[Reistlin]

Прошу прощения за длительную задержку, но «реал» никто не отменяет, особенно в период вступительных экзаменов… Наконец-то дела рабочие закончены, и можно вернуться к давно начатому отзыву.
Писать его, вопреки первоначальным впечатлениям, оказалось весьма непросто. Если бы я счёл рассказ пробой пера, работой начинающего автора – рассыпался бы в многочисленных комплиментах, аккуратно разместив меж ними сомнения и замечания. Однако даже при беглом прочтении возникает уверенность: писал не новичок. Не самая простая композиция рассказа, выбранные «приглушённые» тона, прекрасно передающие настроение, внимание к деталям… Особенно последнее, конечно: полагаю, многие критики уже отметили этот факт. Психологическую точность и достоверность отказа от автоножа - или поведение Микеле при расставании. И, конечно же, запах шиповника! Однако «кому много дано, с того много спросится», так что большая часть отзыва будет посвящена именно сомнениям и нестыковкам. Вероятно, стилистически замечания и придирки больше подошли бы маске «чёрного рецензента» - но роли не выбирают. Впрочем, замечаний как таковых практически нет: существенных ошибок, кроме пары формальных неточностей, не обнаружил. С них, пожалуй, и начну – чтобы не возвращаться. Первая достаточно очевидна: непонятно, для чего автору понадобилось называть «радаром» то, что на деле должно являться радиотелескопом. Простая путаница, полагаю? Со второй немного сложнее – да и не факт, что речь об ошибке, просто резануло несколько слово «солнцевик». Знакомые физики, занимающиеся исследованием Солнца, обычно называют себя «солнечники».
Перейдём к более неоднозначным материям. Всё дальнейшее – махровейший субъективизм, основанный на жизненном опыте, заведомо отличном от авторского. Взгляд придирчивого читателя, привыкшего относиться к тексту чрезвычайно серьёзно; особенно – к хорошему, каковым представляется данный рассказ. Если угодно, приглашение если не к диалогу (было бы интересно, но чудеса слишком редки в наше время), то хотя бы к размышлениям.
Рассказ представляет собой своеобразную мозаику из восприятия разными людьми глобального события. Признаться, я люблю этот приём – будь то литература, или, например, вопросы ЧГК. Несколько взглядов на одно событие с различных точек зрения создают объёмную картину, позволяя в то же время разглядеть представляющиеся автору выгодными детали.

Скрытый текст - Временно проснувшийся во мне автор:

ехидно напоминает, что в почти легендарные советские времена продававшиеся детские калейдоскопы имели прекрасную особенность: в них можно было, аккуратно сняв окуляр, бросить что угодно – и оно вполне вписывалось в видимый узор. Тот же принцип, утверждает он, работает и в рассказах: при должном уровне исполнения «оболочки» итоговый результат получится гармоничным независимо от качества составляющих мозаику деталей – неоднократные отражения (читай: повторы) сглаживают шероховатости.

К рассматриваемому случаю сказанное относится в полной мере: о прекрасных деталях уже было сказано; сами же части воспринялись неоднозначно. При первом прочтении рассказа понять, что же смущает меня в, казалось бы, стройной картине авторского мира, не удалось. Более внимательный подход привёл к возникновению ряда сомнений, коими я и поделюсь – быть может, что-то окажется полезным.
1.

Скрытый текст - «Плавающий» фокус.:

Вполне резонно ожидать, что попытка отразить взгляд на одно и то же событие разных людей будет сопровождаться смещением «авторской» точки зрения в каждой из частей. Таким образом классическое «третье всезнающее лицо» привязывается к определённому персонажу, демонстрируя читателям особенности восприятия и мысли того или иного героя. Логичный, закономерный приём. Только он внезапно воспринимается с некоторым трудом. Возможно, виной тому – непроизвольно возникшая диспропорция: в большинстве сцен читателю представлены мысли и чувства всех присутствующих героев в силу их немногочисленности. На этом фоне рассматриваемое смещение фокуса смотрится скорее не правилом, а исключением, затрудняя восприятие: когда натыкаешься на

Недоумевающее лицо деда ее будто раздражает…

невольно сбиваешься с ритма. Возможно, избежать такого эффекта можно, если с самого начала в каждой сцене «привязывать» фокус к одному из персонажей: сначала Лариса, потом Андрей и так далее. Или вообще отказываться от этого приёма, оставляя «третье всезнающее» в чистом виде, когда читатель точно знает мысли и чувства каждого из героев в любой момент. Нужно ли что-то менять, выбирая один из этих вариантов? Не знаю, автору виднее…

2.

Скрытый текст - «Закольцованность» последних эпизодов.:

Благодаря повтору фразы часть рассказа с появления в поле читательского зрения старшего поколения семьи и до финала воспринимается не просто обособленно. Это нарочитое подчёркивание заставляет возвращаться - не к началу рассказа, а к началу эпизода – в попытке понять: зачем? Что хочет донести до меня автор? Признаюсь: мне не удалось найти приемлемый ответ. Подобные приёмы хороши для изображения повторяемости, цикличности неких процессов и явлений – или для подчёркивания независимости изображаемого от неких глобальных процессов. Вот, например, если в рассматриваемом рассказе повторяемая фраза стояла бы в начале и конце, получилось бы однозначно воспринимаемое «но это всё такие пустяки в сравнении со смертью и любовью». То есть служила бы дополнительным признаком, свидетельством независимости обычной человеческой жизни от столь глобального с точки зрения человечества события. А сейчас… не знаю. Просветите, автор?

3.

Скрытый текст - Психологическая и прочая достоверность.:

Авторы, имевшие сомнительное счастье получить несколько моих отзывов, знают: эта область – особая. Придирки и сомнения в ней у меня возникают регулярно. Обращать на них внимание или нет – дело автора, и зависит от личного опыта в первую очередь. Поскольку больше опираться в данной области не на что, я сужу по собственным наблюдениям.
Начну я, пожалуй, с просмотра мультиков. Первый из возникающих вопросов: уверены ли вы, что передачи детского канала будут прерываться новостями любой экстренности, не касающимися экстренной эвакуации? У меня есть сомнения, честно говоря. Но – допустим. Из воспоминаний Ларисы читатель узнаёт о тяжёлых и опасных временах; о том, что

Нет повода для паники означает, что паниковать уже поздно.

Мысль верная, а вот в дальнейшие действия не слишком верю. Как человек, хорошо помнящий баррикады и танки на улицах, знаю по себе и целому ряду знакомых: когда слышишь слова «передаём экстренное сообщение», первая реакция – настоящая паника; или, например, судорожные «вспоминания»: где паспорт-деньги-телефон-ключи… Многие ровесники узнали, что такое «тревожный чемодан» именно тогда, задолго до армии. А ведь Ларисе пришлось много труднее! И что же она? А она, видите ли, думает, тот или не тот радар и Зайцев. Крайне слабо верится.

В такой вечер хорошо умирать, раскинувшись звездой на сухой, нагретой земле и впитывая в себя выцветшее июньское небо.

Нет. Сто, тысячу – сколько угодно раз «нет», автор. Умирать плохо, всегда. Ну или почти всегда – сделаем скидку на тяжелейшие болезни, глубочайшую старость (когда жизнь уже в тягость) и истерические состояния. Ни за кем из героев рассказа ничего подобного не числится, так с какой стати вдруг «хорошо»?
Можно было бы ещё поспорить о достоверности реакции и поведения Милы, но детское поведение слишком тонкая материя. Будет желание – готов поделиться мыслями и наблюдениями; нет – и не надо.

Несмотря на отмеченные сомнения, мне кажется, что рассказ состоялся, и получился вполне удачным. Особо радует отсутствие истерически-апокалиптичных ноток, столь характерных для отражения описываемого глобального события в современном искусстве. Удачные, хорошо прописанные образы, прекрасные детали и удачно, на мой взгляд, выбранные ракурс и тон оставляют весьма приятное впечатление.
Спасибо, автор!