После прочтения рассказа пришли мне на память две цитаты: «человек человеку – волк» и «квартирный вопрос только испортил их…»
Человечество всегда страдало от тесноты. Или ему казалось, что оно страдает. В рассказе «Гигаполис» главный герой не просто страдает от тесноты. Он, можно сказать, уже перешел черту, которая отделяет страдание от ненависти. ГГ тесно в этом мире, который представляет собой огромную мусорную свалку. И жители мегаполиса – это всего лишь паштет, по крайней мере, все к этому ведет. Короче, перед читателем огромная консервная банка: пятьсот ярусов вместе с Крышей, на которой обитают богатеи (а где же им еще обитать-то?); тюрьма, где в ряд выстроились все, кто мечтает о добавочных жизненноважных сантиметрах; гигантский эскалатор, на котором тебе в ухо дышат смрадом дурнопахнущей еды; крохотные квартирки, в которых можно только сидеть и лежать, хорошо еще, если ноги не упираются в противоположную стену, а они упираются; личные автомобили, которые жмут в плечах…Ценность человеческой жизни стремительно приближается к нулю. Главная ценность в этом мире – пресловутое жизненное пространство.
Весь рассказ медленно, но верно ведет ГГ к финалу. Он ненавидит этот мир (т. е. Гигаполис, который является его домом) за густонаселенность, свою работу полицейского, потому что сочувствует расширителям, которых вынужден упаковывать и отправлять в стоячую тюрьму, хотя, одновременно, считает такой способ содержания преступников гуманным: «меньше пространство для них, больше для всех остальных». ГГ благодарен своей жене за самоубийство: ведь втроем в их квартирке жить невозможно. Он завидует сыну: тот еще может бегать от стены к стене, у него еще есть много свободного пространства. Он досадует на умершего недавно деде: тот «за всю жизнь так и не смог накопить достаточно денег, чтобы выкупить каморку». ГГ не живет, он существует по инерции, питаясь ненавистью, хотя планы на будущее у него, вроде бы есть: лет через пять он сможет позволить себе каморку, в которой ноги по ночам не будут затекать. И более того, у ГГ есть мечта: эпидемия, которая выкосит половину человечества. Обычные человеческие духовные ценности, еще 50 лет назад присущие человечеству, кажутся ему настолько несуразными, что чтение старого журнала вызывает в нем гнев и новый приступ ненависти.
И вот здесь у меня возник вопрос: а зачем герой читает сетевые энциклопедии и старый журнал, если ничего, кроме расстройства, не испытывает? Возможно, все же под ненавистью в нем скрыто еще какое-то чувство, и даже не одно?
Рассказ наполнен мыслями автора. Его видением этого мира и своего героя. А сам герой вызывает у меня, как читателя, довольно сложные чувства. С одной стороны, вроде бы все ясно: главное в герое – ненависть к миру и своей жизни. И ничего, кроме ненависти, в нем нет. С другой стороны, последние абзацы как раз говорят об ином: он любит сына, тоскует по умершему деду и не желает быть свидетелем гибели Гигаполиса, впрочем, он, возможно, просто не хочет гибнуть в тесноте. И это, по всей видимости, ему удается.
Что не хватает в этом рассказе мне, как читателю? Не хватает именно героя. Все, что я узнаю о нем – это видение самого автора. Его мысли, его чувства. А вот чувств героя, его эмоций и переживание почти нет. Пожалуй, это делает его похожим на схему, в которой некоторые положения противоречат друг другу.
Вот, например, эпизод, когда ГГ возвращается в свою квартирку. Он видит ребенка, Степку, и мы, читатели видим мальчика, который играет на полу. Далее автор описывает вечер героя. Он отдыхает, ест, ходит в туалет, смотрит новости, читает журнал и ложится спать. А о ребенке только одно упоминание: «Степан прикорнул сбоку». ГГ не разговаривает с ним, не играет, не думает о нем…Почему? Он равнодушен? Не умеет любить? Но в конце рассказа мы видим весьма сентиментальный эпизод, когда ГГ говорит сыну, что они идут к деду и выносит его умирать на крышу, под лучи солнца. Честно говоря, после финальной фразы: «Это небо, сынок», мне представилась скупая мужская слеза, бегущая по небритой щеке.
Короче говоря, герой не слишком живой и весьма малоэмоциональный.
Хотя, с другой стороны, атмосфера этого мира, медленно, но верно движущегося к гибели, создана вполне приемлемо, особенно натуралистическими подробностями быта заключенных.
Теперь несколько замечаний непосредственно по тексту:
Рецензировала Mikki