[Vetrova]

Фиби испуганно вздрагивает от прикосновения ледяной воды, открывает глаза и видит перед собой девочку. Девочка тоже смотрит на неё, не отрываясь, такая маленькая, худая и хрупкая; она прижимает мокрые ладошки к железным прутьям на щеках, а капли с её подбородка медленно, будто в замедленной съемке, падают в грязную раковину. Какой-то частью своего затуманенного сознания Фиби понимает, что мелкая лохматая замарашка с глазами цвета болотной жижи и есть она - Фиби Корр.
Только она не помнит, как оказалась у зеркала и почему ей так дико хочется снова под эту ледяную струю.
Фиби окидывает взглядом пустую комнату. Два стула, стол, кровать с ремнями... К кровати и была пристёгнута Фиби. Это она помнит. Как и то, почему так зудит и чешется рука. Дурацкие иголки, на которые заменили еду - вот как лечат "белые халаты". Одна из них, кажется, читала книгу рядом. Запах пылевых клещей всё еще чувствуется в комнате. Фиби подходит к кровати и поднимает с пола оброненную книжку. "Сияние". Название ни о чём не говорит девочке, но она кожей ощущает какую-то связь с помятыми посеревшими страницами. Если бы только слова можно было читать носом...
Девочка ложится на скрипящую койку, проводит пальцами по гладкой красной обложке и открывает случайную страницу. Бегло скользит по буквам, перелистывает дальше и дальше, пока взгляд её вдруг не вырывает из общей чёрно-серой массы отдельные слова...


"Джек смутно сознавал, что где-то за пределами его жаркого, лихорадочного внутреннего мирка слышен приглушенный шум. Он бросил взгляд через комнату – Дэнни снова воевал в постели, крутился, сминая простыни. Из глубины гортани несся стон – тихий, сдавленный звук. Какой-то кошмар? Лиловая, давно умершая женщина шаркает ему вдогонку по извилистым коридорам отеля? Джек отчего-то думал, что это не так. За Дэнни во сне гналось что-то другое. Пострашнее.

*******
что за чудовища беснуются прямо под костной перегородкой?"


Внезапно Фиби поняла всё: и о чём эта книга, и почему она очнулась мокрая перед зеркалом. Всё эти чудовища в её голове... Отвратительные и неотвратимые, поедающие сознание, призраки прошлого и настоящего - все они собрались здесь, чтобы мучать её...
Книга падает на пол опять, когда малышка прижимает коленки к груди и сдавливает виски руками. Слишком поздно, поздно прятаться от кошмара...

Едкий запах дыма забивал ноздри, горло схватывало спазмами. Огонь позади стремительно захватывал всё новые владения, и не думая останавливаться на спальных комнатах. В двух метрах справа прощально треснул обеденный стол, прежде чем развалиться окончательно под снедающим его пламенем. Фиби ползла вперёд, к чёрному выходу за кухней, куда еще не добралась огненная стихия. Руки отчаянно вцепились в свитер дяди Бена. Быстрее. Выбраться. Вместе. Пока из-за гари она не потеряла сознание. Нельзя сдаваться. Дядя - единственный, кто её понимал, без него Фиби не уйдёт. Пригнувшись к самому полу, где воздух чуть чище, Фиби ползла вперёд, к чёрному выходу за кухней, невзирая на боль в груди и занозы на коленках. Не смотря на то, что дядя Бен был холодным, как лёд, тогда как с Фиби катился град пота. Она упрямо растягивала его свитер, метр за метром преодолевая последнюю полосу препятствий на пути к спасению.
Вот уже дверь. Малышка быстро повернула ручку рукавом своей кофты и толкнула. Лицо приятно остудил резкий холодный ветер, подарив глоток чистого воздуха. На вечернем небе вырисовывались тёмные грозовые тучи, но с них не падало ни капли дождя, будто они смеялись над ней. Фиби обернулась на дядюшку... и в ужасе замерла. Всё-таки огонь добрался сюда быстрее. Калоши дядиных джинсов загорелись, и ехидные языки пламени стремительно перекидывались выше, на тёплый шерстяной свитер, как на самое изысканное блюдо этого пиршества.
Даже не успев осознать, что она делает, Фиби в один решительный момент вытащила дядю Бена из объятого огнём дома. С неведомо откуда взявшейся силой девочка принялась катать дядюшку по земле, сбивая пламя. Руки жгло, но Фиби даже не замечала боли. Всё её внимание было сосредоточено на тушении горящего человека. Любимого человека, которого - девочка понимала это, хоть и не хотела принимать как должное - она сегодня потеряла. Не важно, потушит она огонь или нет, дядюшку Бена уже не вернуть.
На глаза набежали слёзы. С истошным рвением малышка принялась сбивать с дядиного тела последние красные огоньки. Она даже не заметила, что продолжала наносить удары уже и тогда, когда в этом не было смысла - огонь забрал всё, что мог, и отступил. Но маленькие кулачки бешено избивали почерневшее тело.
- Фиби?
Этот голос... Слишком тихий, слишком напуганный, он раздался прямо за её спиной. Вырвал девочку из жуткого транса, словно ударив по голове железной битой.
- Что же ты наделала, Фиби...
Взгляд, полный разочарования и боли.
- Мама, я не...
Руки в ожогах.
- Я не виновата, мам...
Не спасла. Не предупредила, хотя знала, слышала раньше...
- Они все... Это не я...
Это она.
- Мама?!
Мама опустилась на колени, на бежевом пальто расплылось тёмно-красное пятно - там, где сердце. Из глаз её покатились слёзы, когда она посмотрела на Фиби в последний раз. И упала.
Руки безвольно лежали вдоль тела. Из спины торчала рукоятка ножа - такой же она извлекла из груди дядюшки Бена. Там, где сердце...


Фиби снова стоит возле зеркала, обливая себя пригоршнями воды. Дышать тяжело, и не из-за намордника. Всего лишь сон. Или не сон. Он так же реален, как реальны стены этой лечебницы. Только из сна можно сбежать, проснувшись, а как сбежать отсюда?
Бесполезно. Она знает ответ. Только...
Наскоро утеревшись дырявым вафельным полотенцем, Фиби подходит к двери и стучит. Мисс Люстин отвязала её, прежде чем уйти, возможно, будут и другие поблажки, если она пообещает вести себя тихо.
Никто не приходит.
Фиби барабанит в дверь снова, на этот раз громче и требовательнее.
- Я хочу обратно свои кубики!