|
Уэнделл сидел в центре нарисованной солью окружности, уставившись в темноту, где пропал мистер Джонсон; судорожно сжимал фонарик и повторял вполголоса: "Время умирать... Время умирать..." В ушах всё ещё звучали пронзительные крики и глухие удары тела о стены. Все мысли и стремления отступили на дальний план, - Уэнделла пронзало острое, как лезвие, осознание реальности в противовес содержимому собственной соображалки. Переживание того, что всё возможно - по крайней мере, сейчас и здесь. Чувствовал он себя так, будто стал мишенью для бейсбольных мячей... Между тем парень слышал и подвывание пса - но тщетно ждал прежней, ставшей привычной, реакции. Тогда он обернулся и посмотрел на Малика, который вдруг почудился ему первой настоящей собакой после множества странных враждебных собакообразных существ, с которыми приходилось сталкиваться. Уэнделл несколько раз провёл рукой по голове и спине пса. В эти минуты не Малик, а тишина вокруг казалась хищником, затаившимся врагом.
- Малик... Не знаю, кого и зачем вызвал твой хозяин. И я не хотел, чтобы его... Вообще ни фига не понимаю, если честно!
Рукав начал присыхать к ране, и движения сопровождала боль. Уэделл подобрал коробку, в которой ещё оставалось немного соли, и, свернув, спрятал в карман штанов. На полке ближайшего стеллажа оказалась ветошь, и он выбрал с полдюжины чистых лоскутков. Осторожно закатал рукав, перевязал правую руку, - более-менее приличная повязка получилась не с первого раза и всё равно была кривоватой, но вроде бы не съезжала с места. Уэнделл застегнул молнию на куртке. Старался не думать о том, что именно сторож мог резать тем ножом раньше.
Теперь - куда? Надо попробовать вернуться в "каптёрку" с открытой дверью. Парень с фонариком направился к двери, у порога которой белела полоса из соли, и позвал:
- Малик, ко мне!
Подумал о том, что пёс лучше знает этот путь (как и другие), и направился по коридору, прислушиваясь, поглядывая вокруг. Знакомые трещины, знакомые пятна на полу, стенах и потолке...
|