[Kaeldana]

Это первая глава. Есть вторая, но просто пока не знаю, стоит ли писать дальше... Возможно здесь далее выложу свои стихи.


Невыносимая, иссушающая жара стояла в полях. На горизонте видимые черты далеких холмов искажало марево, совсем как смазанная краска. Жухлая желтая трава, засушенные цветы - все источало великолепный, ни с чем не сравнимый аромат. Ночью, до этого жаркого дня прошел ливень с градом – и теперь в воздухе ощущалось тягостное давление влажности, которое не давало прохлады, а лишь давило на легкие. Голубое, освещенное белым сиянием солнца небо создавало резкий контраст с охровой степью.
Все было очень близко ей. Вся это широта, весь этот простор, все было простым и незамысловатым, везде пахло волей – тем, что испокон веков, от забытых предков передавалось из поколения в поколение, тем, что ценилось превыше всего для истинных степников. Сидя под неизвестным кустом, напевая, ей вспоминалась родная землянница. Она с теплотой вспоминала то поселение, которое покинула не так давно, с какой то наивностью считая себя путешественником. Во многом она была еще ребенком, наивным – она все свои годы провела в семье, опекаемая и любимая, но неизвестная кровь предков взыграла, и она отправилась в этот переход в город, о котором слышала от проходящих мимо вьючных торговых караванах. Она наблюдала за своей любимой подругой – очень статной, норовистой лошадью в серое яблоко. Это была особая порода, не боявшаяся зноя, высоких температур и палящих лучей, верная лишь одному хозяину, и живущая долго. Вия пощипывала травку, ожидая вечера, когда смогла бы вновь пустится в галоп, неся свою наездницу и подругу в даль.
Каэла не решилась бы на бросок до следующей землянницы днем. Лошадь бы выдержала, но не она. Смугловатая кожа, ставшая теперь еще темнее, еще не достаточна для выдерживания столь длительных переездов днем. Густые волосы были собраны в косу и аккуратно уложены пучком. Раньше темно русые, от воздействия солнца они выцветали и приобретали разительный контраст с кожей – она теперь была темнее. Помня рассказы и советы прадеда, который, по ее мнению, был степником, она расстелила водонепроницаемую ткань наподобие конуса, что бы в скором времени набрать в нее воды. Хотя воды не особо и было, но, учитывая особенности погоды, к вечеру она всегда появлялась. Неизвестный куст без листьев не давал бы тени, если бы не верхняя юбка, которая была снята и накинута на голые ветви, создавая что-то типа тента. Из одежды на ней осталась лишь длинная белая рубашка, доходившая до щиколоток, с красно-черной вышивкой на груди и глубокими разрезами по бокам, которые пришлось делать на скорую руку – для верховой езды. А на ногах были легкие кожано-соломенные сандалии с высокой шнуровкой – лишь для защиты от горячей земли днем, на ночь она снимала их.
Уже перевалило за полдень, Каэла собралась, что бы ехать дальше – нестерпимая жара кончалась, ее место занимал ночной холод. Влага переходила в легкий, почти незаметный туман, рассеивавшийся по степи, вскоре туман сменил дождь. За это время девушка успела набрать воды, приготовится для броска – оседлала Вию, нетерпеливую, как всегда, накинула на плечи простой полотняный плащ, выпила травяного супу, приготовленного на разжаренных камнях. К тому моменту, когда стало понятно, что солнце закатилось за обрий – это стало заметно по цвету туч, которые к вечеру затягивали все небеса, Каэла уже вела ретивую лошадку под уздцы, так как дорога еще не намокла, а от копыт поднимается пыль, и нечем дышать. На горизонте, на восточной стороне степи, небо уже разрезали первые молнии, от которых еще не было грома, но которые предсказывали мощную бурю ночью. Теперь уже дождь лил вовсю, создавая неповторимую картину – оранжевая, глинистая почва, еще отдающая яркостью от еще не потухшего неба, похожего цвета капли, далекие отблески яркого, ослепительного света где то на востоке, и дополнял эту картину неповторимый аромат напоенных полей.
Спустя полчаса они уже мчали вовсю. Скользкая глина разлеталась во все стороны из-под копыт во все стороны, забрызгивая и лошадь, и всадницу. Куда большей проблемой была стена дождя, и плохая видимость. На счет навигации Каэла не волновалась – взяв днем прямой курс и, что бы лошадь не свернула с него, одела что то наподобие кожаных шор – защита от дождя и прямой указатель, куда скакать, так как зрение у человека было не ахти какое. То же самое проделала и с собой – надвинула на лицо кожаный капюшон, перетянув его тесьмой на лбу и вставив гибкую веточку в его край, так что получился козырек, и капюшон не спадал от порывистого ветра.
Ночь была черна, лишь молнии освещали кроваво алую степь. Было ясно, что с таким темпом они достигнут Кошова-Стана еще до рассвета, что не могло не радовать. Это была совсем маленькая землянница, но и там можно было пополнить запасы провизии – всяческие растения и корни, уходящие глубоко в землю. А если повезет, можно еще достать овечьего молока с травами. «Было бы очень даже не плохо, - подумалось девушке, - что бы выпить стакан молока с жгучницей….». По характеру движения лошади Каэла ощутила, как скользко на дороге, и радовалась, что ее Вия хорошо подкована – железные подковы с мелкими зазубринами крепко сцеплялись с землей, еще и поэтому днем ехать передвигаться они бы не смогли - быстро бы испортила подковы, да и устала бы. «Слава Стихиям, день длится недолго.… А то мы бы все передохли от такой жары…»
До рассвета было еще довольно далеко, а они уже подъехали к Кошове. Насколько можно было разглядеть в этой чернильной мгле, это была стандартная землянница. Не зная, что это, можно было проехать мимо, но привыкший к такому зрелищу глаз легко распознал его. Издалека это смотрелось как скопище бугорков, горбов разной формы и величины, расположенные недалеко от дороги. При ближайшем рассмотрении были видны детали – около каждого бугорка стояло большое деревянное просмоленное ведро или кадка, бугорки же состояли из сухого валежника, и травы – в основном чабреца, мяты, и других ароматических растений, что бы во время высыхания утром излучали приятный аромат и заглушали резкий неприятный непонятного происхождении днем. Как ни странно, не смотря на темноту, землянница активно жила – везде просматривались огоньки ламп, кочующих туда – сюда. Как обычно – темное время суток оживляло все, что спало и умирало днем. Взяв лошадь за поводья, Каэла пошлепала по раскисшей почве к одной из землянок покрупнее – это была «гостевая» землянка, где всегда была еда и питье для путников. Ее всегда содержали в чистоте, и приносили все свежее каждый вечер – ведь ночью мог прибыть путник. Это была многовековая традиция, ставшая частью нынешнего быта из забытого устройства прошлого. «Как так получается, что то, что было раньше, не записывается? Что, живя здесь, мы на самом деле не интересуемся, что творится в соседней земляннице? – размышляла девушка, уже лежа на лаве в землянке, углубленной под землю метра на два, вдыхая аромат трав, - Да…. Ведь только кочующие степники знают, что да где… Не было бы их, люди здесь не знали бы, что есть что то за пределами их мирка. Но как ограничены они…» Размышляя так, она выпила стакан любимого мисаку - овечьего молока с травами и, заев его хлебом из диких колосьев, пришла к итогу: « И все-таки нас объединяет что-то. Раз здесь, за много верст от родного дома пьют то же, значит, у нас есть общее. Видимо, это общее было когда-то давно, раз никто его не знает….Значит, это общее - прошлое.»
Уже чувствовался рассвет, так как неумолимо клонило в сон, и утихало шлепанье по земле. Слышался плеск воды и громыхание – люди затаскивали ведра и емкости внутрь землянок – дневной резерв. Девушка, решив, что тронется в путь вечером, решила пойти и устроить Вие небольшой праздник – принесла морковки. В мойке она не нуждалась – ливень вымыл всю алую глину, налипшую на нее. Накрыв ее влажным плащом от насекомых – а они, как известно, живут только около людей, - отправилась в землянку спать, как и все обитатели мирного поселения.
- Доброго дня вам, дівчина, приємних снів! – пролопотал какой-то старик, спускаясь в свою ветхую землянку, от которой приятно пахло календулой.
- И вам, пане! Поклонилась, как подобает.
- Люди та Нелюди!! – послышался истошный крик всадника на взмыленной лошади, который вырос как будто из ниоткуда, - Караван ідее! Рятуйся, каво может!!! Родной диалект пробудил что-то доселе неведомое в области того, что стучало в груди, - но испуг насторожил. - Вінну та Іцу розгромлено и розграблено, і як у Вольну супостати йдуть!!
Сердце мгновенно упало. «Винна разграблена… Родной дом. Нету…» Верить не хотелось. Это так свалилось, как дождь днем… Она даже не знала, что делать – стоять, бежать. На обитателей землянок это не возымело никакого должного действия… Они просто попрятались. Подумав, что это ложь, последовала примеру остальных – спустилась вниз, спать. «Завтра переход, последний бросок – и я в городе! Интересно, какой он?» Не успев задремать, послышался цокот многочисленных копыт, странный скрип, отдаленные визги людей. Мгновенно выскочив из дневного укрытия – она поняла, что это Караван. Тот самый, о котором ходили легенды. Караванов различных много в бескрайних степях Устраны, но именно этот – Караван, которого боялись и пугали детей. Ничего о нем точного она не знала, но детский страх подстрекнул девушку запрыгнуть на лошадь, даже не седлая ее, и начать выезжать из бесновавшейся Кошовой, пытаясь никого не задавить – кругом орали и бегали люди, слышались стоны и плач детей, матерей, бормотание стариков. Вот первые всадники на похожих лошадях, как у Каэлы, врезались в толпу, выхватывая из нее молодых девушек, парней. По какому принципу их выдергивали из толпы – догадаться не смогла. Поняв, что всадница на лошади легко выделяется среди толпы – решила поскорее выезжать отсюда, так как безумный страх и паника овладели мыслями и телом. Именно тогда она увидела первого из Оных, или Стыхов – глина под ногами коня вдруг стала зыбучей, и ноги увязли в ней – конь бился и ржал, испытывая тот же страх. Из толпы всадников выделился один и подъехал к ней, но Каэла его не замечала – так сильно она была поглощена ужасом. Он крепко схватил ее за пучок на затылке, и отвел голову так, что мог заглянуть в глаза. Только сейчас она со злобой рассматривала его – худой и долговязый, с узловатыми пальцами, лицо, не смотря на его землистый цвет, было весьма бодрым, глаза цвета этой самой глины – коричнево-алые, блистали алчностью, но, несмотря на это, в них было какое-то спокойствие, уверенность. Он рывком стянул визжащую девушку лошади, вызвав слезы на глазах – таким сильным был рывок. Затем подхватив, перекинул через седло и связав руки, сделал странное движение рукой, как будто отмахиваясь от чего-то, и глина отпустила лошадь, и та бессильно опустилась. За ней подъехал другой всадник – обычный на вид, одет так же, в белую рубаху и что-то наподобие длинной юбки поверх широких штанов. Кожа такая же, как у нее самой – смуглая, а волосы светлые, выцветшие. « Степники? – подумала, - нет, они совсем не такие… Что то не то у них во взглядах.» - Единая здоровая мысль, которая промелькнула в вихре панических желаний.
Когда всадник развернулся так, что бы ей было видно то, что творилось в земляннице, она ужаснулась – наездники срывали покрытие и поджигали его, в воздухе доносился ужасающий запах смешанных горелых трав, слышались нечеловеческие вопли тех, кто не успел выбраться из подожженных землянок. Сзади подкатывались огромные клетки, запряженные странными конями – приземистыми, с огромными рогами, издавающие звуки подобные «Муууу», и совсем другими хвостами, не лошадиными. Со страшным ревом они тащили эти коробки с людьми, которые кричали и вопили не тише. Их было три – одна с девушками, вторая с парнями, а третья с детьми… стариков среди них не было. На лицо наворачивались слезы.
Тем временем всадник неторопливо лавировав между бегущими, выезжал к коробкам. Каэла не придумала ничего лучше, чем орать и бить ногами и всем, чем попало по бокам коня.
- Заткнися, дівко!!! А не то відвідаєш налигача, проклятуща! Еч!!! – он было замахнулся, что бы дать этим самым налыгачем по мягкому месту, как к нему подъехал второй всадник – совсем другой. Он был не худ и не низок, короткие, почти белые волосы спадали на задумчивое лицо, редкие в этих краях зеленые глаза сверлили ее насквозь, он был как бы соткан из воздуха…. Когда ветерок отвел прядку волос в сторону, стало видно ухо формой полумесяца. Это был Нелюдь – довольно редкое явление.
- Заспокойся, Дерч. Не чіпай – посади до клітки, та й годі з нею панькатися. Треба йти до Вольни – Нестор вже чекає. Свято врожаю скоро розпочнеться….Та і Юлайна хвилюється. Ходімо. – он был совершенно спокойным, невозмутимым, ни одна жилка не дрогнула.
Добре, як скажеш, отамане, - повернулся к остальным – Рушмо, хлопці! Покиньте роботу. Йдемо у Вольну!!!! – взял орущую девчонку под мышку, затем бросил в клетку. Бедные девушки, перепугавшись, сбились в угол, лишь одна, с темными, как вороново крыло, волосами подошла к Каэле, которая даже не двигалась, судорожны вдыхая – то ли от боли от падения, то ли от страха, сковавшего все тело. Девушка, которую звали Марьяна – «странное, древнее имя» - показалось, просто приподняла голову и положила к себе на колени, вытирая подолом платья выступившую кровь на затылке. В ее глазах прочитался гнев, но она молчала. «Вольна…. И это тот город, куда я ехала? Зачем? Что бы получить вот это? Мама, я хочу домой….» Хотя уже осознала, что ни мамы, ни дома не было. Страшно не хотелось оставаться одной…. «И где все мои сестры и братья?» - в клетке не было видно знакомых лиц. Вскоре клетки были накрыты душными влажными полотнами, и потихоньку потряслись по уже высохшей дороге. Их сопровождала брань охранников – они упустили породистого коня, и теперь жалели о том, что не смогут выменять его в городе и получить неплохую порцию трав или, на худой конец, овощей.
Ближе к вечеру ткань был снята, и опять им представился великолепный вид – они ехали на северо-запад, так что слева было огненно красное марево солнца, справа угрожающе сверкали молнии, начинался дождь. Ветер с водой нещадно промочили девушек, которые были в одних длинных белых рубашках. Она неприятно холодила и липла к телу – совсем уже не нужно, ибо было не настолько темно, что бы охранники могли увидеть их во всей красе, поэтому они сидели, прижавши колени к груди, а Каэла так и лежала – сильно ударилась спиной. Марьяна так и осталась подле нее, прямо и гордо, совсем не стесняясь, бросая вызов провожающим. Лишь только Светлый, который, как видимо, был главным среди них, пресекал всяческие попытки подобраться ближе к клеткам. Парни в следующей повозке заметно волнуются – там ихние любимые и сестры.
Прямо по курсу виднелась ужасающая громада – столпотворение уродливых выростов из земли, совсем как когтей или зубов. По мере приближения к ним можно было разглядеть, что эти выросты больше похожи на ребра, и в них имеются иногда правильные, иногда надщербленные отверстия, иногда в этих ребрах по три, по четыре таких. Самое большое стояло в центре скопления, они неспешно проехали под ним, оно имело шесть таких в высоту. Это зрелище завораживало дух, и даже охранники оторвали взгляды от девушек и задумались. «Что же здесь когда-то было? И почему остались только эти руины? Должно быть объяснение. Почему его никто не знает?» Это великолепие смотрелось вдвойне ужасающе из-за постоянных вспышек молний, которые добавляли этому пейзажу некую зловещесть. До утра они пересекли этот участок, и оказались на небольшой равнине, на горизонте виднелся поселок землянников, за ним городские деревянные стены.