[AnneLinn]

Сообщение от Дарья

- Расспросим местных. Говорить будет Кузнец. Больше походит на дэва. Согласны?

Кузнец хмыкнул, поправил ремень и ножны.

- Вынужден разочаровать: демоны меня никогда за своего не принимали. И не примут. Даже тифлинги, и те  не признали, - мужчина улыбнулся. - Поселений много? Но, как я понял, вопрос задавался про то самое, конкретное, чьих жителей мы ненароком дохлыми руттеркинами закидали... А, в принципе, все равно. Большого смысла нет как в одном, так и в другом случае. Тем более, если не знать, о чем конкретно расспрашивать аборигенов. 

- О башне. Всё. - коротко ответила жрица. Её лицо снова приняло "ну что за идиот" выражение.

- Вот так запросто подходить к каждому свиноподобому или собакоголовому красавцу и проникновенно интересоваться: "Здравствуй, милый блад, не подскажешь ли нам, что это за место и кто в нем живет?" Заманчивая перспектива, нечего сказать... С этим заданием лучше бы справилась полуголая суккубиха. И то не факт. 

По виду Кузнеца было понятно, что возражает он скорее для проформы, чем от действительной жажды спора. Но предстоящее действительно внушало ему опасения. Он никогда не считал себя хорошим оратором и не любил греметь шкатулкой; а с тех самых пор, как его имя оказалось лишь чудом вычеркнуто из Книги Мертвых, а сам он оказался на Заставе, то все лишние контакты и разговоры стал вообще считать ни много ни мало злом. 

Ответ Кузнеца добил жрицу. По её глазам можно было подумать, что она сейчас или разрыдается - или бросится на него, намереваясь перерезать глотку. И без того не красивое лицо на секунду исказила уродливая гримаса. Но уже через мгновение Дарья снова взяла себя в руки. Теперь её взгляд был печален и полон укора.
- Я думала, у нас есть надежда. Но мы все тут сдохнем. Тупой ублюдок. - и она отвернулась, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Ей стало всё равно, что там решат между собой мужчины.

Кузнец не терпел женские слезы. Ни такие, что имели своей целью разжалобить, ни те, что были признаком злобы и агрессии. А ведь он за свою жизнь многих заставил и плакать, и награждать его нелестными эпитетами, и даже проклинать. Никогда полуэладрин не чувствовал особых угрызений совести по этому поводу. Даже в ранней юности. Даже за те страдания, что доставил жене. "Сама захотела выйти за меня замуж. Вспомни, я никогда не скрывал, что семьянина из меня не выйдет. Ни примерного, ни даже среднепаршивого. Расхлебывай сама", - заявил он ей после очередного скандала. И перед тем, как уйти навсегда. 
Раскаивался ли он теперь? Бесспорно. И нет-нет, да вспоминал о сыне. 
Почему он вдруг вспомнил об этом эпизоде из оставленной позади жизни? Просто искаженное лицо Дарьи и ее выкрикнутое в какой-то бессильной злобе оскорбление напомнили ему о Мие, об ее лице и ее выкриках в тот самый момент. Казалось бы, некрасивое, изрытое оспой лицо праймерши не имело ничего общего с хорошеньким личиком полуэльфийки... Но поди же ты... Женщины. Черт бы вас побрал!

- Надежда у нас есть, - побормотал Кузнец почти виновато. - До тех пор, пока мы ползаем и бьемся в корчах... И да, поспокойнее бы... Идемте.

Последнее слово было сказано со всей возможной решительностью.