Удар! Хрупкое тело метиса откинулось к стенке, шлёпнулось с булькающим звуком и распласталось на полу. Безымянный молчаливый мучитель в маске растирал покрасневшие костяшки кулака. Глаза отсвечивали от лампы неприятным потусторонним светом.
Миша попытался приподняться на локтях и в изнеможении опять повалился лицом вниз. Щека ощутила холод сырых заплесневелых половиц. Жестокие люди повсюду. От них нельзя было скрыться в прошлом, настоящем и… нет, будущего уже не будет. Боль воспоминаний: полукровка, плод насилия, впитавший тупую злобу и похоть безликого промышленника и дикий страх индейской матери. Чужой для всех, лишний, с глупым непонятным собачьим именем, второй сорт. Но он был слишком одарён дикой непонятной силой, чтобы просто лечь и сдохнуть.
- Что ты им сказал? – прошипел мучитель. Он подошёл ближе к метису, играючи прищемил сапогом пальцы, чуть надавил.
«А ведь надо было сказать, - с тоской подумал Миша. – Хоть бы умер ни за просто так».
Боли было так много, что полукровка почти её не чувствовал. Мучитель это быстро понял, убрал ногу. Миша скосил глаза на изломанные, кривые пальцы. Будут убивать. Инвалид им не нужен.
- Жаль, что мы так быстро закончили, - признался мучитель. Он присел на корточки перед жертвой, пальцами приподнял подбородок. – Мне нравится играть с недолюдьми!
Пальцы сильнее сдавили подбородок.
- Думал, нас предать? У нас же был договор! Ты понимаешь, что натворил? Нам придётся всё начинать заново, а на это уже нет времени! Тебе всё равно, ты животное. Нет даже страха смерти… недочеловек. Но я дам ещё один шанс, новый договор. Ответишь на вопрос – умрёшь быстро и полетишь за борт, в свою природу. Будешь молчать – лично прослежу, чтобы твоё тело заспиртовали для музея. Тебя никогда не похоронят! Ну? По рукам?
Мучитель посмотрел на изломанную руку индейца и засмеялся.
- Я ничего им не сказал, - признался Миша. – Теперь убейте меня, но на свету. Позвольте мне перед смертью увидеть море!
Море – земля колошей. Оно так не стало его землёй при жизни, так может станет посмертно? Сколько было суеты, злобы, убийств и всё впустую, зазря. Нет ничего лучше свежего ветра, поднимающего волны, голубого неба и криков чаек. Если бы он только понял это раньше! Не было бы вербовки англичанами, полевого лагеря таких же как он озлобленных, ненужных людей, засылки на Родину.
«Я слишком много времени потратил на то, чтобы кому-то что-то доказать, - признал Миша. – То, что я истинный колош, наследник шаманов былых времён, будущий вождь-объединитель… всё глупо. Надо было просто жить и любить. Ту же Веру, которая единственная увидела во мне не зверя, а человека».
Пленника провели на палубу. Море было спокойным, небо безоблачным. Он хотел сказать на прощание, что-то такое сильное, чтобы достучаться даже до Этих, но ничего не шло в голову. В любом случае его молчание было куда красноречивей. Да и что можно произнести перед лицом моря? Всё банально, всё пустое и лишь оно вечно во веки веков.
Поглощённый синевой моря Михаил прослушал свой выстрел.