Море.
Раньше Тира видела море только на картинках. Мелкая рябь, блики солнца, золотой песок, манящая аквамариновая даль.
Ничего общего с действительностью.
Кайма из гниющих водорослей и рыбьих тушек, источающая смрад, тянулась вдоль кромки воды. Волны лениво накатывали на берег – густые, словно болотная жижа, маслянистые. Они тяжело поднимались и опускались, и от того казалось, что море – это некая живая субстанция, единый организм, и он бурлит, дышит, мыслит. И страшно было его потревожить, но и уйти просто так невозможно. Сонная, гипнотическая мощь не позволяла отвести взгляд, и Тира стояла неподвижно, послушно впуская в легкие тошнотворный запах разложения. Живое мертвое море. Обладающее собственной волей, собственными желаниями, среди которых самое главное – тишина и покой.
За спиной негромко откашлялся Мар. Он всегда следовал за Тирой, словно был ее тенью – молчаливый и преданный. Призрак из прошлой жизни. Слишком многое связывало их, слишком многое в нем пробуждало воспоминания. И за это Тира ненавидела его. В мире, где время остановилось, где дни стали одинаково безлики, а небо неизменно затянуто тучами, память становилась незаживающей раной. И стоило только вглядеться в усталые серые глаза, как края той раны расходились, прорывая едва начинающую подсыхать корку.
Не раз Тира думала прогнать Мара прочь. Но ее всегда что-то останавливало. В конце-концов, он заботился о ней, добывал еду и одежду, охранял ее сон. Без него она никогда не дошла бы так далеко. К тому же чаши весов уравновешивал страх одиночества. Тира понимала, что если Мара не будет рядом, она медленно сойдет с ума.
Они почти не разговаривали. К чему слова в мире, погруженном в полное безмолвие? Это даже казалось чем-то кощунственным, словно громко рассмеяться в храме во время службы. Да и не о чем было говорить: прошлое находилось под запретом, будущего попросту не существовало. А настоящее не стоило слов.
Море взволнованно зашумело, запенилось. Оно чувствовало надвигающийся шторм. Тучи над ним потемнели, разбухли и склонились низко, окунаясь на горизонте в мутные воды и впитывая их горечь, а волны пытались захлестнуть их, увлечь на глубину.
Песок заглушал шаги, но Тира слышала, что Мар подошел совсем близко. Она знала, что он хочет как можно скорее уйти с побережья, что открытые пространства нервируют его. Но битва двух стихий завораживала.
Яркая вспышка криво прорезала небо, и грянул гром. Море взвыло и вздыбилось в ярости. Поединок начался.
Тира раскинула руки и закрыла глаза, подставляя лицо шквальному ветру. Поднятые им в воздух песчинки покалывали кожу, набивались в волосы и рот. Но Тира улыбалась.
Тяжелая рука легла на плечо. Улыбка погасла. Тира медленно развернулась и, глянув сквозь Мара, побрела в сторону пустынной набережной, загребая песок в рваные башмаки. Подниматься приходилось в горку, ноги скользили, проваливались, и идти было тяжело. Хотелось оглянуться, еще раз посмотреть на море, мертвое, но не растерявшее силы и сохранившее величие. Но Тира не обернулась, потому что за спиной слышалось прерывистое дыхание ее спутника, а обернуться – значило встретиться с ним взглядом.