[Gasparo]

Окончив маловразумительный, но глубоко эмоциональный монолог столь же внезапно, как и начал его, Куб ещё некоторое время оставался на тумбе, отключив иллюминацию и отказываясь даже шипеть.
Никто не обратил внимания на модрона, когда тот спустился с импровизированной трибуны и перебрался за один из столов.
- Ну и что ты делаешь здесь? – после длительного молчания спросил он у сидящего напротив человека, громадного, неряшливого и полупьяного бородача неопределённо почтенного возраста.
- Пью, - ответствовал тот. – И ты пей.
- Спасибо. Но этого я лишён, - напомнил Куб. – Ты знаешь.
- Жаль.
- И мне жаль. Тем не менее, ответа я не услышал. Почему здесь?
- Потому что одно место ничем не лучше другого, - сообщил бородач. – Кроме того, - добавил он, поразмыслив, - в других местах мне уже не наливают… Только здесь, в цитадели свободы. Которой здесь, впрочем, не больше, чем справедливости в казармах Гармониума… - К свободе и справедливости Альянс стремится!!! – внезапно забасил пьяный, попытавшись встать, и едва не опрокинув при этом стол.
- Тихо, тихо… магистр, - успокоил Куб. – Пока какие-нибудь местные штурмовики не набежали.
- Так как-то, - буркнул бородач, неохотно усаживаясь. – На штурмовиков плевал я. Совершить хочу чудо!
- Счастье для всех и даром. Чтоб никто не ушёл обиженным, - подсказал модрон.
Бородач отреагировал на провокационное предложение одним словом, произнесённым на неизвестном языке, но наверняка нецензурным.
- Я, представь себе, даже пробовал… - добавил он после длительного молчания. И повторил то самое слово ещё раз. – Людей делает счастливыми удовлетворение их желаний. Вот, только хотят они всяческой взаимоисключающей ереси… Свободы и справедливости!!!...
- Не надо, - напомнил Куб. – Коль скоро свободы здесь нет, то логично предположить, что Анархистам она и не нужна.
- Это я, типа, как пример, - извинился громила. – Привязался же ко мне этот гоблин со своими, мать их, свободой, справедливостью и специфической фразеологией… Дал ему в итоге меч плюс пять, кое какие скиллы и философский словарь в придачу. Что б впредь яснее формулировал. А абстрактные справедливость и свободу, в конкретном мире да ещё на условиях сохранения монархического строя? Э?
- Идей нет, - согласился Куб.
- Или тот, синий, - вспомни бородач. – Который сейчас ушёл. Хочет быть бессмертным и всемогущим. Он не понимает!
- Так, и дай ему, - посоветовал модрон. – Не понимает, и ладно. А тебе разве жалко? В этом будет не меньше смысла, чем во всякой иной бессмыслице. Просто, дай уж тогда и разум. Дай и пусть… Vere languores nostros ipse tulitet dolores nostros ipse portavit.
На этот раз громила впал в задумчивость столь длительную, что казалось, он уже не ответит. Ибо уснул.
Но он, всё-таки, ответил.
- Все горести мира? Нет. Он не заслужил этого. Как, впрочем, и никто другой. Не исключая и меня. Только у меня нет выбора.
Бородач поднял стакан.
Громоздкий, неуклюжий силуэт на скамье постепенно становился всё бледнее, пока окончательно не растаял, так и не допив.