[Артём Фролов]

Дорогие форумчане!
Я написал свой первый рассказ, и мне очень хотелось бы услышать ваше о нём мнение, хотя бы потому, что сам не понимаю, годную ли написал вещь или полную лабуду
Буду рад, если вы прочитаете его и выскажете свои мнения!
Первая часть рассказа:

Скрытый текст - [SPOILER]:

Второй Вавилон. Фролов Артём .

Пять часов, 8 минут, а.m.
- Итак, все здесь? - спросил Генри Лайт, Верховный Великий Отец Второго Вавилона.
Он прервал созерцание радиоактивной пустоши, изображение которой проецировалось на огромный монитор, занимавший одну из стен небольшой Комнаты Совещаний, и повернулся лицом к собравшимся.
- Да, Верховный Отец. - ответил Фред Лайер, министр культуры, человек, которому принадлежали все средства массовой информации Второго Вавилона. Он был тем, кто решал, о чём будут думать люди, что они будут думать и как они будут думать. - Можно начинать.
В самом деле, здесь собрались все двенадцать Великих Отцов Вавилона.
- Что же, начнём, - прокомментировал Генри Лайт. - Итак, наше собрание можно считать открытым. Теперь первое: Свайндлер, сколько осталось времени до того, как движение Сопротивления приступит к осуществлению своего плана?
- Ровно через десять минут. - ответил Джон Свайндлер, шеф Разведывательного Управления. - В пять часов, двадцать минут.
- Сколько человек привлечено к осуществлению плана? - спросил Лайер.
- Около семи тысяч. - отвечал Свайндлер. - Этого чуть более чем достаточно, чтобы организовать достойное шоу. Не стоит волноваться, они хорошо подготовлены.
- Будем надеяться, - скептически хмыкнул Лайр. - Со своей стороны могу заявить, что всё будет как надо. Мои ребята уже готовы приступить к работе: я снабдил их всеми необходимыми данными о том, как будут развиваться события в ближайшие часы. Хотя, - Фред внимательно оглядел всех присутствующих. - Друзья, а вы не думаете, что та... ситуация, которую мы собираемся устроить, может запросто выйти из под контроля?
- Не может, - уверенно заявил Свайндлер. - Хотя бы потому, что мы знаем все их планы, знаем их лидеров. Мы можем предвидеть каждый их шаг: они у нас, как говорится, "под колпаком". Мне достаточно всего лишь отдать соответствующий приказ, и движение Сопротивления будет полностью уничтожено.
- Ладно. - ответил Лайр. - Хотя я всё равно не удовлетворён.
- Так, - прервал спор Верховный Отец. - Друзья, товарищи, нам в любом случае нужно было устроить такое шоу. В последние годы власть Великих Отцов сильно ослабла: всё большее число людей недовольно нашим авторитарным стилем правления, недовольно тем, что мы оккупировали все средства информации в городе, они недовольны тем, что мы засели за стенами Второго Вавилона и даже не помышляем о том, чтобы когда-нибудь выбраться отсюда.
Я вам даже больше скажу: они обнаглели до того, что хотят свободы.
- Верховный Отец, извините, что прерываю вас, - вдруг подал голос Энди Сабдьюд. - Простите, ради Господа, за такой дерзкий вопрос, но что вы имеете против демократии и против того, чтобы выйти за пределы Стены?
Энди Сабдьюд, глава церкви Вандерволла, полностью соответствовал своей фамилии: сгорбленный седовласый человечек с тихим голосом и безукоризненно вежливой манерой общения. Идеальный подчинённый. Единственное, за что его недолюбливал Генри Лайт, так это за то, что иногда Сабдьюд задавал вот такие неудобные вопросы. Разумеется, не изменяя своей исключительно вежливой манере общения.
- Демократия - это опасно. - ответил Верховный Отец. - В первую очередь для нас. Представьте себе, святой отец, что будет, если мы дадим народу свободу. Наша власть ускользнёт, как песок сквозь пальцы, и то, если ещё нам повезёт! В противном случае нас повесят на ближайшем столбе.
Людям всегда нужен кто-то, кого они будут бояться. Тот, кого они будут ненавидеть и презирать. Мы же не хотим стать этим "кем-то", верно, отец Сабдьюд? Именно поэтому нам, дорогие друзья, нужно было придумать внешнего и, несомненно, очень опасного врага. И мы его...
- Да расслабься, Генри, ты же не на трибуне! - прервал его Фред. - Мы все тебя поняли. - и он перевёл разговор на другую тему. - Что у нас там первым пунктом в плане? Захват одной из твоих вышек, да, Уотерс?
- Платформ, - поправил жирный Френсис Уотерс, утопавший в кожаном кресле. - Да, повстанцы должны захватить платформу номер 153 в секторе 17. Я собираюсь послать туда Гринберга. Не люблю его, вздорный тип, всегда хотелось избавиться от него. А ты кого пошлёшь, Свайндлер?
- Я пошлю Экхарта и Уайрмана в качестве сопровождения, - ответил шеф разведки. - Толковые ребята, жаль, конечно, что придётся их потерять, толковые ребята. Сколько времени, Верховный Отец?
- Пять часов, двадцать минут. - сообщил Генри. - Время делать первый шаг.

Шесть часов, 15 минут, a.m.
Мак, ещё не до конца проснувшийся, мрачным и даже немного злобным взглядом сверлил чашку с кофе, принесённым около минуты назад обслуживающим роботом-секретарём. Наконец он вцепился в ручки чашки обеими руками, медленно поднёс её к губам и стал пить кофе быстрыми, мелкими глотками. А напиток ничего, мельком подумал Гринберг, в меру горький и терпкий, самое то сейчас для меня.
Напротив Мака в своём широком массажном кресле, обитом кожей, восседал босс Мака Гринберга, жирный Уотерс: его глаза-щёлочки лениво оглядывали Мака.
- Послушай, Гринберг, у меня к тебе, как ты уже наверное понял, очень важное поручение. – вопреки внешности голос Уотерса оказался глубоким и чистым. Наверное, при желании он мог бы стать солистом какого-нибудь хора. – У нас проблема с одной из наших нефтяных платформ. Очень серьёзная.
- Ну и что случилось? – мрачно спросил Гринберг.
- В том то и дело – мы не знаем, что случилось. – сказал Уотерс. – Сегодня ровно в полшестого утра мы потеряли свзязь с нефтяной платформой под номером… - Уотерс сделал паузу, чтобы глянуть на экран планшетника. – 153. Она находится на территории семнадцатого округа. До самого момента потери связи с ней эта платформа функционировала совершенно нормально. Каждые полминуты наш суперкомпьютер исправно получал технические рапорты от её системы управления. А потом как отрезало – никаких вестей. Джагер и Плант, сегодняшние ночные дежурные, несколько раз пытались восстановить соединение с платформой, но ничего не вышло. – Уотерс вздохнул. – Тебе придётся полететь туда и выяснить, что там случилось, Гринберг.
Мак ожидал, что он это скажет, однако всё равно стиснул зубы и тихо проговорил:
- Ладно… Будет сделано, босс. Всё уже готово, я надеюсь?
- Да. – кивнул Уотерс. – Вертолёт с двумя сотрудниками охраны и пилотом ждёт тебя на крыше. Просто предъяви свою паспортную карту пограничникам, и они проведут тебя к нужному месту. Всё понятно?
- Да. – ответил Гринберг и шумно выдохнул.
- Тогда ступай. – сказал шеф.
Мак уже встал со стула и направился к выходу, когда Уотерс вдруг окликнул его.
- Мак? – Гринберг вопросительно уставился на босса. – Что там могло случиться, у тебя есть какие-нибудь версии?
- Может быть, непорядок с соединением. – ответил Мак. – А может быть, какие-то неполадки с электропитанием. Я надеюсь, вы уже скинули мне данные о рапортах системы управления?
- Конечно. – кивнул Уотерс.
- Тогда я наверняка всё выясню ещё в дороге. И обо всём сообщу. – и Мак, громко хлопнул дверью, вышел из помещения.

Шесть часов, 21 минута… a.m.
Над Центральной площадью и над всеми улицами Второго Вавилона, за исключениям пожалуй, лишь вечно шумящей и сверкающей огнями дорогих ночных клубов Боно-стрит, стояла предрассветная тишина. Лишь мерный стрёкот цикад и шелест листьев доносились из динамиков, спрятанных в многочисленных клумбах, среди густых крон парковых деревьев и под потолками улиц города. Это была имитация звуков природы: той природы, которую люди уничтожили полвека назад своими руками.
Мак вышел на улицу из узкого двадцатиэтажного здания Министерства энергетики, и оглядел Центральную площадь, сейчас освещённую лишь немногочисленными фонарями. Тёмное пятно Купола, он же Главное Светило, словно парило над площадью. Гринберг быстрым шагом пошёл вдоль шоссе, опоясывающего абсолютно ровный круг Центральную площади, направляясь к лифтам.
Скоро наступит рассвет. Хотя нет, конечно, рассвет не наступит, рассвет начнётся. Сначала ровно в семь утра загорятся ровным розовым светом Главное Светило и лампы дневного света. С каждой минутой этот свет будет становиться всё ярче, постепенно меняя свой цвет с бледно-розового на ярко-жёлтый. А затем, ровно в семь тридцать, Светило и вместе с ним все остальные источники дневного света вдруг вспыхнут в полную силу, ослепив на несколько секунд людей на улицах, в кафе, в офисах, заставив всех лежебок вскочить на собственных постелях, сонно ругаясь и непривычно щурясь на бьющий сквозь окна яростный дневной свет…
Мак шёл вперёд, в задумчивости рассматривая стоящую посередине площади Памятник Виктору Маклиллану, он же Первый и Величайший из отцов Второго Вавилона, или, Города-Небоскрёба, кому как больше нравится. Колонну из белоснежного мрамора венчала бронзовая статуя Маклиллана в строгом деловом костюме, но с ангельскими крыльями, вырастающими у него между лопаток. Строгим взглядом из-под густых бровей оглядывал он северную половину площади. Под ногами статуи колонна была украшена двумя серебристыми восьмёрками, которые символизировали 88 уровней Вавилона, а ещё ниже шли выложенные золотистыми буквами имена других основателей города – всего четырнадцать имён. У подножия колонны расположились четыре чаши фонтанов, по одной на каждую сторону света.
Мак дошёл до лифтов. Две прозрачные лифтовые шахты пристроились на небольшом пятачке между приземистым прямоугольным зданием Министерства обороны и белоснежной двадцатиэтажной высоткой Полицейского министерства. Сквозь стеклянные двери были видны пустующие кабины, и тут Мак впервые обрадовался, что отправляется наружу рано утром. Учитывая, что в Вавилоне насчитывается всего около сотни пассажирских и примерно столько же грузовых лифтов (причём далеко не на каждом из них можно было добраться до самых верхних уровней), то уже через час их кабины будут напоминать упаковки с разогретым попкорном.
Гринберг вошёл в кабину лифта. Слева от него на прозрачной стене лифта высветилась цифровая клавиатура, и любезный женский голос спросил Мака, куда он желает отправиться. Мак набрал число 89, после чего цифровая панель исчезла, и её заменил белый кружок, а женский голос столь же любезно осведомился, есть ли у Гринберга разрешение на посещение технического уровня. Мак молча прислонил к светящемуся белому кружку свою паспортную карту, и кружок осветился зелёным светом.
- Удачной поездки, мистер Гринберг. – сообщил голос. – Наш лифт фирмы “Отис” доставит вас наверх всего за четыре минуты 15 секунд.
Двери лифта сомкнулись, и Мак, впервые за всё это утро, позволил себе немного расслабиться. Он прислонился к дальней стенке кабины, выудил из кармана электронную сигарету “Уинстон” и с удовольствием затянулся, любуясь панорамой просыпающегося города. Для Гринберга это зрелище, само собой, было вполне обыденным, однако если бы у вас была возможность хотя бы мельком взглянуть на Второй Вавилон, то один вид этого мегаполиса стал бы одним из самых ярких и странных зрелищ, вами виденных.
Представьте себе: вполне себе благополучный город будущего. Высящиеся тут и там стеклянные высотки; чистые улицы, которые подметают роботы и по которым прогуливаются прохожие в стильной, дорогой одежде; зелёные пятна парков и скверов, расцветающие посреди бетонных джунглей; оживлённые транспортные магистрали, по которым мчатся управляемые опять же роботами автомобили. Единственное отличие от описанного мною образа заключается лишь в том, что этот город находится внутри огромного круглого здания, а небо жителям этого города заменяет потолок, высящийся на высоте 25 этажа.
Границей и единственной защитой от внешнего мира такому городу служит Стена: высокая, тёмно-зелёная, нависающая над городом неприступная твердь. Однако в то же время эта твердь некоторым жителям города кажется… живым существом. И их нетрудно понять: если взглянуть на Стену поближе, то становится видно, что поверхность её изрезана многочисленным “жабрами” вентиляционных отверстий, и из этих отверстий доносится “дыхание” Стены. Сначала слышен свист засасываемого в вентиляцию воздуха, а затем, через пару секунд, раздаётся шипение и из “жабер” вырываются потоки тёплого воздуха. И всё это время внутри Стены, что-то булькает, грохает, лязгает, ухает, урчит! Вокруг неё сформировался целый религиозный культ, активно поддерживаемый правительством Второго Вавилона.
Второй уровень, который, как ни странно, следует сразу за первым, внешне очень похож на предыдущий. Отличается он от первого лишь немного меньшими размерами. Третий уровень чуть поменьше второго и на этаж его ниже. И так далее. Происходит это оттого, что здание, в котором находится Город-Небоскрёб, снаружи похоже на зелёную воронку, через которую обычно переливают жидкость из одного сосуда в другой. И, естественно, по мере того, как растёт высота здания, уровни постепенно становятся всё теснее и ниже. И вот широкие улицы сжимаются в узкие улочки и переулки, высотки превращаются в двух-трёх этажные коттеджи, а парки и скверы превращаются в небольшие, уютные садики. Последние десять уровней занимают всего по два этажа и почти целиком отданы под складские помещения.
Исключение составляет только Центральная площадь. Ей потолком служит Купол, он же Главное Светило, он же Вершина Города. Купол нависает на высоте двух с половиной миль над площадью.
И если подниматься на лифте сквозь Центральный колодец, пространство между Куполом и Площадью, то Вавилон станет похож на слоёный пирог, из которого вырезали серединку, и теперь можно рассмотреть, из чего состоит каждый слой.
Восемьдесят восьмой уровень – последний доступный простым горожанам уровень Второго Вавилона. Однако не последний. Существует ещё один – восемьдесят девятый, технический уровень. В народе его зовут Запретным.

6 часов 25 минут, a.m.
Первый контрольно-пропускной пункт представлял собой небольшой рабочий стол, стоявший напротив дверей лифтов. За столом сидели двое крепкий мужчин в тёмно-зелёных, под цвет Стены, кожаных куртках и замшевых брюках. Куртки сидели несколько мешковато из-за надетых под низ бронежилетов. На поясах у них висело по “Кольту” (окрас такого же тёмно-зелёного цвета, утолщённый ствол, лазерный прицел) и небольшому, но чрезвычайно мощному электрошокеру (Поговаривали, таким можно убить). Своим видом эти парни неуловимо напоминали фриков.
Но это были не фрики. Это были Пограничники – хозяева Запретного уровня – как вы уже поняли, границы между Вавилоном и Внешним миром. Те, без чьего разрешения даже Великий Глава Вавилона не смеет покинуть пределов Города-Небоскрёба.
Когда прозвучал двойной звуковой сигнал, оба Пограничника переглянулись, почти синхронно вытянули из кобур револьверы и наставили их на медленно открывающиеся двери лифта. Внутри кабины с поднятыми руками стоял Мак.
- Гринберг. – сразу назвался Мак.
Один из Пограничников встал и подошёл к Маку.
- Я вижу. Кстати, привет. – сказал он. – Где у тебя паспортная карта?
- В нагрудном кармане. – ответил Мак.
Одним из полусотни Пограничников был Джеймс Уолберг, старый приятель Гринберга, с которым Мак частенько зависал в клубах на Боно-стрит и с которым он время от времени встречался на вечеринках у Виллиса, имевшего собственный дом на Флойд-Стрит.
Уолберг извлёк из нагрудного кармана Гринберга паспортную карточку, мельком взглянул на неё и вернул Маку.
- Всё, официальная процедура завершена. – сказал он. – Пошли за мной, я отведу тебя к вертолёту. Джордан, присмотри здесь за всем.
Джордан кивнул. Уолберг жестом поманил Гринберга, и они покинули тесное помещение КПП сквозь неприметную дверь справа от стола. Всё это время Джордан не спускал с прицела голову Гринберга. И лишь когда Мак вышел, он тихо вздохнул, убрал револьвер в кобуру и расслабленно откинулся в кресле.


Мак вместе с Уолбергом шёл сквозь пространство технического уровня, Запретного уровня, Врат Вавилона, Города в Городе, Города над Городом и даже Кровеносной системы Вавилона. Называйте его как угодно и будете правы.
Восемьдесят девятый уровень – это действительно настоящий город внутри города: десятки километров его коридоров пронзают толщу Стены, междууровневые перегородки и даже уходят под землю, в основание Второго Вавилона. В то же время Запретный уровень – это ещё и единственный выход наружу: некоторые из его тоннелей ведут к Полю Вертолётов и нескольким резервным выходам. Есть ещё и Главные Ворота на первом уровне, но их железный занавес был опущен полвека назад, когда началась Краткая война, и вряд ли ещё когда-либо будет поднят.
Коридор, по которому шли Мак и Уолберг, был разделён на две неравные части. У правой и у левой стен коридора тянулись узкие проходы для людей, ширина которых едва превышала три фута. Всё остальное же пространство коридора буквально кишело разнообразнейшими роботами. Роботы-ремонтники с двумя парами пятипалых конечностей и наборами инструментов, висевших на спине у каждого такого робота; роботы-погрузчики с множеством конечностей-ухватов и мощными сервоприводами; роботы-строители, похожие одновременно на роботов-ремонтников и роботов-погрузчиков, но большие по размеру и облачённые в мощную броню. Тысячи их!
И, уверяю вас, работы у них всегда навалом. Роботы контролируют работу всех систем города, начиная от вентиляционной и отопительной и заканчивая системой освещения улиц. Они разгружают огромные грузовые самолёты, которые доставляли в Город-Небоскрёб еду, медикаменты, различные вещи и материалы. Они следят за состоянием Стены. Они выполняют за жителей города всю грязную работу, делая их жизнь как можно легче и беззаботнее.
Пройдя около ста ярдов по коридору, Гринберг с Уолбергом свернули в тесный переход и по нему пришли к мрачного вида лестнице. Холодный свет ртутных ламп падал на матовые поверхности металлических пролётов и лестничных площадок. Бело-голубого цвета стены навевали тоску.
Мак вслед за своим спутником поднялся по лестнице на два этажа, и они, наконец, вышли ко второму КПП. Выглядел он точно так же, как и первый. Небольшой письменный стол, расположившийся у стены тесного помещения; двое Пограничников, сидящие за ним.
- Я привёл его. – сообщил Уолберг.
Мак снова предъявил Пограничникам свою паспортную карту, и вместе с Уолбергом прошёл к двери, тоже неприметной, тоже находившейся справа от стола. За этой дверью находилось Поле Вертолётов.
Когда Мак два года назад увидел это, он затрясся всем телом и громко заорал. Повезло ещё, что не испортил трусы. После этого он ещё четыре (или пять?) раз бывал здесь, когда нужды Министерства энергетики заставляли его покидать город, однако к виду поля Чоппер Филда он привыкнуть так и не смог. Каждый раз его реакция была одинаковой: он вздрагивал и немного испуганно ёжился. “Да разве и можно привыкнуть к такому?” – подумал Мак. И был, несомненно прав.
Огромная круглая площадь, похожая на чашу стадиона из-за окружающей её шестидесятифутовой ветрозащитной стены. Ровные ряды десятков, а может быть, и сотен зелёных и чёрных самолётов и вертолётов, простирающиеся от края до края этой площади.
И пыль. Она была повсюду. Пыль висела в воздухе, частично закрывая небо, и звёзды на небе от этого становились похожи на обильную красную сыпь, а луна выглядела как неподвижный кровавый зрачок. Пыль оседала на поверхностях посадочных площадок Чоппер Филда, на корпусах летательных аппаратов и ремонтных роботов и роботов-погрузчиков, на головах и одежде проходящих по Полю людей.
- Бери. – Уолберг протянул Маку противогаз.
Сам Пограничник был уже в респираторе и плотно прилегающих к лицу силиконовых ветрозащитных очках. Мак натянул противогаз и сказал:
- Пойдём.
Где-то с минуту они шли молча. Затем Уолберг вдруг спросил:
- Как ты думаешь, что стало причиной этой… неполадки на вышке?
- На платформе. – механически поправил Мак. – Люди.
- В смысле? – изумлённо переспросил Джеймс.
- Ну… люди! – раздражённо повторил Гринберг. – Понимаешь, люди проникли на платформу и систему управления вместе с питанием вырубили к чертям.
- Нет, ты серьёзно? – всё ещё не верил Уолберг.
- Да. – мрачно подтвердил Мак.
Остаток пути они прошли молча.

То, что жители Второго Вавилона называли вертолётом, строго говоря, являлось скорее гибридом вертолёта и самолёта. От вертолёта здесь был двойной винт с длинными, тонкими лопастями и общая форма кузова. На самолёт же этот диковинный летательный аппарат был похож массивными вытянутыми крыльями и двумя псевдореактивными двигательными, прикреплёнными к его хвосту. Официально эту крылатую машину называли “летательным аппаратом вертикального взлёта и посадки на псевдореактивной и винтовой тяге”, но, естественно, так его никто не называл. А говорили просто – вертолёт.
Мак влез внутрь пассажирского отсека и оглядел сидевших там людей. Их было двое: они были одеты в защитные комбинезоны, очень похожие на те, что носили Пограничники. Те же кожаные брюки и куртки, которые смотрелись немного мешковато из-за надетого под них бронежилета; те же громоздкие, напичканные электроникой и приспособлениями, которые помогут вам выжить вне пределов Города-Небоскрёба, защитные шлемы. Однако в отличие от униформы Пограничников, защитные комбинезоны у этих ребят были не зелёного, а серого цвета; “Кольты” им заменяли гаусс-винтовки, лежавшие у них на коленях, и плазмоганы, висевшие на груди. Лица сотрудников охраны (читай, телохранителей) были скрыты за респираторами, так что Гринберг мог видеть только глаза – злые, встревоженные, с каким-то даже вызовом глядевшие на него.
- Здорово ребята. – поприветствовал их Мак. – Как дела? – они продолжали тупо и злобно пялиться на него. – Я Мак Гринберг, компьютерщик из…
- Мы знаем. – отрезал один из телохранителей. – Моя фамилия Экхарт, он – телохранитель кивнул на своего товарища. – Уайрман.
- Я мистер Козлов. – сказал пилот. – Можете звать меня Винером. – он коротко хохотнул. – Добро пожаловать на борт, мистер Гринберг. Располагайтесь.
Мак, кряхтя, протиснулся мимо охранников к своему креслу, на котором лежал ещё не вскрытый пакет с униформой. На пакете была наклейка с его именем. Гринберг уселся в кресло, раскрыл пакет и стал быстро натягивать на себя защитный костюм.
А в это время пилот пощёлкал переключателями, до ушей сидевших внутри машины донеслись последние слова Уолберга “Удачи вам, парни!” и боковые двери с визгом встали на свои места, так что разглядеть, что творится снаружи, можно было только через пару небольших иллюминаторов. Оглушительно взвыли псевдореактивные турбины: они, так же как и винты, работали на электроэнергии. Нефть нужно экономить.
- Я Эй-Си , запрашиваю разрешение на взлёт. – Пилот замолчал на несколько секунд, затем сказал. – О’кей, Ди-Си, вас понял, взлетаю.
Турбины взвыли ещё оглушительнее, вертолёт медленно, как будто не спеша, поднялся чуть выше уровня ветрозащитной стены, и резко рванул с места.
“17 сектор…” – думал Мак, натягивая куртку. – “Значит, это где-то около Сахалина.” Он застегнул молнию, надел шлем и достал из кармана свой “Блекберри”.
“Значит, у меня около часа.” – продолжал думать Мак. – “Чёрт, надо бы поторопиться.” Он быстро проглядел входящие сообщения, нашёл нужное письмо, озаглавленное как “Технические рапорты. Платформа 153/17.” Чтобы раскрыть текст сообщения, пришлось ввести личный пароль допуска, который знал только он. После этого Мак растянулся, насколько позволял защитный костюм и висящее на груди оружие, в кресле и принялся за изучение технических сообщений.
А вертолёт меж тем летел на север. Летел над Токио, опустевшим и полуразрушенным; тысячи тёмных и печальных окон-глазниц провожали его полёт. Летел над тысячами тысяч чадящих радиацией руин бывших мелких городков, фабрик, заводов, аэропортов и морских портов. Летел над многочисленными остекленевшими воронками, оставшихся на месте ядерных взрывов, над заполненными отвратительной жижей руслами рек и превратившимися в гравийное крошево хайвэями.
И всё дальше удалялся от Вавилона, который теперь, издалека выглядел как удивительный искусственный вулкан зелёного цвета, возведённый странными существами, посмевшими поспорить с самими богами. И в этом споре проигравшими.

7 часов 38 минут, a.m.
- Что не так? – Грубый голос Экхарта вернул испуганного и шокированного Гринберга к реальности.
- Да… чёрт… - начала было Мак, а потом вдруг разразился. – Твою мать! – он несколько раз шумно вздохнул. – Ты… понимаешь, люди! Люди проникли на нефтяную платформу, понимаешь?! Они отключили систему управления, это они всё сделали! Я говорил Уолбергу… но я же всё равно до конца не верил, понимаешь?! – он махнул рукой.
- Стой, погоди, Гринберг, вне пределов Второго Вавилона людей не осталось! – сказал Уайрман. – Ну, есть, конечно, люди, но это полуодичавшие племена, полулюди-полуживотные. Они бы даже проникнуть на вышку не смогли, не то что отключить питание!
- Значит, смогли. – ответил Мак. Он сцепил свои дрожащие руки в замок и с отсутствующим выражением лица уставился в иллюминатор. – Так, значит, ты… - “Как там его? Коз… лик… ов. Нет, может Винер? А!” – Козлов, свяжись с Городом и сообщи им, что произошло.
- О’кей. – согласился пилот. – Когда мы прилетим, я быстро вас высажу и взлечу в воздух. Вертолёт вооружён “Вулканом”, так что если что, я порву сволочей в клочья. Буду стрелять по всему, что движется, так что предупредите меня, когда будете выходить наружу. Если останетесь живы, конечно.
- Роджер, Вин… Козлов. – сказал Мак.
Он засунул свой смартфон в нагрудный карман, положил себе на колени гаусс-винтовку и стал нервно барабанить по ней пальцами.
Через несколько минут двери боковых люков сдвинулись в стороны и внутрь вертолёта вместе с порывом ледяного ветра ворвался вихрь радиоактивной пыль. Мак пододвинулся поближе к проёму люка и выглянул наружу.
Впереди показался берег Тихого океана. То ещё зрелище. Вот идут поля, холмы, мёртвые леса, остекленевшие воронки от ядерных взрывов, русла рек, руины: и вдруг всё это резко, у какой-то невидимой черты обрывается и дальше тянется лишь почти бесконечный и бесконечно унылый песчаный пологий склон, практически пустой, и лишь кое-где из-под песчаных наносов проглядывают проржавевшие остовы кораблей да донные валуны. В результате Краткой войны Тихий океан за полвека обмелел почти на четверть. Не пройдёт и двух столетий, как он высохнет окончательно. А ещё через столетие или два вода окончательно исчезнет из всех остальных водоёмов на планете. И Земля полностью превратится в одну гигантскую полусюрреалистическую пустыню, памятник человеческим амбициям. Некрасивый такой памятник…
На горизонте уже виднелись нефтяные платформы: они опирались на мощные бледно-оранжевые бетонные платформы, щетинились башнями кранов и уродливыми надстройками и исторгали из труб языки пламени, становясь похожими на каких-то механических монстров.
- Одна минута. – предупредил пилот.
И было там ещё что-то: около одной из платформ чернело какое-то шевелящееся и непрерывно движущееся пятно. Мак пару мгновений вглядывался изо всех сил и вдруг понял. Люди. Несколько человек. Бегут.
Блямс! – раздалось над самым ухом Гринберга.
Он обернулся и увидел Экхарта, напряжённо всматривающегося в прицел гаусс-винтовки. Ещё он видел, как вдруг резко побледнел Уайрман.
- Молодец. – похвалил Мак. – Нечего им здесь делать.
- Сволочи они. – согласился Экхарт. – Пусть валят отсюда.
Правильно, нечего им здесь делать. Пусть валят. Сволочи, животные… Мак вдруг ощутил мгновенную ненависть к стоящим внизу людям. Я покажу вам, ублюдки, прошептал он.
- Уайрман, - вдруг сказал он. – Ты когда-нибудь стрелял в людей?
- Нет, - ответил Уайрман, побледнев ещё сильнее.
- Значит, придётся, - решил Гринберг.
Спустя минуту вертолёт приземлился на посадочную площадку платформы номер 153. Цифры порядкового номера были аккуратно выведены белой краской на опорах платформы.
- Вылезайте, быстро, в темпе! – приказал Козлов. – Устройте этим уродам рок-н-ролл!
Мак выпрыгнул наружу, одновременно правой рукой нашарив небольшую кнопку на макушке шлема. Нажал, почувствовал, как в виски вонзаются микроскопические иглы. Перед глазами вспыхнули надписи: “Аугментированная реальность активирована. Идёт загрузка системных модулей.”
Мак услышал, как позади него взлетает вертолёт, а затем вдруг в ушах у него раздался дикий свист, перед глазами Гринберга встала тёмная пелена, появилась ноющая боль в затылке… и всё прошло. Зато теперь он мог усилием мысли выводить все нужные ему данные на стёкла ветрозащит очков, которые теперь служили ещё и информационным дисплеем. Правда, позже, часа через три, у него заболит голова и резко подскочит кровяное давление, но это будет потом. Сейчас не это важно.
- Пошли. – три фигуры в серой униформе быстро перебежали от посадочной площадки до ближайшей надстройки по узенькому металлическому мостку.
Дверь маленькой неказистой постройки, стоявшей по соседству с буровой вышкой и будто подпиравшей её, была слегка приоткрыта. Мак взялся за край двери, потянул влево, и она свободно заскользила по направляющим. Электромагниты, которые должны были удерживать дверь закрытой, не работали.
- Мистер Гринберг, - сказал Уайрман. – Сканеры моего шлема не выявляют никакой энергетической ак…
- Знаю. – оборвал его Мак. – А наши “гости” здесь?
- Нет, они, похоже, уже ушли. – ответил Уайрман.
“Чёрт, да что же здесь творится?” – мысленно воскликнул Мак. – “Ладно, я знаю, что делать.”
- Уайрман, ты пойдёшь первым. – приказал Гринберг. – Мы за тобой.
И когда Уайрман вошёл в постройку, он многозначительно взглянул на Экхарта и одними губами произнёс: “Смотри за ним!”. Экхарт кивнул и последовал за Уайрманом. Гринберг вошёл последним, на всякий случай прикрыв за собой дверь.
Они миновали пустое маленькое помещение с серыми стенами, вышли на тесную лестницу, спустились по ней на один этаж и оказались в коридоре, который уходил вперёд примерно на полсотни ярдов и упирался в закрытую дверь. Вдоль стен коридора на высоте пяти футов от пола вились переплетения толстых проводов. Коридор тонул во тьме, однако стоило лишь Маку совсем немного напрячь воображение, как стены коридора осветились ровным, идущим словно бы ниоткуда ламповым светом. Это заработал прибор ночного видения.
- Так, первым делом нужно будет осмотреть комнату центра управления. Будьте внимательны. – сказал Гринберг и…
ВЫСТРЕЛ! Грохот, удар, боль, ужас, тьма, отчаяние, ярость, смерть! Нестерпимо долгое падение, силуэт во тьме, который разворачивается и стреляет из “гаусса” в другой силуэт. Кровь, заливающая глаза и мешающая увидеть, что происходит, и кто-то, настойчиво жующий левую половину его лица. И ещё жутко, просто нестерпимо хочется блевать.
А тот, кто только что стрелял в Экхарта, приближался к нему, медленно и безмолвно. Это было страшно. Нужно было срочно что-то предпринять, и тогда Мак быстро встал и схватился за винтовку и со всей силой, на которую сейчас был способен, обрушил её на голову стрелявшего. Тот случайно надавил на курок, курок у гаусс-винтовки был очень тугой, но он сумел таки надавить, и пуля со свистом пронеслась мимо головы Гринберга. Мак испуганно отшатнулся и громко выругался, а сам стрелок медленно осел на пол.
- Ты что творишь? – простонал Уайрман. – Что ты делаешь, чёрт возьми?!
- Молчать, тварь! – свирепо прорычал Мак. – Что пристрелить меня, угробить меня решил?! А вот хрен те, ублюдок! Не на того напал, понял, сволочь!
- Да ты что, с ума сошёл? – завопил Уайрман. – Экхарт в тебя стрелял, а я его пристрелил. Я его успел пристрелить. Ты чего?
Мак несколько секунд изумлённо смотрел на Уайрмана, а затем произнёс:
- А-а-а… - и хохотнул. – Ну… прости. Ошибся. Я как тебя, не сильно?
Уайрман уже было собрался ответить, как вдруг над их головами, где-то снаружи, раздался глухой грохот, и в следующее мгновении страшной силы удар сотряс пол и стены коридора.
- Вертолёт? – предположил Уайрман.
- Похоже на… - начал было говорить Мак, но тут же прервал сам себя, потому что услышал ещё кое-что.
Лязг скользящей по стальным направляющим двери. И топот сапог по бетонному полу. Уайрман тоже услышал. И увидел.
- Двое. – прошептал он.
- Чёрт, - Мак привстал на корточки и прислонил к плечу приклад винтовки. – У тебя ПНВ, так что вся надежда – на тебя. Как только кто-нибудь из них появится в проёме, - Гринберг хотел сказать “стреляй”, однако слово никак не шло в голову, а когда он попытался его вспомнить, левый глаз прострелила чудовищная боль. Поэтому он просто сложил пальцы пистолетом и сказал. – Тыдыщ! Понял?
Уайрман кивнул.
Луч света ударил Маку прямо в лицо. Левый глаз снова пронзила чудовищная боль, и Мак заорал. Отворачиваясь от этого нестерпимо яркого луча света и продолжая орать, он несколько раз надавил на курок, а затем бросил винтовку и закрыл лицо руками.
Впереди раздался грохот выстрелов из какого-то древнего автомата, и несколько пуль пролетело рядом с Гринбергом. Справа от него Уайрман дал две короткие очереди. Мак услышал звук падающего тела и чей-то пронзительный крик. И вдруг всё стихло. Только Уайрман радостно воскликнул:
- Мы их вынесли, Гринберг, мы их достали! Я одного ранил, а ты убил второго!... Убил, - голос Уайрмана вдруг дрогнул. - Гринберг, ты понимаешь, что мы сделали? Мы убили двоих людей. Живые люди... А мы их взяли и...
- Не переживай, всё мы правильно сделали. – Мак с кряхтеньем встал сначала на четвереньки, а затем, опёршись на винтовку, выпрямился во весь рост. Его зашатало.
“И как я тогда умудрился так быстро встать и вдарить Уайрману?”
- Нечего их жалеть. Вставай, мне нужно на кого-нибудь опереться.
Уайрман встал, и подставил своё плечо Гринбергу. Они пошли в обнимку к двум лежащим телам.
- Всё равно… - продолжал Уайрман. – Живые люди… Живые, понимаешь?! А я их…
- Я уложил второго? – перебил Мак.
- Да, но он всё ещё жив. – ответил Уайрман. – Твоя пуля ему в ногу попала.
Убитый лежал на спине, прижимая к груди автомат, словно плюшевого медведя. Свет от фонаря, приделанного к древнему оружию, освещал его шею, и, присмотревшись, Гринберг увидел, что у мертвеца отсутствует голова. Уайрман всё-таки не выдержал. Его вырвало прямо на пол.
Раненый же сидел, сгорбившись, у ног убитого, и с кряхтеньем и стонами пытался дотянуться до лежавшего возле его культи автомату. Кровь, брызжущая из культи, успела уже основательно залить ствол оружия, и Мак не стал поднимать автомат, а просто отодвинул его ногой и присел рядом с раненым на корточки.
- Уайрман! – сказал он. – Вот что – кончай блевать. И беги к центру управления. Пользоваться распределительным щитом умеешь?
- К-конечно. – пробормотал Уайрман.
- Тогда беги, включай. – скомандовал Гринберг. – И давай, в темпе, в темпе!