Изображая жертву
Самое удивительное, что хотелось курить.
Серый, замызганный кафель пола больно впивался в щеку, зажатые капканами браслетов руки онемели и по чувствительности больше напоминали две чушки. Да и вообще: неприятно и холодно, лежать голым, на животе, закованным в наручники. Неприятно, холодно и глупо.
Но еще глупее то, что оказавшись в такой ситуации, единственные мысли, меня посещавшие, были мысли о куреве. Господи, ну хоть затяжку, ну хоть одну, умоляю, хоть одну - я бы и так, лежа, со сведенными за спиной руками...
Хлопнула дверь. Я повернул голову, стараясь рассмотреть пришедшего. Не получилось, в поле зрения оказались только ноги, обутые в ботинки на каучуковой подошве. Такие еще носят полицейские или охранники, но обладатель этой пары обуви занимался совершенно противоположным родом деятельности.
Особо не церемонясь, меня вздернули за окольцованные металлом запястья и посадили на стул. От подобной процедуры, мои руки, вспомнив, наконец, что не резиновые, вспыхнули пульсирующей болью. Я сдавленно застонал. Глаза резануло иглами света от включенной настольной лампы, заставляя невольно зажмурится.
-Знакомо? - волосатая рука с зажатой в ней газетой, ткнулась мне в нос, забивая обонятельные синапсы запахами пота и типографской краски. Ого, оказывается мне выделили целую полосу на титульной странице. Еще бы, такая занимательная история про столь известных и уважаемых членов общества.
- Как все-таки оперативно работает пресса! - отвечаю, морщась от боли в руках. - Да еще в столь объективном издании! Как же это вы не успели?
- А ты шутник. - Я физически ощущаю его взгляд: цепкий, оценивающий. Наверное, так смотрит змея на жабу перед тем, как сожрать. - Прямо комик, ну вылитый Эдди Мерфи. А вот у меня с юмором всегда было туго.
На мой субъективный взгляд, нос хрустнул, ломаясь, еще до того, как его рука нанесла удар. А после, забивая рвущийся из моей глотки крик обратно, он вогнал кулак в печень: я даже представил, как она, родимая, начала судорожно дергаться от резкого прилива крови, словно чокнувшаяся пони. За что ей это и так я ее, за свою жизнь, не особо щадил. Но терапия возымела действие, меня согнуло в три погибели, крик захлебнулся.
Он дал мне немного времени, ожидая пока я распрямлюсь.
- А ну-ка, как там у нас с юмором ?— Спокойно, даже немного участливо, осведомляется он. - Попустило маленько или тебя еще простимулировать?
- Да нет, спасибо... - Я сплевываю вязкое и соленое, заливающее мне рот. - Мы лучше на такси.
- Ты крупно влип, приятель. - В голосе нет ни злости ни угрозы, только все тоже почти неуловимое сочувствие. - Связался не с теми людьми, чтобы шантажировать. К тому же, денежки ты у них взял, а некие материальчики не отдал. Нехорошо ведь, мы к тебе по доброму, а ты вон как. Нехорошо...
Я хотел что-то сказать в свое оправдание, хоть что-то, только бы отсрочить боль. Но не успел, боль снова пришла внезапно, как результаты анализов из кожвендиспансера. Только от гонореи у тебя не вылетают зубы и не ломаются пальцы.
Прошел час, я мужественно терпел, оглашая комнату истошными криками и, в конце-концов, мой мучитель сдался:
-Устал я от тебя. — Проговорил он, переводя дыхание. - Здоровье уже не то, что тут скажешь - годы, годы... думаю, будем заканчивать, а - как считаешь? Вооот, правильно: тебе, опять же, облегчение. Что я, зверь какой...
Послышалось клацанье затвора. Силуэт фигуры, пятном отгородил меня от света:
- Ну что, последнее желание есть? Может, сигаретку?
Слава тебе, господи! Наконец-то!
-Подождите! - Я хриплю, стараюсь говорить громко и отчетливо, но боль от побоев и несколько выбитых зубов, мешает выполнить это на должном уровне. - Мы... мы можем договориться.
- О чем же мы можем с тобой договориться? - Казалось он удивился такому предложению, но заинтересованность сквозившею в его голосе, я тоже не мог отрицать. - Приятель, что ты можешь мне предложить? Ты уже слил всю информацию прессе, а нам пришлось сильно постараться, чтобы этот тираж не попал на прилавки, ну знаешь, нажать на кое-кого здесь, дать на лапу кое-кому там. А человек, которого ты решил подставить, очень хочет увидеть тебя в целлофановом пакете, а лучше в нескольких и просил меня, чтобы перед этим ты как следует осознал всю глубину своего... за-блу-жде-ния. - Последнее слово он выговорил медленно, по слогам, явно смакуя, словно перекатывал мятный леденец на языке.
- Я бы мог воспользоваться пассатижами и с их помощью немного поиграть твоими яйцами. Потом, пришла бы очередь паяльника. О, приятель, поверь старику, мы бы еще долго могли с тобой здесь развлекаться! Но у моей дочери сегодня день рождения, моей лапочке Сюзи сегодня двенадцать, поэтому у меня хорошее настроение, да к тому же, я еще не купил подарок. Так что, думаю, пожалуй пущу тебе
свинцовую маслину прямиком между бесстыжих глазенок, немного поработаю ножовкой и известью, после чего расфасую по пакетам для мусора и закопаю в разных частях города, а уж затем поеду выбирать подарок для дочки. Она хотела пони, ну знаешь, такое, которое разговаривает и качает головой, словно живая? Хотя, откуда тебе...Ну что, сигарету будешь или приступим?
- Да, да! Конечно! - Я интенсивно закивал головой, от чего та разболелась еще сильнее. - Я бы не отказался!
Мужчина наклонился и засунул мне между распухших расквашенных губ сигарету, щелкнул зажигалкой. Я глубоко затянулся и поперхнувшись, закашлялся. Сигарета упала на бетонный пол.
-Сэр, простите, я не могу курить со скованными руками. Вы не могли бы... ну, понимаете, расстегнуть меня? Обещаю - буду сидеть смирно, как ягненок. Даже если бы и хотел выкинуть что-нибудь эдакое, то я сейчас не в лучшей форме. – Улыбаюсь , вернее попытался это сделать, разбитые губы отдавались резкой болью при каждом движении.
Силуэт замер, нависнув надо мной, казалось, мужчина размышлял над моими словами. После этого, он зашел ко мне за спину и уперев ствол пистолета в спину, опять же, за скованные запястья поднял со стула. Подволок к стене. Послышалось клацанье наручников, за одну руку, он пристегнул меня к трубе радиатора, вторую, левую оставил свободной. Вернулся, поднял потухшую сигарету и все с той же, прямо-таки вселенской заботой вставил мне в губы, заново подкурив.
Наконец-то я смог нормально затянуться, не кашляя от дыма. И, признаюсь, делал это с удовольствием, несмотря на ужасающую своей абсурдностью ситуацию — голый, избитый, прикованный к трубе неизвестно где и на волосок от смерти.
- Сэр, насчет возможности договориться. - Я снова с наслаждением затянулся, хотя сидеть на холодном бетоне голым задом было неудобно. - Возможно, если вы меня отпустите, то сможете купить не только пони для дочери, но и бриллиантовое кольцо для жены, да еще останется кое-что на себя. Например... Например, вы можете купить себе яхту. А, что скажете, сэр? У вас есть яхта? Если мы поймем друг-друга, то она у вас будет, обещаю!
Он откинул голову и громко рассмеялся. Смех у него был приятный: густой и искренний, смех довольного, в принципе, жизнью человека. Теперь, когда свет настольной лампы не выжигал мне сетчатку, я наконец сумел его разглядеть. Крупный мужчина в летах, с еще не седой, но уже начинающей лысеть на висках шевелюрой, большой с горбинкой нос, выдающий его итальянские корни, полные чувственные губы, серо-зеленые внимательные глаза, обрамленные сеточкой морщин. Одетый в брюки от «Брукс», подтяжки свисают по бокам, белая рубашка от «Марк и Спенсер» с засученными до локтей рукавами — весь его внешний вид говорил о респектабельности и достатке. Конечно не огромном богатстве, но увидев такого человека на улице, можно подумать что это преуспевающий брокер или адвокат, в крайнем случае владелец крупного автосалона по продаже подержанных авто, но никак не мафиозо, кромсающий людей при помощи циркулярной пилы и паяльной лампы.
- Ах ты сучонок! - Смеялся он, вытирая глаза громадным, похожим на баварскую сосику, пальцем. - Неужели ты решил, что можешь купить Винсента Дельваро?! Ну ты даешь! Маленький жалкий сукин сын, ну ты и даешь!
Последовал новый взрыв хохота, а потом смех как рукой отрезало. Он посмотрел на меня, улыбка все еще играла у него на губах, но вот цепкий взгляд внимательных серо-зеленых глаз не сулил мне ничего хорошего. Он был колючим, словно куст шиповника и от этих шипов явно веяло опасностью.