[Argumentator]

До самой границы страны ваэттиров путники шли с опаской. Настороженное и злобное внимание местных жителей неотступно преследовало Элен... к счастью, совершить нападение гоблины не решились. И даже природа этого негостеприимного края, казалось, зауважала силу идущих через него людей, реже подкидывая мелкие пакости, не говоря уже о серьезных неприятностях. Но злоба продолжала давить на разум, и потому шли в основном молча.
Наконец, перед художницей и мистиком показался предел страны ваэттиров - бескрайнее поле льда, покрывающее собой холодные воды океана.
- Йотунхейм. - медленно промолвил Юджин, стоя на гребне прибрежной скалы и поджидая отставшую Элен. Где-то среди этих льдов и была скована птица из сна художницы... возможно.

Путь через снежную пустыню запомнился Элен как очень, очень долгий - он длился не меньше, если не больше, чем через все пройденные до того земли, вместе взятые. Они не ели, не пили, не спали, не останавливались, не разговаривали, не думали. Фактически, они делали только две вещи - страдали от переменчивых погодных условий - и шли вперед. Когда скрылось из виду каменистое побережье, вокруг не осталось ничего, кроме снега. Изредка из него вырастали глыбы льда. Некоторые из них размерами превышали высочайшие здания, виденные Элен наяву, другие маячили на самом горизонте, но создавали впечатление горных хребтов выше вообще любого объекта, знакомого художнице, во Сне или в Яви. В ясную погоду с неба падал такой нестерпимо-яркий свет, что на снег невозможно было смотреть - такой он становился белый. В пасмурную погоду, если ударяла метель, невозможно было разглядеть ладонь собственной вытянутой вперед руки, а иной раз - и сделать шаг было невозможно. Но ни свет, ни ветер, ни снег в лицо - ничто не влияло на постоянное, пронизывающе до самых костей чувство холода, которое было их неизменным спутником и, казалось, проникало в самое существо. Оно было настолько сильно, что просто перестало восприниматься, а изменения в погоде были часты до однообразия. Слепящий глаза свет, метель, выплывающие из нее глыбы... Однажды такая глыба оказалась не безжизненным куском льда, но ногой могучего обитателя этих краев - инеистового великана! Торс и голова гиганта терялись в снежной мгле - но он, судя по всему, путников прекрасно видел, потому что через свист ветра художница услышала раскатистое: "Ха-а-а-а-а!" - после чего йотун наклонился к ним, и его состоящая из инея и сосулек борода, потрескивая, легла в метре от Элен.
- Ну надо же! Людишки! - пророкотал обитатель льдов, да так громко, что у девушки уши заложило, а метель начала стихать. - Давненько я не видовал никого из вашего рода в этих краях! Давненько... Жизни вам не дороги, во плоти являться в царство йотунов?! Не-е-е-ет, нельзя вам дальше, никак нельзя... Разве что... вы попробуете сразить меня, стража границ, и перелезть дальше через мой огромный, заледенелый труп, ха-ха-ха-ха! - от смеха его, казалось, лед под ногами спутников лопнет, и они все дружно провалятся в бездонную пучину великого океана.

***

Юноша и девушка устроились в салоне машины, и дверь затворилась за ними сама собой. Водитель чуть поёрзал в кресле, после чего щелкнул пальцами. Мотор заработал, руль сам собой крутанулся вправо, и кислотно-зеленый "Фольксваген-Жук" выехал на трассу с обочины, постепенно разгоняясь. Очень скоро облмки Большого Красного Грузовика остались далеко позади.
Начинали путь молча. Алистер к рулю не притрагивался, на педали не нажимал, просто сидел, частично высунув одну руку в открытое окно, и о чем-то размышлял. Его пассажиры заговорить не решались. Наконец, водитель что-то прошипел себе под нос - и полез в просторный "бардачок".
- Яблочко? - обратился он к Сэкай, не оборачиваясь - и протягивая девушке большой, налитый соком плод.