[Sera]

Голова закружилась. Элен сжала ладонями виски, словно стремясь выдавить из памяти смутные, но такие пугающие образы. Несмотря на них, она по-прежнему не понимала, что происходит. Было ли всё происходящее необходимостью или чьим-то пустым развлечением? Сможет ли в нужный момент отличить ложную опасность от настоящей? Человек в шлеме, путник… Кто они такие?
Снова море и далёкий утёс с храмом, словно их отбросило в прошлое. Но жалкое остатки сил говорили об обратном. И если это лишь разминка перед предстоящими испытаниями, то чего ждать дальше?
- Нам надо… пойти в селение… - проговорила Элен, указывая рукой за утёс, где пряталась рыбацкая деревушка. – Нам нужна помощь, чтобы… - она нахмурилась, вылавливая ускользающие слова. – Просить, чтобы… пересечь море дальше…
Сложно было сказать, помогут ли местные рыбаки двум усталым странникам, только выбора не оставалось. Им по-прежнему необходимо было пересечь серые водяные просторы.
Элен зябко передёрнула плечами и плотнее запахнула плащ.
С момента схватки со стражем она начала чувствовать холод, и теперь он не оставлял её ни на секунду. Хотелось вернуться обратно домой, в уютную мастерскую, забраться с ногами в кресло, укутаться в старый шерстяной плед, пить горячее молоко и смотреть, как по стеклу большого окна мансарды скользят дождевые капли. Сейчас, пожалуй, даже лицо мсье Люрьена не показалась бы художнице соль отталкивающим.
«Давай, просыпайся же, - нашёптывал на ухо внутренний голос. – Здесь холодно, тебе здесь совсем не нравится. Тебе здесь совсем не рады. Уходи, просыпайся…»
Девушка отрицательно покачала головой:
- Нет… Нет, замолчи!
«Что тебя здесь держит? Этот беловолосый атлет? Ты знаешь, он бросит тебя, если только представится возможность. Или убьёт. Ты не знаешь его, ты не должна ему верить. Он лжёт тебе».
– Замолчи!
«Ты знаешь, что оставаться здесь нельзя… Ты знаешь… Просыпайся, Элен… - Теперь это был голос матери. – Просыпайся, золотко, ты пропустишь завтрак… Давай, милая, открывай глазки…»
- Хватит!
Элен ударила себя по щеке с такой силой, что упала на сырую гальку. Ударила второй раз, третий, четвёртый… В уголке губ появилась кровь, но ладони снова и снова наносили хлёсткие удары по лицу. А голос в голове, меняя тембр, то чуть стихал, то вновь взрывал барабанные перепонки, и никак не удавалось его выбить.