Первый посланец далекой звезды.
То было обычное серое утро. понедельник. третья неделя сентября 1951 года. Немного моросил дождь. По вымощенной булыжниками дорогой не спеша брел мужчина лет 40 на вид, в длинном плаще и с тростью. Вот мимо него сонно проползла телега, запряженная одинокой лошадью, хотя уже и довольно старой, но все еще верой и правдой служившей своему хозяину.
- Утро доброе!- крикнул небольшой старичок с телеги.
- И вам не хворать! - ответил доктор и свернул на тропинку к лесу.
Старое, но еще крепкое здание клиники для умалишенных № 13 располагалось на окраине небольшого городка Ростокино. Построенное в начале века из соснового бруса и бревен, оно гордо возвышалось на небольшом холме справа от выезда из города. Когда то в нем была школа, но во времена войны из нее сделали сначала обычную больницу , а после переоборудовали в сумасшедший дом. И вот уже на протяжении 6 лет в нем работает обычный доктор, психотерапевт Михаил Павлович Лазарев, в прошлом военный врач, а ныне списанный в Ростокино как заведующий больницей.
Пройдя в свой кабинет, он с неохотой погрузился в кресло и принялся читать доклад по происшествиям за ночь. Хотя больных содержалось не так уж и много, спокойной эту работу он назвать не мог. Небольшие стычки между пациентами были не редкостью и доклады о них большой стопкой лежали на краю рабочего стола. Лениво откинув в общую пачку очередную писульку ночного дежурного, доктор с тоскою уставился в окно. Вид из него открывался не ахти какой – небольшой дворик, где гуляли пациенты, был ограничен тяжелым забором из плит, а за ним виднелся лес, уходящий вдаль на многие километры. Все еще моросил дождик, и начинать новую рабочую неделю ой как не хотелось. Но пересилив себя, Лазарев поднялся и направился на утренний обход.
Каждый день, ровно в 9.00 жители клиники №13 ждали своего врача с новыми историями и жалобами, и если он не появлялся в привычное для них время, начинали проявлять беспокойство, а иногда и агрессивность. Что бы этого не допустить и на этой неделе, вооружившись толстой тетрадью, карандашами и уверенностью в благополучный исход, Михаил Павлович перешагнул порог палаты №1.