- Не умею. - Хаген приуныл. - Не было у нас велосипедов ни у кого. А ты молодец была, хоть и девчонка. И я понял к чему ты клонишь. Сейчас вынесу, все вместе посмотрим.
Старичок убрел в шалаш. Некоторое время было слышно, как он там возится, а потом вышел, разворачивая на ходу сложенную во много раз засаленную и грязную пергаментную страницу.
- Бенке сказал, что у дедушки книжка такая большая есть, в которой все-провсе написано, даже как покойников оживлять только он ее никому не показывает. А мне и подавно не дал бы. Я
хотел-хотел хоть глазком на нее взглянуть, а один раз просыпаюсь - а этот листок рядом лежит. Бенке обрадовался, он тогда еще со мной говорил, сказал, что теперь-то у нас точно все получится, и чтобы я все точно по картинкам сделал. Я сделал. И ничего...
На перепачканном пергаменте были гравюры - могила девушки и безутешный человек во фраке на ней; горка девичьего барахла; человек, раскладывающий это барахло на импровизированном алтаре; фигурка девушки, изображенная расплывчатыми линиями, втягивающаяся в изящный медальон; тело, накрытое простыней, человек, надевающий медальон на шею покойницы, счастливая пара, держащаяся за руки. Между картинками были подписи, выполненные какими-то странными закорючками.