Интерьер оказался подстать внешнему виду отеля. Болтающаяся на шнуре лампочка напоминала повесившегося наркомана, а от узора на выцветших и ободранных местами обоях хотелось нажраться чего-нибудь покрепче, и впасть в забытье. Риччи скользнул стылым взглядом по кому и пистолету на тумбочке, а Крокодил уже подорвался со скрипучего стула:
-- Слава богам! Ты успел!
Эта рептилия тут же принялась теребить руку Феба, и расспрашивать о надежных местах. Рич вытянул ладонь с некоторой брезгливостью, и хотел уже было высказаться, что не стоит гнать волну раньше времени, как за окнами раздался визг тормозов.
-- Дил-дил -- Крокодил!- издевательски заорали снизу, - выхо-о-оди-ии, подлый трус, кошелек будущий!!- снаружи послышался хлопок выстрела и оглушительный звон -- видимо, кто-то пальнул по стеклу, -вылезай, хамло!
-- Черт, Риччи! Черт! Они же меня нашинкуют!- Крокодил схватил пистолет и по возможности незаметно выглянул в окно,- две машины, в каждой, по-моему, четыре человека! А, нет -- в одной только два. Какое облегчение! Блин, шестеро быков по мою душу!
Реакция на выстрел была едва ли не диаметрально противоположной: Крокодил паниковал, Риччи же отскочил к стене, и выхватил импульсный «ствол».
- Быстрее! Крикнул он не терпящим возражения голосом. – Подопри чем-нибудь дверь!
Как ни странно, но рычание Феба подействовало — Крокодил подскочил, будто ему дали хорошего такого пинка. К двери он подтащил тумбочку, и упер ее в рукоять.
- Как только станет темно, — сквозь зубы процедил Феб, – уползай подальше от двери. Можешь даже забиться под шконку. Когда начнут вышибать, можешь стрелять прямо оттуда. Цель по яйцам – и все получится.
- П-по я-яйцам?.. – заикаясь, пропищал Крокодил. Но уже в следующий миг Рич перехватил пистолет рукоятью вперед, и разбил лампочку.
Комнату залила чернота, и лишь было слышно, как пыхтит Крокодил. Риччи же стал наискосок от окна. В голове у него противно щелкнуло – и мир стал пепельно-серым. «Включив» ночное зрение, Феб заметил, как крадутся к зданию две тени. Остальных гангстеров не было видно. Переведя пистолет в боевое положение, Феб выстрелил и раз, и другой. Импульсник вспыхивал яркой молнией, но мир для Феба все равно оставался в градациях серого.