Полет по небу одно удовольствие. Несмотря на то, что я замерзла (но потом мне все же дали теплый комбинезон), я прониклась свободным полетом. Да, да, именно свободным! Полет в самолете никогда не сравнится с этим ощущением ветра, прикосновений к облакам, синему небу, обволакивающему тебя вовсю… О, какие ощущения!
По мере полета я заметила (благодаря подзорной трубе) нескольких жителей моей страны в лодке без паруса. До меня донеслись печальные обрывки мелодии скрипки, игравшей девочки в чурбане. Трое же просто слушали: все в цилиндрах и темных плащах. Один из них был в маске мима. Куда они плывут? Плывут ли вообще? Паруса ведь нет… Я хотела их окликнуть, но не стала. Все равно им не услышать или не захотят услышать…
Я уже стала различать землю, как мое внимание привлек еще один очень интересный дом на воде.
Это огромная печатная машинка. Просто немыслимо! Маленькая лестница к самой воде и лодка, привязанная рядом. На самой же машинке построен небольшой красно-белый дом. Мой мир удивляет меня саму, честное слово!
Итак, мы прилетели. Под нами была земля.
- Наше судно не рассчитано на посадку, на землю, потому вы спуститесь по лестнице, - Хатиннгтон протянул руку, и я ее пожала в знак признательности и благодарности. – Удачи.
Человек-обезьянка скинул лестницу, прямо рядом с небольшой деревянной часовенкой на краю утеса, поросшего ярким зеленым мхом, тепло со мной распрощался, и я спустилась вниз.
Наконец я вступила на землю, лестница поднялась, пока полностью не исчезла. Корабль полетел прочь, посигналив мне напоследок, я же помахала рукой.
Далеко в небе были видны облака, где на одном из них стоял дом Виви и Хаттингтона. Воздушный шар только отчалил от их дома.
Я огляделась по сторонам. Красивый пейзаж, но нужно двигаться дальше. Нельзя стоять на месте.
Надо мной кто-то стремительно пролетел. Я от испуга плюхнулась на живот, закрыв голову руками. Это были огромный оранжевый попугай с пассажирами и болотная сова в цилиндре. Сев и понаблюдав за ними пока они не скрылись, я обдумала следующее: я заметила еще одну странность, возникшую от долгого пребывания здесь. Если в начале я была выше всех в два раза и могла сесть в машину, несмотря на это (пространство искривилось, как говорил Чунга), то сейчас я стала одного роста с народцем. Это произошло после полета в темном пространстве (или пребывании) в гостинице Сонный Дом. Интересно…
Как бы то ни было, я встала, отряхнулась и направилась прочь от берега, а точнее, пошла по краю (дорогу же я не знаю, нечего в лесу плутать).
Медленно, но верно я шла вперед, осматриваясь вокруг. Не прошло и пятнадцати минут, как я наткнулась на такую постройку, о которой и подумать не могла.
Это был дом-часы, висящий на ветке. Именно на ветке, как яблоко на дереве (сорвать дом, правда, не получится, я думаю).
Я подошла поближе, чтобы рассмотреть дом поближе, как на меня вдруг каркнула ворона, сидящая на верхушке дерева, и я невольно вздрогнула. Отмахнувшись от птицы, я все-таки подошла ближе и стала рассматривать чудо-дом.
Дом-часы с балкончиком, башенкой, торчащими в разные стороны деталями (сковородки и перья на пружинах), увешанный лампами и флажками, стрелками-зонтами показывающими противоположное время.
Только взглянув на часы, меня как током ударило. Как же я раньше не спохватилась! Я настолько увлеклась, что мозги видимо совсем отключились! Дурра! Время! Сколько сейчас времени! Сколько я здесь времени?!
Как припадочная, я нашаривала часы в карманах, взглянула на время и опешила.
Они не то чтобы не шли, нет. Как раз наоборот, шли, но в обратном направлении. Мои часы шли в обратном направлении и стрелки дома-часов шли в обратном направлении. Я точно помню, во сколько приехала домой и во сколько пошла гулять с Лаки (о мой любимый пес, как же ты там без меня?). Время определенно шло в обратном направлении.
Мне стало как-то не по себе, так еще дом-часы тикает и своим звуком обрушивает на меня, как шквал мое же беспокойство. Я как можно быстрее пошла прочь от чуда-дома, оставив его позади…
Я уверена все из вас ходили в парк развлечений и хотя бы раз катались на чертовом колесе. Ощущение страха и волнения переполняют тебя, когда смотришь, насколько же ты высоко над землей и что будет, если я упаду, и осознание видимости всего и вся далеко впереди, кажется, что неба можно коснуться рукой.
Вот и тут тоже оказалось чертово колесо в цирковом оформлении. Стальные разноцветные шатры вместо кабин и яркая вывеска на самом колесе, обрамленная красным и белым пламенем Rumblethor (я так и не поняла, что это слово значит, честно).
Я уже хотела даже прокатиться, но увы, подойдя к кассе, выяснилось, что мне подобных не катают (это почему интересно?), но вслух вопрос решила не задавать. Я просто понаблюдала за счастливыми возгласами, писками, визгами существ самых немыслимых форм и размеров. А жаль все-таки, так хотелось коснуться неба…
Но все так облачно, как кажется. Я встречала Чернух с самого начала (но тогда не знала, как их здесь называют).
Мне встретился чернуха-холм, если можно так выразиться. Холм выше меня в два раза рядом с небольшим озерцом. На вершине росло дерево, ветки которого разрослись в разные стороны так, что создавали иллюзию рогов. Небольшие скалы создавали зубастую пасть. Единственное, что было свое у этого холма - это глаза.
Да, у этого холма были желтые глаза точки, которые заставляли меня ежиться и трястись. Но самое пугающее было это отражение холма в воде. Оно полностью отличалось. Это был все же холм (пусть и с глазами), но в воде он был живым существом, которое скалилось огромной пастью и буравило, подмигивало красными глазами-огнями. Я очень долго бежала прочь от живого холма.
Я бежала довольно долго, пока не заболело в боку и не стало першить в горле. Наконец-то остановка. Держась за больной бок, я переводила дыхание, даже согнулась, из-за чего не заметила подошедшую ко мне женщину.
- Пойдем посмотрим на вид с Хирш-Берг? /Der Hirsch-Berg (нем.) – Олень-Гора/ - изящная женщина в черном пальто с зонтом говорила на распев, приятно на слух.
Я не стала спрашивать, кто она и почему предложила это именно мне, я просто подхвачена поток моего мира и желание плыть против течения у меня не было. Меня принесет к концу моего путешествия, а значит, и к дому. Женственно и плавно незнакомка удалялась прочь. Я пошла за ней.
Это действительно была Хирш-Берг, правда это не гора, а утес над рекой, уходящий в море. Росшее на утесе дерево было оленьими рогами, острые камни и валуны глазами и носом. Что-то живое было в этом утесе. У меня складывалось впечатления, что олень рано или поздно моргнет и этот утес не утес вовсе, а величественный олень, решивший заснуть, увековечить себя в камне.
На краю стояли старушка с мальчиком-альбиносом и любовались видом. Женщина подошла к ним (я отстала от нее и решила держаться на уважительной дистанции) и взъерошила волосы мальчонке, что вызвало у того бурю веселья и улыбку у старушки. Теплота и любовь, которую может дать только семья.
На другом берегу стоял их дом, выполненный в английском стиле, и отец, что махал им рукой, подойдя к самому краю воды.
- Тебе нравится? – спросила меня старушка. Глаза мальчика обжигали меня теплом и любовью.
- Угу, - коротко кивнула я в ответ, стараясь не прервать эту гармонию.
Так мы и стояли вчетвером на Хирш-Берге, смотрели на реку, сливающуюся с морем в одно целое, отца и дом. Эта женщина – мать всех людей, старушка – бабушка всех людей, мальчик – ребенок всех матерей, а отец – муж и опора для всех женщин, вот кто они были.
- Тебе пора? – спросила меня мать всех людей.
- Да.
- Удачи, - и теплая улыбка женщины в подарок. В ее улыбке я видела улыбку своей мамы. Теплую и нежную, полную любви.
- Да, - я стала спускаться с Хирш-Берге, оставив позади этих людей.
Мой путь продолжился. Уже столько пройдено, а я не чувствую усталости и голода. Да, совсем-совсем. Мне хватает присесть на десять минут и мои силы полностью восстанавливаются. Единственным исключением был бег от живого холма. Я абсолютно не чувствую голода. Вместо голода, у меня повышенная жажда. Выбирать не приходится, лучше так, чем наоборот, потому пью из рек и озер.
Вот и сейчас, утоляя жажду, увидела еще одну интересную гору.
Из воды торчала голова и шея верблюда. Он весь покрылся зеленой шерстью, на голове выросли деревья, среди которых стоял маленький домик. Пока я шла к Верблюд-Горе, увидела плывущих в лодке трех волшебников (колпаки и мантии на них), которые что-то возбужденно обсуждали. Вдали виднелись зеленые леса и горы, уходящие выше облаков, так что и вершин не видно.
Пока шла, заметила еще одну особенность моего мира. Здесь всегда было светло. Темно же было только вокруг чернух, словно они поглощали свет вокруг себя. Потому я не знаю, сколько уже времени здесь (стрелки тут вообще назад идут). Может сутки, может несколько...
Стоит только черта помянуть! Стоило только отойти от Верблюд-Горы, как я наткнулась на дом чернухи! Дом был на дереве, довольно далеко от берега к нему вела деревянная дорожка. Там было несколько домов. Огромные скворечники (как ветки не сломались, ведь они стояли на ветках, а не висели. Чудо деревья тут просто), а в центре дерева один большой круглый дом с уходящим в небо маяком. Рядом лодочка со скворечником плавала и лестница, чтобы взобраться на дерево. И, как и думала – пространство вокруг дома было в ночи, горели звезды.
Со всех ног ко мне бежал по деревянной дорожке скворечник на лапках неизвестного науке зверя. Бояться было нечего, но меня испугало столь необычное внимание, что я все же не убежала.
Ходячий скворечник приблизился ко мне, начал обходить со всех сторон, внимательно осматривая, я не могла пошевелиться, было как-то не по себе.
Закончив осмотр, скворечник встал напротив меня и резко открыл пасть. Это была крышка с огромными клыками, которая поднялась вверх, внутри ничего, кроме тьмы и звука копошения у скворечника не было, словно тысячи тараканов двигались в унисон.
Крик мой раздался по всему парку. Успев отскочить и не лишиться ноги, бледная, как смерть, умчалась я прочь от дома чернухи, оставив ходячий скворечник ни с чем.
Я всегда любила ударные. И вот сейчас мое испугавшееся сердце услышало звук барабанов и литавр, плюс саксофоны. Я стала озираться вокруг, но никого не было, тогда подняла голову вверх и обомлела. Барабаны с литаврами и музыкантами парили в воздухе с помощью зонтов. Кто-то просто сидел за барабанной установкой с совой на руке и деловом костюме с цилиндром, кто-то вообще находился в самих барабанах (аж высовывался) и играл на саксофоне, здесь и пустынная лиса на барабане сидела и белая кошка в самом барабане, кто-то парил рядом с помощью зонта. Прекрасные красные инструменты, на самом большом из них было написано The UmbrellHats (значение слова я так и не поняла. Название группы и что-то связанно с шляпами). Я еще долго смотрела на удаляющуюся по воздуху музыкальную группу, вслушиваясь в прекрасные звуки барабанов и литавр с саксофонами, что выгоняли страх из моего сердца.
Мне наконец-то удалось разглядеть церковь с расплавленной крышей. Это, конечно, была не та большая, которую я увидела по прибытии сюда, но принцип крыши тот же. Я стояла на берегу, через реку стояла белая маленькая церквушка с высокой крышей, верхушка которого расплавилась, как сыр, образовав небольшое кольцо. Довольно любопытное строение, хотя и кажется, что ничего особого. Мне просто интересно, способны ли наши архитекторы создать такое в реальности при всех технологиях, что есть у нас на сегодняшнее время. Мне почему-то думается, что нет.
- Это Ферлауфенде Кирхе /Die verlaufende Kirche (нем.) - Протекшая Церковь/, - сказало мне мохнатое черное существо с зонтом, сидящее на дереве. На это дерево я облокотилась, рассматривая церквушку. Я не обратила внимания сначала на трех сидящих на дереве, ждала, чтобы они первыми заговорили.
- Уху, - поддакнула лесная сова.
- Точно, - согласился третий. Тряпичная кукла в шляпе.
- Как это понимать? – спросила я у троих, но мне никто не ответил. Троица вернулась к обсуждению того, о чем они говорили с самого начало. Поняв, что ответа мне все-таки не дождаться, я бросила последний взгляд на церковь и двинулась дальше в путь.
Впервые за столько времени я встретила девушку моего возраста. Вот правда она тоже была не от мира сего, но я так сильно изголодалась по общению со сверстниками, что решила все-таки с ней заговорить.
Она парила на несколько сантиметров над землей с помощью воздушных шаров, привязанных к кистям рук. В черном платье, с длинным рукавом, чулках и туфлях. С небольшим цилиндром на голове. Она что-то напевала себе под нос, блаженно закрыв глаза.
Я подошла к ней поближе, вежливо кашлянула. Никакой реакции. Обошла кругом, подергала немного за платье, чтобы привлечь ее внимание. Никакой реакции. Я уже начала выходить из себя, как девушка открыла глаза и посмотрела на меня своими черными всепоглощающими глазами.
- Я знаю, кто ты, - медленно и размеренно протянула девушка.
- Я тоже знаю, кто я, - выдала я ответ, - мне хочется с тобой поговорить.
- О, как сегодня прекрасен этот день, - не слушая меня, сказала девушка, смотря в небо. – Нет ничего лучше, чем купание в дожде, - протянула она и выразительно посмотрела мне в глаза.
Честно сказать, я растерялась и не смогла ничего сказать. Голос девушки действовал усыпляющее, да и глаза ее черные, бездонные смотрели тебе прямо в душу. Она уже знала все, что она хотела от меня узнать.
- Все решено. Дом построен. Они будут, - оставила мне девушка последние слова и медленно поплыла прочь. Не поняв смысла сказанных слов, я не стала заморачиваться над ними. Просто жаль, что не смогла нормально поговорить, однако на нормальный разговор здесь особо не стоит рассчитывать. Вот так и состоялось мое общение со сверстницей.
Все-таки дома-деревья самое естественное здесь. Вот и сейчас я прошла мимо деревянного дома. Дерево, что было домом, находилось на одном берегу, а колодец для воды, стоящий на небольшой горке, был на другом, мост через реку служил переправой.
Дерево само по себе необычное. У него было только три ветви, которые извивались и сгибались, как плющ. В самом дереве дверь и окно. На вершине веток по одному маленькому дому, на одной из веток сидели хозяева домой. К домам можно было добраться по лестницам. Игрушечные люди (это было видно просто) слушали джаз на граммофоне. Красная птица сидела рядом на специальной подставке. Над мостом висел фонарь, освещающий дорогу и таблицу у входа на мост с колокольчиком. Я не стала подходить близко. Просто постояла немного и двинулась дальше.
Впервые узнала, что помимо машин здесь есть поезда. Огромный холм, на котором стоит белый дом с красной крышей и башнями (тут и водопадик маленький был, вот только откуда вода берется, для меня осталось загадкой) был соединен с другим таким же домом веревочной лестницей ведущим к одной из башен и под каждым холмом был туннель, в котором проложены рельсы. Я встала на железную дорогу и пошла по ней, как услышала звук приближающегося поезда. Пришлось сойти с рельс и пропустить поезд. Это даже был не поезд, а только главная часть, тянущая все вагоны. Она была явно того времени, когда поезда начали только появляться. Рядом летела заводная утка, парившая благодаря зонту. Проводив взглядом поезд, я решила все-таки пойти рядом с рельсами, ведь они могли вывести меня к центру. Должен же быть здесь город.
Однако меня ждало разочарование. Я так много прошла, а оказалось, что железная дорога - замкнутый огромный круг, соединяющий семь похожих домов, скрепленный еще веревочной лестницей. Выругавшись про себя, мне ничего не оставалось, как пойти дальше по краю берега моего мира.
Мне нравится пианино. Один рояль может сыграть музыку всего концерта, охватить все чувства и музыку разом. Как удивителен этот инструмент и какое счастье, что мне довелось послушать его музыку.
Я уже довольно долго шла и решила все-таки передохнуть, хоть и не нуждалась в этом особо, как услышала игру на рояле. Франц Шуберт Фортепьянная соната №16 Ля минор D.845. Сколько бы раз я ее не слушала, не могу сдержать слез. Каждый раз, слушая эту сонату, я представляю фоно, стоящее в лесу, окутанное зеленью и солнечным светом. Цветы, что колышутся на ветру и пух одуванчиков, летающий вокруг играющего музыканта. Ах, Шуберт! Твоя соната заставляет мою душу трепетать! И в этот раз я не смогла сдержать слез. Я просто закрыла ладонью глаза полные слез и сидела, слушая игру фортепьяно, слушая музыку, что обволакивала меня и играла в моей душе.
Так я и сидела, пока соната не кончилась. Мне захотелось узнать, кто же играл. Пройдя немного и по пути вытирая глаза, я наткнулась на фортепьяно, что стояло у дерева и музыканта. Музыкант был огромным сидящим псом в штанах, кофте и маленьком цилиндре. Я даже опешила. Как он вообще мог играть?!
- Думаю, вам понравилось, - сказал он мне сильно посаженным голосом. – Желаете послушать еще?
- Да.
Теперь он играл завораживающего Фредерика Шопена Фортепьянный этюд №4 До днез минор Оп.10-4. Быстро, волнующе и завораживающе. Его лапы с невероятно длинными когтями плясали по клавишам, создавая потрясающий звук. Каждая частица его души была в ноте, что он создавал.
Я могла бы слушать вечно. Вот так сидеть, положив голову на колени и утонуть в музыке. Погрузиться в нее и не вылезать.
Однако, все заканчивается. И его игра кончилась. И мне ничего не оставалось, как поцеловать музыканта в нос в благодарность и уйти по тропинке, тянущейся от фортепьяно к домам, далеко стоящих на горке. Однако ничего не остается без следа. И сегодняшняя музыка тоже.
Множество домов, к которым я поднялась, были все пусты. Прекрасные дачные белые дома с красной крышей (напоминает картинку из американских пригородов). Мне даже стало как-то не по себе. Пройдя еще немного, я дошла до края этой пустынной деревеньки, так сказать. Последний дом отличался от других. Не постройкой, а своим расположением. Вокруг него было только пустое поле, сам дом окутан зеленью. Много свободного пространства для игр детей. У меня мороз по коже пробежал. Я слышу смех детей, я вижу воздушную карусель, в которой по кругу кружились дети, весело смеясь. Кто-то же просто играл с мячиком. Вот только дети были полупрозрачные. И карусель тоже полупрозрачная. Призрачная карусель катала своих маленьких пассажиров. Их веселый смех отдавался в моих ушах, и мне стало до того не по себе, что я пулей умчалась прочь, оставив детей и карусель-призрак позади.
Я опять вышла к воде. К дому чернухи. Этого счастье мне еще не хватало! Но все оказалось не так страшно, как я думала. Мое сердце еще учащено билось, как я услышала песню. Кто-то кому-то пел, просто очень уж чувственно и влюблено исполнял песню неизвестный. На краю утеса росло дерево, на котором был построен одноэтажный красный дом с башней. На крыше башни граммофон, фонарь с зонтом. Довольно уютный домик. Вокруг ночное звездное небо и круглая луна. На крыше сидел медведь в красном комбинезоне и кепке. Именно он пел песни луне, которая…улыбалась. Луна улыбалась! Я аж икнула от удивления. У луны определенно можно было увидеть глаза и мягкую улыбку. Поющей медведь удивил меня не так сильно, как луна. Я поспешила удалиться, ибо очень уж интимной ситуацией между ними пахло. Нежно улыбающаяся луна и медведь, поющий ей серенады, действительно, странное зрелище.
- У нас Ляйхте Хауз /Das leichte Haus (нем.) - Легкий Дом/, - ответил мне мальчик.
Углубившись в свое путешествие, я наткнулась на детей, катающихся на трехколесном велосипеде. Двое братьев. Один сидел и крутил педали, другой стоял. Оба в деловых темно-коричневых костюмах, цилиндрах и с маленькими воронами на голове. Они ехали по тропинке к маяку с открытой башней, в которой находился колокол. Двое взрослых уже ждали их так и махали им руками. Я подошла к ним спросить дорогу до города (должен же он тут быть!), а очень уж долго я брожу по парку. А они вот что мне выдали.
Не зная, как реагировать на заявление о легкости их дома, я хотела спросить их еще раз, как ко мне подошли двое пар кроссовок. Да да, две пары кроссовок. Но все оказалось сложнее. Владельцы кроссовок были невидимками. Просто от обуви отходила не только их тень, но и тень людей, так что можно сделать вывод, что обувь не сама по себе ходит.
Один из невидимок взял мою руку и положил в ладонь клочок бумаги и зажал его моими пальцами. Дети покатили дальше к дому, махая мне на прощанье рукой. Двое взрослых невидимок последовали за ними. А я так и осталась одна с бумажкой в руках. Я развернула ее и прочитала следующее, написанное корявым почерком:
Мистер Дальстром человек, который доставит вас туда, куда пожелаете!
Идите налево от Ляйхтен Хаузес, увидите белую тропинку, и вы выйдете к дому.
Обращайтесь, ждем!
Итак, я по этой записке достигла своего конца путешествии в ГрюнеПарке (я так думаю, по крайней мере). Меня встретил мужчина лет тридцати в темно-зеленом плаще и красной колпаке волшебника. Под глазами мешки, весь зарос щетиной, но его глаза лучились, как и улыбка. Человек полностью располагал к себе.
- Приветствую, уважаемая, - поздоровался со мной мужчина, потирая руки. – Вы хотите попасть в Херц? /Das Herz (нем.) – Сердце/
- Херц?
- Да, так называется наш город. Единственный и неповторимый. Сердце мира можно сказать.
Раз это сердце моего мира, то из него я смогу попасть домой. Мне нужно добраться до него чего бы мне это не стоило!
- Да, вы правы. Мне нужно в Херц.
- Что же, тогда я вас довезу…
- Но мне же нечем платить, - удивилась я и сразу подумала, что не стоило этого говорить. Довез бы бесплатно, черт!
Но мужчина лишь улыбнулся:
- Для вас бесплатно, Рика.
Что я еще могла сказать? Я просто улыбнулась ему в ответ, и мужчина, поклонившись, ушел в сторону своего белого дома с красной крышей у самого края за транспортом. Ждать пришлось недолго. Через несколько минут из-за дома показалось…транспортное…средство…
Я не знаю, что и думать. Ко мне ехал автомобиль с тракторными колесами, над головой была крыша, держащаяся на палках, утыканная зонтами и деловитой вороной в цилиндре. На носу машины сидела маленькая собачонка. Шум тачка издавала ужасный, она выстреливала из выхлопной трубы черный дым, мужчина весело махал мне рукой, ведя это чудо техники. Подъехав ко мне вплотную, он остановился, все заволокло черным дымом, я закашлялась. Выйдя из тачки, он подошел ко мне, приобнял за плечи и с чувством гордости указал на свою машину:
- Как тебе, Рика? Чудо техники, моя гордость и ласточка! – он снова вернулся к тачке, открыл мне дверь. – Садитесь, уважаемая. Мистер Дальстром со скоростью ветра довезет вас до Херца.
Насчет скорости ветра я сильно сомневалась, но все мосты сожжены. Я села в машину, мужичок захлопнул мою дверь и сел за руль. Собачонка на носу машины приветствовала меня лаем, ворона ей каркнула в унисон.
Машина тронулась, и мы поехали прочь из ГрюнПарка. Я теперь ехала в сердце моего мира. Я сделала еще один шаг к возвращению домой.