[Etvilom Dreg]

ТЕНЬ

Мой мир совсем небольшой, и я, кажется, знаю его наизусть. Он пронизан светом, и для темноты остаётся совсем немного места.
Всё вокруг меня полнится отголосками других миров. Если чуть скосить глаза, можно увидеть, как древний бог убивает чудовище, чтобы из его тела сотворить небо и землю; в сплетении лучей солнца видны копыта Коней Апокалипсиса; в высоте небес летают между хрустальными сферами ангелы, и каждый несёт по свитку.
Ветер это подул, или пролетел незримый стихийный дух? «Всё зависит от точки зрения» – люблю говорить я. И ещё от того, есть ли у тебя эта точка, или ты можешь рассмотреть мир со всех сторон. Что гонит сок по стволу дерева? Что видит птица, огибающая облака? Какие мысли у горного потока, который дробится об острые камни? Время подарит новый взгляд, но можно и не ждать, а попытаться увидеть самому.
Нет ничего плохого в том, чтобы смотреть на мир через призму архетипов, преломляющую восприятие, как делаю это я. Ведь картина, что я вижу, не серая и невнятная, а величественная и яркая.
Я вошёл во тьму. У неё тысяча обликов – ведь это и простое отсутствие света, и чёрное одеяло смерти, и воплощённое забвение… Это и танец теней, причудливый и красивый. Я маню одну из теней пальцем.
– Расскажи историю, – говорю я.
– О чём?
Голос у тени тихий, но внятный. Услышав его, я представил застывший ручей, навсегда ставший звенящим льдом под сводами сырой пещеры.
– Кто ты, тень?
– Когда-то я был человеком. Но теперь и душу, и жизнь поглотила Тьма, которую натравило Время.
– Время ещё называют Беспощадным, Непобедимым Врагом.
– Ты хочешь слушать или говорить?
Я виновато улыбнулся.
– Прости.
Тень продолжала:
– Тьма поглотила всё, чем я был. Я помогал ей похоронить себя, как и все люди. Потому что я бежал за мечтой, забывая жить. Ведь жить можно только в настоящем. Знаешь, есть такие мечты, они, как вампиры, готовы выпить всю твою кровь.
Я вздрогнул.
– И моя мечта сбылась! Я ликовал, я чувствовал себя великим, победителем, бросившим вызов миру и судьбе. Скажи, что нужно делать, если ты вдруг достиг всего, чего хотел?
Мои руки стали холодными, словно из них в один миг ушла вся кровь. Речи тени были как волны мороза. Почему её слова перекликаются с моей душой, наполняя её болью?
– Наверное, надо найти новую мечту? – предположил я.
– Да, я так и хотел сделать! Я оглянулся назад, чтобы посмотреть ещё раз на свою мечту и набраться сил для новых свершений.
– Но вместо великолепного бриллианта увидел тусклую стекляшку, – сказал я. – Не трон над мирами, а поломанную табуретку в грязном подвале…
Я всё понял. Слова тени были длинными пальцами, сдёрнувшими покрывало с былого.
– Феникс рождается снова, оставляя память в пламени, – сказал я, отступая от тени. Мой голос дрожал. – И рождается он чистым. Сгинь, тень! Я снова всё забуду.
– Неужели ты не понял? Я – не посланник Смерти, я не для того здесь, чтобы напомнить о твоей боли. Ты пытался убить себя…
– Я убил себя!
– …И у тебя не получилось. Смотри на меня. Смотри! Что ты видишь?
– Что?..
– Я – это ты. Ты впустишь меня в себя. Круг замкнётся, чтобы мог начаться новый виток спирали.
– Смерть – это страшно, – прошептал я. – Именно от неё я бежал сюда… В мир, где её не должно быть. В мой мир!
– Просто попробуй посмотреть на это с другой стороны.
Я стал тенью, и тень стала мной. Но ведь и до этого всё было так же? Сейчас мой мир пал, рассыпался дождём пылающих звёзд. Ничто не выдержит безысходности, изнутри прорвавшей мою душу. Да удержит ли меня смерть? Или я буду падать вниз вечно, до самого дна, пока не захлебнусь в скорби и не стану чистой болью? Наверное, так рождались языческие боги тьмы.
Огонь, сжигающий самого себя. Змея, кусающая свой хвост. Скорпион, жалящий свою спину. Ничего больше я увидеть не в состоянии.

* * *

– Это всё, – сказал врач, пряча лицо в ладонях.
– Но ведь с такими травмами не живут и дня, – мягко сказала медсестра. – Это чудо, что он смог прожить столько. Вы так бились над ним…
– И не смог! – рявкнул врач. Медсестра испуганно отпрянула.
– Извини, – буркнул он. – Я применял морфий, чтобы уменьшить его боль. Хотя, ты знаешь, это запрещено. Я хотел его спасти. Господи! Да я бы лучше сам умер, лишь бы он жил!
Медсестра отвела взгляд. Глаза врача были красными. Он тяжело вздохнул и скривил измятое лицо, словно хотел заплакать, но слёз не было.
– А ты знаешь, кто он был? – тихо спросил врач. – Писатель. Может, самый великий из всех. Прочитав его книгу, я почувствовал, что родился заново, но уже не человеком – кем-то, кто видит мир куда глубже и яснее.
– Что же в ней было особенного?
– Он объяснял любое событие или явление через цепочку образов-архетипов. Он накладывал их один на другой, сочетал так причудливо, что появлялось нечто новое и удивительное, что трогало душу.
Медсестра посмотрела на тело, накрытое белым покрывалом. Теперь ничего не осталось: ни мыслей, ни чувств, ни цепочек-архетипов… Ничего.
– Почему он прыгнул с моста?
Врач удивлённо посмотрел на неё. Ему было двадцать шесть, но лицо было лицом старика, усталым и измождённым.
– А, – опомнился он. – Откуда мне знать? Но я могу догадаться. Думаю, он всю жизнь мечтал написать книгу, которая была бы идеальной для него. Которая бы точно описала всё, о чём он думает, что чувствует. Ему казалось, что он написал такую книгу… Но оказалось, что люди не смогли воспринять её так, как ему хотелось. Объёмные живые архетипы выглядели для людей плоскими неподвижными картинками. Что ему было делать? Он захотел умереть. А тут ещё его жена, которую он считал чистой невинной принцессой, великолепным ангелом, оказалась шлюхой. Его мир просто рухнул под тяжестью умершей мечты, и он рухнул тоже.
Врач заплакал. Медсестра осторожно тронула его за плечо.
– Пойдём. Его не вернуть. Может, там, куда он попал, ему будет лучше.
– Знаешь, – всхлипывая, сказал врач. – Знаешь, что я вижу? Сейчас попробую объяснить с помощью символов, как объяснял он… Тёмный ангел с опалёнными крыльями, падающий в океан пламени. Он жаждет боли и боится её, и в то же время живёт ей.
– Пойдём.
– Постой, – остановился врач. – Я только сейчас понял, что он хотел сказать… Ведь всё зависит от точки зрения, не так ли? Что, если он не умер, раздавленный мечтой, а просто устал доказывать нам истину и ушёл? Оставил нас в неведении и слепоте, потому что мы не хотели ни знать, ни видеть?
Ведь боль и смерть станут знанием. Один проткнул себя копьём, чтобы стать мудрым. Что, если он вернётся, когда найдёт новый взгляд, вернётся и научит нас видеть? Сделает так, чтобы глупцы прозрели?

* * *

Пылающий ангел боли остановился и завис между мирами. Он летел миллионы лет в одном мгновении, и наконец увидел: боль то же самое, что и наслаждение; и победа, и поражение на одной шахматной доске, над которой склонилась судьба. Но место твоего противника оказывается пустым, если посмотреть чуть-чуть по-другому. Зайдя с другой стороны доски, можно поменять местами поражение и победу, только бы знать, что менять.
«Так можно всё поменять, – поразился он. – Как я сотворил себе ущербный мир беспамятства, так можно творить всё!»
«Я есть, и меня нет. Я смог увидеть всё. Но каким же долгим был путь!»
Герой, спустившийся в Подземное Царство. Книга Смерти. Жизнь, которая убивает и рождает. Смерть, которая дарует память и забвение. Крутящаяся монета, одна сторона которой сменяет другую. Спираль, устремлённая вверх.
Смертный, который становится Богом.