Виридис резко сел на кровати. Крик застрял в горле, так и не вырвавшись наружу. Обрывки сна упорно цеплялись за его мысли, не желая уступать место реальности.
Сколько он спал? Возможно не долго, а возможно целую вечность. Он уже привык к относительности понятия «время».
Грудная клетка болела тупой пульсирующей болью. Оставив одежду на стуле, он помылся, стараясь не намочить бинты. Переодевшись в чистое, он некоторое время ощупывал маленький бугорок в центре солнечного сплетения под бинтами. Наконец, помянув Азатотову бабушку, он застегнул рубаху и пошёл вниз.
|