[Flüggåәnkб€čhiœßølįên]

Чак Паланик - автор, которого я очень давно собирался прочесть, но все никак не находилось достаточно веского повода. И вот ведь как совпало....
А к чертям собачьим эти открывашки, переходим к делу.

В наличии имеем "Призраков", роман рассказов, антологию черного юмора для любителей мазохизма. Людям с тонкой душевной организацией не подходить на расстояние сотни шагов. Ну а всем любителям такого вот раз эдакого ознакомиться стоит....
Но к чертям собачьим вылизанные выводы, мы ведь пишем не рецензию в глянец, а пытаемся составить личное мнение.
...Чак довольно ловко разграничивает книжное пространство. У него в своем уютном гетто живет общая линия сюжета, которая через пуповину-стихи-пролог соединяется с историями персонажей, их личной тайной, их драмой, которую все переживаешь и переживаешь без конца, и не можешь остановиться даже перед угрозой собственной жизни. Конечно же, магистральная линия сильно проигрывает ретроспективам героев и автор про это прекрасно знает. Для Паланика важна атмосферность, насыщенность, даже пресыщенность мелкими, очень дотошными деталями. Ну и конечно жестокая МОРАЛЬ, куда уже без нее. Хотя откуда она взялась в таком циничном авторе, поди угадай.
Самое главное достоинство (да-да, это не недостаток!) книги - эпатаж. Скажу больше, я даже не догадывался, что такой вот простой прием способен удержать внимание читателя. Паланик неспроста открывает сборник "Кишками".
Автор тонко подметил, что нужно многим читателям. Им не нужна нудная лекция про подростковую мастурбацию, детские страхи, или еще один способ разнообразия в сексе. Им нужно шоу, такое, от которого кровь стынет в жилах. Им нужна мерзость, до тошноты, до отвращения. Вот он, самый короткий путь к умам. Конечно, легко не заметить сатиру или мораль в такой оболочке, легко принять историю за откровение свыше и долго хлопать в ладоши за поднятие "такой темы".
Эпатировать Паланик мастер, после такой открывашки от книги не оторвешься и сам будто уподобляешься героям "Призраков". Читаешь чужие истории, переживаешь, морщишься, но жуешь и глотаешь. Еще и еще. Пока не пресыщаешься. И вот потом наступает вторая стадия. Вы понимаете, что над вами, вашими ценностями или привычками насмехаются, вы видите иронию. Или безвкусицу.
В этом и беда. Мне кажется, количество рассказов можно было и подубавить. Ближе к середине они превращаются в кашицу, где отсутствует внятный сюжет, где герои слабо мотивированы. Царство Паланика - царство стиля и эпатажа.
Местами автор похож на Пелевина (дела ножные) - только троллит чересчур толсто, местами он фантаст (старомодный подход, пропавший ребенок, диссертация). Но везде узнаваем.
Жаль, но закрутить магистральную сюжетную ветку, как в том же «Бойцовском клубе», здесь не вышло. Почти сразу догадываешься, чем все закончится, и кто станет последним судьей. Паланик так старательно подводил читателя к сути, к Самому Важному Выводу, что и не заметил как скатился к морализаторству и расчлененке.
В завершение еще скажу - идея писательского семинара для меня тоже сатирка. Я, как и эти несчастные, скорее буду делать то, что они сделали взаперти, чем писать мой гребаный роман, и это печально :(

Скрытый текст - цитаты:

В глазах рассыпаются яркие искры, я оборачиваюсь и вижу… что еще за ерунда. Толстенная веревка, что то вроде змеи, синевато белая и оплетенная венами вытянулась из сливного отверстия, и держит меня за задницу. Некоторые из вен подтекают кровью, красной кровью, которая под водой кажется черной, она сочится из мелких разрывов на бледной коже этой змеюки. Кровь расплывается тонкими струйками, растворяясь в воде, а внутри у змеи, под этой тоненькой, синевато белой кожей, видны комочки какой то полупереваренной еды. Вот единственное разумное объяснение. Какое то жуткое морское чудовище, морской змей, тварь, которая никогда не видела света солнца, пряталась в темных глубинах сливного отверстия и поджидала меня, чтобы съесть. Короче… пинаю ее ногой, по ее скользкой, резиновой, узловатой коже и венам, и она вроде как еще больше высовывается из слива. Теперь она уже длиной с мою ногу, но держит по прежнему крепко, прямо за дырку в заднице. Еще пинок — и я на дюйм ближе к тому, чтобы сделать вдох. Я все еще чувствую, как змея тянет меня за задницу, но я на дюйм ближе к спасению. Комки у змеюки внутри — видно, что это арахис и кукуруза. Виден какой то вытянутый шарик, ярко оранжевый. Похоже на те витамины, которые отец заставляет меня принимать лошадиными дозами, чтобы я набирал вес. Чтобы заниматься в футбольной секции. С дополнительным содержанием железа и жирных кислот Омега 3. Я вижу эту таблетку, и это спасает мне жизнь. Это не змея. Это моя толстая кишка, моя собственная кишка, которую вытянуло из меня.

Раз пошло это массовое отрезание ушей и пальцев, никто не выйдет отсюда без хорошего шрама. Без обрубка, который потом можно будет показывать телезрителям крупным планом. Мистер Уиттиер разрезал нос Матери-Природе, чтобы разлучить ее со Святым Без-Кишок. Чтобы наказать их за то, что они полюбили друг друга.

В нашей версии того, что случилось, все отрезанные пальцы были съедены злодеями, которым все равно никто не поверит.

Хваткий Сват опросил всех и каждого, пытаясь найти кого-то, кто согласится отрубить ему пенис. Потому что такая пытка очень здорово подошла бы к одной старой семейной шутке.

Один взмах ножом, говорит он, и все проблемы решены. Просто отрезанный пенис в грязи.

— К тому же я все равно им не пользуюсь, — говорит Хваткий Сват и улыбается. И подмигивает.

Пока что добровольцев не нашлось. И не потому, что это противно, кошмарно и мерзко. Просто иначе он сразу же выйдет на первый план. Отрезанный пенис — это беспроигрышный вариант. И его никому из нас не превзойти.

Дети суют в куклу пальцы. Тягают ее за волосы из пряжи, поднимают за шею и трясут, пока тряпочная голова не свисает на грудь. Они бьют, лижут, кусают и обсасывают эту куклу; и это обязанность Коры — пришивать на место оторванные соски. И вшивать новые шарики в фетровую мошонку, если за нее дергали слишком сильно.

Все, что делали с самими детьми, они потом делают с этими куклами.

На этой работе случайных людей не бывает.

Нитки рвутся, и неудивительно. Ведь сколько детей, подвергшихся издевательствам, издевались над этими куклами. Сколько изнасилованных мальчишек сосали этот розовый фетровый пенис. Сколько маленьких девочек совали палец, два пальца, три пальца в это атласное влагалище. Надрывали его сверху и внизу. Отовсюду торчала набивка, выпавшие грыжи из ватина. Куклы были все грязные и заляпанные под одеждой. Липкие и вонючие. Ткань протиралась, рвалась, покрывалась шрамами новых швов.

Эти тряпичные куклы: мальчик и девочка — специально предназначенные для того, чтобы над ними все издевались.

— Когда суд назначил совместную опеку, — говорит Товарищ Злыдня, — мама сказала мне…
Если вдруг посреди ночи,
когда ты крепко спишь у себя в кроватке,
отец проберется на цыпочках к тебе в спальню,
если такое случится хоть раз,
сразу скажи мне об этом.
Ее мама сказала:
— Если хоть раз отец снимет с тебя пижамные штанишки и будет трогать тебя…
Сразу скажи мне об этом.
Если он вытащит из ширинки большую жирную змеюку — такую липкую, вонючую штуку — и попытается запихнуть эту гадость тебе в ротик…
Сразу скажи мне об этом.

— Но вместо этого, — говорит Товарищ Злыдня, — папа водил меня в зоопарк.
На балет. На футбольные тренировки.
И целовал перед сном.

Цветные кадры сидячих протестов, акты гражданского неповиновения,
колонны демонстрантов
шагают, шагают, шагают
по ее лицу.
Товарищ Злыдня говорит:
— Но я всегда была начеку, всю оставшуюся жизнь.

— А потом, — говорит старик, — она выдает им свой главный козырь.

Она говорит, что изменит свое завещание. Да, ее доля участия в прибыли вообще никакая, но она все-таки кое-что получает с каждого повторного показа своих старых фильмов. Эти фильмы, хранящиеся в запасниках: когда-нибудь их купят телекомпании. И будут покупать права на показ вновь и вновь — особенно если она покончит с собой. Она это знает. И они это знают.

Мертвая, она навсегда останется привлекательной и сексуальной. Ее будут любить всегда: ее образ, которым владеют кинокомпании. Эти старые фильмы, они как деньги в банке. То есть были бы как деньги в банке, если бы не одно обстоятельство…

Старик говорит:

— Ее завещание, ее заповедь.

Она учредит фонд Мэрилин Монро. И завещает ему все деньги, которые ей причитаются с повторных показов. Все эти деньги, до последнего пенни, будут распределяться по организациям, которые она назовет. Ку-клукс-клан. Американская нацистская партия. Северо-американская ассоциация мужской однополой любви.

— Может, в то время некоторых из этих организаций еще не существовало, — говорит старик, — но общий смысл вам понятен.

Когда американские зрители узнают, что несколько центов (а то и все десять) с каждого проданного билета на ее фильмы уходят к нацистам… Вот тогда все и закончится. Никаких кассовых сборов. Никаких спонсоров на телевидении. Эти фильмы с ее участием, они не будут стоить вообще ничего. Ее фотографии в голом виде не будут стоить ни цента. Мэрилин Монро превратится в американскую леди Гитлер.

— Вы послушайте сами себя, — говорит он, качая головой. Те немногие волосы, которые еще остались, болтаются из стороны в сторону. Он говорит: — Чем вы тут занимаетесь? Только и делаете, что рассказываете друг другу свои истории. Превращаете прошлое в рассказ, чтобы доказать всем свою правоту.
Сестра Виджиланте назвала бы это нашей культурой вины .
Ничто не меняется, говорит он. Еще одна группа, которая была тут до нас, у них все закончилось тем же самым. Люди буквально влюбляются в свою боль, они просто не в состоянии ее бросить. Как и истории, которые они рассказывают. Мы сами себя загоняем в ловушку.
Есть истории, которые быстро изнашиваются, если их часто рассказывать. А есть истории… и мистер Уиттиер указывает на нас, ходячих скелетов.
— Когда мы рассказываем историю о чем то, что с нами случилось, для нас это способ переварить случившееся, — говорит мистер Уиттиер. — Способ переварить нашу жизнь. Наши переживания.

_________________________

Сообщение от Mutabor

Вот тут-то и намечается первый «провал»: книге в целом не хватает идейной плотности, слитности. Слишком много историй, персонажей и точек зрения – какофония вместо полифонии. Слишком много отсылок и аллюзий, параллелей и парадоксов - точки касания приходится не нащупывать в темноте, но выуживать из груды дешевых побрякушек и мишуры, обильно политых «клюквенным соком».

Вот, полностью согласен, ага.

Сообщение от Mutabor

Неделей раньше, когда я читал рассказ «Исход» все было куда хуже: тот отправил мою подругу в нокаут. Запершись в ванной, она проплакала за запертой дверью весь вечер. А потом мне звонил психоаналитик, с просьбой дать копию рассказа, чтобы помочь ей разобраться в себе...

Нет, друзья-писатели просто смеялись, пока я читал им вслух рассказ «Кишки», основанный на трех слышанных мною байках – «историях из жизни». Две из них случились с моими знакомыми, а третья – с человеком, которого я встретил в группе поддержки сексоголиков (я посещал ее в процессе написания четвертого романа). Все три истории были смешными, как и любые реальные истории о неудачных экспериментах с мастурбацией.

1, Исход и Кишки - самые удачно-эпатированые рассказы сборника, после них остальные истории кажутся блеклыми, это хорошо, что автор выделил их особо,
2 когда читал кишки, все думал, как тускло я прожил свое детство =)

Mutabor, спасибо за дополнение от Чака, и верно подметил про страшилки.

Сообщение от Al Bundy

а за то, как просто он может сделать любой эпизод максимально сюрреалистичным, не описывая при этом вообще ничего ирреального, галлюциногенного или фантастического (экзамплы: путешествие в полудомах, черные трубы, трупы в кафе, кусочки макетов домов в пятке, рука из бревен, прослушка могил, и многое-многое другое).

я бы сказал, что это полусюрр. То есть стиль, как зеркало души, только очень темной. Мы читаем изнанку другого мира, как в том рассказе про богачей, сделавшихся бомжами. Нереальная история, почти сюрр, но все же не настолько, чтобы быть абсурдной.

Сообщение от Уши_чекиста

При этом "фе" - и читать дальше. Это как раз самое забавное. вроде и гадость же описывается, но читать все равно тянет. Вероятно, виновата инерция.

значит верно я подметил.

Сообщение от Vasex

рассказы проигрывают его крупной форме даже по отдельности, не говоря уже о полном сборнике и общей идеей-связкой. По-моему, последнее - вообще бред собачий.

неа, идея стоящая. Первооснова, именно тот самый костяк - сделать перевертыш из всем привычного психотриллера с запертыми внутри людьми, истязаемымими злым гением. Здесь злой гений - маленький мальчик, который оказывается лучше своих жертв, а запертые люди просто используют ловушку (вначале) для легкой славы. Сами становятся добровольными жертвами, которых так любят СМИ.

Сообщение от Vasex

Наиболее тупым и примитивным показалась история о журналюге, который убил ветеринара, разбогател и прославился. Или я с сектой художников-прочих творцов путаю, где все убивали, чтобы прославиться. В общем, там много скучных работ с неинтересными идеями.

Вот для меня последний рассказ "Призраков" оказался самым банальным.