[Гелугон]

Поправка-22

Странные вещи творятся на военной базе американских ВВС в Пьяносе. Командир части раз за разом повышает норму боевых вылетов, бомбардиров поощряют не за поражение цели, а за кучность бомбометания, начальник столовой продает товары по цене ниже закупочной и процветает, начальник столовой продает амуницию и командование части в курсе и в доле, начальник столовой организует бомбардировку собственной части и немцы в курсе и в доле, начальник столовой пожалуй хватит про него, один рядовой по имени Майер Майер из-за ошибки становится майором Майором и комэском, а к другому рядовому ходят за советом генералы и тэдэ. Даже и не верится что речь идет о Второй Мировой Войне.
Посреди всего этого наш герой, а точнее совсем даже не герой капитан Йоссариан, воюющий на два фронта и отчаянно пытающийся спасти свою жизнь. Увы, постоянно отсиживаться в больнице не получается, а отправиться домой по состоянию душевного здоровья мешает та самая уловка/поправка-22.
В связи со всем этим абсурдом по началу может сложиться впечатление, что война в памяти автора отложилась как невероятно смешная штука. Удельный вес черного юмора очень велик. Вот, к примеру, несколько цитат:

Скрытый текст - цитаты:

– Как вы сказали, сэр?
– Вы о чем, сержант?
– А вы о чем спрашивали?
– О том, сколько придется ждать, прежде чем можно будет пройти к майору.
– Как только он уйдет завтракать, так вы тут же сможете пройти в кабинет, – ответил сержант Таусер.
– Но, если я верно понял вас, его там не будет?
– Да, сэр, майор вернется к себе только после завтрака.
– Понятно... Тогда я, пожалуй, зайду после завтрака.
Эпплби покидал палатку в полнейшем недоумении. Когда он выходил, ему почудилось, будто высокий темноволосый офицер, слегка смахивающий на Генри Фонда, выпрыгнул из окошка штабной палатки и проворно шмыгнул за угол. Эпплби застыл как вкопанный и даже зажмурился. Тревожное сомнение закралось в его душу. «Уж не галлюцинация ли у меня на почве малярии или, того хуже, от сверхдозы атабрина?!» – подумал он. Эпплби принял в четыре раза больше таблеток атабрина, чем положено, потому что хотел быть в четыре раза лучше любого пилота в эскадрилье. Он все еще стоял с зажмуренными глазами, когда сержант Таусер легонько похлопал его по плечу и сказал, что теперь, если ему угодно, он может пройти в кабинет: майор Майор только что ушел. Эпплби снова почувствовал себя уверенно.
– Спасибо, сержант. Он скоро вернется?
– Он вернется после завтрака. Тогда вам придется сразу выйти из палатки и дожидаться его у двери, пока он не отправится на обед. Майор Майор не желает видеть никого в своем кабинете, пока он у себя в кабинете.
– Сержант, вы понимаете, что вы говорите?
– Я сказал, что майор Майор не желает видеть никого в своем кабинете, пока он в своем кабинете.

Три парада подряд эскадрилья лейтенанта Шейскопфа занимала последнее место. Репутация лейтенанта Шейскопфа стала весьма незавидной, и он ломал себе голову, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из положения. Он обдумывал даже такой вариант: прибить по двенадцать кадетов в ряд гвоздями к длинному дубовому брусу и тем самым заставить их точно держать равнение. План этот был неосуществим, поскольку произвести безупречный поворот на девяносто градусов было невозможно без никелированных шарниров, вставленных в поясницу каждому солдату, а лейтенант Шейскопф отнюдь не был уверен, что ему удалось раздобыть у квартирмейстера такое количество никелированных шарниров и тем более уговорить госпитальных хирургов врезать их куда следует.
- Какие еще атеисты? -- прорычал он недовольно, Настроение его круто изменилось, в душе вскипел праведный гнев. -- Во вверенной мне части не может быть атеистов! Атеизм -- дело противозаконное, не так ли?
-- Не так, сэр.
-- Не так? -- удивился полковник -- Тогда уж это конечно, явление антиамериканское!
-- Не сказал бы, сэр, -- ответил капеллан.
-- Ну а я бы сказал! -- заявил полковник. -- И я не намерен прерывать богослужение в угоду кучке паршивых атеистов. От меня они привилегий не дождутся.
-- Сион? Забудьте об этом немедленно. Вообще непонятно, как он попал в молитву. Нет ли у вас чего-нибудь веселенького, не связанного ни с водами, ни с господом? Хотелось бы вообще обойтись без религиозной тематики.
-- Весьма сожалею, сэр, -- проговорил виноватым голосом капеллан, -- но почти все известные мне молитвы довольно печальны и в каждой из них хотя бы раз да упоминается имя божье.
-- Тогда давайте придумаем что-нибудь новое. Мои люди и так уже рычат, что я посылаю их на задания, а тут мы еще будем лезть со своими проповедями насчет господа,смерти, рая. Почему бы нам не внести в дело положительный элемент?Почему бы нам не помолиться за что-нибудь хорошее, например за более кучный узор бомбометания?
-- Ну... что ж... пожалуй, сэр, -- поколебавшись, ответил капеллан. - Но если это все, что вам надо, то вы, пожалуй, можете обойтись и без меня. Вы справитесь сами.
-- Знаю, что справлюсь. -- ответил полковник. -- ну а вы, по-вашему, для чего? Я мог бы сам закупать продукты, но это входит в обязанности Милоу, и он обеспечивает продовольствием весь авиаполк. Ваша обязанность - перед каждым боевым вылетом читать нам молитвы, и отныне вы будете молиться за более кучный узор бомбометания. Ясно? По-моему, кучное бомбометание действительно заслуживает того, чтобы за него помолиться. За это от генерала Пеккема нам перепадут пироги и пышки. Генерал Пеккем считает, что данные фоторазведки выглядят гораздо эффектнее, когда бомбы ложатся кучно.
-- Знаю, -- сказал Йоссариан. -- Он отравил всю нашу эскадрилью.
Мило снова побледнел:
-- Что он сделал?
-- Он намешал в картофельное пюре несколько сот кусков солдатского мыла, желая доказать, что военные -- это каннибалы, не способные отличить изысканное блюдо от явной дряни. Весь состав эскадрильи маялся животами. Боевые операции были отменены.
-- Ну и ну! -- поджал губы Мило. -- Надеюсь, он осознал, что поступил дурно?
-- Наоборот. Он убедился, что был прав. Мы уплетали это пюре целыми тарелками и требовали добавки. Мы все чувствовали, что заболели, но мы и понятия не имели, что отравлены.

Но постепенно автор напоминает читателю, что книга все-таки о войне: герои книги бомбят противника, получают ранения, умирают. Это не приключение, которое можно завершить в любой момент. Тебя призвали на фронт, и ты должен отдать долг стране, а сколько ты ей должен решает полковник Кошкарт Кэткарт. Так постепенно погибают те, кто давно уже мог быть дома.
Йоссариан в начале романа представший перед глазами читателя этаким клоуном, который от нечего делать валяющем дурака во время проверки писем превращается в борца с системой, единственного во всей книге. Остальные же персонажи или неплохо к системе приспособились, или просто пытаются убежать от нее, или махнули рукой и будь что будет. Йоссариан чужак, изгой в этой среде и в отличие от других чужаков (капеллан, Дэнби, Майор) у него есть силы бороться. Он борется и в результате побеждает. (а я все боялся что автор под конец героя убьет).

П.С. Я тут пробежался по интернетам. В общем оказывается до Хеллеров и Воннегутов американская литература о ВМВ не была антивоенной, мол война там только фон, никаких ужасов, так что они в этом плане первопроходцы, а потом уже прочий вьетнам.