[Franka]

Специально для Вотера, цитата из "Анафема".

Скрытый текст - о Книге, самой тяжелой епитимье:

В Книге смысла не было, что превращало ее в самую ненавистную из епитимий. Она содержала двенадцать глав. Как в шкале землетрясений, их убойная сила росла экспоненциально, то есть, шестая глава была в десять раз хуже пятой и т.д. Первая глава была так, ознакомлением для проштрафившихся детишек. С ней обычно справлялись за час. Вторая, как правило, означала по меньшей мере одну ночевку в штрафной келье, хотя любой уважающий себя правонарушитель мог осилить ее за день. На пятую уходило несколько недель. Приговор к шестой главе можно было обжаловать примасу и далее в инквизицию. Двенадцатая глава равнялась пожизненному осуждению на каторжные работы в одиночном заключении: за три тысячи шестьсот девяносто лет ее превозмогли всего трое инаков, и все они были не в себе. Примерно за шестой главой епитимья растягивалась на годы. Многие предпочитали уйти из концента. Те, кто оставался, выходили изменившимися: присмиревшими и как будто пониже ростом. Это может показаться странным, поскольку требовалось вроде бы всего ничего: переписать указанные главы, выучить и ответить на вопросы по ним комиссии примархов. Однако, содержание Книги на протяжении столетий оттачивалось до полного, идиотического, вынимающего душу безумия: вопиюще очевидного в начале, затем, с каждой главой, все боле тонкого. Это был лабиринт без выхода, уравнение, которое после недель труда сводилось к 2=3. Первая глава состояла из страницы бессмысленных детских стишков с нарочито неточными рифмами. Четвертая представляла собой несколько страниц знаков числа пи. Дальше, впрочем, в кодексе не было ничего случайного, поскольку чисто рандомные вещи запомнить не так сложно: достаточно освоить несколько приемов, а все, одолевшие четвертую главу, эти приемы знали. Куда труднее зубрить и отвечать материал почти, но не совсем осмысленный; материал, в котором есть внутренняя логика, но только до некоего предела. Такие вещи время от времени возникают в матическом мире естественным путем: в конце концов, не каждому дано стать светителем. После того, как авторов унизили и отбросили, их сочинения передавали инквизиции; если она находила текст достаточно чудовищным, то его, значительно ухудшив, включали в следующие, еще более гадостные издания кодекса. Чтобы выйти на свободу, надо было освоить материал так, как, скажем, теорию групп для изучения квантовой механики. Ужас заключался в сознании что ты прикладываешь столько усилий, чтобы отравить свой мозг интеллектуальным ядом. Вы и представить себе не можете, насколько это унизительно.

- Знаешь, как отличить настоящего демагога?
- Не знаю. Ну?
- Ты ничего не замечаешь, пока кто-нибудь, старший и мудрый, не скажет: да это демагог. И тогда тебе хочется провалиться сквозь землю.

[о легенларном явлении Кноусу, после которого он оставил глиняную табличку с равносторонним треугольником и записью небесного видения]
- И Деата и Гилея учат не путать символ с символизируемым.
- Уже лучше.
- Для Деаты символ - идол. Для Гилеи - треугольник на табличке. Символизируемое для Деаты - бог на небесах. Для Гилеи - чисто теоретический треугольник в ГТМ.

Диакс сказал очень важную для нас вещь: нельзя верить во что-то только потому, что нам так хочется.