Кто бы мог подумать, что выдающейся колдунье в весьма солидном возрасте, так понравится быть мерином? Лично мне бы такое даже в голову прийти не могло. Но, как ни странно, я наслаждалась новым телом. Здоровым, сильным, выносливым и что уж греха таить, весьма красивым.
«Да, - признавалась я себе, рассматривая в зеркальную гладь пруда новую себя, - я хорош. Просто чудо, а не конь. Сама бы на таком скакала».
Видимо, прежнего владельца шкуры мой рыцарь нещадно муштровал — мышцы у меня были на диво, и скакать могла без устали сколько угодно. Правда, после происшествия в лесу, когда я окончательно убедилась, что прилипла к конскому телу, у меня с бронированным хозяином состоялся серьёзный разговор. Не стесняясь в выражениях, я изложила данному товарищу, что дама, гожусь ему если не в матери, то уж точно в бабушки, а потому пусть даже не думает задирать на меня свою ногу. И тем более пырять бока шпорами — вот только этого не хватало для полного счастья.
Вдохновлённый моим кратким монологом, рыцарь проникся и оставил меня в покое. С тех пор я только кушала сочную травку, гуляла по загону (или как этот тут называется, до сих пор не могу привыкнуть к местному диалекту), спала — словом, активно наслаждалась спокойной жизнью. Меня регулярно чистили, причёсывали гриву, полировали серебряные подковки, совали яблочки и морковку... Иногда мелькала мысль. что я умерла и попала в рай, но по какому-то стечению обстоятельств в лошадиный.
Вот только... как бы поделикатнее этот момент... А впрочем, чего уж тут миндальничать — мне понравилась одна премиленькая палевая кобылка. Вернее, мне как женщине она приглянулась в основном в качеств средства передвижения верхом — тоненькая, лёгкая, со стрелкой на лбу и крепкими ногами. А вот моё тело было о ней совершенно иного мнения, и нравилась ему Джилжирина далеко не платонически.
Ох, как мне приходилось сдерживать свои животные порывы — словами не передать. Я гордо отворачивалась и принималась щипать листву в цветущего кустика, а глаза так и косились в её сторону. Вот уж повезло!
К тому же, она ведь так и норовила подойти, мордой мне о шею потереться. Приходилось мужественно терпеть — ведьма я или нет! Она обходила меня, словно бы случайно задевая хвостом, и косилась через плечо: заметила ли? Да заметила, голубушка, я всё вед замечаю. Не первый день как вылупилась, я все эти дамские уловки изучила, когда тебя ещё на свете не было.
Но какая же хорошенькая, чертовка! А пахнет как чудесно!
- Вот что, дорогуша, - сказала я ей как-то. - Ты даже ни о чём не мечтай. Мы с тобой из одного теста замешаны, так что стреляй глазками в чью-нибудь другую сторону. Моя броня крепка, всё равно не прошибёшь.
А сама губами протянула ей пушистый цветок с того вкусненького куста. Вот же романтичная скотина, самой не верится!
Джилжирина приняла подарок и с благодарностью его съела.
Жалко, что она не умеет разговаривать. Как много у нас было бы общих тем для бесед!
Я вздохнула. На дворе стояла ночь, в конюшне — почти тишина. Тихо похрапывали мои соседи, шуршали в сене мыли, что-то бурчал ночной конюх.
И мне бы тоже поспать, но никак — проклятая бессонница достала меня даже тут. В голове роились всякие мысли, воспоминания... Как я, будучи девушкой, наколдовала свою первую мантикору, а потом бегала от неё по всему огороду, перепрыгивая через грядки с брюквой. Или как целовалась в Павлышем за старым амбаром — на самом рассвете, когда он провожал меня с речки. Вот мать меня в тот раз хворостиной отходила за то, что явилась на заре! А Павлыш, негодяй, на Зимке женился...
Постепенно, убаюканная собственными мыслями, я погрузилась в зыбкую дрёму. Во сне мы с палевой красоткой скакали по широченному лугу — я впереди, она чуть сзади... кажется, за нами гнались гигантские мантикоры, и мне было интересно, удерём мы от них или нет. Но досмотреть сон не получилось, сначала раздались посторонние шаги, а потом и голоса. Кому это не спится после полуночи? Ох, будь я сейчас колдунья — уснул бы непрошеный гость вечным сном!
Я нехотя приоткрыла один глаз. В конюшне что-то происходило, конюх басовито переругивался с неизвестной мне особой. Девка оказалась не так проста, много слов тратить не стала и сразу припечатала бедолагу конюха — ох, и горазда ногами махать! А могла бы тюкнуть по темечку и в уголок. Но нет же, повыкаблучиваться надо!
Я с интересом наблюдала, как боевитая особа рассматривает обитателей конюшни моего рыцаря. Годных, между прочим, обитателей, подошли бы любому герцогу... Э, нет, нет, нет, не заглядывайся на красотку Джилжирину — она моя!
Наконец, девица остановилась возле меня и окинула критическим взглядом. Я приосанилась, дабы продемонстрировать — вот какой статный конь, тебе точно не по зубам.
Девица между тем вошла ко мне в стойло, фамильярно потрепала по холке и потянула за уздцы — ну точно хозяйка:
- Пошли.
«Ага, побежали, - подумала я. - Сейчас в темноте все ноги себе переломаю. Да и спать надо, мне ночные прогулки кардиологом противопоказаны».
- Не пойду, - проворчала я вслух. - Ночь на дворе.
- Да ладно, не спорь, - отмахнулась конокрадка. А потом резко побледнела — того и гляди хлопнется в обморок. - Ч-ч-ч-что?
«Ну вот, ещё и заика!» Я устало вздохнула.
- Не пойду, говорю. Давай утром. Да и тебя, небось, эта перебранка много сил отняла.
Ну вот, и правда, чувств лишилась. Экие нервные воровки пошли! Так будут меня сегодня похищать или нет? Я уже морально настроилась...
Потоптавшись с ноги на ногу, я решила, что девица отлично отдохнёт на соломке. Нечего никого будить. А очухается - скатертью дорожка. Меня и здесь неплохо кормят.
Только бы не наступить во сне на бедолажку...