Давненько у меня не было такого адского похмелья! Даже не вспомнить, когда именно. Кажется, в тот раз мы разделили бутылочку Шардене с месье Бонапартом. Ах, каким взглядом он на меня смотрел, подливая в хрустальный бокал вино! Я пьянела больше от мёда его глаз, и когда проснулась поутру… голова гудела, как Эммануэль на колокольне Собора Парижской Богоматери.
В точности как сейчас. А ведь выпила всего пару капель шерри – исключительно в лечебных целях.
Я приоткрыла один глаз, вознамерившись позвать Дарью, дабы та принесла мне пилюли от головы и горячего шиповникового отвара. Но вместо привычного потолка, обшитого ясеневыми панелями, увидела лохматый куст сирени. Гроздья тёмно-фиолетовых цветов напоминали виноградные кисти, в воздухе стоял терпкий аромат. Вокруг высились вековые дубы.
«Что за дела?» – озадаченно подумала я.
Впрочем, не сильно удивилась. Сколько раз вот так озиралась по сторонам, внезапно очутившись в незнакомом месте, даже если это место – родной двор. Так что успела привыкнуть. Дарья, должно быть, уже мчится на сигнал маяка, чтоб забрать меня домой. И когда я успела выйти из дома, ума не приложу.
Пока я размышляла над возникшей проблемой, ветки сирени раздвинулись и прямо ко мне вылезла… вылезло… словом, это было очень странное существо. Двуногое, больше всего напоминающее обезьяну, оно передвигалось на двух задних лапах, а передние свисали так, что пальцы тащились о земле. Длинная шерсть свалялась грязными сосульками. Огромный лысый живот колыхался из стороны в сторону, и из того места, где у людей расположен пупок, на меня зыркал глаз. Зато на морде глаз не было – только широкая пасть, обрамлённая кровавой бахромой.
Урод шлёпнул пастью и двинулся ко мне.
«Стой!» – хотела крикнуть я.
– Сиииггг!.. – вырвалось в реальности.
Мало того, что язык не желал подчиняться с должной покорностью, так ещё и голос был не мой. Понимаю, что можно напиться до лошадиного ржания, но не настолько же буквально!
Между тем существо протянуло ко мне передние лапы и тоненько, пронзительно заверещало. При этом его и без того широкая пасть с треском разорвалась в уголках, и по серой коже потекли алые ручейки.
Я попыталась выбросить руки, чтоб сплести защитное заклинание, и вот тут… тут я испугалась по-настоящему. Рук не было! Вместо этого обнаружились копыта. И более того, стояли эти копыта, на треть погрузившись в слизь премерзкого бурого цвета. На её поверхность поднимались пузыри и лопались, выпуская в воздух серые, воняющие тухлотой облачка.
«Теневая сторона,» – поняла я.
Правда, до сих пор мне не приходилось видеть такой грязи. Обычно маги курируют все зоны и не доводят мир до такого состояния, а тут чистить и чистить. Один этот урод чего стоит!
Между тем урод подошёл вплотную, вынудив меня отступить. Копыта с чавканьем вырывались из слизи и тут же вязли в ней снова, как в трясине. Один раз под ногой что-то хрустнуло, но я так и не поняла, что именно. Мысли занимала совсем другая проблема: я не могла колдовать. Совсем!
Я зажмурилась, пытаясь перестроиться на световую реальность. Удалось лишь частично – стало заметно светлее, сквозь листву пробились лучики солнца, но при этом ни монстр, ни жижа вместо травы не пропали.
Кто же смог меня так заколдовать? Меня, одну из самых могучих ведьм? Силён, гад!
Задние ноги разъехались, и я грохнулась на филей. Существо, до этого казавшееся неуклюжим, проявило недюжинную ловкость и скакнуло прямо на меня. Секунда – и оно повисло на моей шее, вцепившись в неё зубами и когтями.
Эх, где мои сто лет? Вот же резвая была девка! Я бы этого урода по земле раскатала ровненьким слоем и даже не вспотела. Да и вчера ещё одолела бы без особых усилий. И надо же этому страхолюде появиться именно сегодня, когда я заклясть не могу!
Вскочив на ноги, я развернулась и припечатала урода о дубовый ствол. От удара живот его лопнул, во все стороны брызнул гной, и на землю шлёпнулся совершенно голый сморщенный младенец, больше всего похожий на жирную личинку. Младенец извивался, колотил ладошками по бурой слизи и издавал пронзительный, вибрирующий вой.
А на моей шее осталась висеть пустая оболочка, даже после смерти не разжавшая челюстей. Второй удар о дерево помог от неё избавиться.
Вздрагивая от омерзения, я побрела прочь. Сильное, молодое тело, которое почему-то совершенно меня не радовало. Я хотела вернуться домой, в своё тело, к Дарье и Ульянке, к своим делам и любимому плюшевому креслу, к василиску Васе и пуфику под ногами. А вместо этого шла по теневой дубраве неизвестно откуда непонятно куда. Впрочем, к этому мне не привыкать…
Без магии я чувствовала себя старой и немощной. Кажется, даже конская шкура начала морщиться, выдавая внутренний настрой. Хватит с меня приключений, пора на покой. Вот закрою агентство, начну печь пироги и растить маргаритки…
– Где ты гулял, тупая скотина!
Я даже не сразу сообразила, что восклицание относится ко мне. В недоумении обернулась, и тут же меня цапнул за повод некий рыцарь в поношенных доспехах.
– Чего?! – возмутилась я. Так искренне, что язык вывернулся правильным образом. Я устала и потеряла магию, и не намерена выслушивать оскорбления от этого жестяного солдатика.
Рыцарь не внял моему искреннему негодованию и попытался вскочить в седло. Наглец! На меня никто не смел вскочить так резво, с налёта – даже Жан Поль Бельмондо. Вот это был мужчина, настоящий красавец, и то я сдалась не сразу. А тут и вовсе говорить не о чем.
Но отомстить за оскорбление я не успела, только собралась лягнуть хама от души, как снова провалилась на теневую сторону. И в первый момент показалось, что ослепла, так стало темно.
И уже занесённые копыта с серебряными подковками (что за безвкусица!) вместо того, чтоб звякнуть о металл доспехов, с чавканьем врезались во что-то мягкое. Я обернулась – на земле лежал всё тот же урод-младенец, из ран на голове лилась мутная жижа, торчали острые обломки костей, а между ними мерно пульсировало грязно-серое мозговое вещество.
– Фе, какая мерзость, – пробормотала я, наклоняясь, чтоб рассмотреть уродца получше… в нос ударила едкая вонь…
– Помоги!.. – булькал младенчик. – Помоги нам!.. Спаси нас!..
У него были пронзительно-красные глаза и влажные складки на щеках. Он был столь мерзок, что даже возбуждал сострадание.
– Кому «вам»? – спросила я.
– Гномикам! Помоги гномикам! Спаси гномиков!..
Давно я не попадала в такую нелепую ситуацию. Я знала, кто такие гномики, и младенец с дырами в голове гнома никак не напоминал. Но одно слово «помоги» активировало в моём мозгу некий ключевой центр, отвечающий за альтруистические порывы. И если в ином случае я потребовала бы плату, то в этот раз только кивнула. Ох, порой я не понимаю себя.
– Что случилось?
– Я покажу!
Гномик вскочил на кривые ножки и шустро побежал в лес.
Понимая, что совершаю большую ошибку, я отправилась следом.
Мы шли долго.
Постепенно дубрава сменилась густым ельником, при этом ели росли такие высокие, что их ветки смыкались у нас над головой, и внизу было темно, как в могиле. То и дело попадались гигантские светящиеся грибы, напоминающий мухоморы, только с пронзительно синими шляпками, на которых болезненными наростами рассыпались чёрные точки. Стоило наступить на такой, как он лопался, и изнутри выпадали сотни мелких паразитиков, тут же ввинчивающихся в грязь.
Под копытами вязко хлюпала жижа, в воздухе роились тучи комарья. Я в жизни не видела таких огромным кровососов, хотя, можете мне поверить, повидала на своё веку немало. Насекомые игнорировали меня, но с жадностью пикировали на карлика и облепляли его шелестящим покрывалом. Больше всего их привлекали раны младенца, комары толкались и копошились в них, вонзая хоботки в нежный мозг, и их брюшки раздувались на глазах. Всякий раз меня пробирала дрожь, но гномик не делал ни единой попытки стряхнуть с себя комаров, только плакал и шустро бежал всё дальше в темноту чащобы...
Сейчас бы полежать. Эта мысль занимала меня всё больше, несмотря на то, что новое молодое тело не ведало усталости. Я живо представляла, как растянулась бы на мягкой перине, а Дарья принесла бы чашку крепкого бульона и пару гренок. Потом, конечно, занялась бы делом, но...
Делом? Каким делом?
Я остановилась и принялась озираться по сторонам. А что это, собственно, за место?
- Скорее! - поторопил меня тоненький голосок принадлежавший мерзкому младенчику, опухшему от комариных укусов. - Мы опоздаем!
- Куда опоздаем? - удивилась я чужим голосом. - Ты вообще кто такой?
Младенчик всплеснул ручками и принялся что-то причитать, при этом из его глаз покатились крупные слёзы. А поскольку я в силу возраста и характера просто не могла выносить детских рыданий, оставалось только уступить.
- Ладно, не рыдай. Веди лучше, - проговорила я благодушно.
Он кивнул и, продолжая размазывать слёзы по щекам, возобновил бег.
Вскоре мы остановились перед двумя елями, росшими так, что между ними остался только узенький конусообразный проход. Будь я прежней, прошла бы в него без усилий, но теперь... Я с сомнением покосилась на собственную тушу. Мерина определённо не держали на диете, вон какие бока отрастил!
Младенчик остановился в проходе, протянул ко мне ручки и снова заныл. Один комар впился хоботком ему прямо в глаз и начал раздуваться, как воздушный шар.
Чёртов материнский инстинкт, всё же есть он меня!
Протиснуться между стволами оказалось совсем не так сложно, как я сочла. Только чуть ободрала боками кору и вывалилась, едва не пропахав носом траншею, на просторную полянку.
И только в этот момент поняла что комары, виденные мною в ельнике — это детки тех монстров, то тучей роились здесь. Эти жадные до гемоглобина истребители гудели, пищали и сталкивались, ломая себе крылышки. А когда лопались, во все стороны брызгали жёлтые насекомьи внутренности.
Посреди поляны сидел здоровенный жаб. В передней лапе он держал такого же извивающегося младенчика, как мой проводник. Не успела я ахнуть, как жаб откусил верещащему гномику голову, а всё ещё подёргивающееся тельце бросил себе за спину, а груду таких же подёргивающихся телец.
Комары немедленно подлетели к дереву, ветки которого были украшены серыми паутинными коконами, словно шишками. Они схватили один и бросили о землю. От удара кокон раскололся и наружу вывалился гномик. Этот был совсем недоразвитый, без ручек и ножек, но с огромной головой в лиловых разводах.
- Спаси его! - пропищал мой младенчик, захлёбываясь слезами. - Спаси гномика! Помоги гномику!
Как его спасать, я не имела ни малейшего понятия. Без своей магии я была слаба, как тот уродец без ручек. Но всё же откашлялась и сделала пару шагов вперёд.
- А ну, немедленно прекращай тут жрать младенцев!
Жаб повернул ко мне морду и смачно рыгнул. А потом запрокинул голову, чтоб было удобнее откусывать голову мелкому мутантику.
Вот чего я никогда не переносила, так это игнорирования моей выдающейся персоны. И поскольку комары на меня не обращали внимания, рискнула подойти поближе.
Вблизи жаб оказался ещё более отвратителен, с наростами на склизкой коже и водянистыми волдырями. Фе, ну и урод.
Он уже вознамерился откусить гномику голову. когда я развернулась и лягнула его задними ногами. Не сильно лягнула, но и этого хватило, чтоб жаб лопнул. Из разрывов кожи начали вываливается головы всех сожранных младенчиков, словно жаб был набит только ими.
В тот же миг комары повернулись ко мне.
- Беги! - закричал мой гномик, размахивая руками. Одного глаза у него больше не было, а рядом на земле валялся нажравшийся кровосос.
- Беги! - вторили ему гномики из паутинных коконов.
- Ещё чего! - возмутилась я. - Какого-то комарья должна бояться!
Но первый же укус дал понять, насколько я заблуждаюсь. И хотя опыт подсказывал мне, что надо принять неравный бой, разум отказался принимать в этом участие и увёл за собой тело.
Как же мы неслись сквозь ельник! Тело, опыт и разум на время пришли к единому мнению и удирали от крылатых агрессоров со всех ног. Позади лопались грибы и пищали твари, ещё из большей дали доносился рёв гномиков, а мы ломились сквозь заросли, как слепые.
Пока не вывалились на солнечный свет, откуда меня неизвестно когда увёл гномик.
Я остановилась, тяжело дыша и роняя с губ пену. Полцарства за глоток воды!
Позади меня никаких комаров не было, только дубрава шелестела листочками.
С другой стороны догорал закат.