Вы никогда не слушали, как дышит Город?..
Сверху он кажется одним огромным непоколебимым куском металла, словно Титан, вышедший из имперских легенд. Ощетинившись трубами заводов и фабрик, будто ёж, Город выдыхает миазмы в облака, и без того серое небо становится еще темнее. Набегают тучи. Через полчаса пойдет дождь.
С высоты птичьего полета кажется, что Город мертв. Но стоит лишь присмотреться, как жизнь сразу предстает перед глазами.
Вон чиновник в поношенном сером плаще опаздывает на работу. Он вставал каждое утро в семь часов, умывался, завтракал, одевался и отправлялся на работу. Сегодня он проснулся на двадцать минут позже, и теперь весь режим дня у бедолаги сбит.
Улыбающаяся девочка предлагает свое тело на перекрестке Четвертой и Седьмой. Ей около двадцати лет, но выглядит она на все сорок. Впавшие глаза, многоопытный рот, припухлые потрескавшиеся губы… Потенциальные клиенты осторожно обходят её стороной – они не хотят иметь дела со столь затасканным товаром.
Мелкий наркодилер, затолкав свое хилое тело в расщелину между зданиями, тихо ноет. Ему холодно. Здесь, на Первом уровне, дожди идут чуть ли не каждый день. Имперская часть Города раскинулась прямо под открытым небом. Пронизывающий холод пробирает до костей, а укрыться парню нечем. Да и не хочется уже…
Несколько толстых крыс сбегают из подвала крупной общественной столовой. Они на славу сегодня пообедали и, дергая хвостами, грызуны возвращаются во влажные покои родной канализации.
Больной Город.
Я медленно спускаюсь вниз, словно призрак просачиваюсь сквозь землю, пропуская Второй и Третий уровни. Они мне неинтересны. Здесь творится почти все то же самое, что и на Первом, только местные никогда не видели неба. Они не знают, что такое дождь. Или снег. Или град.
Я лечу ниже… Четвертый уровень. Мой мир. Мир, перенасыщенный жадностью, ненавистью и похотью. Мир, в котором балом правят сила и хитрость. Верности и любви здесь места уже не осталось…
Синдикат напоминает огромного злобного зверя, уснувшего у входа к своей норе. Он знает, что на Нижних уровнях ему делать нечего, а выше Второго все равно не подняться. Он свирепствует. Он не смеет вернуться к себе в логово без добычи, но отходить от дома, пойти на оправданный риск, не решается. Здесь, на Четвертом уровне, жизнь застряла на одном месте, словно в четко отлаженный механизм кто-то засунул арматуру. Полусонные люди бродят по полутемным улицам, полуработают, полуотдыхают. Даже любят здесь только наполовину. Нарушителями спокойствия являются лишь грабители, днями и ночами дежурящие в переулках, да сыщики, рыскающие в поисках пропавшей принцессы-отступницы.
Больной Город.
Пятый уровень. Шестой. Здесь жизнь уже впала в стагнацию. В плане того, что с окончания войны мало что изменилось. Дома все так же смотрят на редких прохожих черными зевами опустевших окон. Районы, уничтоженные еще во времена, когда прославленный засранец по имени Кастус Дрейк спасал мирных граждан от мертвяцкой заразы, так и не были перестроены. Но самая бедная часть Города умудряется выглядеть самой живой его частью. По переулкам, горланя похабные песни, разгуливают пьяницы. Проститутки мило улыбаются прохожим мужчинам, на блошином рынке толпа окружает распродажу фруктов, привезенных с Каркации. Имперские священники призывают людей познать Кредо – в синдикатовской части Города их бы просто арестовали. На западе банды очередной перестрелкой решают, кто будет править. Свистят пули, несколько гангстеров падают. Сопляки. Им нет даже шестнадцати. Я чувствую, куда тянется ниточка, кто контролирует юнцов, кто бросает их в пекло самой низменной из всех войн – войны за территорию. Мне ничего не стоит найти этих людей, а уж убить тем более. Но мне… мне не хочется. Пусть с беспорядком разбираются те, кто стремится все контролировать.
Синдикат, например.
Не проходит и дня, чтобы армия не послала дюжину диверсионных групп на Пятый и Шестой уровни. Спецы своего дела, закаленные в перестрелках ветераны. Но любому действию всегда находится противодействие.
Из окон и переулков, из-за столов вечно открытых баров и из припаркованных автомобилей за прохожими следят Стрелки. Довольно сложно придумать название кучке людей, обиженных на королевскую семью и при этом способных держать в руках оружие. Они союзники свободы и враги контроля. Их тошнит от Синдиката, который стремится подчинить себе все, даже то, что десятками лет вело независимый стиль жизни. После Кафиссийского Раскола Пятый уровень не покорялся никому. «И впредь будет так» - сказал Джеймс Говард, основав Гильдию Стрелков. К ней мог присоединиться любой желающий при одном условии – он должен был рассказать причины своей ненависти к Синдикату. Если рекрутеры считали их приемлемыми, то через пару дней новичок уже испытывал на себе все тягости солдатской жизни. По окончанию тренировок человек становился истинным бойцом – внимательным, хладнокровным, подозрительным и беспощадным. «Убей синдикатовца, потому что он тебя точно не пожалеет». Тем не менее, жители Пятого почитали Стрелков как хранителей порядка... или беспорядка, смотря как взглянуть. Когда-то Гильдия даже имела право собирать все банды на уровне против Синдиката, если того требовала ситуация. Все изменилось после восстания СПО десять лет назад. Стрелки решили присоединиться к имперским мятежникам, позвав с собой гангстеров. Последние были только рады возможности устроить безнаказанный грабеж. И все же в открытом бою против СПО, Стрелков и мафии Синдикат победил. Победил ценой жизней десяти тысяч солдат. С тех пор жители Пятого начали более предупредительно относится к авантюрам Говарда.
Но тайная война продолжалась.
Я вижу, как в здании разграбленного магазина затаилась команда солдат Синдиката. Невидимые в темноте в своих черных комбинезонах и бронежилетах, они ждут, приготовив оружие. Где-то рядом должна произойти встреча глав местных банд, мешающих Синдикату. Стрелки тоже знают об этом. Резня будет славная.
Буквально на секунду я расслабляюсь, и мой дух снова взмывает вверх, к исходной точке. Простирающийся пейзаж можно рассматривать бесконечно. Крутой склон и расположившийся на скате Город. Иногда возникает ощущение, что стоит ветру дунуть, как все эти сложные постройки треснут и обрушатся в ревущее море. Труд имперских архитекторов, для которых постройка всего этого комплекса стало делом жизни, трудно переоценить. Равнина, расположенная за склоном, утопает в зелени, плавно переходящей в непролазные джунгли.
Наконец начинается дождь. Влажность воздуха становится настолько высокой, что я почти чувствую воду своим призрачным телом. Горизонт тут же утопает под серым саваном, однако даже туману не скрыть уродливой черной тени, нависшей над Городом.
Башня правосудия. Последний оплот арбитров на грешной земле Кафисии V. Место, куда ушли все блюстители имперского закона после Раскола, забрав с собой выживших аристократов и верных им слуг. Честно сказать, я удивлен, как все они умудрились выжить – после стольких-то лет. Наверняка под Башней был оборудован некий автономный подземный комплекс, позволивший арбитрам наладить базовую промышленность, а уж потом при имеющихся ресурсах они начали строить все нужное для жизнеобеспечения двух миллионов нахлебников. Еще одно очко в пользу гения имперских архитекторов.
Для апологетов Lex Imperialis арбитры Кафиссии слишком тихо себя ведут. Но на это есть понятные причины – во время Раскола интересы Империума и интересы законников неожиданно разошлись. Настолько радикально, что это чуть не стало причиной еще одной войны, на этот раз – между солдатами СПО и арбитрами. В конечном итоге, последних просто изгнали и заменили обычной полицией, поклявшейся служить Империуму. Такое решение решило множество возникавших до этого проблем с интерпретацией законности некоторых действий губернатора. Арбитрам оставалось только смириться с положением дел – их репутация как служителей Императора была сильно подмочена. Они построили стену вокруг Башни, ставшей центром нового города. Название отлично передавало его суть – Оцепление.
Я снова возвращаюсь обратно, к небу, когда весь Город виден как на ладони. Он прямо передо мной. Законченное произведение неизвестного художника, достигшее пика своего развития. Единственный путь к дальнейшему прогрессу – полное разрушение устоявшегося порядка. Не более и не менее.
Меня с детства учили ненавидеть Город. Последовательно, шаг за шагом, меня убеждали, что худшего места на свете и придумать нельзя. Говорили, что если бы Город был живым существом, то в его жилах текли бы коррупция и похоть, а сердцем служила алчность. А еще мне говорили, что я не человек, а всего лишь орудие свершения великих планов. Великолепное, элегантное и лучшее в своем роде – но всего лишь орудие. Меня пытались убедить, что этот мир прогнил и заслуживает уничтожения. Зря старались – ведь я возненавидел Кафиссию еще до этого. До того, как изнурительными тренировками и постоянными избиениями во мне начали пестовать злобу. До того, как мой клинок впервые испробовал человеческой крови. И до того, как я стал изгоем даже среди собственных братьев и был отправлен в десятилетний искупительный поход.
Все, кого я любил, предали меня. Бросили родители, отвернулись названные братья, даже Призрак, духовный наставник и почти отец, – и тот решил не вспоминать о своем ученике. Но все они позабыли об одном – со мной нельзя не считаться. В конце концов, я ведь великолепное, элегантное и лучшее в своем роде оружие. Убийца убийц. Охотник.
На первый взгляд кажется, что Город мертв. Но стоит лишь присмотреться, как жизнь сразу предстает перед глазами.
Десятки миллионов разумов, беспокойных и озабоченных различными проблемами. Все они разные. И все они одинаковые.
Вот солдат Синдиката. Он мой ровесник, но, в отличие от меня, кровь в его жилах просто бурлит от страсти. Он порвал с девушкой, которую сильно любил и которой служил. Но по-другому поступить не мог. Тихо, почти шепотом, возникает его имя: «Дэниел». Парня снедает стыд. Он хочет вернуть любимую, но понимает, что это невозможно. Ведь его избранница - принцесса-отступница, за которой гоняются все шпики Синдиката. И если её найдут с ним, то конец обоим.
А вот и она. От неё исходит аромат полевых цветов. Определенно не кафиссийских. Запахи смешиваются и составляют имя: «Сабрина». Она находится в дешевом номере неказистого отеля на окраине Четвертого уровня.
Жребий брошен. Данный мне полгода назад срок на её убийство истекает сегодня, через три часа. И девушка поступает именно так, как я и ожидал: неуверенно достает из кармана обрывок бумаги с номером телефона, тянется к трубке, еще не полностью уверенная в собственном решении, берет её и нажимает пальцем первую цифру номера…
Я открываю глаза. Сажусь на кровати. Осматриваюсь.
Обстановка за время аутосеанса так и не поменялась. Дешевый номер дешевого отеля для одиночек. Грязные обои слезают со стен, обнажая серый камень. По телевидению крутят какую-то передачу эротического характера. Постель в беспорядочном состоянии, на нестиранных простынях багровеют капли крови. Моей крови. Она неторопливо, по капельке, течет из моего носа. Чушь, скоро перестанет.
Все вещи на своих местах. Но в комнате заметно похолодало. Я оборачиваюсь и смотрю на стену позади. Псионическая изморозь покрывает её, от пола и до потолка. Я хочу попробовать её на вкус, но тут звонит телефон. Как и ожидалось.
Я не торопясь поднимаю трубку, прикладываю её к уху.
- Алло. Это ты? – раздается мелодичный голос Сабрины. Она явно взволнована. Как и ожидалось. – Нам надо поговорить…
- Знаю. Успокойся, - отвечаю я и, неожиданно для себя самого, улыбаюсь. – Ведь договор остается в силе?
- Да, - коротко отвечает принцесса.
- Ну тогда… приготовься, дорогая. Сегодня мы будем вершить судьбу всего Города.