Ниираним сидел и осторожно гладил её по руке. Иви не чувствовала, не видела, для неё не существовало прикосновений. Запертая в собственном теле как в камере, она могла владеть им, но с каждым днём это давалось всё сложнее. Только внутри, в самой глубине, жила фантомная боль, неизлечимая и оттого ещё более мучительная. Но саин продолжал гладить холодную руку, потому что помнил дочь иной – весёлой, отчаянной. Живой.
– Я не знаю, как умереть, – произнесла Иви громче. – Лежу и думаю, но не могу придумать. Светлый, как я хочу умереть насовсем…
– Пожалуйста, родная, не надо… – Ниираним запнулся. В такие моменты все слова казались фальшивыми.
– Пап… придумай, как меня убить. Пожалуйста, придумай.
– Я… подумаю.
Иви слабо улыбнулась – отец не мог представить, каких усилий ей стоила эта неуловимая мимика. В теле на кровати он видел ту девочку, какой Иви была год назад.
Неужели прошёл уже целый год?..
– Скажи, что я красивая.
Ниираним немедленно кивнул и погладил девочку по щеке…
– Пап, скажи, что я красивая! Скажи, ну скажи! – Иви вертелась перед зеркалом в новом бальном платье. Белоснежный наряд, алые искусственные цветы в каштановых локонах. Подростковая угловатость фигуры спряталась под пышными оборками. В этот вечер она переходила в среднюю ученическую группу – большой праздник!
– Ты прекрасна, – отвечал отец, любуясь сияющим личиком выпустницы…
Пустые глаза дочери смотрели настойчиво, подталкивая к верному ответу.
– Родная, ты прекрасна, – проговорил Ниираним хрипло.
Она кивнула, отпустила его руку и отвернулась к стене. Несколько секунд стояла тишина, только из-за ширмы доносился глухие завывания старухи.
– Уйди, – сказала Иви.
– Родная моя…
– Пап… просто уйди, хорошо? Просто уйди.
Выйдя из фургона, Ниираним тяжело опустился на приступку и закрыл лицо руками. Он не хотел думать о том, как убить дочь. Не хотел, но – думал.
Подошёл Дарная, правая рука Нииранима, его самый близкий друг и единственный поверенный. Единственный, кто знал, что подвигло саина отправиться в путь. Дарнрай был настоящий гигант. Массивную тушу венчала маленькая голова. Волосы были выбриты широкими полосами ото лба к затылку, подбородок украшала пышная русая борода. Крупный нос загибался вниз, напоминая клюв хищной птицы. Непропорционально длинные руки с лопатообразными ладонями выдавали в нём крестьянина – Дарная родился и вырос в мире Доху и с раннего детства занимался сельским хозяйством. Говорил он громко, смеялся ещё громче, хлопая себя по бокам. Любил розыгрыши, которые, впрочем, редко казались забавными кому-то помимо самого шутника.
На первый взгляд казалось, что гигант недалёк разумом. Глядя на широкое, пухлощёкое лицо, с которого словно не сошла детская наивность, не получалось заподозрить за этим фасадом тонкий ум.
Дарная присел рядом с Нииранимом и молча потрепал того по затылку. Пару минут они сидели, наблюдая, как из окошка фургона-кухни тянется дымок – там заканчивали готовить ужин.
Закольцованный караван, освещённый фонарями, выглядел почти празднично. На их фоне человеческие фигуры выглядели тенями. Они все даже не жили – существовали. Те, кто по воле судьбы оказался заперт в собственном теле без права умереть, и те немногие, кто боялись перейти в категорию мыслящих трупов. У каждого из них были свои причины вплести своё звено в длинную цепочку.
– Я не смогу, Дар, – проговорил Ниираним.
Над входом в фургон висел фонарь, но зажигать его не стали. Друзья наблюдали за жизнью стоянки, сами скрытые в густой тени.
– Чушь. Книга говорит, что…
– Книга может лгать! А Иви… боюсь, она не дождётся момента, когда я отыщу место. Нет признаков, за последние месяцы – ни одного. Мы блуждаем в темноте. Представь только, что мы уже были у Истока – и не узнали его. Прошли мимо, понимаешь?
– Не может быть.
– Ты веришь в меня слишком слепо. Пожалуй, ты единственный, кто до сих пор в меня верит…
– Ещё раз чушь. Они. – Кивок на гирлянду фургонов. – Они верят. Самая распоследняя гниль идёт за тобой, потому что верит. И эта вера – всё, что у них сейчас есть.
Ниираним хрустнул пальцами. Не так давно он был совершенно уверен, что делает всё правильно. Столько сил, столько теорий, которые казались неопровержимыми! А теперь… Светлый, дай сил не отступиться!
Вдалеке выли твари.