Она осторожно вздохнула. Постепенно глаза привыкали к освещению, и получалось рассмотреть гостя: узкое лицо, обрамлённое светлыми волнистыми локонами, стрелы бровей к вискам, тонкие пальцы, скрещенные на коленях. Далеко не красавец, Шена хорошо это понимала. Как и то, что с таким гуттаперчевым характером невозможно стать главой большой семьи. Да что там – он даже свою любимую девушку защитить не в состоянии. Сидит, мнётся, а в зале наверняка стоял в сторонке, наблюдая за избиением. Ему не было всё равно, но…
Правильно сказал Грай, она сама виновата, что отношения зашли так далеко. Но и заплатит за них одна.
– Если твой отец узнает, что ты был здесь, меня убьют, – прошептала девушка.
– Не узнает, он занят.
– Даже стены доносят ему, что здесь происходит. Эвер, хватит!
Она старалась, чтоб голос звучал твёрдо. Пусть всё закончится, пусть он просто уйдёт и забудет обратную дорогу. Эта любовь не стоит такого риска. А потом у неё будет целая ночь, чтоб смыть кровь и прийти в себя – больше ей на лечение не дадут.
«На таких, как я, держится вся колония,- мрачно подумала Шена.- И нас же первыми выбрасывают, когда проходит срок годности».
Её срок годности, и девушка это хорошо понимала, близился к концу. А с началом эпидемии время словно ускорилось, отматывая месяц за неделю, с каждым днём прижимая всё крепче.
Почему они не ушли из Города, несмотря на заразу и уродов-«слизней»? Грай не захотел покидать обжитые территории? Некому было бросить ему вызов? Или он знал, что вместе с горсткой приближённых уберётся отсюда прежде, чем сомкнут обод, бросив таких, как Шена, подыхать? А до того её руками сколотив себе приличное состояние, мародёрствуя на развалинах…
– Тогда я всё брошу, – сказал Эвер. – И мы убежим.
Шена усмехнулась краем губ; от резкого выдоха грудь снова стиснуло обручем боли. Зараза, неужели сломал рёбра? Они только-только срослись.
– Я дважды пыталась бежать, помнишь? И что из этого вышло, тоже должен помнить. В другой раз меня возвращать не станут, освежуют на месте. А тебя посадят под замок, чтоб не засматривался на всяких шлюх.
– Ты не шлюха! – запальчиво выпалил наследник.
– А кто? Как ещё называются женщины, которые спят со всеми подряд?
Она специально старалась его уязвить, дать понять, что с таким ничтожеством его ничего не должно связывать. Он навсегда останется сыном своего отца, пусть сейчас, с ней, играет в ангела. Не такой сильный, как Грай, не такой уверенный, рано или поздно Эвер пойдёт по его стопам – в этот момент Шене не хотелось бы оказаться рядом. Слишком свежо было воспоминание о последнем дне его матери – и её смерти.
Эвер промолчал. Не возразил, только отвёл взгляд, признавая её правоту. Шена горько поморщилась.
А чего ждала? Что он обнимет, начнёт разубеждать, скажет, как ценит её внимание… Пусть не врёт, он знает место девушки куда лучше её самой! И принимает как должное.
– Я устала, – прошептала она. – Дай мне побыть одной.
Эвер подался вперёд, словно хотел поцеловать, но в последний момент передумал. Встал и отошёл к двери.
– Я пришлю кого-нибудь, чтоб помогли тебе вымыться, – пробормотал он. Показалось, что в голосе мелькнуло раскаяние. Или разочарование… Было слишком много боли и усталости, чтоб различать оттенки чужих слов.
– Не надо, я сама, – пробормотала Шена.
Снова скрипнула дверь, стихли шаги в коридоре, и наступила долгожданная тишина.
Едва шевелясь, девушка дотянулась до кружки. Первый глоток выплюнула, прополоскав горло, остальное выпила. В желудке родилась тупая боль, но голова чуть просветлела, словно вода смыла кровавую плёнку, обволакивающую мозг.
Сколько лежала неподвижно, Шена сказать не могла. Казалось, совсем недолго. Часов в коморке не было, окон – тем более, и о времени можно было судить только по биологическому хронометру. Наверное, провалилась в беспамятство, потому что когда открыла глаза, за дверью раздавались крики и удары множества подошв о камень. Мгновение назад их ещё не было…
Скрипнув зубами, она села. Пошевелила руками, ногами, повертела головой. Каждое движение отдавалось тянущей болью в напряжённых мышцах. Кожа на шее оказалась стянута сухой коркой, волосы на затылке превратились в каменный колтун. Один глаз едва приоткрылся, ресницы слиплись сукровицей. На ощупь определились подушки отёчных век.
Мысленно выругавшись, Шена медленно, по стеночке, поднялась на ноги, но едва смогла сделать пару шагов. Мир перевернулся, завертелся перед глазами серой каруселью, и она поняла, что упала, только когда колени стукнули о пол. Закрыв голову руками, несколько минут сидела неподвижно. В голове словно взрывались бомбы, и каждая разносила мозг в клочья. Во рту появился кислый привкус близкой рвоты, и девушка с трудом сглатывала застрявший в горле ком.
Из коридора, прямо из-за двери в коморку, послышалась автоматная очередь. Ей ответила вторая, со стороны лестницы. Крики слились в единый звуковой фон.
Хлопнула дверь, и тут же раздался голос Эвера:
– Ты почему не заперла дверь?
– А почему должна была запереть? – простонала девушка в ответ.
Не раз уже сталкивалась с тем, что запиралась – и дверь оказывалась вынесена вместе с «мясом». Хлипкие запоры едва ли способны были выдержать удар. Да и сил, чтоб пересечь комнату, пока не хватало.
– Сейчас я выйду, а ты запрёшься, затаишься, и что бы ни случилось, что бы ты ни услышала – не выйдешь. Откроешь только мне, и только после того, как убедишься, что это наверняка я. Поняла?
Шена кивнула. Поняла, всё хорошо поняла… Прекратите этот грохот! Сейчас голова взорвётся…
Сильные руки встряхнули её за плечи, заставив поднять голову. Лицо Эвера рывками то приближалось, то удалялось и становилось едва различимым.
– Шена, ты меня поняла?
– Да…
Он на миг прижал её к себе, тут же отпустил и выбежал в коридор. Шена успела заметить автомат, висящий на его плече, и это слегка её отрезвило. Подползла к двери, дрожащими руками нащупала запор: ржавый механизм поддался с трудом. И легла тут же, на полу, но не потому, что не хватило бы сил вернуться на матрац. Теперь ей хотелось понять, что происходит, и насколько всё серьёзно. Шена принадлежала семье и не представляла, что с ней будет, если их выгонят с насиженных мест – а в Западном районе, несмотря на эпидемию и нашествие монстров, осталось несколько крупных семей. И каждая стремилась отвоевать более удобную, безопасную территорию.