[Лекс]

Т. Корагессан Бойл
Восток есть Восток

Многие люди с запада хотели постичь таинственную культуру Востока, и в США этот интерес можно датировать 60-ми годами, эпохой визитов в Индию и Тибет, культуры хиппи. Наверное, выйди «Восток есть Восток» Корагессана Бойла именно в ту пору, сейчас он бы считался более значимым. И все же эта книга не относится к «опоздавшим» литературным трудам, выпущенным к моменту, когда пик актуальности поднятых тем уже давно прошел, и автор это прекрасно понимает, выводя в предыстории хипаря Догго , человека из славных 60-ых, о котором сегодня не известно ничего кроме имени, похожего на собачью кличку. Главный герой же – современник автора и действие истории происходит уже на рубеже 80-ых и 90-ых, а главный герой как раз является наследием того самого «западного интереса», который теперь не может найти места ни в Японии, ни в США. Это, пожалуй, и есть одна из первых своеобразных шуток Бойла, сатира на попытку своих соотечественников постичь тайны Востока, не замечающих, что своими праздными попытками они нарушают уклад чужой культуры. За ней можно выделить и вторую интересную деталь, ведь если в 60-ых непременно пришлось бы писать об американце, поехавшем в Японию (да хоть бы и о том самом Догго), то в наше время писать приходится о японце, отправившемся на Запад. Из этого можно было бы развить практически философское произведение, но судя по стилю, Бойлу ближе бульварная литература, интереснее сделать интригующий сюжет, ярких персонажей и отыграться на стереотипных персонажах, чем постигать глубину собственной задумки. При этом нельзя сказать и то, что «Восток…» это низкопробная книга – в ней есть тонкий, хоть и не слишком обоснованный, юмор, а подтексты куда сильнее, чем внешнее повествование.

Стереотипы бьют уже с самого начала и главный герой представлен маленьким смешным японцем с самурайским кодексом чести за пазухой. Впрочем, сразу же выделяются и противоречия – Хиро очень любит Японию с ее культурой, ее кухней, при этом он стремится в США, потому что это свободная страна, где его не будут гнобить только потому, что его мать японка переспала с иноземным хиппи и по стечению обстоятельств родила сына-полукровку. Но то ли жители свободных США более жестоки, нежели консервативные японцы, то ли сам Хиро начал довольно неудачно, но сразу становится ясно, что в стране гамбургеров он не приживется, ведь ему пришлось сбежать с корабля и выплыть на берег незаконным иммигрантом, разыскиваемым за уголовщину. Для большего юмора автор сделал так, что выплыл-то Хиро не просто в США, а на курортном островке, в колонии, где проживает и набирается творческих сил американская литературная элита. И выбраться с острова на материк окажется довольно проблематично. Хотя, к сожалению, здесь темп повествования очень быстро падает, а японская тематика начинает перемежаться с язвительной сатирой по отношению к американской литературе и начинает казаться, что дальше автор просто не знает о чем писать в ключе своей же задумки и пишет о чем попало, хоть делает это и занятно. Собственно поэтому Бойлу и понадобился второй главный герой – молодая писательница Рут Дершовиц, строящая личную жизнь с сыном хозяйки творческой колонии и люто завидующая прославившейся однокурснице. В Рут, по сути, заключается еще одна большая жестокая шутка Бойла – половину книги он старательно выдает ее за истинную писательницу, которая не может прославиться только из-за того, что подобные Джейн Шайн получают положительные отзывы за описание сексуальных похождений, не имеющих ничего общего с настоящей литературой. К середине, правда, становится уже понятно, что может Шайн и не литературный гений, но Рут пока даже и близко не писательница, и все ее попытки никто не воспринимает всерьез, хотя в мечтах она и видит себя королевой.

К теме Востока Рут относится с куда более приземленной точки зрения – она, вопреки правилам и законодательствам, пытается познакомиться с Хиро и приютить у себя. Впрочем, Рут, возможно, самый реалистичный персонаж здесь, потому что ее мотивы далеки от идеальных и в один момент ей просто становится жалко этого японского паренька, в другой – она использует его, чтобы побольше узнать о Японии и написать об этом рассказ, в третий (когда уже совсем тяпнут за задницу) – идет на предательство. Именно по этим метаниям можно сказать, что именно эта женщина и является единственным главным героем «Востока…», а вовсе не Хиро, который собой скорее символизирует безграничное человеческое упорство и экзотику, которых так не хватает Рут в достаточно обычном фанате аквариумных рыбок Саксби. Тут для всех японский нарушитель границ – событие, источник праздных приключений и их сложно в этом винить, ведь Бойл и описал в книге курьез – ну какой иммигрант в здравом уме, будет сбегать из под ареста и прыгать за борт, учитывая, что ничего критического-то он не совершил? Хотя есть много занятного в воспевании краха романтически настроенного одиночки, идущего против систем, против правил, словно все зависит только от человека и его возможностей.

К сожалению, в описаниях японской культуры особой убедительности также нет. Конечно, Бойл не выдумывает все эти особенности чужого менталитета, но вот смотрит он на них примерно таким же образом, как Льюис Турко, притащивший на остров магнитофон с записями Донны Саммер и уверенный, что стоит ему только врубить его, как все японцы повылезают на звук музыки. Может именно из-за того Хиро таскает с собой кодекс чести самурая, что автор американец просто поленился разобраться во всех тонкостях самурайской культуры и сделал своего героя похожим то ли на школьника, открывшего очередной классный «смысл жизни», то ли на безумного фанатика, цитирующего в мыслях лишь два-три правила из книги, по которой он вообще не может считаться самураем. И почему-то опять же кажется, что бойловская трактовка Бусидо это то, что вынес бы из этого кодекса Льюис Турко, считающий всех иностранцев (а может даже и всех людей, кроме себя) тупыми одноклеточными. Конечно, Бойл, может чуть и гуманнее, нежели его персонаж, но все-таки в стереотипных и часто отталкивающих героях его произведения проглядывается именно расчетливый мозг комичного ловца иммигрантов.

Ближе к развязке в книгу невольно закрадывается идея, которая могла быть стать главной, но автор предпочел поверхностно проехаться по ней, упомянув несколько раз, развив в одном случае и забросив для всего остального. Сначала эта мысль прослеживается в истории Саксби (антагониста скорее, если таковые понятия тут вообще уместны) – этот взрослый человек имеет прекрасные взаимоотношения со своей матерью и не собирается выбираться из под ее опеки просто потому, что сознает удобство такой жизни, хотя это кардинальным образом расходится с западным пониманием взрослости. Второй раз мысль проскальзывает в истории Рут, когда в момент тревоги она слышит звонок и убеждена, что ей звонят, чтобы сообщить о смерти отца (а этому нет никаких предпосылок) и еще до того, как снять трубку (звонили вообще по другому поводу) чувствует свое одиночество в метафизическом смысле, хотя она давно уже самостоятельна и на протяжении лет не виделась с родителем. Ну, и кульминации эта мысль достигает, когда Хиро оказывается загнанным в тупик, изможденным психически и физически, он начинает бредить и услышав, как кто-то зовет его по имени, без промедления отзывается, потому что уверен, что это голос его матери, умершей, когда он еще был ребенком. Хотя в этот момент это для него не имеет особого значения, тем более уже не имеет никакого значения, поймают его или нет. По сути, самый сильный момент в книге, на которым можно было бы сворачиваться и ставить финальную точку. Это отлично бы выделило мысль о том, что несмотря на попытки вырваться из родного гнезда, человек всегда, неосознанно, будет мечтать о возвращении в детство, когда все было просто и понятно, когда, если судить на примере Хиро, человек еще не знает, что он изгой, или, на примере Рут, не знает, что мечта обречена на провал.

Из главных минусов надо отметить, что Бойл поддаваясь модным и достаточно пошлым тенденциям современной литературы старается очень искусственно поддерживать интригу, рассказывая историю поочередно с нескольких точек зрения, обрывая повествование так, чтобы оно казалось загадкой в лице одного персонажа, и пояснять приходится повторением той же истории в лице другого персонажа. Хотя, может, если бы не эта конструкция, книга оказалась бы вконец скучной и нечитаемой для основной публики Бойла, но вот сократить ее хотя бы в полтора-два раза удалось бы точно. Еще можно к минусам причислить последнюю, третью часть, идущую эпилогом – дело в том, что исход истории, до мельчайших деталей, был ясен уже в конце второй части, да и как еще могла закончиться книга о фанате Бусидо? Но Бойл почему-то решил расписать всю эту очевидную банальщину, а ведь закончи он на второй части – концовку можно было бы считать изящной литературной недосказанностью.

Итог: достаточно забавная книга о злоключениях японца на Западе, перегруженная лишними сюжетными линиями и абсолютным авторским игнорированием замечательных идей, которые могли бы сделать «Восток есть Восток» умнее, веселее и увлекательнее.