Скрытый текст - 91: Седьмой 11:49 15 мая 2011 года
- Лихо ты там в пещере сороконожку сжевал,- мы с Сергеем шли по берегу вдоль прибоя, осматривая берег и ища следы человеческого присутствия, которых пока, к счастью, не находили,- где научился?
- В Чечне,- на полном серьезе ответил парень.
- Ого… Когда?
- Первая чеченская. Там со жратвой совсем туго было. Мы и ловили все подряд, что бы хоть как-то брюхо набить…
- А к повстанцам как попал?
- Вне закона я у них, ну, у американцев, в смысле. Если поймают, судить будут.
- Натворил чего?
- Человеком оказался. А та сука, что это обнаружила, шишкой какой-то. Ну, и сгребли меня. Два друга устроили побег, потом все вместе к повстанцам подались. И вот я здесь.
- Расскажи, если можешь.
- Отчего ж не мочь? Я в первую чеченскую снайпером был. Ну, и осталась сноровка на курок жать, чтоб пуля попадала куда ей следует. А от бати дробыш остался. Ну, я и устроился на окраине Новосиба гаражный кооператив охранять, а он одним концом в лесу стоит, ну и я охотился по мелочи. А потом вдруг рядом слышу крики, женские, по-ихнему мат-перемат, факен, значит, и все такое. Ну, я выскочил, по рогам им надавал, двум америкосам, что с девчонки нашей, русской, уже одежонку срывали. Они отвалили, вроде, да только пообещали вернуться, навести, мол, прядок. Ну, я девчонку ту спрятал, а сам дробовик взял, зарядил, бутылка с зажигательной смесью у меня была, да залег рядышком с будкой своей. А там на сейф бушлат накинул, да шапку на гирю двухпудовую привязал. Ну, те подкатывают на двух тачилах своих америкосовских, человек пять, чучело мое в окне видят, и давай по нему шарашить из автоматики. Лихо бы в сито превратили, если бы я это был. Ну, я из засады-то прицелился, раз – одного насильника снял, два – другого. А что б им не скучно было, пока я перезаряжал ствол, я им бутылку свою запустил. Одной тачке ихней в багажник попал, ох, браво у нее вся задница загорелась! Ну, те кипишуют , вокруг носятся, а я опять бах-бах, ну и… в бензобак попал, видать. Она ка-ак ахнет! Ну, те, кто ходить могли, в другую машину сели и деру. Видать решили, что я из эрпэгэшки зарядил. А потом менты приехали. Наши, что интересно, русские парни. И повязали. Не знаю я, чего они там наплели, но ни дырки в хате моей, ни девчонки той слова да синяки с царапинами в зачет не пошли. Посадили. А на пересылке бежал.
- А девчонки той судьбу дальнейшую не знаешь? Опасно ей…
- О, не переживай, она в самом что ни на есть безопасном месте.
- В каком?
- В пещере.
- Вика???
- Она самая. Так что ты не смотри, что она такой букой становится, когда разговор на секс выезжает или на что-то подобное или близкое. Она нормальная, только эти… ну, сам понимаешь, не маленький ведь.
- Понимаю.
Помолчали.
- Седьмой, я, конечно, все понимаю, можешь не отвечать, если не хочешь, но ты это… как его… блин! Я ведь вижу, глаза-то маска не закрывает… Тебя где обожгло? Ты не обижайся, конечно, но уж больно ты молодой для первой чеченской, да и для второй тоже. Так где?
- Тоже Чечня. Лето две тыщи седьмого. Сам понимаешь, это только в телевизоре там все спокойно было, а на самом деле… Потом зона ГЮОК, потом… Да, мало ли где России требуются молодые отчаянные ребята, умеющие нажимать на курок, попутно уворачиваясь от косы Костлявой?
- Где был?
- Четвертый отдельный ударно-штурмовой, что в Гудермесе был.
- А. Штурмовик, значит? Понятно. А кем?
- А вот это уж извини. Не имею права. Ну, ты должен меня понять. Тоже ведь не маленький.
- Понял, отстал. Ну что, давай обратно двигать? Вроде ничего подозрительного не нашли.
- Не нашли. Идем?
- Может, дров наберем, а то ведь без огня вообще невесело. Хоть на маленький костерок?
- Там дальше расселина есть, в ней и разведем костер, дым будет совсем с другой стороны выходить. Правда до костра от кроватей идти метров триста, а то и больше, ну да переживем, зато действительно у огня и вечер скоротать куда приятнее…
Скрытый текст - 92: Малой 09:52 15 мая 2011 года
- Ха!- топор в очередной раз рухнул вниз, и очередная чурка развалилась на две почти равные половинки,- он человеком был, понимаете, просто человеком.
Четвертый наклонился и, подняв одну половинку, несколькими несильными ударами порубил ее на полешки.
- Не хорошим, не плохим,- продолжал он, рубя вторую половинку,- просто человеком. Со своими тараканами в голове. Но не повезло ему. Хотя, тоже как посмотреть. Не стал бы он фехтером, не стал бы курсантом… Кто знает, кто бы из него получился потом? Вдруг – одна из тех сволочей, которых он до самой смерти ненавидел люто? Кто его знает? Но случилось то, что случилось. И то, что случилось, привело его в могилу. Но он всегда говорил: кто, если не мы? И всегда отвечал правильно: никто. Из тех… блин, как же он называл-то их… А, «гламурненьких штатских пи…сиков», извини, Ир, что выражаюсь… Просто фраза такая в память врезалась. Так вот, никто из них не сможет. Они только бабам способны лихо лапши на уши навешать, да затрепать до полусмерти. «Ах, как ты мне нужна» и все такое прочее. Сволочи… А вот свою шкурку на карту бросить за тех, кто им так нужен – извиняйте, мы такое не могем. Нам это не задавали и мы это не проходили. Только мы это проходили и нам, черт их всех дери, это задавали. И мы этим занимались, а некоторые и сложили головы на этом. Не только на войне, нет… И в мирное время бывало. Мало ли что в жизни случалось… И сражались, и гибли. За сук этих, да и просто за людей русских. Потому он как-то раскованнее среди наших девчонок-курсанток чувствовал. Особенно среди наших подопечных с батальона специальной связи из шараги связи. Да только если муж оторва такой и жена такая же, ну это же совсем бред получится. И поэтому он постоянно на гражданке искал. Хотя и с нашими связи не терял, но и те тоже иногда фишки отмачивали, покруче гражданских…
- А расскажи! Я же знаю, что ты знаешь! Кому еще курсант расскажет о женских предательствах, кроме как своему брату-курсанту! Ну, расскажи!
- Ой, да бес с вами, слушайте. С одной он как-то расстался жутко. Она к нему в Сиб до этого приехала, ну, у них там свидания были… Правда ближе ничего не случилось. Ну, там люблю тебя, вся фигня была. А потом приехала в Улан-Удэ и прямо с поезда в постель к другому. Мишка потом рассказывал, зимой, в отпуске, она к нему – слезы в три ручья, я буду тебя ждать, хоть сколько, я тебя люблю, все дела… А потом он узнал, что она аборт сделала.
- И что?- спросила Ирина.
Четвертый оперся на воткнутый в чурку топор.
- Девочка, такие вещи от простуды осложнениями не бывают. А она-то ему, люблю и ждать буду и все дела. Короче вот она, цена словам.
- А еще не знаешь?
- Знаю, как не знать. А другая в ту же зиму ему и лечит : «ой, мне тут к подружке надо, прям горю»,- Четвертый хмыкнул, но, посмотрев на Ирину, пропустил не очень-то лестный курсантский эпитет, который я тоже вспомнил именно на этом месте. Да любой курсант вспомнит, чего уж,- Ну тот-то и соображает, что нифига не к подружке, да только понадеялся на что-то. А она ему и рисует оттуда: «Ой, да у меня тут все сразу понятно стало, так что ты, типа теперь никто и звать тебя никак и все такое прочее», ну эт она к подружке, типа, съездила.
Я аж прыснул в кулак. Ну да, к подружке съездила, придумают же!
- Ну, а потом, как по писанному: оно же всегда так получается, сначала «пошел ты лесом и все дела», потом «ой, милый, я очухалась», а потом аборт делает.
- Что, она тоже аборт делала?- от той, о ком шла речь, я подобной подлости ну никак не ожидал.
- Не успела. Он себе на ее день рождения отпуск краткосрочный выбил всеми правдами и не правдами. Перематерился там со всеми, но своего добился. И уехал. А потом приехал раньше, чем отпуск закончился. Сам не свой. Она потом на КПП приехала, да куда там… Думать раньше надо было. И стараться делать это головой, а не другими органами. А потом… потом мятеж и все. Не стало нашего Казановы. Такого парня угробили, сволочи звездно-полосатые… Да не только его. Их ведь там шестнадцать человек было и все, как на подбор. Сами из себя-то вроде неплохие парни, только кому интересно мужество, честь и отвага в наш гламурный век?
- Мне,- сказала девушка, попутно прижавшись ко мне,- хотя я тоже не сразу это поняла. Хотя он очень настойчиво пытался мне это объяснить.
- Тоже его знала?
- Он попросил меня присмотреть за своим братом, ну, что бы не дай Бог не вышло чего. Вот, присматриваю. Ты не смотри, что он меня выше в два раза, а в плечах и во все три шире, он же как бычок. «Му-у-у» и все.
- Ну да, теленок, блин, вымахал.
- А ты что, меня раньше когда-то видел?
- Конечно. Ты ж с мамкой его к нему на присягу приезжал. Мельком, конечно, но видел тебя. Балбесенка мелкого.
- Ой, подумайте-ка только!
- Ну, я тогда на мелкого не тянул определенно, гы!
Мы тоже рассмеялись.
- Ну что,- Четвертый с размаху воткнул топор в колоду,- война войной, обед по расписанию! Пошли есть, что ли?
- А я вот, только что, позавтракала!
- Ну, значит, компанию составишь. Мы поработали, устали, проголодались. А в женском обществе самый незамысловатый обед хоть на чуть-чуть, а все равно к царской пирушке приближается.
- Ладно, тогда вы идите, сполоснитесь маленько, а я пока стол накрою. Запустят меня на кухню?
- Конечно, запустят, только скажи, что, мол, Четвертого кормить собираешься, и все будет. Только ты обед вверх-вниз по лестнице не таскай, в общей зале потрапезничаем, вы ведь не против?
- Нет, конечно,- почти в голос ответили мы, а я добавил,- в общей, так в общей, ничего страшного.
Скрытый текст - 93: Лиза 18:15 15 мая 2011 года
- Как прошел день?- спросил меня Дима,- когда после рабочего дня я снова оказалась в его машине.
- Нормально. Работа и работа. Рутина.
- А меня народ заколебал: «А там что, прямо стреляли? Что из винтовки? Что, в серьез?» Нет, блин! Не прямо, а криво! И не из винтовки, а из рогатки! И не в серьез, а в шутку, совсем в другую сторону! Только вот почему-то погибших много как-то!
Дима снял со стекла пропуск и протянул его мне.
- На, положи, пожалуйста, в бардачок.
- А чего не оставишь? Сильно мешает, что ли?
- Нет, просто лучше не рисковать, какая бы маленькая вероятность событий не была. Лучший способ не допускать ошибок – это не допускать вообще никаких предпосылок к ним. А то езжу с этой бумажкой, словно мишень на лобовом стекле нарисована. Конечно, стоит им посадить одного наблюдателя напротив нашего шлагбаума и за одно утро они будут знать обо всех наших машинах и людях, но помогать им в этом считаю все-таки лишним.
- Ты серьезно думаешь…- я даже повернулась к нему, сидя на сиденье,- ты серьезно думаешь, что это… что это может докатиться сюда?
- А почему нет? Что здесь, русских меньше живет? В один прекрасный момент и здесь могут взяться за оружие. Раз и все. А если в пробке стоять, так вообще лакомая мишень: подошел, из пистолета в лобовое стекло бах-бах и готово, получите два трупа. Легче только в толпе… Хотя,- он ободряюще улыбнулся, повернувшись ко мне,- в твоем обществе и умереть не страшно, честное слово.
- Да ну тебя!- отмахнулась я,- сначала напугал до колик, а потом подлизываешься!
- Я не хотел, честное слово! Просто… просто будь осторожнее, хорошо? Почаще оглядывайся и вообще, ну… Будь осторожна, словом, хорошо?
- Хорошо.
- Я не параноик, Лиза, честное слово, но меня бросает в дрожь от того, как эти ребята там, в Новосибирске, все профессионально обделали. Что в первый раз, что во второй, в гостинице. Они словно в первый раз использовали нас как наживку, но основной удар направили против американцев. А второй акцией они показали нам, что могут и с нами так поступить. И, знаешь, я ничуть не удивлюсь, если так все и будет. Поэтому будь осторожна. Кто знает, чего от них знать? А ведь пуля-то она, как известно, дура. Ей плевать, русский ты или китаец, мужчина или женщина, молодой или старый, охранник или переводчица она всех одинаково в могилу укладывает.
- Я буду осторожна, обещаю…
Не знаю точно, но, кажется, Диме удалось затеплить огонек сомнения в моей безопасности у меня в душе.
__________________
- Это они за Одессу ответили, а ты нам еще и за Севастополь ответишь! (с) кляты москали и великий укр, правда, пленный.
|