Фиолетовое небо
Невесть в глазах, cмерть да любовь,
Пощады не жди.
В гибельный звон клятве верны,
Редеют в боях полки.
Калинов мост
…когда-то очень давно, где-то очень далеко между двух царств-государств, или, быть может, то были королевства или целые империи, разразилась война…
Солнце нещадно палило все живое, как будто кроме него не существовало других пыток. Оно отсвечивало на латах, в неподходящий момент ослепляя. Превращало кровавую бойню в муки ада.
И все это под аккомпанемент лязга металла, треска дерева, криков людей и ржания коней. Кровавые брызги на латы конников, проткнутые стрелами тела пеших, рычания разъяренных воинов. Соленый вкус на губах, тяжесть меча в руке.
Все проносилось перед глазами как в страшном сне, шумело, давило и било. А потом, после вспышки боли, утихло и угасло в кромешной тьме.
…не знали воины, за что сражались: то ли за женщин своих и земли свои, то ли за золото царей своих…
Сначала был звук – шаги по земле. Лежащего лицом в землю воина мутило, и кружилась голова. Где он находится, он понял лишь спустя время.
– Смотри, какой меч! – произнес кто-то совсем рядом.
– Оставь.
«Оставь!» – мысленно повторил воин. Ему вспомнились похороны великих воинов, когда тех укладывали с мечом в скрещенных на груди руках.
– Да ты посмотри, совсем новенький!
Воин почувствовал, как что-то вытащили у него из руки.
«Да чтоб тебя…» Ему стало страшно от возникшей пустоты в ладони. Но еще страшней стало, когда он не смог сжать ее.
– Здесь полно добра. Все мы все равно не унесем.
– Эх…
Удаляющиеся шаги. Справа на землю упал меч. Воин наконец-то открыл глаза, перед ним – чье-то искаженное в предсмертной боли лицо, все в крови. Он попытался встать, но плечо вывернуто, а сам он лежит на другой руке. И ног не чувствует.
…сражались люди, где царям угодно было, за воду, за хлеб, убивали любого, кто отличен был от народа, и не знали жалости друг к другу…
Мысли воина вертелись вокруг последних событий. Он не был молодым и не мечтал о славе. Все, ради чего он пошел на войну, осталось дома – любящая жена, двое детей, небольшой яблоневый сад. Своя кузница с хорошим подмастерьем. Пришел, чтобы защищать. А получилось ли? Мародеры только и остались. Им-то какое дело, их работа легче и не стоит так высоко.
Мародеры…
Гнев обуял сердце воина. Кто они такие, чтобы наживаться с павших в битвах? Неужели у людей не осталось ни капли совести? Или сочувствия? Как можно идти по телам тех, кто свои жизни за них отдал?
Боль в плече. В злости пытался сжать кулаки.
…время шло, а люди молились, чтобы все прекратилось, молились Богам, ждали любых вестей, ждали, когда снова наступит мир…
Послышался шепот. Воин даже удивился, что не расслышал шагов. Совсем рядом он разобрал слова: «Мерт… мертв… мертв…»
Он хотел что-то сказать, но вместо этого что-то провыл и начал кашлять. Кто-то рядом произнес «живой» и аккуратно перевернул воина. Отлежанную руку начало колоть.
В щель шлема он видел что-то светлое. Когда же шлем сняли, воин увидел перед собой белокурую девушку, прекрасную, как ангел.
– Спасибо, – пробормотал воин.
Она грустно смотрела ему в глаза. В руках у нее не было ничего, что принадлежало бы павшим.
– Не за что. Но это все, что я могу для тебя сделать. Пусть Боги будут к тебе добры.
Воину стало спокойно. Он не знал, зачем она это делает, знал только то, что ей было важно сейчас быть рядом с ним. До конца.
Он криво улыбнулся, посмотрел вверх, в вечернее небо. Закат.
«Небо… почему оно фиолетовое? Может быть, оно оплакивает это место битвы? Или павших героев? Хотя… уже не важно… я ухожу с миром.»
…долго длилась война, пока не поняли правители, что силы их равны и не за чем сражаться больше, и заключили они перемирие…