Лес. Обычные деревья. Но это только на опушке. Чем дальше и глубже – тем выше они становились. Постепенно превращались в настоящих исполинов, которых и трое мужчин не обхватят. Если у опушки ещё росли ели и немногочисленные лиственницы, то через несколько сотен шагов они остались позади. Дубы, клёны и что-то очень похожее на каштаны заняли их место. С опушки могло показаться, что этому лесу не больше сотни лет, но если забраться подальше, то от этого впечатления могло остаться лишь недоверчивое осознание того, что лес не так прост, как кажется на первый взгляд.
Долго уже в этот лес не ступала нога человека – злая слава служила ему защитой от браконьеров и лесорубов. Поговаривали, что оттуда нельзя вернуться. Но раньше находились смельчаки или просто скептики, которые отважно ступали под кроны леса. И возвращались. Те, кто прошёл дальше остальных, возвращались не такими, какими в него заходили. И говорили о том, что ничего страшного там нет. И не стоит слушать глупые байки стариков.
А дряхлые старушки неодобрительно косились в сторону гордо идущих обратно путников. А когда те проходили мимо, начинали злобно перемывать им косточки, рождая новые, еще более зловещие и ужасные сплетни...
Но что старухи? Они старухами и останутся... до самой своей смерти.
Те, кто заходили дальше остальных, никогда более не обращали внимания на злобные перешептывания за своей спиной. Они просто шли дальше, загадочно улыбаясь и позже многого достигая в жизни. И шли дальше.
Но один, совсем недавно, зашел в этот лес. Его глаза уже горели желанием узнать. Узнать, есть ли Они. Он страстно мечтал прикоснуться к этой тайне. Понять то, что скрыто от большинства глаз. А возможно, не откроется и ему.
Он пробирался сквозь подлесок, невзирая на то, что его куртка уже покрылась сетью царапин, а джинсы – грязью. Тропы? Их не было. Да и не нужны они были здесь. Ведь те, кого он мечтал увидеть… Они могли обойтись и без узких дорожек, на которых уже ничего не может расти и жить.
Он шел, а сердце пело от ощущения первозданности, неиспорченности этого прекрасного места. Шел, а на губах его играла лёгкая улыбка.
Он почти всю жизнь – пятнадцать лет! – мечтал о том, что встретит настоящего эльфа. Хотя его убеждали в том, что «их нет!», «это просто сказки!» и «ты перечитал фэнтази!», странник сердцем чувствовал, что это не так. Некая ложь была в этой уверенности. Ложь, которая скрывала за собой правду.
Когда в детстве, года в четыре или пять, мама читала ему волшебные сказки о Стране-за-Холмами, в нём проснулось что-то, что не покидало его до сих пор. Уверенность? Вера? Надежда, что это не просто «глупые детские сказочки», как их заклеймили одноклассники, но… нечто большее.
Странник лет в двенадцать услышал историю о том, как один из жителей городка около леса, ходил туда. И вернулся обратно. Вот только совсем не таким, как был. Его глаза сверкали нечеловеческим светом. И это только по слухам.
Потом тот путник ушёл из жизни. Очень глупо ушёл – попытался спасти кого-то из горевшего дома, да так там и остался. Но его тело не нашли. И останки того, кого он хотел вытащить, тоже…
И вот, почти две недели назад, он услышал от друга, относившегося к его стремлению вполне спокойно, что из Леса вернулся ещё один. Но путник почти никому не рассказал о своей дороге. Лишь нездешний свет в его глазах мог подтвердить то, что описывать словами было бы глупо и лживо.
Друг рассказал, что последний странник сначала наткнулся на дерево, а потом…
Он больше ничего не смог сказать, так как сам слышал из вторых или третьих уст. А путник не спешил делиться своими приключениями.
Странник всеми правдами и неправдами смог найти информацию о том, где живёт последний из тех, что ходили в лес. И однажды вечером он своими глазами увидел путника.
Совершенно обычный с первого взгляда человек. Только волосы почти до пояса, да лицо такое, что кажется – его ничем нельзя удивить. И улыбка. Добрая, светлая, но себе на уме, как говорится.
Путник остановился, будто заметил слежку. Он обернулся. И словно в голове странника взорвалась чужая мысль: «Ну привет, брат!» Он посмотрел прямо в душу странника… Глаза путника заискрились весенней зеленью, которая быстро превратилась в два чёрных омута, а потом в звёздное небо при полной луне. Путник зашёл в свой подъезд.
Через два дня в газетах напечатали небольшое объявление о пропавшем без вести. Ушёл купаться на реку и… А река текла из леса.
Он шёл почти два часа. Усталости почти не было. Голода тоже – в бэге лежали несколько бутербродов и бутылка минералки. странник взял с собой ещё кое-что, так, на крайний случай. Правда, он надеялся, что до этого не дойдёт.
Остановившись на небольшой полянке, странник огляделся. Деревья как деревья. Очень старые и могучие, но всё же… одно из них, громадный дуб, привлекало больше внимания, чем все остальные. И этот дуб стоял на пути к центру леса. Он подошёл к этому лесному старожилу и присмотрелся.
Дубовая кора была не такая, как у тех карликов, что росли вокруг школы. У такого дерева кора должна была быть гораздо крупнее и шире, а она была тонной и нежной, как у двадцатилетнего деревца. Путник, присмотревшись ещё внимательнее, заметил, что светлые и тёмные бороздки создают отчётливый узор. Словно предостерегающий – дальше хода нет! И не стоит пытаться пройти левее или правее, а потом опять вглубь. Хода всё равно не будет!
При дальнейшем рассмотрении узор становился более отчётливым, но всё равно непонятным. Кора была испещрена непонятными символами, а иногда образовывала круги и другие фигуры, незаметные издалека, но вблизи казавшиеся более реальными, чем та же школа. Кто-то изменил кору дерева, превратив обычный и бесхитростный узор в удивительный рисунок… который был не предназначен для человечьих глаз. А рук – тем более.
Но странник, протянув руку, провёл ей по коре в том месте, где несколько линий вязи образовали будто бы круг из четырёх спиралей, стремящихся к центру. Его ладонь точно пронзило небольшим, но чувствительным ударом тока. Он потёр руку о другую. Ток теперь кинулся на уцелевшую ладонь. Искателю было неприятно, но он тряхнул головой – ухоженные волосы ниже плеч метнулись сначала направо, потом налево и наконец опустились на лопатки и плечи коричневыми волнами.
Через несколько шагов он почувствовал, что... что-то изменилось. Сам воздух стал другим. Словно в затхлую комнату ворвался весенний ветер, принося с собой свежесть. Странник вдохнул полной грудью и продолжил свой путь.
– Стой! - раздалось у него за спиной.
Искатель остановился. Такой высокий, чистый голос не мог принадлежать какому-нибудь неостроумному шутнику. Тем более он знал всех местных остряков. На своей шкуре знал. Никто не мог идти за ним. Он проверял – слежки не было.
– Повернись! – повелительно сказал тот же голос.
И искатель повернулся.
А повернувшись – понял, что его надежды оправдались!
Перед ним стоял эльф. Потому что кто ещё мог бы здесь находиться?
Он был в серебристом доспехе, казавшимся лёгким, как перо. На груди было рельефное изображение солнца и луны, практически слившихся в одно светило. Вокруг лунной половины изображения полукругом вилась надпись на неизвестном языке. Там было несколько символов из тех, что были на коре дерева. Поножей не было. Вместо них были сапоги как будто сделанные из листьев, но это было не так. На сапоги были искусно нашиты живые листья. Из листьев был и плащ эльфа. Только на плаще они были иные, кленовые. Осенью, когда они становятся багрово-красными. В правой руке эльф держал меч с жемчужно мерцающим в полумраке клинком. На лезвии в нескольких местах были выбиты витиеватые руны, по которым перебегали небольшие молнии. Эфес был сделан из чьих-то маленьких, в ладонь размером, рогов. Лицо эльфа не выражало почти никаких чувств, кроме, быть может, тысячелетней усталости. Глаза эльфа, ярко-зелёные, как первая листва тополя, смотрели на искателя с сожалением. Уши стояли под небольшим углом от головы и назад, и чуть в стороны. Длиной они не превышали ладони. Черные волосы доходили до пояса. В волосах и на доспехе мерцали крохотные голубоватые и зеленые искорки, то разгораясь, то снова почти потухая. А над левым плечом кружил то ли святлячёк, то ли просто болотный огонёк.
– Что ты тут делаешь, странник? – строго спросил эльф, как будто искатель совершил некий предосудительный поступок. – Многовато вас сюда забредать стало.
Во взгляде путника возник неподдельный интерес, но он не посмел ничего сказать…
– Шестнадцать восходов назад один из вас примкнул к нам. Не медли, отвечай!
– Иду, – спокойно ответил странник. Добавил: – А теперь стою. По вашей просьбе.
– Приказу, странник, приказу, – устало поправил его эльф. И вновь, уже более жёстко спросил: – Что ты тут делаешь? Постарайся ответить точно. От этого… многое зависит.
– Я шел, чтобы узнать, есть ли вы... или это всё просто сказки.
– Молодец. Вот это – правда. Правду ты видишь перед собой. Но... никто из вас не смог бы пройти мимо Древа. Как же прошёл ты?
– Я прикоснулся к дереву.
– И оно тебя не убило, путник? – скептически спросил эльф.
– Нет, только... как током ударило. Я пойду дальше? – спросил искатель, даже не надеясь на положительный ответ.
Похоже было, что эльф сомневался. Он хотел сделать что-то, что может не понравиться его собратьям. Наконец, он решился. И поднял меч, встав в боевую стойку.
– Никуда ты не пойдёшь! – крикнул эльф и сделал шаг навстречу страннику.
* * *
Если я и умру, то не от старости, а от руки несуществующего создания.
Эльфа. Одного из Народа Холмов. Одного из тех, кто стал мне дороже жизни.
Пусть будет так. Пусть я закончу свой путь здесь.
Зато надежда превратилась в Веру.
Теперь я знаю, что они есть. На самом деле есть.
Что-то возникло в груди, распространяясь по телу лёгкой дрожью…
Я закрыл глаза.
И улыбнулся...