Скрытый текст - Словарик:
Словарик (будет дополняться)
Йе рас- люди- лисы, изящные, прелестные существа, мудрые, хитроумные и расчетливые. .
Нагины- люди- змеи, холодные и неэмоциональные существа, за редким исключением коварные и лишенные чувства жалости и сострадания.
Гхарти (гаруды)- огненные люди-птицы, воинственны и бесстрашны.
Лутцы- люди-крысы, дружелюбны, умны, живучи.
Бэры- люди-медведи, могучие, надёжные, немногословные создания.
Йе кресс- хрустальные люди, По ночам застывают, лишенные солнечной энергии, дающей им жизнь. Красивы и воинственны.
Имадхари- существа Ночи, пожирающие тех из йе кресс, что не успели укрыться до заката. Обитают в Хрустальной Пустоши.
Йе радха- люди- ангелы, родственная гхарти раса, но более миролюбивая. Обитает за пределом Сверкающего Мира.
Автоматоны- механические слуги, работают во всех сферах, от домашней прислуги до водителей и уборщиков.
ПРОЛОГ
-Отныне Рейнский Легион не существует!
Солнце бьет в глаза. Дышать трудно, наверное, всё же сломана пара ребер. Я смотрю, как Фуск вышагивает вдоль рядов. Идёт словно разряженный павлин, самодовольный ублюдок! Его взгляд упирается в моё лицо, несколько мгновений он сверлит меня глазами. Наконец выплевывает:
-Марком откройте счет! Первым будет он!
Боль снова прожигает внутренности раскаленным металлом. Но я собираюсь с силами и смотрю прямо в наглые глаза.
-А ты оказывается, неплохо видишь, Фуск!
Он глядит сквозь меня ненавидящим взглядом…
…Тяжело опускаюсь у плахи. В последний раз смотрю на солнце. В предчувствии смерти есть какое-то странное возбуждение. Не только душевное, но и физическое. Приходят мысли о Лавинии, моей первой любви. О той ночи, нашей первой ночи с ней. Потом было много ночей и планов на будущее. Вспоминаю о маленькой варварке из леса…о её кулачках, врезающихся в лицо и грудь…о свирепом рычании, отчаянных криках, переходящих в стоны…стоны, не имеющие ничего общего с болью. Её тело ненасытно, пусть она не так изысканно-утончена как Лавиния, но в этой варварской ненасытности есть своя прелесть…
Щекой ощущаю шершавую поверхность плахи. Вот и всё, Марк Ливий, недолгой была твоя жизнь. Всего-то двадцать пять годков пожил ты! Впрочем, этого было вполне достаточно. Было много всего. Того, от чего не отказаться, не забыть. Попойки с друзьями, утонченные римские красотки, не раз призывавшие тебя в свои покои, война, война, война…эх, жаль Севера, хороший был командир! И отличный боец!
…Боль. Пронзительная, как первый крик младенца, как вопль умирающего. Сжавшись в комок, падаю сквозь Вечность, к самому концу Времен. Перед глазами вспыхивает тонкое лицо Лавинии. И сразу же исчезает, растворяясь в волнах отчаяния…Сквозь Вечность…
…Я помню страх, раздирающий душу, чудовищное, сводящее с ума одиночество. Словно умерло всё в Вечности, даже звезды, туманности, планеты. И я один во Вселенной…
Я видел странные моря и берега, острова, плывущие в небе, живых существ колоссальных размеров, на которых обитали другие живые существа. Я нёсся сквозь Вечность и видел другие миры, отражения моего собственного. Видел мир, где я сам предал Севера и уничтожил Фуска на моём пути к власти. Тысячи тысяч других миров.
Наконец я увидел прекрасный мир, словно сотканный из волшебных снов. Мир, где Города были живыми, где люди умели превращаться в животных, где дома строились из драгоценных камней и на далеком островке, повисшем над бескрайним океаном, сидел хрустальный человек и играл на флейте. И когда он играл с одной стороны флейты, рождались прекрасные существа, расцветали цветы и всё в этом мире возрождалось. Когда же он играл, перевернув флейту, всё живое угасало. Лишь раз в миллионы лет он переворачивал свою флейту. Он был творцом этого мира. Мира, который притянул меня, сделал своим добровольным пленником…
…Потом я открыл глаза и понял, что есть ещё кто-то. Надо мной склонилось лицо. Обычное, человеческое лицо, с крупными, резкими чертами и копной вьющихся темных волос. В огромных зеленых глазах плескалось изумление. Две твердые как металл руки обхватили меня за плечи и посадили. Тут же закружилась голова. Незнакомец что-то произнёс. Слова, чужие, незнакомые, доходили до сознания с трудом. Я словно сидел в наполненной водой бочке. Дышать было тяжело, каждый вдох давался с невероятным трудом.
-Теш-шан, тэ,хелет! Иннах…н,хаттар!- зеленоглазый тряс меня как пёс трясет крысу, и от каждого толчка внутри поднималась волна невыносимой тошноты. В общем, зря он меня тряс…очень зря…
…Мелодичный смех заставил меня чуть скосить глаза. Разогнуться не представлялось возможным. Нутро всё ещё сотрясали судороги, позывы к рвоте. Зеленоглазый поднял меня, словно куклу и развернул, едва не сунув головой в высокую металлическую вазу. Желудок отозвался благодарным воркованием и мощной струей содержимого (и откуда только взялось?), хлынувшей в вазу. Наконец содержимое иссякло, как и остатки моих сил. Выскользнув из рук зеленоглазого, я тяжело сполз на пол, где остался лежать сжавшись в комок и сотрясаясь от холода.
-Гхаш!- зеленоглазый брезгливо ткнул меня носком сандалии, переворачивая на спину. –Киттар гхаш!
-Аттхари!- нежный голос слышался из темной части комнаты. Он наполнял пространство, звеня и шелестя, словно журчанье ручейка. Не слышал никогда более приятного тембра. Повернув голову набок (это отняло почти все силы), я увидел высокую стройную фигурку, шагнувшую из сумерек. Её облик отпечатался в моей памяти навсегда. Именно такой она впервые предстала передо мной, прекрасной, как сон.
Ей было на вид лет шестнадцать, от силы семнадцать. Длинные медового оттенка волосы собраны в высокую странную прическу, убранную лентами и драгоценными камнями. Одета она была в струящуюся тонкую ткань, переливающуюся пурпуром и золотом, схваченную на груди крупным прозрачно-черным камнем в золотой оправе. Белоснежное личико было бы безупречным, если бы не чуть скошенная линия лба и слегка смазанные черты. И глаза…огромные, мудрые глаза древнего как само Время существа. На миг меня охватил страх. Такой страх, какого мне не доводилось испытывать никогда в жизни.
-Тше сонг?- мягкая ладошка коснулась моего пылающего лба. –Ашшан сонг?
-Не понимаю...- пробормотал я, пытаясь не стонать от скрутившей всё тело судороги-, я не понимаю вас, госпожа…
Пол подо мной был очень гладким, похожим на полированный мрамор. Я кое-как оперся руками о скользкую поверхность и сел. Девушка потрогала мой лоб, в её светлых глазах мне почудилось сочувствие. Она обернулась к зеленоглазому и что-то сказала на том же шипящем языке. И как ни странно мне начинало казаться, что я понимаю некоторые слова.
-Шу хсин иедро? Тебе больно?
-Тхе…- к своему изумлению я понял, что это слово, обозначающее «да» вырвалось из моего собственного горла. Голова снова закружилась.
-Шшаран осторожно…я не ахар ссин шамар твою физиологическую шам…
-Мне нужно ассизи…-пробормотал я, подразумевая, что хочу прилечь.
-Ниш, помоги мне!
Голос девушки доносился словно откуда-то издалека. Я увидел ещё одно лицо, склонившееся надо мной, лицо мужчины, приятное, усталое. И почти сразу ощутил невероятное тепло, исходящее от него.
-Помоги его поднять- говорила девушка, удерживая мою голову на своем колене и не давая сползти обратно на пол. Ниш подсунул одну руку под мои плечи, вторую под колени и поднял так, словно я ничего не весил. От его прикосновения меня бросило в жар, потом в холод и появилось ощущение, словно я снова лежу в объятиях матери, прижавшись щекой к её груди. Я закрыл глаза, уронив голову на плечо Нишу.
-Куда?- коротко спросил он. Девушка показала куда-то вбок.
Ниш перенес меня на гладкую теплую поверхность. Кажется, это был стол. Снова ужасно затошнило, но желудок был пуст и я кое-как сумел подавить позывы рвоты.
-Не двигайся, я должна осмотреть тебя- девушка мягко касалась моего лица, горла, груди, её пальчики скользили всё ниже. Кажется, я дернулся, не сумев подавить всхлип.
-Не бойся, тебе не надо смущаться- девушка погладила меня по щеке-, просто расслабься. Я должна быть уверена, что с тобой всё в порядке.
-Кто вы?- прохрипел я, с трудом проталкивая слова в саднящее горло.
-Меня зовут Элет Тарнийон, ты сейчас в лаборатории моего отца.
-Лабо…мне нужно встать…-я попытался сесть на столе и тут же рухнул обратно, дрожа от слабости. Откуда-то издалека, из самых недр поднималась тягучая, ноющая боль. Дышать стало так тяжело, что каждый вдох раздирал на тысячи мелких осколков.
-Ниш, помоги мне, его сердце…оно сейчас остано…
От дикой боли, пронизавшей грудь раскаленным мечом, потемнело в глазах. Я услышал далекий жалобный стон. Мой собственный стон.
-Ниш, держи его…о Вечность, его сердце! Эйлиен, стабилизатор! Скорее! Его сердце остановилось!
Я погружался во тьму. Я приветствовал беспамятство как дорогого друга. Почему-то перед глазами снова встало лицо Лавинии…улыбающееся, прекрасное как сон…оно медленно и неуловимо изменялось, перетекая в лицо безымянной дикарки из леса, лицо Ниша, строгое и успокаивающее, лица матери, Октавии, Сабины, рыжеволосой Серены, красивой девчонки из веселого дома, у которой я любил проводить вечера, и вот передо мной уже полу-детское лицо Элет с древними как само Время глазами… медленно удалилось оно, тьма укутала мой мир…
(Дневник Марка: гл. 1)