Глава В. Катя.
Такая вот жизнь.
Оказалось, время уже перевалило через новые сутки; Кате думалось, что это занимается утро, начинается, расцветает...
Она шла по полю, ей казалось, что обратно; ни одного заклада она не дала бы за то, что идет в противоположную сторону, но это поле с миллионом лесистых сторон не казалось ей коварным. Катя просто шла вперед, и ветер казался ей таким нежным, хоть и колючая мокрая трава пробиралась к ее голым лодыжкам. Высокие мягкие колосья трав гладили ей руки, и шлось так легко, словно это ветер нес ее... Она шла вперед по желтовато-пастельным полям, и первый раз в жизни ей казалось, что она проживет вечно. Целая вечность проявилась вдруг на горизонте, и Кате казалось странным. что она увидела это только теперь. Впрочем... такое могло бы произойти с ней и просто утром в очереди за билетом на метро. Даже поезда в автобусе могла бы стать откровением.
На свете существовало столько парней и девчонок, которые заставили всех смотреть себе в рот, подчиняться и благоговеть.
Ну же, измени мир. Ты сможешь, детка.
«Какой хаос у меня в голове», - благостно проплыло в мыслях Кати. И это был действительно хаос.
Туман спал, и мир предстал перед Катей перевернутым, в болезненной стеклянной четкости. Это было настолько мучительно, что ей хотелось натянуть на лицо кофту, чтобы хоть как-то спрятаться от этого ослепления.
Дождь продолжался весь прошлый вечер, - кажется, только его Катя и помнила. Туманное пышное утро, и вот теперь, даже при (таком нежном ветре) такой погоде солнце казалось люминесцентной лампой, и дождь с издевкой стучался к Кате. Начинался дождь...
Забавная мысль о курении влилась в хаос мыслей. Она не могла курить дома, а когда курила на улице, чувствовала себя полной идиоткой. Катя замерзла и с каждой секундой все больше убеждалась, что ей не стоит больше никуда идти.
Ты любишь курить, лежа в постели, но твоя мать сходит с ума, когда видит тебя с сигаретой.
На всякий случай Катя всегда имела при себе пачку сигарет. Она с наслаждением срывала прозрачную оболочку, душила ее в кулаке и запихивала в карман. Сигареты, такие сухие и теплые… Они даже лучше конфеток. Продрогшие руки не слушались Катю, из тугого строя трудно было достать белую палочку… Катя выуживала зажигалку, провалившуюся под подкладку; она тряслась от нетерпения, она торопилась. Сигарета выскакивала из губ, и пришлось прижать фильтр зубами; она просмотрела каждый карман, пока наконец не нашла ее… Огонек мелькнул и пропал, одной рукой она не могла даже чиркнуть зажигалкой!..
Первая же затяжка сбила Катю с ног и сделала влажный мох мягким диваном. Дождь пошел сильнее, каждая капля отнимала у Кати еще один шанс, - она торопилась не зря; наверное, было бы лучше сейчас оказаться дома, а не тут.. в сырости...
Но там ее ждала мама.
Давайте поговорим о моей матери.
В слабом теле вдруг появились силы; Катя приподнялась на локтях, смотря вперед и нахмурившись. Она просто смотрела вперед, но на самом деле она опять пыталась изменить мир своей матери. Каждый раз она бросалась в дело, напружинившись и собравшись, а потом отступала, растопленная и растоптанная.
Спина успела намокнуть, но Катя уже не помнила своего тела. Забытая сигарета затухала в зубах, подмоченная редкими каплями дождя, и Катя выплюнула ее только когда стояла
перед дверями отчего дома. Точнее, материнского. Широкие улыбки еловых веток провожали Катю в бой, и минуту она еще стояла и советовалась с ними. Удивительно, как о многом она успела подумать. О том, как хорошо зимой, когда лежит снег. Нет этого жуткого живого леса. Нет дождя. Нет. Ничего нет. И просто темно и тепло в тяжелом пальто. Она успела погладить ручку двери; это была ее старая пятиэтажка, в которой она жила с матерью после того, как отец умер, а мачеха выставила ее из родного дома, настоящего родного дома. Мамина квартира была на первом этаже, и до ее двери требовалось преодолеть совершенно ничтожное расстояние – небольшую лестницу и темный коридорчик. Катя помнила каждый закоулок, как ни странно, и теперь представляла клетки плиток на полу сквозь дверь.
Давай, подруга. Удачи.