Троица развернулась и ушла прочь, а Рин с облегчением вздохнула, поднялась с земли и отряхнулась. Заметив, что окружающие все еще поглядывают в ее сторону, она немного смутилась. Нда… неловкая ситуация вышла. Но возможно это и спасло ее – вряд ли ее стали бы похищать на глазах у всех этих людей. Ведь так? Так же, да? Хотелось верить... Но глядя на все эти серые морды, девочка усомнилась, что кто-то из них пришел бы ей на помощь. Эх, все же может не стоило ей покидать Лейса?
И тем ни менее, что это были за странные люди? Раз они не торговцы, значит – наемники? Все же Рин слабо верилось, что они пришли ее похищать. Слишком эээ… тугими они ей показались. Их действия были несогласованны, да и не было похоже, что они пытаются хитрить. Более того, они даже не стали проверять, действительно ли она носит проклятие, а ведь для этого достаточно было бы "случайной" царапины, у того дулеба были на это все шансы. Возможно, они на самом деле никак с ее проклятием не связаны и пришли нанять ее в свой поход? А коль так, значит ли это, что страх ослепил ее? Но полностью расслабляться было нельзя - провести свои последние месяцы существования в клетке было бы слишком ужасной участью.
Ладно, если вдруг еще будет "следующий раз", то она сразу спросит их о том старике, о том, кто их направил к ней и о цели их похода. Хотя не было похоже на то, что они собирались вернуться… Утраченная возможность? Может и так. Но что поделать?.. Да и на них одних мир клином не сошелся. Тем более горы?… зимой?… Мхэ…
Живот жалобно проурчал, прерывая ее раздумья. Точно, ведь она собиралась перекусить. Для начала этим она и займется, тут же кто-то должен торговать жареным мясом?..

Чем дальше, тем сильнее происходящее не нравилось оретанке. И если до неожиданного вмешательства Казарнака у Спаретры еще имелись кое-какие сомнения и колебания, то после ситуация переменилась. Резко.
Не совсем здоровая реакция Рин на попытку дулеба сделать подарок стала последней каплей. Поначалу девушка полагала, что судьба подкидывает ей новую Альду, однако теперь она поняла, что здесь дело гораздо хуже.
Значит, разделить стол с незнакомцами лекарка не боится, а возможность отойти с ними в священную рощу внушает ей панику? Подозрительно. Если бы здесь вдруг оказалась старая Барикка и узрела странный, не пойми с чего взявшийся ступор Рин, то окрестности бы огласились воплями "одержимая!", "проклятая подстилка темных гостей!", "забить камнями гадюку!" По каким признакам первая отцова жена вычисляла одержимость? Кто его знает. Однако здешний случай ее, бесспорно, заинтересовал бы. Не хочет идти в рощу богини, зато очень не прочь посетить "поганое место" - корчму? Чем не еще один довод? С юности мачеха Спаретры питала неприязнь к всевозможным ведуньям. Поговаривали, что когда-то красавица Барикка перешла дорогу одной ведьме, и та прокляла ее. "Пусть ни один из твоих сыновей никогда не оседлает коня", - пожелала она молодой жене вождя. То ли совпадение, то ли Барикка приняла все очень близко к сердцу, то ли проклятие и впрямь сбылось...
Теперь Спаретра поняла, что не стала бы винить мачеху. Ей захотелось развернуться и уйти продолжать приготовления. На секунду оретанка попыталась представить, чего ожидать от Рин в горах. Вечные жалобы на неудобство? Парализующий страх при виде любой необычно выглядящей тени? Приступы высокомерия, сменяющиеся приступами "дурных думок"? Нет, в служанки ей Спаретра не нанималась. Определенно. Тут со своими собственными целями и делами надо бы разбираться.

Спаретра кивнула и молча последовала за спутниками. Когда пару минут спустя Фаркаш поведал вторую часть плана, девушка только плечами пожала. Попытка не пытка. Если у кого-то появилась идея, пусть и рискованная, то почему бы не испытать ее. Хотя сама оретанка не была намерена скрывать своего отношения к происходящему.

- Хорошо, будь по-твоему, - ответила она Фаркашу. - Хотя я бы смирилась с потерей этакого богатства. Честно.

Отыскать Спаретру и Казарнака оказалось несложно. Оба успешно делали вид, что делают какие-то покупки и торговались с караванщиками за каждый медяк. Однако временами внимательно поглядывали куда-то в сторону.
Быстро подошедший Фаркаш коротко спросил:
-- Где она?- получив ответ, он кивнул и продолжил,- Отлично. А теперь отправляйтесь к костру мудреца в рощу. Вы можете помешать. И если встретите кого-то из нашей группы -- берите с собой. Вас тут быть не должно.
Не дождавшись ответа, он нырнул в толпу и направился к Рин, стараясь не попасться ей на глаза.

Она держала что-то в руках и о чем-то говорила с торговцем-мясником. Очень удачно, подумал Фаркаш. По-прежнему незамеченный, он подошёл немного-ближе и прошептал что-то себе под нос, как бы невзначай махнув в сторону мясника рукой. Глаза торговца вспыхнули зелёным огнём, вокруг головы взвился призрачный дымок. Ноги бедняги подкосились и безвольным кулем он повалился на свой прилавок.
-- ВЕДЬМА!!- заорал не своим голосом Фаркаш, тыча пальцем в сторону Рин. Голос был действительно как будто бы не его: исчезла хрипотца, полностью сменилась интонация и манера выговаривать слова, - Ведьма! Она околдовала мясника! Боги проклянут нас из-за неё!

Прокричав это всё, Фаркаш быстро отошёл немного в сторону, на случай если Рин оглянётся и стал ждать реакции толпы.
Люди были в недоумении, но на лицах некоторых появились жестокие и угрожающие выражения. Несколько из них кинулись к мяснику на помощь. Увидев это, Фаркаш рванул как можно быстрее и, распихивая людей, подлетел к Рин первым. Оказавшись рядом с опешившей колдуньей, он попытался быстро прошептать:
-- С ума сошла колдовать на людях! Нужно быть осторожней! А теперь, если хочешь спастись, не мешай мне, я помогу. Иначе толпа просто растерзает тебя!- вслух же крикнул: Я отведу ведьму к мудрецам, пусть они разберутся!- крепко взяв колдунью за плечо, он быстро повёл её прочь, пытаясь оторваться от толпы подальше, но при этом не вызвать ни у кого подозрений.

И что сегодня за день такой? Едва Рин попыталась при помощи своего заговора на очарование заставить мясника накормить ее задаром, как тот внезапно отрубился и рухнул прямиком на свой прилавок.
- Ведьма! Она околдовала мясника! Боги проклянут нас из-за неё! - донесся крик из толпы.
- Какого…? Это не я! Я ничего не делала! – попыталась оправдаться девчонка, но толпа не выражала доверия к ее словам.
Странно это все. Этот заговор никогда не приводил к потере сознания жертвы. Бред какой-то. Может, у него было слабое здоровье и он потерял сознание из-за этого, а момент просто так совпал?.. Это было самым логичным выводом, который Рин смогла принять для себя в тот момент. Следуя из него, она могла бы помочь мяснику, это должно было исправить сие недоразумение. Только вот как она могла применить лечащее колдовство, когда ее окружили агрессивно настроенные люди, в колдовстве ее и обвиняющие?..
Внезапно из толпы появился один из тех троих странников, которые ранее приглашали ее пойти с ними в поход. Он распихал людей, схватил ее за плечо и шепнул:
-- С ума сошла колдовать на людях! Нужно быть осторожней! А теперь, если хочешь спастись, не мешай мне, я помогу. Иначе толпа просто растерзает тебя!
Рин хотела было что-то возразить, но мужчина не стал слушать, а принялся играть на публику.
- Я отведу ведьму к мудрецам, пусть они разберутся!

Уж сколь не был утомлен Народ после празднества, сколь не вини его Мудрецы в лености, безучастности к чужим бедам и терпимости к ворожбе - а на призыв: "Ведьма!" - откликнулись тут же. Кто-то особо шустрый тут же ринулся стянуть у рухнувшего на собственный прилавок мясника часть выставленных там товаров, кто-то особенно сердобольный бросился помогать пострадавшему, но нашлись и такие, которым интереснее казалась другая добыча. Сразу пятеро мужчин, разного возраста, разных племен, разного статуса - полукольцом окружили Рин и подбежавшего к ней Фаркаша, прижимая колдунью к прилавку, по другую сторону которого двое торговцев с соседних прилавков начинали осматривать своего товарища. Между ними и из-за их спин посыпались возгласы:
- Что такое? Кто поднял шум?
- Мелкая сучка, а уже мужиков околдовывает! Щас мы её...
- Разобраться надо. Правильно сказано - к Мудрецам!
- Молодец старик, быстро среагировал.
- Где ведьма? Кто - ведьма? Я - ведьма?!
- А и пойдем к Мудрецам! Да вперед кого-нибудь пошлем заранее, вежливости ради...
- Так-то Птичий Смех наверняка всё уже сама увидела, по полёту ястреба!
- Вот веревка. Только что купил, старая прохудилась совсем. Как знал что пригодится!
- Рука богов, не иначе. Вяжем девку.
- Держи её, старик!

Кивнув, Фаркаш взял верёвку у неизвестного:
-- Да, нужно отвести её к мудрецам!- громко проговорил он, связывая Рин. Пользуясь моментом, он снова коротко шепнул ей на ухо:
-- Не бойся, но главное не мешай мне!-Размашисто затянув последний узел, он довольно кивнул и сказал толпе,- Теперь не убежит.
Однако сама Рин чувствовала, что при желании сможет быстро скинуть путы -- узлы только выглядели надёжными, а из верёвок не составило бы большого труда выскользнуть.
Заткнув Рин рот какой-то тряпкой, которую он тоже выудил из толпы ("Теперь не поколдует" - бросил он какому-то сухощавому мужчине из толпы), Фаркаш крепко схватил верёвку за свободный конец и быстро поволок девушку прочь из толпы, всем своим видом изображая свирепую решимость проучить ведьму.
-- Посторонитесь, люди! Кто знает, что чертовка еще может выкинуть! Пропустите, дайте пройти к Мудрецам,- он стремительно рассекал толпу плечом, постепенно набирая скорость и стараясь подальше оторваться от людей, не вызывая, впрочем, у них подозрений.
Глазами он уже выискивал в подходящий безлюдный поворот между шатрами, где можно было провернуть финальный этап этого маскарада.

В глубине души старика происходящее очень смешило. Разыграть такую историю! Нам будет что повспоминать на очередном привале у костра.

Удивление от происходящего довольно быстро прошло. В конце концов, ее не впервой так "вяжут". Помнится, Лейс выручал ее так уже не один раз. Правда, сейчас на месте Лейса был этот мужик. Это ж ведь он заявлялся к ней ранее в сопровождении еще двоих спутников?.. Они приглашали в поход… Неужели после того неловкого разговора он все это время следил за ней? Он настолько хотел заручиться ее поддержкой в походе? Или же… Ну да ладно. В любом случае, бежать сейчас было некуда, а податливый узел на веревках говорил о доброжелательности намерений мужчины. Так что Рин решила подыграть ему, изображая безуспешные попытки сопротивления.

И толпа расступалась перед ними... но - не совсем. Группа из тех самых пятерых двигалась вместе с ними. Плотного телосложения рыжеусый милинг с наголо обритой головой и в полосатой рубахе решительно отодвигал мешавших движению зевак, слева от него тем же занимался молодой ратари чрезвычайно высокого роста, с торчащим из-за пояса легким боевым топориком. По бокам и чуть позади шли, с одной стороны, еще один милинг, похожий на первого, но помоложе и по субтильнее ( видимо, сын или младший брат) и черноволосый олкад в богато украшенной одежде, а замыкающим у них стал престарелый дулеб с сединой в бороде и хитрым прищуром светло-серых глаз - тот самый, что пожертвовал своей веревкой на благо общего дела. Группа обступала "ведьму" и её пленителя не то чтобы плотно, но так, что ускользнуть от них было невозможно. Толпа впереди изрядно поредела, став не более плотной, чем можно ожидать увидеть в этот час на этом месте, однако некоторые из интереса следовали за пойманной колдуньей на некотором отдалении - и количество их росло.

Дальнейшие события разворачивались стремительно, Что девушка-оретанка, находясь на приличном отдалении от эпицентра заварушки, разглядела очень хорошо. План Фаркаша оказался очень рискован, но, тем не менее, имел все шансы увенчаться успехом. Убедительно и нахраписто, что и говорить. Девушка еще поймала себя и на том, что если бы не была заведомо предупреждена о намерениях Фаркаша, то тоже поверила бы в виновность Рин. Неожиданно для самой себя Спаретра угадала насчет «ведьмы». Да уж, то-то радости было бы Барикке. Она с удовольствием и сопроводила бы лекарку к Мудрым, и полюбовалась на вынесение приговора. Но, к счастью, мачехи здесь не было, а у самой Спаретры на этот счет было иное мнение. Конечно, судьба Рин пока не особенно волновала оретанку, а вот судьба Фаркаша и остальных, получивших печать — другое дело.
Увязавшиеся за воином и «ведьмой» разномастные мужчины обладали одной общей чертой: «в каждой гриве рипей» - говорили про таких в племени тыбан. И эта черта может с одинаковым успехом расцениваться и как полезная-нужная, и как откровенно неприятная. В зависимости от ситуации. Сейчас же такая горячая готовность помочь в праведном деле не только мешала, но и грозила серьезными неприятностями. Спаретра, покамест не сокращая дистанции и делая вид, что происходящее ее совсем не интересует, последовала за процессией. Она пребывала, что называется, начеку. Если возникнет прямая угроза Фаркашу или кому-то из их отряда (конечно, у всех должно хватить ума и хладнокровия не высовываться хотя бы до поры-до времени, однако мало ли что, всякое случается) — тогда вмешается сразу и не раздумывая.

Происходящее Казарнаку не нравилось, ох, как не нравилось! Костяшки пальцев на копье побелели – с такой силой сжимал. Спаретра, напряженная, как тетива, была рядом, обменялись лишь взглядами, не словами, но и без слов было ясно: вмешаться – значит пропасть.

«Не слишком ли много ты взвалил на кольцо, - спрашивал дулеб сам себя, - не слишком ли много узрел в нем знаков?» Увы, вопросы оставались без ответа.

Толпа гомонила, бурлила, пенилась предвкушением зрелища. Сняв бурдюк с пояса, Казарнак сделал глоток воды, плеснул в лицо. Будто бы сам собой, в руке блеснул метательный нож, заиграл на солнце чешуей лезвия. Если понадобиться, Казарнак вступит в бой, вступит без промедления, но доводить до того не хотелось бы. Сражаться с толпой, все равно что сражаться с бурным потоком – сметет, не заметит. Оставалось надеяться, что посеянный Фаркашем план даст добрые всходы.

Все шло слегка.. Не по плану. Происходящее начинало нервировать Фаркаша.
Идти к мудрецам совсем не хотелось, ведь так он рисковал подставить Рин еще сильнее. Точнее, сильнее, чем планировал.
Но не это его тревожило. На лекарку старику было, в общем-то, плевать -- он рассматривал её только как средство, благодаря которому опасность похода для него могла немного снизиться. Его тревожило то, что Старейшины его раскусят, как это произошло совсем недавно с Тем из Леса Мёртвых. Он не был уверен, что сможет, в случае чего, унести оттуда ноги. Тем более Фаркаш не был готов драться с такой толпой. Не сейчас.

Теперь он начал жалеть, что поддался тому глупому мальчишескому задору и охотничьему азарту, ввязавшись в эту историю и совсем не подумав, что толпа так настойчиво последует за ними. Это рушило весь его план.

Внезапно остатки интереса к Рин пропал. Он почувствовал реальную опасность и понял, что ввязался в абсолютно идиотскую ситуацию. Пора было спасать свою шкуру.

Пальцы Фаркаша ослабели, он выпустил из рук конец верёвки. Ноги подкосились и старик обессилено рухнул на землю, закатив глаза под лоб.
С падением он, пожалуй, переиграл, потому как головой приложился о землю действительно сильно -- в пространстве между веками и глазами скакали вихри зелёных искр.

"Бесчувственное" тело старика растянулось в дорожной пыли. Пожалуй, выход из ситуации был еще более идиотским, чем сама ситуация.

Она остановилась, глядя на упавшего мужчину. Первой мыслью было окликнуть его, спросить, в чем дело, но она успела остановить себя. Если он упал, на то должны были быть веские причины, а попытка заговорить с ним только больше разозлит окружающих.
Что вообще тут происходит? Когда упал продавец - она решила, что виноваты ее чары, но сейчас-то она точно ничего не делала, а этот мужик все равно упал. Совпадение? Или чья-то работа? В любом случае, ситуация обострялась. Окружающие, в силу своей глупости, точно подумают на нее, но что она могла предпринять? Убежать не выйдет, договорится – тоже и Лейса рядом нет. Вообще-то, она впервые оказалась в такой передряге и в голову ничего толкового на момент не приходило.
Поэтому она просто стояла, не проявляя попыток сбежать или сопротивляться.
Может они решат ее таки довести к мудрым и у нее появится шанс оправдаться? Или они решат перерезать ей глотку тут и сейчас, после чего выкинут в канаву? Оба варианта были небезнадежными. Лишь бы не стали жечь на костре, это уже точно будет слишком. Хотя даже такой вариант лучше, чем провести свои последние дни в клетке, подкармливая своей кровью какого-то подыхающего хрена, готового пойти на все, что бы прожить еще пару дней. Так что ситуация точно не из худших. Пока что.

Внезапно какое-то шевеление прокатилось по толпе. "Ведьма!" - снова закричал кто-то из добровольных конвоиров. "Заколдовала! Бей!" - последовали восклики от остальных. Колдунья, получив толчок в спину, не устояла на ногах и свалилась на пыльную траву. Мощный пинок по ребрам выбил из неё дыхание, прервав попытку что-то закричать или сказать. За первым ударом последовали и другие. Впрочем, оружия никто не доставал. Длилось это лишь пару секунд - не все люди взбеленились, кое-кто сумел сдержать себя, и особо горячих быстро утихомирили. Удивительно, но на потерявшей сознание от нескольких попаданий по голове девушке не оказалось и следа побоев, кроме разве что пары пятен крови в уголках губ, а казавшиеся надежно завязанными путы спали с неё после несильного рывка молодого ратари, попытавшегося поставить её на ноги. Колдовство, не иначе! Впрочем, Народ нашел управу на злую ведьму. И, в этот раз надежно связанную по рукам и ногам, с кляпом из обрывков её же одеяния во рту, Рин буквально поволокли на суд, не особенно заботясь о возможности вывихнуть подсудимой пару суставов по пути к местопребыванию Мудрых и нисколько не сомневаясь в её виновности. Толпа последовала за колдуньей...
Однако трое доброхотов не двинулись следом, а оттащили в сторону несчастного старика, который первым сумел поднять тревогу и который стал второй жертвой черного колдовства. Ему, разумеется, еще предстояло выступить на суде в качестве свидетеля, но для начала следовало бы прийти в себя. Двое мужчин уложили его на снятую с каркаса, да так и не сложенную палатку, девушка ослабила завязки на не слишком крепкой и чистой одежде, давая возможность свободнее дышать, крутившийся неподалеку паренек был отправлен за кружкой воды. За старика не было смысла беспокоиться - о нем позаботятся лучшим образом!

Когда Фаркаш повалился без чувств, Казарнак окончательно запутался. Лекарка – взаправду ведьма? Но Тот указал на нее, советовал взять в отряд – ошибся? Да и кольца она испугалась, отпрянула – знак, ниспосланный Госпожой?

Погруженный в себя, дулеб не сдвинулся с места, когда девчонку принялись избивать, но как только толпа удалилась, тряхнул гривой черных волос, и направился в сторону тех людей, что суетились возле Фаркаша. Посланного за водой парня он опередил – дал старику напиться из бурдюка. А сам тем временем попробовал заглянуть ему внутрь. Нет, с Фаркашем, кажется, все было в порядке. Вопросы так и рвались на уста, но дулеб промолчал – это позже, не при посторонних.

Когда Фаркаш рухнул на землю, а горе-колдунью преследователи поколотили и уволокли дальше, Спаретра без лишнего промедления последовала вслед за Казарнаком. Пока дулеб отпаивал очнувшегося, девушка, нахмурившись, размышляла.
Неужели лекарка действительно ведьма? Или воин решил «пришпорить коня» таким нетривиальным, еще больше усугубляющим проблему, способом? Хуже будет, если старика потащат на суд. А что потащат — сомнений не было, ведь теперь он не только свидетель, но и пострадавший. Поэтому права на ошибку они не имеют. Иначе про них всех можно будет сказать «пошли за шерстью, а остались стрижеными». Из-за лекарки бойца потеряли.

- Мы его знаем, - сказала Спаретра одному из доброхотов. - И позаботимся о нем сами. Да вознаградят вас Старшие за вашу доброту.

Одиночество никогда не было для Артониса проблемой. Как знать: быть может, это утро - последние спокойные мгновения, которых в будущем не предвидится. Можно спокойно полюбоваться чистым небом и ясным солнцем, на всякий случай по третьему разу проверить собранное в поход снаряжение.
Но все эти действия, вопреки ожиданию, лишь усиливали беспокойство. Первое, чему учат кальва едва ли не с младенчества - умение ценить время. Своё и чужое, поскольку оно и есть жизнь. Артонис навсегда Сейчас, в настоящем, всё шло не так. Много, слишком много времени прошло с ухода группы за лекаркой. Артонис почти видел это: кап... кап... Опоздаешь на две...
Кальв никогда не был завсегдатаем крупных торжищ - до сих пор не приходилось бывать участником подобных праздников. Но в горах если не умеешь замечать закономерности и делать выводы, не проживёшь долго. Простого взгляда с холма в направлении, избранном ушедшими товарищами, оказалось достаточно. Там, где прежде неспешно колыхалось людское разнотравье, возник, набирая силу, человеческий поток. Насколько Артонис мог судить, двигался он в направлении холмов, на которых давеча происходил суд Мудрых - и, кажется, это могло быть единственной видимой причиной, способной задержать ушедших за лекаркой. Впрочем, пока не проверишь - не разберёшься: рассмотреть детали с такого расстояния кальву было не по силам.
Но уйти сейчас, бросив без присмотра вещи и лошадей, Артонис не мог. Великолепный пёс, с некоторым недоверием косящийся на него, конечно, защитит имущество хозяйки - но едва ли станет охранять остальные пожитки. Скорее всего, никто посторонний не сунется в рощу, но, как говаривала мать, пряча подальше от детей сласти, "не вводите во искушение малых сих". Следовало предпринять дополнительные меры...

По Фаркаш не подавал виду, что пришел в себя, Казарнак и Спаретра имели возможность по ближе рассмотреть оказавших ему первую помощь людей. Все трое были еще довольно молодыми представителями одного из племен кальва - о чем можно было безо всяких сомнений судит по не по-сезону открытым одеждам, демонстрирующим красновато-коричневые татуировки на бедрах, предплечьях и щеках. Мужчины были похожи, как родные братья, да и у женщины рисунок на левой щеке на первый взгляд не отличался от таковых на щеках её спутников, так что, вероятнее всего, это были кровные родичи. Как быстро выяснилось - это на их разобранную палатку был уложен пострадавший.
По взгляду женщины было понятно, что она искренне рада такому повороту событий. У неё, видно, не было ни малейшего желания участвовать в делах судебных, тем более связанных с колдовством - простое и понятное поведение. Мужчины, между тем, переглянулись. После секундной паузы один из них заговорил:
- Слава Богам, что нашлись друзья этого почтенного старика. Мы искренне рады передать его в руки добрых знакомых. Скажите только - как зовут его и вас, каких вы родов-племен - и где ваша стоянка? Этому отважному войну надобно будет предстать перед судом Мудрых в качестве свидетеля, пострадавшего и обвинителя - и людям должно знать, как найти его, когда придёт время.

***

Артонис быстро двинулся наперерез толпе, и, так как шел он по дуге, обходя лагерь - настиг её возле самого края, за которым палатки уже никто не ставил. И там он сумел полюбоваться на то, как группа мужчин тащила по земле связанную по рукам и ногам девчонку - дух которой, видимо, на время оставил тело. За ними на некотором расстоянии следовала масса народа, переговаривающаяся насчет "колдовства", "ведьмы" и "суда Мудрых". Там же, чуть в стороне, он увидел одного из своих спутников - Таргора, который медленно шел параллельно всей этой толпе и сплевывал в сторону яблочные косточки.

По-стариковски неторопливо Таргор приближался к месту встречи.
Он уже давно ощутил, что происходит что-то нехорошее и когда увидел толпу, в центре которой был его новоявленный спутник с хмурой рожей и девчонка-лекарша, за которой отправлялась делегация. Не составило труда узнать причины суматохи. Девчонку-ведьму вели на судилище к мудрым.
Умный человек говорил: "Увидел толпу - отойди в сторону". Таргор всегда придерживался этой заповеди. И сейчас он наблюдал все события со стороны, гадая какого рожна там забыл Фаркаш. Угрюмый странник скорее был из тех людей, что стараются держаться подальше от любых судилищ. Быть может это был какой-то хитрый план.
Но когда Фаркаш рухнул без сознания, Таргор был обескуражен. Ведьму избили и утащили. Таргор замешкался и тут увидел Артониса.
Проглотив последний кусок яблока, Таргор направился к кальву.
- Лёгкого следа, - поприветствовал Артониса пожилой воин. - Ты знаешь, что тут происходит? Фаркаш поймал ведьму, которую нам прочили в лекарки. Какого йотуна, дери его волчьи когти, он задумал?

Даже не переходя на бег, Артонис догнал толпу... и резко замедлил шаги, поражённый видом толпы крепких мужиков, сосредоточенно тащивших под руки совсем ещё девчонку. Судя по безвольно обмякшему телу, дух её блуждал где-то далеко. "Что могло заставить Народ так поступить с ребёнком?!" Погружённый в раздумья, он смотрел на проходящих невидящими глазами, пока не услышал смутно знакомый голос:Всё встало на свои места, связав разрозненные фразы воедино. Девица оказалась не лекаркой, а ведьмой, и теперь её ждал скорый и справедливый суд Мудрых. Но остальных спутников, включая "поймавшего" Фаркаша, в толпе не было.
- Задумал? - Артонис с растущей тревогой огляделся. - Вороны его знают! Только... Я не видел среди идущих никого из наших спутников. Давай-ка отыщем их и двинемся наконец в путь. И так уже полдня, считай, потеряли.
И добавил, мрачно провожая взглядом редеющую толпу:
- Надеюсь, эта... не причинила вреда кому-нибудь из наших.

Фаркаш сделал несколько инстинктивных глотков, но в себя не пришел, встревоженные кальвы взялись тем временем за вопросы. Повесив булькнувший бурдюк на пояс, дулеб решил, что темнить не стоит.

- Я – Казарнак из Лочлана, - представился он, - девушку звать Спаретрой, сей старец носит имя Фаркаш.

Сделав паузу, и бросив взгляд на оретанку, Казарнак продолжал:

- Лагерь наш за теми холмами, - взмах рукой, - если его можно назвать лагерем. Дело в том, что собирались в дорогу, и только это печальное происшествие задержало…

А соплеменники Артониса не промах, однако можно ли их винить за бдительность и предусмотрительность? Вряд ли. Говорить неправду Спаретра никогда не любила, но сейчас на секунду заколебалась. В конце концов, полная правда в данном случае равна приговору. Полуправда — ненамного лучше. А вот четверть-правда вполне может выгореть. И имена — то самое, что в эту четверть вписывается. Имя обычное, человеческое — не та информация, которую можно и нужно скрывать. На то оно и дается, чтобы людям проще было. А имя тайное, божественное, не всякому дается, его заслужить надо.

Когда инициативу в свои руки взял Казарнак, Спаретра не возражала. Хотя упоминание необходимости в ближайшие минуты срываться с места и было, на взгляд девушки, немного излишним. Как бы кальвам не вздумалось продолжить расспросы, только теперь уже на тему «куда и зачем». Мало, что ли, людей дотошных и словоохотливых...

- Ему надо немного отдохнуть, - оретанка кивнула на Фаркаша и едва заметно подмигнула Казарнаку, давая понять, что таким образом желает малость усыпить бдительность кальвов. - Вот так сразу его в дорогу не потащишь.

Однако, вопреки опасениям, дальнейших расспросов не последовало. Сразу стало ясно, что если некие доброхоты и вправду бросятся разыскивать их лагерь, то теми доброхотами будет кто угодно, но только не эти люди. Спаретра еще раз поблагодарила кальвов за помощь и вновь повернулась к дулебу.

- Пора привести Фаркаша в чувство и уходить отсюда, - негромко сказала девушка.

Дождавшись, когда все посторонние ушли, Фаркаш наконец-то открыл глаза. Не совсем понимая, стоит ли и дальше разыгрывать эту комедию с оглушением, он по-инерции продолжал имитировать проблемы с координацией.
Мутный взгляд уставился на Спаретру. Медленно поднявшись с земли и слегка покачиваясь, Фаркаш недовольно бросил:
-- Чего расселись? Эти чёртовы коневоды ушли уже. Давайте уходить отсюда, мы и так задержались больше, чем могли себе позволить из-за этой вздорной девчонки.
Ощущение полнейшей идиотичности ситуации всё никак не покидало старика. Впрочем, ему уже действительно надоела всё эта метушня -- он хотел поскорее покинуть это многолюдное место. Кроме того, слишком уж много любопытства теперь привлекала его персона среди этих людей.
-- Нам пора, идёмте,- Фаркаш, слегка сутулясь, пошёл в направлении их лагеря, стараясь избегать больших скоплений народа.

- Фаркаша потащили туда, - махнул рукой Таргор. - Может и остальные там. Пойдём.
Он почесал лысую голову и скорчил лицо так, что оно стало похоже на печёное яблоко, вроде недавно съеденного.
- Плохо поход начинается, - буркнул Таргор, когда они с Артонисом двинулись в путь. - Благое дело вроде делать собрались - Боги помогать должны, а что-то мешает. Всего полдня прошло, а будто месяц на месте топчемся. И вся эта история с Фаркашем и ведьмой дурно попахивает.
Старик продолжил бухтеть под нос, бездумно баюкая покалеченную руку.

Закинув копье на плечо, Казарнак следовал за Фаркашем и Спаретрой. Толпа – этот многоглавый, многорукий, многоногий зверь – удалялась. О судьбе лекарки не хотелось думать, не хотелось ворошить угли, из которых вполне мог родиться огонь угрызений совести. С девушкой явно что-то не так, а что именно – решат мудрые.

У пологих холмов, поросших щетиной подлеска, дулеб заметил Артониса и Таргора, окликнул, махнул рукой. Те как раз отделились от группы людей, спешащих догнать процессию, вид имели мрачный. Впрочем, ратари, наверное, был мрачен всегда.

- Быстрее, - сказал им Казарнак, когда подошли, - нужно поторапливаться.

Артонис, шагая рядом с Таргором, косился на спутника с некоторым недоумением. Конечно, в стычке спутника с несчастной ведьмой трудно увидеть благое предзнаменование - тут, как говорится, к гадателю не ходи. Но никакого "дурного запаха" кальв не обнаружил. "Надеюсь," - несколько скептически думал он, - "это только стари... гм... брюзжание пожилого человека. Никаких предчувствий, знамений и прочей мистики".

Из раздумий юношу вывел оклик дулеба, призывно махавшего спутникам. Ускорив шаги, Артонис поравнялся с группой спутников. На ходу окинув внимательным взглядом Фаркаша, он не обнаружил видимых повреждений. Но всегда проще удостовериться...
- Фаркаш! Надеюсь, ты не пострадал в этой некрасивой истории? Странно, конечно: неужели именно эта ведьма была суждена нам в спутницы? Необъяснимы поступки Мудрых, а уж Того, похоже, вдвойне...

- Не вижу особых причин для спешки. Впрочем, - вспомнив о стоянке, замедлившийся было Артонис вновь ускорил шаги, - смысла медлить ни малейшего. Фаркаш, конечно, свидетель и участник событий... Но наш поход важнее.

Обсудив всё произошедшее, группа героев сочла необходимым как можно быстрее тронуться в путь, оставив позади себя всю эту суету вокруг ведьмы-лекарки, или кем бы там она не была. Пожитки были собраны, большая часть запасов - распределена по двум лошадям, и не оставалось ничего, кроме как сделать первые шаги в направлении гор. На юг.

Первая неделя пути прошла весьма и весьма спокойно. Группа двигалась по довольно ухоженной торговой дороге, ведущей в земли олкадов, и поэтому её не задержал ни поиск брода через небольшую, но довольно глубокую речушку, ни выбор наиболее короткого пути между холмов и оврагов, ни необходимость найти колодец или еще какой-то источник годной для питья воды. Часто на пути им встречались другие группы людей - паломники, торговцы или просто путешественники, движущиеся в том или ином направлении по своим делам. Этот край в это время года был безопасен для странников - несколько недель до и после Равноденствия не рисковали оскорбить кровопролитием даже разбойные люди, отмечающие праздник по своим становищам и укрытиям. Даже представители других Младших народов, вроде кентавров, серых карликов или крылатых - и те приносят жертвы богам и предпочитают не покидать жилищ. Что же до опасной живности - она не часто приближается к дороге, защищенной путевыми столбами с благословлением Ходившего За Горизонт. Зато кое-какое мелкое дополнение к походным запасом удалось раздобыть. На первом же привале возле небольшой рощи зоркий взгляд ратари обнаружил верные знаки - и ужинали в тот вечер прекрасными белыми грибами, вероятно, последними в этом сезоне, а пращи Артониса и Фаркаша, вовремя пущенные в дело, не раз позволяли добавить в рацион мясо суслика или зайца. Дважды ночевали в селениях - один раз в крупной деревне, в большом общинном доме, после обмена небольшими дарами и сытной трапезы. Но так будет не всегда - и к этому надо бы приготовиться.

Спрашивали и по поводу дальнейшего пути на юг. Еще через неделю пути перед странниками уже встают горы - но нет, не Кости Земли, могучие великаны, два огромных хребта, а всего лишь Обломок. И здесь придется делать определенный выбор - дорога огибает препятствие по длинному пути - на другой оконечности находится еще одно крупное поселение оретанов, Приграничное, и именно туда и ведет данный тракт. Более короткий обходной путь не является совсем нехоженной тропой, но если погода испортится - может стать гораздо длинне и опаснее. Прямой же проход возможен, но жители равнин, холмов и рек предпочитают понапрасну не соваться в дела Старших, даже если они населяют такие низкие, истертые временем горы - а ходят слухи, что обитающая там ореада Феато затаила обиду на род людской и играет злые шутки с забредшими на Обломок странниками.
Кроме того, следовало подумать и о запасах пищи, которые неминуемо придется пополнять. Особенно с учетом того, что в горах подножным кормом сыт не будешь.

Покидая уже ставшее привычным за эти дни место, Спаретра испытывала противоречивые чувства. Конечно, девицу ей было жаль. Если бы сразу согласились на ее условия, если бы та не заартачилась, едва заслышав встречное предложение, если бы Фаркаш не рубил с плеча, а действовал поосмотрительнее... Впрочем, что сейчас об этом думать. Остается только надеяться, что Мудрые увидят сокрытую от обычных людей суть. Ежели лекарка в самом деле повинна в колдовстве, то наказание понесет заслуженное, а если нет, то никто ее казнить не станет. Разберутся. Может, оно и к лучшему. Может, не допустив ее с ними, Мудрые всех от еще большей беды уберегли...

Как бы то ни было, за первую неделю пути мрачные мысли оказались вытеснены новыми впечатлениями. Впервые Спаретра оказалась так далеко от родных мест, чему была даже рада. Ночевать под открытым небом оретанке было не привыкать, а вот дважды выпавшая возможность посмотреть сны под крышей пробудила радость в душе. Небольшая передышка перед суровыми горами, которую надо ценить.
Особенно теплые воспоминания оставил ночлег в общинном доме, да и сама деревенька собратьев-оретан девушке пришлась по душе. Она с удовольствием приняла участие в обмене дарами, этом добром ритуале гостеприимства. В обмен на один из своих браслетов Спаретра получила от местного главы небольшие ножницы - предмет безусловно полезный, тут же перекочевавший в вещевой мешок.
Общинный дом встретил оретанку и ее спутников теплом, светом, негромким гулом голосов и приятным запахом готовящейся снеди. После ужина Спаретра разговорилась с одной из постоянных, незахожих обитательниц дома - нестарой еще вдовой. Вернее, девушка больше слушала, чем говорила сама. Такие люди, держащиеся особняком от остальных и живущие не совсем чтобы по правилам, всегда вызывали ее любопытство. Жительница общинного дома охотно поведала о себе, поделилась кое-какими историями, поведала все, что знала, о пути на юг и о проклятых местах. Но в особенности Спаретре запомнились слова, сказанные как бы между делом и с поразительной простотой: "Ни о чем не жалею. Если бы свершилось чудо, и кто-то из Старших предложил мне прожить жизнь заново, то сразу бы отказалась... Но они-то как раз не предлагают". В этих словах чувствовалась такая спокойная уверенность, что Спаретра решила: счастлив тот, кто может сказать о себе подобное. И сказать без раздумий.

Дальнейший путь не запомнился практически ничем. Когда на горизонте показался отдаленный, чуть расплывчатый силуэт Обломка, то мысли о первом перепутье пришли сами собой, заставив уже изрядно утомившуюся Спаретру мгновенно оживиться.

- Надо бы посетить Приграничное. Путь длиннее, зато надежнее. Да и с пополнением припасов проблем не будет, - сказала девушка и тут же получила согласный кивок от дулеба.

Две недели похода. Две недели выцветшего неба над головой. Две недели молчаливых наблюдений за новыми спутниками.
Таргор слишком привык к одиночеству, потому разговоры ему давались с трудом. Неохотно он обменивался с остальными короткими рубленными фразами, когда возникала необходимость. Но большую часть времени он пребывал в угрюмом молчании.
Он подмечал мелкие детали, которые ускользали от невнимательного взора. Больше всего ратари заинтересовал Артонис. Некоторые его жесты и движения были совсем не характерны для людей Народа. Вообще для людей. Сквозило в них что-то чуждое.
Артонис, гордая оретанка Спаретра, дитя ветра и степи, Фаркаш, словно запертый ларец, даже спесивый рыбак Казарнак, все они вызывали у Таргора любопытство, иногда раздражение. Но они были тем, что описывают толкователи руны Кат, руны Цепи. Единством, связанным общей целью и судьбой.
И всё было бы хорошо, если б не сны. Они поселились в голове ратари, словно черви в гнилом бревне. Липкие, расплывчатые, они ускользали из памяти с приходом рассвета, оставляя смутные образы. Но даже этих неясных призраков воспоминаний хватало, чтобы спина Таргора покрывалась холодным потом. В такие минуты он чувствовал себя особенно старым.
Ржавый клинок способен убить, но выйдет ли он из ножен?...

Ночёвку в общинном доме ратари решил использовать как отдых другого рода. Он сознательно перебрал браги, надеясь что она приглушит дурные сновидения. Тщетно. Утром он помнил даже больше из своих мучений, что Плетущая Сны слала ему каждую ночь. Потому пища была горька на вкус, а лица воспринимались как насмешливые маски.

***
Обломок торчал из земли, словно гнилой зуб чудовищного великана. Ратари поднял взгляд, заметив одинокую птицу, кружащуюся в прозрачной глубине неба.
- Надо бы посетить Приграничное. Путь длиннее, зато надежнее. Да и с пополнением припасов проблем не будет.
Голос девушки будто вырвал Таргора из оцепенения.
Он открыл рот, собираясь сказать очередную фразу про Судьбу, но вместо этого закашлялся и сплюнул себе под ноги.
Когда он снова поднял глаза, то стал смотреть на мир иначе. Паутина связей открылась перед ним. Он искал Знаки.

Один дневной переход, и другой, добрая дорога и добрые встречные. Ни с кем из спутников Казарнак пока особо не сблизился, однако, уже чувствовалось некое единство. Так вспыхивает от искры трут, и занимается пламя. Из головы все не шла лекарка – верно ли поступил, не ошибся ли, не прогневается ли Госпожа? Оттого и спал беспокойно – все виделся памятный пруд и отражение зеленых глаз на водной глади. Несколько раз он замечал, что и Таргор спит беспокойно, но ему, наверное, так и положено.

Охотились Фаркаш и Артонис, Казарнак не лез под руку. Дело дулеба – рыбалка, вот здесь он бы мог заткнуть их за пояс, однако, не полноводная река ждала впереди, а горы. Когда встал вопрос, куда свернуть на развилке, Казарнак ответил на слова Спаретры кивком. Она уже показала, что знает толк в мене, умеет находить общий язык, и потому деревня, конечно же, деревня. Тем паче, что короткий путь, по слухам, стерегла ореада, и кто его знает, как отнесется она к тому колечку, что на груди?

Фаркашу было не привыкать к таким переходам. Он бродил почти всю свою жизнь, мозоли на ногах окаменели, жилы окрепли, и порою, ему казалось, что он сможет идти вечно. Дорога привычно пружинила под ногами, а ветра свободы обдували обветренное лицо старика.
Этот поход ничем не отличался от предыдущих походов Фаркаша. Всё та же дорожная пыль, всё те же едва греющие костры, всё та же жесткая полусъедобная походная еда.
Ничем не отличался. За исключением одного -- теперь Фаркаш бродил не сам.

Поначалу это чертовски раздражало старика, по натуре одиночку. Он не привык так долго, каждый день видеть одни и те же лица. Приходилось делиться с ними добычей, помогать и вообще брать их в расчёт. Кроме того, он еще не до конца доверял этой компании, отчего спать приходилось в полглаза.
Однако чуть позже ему удалось найти и определённые плюсы. Теперь не приходилось делать всё самому, и львиную долю бытовых обязанностей можно было свалить на других.
Иногда они останавливались переночевать под крышей дома. В такие моменты старику казалось, что стены и потолок давят на него своим весом. Заснуть не удавалось, и он выбирался на улицу. Над головой он чаще предпочитал звёздное небо потолку.

Большую часть времени Фаркаш молчал и вёл себя отстранёно. Он мог целыми днями не произнести практически ни слова. Однако, иногда на него нападала странная разговорчивость и он весь вечер мог у костра рассказывать своим спутникам забавные дорожные истории, легенды и байки, петь хриплым голосом дорожные песенки. В такие моменты, казалось, это был совершенно иной человек.

В этот день Фаркаш снова был неразговорчив.
-- Надо бы посетить Приграничное. Путь длиннее, зато надежнее. Да и с пополнением припасов проблем не будет.
Старика мало радовала перспектива снова оказываться в крупном (по его меркам) селении. Толпы людей, косые взгляды... Впрочем, ему было плевать. Приходилось выбирать между двух зол.
-- Ничего против этого пути не имею,- после долгого молчания голос Фаркаша звучал хрипло и срывался.

Размеренный, неторопливый путь, шаг за шагом приближающий к родной стихии - горам. Шаг-другой, день-ночь... Артонису, давно жившему вне людских поселений и выходившему к сородичам лишь изредка - починить или выменять одежду, например - легче всего удавалось молчание. Тем более, что и спутники, казалось, не стремятся поговорить по душам.
Добыча пропитания в пути также была делом привычным, не требующим много сил и внимания. Такой поход не утомляет тело, но выматывает душу: постоянное однообразное ничто, не способное отогнать прочь мысли и воспоминания. Некоторое разнообразие внесли лишь ночёвки в селениях. Слишком многолюдные и шумные по меркам кальва, они требовали определённой концентрации: Артонис сознательно концентрировался на учтивости и любезности - и одновременно оценке безопасности. Полезная тренировка... и способ не думать о прошлом.

Слова о коротком пути через горы - пусть всего лишь Обломок! - заставили Артониса радостно встрепенуться... и поникнуть снова. Ах, как бы ему хотелось окончательно стать самим собой. Свернуть с надоевшего скучного тракта, почувствовать под ногами не плюющуюся из-под ног пылевыми фонтанчиками дорогу, а настоящую земную твердь! Да и с ореадой он охотно пообщался бы: раз уж своих не удалось спросить - может, она знает?
Порыв, как и положено, прошёл мгновенно: умом кальв отлично понимал, что рисковать спутниками (да и собой, если уж на то пошло) без необходимости - глупость несусветная. У них есть дело...
Выслушав всех, скрывать свою позицию Артонис не счёл верным:

- Будь у меня выбор, я, конечно, предпочёл бы горы долгому и нудному брожению по тракту. Однако, - улыбнувшись, кажется, впервые за весь поход, кальв пожал плечами, - именно выбора-то у нас и нет. Старейшие говорят: "В горах кратчайшая дорога - там, где есть дорога". К тому же наши запасы понемногу иссякают. Узнать последние новости, уточнить, где искать выживших... Что ж, пусть будет Приграничное.

Знаки явились Таргору. Не слишком ясные, но достаточные для понимания.
Остальная группа уже выбрала долгий путь через Приграничное и старый ратари не стал попусту сотрясать воздух. Главное, что не решили лезть на Обломок, а так...
- Ну и чего стоим? - поинтересовался Таргор. - Если мы так каждому перекрёстку кланяться будем, то мы и до Волчьей Пляски не дойдём.
Не дожидаясь остальных ратари повернул на дорогу к селению и бодро потопал вперёд.
- Я спросил у Камня свой путь. Тот ответил, что лучше оставаться на месте.
Я спросил у Реки свой путь. Та ответила держаться русла.
Я спросил у Ветра свой путь. Тот ответил выбирать самому, - продекламировал Таргор отрывок из "Песни Валлигора" и усмехнулся. Потом помолчал и добавил:
- Может в Приграничном найдутся шлюхи...

Следующие четыре дня пути были достаточно спокойны и скучны. Земля то и дело вздымалась перед путниками холмами, и дорого карабкалась на пологие, обходя более высокие и крутые, но особых сложностей не представляла. Правда, это заметно сказалось на количестве подбитых пращами сусликов - их мяса отведать больше не удалось. Мало кто об этом жалел.

На исходе четвертого дня странники подошли к небольшому поселению - скорее хутору, чем деревне. Еще по пути замеченные свежие могильные холмы и один сгоревший дом указывали на сравнительно недавнее сражение. Крайне опасливые обитатели этого места сперва чуть не встретили странников стрелами, но, убедившись в мирности намерений последних, всё же согласились дать им приют. По словам главы этой небольшой общины -пожилого, но всё еще весьма крепкого мужчины, который сперва вышел на порог своего дома с ногой в лубке и рогатиной в руках, не далее чем три дня назад на них напали пришедшие с севера разбойники-олкады. Отряд был небольшой (не более десяти человек), и нападение с немалым трудом, но всё же удалось отразить. Обе стороны понесли потери, однако хуторчане опасались повторной атаки. Посланный за помощью в Приграничное гонец так и не вернулся, что усиливало их страх.

Тем не менее, здесь можно было выменять некоторое количество припасов по довольно выгодной цене - мертвым они уже не пригодятся. И, возможно, попросить напутствия у какого-нибудь божества - на некотором отдалении виднелся небольшой круг из пяти простых, деревянных, но искусно вырезанных идолов.

Заметив свежие могилы, почувствовав в воздухе привкус гари, Казарнак взял в руки копье, которое до того было приторочено к общей поклаже, как и щит. В такие моменты дулебу вспоминался родной дом: рана, казалось бы, затянувшаяся, вновь открывалась, кровоточила.

- Здесь может быть опасно, – сказал он товарищам. – Если набег, то разбойники могли еще не уйти, а если ушли, то может достаться от поселян.

К счастью, жители хуторка не горели желанием воевать, пусть и правда, как выяснилось из рассказа главы, подверглись нападению.

- Я бы поддержал их, - сказал Казарнак товарищам, когда отошли немного в сторону, - и заночевал здесь. Да, опасно, но разбойники могут напасть и на дороге, а вместе с хуторянами мы сила довольно большая. Вот такое, хм, - он замялся, - у меня предложение.

После этого дулеб снова обратился к главе, испрашивая позволения посетить круг идолов.

Картина, открывшаяся путникам вечером четвертого дня, была безрадостной. Спаретре были знакомы и это выражение настороженности на лицах местных жителей, и запах гари, и вид свежих могил. Сразу вспомнилось, как она, шестилетняя, вместе с матерью, мачехой, братьями и сестрами сидела в подполье отцовского дома, покуда все способные держать в руках оружие мужчины племени отбивали атаку лихих людей. Как сейчас оретанка помнила доносящейся до ее ушей чуть приглушенный шум битвы и... свою собственную злость. Не страх, не растерянность, а именно злость. На тех, кто осмелился нарушить привычный ход жизни и помешал ей играть. И на свою неспособность вмиг сделаться достаточно сильной, чтобы самой хорошенько отлупить хотя бы одного из наглецов.
Перекошенное лицо едва сдерживающей вопли Агунды так раздражало Спаретру, что она с трудом вытерпела, дождавшись, пока опасность наконец минует и отец вернется и выпустит их наверх; после Спаретра, сама точно не зная зачем, больно дернула старшую сестру за косу: "Это тебе, чтобы впредь не ревела". За такую выходку она получила сразу два подзатыльника - от матери и от Барикки, но совесть угрызала не особенно.

- Согласна, - ответила Спаретра. - Звучит разумно.

Особенное опасение оретанке внушал не возвратившийся гонец. Может статься, его порешили промышляющие при дороге разбойники. А может, не все гладко и в самом Приграничном...

Поблагодарив местного главу за понимание и ночлег, девушка сначала обговорила с ним возможность пополнения припасов, затем поддержала сотоварища-дулеба в его намерении отправиться к идолам. Если есть возможность испросить совета - надо спрашивать. Первым делом Спаретра решила отправиться к Белой Охотнице. Однако присутствие здесь Сияющей Хранительницы тоже упускать из виду не стоит. Надо обратиться к обеим. Не ответит одна, так, может, ответит другая?

Отправились к капищу. Казарнак оставался напряжен, и всю дорогу хранил молчание. Из идолов сначала выбрал Стража – фигура того была выточена из старого темного дерева, угадывался меч, угадывался доспех, но особенно хорошо была вытесана борода.

- Если этой ночью суждено сразиться, - попросил дулеб, - то обереги, защити, подержи.

Возложив к подножию положенные дары, Казарнак перешел к идолу Тихого Смеха. Изображен тот был с ветвью и бубном, в пышных усах, змеей в траве, пряталась улыбка.

- Подскажи, - горячо зашептал дулеб, - прав ли я, полагая, что вручила кольцо Госпожа? Спрашиваю у нее, каждую ночь спрашиваю, но молчит. А я, после случая с лекаркой, сомневаюсь все больше, и был бы рад любому ответу, даже лукавому…

В капище Спаретру охватил привычный легкий трепет. Это не имело ничего общего с опасениями и предвкушением беспокойной ночи, это был именно тот настрой, что позволяет набраться и должного трепета, чтобы Старших почтить, и необходимого для важного обращения дерзновения.
Белая Охотница и Сияющая Хранительница - эти две равновеликие силы, два полюса - стояли рядом. Фигура справа изображала женщину с неровно обрезанными волосами и с копьем в руках. Ее соседка, напротив, обладала длинными косами, а на открытых в приветственном жесте ладонях стоял горящий светильник - символ домашнего очага.
Девушка отошла от Казарнака, оставляя того наедине с его мольбами и изображениями мужских божеств, а сама остановилась около Белой Охотницы. Возложила к подножию дары, опустилась на колени и прошептала:

- О, утвердившая особый путь, сильнейшая и храбрейшая! Если тебе угодна моя служба - прошу, подай мне знак. Наяву или во сне, но подай. Прошу тебя удостоить меня своим ответом.

С минуту оретанка стояла на коленях и вглядывалась в лицо Охотницы. Затем поднялась, принесла дары Хранительнице:

- Освети наш путь, добрая Госпожа. Обогрей и защити, - начала Спаретра и, чуть помолчав, добавила: - Разгони своим ласковым огнем потемки тайны, что мешают мне, твоей подопечной, увидеть свою дорогу и с достоинством принять ношу, угодную Бессмертным.

Так как предыдущие дни отряд шёл в довольно неплохом темпе, очередная задержка Фаркаша практически не раздражала. Однако, он не видел, чем бы он мог тут заняться. Товара для обмена у него не было; да и ничего ему и не надо было, в общем-то -- за годы бродяжничества налегке и полуголодным, он привык обходиться совсем малым.

Что же касается капища... Идея обращаться с просьбой к высшим силам редко прельщала старика. Слишком капризны, могущественны и неспокойны эти боги. Фаркаш предпочитал чёткие и верные сделки, а с существами, гораздо более могущественными, чем ты, надёжного договора не закрепишь.

-- Я бы поддержал их и заночевал здесь. Да, опасно, но разбойники могут напасть и на дороге, а вместе с хуторянами мы сила довольно большая. Вот такое, хм... у меня предложение.
Идея воевать с какими-то людьми, к которым он не имел ни малейшего отношения, мало прельщала Фаркаша. Он никогда не любил попусту рисковать свой шкурой. А на поселян ему было плевать. Ни они первые, ни они последние. В памяти старика всплыла его родная деревня. Столбы пламени, топот копыт и кровь... Он мало помнил. Одно он помнил точно -- никто не стал им помогать тогда. Так с какой стати?..

Однако, смысл в словах дулеба был. Порою лучше предвосхитить опасность и напасть первым, чем столкнуться с превосходящими по числу разбойниками через день пути на какой-то безлюдной тропе.

Ночевать под крышей Фаркашу тоже не особо хотелось, но в этот раз уже старая спина напомнила о себе. Да и спать под открытым небом, когда в округе шастают разбойники -- не лучшая идея.

-- Где мы могли бы остановится?- охрипшим голосом справился Фаркаш у старосты.

Перепуганные люди в хуторе произвели на Таргора тягостное впечатление. Вспомнились собственные лихие походы и совесть зашевелилась, как старый пёс в конуре. Старик просто промолчал, когда его спутники решили остаться в деревне.
Чуть позже ратари направился к местному кладбищу, где отчётливо выделялся ряд свежих могил. Ссутулившись Таргор опустился на колени и коснулся ладонью чёрной земли. Птичьи следы на одной из могилок, судя по размеру, детской. Дрозд был тут, опустился на кладбищенскую землю и ушёл в сторону.
"Безмолвная попировала тут, и пошла дальше," - подумал старик-ратари, поднимаясь с колен. - "Здесь больше не место для её танцев."
Знаки удовлетворили и успокоили его. Таргор шумно выдохнул и почесал лысину. Но тут его внимание привлек некий предмет под ногами. Кряхтя он нагнулся и поднял небольшой округлый плоский камешек.
- Ты станешь первым, - улыбнулся ратари и спрятал свою находку в карман. Теперь будет чем заниматься на привалах.
Производство рун для гадания - процесс трудоёмкий и творческий. Таргор никогда не пользовался гадательными принадлежностями, предпочитая видеть знаки в окружающем мире. Но сам камешек и был указанием. Ратари был уверен, что эти руны ему пригодятся в будущем. Он уже собрался покинуть кладбище и вернуться к жилым домам, но замер. Снова опустился на колени и начертил на земле Глаз Волка.
- Покоя в посмертии, - тихо пробормотал он, коснувшись лба. - Спасибо за помощь и совет.

И без того не слишком разговорчивый, Артонис с момента приближения к хутору не произнёс ни слова. Глядя на энтузиазм спутников, едва ли не наперебой предлагающих остаться и помочь местным жителям в случае повторного нападения, кальв недоумевал... и, пожалуй, даже немного злился. У них есть цель - там, за перевалами. Любое промедление грозит непредсказуемыми последствиями, и едва ли они будут благоприятными. "Мы же не какие-нибудь легендарные герои, чтобы спасать страждущих и защищать обездоленных," - думал он, искоса поглядывая на соратников. Перспектива боя с неизвестным противником, да ещё и чужим, не радовала нисколько. Сейчас бы свернуть с тропы, тщательно спрятать свои следы, да ускоренным маршем двинуться вперёд. Какое дело разбойникам до группы путников вне тракта? Нас ещё пойди заметь да разыщи. С другой стороны... Стерва-память услужливо подкинула пару подходящих Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Артонис пристально вгляделся в круг божеств. Что ж, грех не почтить Хозяев. Дождавшись разрешения старейшины и немного покопавшись в сумке, кальв неспешно направился к Кругу. Медленно обходя полустёртые, но всё ещё внушительные и изящные идолы.
- Мы - путники в поисках истины и способов избежать многих проблем для Народа, - словно в горах, одними губами шептал Артонис. - Мне не ведомы ваши порядки и пристрастия, однако дары мои идут от сердца - примите их в знак уважения и почтения. Чем богат...
Шаг, другой, третий - боком, словно по узкой тропе над бездонной пропастью...
- Тебе, Недрёманный Сторож, - резкий, короткий поклон-кивок, - первое подношение и первая просьба. Не оставь этих людей милостью своей, защити их от лихих людей и иной напасти этой ночью и в будущем - после нашего ухода. Молю: будь твёрд с врагами и мягок с подопечными!
Прозрачный, зеленовато-голубой кристалл длинной с мизинец лёг на алтарь.
Повторный поклон, те же неспешные приставные шаги - и новая остановка. Глубокий поклон.
- Тебе, Охотница, слова благодарности. Благодарю за то, что не оставила нас на пути в своих землях - и смиренно прошу и дальше не лишать нас своей благодати. Равно как и местных людей. Надеюсь, мой скромный дар придётся тебе по вкусу.
Совсем небольшой предмет аккуратно лёг рядом с остальными дарами: наконечник стрелы, сделанный не из бронзы или кремня - из чёрного, как ночь, обсидиана.
Три длинных шага, три коротких, три длинных - и кальв застыл перед очередным изваянием.
- Вы, боги, странный народ. Вероятно, вы веселы и любите пошутить - но шутки ваши не постижимы для смертных. Они несут боль и горе. Иногда мне кажется: я хотел бы понимать их смысл. Но это минутный порыв, не более. Больше всего мне хотелось бы не стать объектом твоих шуток и розыгрышей. Кажется, тебе подойдёт вот это...
Маленький, странный камень аккуратно примостился на алтаре. Совершенно белый, он непредсказуемо вспыхивал всеми цветами радуги при взгляде на него под определённым

В глубокой задумчивости выйдя из Круга, Артонис встряхнулся, словно только что пробудившись от тяжёлого сна, и обратился к спутникам:
- Нам, кстати, следует принять ещё одно решение - помимо ночёвки. При наших темпах запасов нам хватит до Приграничного - возможно, чуть дальше. Будем ли мы пополнять их сейчас?

– Можно и здесь пополнить, – пожал плечами Казарнак. – Тем более, если помощь окажется уместной, то и цена будет низкой…

Дулеб уже стоял в стороне от идолов, было видно, что о чем-то напряженно размышляет. Когда к ним с Артонисом подошла и спаретра, горячо заговорил:

– Все в толк не возьму, почему на хутор напали именно сейчас. Если бы нужны были припасы, то напали бы, скорее всего, во время праздника, пока часть жителей отсутствовала, или после, на караван. Да и не стали бы грабители возвращаться, будь то простой набег. Значит, дело в другом. Думаю, хуторяне приобрели на торгах что-то ценное, за чем и ведется охота.

– Тогда велика вероятность, что среди жителей хутора – осведомитель, – сказал Артонис.

– Нужно потолковать об этом со старостой, – кивнула Спаретра, – ему ли не знать хуторян?

Не теряя времени, троица направилась к дому главы.

Сказанное спутником полностью совпало с мыслями Артониса: настолько, что он недоверчиво покосился на дулеба. Неужели этот воин способен читать мысли? Не то, чтобы кальву было что скрывать - но...
Оборвав мысль буквально на полуслове, он негромко добавил:

- Нам, впрочем, нет нужды знать, что именно купили местные жители. Опять же: может, нападавшие и вовсе за старостой охотились. Так пусть он покупку в мешок - и на ночлег устраивается. Если, конечно, её поднять можно. А нет - так пусть рядом ложится, да от лошадок наших подальше. В этом случае, может, налётчики вовсе наше добро не тронут... хотя не верится что-то. Я бы от греха вещи наши неподалёку от старосты на ночь сложил: убьём двух куропаток одним камнем. Что-то ещё...

Продолжая идти рядом с Казарнаком и Спаретрой, кальв напряжённо размышлял. Он не слишком знал и любил войну, и потому с удвоенным вниманием относился к подготовке. Нельзя, чтобы незнание и недомыслие обернулись дополнительной опасностью.

- Ну конечно! - поняв наконец, что они упускают, Артонис даже приостановился на мгновение. - Непременно надо расспросить, сколько было нападавших, как вооружены, как нападали. Если это просто сброд - одно дело, но если среди нападавших есть обученные воины... И поговорить бы с местным шаманом. Не думаю, что кто-нибудь в здравом уме рискнул бы использовать магию в присутствии местных богов - но всё бывает в этом мире.

Разговор со старостой - основателем этого поселения, седобородым, плотного телосложения мужчиной с ногой в лубке, назвавшимся Свеором - не дал никаких новых сведений, не подтвердил и не развеял никаких подозрений. По утверждению оретана, в их поселении ничего особенно выдающегося и ценного не было, такого, за чем бы могли целенаправленно охотиться разбойники. Вообще же, с учетом близости границы, опасность оказаться жертвой набега была для хутора постоянной, но желание жить собственной жизнью на своей собственной земле оказалось в своё время выше страха за собственную безопасность... Артонису почудилось в глазах старика даже некоторое сожаление по этому поводу. Наверняка в нападении погиб кто-то из его родни и он теперь, как ответственный лидер, винит себя в случившемся. В целом Свеор произвел хорошее впечатление, и, даже с учетом печальных обстоятельств, вел себя именно так, как должен гостеприимный хозяин, встречая путников, соблюдая все положенные ритуалы и формальности.

В том же, что касается приобретения припасов - кальву удалось, не особенно долго торгуясь, некоторое количество еды за вполне приемлемую цену. Возможно, дело было в том, что количество ртов в данном поселении сократилось как раз после завершения уборки урожая. Печальный факт, но запасы камней у рудознатца и ценностей у дочери вождя не были безграничны, а остальные их спутники не обладали большой покупательной способностью.

Пускай никаких подтверждений своих догадок и опасений они не получили, однако о решении поосновательнее пообщаться со старостой Спаретра не жалела. Свеор своим радушным, но простым и чуждым всяческому заискиванию обхождением только укрепил ее в мысли, что ей со спутниками снова повезло повстречать человека достойного.

После разговора и обмена все отправились в место, предназначенное для ночлега — один из пары больших домов, в которых, помимо общих комнат, имелись и отдельные помещения для скота. Спаретра рассудила, что раз лошади тоже будут внутри, то и особо беспокоиться за особую охрану скарба нет нужды. А вот Дингу лучше держать поближе. И для тепла, и для пущей уверенности.
Белая шелковистая шерсть и исходящее от животного тепло окончательно вернули Спаретре умиротворенное настроение и уверенность в том, что все образуется. С помощью совместных усилий, помноженных на дружественную помощь Старших.

- Ложись-ка рядом с нами, — сказала девушка овчарке.
В умных темных глазах Динги сию же минуту появилось четкое осознание смысла просьбы. Спаретра готова была поклясться, что в этот момент мысли собаки стали видимы и понятны ей самой. Впрочем, так было если не всегда, то почти всегда. Динга была явно довольна тем, что теперь ей можно разместиться в непосредственной близости от хозяйки, а не от лошадей.

- Если вдруг что — буди, — продолжила оретанка после того, как белоснежная подруга расположилась наиболее удобным образом. — Ты, белянка, знаешь, что делать.
Подмигнув питомице и потрепав ее по холке, Спаретра тепло и искренне пожелала спокойного сна Казарнаку и Артонису, почтительно поклонилась старшим спутникам — Таргору и Фаркашу, затем села, скрестив ноги, на расстеленную скатку. За все дни пути девушка уже привыкла ко всем ним. И это ее радовало. В самый раз прочитать про себя две молитвы — благодарственную и охранную, — и отходить ко сну. В любом случае, спать придется недолго. Либо разбудит лай учуявшей приближение лихих людей Динги, либо они сами пробудятся чуть свет и отправятся дальше.

Спутники были готовы к ночному бою и Таргор просто умолчал о том, что сказали Знаки. Лучше быть во всеоружии.
Сам же Таргор был похож на снулую зимнюю рыбу. Он молча таскался за остальными, нарисовав на физиономии выражение мудрой задумчивости. Обычно, когда он делал такое лицо, никто не приставал с расспросами и разговорами. Люди видели - мудрец размышляет. На самом деле под этой маской он мог прятать, что угодно, начиная от банального желания покоя и заканчивая похмельем.
Стали устраиваться на ночлег. Таргор прислонил копьё к стене, кивнул в ответ оретанке и улёгся поудобней.
Пальцы нащупали в кармане плоский камешек - будущую руну.
Засыпая, Таргор вспомнил колыбельную из полузабытого прошлого.
В сгустившейся темноте Таргор нахмурил брови. Тогда он посмеивался в усы над этой женской песнью. А теперь... Теперь всё было иначе.
Пристроив поудобней больную руку старый воин приготовился к новым кошмарам. Они уже стояли под окном и ждали, когда ратари уснёт и прекратит копаться в прошлом.

Фаркаш стоял в углу дома, с едва заметной ухмылкой наблюдая за поклоном Спаретры. Бродягу всегда забавляли эти людские правила поведения, сложная иерархия и прочая чушь. Наверняка эта дочь вождя хорошо разбиралась в подобных вещах. Но к чему это? Поможет ли знание о том, кому и как поклониться, а от кого самому ждать челобитных, выжить, добыть пищу, спасти свою шкуру?
Впрочем, возможно и поможет. Возможно, в их кругах это действительно помогало выживать. Фаркаш же вращался в несколько иных, где важнее было уметь вовремя вонзить кинжал под ребро сопернику, найти по следам дичь, освежевать тушу, отличить съедобный плод от ядовитого.
Такая жизнь казалась ему честнее. Ведь настоящую свою натуру человек показывает только под открытым небом, без еды, со сбитыми о дорогу ногами, будучи истощенным -- на грани жизни и смерти. Только тогда с него слетает вся эта глупая мишура, все маски, которые он надевает в обществе.
Зачастую настоящая натура человека выглядит отвратительно. Либо жалкое, скулящее существо, молящее о пощаде или быстрой смерти, либо дикий зверь, убивающий за кусок хлеба, не считающийся ни с богами, ни с демонами. Чего-то иного Фаркашу встречать не доводилось. За масками все их лица были на удивление схожи.
К кому относил себя сам Фаркаш?

Взгляд скользнул по шее мирно засыпающей Спаретры. Она уже успела довериться своим спутникам. Смешно.
Стоило сделать один рывок, вонзить кинжал в эту открытую, нежную шею... Даже её собака не успела бы среагировать. Воображение Фаркаша рисовало ему кровь, толчками вырывающуюся из глубокой раны, и душевные силы, вытекающие из тела Спаретры. Вытекающие прямо в подставленные узловатые ладони Фаркаша, которыми он зачерпывал этот волшебный бальзам, зачерпывал и упивался, лакал чудесный нектар силы...

Кривая ухмылка расколола лицо старого бродяги надвое. Тряхнув головой, он отошёл в дальний угол дома, из которого был виден и вход, и все его спутники, и, завернувшись в шкуру, уснул беспокойным сном. Пальцы сжимали его верный кинжал даже во сне.

Беседа с местным старостой не то, чтобы слишком успокоила Артониса - он, в общем, и беспокоился-то не слишком. Просто позволила отчасти сбросить со счетов одну из возможных угроз: например, нож в печень посреди ночи от местного сообщника налётчиков. Не до конца, разумеется - просто переместить к концу списка. Но слишком расслабляться не время и не место. Немного поразмыслив, кальв покопался немного в дорожной суме и, достав кусок верёвки длиной в полтора локтя, неслышно выскользнул к лошадям.

Вернувшись, Артонис устроился на ночлег рядом с внутренней дверью из комнаты с животными в жилое помещение, справа. Вопреки обыкновению, он не стал снимать с пояса ножны с кинжалом.

- Спокойного сна и лёгкого пробуждения! - ответил на пожелание Спаретры кальв, обращаясь одновременно ко всем присутствующим, и прикрыл глаза. Если что - страж не подведёт.

И путники, и хуторяне ложились спать настороженные недавним нападением разбойников. Матери успокаивали нескольких никак не желающих утихомириться детей, на своих местах беспокойно шевелилась скотина, за закрытыми ставнями окон тревожно завывал холодный ветер... Но то ли боги услышали молитвы попавших в беду, и отнеслись к ним благосклоннее, чем к молитвам разбойников, то ли последние просто не решились нападать - Звездные их знают, этих душегубов - но ночь прошла совершенно спокойно. Ранним утром предводитель хуторян не без опасения снимал запоры с дверей и отворял ставни, но вскоре все жители этого места уже пришлось, презрев свои опасения, приступить к обычным ежедневным делам - каждый осенний день дорог.

Всю ночь Казарнак проворочался, и потому под утро уснул особенно крепко, а сон, увиденный им, был особенно ярким. Дулеб плутал по густому черному лесу, замшелые деревья нависали над ним, тянулись, цепляли выпирающими из-под земли корнями. Он искал выход, и не находил, раз за разом возвращаясь к одному и тому же месту – подернутому тиной болоту. Наконец он не выдержал – побежал, и в тот же миг за спиной послышался хруст ломаемых сучьев и грозный, лютый рык. Медвежий. Обернувшись невовремя, Казарнак споткнулся, упал, и зверь навалился, ударил лапой, разрывая тело на части…

Вместо того, чтобы умереть, Казарнак оказался в хижине знахаря – того знахаря, что носил имя Щавель. Именно он спас дулебу жизнь, когда того избили и обобрали разбойники – звери в обличье людей. Случилось то в первый же год скитаний, когда и от родного Озерного края не успел толком-то удалиться. Щавель выходил, и взял в ученики, ибо, как говорил позднее, почувствовал родственную душу. Сам он, устроивший жилище в глухомани, больше походил на лешего, нежели на человека, и характер имел резкий, с кислинкой, как у того растения, по которому получил прозвище у жителей близлежащего селения. Вот и сейчас Щавель ворчал:

– Ничего, ну, ничего же, р-р-р, доверить нельзя… бестолковщина, х-р-р, бездарь!

– Я что-то сделал не так? – робко спросил Казарнак, невольно вжимая голову в плечи.

– Вот, полюбуйся! – Щавель обернулся, и в руках его было что-то, но что именно, дулеб понять не успел – проснулся...

Как выяснилось, проснулся он последним – товарищи уже были на ногах, готовились в дорогу. Дулебу показалось, что ждут только его, отчего стало неловко. Стряхнув остатки сна, Казарнак принялся за поспешные сборы, а о сне он подумает позже, когда появится свободное время.

Сон Спаретры выдался некрепким и далеким от безмятежного. Несколько раз девушка просыпалась и только удостоверившись, что спутники тихо лежат по своим углам (если не считать ворочающегося с боку на бок и периодически бормочущего что-то неразборчивое Казарнака; ночницы напали, спокойный сон украли… Но такой ночью это если не на благо, то уж точно не без пользы). Динга спала, свернувшись большим пушистым клубком, в самом селении по-прежнему царствовала почти блаженная тишина. Только после осознания этого Спаретра закрывала глаза снова. Никаких снов девушка не видела, вместо них была лишь черная пелена кратковременного забытья. Как нырок в темные воды реки, касание мягкого, теплого илистого дна и быстрое выныривание. Однако и этого вполне хватило для восстановления запаса сил.
На большее оретанка в эту ночь не рассчитывала. Получить быстрый ответ от богинь сразу после молитвы если кто и удостаивался, так только личности легендарные. И то не факт, что сказители не привирали и не торопили события ради того, чтобы «слушалось гладко».
Утром Спаретра первым делом занялась всеми необходимыми приготовлениями, первостепенное внимание уделив своим животным. Все отдохнули, сыты. Припасы пополнили. Осталось только попрощаться со Свеором, еще раз поблагодарив за гостеприимство и выдвигаться. Остается надеяться, что Приграничное встретит их не хуже. Но ни в чем нельзя быть уверенными до конца.

Распрощавшись с приютившими их на ночь хуторянами, избранники Того Из Леса снова двинулись в путь. Маршрут их до Приграничного лежал по поросшим лесом холмам, но дорога была протоптана достаточно хорошая, чтобы только совсем уж сильный дождь мог значительно помешать странникам. С неба же капало, но не постоянно и не слишком заметно, как будто боги еще не приняли решения - помочь этим Младшим в их путешествии, или же выказать своё недовольство.

Уже начинало темнеть, да и тучи постепенно становились гуще, когда на изгибе дороги, обтекающей сравнительно пологий в этом месте, но высоко вздымающийся к небу холм, Артонис услышал заставивший его остановиться звук. Треснула сухая ветка, словно какой-то довольно крупный зверь в зарослях малины, составлявших здесь густой подлесок, побежал вверх по склону, увидав людей. "Или же не зверь", - мысль эта появилась в сознании неожиданно, как не своя. Стоило ли обратить на неё внимание?

Спокойное и мирное пробуждение неожиданного для самого Артониса не принесло покоя и комфорта. Собираясь в дальнейший поход - и потом, мерно шествуя под тихо моросящим дождём по вполне приличной дороге - он постоянно возвращался к одной и той же мысли.
"Оно, конечно, здорово: отдохнули нормально, без ночного боя обошлось - иди себе, радуйся. Вот только где-то неподалёку от тракта постоянно чудятся тени налётчиков, едва не спаливших тот безымянный хутор. Разом с поселянами-то, пожалуй, отбиваться было бы сподручнее".

В однообразных размышлениях, изредка прерываемых парой фраз, брошенных невзначай спутниками, прошёл день. Невидимое за сгущающимися тучами солнце клонилось к горизонту, недвусмысленно намекая на скорый привал: ещё немного, и стоит заняться поисками места под ночную стоянку. Например, вон за тем поворотом. Холм прикроет от ветра; к тому же - как знать, не отыщется ли у его подножья родник?

"С охотой здесь, правда, ..." - скептически осматривая подлесок, состоящий преимущественно из малинника, Артонис неодобрительно покачал головой. - "Снова, видимо, провиант тратить. А ведь ещё до гор не дошли!"

Резкий, легко различимый для тренированного человека треск прозвучал настолько неожиданно, что кальв на мгновение замер.

"Медведь? Другой крупный зверь?" - мысли ускорились, оценивая выгоды и возможные риски.
"Или же не зверь," - отчётливо прозвучало в мозгу. Похожая на эхо его собственных мыслей, фраза была построена непривычным образом. Кажется, вчерашние молитвы были услышаны.
"Спасибо за помощь!" - от всей души подумал Артонис, делая вид, что остановился поправить ремень сумки. За это время спутники, продолжая движение, прошли не так уж много - и всё равно кальву пришлось ускориться, догоняя их.

- Кажется, мы больше не одни, - тихо сказал Артонис, ни к кому персонально не обращаясь. - Там, на склоне... и кто-то подсказывает мне, что не зверя мы спугнули. Как бы этот незнамо кто не оказался наблюдателем тех самых налётчиков. Которые, в таком случае, с нетерпением ожидают нас за ближайшим поворотом.

Как можно незаметнее, но тщательно осматривая подозрительный склон, кальв чуть помедлил и обратился к девушке:

- Спаретра... если я попрошу у тебя Дингу в помощь - она меня послушается? Или только тебя? Надо бы сходить, проверить: кто это был и опасно ли для нас сие событие.

Тучи нависали низко, тени тянули длинные пальцы, и в душе Казарнака поселилась тревога. Копье дулеб сжимал крепко, в сумрак всматривался до боли, до рези в глазах. Треск в лесу он тоже расслышал, и тревога усилилась, навылет пронзая стрелами страха.

Артонис, предупредив всех о возможной опасности, обратился затем к Спаретре, Казарнак же, в свою очередь, обратился к нему:

– Несподручно идти в лес одному, – сказал он негромко, – отправимся вместе. Ты знаешь, в бесшумном передвижении ведаю толк.

При этих словах дулебу вспомнилось, как подходил на торжище к лекарке, и какой конфуз бесшумное передвижение вызвало…

День выдался не примечательным ничем, и уже за одно это стоило благодарить Старших. Единственной серьезной угрозой были разве что редкие капли, вполне могущие превратиться в ливень. Сгущающиеся тучи то и дело заставляли Спаретру хмуриться и нет-нет, а сжимать плетенку-оберег на запястье.
Оретанка сначала услышала звук, а затем сразу обратила внимание на то, как насторожился чуткий к таким вещам Артонис. В других обстоятельствах этот хруст вряд ли серьезно обеспокоил бы. Но не сейчас, посреди безлюдной дороги. Может статься, это всего-навсего зверь. А может — и то, что страшнее любого зверя будет.

- Я могу попросить ее послушаться, - ответила оретанка. - Может и получится, ведь вы уже достаточно знакомы. Но если я пойду тоже, то подчинятся она будет быстрее и без раздумий.



В ответ на это Спаретра кивнула с легкой улыбкой:

- Да, одному не след. Но и три человека — как по мне, многовато.


С этими словами девушка потрепала по холке Дингу, налаживая с ней зрительный контакт. Затем посмотрела на рудознатца. Тебе решать, мол.

- Что ж, это очень хорошо, - чуть слышно ответил Артонис. - У тебя будет особое дело.

Сделав пару шагов по дороге и развернувшись к спутникам лицом - так, чтобы холм остался за спиной - кальв осмотрелся и не таясь, в полный голос, заговорил:

- Дело к ночи, да и тучи, кажется, сгущаются: быть ненастью. Не пора ли на ночлег становиться? Да вот..., - словно в нерешительности окинув взглядом окрестности, махнул рукой в сторону холма, - хотя бы здесь, в низинке. Кусты густые - вода, наверное, найдётся. Ягоды опять же: хоть небольшое, а всё одно разнообразие.

Приложив палец к губам: мол, не спешите отвечать, Артонис продолжил:

- Если нет других идей, мы... со Спаретрой, наверное - надо же убедиться, что не только люди, но и лошади пройдут - поищем поляну для ночлега. Казарнак, нам бы родник найти или ручей какой...

И добавил, понизив голос до еле слышного шёпота:

- Попробуй обогнуть холм со стороны леса - подозреваю, что за поворотом нас ждёт засада, которую ты сможешь разглядеть. Только сам на глаза не попадайся и в драку не лезь.

- Вам же, - обратился к остальным в полный голос кальв, пожав плечами - остаётся дождаться нас... или придумать себе занятие. Надеюсь, поиски не затянутся.

Снова понизив голос, Артонис завершил речь:

- Если нас и правда поджидают и слышали моё пламенное выступление, налётчики вынуждены будут действовать - быть может, вам удастся заметить движение... Никто не возражает против такого распределения ролей?

– Хорошо, – так же тихо отозвался Казарнак. – В случае, если дело неладно, ухну филином.

Сойдя с дороги, дулеб взял в сторону, и скрылся в зарослях соседнего холма. Были они не в пример гуще, чем на том, который огибала дорога: подлесок почти сразу переходил в густые дебри. Короткое копье дулебу не мешало, пригнувшись, он осторожно переходил от одного дерева к другому. Березы, осины, буки, а под ними крапива, папоротник, чертополох.

Когда до места осталось всего ничего, Казарнак спрятал копье в приметном месте, а в руку взял нож. Двигался он теперь еще тише, то и дело припадая к земле, всматриваясь, вслушиваясь. Лес жил своей жизнью: шелестели-поскрипывали деревья, вскрикивали ночные птицы, кружилась мошкара. Дулеб слился с ним, растворился в вечернем сумраке. И вот обратная сторона холма, и Казарнак, затаив дыхание, выглядывает из густых зарослей.

- Услышишь ответный крик - возвращайся, не будет ответа - замри на месте и продолжай следить. Ну а ежели нормально всё, ничего не жди: сразу назад.

Слегка кивнув спутнику, Артонис обратился к Спаретре:

- Ну что, пойдём осмотримся? Заодно Дингу выгуляешь - не всё же ей, бедняге, по дороге за нами тащиться. Пусть побегает немного.

Неторопливо направившись к зарослям малины на склоне холма слева от дороги, кальв сделал удивительное открытие. Казарнак действительно умел двигаться бесшумно: буквально за пару мгновений он успел совершенно незаметно скрыться в зарослях... на другой стороне дороги.
"- Что ж," - если не можешь изменить обстоятельства, неплохо найти в них хорошие стороны. Артонис привык мыслить именно в таком ключе... точнее, пытался поступать по завету предков. "- Засада же может быть и в этом лесу, и тогда дулеб её обнаружит. А вот его в таких зарослях едва ли кто увидит".

Им же со Спаретрой в сопровождении верной собаки оставалось, не слишком отклоняясь в стороны, двинуться в направлении подозрительного места. Хотя и о поиске подходящего места для ночлега забывать не следовало: дело и впрямь шло к ночи.

Большая часть группы разбежалась и Таргор остался наедине с хмурым Фаркашем.
Старик прекрасно помнил знаки, которые увидел на свежей могиле. Смерть ушла из деревни и теперь таилась на дороге. Ратари очень надеялся, что никто из группы не попадёт в её объятия.
Чувства старого воина были обостренны до предела. Он ловил каждый шорох, каждый шелест. Нужно было немного сбросить напряжение. В конце концов это мог быть просто зверь.
Старик опустился на землю и достал заготовку рунного камня. Повертел его между пальцев и снова отправил в карман.
- Фаркаш, - голос Таргора прозвучал неожиданно глухо. - Пока мы остались вдвоём я хочу задать тебе вопрос. Он мучает меня с самого начала пути, а ты всячески избегал разговоров на эту тему.
Старый воин замолчал на мгновение, потом широко улыбнулся.
- Зачем ты связал кошку? Я должен это узнать, пока не отправился в чертоги Молчаливого Охотника.

Артонис и Спаретра со своей собакой медленно начали подниматься вверх по склону, стараясь не слишком цепляться за колючие кусты. Подъем был довольно пологий, хотя дальше влево склон становился круче, а потом резко уходил вверх - как-будто некогда здесь произошел оползень и часть холма обвалилась в направлении дороги. На некоторых ветвях малины всё еще можно было найти ссохшиеся ягоды, и в целом всё выглядело так, будто людей здесь не бывало очень давно - если бы не тонкая, едва заметная льняная нить, которую волею богов обнаружил зоркий горец на одном из шипов чуть надломленного сухого куста.

***

Между тем на другой стороне дороги, на другом холме, дулеб медленно крался по подлеску, стараясь не поднимать головы над орешником, который тут заменял малину в качестве нижнего яруса леса. Периодически он останавливался, вслушиваясь в звуки природы - изредка раздающиеся птичьи голоса, шорох листвы под ударами мелких капель дождя. Ничего необычного.

Всё-таки хорошо, что двигались спутники предельно медленно: можно было надеяться, что лёгкую заминку Артониса после обнаружения невесть откуда взявшейся в нетронутом лесу льняной нитки гипотетические сторонние наблюдатели не заметили.

"Слава Старшим, благоволящим нам сегодня! Второй раз за сегодня... Но везение не может вечно продолжаться. И уж если собака чужого не чует, и только Их вмешательство помогает обнаружить следы - с кем, во имя Хранящих Тишину, мы связались?" - беспокойные мысли заставляли Артониса ещё больше собраться. В любом случае о результатах осмотра должны узнать все - там и решим. Опять же непонятно, увидел ли что дулеб.
Пройдя чуть вперёд и пристально всматриваясь в сгущающийся полумрак, кальв негромко (но вовсе не скрываясь) обратился к спутнице:

- Кажется, вон там, под обрывчиком, можно было бы неплохо устроиться - это, кажется, лучшее из виденных нами мест. Склон прикроет от ветра, навес от дождя соорудим... Надо к остальным вернуться и предложить. Воды, правда, нет... Может, опять же, спутнику нашему больше повезло. Говоря по правде, идея пробираться сюда через сухую малину мне не нравится.

Сделав "по инерции" пару шагов вперёд и остановившись возле ветки с насторожившей его ниткой, Артонис повернулся к Спаретре:

- Зови спутницу, двинемся обратно потихоньку. Если решим здесь останавливаться, медлить не след.

И, понизив голос так, чтобы услышала только оретанка, скороговоркой добавил:

- Рядом со мной, на кусте, нитка - значит, где-то тут чужой след искать надо. И он единственный, что мне совсем не нравится: чудеса не вечны. Сможет Динга чужака запомнить, но не искать пока? Нам и правда лучше к своим вернуться и решить вместе, как действовать будем.