К тому времени, как каперы, или простые флибустьеры разгулом переполняют чашу терпения той или иной короны, у хорошего капитана уже должен созреть план. Англия ли, Голландия, Испания, Франция, или же кто из них вне очереди и повторно обязательно вышлют карательный флот. И горе тем кораблям, чья команда не сообразит заблаговременно затаиться или воспользоваться амнистией. Акулы Южных морей не случайно настолько упитанны.
Колченогий Эрик был отличным капитаном. В периоды вынужденного затишья его «Похотливая Гутеэре» не прела в бухточках уединённых островов, как большинство других шхун, а получив в кстати подвернувшийся передых соответствующий ремонт, продолжала курсировать между Новым Светом и Альбионом.
Так и в этот раз, когда свежеиспечённый адмирал исполнил не однажды слыханное обещание очистить Атлантику от паразитов на артерии коммерции, команда Эрика, без малого полсотни покрытых боевыми шрамами висельников, сделала на время шаг вниз по преступной иерархии, занявшись контрабандой.
Колченогий привёл «Гутеэре» к давно знакомому ему пирсу на берегу Южной из Америк, где прикормленные потомки араваков и португальцев охотно меняли на оружие «муку», которой так интересовались пресыщенные лондонские дэнди.
Приведя вместе с лучшими рубаками команды, сменившими ради «прогулки» по джунглям палаши на мачете, на берег без сомнения единственную в округе повозку с почти двумя американскими короткими тоннами груза, капитан ушёл вместе с ликующими матросами оттянуться в ближайшую деревню. Но перед этим наказал несшим несложную вахту Джекобу и Бобу сгрузить в трюм все двадцать пять мешков до единого. Через пару склянок же его первый помощник, безуспешно лечащийся всю последнюю неделю от винопития Паук Майк, выберется под палящее солнце из кубрика и проверит.
Неразлучные приятели, к моменту возвращения собратьев, уже управились с палубной работой и, изготовив из страниц великолепного экземпляра доставшейся с трофеями библии головные уборы, предавались ничтожнейшему из пиратских пороков - лени.
Но харизма опоясанного китайскими драконами капитана, о котором ходили слухи, что разбившись близ Индии на предыдущем корабле он неделю дрейфовал на обломках, питаясь телом погибшего боцмана, в очередной раз произвела нужный эффект.
Оба матроса, стремглав, а Бульдог Боб для пущего усердия ещё и спотыкаясь, сбежали по сходням на берег. С уходом освободившейся от оружия и доспехов команды энтузиазм погас, и Бульдог, поворочав мешки на телеге, уселся на тропинке так, чтоб возвращавшемуся из третьего рейса Ломовому было видно якобы подвёрнутую ногу. «Гроб и падаль, - заметил Джекоб, - ты, Боб, всегда норовишь сказаться больным, только заходит речь о том, чтоб стаскивать шхуну с мели, или идти за припасами на континент. Потому мы и таскаем муку вместо того, чтоб развлекаться с индейками». На что Бульдог возразил, пусть Ломовой верит или не верит, это его дело, но паскудный Паук непременно доложит капитану, что работа не сделана. Джекоб, выведенный из себя, если о нём вообще можно так сказать, лукавством товарища тоже потерял трудовой запал и молча слушал россказни Боба. И только когда вахтенный юнга добрался до рынды и пробил склянки, друзья смекнули, что половина-то времени уже тю-тю.
В итоге, когда Эрик сотоварищи вернулись на «Гутеэре», Майк не мог упрекнуть приятелей в недостатке усердия. Но протащить их под килем Колченогий всё таки обещал. Слишком упорно кок Луис доставал Кохо Энрико причитаниями о том, какого страха он натерпелся, и сколько водорослей на себя намотал, когда ошпаренной кошкой прыгал за борт от повозки, мчащейся с холма, куда локос диаблос затащили её чтоб по полотну пирса и четырём уложенным рядом сходням загнать на борт.