Глаза уже привыкли к темноте, а тело - к холоду. Сырость темницы почти не ощущалась после стольких дней, проведенных вне стен своих покоев. Cо всем можно смириться, даже с такими жалкими условиями существования, но организм требовал покоя. С каждым днем дышалось тяжелее, в легких копилась влага, и беспощадные приступы кашля становились главными гостями в королевской темнице.
Иногда Изабелла теряла сознание и уходила в беспамятство, а, возвращаясь, не находила ничего нового в уже столь привычной обстановке. Ее перевели в самую холодную темницу сразу же после отъезда Вилорма, но сама королева уже давно потеряла счет времени. Тело ныло от холода, голода и ран - кроме той, что нанес ей Вилорм при последнем разговоре, ссадины и царапины были на ступнях босых ног, истоптавших всю темницу вдоль и поперек.
Королева терялась в догадках, почему она еще жива, а, значит, что нужно врагам от нее? Но самой страшной думой было то, что творилось за пределами этой темницы? Где ее дочери, и что знает враг? Неведение умело ломало дух, и сил держаться оставалось все меньше.
Поэтому когда ее слух уловил некоторое движение за дверью, а через секунду она и вовсе отворилась с неприятных лязгом, женщина невольно закрыла уши ладонями, и отвернулась от входа - настолько ослепляющим был свет факелов за пределами темницы и оглушающим звук открывающейся двери. Но это было не единственным, что уловила Изабелла: через мгновение стук приближающихся шагов заполнил собой все пространство темницы. Не поворачиваясь лицом к выходу, она ощущала здесь присутствие человека, который сейчас возвышался над ней и без всякого стеснения разглядывал ее бедственный вид и, вероятно, злорадствовал внутри, что он удостоен чести лицезреть бывшую правительницу замка в таком положении.
Но даже если это было и так, то вошедший явно не долго смаковал над своим возвышением, потому что буквально через пару мгновений он сказал:
— Ребята, сюда! Выводите ее! – и Изабелла услышала звук удаляющихся шагов. Но не прошло и секунды, как двое стражников, лязгая доспехами, зашли, не говоря ни слова, подняли женщину на ноги, надели цепи на руки и вывели в коридор.
От частоты таких простых движений у женщины закружилась голова, она оступилась и упала на ровном месте. Стражники даже не обернулись, они лишь дернули цепь на себя, давая понять, что им все равно как, но она должна идти за ними. Свет ослеплял глаза, ноги болели от ран, перемена обстановки недружелюбно встретила так долго мечтавшую о ней пленницу. Изабелла с трудом поднялась и старалась не отставать от ведущих ее людей.
"Кто они и почему вывели меня? Куда ведут? Спасти хотят или наоборот отправить на виселицу? – вновь догадки овладели разумом женщины. – Не стоит тешить себя надеждами, тебе не пятнадцать лет, чтобы грезить о доблестных принцах". – Изабелла вовремя одернула себя и стала внутренне готовиться к худшему.
Они шли по знакомым коридорам, по тем местам, где ступали ноги королевы и многих ее подданных несчетное количество лет. Только от тепла и гостеприимства этих мест не осталось ровным счетом ничего – все вокруг источало холод и страх, темные стены как будто окутались мраком и, казалось, были оснащены колючими лезвиями и прочими уловками, ловушками, приносящими если не смерть, то страх и ужас врагам.
Одним словом, Изабелла не ощутила от знакомых стен прежней теплоты, родной ауры – все вокруг в самые кратчайшие сроки вдруг стало чужим. Сумев отстраниться от горьких мыслей, женщина попыталась взять себя в руки и холодным взглядом посмотреть на вещи: куда они ведут ее и чего, предположительно, хотят добиться?
Безусловно, это было самым верным решением – создать хоть какую-то почву под ногами. Что будет через пару минут, как себя вести, какую избрать тактику для разговора? Изабелла хотела максимально подготовить себя к разным вариантам развития действия. Но каково было ее удивление, когда с самого нижнего этажа, подвала, где располагались темницы и пыточные камеры, они вдруг стали подниматься наверх – в ту часть замка, где располагался торжественный обеденный зал.
И когда женщина стала понимать, где окажется, стала улавливать бесчисленные запахи изысканных блюд и разнообразие напитков, мысли спутались совсем. То ли это было от бесконечного голода, то ли от необъяснимости всех действий. Что происходит? Кто эти стражники и тот, кто их ведет? Лишь сейчас Изабелла увидела впереди еще одного человека в длинной цветной мантии в пол. Видимо, это был тот самый мужчина, что первый зашел в темницу и приказал выводить пленницу.
Ступая по лестнице, приближаясь к разноцветью ароматов горячих блюд, женщина увидела на стенах зеркала. Раньше их не было здесь, значит, они появились по указу Вилорма. Только зачем? Но через мгновение Изабелла нашла ответ и на этот вопрос, стоило ей лишь взглянуть в одно из них.
Для нее! Эти зеркала повешены здесь были для нее! Чтобы она шла и лицезрела свою беспомощность, свою никчемность и безысходность положения. По ту сторону зеркала на нее смотрела чумазая исхудавшая старуха со спутанными волосами и грязной рубахой, под глазами синяки, на теле раны. Где твое былое величие, Изабелла? Где твоя горделивая натура? Ты так быстро сдалась?
И поднимаясь выше, все тяжелее давался следующий шаг, ведь на новой ступени она вновь видела себя. Себя настоящую — ту, какой стала сейчас, без теплоты воспоминаний о прошлом и грез о будущем, только то, что есть на самом деле. Расправь плечи и подними взгляд, и как будто что-то изменится. Уныние холодным приступом ворвалось в мысли и в душу женщины, как будто эти зеркала последней каплей сломили и без того подорванный дух бедной пленницы.
И одолев последнюю ступень, она закричала. Лицо закрыла ладонями, прячась от себя, от других, от всей неживой обстановки – сейчас все было против нее. Упала на колени и разразилась рыданиями. Стражники, что вели ее, как ни странно остановились. Но через мгновение стало ясно, почему: к ней подошел человек в мантии, одернул руки, зло оскалился и в лицо сказал:
— Так скоро? Ты уже готова сдаться? Я так не думаю, – он открыл золотые зубы в улыбке. – Ведь впереди еще все веселье. Вставай! — он резко поставил ее на ноги и ударил по лицу. Женщина умолкла, а тот продолжил. ¬— Так намного лучше, дорогая, не подведи меня. — Он глянул прямо в глаза женщине, что, казалось, видел всю душу, резко отвернулся, прошел вперед и дал знак стражникам:
— Заходим! – и первый открыл дверь в зал.
Изабеллу провели вдоль стены, возле накрытых столов, за спинами увлеченно ужинавших людей. Женщина шла, закрыв глаза, боясь видеть. Но почувствовав, что ее усадили на мягкий стул и сняли цепи, она невольно раскрыла веки. Гул в зале в одно мгновение затих, все, кто только что вкушал яства, как один прекратили трапезничать, устремляя взгляд лишь в одно русло.
Тихий ужас охватил пленницу, когда она увидела, где и с кем находится. Она оказалась во главе стола, накрытого десятками блюд на любой вкус, подле нее приземлились два стражника, а по обе руки от нее расположились люди. Знакомые лица, с кем они прошли многое: и беды, и радости, сейчас были повернуты только в одну сторону. Ее окружали ее люди! Воины, целители, слуги, кузнецы, ткачи и многие другие, кто участвовал в жизни замка при ее правлении. Они были здесь и молча устремили взгляд на свою королеву. К горлу подступил ком, из глаз хотели вырваться слезы обиды, но перед этими людьми нельзя было терять своей власти. Невольно перед глазами возникал ее образ из зеркала, и руки начинали дрожать от отчаянья.
Тишина стала мучительной. Люди в ожидании замерли. Возможно, они хотели услышать от нее какие-то слова, возможно приветствия или ободрения, или слова скорби в память об ушедших. Но женщина даже не знала, сколько осталось в живых, сколько погибло, и в каком положении находятся ее люди. И сейчас она смотрела на них, своих знакомых, почти родных, на глазах копились слезы: неужели это все, кто остался? Но слова не приходили. И тогда заговорил человек в мантии:
— Ну же, Изабелла, чего молчишь? Скажи хоть слово. Вероятно, это твоя последняя возможность видеть своих бывших людей.
Женщина осторожно повернула голову, чтобы посмотреть на говорившего, восклик ужаса вырвался у нее из груди:
— Что вы сделаете с ними? – женщина не узнала свой голос. Осипшим эхом он разнесся по обширному залу, а к горлу подступил очередной приступ кашля. Деликатно дождавшись, когда он прекратится, ее собеседник спокойно продолжил:
— Не переживай, с ними ничего не случится, они уже принесли клятву верности новому правителю.
От прежней осторожности движений вмиг не осталось и следа, Изабелла резко повернулась к людям. Ни один не потупил взгляд, все упрямо следили за каждым движением женщины. По надменным взглядам можно было понять, что никто не чувствует жалости перед своей бывшей правительницей.
— Почему? – уже не скрывая всхлипов, проговорила женщина.
— Кто-то из присутствующих хочет ответить на этот вопрос? – человек включился в разговор.
— Это мой вопрос к тебе, Изабелла. Почему? – говорил молодой мужчина из центра стола. Он поднялся, чтобы его все могли видеть и слышать лучше.
— Грезор, это ты? – Изабелла сразу же узнала его. Он был одним из приближенных ее окружения, советником в части военных действий. Он всегда выглядел отлично, славился верностью и отвагой. Женщина полагалась на него всецело.
— Это я. И я хочу знать, что ты можешь мне сказать сейчас? И многим другим, видимо, тоже, – он бы запросто справился с ролью народного глашатая.
Изабелла молчала, она обводила глазами присутствующих, не находя ни в одном поддержки, все ополчились против нее. Никто не был готов протянуть ей руку помощи, не проявить сочувствия положению, тот же Грезор, народный волеизъявитель, продолжал обвинения в адрес бывшей королевы:
— У меня есть кое-что для вас. Взглянуть не желаете? – он достал свиток, развернул при всех и повернул надписями к Изабелле. Она не могла видеть текст, но внизу листа стоял ярко-зеленый штамп. И этот символ мог принадлежать лишь одному городу – Налларосу.
— Я не буду зачитывать его при всех, Изабелла. Но ты видишь этот штамп? Ты все понимаешь сейчас? Сколько таких свитков было отправлено морем в Налларос? Сколько...
— Мои дочери, – начала Изабелла, но Грезор ее оборвал:
— У меня могли тоже быть дочери, Изабелла! Но где моя жена? Где мои родные? Ты избавилась от всех, кто мог помешать мне стать придворным воином. Ты довольна? Ты добилась своего?
— Все не так, ты не знаешь! – Изабелла хотела оправдаться, но вовремя осеклась: что это изменит? Зачем сейчас тебе это? Посмотри на себя, кто ты такая теперь? Посмотри на своих приближенных, на Грезора, они все винят тебя! Кому ты нужна сейчас? Женщина сделала глубокий вдох и, набирая силу голоса, спросила:
— Где остальные? Сколько еще осталось в живых?
— Скоро ты их увидишь, – человек в мантии напомнил о себе. – Спасибо, Грезор. Кто-то еще хочет высказаться?
Грезор уселся, но все остальные, как по команде вскочили со своих мест и стали выкрикивать слова обвинения в адрес Изабеллы, толкая друг друга и пытаясь прорваться вперед. Некоторые сумели подобраться вплотную к женщине, что даже стражникам пришлось разворачивать их и выводить по очереди. Но среди всей этой сумятицы королева поняла одно – свитки с зелеными печатями делали свое дело, Вилорм добрался до архивов с документами и теперь все, что было скрыто, оказалось в его полном и беспрекословном распоряжении.
— Ну и устроили здесь балаган! Все вон! – скомандовал человек в мантии спустя некоторое время. – Даже голова разболелась. Придется полдня ауру от вас очищать, – он брезгливо отряхнулся, народ послушно стал выходить.
— Грезор, подойди, – заметив, что юноша в числе последних выстроился к выходу, мужчина подозвал его к себе. Тот повиновался. Изабелла пыталась поймать его взгляд, но тот смотрел в пол и, лишь подойдя к новому господину, сумел взглянуть на него, промолвил:
— Чего изволите?
— Возьми этот плащ, приходи вечером в тронный зал, там будет посвящение в рыцари. Кроме магов мне в личную свиту не помешает принять и парочку умелых воинов, ведь так?
— Это честь для меня, я не подведу вас, повелитель! – юноша преклонил одно колено, принимая плащ.
— Грезор, пожалуйста, не надо, – чуть не плача, Изабелла развернулась на своем стуле и схватила его за предплечье. Впрочем, юноша сразу одернул руку, освобождаясь, и направился к выходу. Однако прежде чем выйти, он все же бросил последний взгляд в сторону женщины. Но на его лице не было жалости, он выражал лишь безразличие и холод, что пленница невольно вскочила и промолвила вдогонку:
— Прости, прости, Грезор, – возможно, он услышал, но дверь в тот же миг за ним закрылась, и, оставшись в пустом зале один на один со своими надзирателями, Изабелла дала волю эмоциям. Под огромными сводами зала ее всхлипы казались бурей. Привыкшая держать свои эмоции при себе будучи королевой, теперь Изабелла не сдерживалась. И неважно, что сделают сейчас эти люди, но этот миг у нее никто не отнимет.
Однако мужчина в мантии и не торопил бедную женщину. Он обошел ее сзади и сел напротив, выжидая. Пока она успокаивалась, он налил вина в кубки, повязал салфетку на грудь и неспешно принялся за еду.
И лишь через десяток минут, поймав на себе опухшие красные глаза, налившиеся злостью, он начал:
— А теперь, – он как будто спохватился. – Ребята, присоединяйтесь! Рагу из утки весьма-весьма неплохое. – И, дождавшись, пока усядутся стражники, продолжил:
— Начнем разговор, – и вновь золотые зубы разливались в тусклом свете факелов всеми цветами радуги. – Я должен принести свои глубочайшие извинения, что до сих пор не представился тебе, дорогая Изабелла. Я Диар, и я здесь, чтобы наладить все твои магические дела в порядок. Как я знаю, до этого ты не особо проявляла интерес к применению магии в развитии своего замка. Ну-с, ничего! Я поправлю эту оплошность, – он сделал глоток из кубка. – Ты чего не угощаешься? – он постарался обидеться как можно искренней. Изабелла отвернулась. Ее тошнила вся его игра с самого начала до конца, но маг не унимался:
— О, я понимаю, дорогая. Такой шикарный стол и твой внешний вид немного несовместимы друг с другом. Думаю, так гораздо лучше, – он коснулся кольца на безымянном пальце, женщина уловила его свет и, как будто вынырнула со дна морского: настолько легче стало дышать, она не чувствовала кома в груди, не стало ран на истоптанных ногах, пропала грязь с тела. Не понимая, что произошло, женщина случайно увидела свое отражение в серебряном кувшине: вместо рваной рубахи она облачилась в пышное платье, расшитое топазами, в ушах сверкали серьги, волосы стали уложены в шикарные локоны, на голове диадема. От неожиданности Изабелла вновь вскочила.
— Ну как? Нравится? – Диар улыбался. – Мне очень. Чудо-колечко, – он, не скрывая восторга, поцеловал перстень. – За твою красоту, – и осушил кубок.
Мысли Изабеллы спутались. Все происходившее сводило ее с ума.
— Кто ты такой? – не скрывая испуга, женщина спросила напрямую.
— Ну, конечно же, я маг! – Диар залился звонким смехом. – И я могу все, что пожелаешь, – он немного приглушил улыбку, повел указательным пальцем, и кубок с вином оказался возле Изабеллы.
Она осторожно взяла кубок, пригубила вино, оценивая вкус, потом сделала глоток уверенней, продвинулась ближе к столу, взяла салфетку, приборы, всем видом показывая свое участие в трапезе и, тем самым, в беседе.
— И что ты хочешь? – голос Изабеллы набирал силу.
— Это очень правильный вопрос, моя хорошая. Видишь ли, поначалу я хотел казнить тебя, свергнуть власть полностью, так сказать, но... перебирая архив, я наткнулся на очень любопытные свитки – договоры с Налларосом, – мужчина выдержал паузу, оценивая реакцию Изабеллы: глаза ее сузились, она выжидала. И маг продолжил:
— Заключить договор на торговлю людьми! Ну, надо же! Вот это поворот! Вот это белая и пушистая королева. Знаешь, я недооценивал тебя, каюсь! И мне стало очень интересно сотрудничество с тобой, мм? А почему нет? Думаю, и тебя заинтересует мое предложение: ты останешься при своей власти, а я буду наводить порядок в магических делах. Мы поднимем экономику, возродим былую мощь замка! Что скажешь?
— Очевидно, ты смеешься надо мной? Ты враг, и ты разорил мой дом, вторгся в мои владения, а теперь просишь о союзе? – Изабелла подняла голову и расправила плечи: этот человек не может править в ее землях, пока жива она. – И кто ты такой, чтобы меня судить?
— Ну, конечно, конечно, я не настаиваю, – Диар повел плечами, дважды щелкнул пальцами, и вокруг стана королевы обвились толстые стальные цепи, с каждым мгновением сжимаясь теснее. – Ведь я всего-навсего никудышный маг, – он помедлил, наслаждаясь ее мучениями. – А ты опытный правитель. И ты знаешь все уголки этого замка. Вместе мы выведем его на новый уровень. И заметь, мы сделаем это безо всякой помощи Глаза Дракона...
— Где... камень? – цепи теснили грудь, дышать становилось сложнее, но, услышав о камне, женщина не упустила шанса выведать последние новости.
— Хотел спросить у тебя, дорогая. Мои магические ищейки до сих пор не спешат с ответом, к сожалению, – мужчина вздохнул. – Что ж, есть куда расти. Совершенству нет предела, – и вновь его лицо озарила лучезарная улыбка.
Изабелла закусила нижнюю губу. Вероятно, он говорил правду, а, значит, еще не все потеряно, есть шанс победить в этом непростом поединке, остается только тянуть время. Мысли мелькали безумным хороводом, цепи давили грудь, принимать решение нужно было быстро, и женщина влилась в игру:
— Не подскажешь, милейший, где взять качественный шелк? А то уже все платья износились. Боюсь, не понравлюсь тебе, мой лорд, в старом одеянии, скорее отправь гонцов в Нэрроуз, пока не рассвело, чтобы успеть к открытию лавки.
Диар не растерялся:
— Шелк, говоришь? Со мной ты не будешь нуждаться ни в чем. Но ход верный, и я не могу отказать, – щелчок пальцами, и цепи растворились в воздухе, женщина сделала глубокий вдох. – Угощайся, Изабелла, не стесняйся. Столько вопросов на повестке дня! Нам предстоит долгий разговор...

В рядах амазонок побежал таинственный шепот. Первостепенной задачей стала защита от холода и утепление жилищ, что было столь непривычным делом для нашего племени. Суета вокруг шатров и снаряжения сопровождалась закравшимся и постепенно разрастающимся мнением о проклятии всего лагеря. Конечно, предпосылкой к этому послужило мое решение о судьбе несчастной Айрены. Сначала никто и думать про это не стал, но стоило "колдунье" Берте упомянуть про бунт, слухи по лагерю поползли о всяком. Но самым популярным было мнение о проклятии духов за нарушение традиции. И теперь эти "духи" насылали на нас мороз.
Я прекрасно видела, что творится внутри лагеря. Сомнения относительно моего решения и нашествие этого безумного холода стали началом смуты среди амазонок. То, о чем говорила старая женщина, вмиг обернулось истиной. Я кусала губы и ломала голову относительно происходящего, подобрав под себя ноги и кутаясь сразу в несколько тяжелых шкур.
— Как обстановка? – я с порога задала вопрос вошедшей в шатер амазонке. Кейра была моей личной помощницей, и в ее верности я не сомневалась ни на грош.
— Шепот нарастает, моя госпожа, – она преклонила одно колено.
— Встань, Кейра. Не до учтивости сейчас, – я отмахнулась. Девушка повиновалась. В отличие от меня она была одета в открытый доспех, невысокие сапоги и совсем уж легкие рукавицы. Плащ отсутствовал вовсе. Однако вид амазонки не выдавал ни малейшего признака холода. Стойкости девушке было не занимать, трудности ее не сломили.
— Кейра, оденься. Не время для соблазнений, – я могла лишь догадываться, какие муки испытывает моя подданная и скольких сил ей стоит держать себя в руках.
— Никак нет, моя госпожа. Сейчас это неважно. Разрешите доложить?
Я безмолвно кивнула, не представляя, о чем пойдет речь, а девушка продолжила:
— Я была в дозоре с двумя амазонками, мы только что прибыли и не успели замерзнуть: за пределами и правда немного теплее, – она выдержала небольшую паузу, но я успела внутренне чертыхнуться. – Но, как я уже сказала, моя госпожа, это неважно. Мы вернулись с добычей, хотя и не рассчитывали на нее. Разрешите показать?
— Если это важно.
— Вы не пожалеете, – девушка на миг выглянула из шатра, а через секунду передо мной оказались еще две амазонки, держащих под руки две фигуры с накинутыми на глаза и губы повязками. Кейра дала знак своим дозорным ожидать снаружи, те послушно вышли, оставляя нас вчетвером.
Я сжигала взглядом вошедших, но ни в какую не могла понять, кто передо мной. Лишь по фигуре я догадывалась, что это две девушки, причем явно не из наших. Интерес мгновенно поборол холод, я скинула с себя шкуры и подошла ближе, рассматривая вошедших. На них была дорогая одежда и обувь высокого качества, порядком истрепавшаяся, видимо, в условиях леса.
— Любопытно, – я не скрывала интереса и взяла в руку прядь волос одной из девушек и вдохнула ее запах. – И даже очень, – сердце застучало бешеным колоколом от предвкушения ценности находки.
— Не это главное, госпожа, – Кейра осторожно вмешалась в процесс осмотра "добычи", а, поймав на себе, вероятно, дикий взгляд, поправилась. – Извините, – и вновь преклонила колено. Я обратила внимание на поведение девушек: ни одна не произносила ни слова, не пыталась вырываться или звать на помощь, они находились в ожидании. И тогда я спросила:
— Что еще, Кейра?
— При них было это, – амазонка поднялась и протянула мне кожаный мешочек.
Едва прикоснувшись к находке, я мгновенно поняла все: и кто передо мной, и что внутри. Не в силах сдерживать эмоции, я в голос расхохоталась. Как все сложилось-то, а? Вилорм охотился за камнем? Духи прокляли амазонок? Да, конечно! Все так! И теперь у меня в пленницах две принцессы вражеского замка, а при них камень... чего? Всевластия? Благополучия? Никто не знает, но все хотят его, а он... что? Он у меня!
Торопливыми руками я вынула Глаз Дракона из его оболочки и, не скрывая восхищения, внимательно стала рассматривать каждую его грань. А камень и правда был великолепен. Если и существовал в мире идол совершенства, то он, безусловно, был передо мной. Переборов в себе первобытный восторг от увиденного, я нашлась, наконец, что сказать:
— Значит, ты говоришь, в народе о проклятии поговаривают? Не это ли прямо обратное тому доказательство? Знамение... определенно доброе знамение!
— Не знаю, госпожа, но... существует версия, что камень проклят.
— Не бойся, Кейра, это все пустые байки. Не даром королева Изабелла, рискуя жизнями дочерей, отправила камень в Пещеру. Она знала, она сделала все, чтобы камень не достался неприятелю. А теперь... теперь он будет у нас. Вилорм сюда не сунется. Не идеальное ли место для хранения такого важного артефакта?
Тысячи мыслей возникали в моей голове, в одну секунду все перевернулось с ног на голову, а я, определенно, была совсем не против таких перемен. Еще пару мгновений я размышляла, после разместилась на своем кресле, вновь накинула шкуры на плечи, запрокинула голову и наслаждалась моментом. Все, что произошло только что, казалось невероятным. Но придя в себя, я отдала Кейре приказ:
— Сними с них все повязки, хочу посмотреть на эти милые создания.
Амазонка повиновалась, и сиюминутно на меня устремились две пары гневных глаз. Я вновь залилась смехом:
— О, что за взгляды, что за напыщенность! Я знаю, кто вы, но не бойтесь, к этому варвару Вилорму вы не попадете, – выдержав паузу, я наблюдала за реакцией принцесс. Старшая пыталась по максимуму осмотреться, запомнить обстановку, людей, младшая косилась на сестру и пыталась подражать. Вид у обеих был порядком потрепанный, но это и неудивительно – все знали цель их далекого путешествия, поэтому несложно было предположить, с каким трудом они добирались до места назначения, но как их угораздило оказаться в радиусе обзора моей разведки?
— Ну-с, рассказывайте, – я сделала лицо как можно более миловидным.
— Кто вы? – реакция старшей не заставила себя долго ждать. Она ответила моментально, правда неправильно. Слишком много мнит о себе – что ж, понаблюдаем за их поведением. – И что вам нужно?
— Ммм, сколько вопросов, – я смаковала. – Только мне кажется, что это вы сейчас находитесь в моих владениях, не наоборот. – Так что отвечать придется... пока я это позволяю по доброй воле.
— Вы нас не тронете, – София говорила твердо. – Думаете, я не понимаю?
— Пожалуй, в этом есть смысл, вы довольно ценная находка, чтобы вам вредить... пока что, по крайней мере, – я с легкостью согласилась. – Но это не мешает мне выстроить диалог с моими пленниками.
— Это ненадолго, – принцесса не теряла уверенности.
— Ты не знаешь, кто я, милочка, – ее упрямство начинало меня раздражать. – Вам не мешало бы поучиться манерам. Особенно в общении с теми, от кого зависит ваша судьба.
София не ответила, ее сестра тревожно посмотрела на нее, а после потупила взгляд. Очевидно, позиции сестры она не разделяла. Что ж, она может стать лазейкой, а, значит, нужно найти к ней подход, и вмиг я стала сама любезность:
— Мария, солнце мое, вся надежда на тебя. Жизнь сестры сейчас полностью в твоих руках, – я дала отмашку Кейре, она подошла ближе к Софье, обнажила меч и ждала знака. Я заметила безмолвный ужас на лице младшей принцессы, она не отрывала взгляд с сестры, но та закатила глаза и, как будто замерла, прекратив попытки препираться. Не найдя поддержки у Софии, девушка перевела взгляд на меня, я одобрительно кивнула.
— Мне нужен только рассказ, – я старательно подталкивала к беседе. – Присядь, – я указала на стоящий неподалеку стул, девушка послушно расположилась.
— Неделю назад мы впервые оказались за пределами нашего замка. Он был в осаде, когда мы уходили, – недолго думая, Мария начала говорить.
— Умница, продолжай, – я всячески выражала удовлетворение.
— Черный орел напал на нас, – голос ее был тих, а взгляд потуплен. Во время рассказа она перебирала пальцы. – Мы вынуждены были уходить в спешке. В дорогу мама дала нам камень, чтобы мы доставили его в пещеру, чтобы враг не нашел его.
— Почему она не отправила вас раньше? Зачем было ждать нападения? – у меня вырвался логичный вопрос.
— Я... не знаю, – Мария подняла честные глаза и недоуменно захлопала ресницами. Она и правда могла ничего не знать. Но выводы я буду делать уже сама, пускай говорит, что было.
— Хорошо, – я улыбнулась. – Продолжай.
— Мы... шли очень странной дорогой. Мне страшно было, как никогда в жизни, – я кивнула. – Мы шли целыми днями, пару раз останавливаясь перекусить, и один раз на холодный ночлег. Это было ужасно. На моей спине синяки, руки исцарапаны острыми ветвями, ноги истоптаны до ран. Моя одежда испачкалась и даже порвалась, а мы все шли и шли! Мы скрывались от стражников Вилорма, они хотели... хотели... , – Мария сама не заметила, как начала выкладывать все свои страдания. Я впитывала каждое слово, несмотря на то, что девушка в основном причитала. Мельком я подняла глаза на Софию, ее губы незаметно шевелились, взгляд стал непроницаемым и, казалось, был направлен сквозь предметы куда-то вдаль. Но мне нужно было сейчас только знать все, что было. Я подошла к Марии и села рядом, положила руку на ее коленку и как можно мягче сказала, заглядывая в лицо:
— Все хорошо, милая. Ты в безопасности. Говори.
И это сработало. Девушка как будто сорвалась. Она не видела сестры, не видела ее одобрения или любого намека на порядок действий, она выкладывала все:
— Эти мужланы, эти громилы, они... убили нашу стражу! – принцесса воскликнула и закрыла лицо руками. Но через мгновение опомнилась и стала говорить увлеченным полушепотом. – Они сказали, что не тронут нас, что мы нужны живыми, главное отдать им Глаз Дракона, но... вдруг появилась женщина. Она была дикая, одетая как мужчина, в доспех и сапоги... она убила главаря, и остальные убежали, – Мария сделала паузу, я усиленно соображала, боясь делать преждевременные выводы. Но вдруг девушка продолжила. – Софья отдала ей все наши драгоценности, – ее голос надломился, видимо, украшения для принцессы были очень дороги. Я сделала страдальческое выражение лица, всем видом показывая, что разделяю ее чувства. – И тогда она согласилась нас вести. Мы остались одни, без стражников, понимаете? Что нам оставалось делать? – она, как будто оправдывалась. – А теперь, теперь...
— Теперь вы здесь, – я оборвала ее, пока та не успела разразиться рыданиями. Вновь посмотрела на Софию. Только что ее сестра выложила если не всю, то основную историю их путешествия, так неужели гордая и уверенная девушка, как наследница престола замка Белого Ястреба допустит подобную утечку? Но принцесса ничего не говорила. Она лишь шептала что-то себе под нос все время, я не понимала. Настолько не понимала, что пришлось оставить несчастную Марию одну и подойти к Софии. Но стоило мне оказаться подле нее, как веки ее открылись, губы прекратили шептать, теперь мы смотрели друг другу в глаза, не моргая.
Прошло несколько мгновений, прежде чем принцесса, словно, ожила. Она сделала глубокий вдох, как будто все это время не дышала вовсе. Дальше она овеяла взглядом всех присутствующих и, не в силах держаться, словно захлебнулась воздухом. В глазах помутнело, и в мгновение ока девушка потеряла сознание. Кейра подхватила ее, я застыла в растерянности.
— Софья! – Мария вскочила и хотела кинуться к ней, но я вытянула руку в ее сторону и жестом приказала оставаться на месте.
— Госпожа, она дышит, вероятно, потеря сознания.
— Значит, скоро очнется. Можешь положить ее сюда, – я указала на свою постель за неимением другого. И сразу повернулась к Марии. – Что это с ней? Такое часто случается?
В этот раз девушка с ответом помедлила. Я вновь подошла ближе, мы уселись рядом, и, подобрав слова, принцесса промолвила:
— Нет, но, вероятно, при использовании магии... такое иногда случается...
— Магии? Твоя сестра колдует?
— Не всегда, но... сейчас... вернее, в нашем походе, ей приходилось... помогать воинам...
— Воинам? – мои брови поползли вверх. Ситуация с каждым мгновением принимала все новые и новые обороты.
Мария, как будто, спохватилась и начала торопливо рассказывать:
— Когда ваши люди нашли нас, мы прятались в зарослях. Враги были совсем рядом, и София прочитала заклинание очарования, чтобы воины смогли пройти дальше. Я не знаю, что они хотели сделать, но там было много, очень много людей из замка Черного Орла и, наверное, они знали, что мы здесь будем...
— И, несмотря на колоссальное преимущество врага, ваши "воины" все же вступили в битву? – вопрос был скорее риторический, Мария не могла знать всех деталей и целей боя, но вот передо мной сейчас вырисовывалась непростая картинка.
Казалось, девушка только сейчас задумалась над этим. Я поняла, что выведать что-либо еще на этот счет, будет невозможно, но все же задала уточняющий вопрос:
— Ты уверена, что это были люди Вилорма?
— Я не знаю, но... почему же тогда они схватились?..
— Ну, конечно, – я уже не обращала внимания на принцессу, в моей голове так и выстраивалась эта битва. Я не заметила, как замерла, устремив взгляд в одну точку. И чем дальше я представляла себе происходящее, тем яснее понимала цели. И эти цели мог вынашивать лишь один человек.
— Все-таки... вернулась? – я произнесла эти слова одними губами, вряд ли кто-то мог слышать меня. Но тут же вспомнила, что часть боя могла видеть моя помощница. А уж она-то могла изложить увиденное по полочкам. – Кейра! Ты видела бой?
— Практически нет, госпожа! – Амазонка откликнулась сразу. – Я приняла решение, что принцессы и Глаз Дракона важнее врагов Вилорма.
— Правильное решение, Кейра.
— Но, если хотите знать, госпожа, шансы были неравны. Вряд ли кто-то выжил из противников Черного Орла.
Пару мгновений я медлила. Мне нельзя было показывать смятение перед амазонкой и, тем более, перед пленницей. Но решение не терпело отлагательств, и поэтому я приняла его практически сразу:
— Кейра, прикажи своим людям запрячь мою лошадь. На тебе принцессы –присмотри за ними, накорми и одень, если потребуется. Я скоро вернусь, – с этими словами я накинула на плечи плащ, вышла на улицу и, ловя на себе презренные взгляды амазонок, вскочила на коня и в мгновение ока скрылась во тьме засыпающего леса.

Вода в чашах беспокойно колыхалась. В тусклом свете факелов она казалась черной жижей, бурно плещущейся при каждом шаге. Несмотря на осторожную поступь, ноги девушки все же трепетно дрожали по мере приближения к месту ее задания. Это было первое поручение Вилорма со дня нахождения Айрены в замке Черного орла, и подвести господина означало перечеркнуть его доверие на корню.
Когда дело коснулось выбора, амазонка металась недолго — принять сторону спасителя было взвешенным и что ни есть правильным решением. Тем более, что мужчина удостоил ее чести отдельной комнаты, личного гардероба и даже относительной свободы передвижения в стенах замка. Его сынишка, Гурий, единственный доставлял девушке неудобства — подколы и надменные словечки так и слетали с его нахальных губ. Но даже здесь ей на выручку пришел Вилорм собственной персоной — приструнить негодника мог только он, что незамедлительно и сделал. Айрена благодарила неведомые силы, что, пусть нелегким путем, но теперь она в безопасности и даже под защитой самого правителя замка. Редчайшая благосклонность сама пришла к ней в руки, и упускать ее сейчас было крайне глупо: сегодня настал день ее первого задания, и девушка, несомненно, намеревалась всячески угодить господину своей исполнительностью.
Она шла по темных коридорам замка и несла в руках холодный металлический поднос с двумя чашами воды, стараясь не расплескать ни капли. Задание не представляло из себя ничего сложного: войти в темницу к пленнице, омыть раны от засохшей крови из одной чаши и напоить из второй. Сотню раз она наблюдала, как проделывают подобные действия старшие амазонки в лагере, сейчас ситуация была весьма схожа, но отличалась сутью и местом.
От волнения холодели ступни, а руки дрожали — все-таки Айрена не знала, чего ожидать от предстоящей встречи с пленницей, несмотря на то, что находилась в роли надсмотрщика. Вилорм убедил ее, что бояться совершенно нечего: узница в цепях, без оружия и доспехов. Вероятно, до этого над ней подсуетились другие приближенные правителя. Но, тем не менее, страх подвести господина все же преобладал над страхом предстоящей встречи с врагом.
Подойдя к нужной двери, девушка прислушалась. Тишина резко ударила по ушам — казалось, что она одна здесь. Но Айрена знала, что это не так. Позади нее, возможно в начале коридора, вел слежку один из стражников Вилорма. Он был практически незаметен, но военная школа амазонок брала свое: девушка могла уловить любые, даже самые незначительные звуки. И поэтому ее слегка удивило отсутствие таковых из-за двери. Воображение усиленно стало рисовать возможную картинку того, что могло представиться ей внутри.
Дабы не поддаться панике, девушка отогнала все мысли, пытаясь сосредоточиться на задании и сохранить стойкость. Ее слабость не имеет права видеть никто, тем более пленница, закованная в цепи. Поэтому, сделав глубокий вдох, перехватив края подноса, на всякий случай обернувшись в поисках стражника, Айрена осторожно отворила дверь.
Одинокий факел освещал пространство темницы, поэтому внутри было сумрачно и очень зябко. Сделав лишь шаг внутрь, девушка сразу уловила запах сырости, смешанный с сильным запахом крови. Сама по себе темница была довольно свободная: с краю лишь располагался небольшой столик, где девушка и оставила свой поднос, а в центре сверху свисала тяжелая цепь, оковывающая руки пленницы.
Она, казалось, была без сознания и не проявляла никаких признаков жизни, так что Айрена, оставив поднос и не решаясь подойти, разглядывала ее издалека. Несмотря на то, что узница была без доспехов, Айрена сразу определила, что эта женщина – воительница. И в подтверждение своей догадке она увидела ее снаряжение, небрежно брошенное в другом углу темницы. Конечно, весьма опрометчиво было оставлять пленнице ее доспехи с оружием, но в данном случае этот факт не представлял никакой угрозы — цепь была надежной оковой, а руки находились в подвешенном состоянии. Сейчас она на них не опиралась, тяжесть ее неподвижного тела тянула вниз, к холодному полу затхлой темницы.

Голову женщина опустила на грудь, растрепанные волосы скрывали лицо, белая рубаха — единственная одежда на пленнице — покрылась кровавыми пятнами от многочисленных порезов. Колени касались холодного пола , на бедре красовалась глубокая рана. На полу под ней образовалась красная лужа, разрастающаяся до сих пор: рана все еще кровоточила.
Сначала Айрена даже слегка испугалась ее неподвижности — вдруг пленница неживая? Но, подойдя ближе, уловив редкое тяжелое дыхание, девушка успокоилась. И неподвижность женщины была ей только на руку: она быстро выполнит поручение и незаметно покинет темницу, не дожидаясь, когда та очнется.
Поэтому терять время было некогда: Айрена поднесла одну чашу к центру комнаты и стала внимательнее осматривать израненное тело женщины. Казалось, на нем не осталось живого места — прошедший бой сложился явно не в ее пользу. Однако девушка все же увидела повязку на плече воительницы, сделанную наспех и насквозь пропитанную не унимающейся кровью.
Айрена не боялась крови — всю жизнь она только и делала, что смотрела, как воевали амазонки. Соответственно, смертей среди своих было предостаточно, и они не пугали девушку; гораздо сложнее было спасти жизнь — выходить, поставить на ноги и, снова вручив меч, отправить на битву.
Сейчас она не знала намерений Вилорма касательно пленницы, у нее было лишь четкое задание — омыть раны и напоить водой, добавив во вторую чашу снотворного. Господин хотел, чтобы она оставалась без сознания. Айрена могла лишь предполагать, что ему нужно время для того, чтобы найти подход к этой женщине (которое ему даст ее забвение), или он планирует сначала заняться прибывшим с ней мужчиной. Но на данный момент это было неважно. Айрена должна выполнить только свое поручение, а дальше господин уже знает, что делать.
Откинув все мысли и сомнения, девушка решила как раз начать с промокшей повязки. Осторожными пальцами она развязала тугую ткань и обнажила рану, кровь быстрой струйкой потекла по руке. Амазонка ловко поймала ее вмиг оказавшимся в ладони влажным бинтом и постепенно увлеклась своим занятием, что забыла о страхах и неуверенности – сейчас она занималась тем, что умела, и знала, как сделать правильно. Лишь затянув чистую сухую повязку на плече и все же заметив на ней кровь, Айрена как будто вернулась в реальность — незнакомка не подавала никаких признаков жизни. На мгновение девушке стало жаль пленницу, и она решила, что было бы неплохо обработать таким образом все раны, и сомнения враз отступили. Девушка подошла к воительнице со спины, чтобы снять кровавую рубаху, увидеть весь фронт работ и равномерно распределить количество жидкости на раны. Одним движением Айрена освободила петли от крючков, открывая спину, и замерла в оцепенении.
Амазонку не пугал и не смущал вид обнаженного тела, поэтому с решением она не мешкала, но что увидит, она никак не могла предугадать. Приходя в себя от первого ошеломления, девушка присмотрелась внимательней к лопатке пленницы. Серебристый, с голубоватым отливом, слегка заметный, но до чего знакомый знак представился ее взору. Только что обретенное спокойствие вновь сменилось смятением — Айрена понимала, кто перед ней. Схватившись за голову, бросив окровавленный бинт на пол, она подошла к пленнице с другой стороны, убрала свисающие волосы, чтобы разглядеть лицо.
Сердце учащенно забилось, чуть не выпрыгивая из груди — она не должна здесь быть. Тысячи мыслей вновь закрались в голову амазонки, но самый главный вопрос пульсировал в каждой частичке тела: что происходит? Что произошло? И почему все... так? Она всматривалась снова и снова в опущенное лицо женщины, будто ожидая чего-то, как ее закрытые глаза вмиг распахнулись.

То ли от прикосновения, то ли от ощущения взгляда на себе пленница очнулась. Айрена, совсем уже растерянная, непроизвольно сделала два шага назад. Воительница пошевелила руками, вызвав движением неприятный лязг цепей, но, не ожидав слабости, застонала в бессилии – каждое движение ей давалось с трудом. Даже поворот головы требовал небывалого напряжения, но женщина все же нашла взглядом Айрену и в упор уставилась на нее. Девушка стояла, словно голая, под пристальным надзором пленницы и, кажется, чуть ли не пыталась мысленно оправдываться — вмиг они поменялись местами.
Пару мгновений девушки рассматривали друг друга. Одна хмурилась, вторая застыла в недоумении. Но Айрена понимала, что первый шаг должна сделать она, какой бы он ни был, этот шаг. И она подошла ближе. Не боясь взгляда, упрямо уставилась на пленницу. Та в ответ замерла, ожидая. Даже в своем плачевном состоянии она не теряла бдительности, стараясь подстроиться под ситуацию.
— Я знаю, кто вы, – тихо начала Айрена, та в ответ хмыкнула. Но девушка продолжила. — Конечно, вы не можете меня помнить, ведь я была в то время ребенком, но вы... Анна, – она выделила ее имя, та перевела взгляд вновь на говорившую, – наделали шуму в лагере.
— Черт возьми, мне плевать, кто ты, – проговорила воительница, поведя здоровым плечом.
— Определенно, – Айрена кивнула. – Дело в том, что мне не плевать, кто вы. И это в сотню раз усложняет мою задачу...
Она подошла к чаше с водой, обмакнула новый бинт и хотела промыть следующую рану, но резко замерла, подбирая возможные решения. Недолго думая, девушка оказалась в углу комнаты, где оставила поднос со второй чашей и флакон со снотворным. Именно его она и взяла в руки, посмотрела на Анну. Та пристально следила за каждым шагом девушки, ожидая чего угодно. Айрена убрала его в карман передника и взяла вторую чашу, поднесла к пленнице. Далее опустилась возле нее на колени, зачерпнула воды в ладони и поднесла к ее губам.
— Пейте, – сказала. – Это обычная вода.
Но поймав на себе хмурый взгляд, глотнула сама, вновь набрала воды и повторила:
— Пейте.
После этого Анна, не скрывая недоверия, сделала глоток. Затем Айрена поднялась, достала снотворное и добавила его в чашу. Чуть подождав, перемешала ладонью. После обмакнула тряпицу водой и принялась за обработку ран. Иногда воительница одергивалась, но терпела — раствор обжигал, но где-то подсознательно она понимала, что он оказывает обеззараживающее действие.
— Я должна была дать вам его выпить, – сказала Айрена, закончив. – И тогда вы бы уснули. Но этот состав от амазонок имеет также успокаивающий и заживляющий эффект.
Анна не отвечала. То, что происходило, было очень странно, и ей на мгновение почудилось, будто она в бреду, и все это ей снится. Но очевидно, что это было не так, и, постепенно обретая понимание происходящего, она не могла выстроить логической цепочки. Все вопросы, возникающие у нее в голове, казались бессмыслицей, что задавать их не поворачивался язык, хотя девчонка, обнаружив знак на спине, определенно была расположена к общению.
— Через полчаса отеки должны исчезнуть, кровь прекратится, раны начнут затягиваться, – Айрена говорила серьезно. На ее лице выступили капельки пота, было видно, что она искренне старалась уменьшить страдания пленницы.
— Зачем ты делаешь это? – Анна задала самый понятный из всех вопросов, что вихрем крутились у нее в голове.
— Я знаю немного об этом мире, поэтому... мне не все равно, что будет...
— О чем ты?
Девушка вздохнула. Она шла сюда с четким намерением угодить господину, но все ее действия говорили об обратном. Только что она кардинально поменяла свою задачу и выполнила ее на отлично. С ответом Айрена помедлила. Она обошла пленницу сзади, сняла с себя платье, затем сорочку, после одела платье назад, сорочку же оставила на угловом столе возле чаш с уже красной жидкостью. Далее подошла ближе.
— О знаке на вашей спине. В нем сила...
Анна промолчала, тема была неприятной для нее, но девчонка ничего не знала, поэтому не было смысла злиться на вопросы. А та в свою очередь, решив, что ответа не последует, продолжила вполне утвердительно:
— И вы наверняка знаете, какую именно силу он в себе несет. А стать причиной разрушения я не хочу, – после подошла к пленнице и сжала в ее ладони ключ от темницы. И продолжила. — Этот ключ от двери, но не от оков. Но, думаю, вы с ними справитесь и без моей помощи. Сейчас я выйду и захлопну дверь, снаружи дежурит стражник, я смогу отвлечь его, так у вас появится время освободиться.
— Что ты хочешь за помощь? — голос Анны, по обыкновению, хриплый, теперь словно рассыпался в воздухе.
Айрена пожала плечами:
— Моя совесть чиста, и... я не в праве просить.
— Вилорм тебе спасибо не скажет...
— Он спас меня. И, я уверена, он поймет, когда я объясню...
Глаза пленницы зло засверкали — месть Вилорму стала как никогда осуществимой целью. Вероятно, Айрена поняла мысли Анны, потому что отошла и практически сразу оказалась возле двери.
— Не успеет, – уже в спину амазонке отозвалась девушка.
Та помедлила, подбирая слова. Далее плавно обернулась и, как ни в чем не бывало, спросила, словно у старой подруги:
— Раз уж вы предложили, у меня один вопрос... почему вы не убили ее тогда? Воительница на этот раз ответила не задумываясь:
— Она спасла меня. Разве этой причины недостаточно?
— В вас есть честь, Анна. И именно поэтому вы здесь, — Айрена немного помедлила, прежде чем добавить. — Но если бы вы убили ее, меня бы здесь не было, – после этих слов девушка поспешила выйти, и в тот же миг дверь темницы звучно захлопнулась за ее спиной.

И лишь погрузившись в тишину, оставшись наедине со своей болью, Анна позволила себе протяжный стон, больше похожий на вой одинокой волчицы. Но сейчас она выла от мучений. Все тело было искалечено ранами, боль сковывала гораздо сильнее цепей, рук девушка не чувствовала вовсе — они затекли от неудобного положения, в бедре оглушающим колоколом бился пульс, Анна чувствовала, что одно колено находится в луже из ее собственной крови. Ломота заполонила собой все мысли, что на мгновение девушка даже забыла, что держит в руках ключ от своего спасения. Но нужно было переключаться на другие думы: как выбираться и делать это как можно скорее?
— Проклятье, – сквозь зубы процедила девушка. Она пошевелила рукой, вызвав оглушающий лязг цепей, но в тот же миг движение отдалось болью. – Терпи, – сказала себе воительница, перекрывая рычанием вырывающийся крик.
Она напрягла плечи, овила предплечья цепями и за них ухватилась пальцами, таким образом, стараясь подтянуться на руках насколько хватало сил, чтобы устойчиво встать на ноги. Но просчиталась: от бессилия руки соскользнули, цепи еще больше рассекли израненную кожу, ноги задрожали, напрягаясь, но с места не сдвинулись.
В этот миг девушка ощутила себя как никогда беспомощной — такое с ней не случалось уже очень давно, из всех передряг ей удавалось выходить чисто и безукоризненно, но сейчас все шло не так. И тем обиднее было, что шанс на спасение представился сам в лице глупенькой девчонки Айрены. Анна не помнила, кто она, но все равно была благодарна за содействие. Оставалось только правильно использовать возможность и, самое главное, найти в себе силы подняться и разрушить оковы.
Спину обожгло в районе лопатки. Девушка стиснула зубы от очередного приступа. Она буквально физически ощутила, как раскаленный метал прикасается к коже, оставляя клеймо. Но нет, не сейчас и не здесь — это уже было, и много лет прошло с тех пор, когда пришлось переживать такую унизительную боль, и почему-то именно в этот момент живые воспоминания вернулись в измученное тело и тяжелую голову.
Никогда до сих пор клеймо не доставляло его носительнице забот – прошло первое мучение, и девушка думать забыла о его существовании. Но... почему теперь? Именно в данный момент? Анна закрыла глаза, отпуская напряжение и прислушиваясь к своему организму. Она ощутила, что, скорее всего, нет ни одного живого места на ее изнеможенном теле, каждая клеточка отзывается болью. Пожалуй, молчит только одно плечо – то самое, которое не чувствует ничего. До сих пор.
Надежда оставалась лишь на скорое действие обеззараживающего раствора, которым обработала раны Айрена. Если его и правда готовили амазонки, то в его эффективности сомневаться не следует — раны, конечно, так скоро не затянутся, но обжигающая боль должна утихнуть.
Анна успела подумать, почему юная амазонка находится на услужении правителя замка Черного Орла? Она всегда была в курсе всего, что происходило внутри леса, знала о последних происшествиях, могла принять участие в развитии действий, но чаще оставалась в стороне, наблюдая. Анна жила отшельницей, преследуя одну цель, ведя слежку за ней, пока не вмешалась посредством помощи принцессам в конфликт Белого Ястреба и Черного Орла — это была отличная возможность выйти на Вилорма, и она, как выясняется, полностью оправдала себя. Но когда и что успело поменяться в былых традициях амазонок?
Хаотичные мысли не могли выстроиться в логическую цепочку, но одна все же полыхала ярче других, с каждым мгновением разгораясь сильнее — цель рядом. Вилорм в двух шагах, нужно лишь выйти и осуществить задуманное. Чего же говорить: задача проще простого, осталось только... встать на ноги.

Мысли о близкой победе заставили девушку подняться. Боль разом отошла на второй план, хотя, возможно, начало действовать лекарство. С трудом перенеся вес тела на ноги, Анна вновь овила цепями руки и изо всех сил дернула на себя. Оглушительный лязг заполонил все пространство темницы, но больше ничего не произошло. Одной силой с оковами было не справиться, нужно было искать другой путь. Девушка крепче сжала в ладони ключ от темницы, поддеть им наручники не представлялось возможности. Изогнуть ладонь так, чтобы достать засов на запястьях, стало невыполнимой задачей. Она подняла голову и осторожно попыталась снова коснуться ключом "механизма". Конструкция наручников была несложная, но осуществить задуманное было весьма проблематично: руки скованы, глаза не видят, а тело ноет от ран. Одним словом, после нескольких бесполезных попыток избавиться от оков Анна ощутила крупную дрожь в руках, они ее не слушались, ладони становились влажные, на лбу также копился пот.
Анна не могла позволить себе сдаться. Вот — ее шанс, и с каждым мгновением он тает. От бессилия девушка вновь схватилась за цепи, они послушно отозвались звучным лязгом, и она вторила им звериным рычанием. Гул наполнил всю темницу, и в бесконечном хаосе звуков Анна не услышала, как коснулся пола ключ от темницы. Пальцы разжались и выпустили его, девушка напрягла взгляд, надеясь хотя бы краем глаза заметить ключ. От бессилия на миг она потеряла сознание, но когда вернулась в настоящее, звон прекратился и тишина обволакивала собой комнату. Дыхание было тяжелым и, казалось, разносилось эхом в пустых стенах темницы.
Девушка закрыла глаза. Нужно было взять паузу в тщетных попытках освободиться отсюда и придумать новый план побега. Однако не прошло и пары минут, как уши воительницы уловили звук поворачивающегося ключа, и дверь в темницу отворилась. Не открывая глаз, не глядя на вошедшего, Анна устойчивей встала на ноги, готовясь к худшему. И когда дверь захлопнулась, ее глаза открылись.
Она не успела разглядеть черты лица и тела появившегося напротив мужчины, как он начал говорить практически с порога:
— Что за шум в камере? Почему нарушаешь тишину? – он подошел ближе, и девушка смогла разглядеть массивный доспех, меч на поясе, шлем, закрывающий половину лица. Анна оценивала его на предмет возможной опасности и пыталась предугадать, чего от него стоит ждать.
— Насколько я знаю, ты должна была уснуть сладким сном, так что же тебе помешало? – его голос громыхал в пустой камере. Незнакомец остановился в одном шаге от девушки, не скрывая интереса и разглядывая израненное тело. Его неторопливость была на руку Анне, тысячи мыслей проносились у нее в голове, нужно было лишь выбрать верную, чтобы не просчитаться. Внимание мужчины привлекла свежая повязка на плече девушки, и он наклонил голову, чтобы рассмотреть получше. Таким образом, он оказался в ничтожной близости от воительницы. И тогда она поняла, что нужно действовать сейчас.
Собрав последние силы в кулак, не имея полной уверенности в своих возможностях, Анна крепче ухватилась за цепи, наклонилась назад и, размахнувшись, нанесла один удар головой по открытой части лица вошедшего. Тот не ожидал подобного и попятился назад, шлем слетел на землю, из носа потекла красная струйка.
Откат от удара на мгновение оглушил воительницу, в глазах потемнело. Но упускать драгоценные секунды было сейчас непозволительной роскошью. Пока нерасторопный стражник приходил в себя, девушка пошла на огромный риск. Она не знала, выдержит ли тело нагрузки, но другого шанса не будет — это она понимала в полной мере. Вновь оперевшись на руки, она ногами оттолкнулась от земли и ступнями зацепила рукоять меча на поясе стражника, лезвие звучно вылезло из ножен. Превозмогая боль, сжав зубы, Анна перехватила меч (он, словно камень, тянул к земле неокрепшие ноги воительницы), наобум прикинула силу и угол касания оружия к цепи, затаила дыхание и на сколько можно более твердым движением ног размахом направила лезвие к цепям, сковывающим руки.

Анна даже зажмурилась от непредвиденности момента – сейчас она полностью полагалась на удачу. Тем более, что стражник отошел от первого ошеломления и сейчас решительной поступью направлялся прямо на нее. Что у него было на уме, стоило лишь догадываться. Но в этот момент она уловила веселый звон – острое лезвие как нельзя точно вошло между звеньев цепи и звучно коснулось пола. Руки, будто разбитое стекло, под действием свободного падения, бесчувственно рухнули вниз. Ожидая атаки, девушка увернулась. И поняла в тот же момент, что хоть она теперь и свободна в передвижении, совладать с координацией будет трудно. А перед ней враг в тяжелом доспехе и явно не с благими намерениями.
— О, детка, да ты непростая, – как ни странно, на губах врага выступила улыбка. Он рукой попытался вытереть кровь, но лишь размазал, наградив свое лицо боевой раскраской дикаря. — Не бойся, – белые зубы на фоне красной маски придавали злорадства и без того кровожадному виду стражника.
Анна попятилась. В ее положении сейчас оставалось надеяться только на относительную подвижность в сравнении с неповоротливостью стражника. Главное, она освободилась от оков, и это уже было маленькой победой. Глазами девушка искала зацепки — все, что могло помочь в предстоящей схватке с громилой. Однако у него самого были несколько другие планы:
— Ну, что ж ты убегаешь? По всему замку один приказ – не трогать пленников, но раз уж я здесь, можем провести время с пользой, – с этими словами он буквально набросился на девушку, словно дикий зверь. Та увернулась, но тут же ощутила силу отката: голова кружилась от непривычных действий, слабость овладевала телом, нужно было держаться на ногах и стараться не терять уверенности. Но в нынешних условиях эта задача казалась невыполнимой.
На следующем шаге стражник настиг "жертву". Звон в ушах и темная пелена перед глазами не оставляли Анне возможности бороться, спиной она ощутила холод каменной стены, и поняла, что отступать уже некуда. Ее противник сделал шаг вперед и оказался практически вплотную к девушке. Теперь она могла в полной мере оценить размеры врага — он был выше чуть ли не на две головы и шире практически в полтора раза. Одной рукой он сжал девушке шею и поднял над землей так, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с его глазами.
Анна затаила дыхание. Воздуха отчаянно не хватало, но у мерзавца не было цели задушить, он хотел помучить пленницу. И девушка поняла это, когда он, не ослабляя хватки, приблизился и стал по-звериному обнюхивать "жертву". Анна поморщилась — страх сменила неприязнь, глаза возобновили поиски лазеек, кулаки невольно сжимались, готовя удар.
— Кровью пахнешь, — Анна заметила безумный взгляд и решила, что, вероятно, у него не все в порядке с головой: ну чем еще может пахнуть человек, когда его раны не затянулись, а одежду хоть выжимай от крови. Но громила словно и не видел одежды. Второй рукой он бесцеремонно ухватился за грудь девушки, при этом сильнее сжимая первую — возможно, это был расчет, чтобы пленница не отстранилась, сосредотачиваясь на дыхании; и это даже на мгновение сработало. Анна судорожно стала хватать ртом воздух, бессознательно позволяя касаться себя. Но заметив блаженную улыбку в непосредственной близости от своего лица, она наконец поняла, что происходит, и что на самом деле нужно извращенцу. Однако сейчас ничто не оправдывало его намерения.
В горле пересохло, и девушке понадобилось время, чтобы накопить слюны и наградить нахальную физиономию стремительным плевком. От неожиданности мужчина ослабил хватку, но шею не выпустил, при этом вытираясь второй рукой. Уловив момент, Анна набралась сил и отправила неприятелю мощный удар в пах. Громила взревел, непроизвольно разжимая пальцы второй руки, и схватился за причинное место. Пока он корчился, Анна взяла инициативу в свои руки и, с трудом справляясь с координацией, завладела потерянным мечом стражника. И долго она не раздумывала. Один удар решил все. Через мгновение возле ног воительницы лежало бездыханное тело огромного врага.

Переступив с ноги на ногу, девушка выронила меч и вытерла выступивший пот, прокашлялась. Силы уходили — она физически ощущала, как тело тяжелым камнем тянется к земле, но нельзя было сейчас позволить себе поддаться бессилию. На секунду Анна опрокинулась спиной на стену, обхватив голову руками и приводя пульсирующие мысли в порядок. Но сильнее мыслей в данный момент была цель. Выйти, добраться до Вилорма и отомстить. Девушка понимала, что действовать нужно решительно, ведь другого случая может и не представиться. А сейчас, несмотря на тяжелое состояние и боль, момент был что ни есть подходящий.
Преодолевая головокружение и слабость, воительница подошла к столу с чашами. Вода в них была красная, так что утолить жажду было невозможно. Но здесь, на этом столе юная амазонка оставила для нее чистую одежду. Анна с легкостью справилась с остатками цепей на запястьях — механизм и вправду был простым, — и одним движением руки поменяла рубаху на свежую.
Ее доспех и оружие находились в противоположном углу, поэтому пришлось порядком напрячься, чтобы добраться до родного снаряжения. Надеть нагрудник, тяжелые сапоги и перчатки стало самой сложной задачей из всех, что пришлось выполнять за последнее время, но оставить свои вещи здесь Анна не могла. И вновь переступив через боль, теряя драгоценные минуты, девушка с трудом облачилась в холодный, но все-таки свой доспех и насколько можно уверенным шагом направилась к долгожданному выходу из темницы.
Замок послушно поддался ключу, и дверь со скрипом захлопнулась за спиной девушки. Перед ней располагался коридор — длинный, темный и холодный даже по сравнению с сырой темницей. На стенах висели редкие факелы, так что тепла и света от них было немного. В дальнем правом конце коридора был тупик — ни лестницы, ни окна, ни дверей Анна не заметила. В противоположном направлении едва различалась развилка: вероятно, там сходились в одной точке некоторые из многочисленных коридоров замка. На раздумья времени не оставалось, да и чего думать, когда дорога пока одна? И воительница шагнула налево.
Однако несмотря на решительность, ступать нужно было осторожно, чтобы не привлечь лишнего внимания. Амазонка говорила про стражника, но не он ли сейчас лежит в темнице? Но это и не означало также, что в любой момент здесь не могут появиться другие. Пожалуй, на данный момент это было главным страхом девушки — попасться надсмотрщикам. А если у них будет еще и численное преимущество, проиграть им бой. Анна помнила, что сказал мертвый стражник: в замке отдан приказ не трогать пленников, это может сыграть на руку. Но сил нет, а тратить их последние остатки на стражу было бы особенно обидно, когда близка главная цель.
Воительница прошла уже без малого пару десятков метров, но никто даже не мелькнул у нее на пути. Отсутствие препятствий придавало уверенности и увеличивало возможности осуществить задуманное. Но сделав еще несколько шагов, девушка внезапно ощутила заполнивший все пространство холод, руки невольно задрожали. Мороз накрыл так резко, что не было даже возможности подумать о причинах его появления, и Анна схватилась за факел. Но стоило ей прикоснуться, как в один миг все факелы в коридоре потухли, погружая и без того темный замок в непроглядную холодную ночь.
В темноте девушка видела безупречно, так что терять время не стала и продолжила продвижение несмотря на сковывающий холод. Анне пришлось смириться с дрожью в теле и постукиванием зубов — к такому испытанию она явно не была готова. Но поводом к отступлению это стать не могло: никакие препятствия не остановят воительницу, впервые настолько близкую к победе.

Но спустя еще десяток шагов, что-то все же вынудило девушку остановиться. Она дрожала, словно в судороге, и всматривалась в непроглядную тьму: только благодаря своему боевому чутью Анна вовремя выхватила меч. Из недр коридора, буквально из сердца тьмы на нее вынырнул облик. Не человек, не зверь, а именно облик: бледное лицо, серые, практически бесцветные глаза и синие губы четко вырисовывали портрет мертвеца. Анна даже испугаться не успела, как влилась в драку. Она замахнулась мечом и пронзила... воздух. Ничего не произошло, облик исчез, не издав хлопка, не напустив дыма — он просто растворился в темноте. Ошарашенная, девушка обернулась, но ни с одной из сторон рядом с ней никого не было.
"Возможно, девчонка все же напоила меня чем-то," – успела подумать Анна, но тут же потеряла мысль, поскольку лицо перед ней возникло вновь. Оно скалилось и напускало холод вокруг, казалось, своим дыханием. Долю секунды девушка отвела себе на то, чтобы опустить взгляд: человеческое тело с мертвенным лицом не касалось земли — оно парило в воздухе, открывало рот, как будто беззвучно говорило, но на самом деле вытягивало последнее оставшееся тепло...
Анна замахнулась вновь, уже ожидаемо пронзая воздух, но на этот раз облик не растаял: в его руке появилось оружие, такое же призрачное, как и сам. Девушка в ужасе попятилась в сторону перекрестка — нужно было перемещаться, чтобы не околеть прямо здесь, — и заметила лестницу, ведущую наверх, вот только бы до нее добраться! Эта лестница и стала в данный момент ближайшей целью: дойти, подняться и найти Вилорма.
Но задача оказалась непростой. Существо замахнулось, и Анна с точностью просчитала его удар, отражая своим мечом. Но что-то помешало: звона не последовало, призрачный меч прошел сквозь препятствие, девушка ощутила на себе прикосновение мертвенно холодной стали. Кровь не выступила, как бывает при ударе, но кожа покрылась ледяной корочкой.
Анна физически ощутила, как холод подбирается с каждой секундой ближе к сердцу, как застывает кровь в жилах, как останавливается дыхание. Она еще делала какие-то шаги в сторону лестницы, когда увидела, что окружена: таких сущностей вокруг нее было бесчисленной множество, они заполоняли коридор, каждый желая получить частицу тепла. Ног девушка уже не чувствовала: они двигались, будто посредством какого-то неведомого механизма. Оказавшись загнанной в угол, она коснулась спиной стены, еще стараясь найти непослушными руками какую-нибудь зацепку. И армия светящихся сущностей, оккупировавших коридор, с разными чертами, но объединенные мертвецки холодным дыханием, ровным строем надвигалась на нее.
Даже в этот момент, казавшийся последним, Анна не смогла ни о чем подумать – за какие-то считанные минуты она лишилась всего, за что боролась, обратив в напрасные мечты доселе близкие цели. Девушка затаила дыхание, пытаясь сохранить в себе последние оставшиеся крупицы тепла. А самый первый облик, руководивший всей процессией, внезапно приблизился так, что заслонил собой весь обзор, который могла запомнить девушка прежде, чем закрыть глаза навеки.
Он уже приоткрыл свои мертвецки бледные губы, намереваясь испить последнее живое тепло, хранящееся в уже застывающем теле, как внезапно девушка ощутила ожог под лопаткой — обжигающая боль затмила собой холод, огонь пробивался к сердцу со стороны спины, что, казалось, два зла боролись сейчас внутри одного сильного, но изрядно потрепанного тела. Разум из последних сил пытался ухватиться за картинку настоящего, прежде чем провалиться в подкрадывающееся беспамятство. Но одно все же девушка смогла разглядеть сквозь поддавшуюся панике, ни с того ни с сего исчезающую толпу сущностей: на спасительной лестнице, там, куда она так стремилась, стоял человек с протянутыми вперед ладонями, и из них лучезарным потоком струился теплый свет.

Убедившись, что опасности больше нет, Ларс опустил руки. Чудесное заклинание Света, выученное воином назубок, всегда безотказно срабатывало против нечисти и духов. Орден Серебряного Креста обучал не только боевому искусству, но и церковной магии. Мирсул не был развитым городом в части волшебства, но церковь имела большую власть и принимала участие в правлении. Так что придворным рыцарям Ордена знать хотя бы простейшие молитвы было обязательно. И Ларс в этом преуспел как никто другой.
Произнося немногословную молитву, мужчина вдруг ощутил непреодолимую связь между его знанием и Анной — той, кого он спасал. И связь эта была настолько сильной, что руки сами поднялись и потянулись к девушке, испуская свет. Оставшись в одиночестве, воин глянул на свои руки, но их вид ничем не выдавал произошедшее. Спускаясь вниз по лестнице, Ларс ощущал тепло внутри, как будто неведомый свет от ладоней переместился внутрь и теперь таился в ожидании следующего его призыва.
В считанные секунды мужчина оказался возле Анны. Она лежала на холодном полу возле стены, выпустив меч из рук, глаза ее были закрыты, губы побледнели, тело источало холод.
— О, Боже мой, – Ларс не сдержал слов, проверяя пульс. Но сердце девушки еще еле заметно билось, и оставался малейший шанс на спасение. Что произошло только что, воин не знал. Он подоспел слишком поздно, чтобы как-то повлиять на исход боя, но все же стоило надеяться теперь, что его вмешательство окажется не напрасным, и Анну удастся спасти. Ларс начал уже прокручивать в голове возможные способы исцеления из своего арсенала знаний, но вовремя остепенился, вспоминая, где они находятся, и что для начала было бы неплохо покинуть это место.
Из темницы мужчина выбрался достаточно быстро. Она располагалась этажом выше, и ран на его теле было порядком меньше, поэтому придя в себя, он быстро освободился от цепей (благо, в его случае, руки не были прикованы кверху) и без проблем вышел из темницы. По дороге, правда, пришлось повстречаться с парой-тройкой стражников, но зато они вывели его к снаряжению, и воин направился на поиски Анны.
Замок Черного Орла он знал, как никто другой, и поэтому был удивлен, что его поместили не на подвальный этаж, как всех пленников, а на первый. Но за девушкой он отправился именно туда и не просчитался. Увидев воительницу, внутри у мужчины все похолодело — ее многочисленные раны, казалось, не были совместимы с жизнью, но то, от чего он ее спас, не поддавалось никакой логике! Впрочем, время на раздумья еще найдется, а уходить надо уже сейчас.
Ларс аккуратно взял ее меч и поместил в ножны, далее поднял, казалось, бездыханное тело девушки и хотел двинуться с места, но кое-что заставило его задержаться еще на пару мгновений. Внимание мужчины привлек знак на лопатке воительницы, прежде закрытой доспехом, но сейчас несколько петель на ее рубашке расстегнулись, и воин смог различить две линии, словно два скрещенных меча, соприкасающихся книзу. Они образовывали символ V, обвитый волнами, как лианами — стволы тонких деревьев. Эти волны, на удивление, имели правильные крупные витки, а в центре как бы удерживали собой совершенный круг, внутри которого еще прорисовывались какие-то знаки. Какие именно, мужчина не различил: сейчас клеймо налилось кровью, и тоненькие струйки стекали по спине девушки, окрашивая новую рубаху и доспех красным.
Ларс застыл в замешательстве: метка была ему знакома, но он не замечал ее ранее на теле воительницы. Зато он понимал теперь, почему ощутил тесную связь с ней во время молитвы: луч света тянулся именно к знаку, признавая одинаковую природу его магии и этого странного символа. Секунду мужчина не мог двинуться с места, увиденное требовало размышлений, но, собравшись, Ларс встряхнул тяжелую голову, подхватил девушку на руки и быстрой поступью направился в противоположную сторону коридора.
Анна не пошла туда, посчитав путь направо тупиковым, но воин знал здесь каждый шаг, каждый метр этого темного замка, ставшего для него за долгие пять лет пребывания в его стенах и тюрьмой, и спасением. И сейчас, по иронии судьбы, он вновь здесь, и его задача вновь выбраться отсюда.
В конце коридора и правда не было ничего — пустые стены источали каменное равнодушие, ни капли намека на выход, но Ларс знал, что нужно сделать. Один камень был чуть светлее остальных, и мужчина слегка надавил на него. Оставалось надеяться, что за прошедшие годы в замке ничего не поменялось.
И в этот раз беглецам повезло: камни разошлись, а за ними показалась арка. Ларс сделал шаг в нее, и стена за его спиной послушно сомкнулась.
Арка выводила в еще один коридор: нужно было порядком поспешить, чтобы беспрепятственно оказаться в конюшне. Ларс ускорил шаг — боялся погони, да и впереди его могли поджидать вооруженные люди Вилорма. Через несколько минут ходьбы мужчина уловил свежий ночной воздух — они приближались к выходу. Пока они двигались, Анна не подала никаких признаков жизни, Ларс ощущал холод на своих руках, но останавливаться сейчас было невозможно. Сердце воина учащенно колотилось в груди: слишком многое было поставлено на карту.
Он шел по знакомым дорожкам и вспоминал все, словно это было вчера: его жизнь в стенах замка, его товарищей, в основном, погибших при восстании (об оставшихся он до сих пор не имел вестей), его до мелочей продуманный план, что, казалось, все должно было сложиться идеально, и потерь могло быть гораздо меньше, его побег наконец, его встречу с Анной... И сейчас все безумным вихрем вернулось в его другую жизнь: вот Черный Орел, из стен которого он выбирается теми же ходами, вот Анна на его руках, пронзившая его копьем при их последней встрече; но теперь другая цель...
Ларс выбросил из головы все прошлые мысли, сосредотачиваясь на настоящем: нужно было достать коня и уходить отсюда в глубь леса, как можно дальше от замка. И, оказавшись снаружи, он пригнулся за выступ, чтобы не оказаться замеченным объездчиком: несмотря на поздний час (Ларс определил, что время перевалило за полночь и постепенно близилось к утру), в конюшне горели огни и слышались тихие голоса:
— Вот так, моя хорошая, пей больше, – конюх погладил гриву лошади и поднял глаза к небу. — Посмотри только, какая ночь сегодня.
Ларс заметил, что луны не было из-за облаков, и уходить незамеченными будет проще, но что делать с конюхом?
— Не волнуйся так больше, хорошо? Это всего лишь ветер, – он поднялся и уже готовился уходить. Вероятно, одна беспокойная лошадь заставила его наведаться к стойлу среди ночи. Мужчина был стар и с особой нежностью относился к своим питомцам, и Ларс уже понял, с кем ему уготована встреча. В былые времена Коро поддерживал его идеи, но в силу возраста помогал лишь словом или возможностью, а сейчас, видно, коротал свой век рядом с любимицами.
Ларс знал, что возня с лошадьми приносила старику необычайное счастье, и поэтому глядя на него со стороны, он понял, что ничего с тех пор в его жизни не поменялось. Но в данный момент перед воином стояла непростая задача: он знал, что раньше Коро без раздумий помог бы ему в любом деле, но сейчас? Обратиться за помощью было огромным риском, но нападать на старичка, даже просто оглушить этого милого человека у Ларса не поднималась рука, и он решился испытать судьбу.

Воин вышел из своего укрытия и осторожным шагом, чтобы не спугнуть конюха, направился к нему. Тот заканчивал возиться с лошадью, гасил свечи и, бросив последний взгляд на конюшню, развернулся в сторону выхода. Но выйти ему помешал силуэт мужчины, плохо различимый в темноте, с девушкой на руках.
— Помилуй, Создатель, – Коро попятился, роняя последнюю горящую свечу на пол и погружая тем самым конюшню в кромешную тьму.
— Здравствуй, Коро. Прости, что напугал. Мне нужна твоя помощь.
— Ларс, сожри меня дух Смертника! – конюх не сдержал восклика, но голос в целях безопасности понизил. – Что ты здесь делаешь? Ты знаешь, что на тебя объявлена охота?
— Коро, послушай, времени нет... Охота, видимо, удалась. Очень рад тебя видеть в добром здравии, старик, но... — Ларс оборвал фразу и кивком указал на бездыханное тело Анны у себя на руках.
— О, Ларс, куда ж ты опять вляпался-то? – старик на полувыдохе жестом пригласил мужчину следовать за собой, укрывая под крышей тесной конюшни. Здесь было огромное количество денников, но все они были закрыты – на дворе стояла ночь, лошади спали. – Тебе нужно уносить отсюда ноги, понимаешь? Ой, да что это я? Ты ж для этого сюда и пришел. Тебе конь нужен?
— Да, мы должны уйти, пока темно...
— Чего это с ней? — Коро кивком указал на Анну, проходя мимо закрытых ставен и мысленно подбирая жеребца для беглецов.
— Она еще живая, но раны... она потеряла много крови.
— Ладно, Ларс, я не буду тебе докучать расспросами. Седлай Марту и шуруй отсюда скорей, пока на рассвело. Чую, до утра пару часов осталось, — на этих словах он открыл стойло с беспокойной лошадью, очевидно, единственной бодрствовавшей в поздний час. – Она, будто чувствовала тебя. Узнаешь? – при этом старик расплылся в блаженной улыбке, очевидно вспоминая лихое прошлое, связывавшее этих двоих.
— Она вернулась, – конечно, Ларс не мог не признать ее и подошел ближе.
— И дождалась тебя! – происходившее приводило пожилого объездчика в восторг. – Тебе повезло, дружище, что я немного сумасшедший, – и не скрывая радости, Коро расхохотался.
Ларс закрепил седло на "своей" лошади, она больше не извивалась в смятении, она признавала хозяина и ждала команду к отправке. Далее мужчина разместил неподвижное тело Анны и, прежде чем оседлать Марту, обратился к старому товарищу:
— Коро, ты вновь выручаешь меня. У тебя не будет неприятностей из-за этого?
— Ларс, ты, верно, шутишь? У меня всегда из-за тебя были проблемы, – он усмехнулся. – Но, как видишь, я еще здесь ¬– живой и невредимый. А за Марту не переживай, сегодня, наверно, только ленивый не слышал, как она беспокойно ржала, так что все видели, как она извивалась и не давала оседлать себя. Все решили, что болезнь какая одолела старушку, но теперь-то я понял, что к чему, – он хитро подмигнул Ларсу.
— Спасибо, дружище, я у тебя в долгу, – мужчина протянул руку объездчику, и тот с готовностью ее пожал. После воин одним движением оказался на лошади, выехал во двор. Коро поспешил выйти за ним и, прежде чем Марта успела набрать ход, окликнул старого приятеля:
— Эй, Ларс! – тот обернулся. – Рад был тебя видеть! – и помахал вслед покидающей его красавице и старому другу. Он кивнул в ответ и отправил лошадь в галоп.
Силуэт Коро удалялся с каждой минутой, Ларс не мог поверить в подвернувшуюся удачу, и сейчас нужно было как можно быстрее скрыться из виду. Лес спрячет от лишних глаз, а там уже все определится: и путь, и цель, и возможности. Все пространство до леса показалось мужчине огромным полем, где он как на ладони, но первостепенной задачей было разогнаться и достигнуть крайних деревьев. И старая боевая подруга Марта несла его с необычайным послушанием, как в былые времена, что Ларс даже грешным делом затосковал по старику Коро, всегда отзывчивому и веселому другу, не остающемуся в стороне.
Но сейчас, по мере приближения к лесу, он становился дальше от него. Одной рукой воин придерживал Анну, другой направлял лошадь, но она чувствовала его и слушалась каждого легкого движения поводьев. И так, преодолев большую часть пути, Ларс устремил свой взгляд вперед, в темную пучину леса. И какого было изумление, когда на окраине зарослей, прямо перед собой он заметил такого же всадника. Не было даже сомнения, что он ждал его. На миг все внутри похолодело, мысли судорожно стали искать решение – либо менять траекторию и уходить от незнакомца, либо разбираться уже на месте. Задачу усложняло то, что и в без того непроглядной тьме лицо и тело всадника было закрыто черным плащом с капюшоном – очевидно было, что он также скрывался.
Пока Ларс раздумывал, не сбавляя при этом темпа, он заметил легкий взмах руки, как будто знак, подаваемый незнакомцем именно ему — знак следовать за ним. Мужчина уже приближался к окраине леса, и времени на принятие решения оставалось все меньше. Но всадник не нападал: подав сигнал, он развернулся и, постепенно набирая скорость, скрылся в зарослях.
Раздумья разрешились, когда Ларс увидел при входе в лес бездыханное тело мужчины, очень напоминающее воина армии Вилорма — очевидно, он патрулировал местность на предмет появления неприятелей. Что ж, это очень кстати: дорога расчищена, впереди путеводитель, Ларсу ничего не осталось, как последовать во тьму спящего леса за всадником в плаще.

Айрена хорошо помнила сказки старой Берты: о знаках, о судьбах, о войнах, о героях, о любви... Тайком она сбегала вечерами от всевидящих глаз наставников в шатер колдуньи и слушала, слушала ее до поздней ночи. Даже ранний подъем не страшил юную воительницу — любопытство и интерес к неизведанному всегда брали верх над строгими правилами лагеря. Тем более, как хотелось знать больше! Знать то, что не знают не только ровесницы, но и старшие амазонки. И тем сильнее колотилось ее сердце в предвкушении разгадки никем не тронутой тайны.
Девушка пряталась в тесной подсобке с хозяйственными принадлежностями, сквозь дверную щель наблюдая за практически ею организованным побегом двух пленников. Немного пришлось понервничать, когда она не нашла стражника, чтобы увести его из коридора, но все сложилось как нельзя лучше. Убедившись в успешности плана, проследив за последним шагом Ларса до потайной двери в стене, Айрена осторожно покинула свое укрытие, отряхнула передник, осмотрелась вокруг на предмет возможной слежки и, перебарывая волнение, стремительным порывом понеслась по запутанным коридорам замка.
Она знала, что, несмотря на поздний час, Вилорм не смыкает глаз, он ждет ее возвращения, ее отчета, чтобы выстроить дальнейший план действий, скоординировать движения людей, разбросанных по скрытым позициям в лесу и теперь уже в завоеванном замке Белого Ястреба. Девушка понимала, что и от ее задания зависело многое, но выполнить она его не смогла по объективным причинам и была готова изложить всю суть решения, совершенно своевременного и что ни есть правильного в данных условиях.
И сейчас она спешила с ответом: господин должен узнать, должен понять и скорее изменить планы в связи с новыми обстоятельствами. Айрена была готова к его гневу, к строгости и даже последующему наказанию за непослушание, но он обязан знать и предпринять необходимые меры, и, наверное, все, что угодно было самой малой ценой за одно лишь знание.
В своих действиях юная амазонка не сомневалась: ураганом она ворвалась в зал трофеев, забыв про учтивость, про вежливый стук – предстоящий разговор затмевал собой все мелочи. Вилорм в последние дни проводил время перед сном именно здесь, будто представляя, какое место займет в этих стенах рано или поздно найденный Глаз Дракона.
— Простите, милорд, – девушка упала колени, слишком поздно вспомнив про стук и разрешение входа. Мысленно она корила себя за оплошность и теперь уже точно не ждала нисхождения по отношению к своей участи. Главное, чтобы он выслушал...
Она застала господина в раздумьях. Он неспешно расхаживал между стеллажами и вычурными подставками с трофеями, как будто вспоминая все славные битвы, при которых они были получены. Но главный артефакт, несмотря на победу при взятии замка Белого Ястреба, так и не нашел своего пристанища в центре этого богатого зала. При появлении Айрены мужчина устало повернул голову к выходу и, не обращая внимания на ее взбудораженность, спокойно ответил:
— Проходи, Айрена, полюбуйся со мной наследием наших предков. В этом зале сосредоточена вся сила и мудрость былых времен, – он говорил неторопливо, как будто отстранившись от всего мирского, что происходило внутри и за стенами его замка. Как будто не его воины одержали победу как в первой, так и во второй (пусть не в такой масштабной, но определенно важной!) битвах, как будто благодаря не его усилиям были взяты в плен двое воинов, как будто не они являлись источником абсолютно важных сведений...
— Простите, – Айрена повторилась, но с места не тронулась. Она прижалась руками к полу и голову опустила поверх них, боясь поднять глаза. Она так стремилась, так спешила оповестить господина об увиденном, что его неторопливость никак не укладывалась в уме у вдохновленной известиями девушки.
— Века, возможно, даже тысячелетия хранятся в этих слитках, в оружии, доспехах... эта история, вся память земли, что носит нас на своих усталых за тысячелетия плечах. Мы обязаны преумножить ее и не имеем права растерять, – он бросил резкий взгляд на прислугу и поменялся в лице. – Айрена! Поднимайся живо! Что у тебя? — он повысил голос, как будто разграничивая зоны настоящего и давно ушедшего в историю громкостью и интонацией.
Девушка с готовностью повиновалась. Она вскочила на ноги, сделала два коротких шага вперед, но ближе подойти не решилась.
— Милорд, я должна вам признаться, я... не смогла выполнить ваше поручение должным образом, – девушка скользила глазами по полу.
— Так-таак, – Вилорм снова стал тянуть слова, не отрываясь при этом от осмотра зала. – Очень интересно. Не терпится узнать подробности, — он обернулся. – Подойди.
Айрена подчинилась. Находясь в непосредственной близости от господина, прятать глаза уже было непростительно. И пока она их собирала с пола, внутренне копила силы голоса для убедительного звучания подготовленной речи.

— И что же произошло?
— Понимаете, милорд... я омывала раны женщины и увидела у нее на спине символ... такой резной, знаете? — она в воздухе изобразила волны. — И я... испугалась.
— Та-ак, — снова протянул Вилорм. — Она угрожала тебе? Что она говорила? — теперь мужчина словно впился жадными глазами в девушку и пытался считать с нее любые сведения, которые она могла утаить.
— Э-э.. ничего не говорила, милорд. И не угрожала... она хотела Вас...
— Меня? — Вилорм расхохотался. — Убить? И ты ее освободила? — голос правителя замка громыхал в сводах просторного зала.
— Нет! Нет! — забывшись, Айрена замахала руками. — Простите, — и вновь упала на колени, заливаясь краской.
Вилорм в ответ лишь хмыкнул, но не побрезговал поднять с пола теряющую сознание девушку. Более того, он взял ее на руки буквально с отцовской нежностью и усадил на каменный выступ в стене, прямо между военными трофеями. Айрена недоверчиво покосилась по сторонам и с полными ужаса глазами посмотрела на господина, не зная, что от него ожидать. Но он начал говорить очень мягко:
— Послушай, моя дорогая, я ведь все понимаю: тебя насильно привели из родного лагеря, заставили выполнять поручения странных мужчин — злейших врагов амазонок. Конечно, я не мог не подстраховаться на случай твоего провала, — его лицо накрыла практически искренняя улыбка, Айрена растерялась:
— Н-но... я... милорд, послушайте...
— Тш-ш-ш, ничего не говори. Милорд все просчитал, понимаешь? Тебе не нужно думать за меня, хорошо? – он подмигнул. — Впредь будь умницей, — он приблизился и поцеловал юную амазонку в лоб, чем полностью поверг беднягу в шок. Потом опустил ее наземь и продолжил:
— А теперь беги в комнату и выспись хорошенько. Уже поздний час.
Но девушка застыла, как камень, и не тронулась с места. Ее лицо стало белее снега, но прежде, чем она набралась смелости возразить господину, дверь в зал с оглушительным скрипом отворилась, и на пороге появился сын Вилорма. Он бросил на Айрену недоуменный взгляд, но его потрепанный вид мог свидетельствовать о чрезвычайности вопроса, не терпящего отлагательств, так что проблема третьих ушей волновала юношу в последнюю очередь.
— Отец, — он начал говорить сразу, едва переведя дух. – Плохие новости. Трое наших людей убиты, один ранен...
Вилорм повернулся к сыну, щуря глаза. Айрена стояла ни жива ни мертва, потупив взгляд, сердце ее бешено колотилось. А Гурий тем временем продолжал:
— И самое главное: пленники пропали...
— Что-о?? Да ты, верно, смеешься надо мной, Гурий!! — Вилорм враз побагровел и в общении с сыном не скупился на эмоции. — Мы продумывали пути отхода не для того, чтобы упустить их!
— Я знаю, отец, — мальчишка последовал примеру девушки и также уставился в пол.
— О чем ты вообще говоришь! Я надеюсь, не нужно объяснять, что все выходы из замка должны быть перекрыты!
— Да, отец. Мои люди прочесывают замок в поисках мельчайших следов, нам нужны любые зацепки...
—Зацепки?? — Вилорм взревел. — Мне не нужны твои зацепки! Мне нужен Ларс, его подружка и их мучения! Еще как-то хватило ума не доверить тебе поиски камня, хвала небесным силам! — на мгновение мужчина успокоился, но после все же рявкнул. — Обалдуй!
Застывший зал погрузился в тишину, слышно было лишь тяжелое дыхание правителя замка. Он схватился за голову и начал мерить пространство крупными шагами, как будто забыв о присутствии здесь юноши и девушки. Но это оказалось лишь видимостью:
— Я принял решение. Слушайте меня оба! Ты, — он ткнул пальцем на Айрену, — теперь подчиняешься ему, — он указал на сына. В глазах прислуги читался испуг, на лице Гурия — приятное удивление, он даже успел повести бровью. Однако Вилорм продолжил:
— А ты, сынок, как мечтал, получаешь под крылышко девчонку. Заметь — ты под крылышком ее будешь греть, а не она твою постель! Хотел отвечать за принятые решения — соответствуй! Я даю тебе свободу действий, — Гурий уже нахально облизывал губы, недвусмысленно пялясь на девушку, та закрыла лицо ладонями, но Вилорм добавил. — Но все остальные... твоих лучников я забираю под крылышко покрупнее и помощнее, ясно тебе, а? Сосунок! Возомнил себя полководцем! Попробуй с дикой девчонкой справиться, заметь, с развязанными руками. Малость не равны шансы, понимаю... но только таким образом ты сможешь, мой родной, стать чуток умнее, — при этом мужчина подошел к Гурию и влепил ему массивный подзатыльник, тот залился краской.
— Воспитательный процесс окончен! — рявкнул Вилорм, Айрена поспешила к выходу и остановилась возле юноши. Он в свою очередь поднял злые глаза на отца.
— Видишь, девчонка поняла! А ты? Давай-давай, шуруй, дружок! Ах да, и позови ко мне Сефера, вот он обрадуется продвижению по службе!
— Слушаюсь и повинуюсь, — съязвил мальчишка, сделал неуклюжий реверанс и поспешил покинуть помещение, Айрена, опешив, последовала его примеру. Правитель остался один.
Он прошел вдоль стены с трофеями, приводя мысли в порядок. Однако обида от провала дела и тем более, от упущения близкой разгадки, не давала спокойно думать. Вилорм схватил трофейный молот и одним взмахом руки разнес центральный пьедестал, пустовавший в ожидании камня. По залу разлетелись осколки богатого убранства. Мужчина, не скрывая ярости, широкими шагами подошел к окну, оперся локтем на цветной витраж, обрамлявший проем, и схватился за голову. Очередной провал! С момента взятия Белого Ястреба все шло наперекосяк, несмотря на победы.
— Моя королева, — от бессилия мужчина упал на колени, — прости меня... верни мне удачу.
Но его тихим мольбам могла внимать лишь белая статуя женщины, перед которой, словно раб, просил благословения могучий воин. Ища опоры, он охватил дрожащими руками ее ноги, вспоминая те времена, когда в тонких ладонях, ныне пустовавших, она держала аметистовый меч.

Когда мы вернулись, уже рассвело. Я видела, как амазонки, вскочившие из-за шума, выстроились у своих жилищ и наблюдали за происходившим. И отсутствие сна сегодня полностью оправдывало себя: за один только день произошло событий больше, чем за последние лет пять. В размеренный уклад жизни племени крайне редко вмешивались посторонние люди с посторонними проблемами. Что уж говорить о том, что и мы без надобности сторонились незнакомцев. Но не в этот раз.
Я чувствовала на себе пару сотен глаз своих воинов, доселе презревших, а сейчас наблюдавших с нескрываемым любопытством и легким испугом. Но мне некогда было думать о собственном величии: я привела в лагерь чужаков, мои люди, определенно, потребуют объяснений, но не сейчас... я не для того устраивала себе марафон лошадиных скачек, чтобы, рискуя жизнью и статусом, устраивать утро оправданий.
До того, как я слезла с коня, передо мной появилась Кейра в ожидании указаний.
— Госпожа, принцессы уснули. Я приняла решение выделить для них отдельный шатер, – пока я подходила к своим случайным спутникам, амазонка успевала вкратце ввести меня в курс дела.
С коня сошел мужчина с неподвижным телом на руках. Мне хватило доли секунды, чтобы понять, что к чему. Наши глаза случайно встретились и задержались друг на друге несколько дольше мгновения, оценивая на предмет враждебности. Однако не сговариваясь, мы одновременно перевели взгляд на девушку. Даже не касаясь, я чувствовала холод от ее тела, на бледной коже четко вырисовывались порезы. Не отводя глаз, я сглотнула и указала на дальний шатер:
— Сюда.
Мужчина удалился в заданном направлении, я повернулась к своей помощнице:
— Подыщи и для него местечко... но сначала буди знахарок, вопрос явно по их части.
— Будет сделано, — Кейра без раздумий отправилась выполнять приказ, попутно уводя лошадей. Я, преодолевая невесть откуда взявшееся головокружение, поспешила за воином.
В шатре было сумеречно. Не теряя времени, я зажгла огни, глянула на мужчину. Он не обращал на меня никакого внимания, лишь тупил взгляд. Воспользовавшись его безразличием, я подошла к девушке и взяла за руку. Ладонь обожгло, словно я окунула ее под лед. К горлу подступил ком. В голове крутились тысячи вопросов к этому человеку, но я должна побыть с ней, пока сюда не нагрянули амазонки-знахари. Несмотря на ее мертвецки бледную кожу, я уловила легкое дыхание и немного успокоилась, крепче сжала руку, превозмогая холод.
— Что это было? — я первая нарушила молчание.
— Призраки.
— Черный Орел?
— Да.
Все понятно... я закрыла глаза, стараясь представить произошедшее, но с каждой новой мыслью становилось дурнее. Я сняла с нее все оружие — бросились в глаза знакомые рисунки на рукоятях. И снова головокружение... да что со мной? Я даже разозлилась на свою реакцию. Но в этот момент мне на выручку поспешили три знахарки с Кейрой во главе.
— Госпожа, — она преклонила колено, остальные кротко кивнули мне и сразу принялись за осмотр прибывшей, я отошла на шаг назад, позволяя себе глянуть на воина. Видок у него был чуть лучше, чем у спутницы: лицо такое же белое, доспех в крови, засохшие раны на теле. Однако в случае этих двоих я бы с выводами не спешила: здесь могло случиться что угодно.
— Придется готовить отвар, — меня вывела из раздумий одна из знахарок. — Мне нужна будет еще одна помощница для сбора необходимых трав. А мы пока займемся обработкой ран, но чтобы привести ее в чувство, потребуется время...
— Сколько угодно, — я кивнула.
— И еще одно. Пусть он уйдет, — женщина хмурилась и указывала на мужчину.
— Кейра, — девушка поднялась. — Проводи гостя в его покои...
— Пройдемте со мной, господин, – невозмутимости юной воительницы можно было только позавидовать. Однако шагов не последовало. Я обернулась и поймала на себе твердый взгляд, решительно противостоящий моему указу. Тогда я подошла ближе.
— Ларс, – я говорила практически в лицо мужчине, – пожалуйста, уйди... я навещу тебя, и мы все обсудим наедине...
— Вероника, право, не стоит. Не горю желанием видеть тебя лишний раз.
— Ради нее...
Довод сработал. Ларс вздохнул, бросил тяжелый взгляд на девушку и вышел вслед за Кейрой. Я повернулась к знахаркам:
— Что еще нужно?
Но они помедлили, прежде чем ответить:
— Госпожа... ведь это... Анна?
— Да, она. И как минимум поэтому она должна выжить, ясно? Я думаю, ей есть что поведать нам.
— Хорошо, госпожа, задача нам ясна. Мы приступаем.
Я кивнула, в последний раз глянула в закрытые глаза воительницы и поспешила оставить знахарок одних.
Снаружи все ожило от первого оцепенения, начался обычный день в лагере. Я не заметила презренных оглядок через плечо и таинственных перешептываний, но даже если они и были, я бы не обратила на них внимание сейчас. Мне нужно было знать все, что произошло, мое сердце разрывалось от любопытства и бешено колотилось в ритме происходящего. Я глубоко вдохнула, чтобы перевести дух, но поймала перед глазами черные пятна, схватилась за первую попавшуюся ограду, чтобы устоять на ногах. Руки дрожали. Я в ужасе от самой себя отпрянула.
— С вами все хорошо? — Кейра моментально оказалась подле меня.
— Отведи меня к Ларсу... скорее, — мой голос казался чужим.
— Вы сможете идти? Что-то случилось?
— Кейра, со мной все в порядке, я немного... растеряла боевой дух. Я соберусь. Никому ни слова, хорошо? Пойдем.
Девушка безмолвно кивнула и повела меня к шатру гостя. Пока мы шли, я заметила, что картинка перед глазами плывет и я переставляю ноги лишь благодаря безупречному знанию местности.
— Это здесь, — девушка довольно скоро указала на крайнюю палатку. — Мне остаться снаружи?
— Да, останься. И гони всех, кто зазевается.

Кейра выпрямилась, я осторожно зашла внутрь. Ларс сидел за столом, отвернувшись от входа. Он снял доспехи и бросил оружие в стороне, я немного успокоилась и села напротив.
— Не думала, что когда-то снова увижу тебя, – сказала. – Но если так, то рассказывай.
— Не пойму причину твоего участия, – Ларс поднял голову.
— Видишь ли, Ларс, — я также посмотрела мужчине в глаза, — мне не было известно, что я встречу тебя. Ведь ты пропал без вести, с тех пор как...
— Отличная теория, — он оборвал меня. — Самое дело выдумать сказки, когда не знаешь истины.
Наши взгляды задержались еще на несколько мгновений. Мне нужно было считать его как можно глубже, задавая меньше вопросов. Но в его глазах я не видела ничего, кроме тяжести. И первый шаг все-таки пришлось сделать мне:
— Что ты делал в замке Черного Орла?
— Навещал старых приятелей. Давно не виделись.
Я поднялась. Так просто получить хоть каплю сведений мне не удастся. Я обошла стол и встала напротив мужчины. Ему ничего не оставалось, как последовать моему примеру. Какое-то время мы снова изучали друг друга. Я заметила основную перемену: он теперь твердо стоял на ногах и ни от кого не зависел. Найти точки давления будет трудно.
— Раз так, то поведай мне, несведущей, чем теперь живет замок, — я сделала сладкий голос и провела ладонью по груди мужчины вверх, останавливаясь на шее. Но ключевой стала следующая фраза. — Истосковалась я по мужчинам, Ларс... давно не искала утешения в крепких объятьях.
Мы замерли оба. Я ждала реакции, Ларс, скорее всего, оценивал мои слова на предмет подлинности. Я знала его привычки и особенности мышления, но он должен понять другое...
— Даже если ты не лукавишь, — Ларс снизил тон, — мне ли не знать твою скользкую натуру, Вероника? Ты в любой момент с легкостью поменяешь сторону на более выгодную.
— Да как ты не поймешь! — я процедила сквозь зубы. — Я ради Анны пришла туда, я ее спасала! Как и ты, видно. — Я убрала руку и отошла. — Только твои цели мне не понятны.
— Как и твои.
Я рассмеялась: мы друг друга стоили и, кажется, не знали друг о друге ничего с тех пор, как виделись в последний раз. Но Ларс стал понимать — я это сразу почувствовала. Он прошел вглубь шатра, остановился возле кровати и уставился в пол.
— Ну, конечно... и как я не подумал раньше? Ты ее обучала, да? Копье, лук, парные мечи — я видел, как она обращается с оружием.
— Верно. И я в долгу перед ней, — пришлось идти на крайние меры: говорить правду, чтобы услышать в ответ:
— Я тоже.
Я даже разозлилась слегка: то ли я теряю сноровку, то ли Ларс такой непробиваемый, но виду не подала. Задала вопрос напрямую:
— Так не расскажешь о себе? Что же было после восстания? — я вновь подошла к столу, взяла кувшин с вином и наполнила два кубка, пригубила.
— Это не так увлекательно, уж поверь. Служба в Ордене Серебряных Крестов в личной свите лорда Уркулоса.
— Уркулоса? — я подошла ближе и протянула кубок собеседнику, он его принял. — Того самого, что правит в городе Мирсуле, ведь так?
— Почему спрашиваешь? — Ларс сощурил один глаз.
— Должно быть, ты закончить дело решил? Я про Вилорма.
— Вероника, я не строю иллюзий на этот счет. Я не знаю, что с моими соратниками, но возвращаться, чтобы добить, я не стану...
— Говоришь, на Анну налетели призраки? Не их ли лица они носили? — я сделала глоток. Мужчина впился в меня свирепыми глазами и залпом осушил кубок.
— Уходи, — Ларс сел на край кровати и схватился за голову.
— Я бы с радостью, но... не могу: здесь я королева и решаю сама, когда и кому уходить.
— Прекращай кривляния, Вероника. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
— Ты мой гость, а твоя постель холодна, — я устроилась рядом.
— И я не запамятовал еще, какая участь уготована таким гостям...
— Но ты особенный, Ларс. Неужели ты не справишься с женщиной? — моя рука уже скользила по ноге мужчины.
— Твоя жизнь настолько скучна, что просто убить меня тебе мало? — он накрыл мою ладонь своей и с силой прижал к телу.
— О, я не могу, Ларс. Ты же лучше меня знаешь, что это бремя должны нести только вы вдвоем. Но имей в виду: я болею не за тебя.
— Кто бы сомневался, — Ларс резко перевернул меня на спину и замер, я ожидала. Он глазами изучил все мое тело, но задержал взгляд на поясе и продолжил. — Один вопрос, Вероника. Как же так получилось, что суеверный Вилорм оставил аметистовый меч женщине, которая его предала?
— Это мой личный трофей! Ты не знаешь! — я зарычала, вырываясь. Но Ларс сильнее прижал мои руки.
— Уверена? А как же статуя в зале трофеев?
— Отпусти...
И как я могла так просчитаться? Рукоятка меча на поясе предательски сверкала, что не заметить ее было просто невозможно. А уж что говорить о Ларсе, который единственный за всю историю Черного Орла смог устроить восстание воинов и успешно покинуть стены замка? Он знал каждую комнату, каждый коридор и уж тем более историю об аметистовом мече.
— Я по праву владею им, Ларс. Как, по-твоему, я стала той, кем сейчас являюсь?
— Мне без разницы, Вероника. Я здесь только по одной причине...
— За Анну я могу ручаться, — я перешла на шепот и перевела взгляд. Мужчина ослабил хватку, я вырвалась. — Она будет жить, ясно? И я буду рада посмотреть, как она тебя уделает.
— Надеюсь.
— Скоро принесут завтрак, — не глядя на мужчину, я поспешила выйти.

Внутренний двор замка был в разрухе. От прежней роскоши убранства осталась лишь серая пыль, толстым слоем покрывшая вымощенные тропинки и истоптанные клумбы. Раньше в них росли цветы. Раньше здесь звенели радостные струи фонтанов, и мраморные статуи устремляли задумчивый взор на роскошный сад. Сейчас, кроме одинокого колодца в центре, здесь осталась лишь пустошь. Мелькали на грязных дорожках какие-то люди, суетящиеся в обыденных заботах.
Белокаменные стены замка покрылись черными пятнами и дырами от вражеских атак. Рваными лохмотьями прежде величественные знамена, словно пытались согреть опустошенную землю. С первого взгляда каждый понимал, что замок пережил осаду.
Серая поверхность стрельчатого окна в покоях была покрыта многочисленными трещинами, в которых Изабелла видела свое бледное, искаженное искусственной красотой, отражение. Ее родная комната уже казалась чужой, стены — холодными. Теперь это было не ее место. И даже если Софья с Марией доставят Глаз Дракона в Пещеру, вся история с камнем закончится, но куда они пойдут? Какая судьба их ожидает? О своей участи женщина не думала, хотя уверенной на данный момент она не могла быть ни в чем.
Подол платья привычно зашелестел при движении, в золоте украшений сверкнул огонь настенных факелов — Изабелла вновь чувствовала себя королевой. Но тяжесть под сердцем не отпускала: она понимала, что ее внешность — лишь видимость былого, что за красотой и богатством украшений кроется холод и оковы сырой темницы.
Хлопнула дверь. Женщина закрыла глаза: видеть реальность не хватало сил. Но нужно было мириться с господством захватчиков, по крайней мере, пока что... только что делать, когда обновленные ряды врага теперь состояли практически наполовину из ее бывших приближенных? Как вернуть их расположение? Как начать свою, внутреннюю войну? Как — если ты противостоишь в одиночку?
Изабелла обернулась:
— Диар! Дорогой, какое счастье! — она всплеснула руками и с поспешностью подошла к мужчине. — Ты загоняешь меня в тоску своим отсутствием!
Маг обнажил золотые зубы в улыбке, развязно плюхнулся в кресло.
— Все хорошо, Изабелла. Замок идет на поправку. Теперь, когда Белый Ястреб под покровительством умелого мага и мудрой королевы, мы просто обречены на успех.
— Налларос скоро потребует исполнение обязательств.
— Да! Кстати! — Диар воскликнул и перекинул ногу на ногу. — Тебя назначаю ответственной по части оплаты дани. У тебя же уже имеется определенный опыт.
— Я думала, — Изабелла подошла ближе и понизила голос до полушепота, — что мы могли бы расторгнуть соглашение.
— Вот как? — брови Диара поползли вверх. — Уж не войну ли ты вновь объявить хочешь этому центру работорговли?
— У Белого Ястреба сильный флот, Диар, — Изабелла говорила серьезно. — А Налларос небольшой город. Перевес сил будет на нашей стороне. Ты подключишь магию, подлатаем ваших воинов... возьмешь под покровительство еще замок! — женщина расправила плечи и мерила комнату шагами, вызывая движением шелест подола.
— Так-так... кто-то затевает игру, я смотрю, — мужчина даже вскочил и подошел ближе, но Изабелла продолжала:
— Надо все просчитать и подготовиться как следует. У них есть магическая академия, но из практикующих магов — никого, поэтому с твоей мощью...
— Изабелла, кончай! Остановись, — Диар хмурился. — Сейчас этот вопрос не должен тебя волновать! Мы исправим ситуацию позже.
— А как же Вилорм? Он сможет выделить нам воинов, ведь так? Теперь же это его территория! Пусть вникает в проблемы!
— Да чтоб ты понимала, Изабелла! Он не будет лезть в наши дела! — маг повысил голос и практически кричал. — Сейчас у него несколько иные заботы. Я думаю, ты прекрасно знаешь, какие именно!
— Да? Какие же? Поиски магического камня? — женщина остановилась и старалась держать себя в руках, чтобы так же не сорваться на крик.
— Представь себе. Твоими стараниями, между прочим!
— Тогда он глупее, чем я думала. Разве не должен Глаз Дракона быть там, где ему законное место? — теперь мужчина и женщина смотрели друг другу в лицо. Диар перевел дух, прежде чем ответить. Его пыл начал спадать.
— Вот именно, Изабелла... вот именно. — И уже спокойным голосом продолжил. — Только в руках достойного правителя камень раскрывается в полную силу и становится основой развития.
Но королева лишь усмехнулась:
— Глазу Дракона не нужен правитель, он хаотичная сила, которая в руках людей приводит лишь к краху.
— К чему ты клонишь? — один глаз мага сощурился.
— Пещера — его место!
Голос женщины разлетелся по комнате и достиг в восклицании каждого уголка. Ответа не последовало, и в воздухе нависла тишина. Изабелла в ожидании бурной реакции изумленно овила взглядом собеседника. Диар плавно переместился обратно в кресло, его лицо побледнело. По напряженным пальцам, впившимся в плотную ткань, королева могла предположить, что в нем сейчас боролись тысячи эмоций, слова застряли в горле. Не ожидая молчания, женщина скрестила руки на груди и отошла на пару шагов.
— Ты... что задумала, полоумная? — голос его стал тихим, взор — непроницаемым.
— Мне нужна лишь безопасность. Если Вилорму так важен камень, пусть возьмет его из истинного хранилища!
— Вилорм — истинный правитель! И он, и он... о, нет! — Маг схватился за голову и почти взревел. Изабелла наблюдала с любопытством и молчала. — Я должен сообщить ему, — Диар поднялся. Но он не успел сделать и шага, как в дверь постучали, а мгновение спустя в покои ворвался запыхавшийся Грезор.
Изабелла хмурилась, переводя взгляд с одного на другого, вошедший поклонился и ждал разрешения говорить. Но по его виду легко читалось, что ему не терпится донести что-то до ушей правителя. И вскоре Диар представил ему такую возможность:
— Что у тебя? — Маг нехотя махнул рукой в сторону Грезора. Появление посвященного накануне придворного рыцаря не входило в его планы, но статус правителя обязывал проявлять терпение и быть мудрым в отношении своих придворных.
— Милорд... при осмотре замка мы кое-что обнаружили, — юноша скосил глаз в сторону Изабеллы, она также уставилась на него. Но он добавил. — В западной части найдена странная дверь. Никто не знает, что за ней, открыть мы ее не можем, вместо замочной скважины узкое отверстие в центре...
— Какое счастье, что перед тобой как бывшая, так и вновь избранная королева замка, Грезор. Думаю, ей есть что поведать на этот счет.
На пару мгновений вошедший замер в оцепенении, но после склонил колено перед женщиной:
¬ — Моя королева.
Изабелла затаила дыхание. Вина перед юношей не давала ей покоя, а возвращенный статус становился наказанием за прежние ошибки. Но несмотря на сложности, она не имела права терять достоинства перед приближенными, пусть даже презирающими ее всеми фибрами души.
— Грезор? — ее голос выдал удивление. Женщина подошла к юноше и коснулась его плеча, тот поднялся и беспристрастно сделал шаг назад, взгляд стал непроницаемым. Изабелла повернулась к Диару, одна бровь ее изогнулась вопросом:
— Я не знаю, о чем он.
Маг вздохнул, сомкнул руки за спиной и стал расхаживать по комнате.
— Грезор, дорогой, мне некогда заниматься какой-то там дверью. Что ж, нельзя ее проломить? Или осторожно расширить прорезь?
— Поэтому я и пришел к вам, милорд... меч обломился при попытке, молот разлетелся на осколки. Вы должны это увидеть собственными глазами.
— Хм... интересно, что за металл, — Диар, плохо скрывая зевоту, отряхнул мантию.
— Милорд, эта дверь — стеклянная...
Изабелле пришлось внутренне одернуть себя, чтобы вперед всех не ринуться осматривать находку. Лицо Диара вмиг озарил неподдельный интерес, глаза загорелись, на щеках выступил румянец, и реакция его не заставила ждать:
— Веди! — он направился к выходу.
— Я с вами, — женщина поспешила следом. Маг долю секунды мешкал, но все же позволил королеве присутствовать, пропуская вперед. Грезор повел правителей по коридорам.
Они шли быстро, так что Изабелла еле успевала за юношей, попутно стараясь рассмотреть знакомые места. В этой части замка уже было прибрано, и женщина невольно вспомнила времена своего единоличного правления. Уют и роскошь прекрасно совмещались в резных деталях окон и рамах картин на стенах, дорогих коврах и позолоченных перилах лестниц. Теперь она вновь владела всем, отчего невольно расправлялись плечи, а тишину нарушала лишь уверенная поступь королевы.
Однако то место, куда они пришли, женщина видела впервые. Длинный коридор на первом этаже, не такой шикарный, как главный, но не менее значимый для ведения дел замка, Изабелла уверена, всегда заканчивался тупиком. Здесь не находилось ни проема в стене, ни лестницы, ни выхода наружу, но теперь глазам королевы представилась расписная арочная дверь высотой практически во всю стену. Ее безупречная гладь, как и говорил Грезор, не была испорчена ни замочной скважиной, ни любыми предметами декора. Разноцветное стекло вырисовывало вычурные знаки на ее поверхности, и в вечных сумерках коридора дверь, словно, светилась.
Все трое, оказавшись возле находки, так и застыли, очарованные неведомой силой двери. Рядом суетились несколько воинов, собирая расколотое от неудачных попыток открытия, оружие. При виде правителей замка они враз закончили дело и выпрямились, приветствуя господ. Но их взоры устремились мимо: дверь так и притягивала к себе таинственностью.
— Он-на... не пропускала свет, — Грезор позволил себе оправдать удивление. Диар шагнул вперед, Изабелла последовала за ним, но он вытянул руку, преграждая путь. Она осталась смотреть издалека, как мужчина осторожно подходит к двери и касается ладонью поверхности.
— Холодная, — широкая улыбка обнажает золотые зубы, и Изабелла внимательно следит за каждым его движением, замечая, как неистово бьется ее сердце. — Ох-хо... я знаю, что за ней, — Диар ведет рукой по стеклу, вырисовывая круг, глаза закрываются в стремлении увидеть сокрытое. Пять пар глаз следят за происходящим, когда маг резко убирает руку, меняется в лице и приказывает:
— Все вон!
Стражники беспрекословно срываются с места и покидают правителя. Изабелла хмурится и делает шаг вперед, на голос мага громыхает в пустоте коридора:
— Грезор, уведи ее! – теперь его глаза налиты злостью и пронзают королеву и подошедшего к ней рыцаря насквозь.
— Диар, позволь остаться, — в голосе женщины слышна мольба.
— Вон! — для пущей убедительности маг выставляет руку вперед и указывает на выход. Изабелла вздрагивает и осторожно поворачивается в обратную сторону. Но прежде чем сделать шаг, успевает заметить, как в темном коридоре горит его перстень, наливаясь красным.

София очнулась посреди дня от шума. Первой, кого увидела девушка после забвения, была Мария. Она сидела напротив, обняв колени, и смотрела в одну точку. В ушах зазвенело, тяжесть тянула голову вниз. Переборов слабость, девушка села. Мария повела глазом в сторону сестры, но положения не сменила.
Цветные полотна шатра пропускали дневной свет, но тепла София не чувствовала. Не меняя положения, девушка осмотрелась. Простенькая обстановка: стол с кувшином посередине, два стула, невзрачный ковер на полу, два сенника из шкур, — казалась настоящей роскошью для принцесс, покинувших королевские удобства. Плечи девушки покрывала плетеная шерстяная накидка, сапоги были сняты и аккуратно составлены рядом. Софья удивленно уставилась на сестру:
— Мария, это ты... меня так?
— Еще чего, Софья! Они привели нас сюда, тебя уложили, сняли обувь, укрыли... обращались с нами нежнее матери. Мне это не нравится, ясно? — та вновь отвернулась.
София лишь улыбнулась на упрямство сестры, вспоминая ее детство, но быстро вернулась в настоящее. Последнее, что запомнила девушка, было сорванное заклинание и тьма после. Она хотела лишь обездвижить на время собравшихся, но что-то помешало. Девушка словно физически чувствовала барьер, и он пересилил ее знание. Но... что произошло после? Кто она теперь — пленница, гостья, рабыня? Судя по обстановке, она не была ни одной из них.
Принцесса еще раз глянула на Марию. Та совсем замкнулась и закрылась от нее, как будто не желая видеть. Но и София не могла доверить свои мысли сестре. Что произошло накануне? Где они находятся? Кто все эти люди? Где Глаз Дракона и воины? За прошедшие сутки вопросов накопилось хоть отбавляй, и сейчас наступило время получить ответы.
Не теряя решимости, девушка вышла из шатра. Дневной свет ударил по глазам, София зажмурилась. И пока она привыкала к улице, вокруг раздавались сотни голосов и звуков, выделяющиеся громким хором в тишине густого леса. Здесь слышался звон мечей и командный голос наставниц, детские крики рвущихся на волю девчонок и строгие речи зрелых амазонок, ворчание и нравоучения пожилых. Открыв глаза, принцесса сначала опешила от происходящего: на маленьком клочке земли располагалось целое государство! Отличие состояло лишь в том, что населяли его исключительно женщины — разных возрастов, внешних данных, каждая на своем месте, но обходящаяся без какой-либо помощи мужчин.
Теперь София понимала, почему ее сестра пряталась внутри — настолько дико было принимать действительность и даже хотя бы косвенно участвовать в ней, наблюдая. Больше остальных девушку поразили амазонки-часовые, застывшие на смотровых вышках с луками наготове в руках. Однако амазонки-няньки, возившиеся с детьми, вызывали не меньший протест внутри принцессы: они не учили своих дочерей грамоте, не познавали искусство вежливости или стиля, как помнила София детство, — они учились держать меч в руках и проходили тактику ведения боя.
Ее появления среди обыденной суеты женщины-воительницы не заметили, София сделала еще пару шагов от шатра и старалась запомнить как можно больше деталей. Но, главное, найти в толпе ту, которая должна ответить на все вопросы. И довольно скоро она показалась.
Из высокого шатра по другую сторону лагеря, практически напротив жилища принцесс, вышла женщина. На общем фоне странных обитательниц леса она выглядела вполне обычно, но принцесса знала, что именно она правит здесь. Она говорила вчера с ней, и лишь из-за нее сорвалось заклинание. София напряглась, всматриваясь. Внешность воительницы в дневном свете показалась принцессе довольно красивой: не будь на ней доспеха, она могла бы выглядеть очень женственно и привлекательно для мужчин. Копна рыжих волос горела огнем на фоне общей серости. На предплечье, свободном от наручей, виднелся знак, издалека напоминавший ветвистое дерево: темные витки буквально разрослись по руке воительницы. Она свысока окинула взглядом лагерь, наблюдая за подопечными. Никто в заботах и глазом не повел на правительницу. А она всем видом выражала уверенность и спокойствие и, как будто, кого-то ожидала.
К амазонке подошла молодая девушка, София тоже узнала ее — она их привела. Воительницы о чем-то говорили, принцесса сделала шаг в их сторону, не сводя глаз с говорящих. Рыжеволосая женщина хмурилась, но следить не переставала, принцесса ускорила шаг. Она хотела подойти со стороны, пока амазонки ее не видят, но внезапно они разошлись по разным сторонам: правительница направилась в дальний шатер, ее помощница скрылась в соседнем.
София даже топнула ногой от досады: упускать возможность все выяснить было крайне обидно, а ожидание следующего появления хоть кого-нибудь из них не обеспечивало достижение результата. Однако хитрая мысль все же появилась в голове девушки. Она решила затаиться и проследить за дальним шатром чуть в стороне от хлопотного лагеря.
Она осторожно ступала, стараясь не вызывать шороха, и оборачивалась на каждом шаге. Навстречу ей попадались другие амазонки, каждая погруженная в свое дело и оттого не обращавшая никакого внимания на, казалось, потерянную среди безумства толпы принцессу. Но это было не так: София сейчас как никогда четко видела цель. Она шла, не отрывая глаз с того самого места, где в последний раз видела рыжеволосую женщину. Близость осуществления задуманного настолько увлекла девушку, что, ощутив твердое прикосновение к предплечью, она невольно вздрогнула. А через миг попятилась, ошарашенная.
Все замыслы враз улетучились, когда перед принцессой возникла мрачная фигура. Длинные черные волосы ее были заплетены в толстую косу, черное платье в пол вышито золотистыми нитями, плечи были покрыты шкурами диких животных, на поясе София заметила кинжал. Глаза незнакомки были распахнуты и смотрели на принцессу не моргая. Не говоря ни слова, она с силой схватила девушку за руку и потащила в сторону. Теперь София переживала не на шутку. Она обернулась и пыталась ухватиться взглядом хоть за кого-нибудь, чтобы окликнуть, но никто не повел и глазом.
Таким образом, женщина приволокла ее в темный шатер, скрытый в тени других обиталищ, и только тогда разжала пальцы. София осталась стоять, застывшая, в центре и беспокойно оглядывалась по сторонам. Внутри было мрачно. Полотна шатра, словно не пропускали никакого света. Поэтому странная женщина, зайдя в шатер, первым делом зажгла две тусклые свечи, обернулась.
София замерла, разглядывая жилище. Обстановка внутри пугала: на всех четырех сторонах обиталища висели цепи, по полу были разложены разноцветные камни, к куполу шатра была примотана охапка высушенной травы, спальное место обрамляла змеиная кожа. Ошарашенная, девушка поспешила к выходу. Но женщина мгновенно оказалась возле нее, взяла за руку и усадила за стол.
И тогда девушка заметила самое главное, на что не обратила внимания сначала: перед ней на столе находился шар из темного стекла с таинственными знаками на поверхности. Пару мгновений София с любопытством разглядывала предмет, хотела прикоснуться, но услышала:
— Не трогай! — голос женщины хрипел, густые брови хмурились, пустые глаза впились в принцессу и словно пожирали.
Девушка послушно сложила руки на коленях и, перебарывая отвращение, уставилась на пожилую амазонку. А та, как будто, ждала этого взгляда: она кивнула и торопливо зашагала вперед-назад, что-то бормоча под нос. София устала смотреть на происходящее безумство и резко отодвинула стул, но вдруг женщина выставила руку вперед и быстро заговорила вслух:
— Не бойся меня, девчушка, ты под куполом. Под тем же самым куполом, что оказалась я много-много лет назад... Когда столкнулись четыре силы, магия исчезла, но теперь... теперь! Все изменится! — она замельтешила по шатру еще быстрее.
София почувствовала, как похолодели руки и заколотилось сердце. Теперь она уже жалела, что покинула свое пристанище. Пришлось вникать в суть сумбурных речей сумасшедшей. Поэтому девушка вновь пододвинулась к столу и принялась слушать, всем видом показывая интерес.
— Я знаю, что в тебе магия, деточка, знаю... И кровь у тебя королевская, это видно. Ты наследница престола, но тебе не вернуть его, нет... не вернуть, — женщина остановилась и покачала головой, будто сочувствуя. София напряглась, не замечая, как сильно пальцы схватились за край стола.
— Сестра твоя тоже никогда не станет королевой, так что не думай! — она даже прикрикнула и снова зашагала. — Во времена расцвета империи эльфов, во времена правления великого лорда Мириана, когда мы были рабами, магия исчезла насовсем, ты видишь? Видишь, что стало?
— Что... стало? — София настолько не понимала, что все же отважилась спросить.
— Не стало! Источника не стало, чувствуешь?
С трудом, но девушка начинала понимать. Не могло сложиться воедино все, что хотела сказать сумасшедшая. В горле пересохло, София набрала в легкие побольше воздуха, чтобы меньше дышать: запах свисающей сверху травы, думала принцесса, сводил ее с ума. Но женщина продолжала:
— И теперь ты, я или любой другой человек не можем пользоваться ушедшим могуществом нашего мира. Все застыло в недрах, все там, все внутри... и те крупицы, что остались, находятся в хаосе, они рассредоточены по местности: захочешь — не соберешь. И даже прежде магический шар, и тот молчит, — ее взгляд задержался на стеклянной сфере, амазонка закончила свою странную речь.
София заметила, куда обращен взор сказительницы, и перевела взгляд с предмета на нее и обратно. Девушка подумала, что в несвязных речах амазонки, возможно, есть доля правды. И говорила она на тему, которая так волновала принцессу, а, значит, она могла стать ключом к разгадке никем не тронутых доселе вопросов.
— Я... ощутила барьер здесь, заклинание сорвалось, — тихо проговорила София, но теперь без страха смотрела колдунье в лицо.
— Купол, деточка, это все купол...
— Я не понимаю.
— Когда четыре фигуры встретились здесь, они защитили себя куполом, чтобы их силы смогли собраться воедино. Во всей Расколотой Низменности нет более обособленного от магии места, чем это.
— Как проявляется магия в других местах, если в мире, по вашим словам, она исчезла?
— Она есть, оставались немногие ее запасы в некоторых местах. Но они иссякли со временем и ныне пустуют. И сейчас, я могу сказать, что ее нет совсем! — Голос женщины повышался, она хотела говорить об этом, хотела поделиться знанием.
— Но почему на всем нашем пути я могла в любое время произнести заклинание и не испытывала никаких преград? А здесь... что-то случилось. — София невольно увлеклась темой. В магической академии Наллароса она изучала совсем другую историю возникновения магии, но она имела огромное количество нестыковок с действительностью, будто строилась на предположениях, а не фактах.
— Сосредоточение магии после раскола произошло в магических предметах. — Амазонка теперь остановилась и не сводила глаз с девушки. — Однако в лагере защита настолько сильна, что никакие предметы не смогут проявить свою силу.
— О каком предмете речь? Если это Глаз Дракона, то он не всегда был рядом со мной. Я отлучалась каждый день на обучение и стала лучшей ученицей академии... никто не мог повторить заклинание! — София поднялась.
— О, нет, дорогая, — женщина заулыбалась. — Дело не в камне... дело в тебе!
— Во мне? В нашем роду никогда не было магов.
— Уверена? — теперь голос женщины казался таинственным, Софию вновь охватила тревога: она что-то знает по части ее родословной?
— Кто вы? Ясновидящая? Колдунья? — девушка отошла, скрестила руки на груди и пристально следила за говорившей.
— Меня называют по-разному, но ни один вариант не правдивый. Но ты зови меня Берта — это мое имя с рождения, — женщина протянула руку.
Но вопреки правилам этикета, прилежно выученным принцессой назубок, девушка убрала руки за спину и отошла еще на шаг. Женщина последовала за ней, подступая ближе. Софией овладел мгновенный ужас: она преследует ее! Куда бы она не отходила, амазонка сразу настигала девушку.
— Что вам нужно? — принцесса остановилась.
— Твой медальон, — Берта протянула руку вперед и пальцем указала на грудь девушки. Та моментально опустила голову, чтобы видеть предмет, привлекший внимание женщины.
София только сейчас обнаружила, что переодета: прежде походный костюм с закрытым верхом теперь был сменен на более открытую одежду. Возможно, вмешалась Мария и переодела сестру, а, может быть, решение принимали амазонки, но сейчас причина казалась неважной: открылась тонкая шея девушки, на которой висела серебренная цепь с массивной подвеской, намертво впивавшейся в грудь. Совершенно обычное, ничем не примечательное украшение всегда находилось с девушкой, она даже не помнила, когда и от кого получила его. С малых лет медальон служил оберегом для принцессы. И теперь он привлек внимание странной женщины.
София прикоснулась к цепочке, провела по ней ладонью и крепко сжала подвеску. Но вопреки ожиданиям, Берта теперь подошла к шару и обвела на его поверхности один из сотни символов. Повернулась лицом к девушке, поманила. Та не тронулась с места.
— Подойти, деточка. Посмотри на знак на шаре и обрати внимание на то, что выгравировано на твоем медальоне. Разве они не одно и то же? Разве твой медальон — не предмет сосредоточения магии?
Принцесса не хотела верить. Все, что пришлось узнать ей за последние минуты, в полной мере отвечало на ее прежде возникшие вопросы. И даже доля здравого смысла присутствовала в суждениях сумасшедшей. А что, если она и не сумасшедшая вовсе? Что, если она знает больше других?
Девушка подошла. Знаки на поверхности шара и медальоне совпадали как две капли воды: крупные правильные витки двух сплетенных книзу ветвей держали шар. Две прямые линии, словно стрелы, пронизывали их и пересекались сами. От неизбежности признания правоты женщины София закрыла глаза.
— Что это значит? — она говорила уже одними губами, дурманящий запах почти не ощущался, обстановка в шатре не казалась пугающей.
— Существует предание... ты знаешь? — она взяла девушку за руку. София ощутила пугающий холод, но вырваться уже не смогла: Берта мертвой хваткой держала ее запястье. — Посмотри сюда, — она вновь обратила внимание девушки на шар.
Принцесса наклонилась вперед и в сумерках шатра на темной поверхности магического артефакта смогла различить мелкие резные символы. Они походили на древний текст, но София обучалась грамоте, и поэтому без труда прочитала:
Две женщины-сестры
Защищены мечом.
Их общий враг навек
На гибель обречен.
Но тяжкий крест войны
Им суждено нести.
Дни мира сочтены -
Их смерть может спасти.
И если жизнь одной
Стрелой война пронзит,
Вторая в тот же день
Путь первой повторит.

Непроизвольно девушка попятилась. Но Берта не отпускала ее, поэтому София уверенно подняла глаза на женщину и, как могла, твердо спросила:
— И вы... считаете, что предание про нас с Марией? Мы эти самые сестры? Верно? Что меч, который нас защищает, — это Ларс или Анна? А Черный Орел, по-вашему, на грани краха? Он нас загнал практически в угол! Где мы теперь?! — принцесса повысила голос. Хранить в себе тревоги уже не было сил. — Что нас ожидает? Смерть?
— Мир не должен погибнуть из-за вас, — легкая улыбка выступила на лице амазонки, она покачала головой. София не успела испугаться, как женщина вытащила нож — тот самый, что висел на поясе, но теперь она держала его в руках.
Принцесса замерла. Она не знала, как реагировать в данной ситуации, что делать. Ее жизнь сейчас находилась полностью в руках сумасшедшей женщины, которая была твердо уверена, что ее смерть (а, значит, согласно преданию, и смерть Марии) спасут весь мир. Только... от чего? Что, вообще, происходит?
Берта, словно услышав мысли девушки, ответила:
— Магия просыпается. Она уже рядом... но она разрушительна для этого мира, — амазонка перехватила нож, оскалила зубы в злобной усмешке. — Я должна предотвратить...
София зажмурилась, ожидая удар и безотчетно закрывая свободной рукой голову. Сердце учащенно заколотилось, попытки вырваться приводили лишь к усилению хватки: казалось, силы у амазонки были немереные. Уши стали улавливать каждый звук, даже самый тихий, даже разговоры двух сплетничающих амазонок за шатром, дыхание прерывалось. Но самым главным, что услышала девушка, стало:
— Берта, прекрати! — София узнала голос рыжеволосой женщины, но открывать глаза боялась. Впрочем, сумасшедшая тоже не спешила выпускать ее руку, а где в это время находился нож, девушка могла лишь догадываться.
— Ты совсем обезумела, старуха? — в голосе королевы амазонок слышалось раздражение. Принцесса поняла, что она подошла к ней и коснулась второй руки, убирая ее с макушки. Берта при этом вторую не выпускала.
— Не мешай, Вероника. Ты привела чужаков, — голос черноволосой был хриплый и почти шипящий, в противовес твердости речи правительницы:
— Я сказала, хватит! — она прокричала эти слова. — Брось нож! Брось, Берта!
После недолгой паузы София открыла глаза. Преодолев страх видеть, теперь она боялась дышать. Вероника закрыла ее собой и пыталась разжать пальцы сумасшедшей женщины. Нож она все-таки бросила. Несколько мгновений королева амазонок и колдунья смотрели друг другу в глаза не моргая, после чего Берта прошипела:
— Ты не достойна титула, Вероника. Я никогда не скрывала своего мнения насчет твоего господства, но сейчас ты сделала свою главную ошибку, — при этом она разжала пальцы, Софья схватилась за онемевшее запястье и отошла на шаг, Вероника кивнула в ее сторону:
— София, выйди. Жди снаружи, я скоро.
Принцессе ничуть не было интересно, что еще обсуждали амазонки, она одним рывком очутилась на улице и с облегчением вдохнула осенний лесной воздух. Внезапно на глаза девушки навернулись слезы. Эмоции взяли свое: большего страха, чем сейчас, принцесса не испытывала никогда ранее. Только что она могла лишиться жизни и даже не понять этого.
Какое-то время она успела еще побыть наедине со своими эмоциями. Шум в лагере теперь не замечался — София, словно, стала одной из всех. Но вскоре появилась Вероника. Она подошла и, заметив, что на бедняге лица нет, тихо спросила:
— Ну, ты как?
София не ответила, закрываясь сильнее.
— Что она говорила тебе?
— Что мы с сестрой виновники разрушения мира.
— Не слушай ее, она шальная. Берта не колдунья, это известно. Но управы на нее никто никогда не имел. Я... справляюсь, как могу. И... видимо, я успела вовремя, — амазонка улыбнулась. София убрала с лица свисающие волосы и немного успокоилась, спросила:
— Кто вы? И что вы хотите?
— Не переживай. Я выставлю вам охрану возле шатра, вы будете в безопасности.
— И все равно я не понимаю... нам нужно попасть в Пещеру Дракона.
— Я знаю, милая, — голос амазонки стал слаще сиропа. — Вашим воинам нужно немного времени, чтобы встать на ноги, — она вздохнула. — И после вы продолжите свой путь, — она подняла голову к небу и немного щурилась от проникающих сквозь облака лучей.
— Что случилось? Они здесь? Если нужна помощь...
Вероника плавно перевела взгляд на принцессу и, не скрывая улыбки, ответила:
— Все хорошо, Софья. Теперь все хорошо.

К амазонке подошла молодая девушка, София тоже узнала ее — именно она их привела. Воительницы о чем-то говорили, принцесса сделала шаг в их сторону, не сводя глаз с говорящих. Рыжеволосая женщина хмурилась, но бдеть не переставала, принцесса ускорила шаг. Она хотела подойти со стороны, пока амазонки ее не видят, но внезапно они разошлись по разным сторонам: правительница направилась в дальний шатер, ее помощница скрылась в соседнем.
София даже топнула ногой от досады: упускать возможность все выяснить было крайне обидно, а ожидание следующего появления хоть кого-нибудь из них не обеспечивало достижение результата. Однако хитрая мысль все же появилась в голове девушки. Она решила затаиться и проследить за дальним шатром чуть в стороне от хлопотного лагеря.
Она осторожно ступала, стараясь не вызывать шороха, и оборачивалась на каждом шаге. Навстречу ей попадались другие амазонки, каждая погруженная в свое дело и оттого не обращавшая никакого внимания на, казалось, потерянную среди безумства толпы принцессу. Но это было не так: София сейчас как никогда четко видела цель. Она шла, не отрывая глаз с того самого места, где в последний раз видела рыжеволосую женщину. Близость задуманного настолько увлекла девушку, что, ощутив твердое прикосновение к предплечью, она невольно вздрогнула. А через миг попятилась, ошарашенная.
Все замыслы враз улетучились, когда перед принцессой возникла мрачная фигура. Длинные черные волосы ее были заплетены в толстую косу, черное платье в пол вышито золотистыми нитями, плечи были покрыты шкурами диких животных, на поясе София заметила кинжал. Глаза незнакомки были распахнуты и смотрели на принцессу не моргая. Не говоря ни слова, она с силой схватила девушку за руку и потащила в сторону. Теперь София переживала не на шутку. Она обернулась и пыталась ухватиться взглядом хоть за кого-нибудь, чтобы окликнуть, но никто не повел и глазом.
Таким образом, женщина приволокла ее в темный шатер, скрытый в тени других обиталищ, и только тогда разжала пальцы. София осталась стоять, застывшая, в центре и беспокойно оглядывалась по сторонам. Внутри было мрачно. Полотна шатра, словно не пропускали никакого света. Поэтому странная женщина, зайдя в шатер, первым делом зажгла две тусклые свечи, обернулась.
София боялась дышать, глядя на происходившее. Обстановка внутри пугала: на всех четырех сторонах обиталища висели цепи, по полу были разложены разноцветные камни, к куполу шатра была примотана охапка высушенной травы, спальное место обрамляла змеиная кожа. В ужасе девушка закрыла лицо ладонями. Но женщина вновь подошла к ней, взяла за руку и усадила за стол.
И тогда девушка заметила самое главное, на что не обратила внимания сначала: перед ней находился шар из темного стекла с таинственными знаками на поверхности. Пару мгновений София с любопытством разглядывала предмет, хотела прикоснуться, но услышала:
— Не трогай! — голос женщины хрипел, густые брови хмурились, пустые глаза впились в принцессу и словно пожирали.
Девушка послушно сложила руки на коленях и, перебарывая отвращение и страх, уставилась на пожилую амазонку. А та, как будто, ждала этого взгляда: она кивнула и торопливо зашагала вперед-назад, что-то бормоча под нос. София устала смотреть на происходящее безумство и резко отодвинула стул, но вдруг женщина выставила руку вперед и быстро заговорила вслух:
— Не бойся меня, девчушка, ты под куполом. Под тем же самым куполом, что оказалась я много-много лет назад... Когда столкнулись четыре силы, магия исчезла, но теперь... теперь! Все изменится! — она замельтешила по шатру еще быстрее.

София почувствовала, как похолодели руки и заколотилось сердце. Теперь она уже жалела, что покинула свое пристанище. Пришлось вникать в суть сумбурных речей сумасшедшей. Поэтому девушка вновь пододвинулась к столу и принялась слушать, всем видом показывая интерес.
— Я знаю, что в тебе магия, деточка, знаю... И кровь у тебя королевская, это видно. Ты наследница престола, но тебе не вернуть его, нет... не вернуть, — женщина остановилась и покачала головой, будто сочувствуя. София напряглась, не замечая, как сильно пальцы схватились за край стола.
— Сестра твоя тоже никогда не станет королевой, так что не думай! — она даже прикрикнула и снова зашагала. — Во времена расцвета империи эльфов, во времена правления великого лорда Мириана, когда мы были рабами, магия исчезла насовсем, ты видишь? Видишь, что стало?
— Что... стало? — София настолько не понимала, что все же отважилась спросить.
— Не стало! Источника не стало, чувствуешь?
С трудом, но девушка начинала понимать. Не могло сложиться воедино все, что хотела сказать сумасшедшая. В горле пересохло, София набрала в легкие побольше воздуха, чтобы меньше дышать: запах свисающей сверху травы, думала принцесса, сводил ее с ума. Но женщина продолжала:
— И теперь ты, я или любой другой человек не можем пользоваться ушедшим могуществом нашего мира. Все застыло в недрах, все там, все внутри... и те крупицы, что остались, находятся в хаосе, они рассредоточены по местности: захочешь — не соберешь. И даже прежде магический шар, и тот молчит, — ее взгляд задержался на стеклянной сфере, амазонка закончила свою странную речь.
София заметила, куда обращен взор сказительницы, и перевела взгляд с предмета на нее и обратно. Девушка подумала, что в несвязных речах амазонки, возможно, есть доля правды. И говорила она на тему, которая так волновала принцессу, а, значит, она могла стать ключом к разгадке никем не тронутых доселе вопросов.
— Я... ощутила барьер здесь, заклинание сорвалось, — тихо проговорила София, но теперь без страха смотрела колдунье в лицо.
— Купол, деточка, это все купол...
— Я не понимаю.
— Когда четыре фигуры встретились здесь, они защитили себя куполом, чтобы их силы смогли собраться воедино. Во всей Расколотой Низменности нет более обособленного от магии места, чем это.
— Как проявляется магия в других местах, если в мире, по вашим словам, она исчезла?
— Она есть, оставались немногие ее запасы в некоторых местах. Но они иссякли со временем и ныне пустуют. И сейчас, я могу сказать, что ее нет совсем! — Голос женщины повышался, она хотела говорить об этом, хотела поделиться знанием.
— Но почему на всем нашем пути я могла в любое время произнести заклинание и не испытывала никаких преград? А здесь... что-то случилось. — София невольно увлеклась темой. В магической академии Наллароса она изучала совсем другую историю возникновения магии, но она имела огромное количество нестыковок с действительностью, будто строилась на предположениях, а не фактах.
— Сосредоточение магии после раскола произошло в магических предметах. — Амазонка теперь остановилась и не сводила глаз с девушки. — Однако в лагере защита настолько сильна, что никакие предметы не смогут проявить свою мощь.
— О каком предмете речь? Если это Глаз Дракона, то он не всегда был рядом со мной. До нападения Черного Орла я отлучалась каждый день на обучение и стала лучшей ученицей академии... никто не мог повторить мое заклинание! — София поднялась.
— О, нет, дорогая, — женщина заулыбалась. — Дело не в камне... дело в тебе!
— Во мне? В нашем роду никогда не было магов.
— Уверена? — теперь голос женщины казался таинственным, Софию вновь охватила тревога: она что-то знает по части ее родословной?
— Кто вы? Ясновидящая? Колдунья? — девушка отошла, скрестила руки на груди и пристально следила за говорившей.
— Меня называют по-разному, но ни один вариант не правдивый. Но ты зови меня Берта — это мое имя с рождения, — женщина протянула руку.

Но вопреки правилам этикета, прилежно выученным принцессой назубок, она убрала руки за спину и отошла еще дальше. Женщина последовала за ней, подступая ближе. Софией овладел мгновенный ужас: она преследует ее! Куда бы она не отходила, амазонка сразу настигала девушку.
— Что вам нужно? — принцесса остановилась.
— Твой медальон, — Берта протянула руку вперед и пальцем указала на грудь девушки. Та моментально опустила голову, чтобы видеть предмет, привлекший внимание женщины.
София только сейчас обнаружила, что переодета: прежде походный костюм с закрытым верхом теперь был сменен на более открытую одежду. Возможно, вмешалась Мария и переодела сестру, а, может быть, решение принимали амазонки, но сейчас причина казалась неважной: открылась тонкая шея девушки, на которой висела серебренная цепь с массивной подвеской, намертво впивавшейся в грудь. Совершенно обычное, ничем не примечательное украшение всегда находилось с девушкой, она даже не помнила, когда и от кого получила его. С малых лет медальон служил оберегом для принцессы. И теперь он привлек внимание странной женщины.
София прикоснулась к цепочке, провела по ней ладонью и крепко сжала подвеску. Но вопреки ожиданиям, Берта теперь подошла к шару и обвела на его поверхности один из сотни символов. Повернулась лицом к девушке, поманила. Та не тронулась с места.
— Подойти, деточка. Посмотри на знак на шаре и обрати внимание на то, что выгравировано на твоем медальоне. Разве они не одно и то же? Разве твой медальон — не предмет сосредоточения магии?
Принцесса не хотела верить. Все, что пришлось узнать ей за последние минуты, в полной мере отвечало на ее прежде возникшие вопросы. И даже доля здравого смысла присутствовала в суждениях сумасшедшей. А что, если она и не сумасшедшая вовсе? Что, если она знает больше других?
Девушка подошла. Знаки на поверхности шара и медальоне совпадали как две капли воды: крупные правильные витки двух сплетенных книзу ветвей держали шар. Две прямые линии, словно стрелы, пронизывали их и пересекались сами. От неизбежности признания правоты женщины София закрыла глаза.
— Что это значит? — она говорила уже одними губами, дурманящий запах почти не ощущался, обстановка в шатре не казалась пугающей.
— Существует предание... ты знаешь? — она взяла девушку за руку. София ощутила пугающий холод, но вырваться уже не смогла: Берта мертвой хваткой держала ее запястье. — Посмотри сюда, — она вновь обратила внимание девушки на шар.
Принцесса наклонилась вперед и в сумерках шатра на темной поверхности магического артефакта смогла различить мелкие резные символы. Они походили на древний текст, но София обучалась грамоте, и поэтому без труда прочитала:
Две женщины-сестры
Защищены мечом.
Их общий враг навек
На гибель обречен.
Но тяжкий крест войны
Им суждено нести.
Дни мира сочтены -
Их смерть может спасти.
И если жизнь одной
Стрелой война пронзит,
Вторая в тот же день
Путь первой повторит.

Непроизвольно девушка попятилась. Но Берта не отпускала ее, поэтому София уверенно подняла глаза на женщину и, как могла, твердо спросила:
— И вы... считаете, что предание про нас с Марией? Мы эти самые сестры? Верно? Что меч, который нас защищает, — это Ларс или Анна? А Черный Орел, по-вашему, на грани краха? Он нас загнал практически в угол! Где мы теперь?! — принцесса повысила голос. Хранить в себе тревоги уже не было сил. — Что нас ожидает? Смерть?
— Мир не должен погибнуть из-за вас, — легкая улыбка выступила на лице амазонки, она покачала головой. София не успела испугаться, как женщина вытащила нож — тот самый, что висел на поясе, но теперь она держала его в руках.

Принцесса замерла. Она не знала, как реагировать в данной ситуации, что делать. Ее жизнь сейчас находилась полностью в руках сумасшедшей женщины, которая была твердо уверена, что ее смерть (а, значит, согласно преданию, и смерть Марии) спасут весь мир. Только... от чего? Что, вообще, происходит?
Берта, словно услышав мысли девушки, ответила:
— Магия просыпается. Она уже рядом... но она разрушительна для этого мира, — амазонка перехватила нож, оскалила зубы в злобной усмешке. — Я должна предотвратить...
София зажмурилась, ожидая удар и безотчетно закрывая свободной рукой голову. Сердце учащенно заколотилось, попытки вырваться приводили лишь к усилению хватки: казалось, силы у амазонки были немереные. Уши стали улавливать каждый звук, даже самый тихий, даже разговоры двух сплетничающих амазонок за шатром, дыхание прерывалось. Но самым главным, что услышала девушка, стало:
— Берта, прекрати! — София узнала голос рыжеволосой женщины, но открывать глаза боялась. Впрочем, сумасшедшая тоже не спешила выпускать ее руку, а где в это время находился нож, девушка могла лишь догадываться.
— Ты совсем обезумела, старуха? — в голосе королевы амазонок слышалось раздражение. Принцесса поняла, что она подошла к ней и коснулась второй руки, убирая ее с макушки. Берта при этом вторую не выпускала.
— Не мешай, Вероника. Ты привела чужаков, — голос черноволосой был хриплый и почти шипящий, в противовес твердости речи правительницы:
— Я сказала, хватит! — она прокричала эти слова. — Брось нож! Брось, Берта!
После недолгой паузы София открыла глаза. Преодолев страх видеть, теперь она боялась дышать. Вероника закрыла ее собой и пыталась разжать пальцы сумасшедшей женщины. Нож она все-таки бросила. Несколько мгновений королева амазонок и колдунья смотрели друг другу в глаза не моргая, после чего Берта прошипела:
— Ты не достойна титула, Вероника. Я никогда не скрывала своего мнения насчет твоего господства, но сейчас ты сделала свою главную ошибку, — при этом она разжала пальцы, Софья схватилась за онемевшее запястье и отошла на шаг, Вероника кивнула в ее сторону:
— София, выйди. Жди снаружи, я скоро.
Принцессе ничуть не было интересно, что еще обсуждали амазонки, она одним рывком очутилась на улице и с облегчением вдохнула осенний лесной воздух. Внезапно на глаза девушки навернулись слезы. Эмоции взяли свое: большего страха, чем сейчас, принцесса не испытывала никогда ранее. Только что она могла лишиться жизни и даже не понять этого.
Какое-то время она успела еще побыть наедине со своими эмоциями. Шум в лагере теперь не замечался — София, словно, стала одной из всех. Но вскоре появилась Вероника. Она подошла и, заметив, что на бедняге лица нет, тихо спросила:
— Ну, ты как?
София не ответила, закрываясь сильнее.
— Что она говорила тебе?
— Что мы с сестрой виновники разрушения мира.
— Не слушай ее, она шальная. Берта не колдунья, это известно. Но управы на нее никто никогда не имел. Я... справляюсь, как могу. И... видимо, я успела вовремя, — амазонка улыбнулась. София убрала с лица свисающие волосы и немного успокоилась, спросила:
— Кто вы? И что вы хотите?
— Не переживай. Я выставлю вам охрану возле шатра, вы будете в безопасности.
— И все равно я не понимаю... нам нужно попасть в Пещеру Дракона.
— Я знаю, милая, — голос амазонки стал слаще сиропа. — Вашим воинам нужно немного времени, чтобы встать на ноги, — она вздохнула. — И после вы продолжите свой путь, — она подняла голову к небу и немного щурилась от проникающих сквозь облака лучей.
— Что случилось? Они здесь? Если нужна помощь...
Вероника плавно перевела взгляд на принцессу и, не скрывая улыбки, ответила:
— Все хорошо, Софья. Теперь все хорошо.

Мертвый подвал, словно ожил. У подножия пустых стен слышалось, как расползалась влага: капли воды собирались в лужи и, словно образовывали многоголосый хор звенящих частиц, тесно жавшихся друг к другу на холодном полу. Глухим эхом разносился по темным коридорам замка Черного Орла ровный шаг двух пар сапог. Плащ Вилорма трепыхался при ходьбе, вливаясь звуком в случайный оркестр нарушающих тишину звуков. Сефер хлюпал носом.
— А-ап-чих! — новоиспеченный командующий лучниками зажал нос и выпрямился по струнке. Вилорм остановился и взревел в своей уже обычной манере:
— Я не терплю!..
— Не беспокойтесь, господин. Уже пришли, господин, — не давая грому разразиться, Сефер оборвал Вилорма и утер нос.
Не глядя на проводника, правитель подошел к двери, возле которой они остановились, и толчком распахнул ее. Мужчины зашли внутрь и оказались посреди ничем не примечательной темницы, такой же как остальные — сырой и мрачной. Однако Вилорм сразу направился к центру и взялся за свисающие цепи. Звенья обеих были разорваны, а обрубленные остатки змейкой свернулись неподалеку.
Правителю хватило одного взгляда, чтобы понять все. Он мгновенно обернулся в сторону приближенного воина и задал только один вопрос:
— Как?! — его голос больше походил на рык, внешний вид — на разъяренного медведя.
— Мой господин, — Сефер вновь хлюпнул носом, — нам неизвестно, как именно она смогла разрушить цепи, но мы не прекращаем поиски зацепок.
— А это как?? — Вилорм в два шага оказался в коридоре и указывал на сырой пол. Мужчина поспешил следом, но лишь потупил взгляд. Вилорм продолжал:
— Ты знаешь, что трое наших стражников убиты? Знаешь, Сефер? В том числе один из них был найден здесь! И даже если допустить, что полусонная, полумертвая дикарка смогла уделать громилу, то как, подери меня дух Смертника, она смогла одолеть призрачных сущностей?? — он испепелил взглядом бедолагу, лицо его покраснело от ярости, крик в пустых сводах превратился в гром.
— Мой господин, — Сефер вновь выпрямился. — Мы выяснили, что пленники уходили вместе...
— Да ты что?! Очень странно, не правда ли? И опять скажи мне, мой дорогой, мой догадливый Сефер, как они покинули замок? Уж не на Каменном Драконе ли они улетели?
— Никак нет, господин! Одна лошадь пропала в ту ночь, возле замка найдены следы копыт, а у леса они удваиваются. Далее следы прерываются, как и жизни еще троих наших дозорных...
— Идем, — Вилорм недолго думал и повел помощника к тайной двери. Они вышли в следующий коридор, и после — на улицу возле замка. Солнце клонилось к горизонту. Мужчины остановились. Чуть поодаль слышалось ржание лошадей.
— Сефер, — Вилорм спиной оперся на выступ. Теперь он говорил спокойно. — Ты все помнишь, да? Ты понимаешь, что это значит?
— Мой господин, от Ларса следовало ожидать такое, следовало прямиком вести его к вам, стража с ним никогда не справлялась...
— Я не про него! — мужчина рявкнул и отвернулся, позволяя вечернему ветру трепать длинные волосы. — Следы в лесу... я вспоминаю, что говорила мне девчонка Айрена в тот день. Она, как будто, признавалась, что освободила ту женщину... и упоминала про какой-то знак. Вы узнали, кто она? Не уверен, но лицо мне кажется знакомым. И теперь обнаруживаются еще убитые возле зарослей...
Сефер покачал головой:
— Я отправил пару лазутчиков, но от них до сих пор нет вестей...
— И не будет, я так подозреваю. Но кое-что мы узнали благодаря ей, Сефер. Айрена до сих пор предана амазонкам. Я не знаю, как, но их действия, как и всегда, очень слажены, каждый шаг продуман до мелочей. Здесь замешаны женщины-дикарки, друг мой.
Вилорм повернулся лицом к помощнику, он округлил глаза и, разделяя слоги, проговорил:
— Н-но, мой господин, с ними же все кончено... м-мы же...кажется, теперь не связаны, — он осторожно утер нос, не сводя при этом глаз с Вилорма.
— Верно! И, видно, они решили выйти на тропу войны. Сефер! Слушай мой указ. Под покровом ночи вели своим людям пробраться вглубь леса. Осторожно! — мужчина помедлил, наблюдая за реакцией Сефера. Он молчал, впитывая каждое слово, его лицо бледнело по мере услышанного. — Не привлекая лишнего внимания, расставь лучников по деревьям неподалеку лагеря амазонок, мечников спрячь в зарослях.
— Н-но, — начал было мужчина, но Вилорм его не стал слушать, у него зарождался самый грандиозный план со времен восстания Ларса. Даже стратегия по захвату Белого Ястреба сейчас казалась пустяковой — теперь враг действительно стоит его хитрости, а, значит, и победа над ним будет в разы слаще. Он продолжал:
— Видно, настало время покончить с ними раз и навсегда. Мы сами сотворим историю, понимаешь, Сефер?
— Господин, — тот воодушевления Вилорма не разделял, взгляд его поник, глаза вновь рассматривали землю. — Вы же понимаете, что все эти разведчики — смертники? Все, кто прежде отправлялись с подобным заданием, не вернулись...
— Теперь все будет иначе! Я готов идти на жертвы, готов нести потери, но я достигну наконец Веронику и отомщу ей за все.
— Конечно, — Сефер вздохнул. — Что тогда делать с Айреной? У нее до сих пор достаточно свобод, чтобы беспрепятственно передвигаться по замку. Тем более, что она находится рядом с вашим сыном, господин...
Вилорм замолчал. Напоминание о Гурии словно вернуло его с небес на землю. Он не поменял мнения относительно его наказания, но возможно ли когда-нибудь оправдать риск жизнью своего ребенка ради цели? Мужчина вдохнул, покачал головой, не ответил. Все прошедшее время он думал о нем. Не мог не думать. Даже опыт Сефера, которого он собственноручно сделал главным советником по военной части (а ввиду тяжелого ранения Силанта, еще и по части разведки), не мог заменить острый ум и хитрость его сына. Гурий, как ни странно, глядел в самую суть вопроса, ему не требовались объяснения, и даже все имеющиеся сведения касаемо амазонок были получены благодаря ему.
Мужчина наблюдал, как растет сын, и не мог не замечать с течением времени все больше проявляющиеся черты матери. Никто из его приближенных, знал Вилорм, не рискнул бы ворваться к лесным воительницам в разгар Обряда Посвящения и уж тем более заключить сделку с самой королевой амазонок! И теперь он, отец непоседливого мальчишки, пожинал плоды его хитрости. Сочные и сладкие плоды.
— Не переживай, мой друг, — Вилорм наконец ответил, — я решу этот вопрос. Несмотря ни на что, ребенку нужно воспитание, — уголки губ мужчины слегка шевельнулись. Сефер кивнул.
Вдалеке вновь заржали лошади. Правитель сощурил глаза, всматриваясь: объездчик выпустил своих подопечных на вечернюю прогулку. Почти все были спокойны, лишь одна вставала на дыбы и беспокойно извивалась. Конюх подошел к ней и разгладил спутавшуюся гриву, что-то приговаривая. Лошадь, как будто слушала сладкие напевы Коро, и со временем она успокоилась. Вилорм перевел взгляд на советника.
— Хотите, подойдем к нему, господин? — Сефер понял мысли правителя.
— Говоришь, старушка Марта пропала? Она ослушалась объездчика? — тот кивнул, а Вилорм продолжил. — Старик Коро уже проклятую сотню лет управляется с лошадьми и, я смотрю, он до сих пор не потерял сноровку.
— Это верно, господин. Равных Коро еще сыскать надо. Если у вас к нему вопросы, пройдемте...
— Нет, Сефер. У меня нет вопросов, — теперь Вилорм не скрывал улыбки. — Больше вопросов нет.

* * *
По стенам было развешено оружие. Разное — на любой вкус, силу, стиль боя. В углах комнаты Анна заметила стойки с мечами и копьями, рядом с ними, словно из пола, вырастали массивные сундуки. Не найдя, на чем заострить внимание, девушка нахмурилась.
— Зачем мы пришли сюда? — она обратилась к старичку, наблюдавшему за ней неподалеку. — Мне здесь не по себе.
— Понимаю. Но здесь ты в безопасности, — голос ее собеседника хрипел, но он говорил очень мягко. Серые глаза улыбались, на щеках горел румянец.
— Я теперь не знаю, — девушка отошла на пару шагов, помедлила. Но после сама задала вопрос. — Вы кузнец, да?
— Был кузнецом. Теперь я просто коротаю остаток века в этом доме. Моя наковальня уже давно тоскует по молоту, — он усмехнулся. — Ко мне заходят редко, так что можешь спокойно переждать свою бурю.
Девушка заметила, как играет золотом дневной свет в серебристых волосах старика и, просачиваясь сквозь тонкие занавески на окнах, придает уюта дому, в котором главные жильцы — орудия для убийства. Жизнь и смерть, будто собрались в старой лачуге пожилого кузнеца и прекрасно соседствовали с ним, затаившись в ожидании, кто же из них победит.
Внезапно Анна ощутила жар. Он шел с кончиков пальцев, растекался по телу и медленно подкрадывался к сердцу. Дрожащей рукой она коснулась стены, переводя сбившееся дыхание: воздуха отчаянно не хватало. В голове сумбурным потоком понеслись мысли: "Что случилось? Почему я здесь?" Анна слышала, как кто-то звал ее по имени, но звуки знакомого голоса отдавались в тяжелой голове ударом колокола.
Перед глазами поплыли незнакомые фигуры, она сосредоточилась, собрала пальцы в кулак, зажмурилась. Странные образы резко исчезли, она вновь видела перед собой каменную стену кузницы и ощущала спиной присутствие старика.
— Подойди сюда, не бойся, — он стоял возле одного из сундуков и с трудом наклонился: возраст брал свое. Анна обернулась. Кузнец принялся копошиться в старинных вещах, приговаривая:
— Должно быть где-то здесь! Сейчас найду... ты не переживай, пойди-пойди сюда. Гляди, какая интересная вещица? — он вынул из сундука металлический наконечник и с ребячьим восторгом поднял руку, призывая Анну смотреть. — На первый взгляд, ничего особенного, но какие здесь узоры... видишь?
После недолгого сомнения девушка решилась подойти к старику. Попутно она смогла заметить, что ее платье помято, а косы расплетены. За окном кузницы наступила ночь.
— Да, действительно красивые, — она знала, что одобрением порадует старика. — Они для стрел, верно? — девушка присела рядом.
— Точно! Как поняла?
— Видела. — Сама того не предполагая, девушка вовлеклась в разбор запасов старинных вещиц оружейника.
— Я же говорил! Я же говорил! — иногда слышались неподдельные восклицания хозяина дома, передававшего, как ему казалось, определенно важные знания. Но Анна сама определила свой интерес: из груды металлических наконечников для стрел и копий она вынула железное навершие, покрытое резными символами. Они выпуклыми нитями переплетались на его поверхности и образовывали непонятные знаки.
— А это что? — Анна замерла.
— О! Вот и оно! Нравится? Не знаю, сколько ему лет, но оно прямо-таки источает древность.
Анна держала его в руках, чувствовала холод металла. Вероятно, когда-то оно украшало чье-то знамя, меч или посох. Старичок поднялся, седые локоны упали на лицо, открывая уши. Случайно переведя взгляд с вещицы, девушка заметила, что они острые, словно наконечники стрел. Поняв, что раскрылся, кузнец поспешно собрал волосы в хвост, закрывая выделяющуюся деталь внешности. Но поздно: Анна вскочила и вмиг отпрянула.
— Вы говорили, что эльфы вымерли? — девушка вновь почувствовала жар. — Да, верно... к сожалению. Я один из немногих, кто остался. Ты не должна пугаться меня, Анна...
Но девушка его уже не слышала. Ее сознание заполняли другие голоса, они звали ее, дыхание сбивалось, от нахлынувшего безумия Анна побежала. Она оказалась на улице, одна среди ночного города, и неслась вперед, только вперед, не оборачиваясь. К горлу подступал ком, голова кружилась в сбивающемся ритме звуков, но она чувствовала, что не должна оставаться. И, лишь оказавшись на окраине, приходя в себя от стремительного бега, Анна поняла, что до сих пор сжимает в ладонях то самое навершие.
Девушку окружали высокие деревья. Сквозь их густую листву угрюмо просачивались тусклые лучи солнца. Она огляделась: лес, будто спал. Перехватив в руках странную вещицу, девушка сделала шаг. Тишина и спокойствие молодых зарослей казались после головокружительного дня невероятной благодатью. Анна заметила тропинку. Узкая и заросшая, она уводила в самое сердце леса.
А вокруг открывался новый мир: каждый шаг приносил девушке неподдельные эмоции радости. Однако она понимала, что нельзя полностью доверяться своим ощущениям — в незнакомой местности ее могло поджидать что угодно. Анна остановилась и полной грудью вдохнула свежий утренний воздух. Вокруг беззаботно чирикали птички, создавая видимость мира и гармонии.
Уловив момент безмятежности, такой далекой и отныне недостижимой, девушка позволила себе насладиться редким моментом спокойствия. Она и не заметила, как дыхание выровнялось, испуг внезапно растворился в воздухе, и ноги сами остановились на озаренной неокрепшими лучами опушке. Впервые за долгое время девушка увидела другую сторону жизни — ту, в которой господствовала красота и умиротворение.
Но несмотря на дикое желание остановиться, перевести дух и довериться власти природы, Анна знала, что не должна задерживаться: в любое время за ней могла образоваться погоня. Девушка повертела в руках навершие. Теперь оно не казалось ей чем-то необычным, лишь вычурные изгибы украшали его поверхность — наверняка, когда-то оно принадлежало знатному роду.
"И почему я его схватила? Чем оно мне приглянулось?" — Анна пожала плечами и, отпуская мысли, задорно потопала по тропинке. И, с каждым мигом привыкая к безмятежности, она радовалась прежде неизвестным ощущениям жизни. И ей казалось, что эта самая невиданная жизнь брала свои истоки именно здесь.
Но стоило ей поддаться минутной слабости, как она вновь услышала голоса. Они были так рядом, будто кто-то дышал ей в затылок и навязывал свой путь. Только что сонный лес лишь пробуждался, а сейчас внутри него уже бушевала настоящая стихия. Резким порывом тело сковала боль. Не найдя в себе сил противостоять ей, Анна выронила навершие из рук и схватилась за голову, закрывая уши. Что-то давило со всех сторон и, казалось, подступало к ее мыслям. Голоса звали ее, называли имя, манили. В стремлении скрыться девушка побежала.
Она почти не видела, что вокруг — деревья, опушки, птицы, — все в один миг смешалось в одно размытое пятно. Она ускоряла бег, но сущности сильнее гнали ее, звуки становились громче, силы иссякали. И споткнувшись о вылезшие из-под земли корни, девушка упала. Анна слышала теперь лишь свое тяжелое дыхание, голоса глухим эхом размывались где-то внутри сознания, голова разрывалась от вмиг нахлынувшего жара.
"Что со мной происходит?" — только и успела подумать девушка, прежде чем ощутила обжигающую боль под лопаткой. От бессилия захотелось кричать, но в исступлении она не смогла издать ни звука. Что-то не давало ей вновь подняться, спина горела, точно оказавшись в огне, дыхание снова прерывалось, глаза сами собой закрылись.
Находясь в бессознательном состоянии, Анна все же слышала те голоса. Теперь они становились громче и четче. Манящие речи вдруг сменил топот копыт, ржание лошадей, звуки обнажающейся стали, крики, борьба. Девушке сейчас было все равно, она находилась где-то в другом мире, ощущала лишь жгучую боль и запах запекшейся крови.
Она смогла почувствовать, как кто-то крепко схватил ее за плечи и потряс с неистовой силой, но совладать со своим обмякшим телом она была не в состоянии. Перед глазами стояла черная пелена, уши улавливали странные звуки, нос чувствовал резкий запах травы. А позже она впервые услышала:
— Ну, как она? — голос был звонкий и выделялся четкостью на фоне бессвязных реплик и расплывающихся образов. И позднее:
— Держись, Анна...
Она ощутила ладонью холод, словно кто-то задел ее, пальцы невольно сжались от прикосновения, но поймали лишь пустоту. От невозможности признания собственного бессилия, Анна распахнула глаза.
Теперь она видела дом. Стол, стул, шкура медведя на полу — ничего необычного, только полотна вместо стен вокруг. Робкое солнце пробивалось сквозь них и дотрагивалось до кожи невидимыми лучиками. Анна поняла, что находится в шатре. И первым, что ощутила девушка, стала тоска. Тянущая, гложущая, вмиг очнувшаяся ностальгия. Но все же, это был дом.
Девушка ощутила непреодолимое желание подняться, но один только порыв отдался болью, и она осталась лежать неподвижно. Под собой Анна ощущала твердую поверхность тюфяка, нос улавливал резкий запах травяного отвара, погружавший изнеможенное тело в сон. Но после пробуждения голова, на удавление, стала ясная, девушка помнила все, что происходило: старого эльфа, побег из города, обжигающее прикосновение раскаленного железа. Дальше, кажется, ее забрали и привезли сюда. Да, определенно, так и было... только когда именно?
Ощутив ноющую боль в ноге, Анна начала различать течение времени. Когда-то давно она и правда в спешке покидала город, ставший для нее тюрьмой, и бежала что есть силы от странных людей, до отчаяния похожих на работорговцев, но все-таки не сумела избежать клейма. Она помнила также поражение в бою с Гурием и понимала — это правда. А прошлое лишь приснилось под действием дурманящих разум трав.
"Дурной сон... о былом. Теперь все по-другому. Только почему вновь пульсировала огнем лопатка?" Где-то внутри Анна понимала, что не должна здесь быть. Она помнила, как оказалась в плену, как выбиралась из темницы, а потом... какие-то сущности настигли ее, и все в один миг кончилось. Но прежде она увидела свет. И что-то подсказывало, что там, на лестнице, был Ларс.
"Он предал меня," — мысли выстраивались в цепочку. Только истоки этих мыслей сейчас находились в глубоком прошлом. "Я уже забыла, так почему?" Анна даже разозлилась, что сейчас в голову полезло то, что она старательно скрывала внутри долгие годы. Но вовремя осеклась: причитание на судьбу сейчас было как никогда не оправдано. Мимолетные воспоминания прошедшего боя, полученные раны, близость цели и двойной промах, безумство непродуманной атаки — шансы на спасение были крайне малы, однако она здесь и живая! А, значит, все вопросы уже вторичны.
Стиснув зубы, Анна медленно перевернулась на бок. У входа в шатер она заметила совсем юную девушку, наблюдавшую за ней. Уличив движение, она подскочила и с неожиданной учтивостью взялась помогать девушке перевернуться. Однако Анна, поняв намерение надсмотрщицы, запротестовала:
— Не тронь меня! Я сама!
Она не узнала свой голос — вместо привычного звона сейчас слышался сип. Но помощница повиновалась и осталась в стороне. Когда Анна улеглась, первое, что она сказала, было:
— Мне нужно пить. Дай воды...
— Нельзя воды. Только отвар. Знахарки сказали...
— Я сказала: дай воды! — Анна как могла, сильнее сдвинула брови, но любая эмоция на лице отдавалась ударом. Девчушка помедлила мгновение, но решила не спорить и поднесла воительнице чашу с водой. Та протянула руки, но, взявшись за края, не смогла удержать. Чаша упала, расплескивая воду по полу. Помощница наклонилась и второпях подняла ее, подошла к кувшину и сказала:
— Простите, я не подумала. Сейчас я... помогу вам.
— Не суетись, — Анна отмахнулась и опрокинулась назад. Продолжила. — Ничего не надо. Все безнадежно. — Она запрокинула голову и, глядя вверх, спросила. — Ответь честно, что со мной было?
Девчушка послушно оставила чашу и рассказала:
— Сначала вы почти не дышали, а когда знахарки принялись поить вас отваром и обрабатывать раны, кричали от боли, — она опустила глаза, словно от стыда. — Они пытались говорить с вами, чтобы вы не впадали в беспамятство, но это не всегда удавалось... а потом начался жар. Тот человек, что прибыл с вами, рвался сюда, но госпожа его выставила. Знахарки возвращали ваше сознание назад, но как только ваши глаза приоткрывались, начиналась лихорадка. Сейчас все ушли за свежим букетом трав, а меня оставили присматривать. Сказали, что вы начали дышать самостоятельно, но они думали, что вы проснетесь парой дней позже.
Анна молчала. Переплетя пальцы рук, она сложила ладони на животе. Допустив промах в последней битве, она собственноручно вернула себя в прошлое, от которого убегала долгие годы. И теперь оно одним шагом настигло ее.
Чтобы развеять неловкое молчание, юная надсмотрщица сама решилась спросить:
— Наверное, у вас много вопросов? О том, где вы находитесь…
— Не беспокойся, — но Анна оборвала ее. – Я знаю, где я.
Та выпрямилась, будто ожидая дальнейших распоряжений:
— Чего-нибудь желаете?
— Да. Я должна увидеть одного человека.

Девушку окружали высокие деревья. Сквозь их густую листву угрюмо просачивались тусклые лучи солнца. Она огляделась: лес, будто спал. Перехватив в руках странную вещицу, девушка сделала шаг. Тишина и спокойствие молодых зарослей казались после головокружительного дня невероятной благодатью. Анна заметила тропинку. Узкая и заросшая, она уводила в самое сердце леса.
А вокруг открывался новый мир: каждый шаг приносил девушке неподдельные эмоции радости. Однако она знала, что не должна полностью доверяться своим ощущениям — в незнакомой местности ее могло поджидать что угодно. Анна остановилась и полной грудью вдохнула свежий утренний воздух. Вокруг беззаботно чирикали птички, создавая видимость мира и гармонии.
Уловив момент безмятежности, такой далекой и отныне недостижимой, девушка позволила себе насладиться редким моментом спокойствия. Она и не заметила, как дыхание выровнялось, испуг внезапно растворился в воздухе, и ноги сами остановились на озаренной неокрепшими лучами опушке. Впервые за долгое время девушка увидела другую сторону жизни — ту, в которой господствовала красота и умиротворение.
Но несмотря на дикое желание остановиться, перевести дух и довериться власти природы, Анна знала, что не должна задерживаться: в любое время за ней могла образоваться погоня. Девушка повертела в руках навершие. Теперь оно не казалось ей чем-то необычным, лишь вычурные изгибы украшали его поверхность — наверняка, когда-то оно принадлежало знатному роду.
"И почему я его схватила? Чем оно мне приглянулось?" — Анна пожала плечами и, отпуская мысли, задорно потопала по тропинке. И, с каждым мигом привыкая к безмятежности, она радовалась прежде неизвестным ощущениям жизни. И ей казалось, что эта самая невиданная жизнь брала свои истоки именно здесь.
Но стоило ей поддаться минутной слабости, как она вновь услышала голоса. Они были так рядом, будто кто-то дышал ей в затылок и навязывал свой путь. Только что сонный лес лишь пробуждался, а сейчас внутри него уже бушевала настоящая стихия. Резким порывом тело сковала боль. Не найдя в себе сил противостоять ей, Анна выронила навершие из рук и схватилась за голову, закрывая уши. Что-то давило со всех сторон и, казалось, подступало к ее мыслям. Голоса звали ее, называли имя, манили. В стремлении скрыться девушка побежала.
Она почти не видела, что вокруг — деревья, опушки, птицы, — все в один миг смешалось в одно размытое пятно. Она ускоряла бег, но сущности сильнее гнали ее, звуки становились громче, силы иссякали. И споткнувшись о вылезшие из-под земли корни, девушка упала. Анна слышала теперь лишь свое тяжелое дыхание, голоса глухим эхом размывались где-то внутри сознания, голова разрывалась от вмиг нахлынувшего жара.
"Что со мной происходит?" — только и успела подумать девушка, прежде чем ощутила обжигающую боль под лопаткой. От бессилия захотелось кричать, но в исступлении она не смогла издать ни звука. Что-то не давало ей вновь подняться, спина горела, точно оказавшись в огне, дыхание снова прерывалось, глаза сами собой закрылись.
Находясь в бессознательном состоянии, Анна все же слышала те голоса. Теперь они становились громче и четче. Манящие речи вдруг сменил топот копыт, ржание лошадей звуки обнажающейся стали, крики, борьба. Девушке сейчас было все равно, она находилась где-то в другом мире, ощущала лишь жгучую боль и запах запекшейся крови.
Она смогла почувствовать, как кто-то крепко схватил ее за плечи и потряс с неистовой силой, но совладать со своим обмякшим телом она была не в состоянии. Перед глазами стояла черная пелена, уши улавливали странные звуки, нос чувствовал резкий запах травы. А позже она впервые услышала:
— Ну, как она? — голос был звонкий и выделялся четкостью на фоне бессвязных реплик и расплывающихся образов. И позднее:
— Держись, Анна...
Она ощутила ладонью холод, словно кто-то задел ее, пальцы невольно сжались от прикосновения, но поймали лишь пустоту. От невозможности признания собственного бессилия, Анна распахнула глаза.

Теперь она видела дом. Стол, стул, шкура медведя на полу — ничего необычного, только полотна вместо стен вокруг. Робкое солнце пробивалось сквозь них и дотрагивалось до кожи невидимыми лучиками. Анна поняла, что находится в шатре. И первым, что ощутила девушка, стала тоска. Тянущая, гложущая, вмиг очнувшаяся ностальгия. Но все же, это был дом.
Девушка ощутила непреодолимое желание подняться, но один только порыв отдался болью, и она осталась лежать неподвижно. Под собой Анна ощущала твердую поверхность тюфяка, нос улавливал резкий запах травяного отвара, погружавший изнеможенное тело в сон. Но после пробуждения голова, на удавление, стала ясная, девушка помнила все, что происходило: старого эльфа, побег из города, обжигающее прикосновение раскаленного железа. Дальше, кажется, ее забрали и привезли сюда. Да, определенно, так и было... только когда именно?
Ощутив ноющую боль в ноге, Анна начала различать течение времени. Когда-то давно она и правда в спешке покидала город, ставший для нее тюрьмой, и бежала что есть силы от странных людей, до отчаяния похожих на работорговцев, но все-таки не сумела избежать клейма. Она помнила также поражение в бою с Гурием и понимала — это правда. А прошлое лишь приснилось под действием дурманящих разум трав.
"Дурной сон... о былом. Теперь все по-другому. Только почему вновь пульсировала огнем лопатка?" Где-то внутри Анна понимала, что не должна здесь быть. Она помнила, как оказалась в плену, как выбиралась из темницы, а потом... какие-то сущности настигли ее, и все в один миг кончилось. Но прежде она увидела свет. И что-то подсказывало, что там, на лестнице, был Ларс.
"Он предал меня," — мысли выстраивались в цепочку. Только истоки этих мыслей сейчас находились в глубоком прошлом. "Я уже забыла, так почему?" Анна даже разозлилась, что сейчас в голову полезло то, что она старательно скрывала внутри долгие годы. Но вовремя осеклась: причитание на судьбу сейчас было как никогда не оправдано. Мимолетные воспоминания прошедшего боя, полученные раны, близость цели и двойной промах, безумство непродуманной атаки — шансы на спасение были крайне малы, однако она здесь и живая! А, значит, все вопросы уже вторичны.
Стиснув зубы, Анна медленно перевернулась на бок. У входа в шатер она заметила совсем юную девушку, наблюдавшую за ней. Уличив движение, она подскочила и с неожиданной учтивостью взялась помогать девушке перевернуться. Однако Анна, поняв намерение надсмотрщицы, запротестовала:
— Не тронь меня! Я сама!
Она не узнала свой голос — вместо привычного звона сейчас слышался сип. Но помощница повиновалась и осталась в стороне. Когда Анна улеглась, первое, что она сказала, было:
— Мне нужно пить. Дай воды...
— Нельзя воды. Только отвар. Знахарки сказали...
— Я сказала: дай воды! — Анна как могла, сильнее сдвинула брови, но любая эмоция на лице отдавалась ударом. Девчушка помедлила мгновение, но решила не спорить и поднесла воительнице чашу с водой. Та протянула руки, но, взявшись за края, не смогла удержать. Чаша упала, расплескивая воду по полу. Помощница наклонилась и второпях подняла ее, подошла к кувшину и сказала:
— Простите, я не подумала. Сейчас я... помогу вам.
— Не суетись, — Анна отмахнулась и опрокинулась назад. Продолжила. — Ничего не надо. Все безнадежно. — Она запрокинула голову и, глядя вверх, спросила. — Ответь честно, что со мной было?
Девчушка послушно оставила чашу и рассказала:
— Сначала вы почти не дышали, а когда знахарки принялись поить вас отваром и обрабатывать раны, кричали от боли, — она опустила глаза, словно от стыда. — Они пытались говорить с вами, чтобы вы не впадали в беспамятство, но это не всегда удавалось... а потом начался жар. Тот человек, что прибыл с вами, рвался сюда, но госпожа его выставила. Знахарки возвращали ваше сознание назад, но как только ваши глаза приоткрывались, начиналась лихорадка. Сейчас все ушли за свежим букетом трав, а меня оставили присматривать. Сказали, что вы начали дышать самостоятельно, но они думали, что вы проснетесь парой дней позже.
Анна молчала. Переплетя пальцы рук, она сложила ладони на животе. Допустив промах в последней битве, она собственноручно вернула себя в прошлое, от которого убегала долгие годы. И теперь оно одним шагом настигло ее.
Чтобы развеять неловкое молчание, юная надсмотрщица сама решилась спросить:
— Наверное, у вас много вопросов? О том, где вы находитесь…
— Не беспокойся, — но Анна оборвала ее. – Я знаю, где я.
Та выпрямилась, будто ожидая дальнейших распоряжений:
— Чего-нибудь желаете?
— Да. Я должна увидеть одного человека.

* * *
Я бесцеремонно ворвалась в шатер, где уже без малого три дня в полусознательном состоянии находилась Анна. Однако стоило мне глянуть на нее, решительности во мне заметно поубавилась: несмотря на неоспоримые улучшения в здоровье, девушке необходимо было восстанавливать силы, в воздухе тяжелой тучей нависла слабость.
— О, дорогая! – я воскликнула и моментом оказалась подле Анны. Мгновение я не могла вымолвить ни слова, но ее взгляд был красноречивее любых фраз. – Ужасно выглядишь.
— Не сомневаюсь, – она усмехнулась в своей естественной манере и перевела взор, мы встретились глазами, и все прошлое, что разделяло нас, в одночасье растворилось в этом взгляде. Повисла неловкая пауза. Столько произошло за все время и столько хотелось рассказать сейчас, но с чего начать?
— И долго я… так? – я заметила, что ее терзает если не сожаление, то обида за произошедшее. Я знала это ощущение и всецело понимала девушку, однако проигрыш боя был только на ее счету. И тем сложнее было признавать свой просчет.
— Три дня прошло…
— О, нет! Столько времени… мы должны немедля выдвигаться, – она даже села, но резкость движений лишь отозвалась болью в теле, и она буквально рухнула назад.
— Узнаю прежнюю гордую натуру, – я усмехнулась. – Ну а теперь-то ты что и кому доказать хочешь? Тебя никто не винит в случившемся.
— Потерянное время… с каждым часом мы теряем свое преимущество, – она помедлила, прежде чем спросить. – И где принцессы?
— Анна, послушай, – я заговорила сладким голосом, как будто с ребенком, накрывая ее ладонь своей, – принцессы наслаждаются всеми прелестями вольной жизни амазонок, но самое главное: здесь вы в безопасности… ты в безопасности, в первую очередь.
Некоторое время она молчала, глядя мне прямо в глаза, как будто искала, что сказать. Я понимала, что долгое время, проведенное порознь, заставляет ее подбирать слова. Но ощутила, как ее рука крепче сжала мне ладонь, девушка опустила голову и проговорила еще тише:
— Ты снова спасла мне жизнь…
— О, Анна, переставай хандрить! Через день я устрою праздник в твою честь, хочешь? Думаю, никто не будет против увидеть тебя вновь в наших рядах. А? Что скажешь? Турнир, как в былые времена, и мы плечом к плечу!
— А ты все та же идеалистка, – Анна хмыкнула. – Все строишь свою империю?
Я рассмеялась:
— Империю? Да ты что! Тогда мне пришлось бы как минимум захватить замок, или еще лучше – дворец в городе Мирсуле или Орне.
Анна заулыбалась. У меня даже мурашки побежали от ее улыбки. Я понимала, что такой она не была никогда и ни с кем, а сейчас она была настоящая, не пряча слабость под маской жестокости.
— Как ты? – ее голос тоже стал мягким, улыбка не погасла на ее лице.
— Что может поменяться в веком закрепленных традициях амазонок? Сама знаешь, у нас все так же, как и было пять, десять лет назад… А я? Я королева, и этим все сказано. Скажи лучше, как ты жила? Я же ничего не знаю о тебе с тех пор, как ты ушла в город…
— Я все сделала, как нужно, – я поняла, что она не хочет распространяться. – За мной больше нет долга, – а помедлив, добавила. – Кроме одного…
Я заметила, как она поменялась в лице при последней фразе, но задавать вопросы не стала, да и если честно, я, вероятно, догадывалась, о ком речь. Но сказала:
— Очень рада за тебя, подруга. А еще больше рада, что ты жива и невредима.
— Не без твоей помощи, – Анна ухмыльнулась.
— Не стоит беспокоиться, я всегда и везде успеваю вовремя. А сейчас... только скажи, чего желаешь, и в один миг получишь все! Кейра, зайди! – в шатре сию же секунду появилась моя помощница. Услышав приказ, она с порога упала на одно колено и склонила голову, безукоризненно отчеканила:
— Чего изволите, моя госпожа?
— Кейра, встань! – девушка повиновалась. – Смотри сюда: Анна твоя новая госпожа на все время, что здесь находится. Любой ее каприз должен быть исполнен сиюминутно!
— Я поняла, госпожа, – и, повернувшись в противоположную сторону, склонила голову и, припав на одно колено, повторила, – чего изволите, госпожа Анна?
— Вероника! – та зло зашептала. – Мне не нужно это представление!
— И вовсе это не представление! Это знак уважения тебе как почетному гостю. А ну-ка, потренируйся! Прикажи ей что-нибудь.
— Вероника! Отправь девушку к принцессам, пусть им прислуживает, уж им-то от нее явно больше проку будет!
— Давай-давай, командуй! – я отошла в сторону и собралась наблюдать, но все надежды рухнули в один миг, как только мои уши услышали:
— Кейра, ты свободна, иди погуляй.
— Как прикажете, – та кротко поклонилась и вышла.
— Пф-ф-ф... какая же ты скучная, Анна!
— Вероника, – Анна же, наоборот, понизила голос и вновь попыталась сесть, уже не так резко, но все же это снова ей не удалось. Я подошла и помогла ей улечься, она продолжила так же тихо. – Мне ты нужна...
Я опешила. Все мое прежнее веселье враз улетучилось – в ее голосе отчетливо слышался надлом. Что-то произошло, и я чувствовала, как оно боролось в ней. Вернее даже не в ней, а с ней – с Анной прошлой, и эти перемены меня пугали. Я хотела оставить ее одну сейчас, поручить заботу амазонкам, но она не отпустила... Я хотела сбежать, чтобы не касаться больной темы, и посчитала, что будет лучше для нее, но, очевидно, девушка хотела разговора сама, и я ответила:
— Ты знаешь, что я поняла, о чем ты хочешь говорить...
— И знаю, что ты намеренно обошла стороной эту тему.
— Во твое же благо, дорогая! – я не сдержала восклик и всплеснула руками. Но вовремя поняв, что не сдержалась, понизила голос почти до шепота:
— Я помню тебя девчонкой, обиженной на весь мир, от которой все отвернулись, и помогла тебе... отчасти помогла стать такой. И сейчас я горда, что снова вижу тебя, и передо мной не та поникшая девчушка, а гордая воительница, ведущая за собой маленький, но определенно важный отряд...
— Ты следила за мной?
— Я потеряла тебя из виду, как я и сказала ранее, после того, как ты ушла в город. Но совсем недавно я учуяла твой след... и, признаюсь, найти тебя было непросто, а вести слежку – тем более. Но, как мы видим, ты снова у меня в гостях.
— Ничего не изменилось, Вероника, – после некоторого молчания ответила девушка. – Несмотря ни на что, я одна из вас.
— И я вновь предлагаю тебе остаться...
— Ты знаешь, что я не соглашусь.
— Пока у тебя есть незаконченное дело – да, но после ты всегда можешь вернуться к нам... Ты знаешь, я вдруг подумала о твоем отце, который, по большому счету, один виновен в твоей судьбе... Я подумала, что он был прав, что он был уверен в тебе, той, еще неокрепшей и совсем растерявшейся девчонке. И что мы видим? Он не прогадал! Вы только гляньте, кто перед нами – истинное воплощение королевы леса. Сильна, хитра, отважна... но до чего глупа в своей недальновидности! – я поднялась и, глядя ей в глаза, решилась спросить напрямую:
— Что ты задумала, Анна? Зачем тебе камень? Что это за цель такая, которая заставила тебя объединиться с врагом? Сделаться наемником, чуть ли не защитником двух неуклюжих принцесс? Мм? Скажи-ка мне!
— Именно поэтому я никогда не останусь с вами, я вольна в своих намерениях: хочу – помогаю принцессам, хочу – заключаю (немалой силой, но все же!) союз с врагом, которого, как я думала, убила еще пять лет назад...
— Вот так сюрприз, – мои брови поползли вверх. – Живой мертвец...
— Да, – и это одно-единственное слово выдало воительницу с потрохами: пропала уверенность в словах, глаза побежали в стороны, и стало очевидно, что тема Ларса беспокоит ее на данный момент больше остального.
— Значит, все-таки вы встретились тогда.., – с каждым словом разговор набирал непредвиденные обороты, внезапно я вовлеклась в доселе закрытую для меня историю. Причем завязку ее я знала очень хорошо, но развитие событий мне не удосужилось увидеть, а сейчас на моих глазах, вероятно, разворачивалась кульминация.
— Что ты думаешь о нем? – Анна робко подняла глаза на меня.
— Я пока бы не спешила с выводами, но если желаешь, то все стрелы направлены только на него... нужна лишь команда.
— Нет! Вероника, я сама покончу с ним... еще не время.
— Не сомневалась в твоем ответе...
— А я сомневалась в его. Он сказал, что воин Серебряного Креста, и я до последнего не верила, но сейчас... я должна признать, что это правда.
Я кивнула:
— Да, Анна, это то единственное, в чем я уверена. Ларс не солгал. И раз так, то тебе ли не знать, что обычно бывает после встречи с такими, как он. Но мы все еще живы, а, значит, у него своя игра, и его мотивы мне непонятны еще больше, чем твои. Ты ходишь по лезвию ножа...
— Я думаю, он видел..., – Анна указала на правое плечо. Я похолодела. Одними губами спросила:
— А принцессы?
— Возможно, тоже... и боюсь, Софья поняла больше, чем нужно.
— Анна... ты, – слова застряли у меня в горле. При всем тяжелом состоянии подруги я должна была поддержать ее, но речь не приходила на ум. Я так и осталась стоять с пустыми глазами.
— Я понимаю, Вероника. Это мои просчеты. И я признаю их! – голос Анны повышался. – Я не приспособлена к командным действиям, слишком сильно я раскрылась. Никак не подозревала, к чему приведет моя помощь в разборке с разбойниками...
— Еще не поздно отказаться...
Девушка закрыла лицо руками, покачала головой. Она все понимала, а сейчас услышала подтверждение своих опасений из моих уст. Да, я спасла ее в очередной раз сейчас, но если бы не старания Ларса, я бы даже не смогла вызволить ее из замка, живой или мертвой. А он привез ее, покончил с призраками в подземелье Черного Орла, и от этого я никак не могла связать логическую цепочку, чтобы понять его намерения. И если он правда видел лопатку воительницы, ничего хорошего это для нас не предвещало. Глядя на Анну, я понимала, что она зашла в тупик, теряясь в домыслах. И больше всего ее пугала неизвестность – она не знала наверняка, разгадал ли Ларс ее тайну. Но отступать уже было слишком поздно.
— Я впервые скажу это, но... ты должна знать, – Анна набиралась мужества произнести до сих пор неизвестную фразу, и я застыла в ожидании.
— Мне страшно, Вероника.
Наверное, я должна была сказать сейчас какие-то слова утешения, поддержки или предложить не накручивать себя, но знала, что ей это все совсем не нужно, и более того, я осознавала, что остальные слова оказались бы сейчас фальшью. И, собравшись с духом, я сказала правду:
— Мне тоже.

Теперь Грезор находился постоянно возле нее. Диар целыми днями пропадал у двери в надежде найти хоть какие-то зацепки, способствующие открытию. Но до сих пор ни одна попытка не увенчалась успехом. Он созвал даже нескольких своих учеников, но тщетно — стеклянная дверь не поддавалась ни физическим, ни магическим усилиям.
Изабелла также мучилась в догадках: всю жизнь она провела в стенах этого замка, но ни разу не встречалась с подобным. Дверь, словно, выросла из ниоткуда. Сложно было предугадать, что сулило женщине ее открытие — никто не знал, что за ней, и что может произойти, если ее потревожить. Диар утверждал, что знает тайну двери и, соответственно о том, что находится за ней, но как бы Изабелла не пыталась с ним говорить, маг не признавался.
Вообще, он вскакивал теперь с первыми лучами солнца, мчался решать задачу, а, не найдя в очередной день ни одной зацепки, возвращался лишь поздно ночью, злой и потрепанный. Изабелла старалась переключиться на повседневные заботы замка, как в былые времена, но мысли о странном не давали ей покоя. И тем более, постоянное присутствие Грезора рядом угнетало. С одном стороны, это была возможность обсудить, наконец, произошедшее, но с другой, постоянное напряжение выбивало из колеи. Диар приказал ему остерегать королеву от "опасностей", но все понимали, что это лишь предлог для непрерывного надзора.
Всем видом юноша выражал равнодушие, но ни одно движение Изабеллы не ускользнуло от его внимания, и каждый ее последующий шаг уже определялся у него в уме. Они не говорили. Прежде неразлучные, они теперь воротили головы друг от друга, искоса переглядываясь через плечо. Однако несмотря на обиды, женщина знала, на чем их мысли сходились.
Она расположилась на широком кресле, обитом бархатом, и не спеша потягивала вино из серебряного кубка. Слуги суетились возле нее то поправляя воротник, то наливая еще. Поддаваясь скуке, Изабелла прогнала прислугу и неприкрытым взглядом уставилась на Грезора. То ли вино разгорячило женщину, то ли усталость от недомолвок взяла верх, но она начала разговор:
— Что думаешь, Грезор, откуда дверца та взялась? Полагаю, ты недоумеваешь не меньше меня.
Юноша отвернулся. Но женщина продолжала:
— Ну, конечно, ты не скажешь, даже, если знаешь. Понимаю. Но, может, наконец разрешим все прошлые неурядицы? В конце концов, я снова королева, а ты мой приближенный советник. А стараниями нашего общего друга — даже рыцарь.
Юноша ответил не сразу. Он смотрел под ноги, но после все же поднял голову:
— Как легко вы вернули титул, госпожа. А наш новый правитель объявлять себя королем не спешит...
— И ни слова о прошлом! Ты стал мудрым, Грезор... вырос, возмужал.
— Я всего лишь увидел правду. Порой этого достаточно, чтобы повзрослеть.
— Или жестоко ошибиться...
— Правда не может быть ошибкой.
— Ты поймешь позже, если не послушаешь меня сейчас. И сможешь избежать очередного разочарования, объединившись со мной в намерениях, — Изабелла сощурила глаза в надежде зацепить юношу, и он впервые задержал взгляд на ее лице.
— Я слишком долго и слепо доверял вам, Изабелла. Не могу себе позволить повторения.
— Что ж... тогда я прикажу тебе говорить. Отвечай, когда-либо видел ты дверцу эту? Утаивал ли от меня сведения?
Изабелла ждала проявления хоть одной эмоции Грезора, но годы службы военным советником не прошли даром — ни один мускул не дрогнул на его лице, равнодушный взгляд, словно проходил сквозь предметы, когда он бесцветным голосом ответил:
— Можете быть уверены, моя королева, я честен с вами. Неся службу, я не замышляю корысти.
Изабелла подняла подбородок, вытягивая длинную шею. Она смотрела в сторону и чуть вверх, стараясь краем глаза зацепить и Грезора: все-таки, многое связывало обоих, и общее прошлое, в основном, вызывало приятные воспоминания. А сейчас наступил благоприятный момент для восстановления былых связей: Грезор мог стать ее единственной лазейкой, а, значит, нужно идти на все, чтобы привлечь его в соратники.
— Ладно, Грезор, хватит! — Женщина повернула голову в его сторону. — Мы оба понимаем, что поневоле находимся при своих титулах. Я не могу быть скованной по рукам и ногам королевой, видя на себе презренные взгляды своих же подданных.
— А я не могу вернуть все назад! Сколько бы вы ни каялись...
— Уже ничего не изменить! Перед нами другой враг — захватчик, и нет смысла препираться, нам нужно объединить усилия против него. Мы не знаем, что за дверью. И тем боле не знаем, что произойдет, когда Диар откроет ее.
С тех пор, как Изабелла вернулась в покои, ее главной задачей стало возвращение доброго имени. Каждый день она мерила комнату шагами, раскладывая в уме возможные варианты развития событий, возможных союзников и меры против врагов. Но внезапно образовавшаяся проблема смешала все карты. Неизвестно, как могла повлиять находка на решения Диара в ее адрес.
— Я не боюсь будущего. И приму его любым. А вам, видно, есть чего опасаться, — Грезор по-прежнему не шевелился. Он устремил взгляд в сторону и говорил, будто, в пустоту. Но одно лишь движение заставило его встрепенуться: стоило двери распахнуться, он выпрямился, приветствуя господина. Однако через мгновение ему пришлось его ловить.
Диар неуклюже открыл дверь и, словно охмелевший, еле переставил ступни за порог. Он в буквальном смысле валился с ног, Изабелла осторожно поднялась, освобождая место, Грезор подхватил обмякшее тело господина и разместил на кресле. Женщина отошла на два шага назад, не желая участвовать в неизбежном разговоре; Грезор, наоборот, подошел к мужчине и принялся искать пульс на его запястье.
Маг, действительно, был измотан. Ноги его дрожали, даже когда он не опирался на них, щеки впали, глаза закатывались, волосы покрылись слоем пыли и взъерошились. Потемневшая мантия, прежде по фигуре покрывавшая тело, теперь висела балахоном и создавала лишнюю мешковатость. Его костлявая рука терялась в мощной ладони юноши, вторая безвольно свисала. Изабелла заметила, что прежде надетый на безымянный палец перстень, теперь переливался огнем на большом. Его алое сияние маяком выделялось на контрасте с бледной кожей. Словно время обескровливало изнеможенное тело и питало ненасытное кольцо жизненными силами.
Глядя на состояние мужчины, Изабелла онемела. Только что она была готова строить против него заговоры, идти на риски, объединяясь с врагом, искать всевозможные лазейки, чтобы вернуть себе трон, но зрелище было настолько жалким, что она отстранилась от своих стремлений и просто наблюдала.
Грезор мгновенно упал на колени перед господином. Желая помочь Диару восстановиться, он предлагал ему лечение, отвары, воду — что угодно, — но тот лишь отмахивался. С трудом оторвав взгляд от мужчин, Изабелла устремила взгляд себе под ноги, вырисовывавшие носком туфли узоры на паркете. Кисти рук она соединила за спиной и, не замечая боли, выламывала себе пальцы.
— Милорд, хотите чего-нибудь? Вам нужно подкрепиться, — теперь в голосе юноши слышались неподдельные нотки сочувствия. Но Диар мотал головой и мычал, как будто не мог вызволить слова из горла.
— Простите? — Грезор пожал плечами, но маг, насколько мог, жестом приказал юноше отойти, и в тот же миг его вырвало прямо на ковер.
Изабелла сделала вид, что равнодушна, однако занятие свое прекратила. Оставлять мага здесь было нельзя, и женщина подала знак Грезору:
— Сюда, — она подошла к расписной двери, ведшей вглубь покоев и толчком отворила ее. Они оказались в роскошной спальне.
Грезор разместил правителя на кровати и вновь припал на колено, Изабелла неловко потопталась, боясь смотреть, и направилась к выходу со словами:
— Я позову прислугу и лекаря.
Но ее оборвал тихий скрипучий голос, отдаленно напоминавший высокомерный напев Диара:
— Н-не надо... стой.
Женщина покорно остановилась, закрыла дверь, поднесла магу чашу с водой. Грезор перехватил ее и осторожно напоил правителя. Тот не сопротивлялся и даже не пытался взяться сам — настолько ослабели руки, что в своей немощности он уже не сомневался. Однако, закончив, он проговорил:
— Мне станет лучше. Скоро... очень скоро. И я продолжу.
Изабелла не ответила, она расположилась у изголовья кровати и замерла. Внешний вид мага пугал, а спросить о том, что случилось возле двери, она не решалась. Диар тем временем улегся поудобнее, запрокинул голову, закатил глаза и тяжело дышал. Грезор следил за каждым его движением, готовясь в любой момент исполнить первое требование господина.
В нависшем безмолвии женщина разглядывала комнату. Среди богатства знакомых украшений она отыскивала чужие детали — новые хозяева привнесли свою лепту даже в обстановку королевских покоев. Тяжелые шторы сменили цвет на синий. Подвязанные золотой цепью, они даже не шевелились от порывов ветра, бьющегося в приоткрытые створки. Картины в массивных рамах были сняты со стен и теперь в ожидании дальнейших передвижений выстроились в дальнем углу комнаты. Вместо них вдоль каменных стен теперь в беспорядке располагались стеллажи с небрежно брошенными на них старинными книгами. Ковер в цвет штор под ногами украшала вышивка золотой гладью, и без особых усилий можно было различить на нем изображение орла.
Невольно Изабелла засмотрелась на размах крыльев вольной птицы, переливавшийся в свете тусклых свечей. Несмотря на полное отторжение власти захватчиков, на ненависть к учиненным разбоям внутри и во дворе замка, женщина не могла не признать силу и своеобразную — темную — красоту убранства. При этом богатство и определенный шик она заметила только в покоях, в остальных помещениях обстановка отличалась сдержанностью.
Увлекшись размышлениями о былой и новой красоте, Изабелла не ожидала уже разговора и, услышав голос Диара, вздрогнула.
— Эта дверь... не поддается ни одному из известных способов открытия, слышите? Вы оба, слышите меня? – хрип куда-то исчез, прежние нотки вернули живость речи.
— Господин, мы слышим Вас. Если вы хотите поделиться с нами наблюдениями...
— Да! Слушайте меня. Я все записал в свой дневник, но должен признаться и вам. Изабелла? Где ты? — он стал крутить головой весьма живо, что сложно было представить, будто всего лишь несколько минут назад он еле держался на ногах и не мог пошевелиться.
Изабелла поднялась, обошла кровать с другой стороны и встала напротив.
— Моя хорошая Изабелла, скажи-ка мне по старой дружбе, за все время твоего правления использовала ли ты магию? Или даже не так... когда-нибудь в твоем замке творились чудеса? — теперь Диар сел в кровати и оперся о спинку. Изабелла заметила выступивший румянец на его лице.
Женщина звучно выдохнула. Перевела взгляд на Грезора, как будто безмолвно спрашивая: "Я правильно поняла? Ты тоже это слышал?" На что тот лишь пожал плечами.
— Диар, — она начала очень мягко, как вела переговоры когда-то. — Ты маг, у тебя есть дар чувствовать магию и преобразовывать ее в силу. В моем замке, к превеликому моему упущению, ни одного человека с подобными способностями не встречалось.
— Совершенно верно, моя дорогая, совершенно верно... ай! — он без труда поднял руку, овеял ее презренным взглядом, схватился за перстень другой рукой и попытался снять. — Вот ведь! Давит!
— Позвольте мне, — Грезор, уловив кивок со стороны правителя, принялся помогать. Изабелла заметила, что грани камня на кольце, несмотря на яркие переливы, стали прозрачными и пропускали свет, так что теперь без труда различалось, что камень пуст внутри, словно от его прежней наполненности осталась одна оболочка.
"Это сон... вероятно, дурной, не самый приятный сон, — думала Изабелла. — Я уже поверила во всякое странное, и в колдовство, и в чудеса, но чтобы человек в один миг менял свою внешность? Что это? Расплата за дар? Если так, то я совсем не против, только пусть он снова станет беспомощным..."
— Однако, — Диар вдруг заговорил совершенно ровным голосом. — Ты не совсем права в своих убеждениях. Или... не до конца честна со мной. Твоя дочь, София, разве не училась магическому ремеслу в Академии Наллароса? И что же, ни разу, совсем никогда она не сотворила даже ничтожную бабочку?
Изабелла скрестила руки на груди и отошла на шаг от кровати. Скрывать внутреннюю дрожь сейчас было крайне сложно ¬— тема коснулась ее дочери. Внешне она не позволяла себе выдавать напряжение, но вопрос загнал ее в тупик.
— К чему ты клонишь? — женщина не посмотрела на мага.
— Ни к чему совершенно! Ответь на легчайший вопрос, и все! От тебя ничего не требуется! — Диар отмахнулся от Грезора, подавшему ему еще чашу. Тот сразу вскочил и вытянулся по струнке возле изголовья. А маг продолжил:
— Не тяни с ответом, Изабелла! Иначе я не знаю, что может произойти с этой проклятой дверью! Она с ума меня сведет, это точно! Поэтому говори, старая ты дура!
На секунду женщина позволила себе вздрогнуть под напором мага, но лишь сильнее сжала губы и отвернулась. Она понимала, что нельзя оставлять без ответа прямой вопрос, но что сказать? Как определить, что сейчас играет ей на руку — правда или ложь? И как узнать, что на самом деле правда?
Но долго думать не пришлось. На помощь подоспел Грезор:
— Господин, я могу сказать Вам, если пожелаете... я знаю ответ, а госпожа, вероятно, задалась этим вопросом лишь сейчас.
Изабелла гневно впилась глазами в юношу: да как он смеет? Но не произнесла ни слова, застыв в ожидании. И Диар дал ему возможность сказать:
— О, Грезор! Конечно, говори! Я и забыл про твои полезные качества, — и залился смехом от своей, казалось ему, искрометной шутки. Женщина и юноша успели обменяться "приветливыми" взглядами, и дальше Грезор продолжил:
— София, действительно, обучалась магии. Иногда я лично провожал ее на корабль, но ни разу не присутствовал ни в плавании, ни в самом городе.
Изабелла вслушивалась в каждое слово, не сводила глаз с говорящего и сильнее сжимала кулаки. Дыхание стало частым и прерывистым.
— Но когда их корабль возвращался, принцессы всегда находились в приподнятом настроении, взбудораженные визитом в город. И София делилась знаниями. Но мне, как советнику, да и другим встречающим было совсем не интересно вникать в теорию магических знаний, мы просили зрелища...
— Так... и? — глаза Диара загорелись азартом, он застыл в ожидании услышать заранее известную ему фразу.
— И она никогда не отказывала нам в этом.
— Ну же, ну же! Скорее говори, Грезор! Что именно? Что она могла?
— Ты выбрал сторону, Грезор, — Изабелла заговорила, опустив голову, звук уходил в пол, но взгляд ее так и оставался направленным на юношу.
— Именно. Наконец вы это поняли.
Теперь Изабелла отошла к окну и повернулась спиной к комнате. Ее последняя зацепка восстановления власти в данный момент теряла свои очертания и таяла среди предательских слов.
— Бабочек, как вы и отметили, господин. Свет, пташек, радугу... девчачьи причуды, ничуть не более, господин.
— По-твоему, это была истинная магия?
— А что же еще, если не это?
— Игра? Ловкость пальцев? Трюк?
— Вряд ли,... господин, — Грезор поубавил уверенности в голосе. – Я не знаю, никогда не видел что-то большее...
Диар промолчал. Вероятно, он ждал именно этого ответа. Изабелла не проявляла участия, оставаясь в стороне. Но даже при желании она вряд ли смогла чем-то помочь магу — она ни разу не замечала, как ее дочь колдует. Почему? Теперь этот вопрос звучал странно: никогда не интересовалась данной темой. А то, что рассказал Грезор, наверное, могло быть правдой. Но откуда у нее дар? Откуда способности? Учеба в Академии подразумевала получение лишь теоретических знаний, изучение истории давно ушедшего в века ремесла. Но даже она не служила гарантией колдовства без магической родословной.
Не найдя ответов на свои собственные вопросы, женщина призналась:
— Если это правда, мои ответы здесь не помогут... я всю жизнь считала колдовство невозможным, — Изабелла пожала плечами.
— И на то у тебя были все причины! — Маг с готовностью согласился. — Изучив дверь и пройдясь еще по некоторым залам замка, я обнаружил, что Белый Ястреб не подвержен даже малейшему влиянию магии. Мои силы иссякают, их хватает равно на столько, сколько может выдержать это кольцо, — Диар помахал рукой перед собой. — Мои ученики выдохлись и вовсе, а заговоренные предметы сейчас вовек не сыщешь. Я веду к тому, что... как София могла творить невозможное?
Изабелла обернулась, все эмоции были написаны на ее лице. Никогда до этого она не могла подумать, что ее дочь способна не просто колдовать, но еще и черпать силу в месте, обособленном от влияния магии.
— Если ты что-то знаешь, прошу... скажи, — голос предательски задрожал, лицо женщины побледнело. Играть роль гордой королевы сейчас стало как никогда неуместно.
Грезор повел глазом в сторону Изабеллы, но с места не тронулся. Однако Диар, вновь обретший силы, с легкостью поднялся и вмиг оказался рядом с женщиной.
— Грезор, оставь нас. Жди снаружи, — не сводя с нее взгляда, приказал маг.
Юноша переступил с ноги на ногу, помедлил долю секунды и, поклонившись, вышел. Диар вздохнул. Находясь в шаге от женщины, он дотронулся до ее щеки, провел ладонью выше и, коснувшись ресниц, мысленно повелел ее глазам смотреть прямо.
— Нет, Изабелла. Если ты что-то знаешь, скажи. И сейчас же!
— Я ничего не знаю, это действительно так! Я не могу доказать это, но... я думаю, ты сам все чувствуешь. Ты маг, ты владеешь этой силой, так пойми...
Диар опустил руку ей на плечо, укрощая дрожь. Учащенный пульс женщины ударами пронизывал его пальцы. Глаза ее, поддавшись его безмолвному приказу, до сих пор смотрели на него и блестели от набегающих слез в свете тусклых свечей.
— Ты знаешь, что мы ищем их. Но никаких известий об их местонахождении нет.
— Это я их отправила, это я виновата... Как я могла не видеть открывшийся дар Софии? Найди их, прошу тебя! Требуй взамен, что хочешь, но верни моих девочек домой... я не переживу, — Изабелла закрыла лицо руками и отвернулась. Материнские чувства королевы пересилили принудительный взгляд Диара.
— Я напомню, что у них до сих пор Глаз Дракона, и они, по твоим словам, направляются прямиком в Пещеру... это так?
— Да, так... Но теперь я ни в чем не уверена. Я не могу сказать, насколько это было правильным... я даже не знаю, живы ли они.
— Я надеюсь, ты понимаешь все последствия своего решения, Изабелла. Если они и правда достигнут Пещеры, сложно сказать, что будет.
— Ты можешь вернуть их? Пожалуйста, найди способ, отправь людей, подключи свои чудеса...
— Изабелла, я напомню, что кроме моего изумительного перстня в замке нет источника магии, а он уже слегка поизносился, пытаясь открыть дверь. При этом люди Вилорма и так ищут их, и они их найдут, обещаю тебе! Глаз Дракона никогда не окажется в Пещере.
— Скажи... пожалуйста, — Изабелла сама схватила мужчину за предплечье холодной рукой. — Если Софья и правда могла... колдовать, как она это делала?
Диар ухмыльнулся:
— Именно на этот вопрос я пытаюсь ответить в поисках способа открыть дверь. Здесь никто не видел магии, в то время как в Черном Орле для нее выделена целая башня, и можно насыщаться этой силой, не заботясь о том, что запасы вдруг иссякнут...
¬— Так, значит... за той дверью...
— Мне пора, — Диар враз встрепенулся и сделал два шага назад, избегая расспроса, но Изабелла успела сориентироваться:
— Стой! Отвечай мне! — Женщина поняла, что вдруг повысила голос, и тут же поправилась. — Не молчи, пожалуйста... это мука для меня.
Мужчина помедлил, стараясь подобрать слова. Но понизил голос и ответил как есть:
— За ней магия, Изабелла. Неиссякаемый источник. Я всем телом чувствую его. И чтобы открыть его, я пойду на все. И тогда все изменится.

— Ладно, Грезор, хватит! Мы оба понимаем, что поневоле находимся при своих титулах. Я не могу быть скованной по рукам и ногам королевой, видя на себе презренные взгляды своих же подданных.
— А я не могу вернуть все назад! Сколько бы вы ни каялись...
— Уже ничего не изменить! Перед нами другой враг — захватчик, и нет смысла препираться, нам нужно объединить усилия против него. Мы не знаем, что за дверью. И тем боле не знаем, что произойдет, когда Диар откроет ее.
Изабелла заволновалась. Оказавшись в своих покоях, она думала, можно успокоиться и наблюдать за происходящим, и со временем вернуть имя. Но внезапно образовалась проблема. И продумать действия теперь не представлялось возможности: неизвестно, как повлияет находка на решения Диара в ее адрес.
— Я не боюсь будущего. И приму его любым. А вам, видно, есть чего опасаться, — Грезор по-прежнему не шевелился. Он устремил взгляд в сторону и говорил, будто, в пустоту. Но одно лишь движение заставило его встрепенуться: стоило двери распахнуться, он выпрямился, приветствуя господина. Однако через мгновение ему пришлось его ловить.
Диар неуклюже открыл дверь и, словно охмелевший, еле переставил ступни за порог. Он в буквальном смысле валился с ног, Изабелла осторожно поднялась, освобождая место, Грезор подхватил обмякшее тело господина и разместил на кресле. Женщина отошла на два шага назад, не желая участвовать в неизбежном разговоре; Грезор, наоборот, подошел к мужчине и принялся искать пульс на его запястье.
Маг, действительно, был измотан. Ноги его дрожали, даже когда он не опирался на них, щеки впали, глаза закатывались, волосы покрылись слоем пыли и взъерошились. Потемневшая мантия, прежде по фигуре покрывавшая тело, теперь висела балахоном и создавала лишнюю мешковатость. Его костлявая рука терялась в мощной ладони юноши, вторая безвольно свисала. Изабелла заметила, что прежде надетый на безымянный палец перстень, теперь переливался огнем на большом. Его алое сияние маяком выделялось на контрасте с бледной кожей. Словно время обескровливало изнеможенное тело и питало ненасытное кольцо жизненными силами.
Глядя на состояние мужчины, Изабелла онемела. Только что она была готова строить против него заговоры, идти на риски, объединяясь с врагом, искать всевозможные лазейки, чтобы вернуть себе трон, но после увиденного ей стало искренне жаль бедолагу, и она решила пока не вмешиваться и просто наблюдать.
Она смотрела, как искренне Грезор хочет помочь Диару восстановиться, предлагает ему лечение, отвары, воду — что угодно, — и чувствовала, как ревность просыпается где-то внутри, сквозь завесу видимого равнодушия.
— Милорд, хотите чего-нибудь? Вам нужно подкрепиться, — теперь в голосе юноши слышались неподдельные нотки сочувствия. Но Диар мотал головой и мычал, как будто не мог вызволить слова из горла.
— Простите? — Грезор пожал плечами, но маг, насколько мог, жестом приказал юноше отойти, и в тот же миг его вырвало прямо на ковер.
Изабелла с трудом преодолела отвращение. Но оставлять его здесь было нельзя, и женщина подала знак Грезору:
— Сюда, — она подошла к расписной двери, ведшей вглубь покоев и толчком отворила ее. Они оказались в роскошной спальне.
Грезор разместил правителя на кровати и припал на колено, Изабелла неловко потопталась, боясь смотреть, и направилась к выходу со словами:
— Я позову прислугу и лекаря.
Но ее оборвал тихий скрипучий голос, отдаленно напоминавший высокомерный напев Диара:
— Н-не надо... стой.
Женщина покорно остановилась, закрыла дверь, поднесла магу чашу с водой. Грезор перехватил ее и осторожно напоил правителя. Тот не сопротивлялся и даже не пытался взяться сам — настолько ослабели руки, что в своей немощности он уже не сомневался. Однако, закончив, он проговорил:
— Мне станет лучше. Скоро... очень скоро. И я продолжу.

Изабелла не ответила, она расположилась у изголовья кровати и замерла. Внешний вид мага пугал, а спросить о том, что случилось возле двери, она не решалась. Диар тем временем улегся поудобнее, запрокинул голову, закатил глаза и тяжело дышал. Грезор следил за каждым его движением, готовясь в любой момент исполнить любое требование господина.
В нависшем безмолвии женщина разглядывала комнату. Среди богатства знакомых украшений она отыскивала чужие детали — новые хозяева привнесли свою лепту даже в обстановку королевских покоев. Тяжелые шторы сменили цвет на синий. Подвязанные золотой цепью, они даже не шевелились от порывов ветра, бьющегося в приоткрытые створки. Картины в массивных рамах были сняты со стен и теперь в ожидании дальнейших передвижений выстроились в дальнем углу комнаты. Вместо них вдоль каменных стен в беспорядке располагались стеллажи с небрежно брошенными на них старинными книгами. Ковер в цвет штор под ногами украшала вышивка золотой гладью, и без особых усилий можно было различить на нем изображение орла.
Невольно Изабелла засмотрелась на размах крыльев вольной птицы, переливавшийся в свете тусклых свечей. Несмотря на полное отторжение власти захватчиков, на ненависть к учиненным разбоям внутри и во дворе замка, женщина не могла не признать силу и своеобразную — темную — красоту убранства. При этом богатство и определенный шик она заметила только в покоях, в остальных помещениях обстановка отличалась сдержанностью.
Увлекшись размышлениями о былой и новой красоте, Изабелла не ожидала уже разговора и, услышав голос Диара, вздрогнула.
— Эта дверь... не поддается ни одному из известных способов открытия, слышите? Вы оба, слышите меня? – хрип куда-то исчез, прежние нотки вернули живость речи.
— Господин, мы слышим Вас. Если вы хотите поделиться с нами наблюдениями...
— Да! Слушайте меня. Я все записал в свой дневник, но должен признаться и вам. Изабелла? Где ты? — он стал крутить головой весьма живо, что нельзя было и подумать, что всего лишь несколько минут назад он еле держался на ногах и не мог пошевелиться.
Изабелла поднялась, обошла кровать с другой стороны и встала напротив.
— Моя хорошая Изабелла, скажи-ка мне по старой дружбе, за все время твоего правления использовала ли ты магию? Или даже не так... когда-нибудь в твоем замке творились чудеса? — теперь Диар сел в кровати и оперся о спинку. Изабелла заметила выступивший румянец на его лице.
Женщина опешила от вопроса. Она даже перевела взгляд на Грезора, как будто безмолвно спрашивая его: "Я правильно поняла? Ты тоже это слышал?" На что тот лишь пожал плечами.
— Диар, — она начала очень мягко, как вела переговоры когда-то. — Ты маг, у тебя есть дар чувствовать магию и преобразовывать ее в силу. В моем замке, к превеликому моему упущению, ни одного человека с подобными способностями не встречалось.
— Совершенно верно, моя дорогая, совершенно верно... ай! — он без труда поднял руку, овеял ее презренным взглядом, схватился за перстень другой рукой и попытался снять. — Вот ведь! Давит!
— Позвольте мне, — Грезор, уловив кивок со стороны правителя, принялся помогать. Изабелла заметила, что грани камня на кольце, несмотря на яркие переливы, стали прозрачными и пропускали свет, так что теперь без труда различалось, что камень пуст внутри, словно от его прежней наполненности осталась одна оболочка.
"Это сон... вероятно, дурной, не самый приятный сон, — думала Изабелла. — Я уже поверила во всякое странное, и в колдовство, и в чудеса, но чтобы человек в один миг менял свою внешность? Что это? Расплата за дар? Если так, то я совсем не против, только пусть он снова станет беспомощным..."

— Однако, — Диар вдруг заговорил совершенно ровным голосом. — Ты не совсем права в своих убеждениях. Или... не до конца честна со мной. Твоя дочь, София, разве не училась магическому ремеслу в Академии Наллароса? И что же, ни разу, совсем никогда она не сотворила даже ничтожную бабочку?
Изабелла скрестила руки на груди и отошла на шаг от кровати. Задумалась. Скрывать внутреннюю дрожь сейчас было крайне сложно — тема коснулась ее дочери. Внешне она не позволяла себе выдавать напряжение, но вопрос загнал ее в тупик.
— К чему ты клонишь? — женщина не посмотрела на мага.
— Ни к чему совершенно! Ответь на легчайший вопрос, и все! От тебя ничего не требуется! — Диар отмахнулся от Грезора, подавшему ему еще чашу. Тот сразу вскочил и вытянулся по струнке возле изголовья. А маг продолжил:
— Не тяни с ответом, Изабелла! Иначе я не знаю, что может произойти с этой проклятой дверью! Она с ума меня сведет, это точно! Поэтому говори, старая ты дура!
На секунду женщина позволила себе вздрогнуть и испугаться напора мага, но лишь сильнее сжала губы и отвернулась. Она понимала, что нельзя оставлять без ответа прямой вопрос, но что сказать? Как определить, что сейчас играет ей на руку — правда или ложь? И как узнать, что на самом деле правда? Но долго думать не пришлось. На помощь подоспел Грезор:
— Господин, я могу сказать Вам, если пожелаете... я знаю ответ, а госпожа, вероятно, задалась этим вопросом лишь сейчас.
Изабелла гневно впилась глазами в юношу: да как он смеет? Но не произнесла ни слова, застыв в ожидании. И Диар дал ему возможность сказать:
— О, Грезор! Конечно, говори! Я и забыл про твои полезные качества, — и залился смехом от своей, казалось ему, искрометной шутки. Женщина и юноша успели обменяться "приветливыми" взглядами, и дальше Грезор продолжил:
— София, действительно, обучалась магии. Иногда я лично провожал ее на корабль, но ни разу не присутствовал ни в плавании, ни в самом городе.
Изабелла вслушивалась в каждое слово, не сводила глаз с говорящего и сильнее сжимала кулаки. Дыхание стало частым и прерывистым.
— Но когда их корабль возвращался, принцессы всегда находились в приподнятом настроении, взбудораженные визитом в город. И София делилась знаниями. Но мне, как советнику, да и другим встречающим было совсем не интересно вникать в теорию магических знаний, мы просили зрелища...
— Так... и? — глаза Диара загорелись азартом, он застыл в ожидании услышать заранее известную ему фразу.
— И она никогда не отказывала нам в этом.
— Ну же, ну же! Скорее говори, Грезор! Что именно? Что она могла?
— Ты выбрал сторону, Грезор, — Изабелла заговорила, опустив голову, звук уходил в пол, но взгляд ее так и оставался направленным на юношу.
— Именно. Наконец вы это поняли.
Теперь Изабелла отошла к окну и повернулась спиной к комнате. Ее последняя зацепка восстановления власти в данный момент теряла свои очертания и таяла среди предательских слов.
— Бабочек, как вы и отметили, господин. Свет, пташек, радугу... девчачьи причуды, ничуть не более, господин.
— По-твоему, это была истинная магия?
— А что же еще, если не это?
— Игра? Ловкость пальцев? Трюк?
— Вряд ли,... господин, — теперь Грезор поубавил уверенности в голосе. – Я не знаю, никогда не видел что-то большее...
Диар промолчал. Вероятно, он ждал именно этого ответа. Изабелла не проявляла участия, оставаясь в стороне. Но даже при желании она вряд ли смогла чем-то помочь магу — она ни разу не замечала, как ее дочь колдует. Почему? Теперь этот вопрос звучал странно: никогда не интересовалась данной темой. А то, что рассказал Грезор, наверное, могло быть правдой. Но откуда у нее дар? Откуда способности? Учеба в Академии подразумевала получение лишь теоретических знаний, изучение истории давно ушедшего в века ремесла. Но даже она не служила гарантией колдовства без магической родословной.

Не найдя ответов на свои собственные вопросы, женщина призналась:
— Если это правда, я ничем не смогу помочь с ответом... я всю жизнь считала колдовство невозможным, — Изабелла пожала плечами.
— И на то у тебя были все причины! Изучив дверь и пройдясь еще по некоторым залам замка, я обнаружил, что Белый Ястреб не подвержен даже малейшему влиянию магии. Мои силы иссякают, их хватает равно на столько, сколько может выдержать это кольцо, — Диар помахал рукой перед собой. — Мои ученики выдохлись и вовсе, а заговоренные предметы сейчас вовек не сыщешь. Я веду к тому, что... как София могла творить невозможное?
Изабелла обернулась, все эмоции были написаны на ее лице. Никогда до этого она не могла подумать, что ее дочь способна не просто колдовать, но еще и черпать силу в месте, обособленном от влияния магии.
— Если ты что-то знаешь, прошу... скажи, — голос предательски задрожал, лицо женщины побледнело. Она не понимала многого, и сейчас играть роль гордой королевы стало как никогда неуместно.
Грезор повел глазом в сторону Изабеллы, но с места не тронулся. Однако Диар, вновь обретший силы, с легкостью поднялся и вмиг оказался рядом с женщиной.
— Грезор, оставь нас. Жди снаружи, — не сводя с нее глаз, приказал маг.
Юноша переступил с ноги на ногу, помедлил долю секунды и, поклонившись, вышел. Диар вздохнул. Находясь в шаге от женщины, он дотронулся до ее щеки, провел ладонью выше и, коснувшись ресниц, мысленно повелел ее глазам смотреть прямо.
— Нет, Изабелла. Если ты что-то знаешь, скажи. И сейчас же!
— Я ничего не знаю, это действительно так! Я не могу доказать это, но... я думаю, ты сам все чувствуешь. Ты маг, ты владеешь этой силой, так пойми...
Диар опустил руку ей на плечо, укрощая дрожь. Учащенный пульс женщины ударами пронизывал его пальцы. Глаза ее, поддавшись его безмолвному приказу, до сих пор смотрели на него и блестели от набегающих слез в свете тусклых свечей.
— Ты знаешь, что мы ищем их. Но никаких известий об их местонахождении нет.
— Это я их отправила, это я виновата... Как я могла не видеть открывшийся дар Софии? Найди их, прошу тебя! Требуй взамен, что хочешь, но верни моих девочек домой... я не переживу, — Изабелла закрыла лицо руками и отвернулась. Материнские чувства королевы пересилили принудительный взгляд Диара.
— Я напомню, что у них до сих пор Глаз Дракона, и они, по твоим словам, направляются прямиком в Пещеру... это так?
— Да, так... Но теперь я ни в чем не уверена. Я не могу сказать, насколько это было правильным... я даже не знаю, живы ли они.
— Я надеюсь, ты понимаешь все последствия своего решения, Изабелла. Если они и правда достигнут Пещеры, сложно сказать, что будет.
— Ты можешь вернуть их? Пожалуйста, найди способ, отправь людей, подключи свои чудеса...
— Изабелла, я напомню, что кроме моего изумительного перстня в замке нет источника магии, а он уже слегка поизносился, пытаясь открыть дверь. При этом люди Вилорма и так ищут их, и они их найдут, обещаю тебе! Глаз Дракона никогда не окажется в Пещере.
— Скажи... пожалуйста, — Изабелла сама схватила мужчину за предплечье холодной рукой. — Если Софья и правда могла... колдовать, как она это делала?
Диар ухмыльнулся:
— Именно на этот вопрос я пытаюсь ответить в поисках способа открыть дверь. Здесь никто не видел магии, в то время как в Черном Орле для нее выделена целая башня, и можно насыщаться этой силой, не заботясь о том, что запасы вдруг иссякнут...
¬— Так, значит... за той дверью...
— Мне пора, — Диар враз встрепенулся и сделал два шага назад, избегая расспроса, но Изабелла успела сориентироваться:
— Стой! Отвечай мне! — Женщина поняла, что вдруг повысила голос, и тут же поправилась. — Не молчи, пожалуйста... это мука для меня.
Мужчина помедлил, стараясь подобрать слова. Но понизил голос и ответил как есть:
— За ней магия, Изабелла. Неиссякаемый источник. Я всем телом чувствую его. И чтобы открыть его, я пойду на все. И тогда все изменится.

Прошло еще два дня, прежде чем Анна смогла выйти из шатра. Солнце стояло высоко в небе, его скудное тепло пробивалось сквозь лысеющие кроны деревьев. Холода больше не было, даже ночи стояли теплые по меркам середины осени, поэтому встретившись с побледневшей от долгой болезни девушкой, лучики заиграли в ее волосах и разлились легким румянцем на скулах.
Отвыкшая от солнца, Анна зажмурилась. Свежий воздух обволакивал лицо, свет дотрагивался до бледной кожи, и оттого воительница ощущала себя открытой, как на ладони.
И в этом она была права. Стоило ей лишь показаться из шатра, обыденный гул суетного лагеря сменился глубокой тишиной леса. Амазонки ждали ее появления и, дождавшись, как по команде, бросили свои дела. Они выпрямились и замерли, устремляя взгляд на Анну. А она, наконец привыкнув к свету, овевала глазами весь лагерь. Ни одна воительница не осталась в шатре, даже дети вышли и глядели на "ожившую легенду". Они много слышали о ней, но в силу возраста, видели впервые, поэтому их восторг был искренен и ни капли не скрываем.
Те, кто уже был знаком с Анной, с любопытством разглядывали девушку, ища в ней новые черты. Они уже не надеялись увидеть ее, но верили где-то в глубине души, что она вернется, и сегодня этот день настал. Я наслаждалась зрелищем. Древо мудрости служило мне укрытием – я не хотела привлекать внимание в такой день. Я определенно понимала, какое смятение чувствует Анна, но также знала и то, что все мои воительницы испытывают по случаю ее возвращения небывалую радость.
Более того, все обрушенное на меня недавнее презрение улетучилось в один миг, стоило по лагерю разлететься вести о том, что вернулась Анна. Никто не спрашивал, что с ней, где она, но я знала — все без исключения ждали ее выздоровления. Меня как королеву ничуть не смущал этот факт — так сложилось, и так до сих пор есть. На то были причины. Давние, как будто забытые, но никуда не исчезнувшие причины.
Я заметила Берту. Она стояла у своего шатра, сгорбившись, и что-то бормотала. Даже если старуха что-то замышляет, она явно ошиблась в расчетах: если она хочет сорвать праздник, сегодня не тот день. Каждая из амазонок готова приветствовать и возносить Анну, поэтому если что-то помешает им в этом стремлении, разговор будет недолгий.
Я внутренне ухмыльнулась: Берта слишком много о себе мнила и, возможно, у нее имелись на это все основания, но до сих пор не существовало на свете ничего сильнее, чем народное единство. И мой народ сегодня объединяла Анна.
Чуть в стороне, возможно, насторожившись от внезапного безмолвия, показались две фигурки принцесс. Мария пряталась за сестру, выглядывая из-за спины, Софья щурилась в поисках причины всеобщего оцепенения. За все время, проведенное с ними в лагере, я нашла их общество довольно занимательным. София была приятным собеседником, очень чутким и тактично обходящим "острые углы". А остренькое я любила во всех смыслах. Но принцесса четко определила для себя грани дозволенного и на вопросах, не входящих в этот круг, она с улыбкой переводила тему.
Последним, кого я поймала в радиусе своего обзора, стал Ларс. Он стоял возле шатра и окидывал взглядом лагерь. Он не носил доспехи уже целых два дня (невероятное доверие!) и оставался сейчас в одной тунике и штанах. Разговора мы больше не заводили и по необходимости общались через мою помощницу. Впрочем, Кейра, в основном, от него приносила молчание. Я отвечала ему тем же. Но прекрасно понимала при этом, что он ждал выздоровления Анны. Неведение об ее здоровье заставляло выскакивать его из шатра по раз пять на день и искать знакомый силуэт среди сотни почти одинаковых. Поэтому его появление сейчас было, скорее всего, заранее спланировано, нежели вызвано сомнительной тишиной лагеря.

Убедившись, что все в сборе, я вышла из тени ветвистого дерева и направилась к Анне. На ее лице я читала удивление, она стояла недвижимая и терялась в догадках, как ей реагировать на приветствие.
— А я хотела быстренько за водичкой выйти, — наконец, я услышала ее усмешку, отсутствие которой за все время нахождения девушки здесь, пугало меня больше всего остального.
— Поверь, сегодня ты вдоволь напьешься. И это будет не только водичка, — я подмигнула подруге. — Все нормально, они ждали тебя. Идем.
Я повернулась лицом к амазонкам, Анна последовала моему примеру. Боковым зрением я видела, как гордо устремился вперед ее взгляд, как вырывалось наружу ее стремление быть лучшей, и что-то дрогнуло внутри меня в тот момент. Что-то до боли знакомое, но сокрытое под покрывалом времени, возвращалось в эти секунды в мое сознание. Мы снова были рядом, и вмиг я поняла, что никогда не думала о ее возвращении, как будто пять лет назад она уходила навсегда.
И стоило нам двоим сделать шаг, ряды амазонок сомкнулись, и они образовали живой коридор, как на Посвящении. Анна удивленно глянула на меня, но я кивнула: так надо.
— Идем, — я повторила, и твердой поступью мы, словно близнецы, нога в ногу устремились на другой конец "коридора". И при каждом нашем шаге девушки-амазонки склоняли головы и падали на колени. Я то и дело слышала: "Анна... госпожа..."
У меня не оставалось права злиться на трепет своих воительниц перед ней, как и на всеобщее ее вознесение. В их глазах, я знала, она казалась чудом. Но что думала сама Анна, я могла только догадываться. И наверное, это было неважно, но любопытство заволакивало разум.
Мы вышли ровно к моему трону — деревянному сооружению наподобие широкого стула, только с тремя низкими ножками. Разноцветные ленты украшали резную спинку, а сидение покрывалось пятнистой шкурой сонарруна — самого знатного трофея королевской охоты. Однако сегодня рядом с обычным троном возвышался еще один, очень похожий на мой, но предназначавшийся явно знатной гостье.
— Пф-ф, это всего лишь медвежья, — Анна сразу поняла намек, опустилась на свое место, по варварски обнюхивая шкуру.
— Ты ее недооцениваешь, — я разместилась рядом и, наклонившись над ее ухом, продолжила. — Она твоя.
В ответ на мою растекшуюся улыбку Анна округлила глаза, не веря увиденному.
— Не удивляйся, — я усмехнулась. — Она по праву принадлежит тебе. Я хранила ее с того самого дня...
— Но... зачем? Ты же не думала, что я вернусь??
Она знала меня, как будто читала мысли. Играть роль рядом с ней оказалось невозможно — мы были слишком похожи. Пришлось говорить правду:
— Но также не могла потерять! Привести тебя сюда было моим самым правильным решением за всю жизнь, — я улыбнулась, а, поймав одобряющий взгляд подруги, приблизилась к ней и прошептала. — Анна, сейчас ты должна встать и поприветствовать амазонок. А дальше... можешь ни о чем не думать. Сегодня праздник в твою честь.
Анна кивнула и поднялась с такой легкостью, что сложно было теперь представить, что всего лишь три дня назад она практически не дышала и кричала не своим голосом от боли. И что-то внутри подсказывало, что несмотря на старания знахарок, девушка справилась с недугом сама.
А сейчас я видела, как она поменялась в лице, глядя на амазонок. Они покинули строй и произвольно разместились в лагере, но так же оставались на коленях. Анна скинула ненавязчивую улыбку, то и дело проскальзывающую в разговоре со мной, и стала сама серьезность, словно встречала лицом к лицу главный бой в своей жизни. Она ощущала ответственность перед всеми, кто устремил на нее свой взгляд, кто изучал ее и ждал в надежде, возможно, самые важные слова той, в кого верил.

Анна замерла. Я знала, что никогда до этого ей не приходилось выступать на людях с речью, но этого требовал момент и, несмотря на отношение девушки к напыщенным словам, ломать традицию было непозволительно.
— Спасибо, что принимаете меня вновь. Ваше участие спасло меня. Хоть я родилась вдали от сюда, вы воспитали меня... и до сих пор не забываете. И вот я снова здесь.
Вокруг было спокойно, и девушке не приходилось повышать голос. Она говорила размеренно, оглядывая пространство. Я поднялась, чтобы подвести итог сказанного:
— А сейчас пусть начнется пир! И увидят все, как мы приветствуем своих воинов!
В тот же миг раздались торжествующие крики амазонок, они вскакивали и поднимали вверх мечи, палки или просто кулаки в знак приветствия. Откуда ни возьмись послышались звуки сабаров и мелодичные напевы дудочек — праздник обещал отличиться размахом. После обычного приветствия девушки схватились за руки и выстроились в огромный хоровод, который задвигался под звуки лесных инструментов, а на паузах резко останавливался. Амазонки тогда делали два притопа, хлопок и поворот, после чего вновь хватались за руки, и кружение повторялось вновь.
Сабары били ритм непрерывно, амазонки перед нами проносились в безумном танце, я наслаждалась зрелищем — такие праздники в последнее время стали редкостью, поэтому сейчас оно приносило мне неподдельную радость. Увлекшись наблюдением за пляской, я не сразу обратила внимание, что Анна так и осталась, безучастная, на своем месте, устремила взгляд в одну точку и почти не шевелилась. Совсем забыла, что для моей подруги такой обычай, вероятно, казался дикостью. Я спохватилась:
— Анна, дорогая, не пугайся! Это традиция, они выражают почет тебе, — она не шелохнулась. Я повернула голову в ее сторону и заглянула в лицо. Она щурила глаза и смотрела прямо перед собой, не выражая эмоций. И лишь проследив за направлением ее взгляда, я поняла причину ее безмолвия.
— Так, стоп, Анна! Сядь. — Я взяла ее за плечи и силой усадила на место. — Будешь на него смотреть, весь праздник пропустишь.
В это время к уже привычному шуму барабанов и дудок добавился резкий и протяжный звук рога — приятный знак.
— Сейчас нам принесут угощения.
— Вероника, а ведь он не сводит глаз с меня. Среди всего хаоса толпы Ларс четко смотрит сюда.
— Еще бы, Анна! Ты в центре! — я воскликнула. — И, насколько мне известно с твоих слов, ты его уже однажды убивала. Очевидно, что он вынашивает месть!
— Госпожа, — Кейра появилась незаметно, — все угощения готовы. Разрешите начинать?
Я кивнула:
— Безусловно. Отдай распоряжения, а пока ответь мне вот на что. Кейра, что у нас с Ларсом? Озвучь-ка для Анны последние новости.
Казалось, девушка слегка опешила, но отчеканила беспрекословно:
— Как вы распоряжались, госпожа, за ним смотрят три амазонки: одна с башни часовых, другая с центра хоровода, третья из леса, за его палаткой. Будут еще указания?
Я повернулась к Анне, в ожидании ответа от нее. Но она отмахнулась:
— Нет, не будут, Кейра. Ступай. И отмени слежку, пусть немного поразмыслит о причинах ее внезапного отсутствия.
Я уже раскрыла рот, чтобы возразить, но Анна говорила твердо и, ожидая моих возражений, подвела под указом черту:
— Не говори, будто ты думала, что он об этом не знал! — И уже повернувшись к помощнице, закончила. — На этом все!
Кейра искоса глянула на меня, как бы уточняя, не против ли я вышесказанного, на что я лишь махнула рукой, отправляя ее исполнять поручение.
— Кто-то входит во вкус, я смотрю.
— Вероника, я здесь. Все смотрят на меня. Мне ужасно неловко находиться на всеобщем обозрении, несмотря на теплоту приема, этот праздник, это все...
— Ты вообще не должна беспокоиться об этом! — я встрепенулась, но сразу замолчала, глядя на амазонок, преподнесших нам стол с яствами, а, подняв с него кубок с вином, перевела разговор в нужное русло. – Что ты задумала? Наоборот, пускай Ларс считает, что он на прицеле постоянно!

— Ничего, Вероника. Я так хочу, не более того. И еще я безумно хочу есть!
Я не спорила: настало время трапезы. Мы увлеклись едой. Перед нами все в том же танце кружились амазонки. Я знала, что раньше подобное чествование могло продолжаться всю последующую ночь, со временем подобные обряды стали редкими, а позже и вовсе прекратились. Барабаны тосковали без музыки, воительницы — без веселых традиций, поэтому сейчас в них разгорался азарт: не зная усталости, они все так же двигались по кругу под оглушающие удары сабаров. Кто-то один начал песню, другие подхватили, и на каждый шаг теперь приходился протяжный слог, сливавшийся воедино с воинственной музыкой племени.
Вдоволь наевшись, я закинула голову на спинку и устремила свой взгляд в небеса, впитывая кожей воздух долгожданного праздника. Анна поднялась и что-то высматривала сквозь толпу девушек. Я поняла, что наш торжественный шум у нее вызывает лишь беспокойство.
— Анна, сядь. Если будешь постоянно бдеть за Ларсом, пропустишь все веселье. А впереди еще много чего интересного.
— Я не за ним, — она не обернулась. — Я видела принцесс, а сейчас они где?
— Анна! — я разозлилась и даже рыкнула на нее. Поднялась и усадила обратно. — У меня все под контролем, поняла? Принцессы здесь не пленницы ровно с тех пор, как я узнала, кто их проводник, — я провела ладонью по ее руке. — Они вольны делать все, что им задумается. Видимо, им наскучил наш хоровод, и они ушли. Я не в обиде — это же не королевский театр!
— А Глаз Дракона? Где он?
— У меня. И мне очень любопытно, зачем тебе он?
— Вероника, не ищи подвоха, ладно? — Она вздохнула и устремила взгляд на меня. — Я понимаю, что ты спасла меня, что ты думаешь о всяком, но на самом деле я не веду охоту за камнем. У меня другие цели.
— Это я как раз понимаю! И цель эта — явно не Ларс!
— Да! Верно! — В голосе Анны стали прослеживаться нотки раздражения. – А ты разве не заметила, что в лесу происходит странное? Не замечала волков, пораженных небывалой агрессией? Не чувствовала дикий холод ночами? Ответь, Вероника, что происходит здесь? Ты королева лесных воительниц...
— Как и ты! — Я не позволила ей закончить. — Анна, я не знаю о тебе ничего: где ты жила, что делала?
Она не ответила. Выпустила руку и отвернулась. Я не стала настаивать. Вопросы, что задала мне подруга, волновали меня также, а ответов у меня не было. Мы помолчали еще какое-то время. Я глядела на шумный хоровод, до сих пор круживший в безумстве песен и плясок. Анна рядом не шевелилась. Я понимала: она не обижается на мои слова и знает, что и я не держу на нее зла. Для этого мы были слишком похожи. А, значит, я осознавала, как вновь завести разговор: я взяла кувшин с вином и наполнила кубки до краев. Один протянула ей:
— Анна, мы давно не виделись, помнишь? А теперь мы снова рядом, и неизвестно, насколько это затянется. Я знаю, что тебе не терпится продолжить путь. Поэтому возьми кубок и давай выпьем за нас: что бы нас не разделяло, нас всегда будет связывать кровь...
Она подумала, прежде чем принять вино, но согласилась:
— Я рада, что нахожусь здесь.
— Еще бы! Ведь если бы сейчас тебя здесь не было, это значило бы, что ты мертва.
— Не так скоро, — Анна наконец улыбнулась, и мы отпили из кубка. Вино огненной лавиной обожгло горло, я закрыла глаза, наслаждаясь тем, как оно растекается по жилам. Внезапно я почувствовала легкое головокружение, но дурман был приятным и, более того, необходимым в такой торжественный день.
Но Анна не разделила моего блаженства. Несмотря на выступивший от вина румянец, она снова смотрела ровно перед собой, выпрямив спину и крепко ухватившись за деревянные подлокотники.
— Анна! Я налью тебе еще! Праздник в твою честь, а ты все еще напряжена! Бросай это! Здесь все свои!
Неожиданно она повернула голову, не меняя положения тела, и тихо ответила:
— Не все...

По ее интонации я поняла, что она не собирается упрямиться, что говоря это, она серьезна, как никогда. Мое веселье вмиг улетучилось, вино выветрилось, головокружение как рукой сняло. Я тихо спросила, не смотря на нее:
— Кто?
— Вилорм. Двоих его разведчиков вижу прямо перед собой...
Мне так и хотелось резко повернуться к ней, чтобы она указала мне на них, потому что я не замечала ничего необычного с самого утра, а теперь Анна мне заявляет такое! При этом она почти неделю пролежала без сил, но, как видно, хватку не потеряла. И каждое неосторожное движение могло обернуться для нас провалом еще даже не созревшего плана по устранению неприятности. Поэтому я сказала:
— Я не против размяться, подруга. Тем более с тобой бок о бок, как в былые времена, и, думаю, ты того же мнения, однако оставайся здесь. Амазонки должны видеть тебя, а я ненадолго отлучусь.
Я поднялась, и моя помощница вмиг оказалась рядом.
— Все ли в порядке, госпожа? Как угощения? Как вам праздник?
— Кейра, не суетись. Если бы что-то было не так, ты бы уже знала. Я сейчас приду, а ты не давай нашей гостье скучать. Сворачивай эти танцы с бубном и начинай настоящий турнир.
Девушка поклонилась и скрылась из виду. Анна, не шелохнувшись, проговорила:
— Что ты собираешься делать? Их двое только в пределах видимости, а сколько на самом деле — неизвестно. Я не рвусь идти с тобой, потому как понимаю, что наше отсутствие спугнет врага и вызовет подозрения у амазонок. Но бросаться в неизвестность в одиночку слишком рискованно.
— Не беспокойся. На моей территории со мной уж точно ничего не произойдет. А ты наслаждайся праздником, я скоро присоединюсь.
Мгновение — и Анна расселась на троне, ногу закинула на ногу и потянулась за очередным кубком. Я удивилась ее перемене, при этом совершенно понимая, к чему весь антураж, усмехнулась и двинулась в сторону шатров. Нельзя было напрямик идти к лесу: если враг следит за каждым шагом, он заподозрит неладное и скроется раньше моего появления. Также я допускала, что могу переоценивать людей Вилорма, но лучше так, чем "приятные" неожиданности от врагов прямо у меня дома.
Я немного прошла вдоль шатров, потом завернула в центр, где еще проходили гуляния. Амазонки не обратили на меня никакого внимания, занятые священным ритуалом. Я знала, что скоро Кейра разгонит их, и значит, задерживаться среди них надолго нельзя. Поэтому я вышла на противоположную сторону и вновь скрылась среди остроконечных куполов шатров. И лишь затерявшись там, осторожно вынула меч. Аметист сверкнул на солнце, по коже почему-то пошли мурашки, я направилась к воротам. Возле них располагались две деревянные сторожевые вышки, на которых мои воительницы несли непрерывный пост. Но прежде чем я дошла до них, послышались шаги. Под чьей-то осторожной и почти незаметной поступью шелестела осенняя листва и мялась холодная почва.
Должно быть, все-таки разведчики заметили меня: я не слишком старательно путала следы. Но на что они надеются, преследуя именно меня? Сама мысль казалась безрассудной. Даже Вилорм, давно обезумевший от вечных войн, не стал бы поручать кому-то расправиться со мной втихую. Если он и правда замышлял мне вредительство, то должен был сделать это собственноручно. По крайней мере, я от него ждала именно этого. А действия Вилорма никогда не отличались непредсказуемостью.
Итак, сегодня ко мне наведались его люди. Значит, я должна их достойно встретить! И что важно — лично проводить в центр нашего праздника. Один уголок губ улыбнулся подобной мысли, но внутри я была сама строгость. Я перехватила меч и продолжила путь к воротам, однако шаги не прекращались — они становились лишь отчетливей. Я слышала их то сбоку, то сзади и решила запутать своего незримого врага.

Я резко изменила траекторию движения и спряталась за ближайшей палаткой. Шаги утихли. Перебежкой я двинулась к следующей, но не прямо, а по диагонали. Тишина. Даже громыхающие звуки сабаров исчезли — видимо, Кейра выполнила мой приказ. Тем лучше: вся суета вновь сосредотачивалась в центре, и я решила направиться в сторону Древа Мудрости, где скрывалась сегодня утром. Оттуда можно было запросто разглядеть неприятеля, а ему предугадать мой шаг за мгновение – практически невозможно: Древо находилось на окраине лагеря и почти сливалось с основной массой леса.
Чтобы сократить время перебежки и двигаться более незаметно, я спрятала меч обратно в ножны, оттолкнулась ногами и в кувырке, едва задев спиной землю, вмиг оказалась возле старого дерева. Здесь я чувствовала себя закрытой от всех, как будто, в тишине и спокойствии, находясь в своем шумном лагере. Поэтому и сейчас мне казалось, что я ушла от слежки, и можно было самой готовиться к атаке и направляться к выходу.
Но через мгновение мои уши вновь уловили шаги. Я не успела обернуться, как кто-то сильно схватил меня за руку. Я не видела его даже краем глаза: враг умело скрывался от глаз, даже находясь в непосредственной близости с целью. Внезапная мысль кольнула: что я упустила? Как разведчик смог подобраться ко мне?
Однако я среагировала сразу. Свободной рукой сделала рывок назад, но взмах рассек лишь воздух. Тогда я развернула корпус в другую сторону, насколько могла, готовя удар, но моя атака сорвалась, еще не начавшись. Враг перехватил меня за вторую руку, при этом стоило мне вернуться в исходную стойку, как я увидела перед собой Ларса.
Он стоял ровно напротив, с силой сжимая мне запястья и устремив взгляд мне в лицо. Досада сменила угасающий испуг: ускользала от разведки Вилорма, а наткнулась на собственноручно приютившего у себя гостя. По его глазам я видела, что он не ставил цели нападать: движения его были неторопливы, в них он не вкладывал сил, как будто, хотел лишь задержать меня. Но для чего?
Еще немного мы смотрели друг на друга, но в подтверждение моих мыслей он разжал пальцы и отпустил запястья. Я с силой встряхнула ладони, отошла на шаг. Мы не говорили и даже не виделись с того самого дня нашей встречи возле Черного Орла, поэтому то, что он сам перехватил меня, было крайне странно.
— Итак, я слушаю, – я скрестила руки на груди. – Чем могу быть полезна?
— Ничем. Но я знаю, куда ты. Пошли.
— Что? Пошли, и все? Вот так просто? С чего это вдруг я стану доверять тебе и тем более затевать какие-то общие дела?
— С того, что враг один для всех, и глупо с твоей стороны отказываться от помощи.
Я закусила нижнюю губу:
— Времени нет. Идем.
Ларс кивнул. Мы обогнули дерево и наконец направились к выходу из лагеря. Мы не прятались, и я понимала, что сейчас мы открыты, как на ладони, под прицелом скрытых в деревьях лучников Вилорма. И это значило, что надо действовать быстро, пока враг не поменял позиции. Самые удачные сведения для Вилорма: королева амазонок и его бывший воин, наделавший шуму в замке, объединились и дружно идут громить его войско, — не должны достаться неприятелю. Я вдруг подумала об этом и ухмыльнулась своей дерзкой мысли: а надо ли вообще ловить разведчиков? Пускай доносят и считают, что это правда!
Решение я приняла спонтанно. В голос сказала:
— Ларс, стой!
Остановилась сама, Ларс нахмурился, две амазонки-часовые со смотровых вышек также закрутили головами в поисках звука. Но самое главное, я хотела, чтобы наблюдали враги и думали, что мы наслаждаемся праздником в обществе друг друга.
Не спеша я подошла к мужчине. Его прежде хмурые брови изогнулись удивленной дугой. Не произнося ни слова, я обвила руками его талию, подбородком уперлась в его плечо и, опережая его реакцию, прошептала:
— Т-ш-ш, все под контролем, Ларс, — и провела ладонью по его спине.

Но он и без намеков понял, что к чему. В ответ на мои ласки он подхватил меня, словно пушинку, и уверенным шагом направился за пределы лагеря. Я взялась за его шею, всем видом выражая беззаботность, но вместе с тем, внутри меня боролись два противоположных чувства: с одной стороны, мне было радостно, что Ларс принял мою игру без лишних разъяснений, но с другой — ведущим стал он, а я лишь принимала его тактику. И это терзало меня: до чего непривычно было доверять человеку, державшему меня на своих руках и удаляющему от дома.
При этом он шел в одном направлении, не сбиваясь, — вдоль нашего частокола, в паре десятков метров от него. Смутные сомнения закрались мне в голову: какую цель преследует Ларс? Он не опускал меня, принимал игру на "публику", и она продолжалась до сих пор. Со временем я стала замечать, что он сбавляет темп, и напрягла слух. По его осторожным и даже в некоторой степени ласковым движениям, которыми он ставил меня на землю, я поняла, что игра продолжается.
Теперь он сам подошел ближе, слегка коснулся ладони, наклонил голову и, дыханием шевеля мои волосы, прямо в ухо прошептал:
— Ты... тоже слышишь шаги?
Какое-то время я медлила, стараясь избегать резких движений, и очень плавно опустилась на корточки перед мужчиной, овила одной рукой его ногу.
— Великое искусство соблазнения амазонок пошло в ход, — Ларс не сдержал усмешки, но прикосновением я чувствовала его напряженность.
— Еще и не такое проходили, — я скрывалась возле его ног, свободной рукой водя по земле на случай необходимости опоры. Но вместо нее я нащупала тетиву, а, опустив взгляд, обнаружила лук и стрелы. — А ты, я смотрю, непростое местечко выбрал.
— И не в таких передрягах бывали.
Удивиться я не успела: в густых зарослях перед собой я различала очертания человека. Он стоял неподвижно, неприкрыто глазея на нас. Другого момента мне не требовалось: одним движением выхватив лук, наспех прицеливаясь, я выпустила стрелу. И глуп был тот, кто сомневался в точности моего выстрела. Я наблюдала, вселяясь мысленно в древко, как удаляется оперение вращающейся в полете стрелы, как ее наконечник пронизывает воздух и прекращает свой полет в один миг с жизнью не успевшего сориентироваться разведчика. Уже не различая действий, он схватился за сердце и повалился с ног.
— Первый готов, — я произнесла это еле слышно, но Ларс отозвался:
— И второй, — в тот же самый миг я обернулась и увидела вышедшего из укрытия врага, явно готовившего месть за товарища, но не сумевшего пробежать и половину расстояния. Нож Ларса метко вошел в его грудь, отчего тот распластался навзничь и пытался ловить ртом последний в своей жизни воздух. Но оттого лишь захлебывался кровью, а через пару секунд и те попытки прекратились, и он затих.
Мы ожили не сразу. Все произошло настолько быстро, что мы сами не поняли, как уложили двоих. Я поднялась. Наши действия казались до неприличного слаженными, при условии того, что не имели плана. Посмотрела на Ларса:
— А ты вырос за это время. Я и не думала, что с тобой может быть настолько легко иметь дело.
— Это неважно, – Ларс подошел к убитому. — Пойдем туда, откуда он пришел. Нужно проверить, есть ли кто еще. Если найдем, значит, и в той стороне кто-то есть.
Я кивнула. Мужчина разглядывал вещи мертвеца, но не нашел ничего примечательного. Он вынул из его тела кинжал и поднялся, вытирая с лезвия кровь. Подойдя ближе, я заметила знакомую рукоять и рефлекторно потянулась за спину, но не нащупала ничего! Повернулась к Ларсу:
— Эй! Моя вещица!
— Не спорю. Но, как видишь, я несколько не готовился к бою.
Действительно, мало того, что мужчина был без доспехов, он также оставил свой меч и плащ в лагере. Я согласилась:
— В таком случае, пусть в твоих руках он найдет себе побольше целей.
— Небывалая щедрость. Благодарю, — он спрятал нож за пояс. — А сейчас пошли.

Он повел меня. Уверенные шаги его оставляли звучные следы на мягкой земле вдоль частокола. Я держалась позади в шагах десяти от него и почему-то мне впервые не хотелось вести. Всегда, куда бы и с кем амазонки ни отправлялась, авангардом становилась я. Так складывалось даже в те давние времена, когда в лагере правила другая королева. Что и говорить — я сама рвалась вперед, хотела доказать всем, что лучше. Кто стал главным охотником, всего однажды поймав санорруна за многовековую историю амазонок? (Несмотря на то, что давно известно, что мясо его отравлено, а вместо шерсти его тело покрывают иглы). Кто бросил вызов королеве, устроив поединок? (Зная, как тепло относились к ней амазонки). Кто нарушал вековые традиции лагеря, приведя чужачку Анну и продав юную Айрену врагу? И все для чего? Показать свою силу, статус, независимость. Вселить страх действиями, чтобы никто не ожидал отныне издавна принятых за меня решений.
А сейчас я увлекалась за Ларсом, повторяя его движения, осторожно шагала и слушала редкие звуки леса. Мы преследовали единую цель, которая никогда до этого не смогла бы стать общей. Вероятно, что-то происходило вокруг меня, и наступало время менять все изнутри.
Мужчина остановился на небольшой опушке неподалеку от лагеря. За ней зеленой стеной путались тонкие ветви диких кустарников: мы подошли к границе нашей территории. По близости уже не было смотровых вышек, шатры за частоколом пустовали, и амазонки появлялись здесь разве что за вооружением, припасами или для размещения гостей.
Ларс проходил полукругом по краю зарослей и что-то высматривал под ногами. Я оглядывалась назад, не исключая обнаружить возможных преследователей. Пока мы шли, я не уловила шагов, но в тишине вслушивалась в каждый шорох — будь то птица или заигравшийся с листвой ветер.
Но первым, что я услышала, стали слова Ларса:
— Вероника, подойди...
Он присел и копошился в траве практически бесшумно. Я еще раз обернулась убедиться, что никто не следит, и подошла к мужчине. Завидев меня, он поднял голову и, раскрывая густые заросли травы, только спросил:
— Твоя версия?
Мне не пришлось опускаться рядом, чтобы все понять. Перед нами лежало бледное тело молодой амазонки, на вид не более, чем лет семнадцати. Руки ее были раскинуты в разные стороны, волосы распластаны по земле, но небесно-ясные глаза видели перед собой уже только тьму. Юная грудь ее окрасилась в красный, пухлые губы приоткрылись, словно на полувдохе. Я не заметила оружия при ней, но доспех был нетронут.
— Иора... хорошая девочка, — не поднимая глаз с убитой, проговорила я.
— Кровь не успела даже высохнуть, следы вокруг совсем свежие. Мы не успели буквально чуть-чуть, но... что она здесь делала?
— Будто ты не знаешь, Ларс, — я вздохнула. – За частоколом ровно на этом месте твой шатер, я должна была подстраховаться!
— Я как раз это понимаю, Вероника. Удивительно лишь то, почему ты не сыплешь на меня обвинения? — Ларс поднялся.
Я бросила быстрый взгляд на мужчину и присела, разглядывая девушку. Ларс ждал ответа. А слова застревали на языке.
— Перед моим уходом с праздника, – я дотронулась до холодной ладони убитой и зачем-то пыталась собрать ее пальцы в кулак, — Анна отменила слежку за тобой. Иора должна была покинуть пост.
Не отпуская руки девушки, я подняла голову на Ларса. Мгновение мы обменивались недоуменными взглядами, после он отвернулся и отошел еще на несколько шагов. Из обнаружения одного только трупа несчастной девчонки могла следовать целая вереница выводов. Самый безобидный из них, если Иора сама вела какую-то игру и поплатилась за это. Но тогда возникает вопрос, были ли у нее сообщники? И какие?

Второй расклад очернял мою любезную незаменимую помощницу, в верности которой я не усомнилась ни разу за все время ее службы. Прямой приказ поступил именно ей, и, значит, теоретически, она могла выполнить его как угодно.
Но это был крайне неправдоподобный вариант, я при мысли об этом поднялась и стала накручивать круги по поляне. И тогда появлялся весьма интересный вопрос: роль Анны в этой истории. От нее исходил приказ, причем до этого она молчала и принимала мое общение с Кейрой за напыщенную игру, но резко сменила поведение.
Будь я одна, то не поскупилась бы на злость от мыслей: рычала бы и топтала землю, но сейчас я находилась, во-первых, с Ларсом, а во-вторых, на охоте за нашими общими "приятелями", поэтому пришлось ограничиваться воображением. Тем более, что мужчина одной лишь фразой смог вернуть во мне рассудок:
— Кто-то подставляет ее... нужно выяснить, кто.
Безграничная вера воина в непричастность Анны вогнала меня в ступор. Он и до сих пор вел себя странно, но зачем сейчас ему ее выгораживать? Даже я усомнилась в ее мотивах: мы не виделись столько лет! Могло поменяться все на свете. А с Ларсом они враждовали куда дольше, поэтому что заставляло мужчину верить в добро, для меня стало с этого момента самым главным вопросом.
Я посмотрела ему в спину. Он так и бродил в округе, глядя под ноги в поисках зацепок. Перевела взгляд снова на Иору. Терять своих воительниц слыло обычным делом, но даже не смотря на это, мы старались поначалу ограждать молодые силы от активных боевых действий. Не вышло... я закрыла глаза, мысленно провожая девушку в другой мир.
На какое-то время нам необходимо было еще задержаться здесь, чтобы отыскать детали произошедшего, но именно сейчас, в момент тишины, кроме ровных шагов Ларса я уловила за своей спиной скрип натягивающейся тетивы. Я успела обернуться, но поздно — из ближайших кустов мимо меня уже летела стрела с черным оперением прямо в сторону мужчины. Ларс стоял спиной к стремительному наконечнику и не двигался.
Долю секунды не могла пошевелиться и я, окаменев от неожиданности. Привыкшая рассчитывать все варианты действий, я вдруг осознала, что могу потерять... врага.
— Ларс! — Я только крикнула ему и уже хотела, бросив все, сбивать его с ног, но он, не меняя положения, лишь сделал шаг в сторону и выставил руку против направления полета стрелы.
Что он задумал, я поняла лишь, когда с меня сошла уже тысяча потов, и когда все закончилось. Древко легко, словно по безмолвному приказу воина, легло в его ладонь. И лишь после мужчина обернулся. Сейчас он казался мне могучим, словно скала, возвышающаяся над морем, и цель его была очевидной: настигнуть стрелка. Ларс сделал шаг, потом еще шаг и, не глядя на меня, направился к зарослям.
Не знаю, на что он надеялся, но я четко понимала риски, если враг побежит — как минимум, мы его упустим, как максимум, распугаем всех остальных, кто, вероятно, также где-то блуждает в округе моего лагеря. А это уже чревато свеженькими (и, главное, правдивыми!) сведениями на блюдечке у Вилорма.
К чести нашего врага, он бежать не собирался. Он лишь намеревался вновь стрелять в приближающуюся к нему цель. За все время пребывания рядом, Ларс достаточно успел удивить меня, но сейчас под контроль ситуацию взяла я.
— Ларс! Стой! — Я смотрела, как натягивалась уже повторно тетива лука вражеского стрелка, но мои действия оказались быстрее. Я опустилась на одно колено и с силой пустила по земле случайно обретенный лук, как нельзя кстати оказавшийся в моих руках. Сомнение состояло в том, что по пути он мог запутаться в траве и попросту не достать до воина.
Но Ларс среагировал сразу. Не останавливаясь, он резко сменил направление движения и прыжком настиг стремящийся навстречу ему лук. А дальше один выстрел решил исход.

Враг успел выпустить стрелу, но она пролетела ровно в том месте, где мгновение назад находился Ларс. И мужчина ответил встречным выстрелом, но в его точности уже сомневаться не приходилось: в ту же секунду на месте вражеского разведчика оказалось лишь его бездыханное тело.
Мы медлили. Ларс плавно опустил лук, я глядела на него в ожидании действий. Но он не трогался с места. Я слушала лес и теперь не замечала ни одного постороннего звука среди чириканья птиц и шелеста легкого ветра. Тогда я позволила себе подойти к мужчине. По его виду невозможно было определить, что он чувствует. Он стоял, как неживой, не шевелясь, но определенно выживший после встречи с врагом.
Окинув его взглядом, я смолчала вопреки любопытству. Задавать вопросы — было одним из сильных оружием амазонок, а правильно спрашивать — смертельным. В применении навыков в отношении мужчин — вдобавок ко всему, весьма приятным. Но в этот раз Ларс ответил сам:
— Осмотримся и вернемся назад. Брести дальше смысла нет.
Мы разделились. Решили пройти вглубь леса, но держаться на расстоянии друг от друга, следуя параллельно частоколу, чтобы не блуждать. Долгое мое отсутствие на празднике вызовет вопросы, а сегодня их хотелось меньше, чем когда-либо.
Я двигалась не торопясь, чтобы не упустить ничего важного. Шагов Ларса я не слышала — он умел скрываться. Он, воин, обычно носящий тяжелый доспех, владеющий двуручным мечом, как ураганом, легко ступал по земле и скрывался за тонкими стволами деревьев. Сейчас его тело не сковывал металл, но бесшумность движений за день не приобреталась: мужчина обучался явно у несколько боевых мастеров. Беря в учет всю простоту взаимодействия, с которой мы рука об руку, без лишних слов справлялись с неприятелем, я одернула себя ровно в тот момент, когда начала им восхищаться.
И тогда же послышался треск. Негромкий, еле различимый звук, но раздавшийся совсем рядом. Хотя я и прошла порядком дальше в лес, деревья здесь еще росли негусто, поэтому укрыться можно было далеко не везде. И заросли кустарников остались позади — вокруг простиралась чистая земля, из которой вырастали тонкие стволы редких деревьев. Поэтому не зацепив глазами ничего перед собой, я стала высматривать источник звука выше.
Чутье не подвело: ровно надо мной, скрываясь в порядком полысевшей кроне, меня высматривал (да сколько их тут?) очередной лучник. Не долго думая, я прижалась к дереву, пытаясь прочитать в голове цепочку мыслей Вилорма: зачем ему отправлять разведчиков за мной? В чем смысл слежки и нападения?
Потеряв меня из виду, парень спрыгнул вниз. Он сменил лук на меч и даже обошел вокруг дерева, чтобы лично глянуть на меня. Но я уже ждала его. Готовая к атаке, я сразу отразила первый удар. Тот не растерялся и замахнулся снова. Я влилась в игру. Аметист на эфесе переливался при каждом новом удержанном и ответном ударах, привлекая мое внимание, так что за исход боя я не переживала совсем, да и сам процесс не приносил азарта, каждая последующая атака мне наскучивала.
Враг бил однотипно, не пытаясь обходить или менять тактику, я поддавалась его темпу ведения боя, вводя в заблуждение кажущейся слабостью. Пусть радуется. И со временем мы переместились в редколесье. Деревья показались мне однотонным лабиринтом, так что я решила, что пора заканчивать. Но в момент очередного выпада врага и последующего моего отскока я спиной ощутила присутствие третьего. Подтверждением мыслей стала еле заметная ухмылка на лице врага. Кто-то позади замахивался, готовя удар.
Надо было сразу его прикончить! Раздосадованная, я словно нырнула на землю, сгруппировалась и увернулась в сторону. Второй, уже предвкушающий конец, от невостребованной силы удара, споткнулся о воздух, и лезвие его меча пронзило пустоту в непосредственной близости от лица его товарища.

Две нелепых физиономии, как по команде, повернулись в мою сторону. Я твердо встала на ноги и двумя руками обхватила рукоятку меча. Битвы с численным перевесом врага были не редкость, но мне отчаянно не хватало оружия во второй руке, поэтому за неимением оного, крепче взялась за имеющееся. Так я смогу использовать лезвие и эфес одновременно.
И вскоре случай подвернулся. Оба тронулись с места и, словно стая собак, скалившаяся на волка, обрушились на меня попытками нападения. Но их атака сорвалась, стоило мне отскочить в сторону. Я натянула широкую улыбку, медленно отступая и маня глупцов насмешкой. Они, как дети, велись на численный перевес и, увлекаясь возможностью, шагали ровно туда, куда я их вела.
А пункт назначения я придумала сходу. Неподалеку от лагеря мы расставляли звероловные ямы, и сегодня охота обещала быть удачной. Я шла спиной, неприкрыто рассматривая их лица, а когда мы приблизились, один заподозрил неладное. Он резко налетел на меня, я отбила удар эфесом, враг отпрянул, но сразу накинулся новым порывом. Второй, глядя на него, решил не отставать. С двух сторон они настигли меня, но я уже ждала момента, чтобы воплотить задумку.
Дождавшись, когда оба окажутся на одной линии передо мной, я на глаз прикинула расстояние, и, завидев очередную попытку атаки, опустилась на одно колено. Оставляя тем самым вражеский замах без цели, я толкнула ближайшего рукоятью. Другой уже летел в прыжке с мечом наголо, но меня защищало огромное лезвие, выставленное перед ним. Он замешкался, а мне оставалось лишь пустить оружие в правильное русло. Понимая, что нужно передвигаться, дабы не налететь на смерть, враг стал отходить, меняя при этом вектор движения. Я следила за каждым его шагом и оказывалась, вместе с тем, вновь между двух "огней".
Первый разведчик поднялся и находился теперь ровно позади меня и ждал, вероятно, знака от товарища. Мне нужно было как-то вернуть направление, чтобы вывести их на ловушку, но четким планом я сейчас не владела. Я перехватила меч одной рукой и замерла в ожидании нападения.
Но и враги не спешили. Тот, что стоял передо мной, не смел и шевелиться, второго я не слышала. Но одна лишь слегка приподнятая бровь первого стала сигналом к действию. Я, не думая о том, как может отреагировать другой, порывом кинулась на него: пора уже было кончать с этим нелепым действием. Однако реакция неприятеля совершенно искренне застала меня врасплох. Он упал на колени, выбросил меч, склонил голову и, глядя в землю, прошептал:
— Пощадите, не убивайте.
В полном недоумении я совершенно обоснованно замешкалась, медленно опустила уже занесенный над бедолагой меч. Из его действий становилось очевидно, что он говорил всерьез. Но что замыслил второй? За все недолгое время боя определенно читалось, что они не отрабатывали совместные атаки, и действия выходили весьма хаотичные, поэтому вряд ли и сейчас они планировали связку. Я обошла склонившегося сзади и устремила взгляд на его товарища.
Мне не пришлось долго удивляться и придумывать версии: за спиной второго, приставив нож к горлу, стоял Ларс. Ну, конечно! Не с проста я не заметила шагов! Так. значит, у него просил пощады этот человек? Ничего, он еще будет мне в ноги кланяться! Ларс ударил разведчика по коленям, он упал и по примеру товарища уронил взгляд на землю. Я лезвием прикоснулась к ключице сдавшегося. Но Ларс вмешался:
— Он прав, Вероника. Они полезны живыми. Нам нужно знать, сколько их.
— Тогда мы спросим их поодиночке. И если их ответы совпадут, я готова пойти на такой уступок, — одним рывком я поставила пленника на ноги, с силой прислонила его спиной к стволу, предплечьем зажала шею. — Говори.

— Н-нас было шестеро... я говорю честно. Все, что угодно, только не убивайте.
Он дрожал. Что побудило его внезапно сменить тактику и проситься в плен, предстояло еще узнать. Я обратилась к Ларсу:
— Что у тебя? Этот говорит - шестеро.
— Пятеро...
Я не успела позлорадствовать, как "мой" задержанный в голос начал нападать на своего товарища:
— Ты безумец! Жить не хочешь? Чтоб тебя! – он говорил так яростно, что мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы укротить его пыл и удержать в своей власти. Но его теперь бывший союзник имел противоположную точку зрения:
— Кто еще обезумел, ты, недоразвитый? Лучше умереть, чем к этим! – он зло кивнул в мою сторону и сплюнул под ноги. Ларс влепил ему подзатыльник, нахмурившись, глянул на меня. Я приняла решение мгновенно. Взяла пленника за шиворот и приволокла к его соратнику. Ларс взял надсмотр над обоими. Друг на друга они косились с презрением. Я в это время величественно расхохоталась:
— О, ребята, не ссорьтесь! Вы такие сладкие, когда злитесь, — я наклонилась, заглядывая в глаза обоим по очереди. – Сегодня вам повезло, я знаю, где вам будут особенно рады, мои глупыши. Не переживайте, вам понравится.
Я кивнула Ларсу, он поднял их на ноги, проверил на предмет отсутствия оружия и выстроил друг за другом.
— Руки, — я подошла к каждому и перевязала запястья, благо, заранее запаслась веревкой. — Умницы. Будете также слушаться, все будет хорошо.
Но по внешнему виду пленников читалась полная безнадега — возможно, они и были правы в том, что лучше умереть, но они сами попросили помилование, в чем я, несомненно, не могла им отказать. Мои девочки порядком обрадуются.
Глянула на Ларса. Он ничем не показывал своего отношения к происходящему. Впрочем, вполне возможно, что ему и впрямь было все равно. Несмотря на благородство и его честь, мы только что избавили и его от пятерых потенциальных врагов, поэтому препятствовать расправе над ними было крайне нелогично с его стороны. А над методами пусть не беспокоится: амазонки — мастера своего дела.
Но он и не переживал: влепил еще разок по оплеухе каждому и выстроил друг за другом, сам встал позади и вооружился мечом одного из пленников. Я одобрила и определила курс.
— Идем, — сказала. – Не бойтесь, это совсем не далеко. — И повела наш "отряд".
Нам нужно было возвращаться. Судя по всему, оставался еще один заплутавший разведчик, но я позволила себе сначала разобраться с пленниками. Тем более Ларс ничего не сказал против, значит, наши мысли насчет действий совпадали. И мы двинулись к лагерю. Заявляться через главные ворота я не хотела — лишнее внимание нам ни к чему, поэтому повела ребят к потайному месту.
Теперь мы вышли из леса и передвигались по возможности ближе к частоколу, чтобы не пропустить вход. Пленники не издавали ни звука, ровненько двигались по моему следу. Ларсу даже не приходилось подгонять их или делать замечания: разведчики оказались на диво дисциплинированными. Что ж, пожалуй (и мне пришлось признать это), строжайшее повиновение полностью достигалось благодаря беспрекословной преданности Вилорму. Не с проста Ларс бежал, не каждый мог перечеркнуть себя как личность ради службы своему господину. И в этом мы, я внезапно осознала, оказались на редкость похожи.
За все время, проведенное рука об руку с ним, мои мысли так или иначе возвращались к Ларсу. И тогда я вспомнила, о чем говорила Анна. Она боялась его, не сумев считать мотивы. С ним было легко: он не просил объяснений, шел рядом и поддерживал атакой, принимая решения. Что крылось за его согласием, оставалось лишь гадать. Несомненно, позже я собиралась подумать об этом. Сейчас передо мной возникли две нежданные заботы, и мы уже подходили к тайному входу.

Он находился не так далеко от окраины лагеря, мы чуток прошли назад, когда я заметила среди кольев меченый. Легким движением руки я сдвинула его в сторону, открывая проход внутрь. Ларс кинул на меня быстрый взгляд и крепче подхватил обоих пленников под руки. Сначала он протиснул вперед одного, следом прошел сам, с силой уводя второго. Он хотел бежать и оттого неумело сопротивлялся. Момент уязвлял нас, но именно поэтому я замыкала строй. Заметив заминку среди пленников, я поспособствовала их продвижению ударом по лицу последнего.
— Ты будешь первый, — я поспешила объясниться и, окинув глазами лес напоследок, закрыла вход и зашла сама.
Тот схватился за пылающую щеку и бросил на меня свирепый взгляд, звучно и часто задышав. Я встала напротив и с улыбкой сказала:
— Сколько ярости! Мои девочки любят серьезных, ты явно придешься им по вкусу. — Он буквально прожигал меня насквозь, не скрывая отношения к происходящему. Играя на его ненависти (тоже Вилорм воспитал!), я взяла его под руку и повела меж шатров в поисках нужного. Что удивительно, его товарищ вел себя совершенно по-другому: он смирился и пялился себе под ноги. Ларс замыкал шествие.
В лагере снова отбивали ритм сабары, с центра сбора доносились радостные крики, притопы и хлопки. Основная масса амазонок сейчас наслаждалась праздником: кто не участвовал в турнире, наблюдал за поединками, вкушал яства, пил вино и чествовал Анну. Она это заслужила, пусть хоть сегодня расслабится и почувствует себя королевой. Но оставались сегодня и те, кто не принимал участие ни в качестве бойца, ни в качестве зрителя. Именно к ним я спешила сейчас отправить пленников.
И речь шла не о часовых, чья доля беспрестанно охранять порядок и покой в лагере, и не о знахарках, несших пост в день праздника на случай мгновенной помощи раненым в турнире, сорвавшим голос в песне или перебравшим с едой и выпивкой. Да, они несли службу даже в столь торжественный день, как сегодня, и отвлекать их от задания было крайне неуместно. Я приближалась к черному шатру, выделявшемуся среди низких палаток размером и красками.
На черных полотнах его изображались цветные витки, переплетающиеся линии радуги, узоры. В высоту и ширину шатер превосходил остальные втрое. Когда я заходила сюда в последний раз, не могла и помыслить, к чему приду и за счет чего окажусь на пьедестале. И сейчас, вновь оказавшись у входа, я ощутила холодную дрожь в руках и тянущую боль внизу живота. Но не время терять силы на прошлое, теперь у меня дело. Я раскрыла входные полотна и оказалась во тьме, полной дурмана и пьянящих мелодий.
Здесь играла совсем другая музыка. Вместо воинственных ударов снаружи, в шатре сладострастия переливались лунные струны арф. Вместо солнечного утра внутри царила вечная ночь, наполненная сладостными стонами, горячими дыханиями и неприличным шептанием на ухо. Это было то место, где в лагере амазонок можно увидеть мужчину, но вход сюда дозволялся далеко не всем. Но если ты захватила воина, тогда имеешь полное право быть здесь.
В моем случае никаких условий не требовалось, но уже более пяти лет моя нога не ступала за порог этого шатра. И сейчас подступившей тошнотой к горлу как будто лавина прошлого накрыла меня. Внезапно моя продуманная игра в отношении пленников потеряла всякий смысл — мне стало все равно, что придумают мои соблазнительницы в отношении бедолаг. И участвовать в происходящем даже в роли наблюдателя мне хотелось меньше всего.
Однако, чтобы убедиться, что все мои мужчины дошли до места назначения благополучно, я обернулась. Что ж, обстановка произвела нужный эффект. Вероятно, пленники ожидали увидеть пыточную, темницу, грязевую яму или еще чего из арсенала дикарей, но подобное... Они ошарашено косились по сторонам в поисках орудий пыток, а, не найдя, тупили взгляд при виде обнаженных красавиц. Сладкими убийствами славились только амазонки, так что этим счастливчикам определенно повезло оказаться здесь. Юные девушки, заметив движение у входа, моментально окружили нас и буквально пожирали взглядом мужчин.

— Вы только поглядите, кто к нам пожаловал! – говорила главная соблазнительница моего лагеря, Эррэйя. Голос ее был тих и соблазнителен, так что я сразу оценила промежуток времени, за который мои пленники уже начнут сходить с ума от кажущегося счастья. И тем сильнее он сокращался, что на каждом шаге навстречу нам ее короткая прозрачная сорочка колыхалась, открывая бедра, а волнистые волосы едва касались плеч и притягивали внимание переливами в тусклом свете свечей. По ее грации, расправленным плечам и взгляду читалось, что она — хозяйка шатра, и сейчас она с великим радушием принимала гостей.
Когда-то мы рука об руку проходили посвящение, охотились и даже развлекались как могли в суровые времена нашего детства. Теперь наши интересы, вероятно, расходились, но я не могла знать наверняка: с тех пор, как я стала королевой амазонок, жизнь поменялась не только у нас двоих. Поэтому в моих глазах она казалась, в первую очередь, отменным бойцом и охотником, а уже после — искусной соблазнительницей. Хотя, если честно, в каждой из нас сочетались эти качества, вопрос стоял лишь в том, что выставлять на первое место.
— Здравствуй, Эррэйя. Давно не виделись. Рада, что у тебя все хорошо, — я указала на обстановку. Где-то вдалеке я уловила сладкий шепот и непринужденный смех, усмехнулась. — Так уж получилось, что сегодня праздник, а вы без даров.
— Весьма, весьма польщена, моя дорогая, — она подошла ближе, и я уловила легкий аромат свежести, притягивающий своей ненавязчивостью. — Ты давно не заходила, Вероника, и несколько запамятовала, что мужчины при входе снимают доспехи.
— Всецело доверяю правилам твоего дома. Распоряжайся ими, как пожелаешь, и моя просьба, сделай так, чтобы в конце они умоляли о смерти, – я переняла ее манеру говорить, и сейчас мы пересеклись взглядами. Она улыбнулась мне в ответ, я отошла назад, продвигая вперед пленников. По одному только кивку Эррэйи их окружили амазонки и наблюдали, пока те расправятся с одеждой. Но хозяйка шатра не собиралась меня отпускать. Она приблизилась, ее взгляд скользнул сквозь меня, а губы так же сладко прошептали:
— Хочу его, — она протянула руку вперед и пальцем поманила Ларса. И лишь тогда я вспомнила о его присутствии. Совсем забыла, что и он здесь такой же пленник, как те двое.
— Я уже бывал здесь, Эррэйя. Вероятно, ты не знаешь, но... я бы не хотел повторения, – Ларс отозвался сам.
— Он пока не заслужил. Видишь ли, у нас незаконченное дело.
— У вас? Общее дело? Не смеши меня, — девушка ухмыльнулась. – Никогда не поверю, чтобы ты вела общие дела с мужчиной.
— Ты как всегда права, милая, — я подошла ближе и над ухом шепнула. — Но ты же видишь, какой он красавчик. — Далее подмигнула старой знакомой и, пятясь назад, махнула Ларсу, и мы вместе оказались на улице.
Прежде чем идти ловить оставшегося лазутчика, я хотела заглянуть на праздник и проверить, все ли в порядке, и заодно взять на прицел Анну. Мы направились в сторону арены, Ларс поравнялся со мной и на этот раз первый спросил:
— Что с ними будет?
Я бросила на него удивленный взгляд, не сбавляя шага:
— Ты же уже бывал в шатре соблазнов, так ответь себе...
— Как видишь, я пока живой и невредимый, а этих бедолаг вряд ли ожидает такая милость от смертельно страстных амазонок, как Эррэйя.
— Ты зря думаешь, что только утехи правят желаниями амазонок в том шатре. Большинство девушек, что были там, пришли, чтобы зачать ребенка. А эти двое им как раз пригодятся. А после... я стараюсь не думать, ладно? Пусть это останется твоей фантазией.
Ларс ухмыльнулся, но вопросов больше не задал. Мы огибали линию палаток и по дуге подбирались к главному сборищу амазонок. Уже отсюда слышался рык, звон мечей и крики наблюдавших. Сабары вновь отбивали воинственный ритм, воодушевляющий на бой. И пока мы пробирались, я в продолжение темы спросила:
— Ты женат?

— Что? – Ларс не смог скрыть ошеломления в голосе.
— Это обычный вопрос, так ответь!
— Это не обычный вопрос, Вероника! Тем более для тебя. Давай лучше обсудим стили боя или руны на моем мече, ладно?
— Поражаюсь тебе, Ларс. Ты весь такой честный, благородный, но в чем ты врешь? Воина Серебренного Креста, служащего при дворе Уркулоса, насколько я знаю, обязывают связать себя узами брака со знатной особой, разве нет?
Мы остановились. Вернее, Ларс сам замялся. Уставился на меня в упор.
— Абсолютно так, Вероника, но не в моем случае.
— Ну, нет так нет. Нашим проще. А мне все равно.
— Зачем спрашивала тогда? — мы снова двинулись.
— Привилегия такая у меня: спрашивать. Поэтому, будь любезен, озвучь версию, где может скрываться оставшийся разведчик?
— Да где угодно. Если изначально он мог располагаться по другую сторону ворот, то теперь наверняка переместился... если вообще не ушел, что хуже.
Я кивнула. Мы потеряли достаточно времени с двумя последними лазутчиками, так что запросто могли упустить этого. Тем временем мы подошли достаточно близко, чтобы наблюдать за праздником, но оставаться на расстоянии, позволяющем скрываться. Отсюда хорошо была видна арена и две яростно дерущихся амазонки. Толпа шумела и выкрикивала временами слова одобрения или, наоборот, позора. Все веселились. Кто не наблюдал за боями, тот продолжал отплясывать под звуки сабаров, кто не плясал, тот или возился с детьми, или общался с подругами.
Я несколько успокоилась, удостоверившись, что все под контролем, но Анну я отсюда не видела: толпа и палатки скрывали обзор. Поэтому я моментально приняла решение:
— Сейчас очень осторожно и по возможности незаметно идем к Дереву Мудрости, оно сокроет нас от лишних взоров, мы проследим за Анной и оттуда уже пойдем в лес.
Мужчина тоже крутил головой, намереваясь поймать в радиус обзора девушку, но ничего не выходило, поэтому мой план мы сразу воплотили в действие. И, оказавшись возле Древа, я увидела все.
Анна, уже порядком подуставшая от чуждого веселья, уставилась в одну точку и вряд ли уже что-то замечала перед собой. По правую руку от нее находилась Кейра и внимательно следила за ней, но слева сидел человек, уж очень напоминавший снаряжением только что убитых. Он наворачивал за обе щеки угощения, расставленные перед ним, запивал вином и растекался в блаженстве. Анна повернула голову в его сторону и, поменявшись в лице, что-то увлеченно заговорила.
— Что скажешь? — не отводя глаз с картины, я обратилась к Ларсу.
— Зная Анну, этого стоило ожидать. Она не успокоилась бы, не получив свою долю пирога.
— И ничего, что она замыслила это за моей спиной?
— Вероника, если я правильно понимаю, ты сама изъявила желание покинуть праздник и открыть охоту на разведчиков.
— Да, да! Верно! — я впилась глазами в мужчину. — Но с ее подачи!
— А теперь вспомни, у кого она училась. Ты бы поступила по-другому?
Я отошла от Ларса и опустилась на землю, опираясь спиной о могучий ствол. Как у него все было просто! Каждым словом он защищал ее. Но зря, все зря, Ларс. Она не оценит. Даже если узнает о нашем разговоре, она кинется на тебя с мечами.
— Сожалею, Ларс. Поход отменяется. — Я подняла глаза на мужчину. Он смотрел ровно перед собой, не отпуская взглядом Анну. — Славно сработали.
— Да, пожалуй.
— Праздник в самом разгаре. Угощайся яствами, вином, женщинами. Для тебя, как для почетного гостя, все самое лучшее. Наслаждайся.
— Почетного гостя? Ты шутишь? С каких это пор?
— Все меняется, Ларс, — я поднялась. — Даже наш недолгий поход в лес что-нибудь значит.
Он ненадолго еще задержал взгляд на мне, но ничего не ответил. Кротко кивнул, развернулся и направился в сторону своего шатра. Я осталась одна.

Анна всегда хотела мести. С того самого дня, как я ее впервые увидела, она знала, что будет мстить. У нее не было ресурсов, навыков и знаний, но одно непреодолимое желание перекрывало собой все преграды. И я помогла ей.
Прошло пару лет, и она владела всем, когда уходила отсюда: целью, средствами, поддержкой. Как она воспользовалась ими, Анна не раскрывала, но месть до сих пор горела в ней самым ярким огоньком. Она изменилась: вопреки своим убеждениям одиночки, ввязалась в совместный поход. Вероятно, она не могла предугадать, что встретит Ларса, но зачем ей в попутчиках две неуклюжие принцессы? Разве что только они могли вывести ее к цели. Но сейчас среди участников конфликта появилась еще фигурка Глаза Дракона.
Возможно, совпадение. Но, скорее всего, попутная цель. Такая же попутная, как появление Ларса. Но только почему она согласилась? Неужели цель оправдывает и это средство? Если так, то она настроена решительно. И, значит, захват разведчика имел под собой более веские основания, чем обычное любопытство.
Одернув себя от лишнего накручивания, я поспешила воочию лицезреть происходящее в центре. На арене все так же продолжались бои, азарт наблюдателей возрастал с каждым ударом. Правила обуславливали участие с любым оружием, любой тактикой и противником. Амазонки могли вызвать сражаться соперницу насмерть или устроить дружеский бой с единомышленницей. Поэтому зрелище получалось каждый раз новое, непредсказуемое и захватывающее. Что скрывать — я и сама любительница посмотреть на своих подопечных. Турнир наглядно показывал все прорехи в подготовке воительниц, их характер и стиль ведения боя. В такие моменты я видела их насквозь. Но сегодня передо мной стояли иные задачи. И с одной из них мне предстояло разобраться прямо сейчас.
Анна заметила меня еще издалека. Она подала мне еле заметный знак подойти ближе. Внутренне я готовилась к худшему, поэтому ее инициатива меня порадовала, и я поспешила присутствовать рядом. Кейра же переступала с ноги на ногу и стремилась по максимуму освободить стол от пустых блюд. Завидев меня, девушка едва сдержала вздох облегчения: видимо, непросто пришлось ей на протяжении дня, — хотела поклониться, но я издалека махнула ей обойтись без почестей и сразу перевела взгляд на "проблему".
— На колени! — это стало первым, что я услышала, подойдя ближе. Анна, за день выработав командный голос, давала понять бедолаге, где его место на самом деле. — К ногам королевы! Живо!
Он пробормотал что-то несвязное, потянулся за кубком с вином, но Анна жестко ударила его по руке. Он недоуменно захлопал глазами, потирая ладонь.
— Мы договаривались!
На этом порядком подвыпивший лазутчик переглянулся через оба плеча и, не держа себя на ногах, рухнул передо мной.
У нас появилось несколько мгновений, чтобы обменяться мыслями. Анна безмолвно указала на него и кивнула в сторону арены, я вытаращила глаза, думая, что неплохо было бы отрезвить его и заставить говорить о планах Вилорма. Анна, вероятно, догадывалась о моих сомнениях и жестом показала, что все под контролем. Сейчас мне оставалось лишь довериться ей и поспешить поднять товарища, пока его не стошнило на мои сапоги.
— Чего же так грубо? Голубчик, не переживай, ты в гостях амазонок, а мы с почестями встречаем мужчин, — я отошла и разместилась возле Анны, Кейре подала знак поднять бедолагу с земли.
— Не переживай, дорогая. Почести уже отданы. Наш друг Хнио успел познать все прелести гостеприимства амазонок: зрелище турнира, отменную еду и выпивку, а также красоту юных дев. — Голос Анны переливался песней, и в этот момент словно стерлась грань между нашим общим прошлым и временем, что отдалило нас. Мы вновь вместе участвовали в игре амазонок и, в первую очередь, наслаждались искусством друг друга.

— Осталась самая малость, — Анна продолжала. — Хнио, милый, докажи свою преданность в бою, сейчас самое время.
Я покосилась на девушку, но спорить не стала. Подыграла улыбкой:
— Вперед, мой воин. Не терпится увидеть тебя во всей красе. Сущий пустяк. Кейра, вручи нашему гостю оружие. Он заслужил.
Моя помощница бесцеремонно достала меч из ножен и своими руками сомкнула его ладони на рукоятке. Тот, упустив опору, пошатнулся, но губы расползлись в благодарной улыбке, будто это было воплощением его самого главного желания.
— Бедняга. Он искренне верит в шанс своей победы. Чем ты его напоила? Даже пьяница трезвеет, когда дело касается его жизни.
— Вероника, не глупи. Мне помогли твои девушки, а они мастерицы своего дела.
— Я пропустила что-то интересное?
— Без тебя никак, дорогая. Я выудила сведения несколько иным образом, — Анна, не скрывая взгляда, повернулась ко мне. — Поэтому теперь самая большая польза от бедняги — живописное зрелище его смерти.
— Ничего живописного, — я фыркнула. — Он на ногах-то не держится. Никто из наших не согласится состязаться с ним.
Две амазонки, играючи, сражались в центре. С каждым ударом они подбадривали друг друга словом и намеком на огрехи. На несколько мгновений я увлеклась зрелищем. Одна поборола другую, и они свалились на землю, вцепившись. Образы прошлого так и плыли перед глазами, но я отгоняла их: сейчас не время для воспоминаний.
Какое-то время амазонки еще старательно боролись на арене, чем порядком наскучили неискренностью зрителям: народ хотел крови. Девушки поняли, что пора заканчивать, помогли друг другу подняться, но, прежде чем покинуть поле боя, не сговариваясь, стали освобождаться от снаряжения, при этом плавно поведя бедрами. Музыканты, уловив такт, принялись отбивать неспешный ритм, наблюдатели присоединились хлопками и притопами. Две девушки, хитро переглянувшись, вышагнули из сапог, расстегнули заклепки на доспехах и одновременно развернулись, прошлись кругом по арене, демонстрируя соблазнительные изгибы и округлости своего сильного тела. Вот тогда народ зарукоплескал и засвистел, требуя продолжения. Довольные, амазонки опустились на одно колено перед нами, поклонились и только тогда под гул толпы покинули арену.
А та, в свою очередь, порядком встрепенулась и радостно встречала своих героинь. Да, бои на раздевание слыли любимой утехой среди воительниц, но не проводились с незапамятных времен, и поэтому сейчас я была благодарна этой парочке, что напомнили о традиции. И, не дожидаясь, пока нарастающие крики не превратятся в массовую драку, я поднялась, сделала пару шагов к центру, чтобы привлечь внимание. Шум резко прекратился, и я заговорила:
— Прекрасные дамы, благодарю вас за зрелище и обещаю, что сегодня мы еще вернемся к подобным развлечениям, хотя и чуть позже. — Я сделала паузу, улавлиая одобрительный посыл толпы. — А сейчас обращаю ваше внимание на нашего гостя Хнио. Выходи, мой друг, не стесняйся, порадуй нас своим мастерством!
Я повернулась в сторону пленника. Казалось, что он даже пришел в чувство и ровно стоял на ногах. Народ, следуя направлению моего взгляда, стал выискивать среди своих чужой силуэт мужчины. Кейра поспешила его подтолкнуть, а после взяла за руку и сама вывела в центр. Он оглядывался по сторонам и в конце концов уставился на меня.
— Не переживай, вот твой шанс представить свое мастерство перед нами и принять участие в почетном турнире амазонок. И помни — в случае победы ты получишь общество любой моей воительницы! И знай, что мы хороши не только в бою.
После я подмигнула бедолаге и вернулась на свое место под одобряющие восклики и аплодисменты амазонок, Хнио озирался.
— Пытается найти ту, которая согласится бороться с ним, — усмехнулась Анна и потянулась за кубком. Я, дождавшись, пока гул утихнет, заключила:
— Пусть покажется та, которая сразится с нашим другом и одарит нас великолепным зрелищем боя!
Теперь вместе с пленником головами закрутили и амазонки, но никто не появлялся. Я также пригубила вино и ответила Анне:
— Про что я и говорила. Никто не выйдет.
— Не спеши...
Я не успела распознать новые нотки в голосе подруги, как заметила прямо перед собой летящий нож, разрезающий воздух, но находящий цель под горлом несчастного Хнио. Он упал мгновенно, не успев ухватиться за рану. Его шея окрасилась в красный. Я вскочила, переводя глаза с арены на Анну и обратно. Толпа так и ахнула.
— Это ты подстроила? – только и смогла произнести я, недоуменно уставившись на девушку. А она не скрывала радости и, перекинув ногу на ногу, протянула:
— Нет... но я позволила случиться.

Пока я приходила в сознание, Кейра, не теряя времени, вышла в центр и беспристрастно подхватила неподвижное тело за руки и поволокла прочь. Песок превратился в кровавую дорожку и порядком поредел. Я сделала шаг и, пользуясь всеобщим замешательством, произнесла в пустоту:
— Кто бы ты ни был, покажись!
Амазонки как одна обнажили мечи, со смотровых вышек приготовились к выстрелам луки. Анна подошла ближе, но оставалась чуть в стороне
— На нем разведка врага не заканчивается. Придут другие. Я успела выведать, что Вилорм открыл охоту на вас, считая тебя зачинщиком новой розни. Сейчас их было шестеро, скольких вы поймали?
— Этот последний, — я не повернулась к ней. Она знала больше моего, и теперь я казалась себе марионеткой в ее руках, несмотря на то, что сама вызвалась поймать лазутчиков. Она амазонка... и куда бы не пыталась сбежать, навсегда останется ей. Одним только умением выуживать сведения из минимума ресурсов Анна пользовалась чаще, чем дышала. — И ты, конечно, знаешь, кто убийца.
— Разве могут быть сомнения? Найдется ли хоть одна амазонка, чье желание мести Вилорму превышает страсть к кровавым зрелищам? Сомневаюсь... Поэтому остается лишь один...
Но ей не пришлось заканчивать фразу. Из толпы озирающихся женщин неторопливой уверенной поступью показался Ларс. Сначала он протиснулся вперед и встал во главе амазонок, а, поймав мой взгляд, вышел в центр арены. Мое внимание привлек короткий меч, занявший свое место на поясе воина, однако в доспех мужчина так и не облачился. По традициям лагеря любой мог бросить вызов победителю предыдущего боя, а, поскольку противником Хнио так и не обзавелся, Ларса как раз можно было считать таковым. И сейчас он, вероятно, ждал своего следующего врага.
— Анна? Не твоя ли очередь размяться? Никто не пойдет сражаться с ним, когда привилегии у нас с тобой. А выбирать кого-то, кроме тебя, сейчас крайне бессмысленно, — я повернула голову в сторону Анны и ждала ее ответа. Она промолчала, но я заметила, как пристально она впилась в глаза мужчины, и тогда продолжила:
— Это твой шанс. Кто знает, когда еще выпадет возможность, а сейчас все увидят твою победу! Оставлять победителем турнира чужака при всем своем легкомыслии не позволю даже я. К тому же, твой триумф станет превосходным завершением праздника.
— Не здесь... я не стану, Вероника.
Я вновь обернулась на Ларса. Он не поменял положения, но взгляд проходил сквозь меня, и становилось совершенно ясно, с чьим он сейчас пересекался за моей спиной. Не нужно быть ясновидцем, чтобы ощутить пылающие из глаз обоих ошметки пепла — единственного, что могло остаться после встречи этих двоих.
В мертвой тишине, внезапно накрывшей лагерь, плеск вина в кубок мне показался бурей, а крупные глотки — оглушающей лавиной внутри. Вмиг растеряв смысли и цели, я медленно, растягивая каждый шаг, подошла к мужчине. В спину мне впивались изумленные взгляды моих подопечных, но я наслаждалась этими мгновениями.
И пусть Ларс с Анной разбираются на своем личном поле боя, но здесь и сейчас непредвиденно возник шанс укрепить неразрушимые позиции королевы.
— Надеюсь, моя прическа не пострадает, — я остановилась в шаге от Ларса, ровно напротив него, и, пока я внимала восторженным крикам и аплодисментам, мужчина не скрывал удивления:
— Вот уж чего не ожидал, так скорой встречи с тобой, — он выпрямился и с некоторым трудом оторвал взгляд от девушки. Я подошла еще ближе:
— Ты хотел ее...
Анна напряглась и не сводила с нас пристального взгляда. Никто из нас троих не ожидал подобного завершения праздника, но моментом воспользовалась я. И так, с первым ударом сабаров мы вновь разошлись на шаг, со вторым — обнажили мечи, а с третьим начался бой.

Один миг, и тишина. Даже дыханий среди толпы не слышалось, замерли все без исключения. Шаг в сторону показался до жути скрипучим, как лязг заржавевших колес кареты. Но Ларс, словно бы и не заметил его. Я взяла правее.
Он не был моим врагом. Я не хотела его убить, как Анна. Он был лишь моим знакомым. Нашим общим знакомым, если точнее. При этом общим как с ней, так и с Вилормом. Удивительное дело, этот счастливчик успел завести знакомства со всеми сторонами конфликта! Что-то он таил, и моей первоочередной целью сейчас стала разгадка того, что скрывалось годами. Я сделала шаг вперед.
Ларс отступил. Я вновь отошла вправо.
Мы никогда не сражались прежде: ни по одну сторону, ни против, — но сегодня мы оба закрыли этот пробел в нашей истории. При владении даже мельчайшими сведениями о враге (способы выявления которых искусно постигали амазонки), построение верной тактики становилось основным фактором успеха. Но цели Ларса оставались скрыты. Зачем он вмешался в процесс казни врага, связывая себя бременем боя? Какие мотивы ведут его? Вопросы так и требовали ответов, но не сейчас... пока не время. Я обдумаю его действия после победы.
Я начала атаку с фланга, но Ларс не спешил встречать меня ответной. Он увернулся, но я не желала ждать. Наступая решительно и ровно, на каждом шагу я в исступлении рассекала воздух. Ларс, не меняя направления и темпа, отходил. Поэтому, вопреки ожиданию холостого выпада, внезапная преграда вернула восприятие реальности. Мужчина блокировал удар, но после я с небывалым рвением повторила атаку. Теперь каждый мой замах встречал под лезвием меч врага.
Тишину сменил нарастающий звон. И ни один другой звук не мешал сосредоточиться — в рядах зрителей до сих пор висело напряжение. Но загнав врага к краю арены, я зарычала. Ну, давай же, Ларс, хватит бежать, сойдись со мной в схватке! В следующий удар я вложила все силы: враг загнан в угол, я настигла его, отступать больше некуда. Интересно, как же ты выкрутишься сейчас, закаленный воин?
И мои расчеты подтвердились. Занося уже порядком потяжелевший меч, я отвожу острие в сторону — ровно туда, куда делает шаг Ларс. Зная, что на окраине встреча неизбежна, он заходит с фланга. Но мой меч уже встречает его там.
Я не успела считать эмоции мужчины, когда наши лезвия встретились и задержались совсем рядом с моим открытым телом. Впервые я пожалела об откровенных изгибах доспеха, созданных для придания воинственному образу амазонок привлекательный вид. Ларс же использовал уловку моего снаряжения исключительно в боевых целях.
Руки задрожали. Первые, ни к чему не приведшие атаки напомнили о себе тянущей болью. Лицо Ларса не выдало ни одной эмоции, его спокойствие более подчеркивалось моим тяжелым дыханием, вновь переходящим в рык.
Но с болью пришла сила: то ли азарт, то ли вино кружили голову, и, с трудом сдержав удар, я атаковала снова. Прошмыгнув под широким плечом мужчины, я пошла на сближение. В отличие от моего снаряжения, уязвлявшего живот, Ларс был одет в одну только рубаху, так что любое попадание порядком ослабило бы врага, но я метила в бок. Лезвие моего меча, снизу занесенное для удара, как по льду, проскользило о вражеское, и пока я достигала равновесия, мужчина вывернул руку и, слегка отведя эфес, обернулся вокруг своей оси.
Меня, играя солнечными бликами, манило ускользающее лезвие, я потянулась за ним, но слишком поздно разгадала уловку. Ларс резко опустил оружие, в два шага оказался позади меня и легким движением руки прекратил мою атаку, захватив за предплечья. Его меч, блестяще справившись с предыдущей задачей, рассек мне ногу чуть выше колена, я встрепенулась в попытках вырываться. Но в отличие от меня, Ларс сохранил в бою все свои силы.
Тяжелое дыхание заложило уши. Амазонки всколыхнулись, но я практически не слышала их крика. Жаль, не видела Анну сейчас, она бы оценила неожиданность момента. Горячая кровь стекала в сапог, ступня скользила внутри, дыхание выравнивалось. Приходило понимание того, что я должна делать.

Я согнула свободную от меча руку и дотронулась до предплечья мужчины. С прикосновением его хват усилился, что я невольно вдохнула. Теперь он был сосредоточен на моем захвате, каждый его мускул удерживал в напряжении мое обессилевшее тело. Не смея сопротивляться, я осторожно подняла голову, попутно улавливая пылающие взгляды ошеломленных амазонок, рассыпала огненные волосы на плече у мужчины и губами потянулась к уху:
— Не могу противиться твоим объятиям, Ларс. Так, может быть, возьмешь уже свой приз и покинешь арену?
На удивление, Ларс отозвался сразу:
— Я не самоубийца, Вероника, и прекрасно понимаю твою игру, — он крепче сдавил мне руки. — Но мы ничего не говорили о призе.
— Мы оба можем уйти прямо сейчас. Это станет самой желанной кульминацией вечера. Все поймут, — я помедлила, прежде чем добавить. — Даже Анна...
Ларс полностью владел ситуацией и с действиями не спешил. Я была готова ждать ответа сколь угодно долго, но с каждым следующим мгновением ожидания детальнее продумывала план отхода. Но мужчина опередил меня. Одним рывком мы развернулись в противоположную сторону и оказались ровно напротив Анны. Казалось, что она так и не тронулась с места, с тех пор, как я ушла. Весь ее внешний вид кричал о том, что ей ничего не стоит прямо сейчас броситься в атаку, но чью сторону она бы приняла, теперь я утверждать бы не взялась, хотя также знала, что она не покинет трон.
Наверняка, Ларс тоже считывал ее. Все время, которое девушка провела в бессознательности, он пытался добраться до нее, я запретила. А сейчас была возможность хотя бы малость разгадать ее отношение к происходящему, но Анна ничем не показывала его. Она овевала взглядом нас обоих, не роняя ни единой эмоции. Ее состояние выдавала лишь напряженность и чрезмерная сосредоточенность.
— Выбор у меня небольшой, Вероника. В своем лагере ты в любом случае победитель, — не меняя положения, Ларс согласился.
И в знак содействия значительно ослабил хватку. Рефлекторно я стала вдыхать как можно больше воздуха, но одернулась: не стоило выдавать игру. В тот же миг я напрягла скованные руки и локтем ударила Ларса в живот. Он попятился назад, я обернулась и занесла над ним меч, но он отразил выпад.
На следующем ударе наши мечи схлестнулись, борьба продолжилась, но руки уже не слушались, покрываясь крупной дрожью. Ларс сильнее, и глупо с этим спорить, тем более в бою на глазах у своих подопечных. Поэтому я отступила. Не в силах держать удар, я бросила меч на землю, а, поддавшись порыву ударной волны, упала следом.
Перед глазами заиграли мутные огоньки, сливаясь с бликами тусклого солнца, но в мыслях возникали старые образы. Только раньше место мое было ровно напротив меня настоящей. А сейчас все зависело от Ларса. Он мог что угодно в этот момент: продолжить атаку, поддаться игре или доверить решение королеве. Меня устраивал любой вариант: я на своей территории, мне ничего не грозит.
И он глянул на Анну — все верно, в такой ситуации исход должна определить она. Какое-то время он оставался в ожидании, при этом направляя острие меча ровно в мою сторону. Вероятно, девушка ничего не ответила на его немой вопрос, так как он резко повернул голову на меня и застыл в нерешительности. Крики амазонок вновь сменились безмолвным ожиданием: как же просто все-таки управлять толпой! Я даже усмехнулась, гоня неугодные мысли.
Мужчина сейчас имел полное право убийства — после моей смерти трон пустовать не будет, а я почему-то подумала об этом только в шаге от реальности проигрыша. И, правда, Ларс вел тонкий расчет: поддался на мой заговор, ослабив хватку в первый раз, пустил пыль в глаза, чтобы я поверила,.. так неужели вот — его истинная цель? Он хотел лишь крови? Преодолев страх последнего взгляда, я поднялась на локте и устремила взор на победителя. Я не сдаюсь, Ларс,.. тебе — никогда.

Оставался единственный шанс на атаку, мне требовалось лишь подняться и свалить его с ног, навязав рукопашный бой. Но опора ушла из под ног, не успев появиться: от напряжения рана налилась новой кровью, оставляя лужу не только в сапоге, но и на песке рядом. Я попятилась. Ларс подошел ближе.
Его рука поднялась, теперь я надеялась на вмешательство Анны, но тщетно: она молчала, а это означало лишь то, что моя судьба теперь полностью зависела от Ларса — человека, который возвышался надо мной и заносил руку для последнего удара. Я не успела даже испугаться, когда единственным, что я смогла увидеть, стало лезвие врага, черным контуром затмевавшее первые вечерние факелы за собой. Мои уши слышали, как его замах рассекает воздух, глаза смотрели, как меч приближается ко мне, я отвернулась. Но через мгновение, успев оставить скользящий след на песке, он лежал рядом. Став невольной свидетельницей прикосновения лезвия к земле, я подняла глаза на Ларса, готовая в одночасье повторить падение его меча. Но мои чаяния разрушились в тот же миг, когда мужчина сделал еще шаг и протянул мне руку. Мне понадобилось время, чтобы оценить его жест, но, опомнившись, я приняла помощь.
Он с силой дернул на себя, и я не успела сориентироваться, как оказалась на ногах. Рана кровоточила, но боль, словно, исчезла. Я могла слышать лишь торжественные звуки сабаров, оповещающих о концовке боя. Амазонки засвистели, зазвенели бубны. Ларс влился во всеобщее безумие и опустил руку ниже моей талии — он получит свой приз. Мне оставалось лишь подыграть, впервые вопреки своим желаниям. Я закрыла глаза и пропустила руку под его рубаху, повела вверх, освобождая петли от крючков и обнажая крепкое тело бывшего врага.
Девушки визжали от восторга. Мужчины в лагере — редкость, а что уж говорить о таких сладких и крепких, как Ларс? Сильные воины, умело владеющие оружием не хуже амазонок, представляли наивысшую ценность. А он только что чуть было не обезглавил целое племя! Я внутренне усмехнулась — так мало нужно было для того, чтобы доставить им желаемое.
Ларс накрыл мою ладонь своей, и только тогда я признала крупную дрожь, до сих пор не отпускающую мое тело. Впервые я подняла на него глаза, но не увидела ожидаемой усмешки. Он глядел спокойно и, казалось, понимал все, что я ощущаю сейчас, каждую эмоцию. Я затеяла эту игру и сама проиграла в ней, так кого винить? Не ожидая действий от самой себя, поддаваясь какому-то неведомому порыву, я потянулась к нему и с жадностью припала губами к шее. Он крепче прижал меня к себе, но взгляд поднял. И я знала, куда он смотрел.
Амазонки рукоплескали, как будто видели чудо. Снова начались танцы, песни и даже хоровод, теперь круживший возле нас.
— Уйдем отсюда, — оторвавшись от мужчины, я заговорила полушепотом.
Ларс еще глядел сквозь меня, прежде чем согласиться:
— Скорее.
Он развернулся в мою сторону, и мы направились прочь. Но с первым шагом теперь уже отчетливо и совершенно явно отозвалась и ноющая боль в ноге, я захромала. Ларс не нуждался в указаниях, чтобы подхватить меня и пронести сквозь людскую преграду. И она послушно расступилась, благоволя нам.
Редкие огни подпустили к порогу ночь. Мы только шли, неосознанно погружаясь в нее, я разглядывала Ларса. Его таинственность не давала мне покоя и с каждым шагом все больше сводила с ума. Кто ты, благородный воин, предавший господина? Враг, чем-то не угодивший дикой девчонке? А сейчас, со мной, ты... кто?
По пути в королевский шатер мы встретили счастливых поварих, несущих в центр праздничного хоровода барана на вертеле. Завидев нас, они поклонились и радостно пропустили вперед. Напряжение уходило. По мере приближения к моему жилищу звуки затихали, но спиной я до сих пор ощущала обжигающий взгляд, проникавший сквозь все материальные преграды. Но теперь мне было все равно.

* * *
Стемнело рано. В лагере зажглись факелы, но народ не унимался. Отведав главное блюдо праздника, все вновь принялись за танцы и песни. Однако теперь вся масса распределилась по лагерю, что не вызывало ощущения толпы, но шума меньше не становилось. В центре развели большой костер, и некоторые из девушек склонили колени перед ним, и, будто, ведя с ним мысленный диалог, что-то бубнили. Анна грелась.
— Что они делают? — она обратилась к Кейре, бродившей за ней по пятам весь день.
— Многие просят, госпожа Анна. В обычные дни нам не позволено просить. А сегодня каждая из нас свободна.
— Если ты хочешь, можешь присоединиться к ним.
— Благодарю Вас, госпожа, но мне не о чем просить, — не изменяя своей привычке, девушка преклонила колено.
— А о чем просят они? Их что-то тревожит в вольной жизни амазонок? — Анна жестом приказала Кейре подняться, она устроилась рядом.
— Многие просят о силе, госпожа, кто-то о славе или удачной битве...
— Но... кто их слышит? Почему не обратиться к своей королеве?
— Нельзя проявлять слабость перед ней, госпожа. Для нее они воины, она дает им эту силу, дает возможность получить навыки, показать себя, прославиться... даже иметь детей! Они не в праве подвергать сомнению ее величие, и они благодарны, я знаю. Вероника лучше той, кого она свергла...
Анна повернула голову в сторону девушки и внимательно изучила ее: совсем юная, с небесного цвета глазами, но до чего твердая в своих убеждениях! Любое ее действие не требовало объяснений: она всегда выполняла то, что велено, и выполняла как никто другой, четко и правильно. Анна не помнила ее, но сейчас, за время, проведенное в сознании, Кейра успела вызвать в воительнице интерес.
— Расскажи о себе, — так же глядя на нее, попросила девушка. Но реакция помощницы оказалась неожиданной:
— Не смею засорять ваше время, госпожа, — и вновь упала на колени. Анна усмехнулась, сама подняла ее и усадила рядом:
— Тебе что, запрещено? Говори, как есть, и все. Я уйду завтра, и, возможно, мы не пересечемся больше. Вероника не узнает.
— Ничего особенного, госпожа Анна. Моя история такая же, как у всех нас. Родилась, росла, училась среди амазонок, прошла Обряд Посвящения, как и все мы. Я практически не была в бою после того, как стала личной помощницей королевы... это высшее благо для меня. Она спасла меня, и я всю жизнь буду предана ей.
— Как и я, — Анна положила руку ей на плечо, заметив некую грусть в словах девушки. Она не обернулась. Но просящие амазонки рядом вдруг, как одна, поднялись и, протянув ближайшую руку к костру, стали кружить возле огня. И Анна вернулась к своему первому вопросу. — К кому они обращаются?
— Я не знаю, госпожа... наверное, к тому, кто вернет им силу...
— К духам леса, — Софья появилась внезапно. — Вероятно, они староверы.
Анна повернулась к принцессе: она расположилась рядом и без раздумий присоединилась к теме. День для всех выдался не из легких, так что это был первый разговор девушек за все время торжества.
— Давние предания... я знаю о них от старой Берты, — Кейра первая зажглась интересом, ее глаза засияли.
— Успела с ней познакомиться. Она немного не в себе...
— Говорят, ей три сотни лет! Она все знает! А не стареет из-за колдовства...
— Это неправда, Кейра. Она не колдунья, — Софья отмахнулась, а Анна обратилась к ней:
— Где вы были? Я вас не видела...
— Мы старались не выходить наружу. И рады, что завтра продолжится наш путь.
— Да, мы пойдем с рассветом. Будьте готовы, я соберу вещи.
София помедлила, прежде чем задать вопрос:
— А как вы? Я слышала, бой выдался кровавый...
Анне пришлось согласиться, но ответила она нехотя:
— Мне повезло. Нас вывела Вероника, а знахарки собрали меня по кусочкам. Я не помню боли, в моем воспоминании остался лишь дурман и образы прошлого...
— Госпожа говорила, что вас спас Ларс, — вдруг отозвалась Кейра. Анна и Софья одновременно повернулись в ее сторону в немом ожидании продолжения, однако и девушка не спешила говорить. И после тянущегося молчания она вздохнула. — Я никогда не видела мужчин. А теперь увидела. Оказывается, они совсем не враги нам.
— Только не говори это Веронике, — Анна ухмыльнулась.
София пробежалась глазами по собеседницам и устремила взор перед собой. Вокруг костра так и вышагивали строем просящие. Зрелище не казалось отталкивающим, пугающим или противоестественным — за прошедший день можно было насмотреться куда более нелицеприятных вещей. Всего поклонению предавались около десятка девушек и женщин, все они шли кругом друг за другом, каждая закрывалась от всех, как будто в полном отстранении от реальности. Анна привыкла не удивляться, Софья привыкла принимать всех, Кейра понимала суть. Но внезапно строй замер. Одна из амазонок упала на колени и разразилась рыданиями. Она закрывала лицо руками, ближе наклоняясь к огню, из горла ее вырывались несвязные звуки. Те амазонки, что шли рядом, остановились на мгновение, но, не смея усмирить рыдающую женщину, расширили круг и продолжили свои поклонения.
Анна пристально уставилась на упавшую, Кейра встрепенулась и разрывалась между долгом остаться и человеческим состраданием, Софья вскочила. Не обращая ни на кого внимания, она пронырнула сквозь шагающих амазонок и тотчас оказалась подле рыдающей женщины. Девушка положила руку ей на плечо и попыталась заглянуть в лицо.
— Тише, тише... как тебя зовут? — принцесса по обыкновению понизила голос.
Та повела плечом, но спину не расправила, оставаясь скорченной. В присутствии Софьи всхлипы она присмирила, но к беседе расположена не была.
— Ты чужачка... какой прок тебе с моих ответов? — ее голос оказался груб, она с трудом выстраивала слова в предложения.
— Мы обе женщины... я могу помочь тебе. Скажи, о чем ты просишь?
— Нет, не можешь! — Она вскочила и бросила дикий взгляд на девушку. — Ты чужачка! Ты не знаешь нас! Нельзя просить, грех! Грех!
— У амазонок нет понятия греха, — Анна показалась с другой стороны и преградила ей путь. — Отвечай Софии, она наш гость, а я твоя госпожа. Повинуйся.
Просящая не смела поднять глаз на воительницу, одного приказа хватило, чтобы она вновь упала и, охватив руками ноги девушки, продолжила рыдать:
— Анна, моя Анна... я помню вас, я помню бой, посвящение, все помню! Я поклоняюсь вам. Когда вы ушли, духи перестали слышать нас...
— Назови свое имя, амазонка!
— Мираэнн... зовите меня Мираэнн, госпожа Анна.
— Поклоняйся своей королеве, Мираэнн! Она — твой щит, она поможет.
— Она отняла у меня все, — женщина крепче схватилась за ноги воительницы. — Моя девочка, моя маленькая Айрена... Вероника сгубила ее! Из-за нее моя малышка не прошла Обряда, подверглась насилию и продана в рабство врагу. Смерть я смогла бы принять, но не унижение! Кто теперь знает, что с моей Айреной? Жива ли она? Как живет? Во что верит?
Анна слушала, впитывая каждое слово, и, чем больше говорила женщина, тем больше она хмурилась. Воспоминания далекого прошлого, словно испарились со временем, но то, что происходило сейчас и то, что чудесным образом случилось в плену, могло переплетаться. София вопросительно глянула на девушку, но та лишь пожала плечами. Воительница опустилась на колени рядом с несчастной матерью и как можно тверже сказала:
— Твоя дочь жива, Мираэнн. Она унаследовала доброе сердце и твои глаза, ей страшно там, в замке, но она амазонка! Она среди мужчин, и она еще сможет повелевать ими, я видела ее взгляд — уроки наставниц накрепко усвоены ей! Ты можешь гордиться ей, Мираэнн. Когда я вернусь в замок, я вызволю ее оттуда, а голову Вилорма сниму с плеч. А сейчас верь мне... только верь.
В ответ несчастная смогла лишь поднять округленные глаза и замереть в неизвестном ожидании. София при этом внимательно улавливала слова говоривших, Кейра напрягала слух в стремлении добыть что-то новое. Однако проверить на фальшь слова воительницы не представлялось возможным, а, значит, все, что бы ни произнесла девушка, считалось заведомо правдивым.
Пользуясь смятением просящей, Анна кивком приказала Кейре увести женщину. Девушка вмиг оказалась рядом со страдалицей, Анна поднялась.
— Я помогу вам, — Кейра подошла к Мираэнн, терпеливо ожидая, пока та соберется с силами и последует к своему обиталищу.
Анна и Софья оставили амазонок и вернулись к прежнему месту возле костра. Принцесса еще какое-то время не сводила с них глаз, но вдруг спросила:
— Что она имела ввиду? Мираэнн сказала, что поклонение — грех, как это?
— Странный вопрос, — Анна не показала растерянности, — а как бы ты назвала подобное? Если твой подданный вдруг обращается с просьбой не к тебе, а к твоему советнику, например? Вероятно, в решении его вопроса ты как правитель сдаешь позиции.
— Это называется измена, и мне приходилось видеть расправу над такими, — София говорила твердо, — но в чем измена здесь? Духи не помогут, их даже не существует! Бедной женщине нужна лишь надежда, что ее дочь жива.
— Я дала ей ее. И даже больше — надежду на освобождение...
Анна отвела взгляд в сторону: бесконечные хороводы за день успели наскучить и вызывали лишь отвращение. Несмотря на всеобщее почтение, хотелось лишь недолгого отдыха, чтобы с рассветом покинуть владения амазонок и продолжить путь. Пожалуй, сейчас самыми желанными мыслями стали бы планы на день грядущий, однако ее глаза встретились с неморгающим взглядом Мираэнн. Кейра вела ее, но женщина оборачивалась на каждом шагу, глядя на воительницу. И сейчас, получив желаемое, она вновь опустилась на колени, наклонилась к земле и выкрикнула:
— Я верю Вам, госпожа Анна! Я буду ждать.
Девушка кивнула в ответ и, удостоверившись, что Кейра вновь повела ее, поспешила повернуться к Софии.
— Значит, у нас в замке тоже нет понятия греха, — принцесса была задумчива.
Анна внимательно разглядывала ее, стараясь заметить изменения внешности, произошедшие за время их пребывания среди амазонок. Софья собрала волосы в конский хвост, как многие из воительниц в лагере, что визуально вытягивало ее лицо, предавая строгости виду. Одежда тоже изменилась: вместо расшитых прогулочных нарядов лучших портных замка девушка облачилась в практичный боевой костюм амазонок из мягкой кожи. Но внимание воительницы привлек медальон на свободной от высокого воротника шее девушки.
— Во что ты веришь, Софья? — переведя взгляд с груди принцессы, Анна спросила прямо.
— Я верю в силу слова, — после некоторой паузы ответила девушка. — И хочу верить, что любой вопрос можно решить без участия меча.
— Тебе он и не нужен, — Анна усмехнулась. — Мы все видели, на что способны твои слова.
— Ой, Анна, я не о магии, — Софья отмахнулась, ее лицо залилось краской. — Хотя мне ничуть не жаль тех троих, до кого дотянулась моя нить.
— Не сомневаюсь. Они разрушили твой дом и разъединили семью, поэтому твои действия в объяснениях не нуждаются. Ты бы могла влиться даже к амазонкам...
— Ты отсюда, да? — резко понизив голос, задала вопрос принцесса. Анна вновь отвернулась, но, помедлив, еле заметно кивнула. Софья спросила еще:
— Тогда... Ларс... откуда вы...
— Ларс был убит пять лет назад лично мной, поэтому если нужны объяснения насчет его личности, я в этом не помощник.
— Я поняла, Анна. Я не буду спрашивать, — София улыбнулась. — Красивая ночь. Хочу запомнить каждый миг, вряд ли мне когда-либо еще удастся увидеть такое. — Она расправила плечи, закрыла глаза и подставила лицо теплому ночному ветру. Шум суетящихся амазонок, занятых каждая своим делом, уже казался привычным и не мешал наслаждаться ночью. Анна вздохнула. В любой другой день она с легкостью бы разделила эмоции Софии, но на ее плечи сегодня легла тяжкая ноша — восседание на троне изматывало, как оказалось, в разы больше, чем любой кровопролитный бой.
— Я оставлю тебя, — ненадолго подавшись вместе с девушкой ночным чувствам, Анна решилась покинуть свой пост. — Завтра в путь, нам обеим следует набраться сил, но хочу закончить одно небольшое дело. Надеюсь, что амазонкам я уже не понадоблюсь.
— Завтра увидимся! Ты хорошо справилась с ролью королевы.
Девушки обменялись прощальными взглядами, и Анна шагнула в темноту. Прошедший день выбивался из ровного ряда одинаковых сумбурностью, и напоследок она поставила себе задачу найти среди бесконечных огней, озаряющих ночной лагерь, хоть один темный и тихий угол. Но, покидая костер, она уже знала, куда направится.
Только одно место в столь торжественный час могло укрыть ее от взглядов. Там девушка хотела задержаться, привести в порядок мысли и отдать долг прошлому. В пестрящем красками лагере пустой оставалась лишь окраина — та самая, на которой раскинулось Дерево Мудрости. В былые времена оно стало спасением для юной воительницы в чужом доме и помогло определиться с путем. Сухим безмолвием, многовековым спокойствием оно, словно заряжало энергией и мудростью лет.
Те амазонки, что признавали господство духов, находили их не только в огне: необъятный ствол Древа, считалось, сосредотачивает в себе души всех тех, кто когда-то обитал здесь и оставил след на истории леса. Анна не верила в подобные байки, но что-то манило ее сюда, и если раньше порыв карался суровым законом дикарок, то сегодня ее действия не ограничивались ничем.
Звуки праздника стихали, огни оставались позади, становились слышны легкие напевы ночного ветра. И, лишь начав улавливать звук собственных шагов по сухой почве, Анна остановилась. До Древа предстояло пройти еще с десяток шагов, но она хотела растянуть этот путь. Ночь пролетит быстро, стоит лишь сомкнуть глаза, а утром прежняя неизвестность, смешанная с поспешностью выхода, не представит возможности набраться сил. И отчего-то стремление коснуться их источника вдруг превзошло остальные.
Девушка не удивлялась и не корила себя за слабость, как обычно, — она лишь позволяла себе думу. Завтра она вновь поведет отряд к цели, а, значит, и ответственность за результат ляжет на ее плечи, но кроме построения тактики касаемо неизбежных встреч с врагами, решения требовал еще один неоднозначный вопрос.
София шла на контакт, помогала в бою даром магии, но ненавязчиво требовала рассказа — единственного, чего Анна не позволяла себе в присутствии Ларса. А он тоже искал к ней подход, придерживаясь весьма линейной стратегии поведения. Цели обоих, помимо общей для всех, оставались загадкой, и пока она не разгадана, ответы на прежде заданные вопросы Анна не спешила раздавать. Она оказалась в окружении врагов — явных и скрытых, и если с первыми все было понятно, то как вести себя по отношению к спутникам? Где та грань, что отделяет лицо от маски?
Девушка смотрела ровно перед собой и не могла определить в отливающих оттенках черного цветах ночи очертания дерева. Его пышная крона гордо возвышалась над другими деревьями, но ствол сливался с тьмой. Но Анна не испугалась. Она наоборот хотела укрыться в ней и последние шаги до дерева преодолела одним порывом.
Руки сами потянулись к стволу, и, прикасаясь сначала кончиками пальцев, затем опуская ладони на твердую, как броня, кору, девушка закрыла глаза и дотронулась щекой. Руки до боли впивались в неровную поверхность дерева, обретая силу, мысли таяли под мягким шелестом листвы. Анна физически ощущала, как тьма, что вокруг, поглощает ее, она становится невидимой и остается наедине только с мудростью времен. И слышала она, как шепчет ветер в тиши ночи, как листья трепещут под его дуновением, и дыхание отчего-то прерывается, как от бега, и еле слышно мнется трава под ногами...
Глаза распахнулись мгновенно, но не увидели ничего, кроме ночи. Однако уши улавливали шаги чужих сапог, и многолетний опыт подсказывал, что это — не ошибка. Очень плавно Анна собрала руки и развернулась спиной к дереву, продолжая прислушиваться. Теперь наступила тишина. Девушка повернула голову в ожидании, когда глаза привыкнут к темноте, однако уже через мгновение они видели перед собой уверенный прищур скрытого под капюшоном взгляда, дыхание с трудом пробивалось сквозь с силой прижатую к дереву грудь и закрытые ладонью губы.
На ответный рывок не требовалось особых усилий, но главным табу амазонок было пролитие крови возле Древа. Оно несло мир, и тот, кто подвергался нападению возле него, не имел права на атаку. Однако выстраивать стратегию защиты Анне не потребовалось: нападающий вдруг отпустил хватку и скинул капюшон. Две пары недоуменных глаз уставились сквозь темноту прямо друг на друга.
— Мог бы просто поздороваться, — девушка первая отвела глаза и отошла на два шага. Ларс ответил:
— Я не видел тебя в темноте.
— А почему ты здесь?
— Очевидно, по тем же причинам, что и ты.
Анна бросила на мужчину быстрый взгляд и скрестила руки, словно куталась от предстоящего холода. Он подошел. Двое путников, мужчина и женщина, прежде кровные враги, теперь воротили головы друг от друга лишь потому, что оказались одновременно в одном и том же месте. Не дожидаясь разговора, Анна отошла от ствола дерева и направилась прочь, но Ларс успел перехватить ее руку.
— Стой, Анна, — он преградил ей дорогу.
— Если ты хочешь убить меня, пошли на арену. Иначе ты тоже труп, — она с силой освободила руку.
— Мы уже обсуждали эту тему. Если бы я желал твоей смерти, то проще всего ее добиться я бы мог в замке Черного орла, просто пройдя мимо!
— Это ничего не значит.
— А что значит, Анна? Что для тебя имеет хоть малейший вес? — Ларс заглянул в глаза девушки, она в ответ опустила голову, принявшись рассматривать землю. — Что руководило тобой, когда ты осознанно поставила на кон жизнь подруги?
— Я помню прошлое, Ларс.
— Ты жестока... даже в большей степени, чем я думал.
— Да брось, Ларс! Уж кому-кому, а тебе ли жаловаться? — Девушка с вызовом посмотрела на мужчину, он в ответ нахмурился и покачал головой. —Неужели Вероника упустила возможность вскружить и твою голову?
— Она... упомянула кое-что, — мужчина резко поменялся в лице. — Ответь только, ты что-то успела сообщить ей о разведчиках? — Судя по его выражению лица, до любовных утех при участии соблазнительных прелестей воительницы, у них не дошло.
— Тот разведчик сказал лишь, что с его смертью Вилорм не успокоится и пошлет еще отряды, — Анна ответила легко, но после задумалась. — Я передала это ей, да. К чему ты клонишь?
— У меня нет доказательств, но... я считаю, что Вероника с Вилормом в одной связке, они ведут одну игру. Возможно, долгое время.
Даже в темноте ночи лицо Анны засветилось белизной, а, поймав себя на эмоциях, она накрыла бледные щеки ладонями и отвернулась от Ларса.
— Я никогда не пойду против своих, — она резко понизила голос. — Но Вилорм умрет. Я позабочусь об этом.
— Что поменяло тебя? — А Ларс говорил твердо. Он обошел девушку и встал ровно напротив, чтобы не упустить ни одного скрытого движения.
— Ты, — она ответила без колебаний.
— Я спас тебя.
— Спасибо. Я вновь воспользуюсь шансом тебя убить.
— Без проблем, — Ларс отошел, освобождая путь.
Не ожидав настолько скорого его одобрения, девушка буквально выпорхнула и стремительным шагом удалилась во тьму. Ларс остался один, и каждый миг его ночного бдения приближал заветный час боя, отдаваясь холодными ударами копий под сердцем.