Пролог (в шапке темы, то бишь в этом сообщении выше)
Глава 1: Вначале было Слово >117к с пробелами
1, 2-3, 4, 5-6, 7-8, 9, 10
Глава 2: Герои и злодеи >155к с пробелами
1а, 1б, 2, 3, 4, 5, 6, 7
Глава 3: Заточка лезвий >312к с пробелами
1, 2, 3а, 3б, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
Глава 4: Битва за Храм Наук >246к с пробелами
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
Глава 5: Прибытие Пожирателя Душ
Глава 6: Золотой Доспех
Глава 7: Тёмная половина
Глава 8: Да придёт рассвет
Глава 9: Восход гхаргов
Глава 10: Меньшей кровью
Глава 11: Так близко и так далеко
Глава 12: И снова маршем пу-но-тас
Глава 13: Матерь всех сражений
Глава 14: Маски и короны

Нормальные схемы и карты буду делать после написания для форзацев/страниц с картами и т.д., вероятно с привлечением профи-художников, хз, может, и сам нарисую, а то планшет wacom уже совсем запылился :)

Есть более-менее подробная карта Паутины с городами и т.д., которую давно рисовал карандашом от руки, скинул бы, но никак не могу найти - ни листка, ни когда-то сделанных фоток для подстраховки. Если найду - сброшу. Или потом заново нарисую, там всё равно было много устаревшей-неактуальной инфы.

Ниже всякие схемы-наброски в пэинте мышкой различной давности.


Цикл "Хроники Цинады"
1) Тысяча королей
2) Хроники Меридия
3) Хроники Филиппа
4) Тысяча миров

Вот Конгломерат Миров или Междумирье, запутанная сеть земель, которые связаны между собой порталами Древних.
Вот Цинада – центральный мир, главный оазис на картах человечьих, славный город, чьи стены неприступны, а короли – все как один велики.
Вот Скорлупа, Призрачный Мир, Земля Древних, сосед Цинады. Холодный недружелюбный край для живых и последнее вечное пристанище для немёртвых.
Вот Паутина, владения Лорда Паука в Скорлупе. Островок ойкумены на границе между убийственной тьмой и разрушительным светом. Здесь берёт начало история о Хранителях Слова.
Вот Лорд Паук, неуязвимый, бессмертный правитель. Властитель сотен наделов, которые подобно сегментам паутины расходятся в стороны от общего центра, столицы – Венозенга. Лорд Паук восседает на Вечном Троне, а подчиняется Короне Цинады, правит живыми в Скорлупе, но истинная власть здесь принадлежит Призрачному Правлению. Ибо в этом мире мёртвые никогда не уходят, души умерших остаются в виде привидений. И их всегда больше, чем живых.
Вот Несс, дочь барона, которую отправили обучаться на целителя в Храм Наук, обитель лучших магов Паутины. Она не желает себе такой судьбы, но влиятельные родители хотят удержать дочь подальше от мальца-конюха, с которым девица из знатного рода вздумала закрутить роман. По суровому замыслу, влюблённые не сумеют поддерживать отношения на расстоянии.
Вот Роудер и Пакинс, два мореплавателя, они возвращаются в Паутину с самых границ Скорлупы, с неизведанных земель на солнечной стороне планеты, где сила света вызывает Искажения и обрекает всё живое на скорую неминуемую гибель. Они везут найденные скрижали Древних на расшифровку магам в Храм Наук. Они больны, они умирают, но они готовы к смерти ради знаний и ради больших денег их семьям.
Вот Гаолин и Нансен; вместе с другими опаснейшими заключёнными из разных тюрем Паутины их везут в Храм Наук для того, чтобы испытывать на них неизвестные заклинания, которые удастся прочесть с найденных скрижалей Древних.
Вот Мирелла, Жектр, Корабус и Хайнс – верховные маги в Храме Наук - они с нетерпением ждут скрижали, ведь это может даровать им знания Древних, невероятные возможности…
Вот Лорд Паук, неуязвимый, бессмертный правитель. Он ещё не знает, что дни его уже сочтены…

1.
Могло показаться, что корабль сделан изо льда. Его палубу покрывала лазурная полупрозрачная корка, а снежные шапки венчали мачты. Некогда тёмные деревянные бока теперь белели и сверкали от изморози; на них можно было разобрать название и эмблемы: паук означал владения Лорда Паука, а скопление звёзд – Храм Наук. Отовсюду свисали ледяные глыбы или торчали в сторону кормы зловещими указателями, истинными флагами севера, а позади судна они выдавались так сильно, что образовывали подобие величественного подола. Будто айсберг тащился следом. 

Фигура богини морей, Изисы, украшала нос «Любопытного» и походила на окоченелый труп; мороз изрисовал лик и нагое тело замысловатыми узорами. Кроме неё на палубе человечьих силуэтов не было видно: экипаж скрывался глубоко внутри корабля под толщей древесины и резервуаров с водой. Матросов выдавали цепи и тросы, что тянулись из щелей в полу, - их то натягивали, то ослабляли - так люди управляли парусами. Море и осадки, конечно, находили дорогу через эти отверстия внутрь, поэтому иногда у чудовища на боках открывались «жабры»: из-под обширных заслонок под давлением выстреливала студёная вода, будто ещё один представитель китовых прочищал лёгкие. Он утробно рычал - такой звук исторгали лопасти и шестерни механизмов, которые приводили в действие моряки. Стонали мачты и доски, а ветер с воем хлестал окаменевшие паруса. Корабль разбивал высокие волны и стремительно нёсся к югу… А позади красными следами тянулась дорога к небесному светилу. Рашма-Никогда-Не-Заходящий погружался за северный горизонт…

Когда «Любопытный» вошёл в Бухту Надежды, где вода не такая бурная, а ветра не такие свирепые, как в открытом море, команда почти полным составом вывалила на палубу. Другие бы радовались родным берегам, первым признакам цивилизации, но эти моряки по большей части хранили молчание. Все поголовно болели цингой, страдали от голода и страшной усталости. Но самое главное – их тела облучились, а души исказились, поэтому людей ждала скорая смерть и незавидная участь в загробной жизни…

Капитан корабля, низкорослый исхудалый Роудер, в своём наиболее приличном, но всё же грязном кафтане, смотрел в подзорную трубу. Рядом покачивался Пакинс – известный учёный, историк, исследователь, с повязкой на глазах, трубкой во рту, тростью в руках. На нём был потрёпанный чёрный плащ и широкополая чёрная шляпа, которую приходилось придерживать. 

- Великий Западный Остов на горизонте, - сказал капитан.

У него выпала уже половина зубов, поэтому он шепелявил, посвистывал и говорил с расстановкой. Вместе с этим лишился всех волос на теле, а ведь не так давно Роудер носил ухоженную бороду и косы до самых плеч. 

- Значит, всё-таки доплыли! - заключил Пакинс, тоже посвистывая сквозь прорехи в зубах. – Вернулись ещё живыми! За это стоит выпить! За плоть! За пло-о-оть! – вскричал он, растопырив руки. Никто из моряков не обращал на него внимания.

- Этим я и буду заниматься до конца своего срока, - заявил Роудер, складывая трубу. – Ничего другого не остаётся.

Они возвращались с далёкого материка, где изучали следы загадочной павшей цивилизации Древних. Пакинс вместе с другими учёными за время экспедиции открыли несколько новых заброшенных городов, один из которых – целый мегаполис – по размерам и важности вполне мог потягаться с Венозенгом, а то и Цинадой – двумя крупнейшими людскими городами. 

- Да, капитан. Ваша миссия блестяще выполнена! А мне ещё столько всего предстоит сделать в Храме Наук… Как бы всё успеть? Как вымолить у Богов ещё немного времени? Не на вино, а на поиск истины. Да ещё без чёртовых глаз!

Он дотронулся дрожащей рукой до повязки. Палящий песок, поглотивший большинство городских руин; слабые, но всё же грозные и опасные от голода и безумия мутанты, давно утратившие облик человеческий, на этих осколках цивилизации; сверкающее бесчисленными бриллиантами в лучах Рашмы море; артефакты Древних – каменные плиты с человеческий рост, на которых были вырезаны забытые историей факты или заклинания… Скрижали Древних… То немногое, что видели эти глаза, утрачивая зрение во время похода. В конце концов, бортовой целитель их попросту удалил из-за опухолей, вызванных Рашмой… Но учёному было достаточно того, что он видел. Другие исследователи и о таком мечтать не смели.

- Пакинс… Эти камни, что мы везём. Надеюсь, они того стоят. 

Надеюсь, мы не зря положили за них жизни и души, думал капитан.

- Так точно, капитан! – ехидно усмехался Пакин. - Не смейте даже сомневаться! Эти плиты принесут нам славу! Все наши былые заслуги меркнут по сравнению с этим…

- Ваш оптимизм внушает надежду… 

В последнее время её ох как не хватало.

- Но если бы вы мне дали закончить начатое… - Пакинс потёр руку, на которой остался кроваво-синий отпечаток от тюремных браслетов.

Бесконечно долгие дни во тьме, холоде и мокроте. Бесконечное бренчание цепей, как последняя песнь жизни. Бесконечная отвратительная похлёбка. Бесконечно долгие взгляды матросов, друзей. Коих Пакинс потом больше не видел. Это было благом. Запахи он тоже уже не различал то ли больным носом, то ли больным мозгом – и для борта «Любопытного» это было великим благом! Плоть тоже подводила – бесконечно онемелая, она приняла бесконечный холод за вторую кожу. Тоже благо. Оставались только звуки и разные ноты боли… Всё же это была нелёгкая дорога. 

- Мне жаль, что так вышло, - поспешил ответить капитан. Он пытался поддерживать привычный железный тон, но голос всё же надломился. Болезнь? Или слишком волновала эта тема - слишком долго ждал, когда её вновь поднимут… - Мне жаль, что вы провели обратную дорогу в трюме, словно последний… 

- Всем нам, всем нам… Сначала шутили, что весь корабль – одна большая тюрьма. Но мне подыскали там худший уголок… - Он беззубо улыбнулся.

- Вы пытались устроить мятеж.

Он говорил про восьмерых учёных на борту. Только трое из них сумели подняться на палубу. Два искажённых – наиболее слабые здоровьем - помирали в недрах «Любопытного» с несколькими моряками, и ничего им помочь не могло. Ещё один выходец из Храма Наук месяц назад положил мучениям конец – прыгнул с мачты с петлёй на шее. Двоих потеряли уже давно – в руинах города Древних…

Мятеж. Бунт. Попытка захватить власть на корабле. Для такой ослабленной команды – возможно, так оно и было. Но со стороны это выглядело просто смешно - походило на толкучку дремучих стариков. Игра – кто кого перехрипит и кто кого утопит собственной блевотой. Никто не погиб – матросов в подчинении опытного мореплавателя Роудера было больше, и они были более крепкими, лихо скрутили борцов за науку. Потом была война молчанием… Бессмысленная и умирающая вместе с командой. 

- Мы хотели продолжить экспедицию, - протянул Пакинс с горечью. - Тот город таил ещё много тайн, много сокровищ. Почему же вы не верили?

- Потому что это всего лишь вера. – Потому что я бы никогда не стал капитаном, если бы не принимал тяжёлые, но разумные решения, добавил он мысленно. И продолжал: - Посмотрите на себя – вы едва на ногах держитесь. Какие вам ещё приключения в лучах Рашмы? Мы могли не вернуться, если бы задержались надолго… И вообще Храм Наук нанял меня именно в противовес вам: удержать от глупостей, ведь мы должны знать меру во всём. Мы на пределах человеческих возможностей, а вам всё ни по чём! Без глаз рвётесь в бой! Вернуться домой, вернуть добытые Скрижали – это не менее важная задача, чем добыть их. Самая главная! Кому будут нужны тысячи таких Скрижалей, которые мы бы добыли с вашим упорством, если бы не смогли доставить их назад? Вы мне даже снились, Пакинс, мёртвым и довольным в обнимку с этими булыжниками. На дне океана. Только вот не знаю – это я вас в воду бросил или ваша беспечность туда завела вас без чужого вмешательства.

Пакинс покачал головой и плюнул кровью:

- Хватит. Иногда мне кажется, что не Рашма, а эти бесконечные споры источили наши кости… Вы просто недостаточно дальновидны. Не понимаете, что эти знания могли бы сделать нас героями в вечности! Да что там героями – кто знает, какие знания мы не добыли, не сумели собрать, быть может, они ждали нас за следующим поворотом, за следующей дверью…

Страх учёного был сильнее боли, холода, голода и прочих неудобств. Страх, что они на самом деле вернутся ни с чем. Тогда действительно – какой смысл возвращаться? Мало того, что исказились, так ещё останутся неудачниками в истории, которые умерли ни за что…

- Пакинс… Даже если наши имена останутся в истории навечно, наши тела и души ждёт дрянная судьба. Я лишь надеюсь на щедрую выплату моей семье после смерти. Большего мне не нужно. Как и большинству людей за моей спиной. 

- Цинада и Лорд Паук позаботятся о наших семьях, не переживайте!

Великий Западный Остов возвышался впереди по курсу. Огромная, чрезвычайно высокая – в сотни локтей стена из камней и глыб льда защищала портовый город Фортстун и близлежащие земли от солнечного света. Внизу под ней имелся проход в длинный тоннель, куда и направлялся «Любопытный». За стеной – ещё одна небольшая бухта и, наконец, пристани, где стояло всего пять кораблей. На север, на свидание с палящим Рашмой, стремились немногие в этом краю.

В городе Фортстуне проживали немногие, всё носило здесь временный характер – в первую очередь из-за близкого западного края стены (за ним начинались Западные Золотые Поля, где царствовал Рашма). Когда-то здесь, в тени на краю бухты, просто разбивали палатки при подготовке в экспедиции. Потом появились многочисленные иглу из снега или кубов льда: одну часть теперь населяли обречённые недолговечные рыбацкие семьи, когда у южных морей им негде стало селиться и приходилось теперь питаться облучённой рыбой; другая часть хижин – по большей части пустовала и служила временной крышей для прибывающих или убывающих групп. 

Перед тем, как скрыться в тоннеле, Роудер в последний раз взглянул на море и на светило. Жители Паутины в Скорлупе по-разному относились к этому явлению – благоговели и опасались. Но те, кто ощущал его влияние столь долгий срок, кто исказился под проклятыми лучами, не испытывали к этому чуду ничего, кроме отвращения.

Вечная тень придавала снегу серый оттенок, а метель скрывала линию горизонта и далёкие горы, поэтому всё вокруг казалось единым с облачным небом. Продолговатые чёрные камни, врытые в землю, даже в такую пургу показывали, где пролегает дорога, а ледяные синие столбы в человеческий рост обозначали границы сословий. Больше взгляд не мог ни за что зацепиться в округе – белым-бело и пусто-пусто на ледяной равнине Скорлупы. Хотя поговаривали, что этот клочок земли перенаселен и уже деревушки негде строить, не то что города. Несс всегда этому удивлялась, взирая на свободные просторы, но тонкости земельной политики её не интересовали.

Новёхонькая карета скрипела, кони шумно фыркали, стремёна бренчали, а там, где снег был не очень глубоким, копыта и колёса неожиданно гремели о каменную тропу. Кутаясь в накидку из рысьего меха от холода и немного из-за страшных завываний ветра, Несс поддерживала синее пламя: подкладывала кристаллы в решётчатую лампу, которая раскачивалась под потолком кареты и сыпала яркими бессильными искрами. Иногда неразборчиво кричал на лошадей кучер, но в основном после привычной домашней суеты десятидневная поездка казалась страшно тихой, спокойной и заунывной. Несс остро нуждалась в общении, нежели тупиковым мыслям наедине с собой; малообразованный да ещё глуховатый кучер наскучил ей ещё в первые минуты пути. Теперь она уже готова была вешаться. Приходилось то и дело напевать себе под нос, да успокаивать тем самым тортиглий, которые плескались на сиденье в бочонке и с ума сходили от качки.

Ещё был рысёнок Кыс, которого Несс держала на руках и поглаживала днями напролёт, но он почти всё время спал. В поездке его тоже укачивало, он растерял всю свою прыть и бодрость. Отец Несс – один из самых знатных баронов шестого сословия, владелец одного из сегментов Паутины Лорда Паука – зарабатывал большие деньги на разведении рысей. Продавал их мех по огромным ценам при почти полном отсутствии конкуренции. Весь земляной надел состоял из вольеров для крупных кошек. Мать Несс в свободное от развлечений время организовывала экскурсии по этому зоопарку, и они были достаточно популярны – даже семейства других баронов приезжали погостить ради этого.

Со стороны это всегда сопровождалось удивлением и порицанием… Разводить рысей? Ещё бы драконов разводить додумались! Все сразу спрашивали – где же барон берёт столько мяса для животных? В этом была небольшая хитрость, до которой додумались немногие, поэтому сильной конкуренции у отца Несс ещё не было…

В Скорлупе говорили: «преисподняя переполнена, реку мёртвых сковало льдом». Здесь люди иначе относились к смерти, чем в других землях – всего лишь как к промежуточному этапу, и это было отнюдь не слепой верой: как раз именно своим глазам верили, ведь здесь загробный мир можно было воочию лицезреть с помощью синего огня, дурман-травы или другими способами. Некоторые призраки даже умели на время становиться видимыми для живых; так что Скорлупа – не лучшее место заводить любовников после преждевременной кончины партнёра. Или надеяться, что покойники молчат, что унесут с собой истину в могилу. Убийство здесь редко сходило с рук.

Конечно, большинство предпочитало хоронить трупы: по звериным инстинктам закапывать всякую испорченную гадость подальше от глаз и ноздрей. Только вот в Паутине зачастую требовалось сначала долбить лёд, да и землю копать в этом холодном краю – совсем не плёвое дело. 

Новая привилегия человека разумного – сжигать людей. Не все умершие были к этому морально готовы, да и древесина на ледяном острове была довольно редким и ценным ресурсом. А ещё так поступали гхарги – и со своими, и с врагами, что отпечаталось мрачным символом в народной памяти после былых войн.
Конечно, богачи могли позволить себе любой каприз за счёт импорта из других миров. 

Были и другие способы – например, отправлять труп в лодке в открытые воды, как поступали многие народы в чужих мирах. Только вот если он тонул – то вода или рыбы страшно обезображивали его (вездесущие призраки легко такое находили даже на дне тёмных вод), а если продолжал плыть – то либо искажался от Рашмы, либо кормил бестий на тёмной стороне Скорлупы. Что тоже не очень приятные варианты для жителей любого сословия.

Но порой тела просто замораживали, чтобы решить их судьбу позже: призраки зачастую никак не могли определиться, что делать со своей бывшей оболочкой. 

Многим было всё равно: «пускай забирают себе, если им так надо, мне плоть уже не нужна!»

Многие даже настаивали: «пускай этот разлагающийся ужас побыстрее уничтожат!»

Многим нужны были деньги барона: «Этот безумец хочет купить тело мертвеца! Бесполезный труп! Это же лучшая сделка в моей жизни! Извини, бабуля, но ты просто сейчас в шоке и не мыслишь здраво, память о тебе и твоя душа никак не пострадают, ведь с этим мусором ты уже никак не связана! Это как прибираться за больным… А кто-то готов этот материал вообще купить! Нет, он не некромант, бабуля…»

Естественно, отец Несс, будучи бароном в сегменте пятого сословия, покупал тела простолюдинов из более низких сословий – например, из десятого, там вообще можно было купить целую телегу трупов за сущие копейки. Он часто шутил, что при желании мог бы там за столько же даже заказать свежих на свой выбор. 
Только приходилось проверять их – а не больны ли они чумой или каким-нибудь другим популярным нынче недугом в низких сословиях. Поэтому при дворе всегда было в почёте семейство слуг-знахарей: некоторые из них ухаживали исключительно за животными и контролировали, питаются ли те здоровой безопасной пищей.

И лишь немногие умершие осознавали природу во всей её естественной красе и готовы были отдавать тела с полным пониманием того, что их ждёт, и только ради этого занимались доставкой блюд из себя, как прочие отдавали барону своих умирающих или уже почивших домашних животных. Многие в семействе и окружении отца Несс уже даже завещали своим телам ту же участь.

В общем, рыськи не голодали, а духи, бывшие владельцы тел, на них зла не держали. Ну, возможно, кроме зверюшек, чьё мнение никто не спрашивал. Однако призрачного мира для животных либо не существовало, либо жители Скорлупы ещё не научились его видеть. 

Синий огонь не согревал, не освещал, зато оголял ранее скрытый призрачный мир. Поскольку Несс держала путь не одна, теперь она могла рассмотреть попутчицу. В богатом облачении красно-золотой расцветки, немного старомодном, но изящном, вызывающем и уж точно слишком лёгком для климата Скорлупы перед ней в карете сидела Муна – при жизни известная куртизанка для богатых аристократов, танцовщица, певица, художница… За этой массой увлечений имелись отнюдь не выдающиеся таланты, скорее ветреность, постоянная смена интересов и прекрасные телесные формы, которые всё окупали. Муна не ощущала холода, точнее ощущала совершенно иной холод, укрыться от которого никакая одежда не помогла бы.

Она умерла около пятидесяти лет назад. Но в мире Скорлупы мёртвые души оставались в виде призраков и продолжали в каком-то роде существовать и докучать живым. Полупрозрачные, неосязаемые, но всё такие же, как при жизни.

- Тратишь кристаллы из-за скуки! Расточительство! – с улыбкой сморщила носик Муна. – Что говорил про экономию твой отец?

- Отцу это по карману сильно не ударит, - ответила Несс, холодно глядя на ледяной покров за окном кареты. – Да и сам напросился. А в Храме Наук они будут не нужны, сама говорила…

- Да, будешь головой биться, чтобы больше не видеть этих вездесущих призраков.

Действия синего огня в лампе хватало, чтобы раскрыть призрачный мир в карете, но за её пределами эффект резко ослабевал: Несс замечала лишь смутные силуэты охранных призраков, что мчались рядом с каретой на почтительном расстоянии, чтобы не докучать дочери барона. Вместе с ними летели фанаты Муны, её «вечные сталкеры»: кто-то был близок к ней при жизни, а кто-то добился близости к богине лишь после смерти. Они пританцовывали, отставали или забегали вперёд, взмывали вверх, невысоко в небо, кружили над каретой вихрем, спускались вновь…

- Бедная девочка, - цокала язычком Муна. – В таком нежном возрасте такие резкие перемены. Но тебя несложно понять.

- Что тут понимать? Родители заточили дочь в рабской клетке. 

- Опять эти громкие слова. Это не клетка, а удобная карета, и ты провела здесь всего ничего. Тебе ещё рано судить о времени, о вечности…

- Они сослали дочь в далёкие земли, в другое сословие! 

- И это сословие более знатное. Ты попадёшь в по-настоящему элитное общество.

- Все будут смотреть на меня свысока.

- Но когда ты вернёшься домой, ты сама на всех будешь смотреть свысока, - подмигнула Муна.

- Какой мне с этого прок? И вернусь я старухой!

- Обучение в Храме Наук займёт шесть цинадских лет, а ты будешь там самой молодой. Для тебя делают исключение. Оцени хоть это, глупенькая. А вернёшься матёрой волшебницей!

- Целительницей! Всегда мечтала! Очень интересно!

- Ты ещё не знаешь, на что способны даже простые целители Храма Наук.

- Пха! – бросила полный недовольства смешок Несс и продолжила дуться. – Меня просто вышвырнули из дома! 

- Воспринимай это как побег от родителей. Теперь-то они тебя не достанут.

- А я по ним и не буду скучать!

- А по Лодесу будешь? – хитро сощурила глаза Муна. 

- Заладили вы все с этим Лодесом! – Несс скрестила руки на груди. 

Иногда она думала, что больше хотела позлить родителей, чем всерьёз флиртовать со слугой. Сын конюха, конечно, понимал, чем это чревато для него, вовсю избегал близости, но разве у него были шансы?
Противостоять ей – Несс? Нет, если растить деву в суровых оковах приличий и этикета, пичкать сказками о прекрасных принцах, но при этом уже в раннем возрасте готовить почву для выгодного союза, предлагать не мужей, а самых настоящих боровов… Но Несс перегнула палку. Начала приводить Лодеса на ужин, на пиры, появлялась с ним на людях. А ведь что с этим поделать? Лодес был не первым, целое семейство слуг пришлось изгнать обратно в Уф, когда родителям показалось, что один из парней приударил за их единственной дочерью, и никакие плети не помогали. Но вскоре оказалось, что проблема была в их дочери. А семейство слуг-конюхов в этом холодном краю было довольно ценным и необходимым для торговли. 

Последней каплей для родителей, наверное, стал тот прилюдный поцелуй Несс и Лодеса на похоронах тётушки. Тётушка просто взбесилась в своём призрачном обличье, что не все восприняли эту важную церемонию должным образом всерьёз. Подняла ор, всё это разлилось грязными слухами чуть ли не по всей Паутине, поэтому родителям пришлось что-то делать. Решили отослать дочь обучаться в иное сословие, да ещё в академию при самой Цинаде… Благо средств и связей хватило такое провернуть. Родители надеялись, что Несс хотя бы в будущем оценит это.

- Ничего, - сказала Муна. Призрак, которая знавала при своей жизни отца Несс и которая вызвалась по былой дружбе сопроводить девицу в Храм Наук. - Глядишь, среди магов кто-нибудь приглянётся!

- Ага, среди целителей. И старых буревестников. Ха, молодые буревестники вообще бывают?

Муна рассмеялась вместе с Несс. 

- Не встречала. Нужно будет это запомнить! И проверить! 

Недолгая дорога вилась-вилась, да привела из Предола в Храм Наук, что у подножья Грандуа стоял – величайшей горной цепи в этих землях. Показавшись из-за скал с яркими белоснежными вершинами, окутанная сверкающей морозной дымкой, академия магов предстала во всём величье. Плоские крепостные стены, местами покрытые коркой изо льда, смотрелись чужеродно в краю бесформенного камня. Взгляд невольно скользил по ним до самих небес, где даже светлым днём буйствовали полярные сияния. Табун облаков несло мощными ветрами к югу, сквозь них стрелял лучами Рашма-Никогда-Не-Заходящий. Звезда, неспособная согреть столь хладный мир. 

- Не смотри на снег. Ослепнешь.

Так говорил человек с тёмно-серой бородой, и всё время щурился. Гаолин внимал советам, прочитав большой опыт в этих бледно-голубых глазах под косматыми бровями. Сын сапожника уткнул взор в деревянный пол телеги, о который звякали цепи, когда она подпрыгивала на колдобинах. 

Вместе с ним ехало шестеро заключённых, скованных по рукам и ногам. Два понурианца, один реадемец, остальные из Предола, включая Гаолина. Воры, убийцы, предатели. Поди разбери, кто есть кто. Сын сапожника только про себя знал – что ни в чём не виноват, просто с дурной компанией связался, которая подвигла его на продажу дурман-травы. Казалось, в Предоле с законниками всегда можно было договориться, вопрос стоял только в цене. Но один раз не свезло. 

В тюрьме даже двух перстов не отбыл и славно: убила бы цинга или заточка. Самым здоровым узникам предлагали отправиться в Храм Наук для испытаний новых заклинаний. Выбор несложный, иной раз глотки друг другу резали в борьбе за место. Гаолину руки марать, к счастью, не пришлось.

- Только станешь инвалидом, так сразу же отпустят! – рассказывал худощавый реадемец с ухмылкой. – На волю. Я серьёзно. Моему собрату лишь руку отхватило. По локоть. И свободен на все четыре стороны. Фиу! Только следы и видно. 

По локоть. Гаолин задумался, глядя на свои ободранные руки, закованные в цепи. Не худшая участь. Он бы на такое согласился.

- А я слышал, там помирает тоже много, - говорил седой предолец, скребя ногтями воспалённую шею. – Слышал, там трупы так и сваливают в кучу в горных снегах. Не хоронят, земля твёрдая как камень. Так замерзают.

- Враки всё. Сжигают, - молвил предолец с тёмно-серой бородой. Его предплечья покрывали неразборчивые тёмные татуировки. – Лишних хищников им привлекать не нужно разбросанными телами.

- Ты бывал там что ли, Серовлас?

- Много где хаживал. Не в этом дело. Я их породу знаю. 

- Что за породу?

- Магов знаю. Эти их Храмы Наук в других мирах видывал.

- Тьфу! – Малец по кличке Гниль вытер рот рукавом грязной робы. – Лучше родиться шлюхой, чем сраным волшебником! 

- Ими не рождаются, а становятся.

- Много ты знаешь! – показал гнилые зубы и дёсна собеседник. 

- Уж поболей твоего, - спокойно ответил Серовлас, широко улыбаясь.

Гаолин даже не напрягся в ожидании потасовки, ведь знал, что никто не хочет выйти из неё безбилетником; никто даже отмычкой не баловался, хотя после тесных казематов все с любопытством оглядывали местность вокруг, подумывая о побеге. Побыв недолго в тюрьме, он понял, что там не случается драк без веских причин. А подобные словесные перепалки – лишь гавканье, проверка на крепость духом. И лучше не показывать слабину.

- Херовы маги… - ворчал и мелко плевался Гниль. – Испытывают своё дерьмо на таких как мы! Дикарство! Они там все умалишённые!

- Может, тебе достанется лечащее заклинание, - улыбался Серовлас. – Глядишь, поможет…

- Тогда на нём будут испытывать следующее, - сказал седой. – Пока не покалечит его. Пока не покалечит…

- Только тогда отпустят… - пробормотал Гаолин. 

Отпустят. Прямо не верилось. Неужто и вправду свобода так близка? Никакой грозящей виселицы, никаких сырых темниц и ожидания получить нож в спину… Блаженные мысли, рановато в них углубляться. Нужно оставаться начеку. 

Храм Наук нависал над ними тёмной исполинской глыбой, дорогой в переливающиеся зелёным небеса. Узкие высоченные арки врат и бойниц, шпили на тонких башенках – стиль укреплённых святынь, пришедший из Цинады. Стены с первого взгляда казались неприступными, но Гаолин догадывался, что простых солдат тут не много. Если что и защищало это место, то какие-нибудь мощные заклинания. И протекторат Предола. Всё-таки это земля не последнего королевского барона.

Мимо заключённых к вратам Храма Наук промчалась карета с какой-то знатной особой внутри. Наверное, там горел синий огонь, потому что с ней была видимая компания призраков. Любопытное почти детское личико мигом оценило обстановку и спряталось за шторками, но мужики загалдели. Девушка!

- Ух какая! – потирал руки Гниль. – А мне здесь даже начинает нравиться!

Храмовники-стражи в золотистой форме поглядывали из бойниц, переминались с ноги на ногу у ворот и во внутреннем дворе. Приезжих гостей встречали десятки человек, а в остальное время, видать, грелись в хижинах, оставляя под открытым небом считанных часовых. Из дымоходов тянулись белые столбы, растворяясь на фоне заснеженных улочек и крыш.

Солдаты потащили за цепи, выволакивая свору заключённых из крытой телеги на лютый мороз. Ветра меж высоких стен было немного, лишь изредка взметало снежную крупу с насыпей, да трепало знамёна с изображением паука.

- Отборное мясо, - шутили солдаты, подгоняя узников.

- Ноги отморозят, - кто-то указал на тряпьё, которым были обёрнуты ступни новоприбывших.

- Ноги-хреноги! – ответили ему. Но никто задерживаться на морозе не хотел. Потащились в тепло казарм.
Когда привели к тюремным камерам, преступники загоготали, начали шуметь. Таких условий они не ожидали. Просторные комнаты, каждому своя. Магические светильники, столы с пергаментом и кусками угля, чистые постели. Новые робы даже выдали, которые где-нибудь сошли бы за дворянскую мантию. А самое главное: тепло и съедобная похлёбка.

- Такого даже в тавернах не видывал!

- Живём по-цинадски! Вина бы ещё! 

- Я готов тут любой срок мотать!

Стражники даже не приказывали заткнуться. Приходили, проверяли, кормили, одевали, уходили. Гаолин тоже радовался новой обстановке. Разлёгся в душистой постели, уставившись в гранитный потолок и отдавшись расслабляющим мыслям о своё будущем, о предстоящей свободе. 

Только Серовлас мрачно смотрел из камеры напротив. И остальных пытался усмирить. Не нравилось ему всё это. Не верилось, наверное. Отвык, пожалуй.

Приходили и женщины взглянуть на незнакомцев. В Храм Наук мало кто приезжал, истосковались здесь по новым лицам. Узники даже договорились вести себя прилично в таких ситуациях, руки лишний раз через решётки не тянули, чтобы не спугнуть такое счастье. Но всё равно порой срывались, хохоча и придумывая пошлые колкости. Дамы разные хаживали, от молодых кокеток, прячущихся друг за друга, до матёрых ведьм. Ученицы и их грозные учителя. Одна такая вся кривая и хромая со стражниками внутрь заходила к каждому, раздевала бандитов, проводила полный осмотр, только это уже было без всякого задора. Будто свинью на убой выбирала. 

Гаолин здоровее и моложе всех выглядел, хотя Гниль по возрасту такой же был, но по виду и не скажешь. Тюрьмы, как и войны, старили людей. 

- Этот первым пойдёт, - сказала ведьма, указывая на Гаолина. Её постоянно кривило верхней половиной тела в бок. Такого странного недуга сын сапожника не знавал.

- Значит, первым выйдет на волю! – подал голос седой предолец из соседней камеры.

Гниль недовольно вскричал:

- У него сосулька что ли длиннее? Не того выбрала, красотка! 

- А это правда, что нас отпустят скоро? – спрашивали другие узники.

- Вы кровью расписывались, - шипением ответила она. - Не читали условия что ли?

Конечно, кто-то читал сам, а другим читали, если не умели. 

- А скоро заклинания испытывать будете?

- Скоро.

- А они опасные?

- Этого никто не знает. 

- Что же вы знаете? Разве это человечно? Почему бы не попробовать сначала на животных?

- Мы и на животных пробуем. Но многое действует только на худших из зверей. Так уж затевались эти заклинания.

- Долбаные маги! Гнев Сотни Богов на вас! 

Гаолина оставили ещё на одну ночь в камере перед Испытанием. Дали сытный ужин, но еда плохо лезла в горло. Гаолин не знал, радоваться или плакать. Казалось, что это проводы осуждённого на смертную казнь. Поспать тоже не получалось. Мешали соседи, травящие душу россказнями о том, что может ждать на Испытании.

Через ухоженные внутренние дворы, мимо храмовников при оружии, мимо прислужников с лопатами для уборки снега, мимо волшебного оазиса, где паслись кони, поедая быстро растущую траву, мимо диковинных статуй полулюдей-полуживотных и полых плащей, будто надетых на невидимок, мимо ныне ненужных, но исторически значимых монументов в виде Скрижалей Древних, по многочисленным ступенькам через тонкие башни, остроконечные арки и узкие мосты из тёмного камня Несс провели куда-то в недра Храма Наук. Здесь были на удивление уютные залы без видимых источников света, тепла и благовоний. Несс почти на каждом шагу встречала непонятные вещи и явления, которые иначе как магией не объяснить. Повсюду факелы или лампы горели синим огнём, позволяя видеть призраков, а встречалось их довольно много в залах и коридорах крепости. Напольные ковры и настенные фрески повествовали об освоении и изучении Скорлупы, Цинады, различных артефактов Древних. Кыса пришлось оставить на привязи снаружи.
- Здешние библиотеки – это просто нечто! – без умолка тараторила Муна, часто прерываясь для приветствия других духов. – Видела недостроенную самую толстую башню во дворе? Такая, с уродливой наспех сделанной крышей? Похожие есть в Венозенге. Её возводят уже много цинадских лет, камень за камнем, книга за книгой. Десятки шкафов вдоль стен! А если колдуньи позволят видеть призрачный мир снаружи, то ты увидишь, какая высокая эта башня на самом деле – там сотни стеллажей с книгами! Но эти фолианты призрачны – их создали учёные уже после своей смерти. И продолжают писать и писать. А молодые прислужницы, вроде тебя, каждый день переносят на пергамент эти тексты под контролем самих авторов. Как у тебя с цинадской каллиграфией?
- Мне это неинтересно. И вообще я не люблю читать, - сказала Несс. – Не говоря уже о царапанье пером каждый день…
- Лучше об этом помалкивай здесь. – Муна посмотрела по сторонам, понизив голос. - И не забывай, что в Скорлупе у стен могут быть уши...
- А что, меня отправят назад домой?
- Ага. Пинком под зад и своим ходом.
- Над этим стоит подумать.
- А это Мирелла, - повысила голос Муна; они как раз входили в новый просторный плохо освещённый зал с единственным человеком внутри. - Говорящая с Духами, как её называют.
По виду нельзя было утверждать, что Мирелла рада встрече. Вот уж кому лучше всего подойдёт здесь звание ведьмы, подумала Несс. Вскоре выяснилось, что карга смотрела так злобно не только на новоприбывшую, а вообще на всех. Кривилась не только лицом с острыми чертами и крючковатым носом, но и всем телом: её сильно клонило вбок – так, что правой рукой могла бы дотянуться до пола, но всё же опиралась ею на простоватый посох из тёмного дерева. На ней была лёгкая мантия, без ремня на поясе, отчего болталась свободно и немного скрывала недуг – так под определённым углом можно было принять Миреллу за толстушку, коей она, судя по тощим запястьям и шее, никак не являлась.
- Муна! - будто каркнула ведьма, отворачиваясь. – Кого притащила?
- Да ладно вам! Будто так часто вожу к вам гостей.
- Не ты, так другие! Раньше глотки грызли друг другу за то, чтобы сюда попасть! А теперь каждый аристократишка заваливается, как к себе домой, да ещё носом воротит!
Мирелла зажгла ещё один факел синим огнём – без всяких кристаллов, всего лишь рукой повела. Когда она повернулась к новоприбывшим вновь, стало видно небольшого призрака, торчащего у неё из левого бока. У него отсутствовала одна рука и всё, что ниже бёдер (словно его тело продолжалось в теле Миреллы), а вторая была явно недоразвитой, скрученной, непропорционально маленькой; голова мальчишки наоборот выглядела почти такой же большой, как у Миреллы.
- Хе-хей, Муна! – пропищал призрак ребёнка и затряс конечностью.
- Привет-привет, Дрог!
- О, а как зовут эту милаху? – округлил глаза и рот Дрог.
- Несс, - пролепетала дочь барона, щурясь и пытаясь разобраться. Так и хотелось спросить Муну – они что, одно целое? Но в голове предупреждающе зазвенел колокольчик матери. «Так-так! Ошибка! Девочка моя, ты должна вести себя прилично в любой ситуации! Даже если ничегошеньки не понимаешь! А с тобой это будет случаться ох как часто!» Чёртова дрессировка не прошла зря.
- Новенькая! Новенькая! О-о-о! – звонко вскричал Дрог и смешно выпучил на Миреллу свои огромные глаза. Будто спрашивал – можно с ней поиграть? Сложно было определить его возраст: с виду почти младенец, но чрезмерно болтлив. Впрочем, призраки могли со временем учиться и меняться характером, повадками.
- Ну и что она умеет? – окинула скептическим взглядом Мирелла. – Аура пустая, как мой кошель. Да и взгляд такой же. Усохнуть можно.
- Она прошла проверку на способности. Покажи ей бумаги, - сказала Муна.
Несс протянула свиток. Мирелла развернула. Дрог глуповато раскрыл рот, осматривая Несс. Та едва сдерживала смешок.
- «Проводил проверку местный знахарь...», - зачитала Мирелла, кривя лицом пуще прежнего. – «...положительный результат по исцелению…»… Пощади меня, Сотня Богов! «...по исцелению заноз и заусениц»!
- Занозы! Гусеницы! - счастливо пролепетал Дрог.
- Это не основное! – разозлилась Муна. – Не пропускайте! Она показала, что умеет ускорять рост волос.
- Волос?! – Мирелла отдёрнулась, как от прокажённых, издала несколько странных звуков, которые можно было принять за смешки или кашель. – Это целительство? Рост волос?
Несс самодовольно улыбнулась, мотнула головой, высвобождая длинные тёмные волосы из-под меховой накидки, и задрала нос:
- Мы содержим рысей. Выращиваем мех на продажу.
- Это похоже на дрянную шутку, - вздохнула Мирелла, возвращая свиток. – У моих кошек навыков исцеления больше, чем в этом горшке без дна…
- Мирелла! – яростно воскликнула Муна. – Храм Наук помогал даже убогим! Не забывай! А Несс не из таких, я готова поручиться! Я здесь не первый день, и с главой Хайнсом всё заранее оговорено!
Дрог состроил печальную рожицу, губы задрожали, будто готовился заплакать. Несс раскраснелась от попыток сдержать смех.
- Брось! – усмехнулась Мирелла. – Заступаешься за нашумевшую потаскушку. Для одной – позор, для другой – дело житейское. В оргию застолье превращать.
Несс оторопела. Весёлость как рукой сняло.
- Извините… - пробормотала она. - Эти слухи… Они как снежный ком, всё растут и растут, но на самом деле…
- Мирелла, при всём уважении, решать удел Несс – вообще вне вашей компетенции! Вы Говорящая с Духами! А тут нужен вердикт целителя!
- Да-да, - махнула рукой Мирелла, разворачиваясь и топая прочь. – А чьи вердикты нужны были по поводу тебя? Всех, у кого между ног болтается?
- Мне бы хватило даже одного, чтобы обогнать тебя! – проскрежетала Муна.
Дрог зажал одно ухо ручонкой, а другое прислонил к плечу Миреллы.
То ли Миреллу сказанное застало врасплох, то ли она быстро остыла, то ли этот разговор был до скукоты привычным, поманила за собой и сказала:
- Они уже ждут. Хайнс и Окка. Такой целитель вас устроит?
- Вполне, - сухо ответила Муна, а в сторону Несс шепнула: - Окка – лучшая по целительству. Она хорошая. Она точно увидит.
- Было бы что, - усмехнулась Несс. Она бы не сильно расстроилась, если бы её посчитали неподходящей. Да, было бы обидно – такой путь проделала зря и вообще как-то стыдно, но она восприняла бы возвращение, как победу над родителями.
За ничем не примечательной деревянной дверью находился кабинет Хайнса – верховного мага Храма Наук. Возможно, он не был самым сильным, да и сложно было сравнивать силу из различных школ волшебства, но он всем здесь заправлял и лично отчитывался перед вышестоящими магами в Цинаде. Муна описывала его, как сурового, но достаточно мудрого и интересного человека.
Кабинет был в беспорядке завален свитками и книгами, некоторые из них лежали на постаментах, сами перелистывались, заполнялись будто невидимыми руками – только видно было гуляющее по строкам перо, изредка окунаемое кончиком в чернила. Синий огонь имелся и здесь, но, кроме Муны, призраков не наблюдалось.
Хайнс показался Несс непримечательным заурядным старцем, которого можно было даже не принять за волшебника. Одежда у него ничем не отличалась от тёмных мантий самых низших прислужников. Только несколько амулетов на шее и кольца могли что-то о нём рассказать, но они были серые и малозаметные. Маги могли скрывать их качества и внешний вид. За седой бородой и жиденькими волосами на покрытой пятнами голове он не ухаживал – топорщились во все стороны. Круглые щёки и усы с завитушками Несс сразу восприняла, как признак добродушия. Старец часто щурился, и возле глаз от этого пролегли глубокие вееры морщин.
Окка сидела по другую сторону большого стола. Тихая незаметная мышка, с очень печальными чертами чрезмерно бледного лица и с каким-то потухшим взглядом, даже когда впервые что-то видела – например, Несс. Чуть улыбнулась и что-то неслышно мяукнула – вот и всё её приветствие, а потом отвернулась. Замученная, уставшая – вот, что приходило на ум при взгляде на неё. Но в присутствии Хайнса и Миреллы держалась не встревожено и не зажато, воспринимала их как равных или просто без особого интереса. У неё была шерстяная накидка поверх белой мантии, она прятала в ней руки, сжимала их в кулачки возле самой шеи, иногда прятала воротником рот, чтобы надолго зевнуть. Не высыпалась.
Хайнс сложил пальцы в замок и заговорил:
- Ага, вы уже познакомились с Миреллой и Дрогом.
- Каждый раз, как в первый раз, - усмехнулась Муна. Мирелла промолчала, заняв последнее свободное кресло в дальнем конце комнаты, где было темно и почти её не видно.
- Хорошо-хорошо! Отлично! Ну что ж, юная красавица! Я так понимаю, ты Несс.
- Это так.
- Хорошо! Мы поговорим с тобой, проверим твою готовность нести службу в Храме Наук.
- Нести слу… вы имеете в виду обучение?
- Ученье боем, - улыбался Хайнс. – Так у нас всё заведено. У нас тут не пресловутая Венозенгская Академия Героев, где бредовых лекций проводят больше, чем полезной практики. У нас будет только практика и ещё раз практика. Дел невпроворот, поэтому сразу будешь получать боевой опыт, а не отсиживаться в тылу под видом обученья. Запрыгиваешь в лодку и гребёшь, как остальные. На равных. Устраивает такой расклад?
- Наверное…
- Хорошо! Тогда давай без лишних трений, сразу к вопросам. Где ты находишься?
- В Храме Наук…
«Ты не бойся, зададут простейшие вопросы, чтобы понять – нормальная ты или последняя неграмотная простолюдинка!» – так говорила Муна.
- Нет. Где ты находишься?
- Мм. У подножья Грандуа?
- Где ты находишься?
- В пятом сословии?
- Где ты находишься? Как называется наш мир?
- Скорлупа. Или Мир Лорда Паука. Или Призрачный мир.
- Простонародные названия. Что ж, пускай, прижились. Но при чём тут Скорлупа?
Несс указала на полуглобус возле стола Хайнса.
- Потому что изученная часть этого мира напоминает осколок гигантской скорлупы. В других мирах яйцо обретает законченную форму. А здесь и через много цинадских лет мало что изучат…
- Что же мешает изучить эти земли?
- Во-первых, Рашма-Никогда-Не-Заходящий. Наше яйцо повёрнуто к нему всегда одной стороной. Свет Рашмы вызывает Искажения – искажает плоть, искажает души. Так что за Грандуа ни люди, ни призраки не обитают. Ну, только Искажённые туда уходят, но об их судьбах мало что известно… Во-вторых, есть тёмная сторона яйца, куда Рашма никогда не смотрит. Там водятся драконы.
- Так, конечно, говорят в детских сказках и рисуют на картах в низких сословиях, но это не драконы! – возмутился Хайнс. – Там обитают многочисленные виды ещё не до конца изученных существ. Как и драконы, они тоже очень непредсказуемые и опасные. Везде, где тень, они ведут вечную охоту друг на друга, а если тень для них благосклонна – то и на людей. Неистребимые бестии… А призраки там тают, становятся прозрачнее и в конце концов исчезают, им нужно быть поближе к Рашме, как это ни парадоксально…
Он откинулся в кресле, призадумался, а затем вновь указал на полуглобус.
- Покажи, где мы находимся.
Несс подошла. Потребовалось время, чтобы разобрать названия, вычурно начертанные пером. Она указала в северо-восточную часть Паутины под горную цепь Грандуа. Храм Наук был обозначен башенкой, как и все крепости на карте.
- Вот.
- Что такое Конгломерат Миров?
- Это сеть дружественных миров, связанных Вратами.
- Кто создал Врата?
- Сначала боги для войны друг с другом, а потом Древние… Следы их цивилизации находят во всех мирах.
- Какой мир считается центральным?
- Цинада – главный мир.
- Где он находится?
Несс повела пальцем через все владения Лорда Паука, пропустила Венозенг и ещё несколько городов, остановилась на одном из порталов на западе. Он, конечно, был подписан. Значок, в виде арки, как и другие порталы.
- Вот. Цинада.
Хайнс задал ещё несколько вопросов о порталах: какие есть в Скорлупе, какие есть в Цинаде. Несс помнила почти все – в Цинаде их было слишком много, больше двух десятков. Она надеялась, что её ответы удовлетворили Хайнца, но по его внезапно посуровевшему виду сложно было судить наверняка.
- Кто правит Скорлупой?
- Лорд Паук.
- Нет! Кто правит Скорлупой?
- Ой, Призрачное Правление! – спохватилась Несс.
- Хи-хи! – прошелестел Дрог. – Немножко тупица!
Обычно так никто не ошибался, ведь Призрачный Мир тем и славился, что души мертвецов никуда не уходили, обретали вечную жизнь подле живых. Не сложно было догадаться, что призраки были опытнее, умнее, обладали большей свободой и меньшими нуждами – поэтому они контролировали практически всё, а живым оставалось лишь внимать советам. Позже Несс поражалась своей глупости.
- А кому подчиняется Призрачное Правление?
Про такое Несс не слышала. Она задумалась, сморщила лоб, чувствуя подвох.
- Наверное, напрямую короне Цинады…
- А кому подчиняется Лорд Паук?
- Призрачному Правлению?
- Нет!
- Королю Ци…
- Нет! Этот ублюдок не подчиняется никому уже больше сотни лет.
В Цинаде Лорда Паука, конечно, ценили, как одного из самых примечательных бывших Стражей Врат, который в былые годы держал под суровым контролем свои владения в период освоения Скорлупы и появления Паутины, но со временем его влияние постепенно уменьшилось до уровня всего лишь главной достопримечательности столицы. Злые языки называли Венозенг террариумом, куда все теперь заглядывали, только чтобы посмотреть на паучка. В этом была доля истины. Тем не менее, этот один из немногих Стражей в человеческом обличье обладал выдающимися способностями: он был бессмертен, то есть жил вечно с незапамятных времён, и он был абсолютно неуязвим для любого оружия – режущего, колющего, магического и любого другого. Найти более подходящую кандидатуру на Вечный Трон, который он сам и создал, было бы нелегко. Но Цинада и Призрачное Правление Скорлупы закрывали глаза на его мелкие капризы и выходки, поскольку он на многое не претендовал, а, как показывала его богатая история, в кризисные времена он мог вести народ к успеху. Не говоря уже о том, что он, бывший Страж Врат, которого невозможно убить, всё же был союзником Цинады, а не её врагом.
Несс подумала, что подобные вопросы не сыграют большую роль в её судьбе. Скорее всего, Хайнс просто говорил о наболевшем и потешался над неосведомлённостью ученицы. Поэтому она не сильно волновалась, хотя усердно строила озадаченное лицо. Намного позже, даже слишком поздно, она поняла, что её проверяют на прочность.
- Ладно, что-нибудь попроще… Каким богам молишься?
- Сотне Богов! – удивлённо воскликнула Несс, даже не представляя, какая может быть альтернатива.
- Хорошо! Называй.
Несс вздохнула и начала перечислять. Их имена знали все верующие. После первого десятка Хайнс её остановил.
- Хорошо. Какие боги живы?
- Все боги мертвы.
- Какой бог был последним?
- Предводитель людей – Танакен.
- Что с ним случилось?
- Люди убили его. Сразу после победы над другим богом – предводителем гхаргов - Сайксом.
- Как это произошло?
- Боги уже ленились воевать и создали для этого миньонов. Танакен создал людей и дал им Сияющие Клинки. Простым оружием нельзя было даже ранить богов. Но Сияющими Клинками они убили сначала вражеского бога, а потом своего.
- Почему убили своего?
- Это... сложный вопрос... есть много мнений, но ни одного ответа.
- Хорошо! Где это произошло?
- Здесь, в Скорлупе, недалеко на стороне Рашмы, к северо-западу от Паутины, через Бухту Надежды.
- Что стало с гхаргами?
- Они, как и люди, расселялись по мирам и часто воевали с людьми.
- Постоянно.
- Теперь они прячутся в горах Грандуа…
- Остатки гхаргов в этом мире в большинстве своём обитают в Грандуа. В западных горах тоже встречаются, но намного реже. Здесь они обречены, отрезаны от порталов и часто подвергаются налётам наших войск. Но в других мирах ситуация иная. Где-то больше, где-то меньше. И как после смерти богов появились маги?
- После смерти каждого бога – миньоны могли развивать силы, которыми этот бог обладал. А ещё кровь богов насытила земли и забила ключами. На одном таком построена Цинада. На другом – этот Храм Наук. Есть и другие.
- И чем примечательны эти родники?
- В Цинаде они улучшают способности. В Реадеме – этой водой можно залечить раны, даже глубокие. А здесь она, насколько я знаю, восстанавливает силы.
- Магические силы. От простой усталости – мало поможет. Хорошо. Какие бывают школы магии?
- Р-разные… Самые разные. Наверное, самые известные – буревестники, они управляют силами стихий. Есть ещё Говорящие с Духами… Что ни возьми – у всего есть своя сила: магия крови, магия света, магия тени, магия пустоты… И многие другие виды.
- Хорошо. Бывала в Цинаде?
- Нет ещё.
- В других мирах?
- Переходила портал в Ун, но ненадолго.
- Почему стремишься в Храм Наук?
- Я… - Несс помолчала, не зная, что ответить. – Ну… Здесь… - Она посмотрела на Муну, и только теперь заметила, что та открывает и закрывает рот, но ни слова не слышно. Муна нахмурилась и покосилась в сторону Миреллы.
- Что, тебе нужна подсказка на такой простой вопрос? – усмехнулась колдунья.
Несс посмотрела на Хайнса. Лицо его ничуть не смягчилось:
- Вопрос действительно несложный и очень важный. Ты ведь зачем-то сюда приехала.
- Да, я хотела бы учиться на целителя, - сказала Несс.
- Я так не думаю, - снова подала голос Мирелла.
- Проклятая старая карга, много ты знаешь! – громко прозвучал голос Несс.
Она ужаснулась и зажала рот ладонью. Но она не разлепляла губ, не напрягала голосовые связки! Голос прозвучал не из её рта!
- А-ла-ла-ла-ла! - Дрог снова зажал уши в своей манере.
- Нехорошо! – нахмурился Хайнс. – Мирелла, не делай так больше!
- Что это было? – спросила Несс. – Я не говорила такого!
- Это, девочка, сказала настоящая ты. Твоя грязная душонка! – хохотнула Мирелла.
- Говорящая с Духами, - покачал головой Хайнс. – Не просто говорит с духами, но управляет ими. Может заставить их замолчать. Может заставить говорить то, что у них на уме. Много чего ещё умеет.
- Я такого не говорила! – упрямствовала Несс.
- Хорошо. В таком случае, что ты хотела ответить на вопрос о цели твоего визита к нам?
- Я… Вы ведь уважаемая гильдия магов, для меня было бы почётно учиться у…
- Я так не думаю, - сказала Мирелла. – Девчонка балаболит то, во что сама не верит. Её душонка о другом поёт.
- Нет, нет, не вздумай лезть в мою голову, тварь! – будто заговорили стены голосом Несс. – Нет, хватит, остановись, стерва! Какой стыд! Умолкни! А-а-а, это же я!
- Ой, - сказала Мирелла. – Ты давай, расслабься и вернись к прежним мыслям.
- Я так не могу! – заговорила ртом Несс и притопнула. – Это издевательство! Зачем она вообще здесь?
Муна похожим образом жестикулировала и показывала непристойные жесты в сторону Миреллы, но не произносила ни звука. Та посмеивалась. Дрог сосал палец.
- Я скажу, зачем она здесь, - спокойно ответил Хайнс. – Потому что в Скорлупе важна не только оболочка, но и начинка. Мы тут все два в одном, знаешь ли. И ты поймёшь со временем, насколько эти сущности могут различаться и какие разные роли могут играть даже при твоей жизни. И если я знакомлюсь с тобой, то Мирелла знакомится с твоей душой – с тем, с чем ей придётся работать.
- Вряд ли придётся, - сказала Мирелла. – Она сама не знает, чего хочет.
- Хочу, чтобы ты заткнулась! – сказала Несс голосом. – И не делала больше мои мысли… громкими!
- Скорее даже хочет домой. К мамочке и папочке, которых любит и ненавидит.
- Она слишком молода, - впервые заговорила Окка. – Нужно это учесть. Её возрасту присущи сомнения. Особенно по поводу будущего.
- Согласен, - сказал Хайнс. - Быть может, большая удача, что она сомневается, а не сформировала непоколебимую уверенность в чём-то. Уверенность может быть большей глупостью. Узколобостью.
- Рысий магнат вас всех купил, - покачала головой Мирелла.
- А я тоже люблю ры…! – запищал Дрог, но и его голос внезапно стал беззвучным.
- О, боги! - заголосила невидимая Несс. - Они же могут узнать мои самые постыдные постельные дела! И что при всём при этом я ещё девственница! Двойной стыд! По всем фронтам! И снова этот голос! Проклятье! А-а-а-а!
Дочь барона закрыла руками лицо.
- Ой-ой, - спокойно и невинно подала голос Мирелла из тени. – Ладно, больше не буду.
- Я всё решила! - воскликнула Несс, убирая руки от раскрасневшегося лица. – Я ухожу отсюда сейчас же, и ни одна сила меня…
- Здесь тебя научат блокировать чтение мыслей, - сказала, наконец, Муна. - Это довольно просто. Все умеют это, кто с этим сталкивался.
- Иначе пытки не практиковались бы с такой регулярностью даже в Цинаде, - улыбнулся Хайнс.
- Мне всё равно… - прошептала Несс. Ей казалось, что она сейчас упадёт в обморок.
- Мне говорили, ты умеешь очень быстро растить волосы, - со вздохом миновала все барьеры разговора Окка, перейдя к сути. – Это правда?
- Не очень быстро… - буркнула Несс, опустив взгляд.
Окка поднялась из кресла, высвободила руку из мантии и взяла свиток. После прочтения она произнесла:
- С этим можно работать.
- Но я не хочу…
- Пройдём со мной, - сказала Окка, устало поглядев на остальных магов. Они хранили молчание, задумчиво буравили взглядом Несс. – Ты изменишь своё мнение. Ты поймёшь, что возможность помочь – сильнее, чем желание помочь. Там мы без Говорящих с Духами узнаем, какого цвета твоя душа – белого, как снег, или чёрного, как этот чёртов камень цитадели. Под который волей-неволей мимикриуют худшие из нас.

- Это было мерзко!
- Полностью с тобой согласна, Муна! Эта пустозвонка испортила всё настроение и попросту отравила мои воспоминания. Ты слышала, что её душонка пела? Мерзость!
- Нет! Это было мерзко с вашей стороны так издеваться над бедной девочкой!
- Ну, кому-то нужно было указать ей, где её место. А то, глядишь, всеми нами распоряжалась бы, как слугами. Впрочем, тебя она уже околдовала. Наивность и наглость – опасная смесь для одного варева, опасная…
- Провались ты к чёрту, Мирелла! Бездушная горгулья!
- Нет-нет! Не надо провалиться! – запищал Дрог.
Они вышли во двор, и Муна полетела быстрее, чтобы уйти подальше от Миреллы. Путь лежал у них в одну сторону – в мастерскую братьев Скрёбышей.
Миреллу всегда подобное веселило, но в этот раз она решила не спешить, к тому же с её хромотой лишних передышек не бывало, поэтому остановилась у тренировочного плаца для храмовников. Площадка всегда была ровно очищена от снега; на ней и днём, и ночью маршировали, занимались физическими упражнениями, отрабатывали боевые приёмы немногочисленные солдаты. Сейчас они орудовали копьями – тупые учебные наконечники гремели о щиты. В беседке на краю плаца обычно сидел Сутум – командир храмовников. К нему Мирелла и направилась.
- Честь! – опустил голову в полупоклоне Сутум, не вставая со скамьи подле печи, к которой также был пристроен внушительных размеров самовар. С густой бороды посыпался снег. Сегодня предводитель храмовников был без брони, просто в тёплой одежде; недавно в Храме Наук гостила влиятельная цинадка, поэтому в крепости всё это время действовало что-то вроде боевой тревоги. Сутум, как видно, устал изображать бурную деятельность на плацу в полном тяжёлом доспехе, поэтому теперь, уже всю неделю после отъезда цинадки, никого не спросив и не уведомив, сам себе разрешил самый лёгкий вариант формы. Впрочем, воевать Храм Наук ни с кем не собирался, а Хайнса дела цинадских стражников у подножья цитадели совсем не волновали. Как и всех прочих.
- Мирелла! – в своей обычной манере загромыхал Сутум. – Вы пришли проверить боеготовность моих людей? Или хотите проверить боеготовность их душ? Все медитации проходят согласно вашим указаниям, мои ребята готовы и телом, и разумом! Или же вы готовы поделиться с нами новыми премудростями?
Жаль, не получится так легко поговорить напрямую с душой Сутума, как с той девчонкой, подумала Мирелла. Хотелось бы знать, хитрючие эти глазища или всё же язык правду лопочет? Эх, этот мир полнится книгами, которые можно было открыть лишь раз, а теперь они навсегда закрыты.
- Я попрошу освободить эту площадку к ночи, когда тортиглии подохнут и в Храме скомандуют отбой. Я получила весточку от Ороны и Руция: они уже прибыли в Венозенг, вот-вот будут представлять титанов Лорду Пауку. Если всё пройдёт, как надо, и одобрят новую партию, у нас будет мало времени на обучение и разработку. Нужно будет тренировать призраков чаще, сегодня и начнём.
- Как будет велено, Мирелла, - ещё раз поклонился Сутум.

Наспех возведённая только из-за нехватки рабочего места в излишне вычурных хоромах Храма наук, на фоне тёмных однотипных дворовых построек – складов, казарм, домиков прислужников - мастерская братьев Скрёбышей казалась неуместной трущобой, зданием под снос, не иначе. Какие великие мастера могли обитать под этой ужасно спроектированной крышей? Словно опасная глыба льда, за которой своевременно не доглядели, она нависла всей этой гигантской снежной шапкой и криво уложенными брёвнами, скорее над улицей, чем над самим зданием, прямо над входом, норовя обрушиться на подошедших слишком близко.
Муну физические опасности не волновали, она в нетерпении летела к затенённому и непримечательному фасаду.
Внутри царил всегда поражающий и вместе с тем такой родной и привычный хаос. Мебель не на своих местах, точно ураган прошёл; страшный бардак из слесарных инструментов, каких-то невообразимых доспехов, грязной посуды, предметов одежды, чертежей. Местами всё покрылось серой пылью и будто потеряло краски от времени и бездействия, а кое-где виднелись недавние оазисы – признаки пребывания людского: горящая свеча возле раскрытых книг, ещё горячий чай возле окна, покрытого морозными узорами, свежие блестящие краски на палитре подле мольберта. И всё верхом на ковре опилок, титановой стружки и объедков. А ведь тут совсем недавно была цинадская проверка, тут почти каждый день бывает Хайнс и другие не последние маги Храма Наук!
Ещё Муну встречали изваяния из горных руд, люди-статуи, такие знакомые, но всё такие же неживые. Многие в разных позах, но большинство выровнены по скучной солдатской стойке; кто-то недоделан, кто-то испорчен, а кто-то использовался как вешалка для всего подряд.
Эта неподвижность человеческих силуэтов, подумала Муна, страшит, как если увидеть мертвеца, который каким-то чудом держится на ногах. Да уж, и после смерти смерть всё ещё страшит.
Муна нашла Тракеция Скрёбыша в его самом личном кабинете – где тоже царил творческий беспорядок, но более художественный: всюду были разбросаны и развешаны рисунки конструкций, частей человеческих тел. Из двух братьев-изобретателей – этот был выдумщиком, а Руций Скрёбыш – воплотителем. Человек искусства и человек дела.
- Муна! – обрадовался Тракеций, отбросил дела, зачем-то вытер руки о грязную одежду, добавив на неё новых красок, и бросился девице навстречу.
Привидение захихикало, заключило его в объятья и прошло насквозь. Они развернулись вновь лицом друг к другу, очень точно наученным приёмом сблизились губами и будто бы поцеловались.
- Соскучился по своей музе?
- Ещё бы! Места себе в последние дни не нахожу. Рисую, как сумасшедший. Так вот переношу одиночество. С кем угодно, хоть с призраками двух бывших тёщ, но с самим собой ужиться не могу! Ещё брат уехал в Венозенг.
- На аудиенцию с Лордом Пауком? Так у вас дела идут в гору!
- Ещё неясно, конечно, ждём новостей… Но! – Он поднял указательный палец вверх и хитро улыбнулся. – У меня есть, чем тебя порадовать! Не только у нас дела идут в гору, но и у тебя!
- Да ладно… - Муна взмыла вверх, проходя сквозь потолок на второй этаж мастерской, а Тракеций со смехом побежал к винтовой лестнице, чтобы успеть и ничего не упустить – ни одной эмоции.
Вверху стояла двуспальная кровать Тракеция. Здесь стены были увешаны изображениями лишь одного человека – молодой девушки. Портреты с различных ракурсов, все оголённые части тела…
Как жаль, что не могу плакать по-настоящему, подумала Муна, растроганно скривившись, при этом стараясь не погасить улыбку. В её призрачном воплощении на лице блестели слёзы, но, конечно, они тоже были призрачными.
- Вы… о, боги… вы всё-таки делаете это… - с трудом промямлила она.
- Да, настала твоя очередь, и Окка уже нанесла покров из плоти и волос… Ну как нанесла… Скорее вырастила…
Казалось, что на кровати лежит статуя из тёмного камня в виде обнажённой девушки. Её грудь, шею и правую половину головы покрывала кожа. Были также ресницы, брови и немного светлых волос на голове.
- Смотрится намного естественнее, чем у других, - шептал Тракеций. – Конечно, мы только начали, ещё многое предстоит сделать…
- Тракеций… - сказала Муна. – Это будет лучший подарок… лучший подарок… В моей жизни и в моей смерти…
Она погрузилась в статую, идеально совпадающую с ней по всем формам и размерам. Оставила снаружи только губы. Тракеций обнял её, прижался крепко-крепко.
- Ты хотела быть вечно молодой. Ты не хотела обрести бессмертие призраком-старухой. Ты подарила себе вечную молодость…
- Да…
- Но она иллюзорна…
- Да…
- Я подарю тебе настоящую вечную молодость.
Муна прошла глазами сквозь закрытые глаза статуи и посмотрела на самую большую картину, которую Тракеций даже поместил в раму, как настоящее произведение искусства.
На ней была изображена статуя в её готовом виде. Когда Муна станет ею управлять.
Тракеций и Муна во плоти на своей будущей брачной церемонии...

Руций и Орона прибыли в Венозенг на Третий Пик Заката. Тортиглии посерели от старости, но им предстояло жить ещё четверть цикла, так что по цинадским меркам - вечерело. Локоны Рашмы почти не показывались из-за Грандуа, тени разжирели, но огромный город не погрузился во тьму, наоборот - он сверкал огнями, как грандиозный торт на королевском пиршестве: разноцветные лампы постоянно освещали город – чтобы и подворотни не пугали, и призраков видно было.
Только угощенье вышло сильно ассиметричным. Часть городской стены, окружавшей город, вздымалась выше большинства домов и втрое выше противоположной дуги. В итоге стены выглядели изрядно косыми, но их плавный переход, декоративность флагами Цинады, Скорлупы и прочего Междумирья, а также освещённость разноцветными магическими светильниками создавали вид, что так и надо. На самом деле так Венозенг прятался от пагубного влияния Рашмы-Никогда-Не-Заходящего на случай, если бы тот показался из-за гор в какой-то период своего не самого предсказуемого жизненного пути. Тогда бы город оставался в тени.
В ясном небе над зданиями кружил колоссальный серо-зелёный вихрь из призраков. Сильно высоко они не забирались, стараясь сильно не попадать под солнечные лучи. Однако по одному направлению спирали они взбирались, чтобы зачерпнуть немного энергии, дабы не угаснуть, а по другой спирали спускались в город. Движение регулировалось на некоем давно выработанном или инстинктивном уровне. Внутри вихря беспрерывно галдели призраки, обсуждали новости, спорили, готовили указы…
Руций не раз бывал здесь по работе и досугу. Любовью к парадоксально тесным широким улицам, обилию окаменелых и призраков он давно уже не страдал. А вот цинадка впервые добралась до столицы Скорлупы и реагировала на всё увиденное, как типичный иноземец.
- Легендарные Кривые Стены! Окаменелые на крышах! Призрачное Правление! И Лорд Паук, как главная достопримечательность города! Независимо от исхода встречи, для меня поездка удалась!
- Разве вы не останавливались в Венозенге по пути из Цинады в Храм Наук? Обычно так все поступают - основная дорога проходит как раз через столицу.
- Нет, это ведь не прямой маршрут до Храма. Мой путь в основном лежал у подножья Грандуа. Спокойная поездка, тихие маленькие городки и деревушки.
- Основные торговые маршруты намного безопаснее.
Она улыбнулась и промолчала. Руций подумал, что цинадка либо что-то не договаривает, либо очень уж торопилась попасть в Храм Наук, раз мчалась напрямую по узким сельским тропам.
В городских воротах стража в тёмной кожаной броне проверяла каждого въезжающего, расспрашивали о целях визита, проверяли багаж. Орону особенно удивило, что проверяли количество золота. Руций пояснил чужестранке, что Венозенг боролся с количеством нищих и попрошаек, коих в городе хватало с избытком.
- В других городах Скорлупы могут не пустить в город, если нечем позолотить лапу стражникам или не хватает хотя бы на один приём пищи в таверне. Часто можно увидеть под городскими стенами попрошаек. А в Венозенге нужно значительно больше денег, поэтому снаружи стен попрошаек не видно – такую сумму так просто не накопишь. У вас золота достаточно?
- Порядком, я же из Цинады.
А вот с их попутчиком – третьим членом команды – возникли сложности.
- А с ним-то что? – пробасил стражник, указывая на голема Эолина. Несмотря на вполне человеческий вид, тот выглядел странно, поскольку одет был явно не по погоде, но холода будто не испытывал в своём дорогостоящем балахоне. Кроме того, двигался дёрганно, словно накурился дурман-травой или ещё чем. А ещё не проявлял никаких эмоций, больно задевал прохожих плечами и вообще не произносил ни звука. Даже не моргал.
- Долгая история, - покачал головой Руций. - Его деньги у меня, он под моей опекой.
- Знакомая рожа у этого болвана. Так что с ним? Болезнь какая-то? – Лицо стражника скукожилось от отвращения.
- Да, да, она самая… Как и все – прибыл в Венозенг умирать! - Руций взял Эолина за плечо и толкнул вперёд. Стражник ещё долго смотрел им вслед и приговаривал, что где-то этого парня точно видел.
- Вот увлекался бы Лорд Паук в этом веке женщинами, как в былые времена, тогда бы стражник точно узнал королевну! - хихикнула Орона.
- Да кто всех этих любовников Паука упомнит! – ворчал Руций. – Меняет их каждый почти каждый цинадский год! А иногда и каждый день!
Заключённая в высокие отвесные берега из тёмного камня, что препятствовало затоплению в относительно тёплый Пятый Пик Рассвета, река Вено пересекала город в виде прямого канала. Улицы и дома были выполнены из тёмного кирпича, тёмных плит, а особенно дорогие особняки – из редкого тёмного дерева, прочного, как железо. На улицах, как обычно, не протолкнуться – толпы приезжих, фанатиков Лорда Паука и Призрачного Правления, представители всех гильдий и миров, но в основной своей массе – старики и старухи, приехавшие в Венозенг умирать, чтобы обрести бессмертие в виде призраков.
Крыши заканчивались либо высокими остроконечными шпилями, либо открытыми площадками, на которых замерли изваяния окаменелых – люди перед смертью поднимали руки вверх, будто тянулись к небу. Так их и превращали в камень. Существовало несколько версий этой традиции, Руций уже не помнил, какие из них ближе всего к истине. Такой способ «захоронения» уже почти не практиковался, потому что места в Венозенге оставалось совсем мало. Правда, знатным особам это было не помехой – всегда находили незанятый уголок или обеспечивали себе оный, нагло уничтожая статуи давно пропавших призраков.
Орона без устали осматривалась по сторонам, совала нос в каждую захудалую торговую лавку, тянулась к центру города, работая в тесной толпе локтями, как опытный поводырь, приставленный к беспомощному Руцию. Даже бездушный голем Эолина не рассекал людской поток так ловко, скорее бесконечно бился о скалы. Вскоре Руций вспомнил, что в Цинаде давки на улицах ничем не уступали здешним.
- А цены, цены! – цокала язычком Орона. – Правду говорят, что Венозенг – самый дорогой город в Междумирье.
- Да, здесь проживать мало кому по карману. В первую очередь из-за цен за жильё. Как и во всей Скорлупе. Клочок земли маленький, а стремятся сюда изо всех миров. Увидеть Венозенг и умереть!
Многие проживали прямо на улицах. Городская стража, конечно, боролась с бездомными, но некоторые палаточные лагеря и шалаши они почему-то не разрушали. Возможно, у этих нищих существовали какие-то договорённости с городским управлением. Город был страшно перенаселён: здесь, как и в Цинаде, использовались подземные трубы, чтобы выводить нечистоты, но всё равно страшно воняло. Кроме того, через отдельные улицы и ворота постоянно вывозили тела новоиспечённых покойников. Методик захоронения существовало много – большинство проводилось вдали от города.
От королевского дворца зевак отгоняли. Мало кто удостаивался аудиенции Его Величества. Однако все знали, что Лорд Паук любит выходить к людям, устраивать небольшие представления, доказывая свою неуязвимость, прогуливаться по городу и окрестностям от скуки. Желающие поглазеть на бывшего Стража Врат – расходились после этого удовлетворёнными. Но Руций никак не ожидал, что его, простого мастера из Храма Наук, подпустят к этому мировому чуду ещё ближе…
Взобравшись по многочисленным ступенькам очень длинной, но отлогой лестницы, они добрались до парадного входа во дворец.
- Эти ступени… сколько раз он сходил и восходил по ним? Быть может, даже босиком?
Ага, с ухмылкой подумал Руций, быть может, пометил здесь уже каждый камень за сотни лет жизни. Всем, чем только мог придумать.
Стражники пропустили Руция, Орону и голема Эолина внутрь без долгих расспросов. Для мира, где за точным временем никто не следит, встречи с королём всё равно носили заранее многократно спланированный и оговоренный характер.
- Покои Лорда Паука… - шептала Орона.
Нет, думал Руций, это лишь нескончаемые коридоры и какие-то залы ожидания для гостей – и всё с приступом гигантизма: камины, диваны, шторы, статуи и фонтаны – всё как минимум длиной или всем размером с малый сельский дом. Хотя, конечно, отделку поручали лучшим мастерам, и баснословные деньги обрушили на убранство. Какая ткань ковров! Подсвечники из серебра, ручки дверей из золота! Знаковые места наполнялись магическими благовониями и не просто так – а чтобы настроить на нужный лад. Например, в зале с флагами, вымпелами и штандартами былых воинств, государств и других миров ощущался жар, пыль, запахи ярмарки и будто бы крови, но это вызывало не тошноту, а скорее голод, так было задумано; а там, где хранились картины и находки на тему покорения Грандуа – дышать было слишком холодно, но это почему-то приливало новые силы, открывало второе дыхание – точно ты сам, а не Лорд Паук, усмехался с вершины Кхекса – самой высокой точки горной цепи.
Руций в тревоге задумался. А что если голем случайно что-нибудь испортит? Хватит ли у Храма Наук денег, чтобы расплатиться? Впрочем, в конце концов, за всё платила Цинада.
- Тронный Зал Лорда Паука… - шептала Орона.
Внушает, подумал Руций. Но лишь размером. Чем не центральная городская площадь, накрытая шатром из камня? Вот только камушком до такого потолка не добросишь. Порой казалось, что нигде в Скорлупе, кроме Грандуа такой высоты воочию не увидишь– любая подобная высота должна была встречать восход Рашмы… Но ведь снаружи купол дворца не был залит светом… Секрет здесь был в том, что гости дворца не замечали, что длинные коридоры после лестницы на входе, ведущие к Тронному Залу, шли под небольшим углом вниз – так посетители постепенно спускались под город, любуясь торжественным убранством покоев.
- Вечный Трон… - шептала Орона.
Да, подумал Руций. Конечно, это кресло с обыкновенной подушкой под задницу и мягкими подлокотниками ничего особенного в себе не таило, разве что приковывала взгляд его высочайшая каменная спинка, уходящая куда-то в неразборчивую тень под своды потолка в центре зала.
- Как много здесь вещей, намекающих на бесконечность, - восхищалась Орона по пути к Вечному Трону и группе людей возле него. - Даже эти свечи повсюду… Поговаривают, что они никогда не уменьшаются и не гаснут. Ничего особенного, слуги подпитывают магией, наверное… Зато какой эффект, какой символизм!
- А у нас в домах одни тортиглии, - усмехнулся Руций через силу. В этом до того гигантском зале, что приходилось напрягаться, чтобы осознать его, даже если напрямую наблюдаешь его, становилось не до шуток. Все слова казались мелочными и неуместными подробностями из никчемных людских жизней, коим тут не место.
Руций выдохнул, смахивая пот, мотая головой и не веря, что это происходит наяву.
У Лорда Паука личной стражи было много, как и у любого монарха. Многие удивлялись этому, ведь короля-то убить нельзя, но вскоре до любого дурака доходило, что самая страшная для него участь – быть похищенным. Старый, как мир, и единственный недостаток вечной жизни: только бы она не превратилась в бесконечную пытку!
Лорд Паук – стройный и крепкий детина с виду среднего возраста в лёгкой, но явно очень дорогой одежде – что расписная рубаха, что усыпанные драгоценной пылью штаны - восседал на Вечном Троне в, мягко говоря, странной для короля позе: закинув одну ногу на подлокотник, а головой и руками перекинувшись через другой, лицом вверх. Когда Руций и Орона вошли в зал, Лорд Паук поднял голову и случайно клацнул зубами. Казалось, что его разбудили.
От стены за троном отделилась тень, подплыла к повелителю.
Это был тот самый Эолин – по его образу и подобию сделан был голем. Молодой здоровенный парень, пышные волосы цвета соломы, неугасающая улыбка.
- О-о, Паучок, ты даже представить себе не можешь, что эти ребята для тебя подготовили!
- А-а, мои гости из Цинады. Ну что ж, приветствую. Решили проведать, как идут дела в Скорлупе?
Призрак Эолин ещё до приезда цинадки какое-то время гостил и обучался у Миреллы в Храме Наук. Когда Руций и Орона, обременённые телесными оболочками, выехали в Венозенг, Эолин оставил своего голема и полетел на опережение – к своему возлюбленному – правителю Скорлупы.
- Приветствуем вас, о, Лорд Паук, - спокойно проговорила и очень низко поклонилась Орона, а Руций последовал её примеру. Голем остался стоять неподвижно. – По правде сказать, из Цинады здесь только я, Орона Голос-из-Стали, так меня зовут. А это мой спутник Руций Скрёбыш, он родом из Скорлупы. Из пятого сословия. Там мы и встретились, в Храме Наук у подножья Грандуа…
Руций посмотрел на неё с удивлением. В Храме Наук Орона представлялась по-другому.

- Приветствую вас, Хайнс! – весело и звонко говорила загорелая чужачка, укрываясь целой горой плащей и неуклюже соскакивая с телеги в глубокий снег. Тогда в горах разыгралась нешуточная метель, а цинадка, видимо, неправильно оценила погодные условия в этом мире. – Я Орона, из цинадской гильдии торговцев, Орона Серебринка! Ох! Я о вас столько читала, дорога была долгой-долгой! Я так рада наведаться в знаменитую академию магов Скорлупы!
- Академию? – спросил тогда глава Храма, усмехнувшись. – Знаменитую?
- Ну или кузню! Здесь ведь куются лучшие умы Скорлупы? – продолжала улыбаться она, невинно хлопая заснеженными ресницами.
- Проходите! Проходите в тепло! Идёмте, внутри поговорим! Мы вас заждались!

Теперь, в Венозенге, во дворце Лорда Паука, она выглядела даже выше ростом – вытянулась, расправила плечи, да и не казалась больше той хрупкой соломенной куклой в обмотках. А голос звучал с пугающей отчётливостью, уверенностью, холодностью и, как подумалось Руцию, с лёгкой надменностью, чего он никак не ожидал от Ороны:
- О, Лорд Паук. Мы хотим представить вам творение Руция и Тракеция Скрёбышей, двух братьев, мастеров, изобретателей. Они разработали механических людей, коих прозвали титанами, потому что те сделаны из титановой руды, добываемой по соседству в Грандуа. Руций, покажи им.
Руций хмуро посмотрел на неё, всё никак не мог примерить её новое имя к старому образу, да и что-то знакомое пробивалось через дебри памяти («Голос-из-Стали… Голос-из-Стали… Где же я это слышал?»), но в королевских покоях не время для утомительных раздумий и сомнений – он, как следует, отступил в сторону и приказал титану выступить вперёд. Тот среагировал, сделал тяжёлый шаг вперёд и представился:
- Титан Без Имени к вашим услугам, милорд или миледи.
- Так это не живой человек? – удивился Лорд Паук.
- Это лучше, чем какой-то человек из мяса и костей, - улыбнулась Орона. – Снаружи его покрыли плотью, ибо нечеловечий облик может напугать. Но внутри он точно камень. – Она протянула руку и постучала костяшками по лбу нелюдя. Гулкий звон отразился от стен. – Эти мастера, два брата, совершили чудо – они делают ходячие сосуды, полых големов. Титаны, конечно, могут разгуливать сами по себе, выполнять несложные поручения, они достаточно умны, обучены и ещё многому предстоит их обучить. В отличие от рабов, слуг и простых работников они не знают сна, не знают усталости, не испытывают голода, холода и прочих неудобств…
- Каменные зомби, паучок! – заговорил Эолин, продолжая потешно жестикулировать. - Так я их называю! Это как окаменелые, но наоборот. Камень внутри, кожа снаружи. Жуть!
Орона продолжала:
- Но самое интересное начинается, если поместить в них привидение, душу умершего… Эолин, покажи им. Наполни сей сосуд.
- О, паучок, ты сейчас просто упадёшь со своего смешного стула! – Призрак театрально поправил причёску, засучил рукава, размял пальцы, пока летел через зал к титану. Беззвучно погрузился в него. Следом за этим титан зашевелился, рассмеялся и выполнил ловкий танцевальный присест.
- Титан Эолин к вашим услугам, Ваше Многоножие.
- Быть не может! – воскликнул развеселившийся Лорд Паук, хлопнув в ладоши и изменив позу на троне. – День вновь обещал быть томным, но обманул меня. Выходит, призраки могут управлять этими… каменными… куклами?
- Да, конечная цель нашего… - подал голос Руций, но Орона перебила его.
- Одна из целей производства титанов – даровать призракам возможность возвращаться в материальный мир. Конечно, пока не в свои тела, а в такие, но даже это уже лучше, чем ничего.
- И что, каждый из призраков может запросто управлять титанами?
- Не совсем. Если вы попросите кого-нибудь из здешних привидений вселиться в титана, то у него не получится. Сначала нужно обучиться этому, процесс несложный и быстрый. Гораздо больше времени займёт так называемая «настройка».
Титан Эолина поднялся по ступенькам к трону. Завороженная охрана пришла в себя, взволнованно подалась вперёд, чтобы непонятные гости удерживали дистанцию, но Лорд Паук жестом остановил телохранителей, позволил кукле приблизиться.
Эолин мягко провёл пальцами по щеке властителя.
- Эолин… - проговорил тот, взволнованно глядя снизу и неуверенно мотая головой.
- Паучок… - ответил нелюдь улыбкой-оскалом.
- Дотроньтесь до его груди, - посоветовала Орона.
Эолин взял руку возлюбленного и поднёс её к своему торсу.
- У него… бьётся сердце?!
- Не совсем, - усмехнулась Орона. – Это работают механизмы. Или магия. Руций, поясни, пожалуйста.
Руций снова откашлялся и собрался с мыслями:
- Внутри титана – тысячи шестерёнок, очень сложный механизм. Титаны работают совсем недолго. Они заводятся ключами через незаметные отверстия. Когда заводишь, механизм работает, внутри всё поворачивается, стучит, отсюда и биение, будто сердце тюкает. Походит такой титан, порубит дрова, телеги потаскает, а потом замирает, будто заснул или помер, только остаётся на ногах, как окаменелый. Нужно снова заводить. Но есть другой способ, более эффективный: если в него вселяется призрак, то повторно заводить больше не надо. Крупиц призрачной энергии будет достаточно, чтобы поддерживать работу механизма очень долгое время. Можно сказать, вечность. Но скорее пока не сотрутся шестерёнки, тогда придётся заменять их. Но немало цинадских зим пройдёт к тому моменту.
- А в Храме Наук есть особые мастера, которые задают призракам этот особый темп биения. В итоге подготовленный неушедший может управлять лишь одним титаном. Его биение другим не подойдёт.
- Волшебно, просто волшебно! – Лорд Паук разгорячено ощупывал кожу титана.
Эолин повернулся к гостям:
- Думаю, вам стоит обождать в зале для гостей. Отдохните после долгого пути. Нам с Паучком нужно на какое-то время уединиться.
Руций немного замешкался, поэтому Орона пихнула его вбок. Они поклонились и заторопились к выходу, хотя любовники уже не обращали на них внимания.

Хайнс отворил тяжёлую дверь – резким порывом ветра его чуть не сбросило обратно вниз по ступенькам винтовой лестницы. Морщась и пригибаясь от лютого снегопада, опираясь на посох, он вышел на открытую площадку на вершине одной из самых высоких башен Храма Наук. Более высокие уровни уже ловили свет Рашмы-Никогда-Не-Заходящего.
Пожилой волшебник в робе буревестников с накинутым капюшоном коротко обернулся, махнул длинной серой бородой, но, ничего не сказав, продолжил смотреть вдаль.
В ясный день с башни открывался хороший вид на всё пятое сословие – десятки земельных наделов в форме сегментов паутины – до самого южного моря, где владения людей заканчивались. Если бы не скалы Грандуа по бокам и сзади – можно было увидеть целиком другие сословия Западной Паутины, да даже можно было разглядеть Венозенг на востоке. Сейчас едва ли видно было ближайшие леса и деревушки.
- Жектр, как ты научился пронзать взглядом такую пургу?
- Я уже расчищал небо, когда нужно было. Сейчас просто размышляю.
- В тепле размышлять всяко лучше.
- В тепле становишься мямлей, разлагается рабочий настрой, задницу не оторвать от кресла. Удивительно, что ты оттуда выбрался, Хайнс…
- Да вот решил проведать главного буревестника – не подох ли ещё на морозе. Даже призраки сюда лишний раз не забираются, а ты всё рвёшься к Рашме.
- Меня нынче интересует не свет, а тень.
- Опять ты за своё…
- Хайнс, твоё бездействие меня поражает. Почему вы все игнорируете тенденцию колебаний Рашмы? Да поднимите же старые записи, посмотрите.
- И что ты там нового вычитал, удиви меня, первый день живу…
- Раньше в ранний зимний период этот уровень, на котором мы находимся, был освещён. И нижний тоже. Таков был минимальный уровень освещённости. Но в этот раз всё иначе. Ещё в предыдущие годы наметилась тенденция смещения света…
- Я, как и все, доверяю своим глазам. Граница Полной Тьмы, как сейчас известно, лежит дальше острова Киф на юге. Его немногочисленные жители прекрасно знают, что жить там опасно, и в любой момент готовы переплыть канал, если тьма всё-таки их накроет. Такова цена этого клочка земли и на неё всегда будет спрос, потому что этих клочков в Скорлупе мало. Но эти ребята подготовлены, Жектр. И такое случалось не больше раз на моей памяти, чем пальцев у меня на руке. Слабо верится, что новые небольшие колебания Рашмы накроют тенью не только Киф, но будут представлять угрозу всей Паутине. Это просто невероятно. Никто в это не верит, Жектр. Поэтому уймись и ты. Многие считают, что ты слишком стар и слишком много думаешь о Полной Тьме…
- Посмотрим, как будет. Но ты забываешь, Хайнс, что Полная Тьма наступает очень быстро. Даже самые последние лучи Рашмы неплохо борются с тенью, но потом Грандуа отрезает весь свет сразу. В один миг! Не забывай об этом.
- Если ты волнуешься, что в случае катаклизма полетят головы буревестников…
- Я волнуюсь за жителей Паутины.
- Ох, пощади, Сотня Богов, а то я от смеха упаду с этой башни. Это говорит человек, который всю жизнь думал исключительно о собственной нужде, не взирая ни на какие законы и рамки. За это ты и поплатился.
- Мой долг уплачен.
- Разве? Напомнить, как там звучало? «…сослан в Храм Наук в Паутину на пожизненный срок…». Такая забавная лазейка в указе – в Скорлупе-то после смерти ты обретёшь свободу и продолжишь жить, но из Скорлупы уже потом никуда не деться… Призраков Врата не пропускают.
- Поэтому и волнуюсь за людей, сжился я уже с ними. Смирился.
- Тренируй свои навыки вранья на ком-нибудь другом. Моё мнение: ты просто пытаешься угадать самый непредсказуемый катаклизм, чтобы выслужиться перед Цинадой и вернуться туда прощённым. Только туда скорее дойдут слухи о том, что ты совсем сбрендил.
- Ну, официально отчитываешься перед Цинадой только ты. Буду знать, кому мастера ядов подсылать.
- Всё твои жалкие шуточки.
Они постояли в молчании.
- Скрижали уже близко, - указал Хайнс на нитевидную тропу у подножья Храма Наук. – Время для настоящей работы, Жектр, хватит прохлаждаться.
И они пошли вниз.

8.
Полная тьма. Скрип монет под ногами. И два мужских голоса – молодой и старый
- Милорд! – тихо позвал первый. – Вы тут?
- Ну здравствуй. Амулет проверить не забыл?
- Не светился. Духов поблизости не было. Как и живых людей.
- Давай, как всегда, не затягивай. Не хватало ещё, чтобы они появились в тот миг, когда ты вернёшься.
- И это не страшно. Там у меня темно и вообще всё в шкафу происходит.
- В шкафу? С одеждой? Излюбленное место для всякой нечисти. – Старый рассмеялся. - Ладно, какие новости?
- Новые Скрижали прибыли, милорд.
- Пакинс притащился что ли?
- Он самый. Многие не дотянули, но это не важно…
- Ты прав, это не важно. Сам Пакинс как?
- Плохо выглядит. Уже не ходит. Ему недолго осталось.
- Ходить не долго, но потом ещё меня переживёт. Если, конечно, участь Искажённого можно принять за жизнь. Скрижали уже расшифровали?
- Только начинают. Маги надеются на что-то особенное в этот раз. Всё-таки нашли город-государство на солнечной стороне. Пакинс успел поведать, что это самый прогрессивный город, который они находили. Времён позднего этона. Очень много ценностей.
- Ладно, нечего тут пока обсуждать. Сообщи, когда переведут что-нибудь интересное.
- Будет сделано.
Поклон в темноте не видно.

Из ничего он вынырнул во тьму.
Вендр по-звериному бесшумно припал на четвереньки и поспешно огляделся. Он стоял абсолютно голым на своей одежде, которая ранее была на нём; вокруг, в тесной коморке, были развешаны другие робы и рясы – не много, но и не мало для юноши, отдавшему жизнь служению Храму Наук. Так уж заведено – дни в Скорлупе одинаковые, но по цинадскому времени робы должны быть разные. Цинада пропагандировала Порядок всегда и во всём.
Вендр ощущал себя матёрым стариком, хотя на деле был совсем молодой, однако, уже не простой ученик – все его сверстники, закончившие обучение, отправились работать магами – куда-то в Паутину или другие миры. Если, конечно, успешно сдали экзамены, а это получалось далеко не у всех.
А он остался. Слишком хорошо владел магией тени. Тут только три пути – в учителя… шпионы… или злодеи.
Её неосязаемые, едва ли видимые и осмыслимые щупальца расползлись во все стороны от гардероба – в комнату Вендра, в коридор, в соседние помещения, вверх и вниз – на другие этажи. Никого рядом. Только за двумя стенами вправо – беззвучно кричащий на себя от депрессии какой-то призрак внутри толстой стены; а за тремя стенами влево – группа учеников-целителей знакомится с новенькой, которая ведёт себя излишне надменно:
- Мне всё равно, где я буду спать. Я здесь надолго не задержусь, вот увидите.
- Тебя хотят выгнать? – спрашивали её. – Что ты натворила?
- Мне самой здесь не нравится!
- Ты, наверное, из четвёртого сословия? Тебе здесь слишком мерзко?
Кажется, они улыбались, подшучивали над ней, но новенькая реагировала излишне серьёзно:
- Слишком мерзко – лучше и не скажешь. Все эти учителя, все эти мерзкие больные…
Вздор, подумал Вендр. Не отвлекайся. Проверь ещё раз. Будь терпелив, как возможный враг. Нет, всё-таки в других залах и коридорах – никого. Можно выходить из укрытия.
Вендр скорым образом оделся, спрятал амулет за пазуху и, не торопясь, то и дело прислушиваясь, вышел из шкафа.
Никого. Можно расслабиться.
Но нет! Оплошность! Одна рука тьмы отделилась от угла комнаты и облизала пол по направлению к мальцу. Вендр замер, гадая, его секрет раскрыт иль нет. В это время лоскут тени начал расти из пола вверх, обретать форму.
Корабус, его учитель, был тот ещё лентяй. Он сформировал лишь челюсти из блестящей смолистой тьмы, хотя обычно требовал от единственного ученика человеческий силуэт в полный рост:
- Вендр… Вот ты где… Дуй сюда, прогульщик…
- Сейчас буду, - буркнул Вендр. Про себя усмехнулся: учитель искал его и, скорее всего, не догадался искать в шкафу. Но теперь придётся быть вдвойне осторожным. В следующий похожий раз тот непременно туда заглянет, ведь точно видел, как ученик оттуда выходил. Что он подумал? Непонятно. Вряд ли он даже подозревал, хотя его способности были сильнее… Но это не надолго.
А ведь Корабус спал, когда Вендр пришёл к нему на урок недавно. Ученик привык к разгильдяйству наставника, сделал это общим делом, и решил не беспокоить старца. Понадеялся, что тот проснётся ещё не скоро…
Неосторожность! Вендр корил себя за нетерпение. Это ведь может всё испортить! Никогда больше не стоит отлучаться из этого мира, если он в это время кому-то нужен. Например, тому, кто, как и он, может смотреть сквозь стены, другие этажи, следить за всеми и даже более…
Впрочем, даже если теневая лапа Корабуса забралась слишком далеко – вряд ли она могла понять, что происходило в гардеробной. Худшее, что мог подумать учитель, это то, что ученик его превзошёл – научился уходить в тень глубже, чем сам магистр тени. А как иначе трактовать исчезновение? Был и нету! А ведь никому не расскажет – слишком горделив Корабус, чтобы признавать выдающиеся способности какого-то молокососа.
Вот только сложно будет объяснить, почему Вендр выныривает из тени голым. Впрочем, пускай учитель придумает себе какую-нибудь пошлость, Вендру всё равно. В Храме Наук некого было стыдиться… Не этих чванливых болванов-неудачников, как тех алхимиков, мечтающих найти заклинание, превращающее воду в золото. Или хотя бы вино. Большего им, дуракам, не надо.

- Вы меня искали? – спросил Вендр Корабуса, поклонившись.
Учитель, когда проснулся, нагнал теней в свой кабинет, полный книжных шкафов, но не закрепил их, позволив им метаться. Вендр полагал, что так Корабусу лучше думается. И легче отследить или отпугнуть мимо проходящих призраков. Теперь на его лице и лысине плясали тени, будто взирал он из-под волнующихся мутных вод в свете луны…
Огоньки свечей были крохотными и дрожали в ужасе, будто овечки в окружении волков.
- Да. Занятия отменяются. Для тебя это, пожалуй, новость: новые Скрижали уже здесь. Пакинс прибыл. А я проиграл горсть золота Хайнсу – уверен был, что этого безумца Рашма не отпустит! – Корабус в сердцах сжал кулак, обёрнутый тенью, и пальцы, словно из эфира, прошли сквозь его же пальцы и ладонь – и так несколько раз – кулак превратился в страшный цветок иль страшный невозможный перелом. – Я ведь читал в его глазах, этого ублюдка Пакинса, что он не повернёт назад! И тени говорили! А я послушал, эх…
Вендр не нашёлся, что сказать – то ли подбодрить наставника, то ли посетовать вместе с ним. Нет, привычнее обоим, когда Вендр слушал молча, как могильная плита. Лучший собеседник, лучший.
- Ну ничего, - успокоился мастер тени, тьма отступила, кисть вернулась в рамки осмысления. Даже рассмеялся: - Теперь, говорят, у него нет глаз! Да я готов заплатить за то, чтобы на это посмотреть!
- Окка, наверное, их восстановит, чтобы, когда окончательно помрёт, призрак не выглядел уродом, - сказал Вендр. – Или Мирелла как-нибудь поможет…
- Чтобы Пакинс не выглядел уродом? Хах. Когда такое было? Такого быть не может. Не важно, - отмахнулся Корабус. – В общем, занятия переносим на потом. Не знаю, на сколько дней затянется чтение Скрижалей… Никогда у Древних ещё ничего не находили, связанного с мастерством тени, так что особых надежд я не возлагаю… Но как же не почтить память бедных исследователей!
Корабус развернул перед собой свиток – алфавит Древних, где на цинадском языке указывалось произношение.
- Буду готовиться. А ты иди, отвлеки Миреллу от подготовки. Потребуй попрактиковать с ней призрачную тень. Или найди Жектра. С ним даже напрягаться не надо – просто спроси его что-нибудь о Полной Тьме, всю ночь будет тебе рассказывать свои безумные сказки! Завтра отчитаешься. Если отвлечёшь обоих, я хоть не буду выглядеть на Испытаниях самым неспособным на их фоне… Хайнс достал меня своей маразматичной критикой! И мне кажется, что он подыскивает мне замену. Но тень молчит на этот счёт. Так просто делишки самого Хайнса не разнюхать.
И ни слова о гардеробе – выделил главное Вендр. Что ж, не всё потеряно.
Малец сгустил тени на лице - незаметно улыбнулся и поклонился.
Маленький подарок учителю на прощанье: нагнать чуть больше тени на свитки и полностью раздеть, окутанный тьмой, корешок книги на одной из полок. Золотистый такой, броский... «Тёмная правда королей. Том первый. Автор: Корабус Брайнен».
Излюбленное укромное место мастера тени – там он прятал бутылку с вином.

9.
- Ты не переживай, первый раз у многих не получается, - пыталась подбодрить Окка.
- Многие падают в обморок при виде крови? – уточнила Несс.
Окка улыбнулась.
- Бывает. Но я имела в виду то, что тебя потом стошнило. Да ещё сломалась, бросила инструменты и убежала, оставив больного с незашитой раной… А ведь это был всего лишь палец!
Уродливый палец на уродливой вонючей ноге, с содроганием подумала Несс и сказала:
- Я себя ужасно чувствую. Сплошная череда позора. Этот день когда-нибудь закончится? Когда меня уже отправят домой? Я ведь ни на что не гожусь!
- Это мы сейчас посмотрим. Другим способом.
- Опять что-то омерзительное?
- Я бы так не сказала.
Окка отворила дверь. Они оказались в хорошо освещённой палате всего с одной кроватью и одним больным.
Наверное, это кто-то важный и богатый, подумала Несс. О, боги, всё-таки он омерзительный. Что это за болезнь такая? Старый, уродливый, почти лысый… Кровоподтёки, повязка... Так, надо сосредоточиться на основном!
- Мне нужно выращивать его глаза? Боюсь, я справлюсь только с ресницами и бровями! – зашептала Несс.
Окка прыснула от смеха и зажала рот рукавом. В палате рядом с больным находились ещё двое – верховный маг Хайнс и мастер ядов Даранес. Они тоже только вошли и едва успели поздороваться со слепым.
- Нет, - сказала Окка шёпотом. – Но ты угадала – это ближе к твоей специальности. Ты займёшься его выпадающими волосами. Голова, борода, всё такое.
- Это от старости?
- Нет, смотри внимательнее.
Хайнс как раз медленно поднёс к больному посох, на конце которого горел синим огнём маленький кристалл. Обычно если человека освещал синий огонь – его души не было видно. Но с Искажёнными всё обстояло иначе…
Душа больного дрожала, трепыхалась, резко и быстро выходила за рамки тела ещё живого человека то с одной стороны, то с другой. Будто призрак внутри него бился в страшной агонии. Несс такое видела всего несколько раз в жизни, от таких людей держались подальше, как от заражённых чумой.
- Искажённый! – почти воскликнула она и отступила на шаг.
- Тише, - улыбнулась Окка, придерживая девушку рукой за талию. – Видишь, ни верховный маг, ни мастер ядов – не боятся. Искажение – не простуда, её так просто не подцепишь. Но избегать близкого контакта, конечно, стоит.
Хайнс прокашлялся, оглядел присутствующих и заговорил:
- Тас Пакинс. От лица всего Храма Наук поздравляю вас с успешным завершением важной научной экспедиции.
Даранес, худощавый мастер ядов с костлявым бледным лицом, с короткой ухоженной бородкой и усами, ниспадающими до подбородка в обход рта, улыбнулся в полупоклоне:
- Присоединяюсь к поздравлениям и желаю вам лёгкой смерти и удачи в новой жизни, Тас Пакинс! Мы принесли вам добрейшие из ядов. «Пекучая вода», которой травятся во всех тавернах Междумирья… - Он водрузил на стол кувшин с прозрачной жидкостью. – И «Чёрный выход» - это уже из моей личной коллекции. Не придумаешь снотворного мощнее и ласковее! – Поставил небольшую бутылку из чёрного стекла.
- Ты, конечно, не торопись принимать сразу все лекарства, - усмехнулся Хайнс. – Вечность подождёт, ведь кто знает, какие сюрпризы ещё успеет преподнести жизнь.
- Спасибо, желанные гости, - вымученно улыбнулся Пакинс. - Забавно, что даже вам, мастер Даранас, приходится такое слышать. Наверное, не часто вам говорят такие вещи…
- О, что вы, в этом мире – это мой хлеб насущный!
- Для мастера ядов у Даранаса на редкость хорошая репутация! – Хайнс хохотнул и хлопнул подчинённого по плечу. – Призраки на него не жалуются и даже рекомендуют… не врагам, а своим близким! - снова рассмеялся Хайнс. Даранас улыбался и кивал.
- Я бы тоже мог всех вас поддержать и рекомендовать, не будь у меня… - Пакинс подыскал нужные слова, облизнул пересохшие губы. – Этого обретённого недуга. Впрочем, Хайнс, у меня есть маленькая просьба.
- Что ж, я весь внимаю, - тихо проговорил Хайнс и сделался вдруг напряжённым.
- Я очень признателен, что вы помогаете Искажённым до последних мгновений жизни. Многие в Паутине придерживаются иной политики: вышвыривают из деревень и городов ещё живых Искажённых, а то и забивают раньше времени… Но потом вы, как и все, вежливо или принудительно отсылаете Искажённые души за Грандуа. Мне бы хотелось попросить о том, чтобы остаться здесь на чуть больший срок, чтобы наблюдать за расшифровкой Скрижалей, которые я добыл таким непосильным…
- Искажения могут передаваться другим, если долго находиться рядом с больным, - перебила его Окка. Остальные заговорили о том же. – Неважно – рядом с телом или рядом со свободной душой.
- Мы все это прекрасно знаем, но я бы наблюдал издалека, осторожно, одним глазком, под ногами не суетился бы…
- Вы слепы, Пакинс.
- Мирелла обещала сделать мне призрачные глаза.
- Мы и так идём вам во всём навстречу, - повышенным тоном заговорил Хайнс. – Возимся с вами… Слишком много возимся! Этого всего не было в нашем с вами договоре. А ведь вы даже вряд ли самостоятельно доберётесь до зала Испытаний. Прислужникам нужно поднимать вас туда каждый раз на носилках? Сегодня ведь будем уже браться за первую Скрижаль!
- А если в виде духа? Мирелла иногда допускала…
- Мирелла слишком легкомысленна в вопросах безопасности. У неё особое отношение к Искажённым, за которое она не раз получала нагоняй.
Ага, подумала Несс, кто-то испытывает слабость к сломанным игрушкам, потому что самого судьба сломала. Ещё как сломала. Даже смотреть противно.
Хайнс продолжал:
- К сожалению, вам, как опытному исследователю, должно быть известно, что расшифровка найденных Скрижалей может растянуться на цинадские месяцы, а то и годы. А вы протянете по словам Окки считанные дни… Поэтому вы вряд ли узнаете результат своего труда… А что вам дадут эти несколько дней? Или вы хотите заражать всех сначала во плоти, а потом ещё торчать тут призраком?
- У меня ведь только одна просьба, о большем не смею просить… - взмолился Пакинс.
- Я не уверен. Не уверен. Мне это не нравится, - Хайнс развернулся и зашагал к выходу, сцепив руки за спиной. – Мне тоже доставалось от Призрачного Правления и самой Цинады за излишние затраты и внимание к Искажённым. Мы не можем попусту рисковать. Не ставьте меня в отвратительное положение.
Даранас ещё раз поклонился, с улыбкой прошептал слепому «я кланяюсь, кланяюсь» и ретировался вслед за главой Храма Наук.
Подошла Окка и тихо сказала Пакинсу:
- Поговорите с Миреллой. Уверена, она что-нибудь придумает.
- Вы, как всегда, даруете надежду, Окка… - Пакинс улыбнулся, но вскоре скривился от боли.
- Несс, приступай за работу. Не бойся, подойди ближе. Так просто в одно мгновение твоя душа не исказится.
- Да уж, - усмехнулся Пакинс. – Если хорошо заплатить, иногда даже шлюха может дать Искажённому и остаться после этого здоровой. В каком-то смысле, конечно…
- Тас Пакинс! – Окка лягнула ногой по ножке его кровати, отчего та закачалась. – Ведите себя прилично. Здесь юная особа.
- О, боги! Вы уж меня извините. Монокля при себе не имею.
Как же омерзительно он гогочет, подумала Несс. Но как бы себя на его месте вела бы я? Да ещё после такого долгого изнурительного пути под палящим сиянием Рашмы. С матросами… с наёмниками… с самоубийцами взаперти.
Несс принялась за работу, приложив дрожащие пальцы к лысой макушке старика. Пакинс времени не терял и наполнял кубок «пекучей», Окка ему помогала, со смехом объясняя слепому, как по форме отличается кувшин с «пекучей» от бутылки с ядом.
- Не знаю, получается ли, - чуть позже сказала Несс. – Я вроде чувствую колючки, но, возможно, они были и раньше.
- Да, это тебе не рост шерсти здоровой рыси ускорять, - сказала Окка. – Волосы неспроста повыпадали. Нужно приложить намного больше усилий и терпения.
- Ничего, я ваш лучший клиент, - заявил Пакинс. – Даже зеркало не нужно.
- Ты продолжай без меня, - сказала Окка ученице. – Я пойду проведаю остальных возвращенцев.
Несс хотела протестовать, но Окка быстро скрылась за дверью. Впрочем, нечего тут было обсуждать.
Дрожь в пальцах не унималась. Без синего огня Несс не видела метания Искажённой души, но будто ощущала её. Она волновалась всё больше и больше, часто утирала пот рукавами, а работа не двигалась. Что если Окка не придёт в ближайшие часы? Безопасно ли стоять рядом с Искажённым всё это время? Постоянно прикасаться к нему, к Искажённой плоти… А ведь говорили, что от этого потом рождаются уроды. Такие, как Мирелла, например.
То ли капля пота, то ли слеза упала с подбородка Несс на голову Пакинса. Девушка шумно дышала. Учёный поднял руку, провёл ладонью по всё такой же безупречно лысой голове и тяжело пробормотал:
- Ладно. Не ходить мне по девицам больше.
А затем нащупал, неуклюже притянул к себе, прижал к груди, откупорил чёрную бутылку и залпом осушил её.
- Не-не-не-не-не, стойте! – воскликнула Несс, но так и стояла, будто окаменелая. Сердце её готовилось пробить грудную клетку.
- Ты иди, - сказал Пакинс, поудобнее устраиваясь в постели. – Скажи, чтобы не беспокоили. И скажи Мирелле, чтобы она меня навестила.

10.
- Нет, хуже всего, если член отвалится! - не унимался Гниль, пока их двоих вели в зал для Испытаний.
Гаолин в очередной раз согласился, что это очень плохо.
- Знаешь, это пугает меня до такой же усрачки, как умереть и стать сраным призраком! – с дрожью в голосе продолжал Гниль. Его потащили на испытания, как запасного. Чтобы далеко не ходить за новым узником, если первый на очереди – Гаолин – слишком рано получит своё освободительное увечье. – Ведь чем хреново быть призраком? Только потому что не ощущаешь вот этого! – Он схватился за штаны в паху и сжал в кулак. - Так что если на Испытании отвалится твоя сосулька, то всё, остаётся с собой покончить, иного выхода я не вижу. Что так, что так. Если что, не переживай, я освобожу тебя от мучений. Настоящий мужик другого мужика в такой беде не бросит.
Гаолин вздохнул. Умереть – это хоть и гарантированная свобода, но тоже совсем не то, что он предпочёл бы.
- Уж лучше сидеть в четырёх стенах хоть до Полной Тьмы, но с яйцами, правду говорю? Правду? – Гниль приткнулся на ходу плечом к Гаолину, но стражники растянули их в разные стороны.
- Ага… - шептал Гаолин. Комок в горле и липкий язык не позволяли сказать что-нибудь более внятное.
Широкая винтовая лестница закончилась, и они очутились в обширном полутёмном зале с людьми и призраками. Из потолочных решётчатых люков лились лучи синего света.
- Нет, хуже всего, если тебе мозги перевернёт вверх дном, и станешь на мужские задницы заглядываться! – Гниль заскрежетал руинами зубов. – Тогда уж лучше яиц не иметь, ничего не иметь, и загробной жизни тогда уже не надо. Ничего не надо. Будешь, как этот, сраный Паук… только о мохнатых попках и думать… Не-е, будь у меня вечная жизнь, я бы так низко не пал! Никогда в вечности, никогда!
Гаолин кивал, хотя про себя подумал, что… ну, это всё же не самый худший расклад. С этим можно было жить. В конце концов, борясь за выживание в тюрьме, – он раскрыл в себе самые неожиданные качества: ради жизни человек, как и любое животное, уже готов был на многое. Да хоть глотку самому себе перегрызть, лишь бы это уберегло! Но Гнили лучше подобную философию не навязывать.
Впрочем, в Скорлупе жизнь всегда ценилась невысоко, ведь она в каком-то смысле продолжалась. Может, и не стоило за неё так цепляться здесь…
- Слушай, малый! – подпрыгивал Гниль, глядя назад, на Гаолина, поверх наплечника стражника. – Если я таким стану… мать-перемать… пощади, Сотня Богов! … Лучше меня тогда убей сразу! Вот сразу, как выйдем, убей! Окажешь услугу?
Гаолин мрачно кивал, толком не слушая и думая о своём.
Их вывели на возвышенную площадку, которую огибала одинокая дугообразная стена в два с половиной человеческих роста. На ней были начертаны и вырезаны различные рунные знаки. Защитные? От чего? Для кого? Гаолин не знал, а спрашивать – язык уже совсем не поворачивался.
- Ох, Сотня Богов. Ты ведь не сможешь меня убить – закон побоишься так сразу переступать! – в ужасе воскликнул Гниль. – Пощади, Сотня Богов. Не знаю, что тогда делать.
Гаолин увидел знакомую ведьму, которая кривилась вбок, и из которой торчал призрак ребёнка. Она подала знак стражникам снять с заключённых цепи.
- Ох, срать-пересрать, Гаолин! – злился Гниль. – Почему ты такая тряпка! Боги послали мне такую тряпку! Не сможешь ведь замочить, ну никак не сможешь! И не захочешь. И если захочешь, то просто не сможешь! Свинью прирезать не сможешь, что уж человека! Мужелюба! Тьфу!
Маги рассматривали Скрижаль Древних. Гаолин слышал об этих камнях немногое, но достаточно, чтобы держаться от них подальше в лучшее время. Иногда эти камни начинали болезни, с которыми никто не знал, как совладать, иногда они отрывали конечности, но иногда приносили пользу (в основном магам и богачам, а не простому люду, конечно же! Как всегда!). Только вот не ради полезных качеств этих камней держали здесь узников…
Мы просто мясо, которое не жалко, с новым приливом горечи подумал Гаолин. Но в какие-то мгновения он ощущал необъяснимое, безумнейшее спокойствие…
Возможно, вот ещё нашлись какие-то вещи, с которыми человек может смириться, хоть и подумать такого о себе раньше не смел…
- Херовы маги… - шептал Гниль снова и снова.
Гаолин крепко зажмурился. Я выберусь, я выберусь, я прошёл уже не один ад, я выберусь, я выберусь, остался один шаг. Освободительное увечье, освободительное увечье… да будет так, давайте, только быстро, быстро!
Когда он снова открыл глаза, то заметил, что маги начали расходиться по своим местам. Кто-то подошёл к постаментам с книгами и свитками, кто-то с кем-то продолжал переругиваться.
Говорили о каком-то Искажённом призраке, которому разрешили присутствовать.
Говорили о том, что какой-то маг явился пьяным. И пришлось вместо него звать его ученика.
Стук сердца мешал слушать и осмыслять этот вздор.
- Начали, начали, - приговаривал верховный маг, блуждая меж людей.
В отличие от других, он не использовал посох при ходьбе, а просто нёс его, будто в каком-то ритуале. Казалось, что он вот-вот стукнет им о пол. Но это всё никак не происходило. Он бродил, покрикивал на магов, вновь подходил к Скрижалю, отходил. Этот бесконечный взмах, это бесконечное ожидание – всё ужасно нервировало Гаолина. Он зажмуривался снова и снова.
- Делим слова, - сказала кривая ведьма. Кажется, её звали Мирелла. – Я беру верхнее. «Шрала». Правильно читаю?
- Скорее «Шралу», - подсказывал Искажённый учёный, держась поодаль, на почтительном расстоянии от каждого.
- Больные ублюдки, - говорил Гниль и плевался. – Кто их растил? Они что, не знают, что сраных Искажённых надо закапывать заживо, а потом изгонять сраного духа в горы? Они сами себя губят! И нас погубят, помяни моё сраное слово!
Мирелла назвала Гаолина по имени и приказала ему выйти в центр площадки.
Он молящим взором уставился на неё, а она сквозь уродливые маслянистые сосули-волосы исподлобья глядела на него, чуть улыбаясь, оголив одинокий кривой нижний зуб.
Улыбка стала шире, она навела на него посох и закричала:
- Шралу!
Гаолин чуть дрогнул от крика, но ничего вроде бы не произошло. Он посмотрел на магов, затем на Гниль. Заключённый щурился.
- На месте? Он на месте? Всё на месте?
Гаолин призадумался и кивнул.
- Фух! – от такого сильного вздоха у Гнили почти подкосились ноги. Он заулыбался: - Когда-нибудь эти сраные слова закончатся! Ты только держись, слышишь? Держись за всех!
Гаолин проглотил кусочек страха. Одним кусочком меньше.
- Шралу! Шралу! Шралу! – заговорила Мирелла тише, разными интонациями, с разными ударениями, с разными жестами. Призрак у неё на уровне плеча с воинственным видом пищал тоже самое, поднимая сжатый кулак вверх.
Ничего не происходило.
- Как обычно, - вздохнул верховный маг. – Ладно, пробуйте другие слова.
Маги загалдели. Их всего было трое вместе с ведьмой. Один молодой – вроде бы адепт тени. Ещё один – старый в форме буревестника.
- Дежаже!
- Аррасакс!
Верховный маг в это время ругался с пьяным стариком в отдалении. Тот бесстрашно смеялся верховному магу в лицо.
- Так, меняемся словами. И переходим на следующие, - скомандовала Мирелла.
Искажённый призрак стоял, замерев и держа перед лицом трясущиеся кулаки. Возможно, кому-то молился. Он не сводил взгляда с Гаолина, чего-нибудь ожидая, как и все.
Маги очень старались, на разный лад корчили рожи, чуть ли не кидались посохами в бедного узника.
- Ммбияру! - выкрикивала теперь Мирелла.
Какие же они уроды, видели бы они себя с моей стороны, подумал Гаолин.
- Смотри на меня! – громко зашипела Мирелла. – В глаза смотри! Именно в глаза! Ммбияру!
Гаолин побоялся это делать, его взгляд заметался вокруг неё, вокруг её отдалённого лица, по всему, что точно, не являлось глазами.
- Я сказала – в глаза! Лучше слушай ведьму! В крысу превращу и скормлю рыси, которую ты во дворе как пить дать видел! В глаза смотри, не то пожалеешь, мелкий паскудный выкидыш!
Такой злой он её ещё не видел. Гаолин широко открытыми глазами уставился на неё. Она начала перебирать слова, морщась и не сводя с него взгляда. Потом отвлеклась сначала на какие-то записи, потом посмотрела на камень, что-то позабыла. Гаолин отвлёкся на Гниль: тот приспускал штаны, показывал задницу и вопросительно поднимал брови.
Гаолин заметил движение краем глаза, перевёл взгляд на верховного мага: тот толкнул посохом хмельного – старикан неуклюже повалился на бок, грязно ругнулся, а потом расхохотался. Прозвучало что-то вроде «Это всё, что ты можешь, Хайнс? Я так и думал». Верховный маг топал к остальным магам и качал головой. Он прошёл мимо буревестника, переключил внимание на Скрижаль, решил, наконец, заняться ею.
И тут Гаолин услышал своё имя.
Его звала Мирелла.
В следующее мгновение Гаолина не стало: его тело разорвалось на тысячу кусков, и не успели они окончательно упасть, как взорвались вновь, по отдельности - вся площадка и полукруглая стена с рунами перекрасились в красный. А затем каждая капля крови будто лопнула, распавшись на частички - кровавую пыльцу подхватил прохладный воздух, а вскоре растворилась и она. От Гаолина даже лужицы не осталось.
В момент взрыва верховный маг с превеликой готовностью стукнул посохом оземь. Течение времени стало медленным, как у патоки.
- Херовы… маги… – до смешного медленно заорал Гниль. Не будь замедления – его бы заметно трясло от дрожи. – Херовы… сравшие… падлы…
- Вот… это… жахнуло… – с расстановкой и восхищением прокомментировал мертвый брат кривой старухи. – Мирелла… давай… ещё… давай… ещё…
Призрак Гаолина оглядывался по сторонам, но тела своего не находил. Даже ошмётков. Он невольно левитировал, парил, поднимаясь ввысь.
- Что... произошло? - спросил он несколько утробным голосом.
- Какое-то заклинание расщепления? – прогрохотал верховный маг, медленно шагая к месту происшествия. Мало кто понимал, что он спешит, как может. Выглядело, будто старик осторожно ступает, не до конца доверяя своим больным ногам вес своего тела… – Слишком мощное... Ты как, Мирелла?
Остальные при грохоте взрыва бросили дела, застыли и уставились на ведьму. И теперь едва ли могли двигаться.
- Очень… странно... - пробормотала она, прислушиваясь к себе и оглядывая свои руки.
- Славно… – хохотал призрак Искажённого в отдалении. – Славно… это то… что нужно… за этим… стоило… идти… на край… мира…
- Громыхнуло… так… что… зашатался… пол… – воскликнул юный практик тени.
- Тебе нужно восстановить силы? – спрашивал верховный маг ведьму. - Присядь, я подам зелье...
- В том-то… и… дело… отдачи… никакой... - Она взволнованно зашептала: - Оно… ничего… не стоит… это… заклинание... ни капли силы...
- Всё… было… не зря… – радовался Искажённый, вздымая руки к свету, льющемуся с потолка.
- Вы… убили… меня… – дошло до Гаолина-призрака. – Где… я? Меня… больше… нет … убийцы…
- Долбаная… шлюха-… ведьма… жертва… инцеста… с Сайксом… долбаные… вы… все… сыны… гхаргов… это… так… вы… с гражданами… Паутины… поступаете? - разгорячился Гниль, перекрикивая всех. – Долбать… вас… в сраку… лучами… Рашмы… мы… это… так… не оставим… Гаолин… это… так… не… оставит… правда? …ты ведь… теперь… свободен… ты… всем… расскажешь… как нас… терзают… и умертвляют… ни за что…
- Я… всего лишь… продавал… дурман-… траву… – Призрачный Гаолин попытался от досады схватиться за лицо, но руки двигались так медленно, что он передумал. – Вы все… сволочи… её… пробовали… чтобы… видеть… призраков… без синего… огня… вы… все… могли… быть… на моём…. месте….
- Всем заткнуться! – рявкнул верховный маг и снова стукнул посохом о каменный пол. – Мирелла, призраков тоже заглуши!
У всех в зале будто отняло воздух – но и дышать больше не нужно было. По крайней мере, пока.
Все немо раскрывали рты – кто-то пытался освоиться с непривычным состоянием, а более опытные маги-старики – что-то озлобленно, но беззвучно кричали верховному магу. Они двигались к нему, но очень медленно, словно увязли в одном большом невидимом желе. Впрочем, верховный маг и ведьма тоже не могли нормально двигаться. И всё же первый двигался заметно быстрее остальных. Это была его стихия.
Гаолин пытался плыть то в сторону места, где недавно стоял, с мыслью, что это всё-таки какое-то недоразумение, это какой-то странный сон, ведь всё не должно быть так, то с вновь нахлынувшим осознанием рвался прочь из злополучного места, подальше от этой шайки чернокнижников и тюремных оков. В любом случае болтался в воздухе почти неподвижно. С такой скоростью он бы долетел до ближайшей стены в лучшем случае за десятую часть жизненного цикла тортиглии.
- Давай ещё раз по порядку. Что ты проделала?
- Решила… что все… эти строки… не отдельные… слова… или мысли… а одно… целое. – Она говорила очень медленно, но маг молчал, приближаясь к ней в гробовой тишине. – Фраза… или… единое… слово… зачитала… все… по порядку… потом… позвала… его… по имени… потому что… он… перестал… меня слушать…
- Ты зачитала весь Скрижаль и назвала мальца по имени?
- Выходит… что так.
Не давая ей договорить, он уже выстреливал новые слова – намного быстрее, чем это могли делать остальные:
- Ты зачитала заклинание… всё это, как одно заклинание… И когда назвала его по имени, он превратился в чёртов песок?
- Я… не уверена… что даже… песок остался…
- Без отдачи?
- Без…
- От такого сильного заклинания слабого мага могло бы и раздавить отдачей!
- И я… не утратила… силы… даже… могу… призвать… призрачную… бурю…
- Проклятье. В чём твой секрет? Как это возможно?
- Я точно… знаю… что могу… мне… не нужно… зелье…
- Этого не может быть. Это не укладывается в чёртовой голове.
- Это… очень плохо… Хайнс.
- Я знаю. Молчи.
- Это… опасно.
- Замолчи. Замолчи. Заткнись. - Он почти добрался до неё, вытягивая вперёд руку, будто пытался схватить её за лицо. – Дай подумать. Так. Так. Проклятье Сотни Бо… Думай, Мирелла. Тоже думай. Мы должны решать. Быстро.
Её глаза всё округлялись и округлялись. Гаолин не видел её такой напряжённой и напуганной, почему-то ему казалось, что она такой бывала чрезвычайно редко, если бывала вообще.
- Это связано с твоей специальностью? – вопрошал маг.
Она замешкалась с ответом.
- Говорить с…
- С духами, да. – Маг перебивал её, двигаясь и произнося слова быстрее. Вероятно, он и мыслил намного быстрее остальных в зале.
- Я... так... не... думаю... бес... смыслица... дрожали... иные... струны...
Проклятые маги, подумал Гаолин в бессильной злобе и скорби по самому себе, заигрались в богов и даже не понимают, что загубили судьбу человека. Не хочу так рано отдаляться от живых!
- Имя другого, – повысил тон верховный маг.
- Что? – спросила она.
- Имя другого узника.
Гниль быстро начал перестраивать озлобленное лицо в гримасу ужаса. При этом он откидывался назад, мотая головой «нет-нет-нет», а рот продолжал выплёвывать беззвучную тираду ругательств. Но медленное время держало его словно в оковах.
Жуткая ирония, подумал Гаолин, маги освободили их от цепей, ведь у магов им всегда найдётся замена. А они, глупцы, восприняли это как начало пути к свободе.
- Они… его… называют… Гнилью… но по докладу… он… - Она медленно опускала взгляд на свиток пергамента. – Роджи… Вайгхофус.
Гниль так выразительно проклинал и посылал всех обитателей Храма Наук, что Гаолин без труда мог прочитать каждое слово по губам. Даже при том, что никак читать не умел.
- Закрой рот рукой.
- Что?
- Закрой рот ладонью. – Кажется, маг кричал это, но расстановка по слогам всё портила.
Мирелла медленно поднимала ближайшую руку к лицу. Из-за её постоянной сутулости – путь предстоял не таким долгим, как мог быть.
- Говори, только тихо.
Гниль от ужаса и ярости будто преодолел один из магических барьеров и начал двигаться быстрее, почти как верховный маг. Но это была дорога вникуда.
- Говорить… что? – переспросила она, голос звучал приглушённо из-под пальцев. Её испуганный взгляд ползал туда-сюда по залу – на верховного мага, на чёртов камень, на Гаолина, на Гниль…
Гниль разворачивался спиной к магам, спасаясь бегством.
Верховный маг стоял уже вплотную к ведьме. Он взял её за плечи, двумя пальцами при этом удерживал посох. Сперва можно было счесть это успокаивающим жестом, но он поворачивал женщину вокруг её оси. Мелкий призрак на боку колдуньи в восхищении раскрывал рот и выпучивал глаза, будто от величайшего приключения в жизни.
- Заклинание, - ответил маг.
- Я… не смею, - сказала она.
- Что? – явно вскричал он, но медленное течение времени сделало эффект смешным. Только никто в такой час не смеялся.
- Не имеем… права…
- Какого гхаргского члена… - перебивал её он.
- …испытывать…
- Всё имеем. Заткнись. Заткнись, твою мать.
- …уже известные… нам…
- Потерявшая страх и рассудок дура. Нашла время зачитывать… - расхохотался он.
- …опасные… заклинания… на…
- Ты не спеши. Мы никуда не торопимся.
- …живых… людях.
- Закончила? Ты смотрела на него, когда произносила слова?
- Что?
- Ты смотрела на прошлого узника, когда произносила чёртовы слова?
- Да…
- Направленные заклинания действуют на объект, когда он находится в поле видимости, так?
- Да...
- Исключения бывают?
- Быва…
- Перечисли их, мы подождём. Так. Все достаём перья и начинаем записывать. Ведьма проводит урок.
- Заговоры… Привороты… Присушение… Призрачный канал...
- Отлично, можешь не продолжать, не раскрывай все карты, - медленно рассмеялся верховный маг, взгляд у него был безумным. – Как они действуют?
- Можно… колдовать… на… расстоянии…
- Отлично.
- Не видя… жертву…
- Но зная имя. Или даже по рисунку. Или представляя лицо. У разных ведьм по-разному получается, а чаще не получается вовсе. Молодец. Лучше и не скажешь. Замечательно. Что-нибудь из этого похоже на твоё последнее заклинание?
- Нет.
- Тогда, пожалуйста, испытай это неизвестное нам и всей науке заклинание, не глядя на жертву…
- Заче…
- Исполняй, Мирелла. Или я натяну тебя на руку, как перчаточную куклу, и проговорю твоей дурацкой головой сам.
- Шралу… - начала она.
- Умолкни. Дура. Прикрой рот ладонью. Чтобы лишний раз не слышали. – Он, наверное, не просто хотел помочь прижать её руку к губам, а просто ударил, но медленное время превратило всё в какой-то безумный танец. Он давил на её рот поверх её руки, а ведьма то ли откидывалась, то ли отклонялась, но отступала назад. И вот уже, чуть не падая, опустила одну ногу на более низкую ступеньку своей платформы.
- Да я… поняла… уже… - приглушённо кричала она. Уже окончательно развернулась и смотрела в противоположную стену зала, где никого не было.
- Хорошо. Теперь шёпотом. Заново.
Она стояла спиной к Гаолину и Гнили. Последний уже преодолел два шага, но скорость его возрастала.
- Просто слова. И просто добавь в конце полное имя.
Это какое-то безумие, думал Гаолин. Я ведь от этого умер! Я действительно погиб от их рук! И они добивают остальных! Гниль мне не друг, но он ведь ничего не сделал такого… чтобы так нечестно…
Гаолин видел часть лица Миреллы из-за её спины, видел, как вздувается скула, как двигается челюсть, даже немного ухо. Но уже никто не мог разобрать слова, кроме Миреллы и, может быть, мага, который стоял рядом. Тот оторвал взгляд от ведьмы и медленно переводил его на убегающего Гниля.
Лицо узника исказилось от напряжения и безмолвного крика. Он вперил взгляд в какую-то заветную цель, последнюю надежду. Там, у задней стены. Быть может, какая-та дверь или какое-то укрытие. Он был достаточно умён, чтобы понимать свои шансы, но также он понимал, что у него нет иного выхода. Только один – этот.
Да бросьте, подумал Гаолин, вспомнив яростный взгляд ведьмы, когда она назвала его по имени. Она просто обрушила на него свой гнев. Произнесла убийственное заклинание, глядя только на него одного. Правильно говорит чёртов колдун – не сработает эта штука на одно только имя, произнесённое вслух… Это было бы так смешно и глупо… Это было бы вопиюще неправильно… Нет, его убили не так. И Гниль это не убьёт, иначе можно было бы так просто…
Вновь этот оглушительный грохот начал нарастать ещё до того, как Гниль начал меняться… На бегу он начал расти во все стороны. А потом тело растрескалось – покрылось мелкой чёрной паутиной. Кровь просто чудовищно отставала. Потом, вслед за этой паутиной показалась новая, внутренняя, в погоню за снарядами-кусками протянулись красные и чёрные нити в окружении прочих брызг, объяснив, что в этой картине нет ничего загадочного, что это просто плоть и кровь, что это просто смерть, вопиющий пустяк, что это просто ещё одна смерть, и, вполне возможно, смерть всему живому.
Верховный маг печально усмехнулся и даже при своих возможностях как-то слишком не спеша потянулся к поясу, откупорил синюю бутыль и вскоре под нарастающие возгласы протеста опрокинул вязкое содержимое в себя.

этопревратилось в этоа этопревратилось в это

было как-то так, я старый вариант потерял, т.к. успел подправить эти абзацы тоже:стало вот так:

...Они возвращались с далёкого материка, где изучали следы загадочной павшей цивилизации Древних. Пакинс вместе с другими учёными за время экспедиции открыли несколько новых заброшенных городов, один из которых – целый мегаполис – по размерам и важности вполне мог потягаться с Венозенгом, а то и Цинадой – двумя крупнейшими людскими городами...

...Он дотронулся дрожащей рукой до повязки. Палящий песок, поглотивший большинство городских руин; слабые, но всё же грозные и опасные от голода и безумия мутанты, давно утратившие облик человеческий, на этих осколках цивилизации; сверкающее бесчисленными бриллиантами в лучах Рашмы море; артефакты Древних – каменные плиты с человеческий рост, на которых были вырезаны забытые историей факты или заклинания… Скрижали Древних… То немногое, что видели эти глаза, утрачивая зрение во время похода. В конце концов, бортовой целитель их попросту удалил из-за опухолей, вызванных Рашмой… Но учёному было достаточно того, что он видел. Другие исследователи и о таком мечтать не смели...

...Бесконечно долгие дни во тьме, холоде и мокроте. Бесконечное бренчание цепей, как последняя песнь жизни. Бесконечная отвратительная похлёбка. Бесконечно долгие взгляды матросов, друзей. Коих Пакинс потом больше не видел. Это было благом. Запахи он тоже уже не различал то ли больным носом, то ли больным мозгом – и для борта «Любопытного» это было великим благом! Плоть тоже подводила – бесконечно онемелая, она приняла бесконечный холод за вторую кожу. Тоже благо. Оставались только звуки и разные ноты боли… Всё же это была нелёгкая дорога...

...Мятеж. Бунт. Попытка захватить власть на корабле. Для такой ослабленной команды – возможно, так оно и было. Но со стороны это выглядело просто смешно - походило на толкучку дремучих стариков. Игра – кто кого перехрипит и кто кого утопит собственной блевотой. Никто не погиб – матросов в подчинении опытного мореплавателя Роудера было больше, и они были более крепкими, лихо скрутили борцов за науку. Потом была война молчанием… Бессмысленная и умирающая вместе с командой...

...И вообще Храм Наук нанял меня именно в противовес вам: удержать от глупостей, ведь мы должны знать меру во всём. Мы на пределах человеческих возможностей, а вам всё ни по чём! Без глаз рвётесь в бой! Вернуться домой, вернуть добытые Скрижали – это не менее важная задача, чем добыть их. Самая главная! Кому будут нужны тысячи таких Скрижалей, которые мы бы добыли с вашим упорством, если бы не смогли доставить их назад? Вы мне даже снились, Пакинс, мёртвым и довольным в обнимку с этими булыжниками. На дне океана. Только вот не знаю – это я вас в воду бросил или ваша беспечность туда завела вас без чужого вмешательства...

...Да что там героями – кто знает, какие знания мы не добыли, не сумели собрать, быть может, они ждали нас за следующим поворотом, за следующей дверью…
Страх учёного был сильнее боли, холода, голода и прочих неудобств. Страх, что они на самом деле вернутся ни с чем. Тогда действительно – какой смысл возвращаться? Мало того, что исказились, так ещё останутся неудачниками в истории, которые умерли ни за что…

...В городе Фортстуне проживали немногие, всё носило здесь временный характер – в первую очередь из-за близкого восточного края стены (за ним начинались Восточные Золотые Поля, где царствовал Рашма). Когда-то здесь, в тени на краю бухты, просто разбивали палатки при подготовке в экспедиции. Потом появились многочисленные иглу из снега или кубов льда: одну часть теперь населяли обречённые недолговечные рыбацкие семьи, когда у южных морей им негде стало селиться и приходилось теперь питаться облучённой рыбой; другая часть хижин – по большей части пустовала и служила временной крышей для прибывающих или убывающих групп...

....
....
...
Из ничего он вынырнул во тьму.
Вендр по-звериному бесшумно припал на четвереньки и поспешно огляделся. Он стоял абсолютно голым на своей одежде, которая ранее была на нём; вокруг, в тесной коморке, были развешаны другие робы и рясы – не много, но и не мало для юноши, отдавшему жизнь служению Храму Наук. Так уж заведено – дни в Скорлупе одинаковые, но по цинадскому времени робы должны быть разные. Цинада пропагандировала Порядок всегда и во всём.
Вендр ощущал себя матёрым стариком, хотя на деле был совсем молодой, однако, уже не простой ученик – все его сверстники, закончившие обучение, отправились работать магами – куда-то в Паутину или другие миры. Если, конечно, успешно сдали экзамены, а это получалось далеко не у всех.
А он остался. Слишком хорошо владел магией тени. Тут только три пути – в учителя… шпионы… или злодеи.
Её неосязаемые, едва ли видимые и осмыслимые щупальца расползлись во все стороны от гардероба – в комнату Вендра, в коридор, в соседние помещения, вверх и вниз – на другие этажи. Никого рядом. Только за двумя стенами вправо – беззвучно кричащий на себя от депрессии какой-то призрак внутри толстой стены; а за тремя стенами влево – группа учеников-целителей знакомится с новенькой, которая ведёт себя излишне надменно:
- Мне всё равно, где я буду спать. Я здесь надолго не задержусь, вот увидите.
- Тебя хотят выгнать? – спрашивали её. – Что ты натворила?
- Мне самой здесь не нравится!
- Ты, наверное, из четвёртого сословия? Тебе здесь слишком мерзко?
Кажется, они улыбались, подшучивали над ней, но новенькая реагировала излишне серьёзно:
- Слишком мерзко – лучше и не скажешь. Все эти учителя, все эти мерзкие больные…
Вздор, подумал Вендр. Не отвлекайся. Проверь ещё раз. Будь терпелив, как возможный враг. Нет, всё-таки в других залах и коридорах – никого. Можно выходить из укрытия.
Вендр скорым образом оделся, спрятал амулет за пазуху и, не торопясь, то и дело прислушиваясь, вышел из шкафа.
Никого. Можно расслабиться.
Но нет! Оплошность! Одна рука тьмы отделилась от угла комнаты и облизала пол по направлению к мальцу. Вендр замер, гадая, его секрет раскрыт иль нет. В это время лоскут тени начал расти из пола вверх, обретать форму.
Корабус, его учитель, был тот ещё лентяй. Он сформировал лишь челюсти из блестящей смолистой тьмы, хотя обычно требовал от единственного ученика человеческий силуэт в полный рост:
- Вендр… Вот ты где… Дуй сюда, прогульщик…
- Сейчас буду, - буркнул Вендр. Про себя усмехнулся: учитель искал его и, скорее всего, не догадался искать в шкафу. Но теперь придётся быть вдвойне осторожным. В следующий похожий раз тот непременно туда заглянет, ведь точно видел, как ученик оттуда выходил. Что он подумал? Непонятно. Вряд ли он даже подозревал, хотя его способности были сильнее… Но это не надолго.
А ведь Корабус спал, когда Вендр пришёл к нему на урок недавно. Ученик привык к разгильдяйству наставника, сделал это общим делом, и решил не беспокоить старца. Понадеялся, что тот проснётся ещё не скоро…
Неосторожность! Вендр корил себя за нетерпение. Это ведь может всё испортить! Никогда больше не стоит отлучаться из этого мира, если он в это время кому-то нужен. Например, тому, кто, как и он, может смотреть сквозь стены, другие этажи, следить за всеми и даже более…
Впрочем, даже если теневая лапа Корабуса забралась слишком далеко – вряд ли она могла понять, что происходило в гардеробной. Худшее, что мог подумать учитель, это то, что ученик его превзошёл – научился уходить в тень глубже, чем сам магистр тени. А как иначе трактовать исчезновение? Был и нету! А ведь никому не расскажет – слишком горделив Корабус, чтобы признавать выдающиеся способности какого-то молокососа.
Вот только сложно будет объяснить, почему Вендр выныривает из тени голым. Впрочем, пускай учитель придумает себе какую-нибудь пошлость, Вендру всё равно. В Храме Наук некого было стыдиться… Не этих чванливых болванов-неудачников, как тех алхимиков, мечтающих найти заклинание, превращающее воду в золото. Или хотя бы вино. Большего им, дуракам, не надо.

- Вы меня искали? – спросил Вендр Корабуса, поклонившись.
Учитель, когда проснулся, нагнал теней в свой кабинет, полный книжных шкафов, но не закрепил их, позволив им метаться. Вендр полагал, что так Корабусу лучше думается. И легче отследить или отпугнуть мимо проходящих призраков. Теперь на его лице и лысине плясали тени, будто взирал он из-под волнующихся мутных вод в свете луны…
Огоньки свечей были крохотными и дрожали в ужасе, будто овечки в окружении волков.
- Да. Занятия отменяются. Для тебя это, пожалуй, новость: новые Скрижали уже здесь. Пакинс прибыл. А я проиграл горсть золота Хайнсу – уверен был, что этого безумца Рашма не отпустит! – Корабус в сердцах сжал кулак, обёрнутый тенью, и пальцы, словно из эфира, прошли сквозь его же пальцы и ладонь – и так несколько раз – кулак превратился в страшный цветок иль страшный невозможный перелом. – Я ведь читал в его глазах, этого ублюдка Пакинса, что он не повернёт назад! И тени говорили! А я послушал, эх…
Вендр не нашёлся, что сказать – то ли подбодрить наставника, то ли посетовать вместе с ним. Нет, привычнее обоим, когда Вендр слушал молча, как могильная плита. Лучший собеседник, лучший.
- Ну ничего, - успокоился мастер тени, тьма отступила, кисть вернулась в рамки осмысления. Даже рассмеялся: - Теперь, говорят, у него нет глаз! Да я готов заплатить за то, чтобы на это посмотреть!
- Окка, наверное, их восстановит, чтобы, когда окончательно помрёт, призрак не выглядел уродом, - сказал Вендр. – Или Мирелла как-нибудь поможет…
- Чтобы Пакинс не выглядел уродом? Хах. Когда такое было? Такого быть не может. Не важно, - отмахнулся Корабус. – В общем, занятия переносим на потом. Не знаю, на сколько дней затянется чтение Скрижалей… Никогда у Древних ещё ничего не находили, связанного с мастерством тени, так что особых надежд я не возлагаю… Но как же не почтить память бедных исследователей!
Корабус развернул перед собой свиток – алфавит Древних, где на цинадском языке указывалось произношение.
- Буду готовиться. А ты иди, отвлеки Миреллу от подготовки. Потребуй попрактиковать с ней призрачную тень. Или найди Жектра. С ним даже напрягаться не надо – просто спроси его что-нибудь о Полной Тьме, всю ночь будет тебе рассказывать свои безумные сказки! Завтра отчитаешься. Если отвлечёшь обоих, я хоть не буду выглядеть на Испытаниях самым неспособным на их фоне… Хайнс достал меня своей маразматичной критикой! И мне кажется, что он подыскивает мне замену. Но тень молчит на этот счёт. Так просто делишки самого Хайнса не разнюхать.
И ни слова о гардеробе – выделил главное Вендр. Что ж, не всё потеряно.
Малец сгустил тени на лице - незаметно улыбнулся и поклонился.
Маленький подарок учителю на прощанье: нагнать чуть больше тени на свитки и полностью раздеть, окутанный тьмой, корешок книги на одной из полок. Золотистый такой, броский... «Тёмная правда королей. Том первый. Автор: Корабус Брайнен».
Излюбленное укромное место мастера тени – там он прятал бутылку с вином.

1.
В свете обыкновенных факелов и синих огней тени людей, постаментов, скрижалей по непонятным причинам росли. Даже когда они начали подниматься из пола, отделяться от стен, точно неведомые маслянистые чудища бесшумно выныривали из пучины чёрных болот, никто их не замечал: в зале Испытаний все были слишком увлечены ругнёй. Но недолго длились едва ли разборчивые словесные распри. Пропуская мимо ушей срез мнений и испив синего напитка, Хайнс отбросил бутыль – теперь она медленно падала, ведь время снова потекло нерасторопно. И до первых осколков он грохнул посохом снова, приказывая всем умолкнуть.
- Проклятье… Сотни… Богов… – взревела одна из теней, скрежеща растущими зубами и выбрасывая перед собой длиннющие иглы-когти для эффектности.
– Хватит… затыкать… чужие… рты… Хайнс… – шипела другая.
- Лучше… заткни… голоса… в своей… ополоумевшей… голове… – наперебой верещала третья.
- Иначе… не ясно… что ты… такое… творишь… – спешила дополнить четвёртая. - И… почему…
Корабус при этом немо раскрывал рот, всё ещё увязнув на месте, в отдалении, но тени говорили за него, вторя его устам.
- Уйми свои чары! – рявкнул Хайнс, брызжа слюной и драгоценными каплями напитка. – И свой хмельной рассудок! Иначе, обрушу гору, башню, не знаю, что ещё, но впущу сюда Рашму, будешь свои тени потом по нитям собирать! В рядах Искажённых!
Корабус усмехнулся и медленно-медленно скрестил руки на груди. Самодовольные тени поступили также.
- Уймитесь все! Как безмозглые дети! - Хайнс обвёл взглядом магов и призраков. Он пребывал в ужасном настрое. – Я пытаюсь вытащить всех нас из бездны стыда и позора! Всё не пойму, есть ли ещё шанс уберечься или дальше будет сплошное паденье!
Взгляды же присутствующих, точно тортиглии, нерасторопно ползали по залу, но чаще всего скрещивались на верховном маге в ожидании ответов, объяснений, указаний или хотя бы свободы от оков времени.
Выше место – выше решения – выше ошибки - выше паденье – выше боль, припомнил присказку Хайнс, тяжело вздохнув. Тодас, как всегда, зрил в самую суть и обнажал её своими мерзкими речами. Потом Хайнс дёрнул головой, коря себя за то, что сразу же подумал о своей судьбе, о своей должности, о реакции архимагов Цинады… Выше место? Есть вещи намного выше.
Колдун остановил взгляд на Вендре. Юном даровании, подающем большие надежды. Достойная замена Корабусу подрастает. Даже на Испытаниях Скрижалей взялся заменить наставника, который был не в состоянии работать. Пускай тот считал иначе.
Юноша водил взглядом то вверх, то вниз – пытался быстро взглянуть на свитки переводов, записи звучания, но в то же время интересовался обстановкой вокруг и будто не хотел слишком явно разглядывать письмена.
- Жектр, - позвал буревестника Хайнс, поворачиваясь к нему.
- Я…
- Сожги записи! Все свитки, к чёрту их!
- Не… поним…
- Живо выполняй! Все свитки, всё на постаментах, все новые переводы…
- Но нам… они… могут…
- Выполняй!
- Сотня… бесов… - пробормотал Жектр и воздел свой посох.
Вендр медленно отпрянул от постамента, непонимающе моргая. Взглянул на Хайнса. Тот не ответил взглядом. Нет времени на всё это сюсюканье.
Свитки сказочно медленно скукожились, почернели и вскоре затрещали пламенем.
Пакинс где-то в отдалении что-то удивлённо причитал…
Хайнс сказал:
- А теперь сотри в порошок Скрижаль.
- Прости… что…?
- Меня сегодня плохо слышно? – в многократном размере прозвучало под сводами потолка. - Я сказал: уничтожь чёртову Скрижаль. Которую мы расшифровали и зачитали.
Взгляды магов и призраков начали взволнованно ползти к ней.
- Быстро! – рявкнул Хайнс. – Сразу же! Без лишних раздумий и тупых вопро…
- Но… ведь… это… как… его… - начал выдыхать Жектр.
- Что за… бред… - воскликнул Пакинс. – Бред… не надо… так… это… немыслимо…
- Ценность… Скрижалей… слишком… - пыхтел Жектр.
- Верховный маг Храма Наук приказывает тебе повиноваться! – взревел Хайнс. – Или отправлю тебя в новую ссылку! Думаешь, дальше Скорлупы некуда падать?
В пляске от новых огоньков, затанцевали, зашептались тени, наигранно на разный лад жестикулируя:
- Проклятье…
- Глупец… ой глупец…
- Совсем… тронулся… ледник…
- Загубишь… всё… что… строил… и оберегал…
- Посмешища... все мы... из-за одного... тебя...
Хайнс не обращал внимания на Корабуса:
- Жектр! Ты уснул, старик? Я не слышу трения камней! Вы все забыли о следовании цинадскому Порядку! Я доложу на вас всех, тупые пустозвоны!
- Рука… не поднимается… - с горечью усмехался Жектр, но руку с посохом вновь поднимал. – Подумал бы… о судьбах… моряков…
- Да что… это… творится… - причитал призрак Пакинс. – Я что… зря… всё это… ради них…
- Умолкни его, Мирелла.
- Сделано… - сухо произнесла она. – Призраки… противятся... всё сильней... я… не с смогу… их долго…
- Мог бы… и сам… - рычал Жектр. – Дерьмо… это… ворочать… но на других… сваливаешь…
- Мне нужны силы, - спокойно ответил Хайнс. – А камень, как и огонь, - твоя стихия, буревестник.
- Ты… только что… осушил… бутыль…
- Эти силы нужны мне на другое. Держать вас, кляч борзых, в узде.
Великий камень с письменами посреди зала разразился страшными звуками, подобно грому. Хайнсу он напомнил сход лавины. Скрижаль начала уменьшаться в размерах, осыпаться и крошиться на пол, и ползти по нему во все стороны, точно растаяла в лужу из чёрного песка. Вскоре окончательно растёклась пылью и стала ничем. Как те два узника. Почти.
- Замечательно. Простое позади. А вот с вашей памятью, конечно, дело обстоит сложнее, - нехорошо усмехнулся Хайнс.

- Что… ты… вообще… задумал?... – рычали тени. – Что… такого… случилось? … отпусти… нас… ничего… не понимаю…
- Молчать! – Хайнс прикрыл глаза и устало потёр переносицу. – Где ты, Окка, когда так нужна? Срастить бы ваши рты на время! Дали бы, как следует, подумать! Или мне самому взяться за нитку и иголку?
- Хайнс… - зашептала ведьма. – Не спеши… может… всё не так уж… плохо… может… мы… преувеличиваем… опасность…
- Мирелла! – вскричал Хайнс. – Ты сама видела, что случилось с заключёнными! Ты сама это сделала. С обоими! Как по-другому ты это объяснишь? Так. Так… Стой…. Как там звали… Назови кого-нибудь ещё из заключённых. Самого недостойного.
- Недосто…
- Мирелла, соображай быстро! Ну же!
- Ладно… - Она опустила взгляд, но свитки с именами узников были сожжены. – Проклятье… Всё… сгорело… Хайнс… ты уничтожил… их свитки…
- Дурень… - сетовал Дрог. – Хайнс… дурилка…
- Мирелла! Ты там всё время хаживала, знавала их в лицо и по именам должна была слышать!
- Они… ох… чёрт… они… использовали… прозвища…
- Все? Где-то ещё есть записи? Только не говори мне, что это были единственные… Ну ладно, давай попробуем прозвища…
- Седой… - пискнул Дрог. – Седой… не… с прозвищем…
- А нет… одного… знаю… - Она смотрела печально. – Он… самый… старый… к нему… относились… уважительно… по полному… имени… величали…
- Говори.
- Айвер… Свистун… это имя… по документам…
- Наверное, потому и кличку придумывать не пришлось.
Хайнс поднёс ладонь ко рту и прошептал несколько слов. Глаза его смотрели со страхом перед собой. Затем он молча призадумался, прислушался к ощущениям. Лицо его ещё больше покрывалось потом, хотя в этом желе они почти не двигались и не напрягались физически.
– Мирелла, свяжись через канал не с Оккой. А с охраной возле остальных узников. С охранными призраками.
Мирелла несколько раз медленно очертила рукой перед собой круг. Внутри воздух помутнел, а затем проступили очертания коридора Храма Наук. И прозрачное лицо призрака.
- О, Мирелла! Как проходят Испытания? – почувствовал связь призрак, улыбнулся и заговорил очень быстро. Замедление действовало только в небольшом радиусе вокруг Зала Испытаний.
- Нет… времени… - прохрипела она. – Проверь… камеру… с Айвером…
- А что с ним? – нахмурился призрак. – Тут как раз что-то ка-ак бахнет… Случилось что-то?
- Быстро… быстро… быстро… - приказывала ведьма.
Призрак повиновался. Картинка стала неразборчивой – он проходил сквозь стены. И вскоре заохал, запричитал и рассвирепел.
- Его нет! Вы же его не брали на Испытания? Вы брали других. Он как-то сбежал! Я сейчас же подниму тревогу!
- Нет… - прошипела ведьма.
- Его нет! Проклятье Сотни Богов! Я ведь совсем недавно проверял! Он сидел там! Это, наверное, была иллюзия…
- Успокойся…
- А я ведь слышал какой-то грохот! Там что-то громыхнуло, а потом ты сразу связалась со мной. Но ничего в камере нет. И никаких лазов за стенами или в полу я не вижу!
– Нет… не надо… тревогу… успокойся… крови… там… не видно?
- Крови? Тебя как-то плохо слышно, у вас там всё в порядке? Крови я не вижу, нет… О боги! Он здесь! Он в полу! Я нашёл его призрака!
- Что происходит? Что происходит? – причитал призрак. – Я начал тонуть в пол! Я ничего не понимаю! И никакой дурман-травы я не курил!
- Он здесь! Но тело куда-то подевалось! Будто испарилось!
- Всё… в порядке… не поднимай… панику… закрываю… канал… - Мирела махнула рукой и связующее окно с призраком исчезло. Она повернулась к Хайнсу. – Он… исчез… телом… как… эти…
- Чума… - радостно воскликнул Дрог.
- Хуже не придумаешь, - ответил маг. – Значит так! Никому теперь не раскрывать рот без разрешения меня, верховного…
- Я говорила… тебе… что не нужно… было…
- Мирелла! Во имя Порядка! Угомонись! Мысли упорядоченно. Каждый, кто ослушается, будет казнён! Кончились шутки! Разве я схожу с ума? Разве я один не почувствовал потери сил от заклинания? Оно невероятное! Оно всё меняет! Это неправильно!
- Да… это слишком… опасно…
- По-хорошему надо на вас всех обрушить всё это чёртово здание! Это как раз то опасное знание, открытия которого всегда боялись простолюдины! Из Предола и других сегментов Паутины вокруг нас! Эта зараза должна быть погребена, зарыта, забыта! Быть может, это как раз то, что погубило Древних! Но вот незадача – как сделать так, чтобы вы не разболтали это в виде призраков после своей смерти? Вот тогда я вас сдержать уже не смогу! И ты, Мирелла, надолго не сможешь!
- Разболтать… что? – даже как-то наигранно удивился Вендр.
- Мы… ничего… никому… не скажем… Хайнс… - проговорил Жектр со злобой. – За кого… ты нас… принимаешь…
- Это знание… - подал голос Пакинс. – Оно… не должно… умереть… я не дам…
- Вы что… нашли… что-то такое… ценное… - заклацали тени, - … что готовы… ох… сотня… богов… объясни всем… Хайнс… я ведь ничего… не слышал… ничего не понимаю…
- Это мы ещё выясним, кто что слышал, а кто не мог слышать, - зашипел Хайнс. – Это даже первостепенная задача! Мирелла, ты должна мне помочь!
- Ты… не даёшь… времени… дух… перевести… - вздыхала она.
- Используй свои силы, чтобы осмотреться! Нам не нужны лишние уши! Сейчас же! И так угодивших в бездну олухов вокруг хватает! И ещё раз призываю вас всех держать язык за зубами! Прямо сейчас! Даже не вздумайте пробовать заклинание на вкус! Все будут казнены, обещаю! И изгнаны! Как Искажённые! Придумаю вам участь! Не переживайте! Не я, так мои заместители!
- Мы… должны… сохранять… спокойствие… - проскрежетал Жектр. – Не теряйте… рассудок…
- Кто… как… не мы… - медленно качал головой Пакинс.
Мирелла прикрыла глаза. Запрокинула голову. От её искривлённого тела в четыре стороны начали расползаться её призрачные копии – точнее только слепки её головы без глаз и со страшно разинутыми ртами. Ищейки медленно плыли к стенам Зала Испытаний. Вскоре Мирелла начала вращаться, закручивая вереницы выпущенных духов спиралью, чтобы увеличить охват их территории. Дрог хватал единственной ручонкой воздух, будто пытаясь поймать духов, но проходил их насквозь.
- Надолго… меня… так… не… хватит… - пожаловалась ведьма.
- Долго же они к стенам будут лететь! - Хайнс лихорадочно соображал, что ещё можно сделать.
- Ускорил бы… время… было бы… быстрее… - сказала Мирелла, но верховный маг её проигнорировал.
- Вендр! – позвал ученика тени Хайнс. Тот воззрился удивлённо. – Твой амулет! Который светится!
- Да… он… у меня… - Юноша поднял руку к груди. Там висело много амулетов, один из них слегка светился белым.
- Забава молодых! – усмехнулся Хайнс. – Нам, старикам Скорлупы, уединение давно уже не нужно и глаз чужих из стен мы не боимся. Ко всему привыкаешь. Всё лишь тлен. Всё лишь былые тени богов, разве тебя этому не учили? Стыдно. Особенно тебе должно быть стыдно, с твоим-то опытом. Сними свою побрякушку, малец.
Юноша медленно отцепил от шеи амулет, при этом говорил:
- Он светится… но здесь… полно… призраков… вокруг…
- Это спорно. Пакинс стоит слишком далеко от всех, как ему и было велено. А погибшие от заклинания тоже не близко, их специально далеко размещали у рунного полустенка, чтобы в случае неудачного заклинания – до магов не успели бы добраться так быстро… Когтями, взрывом, чумным газом, бес знает чем… Давай ещё их отодвинем. Мирелла, я ускорю для них время, а ты подвинь их к дальней стене, туда, в бок.
- Мои… силы… на… исходе…
- Сделай это. А потом выпей эликсир восстановления. Сегодня не экономим. Считай, что у нас праздник. Надеюсь, не поминки.
Призраки заключённых беззвучно и неустанно орали матом, паря над местом своей гибели. И тут они стали двигаться быстрее. Мирелла повела рукой – и призраков словно подхватил небольшой ветер и потащил к дальней стене, противоположной от Пакинса.
- Всё равно светится слишком ярко, - вздохнул Хайнс.
- Может… он… у меня… довольно… мощный… усиленный… как-то… - проговорил Вендр.
- Ты его как-то улучшал?
- Да… вроде… нет…
- Что-то тут не так. – Хайнс увёл взгляд вбок. – Ближайшая к тебе стена.
- Ага… может… быть…
- Мирелла.
- Да…?
- Оставь в покое узников. – Хайнс видел краем глаза, что Мирелла с издёвкой управляет освобождёнными душами, вынуждая их приблизиться друг к другу – лицом к лицу, будто целуясь. Они продолжали кричать и сопротивляться, проходили друг сквозь друга. – Взгляни на эту стену.
Ей понадобилось время, чтобы просто посмотреть. Взгляд её при этом затуманился.
- Мои… духи… скоро… до неё… долетят… зачем… ещё… растраты…
- Это может продолжаться долго, а у нас нет времени. Смотри иначе. Я мечтаю, чтобы мы ограничили себя, изолировали себя, как можно быстрее. Я надеюсь, что мы ещё успели. Так что не подводи всех нас, во имя Сотни Богов, прочувствуй эту стену, пока есть время!
- Дух… мог… давно… уйти… - рассмеялась одна из теней возле стены, оскалив зубастую пасть в профиль, махая рукой в ответ на все взгляды. Затем её ручища начали удлиняться, поползли по стене, пальцы росли и сгибались, разгибались, сгибались вновь. Будто тень щупала стену, на которой лежала.
- Если таковой и был, то не уйдёт, - ответил Хайнс. – В соседних залах время тоже остановило свой бег. В этом я уверен.
- Что-то… есть… - сказала Мирелла. – Плохо вижу… далековато… стою… но что-то… есть…
- Проклятье! Ты точно уверена? – Хайнс кричал во весь голос.
- Да… что-то есть… свечение… не могу… разобра…
- Вендр! Швыряй амулет сейчас же! Туда, к стене! Без тупых вопросов!
- А… можно… я… брошу? – восхищённо вопрошал Дрог. Мирелла на него шикнула.
Вендр разок моргнул и повернулся. Не стал тратить время на замах, сразу бросил амулет с той позиции, как его держал.
Все долго наблюдали полёт камня на цепочке.
- Да… ничего… не будет… - сказала тень Вендра, пытаясь игриво поймать амулет теневой рукой, но не отрывая её от стены.
- Хайнс… разволновался… попусту… - сказала другая тень.
Амулет достиг стены, с долгим щелчком отскочил от неё и начал падение.
При этом светился он особенно ярко.
- Точно… есть… - сказала Мирелла.
- Попался ублюдок! – Хайнс указывал пальцем на стену и щурился. – Жектр! Сломай стену! Живо!
- Надеюсь… - начал старик.
- Жектр, не томи!
- …ты… понимаешь…… что… делаешь… и надеюсь… - Стихийный маг поднимал посох. - …что чёртова… крыша… не рухнет…
- Если рухнет, будешь её держать на собственном хребте, буревестник!
Жектр выполнил жест рукой – схватил перед собой воздух в кулак и дёрнул на себя. Стена с грохотом начала разваливаться, погребая под собой ярко светящийся амулет. Вековые камни так посыпались, точно стену вытошнило от всего услышанного за сегодня. Или будто с той стороны приложились тараном.
Вскоре осталось лишь облако пыли, которое и не думало рассеиваться. Не дожидаясь приказов, Жектр махнул рукой – пелена расползлась во все стороны.
Никакого тарана в этих покоях не было.
Тени заговорили с усмешкой:
- Болячки…
- Сотни…
- Искажённых…
- Гхаргов…
- Хайнс…
- Ты… великолепен…
- Твой… карантин…
- Обещает… быть…
- Нерушимым…
- Как… сия стена…
- И сия… Скрижаль…
Остальные пребывали в долгом молчании, взирая на картину.
Призрачная Муна зависла в том месте, где была стена. Смотрела на магов с испугом и уже что-то лепетала в оправданье…
А позади неё почти закончила неловкое падение на камни стены Несс, дочь барона, крича от ужаса, ведь стена, на которую она опиралась, только что была целёхонькой и крепкой.
- Вот уж правду говорят про Скорлупу! – закричал Хайнс. – Везде у стен бывают уши, но в Скорлупе они имеются у стен всегда! Умолкни её, Мирелла! Что… что… что она лопочет? Шпионка! Нет оправданья! За такое в Цинаде, да в любом мире, положена смертная казнь! Но ты и так мертва, чертовка, так что теперь только изгнание остаётся! Как для последней Искажёнки! Только ты обесчестишь это изгнание! Потому что таких полнейших дур даже среди Искажённых не бывает!
Муна продолжала лепетать и оправдываться, жмурилась, призрачные слёзы сказочным образом брызгали во все стороны.
А Несс медленно ударялась о камни. Не закрывалась руками, не моргала, завороженно наблюдала, как острые осколки впиваются в кожу, сдирают её. Совершенно не понимала, что происходит.
- Ну и много ты подружке рассказала?
Муна отрицательно водила головой и посыпала отрицаниями речь.
- Много ей поведала о нашем новом открытии? И ей судьбу решила испоганить?
Муна плакала, кривилась, но продолжала отрицать.
- Хайнс… - позвала Мирелла.
- Нет времени оборачиваться! – взревел Хайнс. – Что ты хочешь?
Мирелла помолчала из-за долгого-долгого вздоха. Вскоре она произнесла:
- Муна… врёт…

Воцарилось молчание. Муна исказила рот, пыталась что-то сказать, но не находила слов, чтобы побить эту карту. Её страх будто перешёл на новый уровень – до полного оцепенения.
- Что ты ей сказала? – спросил Хайнс. И больше не разглагольствовал. Пожалуй, сам выдохся и устал повторять одно и то же. Казалось, уже всем понятен вопрос и никакие отговорки тут не сработают. Все ими были сыты по горло.
Понимала и Муна. Она переводила испуганный взгляд с одного мага на другого, но о поддержке мечтать не стоило. Тихо стонала Несс, медленно и неуклюже поднимаясь с груды камней. Её руки и щека немного кровоточили.
- Я… - разлепила губы Муна и вновь надолго призадумалась. – Я… говорила… ей… что… здесь… происходит…
Опять всеобщее молчание. Заранее осуждающее. Муна закрыла глаза и выпалила так быстро, как могла, дрожащим голосом:
- Мы... не хотели... мы... не знали... что всё... так серьёзно... я хотела... пробудить в Несс интерес... показать, что тут... бывает интересно... что здесь... творятся... великие... дела... чтобы она... осталась в Храме...
Никто не проронил ни звука в ответ. Муна была наедине со своей виной и со своими замедленными всхлипами.
- Я… передавала… ей… слова… заклинания… которые… слышала… я… не… знала… что это… опасно… и… не уверена… что… сделала… это… в правильном… порядке... и… не… уверена… что… все их… назвала... я… даже… сама… не… до конца…
- Вот и всё! – с нервным смехом воскликнул Хайнс. - Сколько теперь нас? Десять?
- Я… вряд ли… смогу… прочитать… эти… слова… - продолжала Муна.
- Чёрта-с-два… это я… не смогу… зачитать… Слово… - закричал тенями Корабус. – Ибо… я… ни черта… не слышал…
- Это мы сейчас узнаем! – Хайнс проделал долгий взмах рукой и, словно сфокусничал, явил свету полупрозрачный легчайший материал меж пальцев – едва заметный глазу. Точно содрал защитную плёнку с века тортиглии, но больших размеров – с ладонь человеческую.
Он поднёс эту удивительную ткань к лицу Миреллы.
- Спасибо… конечно… за призрачный… носовой… платок… - сказала она. – Но он… кажется… больше нужен… Муне…
- Кричи, как ты кричала заклинание! – приказал Хайнс.
Думать особо было нечего, потому Мирелла быстро повиновалась и заорала на платок:
- Гаолин…!
Призрачную ткань подхватило неведомым ветром и понесло через Зал Испытаний.
- Игра… кто… кого… переплюнет? – радостно спросил Дрог и начал дуть.
- Дыханье… не поможет… - сказала Мирелла. – Как и… настоящий… ветер… Хайнс… владыка… Пустоты…
- И в данном случае меня интересует дуновение звука, - сказал он.
По мере движения – платок рос в размерах, но становился прозрачнее.
Корабус стоял довольно далеко в огромном зале. Мог не слышать. И действительно – платок начинал окончательно растворяться в пустоте задолго до того места, где он раньше стоял у дальней стены.
Корабус самодовольно улыбнулся, но разные чувства овладевали им, он снова разозлился и заревел тенями:
- Так значит… я один… такой олух… который… пропустил… всё самое… интересное… я требую… разделить… сие… бремя…
- Корабус… нечитаемый… - сказала Мирелла. – Никого… здесь… больше… так легко… не прочесть…
- Нет! – ответил Хайнс Корабусу. – Он мог прикидываться пьяным! Он мог слушать тенями, как поступает всегда! Как бы там ни было – знаешь ты или нет эти слова, их распространение нужно остановить любой ценой.
- Ценой?... Да кто ты… такой… чтобы судить?... Прибрали… к своим… рукам… ту ценность… что нашли…? – Тени росли всё сильнее, и уже в зале было больше полной тьмы, чем света. Даже Вендру, адепту тени, стало не по себе, он начал озираться. – Не хотите… делиться…? Это знание… оно ведь… и моё… по праву…
- Умолкни, Корабус! Не до тебя сейчас!
- Так… значит… я тоже… не слышал? – подал голос Пакинс, который стоял ещё дальше от центра зала, у другой стены.
- Кто бы… говорил! – громко зашипела Мирелла.
- Да ты ведь с этими Скрижалями разделял постель все последние месяцы! – рассмеялся Хайнс, но смотрел при этом свирепо. – Уж кто из нас лучше всех знает Слово, так это ты!
- И то… верно… - не стал спорить Пакинс и смущённо улыбнулся.
- Алчные… ублюдки… - рычали теневые монстры. – О-о-о-о… - долго с хрипотцой протянули они хором. – Я… знаю… что вы… задумали… - Корабус медленно шагал к Хайнсу. Взбешённые тени, неподвластные времени, формировали за ним чудовищный плащ и вроде бы ускоряли движения. – То долгожданное… тайное… знание… сохраните… в кругу… сказочного… такого хрупкого…обоюдного… доверия… и решите… этим Словом… все свои… жалкие… проблемы…
- Никто не произнесёт Слова без моего ведома! – кричал Хайнс в сторону, для всех.
- …чтобы потешить… самолюбие… - продолжал грозно ворчать Корабус.
- Я… до сих… пор… ничего… не понимаю… - пробормотал Вендр. – Вы… как-то… убиваете… по одному… только имени…?
- …свои грязные… мелочные… человеческие… пороки… - уже верещали тени.
- Хайнс… - обратился к главе Храма Жектр. – Ты… всё-таки… раздуваешь… опасность… мы ведь… не станем… так глупо…
- …проблемы… смертных… - скрежетала тьма демоническими голосами на разный лад.
- Мы ничего… не знаем… – заговорила Несс. – И больше… не будем… подслушивать… я даже… не хотела…
- …плебеев… да ещё… из низких сословий! - Корабус неестественно быстро ударил взглядом в Несс, чей взгляд даже не поспевал за ним, мимо идущим.
Барьеры рухнули. Время потекло как обычно – но для магов по непривычке уже даже слишком быстро.
Звякнула о пол бутылка. Мирелла рукавом утёрла рот, а другой рукой водила перед собой, удерживая призраки узников.
- Этих я ещё контролирую! – крикнула она. – А вот с живым как-нибудь сам!
- Хоть кто-то меня понимает! – воскликнул Хайнс, он стоял спиной к спине Миреллы. Его лоб блестел от капель пота. Он не сводил взволнованного взгляда с Корабуса. – Маг Тени! Ты пьян! Остановись! Именем Порядка!
- Я уже не пьян! – взревел со смехом из своих уст Корабус. – Она пьяна! – указал он пальцем на свою тень сбоку, что лежала на полу.
- Пьяна? – спросила тень у хозяина. – Да кто тут пьян! Врёшь, наглецкий паскудыш! Ущемляешь! В своей плоскости - я крепко стою на ногах!
Корабус небрежно махнул рукой – это отбросило тень куда-то вдаль, она там о что-то будто ударилась, охнула и затихла.
- Я отделил хмель от крови! Довольно детских обвинений!
- Остановись и успокойся! Всем успокоиться! – всё повышал и повышал голос Хайнс. Стены начинали дрожать.
- Мерзотники! – приговаривал Корабус, приближаясь. – Я знаю, каково это! Найти то, что возвысит над другими! Вот оно, золото алхимиков из бесполезной мочи! Вот он, эликсир бессмертия, который так искали короли! Вот она, свобода! Но всё это ценой чужих жизней! Никто теперь не в безопасности! Кроме вас, кучки уродов! И Стражей Врат, вестимо!
- Ты преувеличиваешь! – вмешался Жектр. - Это всего лишь новый топор для палачей, ничего по большому счёту не изменится! Облегчит им работу и только! Казни утратят зрелищность, приобретут будничность! И мы ещё многого не знаем – кто и как это может творить! И где!

- Закрой рот, буревестник! – рявкнул Корабус. - Ты слишком глуп на склоне своих лет! Не понимаешь, что происходит! А ведь от тебя избавятся первым! Ты ненадёжный! Кому ты нужен? Кто доверит тебе такое оружие? Никакой надзор не убережёт тебя от глупостей! Вся эта затея Хайнса – вздор и фарс!
- И что ты предлагаешь? – кричала Мирелла, не сводя взгляда с призраков заключённых, которых удерживала магической силой на месте. – Пока от тебя не слышно предложений, кроме как поделиться с тобой тем, что ты и так должен был изучить! Зачем тебе это теперь? Лучше дай сначала разобраться с…
- Да он водит нас за нос! – шипел Хайнс. – Он мог слышать тенями! Он так постоянно делает! А теперь делает вид, что его не нужно изолировать, как остальных! Хочет разгуливать на свободе с оружием массового уничтожения!
- Да как тут вообще изолируешься… – вздыхала Мирелла.
- Я хочу домой! – зажала руками уши Несс. – Вы кучка сумасшедших! Мне хватило! Всё!
Дрог тоже причитал и зажимал уши в своей манере.
- Стой на месте, ученица! – бросил через плечо Хайнс.
- Не шевелись… - шепнула Муна. – И не говори ни слова…
Тени всё сгущались и сгущались. Огни факелов уменьшились до размеров пламени свечей. Корабус маршировал через зал и уже почти дошёл до Хайнса и Миреллы. Впадины скулистого исхудалого лица наводнились тёмными озёрами – глаз его не было видно. Подол теневого плаща, который уже тянулся через ползала до стен поглотил Вендра, тот лишь в испуге склонил голову набок, зажмурился и сосредоточился на чём-то…
- Я не допущу вашу монополию на новое знание! – прогрохотал Корабус. – Уж точно не ради этого мы здесь собрались! Не ради запретного таинства! Не ради тёмного сговора! Не ради тёмных делишек! Любое знание – достояние общественности, ведь так, Хайнс? Этими словами заложили фундамент Храма Наук!
- Ты давно не открывал свод законов Цинады…
- Мы не в Цинаде.
- Призрачное Правление относится к Храму Наук ещё жёстче.
- Ты что, безумец, хочешь, чтобы все друг друга поубивали? – вскричала Мирелла на Корабуса. - Даже магом, наверное, не нужно быть! Назвал имя – смерть! Имя – смерть! Имя – смерть! Смерть на завтрак, смерть на обед, смерть на ужин, смерть перед сном! Хоть каждый миг! Смерть, смерть и смерть!
- Мирелла, - процедил Хайнс. – Не верещи.
- Люди и так умеют держать нож в руке, - пожал плечами Корабус. – Цивилизованные граждане друг друга не убивают. Особенно без веского повода. И я не говорил, что разболтаю всем об этом. Я не тупой. Мы вместе решим судьбу Слова, как верховные ма…
- Так что потом? Голосовать? – рассмеялся Хайнс. – Кидать жребий?
- Сначала изучим феномен, узнаем рамки и границы! – жестикулировал Корабус. - Быть может, есть способ контролировать заклятье или уберечься от него!
- Есть и другие Скрижали! – добавил Пакинс. – Там могут быть ответы!
- Или новые напасти! – воскликнула Мирелла.
- Так что – и их вы собрались уничтожить? – озлобленно закричал Пакинс. – Всё нажитое таким непосильным…
- Никто на них даже не взглянёт без моего ведома! – пристукнул посохом Хайнс. – Искажённых из экспедиции на время задержим для разбирательства! Скрижали под замок! И уничтожим, если надо! Так будет даже проще и разумнее!
- Тиран! Беспринципный изверг! – Пакинс яростно вытаращил глаза, выставил вперёд руки и поплыл к Хайнсу через зал.
- Стой, Искажённый! Мирелла, останови его! У меня нет сил на то, чтобы держать телегу времени снова!
- Сотня гхаргских задниц… - заныла она. – Я не могу разорваться! – Она, не глядя, выставила руку назад и создала посреди зала, позади Корабуса, призрачную стену.
Пакинс уткнулся в неё и застучал по ней кулаками.
- Призраки! – вскричал Корабус, разводя руки в стороны. – Вы что, не понимаете, какая вас ждёт участь? Они будут держать вас силой целую вечность, ведь не смогут от вас избавиться и не придумают, как избавить вас от знания Слова! Таких возможностей нет ни у кого!
- Чёртов выдумщик! Мы лишь удержим всех на время!
- Поддержите же меня! Сделаем это общим делом! Не дадим решать судьбы людей этой кучке неудачников! Будем решать вместе! На равных! Здесь уже не будет глупой иерархии – не будет начальников и рабов!
Он всегда стремился стать главой Храма, но с годами спился, понимая несбыточность надежд. И теперь такая возможность! Хайнс вздохнул и крикнул:
- Каждый, кто пойдёт против Храма – идёт против Цинады и всего Конгломерата Миров! Корабус – тебе грозит изгнание! Остановись сейчас же! И убери чёртову тьму!
- Пакинс, Муна! – взывал Корабус. – Господа узники! Безжалостно убитые этими выродками! Которые думают лишь о своём благе! Уходите со мной! Вместе решим, что делать со Словом! Только скажите его!
- Будто бы я помню эти сраные слова! – восклицал Гниль.
- Ага… - сказал Гаолин.
- Я бы с радостью… - пискнул Дрог, а Мирелла на него шикнула.
- А я помню, наверное, - признался Пакинс.
- Что ж! – восклицал Корабус. – Будет время собраться с мыслями! Перед вами лежит вечность – мы сделаем её приятней! Я буду вашими руками в мире живых! Исполнителем вашей воли! Ведь вы не сможете пользоваться Словом, будучи призраками! Призраки не влияют на мир живых!
- Я никуда с тобой не пойду! – воскликнула Муна. Дрожь сошла на нет. Она смело посмотрела на Корабуса. – Мой дом – здесь!
Конечно здесь, подумал Хайнс. Ведь ты ждёшь, когда Скрёбыши завершат твоё тело. Потом, поглядим, насколько ты здесь задержишься, плутовка. Одна радость: из всех присутствующих тебя легче всего держать на поводке, пока ты не получишь желаемое. А это может случиться нескоро.
- Меня ждёт Изгнание… - жалобно подал голос Пакинс, сползая по стене.
- К чёрту Изгнание Искажённых! Мы всё изменим! Всю политику этих вечно галдящих уродов в Паутине! Клятвенно обещаю тебе! Лишь сообщи мне чёртово Слово!
- Я последний раз повторяю… - Хайнс занёс посох для удара.
- И вы согласны, друзья мои, - вытягивал будто в жесте прошения Корабус, улыбаясь узникам. – Я благодарен вам и обещаю, что не подведу!
- Идиоты, - шипела Мирелла.
Хайнс обернулся. Гаолин и Гниль сердито кивали.
- Тогда соберёмся в замке уважаемого Гонца, барона Предола, где всё и порешим! Мы на его земле, но он недолюбливает Храм Наук и Цинаду! Будем считать это нейтральной зоной переговоров! – воскликнул Корабус. – Я буду там! Живым или мёртвым, если эти недоумки потеряют остатки человечности и поступят со мной так, как поступили с вами! За правое дело! – Он поднял сжатый кулак. - Никакого тайного общества убийц! Никакого скрытого насилия! Мы отомстим этим ублюдкам за вас и за всех!
- Никто не покинет Храм Наук без… - закричал Хайнс.
- А теперь к свободе! – воздел руки Корабус и широко улыбнулся.
Тени атаковали всех живых, но главной целью была Мирелла.
Одни схватили её за шею, другие повисли на руках, третьи плели теневое лезвие, чтобы перерезать ей горло или пригрозить этим…
Довольно, подумал Хайнс и ударил посохом о пол. Но удара не услышал. На полу под ним давно уже и незаметно скопился густой комок тени и беззвучно поглотил посох. А затем быстро всосал его полностью, вырвав из руки мага. Тот воззрился на свою ладонь – ожог дымился.
Жектр среагировал быстрее остальных: окружил себя вихрами белого огня, разогнав большинство теней по щелям и укрытиям.
- Проклятье! – Корабус остановился и уставился на свои ноги. Они начали каменеть – прирастать к полу.
Жектр расхохотался:
- Будет тебе тень, Корабус! Внутри статуи теней не меньше, чем в могиле!
- В Скорлупе смерть ничего не меняет! – ответил с усмешкой Корабус. – Разве что Говорящая с Духами потеряет всю свою жалкую ценность!
- Помогите! Духи уходят! – вскричал Дрог.
А этот малыш умён, подумал Хайнс. Переживает не за хозяйку, а за более важное дело. Я никогда его не недооценивал. И, скорее всего, был прав. Духи учатся… А когда речь о многих годах, о вечности – они могут даже превзойти живых.
Миреллу душили и терзали тени, она потеряла контроль. Пакинс ловко нырнул в пол, Гаолин и Гниль летели к дальней стене, за которой уже была улица - начинался открытый простор. Муна замерла в нерешительности. Несс наблюдала за происходящим со страхом.
- Тревога! Тревога! Храмова стража! – вскричал Хайнс хоралом своих голосов. Эти звуки, точно особые призраки, не встречали препятствий и бежали быстрее всех – разве что уступали свету.
Клич об опасности услыхали все в Храме Наук. Стражи-храмовники во внутреннем дворе и на стенах должны были внять ему.
Они должны быть готовы к подобному, хотя такое случалось чрезвычайно редко - в самых исключительных случаях. На празднествах и на учениях, пожалуй.
А после – сами по себе зазвенели колокола, сигналя общую тревогу.
- Призраки бегут из Зала Испытаний! Остановите их любой ценой! – кричал Хайнс на всю округу голосом, подобно грому.
Тени сплели достаточно реальный и острый клинок, оттянули голову Миреллы назад и уже подносили лезвие к её шее, когда другие тени – более сильные – атаковали их, скрутили, разбросали, обезоружили.
Корабус оторопел, оглянулся.
Учитель и ученик встретились взглядами. Последний его стойко сдержал.
- Предатель! – прошипел Корабус.
- Шралу… - сказал ученик.
- Заткнись! – вскричал Хайнс. – Не говори! Здесь всюду его тени, он всё услышит!
- Продолжай! Что! Задумал! – заорал Корабус, вытягивая руку. К Вендру вернулся страх. Из его полураскрытого рта вытянулась гигантская теневая змея, быстро обвила его шею и принялась душить. – Продолжай! Бить! В спину!
Лужа тени на полу тянула за ноги Хайнса, словно тот угодил в болотную топь. Жектр никак не мог справиться со своей сумкой, чтобы достать восстанавливающий эликсир. Обессилевшая Мирелла сделала несколько шагов, таща за собой по полу посох, бесполезный, точно ветка для костра, затем размахнулась им и сломала о затылок Корабуса.
Тот потерял сознание и свесился вниз – нижнюю половину тела покрывал камень.
Из призраков остались только Муна и Дрог. На какое-то время в Зале Испытаний наступила тишина.

Мирелла устало хромала, оглядывалась, оценивая обстановку. Жектр всё ещё вращал вокруг себя посохом, концы которого ярко светились от пламени: отгонял от себя тени. Хайнс и Вендр боролись с остатками тёмных тварей, те быстро растворялись.
- Духи! Духи! – попискивал Дрог.
- Они уходят! Один вниз, двое уже за стеной! – сказала Муна, а сама оставалась на месте.
Призраки думали холодно и здраво, пока живые собирались с мыслями и силами.
- Проклятье… - протянул Хайнс.
- Что теперь? – шипела Мирелла. – Пакинс всё разболтает!
- Роудер предупреждал меня про этого ублюдка! – покачал головой Хайнс, поднимаясь на ноги. – Пакинс обезумел в походе… Его нужно остановить! Ещё не поздно!
- Как же мы… - начал Жектр. Он только сейчас справился со своей сумкой и откупорил бутыль.
- Стой! – воскликнул Хайнс. - Дай эликсир Мирелле! Ей нужней! Ты должна остановить Пакинса, а я призову остальных на помощь! Быстро!
- Что делать мне? – спросил Жектр. – Я не могу воздействовать на призрачный мир!
- Пригляди за девчонкой, чтобы не натворила глупостей.
- Мы останемся здесь! Мы не будем ничего нарушать больше! – заговорила Муна.
- Лучше помоги ловить Пакинса и остальных, иначе можешь забыть о своём титане! – сказал ей Хайнс.
Жектр посмотрел на Несс, скривился, небрежно махнул рукой. Девушка вскричала: её руки сковало кривыми сталагмитами из льда, которые будто росли из пола.
- Исчерпался, - выдохнул Жектр. – На камень меня уже не хватило. Что дальше?
- Присмотри за горами.
- Что?
- Восстанови силы и иди на верхние уровни, Жектр! И смотри на горы! А мне нужно найти свой посох…
Мирелла на ходу осушила бутыль и поспешила, хромая, к лестнице. Хайнс следовал за ней, часто останавливаясь, разворачиваясь и размышляя. Жектр пошёл к другим ступеням, через обломки, мимо Муны и Несс.
- Ты на них не серчай, - сказала бывшая куртизанка. – И на меня. Всё образумится. Я помогу им остановить призраков. Ненадолго исчезну.
И она нырнула в пол.

В зале, помимо прикованной Несс у разрушенной стены, остались лишь маги тени. Вендр не сводил взгляда с учителя, который пребывал без сознания. Корабус свесил руки и голову вниз, вдоль окаменелого туловища, а его волосы взмокли от крови на затылке. Она капала на пол из тёмного камня.
Старый глупец, подумал ученик. Ослеп от зависти и жадности, а узнал бы Слово, как все, может, тоже усомнился бы во всех своих принципах… Это страшное бремя. Мы даже этого ещё до конца не осознали…
Вендр осторожно подобрался ближе, отгоняя от Корабуса тени и собирая их за своей спиной, будто отбрасывал в сторону или забирал оружие бессознательного врага на случай, если тот резко очнётся или прикидывается. Наконец поднёс дрожащую руку к его шее проверить пульс.
- О, боги… - прошептал Вендр в ужасе.
Он схватился за плечи Корабуса, откинул его в другую сторону, на спину, насколько смог. В свете огней синих ламп души не было видно. Два варианта: либо ещё живой, либо уже удрал в виде призрака.
Но биения сердца всё-таки не было.
- Это плохо. Очень плохо.
Жизнь – такая вещь, которую не вернуть. Если и был шанс образумить Корабуса, то теперь карты легли так, что его неверный путь покажется ему единственным возможным.
И путь этот будет покрыт кровью.

Корабус в виде призрака незаметно соскользнул по своему телу вниз, через пол… Огляделся, прислушался, и продолжил путь вниз. В самый низ – до фундамента Храма Наук, до земли. Пожалуй, самый надёжный способ для бегства, пока остальных ловят в воздухе и меж стен.

Пакинс изо всех сил метался по коридорам и залам Храма Наук. Натыкался на прислужников и других привидений – пугал или отталкивал в стороны, быстро осваивая призрачные возможности.
Огорченье, сплошное огорченье, ограниченная скорость, горевал Пакинс. Так просто не удрать, но живому было бы ещё сложнее. Ничего, я покажу этим недоумкам, что великое знание так просто в землю не зароешь. Для них я, может, и выгляжу злодеем и безумцем, но посмотрим, как о моём поступке будут говорить историки! Я то могу видеть всё со стороны, я привык взирать на прошлое с высоты лет, специальность у меня такая, а эти глупцы мыслят только о самом мелочном насущном! Здесь и сейчас! Тьфу на эти рамки! Я всю жизнь копал в прошлое и думал о далёком будущем, для меня этих жалких рамок нет! Особенно теперь, когда вечная жизнь – отныне хлеб мой насущный! Слепцы!
Пакинс со смехом дотронулся до своих век.
Мирелла… подумал он. Её последний подарок. Благодарность? Доверие? Жалость к Искажённым? Уже не важно. Они теперь по разные баррикады. Нет времени думать о ней, нужно бежать! А она как раз может его остановить, если Корабус её как следует не задержит. Остальные говорящие с духами и призраки в Храме Наук так сильно не пугают…
- Пакинс! Именем Порядка! Стой, ублюдок! – раздался крик старой карги.
- Проклятье гхаргов! – Пакинс ужаснулся, завидев Миреллу на другом конце коридора на башенной лестнице. Он сразу же ринулся в ближайшую стену. Как она его нашла? Она снова смотрит через стены? Откуда у неё столько сил?
В новом коридоре он наткнулся на двух живых стражников, спешащих на тревожный зов Хайнса.
- Что там происходит? – спросили они про зал Испытаний.
- Мирелла обезумела! – воскликнул Пакинс. – Она напала на Хайнса! – В виде призрака мыслить было проще, слова легко выходили из его уст, любые слова. Просто падали, как чёртов дождь. – Остановите её! Она гонится за мной! Уничтожает всех призраков подряд!
Никто не мог уничтожать призраков, кроме Рашмы, Полной Тьмы и Пожирателя Душ. Но что сказалось, то сказалось. Пакинс едва сдержал улыбку и заскользил дальше, мимо задумавшихся стражников. Они вдобавок с опаской расступились, ведь сразу поняли, что такая трепыхающаяся душа может быть только у Искажённого…
- Остановите его! Кто-нибудь! – кричала Мирелла, тяжело врываясь в коридор.
- Стойте, Мирелла! – крикнули ей прислужники. – Мы вынуждены вас задержать до разбирательства!
Что она могла против крепких закованных в броню вооружённых храмовников? Они легко сжали её немощное тело стальными перчатками.
- Глупцы! Идиоты! Он же уйдёт! Мы не должны допустить! Именем Хайнса! Именем Цинады! Я вас всех казню!
Пакинс с улыбкой покидал коридор, проходя сквозь стену. Но недолго он радовался.
Голос Хайнса снова загремел по всему Храму Наук, особенно громко внутри стен, любых твёрдых тел – ещё более громко, оглушительно.
Он призывал задержать трёх призраков. Двух заключённых и одного Искажённого учёного. Он обещал награду тем, кто поможет. Он обещал даже дополнительные услуги и помощь тем Искажённым, кто ещё не отправился в Изгнание.
Сладкие речи, сладкие, со страхом подумал Пакинс. Если бы он такое услышал, лёжа под наблюдением целителей, он бы сразу же с собой покончил, чтобы напоследок перед Изгнанием повеселиться, подзаработать и даже, возможно, улучшить репутацию для истории…
- А теперь я призываю всех повелителей пустоты помочь уберечь тайное знание! Оглушим округу громом! Пускай никто ни слова не услышит, пока преступники не будут пойманы и изолированы!
Прощай, спокойствие, прощай, стекло, прощайте, слуховые перепонки! подумал Пакинс и в панике зажал свои призрачные уши. Конечно, это не имело никакого смысла. Дрог, наверное, сейчас делал тоже самое.

Жектр на исходе сил выскочил на один из верхних балконов и воззрился на ближайшие горы. Он создал из камней глубокие затычки для ушей, но это мало помогало.
Хайнс вместе с собратьями по магии начинали Песню Грома. Он даже не мог вспомнить, когда к такому приходилось прибегать кому-либо. Разве что для устрашения гхаргов или каких-нибудь чудовищ в былых войнах.
Теперь стёкла лопались, а кровь шла из ушей живых.
Но больше всего Жектра пугало нарастающее землетрясение. Оно, конечно, само не разрушило бы Храм Наук, но могло бы вызвать тех, кому это по плечу.
С ближайших - вплотную близких к Храму гор начинали свой бег камнепады, оползни и лавины...

Ни люди, ни призраки отныне не слышали друг друга. Да что там – даже самих себя.
Через такое проходить никому ещё не доводилось, хотя разговоры о подобных мерах велись давно, как раз по поводу Скрижалей.
Конечно, это было связано в первую очередь с тем, чтобы не распространять опасные заклинания. Но как определялась их опасность? По поводу этого велись нескончаемые споры. Хайнса критиковали в первую очередь за то, что он может утаить или уже утаивал полезные… выгодные для себя заклинания. Как самый популярный пример: превращение какого-нибудь вещества в золото. На что Хайнс отвечал: «Это тоже из разряда опасных заклинаний. Ведь это сразу же сломает всю нашу экономику, и боги не знают, что ещё. Если воду можно будет превращать в вино или золото, как того желают плебеи, то какого людям будет жить с таким морем под боком? Всё изменится! Абсолютно всё!».
До Жектра начинало доходить, насколько опасно найденное Слово. Поначалу паника Хайнса и Миреллы казалась неуместной и глупой, а поведение Корабуса – всего лишь последствием хмеля или новым витком его привычного неподчинения Хайнсу… Он ведь всегда представлял оппозицию верховному магу, вступал с ним в конфронтации по любому поводу. Возможно, это нравилось Цинаде: ведь растение только в тени других растений обретает стройный рост на пути к свету. Теперь, когда Жектр воочию наблюдал за тем, как Хайнс готов поубивать всех подчинённых, обрушить на них горы в конце концов, буревестник осознал, в насколько серьёзную ситуацию вляпались маги Храма Наук.
Я ведь могу убить, кого угодно, подумал Жектр. Хайнса? Его место займёт Мирелла… Они будут подозревать Жектра. Миреллу? А что дальше? Самому стать верховным магом? Совсем не подозрительно! Так ли это нужно Жектру? Это репутацию не восстановит и к архимагам Цинады его не приблизит. Только ещё больше пригвоздит к чёртовой Паутине… Да и вообще тут у стен могут быть уши: нельзя произносить эти слова… Хотя сейчас такая шумиха, такая суматоха… Сработают ли они, если их сам не услышишь? Даже через кости – всё дрожит от Песни Грома…
В общем, если не знаешь, как поступать, поступай правильно или путём наименьшего зла, подумал Жектр. Пускай голова болит у Миреллы и Хайнса, раз уж взвалили на свои плечи всю ответственность. Жектр никогда не отличался быстротой реакции и умением плести интриги, бить исподтишка. Он подождёт. Он тщательно всё взвесит, рассмотрит все варианты…
Я ведь могу умереть в любой момент из-за Слова, подумал Жектр. Есть ли у меня враги, желающие мне смерти? Вполне возможно. В основном в Цинаде, где от меня избавились заговорщески-законным способом. Пока что до них Слово не докатилось, но сколько пройдёт времени? Пакинс передаст им весточку уже на днях? Или кто-то другой проболтается через месяц? Год? Точно проболтаются, как же они остановят призраков и Корабуса? Слишком разные ублюдки, каждый у себя на уме, к каждому нужен индивидуальный подход. Всех в охапку не загребёшь за раз. На что надеется Хайнс? Непонятно. Успокаивает одно: они с Миреллой вряд ли воспользуются Словом, чтобы избавиться от Жектра, как бы его недолюбливали. Это неразумно, а он против их плана не выступал, он их союзник. Пока что. Пока ничего не ясно до конца.
Так думал Жектр, наблюдая сход огромной лавины на стены Храма Наук. Он извлёк последний эликсир из личных запасов. Многие считали, что поскольку Храм находится на источнике, здесь все подобные напитки текут бесконечной рекой – пей, сколько хочешь. Но это было не так. Почти всё в огромных количествах поставлялось в Цинаду и другие миры. Иногда Храм Наук даже испытывал нехватку, когда источник подводил – давал меньше восстанавливающих вод в какой-то период. Конечно, маги получали бесплатные бутыли время от времени, но порой тоже приходилось выкладывать за них кровное золото. Здесь эликсиры по восстановлению продавались по самым низким ценам, но даже за такие деньги можно было купить огромный сегмент земли где-нибудь в низких сословиях. Так что сегодня затраты магов можно было сравнить с затратами от какой-нибудь небольшой войны для проигравшей стороны.
Но проигравших ещё нет, подумал Жектр, выпивая эликсир. Война только начинается. Возможно, сегодня мы положем ей конец, задушив это тёмное дитя ещё в зародыше. И моя цель пока что – остановить эту чёртову лавину.
Он раскинул руки в стороны, крепко сжимая посох, и закричал на горы слова древних заклинаний. Обычно опытные маги не нуждались в словах и жестах, чтобы творить уже знакомую волшбу, это были «костыли» для усиления эффекта, к которым зачастую прибегали ученики. Но сейчас Жектр нуждался в своих силах до их последней капли. Он надеялся, что другие буревестники Храма, поступают так же, заметив землетрясение или догадавшись, что такой грохот в горах не пройдёт без последствий.
Только слов своих Жектр не слышал.
Но ничего, главное чтобы слышали мёртвые боги.

2.
Сперва Руций и Орона гостили среди убранства дворца, угощались прелестными яствами, губили совсем чуть-чуть вина, рассматривали произведения искусства. Слуги Лорда Паука сначала говорили, что король задержится ещё на какое-то время. Потом ещё. Так тянулось до того, что тортиглии начали дохнуть, а маги погружали Венозенг в сумерки. По меркам Цинады наступала ночь, но, как и в любой столице, многие граждане от этого только оживлялись, готовились к гуляниям.
Когда неопределённость уже начала раздражать, королевские слуги сказали, что Лорд Паук готов сразу выступить с речью перед народом. Колокольни вокруг дворца простучали сбор для желающих послушать короля, это подкреплялось высокими столбами красного пламени, которые видно было издалека поверх домов.
Руция сильно взволновало предстоящее выступление.
- Как так? Сразу перед гражданами? Что если он нас засмеёт?
Орона напротив - хранила спокойствие:
- Лорд Паук в последние годы ведёт довольно тихий образ жизни, никого громко не критиковал и не скандалил. Вряд ли сегодня что-то изменится.
Орона также помнила, как у короля горели от любопытства глаза. Как у дитя, получившего желанную игрушку. Она сказала:
- Единственное, что может напугать Лорда Паука – что это ещё больше обесценит его роль. Если призраки смогут жить вечно во плоти, то чем они хуже этого неуязвимого Стража? Но он вряд ли об этом всерьёз задумается. К тому же его управленческая роль настолько мала сегодня, что вряд ли кому-то будет нужно убрать его с Вечного Трона… Чем бы дитя не тешилось…
Теперь Орона и Руций стояли на той самой долгой пологой лестнице перед входом в королевский дворец. В отдалении, за забором, собиралась толпа зевак. Ещё больше кружило вокруг призраков, будто само Призрачное Правление переползло сюда с Площади Вечности. Все ждали речи Лорда Паука.
Это действительно происходит, думала Орона. Мы ждём решения Лорда Паука, но оно так предсказуемо. Ему точно понравилась новая игрушка Скрёбышей, не может не понравиться: он слишком мучается от скуки в своей вечной жизни, а это внесёт в неё немалое разнообразие. Всё следует намеченному ещё в Цинаде плану. Всё движется так легко, как бывалый меч скользит в родных ножнах.
Руций переминался с ноги на ногу, часто утирал лоб рукавом самого дорогого кафтана, который носил в своей жизни, – Орона подобрала его на рынке Венозенга перед аудиенцией с королём, а старый настояла запрятать куда подальше.
- Не думал я, что перед столькими людьми выступать будем, - пробормотал Руций. – Не мастер я слово говорить, сами знаете. Кажется, я видел известных призраков, даже трёх.
- Как и договаривались, предоставь держать слово мне, - сказала Орона. - К самому изобретателю обратятся, только если понадобится уточнить тонкости конструкции. Я ведь в этих шестерёнках не бум-бум.
- А вы хорошо держите слово. – Руций посмотрел на неё в упор. – Я ещё волнуюсь, что меня, простого мастера, да что там, деревенского простака – можно легко водить за нос. Позвольте уточнить, Орона, вы ведь не простой торговец?
- Почему ты так решил? – улыбнулась она, но хитро сдержала его взгляд. Не юлила, не играла всерьёз, лишь подтрунивала. И давала ему это понять.
Руций немного расслабился, чувствуя, что собеседница спокойно вскрывает карты, значит, ничего страшного не затаила.
- Орона Голос-из-Стали… Я вспомнил, где слышал это имя. Вы какой-то известный военный Цинады.
- Военный? Я? – рассмеялась Орона. – Тут вы ошибаетесь.
- Может, генерал…
- Нет-нет-нет…
- Вы вели переговоры во Второй войне со Стражами…
- Никакой войны не было.
- Некоторые считали, что как раз благодаря вам… Вы её остановили.
- Глупости. Я мало что решала. Решали советники короля, верховные маги. Я лишь была их устами.
- Зато какими устами! О вас сегодня пишут призраки-историки. Тогда вы заработали своё второе имя…
- Да. Хотя я простой дипломат – не лучше многих других.
- Вы заключили повторный союз со Стражами… с самим Повелителем Стражей…
- Очень выгодный союз, без капли крови. – Орона улыбалась, упиваясь воспоминаниями. – То были мои лучшие годы. Молодые годы…
- Да бросьте, вы до сих пор так свежа и юна! Сколько цинадских лет прошло? Пятнадцать? – Руций покачал головой. – Орона Серебринка! Подумать только…
- Магов Храма Наук так легко одурачить, - не сдержала бахвальства она. - На фоне тамошних бородачей и престарелых ведьм я, конечно, смотрелась ребёнком.
- Наверное, не обошлось без чар…
- Ничего такого, чего не умеет любая из женщин.
- Но зачем тогда Цинаде посылать к нам такое высокопоставленное лицо? – тихо спросил Руций.
- А куда это высокопоставленное лицо отправлять? Это моя работа. Кто-то же должен её делать. И карта Скорлупы выпала мне. Я знала, что это может взволновать здешних магов, а мне лишние волнения не нужны. Вот и представилась Серебринкой, торговой гильдией, это всё сильно упростило… Даже несмотря на то, что меня рассматривали, как шпионку, это ничего существенно не меняло. О Храме Наук и без меня всегда найдётся кому докладывать. Да и не люблю, когда со мной обращаются, как с какой-то принцессой. Повторюсь – приписываемые мне в народе заслуги на самом деле не только мои. Я предпочитаю путешествовать без свиты, без охраны, налегке. Радует, что мало кто знает именитых дворян в лицо. Ещё мне кажется, что вы, Скрёбыши, себя сильно недооцениваете. Цинада прослышала о ваших успехах и поспешила на помощь, оказать весомую поддержку, что здесь удивительного? Скорее удивительны эти чудеса ходячие, которых пока ни в одном мире нет!
- Вас всегда упоминали в контексте с войной… - покачал головой Руций. – Вы одёргивали меня перед королём, не позволяя делать акцент на том, что основная задача – вернуть призракам тела.
Ох уж эта проницательность способных простолюдинов, подумала она с лёгким сожалением. Ну ничего, мы ведь совсем чуть-чуть приглушили мотив: не стали делать его главным, чтобы никого всерьёз потом не обманывать, но и не стали окончательно душить – ведь Лорд Паук, как и все жители Скорлупы, в первую очередь заинтересуются возвращением призраков в материальные тела, а не какими-либо другими возможностями. Нам нужно было его заинтересовать – мы и заинтересовали. Но не бросались громкими обещаниями, что ограничимся только этим.
- Круговорот вечной жизни. Вы в Скорлупе помешаны на ней, - сморщилась с улыбкой Орона.
- Вы что-то скрываете… - продолжал Руций без тени улыбки. – Там, в Цинаде, задумали что-то… Совсем иное применение титанам, верно?
- В мире, где у стен полно ушей, вы слишком любите интриги. Видите их там, где их нет.
- Что ж, хотелось бы в это верить. – Он снова утёр пот.
- Не переживай так, - спокойно сказала Орона. – Вы с братом проделали великолепную работу. Теперь от вас ничего не зависит. Предоставь это дело дипломатам.
Руций усмехнулся, глядя на толпу у дворца:
- Ну теперь-то я не боюсь провалиться на переговорах. Когда вы рядом, такое не произойдёт. Я переживаю по другому поводу. Как бы только переговоры повели нас по правильной дороге. Как бы ваши тайные мотивы по одобрению титанов не обернулись против Храма Наук и меня с братом.
- Вам нечего бояться, - искренне и мягко сказала Орона. А затем прокашлялась, возвращая голосу стальные нотки. – Выходит.
Лорд Паук в окружении свиты, охраны, друзей и призраков появился у парадного входа во дворец. Эолин в виде титана держался справа от него, голем улыбался.
Орона подмечала хорошие знаки и ставила засечки в уме в свою пользу. Всё шло хорошо.
- Друзья мои! – радостно заговорил Лорд Паук, а маги сделали его голос громким. – Граждане Венозенга и гости нашего прекрасного города! Я рад, что вы отложили дела и собрались здесь поглазеть на вашего потешного слугу! – Толпа ответила смешками. – Но этим вечером вас ожидают совсем иные фокусы! Я бы назвал их – исторически значимыми! И я не шучу, не преувеличиваю, вовсе нет! Будьте внимательны! Я расскажу вам о том, что нас ждёт в будущем! И это будущее наступает уже сегодня!
Орона улыбалась. Ещё одна победа в её дипломатической копилке. Маленькая или большая – ещё не ясно, но точно победа. И очень даже может оказаться большой в дальнейшей перспективе.
- Друзья мои! И стар, и млад! Взгляните на это новшество! На изобретение мастеров и творцов нашего Храма Наук!
Эолин вышел вперёд, спустившись на несколько ступеней ниже Паука, разведя руки в стороны и сияя лицом.
- Это мой дорогой Эолин! Как многим известно, он не так давно отошёл в призрачный мир ради вечной молодости! Многие так поступают в Скорлупе с незапамятных даже для меня времён, а это, конечно, в какой-то мере порицается сторонниками смертной жизни! Но довольно порицаний! Взгляните! Он вернулся в ряды живых!
Толпа охала. Люди приглядывались, видели с такого расстояния плохо, но кивали и говорили друг другу, что похож, определённо похож. Ничего, подумала Орона, ещё будет время убедиться в этом каждому.
Покружив на месте, пританцовывая и притоптывая, Эолин закрепил руки на поясе, а затем вынырнул из неподвижно застывшей куклы в виде призрака. Взмыл высоко, чтобы его все видели, и продолжил что-то радостно, но едва слышно издали, кричать, жестикулировать, кружиться вокруг своей оси.
- Он первый, кому это удалось! – продолжал Лорд Паук. – Благодаря изобретателям, благодаря магам Храма Наук! Теперь мы можем создавать големов, которые выглядят точь-в-точь, как умершие люди при своей жизни!
Люди в толпе то затихали заворожено, то гомонили между собой вновь. Через призрачные каналы зазывали новых зрителей. Призраков уже крутилось вокруг дворца несчитанное множество.
- Это открывает такие возможности! – покрикивал король. – Это может изменить всё! Эти титаны… так их называют… пока не идеальны! Но маги Храма Наук обещают вскоре делать их ещё лучше! Однако… поверьте лично мне… Я провел всего несколько мгновений с моим возлюбленным, и этой близости хватило, чтобы убедиться…
В тот же миг прозвучал хлопок: Лорда Паука прямо посреди речи каким-то магическим образом разорвало в клочья, даже успело забрызгать красной кровью белоснежные ступени, а затем всё, что от него осталось - превратилось в пыль.
Толпа ужаснулась. Свита и охрана сначала в испуге отступили, а затем осторожно приблизились. Никто не понимал, что произошло.
Некоторые люди засмеялись, подумав, что это некий новый фокус бессмертного правителя. Что он только не делал каждый день – и сжигал себя, и топил, и пытался пронзить, а теперь попросту взорвал! Сейчас пелена рассеется, и они увидят, что он жив-здоров…
Но никакой пелены не было. На его месте завис призрак – очень похожий на него. Только вот слабо всем верилось, что это действительно он. Удивлённо оглядывался, осматривал своё призрачное тело…
Лорд Паук, неуязвимый, бессмертный, бессменный правитель Скорлупы…
…загадочным образом погиб.

Корона лежала на одной из ступеней, чудом не скатившись вниз по лестнице. С виду целая, невредимая. Повсюду валялись или ещё медленно, кружась, падали вместе с редкими снежинками клочки королевской одежды.
Реакция стражи не заставила себя долго ждать: они взирали на призрака, переводили взгляд на место, где он стоял, но потом кто-то из них что-то скомандовал и они заторопились вниз и вверх по огромной пологой лестнице, посреди которой стояли Руций и Орона.
- Я ничего не понимаю, - вздохнул изобретатель.
- Это… дрянная шутка, - сказала дипломат неуверенно. – Паук… он ведь любит так… веселить… наверное…
- Он, что, умер? – воскликнул Руций. – Но что его убило?
Орона огляделась. Заметила стражу, спешащую к месту происшествия, но больше её взволновала толпа зрителей.
Люди начали кричать со злобой во всё горло:
- Чёртовы колдуны!
- Это всё они!
- Сжечь их! Сжечь!
- Проклятый голем! Всё он!
- Ублюдки!
- Верните Паука!
Они грозной массой навалились на ворота и забор, стражники едва могли их остановить. А изгородь вокруг дворца была такой несерьёзной, такой хлипкой. При бессмертном правителе ограда носила уже скорее декоративный характер, защитных функций у неё осталось не больше, чем в породах крохотных ручных собачек, которых так любили цинадские аристократы.
Не все, конечно, проявляли озабоченность смертью правителя. Многие хохотали, просто падали от смеха, держась за животы. Сложно было понять – принимали происходящее за шутку или просто находили ситуацию с гибелью неуязвимого жутко уморительной.
Всё пропало, подумала Орона. Этот корабль идёт ко дну, нужно возвращаться в Цинаду, пока меня не засосало в воронку.
- Это правда, Эолин? – кричал на призрака новый дух, подбираясь к нему.
- Правда… что? – Тот пребывал в растерянности не меньше остальных.
- Это вы меня убили? – Паук громко спрашивал это у любовника, но вскоре перевёл взгляд на Руция и Орону. – За что вы со мной так? Как вы это сделали?
- Нет, нет… - водила головой из стороны в сторону Орона.
- Да как такое может быть! – воскликнул Руций.
Стража была уже совсем близко. Они то и дело останавливались, взирая на призрак короля над головами, то на возможных виновников. Голем Эолина стоял неподвижно.
- Что за мерзкая магия? – вопрошали другие призраки, спускаясь с небес.
- Кто её сотворил?
- Что это за камень во плоти?
- Они с помощью него как-то убили Паука!
- Это правда, Эолин? – кричал дух короля. – Это правда? Чего же ты молчишь?
- Паучок… - В мольбе в печальном жесте простирал руки к своему любимому Эолин. – Паучок… Да как же это может быть? Да как же… - Он тоже ощущал неуверенность, поглядывал на Орону и Руция удивлённо. – Да разве… разве… они могли? Как же это возможно?
- Ну а кто тогда? Кто? – кричал взволнованно король.
- На кол колдунов! На кол колдунов! – начала хором скандалить толпа.
- Мы не колдуны! – воскликнул Руций. – Мы же не маги! Правда? – Он с подозрением воззрился на Орону.
А она внимательно смотрела на него. Но не могла прочесть его. Слишком большой стресс. Тут нужно как следует подумать… Её как-то использовали? Этот проклятый Храм Наук… Её использовали для коварного замысла? Но ведь это какой-то бред!
И вот стража добралась до них.
- Постойте…
Нет. Их здорово повалили и скрутили.
- Да как вы смеете! – не сдержалась Орона. – Я здесь от лица Цинады! Вы все очень сильно…
- Закрой рот, тварь поганая! - услышала она сквозь прорези нависшего над ней забрала, а потом получила стальным кулаком в лицо. Ступенька перед её глазами немного оросилась кровью и затуманилась.
- Точно они! Точно они убили! – кричал кто-то в толпе.
- Паскуды! Убийцы!
- Гореть будете!
- На кол окаянных! На кол колдунов!
Изгородь всё же не выдержала. Где-то рухнула сразу всей секцией, где-то прогнулись лишь отдельные прутья. Некоторые граждане к тому же применяли магию.
- Что это за магия? Как они это сделали? – вопрошали многочисленные призраки, кружа над головами.
- Это точно они?
- Может, это какой-то яд?
- Паук! Что тебе давали выпить последним?
- Паук! Ты что-нибудь носил с собой в карманах?
- Может, какой-то взрывчатый амулет?
- Паук! Да ты ведь теперь никто!
- Ты смертный, паук! Ты простой смертный!
- В тебе ничего особенного!
Призраков становилось всё больше, они окружали Паука и Эолина. Некоторые начали задевать Паука, пролетая мимо. Многие из них были знатными гражданами Паутины, многие имели авторитет не меньше, чем у вечно живущего Стража.
- Отстаньте от него! – вступился за любимого Эолин.
- Это недоразумение! Остыньте! – взывал Паук. – Мы разберёмся, что произошло! Терпение!
- Ты теперь никто, арахнид!
- У тебя больше нет власти! Нет ничего!
- Как же ты будешь носить корону?
- Ты смертный!
- Смертная козявка, которую взяли и раздавили каблуком!
- Ты же глупец! Тебя столько лет Цинада держала здесь за шута!
- Тебе нет места среди нас!
- Паучок! Тебе не рады!
- Только и можешь пить да трахаться! Век за веком! Всё! Кончилось! Больше не будешь развлекаться!
- Смертный Лорд Паук! Неуязвимый, бессмертный правитель Скорлупы!
- Помогите, снова умираю! Умираю со смеху!
Призраки веселились, перебивали друг друга, цеплялись один за одного, со смехом карабкались по призрачным телам, пробивались к центру плотнеющего вихря… Призрачное Правление перебиралось в королевский дворец.
Они тянулись к королю, хватали его, он отстранялся, отбивался, одёргивал рубаху.
- Хватит! – кричал Эолин, но загородить от всех призраков не мог. – Дайте ему освоиться! Вас всех накажут!
- Бесполезный!
- Безмозглый!
- Король Скорлупы? Нет! Король ничего!
- Не троньте Паука!
Десятки призраков – фанатиков и бывших любовников правителя – вторглись в вихрь, и началась неразбериха, бескровная, но ожесточённая драка бестелесных созданий. Они испытывали боль почти как люди. Но умереть, конечно, не могли.
- Эолин! – кричала Орона. – Объясни им, что мы тут не при чём!
Стража тащила гостей Храма Наук наверх, к дворцу, но все со страхом взирали на толпу, что поднималась снизу. Ранее безоружные люди потеснили охрану у забора, подобрали их мечи и копья, кто-то достал личные кинжалы…
Руций протестовал, вырывался, совсем потерял голову, из-за чего тормозил стражников. Орону вели следом, она часто оглядывалась. Охрана короля ругалась матом друг на друга.
В пылу терзаний, шума-гама Эолин различил оклик, сообразил, что там, внизу, не всё ещё завершено…
Он ринулся вниз, вынырнул из смерча духов, но даже истинно холодный призрачный рассудок был затуманен, подвержен страшной смуте. Он ничего не понимал, и в то же время самые разные решения сменяли одно другое в демонической пляске, и все они имели в основе месть, великую месть.
Он не обратил внимания на разъярённую толпу ниже по ступеням. Он двинулся к бронированной охране, что замешкалась в верхней части лестницы. Скоро они дойдут до входа во дворец…
- Убийцы! – шептал он. – Убийцы! Предатели! Проклятые маги! С этими вашими изобретениями! Я до вас доберусь!
Титану безуспешно пытались свести руки вместе, повалить или хотя бы наклонить его, заковать в цепи. Стражники били его кулаками, а затем хватались за повреждённые руки. Затем били мечами в ножнах по ногам, но титан стоял неподвижно.
Эолин вселился в своего голема.
- Подчиняйся! Именем короля! – кричал ему в лицо стражник.
Из Эолина был боец не ахти какой. Но его новое тело обладало могучей силой.
Он схватил одного бедолагу пальцами за переднюю часть шлема и сдавил. Кровь крепкими струями ударила сквозь прорези забрала.
- Руби его! – закричал в ужасе напарник. – Руби чудного!
Эолина ударили мечом, а потом копьём. Сильно взрыли кожу на спине и на лице. Он поднёс пальцы к щеке, которая болталась на уровне груди, с ещё большей злостью воззрился на ошмётки, затем схватился за лезвие вражеского меча, невозможным с виду образом искривил его и с лёгкостью, будто соломенную куклу, нанизал вояку на его же клинок. Третий попытался убежать наверх, но Эолин поймал его за ногу и без всяких усилий швырнул тело далеко-далеко, с большой высоты лестницы. Тот врезался о крышу одной из дворцовых колокольней, а потом рухнул на землю, безжизненной грудой металла.
- Убийцы! Вы за всё ответите! – кричал Эолин незнамо кому.
И тогда такая же обезумевшая, такая же растерявшая страх толпа его настигла.
- Убийца! – кричали ему в лицо. – Убийца короля! Бей нелюдя!
Но вершить самосуд над ним у них не вышло.

Первого, который напрыгнул ему на спину, он схватил за гриву и с размаху распластал по ступеням перед собой. От такого удара сломалось немало костей, если не хребет. Другого, повисшего на левой руке – Эолин просто затряс и сбросил: тот свалился и исчез за краем лестницы без перил, и какое-то время звучал его отчаянный вопль. Следующего убил одним ударом кулака в голову. Взглянув на кровавую яму вместо лба, Эолин на время пришёл в себя, попытался отступить, но обезумевшая толпа навалилась на него с новой силой. Он старался не бить, а отмахиваться, с Пауком получалось быть нежным, осторожным, но в этой толкучке и суматохе всё шло наперекосяк: он задевал лица тяжёлыми пальцами, оставляя глубокие порезы и переломы, он задевал локтями окружающих, корёжа рёбра и сдавливая органы бедняг, он наступал на чужие ноги – сдирал кожу с мясом ниже колен и расплющивал ступни.
Кровь ручьями потекла по ступеням вниз, люди дальше по цепочке цепенели от шока. В ком-то просыпался здравый страх, начиналось паническое бегство, опять толкучка, падения с лестницы. Кто-то наоборот свирепел ещё больше и рвался поскорее в бой. Но на какое-то время возле Эолина никого не было, он снова обернулся ко дворцу…
И тогда с узких балконов, окружающих купол дворца начали стрельбу королевские лучники. Неясно было, какой у них приказ: усмирить голема, возможного убийцу короля и нескольких стражников, или усмирить его вместе с толпой, потому что на мясорубку перед дворцом нельзя было реагировать иначе.
Стрелы застучали о ступени из белого мрамора, о титановую сталь, внутреннюю начинку Эолина. Он прикрывался рукой, но это было лишено смысла. Вскоре он расхохотался, а стрелы и болты продолжали ударяться о него, сдирая кожу. Он не надеялся восстановить плоть – его это сейчас ничуть не волновало, да и с магами Храма Наук он больше связываться не хотел… Разве что с этими двумя, явными убийцами!
Голем зашагал вверх по лестнице, к горстке стражников, которые пытались затащить двух пленников в позолоченные ворота.
А над головами взволнованных людей переливались сине-зелёными оттенками небеса. Призраки продолжали терзать Лорда Паука, вышучивать и унижать его.
К ним присоединялись свежие души, многие ещё не осознавали, что погибли, другие свирепели или горевали, царил страшный хаос в объятьях какофонии от ужасного хорала.
Толпа жителей Венозенга на лестнице билась в агонии, они не знали, что делать. Их достали стрелы лучников со стороны дворца, поэтому лишь самые одичавшие и обезумевшие продолжали подъём, раненные попадали, некоторых пытались оттащить. Но снизу, с внутреннего двора, путь отступления отрезала подоспевшая стража – десятки бронированных солдат. Паника достигла апогея. Подошвы омывались стекающей вниз кровью.
Орона кричала стражникам:
- Оглянитесь! Он идёт! Он сюда идёт! Осторожно! Да послушайте!
Они не слушали. У одного сбился шлем, съехав на лицо, но обе руки были заняты – не мог поправить. Другой выкрикивал указания остальным, которые возились впереди с Руцием, тот вовсю упирался, цеплялся за всё подряд ногами на входе во дворец, и доказывал свою невиновность – он отвратительно истерил, считая, что его уже тащат на скорую смертную казнь. Этого нельзя было исключать, думала Орона, но другой палач был куда ближе – его тень уже доползла до её ног.
Ранее красивый, дорого одетый, теперь он был страшен, как Пожиратель Душ. Последнего мало кто видел, но по описаниям и рисункам в книгах Орона представляла его примерно таким, только не во плоти: высоким, неуязвимым, широкоплечим, чёрным, как Полная Тьма, но частично скрытым за ошмётками плоти и лохмотьями одежды…
Эолин легко отправил в далёкий полёт командира стражи. А затем небрежно выбил из руки меч другого вояки. Орона, хоть и со скованными руками, оказалась свободной – больно рухнула плечом на каменный пол, а затем заселозила ногами и поползла к полураскрытым воротам.
- Мерзкие предатели! Цинадские выродки! Убийцы! – кричал на Орону и Руция Эолин. Остальные стражники тряслись от ужаса и отступали. – Паучок предупреждал, что ему когда-нибудь ударят в спину! Если смогут придумать как! Это всё вы! Вы-ы!
Ещё один охранник дворца рискнул атаковать копьём нелюдя, но лишь сломал древко о крепчайшее тело. Эолин рывком попытался поймать врага, однако тот ловко отпрыгнул, споткнулся, подскочил и бросился без оглядки наутёк.
- Это не мы! Мы ничего не делали! – говорил Руций. – Эолин! Очнись! Зачем нам это нуж…
Голем схватил мастера-изобретателя за шкирки и поднял с пола, держа перед собой. Ноги Руция тряслись в воздухе, с башмаков, которые так долго выбирала Орона на ярмарке, заструилась моча, заполняя пространство паром.
- Гнусная ложь! – процедил Эолин. – Все вы мастера языком шлёпать!
- Эолин! – встряла Орона. – Сам подумай, какой нам с этого прок! Нас подставили!
- Я дал тебе это тело! – стуча зубами, проговорил Руций, лицо его было белее снега. – Не ради этого! Ты должен был помогать!
- А кто теперь поможет Пауку? – взревел Эолин. – А? – Он кричал механическим голосом так сильно, что дрожали кости. – Я верил вам! Я верил магам! Я верил Цинаде! А вы такое сотворили!
Они называли его по имени, что-то пытались объяснять, но в этом шуме мало какие слова помогали. Он воздел Руция над собой, собирался куда-нибудь бросить, как тех стражников, поломать все кости. Но что-то его удерживало. Он продолжал выкрикивать злобные слова. Но что-то будто гасло в нём…
И тогда в короткий миг затишья и раздумий до них добрались два фанатика Паука… У того, который нёс меч, стрела торчала из груди, дышал от с отвратительным громким хрипом, и по лицу его можно было прочесть: он прекрасно понимает, сколько ему осталось. Другой выглядел здоровым и держал в руках копьё.
Один принялся ломать меч о поясницу титана. Тот вполоборота начал неуклюже отмахиваться от нового противника, продолжая удерживать мастера в воздухе за одежду. А другой фанатик Паука воспользовался удачным моментом, обошёл их всех и со смехом нанизал Руция на копьё.
Тот страшно заорал, выпучив глаза к призрачному небу.
А хохочущий мститель продолжал дёргать копьё, вгоняя всё выше и выше.
Орона пыталась вскочить с наручниками за спиной, но поскальзывалась, билась лицом, теряла саму себя в беззвучном крике.
Потом из дворца хлынула новая волна стражников…

3.
Мирелла и Хайнс стояли посреди плохо освещённого пролёта посреди лестницы одной из башен Храма Наук, где поблизости никого никогда не было. Если бы кто-то начал подниматься, хлопнув дверью с улицы, они бы услышали это задолго до того, как заметили бы или услышали бы их. Мирелла начертила в воздухе несколько окружностей, создала из них туманную воронку, в расширенную часть которой Хайнс заглядывал и говорил. Призрачный канал соединял их с магом-гонцом из крепости, построенной вокруг портала Цинады на другом конце Паутины. Когда они поговорят, гонец перейдёт портал и передаст информацию архимагам столицы.
Они уже докладывали о ситуации со Скрижалью. Без опасных подробностей. Сначала требовали высокопоставленного гонца-дипломата, поскольку новость чрезвычайно важная. Хайнс даже рискнул просить встречи напрямую с Тодасом, главным архимагом, но это оказалось невозможно. Не прошло и полдня, как с ними вышел на связь самый опытный посол и одно из самых доверенных лиц Цинады. Но даже его нельзя было посвящать во все подробности. Поэтому тогда Хайнс описал ситуацию в самых общих чертах, даже не вдаваясь в подробности о том, что может сотворить Слово, какие у него качества. Просто маги Храма Наук нашли опасное заклинание, довольно много людей и духов о нём теперь наслышаны, но пока ещё держат тайну, как и рты, на замке. Нужно что-то срочно с этим делать.
- … Главные сложности – это удержание Слова у призраков, - рассказывал Хайнс. – Пока все под надзором, в одном помещении. И живые, и мёртвые. С ними один из пойманных призрачных узников, довольно неуравновешанный, но он, вроде бы, не запомнил ни единого слова, и пока мы склонны ему верить. Второй узник всё-таки сбежал, как и Корабус, но мы склонны верить, что они ничего не запомнили. Также есть пойманный учёный-предатель, его удерживаем силой. Вроде бы соглашается на союз и неразглашение, но мы в нём меньше всего уверены, а Слово он точно знает. К ним в охрану приставлены храмовники – и духи, и люди. Пока все уверяют, что никому о Слове не расскажут, готовы сотрудничать. Некоторые утверждают, что вообще его не запомнили. А призраки при этом не могут это слово использовать, им нужно передавать его живым для использования в физическом мире. Так что нам нужно определиться, что с этим всем делать?
Гонец откланивался и передавал слова. Через какое-то время Мирелла и Хайнс снова открывали призрачный канал для переговоров.
И ответ из Цинады пришёл неутешительный:
- Многоуважаемый Тодас говорит, что верит вам, и опасное знание нужно сохранить от лишних ушей любой ценой. Но ни в коем случае его не следует потерять! Он говорит, что Скорлупа – худшее место для хранения великих тайн, потому нужно двигаться в Цинаду. Но всей оравой без подстраховки это делать никак нельзя. Призраки могут разлететься, много любопытствующих наберётся за время таинственного похода, всё это будет очень сложно контролировать. Будь это другой мир – бесполезных можно было бы отправить под нож. А в вашей ситуации нужно разобраться в первую очередь с призраками.
Тут посол сделал паузу, наполняя лёгкие воздухом. Скорлупа для него была чужим экзотическим миром, но он понимал, насколько важное и чрезмерно громкое решение выносит:
- Вам нужно заручиться поддержкой Пожирателя Душ.
До этого Хайнс и Мирелла говорили тихо, но теперь взорвались восклицаниями и смехом.
- Вы шутите! Поддержкой кого? Этого чудища?
- Вам следует тщательно это обдумать. Это приказ Цинады.
Хайнс с улыбкой и вскинутыми бровями продолжил:
- Даже если допустить, что в этом есть зерно логики. Даже если допустить, что все мы на это согласимся, что все эти люди согласятся – большинство из которых не готово отдавать жизнь и вечную жизнь после смерти ради научных знаний, как те учёные и моряки на солнечной стороне Скорлупы. Даже при этом мы совершенно не представляем, как найти Пожирателя Душ и как его уговорить помочь нам.
- Вам стоит это тщательно обдумать и всё взвесить, - хмурился посол. – Пожирателя Душ то и дело встречают то здесь, то там.
- В низких сословиях! Там, где война или чума! Там, где за ним не охотится Призрачное Правление! Он же постоянно скрывается, он точно не согласится выдвинуться к нам!
- Я слышал, что многие призраки, кому надоело жить вечно, отправляются к нему, если их не устраивает Изгнание в Полную Тьму или на свидание с Рашмой. Мы ещё не знаем его ответа. Передайте всю ситуацию ему, он поймёт. Мы давно его знаем, изучаем его, наблюдаем. Он игрок. Ему может быть это интересно.
- Это самая безумная вещь, которую я слышал! И кто, простите, отправится на его поиски? Мы с Миреллой бросим всё и…
- Цинада требует, чтобы вы заручились поддержкой Академии Героев. Найдите лучшего, кто претендует на звание Легендарного, дайте ему задание. Цинада покроет любые расходы.
- Нет, всё-таки вот самое безумное, что звучало в моих ушах!

- И ещё Цинада просит предоставить точный список лиц, включая призраков, которые вовлечены в это дело. Отдельным списком – охраняющих, которые тоже могут что-нибудь услышать.

Когда они уходили, чёрное щупальце отделилось от теней, и тоже поползло наружу, прочь из башни – по тёмным закоулкам и опять заскользило в коридорах Храма Наук, обжигаясь о свет факелов, но бесшумно и ловко пробираясь в другую высокую башню – где ныне держали заключённых хранителей Слова.
Вендр мягко отпрянул от стены, почесал ухо, куда всосалась тень. Перепонки только недавно восстановились, благодаря усилиям Окки и прочих целителей. Окружающие, особенно охранные призраки, часто бросали на него, как и на других, взгляд, проверяя – не произносит ли он запретные слова. Вряд ли они заметили, что он тайком управляет тенью, чтобы подслушивать разговор Миреллы и Хайнса с Цинадой.
Пожиратель Душ, только подумать! Адепт тени со страхом оглядывал остальных пленников, которые не подозревали, какую судьбу им готовят верховные маги Храма Наук. Это немыслимо. Это даже смешно, сказочно! Разве они посмеют? Да у них даже ничего не выйдет, этот монстр не станет кому-то помогать… Он даже расценит это, как ловушку. Ведь все желают его поймать и остановить геноцид призраков.
Надо отсюда удирать, подумал Вендр. С портальным камнем, о котором почти никто не знает, это несложно. Но разве это разумно? Он действительно носит страшное знание. Но разве маги хотят от него избавиться? Нет, Тодас хочет его прибрать к рукам. Великий маг… Достаточно ли великий для такой ноши?
А камень-то портальный ещё и добыть как-то надо! Он в укромном месте в моей комнатушке. Вряд ли мне хватит сил, перетащить его с помощью крепко сплетённых теней сюда... Нужно самому туда добраться туда во что бы то ни стало.
Вскоре в башне заключённых хранителей Слова появились верховные маги. Устроились, как у себя дома, как ни в чём не бывало, начали передавать вести с Цинады. Лица всё же отражали печаль и неприкрытую скорбь, Вендр это видел, ведь знал, что гложет этих людей. Конечно, Хайнс и Мирелла не собирались посвящать жертв научной ошибки во все страшные подробности. О грядущем радикальном решении проблемы. Вендр отметил, что верховные колдуны будто ещё больше постарели и поседели.
- К нам прибудут архимаги, которые помогут разобраться с проблемой, - врала Мирелла.
- Скорее всего, все останутся здесь надолго, в самом Храме, - врал Хайнс. - Мы будем изучать Слово. Возможно, проведём ряд испытаний.
- А что будет со мной? – спросила Несс.
- Вам придётся остаться, - сухо сказала Мирелла.
- Наверное, вы будете продолжать обучение, но индивидуально, чтобы не провоцировать вас рассказать кому-либо слово, - сказал Хайнс.
- Замечательно, ещё и отшельницей буду!
- Помолчи, - тихо сказала ей Муна.
Внезапно глаза Миреллы закатились под веки, белки начали светиться.
- Вызывают по каналу.
Она начертила перед собой новое окно.
- Видишь, - сказала Муна Несс. – Если помиришься с Миреллой, сможешь общаться с родными или Лодесом на расстоянии. Тогда не будешь чувствовать себя отшельницей.
- Заладила со своим Лодесом… - прошипела Несс.
В зависшей в воздухе призрачной воронке появились призраки. Они толкались, мешали друг другу. У них было очень шумно – от беспорядков внизу. Кажется, что дома на фоне в отдалении были охвачены пламенем.
- Что происходит?
- Мирелла! Мирелла! Ужас, что случилось!
- Что у вас происходит? Это Венозенг?
- Мирелла! Паука убили! Паука! Лорда Паука! Убили!
Все присутствующие переглянулись со скепсисом. Ну да, конечно, неуязвимого, которого ни потопить, ни сжечь, ни заморозкой или захоронением заживо не убить. Ни проткнуть, ни поранить. От кожи всё отскакивало, как от прочнейшей стали, только любую сталь можно расплавить, а его нет. И время в порошок его не стирало.
- Ещё раз повторите, вас плохо слышно! – вмешался Хайнс через плечо Миреллы.
- Лорд Паук погиб! Винят магов! Ваших магов, гостей из Храма Наук или Цинады… Я не знаю! Но так говорят! Наёмниками их теперь считают!
- Как он погиб? Как это возможно? Что вы такое несёте?
- Взорвался на глазах у толпы! Голема какого-то представлял, провёл с ним ночь и вышел похвалить, рекомендовать или не знаю… Просто взорвался! Разлетелся в пыль! Ни капли крови не осталось, говорят! Хотя там потом беспорядки начались, и вся лестница покрылась людской кровью! Но ничего не осталось, кроме короны! Одежда тоже в клочья! Призрака сразу обрекли на терзания! Призрачное Правление его мучает!
Муна ужаснулась больше всех: громко протяжно заскулила, схватившись руками за рот. Снова заплакала.
- Как… как… - Хайнс оглядывал остальных магов, призраков. – Проклятье… Мы поняли…
- За моей спиной… Смотрите, дворец Лорда Паука горит! Там всё ещё бесчинствуют люди. Борются со стражей. Правителей нет, порядка нет, призраки тоже бесчинствуют.
- Мы поняли, хорошо, спасибо! – Хайнс повелел Мирелле завершать разговор.
Он вышел на середину небольшого зала, внимательно посмотрел в лицо каждому, а затем разорался на всех:

- Кретины! Недоумки! Ничтожества! Гхаргские выродки! Вы не стоите той пищи, которой вас кормят! Не стоите той крыши, что мы вам дали! Все возложенные надежды – под гхаргский зад теперь! Вы недостойные! Недостойны ничего! Как вы могли? Как вы могли применить Слово? Кто вам дал это право? Вы все ничем не лучше того отродья из тюрем, которых мы используем как подопытных крыс! Что вы забыли в этом сословии? Какой вам прок с убийства короля? Зачем? Вам весело? Это, думаете, так смешно? Думаете, с этим Словом можно обращаться, как с игрушкой? Да вы же друг друга перебить в любой момент можете! Зачем вам это? Вы ничем не лучше проклятых гхаргов!
Жектр перебил его нарастающим хохотом:
- Мы-то сидели здесь в последние дни, как чёртовы узники, Хайнс! Хотя не совершили ничего преступного! А вот вы с Миреллой решили, что вы надёжнее и умнее других, и дали себе право бродить по Храму Наук без чужого надзора! Кто как не вы это применил? Мы тут посцать не можем без призраков, постоянно наблюдающих за нашими ртами! Тут всюду уши, Хайнс!
- Тупой косяк тортиглий! – громко вздыхал и жестикулировал верховный маг, бродя по кругу и глядя себе под ноги. – Вас всех следовало отправить под нож! И удерживать призраками силой! Или тащить искажёнными призраками к Рашме или в Полную Тьму, чтобы избавиться от вас наконец! Ещё одно убийство Словом – и я лично перережу ваши чёртовы глотки! Даже если вы меня убьёте, найду потом человека без имени, который это сделает! Я вас столько раз предупреждал, столько лекций прочитал, но какая-та безмозглая гадина всех подставляет, готова целый мир разрушить. Это ты, Несс? Пустоголовая курица! Ты назвала Паука?
- Лорд Паук мёртв? – спросила она удивлённо.
Мирелла развела руками с улыбкой.
- То ли реально дурочка, то ли прикидывается. Но, пожалуй, первое.
- Да не мог этого никто сделать, кроме вас! – сказал Жектр.
- Мы единственные, кто понимаем всю опасность! – шипела Мирелла. – Нам нет интереса превращать Скорлупу в бойню.
- Нас не интересует власть, в отличие от тебя! – добавил Хайнс. - Ты пытался занять место Тодаса интригами, за что и был сослан сюда! Что тебе мешает снова устроить хаос?
- Ну, из такой логики… я ведь не убиваю вас! – усмехнулся Жектр. – А других – какой мне с этого прок?
- Убит король чёртовой Паутины!
- Я ничего не говорила! И я не знаю вашего дурацкого Слова! – сказала Несс.
- А кто тогда? Кто? Пакинс, ты успел кому-то рассказать, пока убегал?
Призрак учёного печально усмехнулся. Рядом с ним находились искаженные наблюдатели-призраки из состава экипажа «Любопытного», которые удерживали его от побега.
- Я хочу, чтобы знание, которое добыто таким трудом и столькими жизнями, да ещё необратимо увечными душами, жило. Я хочу, чтобы его хранили маги. Такие как Тодас из Цинады. И пускай его хранят подальше от Скорлупы. Так что я на вашей стороне, Хайнс, мне нравится твоё обращение со Словом, но умереть знанию я не дам. Я никому его не передавал, не было времени. И надёжных кандидатов. Это честно. Но, возможно, я его передал бы, представься такая возможность, какому-нибудь достойному учёному, хранителю тайн.
- Тут есть ещё одна интересность, - сказала Мирелла Хайнсу. – Возможно, заклинание не сработало бы на Лорд Паук. Мы ещё не проверяли, как оно работает на прозвища. Возможно, только на имена.
- Ты хочешь сказать, что кто-то поднимал из истории его настоящее полное имя? – спросил Хайнс. – Лорд Паук слишком прижилось, почти никто не помнит настоящего имени. Но ты права, нужны ещё испытания, чтобы найти эту грань, при каких именах или прозвищах заклинание не работает.
- Возможно, Корабус всё-таки слышал Слово, - сказал Вендр. – И теперь с помощью кого-то из живых его проверил.
- Я не думаю, что Корабус знает Слово, - покачал головой Хайнс. – Иначе мы бы уже были мертвы.
- Корабус женат на своей хитрости, - пожал плечами Вендр. – И считает себя большим умником. Может, он строит теперь какие-то грандиозные планы, а ваши жизни ему зачем-то нужны или просто могут пригодиться. Например, для того, чтобы вам угрожать и вас шантажировать.
Мирелла улыбнулась:
- Я смерти не боюсь.
- Да этот малый Гаолин, точно вам говорю, всё запомнил, крыса вонючая, - присоединился к разговору призрак Гнили. – И теперь шалит на воле, беглец этакий. Оказался шустрей меня, подумать только. Хитрожопый говнюк. Он, наверное, Паука и кокнул. Хах, самого бессмертного Паука, вот так замахнулся, мелкий выродок.
- Смерть короля всё изменит, - сказал Хайнс. – Попросту всё поменяется. Совершенно неясно, что теперь делать с Вечным Троном. Какие лидеры к нему придут? Что решит Призрачное Правление?

4.
Кабинет Хайнса претерпевал ещё больший беспорядок, чем обычно. Сюрреалистичными лестницами, пародией на деревья, несметными этажами повсюду высились и даже магическим образом покачивались, словно живые, столбы то раскрытых, то закрытых книг – и настоящие, и призрачные. В них верховный маг искал любую информацию о Слове, о похожих заклинаниях. Обычно ему помогала Мирелла во всём этом разбираться, но сейчас они сидели на своих местах, как при встрече Несс, поскольку встречали долгожданного гостя.
- Девон к вашим услугами, о, милорд и миледи, - воссиял улыбкой молодой блондин, пристукивая каблуками в дверном проёме, и кланяясь. Сопровождающий призрак кивнул и удалился.
Хайнс нехотя улыбнулся, окидывая гостя скептическим взглядом. Что-то такое он себе и представлял, когда речь заходила о выпускниках Академии Героев. Долговязый, широкоплечий, тренированный и многому обученный, в том числе высоким нормам этикета, неуместным в этом сословии. Задорный нрав, задорный блеск в глазах, вечно вздёрнутый нос, белозубый, в общем, не какой-то герой, а типичный молодой и буйный аристократишка. Хотя одет был небогато, скорее с удобством для путешествий – светлая кожаная куртка нараспашку, но под ней яркая белоснежная рубаха, будто только что переоделся после долгого пути. Этого нельзя было исключать, подумал Хайнс. Брони и оружия при себе малец, как видно, не имел. Единственное, что могло отличить его от других случайных путников здесь, в горах или на ближайших торговых дорогах, это геройские знаки отличия в виде нашивок с камнями на плечах. Янтарь. Далеко не самый низкий ранг, который означал окончание Академии, но и отнюдь не высокий.
- Вас нам рекомендовали с учётом высокой спешности и великой важности поручения, - сказал Хайнс, бросив взгляд на документы новоприбывшего.
- Всё так. – Девон, сидя в кресле, кивнул, присмотрелся и отряхнул пылинки со своих штанов из недорогой, но толстой ткани.
Хайнс ожидал увидеть в свитках огромный список заслуг выпускника Академии. Подобной «геройщиной» бахвалились его знакомые маги оттуда, ровесники и по возрасту, и по мастерству. Но к его удивлению, у мальца почти не было никаких геройских дел и поступков.
- Боюсь, академики нас не так поняли, - вздохнул Хайнс. – Нам нужен не свежий выпускник, а человек, способный выполнить поручение высочайшей сложности и важности. Я перед заслугами героев никогда не испытывал трепета, но ваш листок не впечатлит даже фермеров, уж простите.
- Вы говорили о высокой спешности. – Девон убрал длинный конский волос с колена. – Я был ближе всех. Других героев вы дождётесь хорошо если через пару суток. Не в гуще событий живёте. К тому же все высшие герои задействованы в делах наивысшей важности.
- Что за важность такая, если не секрет?
- Повсеместные беспорядки, разве вы не слышали? – Девон вскинул брови и улыбнулся. – Многие ищут убийцу Лорда Паука, другие борются с борцами за власть – со всеми или помогают кому-то определённому взойти на престол.
- Мы скорбим вместе с вами, - невозмутимо сказал Хайнс.
- Так что за дело? Вы уж не волнуйтесь, я не самозванец, не дурачок и не слабый духом, - отмахнулся Девон. – Хоть у меня и мало побед, но я за лёгкие дела не брался.
- «Доставка исследовательского груза на остров Киф и обратно…» - зачитал Хайнс.
- Изобретение магов холода – гроб, в котором туша животного долгое время не разлагается. Здесь не сказано, что нужно было ещё добить неслабого монстра, застрявшего в ущелье, извлечь оттуда тело, и доставить в целости и сохранности в Паутину… Но основная опасность исходила не от близости к Полной Тьме, а от возможных бандитов на пути, которые быстро прознали о высокой стоимости такого гроба из-за редкоземельных компонентов. Пришлось немало хитрить по дорогам, иногда применять оружие, но товарищей-героев на помощь принципиально не звал. А одного из них даже наняли против меня. Тот, как я надеюсь, по незнанию взялся за работу, чуть меня стрелами не утыкал, а я потом чудом остановился, прежде чем его заколоть рапирой. Потом он отшучивался и критиковал солгавших ему нанимателей, но кто знает, сколько ему предложили, конечно…
- «Спасение похищенных жителей в деревне Северный Буг…»
- Вот это последнее, недалеко от вас, в более высоком сословии, тоже у подножья Грандуа. Местные поссорились со знатью за непомерные налоги, пришлось регулировать. Группа обездоленных мужей, фактически разбойников, явилась в плохо защищённую деревушку: перебили стражу и захватили в плен женщин, детей и стариков, приставили ножи к их шеям и потребовали от барона предоставить им телегу с золотом в обмен на эти жизни. Да так подловили момент, что поймали там проездом детишек какого-то важного местного дворянина. Никаких переговоров, никакой дипломатии, призраков потребовали всех убрать, просто угрожали прирезать людей и некоторых даже резали, показывая нешуточность ситуации. Требовали телегу с золотом и одного кучера с ней, никого больше, чтобы не было. Пришлось в одиночку туда ехать и надрать им задницы. – Здесь Девон наигранно зевнул и улыбнулся.
- И как же ты такое провернул? – спросил Хайнс, но уже увидел сам. Мирелла отправляла ему в разум образы из памяти Девона. Всё-таки пробилась через его защиту. Значит, не так уж он и хорош в ментальной блокировке, это серьёзный недостаток для любого, не говоря уже о выпускниках чёртовой Академии Героев.
Вот Девон подъезжает к деревне в крытой телеге, спрыгивает в снег и начинает неуместно весёлым тоном речитативо балаболить с враждебно настроенными простолюдинами, опасливо показывающимися из домов, которые подготовили к бою – заколотили окна досками, сделав подобия бойниц. Вели перед собой заложников.
Видимо, не подозревая о том, что его воспоминания теперь видят собеседники – Мирелла и Хайнс, Девон отвечал на вопрос, рассказывал о произошедшем с большой охотностью:
- Для начала я одолжил у местных сборщиков налогов этакий сундук на колёсах. Такой сундук, что там легко можно было разместить вместо золота небольшой отряд солдат.
Чудно, подумал Хайнс, продолжая смотреть воспоминания Девона, заодно проверим, будешь ли ты говорить правду или узнаем, как ты умеешь врать.
Вот деревенщина плюётся на героя и требует открыть телегу, что под множеством замков. Но ключей у Девона не находят, снова и снова обыскивают, а тот продолжает дурить бандитам голову, лопоча всякий бред про то, что теперь можно отпускать людей, был же уговор, вот телега с золотом, он ничего не знает и вообще их поддерживает.
- Приехал к уродцам, говорю – «вот ваше золото». Немытые мне одно, я им это, слово за слово, телегу открыть не могут, а я с них посмеиваюсь, прямо им в лицо. Они злятся, но воспринимают меня как полного идиота, потому угрожают мне, а не тем, кого захватили в плен. Это мне и нужно было, вывести их из себя, но в нужном направлении, в нужное русло.
Вот Девона уже постукивают, чтобы сказал, как телегу открыть. А тот ни бэ, ни мэ, будто совсем ничего не знает, будто вообще какого-то случайного простачка им подослали. И удивляются, что им такого идиота подослали. Ведь на кону жизни детей! Но никому другому угрожать не могут, других переговорщиков нет, призраков нет для призрачных каналов, а идиот их будто не понимает. Но уверяет – «вот же золото, берите, а людей освободите, как договаривались». Все в замешательстве, не знают, что делать, открыть телегу непросто, но непонятно – доверять чудаку или нет. Хватать её что ли и бежать с ней?
- Пока они свои лбы чесали, всем ведь настолько любопытно стало это золото, что все из домов повылазили, я их и сосчитать успел, всё оценить, и уже своими силами мог бы в одиночку дело закончить, но было бы не так интересно.
Вот дурни пытаются телегу поднять, чтобы с помощью веса прочувствовать – полно там золота или нет. Вроде даже получилось, чему разозлились, мол, что за дела. Но с другой стороны осмелели, поняли, что опасного подвоха быть не должно, можно вскрывать, не боясь, что там окажется какой-нибудь отряд Сестёр Ночи, который сразу их меткими выстрелами всех разом положит. Ну или зверина какая-нибудь на службе у главного из миров.
- Это простолюдинское ворьё только цинадских лучниц и боится, столько ведь про них легенд ходит! Мы рассказываем детям страшные сказки про Полную Тьму и Пожирателя Душ, а эти своим личинкам с дрожью болтают про Сестёр Ночи, Стражей и Тодаса!
Вот находится среди бандитов бывший кузнец, он говорит, что этот каретный металл надо не гнуть, а ломать. Приносят кувалду и долбят ею по замкам, по цепям, по задвижкам, по засовам, по железной обивке корпуса, по петлям, на которых держится дверь. Останавливаются на последних – самое удачное решение и поддаются те лучше всего.
- Стучат глупцы, стучат и стучат, и грозятся прирезать меня и половину пленников, если там не золото. А там не золото, конечно, но я не переживаю. Заранее готовлю к этому почву. Объясняю господам, что они сильно погорячились, считая, что уже упали на самое дно, а в Скорлупе смерть им ни по чём. Обычное заблуждение недальновидных простолюдинов.
Мирелла хмыкнула, но Хайнс расценил это даже за одобрительный комплимент Девону с её стороны.
Вот дверца кареты сборщика налогов, наконец, отваливается, падает на снег, а внутри – пусто. Ни одной монетки. Бандиты сразу за оружие, свирепеть, а Девон хохочет пуще прежнего, и на опережение громко говорит бандитам посветить синим огнём туда.
- Некоторые там дурманом обкурились, уже и так видели, что внутри ничего хорошего, оцепенели. Другие лампу притащили с кристаллом – глядят, а из кареты выкатывает целая свора призраков. Да ещё каких! Ах, как на подбор! Лучшие из лучших! Самые Искажённые из Искажённых! Я тщательно выбирал красавцев, благо знал места в Грандуа, где искать изгнанников!
Вот бандиты замешкались, ничего не понимая, не зная, как реагировать на этих заразных призраков. Одно точно понимали – золота нет, их обманули. Но не спешили угрожать кому-либо, потому что происходящее совсем не укладывалось в их не шибко умных головах. Такую кучу Искажённых в одном месте ни один из них видел в жизни. Призраки дрожали так сильно, что их силуэты и лица едва ли можно было разобрать. Они словно с огромной скоростью метались с места на место, даже вряд ли хорошо понимали происходящее вокруг, но, как известно, даже в такой сильной стадии Искажения, ещё могли следовать простейшим командам и сохранять человеческий рассудок. Они изначально находились внутри одного, образуя одно целое, спрятавшись в телеге, а после раскрытия они начали разлетаться в стороны от кареты, являя всем своё великое множество. Целое войско Искажённых, небольшое, но впечатляющее, ещё как впечатляющее. И все, видимо, призраки мужчин. Разбойники остолбенели от такого зрелища.
- И я тогда им сказал: «Либо сложите оружие, либо ваши вечные жизни, на которые вы так рассчитываете, омрачаться хуже некуда! Мы вас исказим! И это навсегда, голубчики!»
Теперь уже врёт - понял Хайнс.
- Вытрахайте! Вытрахайте их в зад! – кричал на самом деле Девон. – Вперёд, по коням! Но-о-о!
Вот призраки Искажённых ринулись к бандитам и начали цепляться к ним сзади, хватались прямо за их души, которые ещё были в телах. Преступники заныли, как малые дети. К такому их жизнь в Скорлупе не готовила.
- Ведь заразить Искажением не так сложно, - говорил Девон Хайнсу и Мирелле. – Любой призрак умеет цепляться за других призраков. Так они друг друга останавливают или удерживают или даже отправляются вместе в Изгнание. Это всем известно. Так почему же нельзя так заражать тех, кто заслуживает?
- Вытрахайте их в жопу! Кого догоните! Быстрее, вытрахайте их! Кто быстрей! – хохотал Девон.
Вот одни бандиты побросали оружие и пустились в бессмысленное бегство. Деревня всё равно была взята в кольцо солдатами барона. Другие падали на колени и молили призраков и Девона смиловаться над ними. «Виноват, заплутал, задурился, простите, простите, душу пощадите, душу мою не трогайте, ничего больше нет!».
Некоторые совсем тронулись и начали оружием слепо размахивать, пытаясь призраков отогнать. Тут уже Девон подключился, ловко защищая подобранным мечом мирных жителей, которые могли случайно или намеренно безрассудно быть заколотыми или порезанными. Но при этом Девон продолжал горланить:
- Правильно! И того вытрахайте! Всех вытрахайте, хахах! Сделайте из них опущенцев!
- Эти деревенские дурачки боятся немногих вещей, но очень сильно, - продолжал рассказывать Девон. – Даже иногда не догадываются как сильно. Исказиться, то бишь изгадить всё своё мнимое бессмертие в Скорлупе, которое придаёт им львиную долю смелости и наглости, это одна из таких ужасных для них вещей.
- Две вещи вас страшат больше всего! – хохотал на самом деле Девон. – Две! Вы часто сравниваете Искажённых с мужелюбами! Ну так теперь получайте мужелюбство вдвойне! Какого это? По-моему, вы были правы, это одно и то же! Это точно одно и то же! Вытрахайте их хорошенько, да! И теперь с вами это будет вечно! Вечно будете такими вдвойне! Хуже не придумаешь!
Вот пара дурачков даже сами себя закололи, чтобы получить хоть какое-нибудь преимущество по бегству от такой напасти уже без малоподвижной телесной оболочки. Искажённые хохотали не меньше Девона, для них это было редким удовольствием так вот повеселиться, да ещё с разрешения властей сегмента.
Вскоре самых опасных Девон заколол, другие поняли своё положение и смиренно сдались. Некоторые гады добежали до кольца окружения и почти бросались на копья от досады. Жители деревни даже прибодрились от такого представления.
- Удивительно, как ты договорился и с бароном, да ещё с какими-то явно скрывавшимися от людских глаз Искажёнными, - сказал Хайнс.
- Могу и про это рассказать, если ваше время позволяет. Я очень хорош и в бою, и языком вертеть.
- Только вот ментальной защиты у тебя никакой, - не удержался Хайнс. – Как и у тех самых деревенских простачков.
- Ха! – широко улыбнулся Девон.
- Он специально приоткрыл воспоминания, - запоздало заметила Мирелла. – А он хорош в этом, ладно…
- Только жуткий хвастун, - кивнул Девон. – Ничего не могу с собой поделать. – Развёл руками. – Даже несмотря на отсутствие статуса Легендарного. И малый послужной список. Но это поправимо. Какое у вас задание для меня?

- Нет, вы уж извините, но это попросту смешно. – Хайнс отложил свитки. – Не в обиду вам лично, от всемирно известной Академии мы рассчитывали на нечто большее. Не на новоявленного выпускника-героя. А на знатного ветерана или даже группу. Дело великой важности и, быть может, самое опасное за все задания Скорлупы. И там наёмные Искажённые никак не помогут. Их там вообще не получится найти.
- Что же вам понадобилось? – усмехнулся Девон. – Глубоко вонзиться в Полную Тьму за каким-нибудь редчайшим монстром? Так я по дороге соберу команду наших, вопрос только в цене. А деньги, я слышал, прямиком из бездонной цинадской казны…
- Быть может, дело обстоит опаснее.
- Что у нас в Скорлупе может быть опаснее Полной Тьмы? – всплеснул руками Девон.
- Самые низкие сословия.
Девон хохотнул, но промолчал.
- Земли, далёкие от охраняемых торговых дорог, ведущих к порталам.
Девон улыбался, качая головой.
- Чума, цинга, другие болезни, бесконечные стычки голодных бедняков, которым нечего терять и которые не боятся смерти, особенно в Скорлупе…
Улыбка Девона постепенно меркла.
- Кому-то придётся отправиться к западным горам, к Красным Пикам Заката…
Девон перестал моргать. Взгляд прояснился, как небо в безветренный морозный день.
- Нам нужен человек, способный найти…
Хайнс помолчал, бросил взгляд на Миреллу. Но она никак не среагировала, тщательно приглядываясь к мальцу.
- …опаснейшее для этого мира существо…
Девон смотрел строго перед собой, не выражая никаких чувств. Его рука, которая до этого жила своей жизнью, поправляя подол куртки, стряхивая пылинки, теперь замерла в воздухе в неудобном положении возле подлокотника кресла.
- …и наладить с ним общение…
Хайнс с необъяснимым удовольствием подметил, как Девон двигает кадыком, сглатывая, скорее всего, из-за страха, от которого оцепенел.
- …и уговорить его, известнейшего убийцу, вопреки всему и вся помочь жителям Скорлупы...
Брови Девона взлетели вверх.
- …ибо ставки отныне непомерно высоки. Настолько высоки, что все былые или сегодняшние распри на их фоне просто блекнут.
- Вы глаголете про уничтожителя призраков? – спросил Девон.
- Истинно так.
- Про единственного духа, который может уничтожать других духов?
- Истинно про него.
- Про Пожирателя Душ? – Девон подался вперёд, сжимая подлокотники. Сейчас бросится отсюда бегством, подумал Хайнс.
- Про него любимого.
Девон громко расхохотался.
- Считайте, что я в деле! Я знаю, как его найти!
Хайнс удивлённо воззрился на Миреллу, та пожала плечами.
- Я даже больше вам скажу – я с ним лично знаком. Я говорил с ним, он мне многое рассказывал о себе, о своём прошлом. Конечно, утаил всё самое важное и интересное, пожалуй. Но я о нём выступал с докладом на экзаменах Академии. Этим я и впечатлил наставников.
- Я об этом слышала, - сказала Мирелла.
Хайнс промолчал, но тоже что-то такое припоминал. Ему интересно было почитать тот текст, но неуважение к Академии перевешивало.
Он развернул свиток и нашёл запись о докладе. Да уж, а малец не так прост. Многие маги, исследователи или охотники на чудовище как из живых, так и из призраков тщётно путешествовали, проживая века своей жизни в безуспешных походах. Да таких опасных, что жизни их были зачастую очень скоротечны. Но ни одно поколение не могло смириться с такой огромной тайной у них под боком, ждущей быть раскрытой. «Это ведь мой шанс! Шанс прославиться! Приоткрыть завесу тайны, с которой не могут справиться какие-то старики! Я покажу им, как это легко решается! Раз плюнуть!». И этот малец, один из немногих, кому удалось продвинуться в этом вопросе – встретиться с Пожирателем Душ, не умереть от его стражи во плоти, которую он то и дело сопровождает, попасть в миг хорошего настроение преступника, переговорить с ним, и даже что-то успеть записать, прежде, чем мальчуган наскучит монстру.
- И это ваше опаснейшее задание? Тю! Дайте два… нет, три дня! И я до него доберусь. Я знаю, как его искать или как назначить встречу с ним. Я слышал, что он сейчас не в девятом, а уже в десятом сословии, у гхаргских гор. А что от него нужно?
Хайнс призадумался, ворочая губами и усами: мы тут веками без дела отсиживаем задницы, а кто-то находит страшнейшего из призраков только ради высокой оценки на экзамене.
- Ты слыхал что-нибудь о наших Испытаниях? О первых чтениях Скрижалей Древних?
- Слыхивал, конечно. На заключённых используете, которые согласились на это в надежде на освободительное увечье.
- Хорошо. Да будет так. Вещаю… Недавно мы нашли новое заклинание. И оно очень опасное. Настолько опасное, что… - Хайнс откинулся в кресле, задумчиво посмотрев в потолок. – Скажем, оно может стирать города в ничто. Чрезмерно опасное. И есть группа людей и призраков, которым оно теперь по случайности известно. Почти все из них готовы покончить с собой, чтобы утаить страшное знание, дабы уберечь весь наш мир. Но в виде призраков их, как известно, сложно будет удержать или изгнать куда-либо. Очень сложно контролировать духов. Кто-то из них хочет раскрыть тайну людям, позволив им самим решать судьбу мира; кто-то слишком молод или глуп, чтобы согласиться на преждевременную смерть, будет сопротивляться что живым, что мёртвым; а ещё два призрака вообще сбежали, но знают лишь отрывки великой тайны, потому, возможно, постараются вернуться за ней или надоумят прийти за них кого-нибудь другого, способного преодолеть любые преграды – физические, магические, моральные.
- Вы хотите, чтобы Пожиратель Душ поглотил этих несогласных призраков?
- Мы хотим, чтобы он поглотил души всех, кому известно это Слово. Это лучший способ спасти всех остальных в Скорлупе. Возможно, даже в Междумирье. Мы не проверяли Слово в других мирах. Люди слишком неразумны, чтобы держать такой разношёрстной толпой все свои рты на замке.
- Дайте мне шесть дней. Я приведу сюда Пожирателя Душ. Думаю, ему будет интересно. Если бы не Храм Наук, он бы расценил это как новую ловушку, но вы-то ребята так просто слова не бросаете на ветер, верно?
Девон поднялся из кресла, потирая ладони.
- Осталось только договориться о награде. Звание Легендарного после такого задания я, безусловно, получу. Наверное, буду самым молодым Легендарным в Паутине. Безусловно, это великая награда! Но цена спасения мира, стольких людей… надо хорошенько посчитать, сколько Цинада готова отвалить за жизнь человеческую… и умножить…
- Сделаем скидку на то, что это всего лишь мерзкая плоть, - прошипела Мирелла. – Мясо да кости с мешками дерьма внутри. В Скорлупе жизнь стоит куда дешевле, ведь она в ином смысле здесь может длиться вечно.
- И, конечно, при условии, что у тебя получится это сделать. Никаких «деньги вперёд».
- А как же транспортные расходы? Подкупы, наймы? А если придётся в горы за Пожирателем лезть? – скрестил руки на груди Девон и насупился.
Непробиваемый – развела руками Мирелла за его спиной.
А этот парень далеко пойдёт, подумал Хайнс. Неужели нас действительно навестит Пожиратель Душ? Сколько столетий он уже не был так близко к центру Паутины? Это будут любопытные деньки.

5.
Крепость Крайм была обречена. Кто бы мог подумать о таком? Она ведь простояла здесь века: со времён былых войн с гхаргами никто ни разу её не брал штурмом, потому что в этих краях достаточно сильного войска не водилось, а власть не менялась - король всегда был один и тот же, пускай он восседал далеко на востоке, в более глубокой тени Грандуа. Со стен крепости свисали знамёна Цинады и Паутины, и казалось, этого было достаточно, чтобы выбить дурные мысли из жалких умов немногочисленных головорезов в округе. Но в этот раз дело дошло до звонкой стали, ею и суждено закончится.
Крайм был взят в осаду. Невиданное войско разбило лагерь на расстоянии, которое не пролетит стрела. Как поговаривали, гхарги повылезали из горных пещер от дрянной жизни, а поживиться надумали в этом ледяном краю исключительно человеческим мясом. Но самое интересное: они впервые в истории включили в свои ряды людей – таких же обездоленных, потерявших любимых людей, всякую надежду, ненавидящих и Призрачное Правление, и Паука, и Цинаду. Истощённые от голода, холода, болезней, грязные, в импровизированных доспехах – они мало чем отличались от гхаргов, которые тоже были тёмными пятнами на снегу в отдалении, но гхаргская кожа, как известно, при этом была прозрачна, являя свету чёрные внутренности и чёрную кровь.
Сейчас эта грязь покрывала подступы к Крайму. Гхарги и люди-предатели накатывали волнами снова и снова. Они плохо сражались, они едва могли взобраться на стены по лестницам, созданным их магами прямо изо льда, но врагов было слишком много, а осада длилась слишком долго – защитники уже были истощены до предела.
Плеянтос, главный защитник крепости, Легендарный герой, и Окхарт, барон этой крепости и этого куска земли вокруг, стояли на высоком балконе внутренней цитадели и обозревали горизонт. Но помощи ждать было неоткуда. Ближайшие сегменты Паутины сами едва сводили концы с концами, привычное дело для низких сословий, да ещё из Венозенга дошли странные слухи о таинственной гибели Лорда Паука и начале войны городских старейшин за Вечный Трон. Не все в это верили, но боевой дух теперь подрывала каждая мелочь. Мало того, среди атакующих – во всём этом чёртовом кольце - были хорошие то ли стрелки, то ли маги, сбивающие птиц, которых отправляли за помощью… А через призрачные каналы весточку передать тоже нельзя было – в Крайме обосновался Пожиратель Душ. Точно змей обвил своим телом чужую кладку яиц и смиренно ожидал, пока птенчики вылупятся в самом своём соку.
Най смотрел на крепость, стоя на стене и опираясь на копьё, и испытывал уже совсем непонятные чувства. Он, как и все, попросту устал. Отбивать атаки, смотреть, как умирают товарищи, или безуспешно пытаться им помочь. Устал испытывать ненависть к Плеянтосу и Окхарту за то, что они бездействовали, не приказывали выдвинуться и прорваться через кольцо, пока ещё могли, пока ещё были силы и достаточная численность, пока враги не обосновались на холодной земле достаточно крепко.
Но самое неприятное, что Плеянтос и Окхарт перестали бояться Пожирателя Душ и начали вести с ним разговор, плести какие-то интриги. На что они надеялись? Что он пощадит их души? Что он позовёт кого-либо на помощь? Сейчас, конечно же, дайте Пожирателю Душ лучшего коня!
Най тяжело вздохнул и закашлялся. Когда его забирали из родного селения в качестве ополченца, он ещё во что-то верил. Что за родной сегмент имеет смысл бороться. Что против них сражаются сущие дьяволы. Что они станут героями при жизни или при смерти. А теперь, кажется, всем было на них начхать.
Да и ему уже как-то всё равно. Родителей, которые остались в деревеньке, он жалел не сильно. Наблюдал потом зарево на её месте над горизонтом в ночи. Отец и мать прибыли в этот мир, как и все, кто намеревался попасть хотя бы в низкие сословия, не чтобы жить, а чтобы умирать. Они сильно любили друг друга, но родился Най, пришлось отложить планы на какое-то время. Они часто ему говорили, что час придёт. И вот он настал. Даже хорошо, что их призраки не долетели до Крайма, думал Най. Ему хотелось верить, что Пожиратель Душ до них не добрался. Ходили слухи, что он рыскает рядом, так что родители должны были это предусмотреть и лишний раз не рисковать своими желанными вечными жизнями.
Но печалило то, что теперь Най сражался против таких же мотивов. Многие воины гадали, что сподвигло людей сражаться бок о бок с гхаргами. А Най пнимал, что это всего лишь взрослые игры, такие же, как у маленьких детей, но когда уже кровь не пугает. И эти люди тоже прибыли в этот мир отнюдь не жить, а умирать. Умирать громко.

Поначалу Най воспринял призыв на защиту крепости, как очередную ступень судьбы, в большой лестнице, которой не видно конца. Знатный в своей деревушке насмешник над безнадёгой жизни и необходимости в тяжёлом труде, он зарабатывал на хлеб уличным актёрством – позаимствовал способ у некоторых пропойц, большинство из которых так зарабатывало не на еду, а на пойло, и теперь уже давно отправились вслед за отцами. Но теперь Най понял, что, скорее всего, эта ступень будет последней.
При сдерживании первого натиска противников они с товарищами, тогда ещё достаточно здоровые, крепкие и оптимистично смотрящие в будущее, вдохновились тем, как легко стрелами и копьями убиваются враги под стенами, потому решили играть на счёт убийств. В конце-концов, Най победил, потому что уже много дней, как те товарищи были метвы, натиск людей и гхаргов стал ожесточённее, а их число, казалось, не уменьшалось. На смену старым братьям по оружию пришли новые – такие же, как Най, теперь уже прискорбно молчаливые, потерявшие всякую надежду, не говоря уже обо всём остальном.
Гхарги и те люди-предатели из осаждающих войск каждую цинадскую ночь устраивали пир – грелись у огромных костров, жарили мертвецов, не важно каких, питались свежим мясом. Гхаргам это не просто придавало сил, они верили, что перенимают силы падших врагов. А провизия внутри стен Крайма подходила к концу; многие были уверены, что они скоро будут вынуждены перейти на мертвечину, если не успеют пасть раньше в бою.
И вот снова бой… Снова лестницы изо льда, снова шум и гогот неорганизованного жалкого войска, но такого большого на этой обычно пустынной белой пелене…
Они взбирались с оружием в ножнах и на спинах. Стрелков среди них почти не встречалось.
Най и остальные солдаты отвечали стрелами со стен и бойниц. Тела падали в грязный снег почти беззвучно, соседи никак не реагировали. Призраки поднимались без всяких лестниц к обороняющимся, грязно вышучивали их, ругали их самих и весь их род, подсказывали атакующим, где какая ситуация, сколько всего врагов и многое другое.
Но вот над битвой появлялась широкая тень, маленькая плотная туча, будто кусочек дыма от великого пожара или взрыва. Не только призракам становилось не по себе. Даже некоторые люди или гхарги падали ниц, ужасаясь от присутствия этого удивительного духа. Пожиратель Душ. Уравнитель всех перед судьбой, вершитель кончины для любого смертного. Мало кто из атакующих людей не планировал продолжать вечную жизнь после смерти, но Пожиратель Душ вносил корректировки в их наивные планы. Люди боялись при нём умирать, а гхарги… Душа гхаргов в Скорлупе была выражена иначе. Они не страшились Пожирателя Душ, он для них был очередным бессильным человеческим призраком…
Но Пожиратель Душ не помогал Крайму. Он явился сюда не ради этого. Как и гхарги, он прибыл в самое пекло только чтобы как следует пожрать. Поэтому он стремился сохранять баланс в битве, уравнивать все силы, но не перегибать палку – ему не хотелось, чтобы атакующие в конец перепугались и отступили насовсем. Ему нужно было поглотить каждую душу. Потому он выжидал, пока на поле боя ситуация не начнёт давать какой-то крен, а потом появлялся и восстанавливал баланс. Сейчас, когда у защитников крепости оставалось мало людей, ресурсов и сил, он всё чаще кружил над гхаргским войском, внося сумятицу и подрывая боевой дух в рядах гхаргских людей-союзников. Но Най хорошо помнил моменты, когда удача была ещё на их стороне, и вот тогда Пожиратель Душ был вместе с ней, всегда рядом. Именно он поглотил души его товарищей по стене. Никто не мог скрыться от столь ловкого, хитрого и могучего призрака.
А барон Окхарт на что-то надеялся, о чем-то по глупости договаривался с Пожирателем Душ… Истинно глупец! Най это отчётливо понимал и это его несказанно гневило. Он поставил перед собой новую цель: раз уж Крайм и себя не спасти, он не даст этому подлецу дурить голову другим солдатам, которые за него бездумно борются.
Най решил убить Окхарта и посмотреть, как тот будет пресмыкаться перед Пожирателем Душ без своей защитной телесной оболочки. Правда восторжествует. А барон… барона всё равно никто не любил, и уже давно никто его толком не охранял. Его личная стража тоже сражалась на стенах крепости.

Когда битва ещё только начиналась, когда кольцо вокруг не было до конца сформировано, Пожиратель Душ прибыл в Крайм, вместе с ним пришли его паломники – безоружные и безвредные ободранные голодранцы – в основном бородатые мужики. Сначала они расположились у закрытых ворот, даже развели маленькие костры, и вроде бы никому не мешали – некоторые бойцы метали в них копья и стрелы, нескольких убили, но паломники не боялись смерти, они не просто желали её, а желали умереть призраком именно от Пожирателя Душ. Они молились ему, они боготворили его, но их религия была скоротечна, как и все члены этой секты, потому никаких чётких правил или видения они не сформировали: каждый по-своему очень лично воспринимал Пожирателя Душ, кто-то ждал иной вечной жизни после исчезновения, кто-то хотел передать тому свои силы и знания, хотя никто не знал наверняка, что происходит с душой после поглощения. А бестелесный монстр помалкивал. Когда гхарги двинулись в новую атаку – паломники снаружи крепости были обречены – но Плеянтос и Окхарт сжалились над ними и впустили в крепость с условием, что не будут кормить паломников. Те не возражали. Продолжали гортанно гудеть и завывать – непонятные очень долгие и разреженные мотивы – постукивали при этом в маленькие барабаны из кожи кабана или звенели погремушками из мелких человеческих костей – бывших паломников.
Ныне же их осталось очень мало – погибали от голода, взлетали к небесам и искали Пожирателя, звали его, иногда даже помогали ловить других призраков. Пожиратель редко обращал на них внимание, и поглощал паломников лишь в моменты затишья, когда не было нужды охотиться за другими душами.
Най был не ахти какой боец, но за последние дни неслабо научился пронзать врагов – счёт шёл на десятки. Сражаясь теперь, царапая и сталкивая со стены надоедливых гхаргов и предателей, он невольно вспоминал события ночи, когда прокрался в цитадель с одной целью – убить барона Окхарта. Этого не получилось.
Помехой тому стал подслушанный Наем разговор. Сначала Окхарта с Пожирателем Душ, потом к ним присоединился Плеянтос – герой, командовавший обороной. При полководце Пожиратель молчал, зависнув подвижным, перекатывающимся и переливающимся сгустком тени у свода потолка над людьми.
- Осада подходит к концу, Плеянтос, мы оба это знаем. Все это знают. Не нужно особых военных навыков, чтобы увидеть это. И помощь, как мы знаем, в нашу глушь не придёт, либо придёт, когда от крепости камня на камне не останется.
- Я знаю. Солдаты обессилены, еды уже нет, благо воду из снега всегда можно добыть. Но на одном этом они не протянут. Так что ты предлагаешь, Окхарт? Самоубийственный прорыв через кольцо?
- Не сможем, сам знаешь, Плеянтос. Наш друг каждый день обозревает округу, стан противника. Везде достаточно людей, чтобы сдержать любую нашу атаку, даже если бы у нас была сотня цинадских коней! А не эта свора жалких тощих кляч, которых мы одну за другой пускаем на мясо. Нужно последовать плану нашего друга, уйти подлинными героями, остановить этих ублюдков любой ценой, иначе никакая крепость в соседних сегментах не устоит перед этой силой.
- Что ты предлагаешь, Окхарт?
- Мы устроим пир среди чумы. Мы так погуляем, что все гхарги обзавидуются! Выкатим последние бочки вина из моих подвалов и напоим им наших солдат!
- Ты совсем обезумел, Окхарт…
- Ты меня не слышишь, Плеянтос! Ты же любишь устраивать ловушки! Сколько гхаргов подохло в вырытых по твоему приказу рвах? Скольких из них мы подпалили, когда загнали на масляное поле? А что будешь делать ты, Плеянтос, когда они уже доберутся до последнего тебя своими грязными ручищами?
- Нож и горло, - ответил командир.
- Правильно! Это мы и сделаем! Все разом! И это врагу тоже в итоге станет поперёк горла!
Най тогда уполз назад в лагерь. Долго думал над сказанным. Но понял только одно – когда солдаты начнут распивать вино, к своему кубку лучше не прикасаться.

Ная поглотили тяжкие думы, пока он сражался на исходе сил. Когда сказать товарищам о том, что он разнюхал? Имеет ли это вообще значение, когда ещё две-три таких волны – и их жалкую защиту снесёт, как плотину из соломы на пути бурного потока? Если вообще всё не закончится в сие мгновенье…. А ведь Най знал, что за этим последует, знал, как быстро и кроваво распространится паника в тесном, почти родном кругу его новых друзей. А вдруг он не так понял про вино? А вдруг они уже передумали травить солдат? А вдруг, а вдруг…
Очередной гхарг показался над стеной. В руке он держал простовато сколоченный топор, который вряд ли бы сгодился, чтобы рубить деревья. Но разок засандалить по черепушке мог знатно.
Най попытался ударить по ещё не окрепшему на ногах противнику, но тому удалось отпрянуть, не свалившись – меч Ная был коротковат, не достал. Най взмахнул ещё раз, норовя скрестить оружие с противником и тем самым сломать с виду хрупкий топор. Гхарг и в этот раз опередил, вовремя отведя секиру в сторону, а затем использовал это в качестве замаха и попытался ударить в Ная. Тот встретил удар небольшим деревянным, но достаточно крепким и не раз выручавшим жизнь, щитком. Топор таки в этот миг доломался, головешка отскочила прямо в лоб Наю. Это моментально лишило его сознания, он даже не осознавал, что откидывается назад и падает со стены в один из внутренний ров, утыканный кольями и гниющими трупами. Гхарги уже не раз прорывались во внутренний двор, но там их обычно встречали подобные сюрпризы. Теперь эта ловушка приняла в объятья и Ная. Ему посчастливилось угодить меж смертоносных кольев, но саму ситуацию, конечно, сложно было назвать везеньем.
Оклемался он, когда бой уже стих. Сначала ему показалось, что он тонет в море крови. Может, это было продолжение сна? Он начал отфыркиваться, барахтаться, потом увидел вечерние сияния Рашмы и успокоился. Он лежал среди мертвецов, в основном гхаргских, которые хоть и всё ещё истекали чёрной кровью, но больше всего увлажнял какой-то то ли дождь, то ли очень мокрый снег. Хотя облаков на небе почти не было. Наедине с болью и опустошённостью, Най лежал без всяких мыслей и долго-долго осознавал остальные звуки: кажется, во внутреннем дворе всё-таки закатили пир.
Солдаты смеялись, пели и пили. Поили также часовых, совсем немного.
Най попытался выбраться из зубастой клоаки, но это получалось ужасно медленно. Он позвал на помощь, но голос его предательски подводил- осел, охрип, даже будто бы занемело горло о долгого обморожения в холодной воде. Най хотел предупредить товарищей, но ему не хватало сил. Да и нужное время, судя по всему, уже давно миновало.
Это конец, решил Най. Почему-то сразу расслабился, сразу стало намного легче. Больше никаких забот, всё предрешено, всё сделано. Единственное, что огорчало: он ведь тоже сейчас присоединится к мертвецам, а от Пожирателя Душ так просто не скрыться в виде призрака…
Что ж, это была не самая дрянная жизнь, понадеялся он, закрывая глаза. Вместе с этим начали стихать голоса солдат.
Обитатели Крайма один за другим забывались беспробудным сном.
Взвихрились небесные тени – Пожиратель Душ обозревал свои владения, порхая над внутренним двором крепости. Най проследил за ним, но решил оставаться неподвижным так долго, сколько сможет.
Там, наверху, за краем ямы – кто-то бродил. Най различил два знакомых голоса:
- Вот и всё, Плеянтос.
- Великолепный план с тактической точки зрения, - сказал полководец. – Если сработает. Но отнюдь не лучший выход в чисто человеческом понимании.
- Я знал, что ты оценишь наш поступок по достоинству. Что теперь? Будем дожидаться гхаргов с мечом наголо, дабы погибнуть, как герои? Я не прочь обнажить клинок и дать волю своим заплесневелым навыкам фехтованья напоследок. Не зря же я ему когда-то обучался, а?
- Будем следовать плану до конца, чтобы все эти смерти не были зря. Нужно добавить в их мясо ещё немного чумной крови, чтобы уж наверняка…
- Довольно лишних слов, - пророкотал третий мерзкий голос. Наю как будто стало ещё холоднее в ледяной воде. – Призраки восходят. Поторопитесь со своими ядами.
И призраки солдат один за другим действительно начали покидать тела…

Покоя больше не стало. Внутренности Крайма пришли в движение. Пожиратель Душ почти со скоростью молнии, рассыпая осколки своих теней на поворотах, заскакал от тела к телу – уничтожал тех, кто ещё не успел толком отойти ото сна в виде жизни.
Любопытство перевесило ужас и здравый смысл – Най подтянулся на руках, чтобы узреть то, что творилось во внутреннем дворе. Плеянтос и Окхарт облачились в одеяния чумных врачевателей – обмотались чёрными плащами, нацепили вороньи клювы, через которые теперь дышали. Они таскали с собой тяжёлые бурдюки с огромными шприцами. Вкалывали в тела умирающих или уже мёртвых чёрную жижу – накачивали тела солдат смесью ядов и чумной кровью. Кололи в разные места. Рассчитывали, что голодное войско по ту сторону стен с радостью набросится на угощение.
Чтобы отмести малейшие подозрения на отравление, Плеянтос и Окхарт резали солдат - большинству просто горло, а некоторые тела обставляли так, будто те погибли в схватке.
Пожиратель Душ также разрешил пустить под нож своих оставшихся паломников. Те не сопротивлялись. Призрачный монстр не высказывал к ним никакого особого отношения, поглощая их души в то же мгновение, как и остальных, едва они только начинали покидать тела.
- Плеянтос. Похоже, работа подходит к концу. Даже когда ты пересчитал их после последнего боя, я думал, что мы провозимся с ними всю ночь. Но, оказывается, у нас оставалось так мало людей! И как мы столько продержались? Эти ребята – настоящие герои…
- Я пересчитывал для тебя. Мне это было не нужно. Я всегда знал, сколько человек осталось у меня в распоряжении. Да, они герои. Все мы герои.
Один подошёл к другому, замахиваясь окровавленным мечом.
- Плеянтос, нет! Что ты… Подожди! – Окхарт вскричал, затем крик превратился в противное бульканье.
- Думал, что ты такой хитрец? Хотел пересидеть всех за закрытыми дверьми в замке, а выйти, когда никого в живых снаружи не останется? Когда ты собирался и меня отдать Пожирателю Душ? Думал, я такой идиот?
- Прекрасно, прекрасно… - Тёмный призрак ненадолго приблизился, втянул пастью кричащую душу, затем полетел рыскать дальше.
Най увидел достаточно. Он тихо сполз обратно в яму и снова замер неподвижно. Будь что будет. Но так жалко уходить в мир мёртвых ему не по нутру.
Пожиратель Душ несколько раз кружил над ним, над всеми рвами, высматривая новые жертвы, но ничего больше не находил.
Плеянтос гремел топором по массивным воротам. Разбирал баррикады, перерубал засовы-брёвна. Затем долго кряхтел, пытаясь в одиночку отворить ворота. Снаружи мешала куча свежих трупов – гхарги не могли утащить с собой всех, их бы утыкали стрелы.
Над Краймом протянулись столбы дыма. Внутренний замок охватило пламя. Скорее всего, так и было задумано – уничтожить оставшиеся запасы провизии. Ну и чтобы гхаргам и прочим голодающих беднякам не досталось ничего, кроме трупов солдат.
А снаружи крепостных стен нарастал шум… Враги поняли, что сегодня крепость будет взята – ворота отворены, крепость в огне, на стенах – ни души. Столь долгожданный последний день Крайма настал. Гхарги бежали со всех ног к последней ловушке Плеянтоса, собираясь урвать куски пожирнее до прихода товарищей…
Герой-полководец стоял меж раскрытых ворот и смеялся. Ещё более демонический хохот раздавался со стороны Пожирателя Душ, который прятался в землю посреди двора в ожидании новой трапезы.
Земля дрожала от топота множества людей и гхаргов. Осадное кольцо схлопнулось. Весь вражеский лагерь переместился сюда.
Волна убийц незаметно смела Плеянтоса и сразу же ввалилась во внутренний двор Крайма. Гхарги на своём языке, а люди на своём – дивились своей удаче, восхваляли богов… Но нет. Пожалуй, гхарги сообразили, что противников больше не осталось, и решили, что лишних ртов им в такой ситуации не надо.
Они обсудили это друг с другом на гхаргском языке, воинственно покричали, наверное, голосуя, и, когда договорились, резко ударили по союзникам – напали на те жалкие десятки людей, которые входили в их ряды и уже думали, что считаются за своих.
В ров к Наю посыпались новые тела. Тогда он заметил, что незаметно для всех, из-под земли, точно хищная рыба родом из Полной Тьмы, выныривает Пожиратель Душ, быстро, почти мгновенно, успеваешь моргнуть – и его уже нет. Как и призрака… Например, того парня, повисшего на копье прямо над Наем. Пожиратель Душ прошёл через тело солдата, чтобы дотянуться до души умершего на кольях, а затем погрузился обратно. Заметил живого Ная или нет – не проявил никакого внимания.
Когда с предетелями-людьми было покончено, гхарги, наконец, приступили к трапезе.

Краймский пир продолжался. Только теперь было не понять, о чём говорят снаружи защитного рва. Гхаргского Най не знал. Только несколько довольно известных знакомых слов звучало – «еда», «кровь», «нравится». Впрочем, так всё и должно было быть. План Плеянтоса, Окхарта и Пожирателя Душ, кажется, воплощался в реальность. Гхарги взялись за тела свежих мертвецов и начали резать и жрать их, даже не обжаривая. Они не привередничали, часто ели мясо сырым. А распитие крови было для них отдельным особенным ритуалом – так они потребляли силы врагов, и, по всей видимости, это не всегда было слепой верой, а часто имело магическое значение. Иногда Най слышал мерзкий визгливый женский голос – вероятно он принадлежал главной ведьме войска, может, даже их командир. Она громко выкрикивала отрывистые фразы, зачитывала речь, а толпа гхаргов одобрительно завывала. Най подозревал, что она тоже ничего дурного не подозревает – Крайм ведь должен был так или иначе пасть, это был вопрос времени и способа – потому восхваляла их славную битву, и сама же призывала отведать плоти и крови врагов, пока они свежи, как этот снег.
Какое-то время Най старался не вслушиваться в хаотические звуки вокруг, хотел не слышать, как рубят кости, как в мясных лавках на рынках какого-нибудь Венозенга, хотел не слышать, как громко чавкают гхарги, поедая людей. Особенно удивляло, что они перестали переговариваться, а проводили много времени в массовом молчании, словно из-за трапезы в это извечно голодное время совсем озверели. Люди обычно не сохраняли тишину, когда ели, особенно в таком количестве вместе.
Но вскоре всё начало меняться. Захватчики заволновались, заголосили. Наверное, поняли, что мясо-то с душком. Най позволил себе чуть улыбнуться.
Гхарги начали кричать:
- Пожирати! Пожирати! – редкое слово из языка людей, которым они пополнили свой словарь почти в первозданном виде.
Пожирателю не было резона скрываться, он теперь парил над ними и посмеивался с чудаков:
- Замечательно! Свора глупых баранов! Вот и начался падёж этого скота, этого жалкого сброда! Что вы мечетесь? Поздно, глупцы! Не устоять вам больше на ногах! Добро пожаловать в мир мёртвых, дурачьё.
Най не мог больше отлёживаться среди хладных тел в ледяной жиже. Его сердце уже практически остановилось, он засыпал. Нужно было срочно разогнать кровь по жилам. Он опять вскарабкался на край котлована – огляделся: многие гхарги бессознательно валились наземь, другие качались, будто пьяные. Одних тошнило, другие держались за голову или живот, третьи перерезали себе или кому-нибудь горло. Один гхарг кричал «не нравится, не нравится» на своём языке, надрезал кривым кинжалом себе живот – разматывал кишки, разрывал их и выпускал содержимое.
Ворота крепости были распахнуты. Най не мог больше медлить.
Он вскочил и похромал на ватных ногах через двор. Прошёл мимо нескольких гхаргов, на него никто не обращал внимания – он был перемазан в грязь, потому был таким же чёрным, как они, если не приглядываться.
Но кое-кто всё-таки заметил мальца и закричал, зависнув над ним в воздухе и тыча пальцем:
- Ага! Один живой! Не принял яд! Взгляните на него! Он хочет пережить вас всех! Бейте его, калеки, пока можете, пока есть силы! Пока не поздно, бейте!
Почти никто не обращал внимания на Пожирателя Душ. Оставшиеся в живых гхарги блевали кровью. Но несколько уродов неуверенно шагали к Наю – кто-то вслед за ним, а двое, а двое навстречу от ворот.
Най с криком обрушил меч на голову первого, сломав тому череп вместе с ржавым шлемом из плохой стали. Затем собрался с силами и покрутил мечом, раня конечности ещё одного противника – тот вынужден был отступить, уйти с дороги. Сзади раздалось шипение. Най обернулся. Ведьма. Чёрная кровь сочилась у неё из глаз, из носа и изо рта. Она попыталась ударить его острой глефой, но действовала нерасторопно из-за отравления, Наю удалось поднырнуть под удар и зарядить эфесом меча гадине по лицу. Он отчётливо услышал и почувствовал, как ломаются остатки её зубов. Когда она бесчувственно упала, он онемевшими пальцами очень медленно перехватил клинок и вогнал его в её грудь. Поскольку это явно была ведьма – вся в оперении воронов со светящимися татуировками на лице без дюжей силы, свойственной рядовым гхаргам, - Най побоялся забирать себе этот меч, так и оставил в теле противницы.
- Чудесное спасение! Небывалое везенье! – хохотал Пожиратель Душ, следуя по воздуху за Наем. – Будет, что рассказать детишкам, да? Если ничего важного не отморозил. А ещё ведь предстоит долгая дорога по краймскому сегменту и за его пределами… Через бесконечные снега… Куда же ты подашься, ополченец? Все, кто тебе был дорог, уже мертвы! Селений в округе больше нет! Останься, отдай себя земле! Я постерегу твой покой, обещаю! Никаких больше мучений! Ну ты!
Най пробежал сквозь крепостные ворота, заспотыкался, но удержался на ногах и побежал дальше. Некоторые гхарги брели за ним, насколько хватало сил, вскоре и они окончательно падали.

6.
Пока у Девона всё шло согласно намеченному плану. Он быстро добрался до десятого сословия. В тавернах поговаривали, что последние следы пребывания Пожирателя Душ – в крепости Крайм, которая пала под натиском осады гхаргского войска. Ни одного выжившего, ни одного свидетеля битвы, ни одного чёртового призрака не уцелело. Даже последние паломники монструозной сущности погибли там же и были поглощены.
Где прятался или куда теперь держал дорогу Пожиратель Душ – никто не знал.
В попытках отыскать его Девон наткнулся на большую группу новых стариков-паломников, которые тоже рыскали в окрестностях в поисках своего идола.
- Мы сделаем по-старинке, - говорил главный паломник. – Разведём огромные костры в ясный день, чтобы дым видно было издалека. Дым магией или алхимией сделаем зелёным, тем цветом, который редко встретишь на просторах Паутины. Пожиратель поймёт, что это сигнал. И будем держать связь между собой через призрачные каналы. Рано или поздно Пожиратель Душ нагрянет к одной из наших групп, там мы и соберёмся под его командованием.
- Я уточнял у буревестников из Храма Наук, когда будет ясный день в этом сословии, - сказал Девон. – Сегодня, как мы видим, облачно, туманно, мокрый снег. Но в ближайшие дни небо будет чистым, никаких метелей не будет. Думаю, завтра уже можно начинать поиски.
- А зачем вам, магам, понадобился Пожиратель Душ?
- Хотим поговорить с ним. Уточнить исторические детали из его выдающейся биографии, - улыбнулся Девон.

В родной деревушке Най надолго не задержался. Он отчётливо ощущал, что вот-вот тронется не только сердцем, но и умом, если продолжит смотреть на обугленные руины домов, кости жителей, припорошенные снегом. В своём доме вообще нечего было делать – всё сгорело до самого основания, не осталось ничего – разве что кочерга, покорёженные подсвечники из дешёвого металла, дырявый котёл и ещё несколько бесполезных вещей, которые с трудом узнавались. Возможно, где-то тут лежали кости родителей, но наверняка Най не мог знать. Он надежд не строил – вряд ли кто-то выбрался из деревни, когда нагрянули гхарги. Скорее всего, они сразу взяли деревушку в кольцо, чтобы не никакое сочное мясо не избежало своей участи.
По дороге в деревню Най насобирал пучок дурман-травы. Отец учил его, где её искать под снегом, но в то же время учил пользоваться ею лишь в случаях великой необходимости. Потому что те, кто ею злоупотребляли, очень быстро отправлялись к праотцам. Не сказать, что Ная теперь пугал этот расклад, но пока советам он внимал.
Он раскурил дурман-траву, рассудок притупился, зато теперь можно было видеть призрачный мир. Что ж, либо Пожиратель Душ с гхаргами уничтожил здесь всех погибших, либо они улетели прочь от злосчастного места, как раз в первую очередь избегая встречи с Пожирателем.
Оставалось одно крупное пристанище для призраков, куда Най и отправился как можно быстрее, чтобы эффект дурман-травы не успел пройти окончательно. Её оставалось у него довольно мало.
Посреди белой равнины этого низкого сословия Най вскоре раскурил оставшиеся запасы. Полярные сияния высоко над головой заструились вниз по рёбрам и граням невидимых ранее домов. Призрачный город предстал во всем величье.
Призраки сетовали, что такой заблудший, ослабленный и голодный человек забыл в этом недружелюбном краю. Най спрашивал их про своих родителей. Ему сказали, что никто не уцелел в той деревушке даже в виде призраков. Тогда Наю неожиданно для самого себя стало плохо, он упал ничком и долго лежал практически в отключке, пока призраки порхали вокруг него, не имея никакой возможности помочь. Они говорили, что он умирает. Спрашивали, чем он болен или когда последний раз ел. Най не отвечал.
Потом он спросил, где тут ближайшие города или деревни. Ответ его не порадовал:
- На запад, к горам, тебе нельзя, там ещё буйствуют гхарги, многие поселения сожжены. На востоке до самых границ сословий – ничего. Ближайший – это к северу полдня пути, если ноги держат – Траквес, чумной город. Но туда лучше не идти, ведь оттуда нет пути назад. Там живут обречённые, неизлечимые. Стражники никому не дают покинуть город. А другие поселения слишком далеко – вряд ли ты дойдёшь туда своим ходом. Но лучше бы тебе идти на юг, попытать удачу пробиться к поселениям у моря.
- Пойду на север, - не внял советам Най. И отправился к чумному городу.

Призраки-паломники не боялись Пожирателя Душ, наоборот жаждали, наконец, найти его и охотно делились информацией друг с другом через призрачные каналы. Они отличались от живых паломников в основном тем, что разочаровались в вечной жизни, попробовав её, а те ненавидели её заранее. Что всегда удивляло Девона, так это почему никто из живых самоубийц не пытался покончить с собой в любом другом мире – всего-то через портал перейти вместо того, чтобы охотиться за якобы неуловимым монстром. На это ему отвечал у костра один из паломников:
- Понятное дело, что у призраков особенного выбора нет. Мучительно долго убивать себя через Полную Тьму или в сиянии Рашмы-Никогда-Не-Заходящего, да и исход в таком случае, как известно, не определён – не так просто достичь полного ничего. Неизвестно даже наверняка – возможно ли полностью исчезнуть. А порталы духов не пропустят. Куда проще покончить со всем этим последним вариантом – позволить поглотить вас Пожирателю Душ, который, как известно, действует моментально. Тут уже, скорее всего, никаких крупиц сущности не остаётся. А вот у живых вариантов куда больше – достаточно выехать в другой мир – в Цинаду, в Ун, куда ближе и сподручнее… Из любого сословия ведь можно! Порталы ближе всего к низким сословиям что с востока Паутины, что с запада. Хоть пешком чапай! А представители высоких сословий, то бишь центральных, которые ближе к Венозенгу, центру Паутины, могут оплатить любую подобную поездку. Хоть на последние монеты, подумаешь, затраты! Так вот многие подобным образом и поступают, кончают с собой за пределами Скорлупы, если житиё совсем уже поперёк горла стало и продолжать эту канитель нет никакого желания, сил, возможностей. Но мы ведь не просто не желаем больше жить. У нас в основном иные мотивы. У кого-то из нас религиозные – верят в великую важность смерти от рук именно Пожирателя, будто это самая чистая и самая правильная смерть; другие стремятся провести некое исследование или закончить жизнь в не самом избитом ключе. Ведь лепят себе всякие вычурные памятники на исходе жизни, а зачем? Вот и тут что-то подобное. Про Скорлупу часто говорят: «Увидеть Венозенг и умереть!». А некоторые жители Паутины идут в этих размышлениях чуть дальше, чуть дальновиднее: увидеть Пожирателя Душ и умереть!
Ещё один паломник заговорил:
- Можно добавить, что смерть за пределами Скорлупы – не гарантирует исчезновение души. Неспроста столько страшных сказок о душах мертвецов водится во всех мирах. А где-то что-то подобное можно даже увидеть какими-нибудь магическими способами, близкими к некромантии. А узнать наверняка – есть ли души или нет в других мирах – никто не может. Никто не возращался с другой стороны, никто не может поведать наверняка. Так разве нужно кому-то такое существование? Беззвучно биться о невидимые стены в невозможности достучаться до живых? Мы не знаем, что там! Быть может, это будет величайшее мучение – наблюдать за живыми со стороны целую вечность без возможности покончить с собой: в других мирах солнечный свет или полнейшая тьма могут ничего не делать с невидимыми призраками, да и про иных Пожирателей Душ мы ничего не знаем. Стоит ли рисковать? Любой действительно разумный человек, взвесив все шансы, поймёт, что сиюминутное любопытство никак не перевесит вечные муки. Вечные! Вы только представьте, что такое «вечные муки»! Вечные!
- Всё херня! – воскликнул третий паломник. – Души есть, ибо Рашма – наш бог – бдит! Как только Рашма закроет глаз, Скорлупа перестанет быть такой, какой её мы знаем! Призраков не станет, это уж наверняка!
- Не хочется вас прерывать, живчики, - усмехнулся один из призраков-паломников. – Но нас вызывают к костру, что северо-восточнее… Пожиратель Душ туда прибыл.
- Замечательно! – Девон по готовности вскочил и сразу запрыгнул на коня. Вещи, скромные походные пожитки, давно были собраны. – Давайте по коням, живее. Пожиратель Душ на одном месте надолго не задерживается, вам ли не знать!
Паломники поспешно двинулись на северо-восток к другому столбу зелёного дыма на горизонте. За их спинами ещё долго догорал костёр на месте дома одного из паломников.

Пока кони натужно взрыхляли белое полотно на пути к столбу зелёного дыма, Девон продолжал расспрашивать паломников:
- Тогда почему вы не принимаете смерть прямо сейчас? Почему тащитесь в этих, как сами говорите, убогих оболочках за своим лордом? Даже сейчас было бы удобнее не трястись в седле, не мучиться от холода, недостатка провианта и прочих житейских невзгод, а покончить с этим – и выйти на Пожирателя Душ уже в беззаботном обличье?
- Всё верно говоришь, выпускник Героев! – посмеивался самый разговорчивый паломник. – Многие так и поступают. Но другим не позволяет вера или принципы. Кто-то считает, что боги не любят самоубийц. Для кого-то это просто недостойный, порочный поступок, до которого они не хотят опускаться. Даже если никто об этом не узнает – просто перед самим собой стыдно. Я же смотрю на это философски: важен не финал, важен путь. Любая стезя жизни – это стезя очищения. Чем сложнее эта дорога, тем чище твоя душа. А те невзгоды, о которых ты говоришь, разве это помеха? Помеха жить? Тю! Возложи мне хоть десять таких камней на плечи – это тоже меня так просто не остановит! Иначе столько не прожил бы, давно бы сломался и сдался от малейшего дуновения ветра!
- А я ещё не собираюсь умирать! – заговорил другой паломник. – Если Пожиратель соизволит – пускай убивает меня, с ним часто армия или отряд головорезов, которые могут выполнять его указания. Но я мог бы присоединиться к ним, помогать, да хоть похлёбку им варить, мне всё равно. Я просто держался бы поближе к Пожирателю на случай смерти, поскольку призраком быть точно не хочу, не моё это. Ну и я многое в Скорлупе и других мирах повидал, а Пожирателя не видел ещё. Давно уже решил, что завершу свою дорогу здесь. Дорогу жизни, а не призрачную.
- А я боль не переношу! Как умереть прикажете? Не хочу мучиться, как животное! Может, какой мягкий яд бы принял, если бы деньги на него были! А так хрен! Терпеть остаётся!
Они добрались до костра товарищей. Пожиратель Душ вынырнул из укрытия – прямо из дыма – и точно хищная птица спикировал на призрака-паломника, сопровождавшего Девона и компанию. Дух заговорил:
- О, мой лорд, я так рад вас…
Пожиратель Душ сразу же его поглотил. Других духов у костра не наблюдалось. Всех пожирал, не выражая никакого интереса к призракам паломников.
- Это все? – спросил он живых. – Все в сборе?
- Должен подойти ещё один отряд от дальнего костра.
- К чему столько дыма? Зачем такая срочность, столько внимания? – гневно вопрошал Пожиратель Душ. – Особенными себя возомнили? Другие годами терпеливо ждут у зелёного дыма, а вы за день поставили на уши всю округу!
- Пожиратель! – воскликнул Девон. – Ты меня не узнаёшь?
- А должен? Ах, это ты… Герой, задающий слишком много вопросов! Понравилось играть с огнём? Поди выпускник уже, совсем без страха и совести, все вы там такие…
- Всё верно, верно, - усмехнулся Девон. – Но теперь я по другому, более важному делу. По срочному делу, как ты уже понял.
- Я весь в внимании. Поторопись. Не люблю задерживаться на открытых пространствах. Ваши чёртовы костры… Радуйтесь, что я вообще явился. Всё это слишком пахло западнёй.
- Вот на твоё любопытство и азарт я и рассчитываю! Все рассчитывают сейчас. Ты можешь помочь Скорлупе в великом деле. Можешь даже смыть немного грязи со своего имени, Пожиратель. Кто бы мог подумать!
- О чём балаболит этот заносчивый глупец? – спросил паломников Пожиратель Душ. – Если это снова твоё домашнее задание, то можешь передать весточку домой матери, что к ужину вернуться не успеешь. Никогда. Прошлый раз я не стравил на тебя убийц, потому что ты показался мне забавным. Но всё-таки ты дурачок, который думает, что шутка при повторе прозвучит также смешно!
- У меня предложение получше! Мы отправимся домой на ужин вместе! Тебя призывают в Храм Наук. Вопрос великой срочности и важности.
Пожиратель Душ хищно приблизился, заслоняя всё вокруг Девона призрачной, но удивительно тёмной, почти непрозрачной тенью… Он начал кружить вокруг.
- С чего… Хах! … С чего мне верить в этот вздор? И даже если это правда, даже если это не хитроумная ловушка, с чего я могу понадобиться магам? Тоже хотят изучать меня, как какого-то Искажённого? На что они надеются? Что я такой наивный дурачок? Ради чего такого мне стоит рисковать и тратить своё время?
- Я многого не скажу, всех подробностей не знаю. Но в общих чертах речь шла о новом страшном заклинании, добытом с найденных Скрижалей Древних, которое может стирать города в ничто. Чрезмерно опасное. Теперь его знает группа людей и призраков. Нужно утаить страшное знание, дабы спасти Скорлупу от практически мгновенного разрушения изнутри. Большинство задействованных магов и прислужников готовы умереть, чтобы сохранить это знание. И нужно торопиться. Есть пара призраков, может, уже больше, которые не знают слова, но ищут людей, которые помогут им вытянуть правду из магов. Хранители Слова опасаются даже покидать стены Храма Наук, потому что на дорогах их уже могут искать. Все они под карантином – отрезаны от мира, как какие-нибудь больные, искажённые или преступники. Но их тоже трудно будет удержать в случае чего…
- Величайшее заклинание, значит. И так Цинада обрубает концы… - задумчиво протянул Пожиратель Душ. – Очень на неё похоже. Интересно. Да, интересно. Рашма и Тьма для уничтожения призраков не подходят, слишком долго и ненадёжно… Потому обратились ко мне.
- Всё так.
- Есть какие-нибудь гарантии, что меня не попытаются поймать, удержать или уничтожить, как тех призраков?
- Никаких, - улыбнулся Девон. – Слово Хайнса разве что. И той второй… верховной ведьмочки. – Девон состроил перекошенную гримасу и искривился телом.
- Пока этого достаточно, - сказал Пожиратель Душ. – Столь немногие не пытались меня предать, не пытались поймать, остановить, перейти дорогу. Я бы не стал им доверять до конца, но понимаю, почему они пошли сейчас на подобное.
- Да, ситуация серьёзнее ваших распрей и твоих тёмных делишек, Пожиратель.
- Много ты знаешь о моих делишках! Тебе, герой, не помешало бы проявлять больше уважения. Вот взгляни на паломников – точно сотое божество увидели – одни на коленях, другие о чём-то просят, третьи с подношениями.
- Да я к тебе тоже не с пустыми руками пришёл, тоже дары приготовил! Думаешь, чего я тут так просто секреты все выкладываю!
Девон достал рапиру и изящно ею очертил вокруг себя круги, осматривая идеально чистое лезвие. А затем с сумасшедшей прытью атаковал паломников – одного за другим. Укол, надрез, укол, надрез. Любое касание – смерть. Лишь последний паломник успел выйти из оцепенения и бросился наутёк, но его догнал брошенный кинжал – попал точно в позвоночник.
- Чудненько. – Пожиратель Душ почти мгновенно скакал от тела к телу, поглощая души. – Видать, мы с тобой сработаемся.
- А то. Грех не поработать, когда Цинада оплатит любые расходы.

7.
Лодес ворвался на ужин барона, шумно распахнув двери, его сразу же задержали стражники, потому он закричал прямо с порога:
- Вы должны забрать её! Вы должны вернуть Несс! Высокие сословия погрязли в войне, разве вы это не знаете? Несс в опасности!
В большом зале на высоком этаже замка пировал барон со своей семьёй. Стол наполняли пышные мясные блюда. Кости бросали на пол собакам и рысям, которые между собой не грызлись, наученные порядку были. Сын конюха в своих грязных сапогах, дырявых штанах и вонючей накидке смотрелся более бедно и бестолково, чем любая баронская зверина.
Глава семейства пренебрежительно махнул рукой:
- С глаз его долой.
- Опять за старое, - запричитала его жена. - Считает нас за последних глупцов каких-то.
- Надо всё-таки вернуться к плетям. Глядишь, уму научит. Цацкаемся мы со слугами нашими, ой цацкаемся.
Стражники потащили Лодеса за дверь, но тот был детиной неслабой, растолкал их и прорвался внутрь, выкрикивая:
- Вы когда последний раз с ней говорили, а? Я через призраков проверял! Её заточили в башне того Храма! По неведомым причинам! Не слышали такого, а?
- Муна ни о чём таком не говорила, - нахмурилась мать Несс. – Но в последнее время она очень редко с нами связывается. Не говоря уже о юной леди, которая нас всегда игнорирует.
- Так свяжитесь снова! С кем-нибудь другим! Говорю же – в опасности она! Непонятно что творится! А вы тут жрёте! Вы слышали, что их сословие уже в войну включилось?
- Не говори глупостей, - махнул рукой барон, отрывая ещё кусок свинины. – Некоторые бароны борются за независимость. Не хотят быть под властью Вечного Трона. Но на самом деле им осточертело Призрачное Правление. Хотят сами использовать торговые пути, а не дожидаться, пока ресурсы пройдут через их территорию в Венозенг, чтобы оттуда им потом вернули объедки.
Барон бросил кость в пасть одной из рысей.
- Убирайся, сын конюха, - прошипела баронесса. – Больно на тебя смотреть, не то что слушать. Всё с Несс в порядке.
- Ничего не в порядке! На ней испытывают заклинания Скрижалей! Или ещё что хуже! Точно вам говорю! Если она вообще ещё жива!
- Уведите же его!
Со стороны коридора явились запыхавшиеся товарищи Лодеса вместе с его отцом.
- Милорд, миледи! – Тот смял в руках шапку, переминаясь с ноги на ногу, сильно волновался в присутствии таких особ, несмотря на то, что сам был старше их. – Вы уж простите этого окаянного! Он у меня получит. Я как узнал, сразу сюда, сейчас за шкирку его выведем…
- Что вы за родители? – продолжал кричать Лодес. – Ваша дочь страдает или вообще умирает! Она в опасности! Все в Храме что-то скрывают, точно вам говорю! Кого я только не спрашивал!
- Идём. Не слушайте его, - кряхтел отец Лодеса. Вместе с другими слугами и стражей они тащили парня к дверям. Но получалось это медленно. Лодес раскраснелся от натуги, продолжал вырываться рывками, глядя на барона.
- Война на пороге, все так говорят! Несс нужно вернуть из этой дурацкой ссылки! Если не можете вы её выручить, так я сам поеду за ней! Благо с конями обращаться умею!
- Ну тогда это будет твой последний день на моей земле! – рявкнул барон. – И за коня твои родные платить будут!
- Если с ней что-то случится, это ваша вина! Это всё вы, вы! Вы её убили! Вы-ы! – Лодес вытягивал руку в сторону барона поверх наплечника стражника, грозил кулаком.
И в этот миг прогрохотало. Барон хотел что-то гневно сказать в ответ, но вместо этого разлетелся на куски. Взрывом смело большую часть посуды и яств с огромного стола перед деревянным столом. Все шарахнулись в стороны, женщины смешно падали, а платья задирались от ударной волны. Все разом заголосили, завизжали. От барона ничего не осталось – кровь будто тоже испарилась. Только его недоумевающий призрак болтался над обломками стула. Он загудел:
- Что это? Нет, так не должно быть! Что за дерьмо богов? Не сейчас! Не так рано! Я должен ещё жить!
Лодес сидел на повалившихся от взрыва товарищах. Что-то над ухом горланил отец. Лодес посмотрел на баронессу, на ней не было лица – никогда он ещё не видел её такой бледной, морщинистой и постаревшей. Она вся искривилась от ужаса, была на пограничном состоянии с плачем, но всё ещё удерживала себя, пытаясь разобраться в ситуации. Наконец она тоже взглянула на Лодеса.
- Колдун! Колдовство его! – кто-то из слуг кричал это и указывал на сына конюха.
- Держите мерзавца! Ты убил нашего барона, гнидёныш!
- Я не… Это не… Совсем не… - лепетал Лодес, а его нижняя челюсть сама по себе бешено тряслась. Парень посмотрел на свои дрожащие руки.
Я ведь указывал ими на барона и желал его смерти, подумал он. Неужели действительно желал? Неужели получилось сколдовать? Да ещё как! Всегда чувствовал, что могу стать волшебником, как многие другие, чем я хуже?
- Точно убили! – заявил сам барон в виде призрака. – Но кто? Неужели ты, сын шлюхи?
- Барона убили! Нападение! – Стражники совсем рядом запоздало обнажили мечи.
- Никого он не убивал! – заступился отец. – Мы к нему не прикасались! Мы были здесь, а он там!
- Это колдовство, болван! – кричал один из семейства Несс, какой-то дядюшка. - Колдовство! С расстояния! Лжецы! Убийцы! Вам это с рук не сойдёт! Стража! Заковать их, заковать, заковать! Сучьи выродки! Кто будет кормить наше семейство?
- Боги, за что вы так с нами! – взывал к потолку барон.
- Мой сын не умеет колдовать! Это клевета! Одумайтесь!
- Это немыслимо! – Мать Несс вскочила и указала на конюхов трясущейся рукой. – Задержать всех! Будем разбираться! Я вашими костями выстрою ограду вокруг могилы моего любимого!
- Миледи! Никто не колдовал! – взмолился отец Лодеса. Стражник пытался заломать ему руку.
- А как он тогда умер? – Она яростно смела остатки еды со своей части стола и бросилась в остервенелый плач, царапая своё лицо ногтями. Затем опять взглянула грозно прямо на Лодеса. - Всех заковать! Мы во всём разберёмся! Виновные точно будут найдены и наказаны! Я не мой муж! Безграничной ласки не дождётесь, твари! Твари, убившие самого добросердечного человека в Паутине!
- Нет! Послушайте! Нет! – твердил Лодес, мотая головой и глядя на баронессу. Ничего более дельного сказать не мог.
А затем взорвалась и мать Несс.
Зал снова погрузился в панику и хаос, женщины больше не могли дожидаться невесть чего – и шумной гурьбой помчались к выходу, полезли прямо по головам стражников и слуг, столпившихся в проходе.
- Убийцы! – заорал барон, проходя сквозь стол. – Убейте же их сейчас же! Пока всех нас не уничтожили! Скорее!
Стражники полезли с мечами на Лодеса и компанию. Слуги запротестовали, начали уворачиваться, отпрыгивать от первых неуверенных взмахов оружия.
- Лодес, уходи! Сейчас же! Бери коня и проваливай, пока есть возможность! – сказал отец на ухо, а затем сжал кулаки и напал на ближайшего стражника.
- Нет! Подожди, не надо! – кричал Лодес. Отец разбивал костяшки до крови о шлем стражника, тот оседал на пол.
Остальные конюхи неуверенно поспешили то ли разнимать дерущихся, то ли помогать бить стражу.
- Уходи! Послушай отца хоть раз, дурень!
- Никогда! Не брошу! – проревел Лодес и тоже ринулся в атаку. Но один из стражников будто этого и ждал, с криком помчался навстречу Лодесу и заготовлено обрушил меч. Лодес успел среагировать, резко поднырнул под удар – тяжело получил эфесом по лбу, кровь сразу залила всё лицо. Он с криком вцепился в ногу противника, потянул на себя и резко поднял. Тот начал заваливаться назад, небрежно рассекая воздух мечом. Его товарищи из-за этого попятились.
- Уходи, уходи, пока можно! – Отец выпутался из хватки другого стражника. Подскочил к Лодесу, схватил того за густые светлые волосы и отбросил парня в коридор. – Уходи! Приказываю! Беги! А-а-кх…!
Лодес плохо соображал. Вроде бы его отцу только что вонзили меч в горло, но тот продолжал биться. Глаза Лодеса щипало от пота и крови, голова гудела после удара. Он, чертыхаясь, попятился на локтях, перевернулся и на четвереньках покинул зал.
Сзади раздавались крики ярости и боли.
А вслед за Лодесом плыл по воздуху призрак барона и кричал, бесконечно повторяя "убийца, убийца, держите убийцу!".

это
превратилось в это
+288 знаков


это
превратилось в это
Примерно +500 знаков


это
превратилось в это
227 знаков переписал в 8250 (то есть получилось +8023 знаков) +343 знака = +8366


это
превратилось в это
+ около 590 знаков


Итого в сумме почти примерно +10 000 знаков без пробелов
Щас ещё шестой отрывок проработаю, и, может быть, доберусь до пятого, но это вряд ли и скорее не скоро.

1.
Вот стражники-храмовники во главе с Сутумом оттачивают боевые навыки на тренировочной площадке. Командир ужесточил тренировки в последнее время, ведь вся крепость чувствует, что сгущаются тучи. Сутум посматривает на башню, где заточены Хранители Слова. Иногда оттуда с балкона на бойцов смотрят верховные маги. Сутум не знает, что происходит у этих старцев в мантиях, ему почти нет дела до этого – уж слухам он точно не доверяет. У него есть долг, нужно следовать Порядку.
«До крови!» - повторяет Сутум, и тренировка продолжается, пока каждый храмовник не оросит снег кровью – будь то разбитая губа, нос, бровь или более серьёзное ранение.

Вот погибает Руций, которого насадили на кол и потащили через город. Копьё таки выдернули, срубили наконечник, смазали маслом, как всегда поступали при самой жестокой в этих краях казни, да заново насадили. Неглубоко, чтобы самые важные органы не повредились раньше положенного, чтобы не сразу помер. Стража отбила Орону у беснующейся толпы, Эолин стоял в растерянности, потом попросту сбежал от всех подальше в городские подворотни, никто не мог остановить титана, но Руция горожане утащили. Довольствовались каждым его криком, стоном, мольбой, пока он истекал кровью у них на руках. Его бросало в страшный жар, мучений он испытал намного больше положенного, но не по мнению беснующейся толпы. А недобро настроенные призраки терпеливо кружили вокруг него с целью сразу же вцепиться в освободившуюся душу.
«Убийца Паука!» - повторяет толпа и трясёт уже бездыханным телом, точно какой-то ритуальной куклой.

Вот Орону бьёт по лицу королевская стража, пытаясь вызнать, кто их с Руцием и Эолином подослал, кто нанял их для убийства Лорда Паука. На цинадском после уже нет былого красивого лица – всё побагровело, посинело и страшно опухло, изо рта струится кровь, она уже ни ложь, ни правду сказать не в состоянии. Грозятся зарезать, никто ведь их не остановит, только размышляют, можно ли как-то этой прилюдной казнью остановить беспорядки на улицах Венозенга. Но вот стражники внезапно паникуют, спешно обнажают оружие, ведь из теней, из-за штор, отовсюду в них летят стрелы, копья, метательные ножи. Новая напасть: за Ороной явились некие головорезы, которые сильно не в ладах со стражей Паука. Её не освобождают, а тащат по секретным проходам, закоулкам, связанную, брошенную под кучу тряпья в телегу, передают из рук в руки в иное заточение, уже тайное.
«Как вы его убили?» - повторяют новый вопрос другие мастера пыточных дел.

Вот тёмный переулок, где Эолин трясёт до смерти, как тряпичную куклу, одного раненного недоумка. Товарищи последнего погибли в попытке уничтожить голема. Такие группы то и дело возникают из темноты, но их ждёт страшное разочарование в своих силах. Это уже не просто фанатики Паука. Эти уже мстят за ранее убитых Эолином. Плотина давно рухнула, такую реку крови уже остановить очень сложно. Но вместе с тем призрак в титановых доспехах ведёт, кажется, совсем бестолковое расследование. Ему неинтересно, кто подослал убийц… Ему интересно другое.
«Где держат женщину - убийцу Паука?» – повторяет он уже мертвецу.

Вот в Венозенге тени удлиняются, знаменуя приход зимы. Город агонизирует из-за беспорядков, идут бои на тысячу небольших, но ожесточённых фронтов. Однако приход зимы – священный праздник, потому многовековые традиции перевешивают: мирные жители снова заполняют улицы, и даже, несмотря на беженцев, покидающих Венозенг, – горожан на улицах как никогда много, они волей-неволей хотят восстановить мир и порядок. К сожалению, где-то случается не менее традиционная давка с многочисленными смертями, а где-то в подворотнях продолжаются бои за власть, за золото и просто из-за мести. Тех, кто пытается урвать желанный кусок в такой нелёгкий час, никто не уважает, а вдобавок за нарушение священного праздника – таких сразу тянут на казнь, на самосуд. Но там, где место позволяет, и кровь не покрывает мостовую, горожане пускаются в традиционный игровой пляс, танцуют под барабанный бой пу-но-тас – «шаг-поворот-поцелуй» на языке Древних – непредсказуемо, резко, смешно и завораживающе. Сначала люди в толпе должны стать на расстоянии вытянутых рук, расслабиться и не смотреть во все глаза в одну точку, но и не смотреть, куда попало, а только прямо перед собой в любую из четырёх сторон света. Мужчины и женщины с первым ударом барабана делают шаг вперёд, в сторону, куда смотрят, а после следующего удара поворачиваются в любую из сторон, какую захотят – налево или направо. Если оказываются с кем-то лицом к лицу, то наиболее молодой женщине уступают, без остановки поворачиваются иначе, мягко и плавно, будто так и планировалось. Новый общий шаг, новый общий поворот. При определённых обстоятельствах – в разных сословиях, кастах и группах по-разному – если окажутся спина к спине с кем-то или столкнутся как-то иначе – то между женщинами и мужчинами должен либо следовать поцелуй, либо более распространённая замена поцелую – объятье, либо другие оговоренные варианты. Иногда при столкновении образуются пары, которые вынуждены продолжать танцевать вместе, как одно целое, а потом ловко распадаются снова при новых условиях, столкновениях, пробках. Самые опытные танцоры незаметно и неслышно для зрителей обмениваются множеством условных знаков, благодаря чему прекрасно координируют действия, не сбиваясь, не сталкиваясь, не кучкуясь, или делая это так, чтобы получалось красиво, симметрично или обособленно, фигуристо, при этом надолго сохраняя общую истинную красоту в движении.
«Пу-но-пу-но-тас-тас!» - повторяют наблюдающие, хлопая в ладоши вместе под удары барабана.

Вот Девон и его конь на заснеженной торговой дороге держат путь на северо-восток меж рядов камней, а Пожиратель Душ тайком следует рядом, погрузившись в землю, под копытами. Лишь изредка призрак-монстр показывается да осматривается да перекидывается с чрезмерно болтливым путником фразой-другой. Девон часто не по делу смеётся, с каждой мелочи, комментирует всё подряд, в том числе свою каждую жалкую, бедную и редкую мысль, при этом снова и снова бездумно попыхивает трубкой, набитой дурман-травой.
«Болван, как ты мог забыть взять с собой синие кристаллы?» - повторяет Пожиратель Душ, сетуя на едва ли контролируемую Девоном одурманенность.

Вот Най стоит у ворот Траквеса, едва на ногах держится. Обессилел – от бега, от страха, от холода и голода. Чумной город неприветлив, стены у него выполнены наоборот – с внешней стороны стража, мощные задвижные брёвна на чудовищно массивных воротах, а с внутренней стороны – защитные рвы и таки боевая неприступность. Словно самая огромная тюрьма, на деле так почти и есть. Стражники отговаривают Ная входить, требуют, чтобы убирался по-доброму, говорят, что не найдёт тут ничего, кроме смерти, всем это должно быть известно и понятно. Впустить то впустят, но никого никогда не выпускают, не выберется из Траквеса больше никогда. Но у путника уже просто нет выбора, он давно смирился с судьбой, да и никуда он больше не дойдёт, нет близких селений в округе – ноги не донесут, повалится и снегом заметёт. Это в лучшем случае. Най оглядывается. На опушке леса, прямо у тропы, по которой он бежал, в тени деревьев застыли в надежде, ожидании и нерешительности фигуры волков, которые его преследовали, пытались поймать на слабости. Но Най не сдавался, бежал так быстро, как только мог, дрянным мечом отмахивался, на исходе сил таки добрался до селения, куда волки соваться уже побоялись. Да уж, было бы что снегу заметать в случае неудачи.
«Впускайте меня, понял я, назад дороги нет!» - повторяет Най, и стражники неохотно копошатся, взбираются по лестницам, взводят арбалеты, готовятся ненадолго открывать ворота и отстреливать за ними тех, кто попытается вырваться из чумного города на волю.

Вот Хранители Слова, заточённые в башне Храма Наук – живые и призраки под надзором других живых и призраков. Почти всё время в молчании, каждый о своём размышляет. Жектр много спит, а когда бодрствует, пытается вопреки своему характеру остальных разговорить, молодёжь развеселить, отвлечь от тяжких дум, шутить хочет, напевать пытается от скуки, но всё подобное плохо получается у ворчливого старика, который обычно предпочитал отшельничество. Мирелла и Хайнс редко появляются, позволили себе делами заниматься без надзора и за пределами карантина, всех от них уже воротит, хотя задним умом каждый понимает, что они делают всё, что могут, чтобы уберечь этот мир от больших опасностей. За Дрогом Мирелла, как говорится, приглядывает сама. Вендр много медитирует, за ним особенно внимательно следят призраки, потому что скроет лицо тенью, звуки отрежет, и не догадаешься – говорит Слово или нет. Муна всё время хочет с Тракецием встретиться, но почти не дают, изредка разрешают на расстоянии парой слов переброситься, да и под массовым надзором личный разговор между голубками плохо клеится. Пакинс - удивительно притихший теперь, раньше говорливый был, столько рассказывал о мире, об открытиях, но в последнее время его часто затыкать начали – многих воротило от предателя. Подумывали нередко, что вообще из-за него все невзгоды, не только потому что Скрижали привёз, а потому что один из самых заслуживающих заточение в карантине – сам ведь признавался, что при случае обязательно разболтает Слово другим, да и пытался уже сбежать с ним. Гниль совсем в себя ушёл, изредка психовал, метался от ярости, что умер, что всё ещё в тюрьме, хотя обещана была свобода за любое жалкое увечье, а тут целое умышленное убийство - в общем, целая гора несправедливости накопилась, но всё же он надолго притихал, понимая, что деваться некуда, а публика к его привычному стилю общения как-то совсем не привыкла и не располагала. Гаолин хотя бы слушал его, отлично слушал, а теперь даже если ему ничего не говорят в ответ на его размышления, он ощущает огромное осуждение и неуважение к нему. Что с этим делать, он пока не знает, ведь заточка тут в призрачной руке ну никак не поможет. Надзорщикам строго-настрого запрещено заводить диалог с Хранителями Слова, Хайнс часто предупреждает их, что в случае малейшей их осведомлённости Словом – те тоже попадут под карантин, соответственно в заточение и под надзор. Несс в последнее время молчит больше всех, устала ныть, Муна жалуется на всё подряд за них двоих. Дочь барона часто утирает глаза и нос большим платком, что, конечно, уже начинает нервировать призраков-смотрителей, ведь это ненадолго скрывает её рот.
«Ничего, скоро всё образумится» - повторяет Жектр каждый новый день.

Вот коридоры родного замка Несс, которые теперь полнятся криками, беготнёй, резнёй и трупами. Никто из участников не понимает, что происходит. Множество новоявленных призраков сокрушаются по потерянным жизням и беснуются от непонимания, несправедливости и от злости на убийц. Семья слуг случайным образом превратилась в опасных преступников – все вокруг желают им смерти, приказано пустить их кровь – они остервенело бьются насмерть, пытаются вырваться из замка, но почти никому это не удаётся. Лодес, едва соображая из-за сотрясения мозга, немалой потери крови, из-за шока от происходящего и возможной гибели родных, мечется по коридорам, а призрак барона следует за ним по пятам и каждого встречного стравливает на мальца. Вот Лодес убивает одного, вот другого, ударяет раньше, чем те успевают понять ситуацию и выхватить оружие. Выбора нет. Если магнат требует твоей смерти в своих владениях в такой разгар беззакония по всей стране, то уже для твоей неизбежной участи не играет никакой роли – виноват ты на самом деле или нет. Окрестил убийцей, значит придётся теперь носить эту личину, никакую другую. Лодесу хватает ума это понять в такой нелёгкий час. Вот убивает ещё одного, кого барон призывает хватать оружие… Тени насмешливо отступают: оказывается, это была девушка, одна из слуг, его ровесница. Ничего не поделать. Бежать, только бежать дальше. Когда вооружённой стражи на пути становится непосильно много, Лодес бросается сквозь расписное стекло наружу неведомо с какого этажа. Затем ковыляет в снегу. А на улице вокруг замка – иная преисподняя: кто-то выпустил рысей и подпалил некоторые вольеры. Звери бестолково, но очень быстро носятся по округе, ищут выход, ищут чёртов лес – слишком редкий и оттого очень ценный ресурс Паутины. Большинство рысей просто напуганы. Но от этого у них мышление работает иначе, в обход дружбы с людьми и дрессировки. Внезапно вставший вопрос выживания открывает полузабытую дорогу рефлексам. Некоторые рыси начинают нападать на людей. Хаос вокруг выходит на новый уровень. Похоже, что открыли и подпалили вольеры не случайно – кое-где во дворе валяются заколотые тела стражников, слуг, тут более чистая работа, чем от когтей тяжёлых лап – видимо, ещё какие-то слуги подняли восстание против барона, решили, что началось и у них то, о чём ходили слухи про соседние сегменты. Смерть Паука пошатнула авторитет всех властей, настало время перемен, о которых вроде даже мечтать забыли, а тут такая несказанная удача и возможность. Но Лодесу не до этого. Он на бегу замечает, что звери нападают в первую очередь на тех, кто бегает с факелами. Злятся на огонь, наверное. Через рычание и шипение, через сигналы, как-то у кошек получается передать эту информацию собратьям. Что-то подобное Лодес раньше наблюдал и у коней, и у птиц. И звери теперь ищут способ сбежать, укрыться. То, что Лодесу и нужно. Потому он несётся вслед за самыми хитрыми рысями в самые густые тени, перемахивает через заборы, закалывает одну из хищниц, которая развернулась для атаки, мчится дальше. Кровь всё ещё стекает по лицу, он вытирается на ходу. Не важно. Сын конюха найдёт дорогу к конюшням даже с завязанными глазами.
«Убийца! Что ты наделал? Почему ты так со мной? Остановите его! Убейте!» - повторяет барон в спину всё время.

Вот Тракеций, брат Руция, кричит на Хайнса и Миреллу у входа в башню, где заточены Хранители Слова. Он требует отпустить Муну или хотя бы впустить его к ней, он тоже готов сидеть в заточении. Верховные маги вынуждены позвать стражу, чтобы сопроводить мастера-изобретателя восвояси.
«Нам очень жаль», - повторяют они.

Вот Роудер, капитан корабля, корчится от болей в больничной ложе. Он уже последний, кто уцелел в живых из команды «Любопытного», но это ненадолго. Окка и её помощники уделяют ему много внимания, всегда рядом, оказывают всю возможную помощь, но это лишь проявление почтения: капитан продолжает умирать, и скорый конец для него неминуем. Но тот наотрез отказывается принять спасительный от мучений напиток, а в навестившего его мастера ядов ещё находит силы запустить башмаком. Иногда Роудера навещает его любящая семья, но маленьким детям тяжело смотреть на такого отца, да и рядом с искажённым лучше лишний раз не находиться, он и не настаивает, а жена вечно пропадает в семейных и рабочих делах, дома не всё у них гладко, местный барон сейчас может в любой момент забрать их землю за долги, хотя Храм Наук обещает, что этому не бывать, что обещанные дополнительные выплаты будут, обязательно будут. Так или иначе Роудер уже сделал всё, что было в его силах, это все понимают. И теперь остаётся только дожидаться скорейшей смерти и изгнания. Но Роудер, стиснув зубы, оттягивает этот момент. Живых пока ещё не изгоняют из Храма Наук.
«Всё будет хорошо» - повторяет он жене и детям; то же самое говорит каждый день Окка.

Вот Тракеций, брат Руция, кричит на Хайнса и Миреллу в их кабинете по поводу вестей о смерти Руция. Он требует найти запропастившегося призрака Руция, если не через канал, то лично, раз иначе не получается. Он винит их в случившемся, даже практически подхватывает слух, что это они как-то умудрились через титана и брата избавиться от Паука, но понимает, что это удар и в его сторону, с плачем умолкает. Верховные маги вынуждены позвать стражу, чтобы сопроводить мастера-изобретателя восвояси.
«Нам очень жаль», - повторяют они.

Вот стражники-храмовники во главе с Сутумом разделяют тренировочную площадку с титанами, призраками и Миреллой во главе. Сначала она проводила настройку призраков, чтобы биение призраков, у каждого своё, уникальное, совпадало с биением определённых титанов. Теперь, когда они уже взяли големов под контроль, храмовники отрабатывают с ними приёмы боя и защиты, тренируют их, обучают. Когда-то Сутум скептически относился к этой затее – сделать воинов из этих безмозглых болванчиков, но теперь их потенциал был заметен невооружённым глазом. Они ещё мало что умели, даже в руках призраков (а ведь попадались умелые, бывшие бойцы), многое не получалось, как надо, но со временем всё, что удавалось хорошо, - удавалось ещё лучше. Били сильнее людей, не ощущали усталости или боли. В конце-концов некоторые титаны уже могли серьёзно навредить или даже противостоять небольшому отряду врагов. Были, конечно, различные способы их победить, уничтожить, хотя бы просто лишить возможности двигаться, сражаться, загнать в тупиковую очень уязвимую ситуацию. Но всем и каждому наблюдающему за титанами было очевидно, что это серьёзная карта у Храма Наук, которая ждёт своего часа, чтобы быть грамотно разыгранной. Мирелла говорит, что переговоры по поводу титанов не состоялись и мужики заняты теперь детскими распрями, но храмовники, маги и изобретатели не должны опускать руки, не должны останавливаться.
«Придёт время!» - повторяет Мирелла.

Вот Тракеций сидит в мастерской брата, рассматривает его схемы, но многие из них для него – точно наброски безумного часовщика из какого-нибудь чересчур продвинутого мира, коими изобретениями пополняется сокровищница Цинады… В другой половине дома трудится Окка, наращивает кожу на титане Муны. Позже она выходит отдохнуть, размяться и, пожалуй, уже завершить на сегодня, чтобы продолжить после работы в Храме завтра… Она с энтузиазмом возвращается каждый день, но уже не видит былого энтузиазма в Тракеции. Тот горюет. Он тихо рыдает, обложившись рисунками брата. Она садится рядом, по-дружески обнимает его, позволяет мужчине дать волю чувствам, она врачеватель, да ещё женщина, она знает немало о болезнях сердца, он плачет, она утешает, но сама при этом уже давно черства, как камень, давно устала от жизни и не испытывает никаких чувств, не разделяет его горя, его тягот. У неё есть дети, но даже они порой перестают её волновать, они живы-здоровы, это вроде бы главное, но они живут в Скорлупе, где жизнь важна не так сильно, как в других мирах. А, может, в том-то и дело? Может, стоит перебраться в какой-нибудь соседний Ун, до ближайшего портала всего четыре дня пути, и там они всей семьёй без всякой ненужной вечной жизни хотя бы почувствуют её, как следует? Окка обнимает Тракеция, который сбивчиво лопочет то о брате, то о Муне. Говорит о том, что ему нужен брат, ведь тот был его второй половиной, он решал одну часть вопросов, а Тракеций другую, а теперь он не представляет, кто будет заниматься нелёгким делом брата, особенно если дух погибшего отрезан от призрачных каналов и, возможно, удерживается силой в Венозенге непонятно какой из группировок. Говорит о том, что ему нужна Муна, ведь она тоже была его второй половиной, но тут уже совсем не находит вразумительных слов и просто хныкает, как дитя долго-долго.
«Они вернутся, это же Скорлупа, здесь никто так просто не уходит» - повторяет Окка, похлопывая Тракеция по спине, а сама, как и многие в Храме Наук в последнее время, подумывает о побеге.

Вот Серовлас и рыжий реадемец маются от безделья в храмовой тюрьме. Эти два заключенных отказались испытывать на себе Слово, ведь были предупреждены верховными магами, что оно уже достаточно известное и точно приведёт к смерти. Некоторые сокамерники согласились, поскольку они не сильно были привязаны к своей плоти, а заключение столько лет уже совсем осточертело, к тому же давно настроились, что с сильно страшным увечьем жить не хотят. Но Серовлас и Рыжий наотрез отказывались умирать, требовали либо «освободительного увечья», либо вернуть их назад в тюрьму. Ко второму даже больше склонялись теперь, увидев, что последние Скрижали ничего хорошего в Паутину не принесли. Но маги сказали, что раз так, то будет им «освободительное увечье», но много позднее, когда с насущными проблемами разберутся, а пока заключённым придётся сидеть здесь. По большому счёту мужиков не сильно волновал такой расклад, ведь условия содержания их здесь были ни в какое сравнение с простыми тюрьмами Паутины, даже по слухам в высших сегментах, в Венозенге, никакие темницы такими удобствами и спокойствием похвастать не могли.
«Живём по-цинадски!» - повторяли они, но теперь уже тихо, чтобы не будить лихо.

Вот Сеймаск, молодой наставник, ровесник и, пожалуй, лучший друг Вендра, его бывший сосед по комнате, когда они ещё учились и жили в ученических башнях. Адепт света со своей ученицей, что младше его на четыре года, уединяются в комнатушке Вендра, зная, что бедняга в заточении и его хоромы свободны. Чтобы никто не подглядывал тенями и прочими шалостливыми способами, они наполняют всю укромную обитель ярким светом, прибавляют к этому другие простейшие защитные заклинания, а чтобы свет не привлекал ничьё внимание, юная буревестница временно замуровывает щели вокруг двери и узкое окно камнем. Заодно и с пользой проводят время, навыки оттачивают, что плохого не говори о молодых, а они молодцы. В перерывах между страстными ласками они нежатся в измятой пропотевшей постели в объятьях, болтают о том, о сём, как и все гадают, что за Слово такое нашли маги на Скрижалях. Гадают также, что творится во всём мире, почему все толкуют о грядущей войне и как вообще так случилось, что Лорд Паук умер. Но эти вопросы уже набили оскомину, утомили, потому влюблённые быстро сменяют темы, позы, однако возвращаются снова и снова к своей дальнейшей судьбе, своим личным проблемам и мечтам. Оба подумывают о том, чтобы покинуть Храм Наук. Даже занятия в этой школе магов превратились уже в фарс, поскольку большинство наставников заняты проклятым Словом со Скрижалей. Но куда уходить – размышляют голубки. И как найти своё место? Раньше вся молодёжь стремилась в высшие сословия, в Венозенг, но теперь там назревает гражданская война, борьба за власть. Так куда? Как дальше жить, на какие деньги? Сеймаск вырос в этом сословии и он ничего дельного придумать не может, а вот его юная любовница куда подкованней в вопросах заработка, выживания и пробивании преград: она родом из низкого сословия, на два сословия ниже. Она возлагала большие надежды на Храм Наук, намереваясь так пробиться в люди, но сейчас говорит, что времена неспокойны, гроза вот-вот разразится, у неё на это чуйка, и что роль Храма Наук в войне может потерять всякое значение. Она сначала в шутку, в шутку, совсем в шуточку предлагает обчистить тех магов, которых держат в карантине, ведь за их вещами никто сейчас не следит. И после этого уйти. Она уверена, что у каждого из учителей найдётся что-либо ценное, какие-нибудь артефакты, на крайний случай – вот эти шкафы с эликсирами из местного Источника, здесь их толком не прячут, но в других мирах они могут стоить целое состояние, землю за них можно купить, и никакими призраками они присмотреть за своим скарбом не успеют. В конце-концов, буревестница переходит от слов к делу и, сначала игриво, а потом серьёзно показывает Сеймаску, что не все камни лежат в стенах этой комнаты покойно. Здесь есть тайник, и неспокойные камни прям-таки кричат буревестнице об этом. Она убирает один из стенных булыжников, а там действительно ценности – золото поблёскивает. Пожалуй, это все деньги, какие есть у его лучшего друга. Немного, много наставники Храма Наук не получают, особенно молодые выпускники, которым ещё вроде бы далеко до своих учителей. Но достаточно, чтобы на это жить какие-то дни, месяцы, смотря в каком сословии. А если по столько же собрать со всех Хранителей Слова… Неужели это будет так просто? Сеймаск сначала смеётся с этого, говорит ученице, что это бред, и она вроде бы легко с ним соглашается, отшучивается, но то и дело он встречается с её серьёзными глазками, они уже как-то по-другому на него смотрят. И он сам начинает видеть мир вокруг иначе. Они продолжают встречаться в комнате Сеймаска, когда тортиглии перерождаются и большинство храмовников спит, и вроде бы никто ещё тайные отношения ученицы с учителем не приметил или не придал им должной серьёзности. Сеймаск снова и снова смотрит на золото в тайнике Вендра, на горстку монет. И когда уже они решились, когда буревестница тянется за золотом рукой, он её останавливает, и сначала прочищает тайник световой магией от теневых ловушек. Делает всё аккуратно, чтобы не потревожить теневую паутину, которой Вендр оплёл, оказывается, весь Храм Наук, любое неправильное движение может побеспокоить его, добраться до него сигналом о том, что кто-то пролез в его сокровищницу. А ещё Сеймаск не раз ловил Вендра на излишней хитрости и осторожности, такого параноика и любителя скрывать, скрываться, создавать нерушимые тайны ещё нужно было поискать. Сеймаск давно уже не надеялся, что Вендр испытывает к нему хоть какие-нибудь захудалые дружеские чувства: это был самый нечитаемый и скрытный человек, который скорее просто терпел Сеймаска, как одного из болванов, которого ему приходится часто видеть у себя на пути, торопясь по делам. Вроде даже были намёки на это с его стороны: может, и не показывал товарищу, где его место, но всячески подчёркивал, где его не-место. Это было не напряжение между ними, и не пропасть. Они были просто в несравнимо разных плоскостях: листок в ручье и береговой камень. Свет и тьма, но никакого противостояния. Так вот Сеймаск давно подозревал, что Вендр хитёр, скрытен и таинственен, и не бывает у него так всё просто. Эта горсть монет прям таки кричала о том, чтобы возможный вор забирал её и удирал быстрее, но не трогал нечто самое главное. Когда теней в тайнике не осталось, Сеймаск прощупал пещерку, надеясь отодвинуть заднюю стенку или нащупать второе дно. Но ничего не было. Так не пойдёт. Сеймаск призвал буревестницу помочь обыскать комнату, но больше они ничего не находили. Никаких больше неспокойных камней, как говорила она. Нет, непокойных. Вот же интересное слово подобрала! Хм, подумал Сеймаск и поглядел на камень, предназначенный для укрывания тайника. Одну его сторону покрывала краска, в которую были окрашены стены комнаты, так он сливался с остальными камнями, будучи в стене. А другую сторону Сеймаск отряхнул от толстого слоя грязи и паутины, скрёб её пальцами, и вскоре нащупал, а потом уже и узрел какой-то рельефный выпуклый узор – возможно, это была магическая руна. И таких сложных ему видеть не доводилось. Когда они с буревестницей присмотрелись получше к очищенному знаку, то заинтересовались ещё больше – начертанный знак менялся формой на глазах, линии сходились, расходились, пересекались то так, то иначе. Точно магическая руна - сложная, древняя, неповторимая. Неведомая. Тогда Сеймаск и его ученица окончательно решились на грабёж и бегство из Храма Наук. Им не хотелось дожидаться часа, когда это уже будет считаться дезертирством.
«У нас получится!» - повторяли они друг другу, обчищая другие пустующие обители магов Храма Наук, но не быстро, по одной комнате в день.

Вот окровавленный бард, точно облитый из ведра, промокший насквозь, но будто этого не замечает – сосредоточен на одном: дренчит на лютне, что тоже захлёбывается жижей, брызги далеко летят от струн, но картину вокруг уже ничем не испортить. Таверна при торговом пути полнится трупами – группа купцов в пять человек с двумя охранниками, несколько групп беженцев из Венозенга, несколько местных пьянчуг и многодетная семья хозяина таверны, включая его самого, – все они теперь мертвы. Кто-то заколот рапирой, кто-то убит метко брошенным кинжалом, у одного в шее торчит отломанная ножка стола, а один неудачно рухнул на собственный топор. Девон пьёт, веселится, обслуживает себя сам. Восхваляет свой союз с Пожирателем Душ. Говорит, что это такая редкая возможность не оставлять после себя никаких свидетелей, редкое чувство безнаказанности в Скорлупе. Пожиратель Душ, конечно, мигом поглощал свежие души, но не переставал удивляться Девону. А бард продолжает играть и петь о Легендарных Героях, как требует того малец с рапирой. Старик надеется, что убийце хватит безумия, чтобы ни с того, ни с сего пощадить последнего из присутствующих. Девон с кубком вина в руке взбирается на стол, сбивает остатки еды на пол, сталкивает трупы и начинает пританцовывать, постукивать каблуками ботинок.
«Больной ты, человече» - повторяет Пожиратель Душ, блуждая вокруг во мраке и иногда поглядывая наружу, сквозь стены, проверяя, не едет ли в таверну кто-нибудь ещё.

Вот Корабус в свечении синего огня парит посреди плохо освещенного зала в окружении высоко сидящих мрачных старцев. Бывший маг тени выкладывает господам всё, что знает, о Слове, о Скрижалях, о Храме Наук и его магах; но подчёркивает мощь Слова, просит помочь ему добыть Слово, пока не поздно. Тогда это сделает господ, владеющим им, королями Паутины, иначе быть не может. Это самое мощное оружие в Скорлупе на данный момент. А если оно ещё и в Конгломерате Миров действует, тогда это вообще даст власть над всем Междумирьем. Над каждым из миров, где существа достаточно разумны, чтобы носить имена.
«Я дарую вам то, что убило Паука» - повторяет Корабус, стуча кулаком по ладони.

Вот Гаолин у себя дома, объяснился перед родителями, частично поведал о своих злоключениях, вместе с ними посетовал на несправедливый срок, на несправедливую, даже случайную казнь. О Слове не стал рассказывать, чувствовал, что это опасное знание, не для лишних ушей, да и не уверен был до конца, что правильно слова запомнил. Гаолин чувствовал, что за ним могут придти, его могут искать с целью задержать снова или уничтожить. Особенно после гибели Лорда Паука! Очень уж смахивало на эффект от найденного слова со Скрижалей. С другой стороны, будто теперь придавало ценности жизни Гаолина. Он ощущал необъяснимую гордость, что он вместе с Гнилью умерли такой же смертью, как сам Лорд Паук, бессмертный Лорд Паук, подумать только! Это точно так просто не оставят, даже сам король в виде призрака, возможно, сейчас ищет убийц, а Гаолину пока хватит приключений, он лучше заляжет на дно, пока всё не уляжется, благо теперь потребностей у Гаолина никаких нет, и всё время мира ему доступно. Он решает сидеть в дальнейшем с родными и близкими, но пока нигде лишний раз не показываться, чтобы не было говора о том, что Гаолин вернулся восвояси, а если ещё и про связь со Словом прознают… Нет, проблем мальцу не нужно, и так хлебнул сполна.
«Шралу… Как там было дальше?» - повторяет себе Гаолин, зависнув внутри каменного фундамента под полом родного дома.

Вот Фрестер, король Цинады, стоит в огромном зале (в южной части дворца – как раз по направлению к нужному порталу), который полностью посвящён Скорлупе. Здесь есть огромный «рваный» глобус, где лоскутами металла показаны пути многочисленных экспедиций на солнечную сторону мирового яйца. Стены увешаны огромными картами из ткани, вышитыми цветными нитями, – различных местностей Скорлупы, в основном Паутины. Храм Наук обозначен синей бутылкой – важный стратегический ресурс, поставки которого под большой угрозой, хотя торговые пути воюющие бароны стараются не трогать, никому неохота быть исключённым из торговли. Отдельно вынесены схемы крупнейших городов, включая призрачные и, конечно же, Венозенг. На карте последнего закреплены по устаревшей информации фишки различных группировок, но теперь уже внимание короля вышло далеко за пределы столицы союзного мира. Уже пора спасать не Венозенг, а всю Паутину. Слишком много очагов конфликтов. Почти половина сегментов – в основном высшие сословия – ввязались в гражданскую войну, но складывается впечатление, что все сражаются каждый сам за себя. Откуда в баронах столько уверенности в своих силах? Откуда берётся такая глупость? Как вообще до такого докатились? Фрестеру то и дело докладывают новые подробности о конфликтах в Паутине, тогда он сдвигает, убирает или выставляет новые фишки на поле боя, охватившее уже почти всё государство.
«Ничего не предвещало, ничего…» - повторяет король Цинады в задумчивости.

Вот сегмент, где родилась Несс, сейчас Фрестер закрепляет там значок со скрещёнными мечами – военный конфликт. И добавляет флажки армий из соседних сегментов. Казалось бы союзники пришли выручать товарища барона, но в то же время пытаются не упустить шанс завладеть под шумок чужой землёй – уж где-где, а в Паутине нехватка земли ощущается сильнее всего и для простолюдинов, и для богатых вельмож. Где-то там, приближаясь к границе территории, мчится верхом сын конюха – Лодес.
«Боги, за что вы со мной так?» - повторяет он криком на ухо коню, но очевидно, что ответа малец никакого не получит.

Вот жители Венозенга, выплясывающие пу-но-тас и режущие друг друга в тёмных переулках…

Вот грандуанские гхарги смотрят вверх из такого узкого глубокого и затемнённого ущелья, что видят звёзды…

Вот самые отпетые, самые безумные или уставшие от жития Искажённые поднимаются в сиянии Рашмы так высоко над Грандуа, что видят звёзды, но это ненадолго, ведь при растущих искажениях они скоро перестанут вообще понимать, что происходит, забудут сами себя и всё сущее…

Вот некоторые твари Полной Тьмы в минуты покоя тоже смотрят на звёзды, если позволяет расположение и структура глаз или если умирают брюхом кверху…

Вот титаны без душ-наполнителей неподвижно стоят рядами, точно статуи, во внутреннем дворе Храма Наук, их украшают снежные шапки и продолжает припорашивать снегом, пока люди спят…

Вот Хайнс замер на балконе, прикрыл глаза и прильнул ухом к каменной стене. Вслушивается в дрожь земель вокруг. Он слышит марши далёких воинств – в соседних сегментах. Он слышит как ворочается и урчит исполинский ледник за Грандуа. Он даже слышит, как грохочут в шахтах на северо-востоке горной цепи то ли гхарги, то ли люди, добывающие титановую руду и поставляющие её в Храм Наук. Хайнс хмурится, продолжает вслушиваться, при этом даёт отдохнуть глазам после стольких книг.

Вот Лорд Паук, когда-то неуязвимый, бессмертный правитель Скорлупы – ныне мучимый врагами, ненавистниками и завистниками – окружён тысячами призраков, которых пережил, над которыми издевался при жизни или после их смерти. Они теперь мучают его, издеваются над ним, ломают его, и если к боли физической привыкнуть призрак ещё может, то не сойти с ума в столь странном заточении – это нужно иметь великую силу воли. Весь этот огромный клубок призраков – великий призрачный шар, часть которого сформирована из ныне сильно поредевшего Призрачного Правления – вздымается то вверх, почти окунаясь в лучи Рашмы, чтобы напитаться необходимой призракам энергией, то вниз, глубоко под землю. Немногие заступники Паука пытаются помешать этому бичеванию, но этих душ слишком мало, они не могут бороться против большинства.
«Если захотим, исказим тебя вместе с собой в сиянии Рашмы; если пожелаем, растаем вместе с тобой в Полной Тьме» - повторяют ненавистники и снова делают больно Лорду Пауку.

Вот стражники-храмовники во главе с Сутумом тренируются с Миреллой, но уже без оружия. Сидят на снегу в позах для медитации, часто с закрытыми глазами. Учатся иному бою, который всем им предстоит рано или поздно. Отрабатывают приёмы боя и защиты для своих душ. Если посмотреть на них с синим огнём, то покажется, что они выходят за рамки живых тел, будто искажённые, но нет, это результат их особых умений, они уже лучше всех подготовлены к загробной жизни. Мирелла готовит храмовников к тому, что они будут готовы сражаться даже сразу после смерти, без глупых неуместных заминок, как обычно случается с умирающими людьми, она учит всему, что знают опытные призраки. И многому большему.
«Будем надеяться, что это никогда не пригодится» - повторяет она, а глаза её покрыты ярким туманом.

Её облили водой, приводя в чувство. Подвешенная на цепях, она затрепыхалась, как муха в паутине. Подумав об этом, она сразу вспомнила всё, что произошло, а лучше бы не вспоминала.
Когда это всё закончится? подумала Орона.
Сначала она всё отрицала и защищала Храм Наук. Но это уже никого не могло ни в чём убедить. Особенно её вторых похитителей, которые вообще не собирались устраивать какого-либо честного суда.
Потом она отрекалась от связей с Храмом Наук, гордо задирала нос и сыпала угрозами. Она говорила, что явилась из Цинады и что её тоже использовали маги из Храма Наук. Она доказывала, что она цинадский дипломат первой величины, и что её смерть может в итоге камня на камне не оставить от Венозенга. Неужели эти люди так жаждут воевать с Цинадой? Как видно, они то ли совсем не думали, то ли их не пугала такая перспектива.
- Как вы это провернули? – снова и снова звучал вопрос. И зачастую её попытки сменить тему или упорствовать на незнании сопровождались ударом по лицу или по рёбрам.
В основном её пытал старец, довольно медлительный и, кажется, не очень подходящий для такой работы. Проделывал страшные дела он со скукой, неспешно. У них было всё время мира, о чём эти люди не раз напоминали узнице.
Они носили маски, капюшоны, но не всегда: судя по всему, лишь по улице, а внутри, в этих загадочных темницах они нередко снимали маски, чтобы продышаться, не обращая внимания на то, что это видит единственный пленник. Какой-то тайный клан, тайный культ или что? Возможно, эта группировка возникла только что из-за смерти Паука, но каковы мотивы этих людей - оставалось непонятным. Снятые маски пугали Орону, ведь она понимала, что похитители не боятся показывать ей свои лица, хотя должны были понимать, насколько преступными вещами занимаются по меркам цинадского Порядка. И то, что она видела лица мучителей, говорило о том, что они и мысли не допускают, что она выберется отсюда живой, а они потом предстанут перед цинадским судом, где она будет свидетельствовать против них.
- Сколько можно повторять? – хрипела она и сплёвывала кровь. Как минимум четырёх зубов уже не хватало, но она боялась и не хотела пересчитывать. – Я цинадский посол, должна была помочь местным магам представить титанов Пауку на одобрение производства. Нам нужны были деньги Паука и его разрешение, чтобы не было вопросов в дальнейшем – «а что это за сборище големов производится на моей земле?». К тому же это разрешение касалось добычи полезных ресурсов из рудников в Грандуа. Так какой нам смысл был убивать Лорда Паука? Особенно касаясь меня… Я в чём виновата? Зачем мне нужна была смерть Паука?
- Ты снова меня не слышишь, деванька, - ворчал старик, накаливая железный прут в жаровне, полной углей. Теперь они были вдвоём, до этого девушку спустили на стул, к которому приковали. – Меня не интересуют твои отговорки, кто прав или виноват. Вы единственные подозреваемые, а ты – единственная живая подозреваемая. Мне, точнее людям, стоящим выше меня, нужен только один ответ, доказанный способ, как вы уничтожили бессмертного Стража. Рано или поздно ты мне расскажешь об этом, но я бы советовал раньше, чтобы уходить в мир призраков менее обезображенной. И не терпеть столько мучений, сколько тебе предстоит терпеть.
- Нет, это безумие, не надо, одумайтесь! - хныкала Орона, жмурясь при приближении побелевшего от накала железного прута к её лицу. – Я не представляю, что ещё сказать. Вы точно ошибаетесь! Либо вы правы, но тогда меня подставили, как неосведомлённую дурочку, заранее списали сюда, зная, что под пытками я ничего не смогу рассказать, поскольку не знаю! Меня могли использовать! И Руция тоже! Я действительно ничего не знаю! Не надо, подождите, стойте!
- Сколько раз я подобное слышал, - вздыхал старик. Он оставил железный прут в углях, обошёл Орону, начал её ласково раздевать. Она брыкалась, но это никак не помогало. – Сколько логических цепочек здесь не строилось. Один раз дошло до того, что все факты из уст обвиняемого указывали на то, что надо пытать меня, а не его. И он на полном серьёзе предлагал это делать. – Старик усмехнулся, тыкнул себя пальцем в висок. – Говорил, что наши мозги населяют слизни и черви, он сам их видел, и что они управляют нами, но они тоже не переносят боль, и если пытать их – они вынуждены будут рассказать правду о своём злодейском заговоре, чтобы боль прекратилась. Днями мне это впаривал!
Он закончил раздевать жертву, скомкал и отбросил одежду далеко в сторону. Снова взялся за прут.
- Не удивлюсь, если у вас и вправду черви в мозгах! - психанула Орона, когда уже ощутила жар стали возле своего глаза.
- Я так не думаю, я видел мозги подопечных и некоторых своих бывших начальников. Мы внутри все совершенно одинаковые. А вот ты, милочка, сейчас вынашиваешь в своей головке правду о том, как погиб Лорд Паук. Кто если не ты? Других вариантов у меня нет, увы! И даже если бы я поверил, что мы ошиблись с тобой, мне бы всё равно пришлось тебя пытать, таков приказ у меня, таковы дела. Иначе сам окажусь на твоём месте, да-да. Так что мы сейчас повеселимся, а ты пока ещё в состоянии связывать слова подумай хорошенько, особенно потом, когда в себя придёшь, как нам обоим выпутаться из этого положения, хорошо?
- Я уже подумала. Дай мне лезвие. Если тебя не зарежу, то себя точно – одно из двух.
- Нет, так не пойдёт. – И с этими словами он воткнул раскалённую кочергу ей в щеку. - Понимаю, невелико самопожертвование для Скорлупы, - говорил он сквозь её визг. - Понимаю, что это всё, о чём ты можешь мечтать теперь - моя или твоя смерть. Но ничего, пока твой взор затуманен, сосредоточен на одной жалкой точке, ты узко мыслишь. Ничего, мы минуем эту первоначальную стадию. Может, через день. Может, через месяц. Уверяю тебя, ты ещё запоёшь по-другому.

Орона верещала так, что сама глохла. Два раза её крик будто прорвался на новый уровень, на котором ещё никогда не был, звучал и ощущался совсем по-другому, а выдох всё не заканчивался. Старик продолжал давить раскалённым металлом в лицо девушки. Та дёргала головой, но вдавленная головешка не соскальзывала. Старик удивительно твёрдо держал руку.
- А Цинада… Ах, Цинада! Она не играет большой роли для Скорлупы. Я всегда говорил, что нам нужна независимость. Достаточно брать плату за вход в Паутину – и мы мигом обеспечим себя и своих потомков, будем жить, как короли. Больше никаких объедков с царского стола! Цинада не нужна, нам хватит импорта из других миров. А спрос на Скорлупу никогда не прекратится, он всегда будет высок!
Крик угас, дым от прикосновения с кожей ослабевал. Старик нахмурился, убрал остывший металл, поглядел на него, затем взял Орону за подбородок, покрутил её лицом, оценивая результат. Девушку била дрожь, а сама она находилась едва ли в сознательном состоянии. Кожа оплавилась так, что в щеке образовалась небольшая дыра, через которую видны были почерневшие зубы. Они были больше обычного – дёсна вокруг уменьшились, обуглились.
- Наверное, такая процедура здорово прочищает мозг от всей лишней чепухи, - сказал пыточных дел мастер. – Думаю, стоит повторить вопрос: как у вас получилось уничтожить бессмертного? Что это за магия? Или вы использовали что-то другое? Я не чувствую в тебе волшебной силы, ты девка другого толка, верно? Роток горазда открывать и только.
Орона собралась с силами и плюнула старику в лицо. Но он даже не понял её намерений. Она была так слаба, так плохо соображала, что едва разлепила опухшие веки и будто срыгнула ему на перчатку.
- Пожалуй, ты не Голос-из-Стали. Такое громкое имя, но такой хилый человек за этими литерами. Совсем не такой, как в исторических роскознях. Как думаешь, пора перейти к твоей второй щеке? Или у тебя всё же есть, что сказать? У тебя, знаешь ли, теперь два рта. Глупо этим не воспользоваться. Но можно сделать третий. Будешь Орона Трёхротая, как тебе второе имечко?
Орона уронила голову, слюна свесилась с её губ на оголённую грудь. Старик оставил остриё в углях, снова поднял голову цинадки и простучал крючковатыми пальцами несколько раз по её щекам. От попаданий по больному месту она громко стонала.
- Так-то лучше. Я не дам тебе переждать боль во сне. Даже не мечтай о таком благе.
Он покрутил железный прут в углях. Тот снова начинал краснеть. Орона вполглаза пялилась на него.
- Мы пройдём с тобой столько разных пыток. О простой боли ты ещё будешь мечтать. Знаешь, что я сделаю следующим? О, тебе понравится. А мне тем более. Я дам тебе пососать, Орона. Но мне не хочется сражаться с твоим непослушным ртом в процессе, это всегда всё портит. Мне в моём возрасте важен в этом деле покой, расслабленность, стабильность, чтобы всё было гладко, как по маслу, понимаешь? Зажимать твои челюсти в тисках – тоже так себе вариант. Так что попробуем по-другому, совершенно по-новому. Я лишу тебя зубов. И твои попытки сопротивляться, укусить после этого будут только доставлять ещё больше удовольствия. Но кое-что меня останавливает. Меня воротит от беззубых женщин, ха-ха, такая вот дилемма! Напоминают мне мою бывшую, которая давно уже отошла в мир иной. Не то чтобы я её не любил, но старуха уже совсем обеззубела, это было отвратительно. У меня сразу падает, какую бы красотку я зубов не лишал. Довольно! Сделаем в этот раз по-другому! Мне не хочется преждевременно портить такое милое личико. Только посмотри на себя, а. Твои передние зубы я, пожалуй, сохраню. Думаю, четыре снизу и четыре сверху будет предостаточно. А вот все остальные, боковые и задние я удалю. Слыхала легенду про Танакена? Про Древних, которые убили бога? Конечно слыхала, может, даже читала, ты же у нас образованная. Цинадское отродье. Про Четыре-Три-Зуба тоже, видать, слыхивала. Помнишь беззубую героиню? Вот будешь такой, ха-ха, только связанной. Сейчас мы проделаем тебе ещё одно отверстие в щеке, и наша славная пещерка превратится в тоннель! В перекрёсток, я бы сказал! Но меня интересует сегодня боковая дорога – сквозь щёки, за которыми не будет зубов с обеих сторон. Впрочем, будем чередовать повороты, то через щёки, то в горлышко сворачивать будем, но не к передним зубам, не к зубам! Думаю, у нас всё получится, дорогуша. Ты только не срывай раньше времени свой знаменитый Голос-из-Стали, уж очень мне нравится подавлять женские крики своим хером! А такой исторически значимый визг – будет великим почтением заглушать, заталкивать его обратно в глотку! О-о, мы повеселимся сегодня, я тебе обещаю.
Орону трясло от ужаса, она звенела цепями, что крепко прижимали её руки и ноги к деревянным подлокотникам и ножкам. Она понимала, что этого человека вообще ничего не волнует. Даже тот вопрос, который он задаёт, казалось, утратил всякое значение.
- В конце концов, ты вся будешь покрыта такими тоннелями. Левая сиська, правая сиська, каждая нога, ладони тебе тоже насквозь пробьём, а пальчики на руках сделаем маленькими и безобидными, как у ребёнка. – Старик сладостно улыбнулся.
- Урод больной! – рявкнула она не своим голосом. – Тебя найдут! Тебя казнят! Тебя прирежут, скотина!
– А закончим, наверное, тоннелем, связывающим глазные впадины. Прошлый раз такая дуга не получилась, жертва быстро скончалась. Но я придумал, как продлить удовольствие: буду применять, что иронично с учётом твоей родины, цинадский эликсир заживления, пока мой член будет двигаться внутри. Не поскуплюсь драгоценным лекарством. Главное, конечно, не переборщить и не останавливаться. Не хотелось бы потом соскребать твою полузажившую голову с него, если он вообще не срастётся с ней намертво. Было бы прискорбно. Но я готов рискнуть, живём лишь раз, всё хотелось бы попробовать на веку!
- Псих! Идиот! За меня точно отомстят! Конченый ублюдок! Тебя точно ждёт смерть!
- Да я уже давно скучаю по этой госпоже, - улыбался мастер пыток, доставая из углей раскалённый прут. – Что ж, уйду на заслуженный покой в вечную призрачную жизнь. Буду просто наблюдать, поучать других мастеров пыток. Очень уж люблю своё дело. Ты плохого не подумай – потрахушки для меня не главное! Мы тут поиском истины занимаемся. Прям как в вашем сраном Храме Наук! – расхохотался старик.
Он снова подносил к её лицу раскалённую добела головешку.
- Забавное, наверное, чувство, когда тебе прожигают одну щёку, и ты ещё не ожидаешь этой боли, тебе страшно, пугает неизвестное, одной только веры о предстоящей боли хватает сполна, а потом становится ужасно больно, но затем собираются повторить это с другой твоей щекой – и это уже совсем другое чувство – ведь теперь ты прекрасно представляешь, что тебя ждёт, ты ведь только что это испытала. Что ж, у тебя таких пар в теле довольно много! Таких связочек! Ещё не раз будешь точно знать, что ощутишь в следующий миг!
И он прижал раскалённый металл к её второй щеке. Крики Ороны слились в один протяжный визг, который до того усилился, что стал беззвучным.
И вот тогда полопались стеклянные колбы с различными ядами и извлечёнными органами жертв на полках и на одном из столов вместе с дорогостоящими цинадскими эликсирами заживления, лопнула лампа с синим кристаллом внутри, а из ушей старика побежали тонкие ручейки крови.
Он отпрянул от Ороны, уронив инструмент.

- А-а, сука! … - прокричал старик. Но колебался он недолго. – Сука, заткнись! – Он наотмашь, не глядя, врезал по её изувеченному лицу, пока искал что-то в карманах робы, не оглушил, но мог бы услышать, как клацнули её зубы и даже щёлкнуло что-то в шее. Орона теперь смотрела в другой бок, волосы облепили всё её лицо, в районе рта они взметались от того, что она тяжело и быстро дышала. Наконец она начала поворачиваться, набирая полную грудь воздуха, но старик среагировал быстрее. – Поганая тварь! Ты у меня заткнёшься! – Он сунул ей в рот какой-то грязный кусок ткани. Орона сразу сцепила зубы, начала дёргаться и верещать: дыра в щеке свободно передавала звук. – А-а, заткнись, сука, заткнись, заткнись! – Старик сжал её горло, остановив крик вместе с дыханием, и всё-таки пропихнул тряпку внутрь. Девушка начала задыхаться. – Убить тебя мало! Но нельзя ещё! Рано!
Он стянул свой пояс с робы и обмотал рот и щёки пленницы, чтобы никак не выпихнула кляп. На затылке связал узел. Старик оценил погром на рабочем месте, поморщился, ощупал свои ушные раковины, посмотрел на свою кровь на пальцах. Наклонился к лицу Ороны и зарычал:
- А говорила, что не магичка! Говорила, что не имеешь отношения к магам Храма Наук! Сколько лжи уже слышали эти стены! Сколько раз меня пытались водить за нос! Но я снова прав! Как всегда! Теперь ты точно сдохнешь в этих стенах! Но нескоро, мучительно долго я буду тебя…

Тем временем в Храме Наук Мирелла и Хайнс обсуждали судьбу Ороны.
- Давай ещё раз взвесим всё, что нам известно. В Венозенге сейчас беззаконие, дикарские разборки между бандами, много погибших невинных жителей. Фанатики Паука и многие другие ополчились против магов, хотят уничтожить нас, хотят отомстить. Руция посадили на кол, открыто мучили до последнего вздоха. Судьба Ороны совершенно неизвестна.
- Но призраки и люди видели, что её арестовала стража дворца, затащила внутрь.
- Возможно, сейчас её подвергают пыткам, а мы ничего с этим не можем поделать. Стражу потом почти полностью перебили, пленником могли завладеть более суровые радикалы. Если бы её освободили, она бы с нами связалась. Или поспешила бы под протекторат Цинады? Залегла бы на дно, чтобы ей не мстили призраки?
- Очень сложно с учётом того, что её ищет полстраны и многие её видели подле короля в момент его смерти.
- Тогда её судьбе никак не позавидовать.
- Мы можем её облегчить, Хайнс.
- Мы не вправе принимать такие поспешные решения.
- Кто как не мы, Хайнс? И мы всё обдумываем уже сколько дней! Никаких вестей столько времени! С ней точно не всё в порядке! А разрешения у Цинады на применение Слова ты точно не выпросишь, мы даже не посвящали их в то, что за Слово нам известно.
- Так что, тогда рискнём чужой судьбой?
- Тот редкий случай, когда смерть может быть благом.
- Если мы ошибёмся, Мирелла...
- К чёрту... Шралу...
- Да потише ты!
- Точно, забываю всё время.
- Старая балда.
Она зашептала, прикрыв ладошкой рот и оглядываясь по сторонам с помощью призрачного зрения. Никого вокруг не было.
- И имя почётче произноси, - напомнил Хайнс. - Не хватало ещё в этом ошибиться, не того убить. Боги, это Слово ещё изучать и изучать!
- ...Орона Серебринка! - завершила заклинание Мирелла.

- Ну что, сука, готова к продолжению? Оглушила меня, тварь такая! Кажется, навсегда! Вот дрянь! Сейчас я с тобой разберусь!
Если бы лампа синего огня уцелела, пыточных дел мастер бы мог увидеть охранного призрака, предупреждающего о том, что их тайное логово уже не такое тайное.
- Довольно я с тобой возился! Оказывается, ты не понимаешь по-хорошему! Совсем не ценишь предварительные ласки, цинадская потаскуха! Придётся перейти сразу к основному блюду! – Старик выхватил раскалённый прут из углей. – Сейчас я прожарю твои грязное чрево изнутри! Посмотрим, как ты после такого завизжишь! Раздвигай ноги, сука! Думали, смерть Паука так просто сойдёт вам с рук! Ошибались!
Если бы у него сохранился слух, он бы услышал, как сначала идёт бой где-то наверху, потом прямо перед железной дверью вне пыточной. Он даже не слышал, как кто-то вырывает дверь с такой лёгкостью, будто страницу из книги.
- Раздвигай, сука! Не строй из себя недотрогу! Сколько я таких повидал! Все вы одинаковые! Ну и где твои способности теперь? Как и говорил: только и можешь роток разевать!
Он уже вонзал прут через сопротивленье, обжигая пленнице внутреннюю сторон ног, бёдер. Как вдруг остановился, обернулся, почуял то ли взгляд, то ли подозрительный ветерок.
В дверях пыточной стоял монстр.
- Боги, а ты ещё кто? – пробормотал старец, испуганно выставляя перед собой дымящийся прут и отступая.
У гостя не было лица, практически не осталось кожи. Всё, что в нём угадывалось человеческого – внушительный силуэт. За остатками мяса и плоти – чернела титановая оболочка, вся исцарапанная, но всё такая же крепкая.
- Чёрт побери, это же ты! Тот… Эолин! Ты голем! С душой или без? Скажи мне! Проклятье, я ничего не слышу! Эта стерва оглушила меня! Я оглох! Она преступница, ты должен это понимать! Она убила Паука! Твоего возлюблённого! Ты ведь с призраком? Эолин? Мне нужно время, чтобы зажечь синий огонь. Ни черта не вижу. Эта сука разбила лампу! Я ведь хотел только с ней поговорить, узнать правду! Мы должны вытянуть её из неё, пока эти маги не прикончили кого-нибудь ещё!
С кисти голема сползла и шмякнулась о пол пробитая насквозь голова одного из членов этого тайного ордена.
Пыточных дел мастер заторопился ещё быстрее к дальней стене, поскальзываясь на осколках.
- Если ты пришёл отомстить ей – валяй! Делай, что хочешь! Все мы этого желаем! Но ты столько потерял из-за неё, больше всех! Имеешь право на месть, как никто другой!
Эолин подошёл к пленнице, аккуратно убрал волосы с её лица, липкого от крови и пота. Орона почти не соображала, качалась от биения собственного сердца.
Когда Эолин заговорил, старик услышал его, даже несмотря на глухоту, нелюдь рычал так пронзительно и низко, что звук передавался через вибрацию пола и костей.
- Виновна или нет – с неё пока достаточно. – Затем титан посмотрел на её обожжённые ноги. – Что ты с ней сделал?
- Я ничего! Ещё ничего! Ничего такого! Не успел! – залепетал старик и убрал раскалённый прут за спину.
- Не успел, но хотел. Так вы признания выбиваете из женщин?
Старик что-то говорил в оправданье, но Эолин не слушал его. Лёгким движением разорвал цепи на руках и ногах узницы, оглядел пол и столы в пыточной, что-то искал, но не мог найти взглядом, глуповато почесал стальной затылок, затем двинулся в сторону старика.
- Я на вашей стороне! На вашей стороне! Я скорблю не меньше вашего! Смилуйтесь! Я за Паука! – Старик переминался с ноги на ногу у дальней стены, осколки под башмаками хрустели.
- Одного на кол и другую обесчестить перед вечной жизнью пытаетесь? Что вы за люди!
Эолин схватил согнувшегося в ужасе старика за робу и резко сдёрнул её вверх, через голову. Тот неудачно взлетел к потолку, рухнул голышом на груду битых банок и заорал:
- А-а! Проклятье!... А-а, гхаргское отродьё!... Ты что идиот? Здесь же яд хранился! А-а! Органы всяких больных уродов! А-а-а, тварь проклятая!
Эолин подобрал раскалённый прут и примерно наполовину вогнал его в задний проход преступника. Тот забился в конвульсиях, не по-человечески крича.
- Жаль, что металл уже почти остыл, - сказал Эолин, а затем подошёл и обратился к Ороне. - Хорошо, что ты кричала громче. Иначе мог бы не успеть. Мог бы вообще пройти мимо этого здания, если бы не твой зов. А ты полна сюрпризов, Серебринка.
- Правильно, забирай свою шлюху! Уматывайте! А-а, мерзкие твари! Гнев Сотни Богов на вас! Чтоб вас трахнули гхарги! Весь ваш поганый род!
Эолин обернул Орону в достаточно просторную тёмную ткань, закинул бессознательное тело на могучее плечо и покинул пыточную.

3.
Сначала чумной город встречал самоубийцами. В тщётной попытке покинуть проклятое селение, они вскакивали прямо из земли и снега, где лежали полдня в ожидании, когда откроются ворота, и с клинками наголо мчались через пустырь в зев свободы. Оттуда и сверху, со стен, их на подступах встречали стрелы и копья. Стражники смеялись, для них это было давней забавой – заодно и хорошей тренировкой. До мечников и копейщиков обычно никто из обречённых не добегал. Стражники не скупились, щедро осыпали трупы стрелами, одним ранением те обойтись не могли.
Най прошёл мимо корчащихся трупов, а за его спиной тяжело закрывались ворота. Некоторые умирающие тянули к гостю города руки, но парень остерегался к ним приближаться – видел страшные язвы, почернения кожи на руках и лицах – признаки чумной заразы. Большинство из убитых были в лохмотьях, совсем нищие, потому и потерявшие всякий страх перед стражей.
Когда стрелять из луков перестали, когда крики умирающих почти полностью затихли, из ближайших лачуг вывалили другие жители, тоже в лохмотьях, старики и дети. Они осматривали погибших, обшаривали их карманы, иногда даже снимали что-нибудь из одежды, если не боялись заразы. Най видел, как маленькая грязная девочка даже без ботинок, а в каких-то почерневших обмотках на ногах, взяла большой перчаткой один из мечей – наверное, самый качественный из арсенала повстанцев – и поволокла его обратно в город. У него у самого руки чесались что-нибудь прикарманить, но опытные нищие быстро облепили все трупы, а когда отступили, там вряд ли осталось что-либо ценное.
А у Ная в кошеле не было ни копейки, кривой ржавый меч и остатки доспехов он сбросил по пути, убегая от волков. Был небольшой нож в сапоге, да и сами сапоги, но где-то здесь пролегала черта, которую Най ещё не готов был переступить. За ней заканчивалась его гордость и всякий смысл жизни. Хотя, как ему говорили, смысл жизни надо было оставить на входе в чумной город.
Город не мог расширяться, он рос вверх – крохотные дома громоздились друг на друге, а улочки иногда были настолько узкими, что иногда даже двум людям было сложно разминуться, не задев друг друга. С учётом господствующей заразы это часто становилось большой проблемой.
На улицах было немало залежавшихся обледенелых трупов. Похоже, это постарался не мороз Скорлупы, а какие-то местные маги – вызывая сильное оледенение у трупов. Это оберегало жителей от заразы при случайном контакте, могло как-то защитить тела от крыс, а, возможно, даже имело смысл для каннибализма. Никто другой не знал лучше этих горожан о чёрном дне – они его проживали каждый день.
Люди с вороньими клювами иногда вывозили с улиц свежие тела заражённых и сбрасывали их в ямы и рвы у стен города. Почернелые камни и стены свидетельствовали о том, что раньше тела сжигали, но сейчас, наверное, экономили древесину: в городе было довольно темно из-за высоких, как в Венозенге, стен, только ещё без всяких ламп и факелов на каждом доме. Или ждали, когда тел накопится больше. Но рвов под стенами было столько, что там практически некуда было ступить, а значит вряд ли это были братские могилы – тела никто не закапывал.
В сторону Ная бросали много настороженных, хищных взглядов, к нему присматривались, его оценивали. Жители знали друг друга в лицо, хотя их всё ещё было довольно много. В конце концов, какие-то безумцы даже растили детей в этом аду.
На центральной городской площади на полуразвалившемся эшафоте кого-то вешали в странном молчании. Четверо тянули за верёвку, двое тянули тело жертвы вниз, а крупный осуждённый молчал, только шумно всхрапывал, хватая воздух. Кажется, ни у кого из присутствующих не осталось сил даже жить, не то что убить кого-то или что-то говорить.
Най уже почти смирился со своей участью умереть от голода и холода среди недружелюбных немощных бедняков, как вдруг в тёмном переулке ему обернулась удача: один из прохожих, неплохо одетый, какой-то тяжело кашляющий старик, шёл перед Наем, раскачивая широкой спиной, но внезапно упал в грязь. Най потерял довольно много по местным меркам времени, задумчиво подкрадываясь, присматриваясь и оглядываясь. Ему посчастливилось, что никого другого рядом не было, иначе вероятно снова оставили бы его с носом. Наконец, он добрался до старика и ужаснулся тому, как плохо тот выглядел. Чёрные вздувшиеся артерии, вены, надрывы и язвы до того изуродовали его, что человека можно было уже принять за гхарга. Всё просто вопило о том, что к нему не стоит прикасаться. Най всё же рискнул, но только к одежде больного: сначала перебирал складки одежды и карманов ножом, потом помог кончиками пальцев, на которые предварительно намотал лоскут своей одежды. Хиленькая защита от чумы, но на что не пойдёшь ради крохи хлеба. Когда он извлёк маленький замасленный кошель из свиной кожи с побрякушками, то понял, что к этому уж точно не стоит прикасаться. Най наколол кошель на лезвие и потянул его за собой по снегу в ещё более тёмный переулок. Когда он ещё дальше укрылся от возможных лишних глаз, то рубанул несколько раз по тёмной коже. Золото просыпалось на обледенелую мостовую. Нужно было как-то прочистить монеты. Най огляделся – никакой возможности достать огонь, воды у него тоже не было, а в горле так першило. Не придумав ничего лучше, Най пожал плечами и полил монеты собственной мочой. Затем подобрал какой-то кусок черепицы с крыши, не касаясь, собрал на неё монеты, припорошил их снегом с грязью, чтобы в глаза не бросались, и понёс их перед собой, посвистывая.
Городская таверна была, наверное, главным оплотом цивилизации. Перед ней не было трупов и какой-то едва подвижный бедняк в отупении водил по земле метлой. А вход освещался обычным факелом – первым огоньком надежды, который встретился Наю за долгое время.
Двумя кусками черепицы Най подносил каждую монету к огню и давал ей, как следует, понежиться в пламени, чтобы уничтожить всякую заразу. При этом монеты чернели, но с золотом так быстро ничего не станется.
Потом собрал монеты в кулак. Предварительно обмотал кисть бечёвкой, пустив в расход ещё кусок своей рубахи. Не перчатка, конечно, но лучше, чем ничего.
В таверне было людно, а на входе стоял стражник в полном доспехе, как раз чтобы вышвыривать всяких заражённых проходимцев. Судя по размерам доспеха и голосу – человек был тоже очень полным.
- Новенький! – воскликнул он через тончайшие прорези забрала. – Чумной небось! Вон отседава!
- Не заразный я.
- Чем докажешь?
- Могу раздеться, - пожал плечами Най.
Тяжёлая бронированная рука мягко опустилась ему на голову и поворочала ею, стражник осматривал шею.
- Зачем в город наш пожаловал? Точно от болезни какой-нибудь помирать!
- Я из Крайма, - признался Най. – Крайм пал. Деревни сожжены. Убегал от гхаргов и волков. Когда начал помирать от голода, выбора не осталось – сюда пришлось податься. Здоровый я.
- Складно бормочешь. Про Крайм мы слышали, что туда война докатилась. Повезло от гхаргов спастись, но не повезло тебе с нами, если правду говоришь. Здесь твоя дорожка-то и закончится.
- Выбора не было. Жрать-то хочется.
- С чего ты взял, что здесь тебя накормят? За просто так поесть собрался, оборванец?
- У меня с собой деньги.
- Не надо в меня грязными руками тыкать, стой смирно. И вообще, снимай штаны, будем тебя осматривать. Кому-нибудь руку пожимал в городе? Девиц уже успел потискать? Трупы обыскивал?
- Нет, нет, я знаю, что здесь ни к кому не стоит прикасаться.
- Болячки есть?
- Нету, ничего нету, здоровый я.
- А это что? Что за надрывы?
- Это раны, царапины, ничего серьёзного. Я сражался на стенах Крайма.
- Парни, вы слышали? Он сражался на стенах Крайма. Тогда я цинадский генерал.
- Под началом у полковника Плеянтоса. Вместе с бароном Окхартом и его людьми сражались до самого конца. Много дней в осаде пережидали, потом гхарги взяли нас числом, но мне удалось ноги унести.
- Неужто правду лопочет? – спросили из зала таверны.
- Да его легко разоблачить! – Когда толстяк в доспехах говорил, забрало его двигалось – так плотно толстые щёки прилегали к шлему. - Сейчас призраков найдём, спросим! Там точно много полегло, значит и душ должно быть много. А за клевету мы тебя парень живенько вздёрнем на площади, ха-ха. Мы тут сами себе судьи и палачи.
- Никого вы не спросите, - невесело улыбнулся Най. – С нами был Пожиратель Душ. Он всех поел – и обороняющихся призраков, и атакующих.
В таверне притихли. А затем вновь разговорились, кто-то не верил, кто-то расспрашивал больше, кто-то вспоминал свои встречи или слухи о Пожирателе Душ или гхаргах.
Стражник закончил осмотр, велел одеваться и крикнул хозяину таверны:
- Броу! Плесни парню, коль он не шутит. Раны у него боевые, а по здоровью – посвежее всех нас вместе взятых выглядит. Только тощий, как твой хер, Броу!
Най подошёл к хозяину, протирающему кружку. Уточнил, что можно заказать и сколько это будет стоить. Сказанное порадовало – на эти монеты можно было хорошо питаться несколько дней, да ещё на комнату хватит.
Най подал монету. Мужик ловко взял её специальными щипцами, бросил в кружку с алкоголем, поплескал её там, а потом попробовал на зуб.
- Годится.

Най сразу оплатил проживание на три ночи вперёд («Ну ты, малый, в этом городе люди столько не живут!») и заранее оплатил три будущих обеда («А ты, малый, видать, не привереда! Сначала попробовал бы похлёбку!»). Оплатил также сегодняшний ужин, заказал к нему пиво.
- Лучше, чем ничего. Вы лучше скажите, есть ли у вас работа? Я сейчас свою худобу быстро исправлю, увидите, что я здоровый, как вол.
- А что ты умеешь, вол?
- На все руки мастер. А чем вам конкретно помочь надо?
- Все вы одно и то же мелете. Магией какой владеешь?
- А у вас она, случаем, не запрещена? – прошептал с улыбкой Най. – В наших низких сословиях, особенно там, где чума, уж очень любят на колдунов поохотиться. Все беды от них, разве нет?
- Так всё-таки волшбу творить умеешь? – сощурился тавернщик Броу, протирая нож от животного жира.
- Нет, задатков не имею. Не уродился, не обучался. Но во всём остальном – всегда пожалуйста, тяжёлой и грязной работёнки не боюсь. Ну и мечом махать немного умею, хотя тут этим, похоже, никого не впечатлишь.
- В том-то и проблема. Маги бы пригодились. Обычной работы нет, платить нечем. Если уличный уборщик или наш проверяющий на входе откинутся – за ними уже очередь желающих выстроилась. Но эти два оболтуса ещё нас всех переживут. А с остальными делами по кухне и таверне – моя семья справляется.
Най призадумался: разводит его трактирщик на признание во владении магией или нет. В любом случае, Най ничего такого не умел. Да и не стоило ничего такого придумывать, не понаблюдав, как следует, не изучив местные настроения. Он оглядел таверну.
- А барда у вас, я вижу, нет…
- Когда-то был, но я лично вздёрнул его вон на той балке за то, что подворовывал. И у посетителей, и у работников. Это было ещё в лучшие времена для города, когда мы владели стеной изнутри, а не превратились во врагов народа, в изгоев. Сейчас вздёрнем ещё быстрее, только свистни разок. На твои сапоги уже многие глаз положили, всех такой расклад устроит.
- Я бы мог попробовать. В смысле бардом. Здешнему угрюмому люду немного веселья не помешает.
- Умеешь играть на лютне? Петь?
- Мне нужно потренироваться какое-то время, этих трёх дней должно хватить. Собрать материал, припомнить кое-чего. Но когда-то чем-то подобным зарабатывал на жизнь в родном селе. Это было до ополчения.
- Мы тут деньгами просто так не разбрасываемся. Тяжёлые времена сейчас, тугие пояса у всех. Если в тебе не прорежется серафимский голосок или у тебя божественная арфа не завалялась в складках твоих лохмотьев, даже не надейся понахлебничать тут.
- Я вас понял. Ладно, мне нужно время подумать, ещё свидимся.
Най побрёл к свободному столику в углу таверны.
Во время приёма пищи он старался не обращать внимания на взгляды посетителей. Вскоре еда и хмельной напиток его так увлекли, что он перестал замечать всё вокруг. Вышел из блаженных давно забытых грёз только когда в его стол с лязгом воткнули кинжал. Его обступили две девицы в чёрных лёгких доспехах. На лицах – довольно мерзкие татуировки непонятно какой касты. Они, возможно, покрывали всю кожу, но в чумном городе не принято было оголять части тела, как это делал Най. У одной за спиной крепился лук с колчаном стрел, у другой имелось короткое копьё, но сейчас, в помещении, она обходилась кинжалами в руках. У лучницы были длинные тёмные волосы, заколотые в «хвост», другая чернявая носила короткую стрижку.
- Приятного аппетита. Мы не помешаем? – склонила голову набок та, что с кинжалами.
Най обвёл взглядом пустые столы таверны – минимум шесть штук – затем произнёс набитым ртом:
- Подозреваю, что не помешаете.
Девицы улыбнулись и присели на скамью с другой стороны стола. С кинжалами заговорила:
- Меня зовут Хеши, а это моя старшая сестра Мадз.
- Най.
- Ты оружия не пугайся. Без него тут никуда. Нужно как-то избегать прикосновений незнакомцев, а для этого ничего нет лучше острого лезвия на вытянутой руке.
- Хм, достаточно просто держаться подальше от незнакомцев, а не садиться к ним за стол.
- А ты весельчак, да? Сильно смелый, да? Ничего не боишься?
- Мы в чумном городе и мы в Скорлупе. Всё уже предрешено.
- Так ты самоубийца? – сморщилась Хеши. – Ты из тех слабаков, кто уже опустил руки? Готов ложиться и умирать?
- Пожалуй, ещё нет. – Най покосился на лезвие ножа.
- Это хорошо, - улыбнулась Хеши. Потом посмотрела на один из своих амулетов и сказала напарнице: - Призраков поблизости всё ещё нет.
- С этим можно работать, - впервые подала голос Мадз, низко и сурово.
В мгновение ока они переметнулись через стол и больно приставили лезвия ножей к его горлу и паху. Зашипели в уши:
- Наши источники передают о твоём сговоре со стражей. Тебя подослали, чтобы разнюхать, что мы здесь задумали в городе. Простые обыски не работают, призраки тоже ничего не находят, поэтому прислали тебя – под видом бывшего ополченца Крайма, ага, так мы и поверили в эту сказку, там ведь никто не выжил.
- У тебя десять биений сердца, чтобы во всём сознаться. И, о, твоё сердце явно не на твоей стороне.
- Что вы такое…
- Десять, девять, восемь, семь…
- Погодите! Враньё! Я ни на кого не работаю!
- Тебя прислали, мы точно знаем! Сознавайся, и умрёшь быстро! Иначе будем пытать до скончания веков!
- Шесть, пять, четыре, три…
- Да погодите! Клянусь богами! Я ничего не…
- Не сознаётся! Крепкий попался! Отрежь ему яйца!
- Два, один! Время вышло!
- Не стражник я! Клянусь!
- Всё, прощайся с яйцами!
- Да за что! Вы ошиблись! Я клянусь, вы что-то перепутали!
- Ты оскопляй, а я займусь его врунливым языком!
- Нет! Стойте! Суки! Я правда бился в Крайме!
Как только лезвие убрали от его горла, а в паху оно наоборот добралось своим холодом до кожи, он окончательно рассвирепел и начал брыкаться. Схватил одну руку с кинжалом за запястье, облачённое в кожаную перчатку, заломил его, а другой рукой вцепился в другую – уводя ещё один нож подальше от своего тела. При этом ногой с грохотом перевернул стол, отбросив сидящую на нём Мадз, а локтём заехал в челюсть Хеши, той, что держала кинжалы, и продолжил давить на неё, заламывая так, что девица уже неспособна была продолжать биться и уже невольно выпустила кинжалы из рук.
- Довольно! – воскликнула её напарница и очень быстро навела в лицо Ная лук с приготовленной стрелой.
- Мне плевать, во что вы верите! – крикнул Най, яростно глядя в глаза Мадз, но продолжая заламывать Хеши. – Я воевал в Крайме, и я ни на кого не работаю. Всё, о чём я мечтаю, это о том, чтобы в спокойствии поесть! Я это заслужил, бешеные суки!
- Отпусти её, кретин.
- Чего же ты не стреляешь, тварь больная?
- Потому что ты прошёл проверку. Мы проверяли тебя.
Най поразмыслил над этим, глядя на наконечник стрелы, который в свою очередь уверенно, без всякой тряски смотрел прямо ему меж глаз.
- Какого чёрта…? – выдавил Най.
- Отпусти её. Мы проверяли тебя, не подослали ли тебя стражники, которые вечно тут всё разнюхивают. А кровь мы здесь просто так не проливаем.
Най отпустил Хеши, она почти без сознания рухнула на пол, хватаясь за горло. Парень со злобой, несмотря на нацеленный лук, сапогом отбросил её кинжалы вдаль. Ничуть не боялся получить стрелу – сердце бешено колотилось в груди.
- Кто оплатит мне испоганенную в грязи еду? – воскликнул он.
- А кто оплатит мне стол? – подал голос Броу издалека. Посетители таверны рассмеялись.
Хеши подобрала кинжалы, упрятывая их в ножны за пояс. Одной рукой держалась за шею и покашливала. Мадз убрала стрелу в колчан, закинула лук за спину, затем бросила монету хозяину таверны:
- За доставленные неудобства. И принеси парню ещё выпить. Всем принеси. Кажется, он не врёт. Или сошёл с ума и действительно верит, что он из Крайма.
- Пошли вы к гхаргам! – Най поставил стол на шатающиеся ножки, вернул деревянную посуду с остатками еды. – И опять! Чего подсаживаетесь снова?
- Так ты колдовать умеешь или нет?
- Мозги тебе наколдовать никакой архимаг не сможет.
- В городе дефицит врачевателей, магов огня, магов тени, - продолжала Мадз с другой стороны стола. - Да и прочих магов не сыщешь. О культе Полной Тьмы слышал?
- О Полной Тьме знаю, это там, где монстры? А о культе… нет.
- Группа больных ублюдков, которые ждут приход Полной Тьмы в эти земли. Хотя этого никогда не случалось в истории. Даже проводят ритуалы по призыву Полной Тьмы. Совсем умом тронулись. Они собирают всех способных людей под непонятным предлогом, что-то давно задумывают, какие-то страшные ритуалы проводят в своём храме, ведут записи на языке, который никто не может расшифровать. Многих своих прислужников втайне убивают, закалывают, топят. У них стены храма облеплены кожей, которую сдирают с людей. Начинали с животных, но животные имеют привычку очень быстро заканчиваться в чумном городе. Так что там в основном кожа людей. И они вырезают на ней ритуальные письмена своим непонятным мерзким языком.
- Именно поэтому мы себя изрисовали, - шепчет сквозь кашель Хеши. – Чтобы наша кожа их не привлекала.
- К чему вы мне это говорите?
- Если ты действительно способный, они придут и за тобой, переманят на свою сторону. И если ты их разочаруешь, то сдерут кожу и с тебя. Так что не иди к ним, а нам важно заранее знать, умеешь ты что-нибудь или нет. Нам твои таланты пригодятся всяко больше, чем этим сумасшедшим.
- И зачем вам так нужны маги? Запугивать новичков города, как меня?
- Мы, конечно, понимаем, что ты тут ещё первый день, ещё не привык к этой тюрьме, ещё чувствуешь себя гостем, всё в новизну. Но раз у тебя нет склонности к самоубийству и если ты просто заложник обстоятельств, то тогда ответь: хочешь ли ты покинуть этот город?
- А разве это возможно?
- Всё возможно. Уже не раз пытались, у кого-то даже получалось прорваться…
- Я видел, - усмехнулся Най.
- Нет, у ворот – это самоубийцы. Идиоты без всякого вразумительного плана.
- Я бы не отказался покинуть чумной город и пожить нормальной жизнью. Но не представляю менее самоубийственной затеи, чем прорваться через ворота. Вы видели эти стены? Они почти доходят до лучей Рашмы! Какие ещё есть варианты?
- Варианты всегда есть. Но для этого нам нужны способные бойцы. Что ты умеешь, кроме как мебель ломать и женщин бить?
- Ничего я не умею. Дайте поесть. Я готов на любую простую работу, но не магическую. Нет во мне, как это называется… Силы.
- Никаких талантов? Никаких способностей? Как же ты пережил осаду Крайма?
- Везение.
- Удачи с этим в чумном городе. Пошли, Хеши. Я же говорила, по нему видно, что он неотёсанное бревно, которое ничего не умеет. Нам он только помешает, будет тормозить всё дело. Ещё одним куском дерьма в Траквесе стало больше.
- Призраки возвращаются, - покосилась Хеши на амулет. – К чёрту, ты права, уходим.
Они быстро осушили кружки и покинули таверну. Най какое-то время наблюдал за уходящими, потом спохватился, проверил карманы, ругнулся и поспешил на улицу. Девицы утащили его кошель с монетами, на которые можно было прожить ещё дня четыре в чумном городе.
Улицы вокруг были пустынны, только уборщик продолжал бессознательно мести территорию напротив таверны.
Най прислушался, покосился вверх и увидел, как две тени ловко скачут по балкам и карнизам, взбираясь по высоким зданиям Траквеса на остроконечные крыши вплотную стоящих друг к другу домов. Най горестно усмехнулся. Нет места безопаснее в чумном городе, чем подальше от отравленной трупными ядами земли. Эти чертовки, наверное, выросли тут, они знали об этом городе всё.

Чем-чем, а нормальной работой в чумном городе даже не пахло. Передохнув в таверне и впервые нормально выспавшись за неизвестно сколько дней, Най, даже несмотря на тяжёлое положение без денег и будущего, в необъяснимо оптимистичном настрое бодро зашагал по городу в поисках денег. Глубоко в душе он надеялся, что ему снова повезёт найти полный кошель золота прямо под ногами, но едва подобная мысль отчётливо проступала очертаниями, он тряс головой, пытаясь не привыкать к такому. Хлеб с неба не падает. Но в чумном городе, судя по всему, его вообще не было.
Тавернщик говорил, что поставляют импортированную из Венозенга пищу редко – в специальных вагонетках спускают по тросам прямо со стены в две точки города – в бывший Храм Сотни Богов, ныне обитель культа Полной Тьмы, и в саму таверну. К вагонеткам и тросам не стоило даже присматриваться – эти возможные пути бегства тщательно просматривались со всех сторон, а если бы кто-то попытался заползти по тросам – их мигом бы отцепили от стен с помощью рычагов, и тогда город остался бы на неопределённое количество дней без провизии. Горожан частенько морили голодом за всяческие бунты и нарушения Порядка.
Однако в последнее время из-за беспорядков в Венозенге и многих других сегментах – поставки пищи практически прекратились. Людям оставалось лишь гадать, когда они возобновятся в нормальном объёме. Уже поговаривали, что эта зима станет для города последней. В самую последнюю очередь будут заботиться о чумных городах, сначала будут спасать любые другие. Даже в тюрьмах сидели более авторитетные люди, за которых могла поручиться даже Цинада, а этот город уже давно норовил исчезнуть с карты Паутины. Но люди такие подлые создания, что цепляются за свои жалкие жизни, несмотря ни на что.
Най заглядывал в каждую лавку, в каждое заведенье, в любое место, где было больше шансов нормально переговорить с людьми, а не сразу получить нож в животину.
Но никого не интересовал новоприбывший скиталец, всюду прогоняли его, если вообще отвечали что-либо. Часто людям едва хватало сил и понимания устало мотнуть головой в знак того, что разговора не будет. Многие сидели на дурман-траве, последнее решение для живых, когда сил на другое больше не осталось, но не хочется уходить в мир призраков, не испытав сполна все удовольствия жизни. Най про себя отметил, что дурман-травой здесь торгуют, ему это могло пригодиться. Кроме того, он попробовал обчистить одну укуренную старуху, но поскольку она в дурмане видела призрачный мир, а он нет, она услыхала предупреждения каких-то призраков, а он нет, потому заслуженно получил палкой по лбу и хребту.
Разочарованный в отсутствии нанимателей Най ещё долго бродил по чумному городу, прежде чем ноги всё-таки вынесли его на одну из центральных площадей - перед храмом Культа Полной Тьмы.
Когда-то это был храм Сотни Богов, но все наружные и внутренние статуи снесли, надписи-заглавия уничтожили, всюду теперь развевались чёрные рваные тряпки без какой-либо символики – флаги культа Полной Тьмы, всюду были начертаны кровью какие-то непонятные руны, литеры неведомого языка.
Над широким зданием, окружённым колоннадой, возвышался до того огромный купол, что было затруднительно охватить его целиком взглядом, стоя у подножья Храма. Когда-то он был расписным и узорчатым, повествовал об истории богов, но теперь его обрызгали то ли кровью, то ли непонятно каким веществом - купол сильно почернел и его будто изгрызло кислотой, всюду появились страшные неровности.
Най остерегался делать решающие шаги по ступеням в Храм, делал вид, что просто прогуливается, осматривает достопримечательности… Но люди в тёмных балахонах с вороньими клювами неслышно подкрались сзади, крепко взяли его под руки и потащили ко входу в храм.
- Я и сам могу идти! Я сам собирался зайти внутрь! Премного благодарствую, но я умею ходить!
Отрицать своё желание зайти в храм он не рискнул, поскольку так бы его могли сразу тут и заколоть, чтобы заполучить его кожу. Най решил заинтересовать окультистов, прежде чем разочаровывать.
Вряд ли его притащили к главному, но явно более высокому по званию адепту Полной Тьмы. Его одеяния отличались от одеяний слуг вкраплениями красных рун.
- Анубахарадосса! Что тебя привело сюда, незнакомец? – задвигал клювом адепт.
- Я ищу работу, - пожал плечами Най. – А вы тут, как я погляжу, важная шайка в городе. Наверное, у вас и еда найдётся, и работёнка. И золото, небось, рекой течёт, вун какой у вас дворец большой!
Они находились в просторном зале, который когда-то был главной городской молельней. Вот только теперь вместо фресок и расписных окон – стены покрывала побагровевшая человеческая кожа, содранная с сотен людей. Под вогнутым огромным потолком - тем самым куполом - на сваях и хитроумных верёвочных конструкциях удерживались не художники-иконописцы, а вырезальщики рун и врачеватели, которые помогали кускам кожи срастаться, неясно зачем. Наверное, чтобы всё выглядело одним цельным полотном ужаса, точно кожу содрали с одного единственного чрезвычайно огромного великана.
- Ты новый носитель плоти в городе… Ишкаруваранес! Что ты знаешь о нас?
- Вы адепты Полной Тьмы. Я про Полную Тьму многое слыхивал, интересное дело, но отношусь к ней довольно нейтрально. Меня сейчас интересует только работа. Денег при себе совсем нет, вот и подался к вам, больше у меня не остаётся вариантов…
- Какими школами магии владеешь, смерд?
- Не маг я. Но гожусь для всего остального.
- Мхм, - неодобрительно протянул адепт Полной Тьмы. – Таких пустотелых у нас и так с избытком. Верарсус! Животных освежевать научен?
- Это я могу делать. Это несложно.
Адепт отвернулся, потеряв интерес. Махнул рукой:
– Пшефакал! Домикнугс! Тогда зарабатывай, как все. За каждую содранную шкуру – пять медяков.
- О каких именно животных идёт речь?
- О людях, вестимо. За гнилую или сильно рваную плоть – один медяк. Или вообще ничего, если материала будет недостаточно. Щиферус! Донамус!
- И по сколько обычно приносят? Сколько я так за день заработаю с трупов?
Начальник уже не слушал его, уходя прочь. Прислужники потащили Ная обратно к выходу. Один заговорил:
- Сунешься на мою территорию – кишки твои выпотрошу, понял?
- А какие территории в городе никем не заняты?
- Нет таких. Обоссыши вроде тебя в грязи под стенами копаются в ямах с трупами. Стражники любят по таким стрелять забавы ради. Да и гнилое там всё, денег не заработаешь на таком материале. Лучше сразу ложись помирай, а мы тебя обслужим во имя Полной Тьмы!
- Какой тогда смысл вывозить трупы в ямы под стенами из города?
- Это жители сами свои улицы очищают. И нам работу усложняют. Но мы-то и не против, стражников тоже не хотим лишний раз волновать малым количеством трупного материала. За каннибализмом следят – ищут повод прекратить поставки пищи в город. Да и волнуются они по поводу кожаных стен нашего Храма!
- А вы сами-то понимаете, зачем это всё с кожей проделываете? Или только делаете вид?
- Окасыш! Борукус мушане делафес! – воскликнули слуги и столкнули Ная со ступеней – прочь из Храма Полной Тьмы.

Най уходил от Храма Полной Тьмы с желанием никогда сюда не возвращаться. Во что бы то ни стало – следовало держаться подальше от этого мерзкого бесчеловечного места, до последнего будет искать иную работу, но ветер в карманах подсказывал ему, что он, близок к тому, чтобы вернуться. Не сегодня, не завтра. А когда? Будет ли он до последнего ждать голодной смерти, чтобы не осталось сил даже пересечь город и снять с какого-нибудь умершего шкуру? Неужели судьба снова не оставит ему выбора? Где заканчивается тот человек, которым Най привык себя считать? Он мрачно смотрел на свои сапоги, пока шлёпал по помойным лужам чумного города.
Най проходил так называемый Косой Переулок. Довольно широкая улица – одна из центральных – была полна небольших рыночных лавок с навесами, защищающими товар от осадков. Почему же Косой Переулок? Дома по бокам – наклонялись в сторону дороги, кое-где даже соприкасались крышами или искривлёнными полуразвалившимися стенами – будто здания при падении уткнулись друг в друга, так и застыли, опасно поскрипывая. А широкая дорога, неаккуратно вымощенная разного размера камнями, местами сильно просела, обвалилась, особенно посередине, образуя некое подобие сливной канавы. Это всё не выглядело, как задумка архитекторов города.
Владельцы торговых лавок, завидев чужеземца в лице Ная, поспешно вскакивали со скамеек, приводили себя и товар в божеский вид, зазывали к себе. Большая часть утвари – была бесполезными безделушками. Довольно много лавок занимали доспехи и оружие. Объяснение нашлось быстро – на этой улице было сразу несколько небольших кузниц. Но привычного постукивания по металлу и столбов дыма над домами не наблюдалось – город умирал, агонизировал, производить товары было не нужно. Возможно, тут как-то работала бартерная система с внешним миром, Най заинтересовался этим, расспросил народ, но торговцы оказались немногословны на этот счёт. Один показал жест – «могут увидеть или подслушать» - поднёс два пальца к лицу, средний к глазу, указательный к уху. Призраки, значит.
Синего огня нигде не было, эти кристаллы здесь, как видно, были на вес золота, не то что в более высоких сословиях. Най подозревал, что кругом немало призраков. Он спросил одного из торговцев:
- Над нами есть призрачный город?
- Селение, небольшое. Высоко, на уровне стен.
- Разве тут мало народа умирает? Или сюда наведывается Пожиратель Душ?
Торговец усмехнулся и покрутил головой, будто Най рассказывал ему небылицу.
- Никто не хочет на это дерьмо глазеть. Уходят куда подальше.
Говоря «дерьмо», он обвёл рукой вокруг себя. Чумной город, вестимо.
- Да и многие впервые за долгое время обретают свободу – отправляются странствовать по Паутине или даже по Скорлупе, - мечтательно продолжал торговец.
- Логично, - сказал Най.
– А некоторые даже никогда не бывали за стенами. Рождённые здесь, в неволе, о мире вокруг знают только по кабацким историям и, в лучшем случае, по картинкам книг. Да где их теперь сыщишь.
- Как же они выживают?
- Приспосабливаются, - торговец хитро прищурился и тыкнул носом куда-то вверх.
Най проследил за взглядом. Тремя этажами выше улицу переходили по узким доскам два тёмных силуэта. Най тотчас же узнал девиц из таверны. Длинноволосая с луком, другая с копьём… Силуэты и кожаная одежда те же, растопырив руки для равновесия переходили по узким доскам…
- Воровки! – тихо воскликнул Най. Он огляделся в поисках, чем бы метнуть, камнем или… Взгляд остановился на ладном таком арбалете. – Сколько стоит? – спросил торговца.
- Сто двадцать золотых, но для вас…
- А сколько стрелы? – Най указал на набор стрел, подозрительно тёмных с грязными наконечниками.
- Стрелы? Тю. Мы эти болты из трупов у стен выдёргиваем, какие поцелее. Пятьдесят медяков за пятьдесят штук, колчан бесплатно.
- Значит, одна стрела за один медяк. Я оплачу этот выстрел. Будем считать, что проверяю оружие перед покупкой.
Под недовольный ропот торговца Най зарядил стрелу в арбалет, поднял вверх и прицелился.
- Эй-эй! Полегче! Так не пойдёт! Остановитесь, иначе вас вздёрнут за воровство!
- Я всё оплачу, - сказал Най и нажал спусковой крючок.
Завышенная цена арбалета себя оправдала – стрелял он достаточно метко.
Болт перерезал одну из хлипких ржавых цепей, на которых держалась балка с вывеской для кузни. На это брёвнышко как раз аккуратно ступала одна из воришек – Хеши, та, что с копьём и кинжалами. В итоге девица потеряла опору, замахала руками и вцепилась в стремительно наклоняющуюся вертикально доску. Кожаные перчатки с треском и скрежетом заскользили по гнилому дереву, посыпались чёрные щепки.
- Хеши, аккуратней! – вскричала её сестра.
- Ага! – злорадно воскликнул Най. – Попалась, воровка!
- По одной не продаётся! Это вам дорого обойдётся! – Торговец сначала показал максимальную цену на одной руке, потом взглянул на неё, пересчитал, и прокричал: - Пять медяков за одну стрелу!
Хеши уже была в свободном падении. Попыталась ухватиться за выступ, не дотянулась, плюхнулась задницей на другой выступ у противоположного здания, вместе с осколками черепицы, переворачиваясь, продолжила падение. Выставила перед собой руки, чуть-чуть сгруппировалась, и…
Дорога, вымощенная кривыми камнями, её не остановила. Под удивлённые взгляды и возгласы вокруг девица пробила землю и скрылась под ней во впечатляющей дыре. Оттуда взметнулись брызги воды.
- Это… акведуки? – удивился Най.
- Ага, акведуки в нашем сословии, - усмехнулся один из торговцев. – Это неудачный подкоп, который потом затопили! Не просто так рвами город окружили, снаружи они льдом покрыты, никто их не замечает, а подо льдом – водица до самых краёв! Против подкопов сделано.
- Пять медяков! За выстрел! Живо! И положи арбалет, если не покупаешь!
- Ублюдок! – донеслось сверху. Мадз прицелилась и выпустила стрелу. Най чуть успел отскочить – о мостовую стукнула стрела.
- Вы должны мне денег! Что за беззаконие! – вскричал Най. Он схватил ещё одну стрелу, оттолкнул торговца локтем. – Я оплачу! Вот деньги они мне вернут… - Выпустил ещё один болт, тот угодил в карниз, на котором до этого сидела Мадз – она уже переметнулась на другую балку. И тоже ответила стрелой – та воткнулась прямо в лавку, за которой прятался Най вместе с торговцем. Тот кричал на ухо:
- Десять медяков! А знаешь что? Двадцать пять! За то, что подвергаешь меня опасности и портишь дорогой товар!
- Я проверяю, нормально ли он стреляет. Видишь, промахнулся! Нужно ещё проверить!
- Я не разрешал проверять! Тридцать медяков!
- Помогите! – донеслось из дыры посреди улицы. – Мадз! Тысяча крыс!
Мадз быстро спустилась, прыгая по выступам и карнизам.
- Ловкачи отрежут тебе голову, если с Хеши что-то случилось! – крикнула Мадз в сторону Ная. Тот в это время за лавкой боролся с торговцем, который сгрёб все стрелы и не давал больше стрелять.
- Мадз! Вытащи меня! Здесь тысяча крыс!
- Проклятье! – Мадз застыла над дырой и начала стрелять вниз, помогая Хеши отбиться.
- Если там вся орава местных крыс, то прощайтесь с деванькой, - крикнул один из торговцев. – Я закрываюсь. Ещё одну улицу испортили.
- Я оплачу, сказал же! – Най вырвал из рук торговца несколько стрел и поспешил к яме, на ходу заряжая арбалет.
- Да как ты оплатишь? – шипел торговец. - За смерть Хеши все Ловкачи города на тебя ополчатся! Считай, что ты уже покойник.
- Хеши! – истерила Мадз, но продолжала стрелять. – Хеши, держись! Дайте верёвку, кто-нибудь?
- Мадз! К чёрту! Меня уже не вытащить! Не вздумай сюда спускаться!
Най подбежал к яме и увидел Хеши по пояс в грязной воде. Яма была не сильно глубокой, но в одиночку девушку было не достать. Най огляделся – торговцы либо поглядывали с любопытством, либо торопились уйти подальше от трагической сцены.
Хеши окружила себя исколотыми трупиками крыс, растеряла уже все метательные кинжалы, продолжала тыкать перед собой копьём, колошматить, взрывать брызгами воду. На лицо она натянула кожаную маску, оставив лишь тонкие прорези для глаз. Вода быстро темнела от крови.
- Сукин сын, это всё из-за тебя! – Мадз навела следующую стрелу на Ная, заметив, что тот стреляет по крысам вместе с ней.
Най поспешил ударить ладонью – арбалет всё равно требовалось какое-то время перезаряжать. Удар сбил прицел – стрела улетела в сторону, впилась в стенку ближайшего здания.
- Остановись! Я помогу!
- Сорок монет! – горланил сзади торговец.
Хеши продолжала остервенело отбиваться. Крысы облепили её со всех сторон – пытались прокусить кожаную броню или уже прокусили.
- Дай мне руку! – предложил и тотчас схватил Мадз за запястье.
Ловкачка оторопела от такого поворота. Но Най держал девицу крепко.
- Я буду держать, а ты попытайся её вытащить! – крикнул Най.
- Решил и меня туда сбросить? – зарычала Мадз.
- Доверься мне! Я смогу!
- Сорок медяков! Я жду!
Мадз, вцепившись в руку Ная, не сводя взгляд с его лица, свесилась наполовину в яму. Вытянула туда руку, держа свой лук за один конец.
- Хеши, хватайся.
Хеши вцепилась в древко.

И оттолкнулась от дна копьём.
- Для жителей чумного… города… вы какие-то… слишком упитанные… - закряхтел Най.
В какой-то момент он понял, что не удержит Ловкачей. Но вариантов не оставалось ровно никаких. Он не мог отпустить в такой момент хоть и грубиянок, воришек, но не достойных такой скорой мерзкой смерти людей. Потому уже приготовился снова смириться со своей грядущей смертью. Такое знакомое чувство, такая спокойная уверенность… Вся моя неловкая жизнь привела меня к такому ужасно неловкому финалу, подумал Най. Как это всё бессмысленно и глупо!
В последний момент, когда он уже не стоял, а падал вслед за весом девушек в крысиную воронку, за его плечи и лохмотья вцепились крепкие руки – лихо потянули его назад. Стража, подумал Най, но потом отогнал от себя эти глупые мысли. Не было в городе стражи. Если кто и сбежался на крики торговца – то какие-нибудь бандюганы, которые защищали их товар. Но нет, это оказались сами купцы – двое оставшихся, которые наблюдали за поеданием Хеши, и тот самый торговец, который больше всех причитал и ругался.
Ещё один торговец-алхимик метнул в яму какую-то шклянку, когда Ловкачка оттуда выбралась, ногой она оттолкнулась от своего копья, торчащего из дна и наполовину над водой. Крысы цепкими лапами взбирались по древку, клацали зубами, пытаясь в последний раз вцепиться в Хеши. Шклянка взорвалась и наполнила полуобвалившийся тоннель зелёным дымом. Умирающие крысы печально запищали, другие, наверное, нырнули в подземное русло и убрались куда подальше.
- Странно, что вы меня не столкнули вслед за ворами! – вздохнул Най.
- Столкнул бы! – сказал торговец, отбирая своё имущество. - Тебе там самое место! Но я спасал дорогостоящий арбалет, который ты чуть не угробил! И за всё это – за мои нервы, за мои усилия, за мои нажитые непосильным трудом стрелы – с тебя почитается как минимум один золотой!
- Хорошо. – Най отпрянул как раз в тот момент, когда спасённая Хеши попыталась вцепиться в его горло, но Мадз её удержала.
- Тебя покусали? – Сёстры вместе осматривали одежду Хеши.
- Вроде нет, нигде не прокусили, но всё равно было больно. А всё из-за этого урода! Дай мне кинжал, я свои растратила! Целое состояние там оставила! Я убью эту сволочь прямо здесь и сейчас!
Най усмехнулся и потряс в руке кошелем, который успел стащить у Хеши, когда помогал ей выбраться. Но тут же печально взвесил его в руке.
- Кажется, и моих денег поубавилось. Как будете возвращать?
- Я тебе сейчас верну! – Хеши вытянула стрелу из колчана Мадз и запустила её, как дротик. Най заслонился локтем, она больно кольнула. Малец рассмеялся, но из осторожности стал подальше – не хватало ещё получить таким броском в глаз. Торговец не отставал от него ни на шаг, протягивая руку ладонью кверху и продолжая причитать. Най извлёк из мокрого кошеля одну монету – протянул торговцу. Тот обернул руку рукавом, с отвращением взял монету, что-то буркнул и поспешил к своей лавке.
- Точно никаких ран?
- Точно.
- И ничего не сломала? С такой высоты свалилась.
- Кошки всегда приземляются на лапы.
- Кошки в нашем городе давно сдохли. Тебе надо умыться! Полностью. – Мадз продолжала осматривать сестру. – Ты там в воде легко могла подцепить какую-нибудь заразу.
- Стоячая вода под чумным городом, - покачал головой один из торговцев, пятясь подальше. – Десятки утопленников во время того неудачного подкопа. Они там разлагаются в этой воде годами. А ещё тысяча крыс. И столько крысиной крови. Деточка, если ты ничем не заразилась – то ты просто ходячая богиня удачи. Любая капля этой дерьмовой воды должна быть ядовита.
- Надо чтобы тебя осмотрел какой-нибудь целитель, - сказала Мадз. – И надо избавиться от одежды.
- На это я, пожалуй, посмотрю. – Торговец, который собирался уходить, остановился.
- Я убью этого урода! Этого сосунка из внешних земель! Он хотел меня угробить! И почти получилось! А, может, даже получилось!
- Но-но-но! – Най выставил перед собой кинжал. – Этот клинок будет поострее крысиных зубов! А после одного чумного трупа я его ничем не очищал! Так что спокойнее. Я лишь забрал у вас свои по праву деньги, и хотя тут почти ничего не осталось, будем считать, что мы в расчёте. Так?
- Ни хрена подобного, - сказала Хеши.
- Пошли, - сказала Мадз и потянула сестру за собой. – Хеши, пошли давай! Не будем терять времени, или ты хочешь заболеть? Помни: осторожность превыше всего.
Они ретировались. Сначала неспешно по улице, затем вновь заскакали по стенам и крышам. Най улыбнулся им вслед, затем ещё раз взглянул на деньги. От мокрого кошеля избавился. Монеты следовало очистить пламенем.
Но их оставалось всего две. Две золотых.

Одна ушла на дурман-траву. Най был уверен, что в городе можно найти значительно дешевле, торговец явно пользовался неосведомлённостью новичка в городе. Но сил и желания на поиски уже не оставалось после непростого дня. Да и радовало, что он всё-таки нашёл, где её купить. До этого слишком много было жестов «они бдят» и никакой полезной информации.
В каждом городе есть своё небольшое призрачное правление, но здесь жизнь была до того стоячей, как та заразная вода, что призраков едва выживающие бедняки едва ли воспринимали всерьёз. Похоже так всегда, как только обычная жизнь идёт крахом – первым отколовшимся обломком цивилизации является маловажность репутации. Авторитеты важны в элитных, высших кругах, у тех, кому не нужно выживать, а остаётся только прогрессировать в обществе. Там кумиры, там любимцы, там фанаты. У разбитого корыта – как-то уже не до любви и фанатизма.
В нижних сословиях призраки редко строили города над людскими поселениями – боялись Пожирателя Душ, да и всегда хотели податься куда-нибудь в другое место. Но чумному городу, судя по всему, Пожиратель никогда не угрожал. Тысячелетняя буря обходила город стороной.
Поэтому Най уверен был, что призраков здесь будет немало. А они нужны были, чтобы найти какого-нибудь местного говорящего с духами. Опрашивать местных живых на этот счёт он даже лишний раз не пробовал, поскольку маги в чумных поселениях вовсю скрывались или скрывали свои способности. Не так подует ветер – и какими бы благими делами ты не занимался, а уже горишь в праведном огне, как колдун, из-за которого все беды в Скорлупе. Но местные призраки должны были знать, есть ли тут говорящий с духами и где он.
Обкурившись дурман-травой, повеселевший Най выбрался на крышу таверны, раскричался, разговорился с призраками. Ему указали, где его искать. Най ещё никак не испортил свою репутацию, чтобы ему боялись сообщить такую информацию по подозрению в том, что он сейчас ворвётся к магу и потащит его на костёр.
Най отправился через город к говорящему с призраками. Потеряв бдительность из-за эффекта дурман травы, он нарвался на простецкую засаду и оставил каким-то пьяным ублюдкам свои сапоги, свой кинжал и последнюю монету. Быстро протрезвел, ступая дальше в обмотках на ногах, и впредь был настороже, хотя и радовался, что отделался малым. Если бы решил драться за сапоги – скорее всего, оставил бы в том переулке намного больше.


Говорящего с духами Най уговарил создать призрачный канал с его матерью. Денег у Ная не было, он предложил оплатить услугу любым трудом, очень уж просился помочь ему с каналом. Старик-маг растрогался историей Ная, расщедрился и обеспечил разговор бесплатно.
Най был очень обрадован, что видит обоих родителей, но с другой стороны – это уже точно означало, что никакие они не беженцы, а уже точно умершие. Смерть в Скорлупе слишком противоречива.
- Сынок! Мы так переживали за тебя! Мы слышали, что Крайм пал! И что там бесчинствует Пожиратель Душ! Так ты жив, не потерялся?
- Со мной всё нормально. Я единственный выживший. Пожиратель Душ там действительно был. Но со мной всё обошлось. Я боялся за вас – думал, он до вас тоже добрался!
- Нет-нет, мы потом сразу покинули деревню, вместе с остальными. Боялись, что сюда явится этот монстр.
- Где вы сейчас?
- На западе! У портала в Ун. Побывали во многих местах, где не были раньше. Прятались от Пожирателя, заодно путешествовали. У нас всё в порядке. Тебе нужна наша помощь? Мы можем прилететь. Поможем, чем сможем.
- Не нужно. У меня всё в порядке.
- Где ты?
- В небольшом селении в соседнем сегменте. У меня всё нормально.
- Точно? Чем ты питаешься? Извини, что мы ничего не оставили тебе. Гхарги сожгли усадьбу, уничтожили землю и скот. Можешь, конечно, отправиться к тётушке…
- Нет-нет, всё нормально. У меня есть деньги, и я нашёл работу в местной таверне. Не переживайте.
- Точно?
- Да. Так вас гхарги убили?
- Окружили деревню. Всех зарубили и сожгли. Мы, старики, кого не призвали в ополчение, как тебя, когда поняли, что бежать некуда, тоже взялись за оружие, но их было слишком много. Там были люди среди гхаргов. Наверное, поэтому гхаргам хватило мозгов окружать противника. Но не будем об этом.
- Не будем. В любом случае, там, в Крайме, все эти ублюдки встретили свою смерть.
- Они ведь захватили крепость?
- И да, и нет. Последние живые защитники Крайма отравили ядами все тела – свои и чужие - в крепости. Захватчики на радостях стали жрать тела. За это тоже поплатились смертью. А я это всё переждал, спрятавшись.
- Ты молодец. Мы гордимся тобой. Извини, что так вышло. Ужасно, что ты всё это пережил.
- Всё в порядке. Когда-нибудь свидимся.
- Точно не нужна наша помощь?
- Не нужна. Лучше остерегайтесь Пожирателя. А сейчас такое время неспокойное вокруг, что и я к вам могу скоро присоединиться.
- Да уж, почти вся Паутина охвачена войной. Но ты лучше в это дело не суйся, сынок. Лучше пережди там, где спокойнее всего. В твоём селении, наверное, спокойно, раз ты нашёл время с нами связаться, держись за него, за работу. Мы так удерживали тебя от ополчения, так защищали, придумывали всякое. Против этих солдат все уговоры бессильны. А всё так неожиданно обернулось, что это тебя даже уберегло, в отличие от всех остальных. Сейчас непонятно, где лучше прятаться. Всюду опасность. Паука убили маги, всюду война…
- Всё нормально, я справлюсь.
- И помнишь наш разговор? Если тебе не важна вечная жизнь, ты можешь всегда уйти в другой мир. В соседних мирах выживать зачастую проще. Это в Скорлупе за призрачное вечное воплощение приходится платить слишком много. Переезжай в Ун, если станет невмоготу. Ты ведь даже не видел другие миры – где всегда тепло, где чего только нет…
- Моя родина – Скорлупа. Здесь я и останусь.
- Что ж, ты молодец, но не повторяй всё вслед за нами. Мы стремились сюда, как только познакомились. Мы мечтали о вечной жизни, ты это знаешь. Мы многим пожертвовали ради этого, люди смотрели на нас косо – не каждый решился бы столько оставить в других мирах. Решай, что интересно лично тебе. Возможно, наш выбор – не самый подходящий для тебя.
Отец и мать слишком любили друг друга. Отец даже оставил свою другую семью в Уне, чтобы перебраться сюда. А мать тогда уже была вдовой, но с ребёнком, который ушёл из дома странствовать по мирам. Родители хотели любить друг друга вечно. Но их жизнь в Скорлупе затянулась. И на старость лет у любовников появился общий ребёнок – Най. Он с детства чувствовал себя каким-то немного лишним в их отношения, на него не рассчитывали, он не входил в планы.
- Я знаю. Но мне пока хорошо и тут, - отвечал Ная, вытирая слёзы рукавом.
- Почаще выходи на связь! Мы любим тебя! Если что – зови, прилетим, поможем, чем сможем! Советом, другими призрачными способностями!
- Обязательно. И вы аккуратнее там. Осторожнее с Рашмой, Полной Тьмой и Пожирателем.
- Конечно! Мы изучали это всё задолго до твоего рождения, мы давно готовы к вечной жизни. Держис, сынок! Мы любим тебя. Мы рады, что у тебя всё хорошо и ничего тебе не угрожает.
Говорящий с духами перекрыл призрачный канал. Сказал:
- Да, за это не стоит брать с тебя денег или услуги.
- Спасибо.
- Я бы предложил тебе работу, если бы мог. Но сам едва свожу концы с концами. В любом случае, в итоге мы всё равно обретём свободу, верно?
- Да уж, о такой свободе и мечтать не смел, - проворчал Най.
- Мысли проще, малец, - сказал говорящий с духами. – Помни главное: жизнь – ничто по сравнению с вечностью. Через сотни лет вечного существования ты про эту нелепицу позабудешь.

За время разговора с родителями через призрачный канал на улице погода изменилась: поднялся сильный ветер, на заснеженные крыши и дороги начал неравномерно брызгать ледяной дождь.
Най шморгнул носом и поплёлся в сторону таверны. В карманах пусто, на душе пусто. А через два дня он лишится крыши над головой и какой-никакой похлёбки. Если с него кожу не стянут или не прирежут на эмоциях раньше времени в какой-нибудь подворотне.
И вот опять – едва слышные шлепки по мокрому снегу сзади – преследователи! Най зашёл за ближайший поворот дороги и припустил со всех ног, не оглядываясь. Он заскользил на ледяной корке, с трудом удержался на ногах, но потерял драгоценное время – всё-таки суждено было повалиться: его сбили подсечкой, ноги обмотало боласом – связкой камней на ремне.
- У меня ничего нет! – поспешил крикнуть Най. – Я болен чумой! – присыпал он враньём, которое могло отпугнуть хищников среди людей, как отпугивает ядовитый окрас среди животных. Да и вполне могло оказаться правдой после всех сегодняшних потрясений. – С меня нечего брать! Даже сапог нет! Одни лохмотья…
- Ты болен головой, а не чумой, - сказала одна тень.
- Говорят, здесь ценят кожу посвежее. А ты говоришь, брать с тебя нечего… - прошипела вторая.
- Вы? Ловкачи? – Най не знал – успокоиться или переживать ещё больше? Другие бандиты могли бы оставить его в грязи, но эти хотели свести с ним счёты…
- Так ты теперь без ножика, без арбалета… - усмехнулась Хеши. – Кулачками будешь защищаться?
- А у тебя уже всё зажило, чтобы драться? Так это мне, наверное, надо остерегаться… Ты же чумная теперь.
- О, за меня не беспекойся. Тебя-то точно переживу.
Най с кряхтением поднялся, стал в боевую стойку, улыбнулся. В одной руке он вращал боласом.
- Я вам не горный баран, чтобы на меня так охотиться.
- Не горный, - согласилась Хеши. Най заметил, что её одежда изменилась на другую – по-другому были лямки, заклёпки, лёгкие стальные наплечники, короткий плащ, но в основном всё такая же тёмная и преимущественно кожаная. Старую, наверное, сожгла.
- Я думал, мы в расчёте.
- Ты думал.
- Не понимаю, что вам даст моя смерть.
- Гм. Принесёт немного удовольствия?
- Сомневаюсь, что вы за этим пришли. Проще было пустить стрелу.
- Предпочитаю смотреть в лицо моим жертвам, - сказала Хеши.
- Тогда попрощайся с зубами и глазами. Что-нибудь да успею выбить. Куда-нибудь да попаду.
- Довольно вам, - сказала Мадз. – Времени нет. За твоей меткостью мы и пришли.
- Она не продаётся.
Все трое постояли в тишине.
- Вы серьёзно? – переспросил Най.
- Сможешь повторить тот выстрел?
- Какой… А. Возможно. Если будет хороший арбалет. С луком я не очень.
- Ты перебил цепь с первого выстрела. На таком расстоянии. Ты использовал какую-то магию?
- Говорил же – везение. Но я неплохо стреляю. В Крайме мы много тренировались, так сказать. Стреляли по гхаргам со стен крепости. Много дней.
Они помолчали.
- Вам нужна моя помощь? – спросил Най.
- Ловкачам нужна, - сухо ответила Хеши. – Всему клану. Хотят тебя проверить. Я была против, если что.
- Ещё бы.
- Нет времени препираться, - сказала Мадз, поглядывая на амулет. - Решай быстрее, пока нет призраков. Хеши подцепила несколько подглядывателей после своего раздевания и мытья.
- У меня нет денег, я готов к любой работе.
- Не к любой, раз кожу сдирать не начал с трупов.
- Вы следили за мной?
- За каждым твоим сраным шагом, - ответила Хеши, вырывая из рук болас, цепляя связку к своему ремню, а затем взбираясь на ближайший дом. – Любитель поболтать с духами.
- Это мои родители. Я не видел их с тех пор, как меня призвали защищать замок барона.
- Мы проверяли тебя, нужно было понять твою сущность. Идём. И хватит уже вам препираться. – Мадз запрыгнула на телегу у одного из домов, ловко добралась до карниза, подтянулась и уселась на нём. – Ты идёшь?
- Сейчас, только наколдую себе лестницу, - вздохнул Най.
С неба свесилась верёвка.

Логово Ловкачей располагалось глубоко в недрах одного из самых крупных городских зданий. С виду оно казалось то ли недостроенным, то ли развалившимся, и будто давно необитаемым. Внутри была запутанная сеть коридоров, тесных комнатушек, секретных раздвижных стен. Похоже, что Ловкачи всячески мешали призракам шпионить за их делишками. Почти все Ловкачи носили с собой амулеты для того, чтобы отслеживать присутствие душ.
В одном относительно просторном зале, судя по всему, они собирались, чтобы проводить неформальные собрания, обсудить дела, новости дня, вместе выпить. Здесь имелся свой торговец выпивкой, многим он наливал будто бесплатно – за какие-то былые заслуги или записывал в долг. Одевались члены банды примерно одинаково – в чёрную лёгкую броню, часто носили длинные плащи, многие покрывали всю кожу татуировками. В одном углу зала, наиболее освещённом, как раз трудился мастер по этой части.
- Новенькие! – восклицали Ловкачи, указывая в сторону Ная и ещё нескольких новоприбывших. На одного Ная больших надежд не возлагали. Кажется, в ряды Ловкачей привлекали всё больше новичков. – Свежее мясо для Большого Дня! Будет весело!
- Такое ощущение, что я попал в гильдию воров или каких-нибудь наёмных убийц, - сказал Най.
- Глупости, - сказала Мадз.
- Недалеко от истины, - усмехнулась Хеши. – Покажи мне пальцем в любого в чумного городе, и я с уверенностью скажу, что этот человек как минимум воровал. А, возможно, дело и до убийства доходило.
- Обирание трупов или даже умирающих – сложно назвать это полноценным воровством, - возразила Мадз. – Так же, как вряд ли можно опасаться убийцы за облегчение мук какому-нибудь больному.
- О, назови мне такое убийство, которое в чумном городе нельзя будет объяснить облегчением чужих мук! – парировала Хеши.
Най заметил, что кроме выпивки, многие Ловкачи баловались дурман-травой.
- А курят у вас, чтобы призраков отслеживать?
Девушки фыркнули от смеха.
- Ага, так они это объясняют. У нас всему есть достойное объяснение, да, Мадз?
- Я видел одного из ваших, приторговывающего травой.
- Обычное дело.
- Так вы торговцы травой?
- Да, парень, ты связался с дурной компанией. Ты только сейчас это понял? Держи своих детей от нас подальше, и вообще пожалуйся в городскую стражу.
- Не только мы, - добавила Мадз. – Но в основном Ловкачи, так уж получилось.
- Не знаю, как у вас в райских городах, а у нас за это ещё не вздёргивают, - сказала Хеши. – Последняя радость для людей. Даже чёртовы сектанты Полной Тьмы дурман-травой закидываются, когда совсем всё плохо или даже просто так. Хотя вряд ли официально это у них положено и одобряется. Однако, может, они сами не понимают своих писаний, своего дурного языка.
Хеши, Мадз и Най с другими новичками прошли на один из пустующих этажей. Там были несколько дозорных, строго соблюдающих порядок – не пьющих и не курящих на дежурстве. Вероятно сторожили что-то чрезвычайно ценное. Най прикинул, что они как раз подбираются куда-то к сердцу здания.
- Ты ведь бежать из города не передумал? – спросила Мадз. – Или ещё лелеешь надежду, что приживёшься тут, что когда-нибудь всё наладится?
- Работу хорошую найдёшь, семью прекрасную заведёшь, - добавила Хеши.
- Такими надеждами я себя не тешу, но всё ещё не вижу нормальных вариантов…
- Про неудачные подкопы ты уже, наверное, слышал. Чего только не пробовали в предыдущие годы! Раньше пытались подкопы рыть, но их заливало водой или чем похуже из внешних ужасно глубоких рвов. Теперь вдобавок стража проводит рейды, вламываются в дома, ломают стены и полы – ищут новые подкопы, хотя вряд ли кто-то уже этим занимается – слишком безуспешные попытки были, слишком многих казнили за подобное. Раньше ещё пытались лестницы строить, но всё впустую, да и дерева в городе с каждым разом всё меньше и меньше. Если стража во время рейда находит лестницу неположенного размера – сжигают дом вместе с жильцами. Раньше пытались взобраться на стену по тросам, с которых спускают еду, но эти ублюдки их хорошо просматривают и научились отцеплять со своей стороны – сразу все захватчики падают, разбиваются, а потом – во время рейда куча новых казней, допросов, пыток, избиений, да ещё еду потом не поставляют в город неделями – в наказание. А уж ворота сколько раз люди штурмовали! И не так, как теперь от случая к случая, втроём-вдесятером, а всерьёз, полноценные армии собирали. И всё впустую. Слишком грамотно спроектирована крепость, слишком откормленные умелые защитники, слишком мало вариантов у нас.
- Мадз многое не договаривает, - усмехнулась Хеши. – Трос обрушили как раз из-за Ловкачей, две зимы назад. Нас это тогда почти прикончило, как клан. Половина погибла при падении, остальной половине рубили головы на эшафоте. Единицы выжили, прятались, где попало, да ещё правдами-неправдами сохранили тот огромный трос. Стража после тщётных многодневных поисков сожгла от досады предыдущую городскую таверну, куда вёл этот трос. И из-за нашего клана город голодал очень долгое время, на нас уже сами жители охотились. С тех пор нас, Ловкачей, особенно не любят. Но мы кое-как собрались с силами и выстояли. И сейчас думаем воспользоваться тем тросом, авось получится.
- Не забегай вперёд, - одёрнула её Мадз. – И всё это большая тайна. Впрочем, стража знает, что трос где-то в городе, просто с годами о нём уже меньше переживают, как нам кажется. Но если будете болтать об этом в городе, все вы, новенькие, на утро потом можете проснуться с перерезанной глоткой, поняли? Особенно осторожней надо с призраками. Сейчас их поблизости нет, мы постоянно проверяем, но эти сволочи, как вы знаете, могут появляться быстро и незаметно, нужно всегда быть настороже.
- Так вы решили покинуть город с помощью троса? – спросил Най. – Вы, Ловкачи? Снова?
- Так, ты ведь не здешний, прожил тут мало, не знаешь многого. – Мадз поворошила свои длинные волосы. – Придётся описать ситуацию в общих чертах. С другими кланами знаком?
- С Культом Полной Тьмы…
- Нет, их мы даже не рассматриваем. Что на уме у этих сектантов – нас не интересует. Им тут хорошо, они не собираются бежать, их вера – это их хлеб, она же согревает их в нелёгкий час. Они даже в ладах со стражей – им позволили занять и осквернить Храм Сотни Богов, им поставляют еду прямо со стены, это о многом говорит. Мы сейчас говорим о других кланах…
- Больше никого не знаю. Гильдия торговцев? Мне показалось, что они не связаны какой-то гильдией…
- Нет, торговцы… нет. А ты не заметил, что в таверне всегда одни и те же люди? Это не просто соседские отношения, это не просто закадычные друзья. Здесь есть, грубо говоря, Тавернщики – это семья, которая владеет таверной, и многие другие, кого они собирают у себя, кормят бесплатно… У них свой план, у нас свой. Есть ещё Кузнецы. О них позже. И есть, даже не знаю, как назвать… Нищие с окраины…
- Бомжи у ворот, - подсказала Хеши.
- Называй как хочешь, - сказала Мадз Наю. – Это всё очень условно. Объединения людей есть, но тщательно скрываются от стражи, от привидений. Каждая группа так или иначе планирует побег.
- Они все хотят бежать из города? – удивился Най. – Про нищих, я вроде понимаю, о ком вы говорите… Но тавернщики, кузнецы… Не замечал у них такого рвения.
- Потому что нет никакого смысла показывать все свои карты каждому прохожему. Но нам нужен ты, как и эти новички. Если мы не заручимся вашей поддержкой – вас привлекут в другие кланы. Жаль, конечно, что вы не владеете магией, нам позарез нужны волшебники, но имеем, что имеем. Придётся обходиться без них.
- Я всё ещё ничего не понимаю…
- Сейчас поймёшь. Пожалуй, это стоит сначала увидеть.
- Вы покажете трос?
- Нет. Трос – это потом. Сначала – главное.
Они оказались в помещении, которое вроде бы находилось в центре дома на шестом или седьмом этаже, далеко не последнем, но многих стен здесь не было, только столбы, удерживающие остальное здание, поэтому открывался довольно широкий обзор на окрестные лачуги и улицы. Кроме того, комнату, в которой они остановились, прикрывали от лишних глаз различные тряпки и дырявые шторы, покрытые снегом с наветренной стороны. Через многочисленные отверстия герои взирали на город, а самих их со стороны видно не было.
- Если среди вас нарисуется предатель, а мы его не успеем, как следует, укокошить, то вряд ли ваша информация будет иметь большую ценность – мы каждый раз перепрятываем эти детали в разные места.
Хеши, Мадз и несколько опытных Ловкачей начали выковыривать и извлекать из тайников в полу и стенах – деревянные и металлические детали какой-то огромной конструкции. Най, как опытный военный, быстро понял, что делают люди в черной броне, но как и все, долго стоял в недоумённом восхищении.
Гильдия Ловкачей быстро собрала осадную баллисту.
- И вы собрались штурмовать этим стену? – спросил Най с усмешкой. – Я, конечно, впечатлён. Но будет ли этого достаточно?
- Если бы штурмовать стены города собирались мы одни, то, конечно, план имел бы смешные шансы на успех. Но в Большой День действовать будем не только мы. Все кланы начнут осуществлять свои планы побега.
Некоторые новички присвистнули. Как и Най, мало кто знал, насколько далеко продвинулись в этом вопросе местные кланы.
- А теперь самое интересное. Хоть мы по многим вопросам конфликтуем с другими кланами, отдельные личности нас яростно ненавидят, часто случаются стычки… Но по большому счёту – нас объединяют общая цель и общие враги. Мы не сильно конфликтуем, и даже знаем, какие козыри в рукавах у других кланов. Слушайте внимательно и запоминайте. Лишний раз такую информацию повторять не стоит, в Скорлупе у стен бывают уши!
Мадз взглянула на амулет, тот не светился, кивнула и продолжила:
- Тавернщики, как и мы, собрали осадную машину. Но не баллисту, а катапульту, насколько мне известно. Изначально хотели просто мстить страже. Броу – глава их семейства – с молодости большой любитель поднасрать обидчикам. Это глупо, это пустая работа без нужного результата, Ловкачи на такое бы не пошли: он хотел использовать машину только для того, чтобы забросать стены и внешний лагерь стражи чумным мясом, просто чтобы им от этого хреновей жилось. Это, повторюсь, большая глупость. Хорош ржать!
Новички клана смеялись. Один парень-Ловкач с улыбкой добавил:
- Я слышал другую историю. Он хотел сначала закидывать их собственным дерьмом. Катапульта стреляет неслышно, делал бы это редко. И стража бы думала, что дерьмо иногда просто падает с неба. Просто такой дерьмовый город, такое дерьмовое место.
- Заткнитесь! Суть не в этом. Стража особенно за счёт призраков быстро просекла бы, в чём проблема и откуда ветер дует. Усилили бы обыски, кто-нибудь под пытками и угрозами рассказал бы им тайну – и не стало бы ни катапульты, ни баллисты, ни надежды на спасение. И этот идиот Броу до сих вынашивает эту затею, как запасной план. Он надеется, что стража не привыкла к близости чумы и дезертирует, побоится выходить на стены, даже подходить к ним, если они будут завалены чумным мясом. Но вряд ли у Броу это получится, это требует многого времени, которого ему не дадут. Да и вряд ли его катапульта настолько точная.
- Хотя он уже испытывал её, когда всё внимание стражи было отвлечено на другое, - добавила Хеши. – Камни перелетают стену с лёгкостью.
- Да, поэтому другие кланы предлагали Тавернщикам объединиться и действовать вместе, чтобы увеличить шансы на успех. От наших услуг Тавернщики напрочь отказались – за тот предыдущий пожар, за похищенный трос, за длительную голодовку в наказание. Хотя с тросом всё могло бы отлично получиться, но нет, так нет, тогда мы собрали свою баллисту. Но кто не потерял надежду на союз с Тавернщиками – это Кузнецы. Они придумали замену тросу – в течение многих месяцев незаметно выковали не уступающую по длине тросу цепь – отличную толстую цепь, за которую легко хвататься, своими глазами её видела. Наверное, умопомрачительно много оружия и разной утвари переплавили ради такого дела. Так что Кузнецы хотят, чтобы Тавернщики катапультой забросили их цепь с огромным крюком на конце – прямо на стену.
Продолжила Хеши:
- Примерно такой же основной план и у нас – забросить баллистой снаряд с крюком и тросом куда-нибудь за стену, и по нему взобраться. Цепь и металлический трос, по которому ездили вагонетки, будет очень непросто перерезать – так что в Большой День горожане будут взбираться сразу по двум лазам.
- Значит, вы устроите побег сразу по двум фронтам? – спросил Най.
- Больше, - сказала Мадз. - Нищие с окраины…
- Бомжи у ворот, - поправила Хеши.
- Да, они с помощью местных заражённых чумой буревестников строят осадную машину из целого дома, изнутри, чтобы штурмовать ворота в роковой час. Это будет покруче их обычных вылазок с мечом наголо. Остальных магов прибрал к рукам Культ Полной Тьмы со своими сраными ритуалами.
- Значит, будет три фронта? – спросил Най.
- У всех ещё есть запасные планы, - улыбнулась Хеши.
- У нас, как и у Тавернщиков, есть запасной план для баллисты, - сказала Мадз. – И в такой момент нам может пригодиться твоя помощь.

- Тавернщики будут закидывать чумными кусками тел стены и внешний лагерь после стрельбы цепью Кузнецов, - сказала Хеши. – Бомжи у ворот также подстрахуются двумя идеями: будут одновременно таранить ворота и лезть по своему дому на колёсах на стену. У них есть какое-то замысловатое альпинистское снаряжение, возможно, как-то урвали у Кузнецов. Таран есть один в доме, встроенный, а ещё один применят сегодня, как ранее договаривались. Это даст всем остальным кланам возможность последний раз потренироваться под шумок. И это произойдёт сейчас, поэтому мы вас всех здесь и собрали. Нельзя упустить последнюю возможность. Их дерьмовенький таран с крышей из щитов и всяческих настилов отвлечёт внимание всей стражи на себя, заодно проверят ворота на прочность, что давно уже никому не удавалось. Если солдаты остановят эту атаку, скорее всего, они начнут ещё один рейд с обыском – отправят в город крупный отряд, поэтому нам не следует тренироваться долго, нужно потом всё успеть упрятать подальше.
- Наш запасной план заключается в том, что… - начала Мадз, ещё раз глянула на амулет. - …независимо от результата с крюком и тросом, мы продолжим запускать снаряды в стену. Эти железные балки будут втыкаться в камень достаточно глубоко, они образуют достаточно надёжные опоры, мы уже проверяли. На них можно запрыгивать, на них можно подтягиваться, на них можно раскачиваться, и совсем в дрянном случае – на каждой из них даже можно стоять вдвоём и вести бой – стрелять вверх. Надеюсь, до последнего не дойдёт. В идеале, по моим прикидкам, если все балки попадут достаточно удачно, а баллисту будут обслуживать достаточно быстро, Ловкачи взберутся по этим перекладинам с такой же скоростью, как если бы эту стену нужно было просто пробежать бегом. Мы достаточно натренированы, мы сможем, я точно знаю.
- Вы хорошо всё спланировали, но я всё никак не пойму, зачем вам я? – спросил Най.
- Мы следили за тобой, потому что удивились твоей меткости. И человек со смекалкой и способностью сражаться лишним в нашем клане не будет. Лучше нам помогай, чем кому-либо другому, так мы считаем. Многие, когда слышат о тебе, о новеньком в городе, принимают его за ветерана, бывалого солдата, ведь он защищал Крайм, как поговаривает люд. Конечно, все они будут разочарованы увидеть такого дохляка, как ты, после того иллюзорного потрета, который нарисовался в голове. Но ты доказал, что способен драться не на шутку. В отличие от этих, других новеньких, которые и оружия-то в руке толком не держали. А твоя меткость… Нам она могла бы сильно пригодиться. Новички в городе – большая редкость. И редко это люди, способные держать оружие. А у тебя и с глазами всё в порядке. Местные поражены общей болезнью, особенно те, кто тут проживает с самых детских лет, как мы – у нас плоховато со зрением, именно на дальних дистанциях. Говорят, так сложилось по многим причинам – от голода, от болезней, от побочного действия некоторых зелий и лекарств… Возможно, всему виной близкие стены города, не позволяющие местным никогда взглянуть вдаль. Тюремная болезнь, как говорят целители: мышцы глаз не тренируются смотреть вдаль, потому зрение с годами становится всё хуже и хуже. Одно дело стрелять по соседнему зданию, как сейчас будем тренироваться, но когда речь идёт о стенах города – их мы плоховато видим, не видим, куда летит или втыкается снаряд, не видим, сколько людей на стенах, всё расплывается перед глазами, точно обкурился какой дурной травы или напился до чёртиков.
- Очень интересно, - усмехнулся Най. – Мышцы глаз, придумаете же. Больше похоже на то, что вы хотите убраться из города и нашли дурачка, который будет делать основную работу, будет на расстоянии помогать вам удирать, при этом сам останется в этом городе навечно.
- Мы искали не дурачка, но, похоже, нашли именно его, - зашипела Хеши. – Очнись! В Большой День весь город разными путями устремится на стены. На стенах будет бой! И когда ты отстреляешься – лезь по тросу или ещё как-нибудь – и подключайся к сражению за свободу. Или ты вздумал отсидеться в тылу, пока взрослые решают твои, между прочим, проблемы ценой собственных жизней?
- В любом случае… у тебя есть идеи получше? – стрельнула взглядом Мадз. – Все, кто отправятся на стены, оставят свои сбережения своим кланам. При худшем раскладе тебе будет на что жить. Или ты собрался освежевать чумные трупы и тем самым жить в мире, спокойствии и добром здравии?
- Хорошо, в чём заключается тренировка? – успокоился Най.
- Видишь нежилое здание напротив? Когда мы получим сигнал от нищих с окраины, ну, когда они начнут атаку, мы приступим к тренировке. Я буду говорить тебе, в какое окно нужно стрелять, ты будешь выполнять. Дёргаешь за этот рычаг – и баллиста выпускает снаряд. А новички тем временем будут подавать новые балки, это нужно делать максимально быстро и чётко. В Большой День нужно будет не жалеть ни себя, ни свои силы. Мы должны это сделать, лучше возможностей у города не будет никогда.
- Это, наверное, сигнал, - сказала Хеши, указывая в противоположную сторону.
Все прислушались. В отдалении у ворот что-то происходило – доносились людские крики и грохот, возможно, бревном по запертым воротам. На стенах появилось больше огоньков факелов, вниз полетели огненные стрелы.
- Бомжи уже начали ломать ворота! Приступаем! Отставить разговоры! – Ловкачи панически задвигались, подготавливая баллисту и заряжая её. Сорвали прикрывающую ткань со стен, освободили пространство для стрельбы.
- Здание точно нежилое? – взволновался Най. Оно было тёмным и покосившимся, в окнах – ни одного огонька. Но тоже самое можно было сказать практически про любое здание в городе.
- Здесь весь город нежилой. Меньше думай! Времени в обрез! Стреляй!
И Най потянул за рычаг.

Получалось неплохо. Они успели запустить около трёх десятков снарядов до того, как со стороны ворот донеслись душераздирающие крики. Сигналом об окончании тренировки служила полоса огня – подожжённое масло, которое начали лить со стен на атакующих. Громче всех, наверное, орали те бедняги, которые верили, что жалкая крыша тарана защитит их…
У Ная все восемь снарядов, кроме первого, попали в нужные окна. Он даже возгордился собой, потому что со стороны это казалось довольно сложным делом. Остальные новички мазали чаще, но у них отлично получалось подавать снаряды и заряжать их в борьбе с чудовищными пружинами и тетивой.
Под конец тренировки «плечи» баллисты совсем растрескались. Ловкачи сказали, что они постоянно ломаются, быстро приходят в негодность. На этот случай в Большой День будут запасные детали для баллисты.
Из окон нежилого дома вываливались и поднимались высоко в небо столбы пыли. Ближайшие улицы забросало осколками.
- Точно рейдить будут, - сетовала Хеши, вглядываясь вдаль. – Нужно срочно разбираться, расходиться и прятаться.
- Хорошо, что никакие случайные призраки не нагрянули, - сказала Мадз. - Надеюсь, у остальных кланов тоже всё в порядке. Кажется, я видела огромный камень, пролетающий по центральной улице по низкой траектории, чтобы не привлекать внимание со стен. Катапульту проверяли.
- Разбирайте баллисту, Ловкачи! Нужно перепрятать детали! – крикнула Хеши на соклановцев. – А вы, новички, расходитесь по домам. И не смейте ничего никому говорить. Мы сами дадим вам знать о новой встрече.
- И прощальный подарок! – сказал один из Ловкачей. В его руке возник крупный шприц, как у какого-то безумного злодейского врачевателя. Он с усмешкой воткнул его в ногу одного из новичков. Тот вскрикнул от боли.
- Считайте это последним тестом! – сказал другой, и тоже уколол одного из новичков.
- Или посвящением в Ловкачи! – подкравшись, томно вздохнула Хеши в ухо Ная. Он вздрогнул, когда почувствовал укол в плечо, но когда отпрянул, было уже поздно – Хеши покрутила в руке опустевший шприц.
- Это чтобы вы не задерживались здесь! – выкрикнула Мадз. – Чтобы не вздумали следить, куда мы перенесём детали баллисты! За противоядием вам придётся бежать со всех ног на окраины города, в разные его части, и у вас очень мало времени! Поспешите, не то вот-вот начнёте блевать кровью!
Ловкачи хохотали и шутили, раздавая в трясущиеся руки новичков кусочки пергамента, где было нашкрябано месторасположение противоядия.
- Я не знаю, где это! Я даже не знаю названия улиц! – разозлился Най. – Это не честно! Я не знаю, куда бежать!
Хеши со смехом взглянула на его клочок бумаги, указала вдаль и сказала:
- Туда. Поторопись! Иначе ты не Ловкач! Иначе ты призрак!
Ничего не оставалось – Най помчался, сломя голову. На бегу он прислушивался к себе, искал симптомы отравления ядом. Каким ядом? Даже если ему посчастливится встретить целителя, он не сможет объяснить, чем его отравили…
Только бы Ловкачи не обманули. Может, они посчитали, что новички недостаточно хороши для того, чтобы вступать в их клан, но и просто отказать не могут, ведь уже посвящены в тайны? Может, чьи-то листки приведут к противоядиям, а чьи-то к погибели? А вдруг противоядие кто-нибудь забрал из тайника или оно протекло, что тогда? Безумие, безумие! Они там все обкурились! Най злился на бегу и обещал себе, что точно разболтает о планах всех кланов, если из-за этой бредовой тактики потеряет тело!

Однако по месту назначения его ждал более-менее приятный сюрприз. Подслеповатый безногий старик, просящий милостыню, уточнил у промокшего от пота и задыхающегося от бега Ная, точно ли он из Ловкачей, а потом посмеялся беззубым ртом и сказал, что никакого противоядия нет, потому что никакого яда и вовсе не было.

4.
Более патовой ситуации Кристеция припомнить не могла.
Что стало с этими людьми? Почему они перестали глупить? Она напряжённо всматривалась в лица мужчин, сидящих за большим круглым столом, но не могла ни одно из них прочитать. Хотя нет, все их слабости по-прежнему были очевидны, но сейчас не играли никакой роли. Каждый участник ушёл в глухую оборону своей не самой дырявой логики, и только какая-нибудь поистине неожиданная и великая внешняя сила могла сбить их с выбранного пути. Привычными словами, политическими кнутом и лакомством здесь делу не поможешь. Нужен был реальный кнут, но такой большой, чтобы хватило на всех иноземных жителей.
Только вот её муж, король Цинады, Фрестер её радикальных взглядов не разделял. Иногда Кристеция со вздохом думала, что всему виной чёртово клеймо, которым наградили монарха, как какого-то барана, в Высшем Совете – вторым именем - Доброе Сердце. С тех пор он будто боялся идти этому имени наперекор. Народ его действительно любил, хотя завистники тоже неизбежно находились.
Фрестер взирал то на одну карту, то на другую, то на третью, всё пытался увидеть то, чего там не было, - решение проблем меньшей кровью и чёртовыми благими намерениями. Он делал это бессонными ночами, он делал это и сейчас, он делал это, когда советники и послы молчали, он делал это, когда они тараторили наперебой. Всё это было пустым делом и не вело ни к чему. Король предлагал решения, но всегда находилось много весомых аргументов против и масса недовольных таким положением дел. Фрестер был у власти не первый десяток лет и прекрасно знал, что, в конечном счёте, последнее слово за ним, и что любому командиру важно уметь принимать тяжёлые решения. Но было одно важное обстоятельство: Цинада, как и весь Конгломерат Миров, последнюю сотню лет процветали, были на подъёме почти во всех областях, не было крупных боевых конфликтов, хотя врагов, особенно в виде гхаргов меньше не стало, наоборот, периоды многовековых затиший должны были положительно сказаться на их численности. Фрестер гордился тем, что почти всё своё правление поддерживал мир, но теперь этот мир трещал по швам, и не из-за каких-нибудь гхаргов, а из-за гражданской войны под самым боком – подумать только – в Скорлупе, в тысячелетнем оплоте стабильности и спокойствия. И теперь грамотное урегулирование конфликта Фрестер Доброе Сердце сделал для себя главной задачей, как монарха. «Я с достоинством приму этот вызов судьбы, - говорил он в постели с Кристецией. – Я уже стар. Возможно, это моё последнее дело на троне. Я не посрамлюсь в конце правления перед людьми и богами. Я доведу дело до конца».
Куда подевались пьяные боровы с пиров? – продолжала хмуриться Кристеция. – Почему все вдруг резко поумнели и подобрели? Почему никто не ошибается? За что цепляться? Или они так глубоко пустили свои корни в цинадское правление, пока мы были расслаблены, что наше слово сравнялось с их словом? Что ж, по крайней мере, официальная власть у нас, самая большая армия у нас, так что в любом случае всё будет так, как решит Фрестер. Вот только он перестал слушать меня, свой здравый смысл, теперь изменяет ему. С воображаемым здравым смыслом.
В зале королевского совета собрались представители почти всех самых влиятельных баронов Скорлупы, все из высших сословий – первого и второго, соседи Венозенга – центрального сегмента – роковые и губительные для него. Три барона присутствовали лично, запросив политического убежища, пока их люди воевали в родном мире за власть, а сами правители боялись покушения на свою жизнь. Многие другие бароны разорвали связи с Цинадой, начав борьбу за полную независимость. Но основные военные силы были сосредоточены в руках тех, кто собрался сегодня на очередном совете. Только почти все они друг друга недолюбливали, а объединялись зачастую не с теми, с кем следовало по меркам Цинады. Не было среди баронов кого-нибудь самого сильного, кого можно было поддержать или чьей поддержкой заручиться самим. Патовая ситуация, как и было сказано. Кристеция считала, что придётся начать давить всех несогласных силой, это неизбежный исход. И ведь всех давить не придётся, остальные просто смирятся с положением дел, но Фрестера такая аргументация не устраивала. Будто придётся устраивать геноцид целого мира, вместо того, чтобы просто притопнуть.
Здесь также находились представители Призрачного Правления. Живые, во плоти, призраки в Цинаде не водились, несмотря на мнения простолюдинов. Цинада официально признавала Призрачное Правление главной правящей силой Скорлупы, так было испокон веков, так было по документам, с этим никогда активно не спорил даже Лорд Паук, которому просто ни до чего не было дела. И в этом Фрестер также видел здравый смысл – кто как не самые опытные люди, живущие вечной жизнью, прекрасно знающие историю, многие другие сферы, подойдут лучше для правления? Но большинство баронов Скорлупы, включая присутствующих, были с этим не согласны, часто упрекали короля Цинады в том, что он судит слишком поверхностно, и не жил под этим правлением. «Они маразматики, живущие прошлым» - выбитый в камне аргумент номер один. «Они давно забыли о проблемах живых, не воспринимают их всерьёз» - вырезанный в железе аргумент номер два. «Вы слышали, как эти безумцы мучают Паука?» - набирающий популярность нескладный, спорный и противоречивый аргумент номер три, который, тем не менее, так любили молодые призраки и простолюдины. Большинство баронов призывали сдвигать Призрачное Правление с Вечного Престола, но не отрицали возможность оставить призракам места в Правлении, но без глупых неограниченных по времени сроков. «Настало время реформ, время перемен!» - молвили представители баронов.
Были также более важные особы на собрании. Некоторые спокойные, даже весёлые, поскольку ситуация их никак не касалась или даже положительно сказывалась для них из-за изменения торговых маршрутов и по другим аналогичным причинам. Некоторые сохраняли традиционный нейтралитет и откровенно скучали. Но было несколько послов, которые волновались больше баронов, точно это их люди и семьи принимали участие в войне, хотя это было совсем не так. Представители не отдельных сегментов Паутины, не какие-то там бароны, а представители целых миров – главные союзные силы Цинады, каждый по мощи превосходил или не уступал всецело Скорлупе.
Посол из крохотного мира Ратсы не волновался и всячески одобрял любые решения короля. Его портал в Скорлупе находился недалеко от отлично защищённого цинадского, война до них не докатилась, а ближайшие низкие сословия из-за близости Цинады, давно не проявляли агрессивности и волнений, жители приловчились отхватывать жирные куски с богатых торговых путей, проходящих через их земли к центральному из миров. К тому же по большому счёту ничем не выдающаяся, не густо населённая Раста без обилия ценных ресурсов и каких-либо иных порталов совершенно никого не интересовала.
Посол из более отдалённого Асквера проявлял большую озабоченность вопросом безопасности и готов был на многое ради скорейшего наступления мира в Паутине. Всячески напоминал об этом королю. И Цинада его хорошо понимала и поддерживала. Асквер играл большую стратегическую роль – не только своей немалой внутренней ценностью, но он также связывал Цинаду с другими очень важными мирами – в первую очередь с Шелеймой, вторым крупнейшим миром после центрального. В Асквере хватало и вражеских миров, например, у них были вечные конфликты с сильным и независимым, замкнутым в себе Додом, но в остальном – их ценность была огромной. Даже в ту же многопортальную Шелейму, один из важнейших для торговли миров, иными путями, через порталы иных миров, Цинаде было бы чрезвычайно сложно добираться.
Порталы Ратсы, Асквера и Цинады находились на Восточных Золотых Полях Паутины, максимально далеко от текущих боевых конфликтов. Угрозу они ощущали, но она меркла по сравнению с той тучей, которая накрыла тенью противоположную сторону Паутины – Западные Золотые Поля, где низкие сословия были намного неспокойнее. Там расположились порталы в союзные Ун, Везида, Чинэй и в неспокойный гхаргский Леблей. Последний на данный момент никого не интересовал, он почти не охранялся из-за сложнейших условий в Западных Горах, но и гхарги что вокруг портала, что по другую его сторону, не проявляли серьёзной по меркам Цинады активности уже много веков. Везида и Чинэй тоже не представляли бы страшной потери, малочисленные и крохотные мирки без других порталов, как и Ратса.
Но портал в Ун – это совсем другое дело. Его важность казалась даже большей, чем у Асквера. Сам по себе – это был крупный процветающий экономически мир, к тому же одна из самых красивых земель, куда знать и богачи из всего Конгломерата любилиа ездить отдыхать. Некоторые былые короли Цинады планировали туда перебраться насовсем, перенести туда столицу, но это не одобряли самые ярые сторонники Порядка, то бишь писаний, сводов нерушимых древних законов. С Уном велась активная торговля через Паутину, через него осуществлялся один из главных миграционных путей, к тому же, как и Асквер, Ун являлся связующим звеном с множеством других миров. Первые из которых – Гернон, Брионг, Кон-нуа – и следом за ними прямо из них – Тод, Крисма и множество других. Также там было много миров, враждующих с Цинадой, противящихся вступлению в Конгломерат Миров, и в случае потери Паутины, связь с Уном пришлось бы осуществлять через мир с неисправимо дурной репутацией из-за самой большой концентрации разбойников – Гласгас, связанный с союзным Реадемом, а после – уже с Цинадой. Мара, Весмер, Радерс, Талика-н-Даравес – были хоть и вражескими, в основном гхаргскими, но через них осуществлялись многие важные походы в другие, более дальние миры.

И конечно не стоило забывать про внутреннюю ценность Скорлупы. В западной части горной цепи Грандуа шахты добывали титан, железо и другие полезные ресурсы. Храм Наук поставлял оттуда магические зелья, походы на солнечную и тёмную половины приносили новые знания и артефакты, многое в кругах цинадских волшебников было основано на знаниях Древних. В конце концов, именно они соединили порталами миры, а Скорлупа считалась их родным миром, ну или центральным. К тому же, несмотря на военное время, в Скорлупу всё ещё тянулись изо всех миров доживать последние дни те, кто готовился к смерти, но предпочёл бы просуществовать подольше в виде призрака.
Один из советников короля Фрестера говорил:
- Всё сводится к тому, что высшие сословия борются за власть из-за того, что выпала такая небывалая для этих земель возможность. Ну кому не хочется занять Венозенг и распределять весь славный импорт по сословиям, оставляя всё самое вкусное себе? И совсем другие мотивы у низших сословий, которые тоже постепенно вовлекаются в войну, – будь это недовольные своим положением бароны или своими руками свергнувшие их подопечные. Распределение привозных благ через Венозенг никогда не устраивало нижние сословия, до них всегда почти ничего не доходило. Своего Скорлупа почти ничего не производит. А из-за устаревшей, слишком примитивной и древней системы импорта и распределения благ через правящую верхушку Венозенга, в Паутине создалась большая пропасть между богатыми и бедными сословиями.
- Прямо как между Цинадой и Скорлупой, - усмехнулся Тодас. Он всегда позволял себе большее, чем было дозволено. Фрестер Доброе Сердце вздохнул, но промолчал. Остальные не смели проронить ни звука. По дворцовому негласному этикету подобные слова они будто не слышали. Кристеция улыбалась.
- В общем, одни борются за власть над Паутиной, а другие за независимость Паутины от Цинады и Призрачного Правления, - сказал Фрестер после долгого молчания. – Никаких призраков, никаких синих огней, никаких войск Цинады, так они хотят. Они считают, что взятия оплаты за вход в Скорлупу со стороны Асквера, Уна и Цинады будет достаточно, чтобы кормить всю страну.
В зале присутствовали также другие достопочтенные особы: правящая верхушка Цинады (помимо короля и королевы - представители Высшего Совета, Народного Собрания), командующие основными военными силами (Белых и Красных рыцарей), магическими силами (архимаги-буревестники), владычица Сестёр Ночи и Заклинатель Стражей. А ещё присутствовали королевские летописцы.
Буревестников возглавлял Тодас Грозный. Король часто спрашивал его и остальных магов про расследование гибели Лорда Паука. Волшебники тоже были заинтересованы произошедшим, многие высказывали обеспокойство по этому поводу, но точного ответа ни у кого не было. Тодас не спешил с выводами, часто говорил, что убить Паука могли самыми разными вполне известными магическими способами, а подробности инцидента из уст очевидцев довольно противоречивые. Оставалось лишь загадкой, каким именно способом смогли сразить известного неуязвимого Стража. Все были поражены этим, ни у кого не было ответа, даже у Заклинателя Стражей. Лорд Паук – был наиболее разумный и похожий на людей Страж Врат (остальные зверюшки были слишком дикими, монструозными), созданный то ли богами, то ли Древними. Известно было, что у каждого Стража есть своя слабость, но большинство из них были либо неизвестны, либо хранились под секретом у ордена Заклинателей Стражей. Хотя последние твердили, что на Лорда Паука у них ничего нет, иначе за последние сто лет они бы это обязательно применили, чтобы можно было управлять этим непослушным болваном.
Тодас, как и все маги, больше волновался за возможное прекращение поставок магических зелий из Храма Наук. К тому же он считал, что и речи не может идти об уступках для кого-либо в Скорлупе, и уж точно не стоит допускать независимость от Цинады.
- Это будет страшная ошибка усугубить союзные отношения. Для обеих сторон. Это ослабление и в военном плане, и в экономическом, и в научном, и во многих других. К тому же, выведя войска из Скорлупы, мы не сможем лёгким путём их потом ввести обратно, порталы будут практически непроходимыми, если тамошние политики сойдут с ума, разорвут союзные отношения или будут непомерно завышать плату за проезд через Паутину. При этом не стоит отказываться от Призрачного Правления, это попросту глупо, особенно в свете последних событий. Короля таинственным образом убили. Говорят, подобное происходит и с некоторыми баронами. Совершенно необъяснимые смерти, на тот момент невыгодные ни одной из известных сторон. Вывод: пока не разобрались, с чем имеем дело, живым монархам в Скорлупе делать нечего. А призракам ничего не угрожает.
Сестёр Ночи, величайших стрелков из лука в Конгломерате, возглавляла Луция Тёмная. Кристеция недолюбливала Луцию, потому что они с ней были очень похожими друг на друга – имели обширные шпионские сети, собирали огромное количество слухов, и действовали на основе этого тёмными, незаметными методами. Но признавала успешность обучения Сестёр Ночи – одного из важнейших козырей цинадской армии. Наставница сказала:
- Меня вряд ли можно посчитать политиком, но потому я приближена к народу и знаю царящие сейчас мнения. Самый разумный выход из положения – взять Паутину под силовой контроль Цинады. А в будущем, когда всё уляжется, провести реформы, чтобы повысить уровень жизни в низких сословиях. Эта болячка общеизвестная, игнорируемая всеми, она ждала своего часа, как пороховая бочка на солнцепёке, и она дождалась. Тянуть с исправлением этих проблем уже некуда.

- Неудивительно, что военные советники призывают к насилию на чужой земле! – вспылил один из баронов.
- Вы призываете к тому же самому, только на своей земле, - сказал Тодас. – Сложившаяся ситуация такова, что мирным путём удовлетворить интересы всех никак не выйдет. Цинада на это не пойдёт, иначе это серьёзно навредит всему Конгломерату. А в Скорлупу уже стягивается всякий сброд, скучающий по крови на железе, в основном из неспокойного Гласгаса, так война получит новое, а, может, даже бесконечное топливо. Этот пожар потом так просто не погасишь. Нужно топтать сейчас.
- Я лишь огласила самое очевидное решение, как можно и нужно исправить ситуацию, - пожала плечами Луция.
- Заклинатели Стражей поддерживают ввод военных сил, - высказался Весёлый Боуф, их повелитель. – Заодно проверим, получится ли у местных ублюдков разобраться с нашими Стражами так легко, как они поступили с Пауком!
- Геноцида я не допущу! – хлопнул ладонью о стол король, и все затихли. – Мы не превратим Паутину в бойню.
- Необязательно рубить головы, - сказала Кристеция, рассматривая ноготки. – Можно просто навести порядок, как в преступных районах любого города. Самых бешенных, заигравшихся в войнушку баронов посадим в тюрьмы, остальные сразу смекнут, что пора игрища пора заканчивать, иначе тоже можно получить воспитательного тумака. А для того, чтобы не было вскриков о равенстве, посадить и высших баронов, и низших в одинаковые камеры.
- Политические заключённые… - буркнул кто-то из Скорлупы. – В Цинаде, в Венозенге… Всё равно будут жить, как короли.
- Значит, посадим в нижних сословиях. В худших тюрьмах Паутины. И никакой политики. Эти господа устраивают мясорубку среди мирного населения почти у нас под окнами, на это нельзя закрывать глаза. Возможно, уже потом, когда всё уляжется, можно будет устроить показательный суд, и даже вынести на рассмотрение вопрос о смертных казнях. В зависимости от того, сколько тел загубили, сколько душ будут свидетельствовать против преступников.
- Так каковы наши условия? – спрашивал советников король. - Прекратить боевые действия? Кто займёт Венозенг? Будет выбирать Призрачное Правление?
- А кто же ещё? - усмехнулся его представитель. - Или вы хотите подарить Паучку призрачную корону ещё на одну вечность?
- При Пауке хотя бы царил мир, - возразили Призачному Правлению.
- Ой, не смешите, спросите нижние сословия, как им жилось при Пауке.
- Не вертите врунливым языком, гнилоустный прихвостень! - воскликнул один из баронов. - Если спросить нижние сословия, то вас они ненавидят не меньше Паука.
- Как, впрочем, и баронов! - парировал представитель призраков.
- В любом случае, освобождение Лорда Паука от терзаний - должно входить в одно из условий нашего наведения Порядка в Скорлупе, - сказал Фрестер. - Своих правителей мы в беде не бросаем, пускай и не самых послушных.
- Терзания могут затянуться на десятилетия, - сказал один из знатоков Скорлупы. - Эту бурю призраков может оказаться не так просто остановить. В них проснулся интерес, игривость после длительного застоя. Некоторые называют это новым вкусом к жизни. Они могут не отпустить Паука так просто, а силой на них почти никак нельзя воздействовать. Нужно привлекать ещё больше призраков, и то может не получиться...
- Я считаю, что в связи с ухудшением репутации призраков после их реакции на гибель Лорда Паука, нужно их тоже как-то приструнить, - сказал Тодас. – Временно ограничить их власть в Скорлупе, скажем, до окончания разбирательств… Назначить своего наместника в Венозенг, кого-нибудь нейтрального из управления Конгломератом, из Высшего Совета…
- Лучше бы их власть реформировали, - проворчал один из баронов. – Какую-нибудь выборную систему ввели бы, ограничение сроков, проверки на здравость ума, компетентность. А лучше вообще лишить их всяких серьёзных полномочий. Пускай заведуют делами у себя там, в Призрачном Мире, в невидимых городах, а не суют нос в дела живых!
Но не все бароны его поддерживали. Жители Скорлупы прекрасно знали, что жизнь – это только начало. Большую часть своего существования каждый из них мог провести в призрачном обличье. Не вредят ли они через противостояние Призрачному Правлению самим себе в будущем?
- Ладно. Я ещё раз всё обдумаю, всё взвешу в тишине и покое, - сказал Фрестер. – Обсудим это завтра.
Все тяжело вздохнули, но перечить королю не смели. Кристеция готова была поспорить, что все в зале единогласно проголосовали бы, чтобы закрыть этот вопрос сегодня и ни днём позже. Но её муж никогда не подмечал подобные настроения, а думал лишь о глобальных поступках, потерях и выгодах. А в последние годы, попутчики старости, совсем на этом зациклился, на своём Добром Сердце.
- Думаю, завтра мы окончательно придём к решению.

После собрания Кристеция поспешила к писарям-летописцам, чтобы перепроверить всё, что они записали. То ли иногда в них воспалялось неуместное чувство справедливости, то ли они что-то не расслышивали и додумывали, то ли сказывалась некая неграмотность, недоученность, но королева давно поняла, что за их писаниями нужен глаз да глаз. Одним следовало всыпать розгами, других пугало только отстранение от должности или понижение жалования, но были ещё и третьи, кому наоборот хватало милости и ласки, чтобы стать лучше. Таких Кристеция любила больше всего – молодых парней, которые смекали, что королева не удовлетворена своим престарелым мужем, который старше её на двадцать лет и готова к новым ощущениям, вот только не стоило надеяться на продолжительные отношения с ней. И уж точно она не позволяла писарям лепить нарочные ошибки, чтобы затащить её в постель. Все они знали, что с ней шутки чрезвычайно плохи. Про Кристецию ходило немало слухов, но она держала их под жёстким контролем и зачастую узнавала о них раньше, чем кто-либо ещё в Цинаде, потому всегда знала, к кому отправлять посыльных с мешочками золота… Чаще всего, хватало вручить этот мешочек, и глашатай затыкался. Но иногда мешочек золота нужно было оставить у посыльного, за это он готов был замарать руки. И рот всё равно оставался на замке.
В этот раз обошлось без серьёзных ошибок: в авторских интонациях чуть-чуть читалось сочувствие жителям Скорлупы, что было допустимо в умеренных дозах, иногда будто бы мелькала усмешка по отношению к слишком миролюбивому и нерешительному королю, но наверняка Кристеция поймать эту усмешку не могла, не знала, в какое такое слово тыкнуть острым ноготком, проткнуть свиток и заставить всё переписывать.
Ладно. Пускай отдыхают, подумала Кристеция. На следующем собрании, возможно, будут важные решения, тогда и можно будет всех встряхнуть пожёстче. Чтобы ни единым словом даже не думали опорочить короля, королеву и прочих знатных господ.
Кристеция направилась в свои покои, в Зимние Покои, как она их называла, полные белых и синих красок, с пониженной температурой, такой, что пробирает дрожь, а изо рта особенно по ночам выходит пар и так хочется, чтобы кто-нибудь согрел… Зато там лучше думалось. Уж такое сейчас у неё настроение, уж такие сейчас политические темы, холодные.
Фрестер совсем обмяк, думала Кристеция. Нужно что-то самой делать. Пока его слабость не заразила всю верхушку цинадского правления. Меня-то она не затронет, я всегда на чеку, на стороже, как вечно натянутая тетива памятника перед стрельбищем Сестёр Ночи, никогда не ослабею. Но людям будет казаться, что слабые мы все. А мы не должны этого допускать. Никогда.
- Мефиния сюда ко мне, - приказала она застывшим в глубоком поклоне служанкам. Те ринулись на поиски принца – старшего королевского принца.
Кристеция вышла на балкон и воззрилась задумчиво на блестящие в солнечных лучах цинадские крыши далеко внизу и широко вокруг королевского дворца.
Если Фрестер не может решиться, я решу за него – так думала Кристеция. Фрестер стар, и скоро совсем ослабнет. Мозг не сильно отстаёт от тела. Нужно смотреть в будущее. Новый король должен заработать имя. И Порядок следует навести. Одним выстрелом – двух орлов. Лучший ход.
- Матерь, ты искала меня? – спросил Мефиний, старший королевский сын, главный наследник престола, но ещё такой молодой, такой неотёсанный, вот-вот закончит юношеские учения общего Порядка.
- Искала. – Кристеция мотнула головой, приказывая всем слугам покинуть её покои.
- Как прошло собрание?
- Хорошо. – Она улыбнулась. – А ты чего не явился? Я ведь всегда твержу тебе, чтобы ты присутствовал. Тебе пора уже задумываться о будущем, думать о том, какого это носить корону и управлять Конгломератом Миров.
- Но Матушка, а как же мои общие учения? Я обучался.
Знаю я, как ты обучался, щурилась Кристеция. Мои птички во всех подробностях напевают, какими девицами ты интересуешься в публичном доме. И это не такие молодые барышни, под стать тебе, а настоящие орлицы. Но они разрешают лишь смотреть, ведь ты принц, они не смеют отказать в таком; но тронуть себя не позволяют, ведь есть указ - если шлюха дотронется до кого-либо из королевской семьи - шлюху публично изрубят на мельчайшие кусочки.
- К чёрту учения. Настало время делать тебе имя. Поскольку в скором времени ты можешь занять престол. Сам знаешь, твой отец уже в преклонном возрасте. Простолюдины вообще столько не живут, но и его лучшие целители радужных прогнозов не делают. Всякое может случиться.
- Но разве имя цинадским принцам не положено в великих походах делать?
- Положено. В мирное время. Но у тебя появился шанс не отправляться в дурацкое изгнание на много лет. Сейчас у нас под боком начинается война. И ты возглавишь цинадскую армию, которая явится туда навести Порядок…
- О, матушка, но разве я достаточно обучен? И разве это не опасно?
- С тобой будет лучшая армия Конгломерата. А война там – не война вовсе, а жалкие разборки нескольких домов, нескольких барончиков. У них ни нормального войска, ни земли, ни ресурсов. Эта глупая война зачахнет сама в скором времени, но если ты успеешь до этого времени дойти до Венозенга и навести там на улицах порядок – ты будешь именно тем, кто положит конец войне, восстановит мир. И Порядок. Так ты заработаешь второе имя. Так ты обретёшь славу, первое великое достижение в своём послужном списке.
- Ну не знаю...
Ему пора становится настоящим мужиком, а не каким-то там озабоченным мальчишкой, подглядывающим за девицами в публичных домах.
- Я всё организую. Армия выйдет в тайне под покровом ночи. Так что тебе нужно будет к ночи уже быть возле портала Скорлупы. Выходить нужно уже совсем скоро. И ты должен держать это в тайне, ты умеешь хранить тайны?
- Наверное...
- Хорошо. Поскольку ты уже такой взрослый, я посвящу тебя в ещё одну тайну. Я не твоя мать.
- Но... Что?... Как это возможно?
- Твой отец знает, твоя настоящая мать знает. Когда вернёшься, я вас познакомлю. Настоящая королевская семья сокрыта от лишних глаз. А я просто лучше других справляюсь с обязанностями. Когда-нибудь ты это поймёшь. Как и любой другой, кто узнает. Этот дворец, да вся вершина Конгломерата, сокрыта слоями ширм, правдой и неправдой, точно кочан капусты или луковица. Но только цинадский принц не будет казнён, владея такой тайной.
- Ничего не понимаю...
- Не понимай. - Она сбросила с себя платье. - И ещё одна тайна. Я бесплодна. И время у нас догорает.

5.
Девону и Пожирателю Душ оставалось чуть больше двух дней до прибытия в Храм Наук спокойным темпом. Если бы выпускник Академии Героев ускорил коня, сократил бы привал и приёмы пищи – он бы достиг цинадской крепости намного быстрее, но торопиться было некуда. В рамки обещанных шести дней на выполнение задания Девон укладывался с запасом в почти два дня. Очень повезло быстро найти Пожирателя Душ, очень повезло, что он легко и сразу согласился союзничать ради общего блага.
- Я не сомневался, что ты согласишься, Пожиратель, - хвастался Девон во время пути, когда, наконец, почти протрезвел, чему его собеседник был несказанно рад. Хотя всё равно немного одурманился, чтобы говорить с призраком.
- Считаешь, что мне так сильно польстила всеобщая нужда в моих услугах? Что я сразу ослеп и потерял голову от такого внимания и признания моей мощи?
- Нет, я ведь изучал тебя, и уверен, что уже понимаю твою сущность. Я умею мгновенно разбираться в людях, а ты практически тоже самое. Ты не просто польщён. Ты максимально осторожен, никогда не глупишь, всегда всё тщательно продумываешь, в том числе немало изучал собственные возможности и пределы, и, пожалуй, не исключал подобного хода событий в той или иной форме. Давно был готов к такому раскладу. Самое главное для тебя – иметь пищу. Многие считают, что ты обретаешь силу поглощённых жертв в какой-то форме. Возможно, именно чужие души подпитывают эту твою способность к поглощению. Поэтому ты не пропускаешь ни душонки. И поэтому ты не меньше остальных заинтересован в том, чтобы люди продолжали населять Скорлупу и снабжать тебя пищей. Ведь иначе призраки рано или поздно закончатся. Потому ты не наглеешь сильно, не охотишься на всех подряд, лишая людей надежды на бессмертие, знаешь меру, сохраняешь баланс, как заправский природный хищник. И потому готов защищать свои охотничьи угодья.
- А ты проницателен. И меня радует, что ты не пытаешься вытянуть из меня информацию о моих способностях. Надеюсь, это не маги всё так складно спланировали и тебя надоумили говорить верные слова.
- Полагаю, даже при таком раскладе у тебя есть ещё козыри в рукаве, чем им ответить в случае засады. Иначе ты бы со мной не пошёл.
- А то. Например, мне порой самому становится любопытно, можно ли меня вообще победить. Убить – не убьёшь, а затянуть толпой призраков в Полную Тьму или под лучи Рашмы… Это будет знатное пиршество.
- Лорда Паука недоброжелатели как-то победили, - пожал плечами Девон. - Когда-нибудь и на тебя могут найти управу.
- Это мы ещё посмотрим.
- Вижу новый дом у дороги, - сказал Девон, вглядываясь вдаль. – Быстро же возвели из ледяных кирпичей. Этой же тропой за тобой ехал совсем недавно, ничего подобного тут не было. А теперь такой большой, иглу на несколько комнат.
- Возможно, беженцы из-за войны. Такое даже без магов воды построить можно очень быстро. В любом случае я лучше скроюсь. Позовёшь, когда минуем их. – Пожиратель Душ нырнул под землю, по которой топал копытами конь Девона.
- Или даже, несмотря на войну, Скорлупа всё ещё открыта для мигрантов из других миров, - рассуждал себе под нос Девон. – Ну что ж, поглядим. Может, это торговцы какие…
Чуть позже, приблизившись и заметив полуголую загорелую девицу на входе, он воскликнул:
- Ах, кажется, это новый публичный дом! Пожиратель, не хочешь заскочить? Времени у нас в запасе полно, можем заказать тебе призрачную деву.
- Не называй меня так при людях. И не разговаривай со мной. Меня тут нет, - пробурчала земля.
- Ты уже и позабыл, наверное, какого это. Можешь просто посмотреть. Прикинешься моим дядюшкой, хах. Только твои теневые крылья нужно как-то спрятать. Или объяснение какое придумать.
- Ты совсем обкурился? – шипение снизу. – Не вздумай шутить. И призраков там, кажется, нет. По крайней мере, я их присутствия не чувствую.
- Ну, можем их устроить. – Девон остановил коня неподалёку от входа. Он улыбался девушке, а она ему в ответ. Поманила рукой, вильнула едва прикрытым задом и скрылась внутри, за меховой завесой. – Сначала я повеселюсь, а потом тебе её отдам в не менее аппетитном виде.
- Только не затягивай. Не нравится мне торчать здесь, на открытой местности.
Не найдя вариантов лучше, Девон сбросил сумки на снег, привязал коня к этой куче, затем медленно прошёл внутрь ледяной хижины.
- Хм, я думал, что внутри будет тепло, - усмехнулся он, раздвигая руками шкуры и проходя внутрь. Изо рта выходил пар. – И не холодно вам тут, чудо-девица, одной обитать, да ещё полураздетой? Или вы не одна здесь живёте?
Дева хихикнула, но не ответила. Не знает общего наречия? Совсем с окраин Конгломерата заявилась что ли? Девон оглядел её покои – довольно мало вещей, зато порядок. Деваха развалилась на шкурах различных животных, которые служили ей кроватью. Кажется, что в иглу ничего, кроме этой кровати больше не было. Девону сложно было сосредоточиться и оглядеться, как следует, - мешал дурман в крови, мешали оголённые формы.
- Где ж ты так прекрасно загорела? В Уне? На каком языке говоришь?
Деваха снова хихикнула и поманила Девона к себе пальчиком.
- Да уж, с твоей профессией много понимать не нужно, - усмехнулся выпускник. – Ничего, вечность впереди, любым знаниям ещё научишься. Ладно, будем по-твоему.
Он стянул с себя пояс с кошелём, позвенел монетами, чтобы она поняла, что он не с пустыми руками. Она улыбнулась ещё шире, распласталась, потянулась, взъерошила, распушила свои длинные кудрявые тёмные волосы.
- Вот только как бы тебе объяснить, что я за безопасный трах… - пробурчал Девон.
- М? – спросила чужачка.
- Я не это-это, - пробормотал Девон, тыча пальцем в полусжатый кулак другой руки и мотая головой. – Без этого будем, поняла? – Скрестил руки и мотнул головой снова. - Безопасный трах. Без этого. Поняла?
- М? – Видимо, не понимала.
- Как бы тебе объяснить… В борделях мне обычно без разницы – с живой девушкой или мёртвой, понимаешь? Ох, как прозвучало, я лучше перефразирую: могу с призраками, мне всё равно. Понимаешь?
- М?
Девон разделся, встал у края кровати.
- В общем, ты стой там… Нет, сядь здесь… Стой, не прикасайся. Стой. Сядь. Вот здесь. Вот, да, хорошо. А я буду тут, ладно? Смотри. Да, ты там, а я здесь. На расстоянии.
- М? – снова и снова спрашивала она и уже начинала непонимающе кривиться и хмурить бровки.
- Раздевайся. Я буду здесь, а ты там. Друг напротив друга. Без этого, да. Молодец, хорошо. Но ты опусти руку туда, да, себе туда. А я буду здесь заниматься этим. Смотри на меня, да. И вот так будем делать, ладненько? Безопасный трах, понимаешь? Не хочу подцепить какую-нибудь заразу, понимаешь? Я-то вас знаю, хитрюги, приехали в Скорлупу помирать, уже ничего не теряете, ни себя, ни других не жалеете… Но я-то здоровый, я ещё поживу себе в сладость. Ого-го сколько поживу! Так что безопасный трах, не иначе.
Девица теребила себя снизу, но делала это уже как-то без энтузиазма. Взгляд её ползал по ситуации с непониманием и недоумением, улыбка совсем обвисла, зато со всем остальным у неё был полный порядок, это Девона устраивало.
- Да, вот так. Молодец. Продолжаем. Можно быстрее, да.
Она уже совсем нахмурилась. Со скукой осмотрелась. Потом уже взглянула на хлюпающего Девона с какой-то совсем уж неприкрытой злостью.
- Ох, молодец. Этот взгляд! Дикарка! Какая же ты молодец. Ох, продолжай, да, вот так, вот так. Трахай меня этим хищным взглядом, вот так.
Девица как-то совсем пренебрежительно прицокнула языком, с досадой и ненавистью покачала головой. А затем руки её с отвратительным костяным хрустом вдруг резко удлинились и через всё это расстояние с другого конца огромной кровати, практически с другого конца комнаты, она, не сделав ни шагу, вцепилась в горло Девона, да так сильно, что приподняли его над полом.
- Ох, блин, этой позы я не знаю… - прохрипел он и покосился в сторону вещей. Рапира и кинжалы были слишком далеко, не дотянуться. Редкий случай, когда Девон пожалел, что не учился на мага и не может притянуть оружие силой мысли.
Он хотел отцепить её руки от горла, но его что-то крепко схватило за запястья. Ещё кто-то прятался в соседней комнате? Нет. Это ещё одна пара рук, которая вылезла прямо из рёбер девки. А за ними последовали ещё и ещё…
- О-о… чёрт… - хрипел раскрасневшийся от удушения Девон на исходе мыслей. Он наблюдал, как тварюга переворачивается торсом в воздухе по ту сторону кровати, продолжая стоять конечностями на полу, но жопу выставляя прямо перед собой. Девон уже понял, на кого нарвался, и теперь уже не представлял, как выпутаться из ситуации самостоятельно. – Леденежка… мерзкая… сучка…
У неё было много имён. Белая Вдова начала оплетать его леденящей паутиной.

Пожиратель Душ выглядывал из земли, высунув половину призрачной головы.
Конь испуганно и шумно фыркал, дёргался, практически вставал на дыбы. Но происходящее снаружи не было таким уж страшным для животного, чтобы ринуться наутёк, бросив хозяина в беде, и тащить за собой неудобную груду сумок.
А вот Пожиратель Душ уже догадался, в какую ловушку угодил Девон. Если бы и до коня дошло, если бы он увидел истинный облик хозяйки или как-то невозможным образом унюхал этого зверя, эта куча мешков его точно бы не остановила. Бежал бы по собственной неподъёмной морде, не остановило бы, так бы напугался.
Пожирателю стало всё ясно, когда он увидел, как ледяная хата начинает медленно погружаться в снег. Будто таяла. Но нет, просто погружалась, переделывалась на ходу.
- Белая Королева… - с усмешкой прошептал Пожиратель Душ. – Кампир… А этот Герой умеет находить приключения на свою задницу. С такими небывалыми личностями судьба назначает ему встречи.
Иглу быстро исчезло в снегу, будто и не было ничего.
Пожиратель Душ оглядывался, но на дороге и на снежной равнине вокруг не было никого до самых горизонтов.
- Ну, вся надежда на то, что тебя будет выручать твой конь, Девон, - сказал Пожиратель Душ незнамо кому с усмешкой. – Что раскопает тебя, каким-то образом победит Нежку, Кампира кляцкого, и вытащит тебя на волю.
Конь фыркал, но вроде бы успокоился, раз больше ничего не происходило. Пожирателю даже было интересно – животное будет помирать от холода и голода в ожидании чудесного спасения хозяина или пойдёт искать пищу.
- И что теперь? Мне продолжать дорогу в Храм Наук? – спрашивал Пожиратель Душ сам себя. – Я доберусь даже быстрее без такой обузы, как ты, Девон. Но на помощь оттуда тебе вряд ли стоит рассчитывать, даже если меня станут слушать. Жертвы у Кампира столько дней не живут. Не сможешь ты так долго кормить её, какого бы героя ты из себя не строил…
Пожиратель Душ оглядывался, размышлял, что можно сделать. Но вокруг была пустота, и никаких достойных решений на ум не приходило. На физический мир, как и любой призрак, он воздействовать мог разве что словами в послушные уши. Но кто его будет слушать? Внешний вид мог сразу выдать известного призрачного монстра, даже если бы был шанс найти кого-то в округе…
- Ничего не выйдет, Девон. Ничего не выйдет. О чём ты думал? - бурчал Пожиратель Душ. – Тогда придётся продолжать без тебя… Однако если ты всё равно умираешь, а у нас время в запасе, как ты говорил, есть… почему бы мне не остаться и не поглотить твою душу, когда Белая Вдова с тобой покончит? А? Как тебе идейка? Мне тоже нравится. Зачем ведь добру пропадать? Думаю, пары дней ожидания будет достаточно… Да и магам потом правду можно рассказать. Зачем нам лишних ненадёжных свидетелей заговора магов и Пожирателя Душ оставлять? Верно ведь говорю? Разболтать может, а это может навредить затее. Надо добить Девона...
Пожиратель Душ ещё разок прикинул варианты.
- Нет, не сможешь ты столько спермы выработать, чтобы дождаться подмоги из Храма Наук. Сожрёт она твои яйца, не иначе. Придётся ждать, ждать твою душонку. Вот только помру от скуки. – Пожиратель помолчал. Поглядел на коня. - Ладно, пойду, подбодрю твоего хозяина что ли. А на твоём месте я бы топал отсюда, конскую сперму она тоже очень любит.
Пожиратель Душ погрузился в землю и направился к пещере кампира.
Конь остался на дороге у пропавшего иглу. Он фыркал, принюхивался и не понимал, что происходит, но покорно ждал хозяина. Пока ещё ждал.

Девон угодил в плен Белой Королевы не один. Вместе с ним в коконах из ледяной паутины над разломом-бездной висели ещё четыре жертвы – ещё живые, все в добром здравии, кроме одного, который уже вторые сутки кормил своим семенем демона и походил на иссушенный труп. Молодой парень редко подавал признаки жизни – в забытьи звал на помощь мать, иногда вскрикивал от прикосновений Нежки, хотя уж в чём, но в отсутствии ласки и нежности её обвинить было невозможно.
- Всё из-за моего талисмана удачи, - нервно смеялся один из охотников, бородатый, заросший, немного диковатый мужик в возрасте. – Всё из-за него! Каждый божий день носил его с собой, на шее, но сегодня угораздило меня забыть его дома. Нажрался вчера, в пьяни порвал верёвку, а надо было с утреца восстановить, но нет, обленился, скотина тупорылая.
- Ты сходишь с ума, - шептал его ровесник, но более ухоженный, точно знатный купец или другой какой важный проезжий, клюнувший на приманку у дороги; более нервный, перепуганный, часто психующий, ругающий демоницу и попусту зовущий на помощь. – Все мы сходим с ума!
- Нет, я дело говорю, - мотал головой охотник. – У меня есть амулет, лично сделал. Из когтей синего медведя. Большие такие острые когти. Пять клинков. Они бы сейчас ох как пригодились. Да и видать удачу мне приносили, а я, дурак, оставил в хате этот трофей…
- И чем бы они тебе пригодились?
- Кампира только костным колышком погубить можно. Ну или хотя бы ранить, чтобы уполз подальше от страха, зализывая рану.
- Да я не об этом. Что бы мы с твоим амулетом сейчас делали? Руки-то в ледяную паутину закованы! Только рожа и хрен столбом из паутины торчат!
- Не знаю. Но я бы так легко не дался ей в лапы. Да и, может, побоялась бы меня трогать, амулет из когтей медвежьих увидев.
- Папа, я рук не чувствую, - плаксиво пожаловался охотнику его сын, совсем ещё шкет. Его-то сейчас Белая Вдова и обрабатывала ртом, его торчащую из кокона писульку. – И ног. Ничего уже не чувствую. Совсем холодно.
- Держись, сын. И прости старика, что так вышло. Бесконечно виноват буду, ты уж прости. Но помни главное – вечность впереди.
Яйца других пленников Нежка сжимала своим множеством длиннющих рук, согревала, готовила варево в них, блюда для себя. По её рукам, голым формам, по коконам-сталактитам стекали ручейки пота и талой воды, от всего этого валил пар, а осветляли пространство порхающими светлячки, явившиеся из бездны поживиться отходами человечьими. Но паутина не таяла, и не была такой ледяной, как простой лёд. Нежка лишь изредка укрепляла коконы новыми нитями из своей прелестной задницы.
- У этого геройские нашивки, - обратил внимание на новенького купец. – Может, выручит нас как-нибудь.
- Если магией какой достойной не владеет, хер что выйдет у него, - покачал головой охотник. – Да и хиляк какой-то, до сих пор в себя не пришёл. Так и пропустит всё самое приятное в ситуации, о которой многие только мечтать могут, гы-гыг.
- Лучше бы меня так вырубило, - захныкал его сын, жмурясь. Присосавшийся кампир громко чавкал. – Боги! За что мне такое наказание? Что я делал не так?
- Многие мечтают на кампира нарваться, так что думай о хорошем, - вздохнул купец. – Не паникуй. Всё равно мы до конца не покончим с жизнью в Скорлупе.
- Тише, сын, вот как только наш полудохлый окочурится – может, надежда будет: призраком отправится в деревню, чтобы людей сюда привести. Глядишь, успеют нас вытащить.
- А-а-а! – застонал сын охотника и задёргался. Кокон из ледяной паутины закачался, но держался хитрый материал крепко. – Самую душу высасывает!
- Молодой ты ещё, совсем молодой, чтобы помирать, да ещё таким образом, - вздохнул охотник. – Быстро она с тобой заканчивает. Думать надо о чём-нибудь дурном и мерзком, время тянуть, а то и дня здесь не продержишься, сын…
- Всех нас подставляешь! – пробурчал купец. - Забудь думать о хорошем, думай о плохом!
Леденежка ни капли не упустила, вскоре отпрянула, сочные губки облизнула и перешла к следующей жертве. К тому самому, который уже почти помер, давно ведь уже кормил бестию.
Она начала работать ртом, но вскоре недовольно зарычала. Принюхалась к его яйцам. Зарычала ещё громче. А потом вцепилась в них зубами, начала по-животному сильно мотать головой, чтобы оторвать желанный кусок. Умирающий заорал, как никогда в жизни. Кровь начала брызгать в лицо Нежке. Остальные в ужасе заёрзали, запричитали:
- Боги, что творится! Тварь проклятая! Совсем опустошила человека! Отпусти его яйца, кыш! Боги, помогите! Кто-нибудь!
Нежка отгрызла пустые яйца и принялась громко их жевать. Крик жертвы угасал по мере того, как она кровью истекала.
- Кости не ест, падла! Только мякоть! Боится костей, белая сука!
- Может укусить её как-нибудь? Зубы ведь те же кости?
- Только если за горло будет толк, но разве подпустит?
- Приманить как-нибудь, поцелуем приманить, ну не знаю…
- Да пока она свою личину не раскрыла, я тоже пытался целовать её везде, но не подпускала, отстранялась, только ртом и лезла к хрену. А кто ж против такого будет? Боится зубов и костей, тварь поганая.
Кампир взобрался вверх по кокону, начал распутывать его, освобождая истекающего кровью бесполезного для неё пленника. Тот сознание потерял, свесился, а вскоре рухнул в тёмную бездну, что под ногами у всех простиралась.
- Призраком в деревню отправляйся! – кричал ему вслед охотник. – Слышишь? Подмогу приведи!
Тьма беззвучно поглотила тело.
- Одна надежда – на него. Иначе никак не выберемся.
- Тут даже синих кристаллов нет, мы его призрака даже не увидим, - посетовал купец. – Ох чёрт, обтёрлась бы хотя бы, мерзотная! – Он с отвращением уставился на Нежку, которая к нему присосалась. Всё лицо кампира было измазано кровью предыдущей жертвы. – Когда ты уже передохнуть нам дашь, ненасытная? Все силы высосала, нет покою!
- У меня дурман в крови, - впервые заговорил Девон, придя в себя и какое-то время наблюдая за обстановкой в молчании. – Призрака я увижу. Надеюсь, не подведёт.
- Слава богу, наш герой в себя пришёл! – воскликнул охотник. - Вот тебе задание – выручай нас, это ты уметь должен.
- Надеемся, ты кой-чего умеешь! Против этой сволочи! – бормотал купец, жмурясь и постанывая. – Какой у тебя план?
- Ага, - сказал Девон, поворочавшись в коконе, проверяя ледяные нити на прочность. – Хером ей по лбу так настучу, что череп проломлю.
Мужики нервно рассмеялись.
- Эта сука даже не давится, - сказал охотник. - Иногда присасывается сильно-сильно, вместе с яйцами глубоко берёт надолго, и всё ни по чём! Часами так может висеть на тебе! Хоть целую дубину ей в рот засунь, не задохнётся!
- Жабры на шее открывает, сраное чудище.
- Ну так что, герой, выручишь нас?
- Пока вся надежда на дурман у меня в крови, единственное преимущество. Сейчас призрак поднимется из глубин, тогда и решим, что делать.
- А пока не видишь его?
- Нету.
- Надеюсь, он там подох. А то вдруг ещё целый день там помирать будет.
- Да не должен так долго, кровью истечь должен.
- Удара не слышно было. Может, мягкая посадка? В сугроб какой…
- На груду костей, думается…
- Вряд ли кости будут. Белая Вдова новое место выбрала, сменила. Мы, наверное, её первые жертвы в этом сегменте…
- Порождение чёртовой Полной Тьмы… Доила бы тварей тех, чё к нам припёрлась, тварюга…
- Вижу призрака! – сказал Девон. – Что ему говорить? Куда ему лететь?
- В деревню нашу!
- Опишите, где это.
- Она ему, что, мозги высосала? Он знает дорогу.
- Опишите. Может, ближе ещё какая деревушка есть.
- Да нету тут ничего ближе в округе, - покачал головой охотник. – На северо-запад, ближе к горам, там наша деревушка, там найдутся добрые молодцы с Нежкой покончить. А остальные сильно далеко. Не успеют оттуда на помощь подоспеть.
- Хорошо, лети, зови, пускай придумают что-нибудь, - сказал Девон в пустоту. – И поторопись, пожалуйста.
- Да погоди ты! – воскликнул купец, но обращался не к спермососущей, которая дрыгала головой, точно дятел. – Пускай призрак только с мужиками говорит! Коли наши жёны узнают, в каком мы положении, беды не миновать!
- Это точно, - проворчал охотник.
- Хоть тут и оставайся помирать тогда. От стыда.
- Ну… - протянул охотник, поглядев на сына, который в полудрёме пускал слюни, уронив голову. – Тут я до конца не соглашусь. Жизнь всяко лучше. Моя жёнушка меня простит, она понятливая.
- В общем, зови мужиков на помощь, - сказал Девон, обращаясь к призраку.

- Да конечно, ещё отряд героев найму, - отвечал видимый только Девону Пожиратель Душ. – Не представляю, кто меня будет в той деревне слушать, сразу ведь поймут, кто я такой. Но на то падающее тело надеяться не стоит, он ещё много времени падать и скользить будет по магическим норам кампиров до самой Полной Тьмы… Не скоро ещё его душонка тело покинет, не будет у вас времени на спасение с его стороны… Придётся самому вам помогать. Все надежды на Пожирателя Душ. Раз так... Плохи ваши дела, очень плохи, хуже не придумаешь.
- Лети давай! Меньше рассуждений! - ругался Девон. - Лети! Зови на помощь! Пожалуйста! Пускай костяные копья мастерят и приходят на помощь! Ну, чего ты ждёшь?
Пожиратель Душ покачал головой, улыбнулся, неспешно отправился вглубь стены.

Она вглядывалась вдаль, в чащу снежного леса, стоя на опушке и прижимая кулачки к своей груди. Сердце то и дело колотилось быстро-быстро, но оно не могло вечно разгонять кровь до безумства, потому теперь ухало медленно, но тяжело, всё ещё напоминая о себе. Она пыталась расслышать желанный скрип снега под ногами любимого, надеялась услышать хотя бы какой-нибудь зов – человеческий или призрачный, любое, её имя или чужое, не важно – лишь бы лёд тронулся, лишь бы хоть что-нибудь произошло, случилась какая новость.
- Ну где вы, где вы… - стонала она тихо. Голос давно сорвала, не могла докричаться до того, кто куда-то запропастился в их маленьком лесу. Куда же он мог податься?
Сбоку на поясе у неё болталась крытая лампа, где горел синий кристалл. Но ни людей, ни призраков она не видела.
- Ах, наконец-то! – вдруг прозвучал тихий, но очень басистый и выразительный голос. – Хоть кто-то в этой деревне с кристаллами! Долго же я вас искал по округе! Как же это всё не предусмотрительно!
Женщина заоглядывалась, не находя источник.
- Кто здесь? – спросила она. – Кто вы такой?
- Не волнуйтесь. Лица я своего не покажу. Сейчас объясню почему. В общем, осмелюсь предположить, что вы ищите своих любимых в лесу, как многие другие жители деревни?
- Да… Мужа ищу.
- Мужа и сына?
- Только мужа.
- Это который купец?
- Нет. Нет, нет. С торговлей не связан. Который местный врачеватель, в основном по животным.
Таинственный гость помолчал.
- Гм. Он тоже пропавший?
- А кто вы? Почему не показываетесь? – Она даже толком не понимала, откуда доносится голос – из ближайших деревьев или из земли. Призрак мог быстро перемещаться с места на место.
- Врачеватель животных, значит… Да, был там, кажется, и он. Гм. Времени мало! Я прибыл к вам, чтобы указать дорогу в место, где всех пропавших держат. Самостоятельно они выбраться не смогут, и нужно торопиться – собирать народ и выручать бедняг! Вашего мужа и других людей!
- Что же с ними случилось?
- Они попали в логово кампира.
Женщина моргала непонимающе.
- Белой Королевы… Белой Вдовы… Слыхали о такой?
- Кого-кого?
- Нежка. Леденежка.
- А, Леденежить! Какой ужас! Но как же она мужем моим завладела? Не понимаю. Она ведь только с… О, боги. Вы точно правду говорите? Своими глазами видели?
- Вам следует мне верить и торопиться. Созывайте народ, готовьте оружие…
- А кто вы? Покажитесь! А то я будто с ума схожу! Уж не привиделся мне этот разговор? Может, от всех этих потрясений совсем головой тронулась…
- Не привиделось. Позовёте сюда людей – услышат то же самое от меня. Но личность раскрывать свою я не буду. Я тоже из логова Леденежки, и я уже помер там, потому что меня раньше всех поймала. Я проезжий. Можно сказать, что знатная особа. И мне эта ситуация не только жизнь отняла, но и грозит испортить репутацию навечно. А я очень дорожу своей репутацией. Боюсь, что кто-нибудь просвещённый легко меня узнает и распространит гадостные слухи. Потому я лучше буду в земле прятаться. Надеюсь, на понимание. Но там остались люди, и я обещал им помочь, привести помощь. Вот и помогаю им по мере сил.
- Это всё так страшно и непонятно звучит… - заныла женщина, внезапно кутаясь от холода, будто раньше его не замечала или в присутствии такого собеседника действительно стало холоднее. – Меня от этих новостей в дрожь бросает.
- Зовите людей. Собирайтесь. Я укажу дорогу. И нужно ещё подготовиться.
- Да я вот возвращения моих родственников, моих призраков жду… Условились, что на этом месте встретимся, да вот нету их. Они в поисках участвуют, а я уже все ноги отбила, целый день по этим колдобинам шастала, голос сорвала, пальцы отморозила. А призраки продолжают искать, им-то всё ни по чём, ни устали, ни холода…
Таинственный гость снова помолчал. Когда он заговорил, почему-то стало ещё холоднее, хотя вроде бы говорил ещё тише:
- Не ждите эти души. Я видел, они к горам полетели, какой-то слух разведать.
- Правда? Так может, лучше дождаться их? Может, они лучше знают…
- Вы про Леденежить точно знаете? – Призрак начал злиться. Судя по направлению голоса, он блуждал под землёй вокруг женщины, но не по кругу, а по спирали, всё приближаясь, всё ближе и ближе. – Знаете, сколько у неё живут жертвы? Если скорострелят – то и дня там не протянут, понимаете? Досуха высосет их, как со мной поступила! Мучительное это дело, я вам гарантирую!
- Ужас, ужас! Но разве не лучше призраков дождаться? Нужно их как-то позвать…
- Знаете, а меня ведь здесь ничего не держит! Я обещал этим господам, собратьям по беде, что сообщу их родным, где они, я это выполнил. Меня ничего не держит, я теперь могу отправиться в свои земли, а вы тут сами разбирайтесь. Я этих людей, как и вас, совершенно не знаю, а время своей новой жизни терять не намерен. Мне тоже лишний раз не хочется возвращаться к месту моего позора, и снова на эту мерзость смотреть!
- Стойте, стойте! Я вам верю! Сейчас мы соберёмся и пойдём за вами! Не спешите! Мы очень благодарны вам, кем бы вы ни были!
- Давайте. И не забудьте, что вам нужны костяные клинки. Предлагаю время не терять и зарезать свиней, я видел их в некоторых хлевах, пока искал хоть кого-нибудь с кристаллами или дурман-травой.
- Леденежить, подумать только! И как он к ней… боги-боги… Я, конечно, его выручу, но он у меня ещё на коленях поползает… в хлеву ночевать будет, это точно!
- Костяные клинки, не забудьте!
- Да сейчас женщин соберём. У нас есть опытные в этом деле. Одна уже Леденежить убивала, и костяные колышки у неё всегда теперь найдутся, вот уж не думала, что мне от этой ведьмы что-то пригодится. Другая – кузнец местный. Много прирождённых охотниц. А ещё девки-рыбаки с вечно мёрзлого озера пригодятся, я ведь так понимаю - лёд пробивать придётся?
- И мужчин прихватите. Сила же немалая понадобится.
- А мужчин вот не надо. Хватило нам жалких потеряшек. Больше такого не допустим. Сами засадим этой твари до самой Полной Тьмы.