Родился 7 июля 1975 года в деревне Ильинка, Скопинского района, Рязанской области в семье учителя и медсестры. Трудовую деятельность начал в 16 лет. Закончил филологический факультет Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского и Школу публичной политики. Работал разнорабочим, охранником, служил командиром отделения в ОМОНе, принимал участие в боевых действиях в Чечне в 1996 и 1999 годах.

Первые произведения были опубликованы в 2003 году в газете «День литературы». Произведения Прилепина печатались в разных газетах в том числе и в «Литературной газете», «Лимонке», «На краю», «Генеральной линии», а также в журналах «Север», «Дружба народов», «Роман-газета», «Новый мир», «Сноб», «Русский пионер», «Русская жизнь». Был главным редактором газеты нацболов Нижнего Новгорода «Народный наблюдатель». Участвовал в семинаре молодых писателей Москва — Переделкино (февраль 2004 года) и в IV, V, VI Форумах молодых писателей России в Москве.

Национал-большевик, сторонник коалиции «Другая Россия», принимал участие в организации нижегородского Марша Несогласных 24 марта 2007 года.

10 марта 2010 года подписал обращение российской оппозиции «Путин должен уйти». В интервью, опубликованном 16 марта 2010 года, сказал в ответ на вопрос о целях кампании:

«Путин — это система, и менять надо всю систему. Необходимо открытое политическое пространство. Прежде всего страну надо вывести из состояния политической заморозки. Для этого нужны свободный парламент, дискуссия, независимая пресса.»

В настоящее время работает главным редактором «Агентства политических новостей — Нижний Новгород», генеральным директором «Новой газеты в Нижнем Новгороде». С июля 2009 года — ведущий программы «Старикам здесь не место» на телеканале «PostTV». Член Гражданского Литературного Форума России

Женат. Четверо детей.

Лауреат премии Бориса Соколова (2004)

Лауреат премии газеты «Литературная Россия» (2004)

Лауреат премии «Роман-газеты» в номинации «Открытие» (2005)

Диплом премии «Эврика» (2006)

В 2005 и 2006 годах входил в шорт-лист премии «Национальный бестселлер» (2005, 2006)

В 2006 году стал финалистом премии «Русский Букер»

Лауреат Всекитайской Международной Литературной премии «Лучшая иностранная книга 2006-го года» (2007)

Лауреат ежегодной литературной премии «Ясная Поляна» имени Льва Толстого (номинация «XXI век») за роман «Санькя» (2007)

Лауреат литературной премии «России верные сыны» имени Александра Невского за роман в рассказах «Грех» (2007)

Лауреат всероссийской премии Института национальной стратегии «Солдат Империи» (2008)

Лауреат премии «Национальный бестселлер» за роман в рассказах «Грех» (2008)

Серебряная медаль Бунинской премии за книгу «TerraTartarara: Это касается лично меня» (2009)

Лауреат премии «Супер Нацбест», роман «Грех» назван лучшей книгой десятилетия (2011)[5]

Книги:
«Патологии» (роман) — 2004 изд. «Андреевский флаг»

«Санькя» (роман) — 2006 изд. «Ad Marginem»

«Грех» (роман) — 2007 изд. «Вагриус» (премия «Супер-нацбест», 2011 год)

«Ботинки, полные горячей водкой» (сборник рассказов) — 2008 изд. «АСТ»

«Я пришёл из России» (сборник эссе) — 2008 изд. «Лимбус Пресс»

«Terra Tartarara. Это касается лично меня» (Авторский сборник публицистики) — 2009 изд. «АСТ»

«Именины сердца. Разговоры с русской литературой» (Авторский сборник интервью с писателями и поэтами) — 2009 изд. «АСТ»

«Леонид Леонов: Игра его была огромна» (биография) — 2010 изд. «Молодая гвардия», серия Жизнь замечательных людей

«Чёрная обезьяна» (роман) — 2011

В качестве составителя:

«Война» (антология рассказов) — 2008 изд. «АСТ»
«Революция» (антология рассказов) — 2009 изд. «АСТ»

Статьи

Журнал «Русская жизнь»:

«Наш современник, дай огонька» — № 9, 2007
«Кровь поёт, ликует почва» — № 10, 2007
«Пётр на просторах и Стенька в застенке» — № 13, 2007
«Вы правы, Боже мой, как вы все правы» — № 14, 2007
«Молодёжь к выходу на пенсию готова» — № 16, 2007
«Мещанство приятное и последовательное» — № 1 (18), 2008
«Достаточно одного» — № 2 (19), 2008
«Великолепный Мариенгоф» — № 8 (25), 2008
«Достало» — № 13 (30), 2008
«I love TV» — № 14 (31), 2008
«Ваше Императорское Величество» — № 15 (32), 2008
«То, что у меня внутри» — № 16 (33), 2008
«Отступать некуда» — № 17 (34), 2008
«Страшнее, чем смерть» — № 18 (35), 2008
«Terra Tartarara» — № 19 (36), 2008
«В мерчендайзеры хочу — пусть меня научат» — № 21 (38), 2008

Рассказы
Журнал «Русская жизнь»:

«Пацанский рассказ» — № 15, 2007
«Собачатина» — № 11 (28), 2008
«Герой рок-н-рола» — № 12 (29), 2008

Мы доедаем мороженое. Он раскрывает рот, чтобы сцапать последние сладко размякшие, выдавленные из вафельного стаканчика сгустки мороженого. Раскромсанную, в белых каплях вафлю доедаю я.

«Патологии»
«Санькя»
«Ботинки, полные горячей водкой»

Социализм был выстроен.

Поселим в нём людей.


Борис Слуцкий.

Мы поселились в твоём социализме.

Мы поделили страну созданную тобой.

Мы заработали миллионы на заводах, построенных твоими рабами и твоими учёными. Мы обанкротили возведённые тобой предприятия, и увели полученные деньги за кордон, где построили себе дворцы. Тысячи настоящих дворцов. У тебя никогда не было такой дачи, оспяной урод.

Мы продали заложенные тобой ледоходы и атомоходы, и купили себе яхты. Это, кстати, вовсе не метафора, это факт нашей биографии.

Поэтому твоё имя зудит и чешется у нас внутри, нам хочется, чтоб тебя никогда не было.

Ты сохранил жизнь нашему роду. Если бы не ты, наших дедов и прадедов передушили бы в газовых камерах, аккуратно расставленных от Бреста до Владивостока, и наш вопрос был бы окончательно решён. Ты положил в семь слоёв русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени.

Когда мы говорим о себе, что мы тоже воевали, мы отдаём себе отчёт, что воевали мы только в России, с Россией, на хребте русских людей. Во Франции, в Польше, в Венгрии, в Чехословакии, в Румынии, и далее везде у нас воевать не получилось так хорошо, нас там собирали и жгли. Получилось только в России, где мы обрели спасение под твоим гадким крылом.

Мы не желаем быть благодарными тебе за свою жизнь и жизнь своего рода, усатая сука.

Но втайне мы знаем: если б не было тебя – не было бы нас.

Это обычный закон человеческого бытия: никто не желает быть кому-то долго благодарным. Это утомляет! Любого человека раздражает и мучит, если он кому-то обязан. Мы хотим быть всем обязанными только себе – своим талантам, своему мужеству, своему интеллекту, своей силе.

Тем более мы не любим тех, кому должны большую сумму денег, которую не в состоянии вернуть. Или не хотим вернуть.

Поэтому мы желаем обставить дело так, что мы как бы и не брали у тебя взаймы, а заработали сами, или нам кто-то принёс в подарок сто кг крупных купюр, или они валялись никому не нужные – да! прекрасно! валялись никому не нужными! и мы их просто подобрали - так что, отстань, отстань, не стой перед глазами, сгинь, гадина.

Чтоб избавиться от тебя, мы придумываем всё новые и новые истории в жанре альтернативной истории, в жанре мухлежа и шулерства, в жанре тупого вранья, в жанре восхитительной и подлой демагогии.

Мы говорим – и тут редкий случай, когда мы говорим почти правду – что ты не жалел и периодически истреблял русский народ. Мы традиционно увеличиваем количество жертв в десятки и даже сотни раз, но это детали. Главное, мы умалчиваем о том, что самим нам нисколько не дорог ни этот народ, ни его интеллигенция. В сегодняшнем семимильном, непрестанном исчезновении населения страны и народной аристократии, мы неустанно и самозабвенно виним – какой очаровательный парадокс! – тебя! Это ведь не мы убили русскую деревню, русскую науку и низвели русскую интеллигенцию на уровень босяков и бастардов – это, не смейся, всё ты. Ты! Умерший 60 лет назад! А мы вообще ни при чём. Когда мы сюда пришли – всё уже сломалось и сгибло. Свои миллиарды мы заработали сами, своим трудом, на пустом месте! Клянёмся нашей мамой.

В крайнем случае, в отмирании русского этноса мы видим объективный процесс. Это ведь при тебе людей убивали, а при нас они умирают сами. Ты даже не успевал их так много убивать, как быстро они умирают сегодня по собственной воле. Объективность, не так ли?

Ещё мы уверенно говорим, что Победа состоялась вопреки тебе.

Правда, немного странно, но с тех пор в России почему-то ничего не получается вопреки. Например, она никак не становится разумной и сильной державой ни вопреки, ни даже благодаря нам и нашей созидательной деятельности. Опять парадокс, чёрт возьми.

Мы говорим, что ты сам хотел развязать войну, хотя так и не нашли ни одного документа, доказывающего это.

Мы говорим, что ты убил всех красных офицеров, и порой даже возводим убиенных тобой военспецов на пьедестал, а тех, кого ты не убил, мы ненавидим и затаптываем. Ты убил Тухачевского и Блюхера, но оставил Ворошилова и Будённого. Поэтому последние два – бездари и ублюдки. Если б случилось наоборот, и в живых оставили Тухачевского и Блюхера, то бездарями и ублюдками оказались бы они.

Как бы то ни было, мы твёрдо знаем, что ты обезглавил армию и науку. То, что при тебе мы вопреки тебе имели армию и науку, а при нас не разглядеть ни того, ни другого, не отменяет нашей уверенности.

Мы говорим, что накануне ужасной войны ты не захотел договориться с «западными демократиями», при том, что одни «западные демократии», как мы втайне знаем, сами прекрасно договаривались с Гитлером, а другие западные, а также отдельные восточные демократии исповедовали фашизм, и строили фашистские государства. Мало того, одновременно финансовые круги неземным светом осиянных Соединённых Штатов Америки вкладывали в Гитлера и его поганое будущее огромные средства.

Мы простили всё и всем, мы не простили только тебя.

Тебя ненавидели и «западные демократии», и «западные автократии», и эти самые финансовые круги, и ненавидят до сих пор, потому что помнят с кем имели когда-то дело.

Они имели дело с чем-то по всем показателям противоположным нам. Ты – иная точка отсчёта. Ты другой полюс. Ты носитель программы, которую никогда не вместит наше местечковое сознание.

Ты стоял во главе страны, победившей в самой страшной войне за всю историю человечества.

Ненависть к тебе соразмерна только твоим делам.

Ненавидят тех, кто делает. К тем, кто ничего не делает, нет никаких претензий. Что делали главы Франции, или Норвегии, или, скажем, Польши, когда началась та война, напомнить?

Они не отдавали приказ «Ни шагу назад!». Они не вводили заград-отряды, чтобы «спасти свою власть» (именно так мы, альтруисты и бессеребренники, любим говорить о тебе). Они не бросали полки и дивизии под пули и снаряды, ни заливали кровью поля во имя малой высотки. Они не заставляли работать подростков на военных заводах, они не вводили зверские санкции за опоздание на работу. Нет! Миллионы их граждан всего лишь, спокойно и ответственно, трудились на гитлеровскую Германию. Какие к ним могут быть претензии? Претензии всего мира обращены к тебе.

При тебе были заложены основы покорения космоса – если б ты прожил чуть дольше, космический полёт случился бы при тебе – и это было бы совсем невыносимо. Представляешь? – царь, усатый цезарь, перекроивший весь мир и выпустивший человека, как птенца, за пределы планеты – из своей вечно дымящей трубки!

О, если б ты прожил ещё полвека – никто б не разменял великую космическую одиссею на ай-поды и компьютерные игры.

Да, к тому же, при тебе создали атомную бомбу – что спасло мир от ядерной войны, а русские города от американских ядерных ударов, когда вместо Питера была бы тёплая и фосфорицирующая Хиросима, а вместо Киева – облачное и мирное Нагасаки. И это было бы торжеством демократии, столь дорогой нам.

Ты сделал Россию тем, чем она не была никогда – самой сильной страной на земном шаре. Ни одна империя за всю историю человечества никогда не была сильна так, как Россия при тебе.

Кому всё это может понравиться?

Мы очень стараемся и никак не сумеем растратить и пустить по ветру твое наследство, твоё имя, заменить светлую память о твоих великих свершениях - чёрной памятью о твоих, да, реальных, и, да, чудовищных преступлениях.

Мы всем обязаны тебе. Будь ты проклят.

Российская либеральная общественность.

http://litrossia.ru/2012/09/06867.html

Чи­та­тель За­ха­ра При­ле­пи­на ни­ког­да не зна­ет не толь­ко чем за­кон­чит­ся его оче­ред­ной опус (по­ло­жа ру­ку на серд­це, мы поч­ти все­гда в ны­неш­ней ли­те­ра­ту­ре име­ем де­ло с за­ве­до­мо из­ве­ст­ны­ми раз­вяз­ка­ми и фи­на­ла­ми, а это ре­зуль­тат сплошь из­бы­точ­ной ин­фор­ма­ции, ко­ей кор­мят нас ста­рые и мо­ло­дые ав­то­ры) и ког­да он кон­чит­ся (а все фор­мо­об­ра­зу­ю­щие ве­ли­чи­ны дру­гих ав­то­ров уш­лым ны­неш­ним чи­та­те­лем то­же враз про­счи­ты­ва­ют­ся).
За­пис­ной чи­та­тель При­ле­пи­на и не хо­чет ни­че­го та­ко­го знать. Он при­вык всту­пать в про­зу При­ле­пи­на, как на тро­пу не­ве­до­мо­го ланд­шаф­та, или как в на­бе­жав­шую вол­ну, а ещё вер­нее – в ло­но гип­но­ти­че­с­кой экс­по­зи­ции чьей-то силь­ной му­зы­ки – ска­жем, скри­пич­ных со­нат Бет­хо­ве­на.

(Воз­мож­но, мы не за­слу­жи­ли зва­ния за­пис­но­го чи­та­те­ля оз­на­чен­но­го ав­то­ра. По­сколь­ку ав­тор наш весь­ма ши­рок ду­шой и бе­зум­ный гу­ма­нист к то­му же, сра­зу хра­б­ро при­зна­ём­ся в не­до­стой­ной сла­бо­с­ти на­шей. Мы ни ра­зу (ис­клю­чая «Чёр­ную обе­зь­я­ну») не смог­ли до­чи­тать его из­ве­ст­ных ро­ма­нов. При­чи­на ба­наль­на: из-за стра­ха! Из-за гу­с­той ат­мо­сфе­ры бру­таль­но-кро­ва­вых иг­рищ не на жизнь, а на смерть в оз­на­чен­ных ро­ма­нах. Тем не ме­нее мы ста­ли сча­ст­ли­вы­ми и по­слуш­ны­ми зав­сег­да­та­я­ми то­го при­ле­пин­ско­го ми­ра, что у спе­цов име­ну­ет­ся ма­лой фор­мой.)

Пер­вой ве­щью, по­тряс­шей на­ше до­то­ле мир­но по­чи­вав­шее в об­раз­цах Се­ре­б­ря­но­го ве­ка со­зна­ние, ока­зал­ся при­ле­пин­ский «Лес». Рас­сказ, за­во­дя­щий в дре­му­чий лес че­ло­ве­че­с­ких пси­хик, в рос­кош­ную ча­щу эк­зи­с­тен­ции.

Глав­ное же: в са­мую гу­щу ще­д­рых пи­са­тель­ских да­ров.
Вот си­дят они, эта­кая стран­ная чу­дес­ная ком­па­ния, со­сто­я­щая из от­ца, ре­бён­ка-ав­то­ра и от­цо­ва дру­га, «под ще­д­ро рас­пу­с­тив­шим­ся лет­ним солн­цем, у тон­кой ре­ки и бы­с­т­рой во­ды».
Друг от­ца «но­сил чёр­ную, как у гор­ца, бо­ро­ду, го­во­рил ве­сё­лые ве­щи рез­ким и хрип­лым го­ло­сом, на­по­ми­нал гри­фа, ко­то­рый при­шёл что-ни­будь клю­нуть». У дру­га фа­ми­лия Ко­рин, это со­вер­шен­но не­важ­но, но по­сколь­ку са­к­ра­мен­таль­ное «За­хар, ты ду­рак!» он вос­кли­ца­ет кар­ка­ю­щим го­ло­сом, и у не­го на но­гах рас­тут «страш­ные ве­ны, буд­то их сна­ча­ла по­рва­ли, а по­том, вме­с­то то­го чтоб сшить, по­вя­за­ли уз­ла­ми», этот Ко­рин от­ны­не по­се­ля­ет­ся в на­шем лич­ном вол­шеб­ном зве­рин­це со­зна­ния на­всег­да.
Рас­сказ, обя­зан­ный стать для че­ло­ве­че­ст­ва, хо­тя бы рус­ской его вет­ви, апо­ло­ги­ей от­цов­ст­ва. И за­кла­дом на дет­ст­во, дол­жен­ст­ву­ю­щее про­ис­хо­дить.
В од­ном из ин­тер­вью За­хар При­ле­пин так и ска­зал: «Лю­бовь – это не дар. Лю­бовь – это труд». Вот он, про­стым вро­де пе­ре­чис­ле­ни­ем, да­ёт об­раз от­ца. Ску­пы­ми шер­ша­вы­ми штри­ха­ми. «У от­ца бы­ли са­мые кра­си­вые ру­ки в ми­ре. Он умел ими за­пря­гать ло­шадь, па­хать, ко­сить, сры­вать вы­со­кие яб­ло­ки, уп­рав­лять лод­кой, в том чис­ле од­ним вес­лом про­тив те­че­ния, очень да­ле­ко за­плы­вать в от­сут­ст­вии лод­ки, во­дить по су­ше мо­то­цикл, ав­то­мо­биль, гру­зо­вик и трак­тор, стро­ить ба­ни и до­ма, ри­со­вать ту­шью, мас­лом и ак­ва­рель­ны­ми кра­с­ка­ми, ле­пить из гли­ны, вы­ре­зать по де­ре­ву, ве­се­ло иг­рать в во­лей­бол и в тен­нис, со­став­лять до­стой­ную пар­тию хо­ро­ше­му шах­ма­ти­с­ту, пи­сать кал­ли­гра­фи­че­с­ким по­чер­ком всё что угод­но, а так­же обыч­ным по­чер­ком пи­сать сти­хи, по­ка­зы­вать фо­ку­сы, за­вя­зы­вать ред­ко­ст­ные мор­ские уз­лы и пет­ли, кра­си­во на­ре­зать хлеб, ров­но раз­ли­вать вод­ку, про­фес­си­о­наль­но му­зи­ци­ро­вать на ак­кор­де­о­не, ба­я­не, гар­мош­ке и ги­та­ре, в том чис­ле про­де­лы­вая это на лю­бых свадь­бах, по­пут­но ров­но раз­ли­вая вод­ку, гла­дить свои ру­баш­ки, гла­дить ме­ня по го­ло­ве, но это ре­же.
Я ещё не знал, что не унас­ле­дую ни од­но из его уме­ний. На­вер­ное, я мо­гу по­гла­дить се­бя по го­ло­ве, но ни­че­го при­ят­но­го в этом нет».
…У нас ещё ча­ще, чем у аме­ри­кан­цев, при­нят в кри­ти­ке при­ём со­по­с­тав­ле­нья. И вот с кем толь­ко При­ле­пи­на не срав­ни­ва­ли! И Горь­кий тут, и Тол­стой (Лев, ра­зу­ме­ет­ся), и До­сто­ев­ский. Иво Ан­д­рич. Газ­да­нов. Че­хов, Ли­мо­нов, Шук­шин…
«Во­да в Ис­тье бы­ла ла­с­ко­вой и сме­ш­ли­вой. С вы­со­ко­го бе­ре­га ре­ки, не­ус­тан­но под­мы­ва­е­мые, то там, то здесь, в во­ду еже­год­но об­ру­ши­ва­лись на­кре­нён­ные и под­сох­шие де­ре­ва. Вон­зив­ши­е­ся в дно, тя­же­ло ле­жа­ли они – ино­гда чуть сдви­га­е­мые ве­сен­ним раз­ли­вом, но с его окон­ча­ни­ем вновь осе­дав­шие – рас­ко­ря­жен­ные, чёр­ные, не­про­сы­ха­ю­щие. Де­ре­вень вдоль ре­ки не бы­ло».
Нуж­да­ет­ся ли этот пе­ри­од див­ной про­зы в от­сы­ле – к Тур­ге­не­ву ли, Бу­ни­ну? – Мо­жет быть, к Пру­с­ту?! – От­нюдь. Это, гос­по­да, соб­ст­вен­ной, един­ст­вен­ной пер­со­ной сво­ей пи­са­тель За­хар При­ле­пин. Ко­то­рый вла­де­ет сло­вом в со­вер­шен­ст­ве, са­мой пло­тью сло­ва. И кто ве­ли­ко­леп­но­го те­ла про­зы сво­ей – пол­но­вла­ст­ный вла­де­тель. – «Ре­ка пет­ля­ла, слов­но пы­та­лась сбе­жать и спря­тать­ся от ко­го-то. Мы шли за ней по сле­ду, ед­ва по­спе­вая».

Итак, всё эти же трое име­ют на­ме­ре­ние спла­вить­ся по ре­ке к быв­шим мо­на­с­ты­рям, к про­шлым рас­коль­ни­кам. День бе­лый, солн­ца свет («солн­це ще­кот­но мах­ну­ло хво­с­том по мо­им ще­кам»). Вро­де сов­сем не опас­но? Но ужа­сы при­кра­дут­ся но­чью.

«Вдруг сде­лал­ся ве­тер, в од­ну ми­ну­ту по во­де по­ш­ла бы­с­т­рая рябь, не­бо сли­лось с во­дою, лес на­хму­рил­ся и на­вис над на­ми, втай­не жи­вой, но ещё мол­ча­щий».
По бу­ма­ге, как кру­ги по тем­ной во­де, по­ш­ли обо­ро­ты вро­де «…или это во­об­ще не че­ло­век кри­чит…»
Ма­с­тер под­бра­сы­ва­ет чи­та­те­лю ле­дя­но­го стра­ху – гор­стя­ми.
«Хо­лод кло­ко­тал уже в гру­ди, по­нем­но­гу за­ли­вая лёг­кие и серд­це, до­ста­вал до под­бо­род­ка и из­ред­ка по­тря­хи­вал ме­ня за дет­ские че­лю­с­ти. Тог­да зу­бы с бе­ше­ной ско­ро­стью на­чи­на­ли сту­чать­ся о зу­бы, и дли­лось это каж­дый раз с пол­ми­ну­ты».
Дра­ма­тур­гия его пе­ри­о­дов на­по­ми­на­ет со­нат­ную фор­му. Со­бы­тий­ное allegro то ка­тит во всю прыть, то об­ре­та­ет спа­си­тель­ные мо­ти­вы по­боч­ной пар­тии. (На са­мом-то де­ле это как раз глав­ная пар­тия – те­ма от­ца – до­б­ро­го ве­ли­ка­на и сто­и­ка; он не даст слу­чить­ся страш­но­му.)
«Отец на­кло­нял­ся ко мне и грел сво­и­ми ру­ка­ми, гру­дью, ше­ей, ды­ха­ни­ем. От не­го пах­ло та­кой ду­ши­с­той бе­ло­мо­ри­ной, его по­ко­ем, его ре­чью».
«– Кто там, пап? – спро­сил я, не умея со­мк­нуть гу­бы.
– Да нет ни­ко­го, – от­ве­тил он. – Вет­ка трес­ну­ла.
Но че­рез ми­ну­ту хру­ст­ну­ло ещё силь­нее».
Пря­мо «Лес­ной царь» во всём сво­ём не­ска­зоч­ном, не­ска­зан­ном ужа­се!
Но вот по за­ко­нам до­б­ра на­сту­па­ет в смерт­ном кош­ма­ре – пе­ре­лом, как кри­зис в тяж­кой бо­лез­ни. Вме­с­те с про­яв­лен­ным сквозь чёр­ный лес ого­нёч­ком от­сту­па­ет вро­де оли­це­тво­рён­ный, хо­тя и не на­зван­ный пер­со­наль­но страх:
«В ле­су ещё не­сколь­ко раз хру­ст­ну­ло, но вско­ре от­ста­ло».
Да, и ког­да при­хо­дит из­бав­ле­ние (ре­бё­нок про­дрог до оне­ме­ния ре­чи и оде­ре­ве­не­нья ходь­бы, и ведь он мог, как ди­тя у то­го гё­тев­ско­го всад­ни­ка, уме­реть от стра­ха!), на­сту­па­ет рай. Ма­с­тер маг­нит­ною си­лой сло­ва вно­сит се­бя-ди­тя­тю и за­од­но нас всех, уму­чен­ных, – в из­бу де­да-из­ба­ви­те­ля с его пе­чью, обиль­ны­ми лам­па­дой-ико­на­ми, ват­ным оде­я­лом, с-ту­лу­пом-на нём-для пол­но­ты-ото­гре­ва­нья, с чи­с­ты­ми гру­бы­ми про­сты­ня­ми…
«– За­хо­ди­те, я при­ючу вас, – про­сто ска­зал дед. – Ку­да ж вам с ре­бён­ком».
А за­тем на­чи­на­ет­ся та­кой кра­со­ты и си­лы пе­ри­од это­го ска­за­нья, что мы его (сча­ст­ли­вый при­жмур глаз, как в дет­ст­ве, ког­да пра­зд­ни­ка ждёшь и гос­тин­цев!)… ни за что не при­ве­дём здесь. Пе­ре­чи­тай­те в под­лин­ни­ке.
…Маль­чик кра­ду­чись вы­хо­дит из теп­ла из­бы в ле­дя­ную страш­но­ту но­чи, он ищет от­ца. «Воз­дух по­ка­зал­ся ещё хо­лод­нее, чем был. Он не полз в рот, и я ды­шал но­з­д­ря­ми.
В ре­ке плес­ну­ла ры­ба, но тем­но­та ра­зом съе­ла и ры­бу, и плеск.
Боль­ше не ос­та­лось ни­че­го. Не ды­ша, сто­я­ла во­круг ночь».
Ис­тин­но за­клю­чи­тель­ная пар­тия со­на­ты бы­тия. Там каж­дая фра­за как от ца­ря Со­ло­мо­на.
Рас­сказ – ме­та­ме­та­фо­ра. Став­ший ме­та­фо­рой са­мой жиз­ни.
Па­у­за. Уже мож­но ды­шать. Раз­ды­шать­ся. Ма­с­тер шьёт по кан­ве соб­ст­вен­ной – эле­ги­че­с­кой? тра­ги­че­с­кой? – те­мы ре­ми­нис­цен­цию. В му­зы­ке это на­зы­ва­ет­ся ди­на­ми­че­с­кой ре­при­зой. И мы всё вре­мя по­мним, что по­ми­мо му­зы­ки наш пи­са­тель в со­вер­шен­ст­ве вла­де­ет та­ким жа­н­ром, как эпос. Он пре­вос­ход­ный рас­сказ­чик, но он и ска­зи­тель. Эпи­че­с­кое на­ча­ло – столь же мощ­ный во­до­мёт твор­че­ст­ва При­ле­пи­на, как ли­ри­че­с­кое. К сло­ву, ли­ри­ка его столь не­ча­с­та, что осо­бен­но по­ра­жа­ет взлё­та­ми и па­ре­нь­ем за-об­лач­ным.
Итак, ре­при­за. Про­шлый маль­чик пре­вра­ща­ет­ся в но­во­го от­ца. Он воз­вра­ща­ет­ся в это кол­дов­ское ме­с­то. Он хо­чет пре­одо­леть ре­ку-вре­мя и да­же ны­ря­ет – ему блаз­нит­ся воз­мож­ность встре­чи с от­цом.
«Ес­ли дол­го сто­ять и ждать в том же са­мом ви­де на том же са­мом ме­с­те, то он, на­вер­ное, дол­жен по­явить­ся.
Сна­ча­ла раз­даст­ся плеск: это его ша­ги, и он всё-та­ки пре­одо­лел со­про­тив­ле­ние во­ды, во­да же лёг­кая, осо­бен­но ес­ли идёшь по те­че­нию.
По­том, вос­лед за пле­с­ком, по­явит­ся ого­нёк его бе­ло­мо­ри­ны. Па­пи­ро­сы «Бе­ло­мор­ка­нал» уже не про­да­ют, а у не­го есть.
По­том я нач­ну по­ни­мать, что вот его ли­цо, а вот его пле­чо… и ес­ли ого­нёк па­да­ет вниз – это он опу­с­ка­ет ру­ку, а ес­ли под­ни­ма­ет­ся вверх и вспы­хи­ва­ет яр­че – это отец за­тя­ги­ва­ет­ся.
Ни­кто не шёл ко мне». (Об­рыв, взрыв – и мо­ду­ля­ция.)

Ре­ка, как и долж­но, вы­тал­ки­ва­ет его, ус­пев дать на­гло­тать­ся всё той же, из про­шло­го, здесь как буд­то мёрт­вой, во вся­ком слу­чае – не­дру­же­люб­ной, во­ды. А на бе­ре­гу сто­ит сле­ду­ю­щий маль­чик, сно­ва сын, и он го­ло­сом то­го, преж­не­го, из дру­го­го сто­ле­тия ре­бён­ка зо­вёт: «Па­па».

Стран­ность в том, что весь пре­ды­ду­щий рас­сказ (а по­жа­луй, что и – по­весть; с это­го мо­мен­та бу­дем звать «Лес» по­ве­с­тью) нам ка­за­лось, что центр дей­ст­вия, куль­ми­на­ция при­хо­дит­ся на сплав. Так и есть. Од­на­ко глав­ная мысль-за­бо­та ав­то­ра до­ста­ёт­ся мо­ти­ву «от­цов­ст­во-дет­ст­во», во­про­су на­ли­чия и ка­че­ст­ва дан­но­го на­ли­чия в дет­ском бы­тии боль­шо­го, вер­но­го, ве­да­ю­ще­го все­ми воз­мож­но­с­тя­ми че­ло­ве­ка.
Фи­гу­ра от­ца в по­ве­с­ти – во­пло­ще­ние бо­га дет­ст­ва. Пер­со­ни­фи­ка­ция Бо­га. Так долж­но быть, как го­ва­ри­вал Бет­хо­вен. Тог­да и маль­чи­ки бу­дут спер­ва де­ть­ми сча­ст­ли­вы­ми, а по­том и от­ца­ми.
Один ин­те­рес­ный пи­са­тель изо­б­рёл тер­мин «ма­ги­че­с­кий ре­а­лизм». Мы пред­ла­га­ем, и это се­рь­ёз­но, для при­ле­пин­ских тек­с­тов тер­мин эв­ри­с­ти­че­с­кий ре­а­лизм. Ибо они как ни­ка­кие дру­гие спо­соб­ст­ву­ют раз­ви­тию у чи­та­те­ля со­об­ра­зи­тель­но­с­ти при обу­че­нии ис­ти­нам.
А Ре­ка? – Ре­ка! За­гад­ка, при­ман­ка-об­ман­ка, по­та­ён­ное зло, омут с ко­ря­га­ми ра­ня­щи­ми, вле­ку­щи­ми ко дну. Мы ска­жем­ся на­ив­ны­ми, но всё же про­из­не­сём: пер­со­на ре­ки с одё­жей ле­са по бе­ре­гам дре­му­чим – глав­ная при­ле­пин­ская ми­с­ти­фи­ка­ция. Ка­кая раз­ни­ца, что каж­дый из нас сам се­бе даст от­вет по это­му по­во­ду. Мы, по­хо­же, так все и ос­та­ём­ся на по­во­ду у на­ше­го ска­зи­те­ля, спря­тав­ше­го мо­рок ми­ра в этой са­мой Ре­ке, при­ме-ге­ро­и­не «Ле­са» име­нем Ис­тья.

Победителем премии «Большая книга» стал роман «Обитель» Захара Прилепина, сообщает корреспондент «Газеты.Ru». На втором месте Владимир Сорокин с произведением «Теллурия». Третье место досталось Владимиру Шарову за «Возвращение в Египет». Лучшим литературным произведением для детей и юношества «Книгуру» стало произведение «Около музыки» Нины Дашевской.

Приз читательских симпатий получила Светлана Алексеевич за «Время секонд хэнд». В номинации «За вклад в литературу» победителем стал Леонид Зорин.

Торжественная церемония награждения проходит в Доме Пашкова.

В этом году на премию претендовали девять произведений, среди которых книги Владимира Сорокина, Светланы Алексиевич и Захара Прилепина.