Взято с форума "Дацана Гунзэчойнэй". Выложил atagai

Однажды к Будде пришёл очень образованный и культурный человек, который был известен как ученый. Он задал Просветлённому вопрос.
Будда сказал:
— Извините, но прямо сейчас я не могу ответить на ваш вопрос.
Человек очень удивился:
— Почему вы не можете ответить? Вы слишком заняты или что-то другое?
Это был очень почитаемый человек, хорошо известный во всей стране, и, естественно, он почувствовал себя обиженным тем, что Будда так занят, что не может уделить ему немного времени.
Будда сказал:
— Нет, дело не в этом. Времени у меня достаточно, но прямо сейчас вы будете не в состоянии воспринять мой ответ.
Человек спросил:
— Что вы имеете в виду?
— Существует три типа слушателей, — сказал Будда. — Первый тип, как горшок, повёрнутый вверх дном. Можно отвечать, но ничего не войдёт в него. Он недоступен.
Второй тип слушателей подобен горшку с дыркой в дне. Он не повёрнут вверх дном, он находится в правильном положении, всё, как должно быть, но в в нем есть дыра, поэтому кажется, что он наполняется, но это лишь на короткое мгновение. Рано или поздно вода неизбежно вытечет, и горшок снова станет пустым. Очевидно, лишь на поверхности кажется, что в горшок что-то входит, на самом деле ничего не входит, поскольку ничего не может удержаться.
И наконец, есть третий тип слушателя, в котором нет дырки и который не стоит вверх дном, а расположен в правильном положении, но который полон отбросов. Вода может свободно заполнять его, но как только она входит, она тут же отравляется. Вы принадлежите именно к третьему типу. Поэтому-то мне и трудно ответить прямо сейчас. Вы полны отбросов, поскольку вы обременены столькими знаниями. То, что не осознано вами, не познано — это и есть отбросы.

Нан-Ин, японский мастер дзэн, живший в эру Мэйдзи (1868-1912), принимал как-то у себя профессора университета, пришедшего порасспросить его о дзэн.
Нан-Ин разливал чай. Налив гостю полную чашку, он продолжал лить дальше. Профессор смотрел на льющийся через край чай и, наконец, не вытерпев, воскликнул:
— Она же полна. Больше не входит!
— Вот как эта чашка, — ответил Нан-Ин, — и вы наполнены своими мнениями и суждениями. Как же могу я показать вам дзэн, пока вы не опорожните свою чашку?

Один человек пришел к великому художнику и сказал: "Я хочу научится рисовать бамбук. Что мне нужно делать?"
Учитель ответил: "Сначала пойди в джунгли и живи три года среди бамбука. Когда ты начнёшь чувствовать, что ты стал бамбуком, возвращайся".
Человек ушёл и не вернулся. Прошло три года. Учитель ждал, ждал, а потом был вынужден отправится на поиски этого человека и посмотреть, что случилось, - потому что если вы стали бамбуком, то как же вы можете вернутся к учителю?
Когда учитель пришел, то увидел, что человек стоит в бамбуковой рощи. Дул ветер, бамбук раскачивался и танцевал, вместе с ним раскачивался и танцевал человек.
Учитель потряс его. Он сказал: "Что ты делаешь? Когда ты собираешься рисовать?"
Тот ответил: "Забудь об этом. Оставь меня в покое! Не мешай мне."
Учителю пришлось силой тащить его домой. Он сказал: "Теперь ты готов рисовать бамбук, потому что теперь ты знаешь изнутри, что такое бамбук".

Для тех кто не знает, Станиславский активно практиковал философию Дзен в актёрском мастерстве

Ну, а правильно. Чего там особо беспокоится-то? Съешь земляничку и радуйся что пока ещё живой, а что будет в следующую секунду уже не имеет особого значения. Всё равно пойдешь по кругу инкарнации.

Трое мужей - Цзы-Санху, Мэн Цзы-фань и Цзы-Цинчжун - говорили друг другу: "Кто из нас способен быть вместе, не будучи вместе, и способен действовать заодно, не действуя заодно? Кто из нас может взлетать в небеса и странствовать с туманами, погружаться в Беспредельное и вовеки жить, забыв обо всём?" Все трое посмотрели друг на друга и рассмеялись. Ни у кого из них в сердце не возникло возражений, и они стали друзьями.
Они дружно прожили вместе некоторое время, а потом Цзы-Санху умер. Прежде чем тело Цзы-Санху было предано земле, Конфуций узнал о его смерти и послал Цзы-гуна участвовать в траурной церемонии. Но оказалось, что один из друзей покойного напевал мелодию, другой подыгрывал ему на лютне, и вдвоём они пели песню.
Цзы-гун поспешно вышел вперёд и сказал:
- Осмелюсь спросить, прилично-ли вот так петь над телом покойного?
Друзья взглянули друг на друга и рассмеялись:
- Да, что он знает об истинном ритуале?
Цзы-гун вернулся и сказал Конфуцию:
- Что они за люди? Правила поведения не соблюдают, даже от собственного тела отрешились и преспокойно распевают песни над телом мёртвого друга. Уж и не знаю, как всё это назвать? Что они за люди?
- Эти люди странствуют душой за пределами света, - ответил Конфуций. - А такие, как я живут в свете. Жизнь вне света и жизнь в свете друг с другом не соприкасаются, и я, конечно, сделал глупость, послав тебя принести соболезнования. Ведь эти люди дружны с Творцом всего сущего и пребывают в едином дыхании Неба и Земли. Для них жизнь всё равно что гнойник или чирей, а смерть - как выдавливания гноя или разрезания чирея. Разве могут такие люди отличать смерть от жизни, предшествующие от последующего? Они подделываются под любые образы мира, но находят опору в Едином Теле Вселенной. Они забывают о себе до самых печёнок, отбрасывают зрение и слух, возвращаются к ушедшему и заканчивают началом и не ведают ни придела, ни меры. Безмятежные, скитаются они за пределами мира и грязи, весело странствуют в царстве не деяния. Ужели станут они печься о мирских ритуалах и угождать толпе?
- В таком случае, учитель, зачем соблюдать приличия самим? - спросил Цзы-гун.
- И я - один из тех, на ком лежит кара Небес, - ответил Конфуций.
- Осмелюсь спросить, что это значит?
- Рыбы устраивают свою жизнь в воде, а люди устраивают свою жизнь в Пути. Для тех, кто устраивает свою жизнь в воде, достаточно вырыть пруд. А для тех, кто устраивает свою жизнь в Пути, достаточно отрешится от дел. Вот почему говорят: "Рыбы забывают друг о друге в воде, люди забывают друг о друге в искусстве Пути".
- Осмелюсь спросить, что такое необыкновенный человек? - спросил Цзы-гун.
- Необыкновенный человек необычен для обыкновенных людей, но ничем не примечателен перед Небом, - ответил Конфуций - Поэтому говорят: "Маленький человек перед Небом - благородный муж среди людей. Благородный муж перед Небом - маленький человек среди людей".

Два ангела решили совершить путешествие по Земле. Они приняли облик обычных людей и пошли по дороге. Когда стало смеркаться, они как раз подходили к какой-то деревеньке и постучались в первый попавшийся дом, это была хижина самого бедного крестьянина. Не смотря на то, что хозяева сами были полуголодными, они хорошо приняли гостей и поделились с ними своим скудным ужином, уступили единственную кровать, а сами улеглись спать на полу на соломе. Наутро младший ангел проснулся и увидел, что у хозяев случилось горе - умерла их кормилица корова. Но, несмотря на это, крестьяне снова отдали гостям половину своего завтрака - налили по кружке молока и дали по куску сыра с маслом. Поев, ангелы поблагодарили крестьян и снова отправились в дорогу.
Вечером они подошли к другой деревне и постучались в первый попавшийся дом – на этот раз это был самый богатый дом в округе. Гостей приняли плохо, отправили их спать в сарай на гнилую солому, а на ужин предложили по куску плесневого хлеба и по кружке затхлой воды. Ночью младший из ангелов проснулся от шума и увидел, что старший ангел заделывает дырку в стене сарая, недоумевая, он спросил:
- Зачем ты делаешь это – помогаешь плохим людям? Почему ты не помог бедным крестьянам, не спас их корову?
- Я не помогаю богачам, - спокойно возразил старший ангел, - просто за этой стеной зарыт богатый клад, я надежно спрятал его и он не достанется этим злым и жадным людям, а найдет его кто-то с добрым сердцем. И на счет коровы ты не прав: в ту ночь, в бедную хижину ангел смерти приходил за женщиной, а я отдал ему корову…
Мораль: не все вещи являются такими, какими кажутся.

Малыш пошарил в карманах.
- Вот, три штуки. – И он вытащил два засахаренных орешка и один леденец.
-Три пополам не делится, - сказал Карлсон, - это знают даже малые дети. – И, быстро хватив с ладони Малыша леденец, проглотил его. – Вот теперь можно делить, - продолжал Карлсон и с жадностью поглядел на оставшиеся два орешка: один из них был чуточку больше другого. – Так как я очень милый и очень скромный, то разрешаю тебе взять первому. Но помни: кто берет первым, всегда должен брать то, что поменьше, - закончил Карлсон и строго взглянул на Малыша.
Малыш на секунду задумался, но тут же нашелся:
- Уступаю тебе право взять первым.
- Хорошо, раз ты такой упрямый! – вскрикнул Карлсон и, схватив больший орешек, мигом засунул его себе в рот.
Малыш посмотрел на маленький орешек, одиноко лежавший на ладони.
- Послушай, - сказал он, - ведь ты же сам говорил, что тот, кто берет первым, должен взять то, что поменьше.
- Эй ты, маленький лакомка, если бы ты выбирал первым, какой бы орешек ты взял себе?
- Можешь не сомневаться, я взял бы меньший, - твердо ответил Малыш.
- Так что ж ты волнуешься? Ведь он тебе и достался!
Малыш вновь подумал о том, что, видимо, это и есть то самое разрешение спора словами, а не кулаками, о котором говорила мама.

Жил был юный принц. Он все принимал на веру и только три вещи на свете принять на веру не мог. Он не верил в принцесс, он не верил в острова, он не верил в Бога. Отец его, король, не однажды повторял, что всего этого просто не бывает. А коль скоро в королевстве не водилось ни принцесс, ни островов, да и Бог себя ничем не обнаруживал, юный принц с отцом соглашался.
Но вот как-то раз принц сбежал из дворца. И очутился в соседнем государстве. А там ─ что за диво! ─ острова виднелись с любого лукоморья, и на островах этих обитали чудные и поразительные создания, которых он и про себя-то назвать побоялся. Пока он искал лодку, на берегу ему встретился человек в парадном, чин чинарем, костюме.
─ Неужто эти острова взаправдашние? ─ спросил у него юный принц.
─ Конечно взаправдашние, ─ ответил человек в парадном костюме.
─ А кто эти чудные и поразительные созданья?
─ Истинные и безобманные принцессы, все поголовно.
─ Так, получается, и Бог есть! ─ воскликнул принц.
─ Я и есть Бог, ─ с поклоном ответствовал человек в парадном, чин чинарем, костюме.
Юный принц со всех ног помчался домой.
─ Ага, вернулся, ─ сказал отец его, король.
─ Я повидал острова, я повидал принцесс, я повидал Бога, ─ гордо заявил ему принц.
Король и бровью не шевельнул.
─ Не бывает взаправдашних островов и взаправдашних принцесс, и Бога взаправдашнего не бывает.
─ Но я же их видел своими глазами!
─ Ну, скажи, как Бог был одет?
─ Он был в парадном, чин чинарем, костюме.
─ А рукава у пиджака закатаны?
Принц припомнил, что закатаны. Король улыбнулся:
─ Это одеяние кудесника. Тебя провели.
И принц немедля устремился в соседнее государство, на тот самый берег, к тому самому человеку в парадном, чин чинарем, костюме.
─ Отец мой, король, объяснил мне, кто ты таков, ─ с негодованием сказал ему принц. ─ Сперва ты провел меня, а сейчас не проведешь. Теперь то я знаю, что и острова, и принцессы невзаправдашние ─ ты ведь кудесник.
Человек на берегу усмехнулся:
─ Не я тебя провел, мальчик мой. В королевстве отца твоего полным-полно и островов, и принцесс. Но твой отец наслал на тебя чары, и ты всего этого в упор не замечаешь.
Призадумался принц и побрел себе восвояси. Пришел к отцу, посмотрел тому прямо в глаза:
─ Ты что, папа, действительно не взаправдашний король, а всего лишь навсего кудесник?
Улыбнулся король и закатал рукава:
─ Да, сынок, я всего лишь навсего кудесник.
─ Выходит, тот, на берегу, ─ Бог.
─ Тот, на берегу, ─ тоже кудесник.
─ Но я хочу понять, что есть взаправду, что останется когда рассеются чары.
─ Когда рассеются чары, ничего не останется, ─ ответил король.
Пригорюнился принц.
─ Убью себя, ─ сказал он.
Король чародейством прислал во дворец смерть. Встала смерть на пороге, поманила принца. Задрожал принц. Вспомнил острова, прекрасные, но невзаправдашние, вспомнил принцесс, невзаправдашних, но прекрасных.
─ Ладно уж, ─ сказал, ─ вытерплю как-нибудь.
─ Знай же, сын мой, ─ сказал ему король, ─ что и ты теперь вот-вот станешь кудесником.

Князь Му, повелитель Цзинь, сказал Болэ:
— Ты обременён годами. Может ли кто-нибудь из твоей семьи служить мне и выбирать лошадей вместо тебя? Болэ отвечал:
— Хорошую лошадь можно узнать по её виду и движениям. Но несравненный скакун — тот, что не касается праха и не оставляет следа. Это нечто таинственное и неуловимое, неосязаемое, как утренний туман. Таланты моих сыновей не достигают высшей ступени: они могут отличить хорошую лошадь, посмотрев на нее, но узнать несравненного скакуна они не могут. Однако есть у меня друг, по имени Цзю Фангао, торговец хворостом и овощами, — он не хуже меня знает толк в лошадях. Призови его к себе. Князь так и сделал. Вскоре он послал Цзю Фангао на поиски коня. Спустя три месяца тот вернулся и доложил, что лошадь найдена.
— Она теперь в Шаю, — добавил он.
— А какая это лошадь? — спросил князь.
— Гнедая кобыла, — был ответ. Но когда послали за лошадью, оказалось, что это чёрный, как ворон, жеребец. Князь в неудовольствии вызвал к себе Болэ.
— Друг твой, которому я поручил найти коня, совсем осрамился. Он не в силах отличить жеребца от кобылы! Что он понимает в лошадях, если даже масть назвать не сумел?
Болэ вздохнул с глубоким облегчением:
— Неужели он и вправду достиг этого? — воскликнул он.
— Тогда он стоит десяти тысяч таких, как я. Я не осмелюсь сравнить себя с ним, ибо Гао проникает в строение духа. Постигая сущность, он забывает несущественные черты; прозревая внутренние достоинства, он теряет представление о внешнем. Он умеет видеть то, что нужно видеть, и не замечать ненужного. Он смотрит туда, куда следует смотреть, и пренебрегает тем, что смотреть не стоит. Мудрость Гао столь велика, что он мог бы судить и о более важных вещах, чем достоинства лошадей. И когда привели коня, оказалось, что он поистине не имеет себе равных.

Один молодой садовник-перс говорит своему принцу:
- Сегодня утром мне встретилась смерть. Она сделала мне угрожающий знак. Спаси меня. Я хотел бы каким-нибудь чудом оказаться нынче вечером в Исфагане.
Добрый принц дает ему своих лошадей. В тот же день принц встречает смерть.
- Почему, - спрашивает он, - ты угрожала сегодня утром моему садовнику?
- Я не угрожала, - отвечает она, - то был жест удивления. Ибо он встретился мне этим утром далеко от Исфагана, между тем как сегодня вечером я должна забрать его в Исфагане.

-Я уже умер?-спросил человек.
-Угу,- кивнул демиург Шамбамбукли, не отрываясь от изучения толстой внушительной книги.- Умер. Безусловно.
Человек неуверенно переступил с ноги на ногу.
-И что теперь?
Демиург бросил на него быстрый взгляд и снова уткнулся в книгу.
-Теперь тебе туда,- он не глядя указал пальцем на неприметную дверь.- Или туда,- его палец развернулся в сторону другой, точно такой же, двери.
-А что там?- поинтересовался человек.
-Ад,- ответил Шамбамбукли.- Или рай. По обстоятельствам.
Человек постоял в нерешительности, переводя взгляд с одной двери на другую.
-А-а... а мне в какую?
-А ты сам не знаешь?- демиург слегка приподнял бровь.
-Ну-у,- замялся человек.- Мало ли. Куда там мне положено, по моим деяниям...
-Хм!- Шамбамбукли заложил книгу пальцем и наконец-то посмотрел прямо на человека.- По деяниям, значит?
-Ну да, а как же ещё?
-Ну хорошо, хорошо,- Шамбамбукли раскрыл книгу поближе к началу и стал читать вслух.- Тут написано, что в возрасте двенадцати лет ты перевёл старушку через дорогу. Было такое?
-Было,- кивнул человек.
-Это добрый поступок или дурной?
-Добрый, конечно!
-Сейчас посмотрим...- Шамбамбукли перевернул страницу,- через пять минут эту старушку на другой улице переехал трамвай. Если бы ты не помог ей, они бы разминулись, и старушка жила бы еще лет десять. Ну, как?
Человек ошарашенно заморгал.
-Или вот,- Шамбамбукли раскрыл книгу в другом месте.- В возрасте двадцати трёх лет ты с группой товарищей участвовал в зверском избиении другой группы товарищей.
-Они первые полезли!- вскинул голову человек.
-У меня здесь написано иначе,- возразил демиург.- И, кстати, состояние алкогольного опьянения не является смягчающим фактором. В общем, ты ни за что ни про что сломал семнадцатилетнему подростку два пальца и нос. Это хорошо или плохо?
Человек промолчал.
-После этого парень уже не мог играть на скрипке, а ведь подавал большие надежды. Ты ему загубил карьеру.
-Я нечаянно,- пробубнил человек.
-Само собой,- кивнул Шамбамбукли.- К слову сказать, мальчик с детства ненавидел эту скрипку. После вашей встречи он решил заняться боксом, чтобы уметь постоять за себя, и со временем стал чемпионом мира. Продолжим?
Шамбамбукли перевернул еще несколько страниц.
-Изнасилование - хорошо или плохо?
-Но я же...
-Этот ребёнок стал замечательным врачом и спас сотни жизней. Хорошо или плохо?
-Ну, наверное...
-Среди этих жизней была и принадлежащая маньяку-убийце. Плохо или хорошо?
-Но ведь...
-А маньяк-убийца вскоре зарежет беременную женщину, которая могла бы стать матерью великого учёного! Хорошо? Плохо?
-Но...
-Этот великий учёный, если бы ему дали родиться, должен был изобрести бомбу, способную выжечь половину континента. Плохо? Или хорошо?
-Но я же не мог всего этого знать!- выкрикнул человек.
-Само собой,- согласился демиург.- Или вот, например, на странице 246 - ты наступил на бабочку!
-А из этого-то что вышло?!
Демиург молча развернул книгу к человеку и показал пальцем. Человек прочел, и волосы зашевелились у него на голове.
-Какой кошмар,- прошептал он.
-Но если бы ты её не раздавил, случилось бы вот это,- Шамбамбукли показал пальцем на другой абзац. Человек глянул и судорожно сглотнул.
-Выходит... я спас мир?
-Да, четыре раза,- подтвердил Шамбамбукли.- Раздавив бабочку, толкнув старичка, предав товарища и украв у бабушки кошелёк. Каждый раз мир находился на грани катастрофы, но твоими стараниями выкарабкался.
-А-а...- человек на секунду замялся.- А вот на грань этой самой катастрофы... его тоже я?..
-Ты, ты, не сомневайся. Дважды. Когда накормил бездомного котёнка и когда спас утопающего.
У человека подкосились колени и он сел на пол.
-Ничего не понимаю,- всхлипнул он.- Всё, что я совершил в своей жизни... чем я гордился и чего стыдился... всё наоборот, наизнанку, всё не то, чем кажется!
-Вот поэтому было бы совершенно неправильно судить тебя по делам твоим,- наставительно произнёс Шамбамбукли.- Разве что по намерениям... но тут уж ты сам себе судья.
Он захлопнул книжку и поставил её в шкаф, среди других таких же книг.
-В общем, когда решишь, куда тебе, отправляйся в выбранную дверь. А у меня еще дел по горло.
Человек поднял заплаканное лицо.
-Но я же не знаю, за какой из них ад, а за какой рай.
-А это зависит от того, что ты выберешь,- ответил Шамбамбукли.

отсюда

Когда человек был ещё ребёнком, бабушка всегда говорила ему: «Внучек, вот вырастешь ты большой, станет тебе на душе плохо — ты иди в храм, тебе всегда там легче будет».

Вырос человек. И стало ему жить как-то совсем невыносимо. Вспомнил он совет бабушки и пошёл в храм. И тут к нему подходит кто-то: «Не так руки держишь!» Вторая подбегает: «Не там стоишь!» Третья ворчит: «Не так одет!» Сзади одёргивают: «Неправильно крестишься!» А тут подошла одна женщина и говорит ему:

— Вы бы вышли из храма, купили себе книжку о том, как себя здесь вести надо, потом бы и заходили.

Вышел человек из храма, сел на скамейку и горько заплакал. И вдруг слышит он голос:

— Что ты, дитя моё, плачешь?

Поднял человек своё заплаканное лицо и увидел Христа. Говорит:

— Господи! Меня в храм не пускают!

Обнял его Иисус:

— Не плачь, они и меня давно туда не пускают.

При создании фрески «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи столкнулся с огромной трудностью: он должен был изобразить Добро, воплощённое в образе Иисуса, и Зло — в образе Иуды, решившего предать его на этой трапезе. Леонардо на середине прервал работу и возобновил её лишь после того, как нашёл идеальные модели.

Однажды, когда художник присутствовал на выступлении хора, он увидел в одном из юных певчих совершенный образ Христа и, пригласив его в свою мастерскую, сделал с него несколько набросков и этюдов.

Прошло три года. «Тайная вечеря» была почти завершена, однако Леонардо пока так и не нашёл подходящего натурщика для Иуды. Кардинал, отвечавший за роспись собора, торопил его, требуя, чтобы фреска была закончена как можно скорее.

И вот после многодневных поисков художник увидел валявшегося в сточной канаве человека — молодого, но преждевременно одряхлевшего, грязного, пьяного и оборванного. Времени на этюды уже не оставалось, и Леонардо приказал своим помощникам доставить его прямо в собор, что те и сделали.

С большим трудом его притащили туда и поставили на ноги. Он толком не понимал, что происходит, а Леонардо запечатлевал на холсте греховность, себялюбие, злочестие, которыми дышало его лицо.

Когда он окончил работу, нищий, который к этому времени уже немного протрезвел, открыл глаза, увидел перед собой полотно и вскричал в испуге и тоске:

— Я уже видел эту картину раньше!

— Когда? — недоуменно спросил Леонардо.

— Три года назад, еще до того, как я всё потерял. В ту пору, когда я пел в хоре и жизнь моя была полна мечтаний, какой-то художник написал с меня Христа.

По дороге шла девушка, прекрасная, как фея. Вдруг она заметила, что следом за ней идёт мужчина. Она обернулась и спросила:

— Скажи, зачем ты идёшь за мной?

Мужчина ответил:

— О повелительница моего сердца, твои чары столь неотразимы, что повелевают мне следовать за тобой. Про меня говорят, что я прекрасно играю на лютне, что посвящён в тайны искусства поэзии и что умею в сердцах женщин пробуждать муки любви. А тебе я хочу объясниться в любви, потому что ты пленила моё сердце!

Красавица молча смотрела некоторое время на него, потом сказала:

— Как ты мог влюбиться в меня? Моя младшая сестра гораздо красивее и привлекательнее меня. Она идёт за мной, посмотри на неё.

Мужчина остановился, потом обернулся, но увидел только безобразную старуху в заплатанной накидке. Тогда он ускорил шаги, чтобы догнать девушку. Опустив глаза, он спросил голосом, выражающим покорность:

— Скажи мне, как ложь могла сорваться у тебя с языка?

Она улыбнулась и ответила:

— Ты, мой друг, тоже не сказал мне правду, когда клялся в любви. Ты знаешь в совершенстве все правила любви и делаешь вид, что твоё сердце пылает от любви ко мне. Как же ты мог обернуться, чтобы посмотреть на другую женщину?

Когда-то давно старик открыл своему внуку одну жизненную истину:

— В каждом человеке идёт борьба, очень похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло: зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь. Другой волк представляет добро: мир, любовь, надежду, истину, доброту и верность.

Внук, тронутый до глубины души словами деда, задумался, а потом спросил:

— А какой волк в конце побеждает?

Старик улыбнулся и ответил:

— Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

Мастер Мурамаса делал самурайские мечи как разящее оружие. Мастер Масамунэ — как оружие, которым защищают свою жизнь.

Чтобы сравнить, их клинки вонзили в дно ручья. По течению плыли опавшие листья.

Все листья, что прикасались к мечу Мурамаса, оказывались рассечёнными на две части. Меч Масамунэ листья оплывали, не касаясь его.

В одной семье рос парень, он был молод, вспыльчив и несдержан, грубил окружающим и, вольно или не вольно, обижал их...

Однажды отец дал ему мешочек с гвоздями и строго сказал ему, чтобы он забивал гвоздь в изгородь сада каждый раз, когда он не сдержит своего гнева.

В первые несколько дней сын забивал гвозди десятками.

Вскоре он научился сдерживать свой гнев, и с каждым днем число забиваемых в изгородь гвоздей стало уменьшаться. Он понял, как свой гнев можно контроллировать и начал им управлять. И это показалось ему легче, чем забивать гвозди.

Наконец пришел день, когда сын ни разу никого не обидел и не забил ни одного гвоздя. Сын с радостью рассказал об этом отцу. На это отец сказал, что за каждый такой день когда сын не забьет ни одного гвоздя либо за каждое прощение прошлых обид, он может вытащить один гвоздь.

Постепенно, иногда срываясь и забивая новые, сын вытаскивал гвозди из ограды сада. Забитых гвоздей становилось все меньше. И вот однажды настал день, когда он вытащил последний забитый гвоздь. Сын с радостью сообщил об этом отцу. Отец подвел сына к ограде и сказал:

- "Ты неплохо справился, но ты видишь, сколько осталось дыр от гвоздей? Изгородь уже никогда не будет такой, как прежде. Когда говоришь человеку что-нибудь злое, у него остается такой же шрам, как и эти дыры. И не важно, сколько раз после этого ты извиняешься - шрам остается. Рана словесная также причиняет боль и оставляет след, как и физическая."

Несмотря на мудрость, жизнь царя Соломона не была спокойной. И обратился однажды царь Соломон за советом к придворному мудрецу с просьбой: «Помоги мне — очень многое в этой жизни способно вывести меня из себя. Я очень подвержен страстям, и это мне мешает!» На что мудрец ответил: «Я знаю, как помочь тебе. Надень это кольцо — на нем высечена фраза: "Всё проходит" (как вариант "это пройдёт"). Когда нахлынет сильный гнев или сильная радость, посмотри на эту надпись, и она тебя отрезвит. В этом ты найдешь спасение от страстей!» Соломон последовал совету мудреца и обрел спокойствие. Но настал момент, когда, взглянув, как обычно, на кольцо, он не успокоился, а наоборот — еще больше вышел из себя. Он сорвал кольцо с пальца и хотел зашвырнуть его подальше в пруд, но вдруг заметил, что и на внутренней стороне кольца имеется какая-то надпись. Он присмотрелся и прочитал: «И это тоже пройдет.»

Насреддин ежедневно переходил через границу со своим ослом, нагруженным корзинами с соломой. Так как все знали, что он промышляет контрабандой, стражники каждый раз обыскивали его с ног до головы. Они обыскивали самого Насреддина, осматривали солому, погружали её в воду, время от времени даже сжигали её, но никогда ничего не могли найти.
Много лет спустя один из стражников встретил отошедшего от дел Ходжу в чайхане и спросил:
– Теперь тебе нечего скрывать, Насреддин. Расскажи мне, что ты перевозил через границу, когда мы никак не могли поймать тебя?
– Ослов, – отвечал Насреддин.

***
Когда для Муллы Насреддина наставали тяжёлые времена, он зарабатывал на жизнь тем, что перевозил пассажиров с одного берега реки на другой на своей лодке.
Как-то раз великий книжник переправлялся через реку на его лодке. Он спросил Насреддина:
— Скажи-ка, лодочник, а знаешь ли ты Коран? Изучал ли ты писания?
— Нет, некогда мне, — отмахнулся Насреддин.
— Да, тогда ты потерял пол жизни, — изрек грамотей.
В это время налетел ураган, маленькую лодку закружило и понесло от берега. Поднявшиеся волны перехлестывали через борта, и лодка быстро наполнялась водой. В любой момент она могла затонуть. Насреддин поинтересовался:

— Скажите-ка, господин учитель, а знаете ли вы, как плавают?
Тот человек очень испугался, весь покрылся холодным потом.
— Нет, — признался он.
Тогда ты потерял Всю жизнь , — заметил Насреддин, перелезая через борт. — Ну, я поплыл

Однажды мастер Хакуин спустился с горы Тодасё и отправился с чашкой для подаяний в ближайшее селение, где постучался в первую попавшуюся хижину. Старая хозяйка отворила, и мастер быстро выставил ногу, чтобы она не закрыла дверь. Старуха обозвала Хакуина дохлой жабой и отказала в милостыне – самой-де жрать нечего. Но тут Хакуин внезапно задумался над смыслом прихода Дарумы с Запада и как бы застыл. Злая бабка повторила свой отказ. Мастер оставался неподвижен. Так повторилось несколько раз. Наконец рассерженная старуха взяла метлу и что было сил треснула пришельца по голове. Хакуин потерял сознание и упал, но поднялся с земли уже совсем другим человеком. С тех пор мастер то и дело отправлял своих учеников в ту хижину, говоря, что злая бабка одна во всей Японии правильно понимает дзен.
Некоторые, впрочем, утверждают, что это произошло с мастером Уммоном, но не один ли хрен, то есть васаби? "Райская машина" М.Успенский

Однажды одного мудрого и учёного человека спросили, в чём секрет его мудрости, в чём он видит основное различие между собственным разумом и разумом других людей. Он задумался ненадолго, а затем ответил:
- Если люди ищут иголку в стоге сена, то большинство из них останавливаются, как только найдут её. А я продолжаю поиски, обнаруживая вторую, третью и, возможно, если мне очень повезёт, даже четвёртую и пятую иголку.

Давным-давно в старинном городе жил Мастер, окружённый учениками. Самый способный из них однажды задумался: «А есть ли вопрос, на который наш Мастер не смог бы дать ответа?» Он пошёл на цветущий луг, поймал самую красивую бабочку и спрятал её между ладонями. Бабочка цеплялась лапками за его руки, и ученику было щекотно. Улыбаясь, он подошёл к Мастеру и спросил:
- Скажите, какая бабочка у меня в руках: живая или мертвая?
Он крепко держал бабочку в сомкнутых ладонях и был готов в любое мгновение сжать их ради своей истины.
Не глядя на руки ученика, Мастер ответил:
- Всё в твоих руках.

Ученик пришел к Мастеру и спросил:
- Как мне стать свободным?
- Выясни, кто связал тебя, - предложил Мастер.
Неделю спустя ученик вернулся и сказал:
- Никто меня не связывал.
- Тогда зачем ты спрашиваешь об освобождении?

Шел рыцарь по пустыне. Долгим был его путь. По пути он потерял коня, шлем и доспехи. Остался только меч.
Рыцарь был голоден, и его мучила жажда. Вдруг вдалеке он увидел озеро.
Собрал рыцарь все свои оставшиеся силы и пошел к воде. Но у самого озера сидел трехглавый дракон. Рыцарь выхватил меч и из последних сил начал сражаться с чудовищем. Сутки бился, вторые бился. Две головы дракона уже отрубил. На третьи сутки дракон упал без сил. Рядом упал обессиленный рыцарь, не в силах уже более стоять на ногах и держать меч.
И тогда из последних сил дракон спросил:
- Рыцарь, а ты чего хотел-то?
- Воды попить.
- Ну, так и пил бы…

Закончив службу, священник объявил:
- В следующее воскресенье я буду беседовать с вами на тему лжи. Чтобы вам было легче понять, о чём пойдет речь, прочитайте дома 17 главу Евангелия от Марка.
В следующее воскресенье священник перед началом своей проповеди объявил:
- Прошу тех, кто прочитал семнадцатую главу, поднять руки.
Почти все присутствующие подняли руки.
- Вот именно с вами я и хотел поговорить о лжи, — сказал священник.
- У Марка нет семнадцатой главы.

Как ты отбираешь себе учеников? - спросили Ходжу Насреддина.
- Я готовлю себя к встрече с ними, - ответил Ходжа. - И они охотно идут на готовенькое.

Однажды ученик пожаловался:
- Учитель, ты рассказываешь нам много историй, но никогда не раскрываешь их истинный смысл.
И ответил мастер:
- А что бы ты сказал, если бы тебе предложили фрукт, но перед этим его немножко пожевали?

Однажды Эно пришёл в храм Фа-син в провинции Гуан. Он увидел, как несколько монахов спорили, собравшись у трепещущего флага. Один из них сказал:
-Флаг является неодушевлённым предметом, и не что иное, как ветер, заставляет его колыхаться.
На это другой монах возразил:
- И флаг и ветер - неодушевлённые вещи, а колыхание вообще невозможно. Третий протестовал:
-Колыхание вызвано определённым сочетанием причин и следствий.
Четвёртый предложил следующую версию:
-В конце концов, нет колыхающегося флага, это просто ветер сам собою движется.
Спор разгорался, но Эно прервал его замечанием:
- Не ветер, не флаг, а ваш разум колышется.

Скорпион со смертоносным ядом в жале и с душой, склонной к подлости, отправился в путешествие. Потихоньку он дополз до берега широкой реки и присох на месте - и перейти реку не может, и возвращаться назад не хочет.
Черепаха заметила его состояние, сжалилась над ним, посадила его на свою спину, бросилась в воду и поплыла к другому берегу. В это время она услышала какой-то звук: похоже, что скорпион чем-то бьет ее по спине. Она спросила:
- Что это за звук?
- Это мое жало,- ответил скорпион,- которым я пытаюсь ужалить тебя в спину. Хотя и знаю, что у меня ничего не получится, однако я ничего не могу поделать со своей натурой.
Черепаха сказала про себя: "Нет ничего лучше, как это злонамеренное существо освободить от его скверного характера и тем самым оградить добрые создания от его ядовитого жала".
И она нырнула в воду, а скорпиона смыла волна, и как будто его никогда и не было.

Правда я слышала еще одну версию, когда вместо черепахи была лягушка. Так там все закончилось печально для нее)

Дословно не помню, но постараюсь воспроизвести по памяти.

Как то холодной-холодной зимой, летел один маленькей воробей, но замёрз и упал на землю. И была бы участь его не завидна, если бы мимо не проходила корова. Нагадила она на воробья огромную кучу. Воробей в куче коровьего дерьма отогрелся и довольный зачирикал. А в этот момент пробегала мимо кошка. Услыхала она чириканье воробья, подбежала к куче, разгребла её, вытащила воробья на свет, лапкой от дерьма отряхнула и съела...
Мораль сей басни такова: Не всё то враг, кто на тебя нагадил. Не всё то друг, кто тебя из дерьма вытащил. А уж коль попал в дерьмо, то сиди и не чирикай:)

Молодая женщина тяжело болела и, собравшись умирать, сказала мужу: “Я так тебя люблю, что не хочу тебя покидать. Не уходи от меня к другой женщине. Если ты это сделаешь, я буду возвращаться к тебе привидением и постоянно тебя тревожить”.
Вскоре она оставила этот мир. Три месяца соблюдал муж её последнюю волю, но потом встретил другую женщину и полюбил её. Они решили пожениться.
Сразу после помолвки к вдовцу стало являться привидение жены. Каждую ночь она упрекала за то, что он не держит слова. Вдобавок она оказалась прозорливой: точно перечисляла ему всё, что происходило между ним и его новой возлюбленной. Когда бы он ни дарил невесте подарок, она точно описывала его. Привидение даже повторяло разговоры между ними, и это так раздражало вдовца, что он не мог спать. Кто-то подсказал ему обратиться к мастеру дзен, жившему неподалёку от деревни. Наконец, отчаявшись, несчастный вдовец отправился к нему за помощью.
- Значит, твоя бывшая жена стала привидением и знает всё, что ты делаешь, - заключил мастер. - Что говоришь, что даришь любимой - всё знает она. Она должна быть очень знающим привидением. Таким привидением гордиться нужно. Как только она появится, заключи с ней договор. Скажи, что раз она всё знает и от неё ничего не скрыть, то - если она сумеет ответить тебе на один вопрос - ты обещаешь расторгнуть помолвку и остаться одиноким.
- Какой же вопрос я должен задать? - спросил тот.
Монах ответил:
- Возьми полную горсть соевых бобов и спроси её, сколько именно бобов у тебя в руке. Если она не сможет ответить, то ты поймёшь, что она всего лишь плод твоего воображения и больше тебя беспокоить не будет.
Едва только явился дух жены, вдовец польстил ей, сказав, что она знает всё.
- И в самом деле, - отвечало привидение, - знаю и то, что ты сегодня был у мастера дзен.
- Ну, если ты столько знаешь, скажи-ка, сколько бобов у меня в руке, - потребовал вдовец.
Отвечать на вопрос уже было некому - привидение исчезло.

Это было в эпоху Камакура (Эпоха Камакура - название периода в истории Японии, конец XII - середина XIV в). Один чиновник переправлялся однажды ночью через реку Намэри, и его слуга нечаянно уронил в воду десять мон (Мон - мелкая монета, грош.).
Чиновник немедля приказал нанять людей, зажечь факелы и отыскать все деньги. Некий человек, глядя на это со стороны, заметил:
- Печалясь о десяти монах, он покупает факелы, нанимает людей. Ведь это обойдется гораздо дороже десяти мон.
Услышав эти слова, чиновник сказал:
- Да, некоторые думают так. Многие жадничают во имя экономии. Но потраченные деньги не пропадают: они продолжают ходить по свету. Другое дело десять мон, которые утонули в реке: если мы их сейчас не подберем, они будут навсегда потеряны для мира.
Вот что называется истинной экономией!

Давным-давно жил в столице один сват. Целыми днями подыскивал он женихов и невест.
Однажды он просватал пятнадцатилетнюю девушку за тридцатипятилетнего мужчину, скрыв его возраст. Но родители невесты вскоре прослышали, что жених стар.
- Мы ни за что не отдадим дочь: ведь между возрастом жениха и невесты двадцать лет разницы,- сказали они.
Что мог поделать сват? Он решил пожаловаться судье. Судья вызвал обе стороны и спросил родителей девушки:
- Вы дали слово, по какой же причине теперь отказываетесь?
- Сват обманул нас: жених на двадцать лет старше невесты, поэтому мы не согласны. Мы бы отдали ее, если бы он был хотя бы только вдвое старше ее.
- Пусть будет, как вы хотите. Отдайте ему свою дочь через пять лет. Жених обязан это время подождать. Тогда ему исполнится сорок, а ей - двадцать, и жених будет старше невесты как раз вдвое.
Так порешил судья, и обе стороны с извинениями удалились. Поистине мудрое решение!

Устал народ от многочисленных религиозных постулатов, и обрались они к Богу: "забери ты у нас свои законы, дай нам жить вольно". И согласился Бог. На следующий день приходит к Богу в ужасе Архангел Михаил, и говорит: "Люди навезли кучу, телег, подвод и грузовиков с различными религиозными свитками, книгами и писаниями. Куда нам все это девать?!"
И ответил ему Бог: "Я дал им лишь десять заповедей на каменных скрижалях, пусть они мне их и вернут, а то, что они сами понаписали для себя, пусть себе и оставят".

Однажды два моряка отправились в странствие по свету, чтобы найти свою судьбу. Приплыли они на остров, где у вождя одного из племён было две дочери. Старшая — красавица, а младшая — не очень.

Один из моряков сказал своему другу:

— Всё, я нашёл своё счастье, остаюсь здесь и женюсь на дочери вождя.

— Да, ты прав, старшая дочь вождя — красавица, умница. Ты сделал правильный выбор — женись.

— Ты меня не понял, друг! Я женюсь на младшей дочери вождя.

— Ты что, с ума сошёл? Она же такая… не очень.

— Это моё решение, и я это сделаю.

Друг поплыл дальше в поисках своего счастья, а жених пошёл свататься. Надо сказать, что в племени было принято давать за невесту выкуп коровами. Хорошая невеста стоила десять коров.

Пригнал он десять коров и подошёл к вождю.

— Вождь, я хочу взять замуж твою дочь и даю за неё десять коров!

— Это хороший выбор. Моя старшая дочь — красавица, умница, и она стоит десяти коров. Я согласен.

— Нет, вождь, ты не понял. Я хочу жениться на твоей младшей дочери.

— Ты что, шутишь? Не видишь, она же такая… не очень.

— Я хочу жениться именно на ней.

— Хорошо, но, как честный человек, я не могу взять десять коров, она того не стоит. Я возьму за неё три коровы, не больше.

— Нет, я хочу заплатить именно десять коров.

Они поженились.

Прошло несколько лет, и странствующий друг, уже на своём корабле, решил навестить оставшегося товарища и узнать, как у него жизнь. Приплыл, идёт по берегу, а навстречу женщина неземной красоты.

Он её спросил, как найти его друга. Она показала. Приходит и видит: сидит его друг, вокруг детишки бегают.

— Как живёшь?

— Я счастлив.

Тут входит та самая красивая женщина.

— Вот, познакомься. Это моя жена.

— Как? Ты что, женился ещё раз?

— Нет, это всё та же женщина.

— Но как это произошло, что она так изменилась?

— А ты спроси у неё сам.

Подошёл друг к женщине и спрашивает:

— Извини за бестактность, но я помню, какая ты была… не очень. Что произошло, что ты стала такой прекрасной?

— Просто однажды я поняла, что стою десяти коров.

Любой странствующий монах мог остановиться в дзэнском храме при условии, что он будет победителем тех, кто живёт в этом храме. Если же он будет побеждён, ему придётся уйти.
В одном храме на севере Японии жили два брата монаха. Старший брат учился, а младший был дурачком, да и к тому же ещё и одноглазым. Однажды к ним зашёл странствующий монах и попросился переночевать, предложив, в соответствии с обычаем, побеседовать о возвышенном учении.
Старший брат, уставший от занятий за день, велел младшему выступить вместо себя.
— Пойди и потребуй разговора в молчании, — научил он его.
Итак, младший брат и странник пошли к святыне и сели.
Вскоре странник поднялся, подошёл к старшему брату и сказал:
— Твой младший брат удивительный парень. Он победил меня.
— Перескажи мне диалог, — попросил старший брат.
— Сначала, — сказал странник, — я поднял один палец, символизируя просветлённого Будду. Тогда твой брат поднял два пальца, символизируя Будду и его учение. Я поднял три пальца, символизируя Будду, его учение и его последователей, живущих гармонической жизнью. Тогда твой брат потряс сжатым кулаком у меня перед лицом, указывая, что все три произошли из одной реализации. Таким образом, он победил, и я не имею права оставаться здесь.
С этими словами странник ушёл.
— Где этот парень? — спросил младший брат, вбегая к старшему.
— Я понял от него, что ты победил в споре.
— Ничего я не победил. Я хочу поколотить его.
— Расскажи мне, о чём вы спорили, — попросил старший брат.
— Ну, минуту он смотрел на меня, потом поднял один палец, оскорбляя меня намёком на то, что у меня один глаз. Так как он странник, то я подумал, что мне надо быть повежливее с ним. Поэтому я поднял два пальца, поздравляя его с тем, что у него два глаза. Тогда этот грубиян и негодяй поднял три пальца, намекая на то, что на нас двоих у нас только три глаза. Тогда я взбесился и стал колотить его, а он убежал. На этом всё кончилось.

Один дровосек усердно рубил лес далеко в горах. И вдруг появилось странное животное сатори, которое редко встречалось в деревнях. Дровосек хотел поймать его живым. Животное прочло его мысли:
— Ты хочешь поймать меня живым, не так ли?
Дровосек был поражён и не знал, что сказать. Тогда животное сказало:
— Ты, по-видимому, удивлён моими телепатическими способностями?
Дровосек ещё больше поразился, но затем у него возникла идея убить животное одним ударом топора. Сатори воскликнуло:
— Теперь ты хочешь меня убить!
Дровосек окончательно расстроился и, поняв, что он совершенно не в силах что-либо сделать с этим таинственным животным, собрался снова заняться своим делом. Не отличаясь благонамеренностью, сатори продолжало преследовать его:
— Так ты, наконец, меня оставил?
Дровосек не знал, что делать с этим животным и что делать с собой. Смирившись со всем, он взял топор и, не обращая никакого внимания на присутствие животного, усердно и сосредоточенно рубил лес. Когда он стал таким образом работать, топор соскочил с топорища и убил животное.

- Здравствуй, Господи.
- Здравствуй. Скажи, доволен ли ты прожитой жизнью?
- Даже не знаю, что тебе сказать, Господи… Пока я жил, мне было хорошо. Я грабил людей, воровал. Денег всегда хватало. И жил я весело и беззаботно, пока люди не поймали меня и не повесили. Но теперь я вот думаю – наверное жил я неправильно. И я бы хотел исправиться. Ты только не наказывай меня, Господи. Я же ни в чем не виноват, если разобраться. Ведь это ты дал мне такую жизнь.
- Я не накажу тебя. Скажи, кем бы ты хотел быть в следующей жизни?
- Сделай меня простым человеком, Господи. Чтобы я честным трудом зарабатывал себе и своей семье на хлеб.
- Как тебе будет угодно.


- Здравствуй, Господи.
- Здравствуй. Скажи, доволен ли ты прожитой жизнью?
- Нет, Господи. Мне жилось очень тяжело. Всю жизнь я работал с раннего утра и до позднего вечера. Но жил в нищете. Я сам, моя жена и дети мои голодали. За всю свою жизнь я не знал ничего иного, кроме голода, холода и унижений.
- Скажи, кем бы ты хотел быть в следующей жизни?
- Я хочу быть богатым человеком. Чтобы у меня был большой дом, много хорошей земли, чтобы еды всегда было в избытке, чтобы я и дети мои имели все, чего бы ни пожелали.
- Как скажешь, так и будет.



- Здравствуй, Господи.
- Здравствуй. Скажи, доволен ли ты прожитой жизнью?
- Спасибо тебе, Господи. Большую часть своей жизни я был абсолютно счастлив. Мне было так хорошо, что я даже и не вспоминал про тех людей, которые расплачивались своей бедностью за мое богатство. Но потом они пришли в мой дом, убили меня, мою жену, моих детей и забрали моё имущество. Но я понимаю их. Когда я был бедным, то мечтал сделать то же самое. Не наказывай их, пожалуйста, Господи.
- Не накажу. Скажи, кем ты хочешь быть в следующей жизни?
- Я теперь понял, это плохо, когда одни люди живут за счет других. Сделай меня богатым снова, Господи. На этот раз все будет по-другому.
- Будь по-твоему.



- Здравствуй, Господи.
- Здравствуй. Скажи, доволен ли ты прожитой жизнью?
- Спасибо тебе, Господи. Ты сделал все как я просил. Но больше не делай меня, пожалуйста, богатым человеком. У меня было много денег, и я построил большой завод. Я создавал рабочие места, повышал зарплаты, оплачивал своим работникам обучение по специальности. Но чем больше я для них делал, тем больше им казалось, что я им что-то недодал. Я только в этой жизни подумал – нелегко тебе, наверное, с нами, Господи. Через созданные мной для них профсоюзы, они требовали еще бОльшего повышения зарплат, различных льгот и пособий для себя и своих семей. А работали при этом из года в год всё хуже и хуже. Потом мой завод обанкротился, и меня за долги посадили в тюрьму. А мои бывшие работники проклинали меня за то, что по моей вине они лишились работы и средств к существованию.
- Кем же ты хочешь быть в следующей жизни?
- Сделай меня какой-нибудь знаменитостью. Я хочу, чтобы люди любили меня и восхищались мной.
- Я сделаю как ты хочешь.



- Здравствуй, Господи.
- Здравствуй. Скажи, доволен ли ты прожитой жизнью?
- Спасибо тебе, Господи. Ты сделал все как я хотел. Толпа обожала меня. Что бы я ни делал, вызывало у них восторг. Но больше не делай меня, пожалуйста, знаменитостью. Обожание толпы быстро наскучило мне и даже стало раздражать своей назойливостью. Самые близкие друзья втайне завидовали мне и желали мне зла. Мои дети ненавидели меня, потому что я был слишком занят собой и своей работой. Когда я умирал, по мне не горевал никто, кроме безликой толпы.
- Кем же ты хочешь быть теперь?
- Сделай так, Господи, чтобы я прожил тихую и спокойную жизнь, где-нибудь подальше от людей.
- Как тебе угодно.



- Здравствуй, Господи.
- Здравствуй. Скажи, доволен ли ты прожитой жизнью?
- Да, Господи, большое спасибо тебе. Я хорошо отдохнул. Но больше не делай меня лесником. Мне было скучно и одиноко.
- Тогда кем ты хочешь стать теперь?
- У меня было много свободного времени, Господи. Я читал книги, думал о жизни и о людях. Мне кажется, я понял как можно сделать людей счастливыми. Сделай так, чтобы я стал пожизненным диктатором, и я сделаю мир лучше.
- Как пожелаешь.


- Здравствуй, Господи.
- Здравствуй. Скажи, доволен ли ты прожитой жизнью?
- Мне удалось сделать всё, что я хотел, Господи. Я принес людям порядок и справедливость. Мир стал лучше. Но для этого пришлось уничтожить всех, кто пытался мне в этом помешать. Мои руки по локоть в крови. Накажи меня, Господи.
- Я никого никогда не наказываю. Ты сам накажешь себя в следующей жизни. Если захочешь. А теперь скажи, кем тебя сделать теперь?
- Сделай кем угодно. Только пожалуйста, Господи, не делай меня больше человеком.
- Будь по-твоему...

Однажды человек шел мимо некоего дома и увидел старушку в кресле-качалке, рядом с ней качался в кресле старичок, читающий газету, а между ними на крыльце лежала собака и скулила, как будто бы от боли. Проходя мимо человек про себя удивился, почему же скулит собака.
- Извините, мэм, – обратился он к старушке, – что случилось с вашей собакой?
- С ней? – переспросила она. – Она лежит на гвозде.
Смущенный ее ответом человек спросил:
- Если она лежит на гвозде и ей больно, почему она просто не встанет?
Старушка улыбнулась и ответила:
- Значит ей больно настолько, чтобы скулить, но не настолько, чтобы сдвинуться с места.

Когда человек был ещё ребёнком, бабушка всегда говорила ему: «Внучек, вот вырастешь ты большой, станет тебе на душе плохо — ты иди в храм, тебе всегда там легче будет».
Вырос человек. И стало ему жить как-то совсем невыносимо. Вспомнил он совет бабушки и пошёл в храм. И тут к нему подходит кто-то: «Не так руки держишь!» Вторая подбегает: «Не там стоишь!» Третья ворчит: «Не так одет!» Сзади одёргивают: «Неправильно крестишься!» А тут подошла одна женщина и говорит ему:
— Вы бы вышли из храма, купили себе книжку о том, как себя здесь вести надо, потом бы и заходили.
Вышел человек из храма, сел на скамейку и горько заплакал. И вдруг слышит он голос:
— Что ты, дитя моё, плачешь?
Поднял человек своё заплаканное лицо и увидел Христа. Говорит:
— Господи! Меня в храм не пускают!
Обнял его Иисус:
— Не плачь, они и меня давно туда не пускают.

Поиск правды

Жил – был человек, который отправился искать правду. Он обошел весь мир в поисках ее, расставшись со всем в своей жизни – отдав все во имя правды.

После многих лет странствий он пришел в Индию, где он услышал рассказ о далекой горе, на вершине которой живет правда

Он шел много дней, пока не пришел к входу пещеры. Он крикнул в темноту, и ему отозвался старческий голос:

– Что ты хочешь?
– Я ищу правду.
– Что же, ты нашел меня.

Он вошел в пещеру и там, в самой глубине, увидел склонившееся над огнем устрашающее существо из всех, какие попадались ему на пути; глаза один больше другого, вылезали из орбит, язвы покрывали лицо. Кривые зубы торчали у него изо рта. И длинные спутанные волосы свисали грязными прядями.

– Ты? – спросил человек, – Ты и есть правда?

Она кивнула.

Хоть и потрясенный ее видом, человек остался с ней и прожил в пещере много лет, учась у нее. И вот, когда он, наконец, собрался уходить, спросил, как он мог бы отплатить ей за все, чему она его научила.

– Я прошу тебя только об одном, – ответила она, – когда вернешься в мир, говори всем, что я молода и прекрасна!

У одного визиря был маленький сын по имени Юсуф. Однажды он вышел за
пределы отцовского поместья и пошёл гулять.

И вот он дошел до пустынной дороги, где любил прогуливаться в
одиночестве, и пошёл по ней, глядя по сторонам. И вдруг он увидел
какого-то старика в одежде шейха, с чёрной шляпой на голове. Мальчик
вежливо приветствовал старика, и тогда тот остановился и дал ему
сладкого сахарного петушка. А когда Юсуф съел его, старик спросил:

-- Мальчик, ты любишь сказки?


Юсуф очень любил сказки, и так и ответил.

-- Я знаю одну сказку, -- сказал старик, -- это сказка про магрибский
молитвенный коврик. Я бы тебе её рассказал, но уж больно она страшна.

Но мальчик Юсуф, естественно, сказал, что ничего не боится, и
приготовился слушать.

Но вдруг где-то в той стороне, где было поместье его отца, раздался
звон колокольчиков и какие-то громкие крики -- так всегда бывало,
когда кто-нибудь приезжал. Мальчик мгновенно позабыл про старика в
чёрной шляпе и кинулся поглядеть, кто это приехал. Оказалось, что это
был всего лишь какой-то незначительный подчинённый его отца, и
мальчик со всех ног побежал назад, но старика на дороге уже не было.
Тогда он очень расстроился и пошёл назад в поместье. Выбрав минуту,
он подошел к отцу и спросил:

-- Папа! Ты знаешь что-нибудь про магрибский молитвенный коврик?

И вдруг его отец побледнел, затрясся всем телом, упал на пол и умер.
Тогда мальчик очень испугался и побежал к маме.

-- Мама! -- крикнул он, -- несчастье!

Мама подошла к нему, улыбнулась, положила ему на голову руку и
спросила:

-- Что такое, сынок?

-- Мама, -- закричал мальчик, -- я подошел к папе и спросил его про одну
вещь, а он вдруг упал и умер!

-- Про какую вещь? -- нахмурясь, спросила мама.

-- Про магрибский молитвенный коврик!

И вдруг мама тоже страшно побледнела, затряслась всем телом, упала на
пол и умерла.

Мальчик остался совсем один, и скоро могущественные враги его отца
захватили поместье, а самого его выгнали на все четыре стороны. Он
долго странствовал по всей Персии и, наконец, попал в ханаку к одному
очень известному суфию и стал его учеником.

Прошло несколько лет, и Юсуф подошёл к этому суфию, когда тот был
один, поклонился и сказал:

-- Учитель, я учусь у вас уже несколько лет. Могу я задать вам один
вопрос?

-- Спрашивай, сын мой, -- улыбнувшись, сказал суфий.

-- Учитель, вы знаете что-нибудь о магрибском молитвенном коврике?

Суфий побледнел, схватился за сердце и упал мертвый. Тогда Юсуф
кинулся прочь.

С тех пор он стал странствующим дервишем, и ходил по Персии в поисках
известных учителей. И все, кого бы он ни спрашивал про магрибский
коврик, падали на землю и умирали. Постепенно Юсуф состарился, и стал
немощным. Ему стали приходить в голову мысли, что он скоро умрёт и не
оставит после себя на земле никакого следа.

И вот однажды, когда он сидел в чайхане и думал обо всём этом, он
вдруг увидел того самого старика в черной шляпе. Старик был такой же,
как и раньше -- годы ничуть его не состарили. Юсуф подбежал к нему,
встал на колени и взмолился:

-- Почтенный шейх! Я ищу вас всю жизнь! Расскажите мне о магрибском
молитвенном коврике!

Старик в чёрной шляпе сказал:

-- Ну ладно, будь по-твоему.

Юсуф приготовился слушать. Тогда старик уселся напротив него,
вздохнул и умер. Юсуф целый день и целую ночь в молчании просидел
возле его трупа. Потом встал, снял с него чёрную шляпу и надел себе
на голову. У него оставалось несколько мелких монет, и перед уходом
он купил на них у владельца чайханы сахарного петушка.

Ребёнок лет десяти вошёл в кафе и сел за столик. Официантка подошла к нему.
- Сколько стоит шоколадное мороженое с орешками? – спросил мальчик. - Пятьдесят центов, - ответила женщина.
Мальчик вытащил руку из кармана и пересчитал монетки.
- Сколько стоит простое мороженое, без ничего? – спросил ребёнок. Некоторые посетители ожидали за столиками, официантка начала выражать недовольство:
- Двадцать пять центов, - бросила коротко в ответ.
Мальчик опять пересчитал монетки.
- Хочу простое мороженое, - решил он.
Официантка принесла мороженое, бросила на стол счёт и удалилась. Ребёнок закончил есть мороженое, оплатил в кассе счёт и ушёл. Когда официантка вернулась убирать стол, у неё стал комок в горле, когда она увидела, что рядом с пустой вазочкой лежали аккуратно сложенные монетки, двадцать пять центов – её чаевые.
Мораль проста - просто никогда не торопитесь делать поспешных выводов, тем более о людях.

В давние-стародавние времена Господь слепил десять Адамов.
Один из них пахал землю, другой пас овец, третий - ловил рыбу...

Спустя некоторое время пришли они к Отцу своему с просьбой:
- Всё есть, но чего-то не хватает. Скучно нам.

Господь тесто им дал и молвил:
- Пусть каждый слепит по своему подобию женщину, кому какая нравится: полная, худая, высокая, маленькая... А я вдохну в них жизнь.

После этого Господь вынес на блюде сахар и сказал:
- Здесь десять кусочков. Пусть каждый возьмёт по одному и даст жене, чтобы жизнь с ней была сладкой.
Все так и сделали.

А потом прогневался Господь:
- Среди вас есть плут, ибо на блюде было одиннадцать кусков сахара. Кто взял два куска?

Все молчали.
Господь забрал у них жён, перемешал их, а потом раздал, кому какая попалась.

С тех пор девять мужчин из десяти думают, что чужая жена слаще... Потому что она съела лишний кусок сахара.
И только один из Адамов знает, что все женщины одинаковы, ибо лишний кусок сахара съел он сам...

Был случай, когда к Чингисхану подошла жена одного князя, с просьбой освободить её родных.
Чингисхан сказал:
— Вот, перед тобой стоят твой муж, твой сын и твой брат. Я отпущу только одного, кого выбираешь?
Не задумываясь, она ответила:
— Брата.
— Объясни мне, почему?
Женщина сказала:
— Мужа я могу найти, сына я смогу родить, а вот брата не могу создать.
После услышанного Чингисхан расчленил и обоссал всех троих, ведь он монгол, кули тут...

Во времена Ледникового периода многие животные замерзли и погибли.
Ежи поняли, что жить стало очень опасно и решили собраться все вместе и прижаться друг к другу. Так они защитили себя от холода.


Но, хотя вместе им было тепло, они острыми иголками кололи друг друга. И потому ежи решили вновь разойтись. Но это означало – умереть от холода!

Пришлось ежам выбирать одно их двух: или смириться с острыми иголками своих собратьев – или вымирать.
И потому, в конце концов, они опять решили собраться и жить вместе.
Они научились терпеть небольшие раны, которые наносит столь близкое совместное проживание с остальными – потому что тепло, которое им давали другие, оказалось куда важнее.

Мораль:
Чтобы построить хорошие отношения, не обязательно сводить вместе идеальных людей, лишенных всяких недостатков.
Надо научиться жить с другими, несмотря на все их минусы, и ценить их плюсы.

— Мне скучно, бес, — пожаловался дракон.
— Заведи блог, — посоветовал бес.
В «Интересах» дракон указал «принцессы» и «золото». Местоположение — «Пещера».
В первый же день на него подписались четырнадцать юзеров.
— Кто это? — спросил дракон у беса.
Оказалось, семь гномов, четыре бухгалтера, два спелеолога и один педофил.
— Укажи пол, — прошептал бес.
Дракон указал: «мужской». Не успел отнять лап от клавиатуры, как на него подписалось триста сорок юзеров: триста девиц, тридцать принцесс, девять девиц, выдающих себя за принцев, и почему-то один рыцарь.
— Я не знаю, о чём с ними разговаривать, — пожаловался дракон. — Может, надо было написать, что я люблю ещё и рыцарей?
— Напиши в интересах: «кулинария», — предложил бес.
Этим интересом дракон заработал четырёх поварих, но уже на следующий день обнаружил бегство одного бухгалтера, трех гномов и четырнадцати девиц.
— Почему?! — взвыл дракон.
Потеря была чувствительна. Он переживал убыль так, будто из его груды золота отчерпнули ведром и убежали.
— Потому что ты ничего не пишешь, — объяснил бес. — Блоги заводят, чтобы писать в них, читать в них, делиться награбленным и ходить на войнушки.
— Как всё сложно, — пробурчал дракон. — Недосуг мне посты писать — реал. Я сегодня как раз собирался украсть девицу.
— Укради и напиши об этом.
Дождавшись, пока дракон улетит, бес забрался в сеть под его паролем, зашёл к тысячнику Ланселоту и написал: «На последнем турнире ты фехтовал как говно». Потом зашёл к многотысячнику Мерлину и написал: «В последнем сражении ты колдовал как говно». Потом зашёл к Гвиневере и написал: «Видел тебя, пролетая над Камелотом. Срочно худей». Продублировал все записи в блоге.
Повалился на кучу золота и стал плевать в потолок.
Девица куксилась и не хотела идти на контакт.
— Почеши мне спинку, — сказал дракон.
Девица фыркнула и отвернулась.
— Свари мне какао, — попросил дракон.
— Ещё чего! — буркнула девица, рассматривая ногти.
— А у меня блог есть, — робко сказал дракон.
Девица оживилась.
— Можно посмотреть?
Дракон зашёл в блог и протёр глаза. Полтыщи рыцарей, оруженосцев, слуг, землепашцев, принцесс, просто девиц и просто каких-то непонятных созданий подписались, чтобы полюбоваться на растерзание дракона. Тысячник Ланселот, многотысячник Мерлин и королева Гвиневера со всеми своими почитателями стояли лагерем в его блоге.
— Ой, как много у тебя комментов! — удивилась девица. — Тебе не нравится Ланселот? По-моему, он душка.
— А по-моему, тушка, — мрачно сказал дракон.
Зашёл к Ланселоту и написал: «Извини, я не хотел тебя обидеть. Бес попутал. С людьми ты фехтуешь неплохо, может, даже хорошо. Хотя против дракона ты всё равно говно. Извини ещё раз, но это правда».
Потом написал Мерлину: «Извини, я не хотел тебя обидеть. Бес попутал. Среди людей ты крутой колдун, хотя против драконьей магии твоя всё равно говно. Извини ещё раз, но это правда».
Гвиневере написал: «Не худей. У тебя отличная попа, большая и мягкая. Драконы не собаки, на кости не бросаются».
— Вот и извинился, — благостно сказал он девице.

***
Последующая неделя выдалась напряжённой. Дракон не воровал принцесс, не бился с рыцарями, завалил вход камнем и написал на нём: «Улетел в Турцию». Девице выдал доску и мел: записывать прибыль и убыль читателей. Бес подсказывал ники сбежавших и остроумные реплики в адрес тысячника Ланселота, многотысячника Мерлина и королевы Гвиневеры со всеми их почитателями.
К концу недели битва пошла на убыль. Зрители соскучились и начали разбегаться. С Ланселотом дракон помирился, Мерлин поставил его в игнор, Гвиневера встряла в дискуссию о диетах и пропала на восемнадцатом листе.
На блог подписались пятьдесят четыре тролля, одиннадцать эльфов и один пикси, практикующий бякинг.
Дракон и девица торжествовали.
Отдохнув, дракон написал репортаж о похищении девицы. Бес сделал рисунок уносимой в когтях девицы: дракон пышет огнём и машет крыльями, девица визжит, юбки реют по ветру, вид снизу.
— Мне не надо худеть! — сказала девица с гордостью.
Дракон радостно подсчитывал прибывших читателей. Зато от него отписался ещё один бухгалтер.
Дракон занервничал и написал пост про золото.
На него подписались несколько гномов, царь Мидас и налоговые службы всех окрестных королевств. Отписалось полдюжины рыцарей-бессребреников.
Дракон крякнул и выдал пост про особенности осады замка с воздуха.
На дракона подписался один король, туча рыцарей и некто под ником Икар.
Целый рой принцесс отписался.
Дракон завыл и позвал на помощь девицу. Вдвоём они сваяли пост о тенденциях моды в грядущем сезоне. Подумав, дракон добавил рецепт рыцаря, тушёного в собственных латах.
Отписалось несколько духовно богатых дев, один нервный рыцарь и сорок человек, внезапно оказавшихся вегетарианцами.
— А ты их прокляни, — посоветовал бес и заткнул пасть кисточкой хвоста, чтобы не рассмеяться вслух.
Дракон крякнул и записался в сообщества «Проклинаем вместе» (модератор Моргана) и «Вуду буду» (модератор Суббота).
Пост с грамотным, развёрнутым проклятием отписавшимся (до седьмого колена) вышел в топ. На дракона подписалось множество ведьм, тринадцать некромантов и сообщество «Великий Инквизитор» (модераторы Шпренгер и Инститорис). Отписалось сорок девять юзеров, все по разным мотивам.
Дракон перестал есть и осунулся. По ночам он плакал и звал маму: ему снились толпы незнакомых юзеров, которые подписывались на него и тут же отписывались, заливаясь сатанинским хохотом. Девица гладила его по голове и поила молоком.

На седьмую ночь она нашла в груде золота ножницы и перерезала кабель. Вайфая в пещере не было.

***
Без блогов дракон ожил, поздоровел, занялся силовыми упражнениями — таскал овец и принцесс, сносил свою девицу в Турцию, и всё было хорошо, если бы не…
— Мне скучно, бес, — пожаловался дракон.
— Гм. — Бес задумался. — А ты не пробовал поучаствовать в литературном конкурсе?
Отсюда

В животе беременной женщины разговаривают двое младенцев. Один из них — верующий, другой — неверующий.
Спросил как-то неверующий младенец брата:
— Ты веришь в жизнь после родов?
— Да, конечно. Всем понятно, что жизнь после родов существует. Мы здесь для того, чтобы стать достаточно сильными и готовыми к тому, что нас ждёт потом.
— Это глупость! Никакой жизни после родов быть не может! Ты можешь себе представить, как такая жизнь могла бы выглядеть? — возразил неверующий.
Верующий в ответ:
— Я не знаю всех деталей, но я верю, что там будет больше света и что мы, может быть, будем сами ходить и есть своим ртом.
— Какая ерунда! — воскликнул неверующий. — Невозможно же самим ходить и есть ртом! Это вообще смешно! У нас есть пуповина, которая нас питает. Знаешь, я хочу сказать тебе: невозможно, чтобы существовала жизнь после родов, потому что наша жизнь — пуповина — и так уже слишком коротка.
— А я уверен, что это возможно. Всё будет просто немного по-другому. Это можно себе представить.
Снова возразил неверующий:
— Но ведь оттуда ещё никто никогда не возвращался! Жизнь просто заканчивается родами. И вообще, жизнь — это одно большое страдание в темноте.
— Нет, нет! Я точно не знаю, как будет выглядеть наша жизнь после родов, но в любом случае, мы увидим маму, и она позаботится о нас.
— Маму? Ты веришь в маму? И где же она находится?
— Она везде вокруг нас, мы в ней пребываем и благодаря ей движемся и живём, без неё мы просто не можем существовать.
— Полная ерунда! Я не видел никакой мамы, и поэтому очевидно, что её просто нет, — воскликнул неверующий младенец.
— Не могу с тобой согласиться. Ведь иногда, когда всё вокруг затихает, можно услышать, как она поёт, и почувствовать, как она гладит наш мир. Я твёрдо верю, что наша настоящая жизнь начнётся только после родов.

Один парень устроил такую шутку. Взял футболку и нанёс на неё две надписи. На груди написал "Я дурак", а на спине "Ты тоже". И когда он шёл по улице первую надпись видели все, а вторую только те, кто оборачивался вслед.

Жил-был один дервиш, который верил, что его задача в том, чтобы сближаться с людьми, творящими зло и вселять в них духовные мысли для того, чтобы они смогли найти правильный путь. Однако, чего этот дервиш не знал, так это того, что учителем является не тот, кто говорит другим только, чтобы они делали то или другое, и исходит при этом из застывших принципов. Если учитель не знает в точности, какова внутренняя ситуация каждого ученика, то он может на себе испытать обратное тому, что он желает.
Тем не менее этот благочестивый нашел однажды человека, который был одержим страстью играть в азартные игры и не знал, как ему избавиться от этой привычки. Дервиш расположился снаружи дома этого человека. Каждый раз, когда тот отправлялся в игральный дом, дервиш клал камень в постепенно растущую кучу, чтобы таким образом отмечать каждый грех, который накапливал этот человек, как видимое напоминание о зле.
Каждый раз, когда этот человек выходил из дома, он чувствовал себя виноватым. Каждый раз, когда он шел назад, он видел новый камень в куче прежних. Каждый раз, кладя в кучу новый камень, благочестивый чувствовал гнев на игрока и личное удовлетворение (которое он называл “божественностью”) в том, что он зарегистрировал его грех.
Так продолжалось в течение двадцати лет. Каждый раз, когда игрок видел благочестивого, он говорил себе: “Если бы мне понять доброту! Как этот святой человек трудится ради моего спасения! Если бы я мог исправиться, уж не говоря о том, чтоб стать таким, как он, потому, что он наверняка займет место среди избранных, когда придет день воскресения!”
Случилось так, что в результате стихийного бедствия оба эти человека умерли в одно время. Ангел прилетел, чтоб взять душу игрока, и мягко сказал ему: “Тебе следует следовать за мной в рай”.
“Но как же это может быть? — сказал грешник-игрок.— Я грешник и должен идти в ад. Ты наверняка разыскиваешь того благочестивого, который сидел напротив моего дома и в течение двух десятилетий пытался изменить меня”.
“Благочестивый? — сказал ангел,— нет, его потащили в нижние сферы, потому, что ему надлежит теперь жариться на вертеле”.
“Да что же это за справедливость такая? — закричал игрок, забывая о своем положении.— Ты наверняка перепутал инструкции!”
“Это не так,— сказал ангел,— и я объясню тебе. Дело обстоит следующим образом. Благочестивый потакал себе в течение двадцати лет в чувстве превосходства и значимости. Сейчас его черед восстанавливать равновесие. В действительности он клал камни на ту кучу для себя, а не для тебя”.
“А как же насчет моей награды? Я-то что заслужил?” — спросил игрок.
“Ты должен быть награжден, потому что каждый раз, когда ты проходил мимо дервиша, ты в первую очередь думал о доброте, а потом о дервише. Именно доброта, а не человек, награждает тебя за твою верность”.


Давным-давно жила была лиса, которая встретила молодого кролика в лесу. Кролик сказал: “Что ты такое?” Лиса ответила: “Я лиса и я могу съесть тебя, если захочу”. “Как ты можешь доказать, что ты лиса?” — спросил кролик. Лиса не знала, что и сказать, потому что раньше кролики убегали от нее без подобных расспросов. Тогда кролик сказал: “Если ты можешь показать мне письменное доказательство того, что ты лиса, то я тебе поверю”.
Итак, лиса побежала ко льву, который дал ей удостоверение, что она лиса. Когда она вернулась назад туда, где ее ожидал кролик, она начала читать документ. Лисе это доставляло такое удовольствие, что она задерживалась на каждом параграфе, чтобы продлить его.
Тем временем, уловив смысл послания уже по первым нескольким строчкам, кролик удрал в нору и больше не показывался. Лиса побежала обратно к логову льва, где она увидела оленя, разговаривающего со львом. Олень говорил: “Я хочу видеть письменное доказательство того, что ты лев”. Лев сказал: “Когда я не голоден, мне нет нужды беспокоить себя, когда же я являюсь голодным, то ты не нуждаешься ни в каких писульках”.
Лиса сказала льву: “Почему же ты не сказал мне, чтоб я так поступила, когда я просила удостоверение для кролика?” “Мой дорогой друг,— сказал лев,— тебе следовало сказать, что удостоверение требовал кролик. Я думал оно нужно для тех глупых человеческих существ, от которых некоторые из этих идиотских животных научились подобному равлечению”.


Ишан Вали, когда он внезапно появился в Сирии из Туркестана, показал, что он обладает замечательно большим набором технических методов (называемых любителями внешнего “его мудростью”), при помощи которых он мог воздействовать на движение вперед застывшего тогда учения Суфизма. Он нашел, например, что суфийские школы стали организациями, связанными вместе традиционализмом и почтением к какому-нибудь одному Мастеру в ущерб учению суфиев в целом. Они работали над упражнениями и идеями, которые по праву принадлежали другим людям, другим временам и даже другим местам. Тот путь, который избрал Вали для подхода к этой проблеме, оказал большое впечатление на тех, кто, ничего не зная о его методах, считали, что они должны помогать ему. Сюда входили Мустафа Али Дарази, Али Мохаммед Хуссейни и Тавиль Термитхи, рассказы которых дожили до нашего времени. Он сказал им: “Для постороннего наблюдателя, рассматривающего эти собрания людей, даже с точки зрения той реальности, что они стали мельницами, перемалывающими одно и то же, а не школами, невозможно различить тех, к кому следует приблизиться и тех, кто не имеет способности учиться.
Как вы знаете, я показал вам, что в настоящее время все они являются непригодными для Работы, но кто из них способен к оживлению?” Он показал на ряд пальм, засыхающих из-за засухи: “Если воды недостаточно, какое дерево мы будем поливать? Я показал вам, что они высохли,— нечто такое, что вы не осознавали раньше. Сейчас я покажу вам способ проверить, могут ли отдельные деревья ожить или нет”.
Ишан Вали, для демонстрации, встретился теперь со всеми шейхами Школ, занимавшимися повторением старого, большинство которых встретили его приветливо, указав, что они будут рады получить его помощь по восстановлению Учений. Он не дал им никаких обещаний. Отделившись от них, он написал каждому в таком духе:
“У меня есть нечто преходящей важности, чтобы сказать для вас, и совсем ничего, что бы я мог сказать через вас. Это означает, что мне нужно иметь разрешение обращаться непосредственно к вашим последователям. Если вы его дадите, то я сделаю свои методы известными. С другой стороны, если вы этого не допустите, то со временем я смогу обратиться к этим людям косвенно. Но в таком случае сбоим отказом вы отделите себя от меня, и я
не буду иметь возможности сказать что-нибудь для вас. Поскольку у меня есть ответственность или перед всеми вами или ни перед кем, то вначале я не могу вас использовать как канал, если я имею возможность обратиться к вам прямо. Поскольку вы развили столь тесную связь со своим сообществом, я должен рассматривать вас как существенного члена сообщества, и не могу поэтому как-либо выделять Вас”.
Он объяснил своим помощникам, что те шейхи, которые хотели рассматривать себя учениками, точно так же, как они рассматривают своих собственных студентов,-будут шейхами, возглавляющими Школы, которые еще можно оживить.
Некоторые шейхи ответили пониманием, а остальные явно или скрыто выявили интенсивное сопротивление контакту с Ишаном Вали.
Несмотря на то, что он приветствовал понимание шейхов, рассматривающих себя его учениками, ничем не отличающимися в этом аспекте от их собственных учеников, он горевал о засохших растениях.
Али Мохаммед Хуссейн сказал: “Ты, значит, горюешь о том, что показало себя мертвым?” Он ответил: “Они не все мертвы. Только их подозрение заставляет их вести себя так, как если бы они были мертвыми”.
Как только он сказал это, некоторые шейхи из отделившихся школ, как если бы услышав внутренним восприятием, изменили свои взгляды и положили свои тюрбаны к его ногам.
Маджзуб, один из ранее заблуждавшихся шейхов, сказал впоследствии: “Я почувствовал, как будто нечто давящее было снято, и я знал тогда, что это были мои страхи и подозрения”.
Однако, Ишан Вали сказал: “Это были молитвы самих “колеблющихся” шейхов, оказавшиеся сильнее, чем их страхи и подозрения, которые заставили их прийти к нам и получить то, что мы должны дать им. Фактически эта вся заслуга их. Как можем мы получать заслуги, делая нечто такое, что мы уже знаем? Мы в прошлом получили заслугу за практикование определенных вещей. Однако, в данном случае именно они очистили зеркало понимания, вывернув наизнанку свою природу полную ржавчины”.
Таким образом подозрительные шейхи восстановили гиое значение в своих собственных Школах и достигли большего уважения от своих собственных учеников.
Те немногие, которые остались в отдалении, нашли, что их ученики все более и более склонялись к смущению ума, или приверженности к Вали, несмотря на то, что он писал им: “Я не вербую ваших учеников не из уважения к вам, а потому что без понимания всего тела конечность не может функционировать. Поэтому, если вы боитесь потерять учеников из-за моего присутствия, то не бойтесь, потому что я не могу помочь им и всегда буду так говорить. Однако, я боюсь за ваше дальнейшее положение”.
Засохшие растения, за исключением нескольких, не ответили на этот благодатный дождь. Сегодня, разумеется, не осталось никакого следа на земле от последователей тех шейхов, которые не пришли к методам Ишана Вали в тот период, когда он находился в Сирии.

В XII веке огромное брюхо Поднебесной империи вспороли пле­мена чжурдженей, накатившие на все северные и северо-восточные провинции Китая. К этому же времени относится история о даосском отшельнике Юэ Фэе. Чжурджени перебили весь монастырь, все пожгли и убили так мно­го народу, что, возжаждав разнообразия, в качестве десерта к своему чжурдженьскому шоу живыми ослепили двух стариков: старика-на­стоятеля и очень старого коня, на котором монахи возили свитки в город (грамотеи-даосы подрабатывали каллиграфией). Чжурдженям, вероятно, это показалось смелой и блестящей нова­цией, принципиально новым словом в деле разорения горных мона­стырей. Вырезав обоим глаза — они отправили двух слепцов бродить по округе. Юэ Фэй не умел ездить верхом, никогда не садился на лошадь и просто брел рядом с ослеплённым конем, грея об его шею застываю­щие ладони. Когда слепой конь ложился в снег, монах пристраивался в его но­гах и, пригревшись, засыпал. Бог его знает, этого даосского старика, что он тогда понял и как. Но что-то понял. На десятый день скитаний путь слепому коню и слепому монаху преградила богиня с серебряным лицом — милосердная Гуань-Инь. Ее послали боги, дав ей с собой омытые и исцелённые на небесах глаза даосского монаха, наказав вернуть их Юэ Фэю. Но Гуань-Инь, известная озорница, решила чуть пошутить и пред­ложила Юэ Фэю сделать выбор. Она сказала: «Одному из вас я могу вернуть возможность видеть мир. Выбирай кому?» Юэ Фэй не думал ни секунды и ответил богине с серебряным ли­цом: «Мир должен видеть тот, кто понимает его правильно. Верни глаза старому коню». И Гуань-Инь поступила так, как решил монах. Она отдала коню омытые на небесах и исцелённые глаза даоса, глаза, наполненные ве­ликой мудростью и великой добротой.

— Пап, а что это такое? — мальчик держал в руках охапку разноцветных лент.
— Это, сынок, игра такая, хочешь научу?
— Хочу!
— Вот смотри. Я вот эту ленточку надеваю на пальцы, а эту на другую руку. Смотри. Раз и они переплелись, а вот сейчас убираю этот палец и... Теперь они параллельны, а здесь еще одна через них проходит.
Мальчик смотрел на это волшебство широко открытыми глазами.
— А теперь вот сюда продевай свой пальчик. И тяни вот за ту ленту. Теперь то же самое, только другой рукой. И тоже тяни. Оп! И теперь ты тоже играешь. Интересно?
— Очень! — заулыбался малыш, — так красиво получается!
— Да, очень красиво иногда выходит, — ответил отец, — в эту игру можно и одному играть. Сейчас... Раз, и теперь все ленточки на твоих пальцах!
— Спасибо, пап!
— Не за что, сынок, учись.

Маленький бог сидел на траве и увлеченно перебирал пальцами, с улыбкой наблюдая за возникающими на его руках новыми узорами. Судьбы людей то пересекались и снова расходились в разные стороны, то заплетались в тугие узлы. Иногда они перетирались друг об друга и обрывались, свисая с маленьких рук безжизненными лоскутами.
— Пап. ты не будешь меня ругать?
— Нет, сынок, у нас их много, — с легкой печалью в голосе ответил отец, — играй, сынок, играй, но только помни о том, что каждую из этих лент я сплел своими руками.

***
— Сенсей! – обратился Страждущий.
— Кто здесь? – испугался Сенсей.
— Это сложный философский вопрос, Учитель, – заплакал Страждущий. – Я не знаю кто я и зачем я живу в этом мире.
— Понятно. Рефлексирующий интеллигент в поисках Истины, – презрительно сплюнул Сенсей, – Чего надо?
— Я пришел познать Истину! – поклонился Страждущий, – Возьмите меня в ученики.
— Ну-ка, водички мне принеси, чмо. – негромко попросил Сенсей.
— Я мигом! – ответил новоявленный Ученик и бросился к роднику.
Сенсей жадно пил воду, дергая кадыком. Ученик почтительно смотрел на него.
— Вода мокрая, – удовлетворенно сказал Сенсей.
— Мокрая в ощущениях? – копнул глубже Ученик.
— Болван, – равнодушно сказал Сенсей. – Она мокрая безотносительно твоих ощущений. Иди и подумай об этом...

На следующий день Сенсей с утра вышел на веранду, на которой спал Ученик, пнул его ногой и сказал нараспев:
— Кроме того, вода жидкая.
— Как жизнь она утекает сквозь пальцы? – поинтересовался Ученик.
— Твою мать... – процедил Сенсей и отправил Ученика на реку стирать ковры...

— Есть три агрегатных состояния воды, – сообщил он на следующий день. – Жидкое.
— А остальные? – спросил Ученик.
— Твердое я тебе покажу зимой. – ответил Сенсей. – Мороз нужен. А пар – могу и не показать. Там увидим.
— Подобно человеку она твердеет под холодом испытаний? – поинтересовался Ученик.
— Превеликий Будда плюнул в твои чакры, идиот, – ласково улыбнулся Сенсей и отправил Ученика за хворостом.

В течении года Ученик узнал о воде практически все – что она бывает холодной и горячей, грязной и чистой, соленой и пресной, тяжелой и обычной.

Через год Сенсей вышел на веранду и сообщил:
— Камень твердый.
— Как вода зимой? – спросил Ученик.
— Ты быстро учишься, тупоголовый, – похвалил Сенсей. – Но нет. Бывает и тверже. Иди и вырасти мне опийный мак. У меня заканчивается.

Еще через год Сенсей рассказал о том, что воздух необходим для дыхания...

Через семнадцать лет Ученик ворвался в опочивальню Сенсея и заорал:
— Что происходит вообще? Почему я семнадцать лет изучаю какую-то общеизвестную херню? Вы шарлатан, что ли?
Сенсей зевнул, протер свои узкие глаза и сказал:
— Истина – общеизвестна. Вода – мокрая, огонь – горячий. Ты просил Истину – ты ее получил.
— Что мне делать с этим всем?! – еще сильнее заорал Ученик. – На хрена мне такая Истина?
— О! – обрадовался Сенсей, – А вот как пользоваться фактами – это уже Мудрость и Ум. Хочешь научиться Мудрости?
— Хочу! – твердо сказал Ученик.
— Ну-ка, водички мне принеси, чмо. – негромко попросил Сенсей.

(С) frumich

Умирает вождь индейского племени и говорит своему другу: "Я всю жизнь был одиноким и умираю одиноким". Огорчённый друг восклицает: "Как же так, ведь я всегда был рядом. Помнишь, я много раз прикрывал тебя в бою и однажды вынес раненого на своей спине?!" Вождь отвечает ему: "Помню, в горе ты был рядом. Но вспомни тот день, когда наш вождь, умирая, своим преемником оставил меня, а не тебя. А ты радовался со мной? Или тот день, когда лучшая девушка племени выбрала меня, а не тебя. А ты радовался за меня? Нет. Потому, я всю жизнь был одиноким и умираю одиноким".

В Китае жил человек, которому нравились драконы, и вся его одежда и обстановка в доме были украшены их изображениями. О его увлечении стало известно царю драконов, и в один прекрасный день перед окном этого человека появился настоящий дракон. Говорят, что человек этот умер от страха. Вероятно, он был из тех людей, кто громогласно говорят одно, но, когда доходит до дела, поступают совсем иначе. (с) "Хагакурэ" Ямамото Цунэтомо.