Растворяюсь
В пространственном нечто,
Где фрегатом
Плывет удача,
Где мурлычет
Лохматая вечность,
Как котенок,
Свернувшись в калачик.

Вижу, как вдалеке, одиноко,
Ждет мечта под розовым цветом,
А мимо пятятся боком
На все вопросы ответы.

Я сюда сбежал,
От проблемы
Из душного офиса,
Где бездушный прах,
Там остались сидеть
Манекены
В галстуках
И пиджаках.

Древнее золото редко блестит,
Коль протирать его редко.
Выйдет на битву Король-трансвестит
И закричит «Йа креведко!»

Выйдет на битву Король-трансвисит
С волосом длинным, до жопы.
Видит король: орёл не летит,
Придётся пешком ему топать.

Этот сынов древних Арнора сын
Мечом лишь в постели владеет,
Врагов предводитель номер один
От новости этой балдеет.

С битвы вернулся с победою он:
С Мордором границы открыты.
И орки Осгилиат строят, и слон
Топчет гондорских бандитов.

Позарастают страны жульём,
Вскрикнет король снова.
Тихо прошепчет: «На тумбе бельё.
Ты классный. Веди другого.»

Король мирно правит в своей стороне,
А эльфы – в стране обратной.
Король-трансвестит доволен вполне:
Умный, красивый развратный…

Споют в Имладрисе про сломанный меч,
А лучше и вовсе забудут.
Споют лучше всех и делу венец,
И Арвен к валарам отбудет.

Всех лучше в Арде эльфы поют,
Но молчат, несомненно, лучше.
В Гондоре, Арноре, Мордоре уют,
Какого и в битве не купишь… _________ 24 апреля 2014 г. 17:11-17:24

Орком быть хорошо и классно.
Орки всяко сильнее гномов.
Хоть и выглядят орки ужасно,
Зато знают они толк в погромах.

Если орк воевать захочет,
А захочет он непременно,
Его вряд ли что остановит.
Кроме разве что пары инферно.

Орком быть, разумеется, круто.
В шатёр возвращаться под утро.
Каждый день бить другую посуду.
И жену каждый раз… под утро.

Коль захочет сырого орк мяса,
Выйдет он с утра на прогулку,
Встретит он караван лоботрясов
И поймает мешок полудурков.

По степям щас ходить опасно.
Говорят, что там бродят орки.
Ловят всяких красивых и классных,
За собой оставляя норки.

С орком болтать неприятно.
Орк не станет качать Убежденье.
Убедит он любого в обратном,
Пару раз применив Принужденье.

Если в плен ты попался к оркам,
То сиди и молчи во всё горло.
Вдруг они тебя не заметят?
А иначе дел будет… по горло.

Орк за словом в карман не полезет,
Из штанов он его достанет.
Если слово в… карман не влезет,
Орк просто сильней жать станет.

Несомненно, быть орком круто:
Всё живое твоё в округе.
Уж если проснётся орк утром
Всё живое снова… по кругу.

У орка в руках дубина.
И вторая в руках у орка.
Есть и третья у орка дубина,
Но ею он не дерётся.

Если орк вдруг захочет пива –
Орк напиться всегда захочет, -
То начнёт он, пожалуй, с водки.
И ещё кой-чего захочет.

А захочет пойти в поход он
И набрать орду поскорее.
И при встрече с ним дикий слон
Удалится с петлёй на шее.

Набирать орду неприятно.
В этом деле мозг не помощник.
Две дубины раскрошит в щепки,
Ну а третью «излечит» наложник.

Орк возьмёт ятаган покрепче.
Орк натянет стальной нагрудник.
Орк наденет штаны полегче.
Чтоб дубину достать сподручней.

И шальная ватага орков
Вместе с гоблинами и троллем
Понесутся по степи с горки.
За живыми. И алкоголем.

Караван ли они повстречают
Или просто телегу с репой –
Силы всех их врагов истают.
Как и, впрочем, телега с репой.

Если встретит ватага орков
Другую ватагу орков,
То станет ватагой орков,
Одной, разумеется, меньше.

Большая ватага орков
Бежит по степи, чертыхаясь.
Одни штаны поправляют,
Другие вовсю хромают.

Это ж надо! Пред ними город!
Стены из натурального камня!
И у каждой хитов под сотню!
Хорошо им, что взяли тролля.

Тролль камней из степи накопает.
И плевать, что камней здесь нету.
Ухмыляется тролль и метает.
Один стражник людей – в котлету.

Видят люди: пред ними орки.
И цена на Портал взлетела.
Видят люди: дела их плохи
И прощаться уж можно с телом.

Тролль метает себе и метает.
Орки в дубины играют.
Позади гоблин кашу варит.
Из телеги. Конечно, с репой.

Стен у города больше нету.
Троллю дарят за это морковку.
Он хотел бы за это котлету,
Но наш тролль очень тихий и скромный.

И большая ватага орков,
Тысяч в ней пятьдесят, наверно,
С диким воплем ворвётся в город
Выжигать дубинами скверну.

Видят орки: народа нету.
Орки думают. Да, умеют.
И варбосс предлагает дело:
Всё поджечь, что взять не сумеют.

И берут орки всё, что хочут.
Поджигают и веселятся.
Что живых тут почти и нету,
Ничего, не последний поход же?

Подзывает вожак наш тролля.
Говорит, что вот этот домик
Он совсем целиком из камня
И поджечь его невозможно.

Тролль кивает, хрустя морковкой.
Своё дело трудяга знает.
Он копает камни неловко.
Мостовая. В степи было меньше.

И удар собор сотрясает.
И второй – тролль быстро метает.
В общем, дело идёт отлично.
И отлично идёт морковка.

Выбегают из дома люди.
Орки чуть-чуть офигели.
Ведь добычи, считай, не будет,
Если хоть одного упустят.

И вопят и те, и другие.
Те от страха, а те – от азарта.
Кто-то выбежал в рясе. Жирный.
Толстяков тролль совсем не любит.

Быстрый камень и мысль котлета.
Орки против, конечно, не будут.
То, что снёс несущую стену,
Неприятно, хотя и терпимо.

Вопли, крики, азарт и радость.
А в тавернах ещё и пиво.
Пошукали в квартирах малость.
Водка есть – будем жить красиво.

И шальная ватага орков,
Поправляя штаны и дубины,
В степь родную бежать пустилась,
Вспоминая с тоской паладинов.

Орком быть, несомненно, классно.
Горы есть у них мышц. И дубины.
Можно чёрных ваншотить в рясах
И наказывать паладинов.

Орк сильнее, чем двое гномов.
И не любит тупую скупость.
Если хочет устроить погром он,
То устроит. И это не тупость.

Орк не любит сырые пещеры,
Хотя пиво с грибами оценит.
Орк не любит и гномов пещерных:
Без брони иль в броне не оценит.

Воевать орк с горой не станет:
У неё нет живых и пива.
Подождёт, пока гидра отстанет,
Хоть и взглянет в глаза ей криво.

Орк не любит и тощих эльфов,
Со своим Добром всех уевших.
Но и драться с ними не станет:
Орк не любит вставать на колени.

Хотя если ватага орков
Ломанётся в Леса с дурищи
И эльфа в чащобе встретят,
То покажут ему дубину.

Орком быть, несомненно, классно.
Всё живое тебя боится.
Можно пиво варить с грибами.
Ну а можно и просто с водкой.

Тихих троллей кормить морковкой
И мечтать о тупых паладинах.
Можно брать города уловкой
И на волю пускать дубину.

Орком быть, несомненно, круто.
Быть зелёным и скрытным мачо.
Помечтав, я останусь эльфом,
Чтобы Светом врагов фигачить. _________ 27 апреля 2014 г. 18:38-19:54

Они приходят из
Безмерности,
Мысль облекая,
В одежды слов,
То полные
Высокомерности,
А то выглядывая
Из-за углов.

Кружатся мотыльком
Над ручкой,
Которая усталым пальцам
Внемлет,
То превратятся в облако,
То в тучку,
Что нитями дождя
Связала землю.

Они выглядывают
Из обоев,
Рисунком полным
Чепухи,
Но взгляд все линии
Достроит
И на бумагу выльются
Стихи.

Каким-бы богом ты не стал,
Среди презренного народа,
Не важно, ждал ты или спал,
Настигнет смерть тебя у входа.

В любви познав сполна отчаянье,
Раскроешь душу в небеса,
В надежде, что придет знамение,
Но там лишь тьмы злой паруса.

Завыв как странник у безводья,
Протянешь руку к солнцу слабо,
Но тьмой тебя зальет отродье,
В гробу прогнившие душ стадо.

Прольешь слезу забыв о рати,
Презрение всюду ощущая.
Поймешь - ты зря пришел на пати,
Где пели о прикрасах рая.

Запомни, путник, жизнь - корабль,
В волнах качаясь что плывет,
Пока сокрытый жизнедатель,
На риф его не наведет.

Свободы нет, запомни странник.
А вера - лишь обманка, ложь.
И не придет к тебе посланник,
И в мире ценность твоя - грош.

Не трать минуты ты впустую,
Живи как будто завтра - смерть.
Тогда в минуту роковую,
В последний раз ты сможешь спеть...

О, Кабирия - МнеМазина, Ваша истина - непростая.
люди сделаны из резины, их используют и бросают.
если жизнь у тебя не сахар, на иголках погано спится -
не летел бы журавль нахер, раз в руке уже есть синица?
на журавлика смотрят косо. "с нею не оберешься сраму.
мне же надо считаться с боссом. надо думать, что скажет мама."
раскатали губу - и баста, лишь стабильность - благословенна.
так любители ближних странствий получают стрелу в колено
и, смирясь, оседают дома потихоньку врастать в диваны.
опасаются незнакомых, прогоняют к чертям незваных,
помнят - праведны до икоты, до бессилия и невроза, -
про не сорванные джекпоты. Не об этих метаморфозах,
мне сдается, писал Овидий. Без намека на легитимность -
Я хочу тебя ненавидеть. часто, искренне и взаимно.

Ей, Луна, ты сегодня
Противно-мордатая,
Что ты вылупилась
Глазами-кратерами,
Да, немного
Поддатый я –
Не сошлись,
Понимаешь, характерами!

Без твоего
Сияния ясно -
Не секрет,
Что родился я с норовом.
Но с ней время прошло
Не напрасно –
Было мне
Поучительно-здорово.

Ну, так что же ты
Надулась, щекастая,
Иль боишься
На землю упасть?
Так и я пока смерть
Не заграбастала,
Поживу, погуляю
Всласть!

Подгорнику никто не пишет,
Подгорника никто не ждёт…
В его пещере ветер рыщет
И вместе с гномом пиво пьёт:

- Скажи, скажи мне, горный ветер:
Как долго буду я один?
Сгорели юности все свечи,
Осталось мало мне годин…

Ответил ветер без раздумья:
- Твоя жизнь будет так долга,
Что соплеменников безумье,
Конечно, обойдёт тебя.

- Но сколько лет, часов подгорных,
Я буду спать и жить один?
Хочу красавиц я проворных,
Хочу жену себе найти!

Ответил ветер, не подумав,
Ответил, правды не тая:
- Их бороды густы, а годы
Ничто, как мошка в янтарях.

Ты сам подумай, друг сердечный:
Ты сможешь мужа отличить
От девы? Или столь беспечен,
Что всё равно, кого любить?

Трудяга-гном, хлебнувши пива,
И бороду на стол кладя,
Сказал: - Здесь каждый может быть красивым.
Я не могу жить, не любя.

Гном засыпал, а рядом – пиво.
Дух Ветра горного мечтал.
В Подгорьи каждый ведь красивый.
И ветер бороду трепал… _________ 25 апреля 2014 г. 1:08-1:33

Ты была бесконечной, как небо,
И каждый руки твоей взмах
Заставлял волноваться то море,
Что укрылось в твоих глазах.

И горячие поцелуи, словно молнии
В ясный день,
Заставляли бушевать твоё море,
А на небо сходила тень.

Каждый взлет алой птицы-страсти
Будто ранил тебя, мой друг.
Ты становилась ненастной,
Вырывалась из сомкнутых рук.

И в один угасающий вечер,
Когда солнце всё смыло закатом,
Опустила ты бледные плечи,
И быстро ушла куда-то.

Искать тебя не было смысла,
Ты хотела пропасть, и пропала.
Небо уронило каплю,
А затем листва зашептала.

Прошли уже многие годы,
А ты всё та же – я знаю.
О тебе лишь поют мне воды,
И снег весной, когда тает.

Ты ушла, и на белом запястье
Остались 147 страз
Драгоценным напоминаньем
О звуках несказанных фраз.

Тому почти минуло год,
Как по Уче гуляя,
Шатался с Анной без забот
В последних числах мая,

Блестело солнце, пел камыш,
А сердце трепетало.
Лежали рядом - «Ты не спишь»? -
Прелестница шептала.

Что было там? Да как всегда:
Любовь, желанье, сила!
Ни рифм, ни строчек, лишь вода
В реке секрет хранила…

Быстра вода и холодна,
И не было желанней,
Той самой, с кем мне не до сна,
С улыбчивою Анной.

Моя земля горит,
Сердца не бьются в такт,
И душу холодит,
Войны грядущей акт.
Паралич ноги бьет,
И руки словно бы из ваты,
А за окном сирень цветет,
Но рвут ее солдаты.

Кровавый урожай,
Уж вызрел в чистом поле,
Спускай курок, спускай!
Невольник чужой воли.
Прерви ток мыслей,
Известным всем калибром,
И пуля разорвет тот клей,
Что крепит душу к фибрам.

Взгляни на это тело,
Такого же ребенка,
Неужто очерствело,
Нутро как у бочонка?
Ведь он такой же человек,
Который хочет мира,
Но не прожил он век,
Боготворя кумира.

Добрый дядя Гэндольв
К нам с горы спустился.
Видно, арагорнов
Будет продавать.

Или мастер Бильбо
Дымом подавился
И колдун убогий
Прекратит икать.

Говорят, учился
Этот дрыщ без хаты
У морской Гиены
Или как-то так.

Может быть, у Зины,
Может и у Нины…
О какой Ниене,
Фродо, говоришь?

К нам сегодня Гэндольв
К нам с горы спустился.
Фейерверков нету?
Всё, пинками гнать!

Сэма ты не слушай.
И вот ты, ты тоже…
Да не может Гэндольв
В жабу превращать!

Говорят, что эльфы…
Да, которых нету.
Нет, не слушай Сэма!
В общем, дело так.

Говорят, что эльфы
Серого не любят,
Даже ненавидят
В среду и четверг.

Но, конечно, эльфы…
Да, которых нету.
Сэм, заткни хлебало!
В общем, говорят.

Что поганый Гэндольв,
Спятивший волбешник,
Бегает по свету
И мутит народ.

Он в Рохан приехал,
К конунгу и палкой,
Твёрдой длинной палкой
По лбу ему дал!

Говорят, что маслом
Он большую шишку
На какой-то башне
Полил и столкнул.

Говорят, конечно.
Может, привирают.
Может, и не очень.
Ну дык факты есть.

Было как-то дело,
Гномики к дракону
На поклон ходили,
Чтоб пустил их жить.

Ну так вылез Гэндольв!
Весь, конечно, в сером,
Весь, конечно, умный.
И давай дружить.

Гномиков варлорда
За стаканом водки
Он переупрямил,
Планы поменял.

И тринадцать гномов…
Да, конечно, с Бильбо.
В общем, Сэм, вот репа –
Не перебивай.

Гномиков тринадцать,
Три весёлых тролля,
Скользкое созданье
И дурной майяр…

Да, конечно, с Бильбо.
Что, сожрал всю репу?
Ну ты, Сэм и харя!
Сам тогда толкуй.

Гэндальв, он, конечно,
Хитрая скотина,
Но убить дракона…
Не, кишка тонка.

Говорят, нашёл он
Злобного убийцу
С пневмоарбалетом
И фамильём «Бард».

Или, может, Беард.
Бэрд, не исключаю.
В общем, птичье имя,
Злобен и спесив.

Зарубил дракона
Прям из арбалета.
А потом и мэра.
А потом и сам.

И пришли к ним эльфы…
Да, которых нету.
Говорят, что Камень
Им принадлежит.

Гном, варлорд который,
И его два брата,
Может и не брата,
Взялись за мечи.

Дело было ночью
И никто не видел,
Как они друг друга
Порубили всласть.

И приходят орки.
Видят, гномов нету.
Видят, эльфов нету.
Грустно так вздыхают
И домой идут.

Наш, конечно, Бильбо,
Говорит другое,
Ну а я-то знаю:
Врёт, как дышит он.

И заткните Сэма.
Надоел прислужник,
Фродовский садовник,
Так его растак!

Он, конечно, где-то
Шарился полгода…
Год? Ну год – эт много!
Хоть и всё равно.

Веры ему нету.
Нет и Пину с Мерри.
Эки полудурки!
Чушь про лес несут.

Что, мол, типа, ходит
И ховает орков,
И воды ты выпьешь –
Вырастешь на фут.

Да, ещё не спорят,
Что, мол, эльфов нету,
Но ведь я-то вижу
По глазам, что врут!

Сами головою
Думайте, ребята.
И заткните Сэма –
Надоел уже. _________ 8 мая 2014 г. 15:15-15:52

Встретились лысый с лохматым,
Давно не видались друзья:
«Сергей, а ведь когда-то
Был волосатым и я».
«Скажи-ка лучше дружище,
Волосы моешь часто,
Ведь верно?»
«Ну, чтоб голова была чище,
Дня через два или три,
Примерно».
«Андрей, ты меня удивляешь,
Послушай моё ты мнение –
Ты же шампунем смываешь
Полезные удобрения!»

Кто ты?
Я тебя не знаю:
Седина окрасила виски,
А глаза,
Как угли догорают –
Синей краской
Грубые мазки.

Щеки
И небритый подбородок,
За спиной видны одни враги,
Ты чужой,
В чужом народе,
Не подаст никто
Тебе руки.

Расскажи,
Откуда и зачем
Ты идешь, окутан пустотой,
Почему
Угрюм и нем,
Почему
Склонился головой?

Нет ответа.
Синий взгляд
Зеркало слезами плавит,
Жизнь
Не повернуть назад -
Будущее прошлым
Не исправить.

Машина взревела движком, отъехав во тьму
И ты уснул, примостившись под старым пледом
Твой бука злой не остался в старом дому,
Он тихой сапой поплелся за нами следом

Твой личный монстр, сидевший в твоем шкафу,
Лохматый бука с зубами размером с ножик,
Он ждал ночей, занимая дни дремотой,
Мечтая о том, как сдерет с тебя мясо с кожей.

А ты боялся с кровати ноги спустить,
По самые ноздри закутавшись в одеяло.
И бука ждал, когда же сможет вкусить
Сладчайшего мяса, и крови напиться алой.

И в день, на который назначен был переезд,
Ты горько вздохнул, забирая из шкафа шмотки,
А бука успел в походный рюкзак залезть:
Домой приедешь- вот удивишься находке.

Заходит солнце и тонет в тумане лес,
И слышится лисий плач из темного лога.
Не бойся, парень, твой монстр тебя не съест
Он тоже напуган, и очень устал с дороги.

Солнце,
Апельсином желтящим,
Сосет из земли
Испарину:
От асфальта
Стеклом дрожащим
Поднимается воздух
Жареный.

Город
В желтизне апельсиновой,
Глотает
Автомобильные пары,
Вдруг вижу, тонкий клен,
Обнявшись с рябиною,
Прячутся в тень
От жары.

Дорогие мои,
Влюбленные,
Как вы здесь
Средь каменных глыб,
Кто привез вас
Из края зеленого,
В край
Железобетонных плит?

Я ведь тоже
Из местности дальней.
И погладив
Деревья любя,
Поливаю их
Водой минеральной,
Что сегодня купил
Для себя.

Давай полетаем «над» и приземлимся.
Счастливых туристов причастные лица.
Но, здесь побывав, умирать мы пока подождём.
А взрежем на катере гладь ночной Сены,
Забудем весь мир в чистой страсти измены,
И слёзы на кладбище смоем весенним дождём.

Сквозь дым сигаретный поверить не трудно,
Что башня Эйфеля — лишь мачта без судна
И, как поцелуй незнакомца, чиста и легка.
Что стул — это памятник старой консьержке,
А запах... ну, запах — традиций издержки,
Ведь что-то прекрасно вблизи, что-то издалека.

Стекло пирамиды и Лувра громада,
Моне и Рэмбо на краю листопада,
А танец дождя — Ла Гулю, Ша-У-Као точь в точь!
Под нами красиво уложены кости,
В проулках слышны ещё отзвуки трости,
И прошлое тащит подол рваным кружевом в ночь.

Все возможно теоретически –
Аксиома концептуальности,
Стоит лишь вывести математически
Формулу виртуальности.
Там извилистые пространства
И несчетные измерения,
Цифры там не подвержены пьянству
Но отсутствует вдохновение,
Там свобода программой скована,
Невозможны запретные действия,
Там все точно сформировано
И нет места для сумасшествия.

Ну а здесь, знают многие -
Каждый делает то, что хочет,
Только древняя астрология
Над свободою нашей хохочет.

Золотом бога
Оплачены,
Средь машин
И городской пыли,
На газоне,
Асфальтом охваченным,
Одуванчики
Расцвели.

Молодые
Желтоголовые,
Протянули к солнцу
Листы,
Для жизни
Веселой и новой,
Чтобы вырасти
И отцвести.

Но пришел
В сапогах резиновых
Человек,
Что иному служил
И черной косой
Бензиновой
Золотую радость
Убил.

И лежат они
Не отцветшие,
Средь травы
Им уже не желтеть,
В своей жизни
Еще не успевшие,
Не состариться
И не поседеть.

Задержала выдох, задержала вдох,
Бо ко мне, без спроса, заявился Тлен.
Гадкий и вонючий шагнул за порог.
Я, мол, представитель тысячи Вселен.

Протянул ко мне липкие ладони,
Выпустил, урод, спайдерские нити.
Приказал слуге, дону Конидони:
"Демуську быстрей в склеп ко мне несите".

Сорвал гад с окна новенькие шторы.
Ими спеленал, затянул все нити.
На коня вскочил, мне напялил шоры...
Волор, Леди, Ёрш Вы меня спасите!

Выдох, вдох.
Все в мире тленны.
Шаг в неведомое, за порог,
В глубину большой Вселенной.

Две ладони.
Между ними нити.
Тянут, тянут звезды-кони,
Что ж, быстрей, быстрей несите!

Спали шторы.
Всё пронзили, нити,
Кони, кони, сбросьте шоры!
Бесконечность ожила, посмотрите, посмотрите!

Ты поглощаешь новый день со вкусом радиоволны;
Ты растворяешь молча лень в тумане берегов Невы;

Ты улыбаешься рывку отчаянных сорвиголов;
Ты знаешь страх и смех на вкус: ты - страж пути. Ты дух дорог.

Тебе известны все пути по всей немаленькой Земле:
Ты знаешь, как куда дойти. Ты знаешь все. Ты знаешь всех.

Ты можешь жизни уберечь в опасностях дорожных драм -
А можешь запросто рассечь чей-то мирок напополам.

И, время проводя в пути, тебе я требу заплачу
Здоровьем тела и души. И, заплатив, вновь полечу

Туда, где тянется туман усталым покрывалом дней,
Туда, где старая Луна дорогу делает светлей...

Там, на последней миле, вдруг я встану, чтобы посмотреть
Назад - и ты, дорожный дух, зажжешь последний яркий свет.

Это мой нулевой километр
Пожирает сентябрьский полдень!
(гр. „Мураками” - "0км")

Два мотора рычат перед стартом,
Два сердца бьются в унисон.
Мы стоим на горячем асфальте
Под шепот ветра: "это не сон!"

Короткий рык - рывок на заднем колесе.
И через миг уже, подобно бешеному ветру,
Вдвоем летим мы по шоссе,
Заставляя быстрее вращаться планету.

И с каждым метром ближе горизонт...
Глушители поют свой вечный гимн.
И ярый ветер здесь поет
Сегодня - только нам двоим.

Километры змеи так покорно
Под колеса ложатся весь день:
Два зверька озорно и проворно
Обгоняют собственную тень.

А в лунном свете горный серпантин
Еще прекраснее, чем днем при свете солнца.
Нас встречный байкер взглядом проводил,
Поднял кулак... Ну и тебе не проколоться!

Инспектор где-то возле города
Нас вежливо остановил...
Не наказал - предупредил:
"Здесь путь закрыт. Объезд", - до скорого!

Мы в этом мире лишь вдвоем
Летим сейчас вперед беспечно -
И об одном в пути поем:
Пусть этот путь наш будет вечным!
16.02.11.

Если что-то не доделал - не доламывай!
Улетая ночью в небо - не опаздывай
Поутру вернуться к мыслям.
Встал, вошел в теченье жизни,

И на целую неделю - атом космоса:
На бегу, в движеньи, в деле... Мир проносится,
Не спросив твоих желаний:
Мир живет без опозданий.

В скоростях безумной гонки, пешеходами
Продираясь вдоль дороги, - видим много ли?
На секунду встань - послушай
Тишину звенящей пущи!

Оглянись на мир безумный: как прекрасен он!
Тихо; ночь при свете лунном; шепчут ясени.
Тихо шепчет южный ветер
Обо всем, что есть на свете.

Отдыхаешь; есть возможность; дышишь воздухом;
Забываешь гарь и копоть; неосознанно
Смотришь в небо. Звезд мерцанье
Растворяется в сознаньи,

Успокаивая мысли. Ночь прохладная
Утром сменится лучистым. Вспыхнет радуга.
И опять - обратно в русло,
Прошивая город грустный;

И на целую неделю - атом космоса:
Беспрерывно занят делом. Люди носятся
С дикой скоростью куда-то:
От задачи - до зарплаты.

31 Январь 2012 - 02:21

***

Охраняя твой сон,
Я стою за окном,
На крыльце, где ступенек каскад.
Батарею обняв,
Ты уносишься к дням,
Где оставила счастье - назад.

Я стою на краю
И желаньем горю
Разбудить тебя, чтоб поболтать.
Но волшебный твой сон
Для меня как закон -
Я его не хочу нарушать!

Ты в тепле отдыхай,
Сил запас пополняй,
А проснёшься - горячее пей,
Чтоб болячке не дать
Вновь тебя измотать,
Чтоб не портил недуг твоих дней.

На краю постоял,
О своём помолчал
И сложил для тебя этот стих.
Для чего и зачем,
Знать ненужно совсем.
Просто знай, что прекрасный был миг!

Выше гор, там, где ветра обитель,
Его свист, его песня и стон;
Тучи рвет, гордый неба властитель,
Златоглазый могучий Дракон.

Отражается каждой чешуйкой
Блеск и пламя рубиновых звезд.
Это пламя срывается струйкой
Меж клыков Повелителя Грез.

Он лениво взирает на страны,
Что ему покорялись не раз,
Но болят застарелые раны,
Грусть лежит в глубине его глаз.

Все исчезли лесные народы:
Больше нет в мире гномов и фей;
Воздвигают бетонные своды
Беспощадные толпы людей.

Выше гор, на границе эфира,
За восходом летит следом он,
Гордый символ ушедшего мира,
Златоглазый последний Дракон.

( Автор Никита. Никнейм laughingbuddha )

Многоножка
Плывет по городу
Из разбитых
И острых льдинок.
Замерзая
От сердечного холода,
Я иду невидимкой
Среди невидимок.

Вдруг из невидимости
Длинным носом,
С ледяными
Пустыми глазами,
Вылезает
Лицо торосом,
Шевеля
Кривыми губами.

И рычит
На меня личина,
Разрушая мир
Невидимок,
Открывается мне
Причина -
Я ему
Наступил на ботинок.

Двуличие

Зацепился за воздух
Резкий запах жасмина.
Зацепиться бы так же -
Не могу удержаться.
Я жду выстрела в спину,
Изогнувшись дугою.
Как прекрасно не стать,
Как печально остаться
С тобою.

Тишина ловит звуки,
Как браслетом запястье.
На часах шесть пятнадцать -
Навсегда, на полвздоха.
Тенью ветра вновь счастье,
Бледной складкой улыбки,
Не скрывая подвох,
Красным правит на «плохо»
Ошибки.

Зеркала побережья
Гасят запахи моря,
Лижут след, растворяют
Безнадёжно, нарочно...
Двойники наши в ссоре,
Небеса между нами.
Рвёмся в стороны прочь
И сплетаемся прочно
Корнями.

Поскребу по душе
Ноготком,
Ночь бессонная
Звездами щерится,
Веет прошлое
Холодком,
А луна
Как корова телится.

И рожает
Холодную жуть:
Тьму картины
Из прошлого плавят,
И встаёт
То,
Что уже не вернуть
И болит
То,
Что уже не исправить.

Ночь на дне -
Полвторого,
Но упорно
Скребет ноготок,
Для того, чтоб
На нить из былого
Завязать
Посильней узелок.

Серебряный Ястреб с мечом восходит на мост
Идущих навстречу врагов встречая улыбкой.
Он в этой жизни, прочь уходящей, только лишь гость
И знает он, насколько всё сущее зыбко

Ведь он когда-то стоял от бога одеснь
И ждал, когда отойдут усталые братья.
Он слышал вполуха вражью военную песнь
И видел на вражьих доспехах пламя заката

Он видел жизни и смерти родных людей
Друзей терять- не придумаешь горше боли.
И проклял жизнь, не имея сил умереть,
Оставшись заложником этой единой роли.

Так узок мост, и устали его друзья
Враги, ликуя, уже предвкушают победу
Серебряный Ястреб помнит то, что нельзя,
И ведает то, чего просто не должен ведать

Он знает, что подвиг его пропадет втуне
И тот, кто дороже жизни, уйдет к другому
И он обречен вновь и вновь погибать на войне
Другим открывая смертью своей дорогу.

Он помнит - он в этом мире всего лишь гость
И пусть повторится тысячный раз проклятая битва
Снова Серебряный Ястреб один защищает мост.
И снова его сражение будет забыто.

"Пустое слово...",
"...взгляд",
"пустая жизнь..." -
не верь:
всё это - болтовня.

Никто, наверняка - не знает,
что чувствует сейчас
душа твоя...
Когда ложится спать - о чем мечтает?

Что хочет дать другим?
Что хочет взять
себе?

"Мы все -
шаги богов в пыли дорожной..." -
не верь.

Пойми:
божественность твоя -
не "пыль", не "миг",
а - Жизнь...
и обещание - не ложно:
где ты - там Свет и смысл бытия.

Не отводи, замри,
Не закрывай, внимая,
Как битые фонари
И стоны трон занимают.

Искусственные слова,
Исповеди на запись,
Веером пальцы, трава,
Сценарии – всем на зависть.

А ежели прямо сейчас –
Добавят бесплатно и много.
Лишь бы экран не погас…

Я против барства,
Жирности и лени,
И с детства рано
Я привык вставать,
Пусть не святой,
Но уважаем мною Ленин,
Который смог
Эксплуататоров прогнать.

Но как же хочется,
Открыв глаза в постели,
Лежать и нежиться
С истомой в теле
И нежный голос,
Каждым утром слушать:
«Вставайте барин
И извольте кушать!»

какой ты нации - неважно. Говно есть в каждом.

http://s019.radikal.ru/i625/1406/1a/5ca6022190cc.jpg

Прощание в мужской рубашке*

На губах твоих печаль как следы моей помады.
Мне не жаль, тебе не жаль. Улыбаемся — так надо...
Отчего тогда печаль?

Знаешь, много лет назад мы могли бы стать богами...
Если мой поймаешь взгляд — поцелуемся глазами.
И, как раньше, шаг назад.


*стихотворение и рисунок составляют единое целое, дополняя друг друга. Автор писал и то и другое практически одновременно.
А сколько тут романтики, сколько сарказма - каждый решает для себя сам:)

Невозможно не есть, коли вправду - голоден.
Невозможно наесться, если вправду - сыт.
Пусть чело моё - сумрак и взгляд мой - холоден,
подходи человек, подходи, не ссы.

Не умножу я груз твоей печали:
брат ты иль сестра - я прощу долги.
"Воз мирских страстей" тянешь за плечами?
Так здесь нет других. Подходи, не жди...

Я три дня
Хожу беременный,
Зреет плод в голове,
Как в утробе,
Протянулась
Пуповина из темени,
К мыслям,
Сквозь
Околоплодные воды.

И зачат он был
Непорочно –
Каплей с неба,
Упав в мозги-чернозем,
Зацепился
Дендритом прочно,
И пророс
Змеевидный аксон.

Мозг, как поле
Мыслями вспахан –
Не ленись,
Копай и копай,
Нагружай его
Без страха,
Чтоб богатый
Собрать урожай.