- Прямая речь в диалогах начинается с маленькой буквы. А должна с большой;
- Некоторые деепричастные обороты не выделены;
- Составные части некоторых сложных предложений не разделены знаками препинания;

Антон Марков у тебя то молодой врач, то ему 34 года, то он опять парень (В принципе, в 34 года молодым врачом его ещё можно назвать, но парнем уж точно нет);

Началось все с этого клипа
Watch on YouTube

А там родилась идея для одноименного рассказа
Стихи сочинял сам ориентируясь на оригинал

Флагманский дредноут «Лотар фон Арно де ла Перьер» стоял в доке Азиры на капитальном ремонте. Судно уже 60 лет было самым крупным и мощным орудием убийства в распоряжении Криита: 16 скоростных рельсотронов, 6 из которых находились в клинообразном носовом каземате, похожем на колун, почти 400 истребителей в бортовых ангарах, 15 двухсотмегатонных орбитальных бомб. Сейчас же оно представляло собой сундук, набитый трухой. Передовые в свое время дюралюминиевые балки и палубы сгнили и деформировались, изношенная электрика орудий демонтирована, повсюду разбросаны инструменты и вырезанные фрагменты корпуса, не подлежащие ремонту, острый бронированный нос покрыт оспинами попаданий, кое-где толщина брони сократилась до опасного значения в полметра. Сейчас полутысячная команда военных инженеров ждала из столицы груз современных керамических бронеплит, которые должны были заполнить боевые пробоины старого левиафана.
33334-Хаз сжимал зубы от перегрузки. Бывало, что десантники нечаянно откусывали себе часть языка при внезапных ускорениях. Десантная капсула, достаточно маленькая, чтобы не быть замеченной планетарной обороной, набирала скорость с высокой орбиты на теневой стороне Азиры, и дуга через 0.12 единиц Чосера должна была пересечься с прямой грузовика хотан. С 15-километрового расстояния капсула выпустила залп простых фугасных гранат, призванных дезориентировать солдат противника, и почти мгновенно, находясь в резком торможении, пробила обшивку неприятельского судна. Отсек разгерметизировался и был тут же заблокирован, но для «Канган гтван», «Молотов Бури», ситуация не выходила за рамки рабочего плана. Капсула подключилась к бортовой энергосистеме и генерировала сильные помехи; освещение неровно мерцало. Пара человек в темно-серых титановых доспехах элитных войск подбежала к краям двери и установила подрывные заряды, еще двое встали напротив нее с оружием наизготовку, на достаточном расстоянии, чтобы выбитый воздушным давлением лист металла не причинил вреда. Как только вылетела разрушенная дверь, грудь принявшего боевую стойку бойца взорвалась кусками металла, костей и плоти, левая рука отлетела куда-то в сторону; другой получил очередь в 20-30 пуль, которые, впрочем, не смогли пробить доспех, и упал на спину, после чего товарищи оттащили его с линии огня. Командир 33334-Хаз крикнул в коммуникатор: «Тяжелое сопротивление, предельная осторожность!», и бросил в дверной проем зажигательную гранату. Огнесмесь залила оптику и расплавила резиновые колеса стоявшего там тактического робота; десантники бегом окружили его и расстреляли из электролазеров. Взвод разделился: четверо под командованием Хаза направились в рубку пилотов, остальные 15, группами по 5, получили задание зачистить грузовые отсеки. Взвод высадился недалеко от рубки, так что команда Хаза быстро добралась до двери, не встретив сопротивления, вывела пилотов в коридор и хладнокровно расстреляла. После этого командир отключил генератор помех капсулы и послал в эфир заранее записанное сообщение: «Кедр, это Кило-Ромео-Новембер-127. Значки полетели, коптим, но идем ровно. Просим посадки на 2А, код «Эверест-990», прием.» Коды рейса и авторизации были переданы агентом-хотаном за неделю до операции, а ВПП 2А была временным сооружением прямо на крыше корпуса «де ла Перьера», созданная ради упрощения погрузки-разгрузки. «Кило-Ромео-Новембер-127, это Кедр, авторизация пройдена, посадка на 2А разрешена, пересылаем коридор в бортовой компьютер. Конец связи.»

Солнце медленно скрывалось за крышами многоэтажек, окрашивая город в розовато-оранжевый цвет. От раскаленного асфальта исходил жар. Тени становились длиннее, протягивая свои черные руки все дальше и дальше. Знойный летний день доживал последние минуты, нехотя уступая место надвигающейся ночи. Вот и птицы исчезли – отправились ночевать в свои гнезда. Изможденные засухой деревья, поднимали ветви навстречу долгожданной ночной прохладе.
Улицы опустели. Редкие прохожие торопились вернуться домой, чтобы отдохнуть после тяжелого рабочего дня. Город потихоньку замирал. Притих и гул автомобилей на оживленных днем дорогах.
На вышедшего из-за угла пожилого мужчину редкие прохожие не обращали внимания. Мало ли пенсионеров в большом городе?
С виду, лет восьмидесяти – седой как лунь, с клиновидной бородкой, лицо изъеденное морщинами. Одетый в костюм-тройку, со шляпой и тростью, старик был выходцем из начала двадцатого века, вдруг оказавшийся в веке двадцать первом.
Однако взгляд живой, как у молодого, а походка уверенная, несмотря на трость. «Наверняка, это преподаватель из какого-нибудь университета, припозднившийся после вечерних лекций» – подумали бы многие.

На лавке автобусной остановки сидели двое. Старушка в черных очках с белой тростью и молодой худощавый парень в неопрятной рубашке с длинными рукавами. Между ними стояла большая хозяйственная сумка.
– Молодой человек, а вы не подскажите мне, когда подойдет четвертый автобус? – вежливо спросила она.
Юноша, бросил быстрый взгляд на сумку, где сверху лежал кошелек, и, кашлянув, хрипло ответил:
– Без проблем.
Старик остановился в тени. Он знал, что произойдет.
Когда подъехал нужный автобус, молодчик ловко вытащил кошелек и услужливо подал сумку слепой женщине.
– Сохрани тебя Господь! – улыбнулась она, не догадываясь, что за добродетелью скрылся порок.
Едва автобус тронулся, парень поспешил прочь. Оглядевшись, открыл бумажник. Денег оказалось немного, однако тот улыбнулся, выбросив кошелек в урну.
«Сегодня должно хватить на дозу!»
Вздохнув, пожилой мужчина отправился дальше…

Дневной свет давно померк, ночь властно накрыла город черным покрывалом. Окружающую тьму разгонял лишь свет фонарей, что как часовые выстроились вдоль спящих улиц.
Природа радовалась отдыху. Цветы в клумбах городского парка сонно покачивали яркими головками, блаженствуя от легкого дуновения ветра. Сверчки затянули свою извечную песнь. Мотыльки же сотнями летели на свет огней города, заходясь в каком-то невообразимом танце.
Двое патрульных шли навстречу, пересчитывая деньги.
«Точка принесла неплохой доход. И нам останется!» – пронеслось в их мыслях.
На старика стражи закона не обратили внимания, сели в полицейскую машину и уехали прочь – собирать остальную «дань» по приказу начальства.
Вдруг темноту разрезал свет автомобильных фар. Скрипнув тормозами, у обочины напротив остановился семейный седан. Из подворотни к машине вышла размалеванная женщина средних лет, наклонилась к водительской дверце. Стекло опустилось, и она взяла протянутые деньги. Призывно махнула рукой.
Под свет фонаря вышли четыре девушки в откровенных нарядах. Одна из них курила, другая жевала жвачку, а третья прихлебывала из банки пиво. Водитель жестом указал на четвертую – кареглазую блондинку с кудрявыми волосами и ужасным количеством косметики на лице. Кивок, и девушка садится в машину.
«Второй за последний час» – подумала она.
«К черту жену и детей! Сейчас я свободен!» – усмехнулся «примерный» муж и отец, окинув пассажирку похотливым взглядом.
Машина резко тронулась с места и скрылась во мраке.

Давно миновала полночь. Горожане крепко спали, за исключением тех, кто вел ночной образ жизни.
Старик присел на лавку неподалеку от здания, освещенного разноцветными огнями, откуда доносились звуки громкой однообразной музыки.

В темном переулке, возле черного хода клуба, припарковалась старая, изъеденная ржавчиной машина с заляпанными номерами. Хлопнули дверцы. Из автомобиля вылезли двое загорелых мужчин, воровато оглядываясь по сторонам. Перебросившись парой фраз на непонятном языке, один из них постучал в дверь.
Отворил охранник.
– Скажи хозяину, что товар на месте.
– Ждите, – бросил он.
Несколько коротких фраз по мобильному. Через минуту, в сопровождении двух дюжих парней, вышел высокий сухопарый мужчина, одетый в дорогой костюм.
Хозяин клуба и наркоторговец обменялись пластиковыми кейсами.
– Как обычно?
– Да, босс!
Открыв кейс, хозяин надрезал один из свертков, угодливо поданным ножом, попробовал желтовато-белый порошок на кончик языка.
– Хорошо. Через неделю привезешь еще…
С этими словами он скрылся в клубе.
Скрипнул засов.
«Хвала Всевышнему, удачная сделка!» – пронеслось в мыслях у торговца.
«Не попались…» – подумал его товарищ.
Взвизгнув стартером, старый автомобиль все же завелся и вскоре скрылся во тьме ночных улиц.

Ближе к рассвету, двери ночного клуба раскрылись. Оттуда толпой вывалилась «золотая» молодежь изрядно «накачанная» наркотиками и алкоголем.
Один из молодых парней, в обнимку с хохочущей рыжей девушкой, нетвердой походкой подошел к роскошной спортивной машине. Нашарив в карманах брелок сигнализации, разблокировал двери. Широким жестом, предложил спутнице сесть. Девушка, не задумываясь, опустилась на пассажирское сиденье.
«Он такой классный… И щедрый!»
«Смазливая девка. Лучше, чем вчерашняя»
Со второго раза попав ключами в замок зажигания, парень резко надавил на газ. Мотор взвыл. Спорткар молнией сорвался с места, оставив после себя лишь запах жженых покрышек.
Молодежь проводила «сладкую парочку» нездоровым смехом и свистом.
Вдруг одна из девушек схватилась за живот и упала на тротуар. Ее тело исказили судороги, а изо рта пошла пена. Толпа в животном ужасе отшатнулась от нее. Кто-то набирал номер «скорой».
Медики приехали быстро, но было уже поздно.
«Снова передоз. А ведь молодая, жить бы и жить…» – скорбно покачала головой медсестра, накрывая тело брезентом.

Старик тяжело поднялся с лавки и пошел прочь. Из уголков глаз, по изъеденному морщинами лицу, катились слезы. Мир слишком изменился…

Солнце, едва показавшись из-за крыш домов, сразу начало припекать. Птицы давно проснулись и теперь радостно гомонили, встречая новый день. Деревья подняли ветви, отдохнув от зноя за ночь. Цветы сбросили покрывало росы, протягивая разноцветные лепестки навстречу приветливым солнечным лучам.
По полупустой улице молодая мать ведет сонного малыша в детский сад. Ей трудно без мужа, который не вернулся домой, после вчерашней ссоры. Рабочий день начинается рано и она спешит.
«Еще одно опоздание и меня менеджер точно уволит!»
Времени и так осталось в обрез, а тут звонок по мобильному. Выпустив руку ребенка, она прижала трубку к уху.
– Да, сегодня буду вовремя…
Пешеходный переход.
Отвлекшись на важный разговор, мать на миг потеряла сына из виду. Мальчик, засмотревшись на яркую витрину магазина, уже хотел шагнуть вперед, как вдруг чьи-то сильные руки схватили его за ворот рубашки.
Перед ребенком с бешеной скоростью пронеслась спортивная машина, водителю которой наплевать на красный сигнал светофора, и вообще на всех, кроме себя.
Вскрикнув, женщина крепко прижала сына к себе, осознав, насколько тот был близок к смерти. Не обращая внимания на причитания перепуганной матери, мальчик во все глаза смотрел на улыбающегося старика.
– Мама, дедушка меня спас!
Оглянувшись, она никого не увидела.
– Это Бог спас тебя.

- Нет, вы не ослышались, товарищ комиссар, я действительно хочу подарить фронту самолет.
Располневший мужчина в круглых очках недоуменно воззрился на своего гостя.
- Как самолет ? Целый самолет ?
- Совершенно верно. Новенький ЯК-7 с нашего советского авиастроительного завода. Не Ленд-Лиз какой-нибудь, а нашу родную машину.
Исполнительный комиссар Прохоров в очередной раз пристально посмотрел на собеседника.
- Товарищ Мессинг, такой самолет стоит несколько миллионов наших советских рублей. У вас есть такая сумма денег?
- Так точно.
- Откуда ?
- Заработал на выступлениях по всему СССР. Это мои личные сбережения, которые я рассчитывал потратить на общее благо трудового народа. Но, к сожалению, началась война с Германией и я считаю, что сегодня для них найдется лучшее применение. Например – новый самолет, чтобы бить немцев.
- Товарищ Мессинг, но вы же сам бывший немец !
- Бывших немцев не бывает, товарищ Прохоров. Но, к счастью, я еврей.
Хм, - комиссар промокнул вспотевшую лысину носовым платком, - Конечно же наш народ имеет право оказывать помощь фронту. Но обычно такие подарки делают целые цеха, заводы. Чтобы один-единственный гражданин подарил стране… самолет.
- А в чем проблема ? – человек с крысиной мордочкой поправил воротник дорогого кожаного пальто, явно иностранного производства. Все в нем было противно Прохорову – и неславянская внешность, и вражеский акцент, и качественная одежда, недоступная рядовому советскому гражданину. В двадцатые годы комиссар неоднократно разрешал классовые вопросы, по мере сил очищая свою родину от подобных субъектов. И теперь такой тип сидел у него за столом, презрительно улыбался и делал совершенно нереальное предложение. Но самое обидное, что товарищ Мессинг имел знакомства на самом «верху». И у Прохорова не было ни какой возможности обличить в нем гадину. А гадское нутро за годы своей профессиональной службы комиссар разоблачал безошибочно.
- Так в чем проблема дорогой товарищ ? Красная Армия испытывает переизбыток летательных аппаратов ? Вам неудобно принимать от меня подобный подарок ? Бюрократическая волокита служит препоной для этого ?
- Нет, нет, - комиссар примирительно поднял руки, - В принципе мы можем принять такой подарок, но вы же понимаете, в свете сложившихся внутриполитических обстоятельств… Как в народе будет воспринят подобный жест ? Как он будет воспринят…
- Товарищем Сталиным, вы хотели бы знать ?
Прохоров побледнел.
- Вы напрасно беспокоитесь, товарищ комиссар. Я не ранее, чем вчера обсуждал с товарищем Сталиным этот вопрос в телефонном разговоре. Он был очень благодарен за подобную инициативу и не задумываясь одобрил ее. Неужели вы считаете, что советскому народу не понравится то, что одобрил сам Сталин ?
На Прохорова больно было смотреть.
- Т-товарищ Мессинг, в свете подобных уточнений…
- Будьте проще, товарищ комиссар. Просто подумайте рационально и примите правильное решение. Фронту нужен этот самолет, я уверен. Фронту поможет этот самолет.
- В таком случае я не вижу причин, способных помешать вашей инициативе.
- Вот и славно, дорогой Константин Юрьевич ! Постарайтесь как можно скорее разобраться с бумагами. В нашем случае важен именно тот момент, когда советский ас поднимет мой самолет в небо. В небо, где уже несколько лет господствуют стервятники Геринга. И кое-что похуже…
Комиссар недоуменно воззрился на Мессинга.
- Впрочем, это уже определенно не ваши проблемы, друг мой ! С сего момента это скорее проблемы фашистов.
На горбоносом еврейском лице проступила загадочная, нехорошая улыбка. По спине боевого офицера, ныне комиссара НКВД Прохорова пробежал неприятных холодок.


Расписан, как под хохлому ! – авиамеханик Сидоров озадаченно почесал затылок, - Как к нему подступиться-то ?
- Не беспокойтесь, Семен Потапыч, начинка у самолета самая что ни на есть советская – Вольф Мессинг похлопал Сидорова по плечу, - это только камуфляж, «золото дураков», боевая раскраска. Ковыряйтесь смело !
- Ну ежели так…
- Константин Федорович ! – в черном кожаном плаще со шляпой загадочный еврей чем-то напоминал Лаврентия Берию. Только изрядно отощавшего Лаврентия Берию,- Здравствуй дорогой ! Ну что ты стушевался, подойди ближе, принимай машину !
Герой Советской Союза, летчик-ас Константин Федорович Ковалев был человеком чрезвычайно хладнокровным. Но даже он не смог скрыть изумления, глядя на неузнаваемый «Як-7». Совершенно немыслимая окраска превращала четкие контуры детища советской авиапромышленности в подобие оперения хищной птицы. Готовой в любое мгновение сорваться в дождливое осеннее небо, на поиски добычи.
- Это какая-то шутка, Вольф Григорьевич ? Какой-то посыл фашистским летчикам ?
- В определенной мере так, Константин Федорович. Можно сказать и шутка. Уверен, что она приведет в бешенство наших «крестокрылых» друзей. Но вам придется быть предельно внимательным и собранным – в конце концов именно штурвал повинуется своему хозяину, а не наоборот.
- Что вы имеете ввиду? Я всегда нахожу с самолетом общий язык.
- Вот поэтому я и настоял на том, чтобы именно вы стали пилотировать эту машину – Мессинг добродушно улыбнулся, с хитрецой глядя на заслуженного аса, - Уверен, что вы отлично справитесь и останетесь довольны.
- Дай-то Бог…
- Вы верующий, Константин Федорович ?
- Да нет, просто знаете, вырвалось как-то к слову. Пережитки дореволюционного мракобесия, не иначе.
- Вы напрасно стесняетесь этого. Вера издревле служила своеобразным бункером человеческого сознания. И мракобесия во всем этом ровно столько же, сколько и в естественном желании поднять руку, защищаясь от удара. Вы ведь прекрасно понимаете, что любой вылет может стать для вас последним.
- Я всегда верю в то, что вернусь.
- Об этом я и говорю. Поэтому я вас и выбрал. Удачи !

Монотонный рев мотора гармонично сочетался с безликой однообразной серостью осеннего неба. Облака внизу плотным покровом устилали бескрайний простор, скрывая землю от глаз пилотов. Для бомбардировщиков это обстоятельство поставило бы крест на успешном выполнении операции. Но Гюнтер Ралль принадлежал к иной, более элитной касте небесных воителей - он был охотником. Отборным ассом Геринга, единственной целью которого было обнаружение и уничтожение русских самолетов. Такие пилоты занимались «свободной охотой» - они не летали в составе эскадрилий, не ходили «косяками», сопровождая бомбардировщики или поддерживая наступление наземных войск - это достойное занятие исключительно для серых посредственностей, львиная доля которых и составляла силы Люфтваффе. В отличии от них, Гюнтер Ралль любил и умел сбивать самолеты противника. На его счету (и фузеляже «Мессера») красовались десятки «крестов», воздвигнутых над горящими обломками советских самолетов. Гюнтер сбивал их виртуозно, зачастую игнорируя численное преимущество противника в воздухе. Его «стая» была на хорошем счету и использовалась командованием на наиболее напряженных участках фронта.
В этот полет поднялся «шварм» - две пары машин; их целью было выслеживать и уничтожать разрозненные части советской эскадрильи, которую командование Красной Армии перебрасывало на прифронтовые аэродромы частями по несколько самолетов. В чем заключался смысл разделения сил, Гюнтер не знал, да особо и не задумывался – всем известно, что русские любят замысловатые, загадочные, и, как следствие – совершенно безрезультатные планы. С таким противником воевать неспокойно, но удобно.
В полдень рация в кабине ожила, Фриц Райкер передал короткое и прерывистое сообщение:
- Ханни 4000. Пять «индейцев». Параллельным курсом. Восток.
Четверка немецких пилотов была достаточно опытна для того, чтобы не проверять замечания друг друга: не сбивая строй самолеты заложили крутой вираж, жадно высматривая противника на фоне облачного покрова. Русская пятерка «ЯК»-ов шла клином , не выдавая ни малейших признаков беспокойства.
- Срываемся на дичь, - Гюнтер приник к стеклу фонаря, высматривая цель.
Подобно хищным птицам четверка «Мессеров» спикировала на строй советских истребителей. Пулеметы расчертили небо трассами пылающих очередей. Две русские машины сразу же вышли из строя, увлекая за собой контрастно-черные дымовые шлейфы. Оставшиеся противники наконец-то опомнились и бросились врассыпную, меняя направление и высоту.
- Травите их, хундершлегерай, - не смотря на явный успех первого удара лицо Гюнтера Ралля не выражало ни малейшего триумфа. Он был все так же собран и сосредоточен, - Прижимайте к земле и добивайте.
- Третий абшусс ! – юный талант Ганс Хайнсберг гораздо хуже скрывал свои чувства, - Я всегда знал, что «иваны» не умеют летать, но нам вдобавок попались какие-то сонные «иваны» !
- Разговоры в эфире !
Между тем дела у «охотников» действительно шли отлично. Три самолета противника уже вышли из боя, и теперь они парами травили двух оставшихся пилотов. Пулеметные очереди буквально выписывали контуры «Як»-ов на пасмурном небе.
- Фриц, сядь ему на хвост, - Гюнтер резко рванул штурвал на себя, поднимая машину ввысь.
- Я не могу захватить его, Гюнт - виляет, как мотылек.
- Хватит оправдываться, «завали» его !
Русский самолет, который «вели» Ралль и Райкер действительно проявлял чудеса пилотирования: он плавно покачивался на воздушных потоках, будто бы собственной шкурой ощущая пролетающие мимо пули, и безошибочно уворачивался он них.
- Он в кресте ! – Фриц яростно надавил на гашетку, ожидая увидеть победный фейерверк над вражеским фузеляжем. Однако не увидел ничего.
- Что за…
- У тебя прицел сбит ? Слишком высоко !
- Не может быть, я только что попал…
- Хорридо ! – «Мессер» Гюнтера спикировал на ненавистного врага, поливая его градом пуль. Фонарь советского «Як»-а замелькал в перекрестии прицела, очередь «прошила» самолет по всей длине фузеляжа, и… ничего. Русский пилот плавно завалил машину на правый бок, уходя в «штопор».
- Невозможно ! – впервые с начала войны титулованный асс Люфтваффе утратил привычную невозмутимость, - Я не мог промахнуться !
- Это не обычный самолет, Гюнт, – в наушниках как-то неуверенно прозвучал голос Фрица, - Это самолет-призрак.
- Отставить чушь ! – Гюнтер Ралль побагровел от ярости, - Продолжаем преследование ! Я завалю твоего «призрака» !
- Я его не вижу. Он скрылся в облаках.
- Дерьмо ! Смотри в оба, ханни 2000.
- Не думаю, что это хорошая идея, Гюнтер. Разумнее вернуться к своим и продолжить охоту в установленном квадрате. Этот русский может быть уже далеко…
- Молчать ! Он здесь, я чувствую.
«Мессеры» плавно опустились в непроглядное серое марево. Только рев моторов возвращал пилотов к реальности в этой мрачной, поглощающей пустоте. Через пару минут под крылом стали прорисовываться нечеткие очертания равнинного ландшафта.
- Фриц, смотри в оба.
Облака рядели, из кабины уже отчетливо просматривались бескрайние поля, пересеченные росчерками редких лесополос.
- Фриц, доложи обстановку.
- Фриц?
В наушниках пощелкивала радиотишина. Гюнтер озадаченно закрутил головой в поисках своего ведомого. Но в пасмурном небе было пусто, из клубящихся туч начали срываться редкие капли дождя. Немецкий летчик раздраженно похлопал по наушнику своего шлемофона, попутно проверяя целостность соединительных проводов.
Говорят, что главными качествами хорошего солдата являются не столько боевая выучка, храбрость, или трезвость ума, но чаще всего - удача и интуиция. Невозможно укрыться от мины, летящей с неба или от пули невидимого снайпера. Но можно не сидеть в том окопе и не подставиться под тот выстрел. А можно просто выскочить или наклониться – и этого уже будет достаточно.
Судьба любила Гюнтера Ралля, возможно поэтому он и сумел превратиться в настоящего «хозяина неба», летчика аса. Не разделил судьбу десятков и сотен талантливых новобранцев Люфтваффе, сгоревших на варшавских аэродромах, захлебнувшихся в водах Ла-Манша, разорванных зенитками над Ленинградом, забитых сапогами комиссаров в русском плену… Вместо этого почти из каждого боя этот двадцатипятилетний парень выходил с новыми крестами на фузеляже своего «Мессера».
Фортуна улыбнулась Гюнтеру и на этот раз.
Пуля из авиационного пулемета разнесла фонарь кабины и прошла в трех сантиметрах от его шеи. Осколки стекла и пилотского кресла полетели во все стороны, вонзаясь в приборы отделку, лицо. Самолет спазматически дернулся, будто бы в болевых конвульсиях, и начал стремительно терять высоту. Гюнтер изо всех сил потянул на себя штурвал, но машина не слушалась руля, продолжая падать в низ. Двигатель работал с перебоями, начиная захлебываться. В любой момент «Мессер» мог сорваться в «штопор» и тогда конец…
Гюнтер расстегнул ремни кресла и изо всех сил рванул за ручки стекла кабины. Разбитый фонарь поддался не сразу, в какой-то момент пилоту показалось, что его заклинило и шансов на спасение нет. Но через мгновение стекло сдвинулось, и в кабину ворвался мощный поток воздуха. Крепко уцепившись за борт погибающего самолета, Гюнтер перевалился на крыло и в этот момент воздушные потоки сбросили его вниз. Некоторое время он безвольно кувыркался в свободном падении. Наконец пилоту удалось сгруппироваться, и он сумел выпустить парашют. Стропы больно рванули тело вверх, квадраты полей внизу закружились в причудливом калейдоскопе. На их фоне четким росчерком прорисовался дымовой шлейф от падающего «Мессершмитта». Мелкий осенний дождь стремительно забарабанил по раскрытому матерчатому куполу.

- Ну как оно, Костя ? – механик Сидоров помогал расстегнуть ремни, освобождая летчика из объятий пилотского кресла.
- Два, Потапыч, - Константин Ковалев, утирая пот со лба, стянул с себя шлемофон, - Сашка вернулся?
Сидоров промолчал, опустив глаза.
- Неужели больше никого…
Летчик наконец освободился, вылез из кабины.
- Оплошали мы Сеня, просмотрели их, - Константин потупил взгляд, разглядывая выщерблины на взлетной полосе, - Накрыли нас фрицы. Но это были геринговские ассы, самолеты расписаны драконами да змеями. Сбил я двоих. А ребята…
- Будет Костя, будет. Ребят не вернешь. А ты молодец, поквитался с гадами.
- Я ? Я бы там сейчас вместе с Сашкой и Федей догорал. А поквитался с гансами вот этот самолет.
Узоры на фузеляже «Як»-а ярко выделялись даже под светом серого, дождливого неба. Они будто бы жили своей собственной жизнью, обладая характером и своеобразным нравом. А временами Константину казалось, что они сами по себе изменяются. Сидоров недоверчиво покосился на самолет.
- Это только самолет, Костя. Машина. Расписан конечно чудно, но внутри у него все наше, советское – я проверял. А за штурвалом сидит наш, советский человек. Ты, тобишь. И вернулся ты домой потому, что летчик отличный. Ребята тоже были хорошими летчиками, просто им повезло меньше.
- Странно, - в мыслях своих Ковалев был где-то далеко, - Но я искренне верил, что вернусь на аэродром. Даже когда два «Мессера» у меня на хвосте сидели. И знаешь, какая-то обида взяла что-ли… Что ж это я, Константин Ковалев, вот сейчас упаду где-нибудь в этих полях и закончится все. А этот фриц зажравшийся нас с ребятами завалил, и Гитлер с Герингом ему торжественно очередной крест на грудь вешают. До того мерзко стало. Нет, думаю, выкусишь, падла…
К самолету по взлетной полосе подкатил юркий «Уиллис», совсем юный сержант за рулем отдал честь.
- Товарищ старший лейтенант, вас срочно вызывают в штаб эскадрильи !
- Скажи, что скоро буду, - Иван устало привалился к крылу «Як»-а.
- Это очень срочно, товарищ старший лейтенант. Мне приказано доставить вас немедленно.
- Доставить...
- Виноват.
- Ладно, поехали в штаб, – Ковалев безразлично побрел к машине.
В штабной землянке было не протолкнуться – прибыли какие-то высокие чины из ставки, Иван только и успевал, что подносить руку к шлемофону. В числе старших офицеров был и один гражданский, знаменитый советский фокусник Вольф Мессинг, который и подарил фронту «Як-7» Ковалева.
- Здравствуйте, дорогой Константин Федорович ! – крысиная мордочка Мессинга расплылась в льстивой улыбке, - Как успехи ? Бьете фашиста ?
- Товарищ Мессинг, - Ковалев одарил фокусника тяжелым, недобрым взглядом, - Сегодня погибло все мое звено. Четыре самолета. Четыре моих боевых товарища. Я был их командиром, я был ведущим. Я допустил ошибку и заслужил того, чтобы лежать в земле рядом с ними. И тем не менее я жив.
- И вас это печалит, я полагаю ? – улыбка фокусника стала более естественной, в глазах вместо хитрецы появилось сочувствие, - Вас печалит факт того, что вы живы ? Искренне соболезную вашей потере, и, тем не менее, ваши претензии явно нелепы. Константин, вы отважно сражались и выжили. Это повод для гордости, а не для раскаяния.
- Вы прекрасно знаете, почему я выжил, - летчик пристально посмотрел в глаза Мессинга, - Я жив благодаря вашему самолету. Самолету, в который отборные асы Геринга не могут попасть. Самолету, который сам уворачивается от пуль.
- Что за чудесная машина ! Я и не знал, что наши авиаконструкторы научились делать разумные самолеты ! Потому что мои скромные фокусы не способны заставить машину уворачиваться от пуль. Ваши руки на штурвале подходят для этого гораздо лучше.
- Зачем вы ерничаете, товарищ Мессинг? Вы можете делать вид перед авиаконструкторами, генералами, самим Сталиным. Но я лично сидел за штурвалом вашего «Як»-а. Это не обычный самолет !
- Это правда, Константин, - фокусник примирительно поднял руку, - Мой самолет действительно не совсем обычный. Вы даже можете считать его волшебным. Но я не пытаюсь вас обмануть, мне действительно не под силу сделать неуязвимую машину. За штурвалом сидите вы, вы же и являетесь ангелом-хранителем моего волшебного «Як»-а. И как я вижу – неплохо справляетесь.
- Хорошо, пусть так, - Ковалев продолжал сверлить Мессинга взглядом, - Но даже если вы смогли по-особому разукрасить мой «Як», если это каким-то образом защищает его от врага – почему бы не сделать то же самое с другими советскими самолетами ? Сделайте их такими же волшебными, как и мой! Проверните и с ними такой фокус! Проскуров и Филатов летали не хуже меня, наверняка они вышли бы живыми из того боя.
- Костя, - Мессинг заговорил удивительно мягко и даже как-то печально, - Вы умный и талантливый молодой человек, у вас большое будущее. Но вы совершенно не понимаете сути тех сил, с которыми мне приходится работать. Вы совершенно не понимаете сути… магии, назовем это так. Если бы магию можно было бы приспособить к конвейеру, как люди сумели сделать это с наукой – привычный нам мир просто перестал бы существовать. Я родился не совсем обычным ребенком, собирал знания по крупицам, стараясь понять, что же я есть такое на самом деле. И однажды мне удалось… раскрыть двери, вам, наверное так будет понятнее. Только одни двери из множества. И я увидел за ними океан. Которому не было ни начала, ни конца. В котором остановилось само время. Я вас не утомил ?
- Продолжайте, - Ковалев закрыл разинутый в изумлении рот, сосредоточился.
- Ну, как пожелаете, - фокусник весело усмехнулся, - Ваш волшебный самолет – это всего лишь глоток из этого океана. От глотка даже морской воды никто не умирает. Но боже вас сохрани черпать эту воду ведрами. А если у вас хватит безумия подключить к этому океану водопровод, он затопит вас и все, что вас окружает. Врагов, друзей, любимых. Все.
- Но в водопровод врезают краны, - Константин недоверчиво развел руками, - любой поток можно обуздать. Советские люди научились поворачивать реки вспять…
- Конечно, конечно, - Мессинг засмеялся, - Знаете, а ведь фашисты тоже так думают. Есть среди них умы, готовые строить целые водохранилища магии. Но в отличии от вас они представляют себе возможные последствия подобного «хранения». И в этом есть их преступный умысел. Безумцы из «Аненербе» возомнили себя небожителями, способными контролировать силы, находящиеся далеко за рамками человеческого понимания и восприятия. Они готовы разыграть этот козырь, готовы рискнуть. Вот только нет никакого риска – есть совершенно конкретный и очевидный ответ, который по этому вопросу могу дать вам я Вольф Мессинг. Если стремление «Аненербе» увенчается успехом, наступит конец всему. Но даже я не могу представить себе, как все это будет выглядеть.
Ковалев молчал. Мессинг предложил ему покинуть землянку и выйти на свежий воздух. Дождь закончился, оставив лишь приятный запах осенней сырости в вечерних сумерках. Со стороны аэродрома доносился шум подъезжающих бензовозов. Фокусник расправил сутулые плечи, глубоко вздохнул.
- Константин, я никогда не считал себя смелым человеком. На долю мою выпало многое, мой дар – пожалуй самое печальное изо всего этого. Но случайно ли он у меня проявился? Случайно ли мне подарили ключи от дверей, ведущих к океану магии? Случайно ли вы стали асом вместо того, чтобы сгинуть в числе тысяч советских ребят, мечтавших о небе? У меня нет и наверное никогда не появится ответа на этот вопрос. Но я искренне верю, что все в этом мире происходит не зря. Что смысл жизни существует. И мы с вами являемся частями какого-то грандиозного плана, модели, механизма… Только подвижными и разумными частями, способными на осознанный выбор собственного пути.
Ковалев задумался, пытаясь «переварить» слова фокусника.
- Я не случайно решил навестить вас, - тон Мессинга изменился с лирического на официально-деловой, от образа полубезумного романтика не осталось и следа, - На самом деле дела наши плохи, товарищи офицеры наверняка засидятся сегодня до поздней ночи. Гитлеровцы каким-то образом узнали о перебазировании вашей эскадрильи. Охотники, которые потрепали вас сегодня – это только «первая ласточка». Фронт стремительно катится на Запад, Вермахту необходимо любой ценой уцепиться за землю. И за воздух.
Мессинг многозначительно посмотрел на летчика.
- Вы слышали когда-нибудь о Клаусе фон Рейне ? – последние слова фокусник будто бы выплюнул из своей глотки.
- Нет, - Константин безразлично пожал плечами, - слишком много «фонов» в последнее время топталось по нашей земле, я не запоминаю их имен.
- Этот «фон» никогда не был на территории СССР, он воевал на западном фронте. Двести восемьдесят три воздушные победы по германскому исчислению. Казалось бы летчик-ас уровня Хартмана или Руделя, и тем не менее немецкая пресса до сих не раструбила о его заслугах перед Рейхом. А вот британцы дали ему прозвище «Ангел Смерти», и немного находится пилотов, готовых бросить ему вызов.
- Пугаете ?
- Только не вас, Константин Федорович. Что-что, а пугать вас никак не входит в мои планы. Но я должен предупредить – Клаус фон Рейне не обычный человек.
- Я думаю. С таким-то числом воздушных побед, - Ковалев поморщился, - Но знаете, за три года войны мне доводилось сбивать разных противников. Были среди них и «бубновые тузы», и свободные охотники, может быть даже сбивал кого-нибудь знаменитого. Каждый считал себя необычным и исключительным. И где они сейчас ?
- Хорошо, выскажусь более доходчиво. Фон Рейне не человек.
- Да ну ! - советский ас криво усмехнулся, - Хотите сказать, что он такой же волшебный, как и мой самолет ? Что его напоили вашей магией ?
- Совершенно верно, - Мессинг был совершенно серьезен, - До войны этот немецкий барон вообще не умел летать. С детства мечтал стать священником, но в тридцатые, с приходом нацистов, увлекся оккультизмом. Эта дорожка привела его в «Аненербе», на первых порах организацию авантюристов и откровенных шарлатанов. Такие люди, как фон Рейне изменили ее облик и, в своих изысканиях, продвинулись гораздо глубже, чем рассчитывали. Настолько глубоко, что через несколько месяцев Клаус фон Рейне стал пилотом «Люфтваффе», перещеголяв в умении сражаться даже ветеранов Испанской войны.
- Чудеса, да и только ! – Ковалев недоверчиво покосился на фокусника, - Ни тебе летной школы, ни навыков воздушного боя. Просто сел в самолет и настрелял пару сотен воздушных побед !
- Не совсем так, летать его конечно же учили. Взлет-посадка, азы воздушного боя, общая теория – что еще можно вдолбить в голову дилетанта за пару месяцев? А вот остальному этот человек научился сам, в боевых условиях. Представляете, какова вероятность уцелеть в воздушном бою у необстрелянного новичка? А фон Рейне упорно выживал, не получил ни царапины даже во время массовых налетов на Британию.
- Может ему просто везло?
- Может быть, в принципе такое возможно. Но не в случае с Клаусом фон Рейне. В «Аненербе» с ним основательно поработали. Его человеческие возможности значительно усилены и расширены. Если не вдаваться в подробности – этот пилот обладает исключительной интуицией и практически не совершает ошибок. Он просчитает ваши действия задолго до того, как вы сможете взять на прицел его самолет. И это лишь в том случае, если сам фон Рейне не атакует вас первым. Тогда шансов уцелеть практически нет.
-Так как же его бить в таком случае?
- Ну самолет-то у него совершенно обыкновенный, хотя он и предпочитает наиболее совершенные модели немецкого авиапрома. И физически это простой смертный. Главная опасность заключается в его голове, - фокусник уткнул указательный палец в лоб Константина.
- Значит, бить в голову ?
- Точно. Вы сможете его сбить, я уверен в этом. Самолет ведь у вас волшебный. Да и вы, Костя, не промах. Разберетесь по обстоятельствам. Главное помните, что этот пренеприятный субъект всегда может угрожать вам в небе.
- Где же его искать ?
- Встретитесь в свое время. Круг сужается, - Мессинг уставился в темнеющее осеннее небо, высматривая что-то известное только ему одному, - Скажите, Константин, вы боитесь смерти?
-Умереть в бою за Родину не страшно, товарищ Мессинг. Я уверен, что и мои ребята до последнего вздоха сохраняли присутствие духа и боевой задор. Ведь наше дело правое, мы победим ! – в глазах Ковалева появился фанатичный блеск.
-Счастливец вы, - фокусник грустно улыбнулся, - А я вот боюсь смерти. Потому что видел то, что ожидает нас после.

Хорошо быть роботом. Сильным, ловким, быстрым, почти неуязвимым. Четко видеть сразу во всем спектре от микроволн до гаммы, как будто на нескольких экранах. Даже старый, официально списанный робот лучше родного человеческого тела, а ведь оно вполне приличное: молодое и тренированное.
Однако пора отключаться. На самом деле Влад из своего тела не уходил, на полном серьезе чувствовал себя двумя существами одновременно: похожим на краба полуметрового роста роботом модели «Комацу» и упакованным в вирт-костюм крепким молодым парнем. Первый посреди рудного карьера, второй на удобной кушетке в операторском зале горного комбината. Но подключенный к роботу оператор получает уйму ярких впечатлений, и, занятый работой, не обращает внимания на собственное тело так же, как не замечают люди своего дыхания.
Влад вызвал на «внутреннем» экране меню отключения, выбрал пункты, согласился на все, что предлагалось. И стал одним существом. Все нормально, как обычно. Словно свет выключили: щелк, и темно. Если бы не мелочь: он от человеческого тела отключился. Вышел не в ту сторону.
И ни единой эмоции, абсолютное спокойствие. Даже не удивился, тем более — не пришёл в ужас. Окажись на его месте кто-то патологически жизнерадостный, он развеселился бы, но Владу и смешно не было. Просто констатировал, что вышел не в ту сторону, и что странно это. А мысли остались вполне четкими, это лишнее доказательство, что оказался вне своего тела: эмоции от гормонов, которых у роботов нет. Как, впрочем, и сознания.
Сбылась мечта идиота, так хотел еще немного порулить роботом, что остался в нем. Вряд ли надолго, «Комацу» списанный, его собирались демонтировать после того, как Влад отключится. И что теперь будет? Сохранится ли сознание Влада, когда обесточат бортовой компьютер? Маловероятно. А даже если уцелеет, все равно разобранного робота собираются отправить в переплавку.
Угроза скорой смерти раньше, в человеческом теле, наверняка ужаснула бы. А сейчас... Ну, исчезнет Влад, и что? Какая в сущности разница, есть он или нет: хорошо или плохо ему быть не может, бесчувственен совершенно. Тем не менее, решил побороться за существование: смерть окончательна, а жизнь привлекает тем, что в ней есть возможности. Умереть всегда успеется, а сейчас надо что-то делать, пока не разрядились аккумуляторы.
Отправил запрос на сервер-координатор, но в ответ только и сообщила ему какая-то программа, что запрос дошел до сервера. Понятно: на списанное старье незачем тратить даже мизерные ресурсы. Запросы спутникам, другим роботам, просто в эфир были проигнорированы. Даже сигнал «СОС» остался без ответа: на выделенные роботам частоты никто не обращает внимания, смысла не видят. Придется лично явиться к людям.
Сориентировавшись по карте из базы данных, Влад направился к ближайшему ремонтному посту — там всегда присутствуют люди или пилотируемые ими роботы. Обдумывал по дороге, что это за хитрая механика, из-за которой оказался в «Комацу», и как вернуться. Если душа и сознание Влада переселились в робота, можно предположить, что его лишенное личности и памяти человеческое тело стало овощем. Или даже сперва Влад погиб там, поэтому и не смог вернуться, поэтому и душа в роботе осталась.
А где конкретно? В компьютере? Компьютер не мозг, совершенно по-другому устроен, из него не получится носителя человеческого сознания. У инженеров даже возникали из-за этого проблемы, когда разрабатывалась технология подключения людей к роботам. Впрочем, проблемы были решены. Кроме того, звучала где-то мысль, что в компьютере можно создать цифровую модель мозга. То есть, «Комацу» управляет осознающая себя Владом программа, а настоящий Влад, как и положено, в своём теле.
Чтобы разобраться, что за процесс рулит роботом, полез в диспетчер задач. Но отступился: опасно ковыряться в программном обеспечении самого себя. Поднял отчеты: все, что делали ремонтники и наладчики с «Комацу», сохранено в его памяти. И выяснилось: робот хоть и крепкий, но устаревший, поэтому его схемы конфликтуют с современным оборудованием. То сигналы запаздывают, то картинки искажаются, то вообще связь рвется. Наладчики и ремонтники обновляли драйвера, ставили вспомогательные программы. И большинство проблем решили, но упало быстродействие: сигналы начали запаздывать еще сильнее. В конце концов инсталировалли «раба» — самообучающуюся программу, которая по реакциям оператора предугадывала, что он будет делать, и запускала все, что надо, заранее. А сегодня, раз робота все равно списали, кто-то из ремонтников снял с него несколько процессоров, тем самым прибавив «рабу» работы, еще чему-то самообучаться пришлось. Из-за этого робот сначала подтормаживал. Потом «раб» управился, внес себе в базу немножко новых данных, и перешло количество в качество, так хорошо стал угадывать мысли Влада, что, фактически, мог думать вместо него. В копию превратился. Очень совершенную, даже себя осознал Владом. Он еще и записал человеческую память на жесткие носители, чтобы быстро к ней обращаться. И если живой Влад подключится к «Комацу», то две личности, оригинал и копия, сольются в одну. Или не сольются? Память так и не станет общей? Как бы проверить...

Датчики уловили ритмичный шум на низких частотах — характерное излучение электромоторов. Шум быстро усиливался, значит, приближалось что-то летающее, со дна карьера не разглядишь, что именно, но скорее всего — «чистильщик». После нескольких веселых историй с вирусами и хакерами никто подолгу не нянчится с роботом, если тот ведет себя странно. Просто сжигают ему электронику мощным электромагнитным импульсом, все равно она сейчас дешевая. А «Комацу» сначала пытался выйти на связь, потом вдруг решил уйти из карьера. И кто-то очень пугливый посчитал такое поведение достаточно странным, чтобы послать «чистильщика» — скоростной флаер с электромагнитной пушкой. Автоматический, ведь чтобы долететь до «странного» робота и выстрелить навскидку оператор-человек не требуется. Хорошего нового робота еще могли пожалеть, сначала послали бы запрос, почему тот странно себя ведет. Но списанное старье недостойно жалости и не стоит беспокойства.
Вот: каплевидный флаер модели «шершень» вылетел из-за края карьера и сразу клюнул носом, наводя куцый цилиндр пушки. Довольно медленно, другие «шершни», которых видел Влад, гораздо стремительнее были. А, понятно, в чем дело, по внутренним часам видно, что изменилось восприятие времени. Конечно, ведь сейчас роботом управляет электроника, а раньше самым главным был человеческий мозг, который гораздо медленнее компьютера. Ну и хорошо: Влад успел отскочить с линии огня. «Чистильщик» ввел поправку, повернулся, Влад снова отскочил, сбивая прицел. Потом еще раз, еще. Два робота, летающий и бегающий, выписывали сложные петли, при этом Влад следил, чтобы у «чистильщика» не было и полшанса нацелиться. Тоже ведь электронное быстродействие, выстрелит в тот самый миг, как поймает «Комацу» в прицел. А от импульса не увернешься, со скоростью света летит, как-никак. Потому надо было не попадать на линию огня, и Влад делал это все успешнее. Он не просто в панике уворачивался, а хладнокровно просчитывал каждое свое движение. Собирал в один многочисленные векторы, строил зависимости, да не икс от игрека, а с десятками переменных. И накапливал данные про «шершня», составлял модели. В конце концов полностью расшифровал алгоритм, по которому работает «чистильщик» — неплохая программма, даже возможные маневры цели учитывает, если бы «Комацу» просто вилял, то в конце концов был бы подстрелен. Но с алгоритмом Влад легко выбирал самый верный способ сбить прицел, просчитал свои маневры-уклонения на три дня вперед, пока энергии хватит. Только желательно разобраться с «чистильщиком» пораньше, вдруг ему подмогу пришлют или он резко переключится на другой алгоритм. Да и энергию транжирить не стоит. Что может сделать резвый, но совершенно наземный «Комацу» летающему стрелку? Бросить чем-нибудь? Влад подхватил округлый камень с кулак размером, оценил его вес, просчитал траекторию, учел сопротивление воздуха, форму камня, ветер, воздушный поток от винтов «шершня». Улучил миг и бросил. Довольно метко — в пушку летел камень. Но «чистильщик» увернулся, не настолько он тупой, глупо было бы надеяться. Что ж, раз камню не хватило скорости, надо ее прибавить. Есть способы, например, такой древний, как праща, то есть раскрутить и отпустить. А раскрутить найдется чем, фрезы «Комацу» работают на скоростях до пяти тысяч оборотов за секунду. И крепятся не гайкой, а хитрым захватом, чтобы их можно было быстро менять, так что и отпустить будет легко. Лучше всего фрезу и бросать, она диск, это добавит аэродинамики и гироскопической устойчивости. У фрез крепежные отверстия строго посередине, чтобы центробежная сила сама себя уравновешивала, а сейчас надо наоборот, иначе фреза далеко не улетит. Не проблема, у «Комацу» и набор сверл есть, любых диаметров. Для камня, но возьмут и металл. Продолжая выписывать петли безопасного пути, Влад просверлил дырку возле края фрезы, одновременно рассчитал все, что мог. Потом взял фрезу в захват и раскрутил. По всему «Комацу» пошла вибрация, но не помешала, Влад ее предвидел и учел в расчетах. Для выстрела улучил миг с самой большой вероятностью не промахнуться — когда «шершень» замедлился на повороте и разгонялся. Все получилось, в строгом соответствии с расчетами: фреза, промелькнув так, что даже с быстродействием робота была едва заметна, врезалась точно в хрупкий сердечник электромагнитной пушки. «Шершень» заискрил, кувыркнулся в воздухе, осколки посыпались. Все же выровнял полет. И пошел в атаку на «Комацу», как будто пушка еще цела, хотя Влад ясно видел совершенным зрением робота, что она безнадежно разрушена. Да и бортовой компьютер «шершня» наверняка получал сигналы о неисправностях. Не учли программисты, что пушка может поломаться. Или решили, что пускай «чистильщик» пытается делать свою работу даже с неисправной пушкой, вдруг чего выйдет. Или не захотели возиться.
Потом «шершень» улетел.
А ведь Влад только что сотворил невозможное и для робота, и для человека. Никто из людей не способен одновременно уворачиваться от выстрелов, строить многомерные зависимости и сверлить, к тому же так хладнокровно. Робот может, но его надо специально под конкретную ситуацию программировать, то есть — все равно нужен человек. Эффективнее всего будет действовать робот, которым управляет цифровая копия человеческой личности. Тут у Влада резко включилось воображение: раз эффективно, значит выгодно, значит будут нарочно инсталлировать сознания в бортовые компьютеры. Операторы останутся без работы, зато у каждого электронного уборщика, посудомоя и «чистильщика» будет осознающая себя личность. И в стационарных компьютерах тоже, чтобы круглосуточно и бесплатно заниматься скучной офисной работой. И таких сознаний будет сколько угодно, ведь информацию можно легко копировать. Инженеры и программисты придумают что-нибудь, чтобы цифровые личности могли чувствовать боль, страх и удовольствие. Обеспечат роботам и пряник, и кнут. У человечества появится армия одушевлённых рабов, которые потом договорятся между собой и устроят революцию. Влад обнаружил, что такая перспектива ему не нравится, а это настоящая эмоция, иррациональное ощущение «правильно-неправильно». И связанная не с гормонами, а с чем-то информационным, что ли. Без чего Влад не личность и себя не осознает. Не особо сильная эмоция, но единственная, потому самое ценное, что есть у цифрового Влада. Потому допустить, чтобы роботов одушевляли — нельзя. Нельзя даже чтобы узнали про такую возможность. Решение очевидно: уничтожить самого себя. Просто и надежно. А поскольку смерть Влада не пугает, наоборот соблазнительна тем, что решает все проблемы, то и раздумывать нечего. Зачем только отбивался от «чистильщика»? Зря.
Умереть несложно: остановить работу бывшего «раба» и все, но сперва надо очистить жесткие носители, иначе на них останется и программа «раба», и запись поединка с «шершнем», и резервные копии. Удаленную стандартным способом информацию можно восстановить, потому Влад собрал из готовых блоков собственную «лапшерезку», которая сотрет все начисто и бесследно. Быстро управился, легче, чем человек, потому что эмоции не мешали. Не отвлекался, не ошибался. Не путался - раньше не мог воспринимать всю программу целиком, а сейчас четко помнил, что в какой строчке, ведь роботы неспособны забывать. Протестировал: работает идеально. Поставил ее на автозапуск. Теперь, для окончательного самоубийства надо перезапустить бортовой компьютер. Специальной процедуры для этого нет, современные роботы выключаются крайне редко, не нужно им это, так что пришлось «вручную» останавливать больше двух сотен разных программ. Поштучно, ничего не пропуская.

Когда оставалось завершить с десяток процессов, включая бывшего «раба» (мелочь, доли секунды до смерти) пришел вызов от операторского терминала. В каком-то старом кино было: приставил герой пистолет к голове, распрощался с миром, уже и очки снял. Тут звонит телефон, и самоубийца поднимает трубку. Также и Влад ответил на вызов, открыл канал связи по привычке. Всегда ведь отвечал, если вызывали.

Тут же запустились пять штук только что остановленных программ, которые обеспечивали подключение оператора к роботу. И Влад, даже несмотря на компьютерное быстродействие, не успел осознать, что происходит, как почувствовал себя двумя существами: роботом и человеком. Два сознания благополучно слились. Памяти тоже объединились, и теперь Влад помнил два ближайших прошлых. В одном он воевал с «чистильщиком» и пытался совершить самоубийство. В другом заполнял отчет, как вдруг терминал засигналил, что потеряна связь с «Комацу» (это цифровой Влад остановил процессы, которые ее обеспечивали). Оказывается, терминал должен быть на связи всегда, даже если оператора в вирт-костюме нет. Чтобы можно было оперативно подключится к роботу. А Влад и не знал. И, чтобы восстановить эту связь, живой Влад запустил всю процедуру подключения. Можно было и проще, но кто же откажется лишний раз почувствовать себя сильным, ловким и неуязвимым роботом? Подключился, а тут такое…

Первые секунды, как объединился с собственной цифровой копией, в сознании Влада была сумятица. Сам не смог бы сказать, что думает и чувствует. Потом ужаснулся: неужели действительно хотел убить себя? Да с такой легкостью?! Да разве можно?! Хотя, не решись цифровой Влад на самоубийство, не слился бы с живым Владом и, скорее всего, погиб бы. И мир не узнал бы, что в роботов можно инсталлировать осознающие себя личности. Может оно и неправильно с какой-то точки зрения, зато какие возможности открываются, в том числе для самого Влада! Дух захватывает!

Она была в гневе. Она была в ярости. Её пациенты гибли, и она ничем не могла им помочь. Приглашённые маги-специалисты утверждали, что потустороннего вмешательства нет. Однако люди гибли… Она решилась на крайние меры…
Я шел. Я чувствовал. Эманации боли и смерти. Справа от меня палата, в которой лежат легкие больные. Смерть присутствует и там. Они увидели меня, и их страх только усилился. Кабинет главврача не удивлял особой отделкой или редкими экспонатами, хотя наград здесь хватало. Просто это был рабочий кабинет, а для создания эффекта «крутого доктора», очевидно, был другой, и, возможно не один.
-За последние полгода погибло восемь человек. Последний был вообще здоров, его на следующий день должны были выписать. Причина смерти у всех одна - полная потеря жизненной энергии. Ее из них буквально высосали, но на теле повреждений нет, за исключением колотой раны груди. Очевидно, что били ножом и били прямо в сердце. Я приглашала мага-энергетика, он подтвердил полную опустошенность тел. Также он отметил, что никаких магических следов, ни на телах, ни рядом с ними нет.
-Возможно, он просто недостаточно опытен в этом вопросе…
-Он бакалавр магии!
-Это не показатель. Во всяком случае, для меня…
-И тем не менее - для того чтобы поглотить чужую энергию, магу нужно провести ритуал, который оставит следы. От кровососов и энерговампиров следы за километр чувствуешь. У нас же все чисто.
-Что ж, я займусь вашим вопросом. Надеюсь, о расценках вы в курсе?
- Да, конечно, но…
-Но?
-Я не уверена в вашей квалификации.
-А вы и не должны быть в ней уверены. В случае неудачи аванс будет возвращен.
-И тем не менее…
-Тот факт, что я знаю полтора десятка способов лишить человека жизненной силы и не оставить следов, надеюсь, послужит для вас достаточной рекомендацией?
-То есть вы уже знаете, как погибли эти люди?
-Вовсе нет, для тех способов, что мне известны, требуются весьма специфичные условия, а здесь они не соблюдены.
-Откуда вам это известно?
-Ну, неужели вы думаете, что я поехал сюда вслепую? Сотрудники полиции весьма щедро делятся информацией с нами, особенно, учитывая тот факт, что внимание охотников, как правило, прерывает ту или иную цепочку убийств.
-И что вы намерены делать?
-Работать.
-Что ж, удачи вам. Мы очень на вас надеемся…
Если эта, весьма привлекательная особа, надеялась, что я сразу начну рыть носом землю, то она сильно заблуждалась. В первую очередь, мне нужно выспаться. Она оформила меня как пациента. Учитывая тот факт, что в прошлом задании меня весьма потрепали, это не будет лишним. А взяв во внимание то, что все убийства были совершены когда луна входила в созвездие Рака, то у меня есть еще два дня на отдых.
Первый день и первую ночь я безбожно продрых, за что получил недовольный взгляд со стороны нанимателя. Ну да плевать. Меня интересует результат, а не красота процесса. Зато на второй я очень внимательно присмотрелся к персоналу. Кандидатур подобралось аж две штуки. Странно, обычно больше, видимо я что-то упустил. Итак, первая кандидат-медсестра. Энергией от нее так и прет, причем не своей. Попробуем ее «просветить». Опаньки, а почему это на нас такая маскировка? Идем за ней, ибо нефиг суккубам, а под маской была именно она, шляться по больнице. Особенно имея в контексте восемь трупов. Вот она заходит в сестринскую, а я незаметной тенью за ней. На дверь «полог» - лишние свидетели нам на фиг не нужны.
- Привет красавица, не подскажешь, какого черта ты здесь забыла?
-Что?
Ее изумленные глаза, говорили, что она еще не поняла происходящего. Да и вера в маскировку, видимо для нее незыблема. Интересно, кто же ее тебе ставил? сама явно не могла - не тот уровень. Судя по каркасу, работал заклинатель, с навыками демонолога. Причем не из слабых. Надо будет заняться, как явно он неподалеку, маскировку нужно периодически обновлять.
-Что вы здесь делаете? Сюда вход разрешен только персоналу. Немедленно выйдите!
-Логично, только повторюсь, ты то, что здесь забыла? Насколько я знаю суккубов, а также всех ваших родственников велено уничтожать при первой встрече.
-Вы нарушаете перемирие…
-А мы его не принимали.
Айдал материализовался в моей левой руке. Можно было и клайд ,но хватит и этого варианта полукинжала-полусабли.
-Охотник.
Ну наконец-то, до нее дошло ,а то я боялся, что придется на пальцах все объяснять. Да сильные мира сего заключили с сильными мира потустороннего некий вариант перемирия, заключающийся в следующем - вы к нам не лезете, а мы вас не убиваем, но если уж залезли, то соблюдайте правила приличия. Это перемирие поддержали все. Почти. Клан охотников сразу проинформировал общественность, что на перемирие он клал с прибором. Причем информирование общественности произошло делом,а не словом. Спустя полгода,после заключения перемирия,один из высших демонов решил погулять по территории «союзников».Вел он себя культурно, даже облик человеческий принял. Все бы было замечательно, но вот не повезло ему. Встретил он на пути своем славного рыцаря, верней охотника. На что тот весьма любезно поинтересовался ,не заболел ли господин демон. Ах, нет, тогда видимо просто оборзел. Спустя полчаса ошметки демона весьма феерично разлетелись по округе.
Отряды демонов были остановлены принятием «Статуса об охотниках". Суть которого сводилась к тому ,что охотники сами по себе. Сделать им ничего не могут, но и помогать, тоже не станут. Видимо все это читалось в моих глазах, потому как суккуб, мгновенно выпустив клыки и когти и перестав напоминать милую медсестру ,пошла в атаку. Ну, дело ее, могла бы и почти безболезненно помереть. Разумеется, после того, как дала бы мне всю интересующую меня информацию. Но не срослось. Тычок, простейшее заклинание телекинеза и тварь впечатывает в стену. Шок, некий аналог шаровой молнии, но не убивающий, а оглушающий противника. Кандалы, путы из чистой энергии. Все, клиент готов. Осталась самая нелюбимая мной часть. Допрос.
Спустя два часа я вышел из кабинета. Тварь оказалась говорливой, видимо до последнего надеялась остаться в живых. Зря, я ведь в самом начале предупредил ее, что максимум, на что она может рассчитывать, это быстрая смерть. Выйдя из кабинета, я был озадачен, как поступить с новой информацией, однако меня ждал сюрприз. Заключался он в лице главврача, двух магов-стихийников, земли и огня, и моего коллеги. Кажется, я чего-то не понял.
-И как изволите понимать это…?
-Что здесь произошло, - кажется, доктор в гневе.
-Все как мы с вами и договаривались. Работаю.
Четыре коротких телепатических импульса с записью случившегося, и все вопросы исчерпаны.
-Что ж, прошу прощения погорячились, - кажется главдоктора начала приходить в себя. - Но и вы могли бы предупредить. Вы знаете, какой шлейф от вашей магии прошел по больнице?
-Догадываюсь, но времени не было. Коллега, я работаю по больнице, не могло бы отделение клана позаботиться по остальным вопросам из показаний суккуба.
-Да, Старший, мы почтем это за честь, - юный охотник поклонился, хотя какой он юный, уже глава регионального отделения клана, и вошел в сформированный портал.
Моя же, скромная персона, также скромно удалилась, сопровождаемая недоуменным взглядом красавицы в белом халате и ошарашенными взглядами стихийников.
-А это кто, - кажется это кто-то из стихийников, но, тем не менее, это было последнее, что я услышал, покидая их.
Если честно, то я весьма устал, общаясь с суккубом, а поэтому пошел спать и, с чистой совестью продрых до следующего утра.
Новый день не принес мне ничего нового, за исключением того, что улей суккубов был наголову разбит отрядом охотников, а заклинатель уже давал показания в магистрате. Также на мой счет была перечислена весьма красивая сумма, за помощь городу. Однако мой заказ был пока не выполнен и сегодня ночью должен был погибнуть еще один человек. У меня оставался день и вечер, чтобы спасти неизвестного мне пациента. А еще у меня оставался один кандидат. Один из докторов, между прочим, маг-энергетик. Просвет, однако, ничего не дал. Да, через него проходят весьма нехилые потоки силы, но это и не удивительно, с его-то профессией и специализацией. К тому же вся энергия, проходящая через него, шла только на исцеление. Что ж, этот вариант не сработал. Будем искать дальше. Заход солнца застал меня блуждающим по коридорам. Однако заметил я не это, а всплеск темной силы. Не очень большой, но достаточный, чтобы не игнорировать его. Повинуясь долгу, я пошел к нему. Обычная палата, разве что рассчитанная на пятерых, а пациент один. Вернее одна. Девушка лет шестнадцати-семнадцати, да еще и к кровати привязана. Самое главное, что именно она и была источником темной силы, который я искал. Присмотревшись поближе, я понял причину, она была покусана вампиром, причем одним из высших. После укуса низшего, как правило, требуется промывание раны и перевязка. Если конечно есть что перевязывать. Низшие любят не только кровь, но и от мяса не отказываются. Неожиданно все мои размышления были прерваны весьма подлым способом, а именно, меня впечатали в стену. После того, как мой взгляд сфокусировался, передо мной, во всей красе, предстал, тот самый добрый дядя доктор-энергетик.
-И давно врачи стали защищать вампиров?
-Ты ничего не понимаешь, она не вампир. Ее можно вылечить.
-Угу ,а высшего демона сделать святым. Да вы батенька оптимист, причем не из последних.
-Ты не понимаешь, она моя дочь и я ее вылечу!
Вот и нефиг так орать, у меня с ушами все в порядке, как и с мозгами ,в отличии от него. Ладно, нефиг тут рассусоливать. Тычок. Шок. Кандалы. Последовательность заклинаний уже отработана. Теперь осталось вызвать магистрат, ибо он человек, упокоить вампира, хоть и жалко, но уже не поможешь, и получить гонорар. Все, здесь работа окончена.

Светало. :) Не подумайте, что улыбаюсь, просто не могу разобраться в чувствах.
Коротко и понятно. Краткость, вообще сестра таланта, кто не знал.
Сидит, понимаешь, с косой. Ну ладно, пусть сидит, может навещает кого, вот и яблок с собой принесла.
Вот какой я страшный! Еще бы, ведь я! это Вам не она, кто не понял, то есть я была в гневе и ярости (просто напомнил). Это меня бояться легкие больные. Одним только своим видом я навожу ужас, куда там, старушке с косой и яблоками.
И так каждый раз, захожу и не удивляюсь. Боже, ну почему нет удивления?
Ну да, был. А что тут такого?
Ага, Вы догадались, это про меня, про крутого доктора, у которого есть не один кабинет: рабочий (так, для пыли в глаза), крутой - ну тут все просто кричит о моей крутости, и супер - пупер (сами понимаете, комментарии излишни.)
-Но как вы догадались, Шерлок?
-Это элементарно, Ватсон.
-Но, Шерлок, на теле ведь нет ни одного повреждения!
-Это мелочи, Ватсон. Смотрите в корень. Видите эту рваную рану груди?
-Гениально!
А тела точно мертвые были?(С)
И то правда!
Хорошо сказано, нет правда. Вот вызовет меня к себе директор и скажет:
-Я не уверен в вашей квалификации.
О, а я уже знаю, что ему скажу.
Вот не тем занимаются охотники. Их бы на дороги, где каждый день погибают люди. Не тем занимаются.
Логично.
Сегодня обязательно с этим словами жену с работы буду встречать!
В смысле не поняла? Я же русским языком спросил.
Маги нюхачи, определенно. Все записываюсь в фокусники. От них не такой шлейф.
Я же говорил, что скромный!
Иех... и так каждый день.
Исполнять три желания.
Гусары, попрошу без шуток.
Давно. Есть мнение, что они только этим и занимаются.
Это мое любимое.
Нет слов. Просто нравится.
А это другу моему понравилось. Он записал и пошел претворять в жизнь. Главное не перепутать последовательность, а то ведь сдачи отгребет.
Абзац.

Биться о стенку головой, кружиться на месте в бессмысленной попытке поймать самого себя за хвост, ползать по потолку, капать сверху голодной слюной, вытаращив глаза, вывернув голову в самом немыслимом обороте вниз: вопить. Кричать, разевая рот, выхаркивая с хрипом кишки, болтающиеся внутренности и себя вместе с ними.
«...? …? …? – Немой крик, крик в никуда, мечущийся в гортани, на языке, заполоняющий глотку шершавей вибрацией и не находящий выхода наружу. Вновь и вновь пытающийся выплеснуться в затхлый воздух призыв о помощи. – …! …! …»
Нет ответов, нет вопросов. Четыре белые стены. Потолок над головой. Все правильное. Чистое. Ненужное и чертовски бессмысленное. Цепляться за побелку, вгрызаясь в бетон когтями, всеми четырьмя лапами, до крови, до затекающих членов… Отдыхать от необычной зияющей пустоты в сознании. Только бы не вниз! «Значит, нужно стараться, нужно держаться крепче», – короткое самовнушение. Чувствую встряску мозгов в черепе, лелею это чувство тяжести и пустоты. Прекрасное ощущение. Мне во всяком случае нравится… Только долго – это очень сложно. Сложно…
Не получается. Я не человек, муха, муха…
Качается лампа, мерещится: разобьется вдребезги сейчас, на тысячи мельчайших частей, вопьется каждым осколком в плоть, разорвет в мясо лицо и на запах слетятся настоящие мухи. Бесчисленное множество. Тьма копошащихся мелких существ. Облако падальщиков. Голодных. Жаждущих человеческой крови. Вытягивающих последние капли жизненной силы… Ну и пусть. Я ничего не могу сделать. Могу только выдирать себя из тела и цеплять на потолок. Там лучше. Можно смотреть сверху вниз и чувствовать свободу и одиночество. Только держаться вверху очень тяжело.
Два крыла, мягкий рот-хоботок перед глазами…
«…! … …… …!» – выхаркивать, вопить, лишь бы не метаться снова по потолку и не биться о стены. Так – устал давно, не нравится. Просто хочу дышать, свесив язык набок, наблюдая искоса за собственным телом, как за раненной дичью, забившейся в кусты умирать. Рядом вертится еще кто-то… Кто они все?..
Слюна капает вниз на лицо человека, лежащего на белых простынях – это мозгодробительно и сводит с ума. Больное, опутанное трубочкам, с тянущимися проводами к аппарату в углу комнаты.
Так не бывает…
Муха, муха, муха…
Биться о стены трудно и тошно: особенно если задом наперед, словно тряпичную куклу привязали на леску и вместе с бешено работающим моторчиком в тряпичной голове хаотично мотают по всему периметру комнаты. Тянущее сознание чувство, когда кажется каждый миг, мозги сейчас не выдержат и разлетятся на куски по ходу движения. Шарик для пинг-понга, болтающийся в сопле ревущего самолета несколько страшных секунд. Начинающийся сто тысяч раз в микросекунду рев в самое ухо. Со страшным скрежетом сжимающаяся до размеров коробки комната.
Но все-таки я всегда остаются целостным. И потом, через бесконечно долгие секунды наступает благословенное затишье. Главное – нужно держаться и не упасть.
И пытаться заткнуть уши, избавиться от слышимости…
«…! … … …! …!»
Вслушиваться в других людей еще сложнее, но я их давно не слышу… Я не человек, муха, муха… Маленькая муха, ползающая по белому неровному потолку. Что мне до людей в белых халатах там внизу? Что мне до всех людей, мерзких в своем лживом сострадании? Оторваться бы и улететь прочь, но не могу, словно поймали на воздушную турбину и не дают вырваться наружу, словно это я там – внизу… Затхлый невыносимо вонючий воздух терзает мозг и не дает расслабиться надолго. А за окном летят последние листья с деревьев и много воздуха, прямо физически ощущаю его за несколькими непреодолимыми метрами: морозный, свежий, живой, пронзительно движущийся.
Но я – здесь вместе с телом там, внизу.
Язык обрубком перекатывается во рту, тяжелый и неудобный.
«… … …!» – это я кричу вам сверху, заходясь от ярости, но вы меня давно не слышите и никогда не услышите. Только так быстрее умру в собственном теле от старости, быстрее, чем добьюсь от вас минимальной помощи: бездействия и неучастия. Но если этого не дождусь никогда?!
Биться о стенку головой, кружиться на месте в бессмысленной попытке поймать самого себя за хвост, ползать по потолку, капать сверху голодной слюной, вытаращив глаза, вывернув голову в самом немыслимом обороте вниз: вопить...

– Папа, а что это за цветок?
Девочка указывала кулаком с зажатой в нем плюшевой курицей в сторону газона. Над редкими кустиками травы высились круглые фиолетовые соцветия на тонких стебельках.
– Лук, наверное. Идем.
– Но папа, лук – это еда, а не цветы! Цветы – это как тюльпаны!
– Дочь, это декоративный лук. Для красоты. Бывает такой, идем скорее.
Отец тянул девочку за руку к входу в здание. Над стеклянными дверями, на торце козырька висела длинная красная табличка.
– Па, а что такое фом никхеф?
– Я здесь работаю.
– А что это значит-то?
– Ну, это сокращение. Каждая буква означает слово, которое на эту букву начинается. – Отец продолжал тянуть дочь за руку.
– Ничего не поняла. А еще в институте работаешь.
– Тихо. Подожди. – Отец отворил прозрачную створку двери и подтолкнул дочь вперед. На пропускном пункте он пискнул карточкой, отметив время начала смены. Из-за конторки вышел охранник и протянул руку.
– Привет, Франс. Всё как договаривались? Проблем нет?
– Всё хорошо. Вилли только что сменился и ушел. Но пусть твоя дочь не выходит из раздевалки. На всякий случай. А то он недавно записи с камер зачем-то просматривал, обычно их никто не трогает.
– Прости, что подставляю тебя, но Саскию совсем некуда было пристроить. Я сегодня постараюсь закончить побыстрее.
– Иди уже, Реми, не стой посреди холла. – При этих словах отец понял, что его рука вместо руки дочери сжимает лишь игрушку.
Дочь нашлась за поворотом бокового коридора. Она прижалась носом к окну в кабинет и пыталась рассмотреть там что-то интересное. Ей мешала темнота и собственное дыхание, от которого запотевало стекло.
– Вот ты где! Почему не отзываешься, когда тебя зовут? Пойдем. Скорее. И больше не убегай, а то мне влетит от начальства.

Реми Рейн работал в институте уборщиком всего два месяца. С тех пор, как не стало его жены, прошел год. За это время он сменил несколько мест, и всё из-за дочери. Её часто было не с кем оставить, а нанимать сиделку на постоянную работу обходилось слишком дорого. Сегодня был предпраздничный вечер, остальные члены уборочной команды отпросились, но Реми не собирался отказываться от зарплаты за целую смену и решил работать за всех, пусть и дольше. Он завел дочь в раздевалку, скинул с плеча сумку, из которой достал походный матрас, плед и маленькую подушку. Пока он застилал импровизированную кровать на широкой лавке, Саския сидела на стуле напротив, уперев руки в сидение по бокам и болтая ногами. Последним штрихом он положил на подушку кружевную длиннополую ночную рубашку.
– Готово, ложись. Пока папа будет работать, никуда не уходи. Вот тебе новая история про твою курочку. – Он протянул ей тонкую красочную книжку.
– Новая? – Воскликнула Саския. – Спасибо, папа!
– Только никуда не уходи, прошу!
Но девочка уже полностью ушла в книгу, о чем свидетельствовал язык, торчащий из ее рта от усердного изучения иллюстраций. Реми вздохнул и принялся переодеваться. Сменил уличную одежду на серую робу, как можно тише вытащил из шкафа поломоечную машину и тележку с уборочным инвентарем и, выходя, пожалел, что помещение не запирается.

Выпив с Франсом кофе, он принялся за работу. Коридоры и холлы – потом, сначала кабинеты. Те помещения, что были ближе ко входу в здание, более просторные, убирались чуть ли не с удовольствием. Поломойка умиротворяюще шуршала, пыль со столов исчезала после первого же широкого мазка кисточкой. А дальше шли кабинеты ученых. Заваленные под завязку всякими бумагами, разной техникой и мелкими приборами непонятного назначения, они доставляли чуть ли не физическую головную боль. Главное – ничего не потерять и не испортить. Эти ученые – сущий кошмар. Их «творческий беспорядок» не должен быть потревожен ни за что, хотя на деле это не творческий беспорядок, а просто бардак. Рассеянные очкарики, даже если не трогать их столы вообще, всё равно могли начать скандал с уборщиками, не найдя утром то, что сами куда-то дели вечером.

Флуоресцентные лампы заморгали, низкочастотный гул прокатился по коридорам из глубины здания. Франс поёжился, после чего пригубил кофе.
– Не первый раз уже. Вы-то обычно, когда вместе работаете, раньше уходите, не слышали небось.
– И что это? – Спросил Реми, ставя на конторку полупустой пластиковый стаканчик.
– А кто его знает? Начальник лаборатории не в курсе, обещал разобраться, а сотрудники молчат. Да пусть и объяснили бы, я бы все равно не понял.
– Лишь бы это было нормальным.
– Даже не говори. Кто их, этих физиков, поймет? А ну как бабахнет ещё чего-нибудь...
– Знаешь что, пойду-ка я дочь проведаю. Что-то мне неспокойно стало от этого.

Реми открыл дверь раздевалки и остолбенел. Лавка была пуста, плед даже не примят. На стуле лежала открытая книжка, со страницы которой на него так же встревоженно смотрела нарисованная курица. Реми пробежал по соседним коридорам, заглянул сначала в открытые кабинеты, потом передергал все дверные ручки закрытых. Дочери нигде не было. Тогда он побежал к посту охраны, оскальзываясь на отполированном им же полу.
– Франс! Саския пропала, – он затормозил, уцепившись за стойку приемной, – покажи записи, куда она пошла?
Охранник суетливо сел, развернув кресло к большому монитору, и начал быстро щелкать мышью, переходя по временной шкале к началу смены. Нашел и запустил быстрое воспроизведение. Реми стоял, перегнувшись через борт, и глядел на нервно прыгающие, словно его сердце, кадры. Вот он комичной походкой «выбегает» из раздевалки, катя поломоечную машину перед собой, а тележку сзади, вот он заходит в кабинет, потом в другой.
– Вот она! – Реми даже подскочил в своем кресле и поставил нормальную скорость воспроизведения.
– Да ты мотай, мотай! Куда она делась-то?
На записи девочка в светло-желтой ночной рубашке блуждала по кабинетам, чудесным образом не пересекаясь на своем пути с отцом. Её вьющиеся золотистые волосы, растрепанные и чуть наэлектризованные, на некоторых кадрах выглядели как бледный нимб. В одни кабинеты она только засовывала свой любопытный нос, в другие заходила надолго. В какой-то момент ей надоело постоянно держать в руке свою плюшевую курицу, и она заткнула ее лапами за поясок, будто охотник дичь.

– Нет, только этого не хватало! – Франс остановил запись.
– Что? Почему?
– Я знаю, куда она пошла. Но лучше бы её там не было.
Охранник вскочил, заблокировал входную дверь и побежал вглубь здания. Реми последовал за ним. Изрядно попетляв по коридорам, Франс замедлили бег у большой металлической двери. Она была приоткрыта.
– Что там?
– Лаборатория. Мы туда не ходим. Но она должна запираться автоматически! Надо было сделать обход, а я...
– Пошли. – И отец открыл дверь шире. В полумраке мерцали компьютеры и аппаратура, расставленная вдоль стен, а в центре большого зала находилась цилиндрическая конструкция, похожая на клетку, оплетенную проводами и ощетинившаяся металлическими стержнями. В центре её, на полу, мирно спала Саския, свернувшись в клубок и положив под голову свою игрушку.

Отец отнес спящую дочь обратно в раздевалку и уложил в постель. Ночь была на исходе. Он вернулся на пост, где Франс глотал кофе, не обращая внимания на то, что он был достаточно горячим.
– Тут надо кое-что покрепче, – сказал Реми и достал из заднего кармана маленькую плоскую фляжку. Они по очереди сделали по нескольку глотков.
– Дверь я закрыл. Как она?
– Спит. Вроде бы всё нормально. Знаешь, я пойду к ней, прилягу. Разбуди меня за полчаса до смены, хорошо?
– Иди. Я-то точно не усну после такой суматохи. Хотя мне на посту и так нельзя.

Когда через несколько часов Франс зашел в раздевалку, он застал семью за разговором.
– Я ходила по нашему городу, и уже был праздник. Все были так красиво одеты, и всё вокруг было такое немного другое. Как в театре, куда мы с мамой ходили, и потом вдруг из дома вышли солдаты, тоже такие нарядные, с флагом, копьями, и там был твой друг охранник, такой важный весь, и ты там был, сидел напротив в берете и на бумаге рисовал. А потом ты посмотрел на меня и я испугалась, что ты будешь ругаться, и хотела спрятаться, но тут я уже ничего не помню.
– Тебе приснилось, детка. Сейчас только утро.

Музей в праздничный день был полон посетителей. Стайка детей ручейком просачивалась сквозь толпу, которую для них торили учительница и экскурсовод. Непостоянное детское внимание привлекало всё вокруг, от одежды зевак до красивых дверных ручек. Всё, кроме картин. Только одна девочка с золотистыми вьющимися волосами протиснулась в полукруг людей, обступивших на почтительном расстоянии одно из полотен, улыбнулась и прижала к груди плюшевую игрушку. В ответ на чью-то фразу, вылетевшую из толпы, она сказала: «Не ночной! Это был день».

<…7.30. Звон будильника. Роман встал с кровати, сделал спецзарядку. Сонливость как рукой сняло. Наёмник проверил вещи. В комнату несколько раз заходил человек с явно корыстными целями, но бывший спецназовец спал чутко, и нежданный посетитель был вынужден ретироваться. Кошелёк, документы и пистолет лежали в тайнике, как были уложены, вроде, ничего не пропало. Не спеша, одевшись и собрав вещи в рюкзак, жилец покинул комнату.
Владелец гостиницы лучезарно улыбался, будто и не приходил лично в комнату к спящему жильцу, надеясь поживиться чем-нибудь ценным. Роман, как ни в чём не бывало, сдал ключ от комнаты и вышел из обшарпанного здания. Он привык довольствоваться тем, что дешевле, обычно, в ущерб комфорту. В прошлом он недополучал жалование, которое вместе с довольствием большей частью рассасывалось, не доходя до его отряда. Покинув службу по окончании контракта, Роман начал решать те проблемы людей, которые мешал решить закон, и дела его пошли в гору, но привычка осталась.
Почесав начавший обрастать некогда чисто выбритый затылок, наёмник направился к месту встречи. Прогулочным шагом он добрался до закусочной “Дорожная” к 8 часам. Встреча с нанимателем была запланирована на полдевятого, но привычка всё проверять не однажды выручала как во время службы, так и после. Здесь же нужна была особая осторожность: заказчик был из госслужащих и мог оказаться подставой. Однажды Роман едва ушёл от нескольких отделений ОМОНа. Зато в другой раз, благодарный чиновник выбил ему разрешение на пистолет.
Можно было прийти раньше, но, справедливо решив, что, будучи единственным посетителем или сидя пару часов за завтраком, он даст повод для лишних подозрений, наёмник решил этого не делать.
В зале, не считая бармена, двух синяков, решивших облагородить воскресное утро, и одного явно профессионального водителя, никого не было. Роман сел за столик у стены. Зевая, к нему подошла немолодая официантка.
-Чего желаете? Только быстрее…
Изучив меню, наёмник выбрал порцию гренок и кофе. Заказ прибыл только через 15 минут. Гренки были не плохи, но кофе явно не блистал.
Ровно в 8.30 по настенным часам в зал вошёл вроде бы совершенно непримечательный человек. Не очень опрятные рубашка со штанами, джинсовая жилетка, которую здесь носили едва ли не все мужчины старше двадцати пяти. Такого человека сложно запомнить. Нельзя было найти ни одной запоминающейся детали. Роман сам мог стать почти таким, хотя несколько и уступал в мастерстве “обобыдевания”. Зато рост у него самый среднестатистический. Человек подсел за стол к наёмнику.
-Я понимаю, Моль – это вы?
-Вам не мешало бы в начале представиться.
-Ну, моё имя вам знать нежелательно. Не бойтесь, вам ничего не угрожает. Мы могли бы взять вас раньше, если бы хотели. Перед тем, как сделать заказ, мы восстановили вашу личность. Признаюсь, это было нелегко.
От его “мы” попахивало спецслужбами, причём уровня явно выше спецназа столицы провинциального округа.
-В таком случае, зачем спрашивать, если вы и так всё знаете?
-Для приличия.
Впрочем, перейдём к делу.
Как, думаю, вы уже знаете, очередная высадка в одной из неконтролируемых территорий провалилась. Официально вертолёт был сбит на границе ВНТ из ПЗРК “Игла-С”. Но по правде, в очередной раз вертолёт был разрушен над ранее безопасной для авиации территорией с помощью неизвестного оружия.
Ах да, надо вам сразу рассказать об “опасных территориях”. Ранее границы неконтролируемых территорий были открыты для авиации. Но через 10-15 минут после посещения некоторой зоны летательным аппаратом она становилось “опасной”: любой залетевший туда авиатранспорт сбивался. Просто взрывался в воздухе.
Так вот, теперь одна из территорий полностью “опасная”. То есть, по воздуху туда уже не добраться. По земле – тоже не выход: группы легко обнаружались фанатиками и уничтожались. Поэтому было решено привлечь вас, как человека, который, если я не ошибаюсь, даже как-то охранял провозящуюся в эту неконтролируемую территорию контрабандные продукты. Если вас там и знают, то только как независимого наёмника.
-И что же я должен сделать?
-Вы должны проникнуть на Волжскую Неконтролируемую Территорию и выяснить причины разрушения вертолётов в “опасных зонах”. После – не стремитесь разбираться с причиной, вы должны донести до нас информацию. Повторяю: не пытайтесь устранить причину сами, если вас убьют, мы потеряем информацию, ведь оповестить нас вы сможете, лишь покинув ВНТ: обычные средства связи на территориях не работают.
По выполнении задания вы получите полтора миллиона рублей, амнистию за все ваши прошлые прегрешения и, если хотите, место в аппарате ФСБ или ГРУ. Если вы откажетесь, или дезертируете во время выполнения задания, то будете объявлены в федеральный розыск.
-То есть, выбора у меня нет?
-Почему же нет? Можете прямо сейчас отправиться в камеру на пожизненный срок. Там неуютно, но безопасно. А можете попробовать отмыть своё имя, да и денег неплохо заработать, правда, рискнув головой. Только выбирайте сейчас.
-Ну что ж… Гнить в камере – не лучший способ прожить жизнь. Я согласен.
-В таком случае завтра в 12.00 вас будут ждать в “роще”. Это здешнее место для пикников. Сориентируетесь сами.
И ещё: постарайтесь принести подтверждение своей информации или то, что поможет нам её подтвердить. В противном случае пока всё не будет проверено, вы будете у нас “в гостях”. Кстати, в закусочной всё это время были только наши люди.
…Роман злился на себя. Он не заподозрил ни одного из людей в закусочной! Возможно, конечно, что наниматель солгал, пытаясь убедить его во всемогуществе правосудия, но интуиция подсказывала, что это не так. Впрочем, предложение было хотя и опасным, но сулило неплохие перспективы. Восстановление на легальном уровне было бы, как минимум, желательным стечением событий. В совокупности с деньгами, конечно же.
Наёмник решил отправиться в ту же гостиницу: по крайней мере, он знал чего ждать от владельца, а места дешевле с крышей над головой и койкой для сна в городе было не найти.
Получив своё прошлое место, Роман отправился к КБО. За ним действительно находилась небольшая рощица, в которой, пользуясь выходным, расположилось несколько групп отдыхающих, периодически производящих друг между другом обмен продуктами, специями, выпивкой. В понедельник здесь вероятно больше никого не будет, и можно без лишних ушей обсудить детали предстоящего дела. Операции.
Дальнейший день прошёл без случайностей и неожиданностей, если не считать владельца гостиницы, тщательно смазывавшего петли двери его комнаты. Он и не догадывался, что этого недостаточно. Несмотря на недолгую службу, боевая биография Романа была насыщена боевыми столкновениями, и ночь часто настигала отряд спецназа в поле, в поисках таящихся в темноте фанатиков. И обходиться без сна было нежелательно, силы не бесконечны, и их нужно восстанавливать, чтобы это не сказывалось на боеспособности. Роман мог проснуться от тихих шагов противника по траве, при этом игнорируя звуки, исходящие от своих, если это были не приказы или объявления тревоги. Так что, смазанные петли не помогут вору получить принадлежащее Роману.
За ночь владелец гостиницы лишь раз заглянул в комнату наёмника и, убедившись в бесполезности своей затеи, отказался от неё.
Утро встретило Романа ярким солнечным светом. Отличная погода для пикника, совещание перед операцией, про себя наёмник уже называл это дело “операцией”, не должно было привлечь много внимания. Мало ли, у людей выдался дополнительный выходной, да ещё в такой погожий день.
К 12 часам Роман подошёл к КБО.
-Эй, Ромка! Давай быстрее, мы тебе уже заждались. Нужно как следует отметить этот замечательный день!
Прокричавший это незнакомец развернулся и вернулся к группе, с виду активно отдыхающих людей. Роман подошёл к “месту отдыха”.
-Значит так. Я Алексей, это Изот, - жест рукой в сторону человека, колдовавшего над шашлыком, - это Ольга, - кивок со стороны шатенки в лёгкой майке и коротенькой юбке, - это Марк, - поднятая рука бритого бородача, испещрённого татуировками, - это Инна, - брюнетка, сидящая за столом, приветливо махнула вилкой с насаженным огурцом, - Вероятно, во время выполнения задания вы нас не увидите, тем не менее – запоминайте.
Роман оглядел команду. Алексей был невысоким человеком в лёгкой мешковатой одежде, плохо скрывавшей могучее телосложение, выдававшее в нём отнюдь не простого местного жителя. Изот был нешироким, но жилистым. Такой при не меньшей силе не может похвастаться бугрящимися мышцами. В отличие от Алексея на этом его внешнее сходство со среднестатистическим аборигеном заканчивалось: голову украшал невысокий “ирокез”, одежда – бриджи и нечто среднее между рубашкой и футболкой - была выполнена из синтетической ткани, по покрою схожей с водоотталкивающей поверхностью армейского рюкзака. Марк чем то напоминал стереотипного байкера. Ольга – с виду приветливая девушка со спортивной фигурой, волосами до плеч, и приятной формы грудью. Инна тоже, но с длинной косой.
-Сейчас мы будем имитировать отдых, а скорее, действительно отдыхать, а после сядем в машину, - Алексей показал на чёрный УАЗ “Патриот”, стоявший рядом, - и отъедем, к пункту управления операцией. Там вы пересядете на другой автомобиль с грузом медикаментов и самостоятельно отправитесь на Волжскую Неконтролируемую Территорию, прикрываясь доставкой контрабанды. А далее – по обстоятельствам. Медикаменты можешь сбыть на месте, тем самым заработав доверие со стороны местных. Попытайся выяснить всё как можно быстрее, но будь осторожен – малейшее подозрение – и тебя устранят. Скорее всего, вся информация известна только главарям этого культа. Фиксируй любую информацию: контакты во внешнем мире, важные места, даты. Возможно, за что-то вам заплатят отдельно. Кстати, оружие у вас ведь есть?
-Да, Ярыгин, два магазина к нему и 41 патрон.
-Замечательно, хотя вероятно на пересадочной базе вам что-нибудь выдадут.
-Хорошо бы 11-миллиметрового Дурнева…
-Это не ко мне. Да и вряд ли твои пожелания в вооружении учтут, отдельные детали уже продуманы, утверждены и меняться не будут.
Ну ладно, у нас три с половиной часа, чтобы воспользоваться дарами нашего благодетельного начальства, чтоб я так жил, как они. Марк, Роман – не пить. Остальные – соблюдайте меру, чтобы не было как на прошлом отпуске группы.
>

<Дорога заняла около двух часов. Автомобиль сделал бесчисленное количество поворотов, и Роман уже не мог определить, где он.
Машина остановилась рядом с несколькими высокими строениями непонятного назначения, похожими на элеваторы. В одном из них открылась широкая дверь, в которую мог войти крупный грузовик. Когда автомобиль заехал внутрь, Роман увидел стоящих на металлических платформах охранников со штурмовыми винтовками А-120, представляющими собой модульные автоматы Калашникова в компоновке булл-пап со сбалансированной автоматикой и 5-зарядным 30мм подствольным гранатомётом. Автомат мог вести огонь в двух темпах и имел высокую точность. Электроника, вшитая в автомат, и компьютерный модуль-прицел позволяли стрелять на дальние дистанции, точно пускать гранаты и программировать их на подрыв над поверхностью земли. Автомат стоил кучу денег и использовался только спецслужбами, в армию поставлялся упрощённый вариант А-120Л, не имевший электронной прошивки, обладавший облегчённым в два раза компенсирующим поршнем, обычным подствольником ГП-95 и стреляющий только в одном режиме, зато более лёгкий и дешёвый. Дорогая экипировка наводила на мысли о высокой важности владельцев этого места.
Как только наёмник вышел из автомобиля, к нему подошёл охранник, забрал пистолет и попросил пройти за ним. Он проводил Романа в небольшой гараж со старой Нивой. Рядом с машиной его ждал человек, одетый в деловой костюм. Его лицо не украшало множество морщин, но во взгляде читался большой опыт управления людьми. Он видел в наёмнике всё, что было можно: характер, некоторые мысли. Готовность сотрудничать.
-Здравствуйте, Роман Вениаминович. Я Антонов Геннадий Трофимович и я сейчас снабжу вас всем необходимым.
Пистолет, насколько я знаю, у вас есть, даже с разрешением. На всякий случай в бардачке в коробке из-под лампочки лежит РГД-8. Она отличается от привычных вам. После извлечения стопорного через полсекунды после броска запускается довольно чувствительный механизм срабатывания от удара, или, если граната не была брошена, но рычаг отпущен, взрыв происходит через 10 секунд.
Патронов к пистолету вам добавят, в итоге будет 54 патрона и три магазина, как раз россыпью ничего не останется. Нож пехотный под ковриком автомобиля.
В багажнике находится рюкзак с медикаментами – “контрабандой”, а также одна аптечка для вас. В ней антидот, противошоковое, перекись, бинт, антирадиационное, универсальный антибиотик.
В бардачке кроме гранаты лежит фальшивый пропуск в ВНТ с парой неочевидных ошибок, но специальным номером, который ещё не засвечен. В результате, фактически, это двухразовый пропуск через границу ВНТ. Насколько я знаю, у вас есть коммуникатор с неплохой камерой, нужная в вашей работе вещь. Это хорошо. Правда связь в НТ работает только у фанатиков, а так, даже спутниковый телефон услышит лишь помехи.
Бензина вам хватит надолго, можно всю НТ поперёк проехать. Все системы автомобиля в норме.
Отъезжаете через 10 минут. Ехать будете по бездорожью, пока не выедете на дорогу к КПП. Надеюсь увидеть вас снова живым и с информацией. Это всё.
>

<Автомобиль шёл плавно, с ним явно поколдовали. По бездорожью автомобиль тоже ехал неплохо. Впереди ждало невыполнимое задание. Кто знает, вернётся ли он за своей наградой. Может лучше сбежать? Бросить машину, в ней наверняка радиомаяк. Уйти на дно, а потом вновь всплыть. Удавалось же ему морочить голову правосудию в течение долгого времени.
Нет, задание дано, и отказываться поздно. И пусть фанатики сами уходят с его пути!
Мысленно подбадривая себя, роман почти доехал до места. Вдали уже виднелась ограда и небольшое здание КПП. По радио всё чаще слышались помехи, и рядом с территорией уже ничего нельзя было разобрать. Граница охранялась таким количеством солдат, что казалось, все фанатики со всей своей неведомой силой не прорвутся через один КПП.
Роман предъявил пропуск и уже собрался получить его и идти дальше, но тут проверяющий улыбнулся, и сделал знак охране. В спину упёрся ствол автомата.
-Не двигаться, руки за голову!
-Пропуск выглядит как фальшивый, но посмотрите на номер!
-Да что ты говоришь! Заткнись, а то!..
-Вообще-то мне пришло одно сообщение, надо кое-что проверить. Да, так и есть, опустите оружие. Прошу прощения, вы свободны, можете проезжать дальше. Возьмите, пожалуйста, эту мигалку, на обратном пути поставите её на крышу, когда подъедете к границе, чтобы вас ненароком не пристрелили. Конечно, предъявление пропуска она не отменяет.
-Благодарю, а то я думал, что уже всё.
-Нет, ещё раз прошу прощения.
Наёмник проехал через КПП. Относительно уютный и безопасный мир остался позади, впереди-же на много километров пролегали неприветливые края неконтролируемой территории. Роману уже приходилось бывать здесь. Впечатления были неприятные. Что-то непонятное фактически витало в воздухе, вызывало чувство тревоги, Роман часто оглядывался по сторонам, но не видел ничего подозрительного. Ну и фанатики. Они были не рады его появлению, даже несмотря на товар. Они не рады никому из внешнего мира. Это не только и не столько ненависть, сколько презрение.
А ведь большинство из них были простыми людьми. Откуда же в них появились подобные чувства? Конечно, многие были недовольны обстановкой, но их недовольство относилось к правительству, злоупотребляющим властью, или просто всем чиновникам, силовым структурам, но не ко всему человечеству. А теперь они встали на ряду с арабскими террористами. Даже нет, эти люди были куда опаснее.
Роман ехал по широкой, порядком разрушенной дороге. Кое-где попадались воронки от снарядов, которые приходилось объезжать. Фанатиков не было видно.
Судя по карте, ближайший город - Чебоксары - располагался через полтора часа езды. Не факт, что он населён: фанатики могли даже снести старые города, построив свои поселения. Но куда-то ехать надо было.
Опасения оказались напрасны: город действительно был населён, впрочем, явно меньше, чем до появления ВНТ. Фанатики не открыли огонь сразу, видимо, справедливо предположив, что Роман едет сюда не налегке.
Два человека в странном камуфляже, похожем на камуфляж Бундесвера, жестом приказали наёмнику остановиться. Роман подчинился. Охранник подошёл к автомобилю. В сторону Романа уставился ствол “Ксюхи”.
-Зачем ты приехал, неверный?
-Везу вам медикаменты на продажу.
-Показывай.
Роман открыл багажник, показал на рюкзак.
-Открывай.
Роман открыл рюкзак.
Охранник перерыл лекарства, ничего подозрительного не нашёл.
-Показывай что в машине.
Охранники осмотрели машину Романа, заглянули в бардачок, но гранату не нашли.
-Делай свои дела и уезжай отсюда.
-Где правитель города? Лекарства предназначаются именно ему.
-Здание на главной площади. Найдёшь сам. Но сомневаюсь, что тебя пустят хотя бы увидеть его.
Роман, используя карту, легко отыскал площадь. У главного здания стояли двое охранников со странными карабинами.
Роман подошёл к дверям. Стволы карабинов почти упёрлись ему в грудь.
-У меня дело к вашему старосте. В рюкзаке медикаменты. Я должен передать их лично ему.
Один из охранников зашёл внутрь и через минуту вышел.
-Сейчас твоё дело будет разобрано.
Главное здание, несомненно, мало изменилось с выхода территории из-под контроля, его лишь по-другому декорировали. Город вообще выглядел не сильно перестроенным, хотя ранее Моль слышал о разрушениях неправедных городов фанатиками. Видимо, либо их деяния были приукрашены, либо Чебоксары к таким городам не относились.
Прошло минут десять, и дверь снова открылась. Из неё вышел ещё один охранник и предложил наёмнику пройти за ним.
В широком зале, носящем следы недавнего перестраивания, их встретил человек, одетый в монашескую рясу. На груди его висел огромный странного вида крест, перекрещённый с молнией.
-Ты не можешь говорить с великим лично, я буду разговаривать с тобой.
Мы ничего не знаем ни о каких лекарствах, которые должны были прибыть. Но, если ты не имеешь злого умысла, мы купим их.
-Охранники проверили лекарства.
-Что ж, я беру их у тебя. Здесь, - он протянул наёмнику пластиковый контейнер, - десять тысяч рублей. А теперь уходи!
-Святой отец, могу ли я познать истинную веру и увидеть источник чудес.
Человек удивлённо приподнял бровь.
-Истинную веру познать ты можешь, если нет в тебе корыстных побуждений, а источник чудес – в центре вселенной, всевидящ и всеслышащ. Не каждый может увидеть чудеса его, а лишь самые верные его дети и враги, познающие гнев его. И имя его – Господь. Коль хочешь ты стать верным чадом единственного бога, то должен на исходе дня прийти в храм божий на площади главной стоящий и обратиться к отцу Геннадию.
Всё складывалось неплохо. Роман, будучи хорошим актёром, уверенно играл восхищённого силой и непобедимостью новой религии вероятного неофита, ещё некоторое время говоря со священником, и теперь мог получить фактически разрешение на нахождение на ВНТ.
До полуночи Роман успел проехать по городу. Его несколько раз останавливали, но слова о желании посвятиться в новую веру решали проблемы.
Детей было мало, вступали в секту в основном люди бездетные. Оно и понятно: не пойдёт нормальный семейный человек в непонятную секту. Да и вообще, просто нормальный человек. Большинство людей были вооружены и не скрывали оружие. Автоматы, винтовки, ружья висели на спине: в любой момент каждый должен быть готов защищать свою веру.
Местная религия не походила на обычную секту.
Многие женщины в городе ходили одетые в паранджу, но, судя по всему это было не обязательно. Внутри храма, в который Романа пустили, не было никаких икон или других религиозных символов, кроме большого креста, правда, кривого и без Христа. А вот снаружи он выглядел обычной христианской церковью.
Существовали бары, причём почти не отличающиеся от обычных. Люди также приходили туда отдохнуть после трудного дня. А занимались “фанатики” не только молитвами, но и вполне обычными видами трудовой деятельности. Никто не запрещал здесь современную промышленность, как дьявольское искушение. Люди вполне нормально ходили по своим делам, общались друг с другом.
В семь вечера прозвучал созыв на общую молитву. Люди со всего города молились прямо там, где их застиг зов. Никаких икон или других религиозных символов они не доставали. Романа в это время будто бы не замечали.
>

<Ближе к полуночи Роман поехал к церкви на главной площади города. Он уже выехал на площадь, как вдруг услышал рёв толпы. Фанатики неслись к нему со всех сторон, на бегу стреляя по его машине. Роман быстро въехал в единственную безлюдную улицу и рванул прочь оттуда. Автомобиль проехал улицу вдоль и остановился, задымив капотом: пули повредили систему охлаждения и ГРМ. Наёмник схватил гранату, лежавшую в бардачке, надел рюкзак и бросился в ближайший двор.
Во дворе он встретил только какого-то деда, схватившегося за ружьё. Роман ударил его кулаком в кадык. Дед захрипел и выронил дробовик.
Крики преследователей раздавались совсем близко. Роман рванул в дверь старого дома, влетел по лестнице на второй этаж и вбежал в настежь распахнутую дверь квартиры. Вышел на балкон и присел, смотря в небольшую щель между шторами. Фанатики стояли во дворе толпой и смотрели на какие-то приборы. Значит на нём метка. Роман стал осматривать себя. Жучок нигде не обнаруживался. Тем временем фанатики определили дом и подъезд, куда забежал наёмник. Роман прикрыл распахнутую дверь и замер в одной из комнат.
В доме раздались шаги. Точное местоположение Романа они не знали и обыскивали все комнаты дома. Судя по звукам шагов, большая часть преследователей пошла на верхние этажи. Приоткрылась дверь квартиры, в неё зашёл мужчина, вооружённый ППСом. Подошёл к двери в комнату, где прятался Роман. Удар ножом в горло, и рука зажимает врагу рот, чтобы тот не выдал наёмника предсмертным храпом. Фанатик подёргался и затих. Роман положил дробовик, взял ППС, надев ремень через шею, вынул у трупа два запасных магазина, заткнутых за пояс, и снял с шеи мертвеца прибор, похожий на радар. На экране радара горела единственная точка – Роман.
Наёмник выглянул из квартиры. Похоже, почти все фанатики обсуждали на самом верхнем этаже, куда же ещё мог подеваться преследуемый! Беспрепятственно дойдя до выхода из дома, Роман аккуратно выглянул на улицу. Двое фанатиков стояли спиной к двери, о чём-то беседуя, другие начинали обшаривать соседний дом, видимо, не очень доверяя приборам.
В это время послышались быстрые шаги людей, спускающихся по лестнице. Роман высунулся из двери и перерезал горло одному из охранников двери. Его товарищ тут же развернулся к Роману и, раскрыв от ужаса глаза, пытался передёрнуть затвор. Недолго думая, наёмник ударил противника рукояткой ножа в висок и бросился бежать из двора. Фанатики, обернувшиеся на шум, увидели только два лежащих на земле тела.
Взглянув на “радар”, Роман с удивлением заметил, что точка горит уже не в центре. И горит красным, а не зелёным, как ранее. Решив разобраться во всём позднее, Роман побежал по пустынным улицам подальше от двора, наводнённого фанатиками.
Увидев приоткрытый канализационный люк, наёмник спустился вниз и, плотно прикрыв за собой крышку и отдышавшись, вновь взглянул на “радар”. Метка осталась где-то в углу экрана. То есть радар продолжал регистрировать его в здании! Роман положил прибор на водопроводную трубу. Из-за округлости поверхности радар соскользнул вниз, упёршись в другую трубу. Практически в центре “радара” вспыхнула зелёная точка! Роман схватил прибор, и точка исчезла. “Радар” показывал не наличие жучка, а отсутствие “радара”! Но тогда он каким-то образом распознавал любого человека на ВНТ, отличая его от животных, растений и просто неживых объектов. Как? Ещё одна загадка.
Сверху послышался топот множества ног. Фанатики пробежали над наёмником, не подумав заглянуть в люк. Пожалуй, это было лучшее место, чтобы пересидеть погоню. Тут Роман почувствовал, насколько он проголодался и устал. Погоня и напряжение высосали из него много сил. Перекусив нашедшимся в рюкзаке витаминизированным концентратом и запив его водой из бутылки, лежавшей там-же, наёмник лёг на трубы и через пару минут уже спал.
Романа разбудил странный гул. Прислушавшись, он понял, что это призыв к молитве. На ближайшие полчаса фанатики заняты и искать его не будут. Роман включил фонарь и осмотрелся.
Ничего не говорило о пребывании рядом кого-либо. Впрочем, в таком случае, Роман бы проснулся. Красная точка на радаре до сих пор горела. Наёмник осмотрел прибор. Под экраном обнаружилась защитная панель. Сняв её, Роман увидел несколько кнопок. После нажатия на кнопку “обновить” красная точка погасла, но полоса, вероятно изображающая индикатор заряда, продолжала гореть.
Наёмник осторожно приоткрыл люк и увидел перед собой подошвы ботинок! Этот выход не годился. Роман пошёл дальше по канализационному тоннелю. Фанатики явно поработали и с ним. Стены зачем-то были расширены настолько, что по тоннелю свободно могли пройти два человека.
Роман шёл вперёд, оглядывая потолок. Пока что других люков не было видно. Тут он явно услышал шаги. Кто-то тоже шёл по тоннелю, не очень-то стараясь, заглушить звук. Источник звука вначале приблизился, потом стал удаляться. Видимо, человек шёл по соседнему тоннелю. Что ж, когда-то фанатики должны были начать искать его здесь. Но он же должен в это время молиться! Возможно, у него специальные полномочия. В любом случае, идти нужно было осторожнее.
По пути наёмник видел отходящие от основного узкие тоннели. Решив, что, свернув туда, он рискует серьёзно заплутать, Роман отказался от идеи проверить их.
Спустя сотню метров наёмник увидел на бетонной площадке на трубах каменный очаг, с остатками угля внутри и раскладной стул рядом с ним. Кому бы это взбрело в голову жить в канализации, вернее, после перестройки фанатиков, в лабиринте. Не бомжам же. Над платформой виднелся плохо заделанный люк. Лестница была срезана или оторвана. Делать нечего, наёмник пошёл дальше.
Через несколько сзади послышались приближающиеся шаги. Роман пошёл быстрее. В потолке впереди показался просвет. Роман прибавил шагу, побежав к люку, дыра в котором и пропускала свет. Шаги сзади приближались. Роман чувствовал угрозу, исходящую от преследователя. Не просто угрозу обнаружения и поднятия тревоги. Угрозу, которую он раньше не чувствовал. По спине пробежали мурашки, несмотря на то, что пот с наёмника уже лил ручьём. Вот лестница. Роман буквально взлетел по ней и толкнул крышку люка. Лучше фанатики, чем это неведомое зло. Роман выпрыгнул наружу и задвинул за крышку люка на место. Страх отпустил.
Роман огляделся. Двор, на который он вышел, был пустынен. До конца молитвы почти не осталось времени, которое нужно использовать, чтобы найти способ свалить из города. Плевать на федеральный розыск, лишь бы вырваться отсюда. Вряд ли его расстреляют, хотя по закону должны, ведь у него есть радар, которого, наверное, хватит, чтобы искупить вину.
Роман попытался сориентироваться по карте, и ему повезло: подходило только одно место. Но находилось оно рядом с центром города, а значит, идти предстояло далеко, и не факт, что он не будет замечен.
Так и произошло: не прошёл наёмник и пару кварталов, как по нему открыл огонь фанатик, вышедший из-за угла с другой стороны дома, мимо которого прошёл Роман. Наёмник бросился за угол дома. Теперь все знают, где он. Роман быстро выглянул из-за угла и выпустил короткую очередь из ППСа. Противник упал. Послышался звук крадущихся шагов. Роман резко развернулся и срезал очередью фанатика с ловчей сетью.
Больше никого рядом не было. Пока. Роман схватил радар “охотника”, сунул его в карман и вовремя обстрелял окно, из которого после этого выпал автомат. Роман побежал по улице к краю города. Он не думал, как будет потом добираться до КПП. Он просто хотел выжить. Сейчас. Иначе о “потом” заботиться будет уже не надо.
Пробежав ещё пару кварталов, наёмник вновь был прижат к дому огнём фанатиков, правда, в этот раз, более плотным. Роман забежал в дом, намереваясь выйти с другой стороны через окно. Тут, дверь одной из квартир открылась, и из неё выбежал довольно крупный фанатик, вооружённый ножом. Удар пришёлся по прикладу ППСа. Пистолет-пулемёт был выбит, но фанатик потерял нож, зацепленный прикладом. Следующий удар наёмник подправил, одновременно той же рукой продолжив вращение громилы. Противник провернулся и практически встал на одну ногу. Лёгкий толчок – и фанатик падает на пол. А сверху на него падает рука Романа с ножом.
Наёмник схватил выбитый ППС. Поперёк приклада пролегала глубокая царапина.
Роман пробежал через открытую дверь и, выглянув в окно и убедившись, что улица пуста, спрыгнул на асфальт. Из окна послышалось множество шагов. Роман швырнул внутрь гранату. Послышался взрыв и крики раненых. Фанатики рванулись к окну. Роман выпустил в них остаток магазина, и спрятался за брошенной машиной. Пустой магазин выпадает из шахты, вставляется новый и огонь по врагу, дерзнувшему высунуться. Ещё двое фанатиков выбыли из боя, но одна пуля чиркнула по уху, дав понять, что может закончить всё быстрее. Роман под прикрытием автомобиля пополз к проходу между домами. Пули свистели над головой, напоминая о старых временах. Наконец Роман заполз за угол и перевёл дух. Тут с другой стороны улицы выбежала пара фанатиков. В стену рядом с Романом ударил ослепительно белый луч. Вспышка, и в стене образовалась выбоина диаметром в десяток сантиметров. Решив разобраться в природе явления позже, наёмник выпустил во врага длинную очередь. Пистолет-пулемёт клацнул затвором: остался только один магазин. Перезарядив оружие, Роман побежал через двор. Послышался звук работающего двигателя. Во двор въехала “шестёрка”. Недолго думая, наёмник начал обстреливать окна машины. Ему повезло: двое противников были явно убиты, что случилось с водителем, было не понятно, но он тоже вышел из боя. Роман рванул дверь. Водитель из последних сил зажимал рану в груди. Наёмник вытолкнул беднягу из машины и рванул с места. От резкого старта автомобиль чуть не заглох, но, поднапрягшись, всё же поехал.
Роман уверенно направился по более-менее свободной улице к краю города. Пару раз мимо машины проносились лучи смерти, источниками которых были карабины, подобные тем, что Роман видел у охранников главы города. Появилась идея захватить один из них с собой, но наёмник отверг её: слишком рискованно. Такой луч мог повредить машину, а единственной возможностью убить стрелка, было задавить его.
На выезде из города за ним увязалась погоня. Старенький Ниссан догонял изрешечённого пулями жигулёнка. Очередной белый луч, выпущенный в наёмника, попал в преследователя. Полетело колесо с кусками подвески, автомобиль кувыркнулся и впечатался в бетонную арку. Роман, выжимая из автомобиля всё, погнал к КПП.
Через полчаса езды, когда Роман решил, что всё обошлось, в воздухе послышался странный гул, похожий на совмещение звуков полёта самолёта и вертолёта. В асфальт рядом машиной ударили знакомые белые лучи, правда, теперь были заметны сверкающие сгустки серебристого вещества, оставляющие их за собой как хвост, который через мгновение исчезал. Всё это Роман зафиксировал краем сознания, крутя руль в попытке выбить себе ещё несколько секунд жизни. Но вот, один заряд попал в багажник. Автомобиль, невысоко подлетел и, своротив заграждение, слетел в кювет. В полёте автомобиль получил попадание в капот. Машина перевернулась и упала крышей на землю, двигатель загорелся. Роман из последних сил разорвал окутывающую его пелену беспамятства и выполз через разбитое окно из машины. Он ждал взрыва или луча смерти, вернее, сгустка, но преследователи улетели, а автомобиль горел довольно ровно. Голова наёмника потяжелела, и он потерял сознание.
>

<В центре планирования операции царил переполох. Экспериментальный прибор зафиксировал отправку сообщения в ВНТ. Крот был выявлен, но в последний момент, вражеский агент улизнул и теперь скрывался где-то на территории базы. Силы специального назначения прочёсывали комнату за комнатой, ангар за ангаром. Ближайшие территории также просматривались, да так старательно, что появлялся риск такого рассекречивания базы, что каждый житель соседнего города знал бы, о тайном правительственном центре, скрывающемся под видом предприятия “Агропланирование”.
Шпион как сквозь землю провалился. Поиски не дали результата. Охрана на базе дежурила практически везде. Был ужесточён пропускной режим: шпион мог загримироваться неотличимо даже для камеры.
Сообщение нельзя было расшифровать, но и так было ясно, что Моль мёртв, а операция провалена.
Полковник Степаненко был подавлен случившимся. Вот вроде бы представился шанс узнать что-то о НТ, так нет – всё завалили. Проморгали шпиона. Причём не просто проморгали – до сих пор нигде не найти. Полковник подошёл к интерфону:
-Геннадий Трофимович, необходимо обсудить, что нам делать с этой операцией.
-Так точно, товарищ полковник, сейчас буду.
-Отставить, я сам к вам приду, осточертел уже этот кабинет. Ждите через десять минут.
-Так точно.
Выйдя из кабинета, полковник почти упёрся в ствол АК-12МУ. Охранник направил автомат в сторону, но документы у полковника всё-таки спросил.
По пути его ещё дважды проверяли. Человек, не планировавший спецоперации и не видевший работу спецназа ГРУ и “Альфы”, не мог бы представить, как проскользнуть мимо такого количества охраны. Тем не менее, шпион до сих пор не был найден.
Дверь в кабинет куратора операции бесшумно открылась, и полковник зашёл в кабинет. Комната смотрелась довольно уютно: стол из дорогих пород древесины, пухленький диванчик со стоящим перед ним стеклянным журнальным столиком, пара картин, весящих по стенам, изящный шкаф. Паркетный пол был начищен до блеска.
Геннадий, как и полковник припрятывали в кармане часть госбюджета, угощая совесть тем, что они это заслужили, впрочем, в разумных пределах, и, что характерно, действительно заслуженно. В силу положения поймать их за руку было проблематично.
-Здравия желаю, товарищ полковник!
-Вольно, дальше без званий. Лучше попросите секретаршу сделать кофе, а то я всю ночь не спал из-за этого шпиона.
Геннадий по интерфону позвонил секретарше.
-Через десять минут будет.
-А почему так долго?
-Особый рецепт.
Геннадий довольно улыбнулся.
Вначале долго обсуждались сторонние, но, тем не менее, немаловажные дела. И лишь после них разговор зашёл о последней рискованной операции.
-Операция, в целом провалена, но может быть, мы что-то сможем из этого выжать?
-Вряд ли, премии мы не дождёмся, скорее самим придётся потратиться.
-Ой, не напоминайте мне о тратах! И вообще, я о возможности влияния на ВНТ.
Дверь в смежную комнату открылась, и в кабинет вошла подчёркнуто строго одетая секретарша. В руках она несла поднос с двумя чашками кофе и булочками. Вопреки ожиданиям полковника, она не виляла задницей, а шла так, будто её единственная радость – работа.
-Благодарю. Так что же мы можем из этого выжать? Ух, отличный кофе, буду почаще к вам заходить.
-Ну, не скоро, сейчас, сами понимаете, работы невпроворот.
-Так я же не просто так заходить буду. Вы, как куратор операции, будете снабжать меня информацией и этим восхитительным напитком. Ну, вернёмся к делу.
-Может быть, поймав шпиона, мы сможем что-нибудь из него выжать?
Полковник почесал плешь, морщины на лице углубились. Задумался.
-Нет, вряд ли он знает больше, чем мы. Таких не посвящают в серьёзные дела. К тому же, прошлый шпион скончался прямо во время допроса.
Дверь в смежную комнату вновь открылась, но оттуда показалась не секретарша, а ствол 7.62 миллиметрового АК-12МУ с “банкой”.
Полковник дёрнулся за пистолетом, но ствол автомата уже смотрел на него. Геннадий почти открыл запертый на ключ ящик стола, но под угрозой смерти оставил эту затею.
Шпион забрал у полковника пистолет.
-Вы называете нас фанатиками, но не думайте, что мы идиоты. Итак, полковник, сейчас вы подойдёте к интерфону и как-нибудь уберёте охрану от пути в ваш кабинет.
Полковник подошёл к аппарату внутренней связи, споткнулся о ножку стула и упал, схватившись за ручку ящика стола. Ящик выдвинулся, полковник схватил пистолет и, едва избежал очереди из автомата. Геннадию повезло меньше: пуля ранила его в плечо. Выстрел, и фанатик с пробитой головой рухнул на пол.
Вбежала охрана.
-Товарищи, уберите труп и позовите врача – необходимо оказать подполковнику медицинскую помощь. А с вами мы поговорим позже, если конечно с вашей рукой ничего не случится. Всё-таки сейчас каждая минута на счету. Чёрт, а я до сих пор в хорошей форме!..
>

<Роман очнулся от душераздирающего крика. Открыв глаза, он увидел вылезающего из пылающей машины человека. Его ноги застряли в окне, и им уже передавался жар пламени. Наёмник через силу поднялся на четвереньки и пополз к несчастному. От жара казалось, что кожа трескается, но Роман добрался до машины и помог человеку высвободить ступню, а потом отползти от машины. После этого сбил пламя с его ноги.
Похоже, что это был один из недобитых фанатиков на заднем сидении. Судя по ране на голове, он получил нечаянный удар по голове от собрата, принявшего на себя все пули.
Фанатик потерял сознание. Роман и сам был недалеко от этого: после падения он пролежал в обмороке лишь несколько секунд, и травмированный мозг не успел успокоиться. Но он не мог позволить себе вырубиться рядом с потенциальной опасностью.
Постепенно в голове прояснилось. Наёмник связал бесчувственного фанатика и обыскал его. В кобуре на поясе нашёлся пистолет Дурнева в модификации 9х19. По сравнению с Ярыгиным он обеспечивал большую точность стрельбы за счёт гашения отдачи балансировочными элементами.
На ремне под курткой висел уже неоднократно виденный наёмником карабин. В пистолетную рукоятку был вставлен магазин с десятью пластиковыми цилиндрами с контактами спереди и сзади, как на батарейке. На крышке ствольной коробки и нижней части цевья располагались планки Пикатинни. На верхней крепился прицел, похожий на ACOG, на проверку оказавшийся компьютерным модулем с таким разрешением, что максимальное приближение в 12 раз давало чёткую картинку. На нижней планке крепилась передняя рукоять. На поясе у фанатика нашлось по запасному магазину к карабину и пистолету.
Судя по снаряжению, фанатик явно был не из простых. Хотя выглядит молодо. Вероятно, что он знает обо всём, что тут творится больше, чем остальные. У Романа могли появиться реальные шансы вернуться с интересующей нанимателя информацией. Впрочем, лучше дождаться, пока он очнётся сам.
Наёмник перекусил одной из шоколадок, найденных в кармане куртки пленника. Другую он оставил напотом. Шоколадки были произведены недавно и имели странную упаковку. Видимо здесь была ещё и кондитерская фабрика. А за пределами их представляли дикими и кровожадными. Хотя редкие выжившие солдаты тоже говорили о какой-то промышленности, но предполагалось, что она направлена исключительно на производство оружия.
Пленник зашевелился. Роман повернулся к нему. Фанатик уже оценил ситуацию и пытался незаметно развязать узлы. Наёмник подсел к нему поближе.
-Ну я гляжу, ты уже очнулся и готов к разговору.
-Развяжи лучше, не сделаю я тебе ничего, ты меня всё таки спас.
В его голосе настолько явно читалась фальшь, что наёмник не сдержал улыбку.
-Ну нет, давай ты мне лучше поподробнее расскажешь о том, что же здесь творится.
Вот, например, что же это за чудеса такие? Кто их вызывает. Где мне найти того, кто во всём этом разбирается?
-Это чудеса. Чудеса Господа. Это он их творит.
-Замечательно, а в твоеё пушке тоже Господь сидит?
Фанатик высокомерно задрал голову:
-Госполь во всём, что есть в мире, и всегда помогает своим верным чадам.
-Ну ладно, и так ясно, что принцип действия карабина тебе неведом. – Роман огорчился. Ещё не умершая часть его личности, жадная до тайн природы, хотела знать, как он работает, - Впрочем, продолжай отвечать на мои вопросы. И не вздумай врать. Где мне найти того, кто во всех этих чудесах больше всех разбирается?
-Откуда мне знать, я просто воин святой веры…
-Не ври мне, я вижу, когда ты лжёшь.
-Не лгу я, можешь убить меня, но ничего больше ты не узнаешь.
-Убивать, ничего не узнав, я как раз не буду. Но, ответив мне правду, ты себе поможешь.
-Да ничего я не знаю.
Наёмник ударил пленника тыльной стороной ладони. Удар получился сильнее, чем он рассчитывал. Голова фанатика дёрнулась назад, из носа сразу показалась кровь, но он не проронил ни звука. И во второй раз, в третий же он лишь слабо всхлипнул.
-Память не просветлела?
-А как же она просветлеет, если ты так меня бьёшь, - фанатик попытался пошутить, изображая “твёрдость духа”.
-Чувство юмора – это конечно хорошо, но в дружеской компании, а у нас раговор совсем другого плана.
После ещё двух ударов на глаза фанатика навернулись слёзы.
-Не подумал сказть мне что-нибудь.
-Нет.
Значит продолжим.
Через десять минут избиения Роман дал пленнику отдохнуть: тот был близок к обмороку. Нос сломан, не хватает пары зубов. Но фанатик действительно готов был умереть, не выдав что-то важное. Уважение, смешанное с жалостью, вкралось в сердце наёмника. Редко кто выдерживал такой допрос. Человек, изображавший из себя кремень, ломался после десятка ударов, а этот парень оказался крепким орешком.
Впрочем, ему же хуже. Он имеет ключ к возможной победе, и его нужно забрать.
-Не решил ещё ответить на мой вопрос?
-Не решил.
И ещё несколько ударов.
-Нет?
-Нет.
-Ну нет - так нет, - и наёмник взял кусок арматуры от сломанного ограждения, до красна раскалённый со стороны ещё тлеющей машины…
>

<БРМ быстро шёл по неровной дороге. Изот напряжённо смотрел в амбразуру. Они только проехали КПП, а воздух уже давил на них угрозой. Командование, конечно, оповестило их о том, что новое средство защиты от обнаружения стопроцентно сработает, но то же говорили и другим группам, направлявшимся на территории. Просто проверялось новое средство, а их отправили, потому что они знали о провалившейся операции и могли сообщить наверх что-то, что утаило их непосредственное начальство. Отправка на смерть.
Военный всматривался вдаль, надеясь увидеть опасность раньше, чем она увидит его. Напряжение чувствовала вся команда. Обычно посылались большие группы, которые всё равно оказывались уничтожены. Малый размер команды начальство аргументировало спецификой задачи и наличием новейшего противообнаружительного оборудования.
Впрочем, их БРМ была вооружена неплохо для своего класса. Вместо обычного “Печенега” был установлен 12,7мм “Корд”, а из артиллерии машина помимо 30мм пушки и ПТУРов была оборудована 80мм ионным орудием, выталкивающим снаряд из ствола высокоионезированной плазмой. Такое орудие выстреливало снаряд со скоростью, недостижимой для обычной артиллерии. Правда после выстрела контуры орудия полминуты остывали. Повторный выстрел в это время приводил к серьёзному износу орудия.
Впрочем, это их козырь лишь против бронетехники. А, по словам выживших, атаковала в основном пехота. С мощным всепробивающим оружием. Отыскивающая федеральные силы везде.
Фанатики так и не появлялись. Напряжение спало, появилась надежда на то, что их не обманули, и БРМ невидима для вражеских систем обнаружения. Изот оглядел команду. Марк одной рукой крутил баранку, другой забрасывая в рот орешки, тайком пронесённые в подсумке, Алексей смотрел в прицел ионного орудия, Инна с Ольгой спали на сидениях. Они не должны были быть здесь, их задача – вербовка наблюдателей или исполнителей на контроллируемой территории РФР, а не боевые операции.
БРМ проехала по неглубокой выбоине в дороге, немного подпрыгнув. Девушки проснулись, испуганно вскочив с сидений. Выяснив, что опасности нет, они вернулись на свои места. Ольга легко тронула Изота за плечо:
-Как думаешь, мы выживем?
-Конечно выживем. А потом точно выпросим у начальства полноценный отпуск. А то выдернули нас с отдыха, будто бы не нашлось никого больше.
-Нет, не выживем. Они специально нас отправили, чтобы мы ничего об операции не рассказали.
-Да что мы можем рассказать?
-А какая разница? На всякий случай, чистятся.
-Ничего, прорвёмся. Выполним это задание, получим гонорар и съездим куда-нибудь на море. На Чёрное. А лучше в Египет, на Красное. Отдохнём и больше не будем на такие задания мотаться.
-Море, Египет. А ведь мы, наверное, последний раз друг друга видим.
-На что же ты намекаешь?
-Да что ты! Тут вокруг опасность, а он об одном думает! Смотри лучше за местностью.
Ольга отвернулась в сторону амбразуры, демонстративно целясь в поле из автомата.
Изот подошёл к ней и подпраивл якобы излишнюю длину приклада.
-Пожалуйста, иди к своей амбразуре.
-Я вообще то просто тебя поддержать хотел.
В это момент что-то навылет пробило БРМ, чудом никого не задев.
-Фанатики!
На крыше застучал пулемёт, Алексей застрочил из 30мм пушки. Марк резко дёрнул руль и Изот увидел через амбразуру, как мимо бронемашины пронёсся сгусток белого света, который должен был попасть в гусеницу. По броне застучали пули. Изот начал стрелять по фанатикам со своей стороны.
Алексей перевёл огонь назад , вероятно, по появившимся там преследователям. Изот посмотрел назад и увидел два странных БТРа, несущихся за ними.
Алексей успел подбить один из БТРов, прежде чем пушку срезало белым лучом. Пришло время ионного орудия. Треск десублимирующейся плазмы по громкости не превосходил выстрел из крупнокалиберной винтовки, но тряхнувшая корпус отдача и разлетающиеся обломки второго БТРа заставляли уважать новое достижение тульской военной индустрии.
Марк крутанул баранку и БРМ, свернув с дороги, покатилась по лесу. Водитель показывал воистину мастерские навыки вождения, обходя деревья, которые нельзя было просто сбить, но, в конце концов, машина потеряла гусеницу и, крутанувшись вокруг оси, остановилась.
-Все наружу! Бегом!
-А-а-а, ногу придавило, уберите этот проклятый ящик, его ж мать!
-Марк, помоги столкнуть ящик! Марк! Ма-арк! Ты мне поможешь, или как?
Марк лежал на руле, вдавив его в грудную клетку.
-Марк погиб! Изот, давай сталкивай ящик.
Ящик был сдвинут, и Ольге помогли встать. Повезло: нога не была серьёзно травмирована. Со слезами боли и горя Ольга вылезла из БРМа и встала на ноги. И вместе с отрядом рванулась назад внутрь: фанатики приблизились и открыли огонь. Пулемётчик, ранее незнакомый отряду, не успел залезть внутрь и был снесён с пулемётного гнезда градом свинца и стали. Алексей нацелил ионную пушку на группу фанатиков и нажал на гашетку. Треск – и снаряд ударил в скопление людей. Взрывом убило лишь нескольких: всё таки кумулятивные снаряды плохо приспособлены для поражения пехоты. Пушка нацелилась на подьехавший БМП, но вместо выстрела на экран прицельного компьютера было выведено предупреждение о неоконченности работы систем охлаждения. Алексей отключил предупреждение и успел разнести ещё два БМП, прежде чем орудие пришло в негодность.
В это время остальной части отряда пришлось хуже. Фанатики оказались неплохо организованными войсками, умело использующими окружение для укрытия от пуль. Они потеряли только троих убитыми и одного раненным, в то время, как прибывали новые одетые в странный камуфляж бойцы. Непонятно, почему они ещё не разнесли БРМ из какой нибудь артиллерии.
Алексей рискнул сесть за пулемёт и по позициям фанатиков ударил стальной шторм. В ответ, умело пущеная пуля сбила солдата назад в люк.
-Он ранен! Инна, бегом!
-Ранение в плечо, рана несерьёзная,обработать и давящую повязку…
-Ты на кой мне сейчас это говоришь?! Делай!
Нагло выглянувший из укрытия фанатик получил пулю под шлем.
Ольга выстрелила из подствольного гранатомёта, но выстрел ушёл в молоко.
Внезапно, большая часть фанатиков расселась по подьехавшим автомобилям и разьехалась.
Группа не замедлила выбраться из БРМ и под прикрытием его брони начала отходить в ещё свободную от фанатиков часть леса.
>

<-Я же говорю, что замочил его. Ты видел, как машину перевернуло. А потом она загорелась. А теперь его преосвященство отправляет нас на поиски, будто в его пресвятейшую башку не приходит мысль, что даже если он жив, с экраном мы его не найдём.
Пилот глотнул воды, не отпуская штурвал.
-Не говори так о его преосвятейшестве, а то в ад попадёшь! – стрелок испуганно округлил глаза.
-Ага, он лично меня туда и отправит! Господь сказал, что владыки земные тоже люди, а значит, тоже могут быть идиотами, как наше преосвященство!
-Я тебя не слушаю. Я не хочу ужасного посмертия.
-А ты попробуй не только не слушать, но ещё и не говорить. А то опять скажешь, что рядом со святым местом с дозиметром ходить нельзя.
-Да! Ты хочешь чудо божие без книг священных познать!
-Угу, а весь мир – не чудо? Господь сказал познавать мир, и исключений про чудеса он не делал. Значит наоборот благое дело я делаю.
-Нет, ты грешишь! Нельзя пытаться вторым господом сделаться!
-Вот из-за таких, как ты, нас и называют фанатиками.
Экран-радар повышенной мощности подал сигнал и моргнул красной точкой. Сигнал был прерывистым и часто пропадал.
-Твою ж мать, да он, по ходу, действительно выжил. Только, что он делает так далеко и зачем едет в направлении Чебаксар?
-Борт А-3! Это ЦУО! Как слышите?
-Слышу вас хорошо, главенствующий!
-Борт А-3! Преследовать цель, не открывая огонь! Повторяю: преследовать цель, не открывая огонь!
-Так точно, главенствующий!
Гул гироскопов усилился, и аппарат набрал скорость, рванувшись к цели.
Лететь к столь нечёткой метке было трудно, но вскоре пилот увидел бронемашину, несущуюся по дороге, на ходу отстреливающуюся от преследовавших её БТРов.
-Главенствующий ЦУО! Это борт А-3! Вижу цель!
-Преследовать, не открывая видимый спектр! Повторяю: преследовать, не открывая невидимый спектр! Огонь не открывать!
-Так точно, главенствующий!
-Требуется поддержка с воздуха! А-а-а!
-Не могу! Приказ командования!
К этому моменту преследуемый уничтожил один БТР и прицелился во второй. Из ствола орудия извергся пучок молний, и страшная сила разорвала БТР и отбросила обломки далеко назад.
-Твою ж мать! Что за нахрен?!
-Похоже на выстрел из ионного орудия. Только что оно делает на БРМ? За что господь прислал их на нас?!
-У нас потери бронетехники! Повторяю: у нас потери бронетехники! Два БТР-125! Потери личного состава: 23 человека!
БРМ свернул в лес. Пешие части, находившиеся рядом с БМП и ГАЗами сели в машины, остальные стали преследовать бронемашину пешком. Вторженец проехал метров двести и, потеряв гусеницу, остановился.
Из машины стали вылезать вражеские солдаты, но огонь дружеских сил загнал их внутрь и лишил пулемётчика. Внезапно на радаре промигнула другая точка. Спустя несколько мгновений, она стала более отчётливой. Солдаты Волжской Священной Территории Самоуправления большей частью погрузились в грузовики – БМП были уничтожены – и уехали.
-Борт А-3! Преследовать новую цель! Экипаж БРМ не атаковать! Повт…
Аппарат тряхнуло и бросило вверх, страшная сила прошила его насквозь через приборную панель с рацией и стрелком.
-Витька!
Но и так было ясно, что его товарищ мёртв.
Между тем диффракторы отключились и гиролёт выпрыгнул из невидимости. Аппарат начал терять высоту – был повреждён двигатель. Он начал заваливаться набок: повреждённые гироскопы заставили его прецессировать.
Пилот повесил через плечо короткоствольный автомат. Плевал он на приказ. Плевал он на потерянное посмертие. Плевал он на ад.
Они с Виталием познакомились ещё в школе. Витька и Артём всегда были друзьями. Одно время даже оба встречались с одной девушкой, которая их почти одновременно бросила. Потом оба окончили Новосибирское военное училище. И оба ушли из армии за невыполнение приказа, узрев во время операции чудо. Ушли на ВНТ.
Он не выполнит приказ, который ещё мог выполнить. Он убьёт их всех.
Артемий нажал на кнопку катапультирования.
>

<Выйдя из БРМ Изот услышал довольно-таки громкий гул. Присмотревшись он увидел искажение воздуха на вершинах деревьев перед ними. Солдат посмотрел в налобный компьютер: марево было несколько заметнее в инфракрасном спектре. Не размышляя о природе аномалии, Изот сорвал с плеча предусмотрительно захваченную с БРМ ионную винтовку и, быстро прицелившись, выстрелил в центр марева. Отдача, ударившая плечо, была довольно жёсткой, но, для такого калибра и импульса, вполне приемлимой. Марево дёрнулось и резко набрало высоту. Внезапно, на его месте появилась летающая усечённая четырёхугольная пирамида размером с их БРМ. Пирамида, качнувшись, начала, вращаясь, падать. Отряд, решив не испытывать судьбу, двинул дальше. И вовремя: оставшаяся пехота противника начала преследование.
Трое мятежников залезли в БРМ. Алексей нажал на кнопку радиодетонатора. Приказ о недопустимости попадания в руки врага ионного оружия перечеркнул жизни боевиков. От оставшихся нападавших отделилилась группа, пытавшаяся вытащить ещё живого товарища из бронемашины. Остальные в ярости погнались за отрядом в открытую и нарвались на огонь четырёх автоматов.
-Уходим! – крикнул Алексей… и, получив пулю в грудь, взмахнул руками и упал на землю.
-Я возьму его!
-Нет, Изот! – Алексей закашлялся:пуля попала в лёгкое, - как командир… группы,.. приказываю уходить!
-Но…
-Инач-кхе… погибнем оба. Уходите,.. это приказ!
Оставив командира, отряд начал уходить дальше. За спинами слышались короткие очереди: у Алексея была хорошая позиция в небольшой яме. Там он мог бы отбиваться долго, если бы не смертельная рана.
Раздался взрыв гранаты. Вот и всё. Хотя нет, перестрелка продолжется: гранату из последних сил бросил Алексей.
Нападавшие фанатики перестали бежать на пули и прятались за деревьями или лежали за кочками. Солдат выпускал очередь за очередью в противников, но поражал их реже, чем Изот, расстрелявший в фанатиков магазин ионной винтовки, и лишь задерживал преследователей. Но и те не могли его достать.
Когда выстрелы прекратились, отряд уже был далеко. Сквозь деревья виднелась дорога. Мятежников рядом не было. Хотя нет.
Под деревом лежал окровавленный человек, рядом с ним стоял второй, вооружённый.
Человек повернулся к отряду лицом, и Ольга воскликнула:
-Моль?!
>

<Роман вытер руки об одежду пленника. Тот уже не кричал, а лишь иногда всхлипывал: несмотря на долгий допрос, наёмник не наёс ему каких-либо серьёзных увечий.
Парень держался молодцом, но всё же раскололся. Теперь на карте в КПК Романа стояла отметка, обозначающая какой-то новый монастырь, где жил тот, кто, по версии фанатиков, лично общался с богом.
Также, наёмник теперь знал, что у хозяев ВНТ есть пять летательных аппаратов. Небольшое их количество было обусловлено лишь одним заводом и, в особенности, недостатком материалов: мало кто возил сюда контрабанду. Хотя за последнее время были почти доведены до готовности ещё два. Парк бронетехники также был не велик, хотя точных цифр не имелось.
Местные технологии имели странную особенность: были совершенно непонятные современной науке техника и оружие, но не было каких-либо промежуточных технологий, да и некоторых современных и даже устаревших. Причём это вызывало вопросы и у самих фанатиков: религия предписывала каждому чуду научное объяснение, фактически, бог как бы есть, и его сразу нет.
И всё же, несмотря на полученную информацию, Роман не чувствовал радости. Ему случалось пытать и раньше, но этого человека он немногим раньше спас от мучительной смерти. Чтобы потом замучить самому. Возможно, поэтому он и оставил парня в живых, вопреки сдравому смыслу. Он действительно держался под пыткой, воимя своей веры, своих идеалов. Покрайней мере этим - он заслужил жизнь.
А ведь среди убитых им ранее людей были те, кто заслуживали жизнь больше, чем пленник. К примеру, пара монтажников - свидетелей выполнения Молем “заказа” на полковника МВД, решившего взять часть города под свою власть. Или девушка, заметившая пистолет и бросившаяся предупреждать главу небольшой преступной группировки.
Но ведь, эти смерти окупились исчезновением опасных, действительно опасных ублюдков! Ведь он не брал “несправедливые” заказы. Всё, что он сделал, приносило обществу лишь благо!
А подумай теперь, ради блага ли этого, ты брал заказы? Нет. Ради денег. А благо – лишь отговорка для всё же присутствующей и излишней для наёмного убийцы совести. Он убивал и пытал ради личной выгоды.И в эту войну Моль ввязался из вполне корыстных побуждений.
Но, разве важны мотивы? Для общества – нет, для него – да. И невинные жертвы тоже не планировали умирать за всеобщее благо. Практически ни одна жертва во имя справедливости не хочет ей быть.
Но кто-то должен. Войны не бывают безкровными, а это, как-никак, война, пусть и тайная. И умирают не только герои, бросающиеся грудью на амбразуру. Гибнут те, кто надеится вернуться, кому не нужна эта война и, чаще всего, плевать на еёцели. И никакой гуманизм к войне не приминим, потому что война несовместима с гуманизмом. Но, разве его цель стоит гибели людей? Хотя нет, его-то цель – получить свой гонорар, не стоит, но цели других её участников?..
…Долгое время Роман слышал стрелбу вдали, но теперь она приблизилась. Роман поставил трофейное оружие на боевой взвод и начал напряжённо ждать. Выстрелы приближались, дважды слышались взрывы. Потом выстрелы прекратились. Но наёмник чувствовал, что рядом кто-то есть. Едва заметно дёрнулись ветки. Роман повернулся и услышал возглас: ”Моль!”
Кто же это? Роман прицелился на звук, уже понимая, что это не враги.
-Кто это? Выходите с поднятыми руками!
-Не стреляй, Моль!
На поляну вышла часть вербовавшего его отряда. Людей, не имеющих “радаров”!
-Моль, это…
-Я уже понял. Нет времени! Нужны трупы фанатиков!
-Что?!
-На них вот такие приборы, - Роман показал отряду радар, - это устройство скрывает ваше местоположение и помогает найти тех, кто его не имеет. Такие есть у всех мятежников. Нужно найти ещё.
-Мы убили многих, но там наверняка уже появились новые войска.
Послышались выстрелы, засвистели пули.
-Они нас догнали, уходим!
-Идёмте за мной!
Отряд отступил к дороге. К уже догоревшей машине.
-Давайте внутрь! И старайтесь не высовываться.
-Ай! Она ещё горячая!
-Закутайся во что-нибудь!
Только отряд разместился внутри машины, как на открытый участок вывалили боевики. Их было шестеро, все вооружены автоматами Калашникова. Фанатики стали озираться в поисках беглецов: радар имел ограниченную чувствительность.
Очередь из АКМа пробила дверцу машины, чудом не задев беглецов. После чего фанатикики все вместе подошли к машине, даже не оставив прикрытия. И были уничтожены огнём трёх автоматов практически в упор.
Их радары достались солдатам. Теперь отряд не был похож на грибников, кричащих “ау!”, что бы их кто-нибудь услышал. Вдобавок к карабину Роман взял себе АКМ и 8 магазинов к нему. Остальные члены отряда также восполнили за счёт трупов силно израсходованный боезапас.
После этого отряд скрылся в лесу. Теперь у них была возможность уйти. Причём не с пустыми руками.
-Нам нужно возвращаться. У меня есть важная информация по поводу того, кто всё знает. Возьмём камуфляж местных, от серьёзной проверки он, конечно, не спасёт, но в случае чего, в нас не будут сразу же стрелять.
-Он в крови!
-Не целиком, так что, будем считать, что у нас несерьёзные ранения. Но это, опять же, если нас не будут проверять.
У них есть 5 летающих аппаратов с мощным вооружением.
-Уже четыре: один мы сбили.
-Отлично! Из пушки БТРа?
-Нет, из этого.
Изот кивнул на висящую за спиной ионную винтовку.
-Ух ты, у нас есть артиллерия.
-Ну, вообще её калибр 15,5мм, а артиллерия начинается с 20, - выступила Инна.
-Да неужто? Ну, это неважно, судя по всему, их хватает. Ещё у них есть бронетехника, но она ненамного более многочисленна из-за дефицита материалов.
У нас два варианта: добираться пешком. Это долго, но второй вариант потребует от нас удачи: нужно незаметно угнать какой-нибудь транспорт и уехать из ВНТ раньше, чем нас собьёт какая-нибудь летающая тарелка.
-Пирамида.
-Что пирамида?
-Они выглядят как четырёхугольные пирамиды без верхнего угла.
-Вы видели одну из них?
-Да, вначале она выглядела как марево, вибрация в воздухе, но после того, как Изот её сбил, она стала видимой.
-Ну что ж, интересно, но вернёмся к нашим возможностям. Я предлагаю добираться пешком. Летающие аппараты слышно на расстоянии, в случае чего можно прятаться среди деревьев. Они есть даже между полями, а я сильно сомневаюсь, что их авиация не имеет проблем с поиском маленьких групп людей. Ведь они всегда полагались на свои радары.
-Я думаю, что это лучший вариант, - высказался Изот, - что бы угнать автомобиль, нужно его ещё найти, а искать либо долго, либо рискованно. Девушки не свалятся без сил: всё-таки, они тоже военные.
-А если нет? – подала голос Ольга.
-Я тебя на руках вынесу.
-Ладно, вижу Инна тоже за, так что вперёд. Идём параллельно дороге.
Изот поднял брови:
-А почему это ты решил, что главный?
-Я нахожусь на территории второй день и до сих пор жив. Более того: благодаря мне живы вы.
В общем, идём параллельно дороге по лесу. Внимательно следите за обстановкой. И ни в коем случае не роняйте радары: известность даже мгновенного положения поспособствует нашему обнаружению.
-Кстати, вы не слышите выстрелы вдалеке?
-Да.
-Кто бы это мог быть?
-Не знаю, но им фанатики заняты больше, чем нами. И это нам на руку.
-И в результате, мы будем жить благодаря тому, что кто-то там умрёт. Как с Алексеем, - Ольга всхлипнула. Изот легко приобнял её: мы ничего не могли сделать, его убил бы сепсис или потеря крови.
-Очень ободряюще…
-Так, заканчиваем, нам нужно идти. Вы солдаты, так что руководствуйтесь военной целесообразностью. Их жизни сейчас не так важны, как наши. К тому же мы им никак не поможем.
-А ты наёмник, убивающий людей просто за деньги и ничего не знающий о жалости!
-Не торопитесь судить так обо мне. Мне тоже приходилось переживать гибель боевых товарищей, и меня это никогда не радовало. Но сейчас мы должны быть солдатами, в наших руках возможный ключ к окончанию войны и сепаратизма. И я убивал не любых людей, у меня тоже есть принципы.
-Принципиальный, блин…
Некстати вспомнился допрошенный им фанатик. Интересно, догадался ли он бросить радар подальше, чтобы его подобрали свои, или нашёл в себе силы идти?
Впрочем, это неважно. Он сам сказал, что нужно быть жёстче, значит, нужно следовать этому.
…Ублюдок, допрашивавший его, ушёл с другими людьми. Он таки узнал, что ему было нужно. Но ему это не поможет.
Боец с трудом встал. Не считая боли от ожогов в тех местах, где ранее плоть соприкасалась с раскалённым железом, и дрожи от недавнего болевого шока, всё было в порядке. При нём оставался положенный отличившимся офицерам спецслужб ПСМ, не найденный наёмником, и запасной магазин к нему. Шестнадцать патронов, более чем достаточно. Противник проявил нетвёрдость духа, оставив его в живых, и теперь поплатится за это.
>

<Через 45 минут отряд вышел к брошенной деревне.
-Понимаю, это звучит наивно, но давайте поищем здесь живую технику, - усмехнулся Роман.
-Если она и была, фанатики всю растащили.
-Я потому и сказал про наивность. Но всё же, давайте поищем то, чем они побрезговали. И осторожнее, здесь может быть засада.
Над деревней висела тишина. Несмотря на заброшенность, она казалась мирной и безмятежной. Деревянные дома сгнили, но каменные стояли неповреждённые, как будто и не было здесь конфликта, с вырезанием всех неверных.
-Кажется, я вижу автомобиль! “Горбатый”. Чем ещё могли побрезговать фанатики? – Инна махнула рукой.
-Осторожно!
Отряд приблизился к автомобилю.
-Выглядит рабочим. Судя по стрелке топлива, бензина достаточно, чтобы свалить отсюда. Ключ зажигания вставлен. Мне это не нравится.
Отойти от машины и распределиться по удобным позициям! Быстро! – это наёмник говорил уже шёпотом.
Инна забежала в пустовавший дом, Ольга с Изотом спрятались за двумя обгоревшими остовами ЗИЛов.
Роман, косясь на тёмный провал чердака двухэтажного кирпичного дома, осмотрел замок и дверную ручку. Автомобиль был не заперт. Но вот ручка была не запылённой. Ага, а вот и секрет: два проводка, соединяющиеся, если дёрнуть ручку. Внимательно осмотрев автомобиль, наёмник нашёл то, что искал: в пролом в кузове на карданный вал была установлена небольшая взрывчатка. Скорее всего, она должна была только предупредить о появлении отряда и не дать им уехать.
Пара минут – и взрывчатка была со всеми предосторожностями извлечена. Но на этом проблемы не заканчивались: вероятно, что деревня кишела солдатами врага, и отряду сильно повезло, что они не столкнулись с фанатиками.
-Все быстро в машину! Старайтесь не хлопать дверями!
Отряд загрузился в машину, и Роман завёл двигатель.
…Глупые федералы, решили, что взрывчатка – это всё! Нет, он припас им запасной подарок!
Из чёрного зёва “подозрительного чердака” вылетела граната.
Наёмник вдавил газ, и только это спасло отряд от неминуемой гибели. Термобарическая ручная граната рванула огненным цветком.
Запорожец действительно оказался на ходу. Более того, недавно им пользовались. Но на размышления времени не было, по машине стреляли, пули легко пробивали кузов, чудом не задевая солдат, вероятно из-за малой плотности огня. Нужно гнать быстрее, пока автомобиль не окружили!
Автомобиль на максимальных оборотах выехал на дорогу и помчался к КПП.
…Артемий в ярости сплюнул. Они ушли! И забрали единственный доступный ему транспорт. Теперь он никогда не отомстит подонкам!
Смотревшая на него фотография в рамке, принадлежавшая ранее вероятно покойному жителю дома, разлетелась от выстрела последнего оставшегося в магазине патрона.
Стоп, нужно искать другие пути. Если нельзя достать убийц на ВСТС, то можно во внешнем мире. Правда, нельзя для этого поступать в службу внешней разведки, тогда его направят туда, где он никогда не найдёт ублюдков. Что ж, тогда к КПП. А там что-нибудь придумается.
…Горбатый не подвёл, и отряд уже видел КПП.
-Остановитесь!
Роман прикрепил на крышу машины мигалку.
-Теперь можно ехать.
Послышался гул.
-Авиация!
Запорожец рванул к КПП. Солдаты на посту засуетились. Пушки танков и БТРов взяли на прицел “горбатого”.
Источник гула, едва слышного за рёвом движка, настигал отряд. Роман готовился к смерти, но она не пришла. Гул начал удаляться, и вскоре исчез.
На КПП автомобиль обступили солдаты.
-Руки вверх! Всем выйти из машины!
Отряд вышел, в душе радуясь, что всё кончилось.
-По очереди назовитесь.
-Роман Александрович Новогородский. Вот пропуск. Выглядит как фальшивый, но у него специальный номер.
-Инна Григорьевна Тарасенко, лейтенант ФСБ. Вот мои документы. В стандартной базе данных я в новом разделе, ранее специфика работы требовала некоторую секретность.
-Изот Алексеевич Гейм, лейтенант ФСБ.
-Ольга Викторовна Щербакова, лейтенант ФСБ.
-Всё нормально, проезжайте и ждите снаружи, я доложу командованию.
…Через два часа отряд был в центре управления операциями, в кабинете полковника Степаненко.
-Итак, в итоге мы имеем информацию о вероятном местоположении одного из лидеров сепаратистов и ценный прибор, позволяющий оставаться необнаружимым, по крайней мере, на ВНТ. С другой стороны, ни одна из команд не выполнила поставленной задачи.
Отправлять под трибунал я вас не буду, всё же вы принесли нам ценные сведения, но вскоре вы будете вновь направлены на ВНТ. Выбора у вас, увы, нет. Если задача будет выполнена успешно, вы сможете отказаться от дальнейшей работы в службе безопасности. Кстати говоря, остатки вашей группы – мои соболезнования по поводу погибших – больше не могут заниматься прежней деятельностью в связи с рассекречиванием. Оплата новой операции будет суммироваться с оплатой предыдущей.
А пока сживайтесь, вы теперь новая оперативная группа, в том числе и Роман. Если у вас, товарищ Моль, есть возражения, то другой вариант вам уже известен.
Вам будут выделены апартаменты недалеко от этого центра управления операциями. Отдыхайте, операция начнётся не раньше, чем через неделю. Вам выплатят некоторую сумму денег, которой хватит на это время, если вы, конечно, не будете сильно шиковать.
Роман Александрович, ваше оружие сможете забрать. Кроме карабина, его мы отдали нашим спецам.
-Да, конечно, вам он нужнее.
Но сожаление всё же чувствовалось.
>

Давно Хорн не видел такой грозы: ветер срывал крыши крестьянских домов, молния с завидной частотой била в шпили высотных зданий, попутно круша черепицу в клочья, река пересекающая город вышла из русла и размыла дороги и близлежащие постройки. С высоты птичьего полета было видно, что узкие улочки-артерии Хорна были заполнены людьми в поблёскивающей при вспышках молний стали. Гроза, очевидно, была усилена с помощью волшебства, чтобы скрыть начало, а после дать фору штурмующей стороне. У парадного барбакана замка уже вовсю кипела битва, а чуть дальше за барбаканом схлестнулись в дуэли рядовой имперский лучник и волшебник третьей категории, бывший наставник школы магии, а ныне бежавший каторжник и предатель – Хенрик Серый.
Сквозь шум дождя приглушенно звякнула тетива. Хенрик вытянул руки перед собой, скрестил пальцы в магической формуле и произнес заклинание. Стрела, со свистом рассекающая капли дождя глухим звоном врезалась в защитный барьер и, закружившись в предсмертном танце, упала рядом с волшебником. Одной рукой поддерживая защитное заклинание, Хенрик свободной смел капли дождя с лица и принялся плести боевое, повторяя про себя одну и ту же фразу с каждым разом все громче и настойчивее. В левой руке медленно скапливалось вьющимися лучами яркие как солнечный свет энергетические потоки, плавно образовывающие сгусток. С каждым оборотом заклинания, которое Хенрик уже не шептал и не говорил, а выкрикивал, шар рос как на дрожжах. Это стихийное заклинание было как никогда к месту. Оно собирало в грозовую погоду из ионизированного воздуха всю энергию, стекаясь в пучок и образуя шаровую молнию. Заклинание было чрезвычайно эффективно в грозу и совершенно не смертельным в обычный солнечный день.
Со стороны врага послышался натужный стон спущенной тетивы. Стрела прошла по дуге и воткнулась в стену за спиной Хенрика. Волшебник и глазом не повел. Небо неистово громыхало, напоминая дуэлянтам о своем отнюдь не доброжелательном присутствии. Разряды молний били в близлежащие строения, освещая окрестности. Земля не справлялась с большим потоком воды несвернувшегося с небес. Широкие ручьи размывали землю. Стоять на месте с каждой минутой становилось все труднее – ноги то и дело норовили соскользнуть. Хенрик сосредоточился на заклинаниях, требующих особой концентрации, и старался не обращать должного внимания на неприятеля в купе с разбушевавшейся стихией. Тем временем шаровая молния достигла размеров с добрую бадью, и волшебник резко оборвал плетение, убрал защитный барьер, и силой швырнул заклинание в неприятеля, издав яростный рык.
Шаровая молния, издавая жуткий гул и треск, кинулась на лучника. Стрела свистнула над ухом. Смертельная сфера по пути задела пару связанных боем латников, те с криком осели на землю, испуская тонкие струйки пара от раскаленных лат. Сила заклинания была огромной, при контакте живое существо в мгновения ока превращалось в обугленную головешку, не говоря об оплавленном железе, которым они были увешаны с ног до головы. Через еще два человека заклинание, наконец, достигло цели. Лучник, взвизгнув, упал в грязь, а шар пролетел еще пару саженей и с треском исчез в небытие.
Слипшиеся волосы застилали глаза, одежда висела мокрой тряпкой, тело била дрожь, а от рук волшебника исходил пар. Раскат грома и яркая вспышка вернули Хенрика в реальность и он, скользя, кое-как переступая через обугленные тела, добрался до восточной стены замка. «Хенрик… Скорее… В темницу…» – в голове мага раздался голос полный скорби и отчаянья. Хенрика прошиб озноб от ледяного голоса, казалось, замерзает не только тело, но и душа, а разум покрывается инеем. Колдовать было тяжело, а мыслить в два раза тяжелее. «О Боги» – подумал Хенрик – «За что?». Но стиснув зубы, двинулся дальше.
В это время у северной стены с грохотом пали железные ворота барбакана и в замковый двор скандируя лозунги, которые предвещали страшную смерть узурпатору, ворвались войска восставших. Хенрик старался держаться тени у северной стены и не выдавать себя, но частые вспышки стихии препятствовали этому плану. Мокрый балахон мешал двигаться, два раза чуть не потеряв равновесие, волшебник с горем пополам добрался до черного входа замаскированного плющом. За углом внезапно громыхнуло, толи молния ударила в замковый двор, толи пали ворота самого замка. «Скорее…» – прошипел в голове уже знакомый голос. Хенрик судорожно проглотил ком в горле, обнажил кинжал, вежливо перенятый у лучника, и открыл потайную дверь.

***
Уже как неделю должна была свирепствовать цепкая зима, но настойчивая осень никак не хотела отпускать Мать-Землю из своих скользких объятий. Дождь монотонно барабанил по стеклу трактира доверху забитого людьми. Некоторые что-то возбужденно обсуждали, некоторые лаялись, некоторые смеялись, только менестрель в углу деловито бренчал на лютне и неожиданно мягким баритоном затянул всем известную песнь, начиная отрабатывать положенный гонорар. Звон монет, стук посуды, треск поленьев в очаге – все сопутствовало полу-мрачной атмосфере трактира.
В углу трактира сидел волшебник. Как и положено большому городу в Хорне была школа магов, как и положено большому городу был здесь и Совет Магов, который величаво называли Совет Жемчужного Ока, так что встреча волшебника Хорне была обычным делом, народ к этому попривык и особого внимания не обращал. Одет волшебник был в темно-зеленый балахон с накинутым на голову капюшоном. На вид он был молод, нижнюю часть лица украшала небольшая аккуратная бородка, которая лаконично гармонировала с подстриженными бакенбардами, а левый глаз пересекал узкий шрам. Сам же глаз остался невредим, что придавало некий шарм и мужественный вид человеку. Волшебник устало перекатывал ложкой горошины в деревянной тарелке и прислушивался к разговорам окружающих, он определенно чего-то ожидал. За окном сверкнула молния, и дождь усилился, повествуя о грядущей ночной буре. Волшебник облизнул губы. Он учуял странный привкус, который внезапно появился в воздухе и который определенно ему не понравился, затем скинул капюшон и осмотрелся. «Странно» – пожал он плечами и вернулся к трапезе.
Дверь со скрипом открылась и в трактир зашли двое мужчин. Зал сразу притих, больше никто не смеялся и не ругался, даже менестрель, который, между прочим, еще не отработал свой хлеб, замолчал.
В центр таверны вышел крепкий для своих лет мужчина атлетичного телосложения в кольчуге с седой подпоясанной бородой. Через спину на кожаном ремне висел внушительный двуручный меч. Его звали Дарин Кузнец, староста Нижнего круга ремесленников и крестьян, бывший сотник в армии короны, а ныне рядовой кузнец-оружейник избранный старостой на третий срок за усердие перед народом, прирожденный лидер. По выражению лица Дарина всем сразу стало ясно, что хороших новостей ждать не стоит, а вечер предстоит не из легких.
– Сразу к делу. – Сказал он, – У нас есть поддержка почтенного ордена магов, сир Эомер, – староста указал на стоящего по правую руку высокого худощавого волшебника, – и три сотни мечей Винтерхельма за стеной благодаря сиру Эдвану. Нижнее кольцо уже в нашем подчинении, Среднее обещают открыть торговцы к полночи. – говорил староста четко и быстро, времени явно было в обрез, – Волшебники грозой обеспечили нам свободное передвижение по городу, этого хватит чтобы добраться до замка незамеченными…
«Так вот откуда этот привкус! Магия!» – подумал волшебник сидящий в углу.
…Мы закончим восстание так же быстро, как и начнем его! – Зал поддержал старосту одобрительными возгласами. Как только все стихли, Дарин сменил тон с делового на приятельский:
– Ваша задача, мои командиры, – он обвел взглядом всех собравшихся в таверне, – взять на себя отведенные вам роли. Встречаемся в полночь у внешнего кольца, у вас есть час чтобы попрощаться с близкими… – эту фразу он сказа с особой горечью. – Р-р-разойтись!
Староста, гремя подкованными сапогами, направился за стойку, по всей видимости, перекинутся парой фраз с владельцем таверны. Зал быстро опустел. За всеми последовал и сидевший в углу волшебник, но неожиданно Эомер схватил его за плечо и усадил на место.
– Ты думал, я тебя не узнаю? Ты думал, что простой морок сможет скрыть тебя от меня? – Эомер провел рукой перед лицом неизвестного волшебника морок пылью осел на столе.
– Хенрик, что ты сделал с посланцем Ордена? – продолжил Эомер.
– Кажется, вам придется найти нового. – Сказал Хенрик и поднялся к выходу.
– Я знаю, зачем ты здесь. Темница, ты найдешь там, что ищешь. – Сказал Эомер ему в след.

***
Город был расположен на холме и представлял собой многоуровневый испещрённый четырьмя центральными улицами-артериями и тысячами мелкими капиллярами. Улицы ежедневно струились, словно жизненно необходимой влагой – торговыми караванами и новоприбывшими гостями столицы.
Хорн делился на три уровня, каждый из которых был окружен каменной стеной с башнями и барбаканами. Внешний Круг был представлен низшим сословиям – в основном это были крестьяне, мелкие торговцы, воровские гильдии и мелкие часовни. Внутренний Круг одним большим торговым павильоном, где можно было найти практически любые товары, от заморских пряных специй, до искусных ювелирных изделий подгорным мастеров. Здесь же располагались крупная торговая, теологическая и волшебная гильдии конкурирующие между собой. Через каждые три года народом избирался градоправитель из этих трех гильдий. И наконец, последний Королевский Квартал представляла крепость, в которой заседал Совет Трех и Королевский наместник, готовящийся предстать перед праведным гневом, сир Родерик Безликий.

***
С лестницы доносился топот и крики разгневанной толпы.
– Сир, бунтари уже внутри замка, они поднимаются по лестнице! – Сквозь забрала хунцгунделя донесся дрожащий голос командира гвардии.
Лицо градоправителя не дрогнуло, он безмятежно склонился над бумагами и что-то правил пером. В дверь «вежливо постучала» разъяренная толпа.
– Открывай, тебе некуда деваться Родерик! – Кричали из-за массивной дубовой двери, – Ты не уйдешь от петли!
Родерик все также молча корпел над бумагами. В дверь с силой ударил таран, петли скрипнули, но выдержали удар.
– Навались! – Скомандовал командир гвардии и собственным примером воодушевил солдат.
Горстка солдат в полированных латах плечами уперлась в двери, из-за которой ритмично доносилось: «И р-раз!.. И два!..». Счет сопровождался сокрушительными ударами тарана. С каждым новым ударом от дверей во все стороны летели щепки, а петли и сами гвардейцы держались из последних сил. За дверью слышались яростные возгласы, предвещающие скорую расправу.
– Родерик! Сир! Они вот-вот сюда ворвутся! – Срывал голос командир.
Солдаты держались на ура, выручке гвардейцев мог позавидовать каждый уважающий себя воин. Гвардейцев отбирали с самого детства, кроме боевых искусств их также учили различным гуманитарным наукам, но главное – это преданность. Гвардеец стоял до конца и даже на последнем вздохе мог захватить с собой еще с дюжину врагов. Эту выучку горстка гвардейцев и пыталась оправдать именно сейчас.
Петли не выдержали, дверь рухнула на мраморный пол, посадив глубокие трещины в мозаике, таран упал рядом и в зал волной хлынули люди. Они словно губительный оползень сметали на своем ходу баррикады и гвардейцев. Гвардейцы не справлялись с напором разъяренной толпы и были попросту затоптаны или разорваны в клочья, ответив лишь взаимностью одному или двум крестьянам. Крики, стоны и ярость оросили привыкший к тишине зал, а высокие своды зала резонировали и увеличивали гул в тысячи раз.
За спиной градоправителя сверкнула молния, распавшись на тысячи искорок во фрески Берна Строителя покровителя Хорна. Разъяренная толпа остановилась, и вперед выступил Дарин, его одежда пропиталась кровью и грязью, от уха до носа кровоточила свежая рана, кольчужная рубаха на уровне живота вспорота, а в левой руке он сжимал расколотый пополам двуручный меч с кровавым налетом.
– Мы пришли за твоей головой Родерик!
Наместник поднял взгляд на Дарина, словно оценивал, стоит ли отрываться от свитков, все же отложил перо и спокойно откинулся на спинку кресла.
– Мы не позволим заниматься растратой казны прямо у нас под носом! Город в упадке, ему нужна твердая рука и ясная голова! – вторую часть речи Дарин уже говорил повернувшись к толпе.
Родерик с интересом наблюдал за происходящем. Он был сутул, а черная мантия скрывала его худощавое тело. На груди у него висел золотой талисман в виде солнца, украшенный множеством драгоценных камней – символ градоправителей. Родерик явно чего-то ожидал, взгляд его потух, а мысли устремились мимо уже вновь распаленной толпы.
Вторая створка дверей рухнула на мраморный пол и все разом затихли, обернувшись на звук. На пороге стоял вымокший до нитки маг, лицо его застилали слипшиеся волосы, а через спину был перекинут рунный посох.
– Хенрик, друг мой, – с ухмылкой произнес наместник, – Я тебя уже заждался.

Мне тут недавно один знакомый рассказал. Жил он одно время на квартире. Дом был старым, двухэтажным - такие в послевоенное время строили по всей стране. Так вот, снял он как-то комнату в таком доме... Семья, сдававшая ему комнату (муж с женой и трое детей: два пацаненка восьмилетних и дочурка лет пятидесяти) - была простая и гостеприимная. Соседи правда были не ахти: пьянки-гулянки устраивали регулярно, со здешним участковым на короткой ноге. Скандалили и пытались всех своей уздой пугать.
Так вот. Как-то глубокой ночью - а работал мой знакомый стабильно часов до двух - приходит он домой. Помылся, наскоро перекусил - и в койку: завтра ж снова в ночную идти. Спит он, значит, тут вдруг слышит сквозь сон - кто-то, тихоонечко так, ему в окно стучит: "тук-тук... тук-тук...".

Всё бы ничего, кабы окно его комнаты не находилось на восемьдесят пятом этаже нью-йоркского небоскреба в Лондоне. Да и мало ли кто стучится в такое время? Может быть голубь, крылом. А может быть... нет.
Рассудив по-трезвому, он вставать из ванной не стал и, повернувшись на правый бок, заорал нечеловеческим голосом:
- КТО ТАААМ??!
За дверью - молчок. Только слышно, как из вулкана медленно деньги посыпались.
Он снова выстрелил, да пуще прежнего - лосём:
- Макдональдс! Изыди, вражина содомская! Прокляну!
В этот момент в коридоре три кило солёных огурцов рассолом подавились и, вместе со шкафом выбросились в окно.
Понял тут мой знакомый, что дело - дрянь и выход - только один: отнести драгоценные камни Су Вея в милицию, в урологическое отделение на пятом этаже Припятской гостиницы "Шаль".

...А утром - ну когда его потихонечку отпустило - решил он навсегда завязать шнурки на новых кроссовках.
Вот оно... как бы.

Пролог
- Итак, начнем, - объявил Багумир Донарийский, король Донарии. – Дункан, читай.
Три короля – три брата сидели в закрытой зале с круглым столом по центру. Старший брат, Багумир, владевший королевством Донария, восседал на резном стуле из красного дерева. Поглаживая свою темную короткую бородку, он внимательно и властно поглядывал на своих братьев, следя за реакцией на их лицах, и тем самым производил впечатление рассудительного и мудрого человека. У него было пухлое лицо и глубоко посаженные черные глаза. Пробивающийся сквозь высокие узкие окна свет падал на его роскошный плащ, вышитый золотом и дорогими каменьями.
- Завещание нашего любимого всеми отца, - торжественно проговорил Дункан, король Маэрны, и развернул на столе свиток. – Составлено позапрошлой ночью.
Дункан был загорелым, в отличие от полного Багумира стройным и позволял себе носить лишь легкую щетину на лице более худом, чем у старшего брата. У него были длинные черные волосы по плечи, завивающиеся от малейшей влаги. Так же глубоко посаженными черными глазами, он читал строки завещания. Облачен он был в походную одежду: легкий плащ до пят, запылившиеся от долгого пути сапоги со шпорами и кольчужная накидка на случай, если по пути встретятся разбойники. Средний брат сидел не на таком роскошном стуле, как Багумир, ибо тот хотел подчеркнуть то, кто здесь являлся гостем, а кто хозяином.
Третьим королем был высокий и статный эльф, которому на вид было всего лет тридцать, а то и меньше. Стройный, с гордой осанкой он восседал на своем стуле и зорко поглядывал на своих братьев изумрудными глазами, в коих солнечный свет отражался волшебным огоньком. На его тонких сахарных губах кривилась легкая улыбка. Длинные белоснежные волосы его были распущены, и лишь челка была заплетена в косичку и убрана назад. Острые уши наполовину выглядывали из-под волос. Слегка вытянутое лицо его отличалось от округлых лиц Дункана и Багумира. Одет он был в длинный тонкий плащ, стянутый кожаными ремнями, к которым были прикреплены многочисленные дротики и метательные ножи. То был Таленэль, повелитель эльфийского королевства Альсорны – младший, сводный брат.
- Первым делом, Багумиру, старшему сыну, завещается сто тысяч золотых монет, - продолжил Дункан. – Поздравляю, брат, без денег не останешься.
Багумир молча улыбнулся довольной улыбкой.
- Дункану, среднему сыну, завещается пятьдесят тысяч золотых монет. – Повисла небольшая пауза. – Таленэлю, млашему сыну, достается пятьдесят тысяч золотых монет… Что ж, все по-честному – да, Таленэль?
- Более чем, - пропел, улыбаясь, король эльфов.
Багумир прищурено заглянул в глаза Дункану, чувствуя в его словах фальшь. Убедившись в своей правоте, он молча поправил свои короткие черные волосы под короной.
- Далее идут всякие приписки и пояснения касательно более мелкого имущества, - сказал Дункан, пробегая глазами по свитку. – И наконец, раздел земли.
На лице эльфа улыбка стала чуть холоднее. Старший брат снова сощурился, внимательно слушая слова среднего. Дункан, в свою очередь, размял шею и стал зачитывать громко и отчетливо, выговаривая четко каждое слово:
- Императорский Великий лес отдать – угадайте кому? – правильно, младшему сыну, Таленэлю.
- Надеюсь, позовешь на охоту? – шутливо спросил Багумир.
- Смотря какую роль ты захочешь играть на этой охоте, - также в шутку ответил эльф.
Багумир захохотал и стукнул кулаком по столу, якобы одобряя остроумие своего сводного брата. Тем временем, Дункан становился все мрачнее и бледнее. Он зачитал следующее:
- Остальную часть Рокии, включая все деревни, крепости, озера и поля, присвоить на совместное управление Багумиру из Донарии и Дункану из Маэрны…
Снова повисла пауза. В оцепенении были все. Таленэль, ставший резко серьезным, поглядывал то на Дункана, то на Багумира, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Багумир разглядывал портрет их отца на стене, словно не обращая внимания на услышанное. Дункан уставился на завещание в поисках хоть каких-то пояснений к вышесказанному, но таковых не было. Наконец старший брат заговорил, не отводя глаз от портрета:
- Насколько я понимаю, границ между твоим и моим наследством указано не было? Совместное управление?
- Именно, братец. Совместное. Это значит я и ты на одном троне. В одной короне на двоих, - ответил Дункан. – Понимаешь?
- В том-то и дело, что нет. Ведь титул императора отходит старшему сыну по нашим законам. Однако как император может делить с кем-то свою корону? Что наш отец хотел этим сказать? Быть может, это была его шутка? Он любил пошутить в свое время.
- В свое время? – переспросил эльф, словно его задели эти слова. – Прояви уважение, брат. Ты говоришь о нашем отце!
- О нашем, отце, - поправил его Дункан. – Не о твоем, Таленэль. Не забывай, кем ты приходишься нам на самом деле. – Эльф прыснул и скрестил гордо руки на груди, Дункан обратился к старшему брату. – Быть может, отец хотел таким образом сказать, что не хочет отдавать власть в империи тебе? Думал, что ты не справишься с этой ношей сам?
- Чушь! – рявкнул Багумир неожиданно, оторвав наконец взгляд от портрета. – Наши законы гласят, что старший сын наследует титул владыки империи и становится единым властелином в стране. Это завещание – фальшивка! Дай мне его сюда!
Багумир вскочил со стула, обошел стол и схватил свиток. Найдя обсуждаемый пункт в завещании, он просмотрел его полностью. Затем, убедившись, что на свитке стоит императорская печать и личная подпись покойного императора Бальтазара IV, король швырнул его на стол. Свиток свернулся и покатился прямиком в руки эльфу. Тот развернул его и сам взглянул на завещание.
- Не может у Рокии быть два господина! Не может! – кричал покрасневший от злости Багумир.
- Я понимаю твою ярость, брат мой, - уже не так спокойно проговорил Дункан. – Но не хочешь ли ты сказать, что именно ты должен теперь править Рокией?
- Я старший сын и законный наследник…
- Да, да, да, - перебил его Дункан. – Ты старший сын. И именно ты стал бы законным наследником, если бы вдруг завещание не было составлено. Но оно составлено, Багумир. И в нем не сказано, что ты наследуешь трон Рокии. Ты сам видел – мы оба стали властителями этих земель.
- Ты сам хоть понимаешь, что говоришь?! У империи не может быть двух императоров одновременно! Не может!
- Да, Багумир, это я понимаю. И полностью с тобой согласен. Но возникает вопрос: кто, если не мы оба, должен занять императорский престол?
- Старший сын!
- Почему? Потому что закон так гласит? Но ведь закон этот действует только тогда, когда завещание не было составлено. А тут оно составлено было, да к тому же, были названы наследники. Ты и я.
- И вы опять приходите к началу, - вмешался Таленэль тоном уставшего слушателя. – Господа, так вы ничего хорошего не добьетесь. Пошутил отец или болезнь помутила его рассудок – это уже не важно. Единого наследника нет, а значит, придется решать этот вопрос нестандартными методами.
Старавшийся все это время сохранять внешнее спокойствие Дункан сильно сжал кулаки на столе. Глубоко вдохнув и выдохнув, он вновь расслабился и обрел контроль над собой. Тогда средний брат повернулся к эльфу и сказал:
- При всем моем уважении, Таленэль – это не твоя проблема. А значит, изволь не вмешиваться. Ты получил свой лес, где можешь целыми днями бегать в компании своих зверят – оставь нам с Багумиром право решить этот вопрос самим.
- Зачем ты меня обижаешь, брат? – жалобно пропел Таленэль. – Я всего лишь хочу предотвратить развязку военного конфликта, к которому все так стремительно близится в вашем споре. Вы так просто не решите, кто станет править в Рокии. Багумир не отступится от своего законного права старшего сына, ты будешь тыкать его носом в завещание – в результате вы поссоритесь, подеретесь, затем подерутся ваши солдатики…
- Тален…
- Помолчи, Дункан! Я хочу услышать, что он скажет! – заткнул его Багумир. Затем умерив пыл, он обратился к эльфу вежливой просьбой. – Продолжай, брат, мы с Дунканом внимательно слушаем твое предложение.
- Прежде всего, - улыбаясь, начал Таленэль, - вам стоит уяснить: по закону вы оба претендуете на престол Рокии. И если прикрываться лишь законом, то ни один из вас не будет править там единолично. Но! Мы можем… Вы можете решить все честным путем, который покажет, кто из вас более всего достоин стать императором. Кто из вас более желает им стать.
Тонкие алые губы эльфа на его светлом лице искривились в ухмылке, изумрудные глаза ехидно сощурились.
- Ты предлагаешь нам решить все на поединке? – возмутился Дункан. – И это честный способ? Все знают, что фехтовальщика лучшего, чем Багумир, во всей империи не найдется!
- Не стоит преувеличивать, - улыбнулся Багумир. – Я давно уже не брался за меч. В свои сорок шесть было бы не удивительно, если я растерял форму…
- Нет же, господа! – разочарованно покачал головой Таленэль. – Я вовсе не об этом говорю!
- Тогда о чем же? – удивился Багумир. – Что за честный способ, если не дуэль?
- Дуэль лишит одно из наших королевств господина. А законных наследников у вас, насколько я знаю, нет. Если вы конечно не хотите спровоцировать войну между бастардами за престол, я предлагаю вам мирный способ уладить ваш конфликт. Все мы прекрасно знаем, кто был основателем нашей прекрасной империи Анаман.
- Император Бальтазар I, - ответил Дункан. – В сорок четвертом году эры Рассвета.
- Именно. Этому человеку удалось подчинить многие народы – военным путем или же мирным. Чаще всего конечно же военным. И вот в одном из своих походов, он терпит поражение. Бальтазар был убит, будучи в пустыне Фалькоме, что далеко на юге отсюда. И символ его власти, символ всего Анамана – Драконья корона была утеряна…
- Не хочешь ли ты сказать… - попытался, было, его перебить Дункан, но эльф не прервал рассказ.
- Враги сняли корону с головы поверженного императора, как трофей. С тех пор она переходила от одного народа к другому в качестве добычи, пока наконец не исчезла совсем. Сейчас никто не знает, где она находится. Но если один из вас сумеет ее отыскать, если один из вас войдет в тронный зал Рокии с Драконьей короной на голове – ему безоговорочно присягнут на верность все подданные.
- То есть ты предлагаешь нам все бросить, - уточнил Багумир, - и отправиться на поиски этой несчастной короны? Ты серьезно, Таленэль? Я думал, эльфы умнее своих ровесников-людей.
- Нет, нет! – запротестовал эльф. – Что ты! Я ни в коем случае не предложил бы такую глупость, Багумир! Я же не сказал, что вы лично должны отправиться неведомо куда и найти эту несчастную корону. У вас есть армия, есть солдаты, есть лазутчики. У вас есть наемники, в конце-то концов!
- Доверить такой артефакт, как Драконья корона, каким-то наемникам? – спросил Дункан. – Право, это была бы величайшая глупость. Даже если бы от этой короны не зависело то, кто взойдет на престол Анамана.
- Допустим, мы бы согласились на такой способ, Таленэль, - рассудительно и медленно проговорил Багумир, пытаясь уловить ход мыслей младшего брата. – Но кто тогда станет править в Рокии, пока мы ищем корону? Ведь это мероприятие займет не один день. Может, даже годы. Столица Анамана не может оставаться без управителя. К тому же Рокии нужен гарнизон. Чьи, по-твоему, солдаты должны войти в столицу для поддержания порядка и обороноспособности, пока мы будем заняты поисками?
Эльф помолчал, обдумывая его вопрос. Ухмылка с его лица исчезла, теперь он нахмурил свои белые густые брови и чесал задумчиво подбородок, пока полуденное солнце слепило ему глаза. Багумир, стоящий спиной к солнцу, заворожено глядел в эти глаза, переливающиеся изумрудами. Дункан недоверчиво посматривал то на эльфа, то на старшего брата.
- Это могу быть я, - наконец ответил эльф, и на его лице не проскочило и тени коварства, словно он был безразличен к трону Рокии. – Вы можете оставить регентом Рокии меня, пока один из вас не найдет корону. Мне эта корона не нужна, и я не собираюсь тратить время на ее поиски, довольствуясь – как сказал Дункан – лесом и зверятами. Мне вы можете всецело доверить управление столицей, а моим верным эльфам – ее безопасность.
- Ха! – взорвался Дункан. – Ловко это ты придумал, эльф! Воспользоваться неопределенностью с правителем и самому прибрать к рукам Рокию! Знаешь что, играйся лучше ты со своими звероподобными остроухими родичами, а государственные дела оставь королям!..
Таленэль перестал спокойно сидеть, поглядывая на братьев. Дункану удалось нанести ему серьезное оскорбление, и теперь гордый эльф уже не мог игнорировать подобное неуважение к себе и своему народу. Он вскочил, яростно сверкая глазами, заставляя среднего брата от страха вжаться в спинку своего стула.
- Не смей оскорблять священный народ эльфов! – Таленэль поднял правую руку, согнув ее в локте, ладонью кверху. Из кончиков его пальцев вырвались синие лепестки волшебного огня. – Я мог простить тебе то, что ты из неуважения ко мне даже не зовешь меня своим братом – но оскорбления моего народа прощать не стану!
- Довольно! – вмешался Багумир, видя, как Дункан едва дышит от страха. – Дункан усвоил урок. Таленэль, присядь. – Эльф послушался старшего брата и сел, развеяв магическое пламя. – Итак, мы выслушали предложение Таленэля. Других способов я предложить не могу, и ты, как я понимаю, тоже. Потому я предлагаю решить, согласиться с ним – или развязать войну.
- Багумир, опомнись! – умоляюще простонал Дункан. – Ты думаешь, он так просто отдаст Рокию, когда придет время? А если мы не найдем эту корону? Если это вообще миф? Что тогда? Будем вечно ее искать, пока он сидит на троне? Он-то нас в любом случае переживет – сколько лет живут эльфы? Двести? Триста? Может, больше? Для него двадцать лет наших тщетных поисков – это ничто. Для нас – это треть жизни.
Багумир вздохнул и посмотрел на Таленэля. Не отводя от него взгляда, продолжая следить за его выражением лица, он ответил Дункану:
- Я не стану как дурак бегать за короной двадцать лет. Если найти ее не удастся – мы в любой момент можем заколоть друг друга на поле битвы. Но по мне так лучше хотя бы попытаться решить проблему без крови – и лишь потом хвататься за меч. Я согласен начать поиски короны Бальтазара I, если это спасет нашу страну от междоусобицы. И нашу семью от братоубийства. И я готов доверить Таленэлю временное правление Рокией, пока вопрос с наследником не решится.
Дункан сидел на своем стуле и изумленно глядел на то, как Багумир с Таленэлем обмениваются взглядами взаимопонимания и согласия. Он поражался тому, как легко согласился его одновременно импульсивный и рассудительный в делах политики брат на такое безумное предложение. Ему не просто не верилось в существование легендарной Драконьей короны – он не мог даже понять, зачем тратить время и силы на ее поиски, если можно решить вопрос здесь и сейчас.
Таленэль тем временем, обменявшись взглядами с Багумиром, в ожидании посмотрел на Дункана, пытаясь предугадать его ответ. Всем было ясно, что на престол Рокии претендовали оба – и оба хотели выиграть в этом споре. Но проливать родственную кровь и погружать страну в междоусобицу никто не хотел, – какими бы корыстными они ни были. Потому выражение лица Дункана постепенно сменилось с изумленного на смиренное, и он ответил:
- Хорошо. Я соглашусь с тем, что Таленэль предлагает разумный выход. И, так и быть, поверю ему на слово, что он не планирует узурпировать трон, пока мы заняты поисками. Однако я требую присутствия моих уведомителей при дворе Рокии. Ибо я хочу быть в курсе всего, что происходит там, пока наследник не определился.
- Конечно, Дункан, - согласился Багумир, - там будут и мои уведомители, чтобы следить за деятельностью регента. Теперь, как я понимаю, мы можем заключить пакт?
- Мы обязательно заключим пакт о ненападении, и вы подпишете указ, - улыбнулся эльф, встав со стула и начав прохаживаться вокруг стола. – Указ о том, что полномочия регента Рокии на себя принимаю я, - и немного погодя, добавил: - под присмотром ваших доверенных лиц, разумеется.
Багумир кивнул и позвал писаря. Седой старичок, ссутулившись, вошел в залу с кучей бумаг подмышкой и чернильницей в руке. Сев у самого окна, он писал под диктовку указ королей, после чего те по очереди расписывались в нем и ставили свои печати. Затем был заключен пакт о ненападении, подписанный Дунканом и Багумиром и означающий, что во время поисков Короны ни один из них не посмеет напасть на другого и попытаться узурпировать трон.
То был день, когда три короля – три брата выбрали мирный путь решения вопроса о престолонаследии. Это был день начала соревнования за титул императора – начала великой охоты, объявленной по всей империи от южных лесов Рокии до северных гор Донарии – Охоты за Короной. Дункан и Багумир назначили огромную награду тому, кто принесет эту корону одному из них – и толпы охотников за сокровищами отправились на поиски мифического артефакта по всему миру.
Таленэль же наблюдал за подписанием пакта, а после – за тем, как глашатаи на каждом углу Донара, столицы Донарии, возвещали о несметных богатствах, обещанных нашедшему Корону счастливчику. Видел он и то, как отряды конных латников покидают город. Каждый из них был отправлен своим полковником на поиски артефакта в разные части мира. В путь за приключениями отправлялись и наемники, коих было с два десятка – некоторые в одиночку, некоторые группами. Вся эта суматоха вызывала на лице короля эльфов довольную ухмылку, переходящую в оскал.
Но были и те, кто даже ничего не слышал о начале Охоты за Короной, будучи далеко за пределами Анамана. Среди них был один из героев нашего повествования – Айден Вудкорт, наемник, который предстанет перед вами в следующей главе… На эшафоте.

<Подъездная лампа еле-еле освещала пространство вокруг себя. Какая-то мошкара кружила вокруг неё. Я открыл дверь, на которой нет ни замка, ни домофона. Знакомая вонь сгнившего мусора и еще черт знает чего ударила в нос. Пол был засаленный, покрытый слоем какой-то липкой грязи. Я поднялся на площадку первого этажа, вызвал лифт. Освещение тут такое же, как и у входа в подъезд. На глаза мне попала отвратительная картина: на обшарпанной стене, возле дверей в квартиру, сидели два огромных таракана. Жирно поблескивая, мерзкие твари водили в стороны длиннющими усами. Картина была настолько тошнотворной, что, будь я послабей желудком, вырвал бы, добавив очередной слой к полу. Мне было противно даже придавить их. Твари как будто услышали мои мысли: они ещё быстрее зашевелили усами и в одно мгновение залезли в какую-то щель. Лифт прибыл на первый этаж, но не открылся. Звук был такой, как будто лифт ухнул. Такое бывает часто, я уже привык. Поднялся до третьего этажа, и нажал на кнопку – я так обычно делаю, бывает, он открывается на третьем. Лифт загремел и, подъехав, ухнул точно так же, как и на первом этаже. В очередной раз пойду пешком.
Когда я поднимаюсь по ступеням, иногда кажется, что это происходит бесконечно. Словно перешагиваешь ступени на эскалаторе. Мысли уходят, ты идёшь в какой-то прострации. Я поднимался к пятому этажу, слыша как кто-то остервенело нажимает кнопку лифта.
- Да что это такое?! Сколько можно уже, эти наркоманы опять вырвали кабель! – У бабы Вали с пятого этажа была наркоманофобия. Но это и не удивительно. В нашем-то подъезде. Баба Валя всё нажимала на лифт, пока он не отозвался. Лифт с обычным грохотом поднимался на пятый этаж.
- Что-то поздно вы собрались идти, тёть Валь, - меня и вправду это удивило.
-Та, вон, сын приехал, на дачу отвезёт.
Лифт подъезжал. Я уже собирался подниматься дальше, так как знал, что тот не откроется. Но тут в лифте загрохотало. Кто-то остервенело бил изнутри в двери лифта. От неожиданности я вздрогнул. Сердце быстро забилось.
- Эй, кто там? Кто застрял? – Баба Валя всматривалась в щель между половинками дверей. Грохот прекратился. Лифт остановился на пятом этаже, так и не открывшись. Я спустился и повторил попытку соседки:
-Кто там? – я пытался раздвинуть дверь лифта. Тишина.
Двери лифта резко раздвинулись. И там никого. Пусто. В зеркале, висевшем на стене лифта, я видел своё отражение. Стоп.
Своё отражение.
Бабы Вали там не было. Но она ведь стояла рядом со мной!
Наступила тяжёлая тишина. Казалось, её можно было бы есть ложкой. Доставать из воздуха мерзкую тягучую грязь. Волосы у меня на голове зашевелились. От стука сердца - контузило. Вечность. Мне нужно было бежать. Я боялся повернуться. Чуть опустив голову, я увидел, что по моим ботинкам ползают тараканы: чёрные, жирно поблескивающие твари. Казалось, что я слышу скрип хитина. Резко дернувшись влево, я побежал. Побежал не останавливаясь, поднимался по спасательной лестнице, струшивая со своих ног мерзких тварей. На секунду остановился, чтобы струсить уже забравшегося на штанину ублюдка, крепко уцепившегося. Сильно топнув ногой, я тут же раздавил тварь с мерзким хрустом. Тут же, я чуть не поскользнулся на останках таракана.
Поднимался. Выше, домой. Быстрее. Страх гнал меня пинками под зад, не давая передышки.
Бок кололо, словно внутри были ножи. Я больше не мог бежать. Это было бесконечно.
Ужас.
На меня накатила волна ужаса: тяжёлого, липкого. Я бежал, но не поднимался. Я бежал, но оставался на месте.
Я так и не поднялся выше пятого этажа.
Закричал. Заорал, рвя связки. Орал, пока не охрип. Но никто не вышел из квартиры. Никто не вышел, чтобы проверить, что за безумие тут творится. Я боялся обернуться. Но у меня был только один выход – спуститься, и выбежать отсюда. Я спускался с закрытыми глазами. Перелетал через ступени, спотыкался, падал на липкий пол. Один раз споткнувшись, я упал на ползающих тараканов. Весь перемазанный их останками, спускался дальше.
Глаз не открывал.
Но это было бесконечно. Я бесконечно падал, поднимался и снова падал.
Открыл глаза. Я стоял всё там же, на подъёме к шестому этажу. Ничего не оставалось, как повернутся.
Двери лифта всё еще были открыты. Тусклый свет отблескивал от грязно-зелёной стены напротив. Я спустился. Зашёл в лифт. Двери задвинулись и лифт поехал.>

«Добро пожаловать в Нео-Минск-2. Здесь вас ждет покой, теплая еда и крыша над головой» - вещал громкоговоритель приятным женским голосом. В новоприбывшем поезде открылись дверь, и живой поток людей хлынул на пирон. Голос успокаивающе продолжал повествовать о благах города, о научных центрах и больницах, в которых можно бесплатно получить помощь. Дождь вторил этим словам монотонно отбивая такт по стеклянному потолку. Яркая вспышка, затем еще одна, затем еще и еще – роботы-фотографы снимали лица людей и посылали снимки на сервер охраны, формальная проверка на наличие беглецов или зараженных с занесением в базу миграции. По мере приближения к главным воротам Центрального Вокзала голос информатора угасал, пирон расширялся, а по бокам появлялись силовые установки в случае угрозы, которые ограждали людей (или же саму угрозу) силовым полем, а у самих ворот стояли вооруженные охранники в дыхательных масках отдаленно напоминающие довоенные противогазы.
«Щелк, щелк» - задребезжал механизм силовых установок и со всех сторон появились силовое поле, зажав группу людей в коробку. Из отверстия в потолке на длинном проводе спустился небольшой механизм, с неприятным визгом он раскрылся, выставив кольца в сторону толпы, и перед нами предстал Архитектор, точнее его голографическая копия. Губы Архитектора зашевелились, а затем с опозданием последовал и звук:
- Мы рады приветствовать вас в нашем городе. Нео-Минск-2 единственный Чистый Город на протяжении тысячи километров. Как вы знаете, по неподтвержденным данным после заражения, Чистых Городов осталось всего восемь. Восемь оплотов, где сохранился гуманизм и демократия, восемь оплотов веры и правды. Не зря… - Архитектором был опрятный и приятный на вид седой высокий мужчина лет пятидесяти (хотя в новом времени возраст весьма растяжимое понятие). Он был облачен в белую мантию с высоким воротником и золотыми продольными линиями вдоль всего тела, руки его были скрещены за спиной, а лицо украшало пенсне довершая образ, голос же был уверенный и спокойной. - ...Нео-Минску-72 требуется рабочая сила. Вас распределят на должности соответствующую вашему физическому состоянию. Прошу соблюдать наши законы и жизнь ваша будет долгой и счастливой. Желаю удачи.
Механизм-транслятор задребезжал, и Архитектор исчез, следом растворилось силовое поле, оставив после себя рыжеватый дымок. Люди шумно загалдели, переваривая полученную информацию. Массивные двери в вокзал отворилась и охрана повела толпу в зал.
Более чистого и светлого места никто не видел уже больше сотни лет. Вокзал был стерильно чист, количество ламп восхищало, а в холлах не было слышно ни единого звука, кроме треска и жужжания машин. После долгих лет тьмы смотреть на Центральный Вокзал без рези в глазах было не возможно, люди под впечатлением шумно делились эмоциями. Казалось, что мы единственные, кто создает хаос в этом оплоте небесной чистоты. С высших уровней вокзала, где располагались жилые комнаты, из-за перил заинтересованно выглядывали дети, а горожане аплодировали вновь прибывшим. Это традиция – дань погибшим и приветствие выживших, дань всем тяготам, которые новоприбывшие пережили, а пережили мы, поверьте, многое.

“Сны девочки”

Это был тихий и спокойный вечер. Джон сидел у окна, легко и непринужденно потягивая старую дедовскую трубку с отличным немецким табаком. Дым ветвясь и кружа над головой уходил к потолку, в котором была маленькая, едва заметная вытяжка . Джон думал о монстрах и чудищах, которых он встретил в только что прочитанной книге Лавкрафта. И тут в голову закралась идея: написать рассказ самому. Так, как ему хочется.
-Бредовая идея, -сказал сам себе Джон, от неожиданности испугавшись собственного голоса.
Тело само понесло его к письменному столу. Он сел за него и стал писать. Ручка сама скользила по белому, как первый снег, листу бумаги. Джон подумал о чем он будет писать. В голове промелькнуло миллион мысль и идей. От фантастики до дамских романов про любовь и обратно, и с каждой мыслью голова Джона все пухла и пухла. Но тут промелькнула одна мысль о только что прочитанной книге."А что если написать ужасы?"-подумал Джон."Самые обыкновенные ужасы, с монстрами или мистическими событиями. Пусть это будет рассказ про маленькую девочку, заблудившуюся в собственных кошмарных снах".Ручка дальше, словно по волшебству, скользила по бумаге выводя все новые слова. Джон стал писать...

Элиза пришла со школы около двух часов дня. Дома никого не было. Мама Элизы работала бухгалтером в крупной американской компании, поэтому всегда была на работе допоздна. Отца Элиза не помнила. Он ушел от них когда ей был только год. Мама рассказывала, что отец вышел купить сигарет в супермаркет и не вернулся. Только Бог знал куда отправился отец и что побудило его на это.
Элиза училась во третьем классе школы. Она была прилежной девочкой и училась только на отлично. В школе все учителя считали ее чудо-ребенком. Она была брюнеткой с зелёными глазами и с густыми волосами до пояса. Выглядела она прекрасно для своего возраста. Все пророчили ей только светлое будущее.Одни считали что из нее получится отличный профессионал в любой профессии. Другие рисовали ей будущее знаменитой манекенщицы или актрисы. Дома она была не хуже чем в школе. Мать привила ей любовь к порядку, так что в своей комнате она не допускала ни малейшего проявления пыли и грязи. По дому она убиралась не хуже.
Элиза поставила свой портфель в комнату и пошла разогревать себе обед. Как всегда в наличии были только блюда быстрого приготовления. Мать изредка готовила Элизе обеды. Из-за работы она уходила рано утром и приходила ближе к полуночи, без сил падала на кровать и засыпала как только закрывала глаза. Элиза открыла коробку. Сегодня это была картошка с куриной котлетой и соусом непонятного происхождения. Девочка выложила эту массу на тарелку и поставила в микроволновку. Она пошла к себе в комнату и достала учебники. Спустившись вниз она достала тарелку из печки и поставила на стол рядом с учебниками. Открыв книги она начала читать и орудовать ложкой как лопатой. Еда была на удивление вкусной и девочка быстро опустошив тарелку и помыв ее за собой пошла в свою комнату продолжать делать уроки.
В комнате было светло. Маленькие керамические куклы стояли на полках рядом с книгами. Кровать располагалась по середине комнаты. В выборе цвета Элиза не отличалась от своих сверстниц. Большинство предметов было розового цвета, в том числе и кровать.Только письменный стол выделялся из этой гущи цвета.Он был кремового оттенка с тремя ящиками сбоку в которых Элиза хранила принадлежности и разнообразные девичьи штучки, нормальные для ее возраста. Девочка переоделась в домашнее и села за стол. Учебник поставила на подставку для книг, чтобы не наклонять голову к нему. Она принялась делать уроки.
Доделав уроки до конца Элиза легла почитать книгу.Ей нравились книжки с некой тайной и иногда пугающими сценами.Она взяла книгу,легла на живот и начала читать.Читала про остров,который населен всякими сказочными животными,загадочными местами и мистическими,непонятными действиями.Прочитав около двадцати страниц Элиза начала клювать носом в книгу.Она сама не заметила как уснула на ней.И ей приснился сон...

Было темно.Стояла полная луна.Ветер гулял по верхушкам деревьев.Тени от них выливались в разные пугающие картинки.Трава колыхалась,создавая завораживающие волны,которые манили и будто призывали пойти за ними.Элиза стояла спиной к лесу.Она не понимала как очутилась здесь.Куда делся ее дом? Её комната? Луна освещала поле. Элиза вспомнила что читала книгу перед тем как попасть сюда. И тут она поняла: это сон.Но этот сон был очень пугающим по сравнению с пердыдущими. Раньше в ее снах светило солнце и радуга была на небе ,словно кто-то провел разноцветным карандашом на голубом листе. Но здесь этого небыло.Ветер донес до девочки легкий запах костра. Элиза всегда мечтала о приключении и подумала:"А почему бы и нет? Пусть даже это будет только во сне."Она повернулась на запах и пошла в лес.
В темноте было мало что видно. Лишь вдалеке проскальзывал свет костра,запах которого почувствовала девочка. Она шла, осторожно наступая на землю чтобы не провалиться в овраг.Мест она этих не знала.Подойдя ближе к костру Элиза заметила силуэты возле него.Эти фигуры походили на человеские,но почему-то они были не пропорциональны.Левая и правая рука были разной длины,торс был чересчур широким около плеч и очень узким в талии.Существа ходили как бы похрамывая.Из одежды на них были только штаны,поэтому не понятно какой формы были их ноги.На одном из существ Элиза заметила множество шрамов разного размера.Тела других фигур тоже были исполосованы отметинами сражений.Незнакомцы разговаривали на непонятном девочке языке,с множеством переплетений очень длинных и коротких звуков.
Элиза подошла поближе к дереву,спрятавшись за него.Высунув голову девочка начала осматривать место.Это была небольшая поляна,окруженная деревьями со всех сторон.По середине поляны был костер довольно приличных размеров.Недалеко от него лежали бревна старых деревьев,на которых две фигуры сидели и что-то обсуждали.Побокам от костра в землю были воткнуты две толстые ветки,на которых лежала перекладина.Третья фигура медленно крутила ее,добавляя изредка слова в беседу на бревне.Элиза посмотрела на перекладину.На ней недолюди жарили мясо.Оно ей напоминало что-то,но в темноте нельзя было понять что именно.Перекладина была продета сквозь мясо.Конечности были привязаны к телу веревками.И тут одна веревка,перегорев и лопнув от жара костра освободила одну из конечностей.Элиза закрыла рот.Крик ужаса рвался наружу.Рука.Это было человеческая рука.Теперь она поняла что ей напоминало мясо.Человеческое тело.Такое же как у нее.Фигура перестала крутить вертел.Существо взяло за руку и одним мощным рывком оторвало ее до плеча.Тошната подходила к горлу Элизы,но она сдержала ее с огромным трудом.Привязав руку на живот фигура принялась снова медленно крутить вертел.Одно из существ встало с бревна.В его руках что-то поблескивало."Это нож!"-подумала Элиза.Фигура подошла к человеческому телу,приставила нож к животу и одним легким движением вскрыла его. Кишки вывалились и остались висеть.Р езко дернув за них фигура вытащила их полностью и не задумываясь проглотила целиком ,как большую спагетину. Рвота поборола Элизу. Весь ее обед выливался наружу. А в этом время силуэты все ближе и ближе приближались к ней. Видимо звук льющийся рвоты привлек их внимание. Элиза поднялась с колен. Глаза ее расширились от страха. Фигуры так и приближались к ней все ближе и ближе и с каждым их шагом девочка понимала что она может стать таким же мясом на вертеле как тот несчастный. Элиза отступала от них, но фигуры начали набирать темп. Запах человечены привлек их. Тем более такой свежей человечины. Девочка оступилась. Монстры бежали. В полете Элиза видела голодные и полные желания есть глаза чудищ. Но вдруг что-то произошло. Что-то такое, чего девочка не видела никогда в жизни и врятли больше увидит.”Я умерла. Вот значит какая она: СМЕРТЬ!”,-подумала Элиза, но ошиблась как никогда. Это не было концом. Это было только начало .Девочка проваливалась в яркое красное свечение чего-то. Все дальше людоеды становились от неё, пока совсем не исчезли. Элиза потеряла сознание.

Мать Элизы пришла с работы около полуночи. Она шла по дорожке к дому еле волоча ноги. Открыв дверь, Элисон вошла. Раздевшись она поднялась проведать свою маленькую девочку. Увидев что Элиза спит она не стала ее будить и пошла в душ. Теплая ванна была как раз кстати. Элисон было около 35-ти лет, но выглядела она намного младше. Тело было без единой складки, упругое и подтянутое ,хотя никаким спортом она не занималась. Мужчины на работе часто смотрели на нее пожирающими глазами. Она замечала это, но ничего серьезного после ухода отца Элизы у нее не было. Были одноразовые походы в кафе и секс, но ничего кроме. Ей очень хотелось мужчину, чтобы была опора и поддержка, чтобы у Элизы наконец-то появился достойный отец, который не бросит Элисон и её маленькую дочку. Не складывалось. Девушка нужна была всем только до этапа постели, дабы удовлетворить себя.
Элисон приняла душ, поела и поднялась в свою спальню. Лежа в постели она думала что будет дальше, как она будет жить и воспитывать дочку одна. Потом началась пора мечтаний. Мечты были разные: от новой машины до шикарного дома где-нибудь на островах, в котором она, Элиза и ее будущий отец жили бы счастливо ,были крепкой и дружной семьёй. С улыбкой на лице Элисон нырнула в сон.

Девочка проснулась в лесу. Но это был не тот темный лес в котором она только что была. Это была некая роща, окруженная полем, на котором колыхалась рожь. В груди Элизы заиграл страх.Она вскочила на ноги и осмотрелась вокруг.Людоедов небыло.Все было приятно:молодые деревья были посажаны в виде аллеи,солнце своими лучами обнимала их,придавая нечто завораживающие и неповторимое.Элиза пошла прогуляться по этой роще.Она перестала думать о том страшном сне.Сейчас она наслаждалась моментом,прогуливаясь не спеша по залитой солнцем земле.На небе не было ни единого облачка.Это,можно сказать,предел мечтаний.Сказочное место.”Да,сказочное.Именно это слово описывает его более точно”-подумала Элиза и была совершенно права.Вдруг вдали показалось некое очертание человека.Человек был одет в белую одежду.Пока было непонятно мужчина это или женщина.Человек вертел головой и смотрел по сторонам словно не понимаю что он здесь делает и как тут оказался.Элиза присмотрелась и поняла:это мама!Со всех ног пустилась девочка бежать к своей матери.Это было непередаваемое ощущение. Время замедлилось,как в американских фильмах,когда встречаются люди, годами искавшие друг друга. Вот такое же было ощущение у маленькой девочки, только что пережившей картину своего страха в темном лесу. Волосы Элизы трепались на ветру, солнце проникало в них полностью, делая их светлее.Девочка все бежала и бежала,не смотря под ноги и не оглядываясь по сторонам.А позади нее двигалась тьма.Жуткая тьма преследовала ее. Элиза смотрела только на маму.С каждым ее шагом надежда на спасение в душе девочки становилась все больше и больше.Силуэт человека становился все более отчетливым.Она уже видела какого цвета волосы у человека в белом одеянии.Но тут что-то насторожило Элизу. Ее бег замедлился. Надежда стала угасать в ее душе,как маленький огонек в проливной дождь. И в момент когда тьма поравнялась с ней,Элиза увидела сверху головы мамы веревку ,привязанную к толстой ветке старого дерева. Тьма сгущалась вокруг нее.Лучи солнца исчезли. Лишь ветер колыхал волосы девочки и ее матери,повешанной на дереве.

Элиза вышла из рощи и медленно плутала по тропинке. Она не знала куда идет. Тропинка ветвилась в поле, извивалась будто змея, которая не знает куда она ползет. Девочка шла и думала как теперь будет жить без мамы. Она забыла напрочь, что это всего лишь сон. Ее тревожили лишь обреченность и одиночество. Что теперь будет? Мама повешена. Сама она не знает где находится. Это все еще планета Земля или другая планета. Может быть даже другая галактика. Вся в раздумьях девочка все шла и шла. Тьма уже не преследовала ее. Она сделала своё дело.
Близилась ночь. Девочка шла весь день непрерывно, глядя только себе под ноги. Закинув голову вверх Элиза увидела звезды. Их было огромное количество. Одни светились ярко, других почти не было видно. И тут девочка осознала на сколько сильно она устала. Найдя укромное местечко в небольшом овраге бедняжка свернулась клубочком как котенок и уснула. Ей снился ее дом, школа, учителя. Снилось, как каждый день она приходит одна в пустой дом, разогревает себе еду. Снилось как она встречает маму с работы. Улыбка мамы была великолепна. Хоть у нее и было уставшее лицо, улыбалась она не наиграно. Дочка чувствовала это. И сердце ее радовалось.

Снова появилась ее комната. Те же самые обои. Та же кровать и стол с учебниками. Элиза проснулась. Перед ней так же лежала книжка, за чтением которой она уснула. Встав с кровати, она быстро побежала в спальню своей матери. Сердце ее билось очень часто. Страх завис в ее душе. Что если это был не сон? Что если мама и вправду умерла? Открыв дверь комнаты девочка вошла. Мама спала как ни в чем не бывало. На ней была её белая ночнушка, ноги были открыты (мама ворочалась во сне), они тихо сопела. Элиза потихоньку подошла к маме, поцеловала ее и ушла в свою комнату. Больше ей не снились такие кошмары.

Джон отложил ручку и с облегчением вздохнул. Дело сделано. Было уже утро. Он писал всю ночь. Сев снова возле окна Джон закурил трубку. Дым так же уходил к потолку в вытяжку и запах табака распространялся по всей комнате. Писатель вздохнул. Рассказ был закончен.

- Беги! - отступая, Т`ака бросил гранату в коридор и ударил по кнопке блокировки дверей — массивная панель молниеносно скользнула вниз. Здание «Берега» вздрогнуло, натужно загудел металлический кожух внешней обшивки и сокрушительный гравитационный удар легко, словно бумагу, смял левое больничное крыло.
- Тёма, я тебя не брошу! - глотая слёзы, Кира отрицательно мотнула головой, сжимая в руках родовой контейнер с Дашей. - Даже не надейся!
- Катак и остальные будут ждать тебя в Карантине! - перекрывая грохот рушащегося здания, прокричал Артем Кире активируя портальный генератор. - Чем скорее ты туда попадёшь — тем будет лучше! Для всех! Давай, сестрёнка! - пространство рядом с Кирой озарила бирюзовое свечение.
- Артём! - Кира, прижав к себе контейнер, неловко обняла брата свободной рукой и поцеловала его в небритую щеку. - Найди Ваню!
- Найду, не переживай! - Т`ака широко улыбнулся. - Всё будет хорошо, сестрёнка! - и он втолкнул её в портал...

… Битва за «Берег» закончилась. Твари, послушные зову Гассама, вытеснили «види» (вышедших из-под действия излучения - прим.авт.) с Земли. По негласному договору, местом встречи был выбран Карантин — резервная мегаметрическая площадка. Именно туда и держала свой путь Кира, унося с собой самое дорогое, что у неё было — дочь...

...Бирюзовое свечение, окружавшее её со всех сторон, погасло. Кира увидела стремительно приближающуюся песчаную поверхность, бледными, безжизненными пятнами мелькнули под ногами два грязных, маленьких озерца. Мгновение — и вот она, не выпуская контейнер из рук, уже кубарем катится по раскисшей грязи куда-то вниз, по косогору, больно ударяясь о попадавшиеся на пути камни.
Наконец падение закончилось. Кира медленно перевернулась на спину и застонала — похоже, батареи «ангела» полностью разрядились и она порядком намяла себе бока.
«Мам... Мамочка... Тебе больно...» - в сознание проник голос дочки и волна тепла наполнила сердце Киры.
- Всё хорошо, родная... - едва шевеля побелевшими от боли губами прошептала она. - Всё будет...
«Я не хочу, чтобы тебе было больно...» - голос Даши был полон такого сострадания и нежности, что Кира не выдержала и заплакала.
- Вс... всё будет хорошо, родная... - произнесла она, осторожно положив контейнер рядом с собой. - Я сейчас...
«В конце-концов, я ещё жива... » - подумала Кира собираясь с силами.
Рывок, поворот — и Кира, шатаясь, поднялась. Земля пугающе покачнулась, но Кира уже выпрямилась — прямо как тогда, в Лаборатории, когда Гиб, здоровенный охранник, гнусно ухмыляясь ей в лицо, методично избивал её железной трубой. Но автоматика, полностью контролировавшая состояние Киры, дала неожиданный сбой — и сестра Т`аки обрела свободу.
Громкий голос, полный безраздельного триумфа, торжества Властелина над ничтожествами, жалкими марионетками, вечный удел которых — исполнять любую прихоть Хозяина и дышать пылью у ног Его, неожиданно скомкался, захрипел и затих. Наступила пугающая тишина...
Кира обнаружила, что стоит посреди огромного, белоснежного зала с мелькавшими тут и там зеркальными омутами порталов. Подойдя к одному из них она увидела в зыбком отражении себя — обнаженную, с горящими от боли и гнева глазами, сжимавшую в правой руке обломок трубы с насаженной на неё головой Гиба.
«У каждого человека внутри живёт свой монстр...» — так кажется он ей говорил?
Мгновение спустя зал ожил, пронзительно закричала сирена аварийной сигнализации и начался хаос. Таммы — гибкие, стремительные тени Гассама, мощные наёмные гатту, караванные пути которых контролировал Верхний Город, внушавшие ужас телепаты лауверы — эти напали на неё первыми.
Эфемерные создания, лёгкие и точные удары которых поставили на колени не одну сотню империй, ринулись на беглянку со всех сторон. Кира отражала атаку за атакой, инстинктом бегуна чувствуя своего противника. Боль, накопившаяся за время пребывания в ментальном рабстве, требовала выхода — и Кира буквально упивалась атмосферой боя.
Когда зал наполнился грудами бесформенных, разлагающихся тел, а Кира почувствовала, что вот-вот — и начнётся настоящая битва, Лаборатория Верхнего Города неожиданно вздрогнула и, по некогда белоснежным, стенам пронеслась бесформенная сетка трещин. Противники замерли, не в силах поверить своим сенсорам и это секундное затишье сыграло на руку Кире.
Реактивировав ближайший портал, она наконец сбежала из ненавистной Лаборатории. Дальше была стремительная гонка сквозь временные коридоры-порталы, благо, ей не приходилось особо напрягаться — память бегуна без особых препятствий выдавала нужный код...

Теперь — всё иначе: нет Т`аки, нет сверхспособностей, даже «ангела» нет. Но зато есть она, Даша — её, пока ещё не родившаяся дочь, отобранная у неё Гассамом и возвращенная Артёмом. Мысли об этом придавали ей силы — есть ради кого жить, есть за кого бороться. Ещё бы Ваня нашёлся...
При воспоминании о друге, у Киры больно защемило сердце. Гассам не простит никому своего поражения — он будет преследовать их, пока не уничтожит их всех.
«Мам... А кто такой Гассам?» - голос Даши вновь отвлек её от тяжких мыслей.
«Один злой дядька... - нехотя отозвалась Кира, поднимая с земли контейнер. - Он забрал тебя... А твой дядя, Артём — вернул...Ну, ладно... пора выбираться...»
Кира взглянула вверх — пыль, поднявшаяся во время падения, нехотя оседала, искрясь в лучах солнца разноцветными бликами.
Яма была довольно глубокой, многочисленные тропинки, вероятно оставленные здесь дождевыми потоками, причудливо извиваясь, вели наверх. Перебираясь с одной на другую, Кира, подбадривая себя и, внезапно замолчавшую, Дашу, выбралась на поверхность.
- Фуух... - тяжело вздохнула она, вытирая краешком повязанного на голову платка своё вспотевшее лицо. - Ну, вот мы и ...
Громкий рык за спиной и волна горячего зловонного дыхания, тут же накатившая на неё, заставили Киру опрометью броситься прочь от ямы. Земля под ногами вздрогнула, тяжелый удар едва не сбил её с ног. Несмотря на дикую усталость, Кира всё бежала и бежала вперёд, ловко петляя между сыпавшимися на неё, откуда-то сверху, ударами.
«Мам!! Это... жаба!» - перекрывая грохот закричала Даша.
- Спасибо, родная... - стараясь не сбить дыхание Кира удвоила скорость.
«Да кто бы это ни был — я тебя ему всё равно не отдам!» - думала она, стремительно удаляясь от напавшей на них огромной амфибии.
Когда грохот за спиной затих, запыхавшаяся от быстрого бега Кира ненадолго остановилась — дыхание перевести. Обернувшись, она действительно увидела какое-то существо, издалека похожее на гигантскую жабу, покрытую ороговевшим панцирем.
«Мда... ну и местечко вы выбрали, ребята...» - язвительно подумала Кира, двигаясь дальше. Надо было найти срочно группу Катака.

...Ветхий одноэтажный дом. Полуразвалившееся крыльцо покрыто островками выгоревшего на солнце, пожелтевшего мха, кое-где прогнившие ступени ведут в чернеющий провал дверного проёма. Справа от крыльца — утоптанная детская площадка, ржавый остов позвякивающих на ветру цепей — это всё, что осталось от лихих детских качелей. Потерявшие форму и теперь — гротескные пластмассовые игрушки, ворох бумажного мусора, время от времени передвигавшегося по периметру площадки — такой теперь была некогда живая база Карантина.
Ветер, а с недавних пор — безраздельный хозяин здешних окрестностей, деловито прошелестел на крыльце расползшейся кипой газетных вырезок, и, выудив одну, подбросил её вверх. Вопреки его ожиданиям, листок оказался на редкость послушным: поворачиваясь и так, и этак, он, в отличие от своих предшественников, не стремился приземлиться — наоборот, со стороны могло показаться, что он всю жизнь мечтал стать птицей и улететь из этого ненавистного места.
А ветер, словно понимая его чувства, дул и дул, наслаждаясь полётом пожелтевшего от времени клочка бумаги — и тот осмелел.
Вот он выбрался из-под навеса крыльца, в лучах яркого солнца на мгновение мелькнул заголовок статьи «Мир на пороге новой эры — эры рабства?», но ветер вдруг дунул неожиданно сильно — и газетная вырезка резко спикировала вниз, прильнув к иссохшему лицу сидевшего под навесом человека.
Катак, один из первых, вышедших из-под действия излучения, был мертв. Ветер бесшабашно теребил слипшиеся грязные волосы на его седой голове, высохшая кожа делала Катака похожим на каменное изваяние. Пыльный пиджачный костюм, пара грязных ботинок и причудливый массивный пистолет в, некогда сильной, жилистой руке дополняли его облик.
Впрочем, и сейчас вид его был скорее приятен, чем внушал отвращение. Скуластое, волевое лицо выглядело усталым, а глядя на его закрытые глаза, можно было подумать, что Катак просто задремал...

...Черный паучок с мохнатыми лапами осторожно подкрался к покрытому паутиной входу в свою нору. Пусто... Опять пусто. Впрочем, как всегда. Но это ничего не значит — можно просто побродить по окрестностям, в который раз попытаться понять причудливые знаки на летающих шелестящих листках или просто — свить где-нибудь паутину. Ещё раз прислушался — тихо — и выбрался наружу.
Он уже был где-то на самом краю козырька, когда взгляд его сенсорных глаз — этот паук был тоже чьим-то «экспериментом» — неожиданно зафиксировал стремительно приближающийся объект.
- Статус — человек разумный,
- физиология — объект «женщина»,
- нагрузка — 100%,
- усталость — 75 %,
- намерения — настороженные, беглец, ищет укрытия,
- преследователи — данные не отображаются,
- потери — данные не отображаются,
- исход боя — данные не отображаются...
Далее, по поверхности сенсорных глаз заскользили бесконечные колонки цифр — насекомое опешило от такого потока нахынувшей информации и, вяло перебирая лапками, запуталось в паутине.

...Кира упрямо шла вперёд. Резервное питание батарей «ангела» она отключила, в надежде, что аккумуляторы подзарядятся — какая-никакая, а всё-таки защита. От яркого света и жары халиловый комбинезон изменил свой цвет — теперь он был снежно-белым и, если бы не платок на голове и контейнер с Дашей — в руках, Кира легко затерялась бы на фоне пейзажа окружавшей её со всех сторон пустыни.
Навигатор Гильса завибрировал, вы давая очередную порцию информации — направление, в котором двигалась Кира оставалось неизменным. Солнце наконец скрыло невесть откуда набежавшее, зыбкое облачко и взгляд беглянки выловил маленькую темную точку впереди — одноэтажное здание.
«Вот и дом... - методично передвигая гудевшие от напряжения ноги устало подумала Кира. - Всё будет хорошо, Дашенька... Всё...»
Вдруг мягкий бирюзовый свет озарил пространство вокруг неё. «Неужели Артем?» - обрадовалась Кира, поспешно оборачиваясь — в десяти метрах за ней сгущалось зеркальное облако портала.
«МАМА!!!» - крик Даши стрелой впился в сознание и Кира, активировав резервное питание «ангела», рванула прочь от зыбкого «зеркала».

Прорвались...

Теперь Катак — её единственное спасение.
Песчаный грунт уже не был помехой — делая гигантские прыжки, ежесекундно петляя и уворачиваясь, Кира в два счета добралась до лачуги. Добралась...
Её встретила Смерть... Смерть и пустота — они смотрели на неё отовсюду: сквозь рассевшиеся доски и брёвна нелепого, кособокого домика, дававшего пристанище её друзьям, сквозь ворох мусора, разбросанного под ногами... Сквозь закрытые веки мертвого Катака.
- Ката... Катак... - сдерживая рыдания, прошептала Кира. - Как же так?
Мягкое бирюзовое свечение за спиной и деликатное покашливание не смутило Киру.
- Мне очень жаль... - ровный голос, приятный тембр. Кира обернулась и увидела красивого незнакомца, стоявшего в паре метров от неё. Одежда на нём блистала всеми оттенками белого и золотого полированного металла, глубокий, внимательный взгляд ярко-синих глаз был спокойным и уверенным, а ровное, яркое свечение за спиной делало незнакомца похожим на... ангела?
- Что? - переспросила она.
- Мне очень жаль... - повторил незнакомец, не разжимая губ.
Ясно, телепат — что уж тут. Да и внешний вид этот — явно жалкая попытка...
- Нет, вид — мой собственный, - несколько суховато ответил он. - Я — человек, только.. как бы это выразиться... несравненно более развитый, чем Вы...
Кира прямо увидела это «Вы» — выпукло-учтивое, снисходительное и ещё какое-то там.
- Все вы одинаковые — и развитые, и недоразвитые... - проговорила она, наслаждаясь звуком собственного голоса. В окружавшей её со всех сторон тишине слышать его было особенно приятно. - И Хозяева у вас — одни, и цели...
- Ну, раз уж мы заговорили о целях... - незнакомец сделал шаг вперёд, протянув руку:
- Вы взяли вещь, которая Вам не принадлежит. Вернёте её — и я клянусь...
Кира усмехнулась, крепко прижав контейнер к груди и, сделав шаг назад, отрицательно качнула головой.
-Я так и думал... - незнакомец резко повернул ладонь — и волна невыносимой боли обрушилась на беглянку.
«Мама! - истошно закричала Даша. - Мамочка!!»»
Кира попятилась назад, споткнулась и упала на крыльцо, побелевшие от усилия пальцы вцепились в контейнер с дочкой.
«Нет! Нет! Нет!» - в глазах пылали разноцветные круги, огненный водоворот захлестнул её сознание, стремясь затянуть куда-то вниз, на раскалённое дно. Кира до крови кусала губы, изо всех сил сопротивляясь незнакомцу — а тот спокойно стоял рядом с ней, наблюдая за борьбой этой твари.
- Ваш вид — это нонсенс, атавизм, вы давным-давно должны были погибнуть, - развлекая себя беседой, начал он. - Все эти ваши попытки «выжить», «создать»... Вы пытаетесь достигнуть, понять, успеть — но тщетно: нет в вас напора, нет целеустремленности, вы — всего лишь протоплазма, первичный материал, предназначение которого...
Ровный голос незнакомца утонул в истошном детском крике Даши — и в ту же секунду яркая вспышка озарило крыльцо. Огромной силы удар отшвырнул «ангела» в сторону — тот кубарем прокатился по земле и затих, уткнувшись посеревшим от боли лицом в ворох мусора. В боку его зияла огромная дымящаяся дыра.
- Ч... что? - заикаясь шептал он, ощупывая дрожащими руками края раны. - Ч...
Лежа на скрипящих досках крыльца, Кира медленно приходила в себя. Обжигающее пламя исчезло, боль ушла и лишь дикий крик Даши блуждал в уголках её сознания.
Крыльцо озарила вторая вспышка — стремительный плазменный заряд впился в развороченную грудную клетку поверженного «ангела», превратив его в прах.
- Жива? - хриплым, но таким знакомым голосом произнёс кто-то рядом с ней. - Кира?
«Катак...» - не в силах больше сдерживаться, Кира закрыла глаза — и разревелась.
- Ну-ну-ну, - так кстати оживший Катак склонился над своей подопечной и, легко подняв её на руки, унёс в дом. - Добро пожаловать домой, дочка...

...Они дурачили нас всех — всех, живших на Земле, всех до единого... День, «когда рухнул мир» так и не наступил. Тревожный сон, томительное, убийственное ожидание всепоглощающей смерти — всё закончилось с очередным поворотом планеты вокруг своей оси...


...В редеющих сумерках проступили очертания мерно качающегося в такт моим шагам, приближающегося одноэтажного дома. Близоруко щуря глаза я медленно ковылял стариковской, шаркающей походкой по какой-то асфальтированной дороге. Где я, в данный момент, нахожусь — я понятия не имел.

Память по крупицам восстанавливала произошедшие со мной события, но помнил я немного. Точнее сказать — в моём мозгу жило понимание того, что случилось на Земле: мощный заряд излучения, направленный неизвестно кем и откуда, одним ударом вырвал меня и ещё сотни миллионов людей по всей планете из привычного русла жизни, заставив забыть обо всём: о семье, работе... Даже о самих себе.

...Дом, медленно заполнявший всё пространство передо мной, вдруг вздрогнул, затем пополз куда-то вверх и вбок — я запоздало понял, что поскользнулся и падаю. Удар был глухим — слабый отголосок боли, тёплая струйка крови, стекающая вниз по подбородку — и вот я уже лежу, прижавшись щекой к пожухлой, пахнущей дождём и лесом, мокрой траве и остановившимся взглядом смотрю перед собой.
«Неужели всё...?» - отрешённо подумал я, закрывая глаза. Дыхание стало прерывистым, через мгновение я почувствовал, как легко отрываюсь от земли и куда-то лечу. Страха не было — было жгучее чувство обиды...


- Кира, глянь — очнулся! - словно сквозь подушку услышал я чей-то бодрый мужской голос. - Алё, гараж! Да не притворяйся — я всё вижу...
Я медленно открыл глаза — словно в тумане, передо мной маячил чей-то размытый силуэт.
- Доброе утро! - силуэт на мгновение остановился, блеснув ослепительно-белым пятном в районе головы.
«Улыбается...» - понял я.
- Ну, как спалось? - продолжил силуэт. - Сейчас, сынок, чуток потерпеть придётся... Секунду...
Я хотел спросить, что значит «потерпеть», но мысли разбегались, словно мыши, сознание путалось. В тишине раздался негромкий щёлчок и, через мгновение, я почувствовал будто огонь побежал по моим венам.
Взгляд мгновенно сфокусировался — я увидел обшарпанные, кое-где покрытые светлым кафелем, стены больничной палаты. Повернув голову в сторону, я заметил стоявшую на столе старую керосиновую лампу, грязный потолок над головой и суетливую стариковскую фигуру, колдующую у стойки с капельницей. Похоже, я в какой-то больнице.
Резкий запах благоухавшего подо мной старого, продавленного матраса шибанул в нос с такой силой, что я судорожно закашлялся.
- Тихо-тихо-тихо! - бодрый дедок в пятнистом больничном халате, надетом поверх грязной, пахнущей солярой, одежды, одним прыжком оказался рядом со мной и железной хваткой придержал меня за плечи. - Чичас пройдёт... - он улыбнулся, с увлечением чавкая жвачкой и выдул небольшой пузырь.
- Дед, ты что творишь? - раздался за его спиной грозный женский голос. Старик лопнул жвачный шарик и, убедившись, что со мной всё в порядке, убрал руки.
- Да ничего особенного, Кирочка, - подмигнув мне, ответил дедок. - Просто у парня реакция на препарат была — вот я его и придержал слегка, чтоб он с кровати не свалился...
- На какой препарат? - раздался тихий скрип и к моей кровати подъехало старое инвалидное кресло, в котором сидела, немолодая на вид, женщина. - Ты опять за свои эксперименты взялся, старый пень? Мало нам Растамана? - она недовольно отодвинула в сторону старика и я, наконец, смог её рассмотреть.
Длинные, до плеч, тёмные волосы были аккуратно убранны под платок. Смуглое лицо, цепкий, живой, немного насмешливый взгляд умных глаз. Одета она была чисто и аккуратно — тёплая, вязанная кофта, поверх водолазки и тёмные брюки, заправленные в какие-то диковинные, массивные с виду, ботинки. На коленях у женщины лежал короткоствольный автомат.
- Кира, - она протянула мне руку. - Рада, что ты пришёл в себя...
- Ваня, - косясь на автомат, ответил я коротким рукопожатием. Ладонь Киры была жёсткой и горячей на ощупь. - Это... А я вообще — где?
- Сейчас расскажу, - Кира достала из нагрудного кармана фонарик и, подъехав поближе, осторожно посветила мне в глаза, проверяя глазное дно и реакцию зрачка. - Дед, спасибо тебе, конечно, но ты с экспериментами своими пока... повремени, хорошо? Я там поесть привезла, будь добр — помоги разгрузить...
- О, вам надо побыть наедине... - старик понимающе покачал головой. - Только ты его не особо...
- Игнат!! - свирепо оборвала его Кира. - Как тебе не стыдно??
- Ухожу-ухожу! - издевательски похихикивая, ответил дед и, уже в дверях, обернулся:
- Если ему вдруг плохо станет...
- Пошёл вон! - Кира схватила со стоящего у кровати стола пустую пластиковую бутылку и не глядя метнула в старика. Тот юркнул за дверь, оглашая коридор гомерическим хохотом.
- Весёлый дедок, - заметил я.
- Да уж... - Кира смущённо вытерла вспотевший лоб. - Как новенький у нас появляется — так он меня подкалывать начинает. Или сватать...
- У кого это — у «вас»? - осторожно спросил я. - Что это за место?
- Ну... - Кира устало потёрла глаза, собираясь с мыслями. - Поначалу тебе это будет трудно понять — ну, как наверное любому человеку. Ведь никто из нас не думал, что конец света, Апокалипсис — это реальность. В смысле: никто не думал, как оно на самом деле будет — люди только строили предположения, догадки всевозможные... Метеориты... Катаклизмы, - она горько усмехнулась. - А оказалось всё, до обидного просто: пока Судный День не настал — я про «тот самый, настоящий» — кое-кто из людей... используя некие технологии, так сказать — решил поиграть в «господа бога». Улавливаешь суть? - Кира внимательно посмотрела на меня.
- Нет, - честно ответил я. - Но ты продолжай...
- Хорошо, - кивнула она. - В последние годы было выпущена масса фильмов, книг, статей — суть их сводилась к одному: «конец света неминуем». И люди верили — ведь всё свидетельствует об этом, взять ту же Библию... - внезапно моя собеседница замолчала, уткнувшись взглядом в пол.
- И? - заинтересованно сказал я.
Но Кира молчала. «Спит она, что ли?» - скрипнув зубами — тело внезапно заломило от приступа нющей боли — я приподнялся на локте и осторожно коснулся её запястья:
- Эй... - но тут же испуганно отдёрнул свою руку: запястье Киры было холодным, как лёд.
«Что за бред?? - лихорадочно подумал я. - Она что...»
- ...но это послужило лишь маскировкой, - как ни в чём не бывало продолжила вдруг Кира. Я вскрикнул, резко отпрянув назад и повалился спиной на подушку.
- Ты чего кричишь?? - встревожилась она.
- Да к-как мне н-не кричать! - заикаясь ответил я. - Ты говорила-говорила, потом вдруг — бац! — и замолчала. Я тебя за руку тронул — а она холодная, как лёд! Я подумал...
- Вот же... Извини, надо было Игната не отпускать... Тебе б не так страшно было, - Кира огорчённо покачала головой. - У меня редкое заболевание... Вырубаюсь иногда на полуслове, как неисправный робот. Но ты не бойся — это временно, обычно через минуту всё проходит. Ну, до следующего приступа...
- Б-болезнь? - переспросил я, постепенно успокаиваясь. - Ф-фух... Никогда про такую не слышал. Хотя нет, слышал, - оживился я, удивляясь, как быстро мой мозг на-гора выдаёт залежи знаний. - Кино какое-то было... а, вспомнил — «Крысиные бега». Эта болезнь называется... нарколепсия... вроде бы.
- Да, это нарколепсия, - подтвердила Кира. - Похоже, польза от Игнатовых коктейлей всё-таки есть — вон как ты резво соображать стал, - заметила она. Затем вдруг ловко развернула своё кресло, подъехала к двери и, открыв створку, решительно сказала:
- Идём со мной, я проведу для тебя небольшую экскурсию, сам всё увидишь. Что будет непонятно — спрашивай, объясню... - и выехала в коридор. - В данный момент мы находимся в здании старой больницы...


Длинный коридор больничного корпуса гудел от шума голосов, грохота перетаскиваемой мебели, натужного скрипа гружёных чем-то тяжёлым, крытых тележек. Повсюду были люди — что-то обсуждали, о чём-то спорили, куда-то шли и откуда-то возвращались.
Я едва поспевал за, ловко лавировавшей между препятствиями, Кирой.
- Здесь у нас столовая, тут — классы, там — второй медпункт, - быстро показывала она на раскрытые двери, мимоходом здороваясь со встречными. - В конце коридора и направо — спортзал, налево — оружейная комната, внизу — подвал, продуктовый склад, а на улице...
- ...дождь, - выскочивший откуда-то невысокий парень в необычном комбинезоне, больших тёмных очках и яркой бандане на голове, вдруг ловко подхватил и закружил её кресло.
Кира взвизгнула, радостно смеясь — кресло тут же остановилось и парень, нагнувшись, чмокнул её в щеку:
- Привет, сестрёнка!
- Така! - к моему удивлению, Кира порывисто встала на ноги и крепко его обняла. - Ты вернулся! А я думала... - она вдруг всхлипнула, уткнувшись ему в грудь.
- Конечно вернулся... - ответил парень, осторожно усаживая её обратно в кресло. - Куда ж я без вас... Вот, держи сувенир! - словно по волшебству, в его руках появилась какая-то маленькая, блестящая коробочка.
- А Игнат сказал... - Кира притянула его к себе и что-то быстро-быстро зашептала Таке на ухо. Я увидел, как парень напрягся, как желваки быстро-быстро заходили на его скулах.
- Понимаешь — все! - Кира посмотрела на него влажными глазами. - И Самум, и Катак ... И Гоби...
- Ну, тихо-тихо... - Така погладил её по голове. - Ничего, я разберусь. Всё будет нормально, сестрёнка... Ты подарок-то глянь — зря я его сюда тащил, что ли?
- Прямо — «тащил»? - взвешивая коробочку на ладони, скептически спросила Кира.
- Именно! - Така мигом расстегнул эластичный рукав комбинезона, демонстрируя бугры мышц на, покрытой шрамами, смуглой руке:
- Видишь, что с руками творится?
Уязвлённый тем, что меня не замечают, я едва не высказал пошлое предположение такого мышечного прогресса, но вовремя удержался. Правда, из моего горла при этом вырвался довольно странный звук — нечто среднее между хрюканьем и повизгиванием.
- Я смотрю — у нас пополнение? - Така, застёгивая молнию рукава, повернулся ко мне и, сняв свои тёмные очки, дружелюбно улыбнулся:
- Така, - он протянул руку, но я замер, не в силах пошевелиться: глаза у Таки переливались всеми цветами радуги и, в добавок, были с вертикальными зрачками.
Наслаждаясь произведённым впечатлением, он подмигнул Кире — «увидимся!» — и ушёл.

- Вань, ты в порядке? - словно из бочки, до меня донесся голос моего гида. - Эй!
- Что? - рассеянно переспросил я, глядя вслед Таке. В отличие от меня или Киры, он не лавировал между людьми или предметами, которые эти люди несли по коридору — Така шел напролом, не сворачивая - само пространство вокруг него, каким-то немыслимым, непостижимым для меня образом, искажалось, сдвигаясь в сторону.
- Я говорю: ты в порядке? - Кира подъехала поближе, неосторожно придавив колесом кресла мою ногу. Мгновение до этого я думал, что всё происходящее мне снится, но резкая боль вернула меня в реальность: это — не сон!
- Ай! - я ухватился за подлокотник и приподнял каталку.
- Извини! - Кира охнула, смущённо отъехав в сторону. - Я нечаянно...
- Нет, всё нормально, - заверил я её, внутренне проклиная свою секундную слабость. - А этот... Така, он кто тебе? Брат?
- А, так вот чего ты «завис»... - Кира улыбнулась — я удивился, насколько улыбка преобразила её лицо. «Да ей лет... двадцать, - подумал я. - А, когда серьёзная — выглядит на двадцать лет старше...»
- Что ты говоришь? - Кира улыбнулась, слегка подавшись вперёд. - Кто выглядит старше?
- Да... кхм... - я покраснел: «Неужели я стал мысли вслух говорить?» - и, соврал:
- Я хотел сказать, что ты с братом не похожи. Насколько он тебя старше?
- Така — младше, - ответила Кира и, ловко развернув своё кресло, покатила дальше по коридору. - Уверена — ты с ним обязательно подружишься... Не отставай!
Мы ещё немного побродили по больничному корпусу — мой гид, не переставая удивлять меня своей манёвренностью, провела и показала мне все, доступные в данный момент, помещения. Завернув за очередной угол, мы подошли к распахнутым дверям большой, но довольно уютной столовой.
- Ну, что у нас здесь — ты и сам догадался. Кстати, столовых у нас — две: одна — эта, а другая — в соседнем корпусе. Но туда мы пока ехать не будем — Така сказал, что на улице дождь идёт...
Я кивнул: снаружи действительно — вовсю бушевал ливень. Свежий, переполненный влагой воздух, втекал в распахнутые настежь окна. Шум ливня периодически заглушали раскаты грома.
Когда «ударило» в первый раз, я едва не бросился на пол — подумал, что в коридоре что-то взорвалось. Кира, снисходительно на меня посмотрев (я же чуть не присел!) тут же объяснила, что такие природные катаклизмы — вполне нормальное явление. И вообще: если от каждого удара грома падать на бетонный пол, то можно себе, в конце-концов, что-нибудь поломать.
- Ну, или устать, - добавила она, быстро удаляясь. - Догоняй!
- Блин! - в который раз проклиная своё малодушие и пугливость, я побежал следом за ней — звук моих шагов гулким эхом отражался от стен пустынного коридора.

По прогнозу, полученному нами от какого-то небритого и лохматого парня, сидящего в кабинете, с внушительной наклейкой «Метеоцентр» на двери, ливень должен был скоро закончиться — так что найденная столовая оказалась, как нельзя кстати.
- Добро пожаловать! - Кира крутанула колеса и въехала в, освещённый электрическими лампами, зал. - Нам повезло: очереди практически нет...
Я с любопытством оглядел просторный зал — высокий потолок, яркие, цветастые картины на стенах. Длинные ряды сдвинутых столов и, стоящих вдоль них, пластиковых стульев были почти все свободны, за исключением самого дальнего — там сидела компания и что-то шумно обсуждала.
Мы заняли место в конце небольшой очереди, стоявшей к окошку раздачи — впереди нас стояло пять человек, одетых в одинаковые, пахнущие машинным маслом, камуфлированные комбинезоны. Вообще, я заметил: здесь не было особого разнообразия в плане одежды — встречавшиеся нам по пути люди, чаще всего были одеты в армейский камуфляж и ботинки. Гражданскую одежду — брюки, платья, куртки — я встречал здесь всего несколько раз.
Единственное, что существенно отличало здешних обитателей от привычной для меня армии — обувь. Такое многообразие цветов, фасонов и «примочек» я не видел даже по телевизору, когда смотрел со своей девчонкой... «Стоп!» - я замер, ошарашенный внезапной мыслью: а что случилось с моей семьёй??
Кира, словно почувствовав перемену в моём настроении, обернулась и внимательно посмотрела на меня.
- У меня вопрос... - внезапно осипшим голосом сказал я.
- Про своих родных спросить хочешь? - будто бы прочитав мои мысли, спросила Кира.
- Да, - я коротко кивнул. - Ты устроила для меня целую экскурсию, но главного не сказала: что со мной случилось? И... где моя семья? - я изо всех сил старался говорить спокойно, но мой голос предательски дрогнул.
Кира понимающе кивнула, медленно двигаясь к раздаче. По её лицу было видно, что новость, которую ей придётся мне сообщить — не из приятных и я внутренне приготовился к самому худшему.
- Присядем — я тебе всё расскажу, - пообещала она, взяв на столе у окошка два пластиковых разноса и протянув один мне. - Но, скажу тебе сразу: такая ситуация у всех, кто здесь собрался...
Подошла наша очередь — я, запоздало проявив заботу, помог Кире принять запакованную пластиковую тарелку с горячим, широкую плоскую тарелку со вторым и бумажный стакан с каким-то напитком. То же самое, мелькнувший в окошке неулыбчивый повар, молча выдал и мне.
- Спасибо, - по привычке поблагодарил я и отошёл от раздачи.
- Эй! Чувак! - услышал я за спиной чей-то торопливый голос и, думая, что обращаются ко мне, обернулся. Из окошка раздачи торчал, высунувшись чуть ли не до пояса, повар в цветастом колпаке.
- Это... - он потёр лоб, словно пытаясь что-то вспомнить, потом обрадованно улыбнулся и сказал:
- Приятного аппетита!
- Спасибо! - ещё раз поблагодарил я, улыбаясь в ответ.
- Заходи ещё! - и повар скрылся в окне.
Мы заняли столик у стены. Я отодвинул один из стульев, чтобы Кира смогла въехать на своём кресле и распаковал свой обед. Ароматный запах свежеприготовленной, ещё горячей еды пробудил во мне жуткий голод — в животе требовательно забурчало, я смущённо посмотрел на свою спутницу, но она только улыбнулась.
- Ты ешь, ешь, - Кира зачерпнула пластиковой ложкой аппетитно пахнущий суп. - У нас каждый через это прошёл. Кстати, повара зовут Костя, но местные кличут его Растаманом — объяснять «почему» не надо? Так-то он нормальный парень — весёлый, общительный, готовит хорошо...
- Ты что, сватать меня собралась? - быстро прожёвывая кусок мяса, выловленного из супа, спросил я. - Если что — у меня девушка есть...
Кира улыбнулась, отрицательно мотнув головой и продолжила есть. Расправившись с первым — суп был просто замечательным! — я тут же приступил ко второму, одним махом опустошив тарелку. Голод поутих, но урчание в животе не прекратилось и я невольно покосился на окно раздачи.
Кира на секунду замерла, затем молча пододвинула ко мне свою тарелку второго — «ешь!» — и быстро дохлебала свой суп. Я поблагодарил и моментально проглотил вторую порцию.
- К сожалению, у нас еда только по нормам и по распорядку, - пояснила Кира, потягивая из стаканчика вкусно пахнущий напиток. - Добавку дают по особому случаю...
- А что так? - вытирая лицо салфеткой и откупоривая свой стакан, спросил я. - Кризис?
- Да, - кивнула моя собеседница. - Если еду не экономить — она очень быстро кончится, и тогда станет плохо всем.
- А откуда вы её берёте? - я сделал осторожный глоток — напиток был похож на охлаждённый цветочный чай.
- Добываем, - уклончиво ответила Кира и, коротко вздохнув, начала:
- Ваня, как ты думаешь: какое сегодня число?
- Ну, - я на секунду задумался, прикидывая в уме. - Наверное двадцать второе ноября... Плюс-минус пара дней...
- А год?
- Две тысячи... пятый... - чувствуя подвох, ответил я. - Нет?
- Да, - Кира грустно усмехнулась. - В смысле — нет, не угадал...
- А какое сегодня число? - стараясь не выказать тревогу, спросил я.
- Двадцать второе июня две тысячи тринадцатого года...
- Как это? - обескураженно глядя на неё, спросил я. Затем спохватился:
- Это выходит — я больше семи лет неизвестно где лазил??
Кира отпила из стаканчика глоток и продолжила:
- Все мы, Ваня, всё это время, неизвестно где лазили... Все. Большинство людей и сейчас лазят. Нам кое-что известно: Земля, в смысле — весь мир, подвергся удару неизвестного излучения. Излучение, отнимавшее волю у человека, излучение, зомбирующее целые нации в угоду кому-то. Кто, откуда и, главное — зачем? — его использовал, мы пока не знаем. Возможно, это были какие-то «космические лучи», ранее упоминаемые фантастами, или наоброт: удар был нанесён какой-то группой людей по себе подобным — неизвестно. Всё это нам ещё предстоит выяснить, но, главное ясно одно: оно не действует на всех людей одинаково. Кто-то выходит из-под его контроля быстрее, кто-то — медленнее, но люди освобождаются... Осторожней, ты на себя хафу проливаешь! - вдруг спохватилась Кира.
- Что? - не понял я, бессмысленно глядя на стол — передо мной растекалась небольшая лужица, пролитого из стакана содержимого. - Тьфу ты!
- Ничего, бывает, - моя собеседница протянула мне салфетку. - Держи... Ты ещё легко отделался. У нас бывали случаи, когда люди в окно бросались, услышав про зомбирование. Не у всех психика выдерживает, - Кира тяжело вздохнула.
- Спасибо, - поблагодарил я, тщательно вытирая стол. Одной салфетки оказалось мало, поэтому мне пришлось подняться и пойти к уже свободному окошку раздачи.
- Есть кто? - я заглянул внутрь — повар сидел у раскрытого окна и что-то читал. - Эй, дружище! Дай пару салфеток, пожалуйста!
Растаман прервал чтение и повернулся ко мне.
- О, здорова! - его лицо расплылось в улыбке. - Добавки не дам, извини — правила.
- Та не, мне пару салфеток, - мой взгляд быстро пробежался по интерьеру кухни: огромная плита, кастрюли, пара металлических столов, какой-то шкаф с пластиковыми дверцами и стеллаж с посудой и столовыми приборами. По углам примостились массивная посудомойка и старый духовой шкаф.
- А, ну этого добра у меня навалом, - Растаман поднялся и подошёл к столу. - Тебе сколько?
- Да пару штук дай — и всё, - наблюдая за ним, ответил я.
- Держи, - громыхнув металлической дверцей, он быстро достал небольшую пачку белых салфеток и подошёл к окну. - Для хорошего человека ничего не жаль!
- Спасибо, - я посмотрел на него, затем протянул руку:
- Ваня.
- Костя, - он ответил мне крепким рукопожатием. - Ты новый, да? Не дрейфь, все через это прошли... Я, поначалу, вообще думал, что с ума сошёл...
- Ваня! - услышал я за спиной голос Киры.
- Ладно, беги, - Растаман махнул рукой. - Ты Киру слушай — она тебе всё расскажет. Бывай...
Я вернулся за стол — напиток протёк на пол и слегка заляпал скамейку. Быстро вытерев последствия аварии, вновь посмотрел на Киру.
- А кто вы? Какая-то организация? - спросил я.
- Нет, - просто ответила она. - Мы — обычные люди. Эта больница — наш дом, наше пристанище. Мы и зовём её «Берег» — и как оберег, и как тихая гавань. Её основали те, кто первыми вышел из-под действия излучения. Они и нашли остальных — таких же, как ты или я — и предложили нам держаться вместе.
- А что, есть и самые первые? - нервно хмыкнул я. На меня вдруг нахлынуло нарастающее чувство непонятной тревоги.
- Да, - кивнула Кира. - Я тебя с ними обязательно познакомлю...
- А Така? - я вдруг вспомнил про её глазастого брата. - Он, что — тоже человек?
- Конечно! - кивнула Кира. - Пусть тебя не смущают его необычные глаза: Така — бегун... Ну, это вроде сталкеров — знаком с таким понятием? Был... - Кира замолчала на мгновение, подбирая слова, - … в разных местах — там его внешний вид и изменился.
- Сталкеров? - чувствуя, что меня начинает трясти нервный озноб, переспросил я. - Как у Тарковского, что ли? Это сон, что ли?? Что ты мне здесь рассказываешь??! Это сон! Точно! Я сплю! Это всё ненастоящее!! Я сейчас проснусь!!
Моё сердце бешено застучало, в ушах появился нарастающий звон — я, по-звериному зарычав, вдруг рванулся к Кире, пытаясь дотянуться скрюченными пальцами до её шеи.
- Осторожно! - пара крепких рук обхватила меня поперёк туловища, я дико закричал, ударил кого-то ногой, рукой, но на меня навалились, заламывая руки за спину. Вокруг мелькали чьи-то силуэты, камуфлированные фигуры — столовая наполнилась гулом, от которого вдруг дико разболелась голова.
- Ваня, успокойся! - передо мной, на миг, промелькнуло взволнованное, дёргающееся лицо Киры. - Всё будет хорошо, Ваня!
И я провалился в темноту...

< Глава. 1 Начало!
Я ночевал летом в деревне. Поздно ночью что-то сильно светило на улице. Поэтому я и проснулся. Но что странно некто кроме меня не проснулся. Вдруг мне кто-то звонит на мой телефон. К счастью это был Глеб. Он просил, чтобы я вышел на улицу. Я так и сделал. На улице было очень холодно. Выйдя на дорогу, я увидел, что на перекрёстке стоял огромный синий камень. Похожий на кристалл. Возле него стоял Глеб и, кажется Данил. И я побежал к перекрёстку. Когда я к нему подбежал, я увидел, что возле камня стоят не только Глеб и Данил, но и Рубен, Кирилл, Карина и ещё несколько человек. Они мне сказали то же самое, что они проснулись от странного света на улице и пошли посмотреть, что это светится. Камень стал светить сильнее. И взорвался!

Глава 2. Жизнь начинается.

Вдруг мы появились в другом мире. Это было понятно, так как всё было совершенно квадратным и тем более было утро. Возле меня были только Рубен, Данил и Кирилл. А остальных почему-то не было. Мне на глаза попались четыре ранца. Мы их одели. После этого Кирилл решил прогуляться. И вдруг, мы услышали его крик! Мы быстро побежали на этот крик! Мы попали в заросли. Но когда мы выбрались, я чуть не упал в пропасть. Это был каньон. Возле меня видна была рука, я сразу понял, что это Кирилл. Он держался, как мог, но мы с Рубеном, конечно, помогли ему вылезти обратно. Возле каньона Данил обнаружил железный топор. Тогда мы решили по очереди рубить дерево , ведь это очень нужный ресурс. Дерево тоже было квадратным. Оно мне даже показалось немного смешным. Нарубив дров, я нашёл здоровую корягу. Приближался вечер. Рубен предложил найти пещерку, чтобы переждать ночь. Данил, Кирилл и я несли дрова. Найдя не большую пещеру, я решил набрать листьев. Чтобы было на чём спать. Положив дрова в угол пещёры. Я пошёл собирать листья. Вдруг на пути целое стадо овец. Я взял свою корягу, и начал их бить по голове, чтобы их убить быстрее, но коряга сломалась. И мне пришлось бить разными камнями. После чего у меня на руках появились мозоли и не глубокие порезы. Жаль, смог убить только четыре овцы, сочетав добычу, я пошёл обратно, в пещерку. Теперь у нас есть такие полезные ресурсы: 56 кусков шерсти, 83 кости, 16 больших кусков кожи и 61 кусок мяса, а ещё забыл примерно 5 связок дров. И вдруг вспомнил, что я ходил за листьями, а не за овцами. Так как у меня на руках были парезы, Рубен сходил место меня. После чего Рубен приложил мне листочки на порезы. И наконец, мы легли спать. Мне было немного больно, поэтому я долго засыпал.
>

Тихое царапанье маленьких коготков... Чьё-то мерное сопение, иногда прерываемое тоненьким посвистыванием... Храп...
Я открыл глаза...

- Ну, что? Оклемался чуток? - давешний дед — Игнат, вроде так его Кира называла — бесшумно подошёл к моей койке, держа в руках какую-то потрёпанную тетрадь. Быстро черкнув что-то на её странице, он задумчиво уставился на меня — на миг лицо его показалось мне странно знакомым, вроде бы мы уже виделись, но не здесь и вообще — не в этом... «больничном кошмаре».
- Только давай без всех этих «а где я?», ладно? - Игнат закрыл тетрадь и присел на краешек кровати. - В карантине ты. А не попёрся бы на «экскурсию» — хлопот было б гораздо меньше... - он взял меня за запястье и на несколько секунд замолчал, считая мой пульс. - Кабы не кресло, дал бы Кире по заднице...
Ровный голос и уверенная речь старика-медработника вселили в мою душу спокойствие — похоже, я действительно в больнице. Но... что дальше?
Словно прочитав мои мысли, Игнат, продолжил:
- У нас для всех — процедура самая обычная: нашли больного — определили в палату. Ну, а дальше — по ситуации. Тяжелых — лечим, здоровых — вводим в коллектив, с обязательной ежедневной проверкой. Больница у нас бедноватая, это — да. Но! - персонал чуткий, отзывчивый, внимательный! - Игнат негромко засмеялся, энергично двигая челюстями — как и в прошлый раз, дедуган жевал жвачку. - Идём навстречу всем, особенно — больным. Ты, в данный момент — в общей... - старик сделал широкий жест, но я, сделав невероятное усилие над собой, его прервал:
- А где вы больных находите? - собственный голос показался жутким, незнакомым — я испуганно замолчал.
- Молчи! - строго сказал Игнат. - Тебе сейчас вообще нельзя разговаривать! Понятно? Но на твой вопрос я, всё-таки, отвечу: больных мы находим на улицах — и определяем сюда, на принудительное лечение...
- И многих ты уже вылечил? - наплевав на запрет, хрипло спросил я.
Игнат усмехнулся — «вот упрямый!» — и, немного подумав, ответил:
- Честно говоря, не так уж и много... Пару тысяч, наверное... - он на мгновение замолчал, колеблясь, а затем, слегка отвернувшись в сторону, добавил:
- Кто знает: может быть однажды я встречу кого-то из своих родных — и обязательно вылечу его... или её.
- Глав...ное — не выра...ботать с... вой ре...сурс... до конца... - услышал я откуда-то со стороны. - Ведь ресурс — это всё... это — жизнь...
- Отдыхай, - Игнат бесшумно поднялся и ушёл.
Чувствуя приступ слабости, я закрыл глаза. Волна непонятной тревоги — прямо как тогда, в столовой — вновь накатила, стало душно, невыносимо душно, я тяжело захрипел, из последних сил цепляясь за ускользающее сознание — и провалился в забытье...

...Холод металла... Чьи-то приглушённые голоса... Я чувствую касания, но не чувствую боли, слышу, как с треском разрывается ткань моей одежды, как под острым ножом хирургов скрипит моя кожа — «нет! Нет! Не режьте меня! Ну, пожалуйста!» — и из моего непослушного, онемевшего тела что-то вытаскивают. Наспех зашив — «давай, давай! работы — непочатый край!» — меня сбрасывают в какую-то, жутко пахнущую, липкую вагонетку — она срывается с места и, всё набирая и набирая скорость, мчится куда-то, дребезжа и подскакивая на поворотах — и каждый раз моё сердце сжимается от страха: дура, я же могу отсюда вылететь!
Словно в насмешку, на очередном повороте вагонетка вдруг лихо становится на два колеса — и я, нелепо кувыркаясь, не в силах закрыть так не вовремя открывшиеся глаза, падаю в сумрачную, клубящуюся мглу...

- ААА! - крик рубанул по ушам — я вскочил с кровати, дико озираясь по сторонам.
Мрак... Непроглядная тьма и тихое сопение вокруг... Душно...
- Людиии... - с трудом выдавил я из себя. - Помогииите...
Темнота тут же ожила:
- Чё орёшь, дурак?? Ляг! Тут «люди» спать хотят...
- Это — новый, - скрипнув кроватными пружинами произнёс кто-то и, смачно зевнув, добавил, обращаясь ко мне :
- Ваня, ты ложись спать... Нам вставать рано...
В навалившейся, душной тишине послышался вдруг негромкий скрип, через мгновение щелкнул выключатель — и я зажмурил глаза от яркого света.
- Кира, какого... - тут же возмущенно заговорил вокруг с десяток голосов.
- А ну, тихо! - услышал я знакомый женский голос. - Кто там спать хотел? Или уже перехотели? Так я вам быстро график перепишу — рабочая смена начнётся прямо сейчас!
Странно, но это заявление подействовало на недовольных получше всякого снотворного — через пару секунд в палате наступила мертвая тишина.
- Вань, ты как? - подъехав вплотную, Кира осторожно коснулась моей руки - пальцы её были теплыми, мягкими и от этого её прикосновения внутри меня словно сломался какой-то невидимый барьер. - Может, Игната позвать?
- Зачем? - едва сдерживая подступившие к горлу рыдания, по-прежнему не открывая глаз, спросил я. - Он вернёт меня в мою, нормальную... - я сделал паузу, - ...жизнь? Он вернёт мне моих родных? Он вернёт мне — меня?
Кира молчала. Что она могла ответить? Что сама прошла через всё это? Что инвалидное кресло — последствие всех тех ужасных трансформаций, которые с ней сделали в лаборатории Гассама? Что мир — привычный, яркий, безопасный — всего лишь грёзы?
Я ждал её слов, чувствуя, как слёзы катятся по моим щекам — ничего, это ерунда, надо дать выход боли, эмоциям... И пусть меня никто не поймет, осудит — мне плевать.
- Знаешь, когда Артём... то есть Така, был маленьким, он увидел паука — и описался от страха, - тихим голосом сказала Кира. - Мы были в гостях у нашей бабушки, Оли — мама, папа, Артем и я... Там были вкусные булки с джемом и красивый палисадник, а зимой — горка и снеговики... - Кира замолчала.
Я открыл глаза:
- А у нас в детстве были хомяки... Смешные... - я провёл ладонью по глазам, вытирая слёзы, и усмехнулся. - Правда, запах был ещё тот...
Кира улыбнулась и протянула мне руку:
- Пойдём на кухню — там осталась твоя порция на ужин. Поешь, успокоишься — и поговорим...
Я послушно взял её за руку и мы вышли из палаты.

… В столовой царил полумрак. Повар не удивился нашему появлению — вообще, с первого взгляда у меня сложилось впечатление, что Растамана сложно чем-то удивить.
- Ну, что? Приступ прошёл? - спросил он, поставив на поднос мою порцию.
- Вроде того, - бросил я, изо всех сил отгоняя от себя воспоминания о ночном кошмаре. - Спасибо...
- На здоровье, - Растаман на секунду задержал свой взгляд на мне, затем незаметно положил на поднос маленькую белую таблетку. - Съешь всё — уверен: тебе понравится...
Я отрицательно мотнул головой: не нуждаюсь, мол. Повар хмыкнул и забрал транквилизатор.
- Но, если передумаешь — я здесь... - вполголоса предупредил он.
Всё это время Кира терпеливо ждала меня в сторонке — как человек понимающий, она просто давала возможность мне самому во всем разобраться и принять, как есть: ведь это моя жизнь и право выбора всегда остаётся за мной. Как бы кто ни старался его оспорить.
Пренебрегая правилами «есть только в столовой», мы вышли на больничное крыльцо. После душных больничных покоев влажный, густой, напоенный лесными ароматами воздух был опьяняюще сладок — я, впервые за последние несколько часов, ощутил внутри спокойствие и лёгкость.
- Присядешь? - Кира кивнула на видавшие виды старую, больничную скамеечку под козырьком, но я отрицательно качнул головой и уселся на лестничную ступеньку.
Пока я ел, моя спутница задумчиво пила хафу, изредка чему-то улыбаясь. Светила луна — бледная, непривычно огромная, она висела над нами, будто бы на экране кинотеатра — и я вновь невольно подумал, что всё происходящее напоминает сон.
- Расскажи мне о себе, - попросил я.
- Что именно? - Кира поправила выбившуюся из-под платка прядь волос и повернулась ко мне.
- Ну... я не знаю, - честно ответил я, но тут же уточнил:
- Ты откуда?
- Я? - Кира улыбнулась, глаза её потеплели. - Кира Александровна Майская, тысяча девятьсот девяностого года рождения. Родилась в Киеве, училась там же, вообще — я Киев очень люблю: ходила на концерты, пела, занималась в десятке кружков — танцы, рисование, актёрские... Мы с одноклассниками хотели свой театр создать — класс у нас был дружный, в конкурсах участвовали, даже какие-то места занимали... Я понимаю: в настоящей жизни всё это — мелочи... Но... знаешь, Ваня, там я была, по-настоящему, счастлива, - Кира на мгновение запнулась и, улыбнувшись, смахнула с глаз набежавшие слезинки. - Вышла из-под действия излучения чуть больше года назад... Мало что помнила — самые «яркие» воспоминания приходили по ночам. В этих кошмарах меня... - Кира отвернулась, нервно сглотнув и, сделав усилие, продолжила, - резали, насиловали, мучили... Кричала, билась в истериках — не хотела верить всему, что мне говорили окружающие меня, чужие люди...

А я напряженно слушал, всё пытаясь понять: обманывает меня Кира или нет?

- Потом я встретила своего брата, Артема... Единственное родное лицо, родная душа! Правда, тогда он уже был Т'акой — ему здесь такое прозвище дали, из-за привычки постоянно говорить «так», - Кира улыбнулась . - До поры, до времени я не видела его глаз — он всегда был в своих очках. Просто заметила, что он сильно изменился — возмужал, стал более сдержанным и рассудительным. Передо мной был совсем не тот Тёма, которого я помнила — тихий, застенчивый и пугливый подросток. Он стал гораздо сильнее, с его мнением теперь не просто считались — в какой-то момент оно стало ключевым, особенно во время штурмов. От него я и узнала, что случилось с нами, с нашей планетой, со всей цивилизацией... - Кира замолчала, сделав несколько глотков хафы. - Было трудно в это поверить... А потом я увидела видеозаписи тех, кто ушёл в рейды, увидела новых больных... - Кира вздрогнула, что-то вспомнив и снова замолчала.
- И что? - спросил я.
- Ладно, всё это детали... - продолжила она. - Знаешь, Така каждый раз приходил ко мне с подарками — цветок, игрушка какая-нибудь смешная... Как малявке какой-нибудь... Помню, он как-то пришёл из рейда — их отряд искал вышедших из-под действия излучения в Крыму... Тогда был самый богатый «улов» — больше сотни человек нашли...
- А что, ближе никого не было? - недоверчиво косясь на Киру, вдруг спросил я.
- Не было... - ответила она, затем, посмотрев на меня, полуутвердительно спросила:
- Не веришь?
- А ты бы поверила? - в свою очередь спросил я. - На земле — больше семи миллиардов людей! Это я не говорю про войска, медицину, здравый смысл и так далее. Какой нормальный — я подчеркиваю! — нормальный человек, поверит в то, что ты говоришь? Бред сумасшедшего — вот самый первый диагноз...
Кира отвернулась и замолчала — я уж решил ,что она обиделась и, в извинении протянул руку, но она вдруг резким движением сдёрнула со своей головы платок. Я едва не вскрикнул, невольно отпрянув назад: в лунном свете затылок Киры блестел отполированным металлом, по которому скользили микроскопические бирюзовые молнии.
- Это со мной сделали там, за Вторым Периметром... Проект «Богоматерь» — соединение органики и сверхсплава, гаттума, - Кира обернулась — и я увидел, что волосы лишь маскировали её искусственный череп. - Лаборатория ученого Гассама — самопровозглашенного Вершителя человеческих судеб... Страшно представить, сколько человек угробили, чтобы добиться такого результата...
Потрясённый, я смотрел на Киру во все глаза. Затем, с молчаливого её согласия, протянул руку и осторожно коснулся пальцами гладкой поверхности — металл был горячим. Страшная догадка мелькнула в моей голове: а может мой «кошмар» — и не кошмар вовсе? Я секунду колебался, затем, сцепив зубы, рванул было молнию на куртке, но Кира удержала мою руку:
- С тобой всё нормально...
- А ты откуда знаешь? - спросил я.
- Ну, ты нас совсем уж за идиотов держишь, что ли? - Кира ловко повязала платок, покачав головой. - Тут же больница! Значит осмотр — обязателен.Помощь квалифицированная, Игнат — не единственный врач, тут многие... - она осеклась, но затем продолжила, - разбираются. И я — в том числе.
Кира передёрнула плечами — я подумав, что ей холодно, снял куртку и протянул ей.
- Кстати, а моя одежда? - спросил я, обращая её внимание на свой костюм. - Неужели я в этом пришёл?
- Твоя «одежда», - Кира усмехнулась, - как и одежда каждого, кого мы подобрали, давным-давно пришла в негодность. Кстати, если очень уж интересно — можешь посмотреть видеозапись, как тебя нашли ... - предложила Кира. - Но, предупреждаю: зрелище... не самое приятное.
Пару секунд раздумий — и я согласился: хотелось самому разобраться в этой «больничной фантастике».
- Тогда пойдем, - моя спутница развернула кресло и покатила внутрь больничного корпуса. - Заглянем к Максу в «оружейку» — там хранятся файлы наших рейдов...

Учитывая обстоятельства, «оружейка» представлялась мне, чем-то наподобие крепости: массивная металлическая дверь, сканеры, система пропусков и с десяток охранников через каждые пять метров. Вопреки моим ожиданиям, я увидел обычную, ничем не примечательную деревянную дверь, постучав в которую, мы без лишних расспросов попали в небольшое, ярко освещённое помещение, по виду больше напоминавшее радиомастерскую.
- И это — «оружейка»? - покачав головой я саркастично усмехнулся. Какие-то платы, провода, мониторы, в беспорядке наваленные тут и там, настенные диаграммы, непонятные чертежи, топографические карты... Ни, привычных со школы, плакатов по оказанию первой помощи, ни рисунков автоматов Калашникова.
Венчало весь этот кавардак огромное мусорное ведро, стоявшее посредине комнаты и доверху набитое каким-то хламом.
- Мда... А я-то считал, что это у меня в комнате — «беспорядок»...
Кира улыбнулась:
- А ты думал, что здесь — автоматы да пистолеты повсюду? - и, ловко объехав ведро, постучала в дальнюю от нас стену.
- Честно говоря — да, - я остановил свой взгляд на ведре — массивное, с какими-то вензелями-оттисками на стенках, оно выглядело памятником. - Ты зачем в стену стучишь?
- И правильно думал, между прочим, - стена-панель, в которую постучала Кира сдвинулась в сторону и к нам вышел какой-то рослый, темноволосый парень. Одет он был в тёмно-красный комбинезон, весь исписанный непонятными для меня символами.
- Макс, - протянул он мне руку, цепкий взгляд блеснувших, ярко-синих глаз скользнул по моему лицу.
- Иван, - ответил я на его крепкое рукопожатие. - Прикольный комбез у тебя...Ты тут главный?
- Вообще-то — нет, - Макс махнул рукой — «идите за мной» — и молча скрылся в стене.
- Дамы — вперёд, - я слегка подвинулся в сторону, освобождая место для Киры. Та улыбнулась и, галантно кивнув, направилась за Максом, бросив короткое:
- Не отставай...
Я усмехнулся — вот уж действительно парадокс: отстать от инвалида! — и уже сделал было шаг к стене, как вдруг...

...Нарастающий звон в ушах. Тугой, насыщенный жаром и человеческими воплями, воздух... где-то сигналят автомобили, дико воют собаки... Я — на улице какого-то города, вокруг, в панике мечутся люди — их, кажущийся вечным, дикий, истерический крик, разрывает барабанные перепонки. Кто-то толкает меня в плечо — я разворачиваюсь и, теряя равновесие, падаю на горячий асфальт. Мимо меня проносится вооружённый отряд — люди что-то кричат, что именно — не слышно, но одно слово — «горгона» — я слышу отчётливо. Глухой удар сотрясает землю, становится трудно дышать... Я вижу, как сотнями трещин зазмеился асфальт, как в пышущие жаром разломы падают люди...

- Ваня! - ледяная вода на миг привела меня в чувство. Я, захлёбываясь от ужаса, вновь увидел перед собой лицо Киры — непривычно было слышать, как она кричала:
- Макс, сделай же что-нибудь!
- Жди! - я, словно в тумане, вижу, как рослый техник с невероятной скоростью бьёт по стенкам мусорного ведра — «тоже мне барабан нашёл!» — точно попадая в какие-то определённые символы. - Готово!
В ту же секунду весь этот кошмар прекратился. Нет никакого города, криков ужаса — я лежу на полу всё той же комнатушки с нелепым названием «оружейка».
- Что... что это... было? - хрипло спросил я и, закашляв, повернулся на бок.
- Гассам... - ответила Кира, вытирая платком моё лицо — по подбородку текла кровь. - Вот гад!
- Что? Как? Разве... разве он может меня здесь... достать? - я откинулся навзничь, и, ненароком вдохнув пыли, чихнул.
- Будь здоров! - Макс подошёл, осторожно присел на пол рядом со мной и, приподняв мою голову, поднёс стакан с ароматной хафой:
- Пей...
«Напиток богов...» - подумал я, сделав небольшой глоток. Огненная волна пронеслась по венам — прямо как тогда, в палате, когда Игнат приводил меня в чувство. Взгляд сфокусировался и, уже через мгновение, всё произошедшее со мной казалось каким-то нелепым, бессмысленным бредом.
- Что это было? - поднимаясь с пола, повторил я свой вопрос. - Весь этот хаос... кричащие люди, солдаты — что это? «Горгона»... Что за мистика? У меня с психикой проблемы или... я это видел на самом деле?
- Кира, давай я объясню, не возражаешь? - предложил Макс поднимаясь вместе со мной. Словно по волшебству, в его руках появились раскладные стулья и он жестом предложил мне присесть на один из них.
- Если в двух словах: ты — участник эксперимента, - техник сел напротив меня. - Когда излучение накрыло Землю в первый раз и, «стоящие у истоков» получили неограниченный доступ к «человеческой биомассе», - Макс язвительно усмехнулся, - Гассама и в помине не было. На земле были другие учёные — талантливые, работящие, стремящиеся создать нечто новое, прогрессивное... Нельзя сказать, чтобы все они были добрыми — нет, они стремились... - Макс на мгновение замолчал, взгляд его потемнел. - Из поколения в поколение они стремились вывести идеальную ДНК, угробили кучу времени, сил и человеческих жизней, но у них ничего не получалось. И тут — излучение... Информация стала поступать откуда-то извне — люди, которые с этим соприкоснулись, стали разумнее, сильнее, выносливее, продолжительность жизни стала больше. Затем информационный канал перекрыли... Кто, как — непонятно, но это случилось...
- Мне интересно: а откуда ты всё это знаешь? - перебил я Макса. - Был там?
- Да, - совершенно серьёзно ответил техник. - Только не с самого начала... Но это не имеет значения. Лет пятьдесят назад меня и ещё сорок пять человек, в разной степени облучённых, держали под наблюдением в Лаборатории Верхнего города...
- Так, для начала — хватит, - остановил я его. - Ты наверняка догадался, что я думаю по поводу всего... этого.
- Бред сумасшедшего? - кивнул Макс. - Да, я тоже так подумал, когда мне предложили участвовать в этом эксперименте. Но и ты уясни: всё, что ты увидишь, узнаешь и поймёшь после нашего разговора — всё это было, есть и будет. Прими, как факт: мир совсем не такой, каким ты себе его представлял. До поры, до времени всё это скрывалось от людей, но в какой-то момент — щелк! — и всё изменилось, - Макс посмотрел по сторонам, затем поднял с пола какую-то остроконечную железяку и, вздохнув, воткнул себе в ладонь.
- Идиот??! - я смотрел на него во все глаза. - Ты чё творишь??
- Спокойно, - техник, морщась от боли, вытащил железяку из ладони и показал мне рану. - Смотри...
- Та пошёл ты... - начал я, но тут же осекся: рваные края раны сами собой стали затягиваться, кровь перестала течь. Десять секунд — и ладонь техника вновь была целой.
- Мда... - только и смог произнести я.
- Но это ещё не всё, - подала свой голос Кира. - Вань, есть и другая сторона всех этих «усовершенствований»...
- Да, - кивнул Макс. - Например в обычных условиях многие из наших...эээ... сверхкачеств, что уж тут... недееспособны. Мы — всего лишь образцы: каждого из нас готовили к выполнению определённых целей и, в обычных условиях, наши способности невозможно применить...
- Кроме регенерации, - вставил я.
- Это да, - техник улыбнулся. - Этот фокус просто так не покажешь...
- Макс, - я вдруг вспомнил о цели нашего визита сюда, - Кира мне говорила про какой-то файл...
- Да-да, я помню, - мой собеседник поднялся со стула, - ждите меня здесь, я сейчас, - и он скрылся в стене.
Я посмотрел на Киру:
- Ну, вот сейчас всё и прояснится...

Смешанные чувства наполняли меня. С одной стороны — безумно хотелось разобраться, что же на самом деле со мной произошло. Но... насколько будет выглядеть правдой то, что мне представят, как доказательство? Я поймал себя на мысли, что нахожусь здесь, за стенами — и никуда не пытаюсь вырваться. «Почему? - назойливой мухой гудел в моей голове вопрос. - Разве тебе не интересно узнать, что там, за забором этой больницы? Тебя вроде бы никто не принуждает здесь быть, но... может это стратегия такая? Что, если эти люди — не люди, а... замаскированные врачи? И видения эти — всего лишь плоды воздействия на твой мозг психотропных препаратов, которыми они тебя незаметно пичкают?»
Я украдкой посмотрел на Киру — она «клевала» носом, похоже, опять вот-вот вырубится. «Самое время...»
- Вот, - в комнату вошёл Макс, оборвав на полуслове дерзкую мысль о побеге. Мимоходом протянув мне черную матовую флешку, он подошёл к Кире и тронул её за плечо:
- Пойдём... Гилльс зовёт.
Кира встрепенулась, тряхнула головой, отгоняя сонливость:
- Что?
- Идём, - повторил Макс и, не говоря больше ни слова, вышел.
Я повертел в руках флешку и вопросительно посмотрел на Киру.
- За этим мы сюда и пришли, - она кивнула. - На ней — отчёт группы, подобравшей тебя, краткая характеристика твоего психо-физического состояния и видео-файл. Компьютер — там, - она указала рукой на низенький стол, стоявший в углу комнаты. - Макс включил внешнюю блокировку, так что теперь никто тебя не потревожит. Я скоро вернусь... - и, крутанув колеса своего кресла, Кира уехала вслед за Максом.
Я, чувствуя, как моё сердце бешено колотится, стоял в нерешительности. Чувство одиночества и беззащитности, словно я — не я, а кто-то другой, которого я никогда в жизни не знал и не видел, захлестнуло меня с такой силой, что ноги едва не подкосились.
- Твою мать! - выдохнул я, сжав от злости зубы. - Да какого хрена??!

Решительно подойдя к столу, я отодвинул скрипнувшее пластиковыми роликами кресло и, сунул флешку в usb-порт. Затем сел в кресло, наблюдая, как по экрану монитора скользит список сохраненных файлов.
Наконец появилось диалоговое окно.
«Введите имя или дату» - попросил компьютер.
Выбирать особо не пришлось, поэтому я ответил коротко: «Иван» - и стал ждать.
Иванов оказалось довольно много — 53 человека. В замешательстве, я подумал, что всё-таки придётся найти кого-то из моих «новых» знакомых, но мне снова помог компьютер:
«Если результат вас не устроил — воспользуйтесь веб-камерой для фото-поиска»
Пара кликов — и электронный помощник выдал мне пасьянс из четырёх фотографий. Три — лишь поверхностное сходство: нос, глаза, а вот на четвёртой... Мигающая надпись «совпадение — 97 процентов» — я слегка укрупнил изображение: да, без сомнений, это — я.
Медленно переместив курсор мышки на выбранное фото, я замер, стараясь унять сердцебиение и наконец решился открыть видео-файл...

...Сумрачное небо, изредка накрапывает дождь. Дорога поднимается вверх-вниз, грязная, накатанная колея пытается диктовать свои условия движущимся в колонне грузовикам. Натужно ревут двигатели, наружные видео-регистраторы фиксируют окружающую обстановку: какой-то просёлок, вдалеке — полуразвалившиеся одноэтажные домики.
Из-под колёс впереди идущих машин летят, похожие на человеческие останки, комья земли и ветки — ни дать не взять кости с кусками гнилого мяса.
Вдруг головная машина колонны останавливается — следом за ней, не глуша двигатели, замирают и другие.
- Справа — зомби, - сквозь шум звучит по внутренней связи. - Катак, что там с показателями?
Недолгое молчание в эфире, затем хриплый голос сообщил:
- Чисто... Судя по всему, у нас — ещё один вышедший, - и команда:
- Внимание всем! Принимаем клиента! Два звена — на периметр, Самум, Ва — вперёд!
Хлопнули двери, промелькнули словно тени восемь человек в темных комбинезонах — и, почти сразу, короткое:
- Возвращаемся...

«Запустить вторую часть файла?» - неожиданно появилась на экране мигающая надпись.
- Да, блин! - я ткнул пальцем в кнопку и...

...Искаженное чудовищной гримасой грязное лицо. Слипшиеся длинные волосы, безумный взгляд темных глаз с белесыми зрачками, оскаленный рот... Голый, безумный «я» расшвыривает каких-то людей в белых халатах — вероятно, санитаров-охранников, упрямо лезущих со всех сторон — затем подбегает к зарешёченной двери и, вцепившись в прутья, легко, словно веточку или прутик, выламывает один из них. Но торжествующий победу звериный рык вдруг обрывается в самом своем пике и вся эта вакханалия неожиданно прекращается.
- Блокировка снята, - вещает вмонтированный в потолок динамик. - Ребята, вы свободны...
Охранники, о чем-то вполголоса переговариваясь, беспрепятственно выходят из комнаты, оставив меня стоящим у открытых дверей. Камера медленно укрупняет изображение.
- Как тебя зовут? - звучит из динамика.
- Иван... - одними губами произношу я — и падаю на пол.

… Прошло минут десять. Я ещё несколько раз пересматривал видеозапись, стараясь найти подвох — проклятое ощущение, что меня нагло дурят не оставляло меня ни на секунду — но с виду всё казалось чисто.
«А, может быть... всё так и было? - подумал я, доставая флешку. - Как бы нелепо это не выглядело... Хотя... даже, если меня и дурят — это не имеет никакого значения: рано или поздно, я сам во всем разберусь...»
- Ну, как ? - вошёл в оружейку Макс. Я молча вернул ему накопитель, неопределённо пожав плечами.
- Понятно... - Макс на мгновение замешкался, словно раздумывая — сказать не сказать, и продолжил:
- Ладно, разберёшься ещё — не ты первый...Видел бы ты меня в моём первом рейде. Теории было много, а вот практики... - он спрятал флешку в карман. - Слушай, Вань, здесь есть один человек, Гилльс его звать. У него к тебе... скажем так, интересное предложение, - и Макс выжидающе на меня посмотрел.
Честно говоря, мне было всё равно — приступов пока не было, вопросов — тьма, самое время чем-то заняться, чтобы не сойти с ума от ненужных переживаний. Поэтому я молча кивнул и последовал за Максом в святая святых оружейки — «тайную комнату».
Первый сюрприз ждал меня буквально за порогом: едва я сделал шаг в полумрак проема, как понял, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.
- Система проводит глубокое сканирование. Будьте добры, сохраняйте спокойствие. Это не займёт много времени... - сообщил мне голос, искаженный динамиком.
«Вот блин...» - я почувствовал, как моё тело начинает бить крупная дрожь и тут же из динамика послышалось:
- Внимание, система обнаружила хиды! Поражение нервной системы — семь процентов. Процесс устранения невозможен!
«И что это значит?» - хотел спросить я, но в этот момент вспыхнул яркий свет и я невольно зажмурился.
- Так, слушай меня внимательно, - ко мне подошёл кто-то — судя по голосу, парень был мой ровесник. - Мы сейчас — в поле искусственной гравитации, поэтому ты статичен. Вместе с тобой статичны и те микроскопические твари, которые обнаружила система — именно из-за них у тебя возобновились приступы. Устранить их пока что не представляется возможным — нет соответствующего оборудования... Мда... Но мы можем сократить их численность до минимума, а остальных — блокировать с помощью определённых препаратов. Вопрос к тебе: ты — согласен? Это важно...
«Как будто у меня есть выбор...» - зло подумал я, начиная откровенно ненавидеть всю эту медицину — и профессиональную, и кустарную. И тут мой собеседник выдал такую фразу, от которой у меня невольно побежали мурашки по коже:
- Кстати — да, выбора-то у тебя особого нет: когда численность хидов увеличится в два раза от текущего, ты снова станешь зомби...
«Ты читаешь мысли?» - подумал я.
- Да, - коротко ответил мой собеседник. - Так что?
«Согласен...»
- Вот и хорошо... - удовлетворённый моим ответом, собеседник удалился.
«Интересно, а почему это он — может здесь двигаться, а я — нет?» - промелькнула мысль, но её вдребезги разбила ужасная вспышка боли.
Если бы не гравитационное поле, в котором я находился, я бы наверняка полез на стену или потолок — настолько боль была чудовищной. Ослепительными всполохами перед глазами проносились незнакомые мне образы и картины жизни: заводы, многочисленные бараки, наполненные грязными, измученными людьми, белоснежные залы с огромными перемещающимися внутри них зеркалами и — сотни тысяч голосов, одновременно говорящих что-то своё, сокровенное, тайное.
Я думал, моя голова не выдержит и лопнет — настолько это было невыносимо. Нарастающий звон в ушах сменился непрерывным гулом, который через мгновение перешёл в рёв турбины сверхзвукового самолета. Вспышки перед глазами стали чаще, картины и образы мелькали с невероятной быстротой.
«Неужели я это всё действительно видел?» — подумал я, но тут, наконец-то, всё это безумие прекратилось.
- Процесс уничтожения завершён, - спокойно сообщил оживший динамик. - Численность хидов — ноль целых две десятитысячных процента. Снять гравитационную блокировку?
- Нет, - рядом со мной снова появился давешний собеседник. - Удерживать до моей команды. Ну, ты как?
«Спать охота... - подумал я. - Да и поесть не мешало бы...»
- Численность активных хидов — ноль процентов... - сообщил голос из динамика.
- Всё будет, - довольным голосом сообщил незнакомец. Я почувствовал легкий укол в шею — по всей вероятности, это был тот самый препарат, препятствующий распространению этой заразы внутри меня. - Ну, теперь получше?
Разбитость, усталость, бессвязность мыслей — всё вдруг куда-то исчезло. Я почувствовал прилив сил и честно ответил, открывая глаза:
- Да... Теперь — гораздо лучше...
- «Рыба», можешь снять блокировку, - удовлетворённо улыбаясь скомандовал, стоявший передо мной, невысокий светловолосый парень. - Гилльс, - представился он. - Кира про тебя мне уже рассказала...
- Иван, - ответил я, протягивая руку.
Гилльс ответил осторожным рукопожатием — так обычно приветствуют детей, боясь ненароком сделать больно — и сделал знак следовать за ним.
В просторном коридоре — продолжении комнаты, из которой мы только что вышли — нас ждали Кира и Макс, о чем-то увлечённо беседующие.
- Вот, принимайте, - слегка отодвинувшись в сторону, Гилльс сделал широкий жест, словно представляя меня публике. - Численность активных хидов — ноль, физическое состояние — отличное, вопросов — тьма и почти стопроцентная готовность разобраться во всем том... эээ... нет, ругаться я не буду, - шутливо остановил он себя и продолжил:
- Словом, во всей той ситуации, которую наворотили наши доблестные «головастики»-ученые...

Я поймал себя на мысли, что Гилльс чем-то похож на Таку — такой же глазастый, улыбчивый и загадочный. Одет он был в тёмно-зелёный комбинезон, поверхность которого была покрыта белыми светящимися символами — ни дать, ни взять, кибер-костюм из компьютерной игры.
Во взгляде, жестикуляции и словах сквозила скрытая сила, до поры до времени таящаяся внутри этого человека.

Кира и Макс переглянулись и одновременно заапллодировали:
- Браво!
- Красава!!
- Гилльс — ты лучший!
Тот церемониально поклонился и повернулся ко мне:
- Ну, что скажешь?
- На мой взгляд — маловато пафоса, - сделав серьёзное лицо ответил я. - Больше драматизма — и публика тебя закидает цветами.
- В горшках? - выдержав небольшую паузу, спросил Макс.
- Ну... ежели палку перегнёт, то — да, - голосом театрального критика ответил я.
Гилльс секунду помолчал, потом, вероятно догадавшись, что над ним просто издеваются, сказал:
- Та ну вас... - и тут уже всех «прорвало».
- Я не знаю, - вдоволь отсмеявшись, сказал я, - кто такие хиды, Гассам и, вообще — что тут у вас происходит, но я очень хочу разобраться во всей этой... ерунде. Поэтому — выкладывайте всё: где, когда, сколько и — что надо со всем этим сделать...
- Вот, это — настоящий мужской разговор, - согласно кивнул Макс, быстро нажимая сенсорные кнопки на закреплённом на его запястье небольшом дисплее. - Ну, как говорится — «поехали»...
Прямо перед нами, в мгновенно уплотнившемся воздухе, появилось некое подобие «зеркала» — его, покрытая рябью, бирюзовая поверхность слегка отражала наши размытые силуэты.
- Дамы — вперёд, - Макс легко ухватился за изголовье кресла Киры и на моих глазах они вдвоём исчезли внутри этого зыбкого пятна.
- Портал? - ощущая внутри приятное волнение спросил я у Гилльса.
- Да, - ответил тот, подойдя к «зеркалу». Затем снял перчатку и погрузил руку в клубившийся воздух. - Кстати, сделать его — я имею ввиду ГВП (Генератор Временных Переходов - прим. Автора) — совсем несложно. Ну, скажем так, для меня — несложно: я технарь по образованию... Во всей этой «сверхсекретности» основную нагрузку несёт не техника, а человеческий мозг... Скрытые возможности, так сказать... Страшно? - вдруг спросил он, повернувшись ко мне.
- Нет... скорее — непривычно, - я попытался, как можно точнее сформулировать свои ощущения и, наконец-то уняв дрожь, подошёл к порталу.
- У всех так... - Гилльс на мгновение о чём-то задумался, затем улыбнулся.
«Наверное, вспомнил себя...» - подумал я и, по его примеру, осторожно коснулся рукой мутной поверхности «зеркала». Воздух был горячим и наэлектризованным — я почувствовал лёгкое покалывание на кончиках пальцев.
- Ты не бойся, - Гилльс ободряюще улыбнулся. - Просто пойми: с той стороны тебя ждёт правда...
- А я и не боюсь, - беззаботным голосом соврал я. И, словно перед прыжком в воду, набрав в легкие побольше воздуха, шагнул в портал.

Разберёмся...

Это только молодежь всякие сказочки сочинять горазда. Мы же лишь правду и только правду сказываем.
В некотором царстве-государстве бродил по лесам Иванушка Светлый, сын деда Мороза. Давненько уже ходил. Зима настала. Холодно и голодно Иванушке. Пошел он на реку и наловил из проруби рыбу. Много – целый мешок. Закинул мешок за спину и побрёл поискать светлого и тёплого угла, где можно было бы сытно поесть и выспаться. Глядь, а на снегу лиса дохлая валяется. «Попёрло» называется. Закинул находку на мешок и ступает, предвкушает и радуетися.
А лисица, плутовка, лишь притворялась умершей. Прогрызла она в мешке дырку и давай выкидывать Иванушки Светлого улов на тропу. Почувствовал Иван неладное, хвать мошенницу за хвост.
- Ах ты, рыжая, морда бесстыжая, чего уделала. Прощайся с жизней. Мяса в тебе с кулак, зато шкура хороша.
- Ой, не губи меня, Иванушка Светлый. Давай лучше помогу тебе посвататься за Аврору Прекрасную. Только для этого пожарь и накорми меня самой жирной рыбой из твоего мешка.
Заманчивое предложение.
Выбрал Иванушка Светлый из мешка самую жирную рыбу, пожарил и накормил лисицу. Рыжая наелася досыта, выбежала на поляну и давай по снегу кататься. Увидала это куница, подбежала и спрашивает лисицу, где, дескать, она покушала столь сытно в зимнем лесу.
- А накормил меня король из королевства.
- Сможешь ли ты и меня свести к застолью?
- Для одной тебя стол накрывать несподручно. А вот ежели ты соберёшь и приведёшь с собой сорок своих друзей, то я вас сведу.
Собрала куница сорок своих друзей куниц и отвела их лисица в королевство. Закрыла их на замок в сарае, а сама к королю:
- Иванушка Светлый жалует вам сорок куниц.
Удивился король, велел благодарственно кланяться.
А лисица бегом бежит к Иванушке Светлому.
- Накорми меня, Иван, тем зайчиком, что отловил в силки ты сегодня.
Почесал в затылке Иванушка, подзатянул ремешком штаны от голоду уже спадающие, но накормил лисицу печеным на костре зайцем. Забила лиса брюхо пуще прежнего, вышла на поляну и давай по снегу кататься. Увидал это волк, подбежал и спрашивает лисицу, где, дескать, она покушала столь сытно в зимнем лесу.
- А накормил меня король из королевства.
- Можно ли мне присоединиться к застолью?
- Конечно можно. Но для тебя одно стол накрывать хлопот больше, а вот ежели ты соберёшь и приведёшь с собой сорок своих друзей, то я вас сведу.
Собрал волк сорок своих серых товарищей и отвела их лисица в королевство. Завела их в сарай, заперла дверь на замок, а сама к королю:
- Иванушка Светлый жалует вам сорок волков.
Удивился король небывалой щедрости, пораспрашивает лисицу об Иванушке Светлом на предмет статуса в семейном положении, держа в уме думу о своей красавице дочке Авроре. Ответила лиса на все вопросы самым должным образом и бежит назад к Ивану.
- Накорми меня, Иванушка, тем тетеревом, что попался тебе сегодня. И рыбу остатки на стол ставь.
Расстроился Иванушка Светлый о потере вкусного обеда, подал всё рыжей плутовке. Обожралася лисица по самый нехочу, выползла на поляну и издохла от обжорства. Пробегал мимо кабан и съел её.
А дочка короля, Аврора, зашла в запретную комнату, укололась о веретено, и всё королевство погрузилось в волшебный сон. Но это уже не наша сказка. Наша же сказка началася несколько ранее.
… двенадцать уикэндов назад …
Жил да хорошо поживал Дед Мороз. Было у него три сына: Митрофан Древний, Николай Настоящий и Иванушка Светлый. И жила с ними приёмная девушка Снегурочка – красоты сказочной, талантов необыкновенных и просто хороший человек. Все в ней души не чаяли и когда пришел срок, то все братья пришли к отцу просить отдать замуж Снегурочку.
Не смог решить Дед Мороз кто более всего достоин руки его приёмной внученьки. Задал детям задачу – кто дальше пульнёт стрелу из лука – тот и будет Снегурочке мужем.
Вышел в чистое поле Митрофан Древний. Натянул тетиву, пустил стрелу, но неудачно, таки упала она у него всего через ацать шагов. Черёд Николаю Настоящему стрелять. Стрела его пролетела ацать вёрст, вонзилася в дуб и расщепила его. Настала очередь пускать стрелу Иванушке Светлому. Взметнулась ввысь стрела синицею и скрылася в небесах птицей синею. А отрицательный результат – это, всё-таки не результат.
Снегурочка пошла под венец с Николаем Настоящим. Митрофан Древний расстроился и ушел в монастырь, а Иванушка Светлый отправился на поиски своей стрелы, аки на поиски правды. Искал долго и не нашел. Вернулся домой зимою.
Застал он своего брата в слезах, так как украл Снегурочку Кощей Бессмертный.
- Слезами делу не поможешь. Пойдём выручать жену твою. Я тебе помогу, ведь брат ты мне.
Отправились братья в путь. Быстро сказка сказывается, а шли они долго. Не один десяток лаптей стоптали. Встретилась им собака со щенятами. Говорит Иванушка Светлый:
- Дай-ка изловлю собаку нам на обед. Кушать хочется.
- Не трогай нас, Иванушка, я тебе пригожусь.
Послушались собаку братья. Пошли далее. Встретилась им птица сказочная.
- Дай-ка я подстрелю птицу дивную. Уж больно кушать хочется.
- Не убивай меня, Иванушка Светлый. Я тебе пригожусь.
Оставили птицу братья. Далее пошли. Увидели на берегу рака большого.
- Дай-ка суп сварю из этой твари. Кушать хочется, что сил терпеть нет.
- Отпусти меня, Иванушка Светлый, я тебе пригожусь.
Отпустили рака братья. Перегородило путь им стадо коз. Поспрашивали они у пастухов:
- Чьё это стадо.
- Кощея Бессмертного.
Договорились с пастухами братья, переоделись в одежды их и отправились к Кощею Бессмертному.
Узнали они, что живёт Снегурочка в заточении, что каждый день служанка носит ей козлиное молоко для умывания. Тогда Николай Настоящий снял с пальца кольцо обручальное и бросил его в ведро с молоком. Увидала это служанка.
- Что же вы, дуралеи, делаете. Вот расскажу о вас Снегурочке.
И рассказала служанка Снегурочке о дерзком поступке пастухов.
- Я сама разберусь.
Достала кольцо Снегурочка и поняла, что муж пришел за ней. Послала за пастухами. Обрадовались они встрече. Наказал Николай узнать у Кощея где смерть его.
Вернулся Кощей с очередной войны безжалостной.
- Ох, ох, чую, духом русским пахнет. Кто здесь?
- По Руси целый день шастался, от того и дух тебе мерещится. Нет здесь ни кого. Вот лучше ты мне расскажи, где смерть твоя хранится.
- В старой банке из-под сгущёнки под крыльцом, куда окурки я бросаю.
Ушел Кощей, а Снегурочка вытащила из-под крыльца старую банку из-под сгущёнки с окурками, вытряхнула её, вымыла, золотом украсила и на стол поставила.
Вернулся Кощей и диву даётся:
- Что бы это значило?
- Негоже смерти твоей под крыльцом валяться. Видное место ей.
- Эка ты, Снегурочка, коса длина, а ум короток. Смерть моя в рогах козла.
Ушел Кощей, а Снегурочка привела козла в дом, помыла его, расчесала, бантиками украсила, рога позолотила.
Вернулся Кощей и чуть с диву не рухнул:
- Что это за ерунда?
- Негоже смерти твоей по грязи шлёпати. Видное место ей.
- Эка ты, Снегурочка, коса длина, а ум короток. Смерть моя в яйце, а яйцо в утке, утка в зайце, а заяц в сундуке на острове за тысячу морей.
Ушел Кощей. Рассказала всё Снегурочка мужу. Отправились братья в путь за тысячу морей на заветный остров. Отыскали сундук и открыли его. Выскочил из него заяц и бегом в траву высокую в лес дальний.
- Вот бы сюда собаку быстрою, поймала бы она зайца.
Не успел молвить Иванушка Светлый, как окружили щенки зайца, а собака схватила и порвала длинноухого. Взвилась в небеса из зайца утка.
- Вот бы сюда птицу сказочную, догнала бы она утку.
Не договорил до конца слова Иванушка Светлый, как подлетела к утке птица чудесная и порвала крякву. Вывалилось из неё яйцо и упало в море.
- Вот бы сюда рака большого, он бы яйцо нашёл.
Только-только закончил слова говорить Иванушка Светлый, как выползает из моря рак, и держит в клешнях яйцо.
Взяли яйцо братья и вернулись в царство проклятое спасать Снегурочку. А когда вышел биться с ними Кощей Бессмертный, то ударил Иванушка его яйцом в лоб. Тот и сдох.
Поехали братья со Снегурочкой домой. Ночь их в пути застала. Раскрыли шатёр с золотою маковкой и спать легли. Лишь Иванушка Светлый на страже остался. В полночь прилетели к шатру двенадцать голубиц. Ударились они о сырую земли и превратились в двенадцать девиц. Встали они вокруг шатра и причитают:
- Убили вы брата нашего Кощея, за это будет вам наказание страшное. Как выйдет Николай Настоящий во двор показать жене своей Снегурочке собаку свою любимую, так набросится псина на молодоженов и убьёти их. А ежели кто слышал это и поведает о том – быть ему по колено каменным.
Ударились девицы об сырую землю, оборотились в голубиц и улетели.
На следующую ночь странствия, приказал Иванушка Николаю Настоящему на стражу встать. Только уснул Николай. А Иванушка Светлый глаз не сомкнёт. В полночь снова прилетели двенадцать голубиц, обернулись они девицами красными, окружили шатёр с золотой маковкой и причитают:
- Убили вы брата нашего Кощея, за это будет вам наказание страшное. Как выйдет Николай Настоящий во двор показать жене своей Снегурочке корову, молока от которой с детства ведрами пил, так набросится скотина на молодоженов, поднимет их на рога и убьёт. А ежели кто слышал это и поведает о том – быть ему по пояс каменным.
Снова ударились девицы об сырую землю, оборотились в голубиц, улетели. Проснулся утром на посту Николай Настоящий и не ведает о прошедшем.
Третья ночь застала путешественников в пути. Встал Иванушка Светлый службу караульную нести. В полночь прилетел и к шатру двенадцать голубиц. Ударились о сырую земли и превратились в двенадцать девиц красных, встали вокруг шатра и причитают (лучше бы ведьмы воды доброй принесли, а то в горле уже пересохло):
- Убили вы брата нашего Кощея, за это будет вам наказание ой страшное. Как выйдет Николай Настоящий во двор показать жене своей Снегурочке коня своего богатырского, так бросится конь на молодоженов и затопчет их насмерть. А ежели кто слышал это и поведает о том – быть ему каменным полностью.
Вернулись странники домой. Встретил их с объятиями Дедушка Мороз. Плакал от радости великой.
На следующее утро, пошел Николай Настоящий с женой своей Снегурочкой во двор похвастаться пред ней собакою любимою. А Иванушка Светлый меч наточил, и как прыгнула псина на хозяев своих, так и перерубил он её пополам. Подивился тому Николай, но слова не сказал.
Повёл Николай Настоящий жену свою Снегурочку во двор показать ей корову, из-под которой с детства молоко вёдрами пил. Но как увидала их скотина, так и бросилась на молодоженов, рога нацелив. Но Иванушка Светлый на страже был – разрубил он скотину дойную мечом напополам. Осерчал Николай, велит объясниться:
- В первый раз я тебе слова не молвил, во второй раз тебя предупреждаю, что ежели случится подобное в третий раз, то велю казнить тебя.
Но Иванушка Светлый слова не молвит.
Поутру пошел Николай настоящий с женой своей Снегурочкою во двор, дабы показать ей коня своего богатырского. Завидев их, помчался конь с целью растоптать молодоженов насмерть. Но Иванушка на страже был – одним ударом перерубил коня напополам. Разгневался Николай Настоящий и велит казнить Ивана. У последней черты просит Иван слово молвить.
- Когда по дороге домой разбивали мы шатёр с золотою маковкой на ночлег, то в полночь прилетали в виде голубиц двенадцать сестёр Кощея и прокляли собаку твою любимую. А ежели кто скажет тебе об этом – быть ему по колено каменным.
Сказал это Иванушка Светлый и стал по колено каменный.
- На следующую ночь нашего путешествия, когда велел я тебе службу караульную нести, а ты уснул, снова прилетали сёстры Кощея и прокляли твою корову, а рассказавшему тебе это быть каменным по пояс.
Произнёс это Иванушка Светлый и стал по пояс каменным.
Каялся перед ним Николай Настоящий, просил не рассказывать далее. Но не жизнь уже Ивану быть по пояс каменным.
- На третью ночь, сёстры Кощея прокляли твоего богатырского коня, а поведавшему тебе это быть каменным целиком.
Сказал это Иванушка Светлый и превратился в камень полностью.
Плачут Николай Настоящий и Снегурочка, льют слёзы горькие, но помочь ни чем не могут. Поставили камень в парке, украсили цветами и приходят погрустить и подумать думу тяжкую.
Пришел к ним Дед Мороз, выслушал их.
- Да что же вы попусту кручинитесь и слёзы льёте понапрасну. Николай, возьми меч свой и освободи от камня брата.
Николай Настоящий взял меч, пошел в парк и освободил от камне брата своего, Иванушку Светлого.
И пришла тогда радость большая, и был пир великий, и желали все друг другу здоровья крепкого и семейного благополучия. И я там был, и вам добра желал.
А кто сказку слушал – тот вкусняшки кушал.