При звуке шагов он огляделся. Четверо мужчин вступили в аллею со стороны порта, тем же путём что и он. У них был тот извиняющийся вид, какой бывает у людей с нехорошими замыслами. Трясучка вжался в свою подворотню, надеясь, что их нехорошие замыслы его не затрагивают.
Душа северянина сорвалась в пропасть, когда они стали полукругом, рассматривая его. У одного был заплывший красный нос — такой запросто заиметь обильно выпивая. Другой, лысый как носок ботинка, держал внизу длинную деревяшку. У третьего — жидкая борода и полон рот коричневых зубов. Не очень приятный мужской коллектив, и Трясучка не предполагал, что что-то приятное было у них на уме.
Тот, кто стоял впереди, оскалился — мерзко выглядящая сволочь с рябой крысиной мордой. — Что ты для нас приготовил?
— Хотел бы я, чтобы у меня можно было отнять что-нибудь путное. Но у меня ничего нет. Можете спокойно идти своей дорогой.
Крысиная Морда мрачно поглядел на лысого приятеля, рассерженный от того, что им может ничего не достаться. — Значит, твои сапоги.
— В такую погоду? Я же замерзну.
— Замерзай. Мне ль не похер. Давай сапоги, пока мы тебе не навешали ради спортивного интереса.
— Е**л я этот Талинс, — прошевелил губами Трясучка, угли жалости к себе внезапно вспыхнули в нём кровавым пламенем. Его грызло, что приходится так унижаться. Мудакам не нужны его сапоги, они просто хотят почувствовать себя крутыми. Но один против четырех, и без оружия в руках — дурацкая драка. Только дурак решит погибнуть из-за какого-то куска старой кожи, как бы ни было холодно.
Он низко склонился и, бормоча, взялся за сапоги. Затем его колено влетело Красному Носу прямо по яйцам и тот со вздохом согнулся пополам. Трясучка удивился не меньше чем они. Должно быть хождение босиком лежало за пределами, до которых могла растянуться его гордость. Он врезал Крысиной Морде в подбородок, схватил его спереди за куртку и пихнул в одного из его товарищей. Они свалились вместе, визжа как коты под ливнем.
Трясучка уклонился от опускающейся дубинки лысого мудака, она лишь скользнула по его плечу. Мужика занесло силой взмаха. Он открыл рот, теряя равновесие. Трясучка вмочил ему прямо в середину отвисшего подбородка и задрал его голову наверх, затем сапогом подсёк ему ноги, заставив опрокинуться на спину и сам прыгнул следом. Кулак Трясучки с хрустом вошёл в лицо лысого — два, три, четыре раза — и навёл там порядок, забрызгав кровью рукав трясучкиной грязной куртки.
Он отступил назад, оставив Лысого выплевывать зубы в канаву. Красный Нос всё ещё завывал, свернувшись, с руками между ляжек. Но у двух других оказались ножи — сверкнул острый металл. Трясучка сжался — кулаки стиснуты, дышать тяжело, глаза перебегают с одного на другого и его гнев быстро увядал. Надо было просто отдать сапоги. Наверное они снимут их как трофеи с его холодных мёртвых ног через короткий и болезненный промежуток времени. Проклятая гордость — от такого барахла один вред.
Крысиная Морда утёр кровь из под носа. — О, вот теперь ты покойник, х... ты северный!