В сердце пыльно-сером, грязном
Дымом пахнет, в пятнах крови
Доля мыслей, лжи прекрасной,
Брошен всяк гордец без воли.

Мир-безумец вывел разность,
Прочной сталью вышли жилы,
Разум мой познает праздность,
Нет людей, вокруг - машины.

«Серость»

Серость сверху, серость снизу.
Ничего уже не вижу кроме серости я!
От того, что я друзья в серость Мира погружаюсь.
Мглой холодной накрываюсь!
Я забыл, что нет меня!

Позабыл я доброту, зла забыть я не могу!
Позабыл ведь я же серость,
Эта серость в сердце въелась!
Серость стала для меня, светом пасмурного дня,
Потому и нет меня!

И умру я в серой массе,
В массе той, где нету страсти!
Нету страсти для меня!
Слёзы высохнут в три дня,
Потому и нет меня!

В место крика, слышу хрип.
В нас Дух серости проник!

Дьявол тихо пишет список.
Тишина сама бумага.
Дьявол плачет,
Оттого, что тухнет пламя, свет деньской теперь важнее Мрака.
Никто не услышит его плача.
Список падших- это раз.
Но это работа.
Развлечений Люциферу надо.
Где тот ас -
Летящий демон, что наводит страх,
Хаос, огонь, уничтожающий цветы земного сада?
Время уже не то.
Остается играть со Смертью в карты -это два.
А она,
Смерть,
еще та,
______зараза, заговаривает зубы, -
Рассказывает как хоронили насильника в яме рва.
Смерть мухлюет.

Воспоминания:
Дьявол тихо пишет список.
Боль - но карандаш заточен,
Режет имена тех, кто хоть чем-то порочен.
Все не те, и всё не то.
Но вот:
Дьявол плачет
От радости, улыбка химерой залетела в рот.
Палец в самый низ.
Вот имя,
_______и проклятая за грехи жизнь.

_______________________________________Графа: Предатели.
Имя, имя......тихий шёпот.
В списки разыскиваемых он один,
Бес в изгнании, предатель, хотя были у него здесь почитатели.
Теперь попался. Тело, имя людское, возраст - 21.

Сумерки спустятся, властвует вечер,
В окнах зажгутся облезлые свечи,
Боль на душе, ослабевшие плечи,
Скоро умрёшь, потому и беспечен.

Дует безумный, свихнувшийся ветер,
В рации треском раздался диспетчер,
Бросить ружьё - дорожить стало нечем,
Глупо цепляться, сам мир изувечен.

***
На каблуках я хоть и в юбке,
Но лезвие всегда с красоткой.
А кто ведётся на походку -
Я делаю ещё зарубки.

***
Веснушки, копны золотые
В косички собраны смешные,
Смеётся всё чистейшим смехом,
И, вроде, нимб есть даже сверху.
Какой ребёнок, что за детка!
Но отбери-ка ты конфетку -
Узнаешь дитятки повадки:
Получишь по носу лопаткой.

Хотел плеваться вниз я с башни,
Нужда заставит ткнуться в землю,
Поэт как негр идёт на пашни,
Хозяин, знай - тебе лишь внемлю.

Кажется, мы обманули зиму -
Дышит свободой старик-ноябрь.
Солнце сквозь тучи - невыносимо -
Дразнит, зовет за собой. Но я бы
Не доверяла его веселью:
Время не рвется, а разрывает.
Долго спала в ледяной постели -
Сердце остыло, но - как живая.
Не заслужила весны без фальши.
Время не лечит - дает забыться...
Ветку мимозы в ладонь - и дальше,
Вслед за тобой, мой печальный рыцарь.

Что нам делать, когда мы одни?..
Где поддержка, которой не стало?
Где горячие, жаркие дни,
Предвещавшие лета начало?

За спиною захлопнулась дверь,
Сквозняком открывая фрамугу...
Поздно думать о прошлом теперь,
Не довериться верному другу.

Повезет ли увидеться вновь,
Если оба мы были неправы?
Закипит ли горячая кровь,
Предвкушая мгновенье отравы..

Как непросто, когда ты один,
Когда не с кем поспорить о вечном..
Сам себе ты теперь господин -
Одинокий, забитый, беспечный.

Словно призрак, ты бродишь в ночи,
Вспоминая свои же провалы...
Ты ничтожен - кричи, не кричи..
Твои чувства разбились о скалы..

Если хочешь - начни всё с нуля -
Без ошибок не будет успеха.
Жизнь одна - проживешь ее зря -
Не останется сил и для смеха.

За окном потемнело внезапно.
Мокрый снег облепляет дома,
А на сердце тепло и приятно -
Возвращается тётка-Зима.

Вновь сосулька с балкона свисает,
Загорелись в саду фанари.
Старый год в пустоту уплывает.
На счастливые лица смотри -

Вот, какими мы были с тобою -
Не боялись невзгод и потерь...
Воевали с осенней листвою,
Залетавшей в открытую дверь,

Мы смеялись под шум листопада
И с улыбкой встречали рассвет.
Между нами любая преграда
В первый миг в раз сходила на нет.

Если кажется "Будет лишь хуже
И всех прежних побед не вернуть".
Вспомни, кто ты внутри, не снаружи!
Сделай шаг, изменяя свой путь.

В духе "Алисы в Зазеркалье":))

Зеленый луг блистал травой,
Рекою стало море -
Мир окунулся с головой
В моё былое горе -
Поведать горестный рассказ
Могу в одно мгновенье -
И слёзы катятся из глаз -
Пропало вдохновенье.

То был чудесный, ясный день -
На облаке ни неба -
На берегу, вися, олень,
Буханку кушал хлеба.
Присев к оленю на бегу
Хотел уж подружиться,
Как вдруг в полуденном снегу
Возникла чудо-птица.

Чудесной песенки напев
Нам затуманил очи,
И мы, толкаясь, нараспев,
сцепились, что есть мочи.
"Она моя", - кричал олень,
"Её вы не достойны", -
Я отвечал. "Тогда дуэль!
Веди себя пристойно!"

"Ну что ж, вам право выбирать
Оружие доверю -
Решайте - Бить или стрелять", -
"Я.. как бы.. не умею".
На что сказал ему: "Вы трус!
Умрите же, презренный!"
"Стреляйте - смерти не боюсь!
Со мною друг мой верный"

Слова те пташка, услыхав,
Защебетала громко.
"Не смейте! Нынче же - тот час
Объявим мы помолвку".
Стоял я, молча, как дурак
В руках - мушкет и шпага.
Олень мне подмигнул: "Чудак.
Глупа твоя отвага.

Колоду карт перемешав,
Ты туз пытался вынуть -
Когда противник, чуть дыша,
Мог Джокера подкинуть."
Из уст моих рванулся крик
Под звон стеклянных чарок.
Олень мне показал язык
"Ты так смешон и жалок".

Зеленый луг блистал травой,
Рекою стало море -
Мир окунулся с головой
В моё былое горе -
Поведал горестный рассказ
Я вам в одно мгновенье -
И слёзы катятся из глаз -
Конец стихотворенью.

камни что ли грызть..
или сидя за чьей-то спиной впечатляться от неба,
в один прекрасный день взмыть ввысь
и провести там лето!

а я бы мог...
ну например стать этой ночью
или еще какой тоскливой сволочью-
не пускай меня на порог!

а ты и так не пустишь-
знаю.
и правильно поступишь-
понимаю.

а я бы мог..
да никчему.
сломался Бог-
не починю.

на мосту два солдата-
убью и закопаю их в ближайшем лесу,
буду смотреть как из них сыплется вата-
красные хлопья на белом снегу.

расправлю плечи, сделаю шаг,
улыбнусь, и пойму :
никогда не умру.
даже если со мной сделают так-

ведь это просто вата на белом снегу.

холодный туман,
ожидание чуда в плотно сжатой руке-
мой любимый самообман,
в иллюзорности мы с ним наравне.

в ощущении этом до конца растворюсь,
но что будет на рассвете,
когда я проснусь?

оно куда-то уплывает,
вдаль течет сквозь сон.
и там, за дымкой исчезает,
мне остается только стон.

Давно уж братья родились,
Был год меж их роженьем.
Их судьбы так переплелись
В угоду проведенья.
Что очень трудно уместить
В пять раз по восемь строк,
Как научились льстить и мстить
За сто один урок.

Покуда старший в лесниках
Оленей охраняет,
Латынь читает наш монах
И как ещё читает!
Кто рад и мутный эль разлить,
Кому-то он не впрок
Мораль как эту поместить
В пять раз по восемь строк?

Покуда старший похудел
За зимние денёчки.
Наш младший округлел "от дел"
Руками правя строчки.
От книжных дел монах взопрел
Держась за правый бок.
Но нам он будет не удел
В другие восемь строк.

Бранится хлеще ямщика
Монашек после пива.
А наш стрелок хваля стрелка
Всё делает учтиво.
По лесу тень - бежит олень,
Охотник дует в рог.
Вот так за днём проходит день
В другие восемь строк.

Так и проходят месяца,
Из бочки льётся пиво.
Весной сближаются сердца,
Весной растёт крапива.
Крапива в суп пустой пойдёт,
Вино польётся в рог!
Вот так и жизь сама идёт.
Но жизнь не восемь строк.

Не врите, не врите, не врите о Нём.
О, милый отец, что оставил меня.
Крещёный водой да согретый огнём,
Теперь не боюсь ни воды, ни огня.

Мне воспитал мой приёмный отец,
Приёмная мать воспитала меня.
И будет прискорбным мой ранний конец,
Коль я стану жертвой воды иль огня.

Безроден по жизни, но знающий честь,
Влюблённый в дворянку, взаимности жду.
Да, будет бароном мой старенький тесть,
На счастье ль? Не знаю! Но не на беду!

В лесах я хозяин, в лесах я не гость,
В лесах я барон...больше! Герцог! Король!
В темнице же ужин...холодная кость,
Одежда - лохмотья, прикрывшие голь.

- А в наше время не казнили
Простонародье топором.
Их вешали, в воде топили,
Их плёткой били и кнутом.

- Да, это наше поголовье,
И поколенье подросло.
Ведь мы живём в Средневековье
ИМ сохраняем ремесло.

- А если этот оборванец,
Которого на днях казнят,
Барон на деле?
- Да! и глянец его лохмотия хранят.

- Его бы приодеть получше,
Помыть и вышло бы в самы раз.
- Конечно! Так мы и свинью научим
Плясать староанглийский пляс!

Свобода от негромких скорбных стонов,
Свобода от оков и от плетей,
Свобода от незнания законов,
И от недобрых, скаредных людей.

Свобода двух сердец свободно биться,
Свобода двух людей легко любить.
Свобода в небеса подняться птицей,
Свобода жить, хоть как-нибудь, но жить.

Свобода песни и любви свобода,
А тем, кто несвободен...не понять,
Великую свободу небосвода,
И что он сможет сразу людям дать...

Меня, обещал, не разлюбит
В болезни и здравии он.
Клялся', что во век не забудет,
Что будет вовеки влюблён.
А нынче гуляет налево,
Ему наплевать на наш строй...
Как жаль, что давно я не дева,
Тряхнула б сейчас стариной!

Он клялся-божился, получит
Бесценный златой медальон,
Покуда нас смерть не разлучит
В меня только будет влюблён!
А нынче я стала так кротка,
Что только мечтать о такой...
Придёт - об него сковородка
Ударена будет женой!

Который уже раз я вижу, как падает первый снег,
Но все равно радуюсь ему, как ребенок.
Что-то есть в нем такое, чего у нас нет,
Или что было, но только до первых пеленок.

Не выдумываю - чистота, красота, простота.
Белый покров, как Рождество Христово:
Так же девственно и легко, и опять – нагота,
Без которой вряд ли родилось бы первое слово.

И пока не наступит нога человека на первый снег,
В мире останется что-то первое в своем роде:
Так недолго, так призрачно, ведь времени бег
Уж торопится к Благовещенью и первому половодью.

Вот настал конец тупой эпохе шахмат,
Страны стёрты, в прошлом все границы,
Небо стало нежным - словно бархат,
Примет нас, простив, что мы - убийцы.

Носим ранг, забыв своё родное имя,
Счёт времён потерян, лишь уходят дни,
Жизнь в цепях - теперь своя рабыня,
Ищут души лишь укрыться где в тени.

Даже ангел плюнет в нас с презреньем,
Нет дороги дальше серых туч и гроз,
Искра мысли - разум взят сомненьем:
"Слаб и смертен мир стальных стрекоз".

Спи, моя крепкостенная Троя!
Спи, моя ненасытная смерть!
Мы с тобою одно, мы - живое,
Что не хочет никак умереть.

Мы - не форма и не содержание,
Не отдельные чёрные/белые.
Сочетание речи с молчанием -
Мы как миф, мы единое целое!

Мы - как буря, крушащая море,
Мы - как ветер, сметающий твердь!
Спи, моя крепкостенная Троя,
Под стенами мне дай умереть!

«Привет, входи, я заждалась!
Ты, где, скажи мне, задержалась?»
И, сделав честные глаза,
Зима сошлется на усталость:

«Мороз и вьюгу каждый ждет,
Я всем нужна, побудь со всеми…»
И как-то сразу повернет
Беседу на другие темы.

«Давай, не будем обсуждать
Как я досюда добиралась.
И тема может подождать,
Она мне надоела малость!»

И как-то сразу загрустит,
Я извинюсь; простит, конечно.
И с облегченьем застучит
В мои окошки вихрем снежным.

И я, конечно, не права:
Бывает всяко – опоздала…
Нет, чтоб спросить: « Ну, как дела?»
Я что-то с ходу выясняла.

Не интересно же совсем
В ее глазах искать соринки.
Она так искренне нам всем
В подарок принесла снежинки.

Пусть с опозданьем, но сполна
Свое немедля наверстала:
На землю нежное она
Из снега, бросив одеяло.

Вновь плыву тишиною музейного зала,
Где в холодных витринах – погосты судьбы.
Фотографии, даты. Удивительно мало
Вы оставили нам, а могли бы, могли…

Черно-белый комочек увядшей бумаги,
Вот и все, что поведает миру о вас.
Взор, насупленный гордостью дерзкой отваги,
Да серьезность мгновенья портретом анфас.

Вы ушли, после вас ни креста, ни могилы.
Диким ветром истории сдуло ваш прах.
Лишь портреты желтеют в витринах уныло,
И улыбок следы в крепко сжатых устах.

Миллионы судеб перечеркнуты кровью,
Миллионы сердец перестали стучать.
Вы из жизни ушли со щемящею болью,
Вы оставили нас эту жизнь защищать.

Я плыву тишиною музейного зала,
Тут в холодных витринах – погосты судьбы.
Имена и фамилии. Плохо, что мало
Вы оставили нам, а могли бы!
Могли…

охохонюшки
редукция?
0__0
сейчас я погибаю смертью храбрых....

Я самый смелый, я все равно найду,
Где хозяка держит сосиски.
Я на кухню аккуратно зайду
Пройду мимо своей миски.
Аккуратно пролезу под столом
И буду терпиливо очень ждать.
Когда попозже, совсем потом,
Хозяйка сосиски будет доствать.

Ну вот и пришла моя хозяйка
И из большого пакета достает
Соисек большую и вкусную связку.
И меня к себе добродушно зовет.
Я хвостик пушистый поджав
Мордочку высунул из-под стола,
А она ждать меня не став.
Миску мою красненькую взяла.

Не вижу что на столе творится
Но вкусный запах вносик бьет
И так хочется в сосисках забыться,
Но хозяйка под пузико берет
Ставит мисочку передо мной
Там несколько сосисок и немного кур.
И я соврешенно довольный собой,
Говорю благодарно *Мур!*

Свечение Пути

Уходя во мглу печали,
Не оставил даже пепла за собой.
Обернёшься на прощанье.
Крылья ветра унесут от тьмы,
что за спиной.

Тени вновь под властью сумерек,
Но свечение отгонит мрак.
Лишь дорога, как раздумье
Взор пленяет и стрелой летит,
не зная страх.

Серебристой тенью проплываешь
Отразившись в чьих пустых глазах.
А куда стремишься, что желаешь,
Ведомо быть может только
ветру в волосах.

И дорогой, как струной незримой,
Следуешь в тумане волшебства
Той тропою тайной нерушимой
Ты пройдёшь до самого конца.

MMIX/08 14,
MMIX/09 01
MMIX/11 22

P.S.
Ритм не ломаный, но сложный, да.

Антидепрессант

Закат споёт нам колыбель
Полупрозрачных грёз.
Из уголков души метель
Изгонит влагу слёз.
Прохладный ветер увлечёт
Двоих тропой ночи.
Когда в лучах златых придёт
Рассвет, мы помолчим.

10/May MMIX

Без границ

Что в светящемся тумане,
От кого скрывает ночь?
Может, тайны мирозданий,
Что бегут от нас все прочь.

Вдруг, там ключ лежит волшебный
От таинственных путей.
Приведут они, наверно,
К землям, что лежат за ней.

Ночь таинственным прохладным
Веет ветром нам в окно,
Обнимая, словно рада,
Повстречав кого-то вновь

В путешествии беспечном
От начала до конца
Еженощном, бесконечном
Скрывшем все черты лица.

Словно призрак, уплываешь
Вдаль от спящих улиц к ней,
Ты оковы разбиваешь
Суеты текущих дней.

От заката до рассвета
Ты живёшь другой судьбой,
А когда вернётся эта,
Что оставишь за собой?

MMIX/11 17

h_t_t_p://w_w_w.stihi.ru/avtor/dreamfinder (уберите подчёркивания из ссылки)

Первый холодный день,
Подловил красные уши,
Вот всегда почему-то лень,
Взять шапку на всякий случай...

И ругаешь себя чудаком,
И бранишься зубами стуча,
Греешь руки худым пиджаком,
Еле-еле себя волоча.

Но надежда: скоро-скоро,
Солнце снова вовсю запылает,
Снег пошел… вот же умора!
Не пора бы шапку напялить?

Новый год почтём как праздник,
Пусть не верим больше в сказки,
Снег летит в лицо, проказник,
Мир красив, и блещут краски.

Скользко, лёд клянёт прохожий.
Холод в шубу, в свитер, в брюки,
Лез он в лица, полз под кожей,
Внуть, в рукав, морозил руки...

Солнце скрылось, ночь - царица.
Робкий, тусклый лунный свет,
Звёздам небо узко, как темница,
Счёт идёт, из года в год и в век.

В рожденья миг кричала громко.
Но всё равно – сдалась.
Всего лиaшь мелюзга в пелёнках,
А жизнь-то началась.
Всё наблюдала с любопытством:
Что, как да почему;
И наполняла новым смыслом
Свой мир и жизнь свою.
Родителям пришлось несладко:
Упрямства не занять.
Капризные мои повадки
Не всем легко принять.
Но мама, хоть всегда ругала
(А было ведь за что),
Прекрасно дочку понимала
И плакала потом…
Я на себя ужасно злилась:
За мамину любовь
Её я только огорчила,
Тогда и часто вновь.
Хоть не могло моё упрямство
Сказать родным «прости»,
И на меня нашлось лекарство:
Рождение сестры.
Когда увидела впервые
Улыбчивый комок,
Глазёнки ясные, живые,
Сказала: «Ангелок».
Так Ангелинка и ворвалась
В страну семьи моей;
И каждый раз, как улыбалась,
Я делалась добрей.
Я хитрости её набралась,
И ласки, и любви.
Я подавила свою слабость,
Живущую внутри.
Мой дом мне был святая крепость,
Где отдых, где уют.
Ждала за дверью неизвестность,
Что обществом зовут.
Друзей хороших было мало:
Хватило б пальцев рук.
Я часто так не понимала
Жестокости подруг,
Их злых речей и дерзких нравов,
Их грубости и лжи,
Их в слабые места ударов,
Разящих как ножи.
Признаться мне сейчас так стыдно,
Но что таить грехи!
Привыкла я, и очевидно,
Что стала как они.
Я научилась лгать без краски,
И за глаза судить,
Меняла лица будто маски,
Чтоб где-то правду скрыть.
Опомнилась потом, да поздно.
В душе остался след,
Хоть вспоминаю это слёзно
Спустя уж много лет.
С тех пор пошло: «Все люди – звери».
У всех таится грех.
Я не могу кому-то верить,
Я ненавижу всех.
И всех люблю… Быть может, жалость?
Жалею я людей.
Жизнь вдоволь нам в лицо смеялась,
Герой ты иль злодей.
Я и сама как будто лучше –
Такая же, как все!
Наверно, жизнь была бы скучной,
Не будь изъяна в ней.
Теперь с улыбкой я шагаю
По жизни каждый день,
С улыбкой солнце я встречаю,
С улыбкой прячусь в тень.
И даже плачу я с улыбкой.
Есть радость и в слезах.
Улыбка – вот моя визитка,
Как доброй феи взмах.
Ещё скажу, что я философ,
Как видно из стихов.
Я много задаю вопросов
О тайнах из веков.
Знак зодиака значит много.
Две чаши – две судьбы.
Весы укажут мне дорогу
Сквозь суету толпы.
На чаше первой – все планеты
Собрались в строгий ряд,
Второй – вулканы беспросветно
Урчат, шипят, гремят.
Так я, или возвышусь духом,
Всё злое укрощу,
Или в сердца людей разруху
Безжалостно впущу.
Уравновешенные чаши –
Баланс добра и зла.
Как говорят: «Ни нам, ни вашим», ¬¬-
Так раньше я жила.
Итак, я зла, груба, порочна,
И я же – доброта.
В душе моей сокрылась прочно
Земная красота.
Мне далеко до совершенства.
Куда я попаду?
Туда, где высшее блаженство,
Или сгорю в Аду?
Когда-то я боялась смерти,
Теперь ей улыбнусь.
Когда замрёт стыдливо сердце,
Подумаю: «И пусть».
Не важно, что судьба готовит,
Какой мне дала срок.
Я жизнь, пока меня не сломят,
Читаю между строк.

В пушистую шубу оделась земля,
Снежинки неслышно легли на поля,
Под солнышком зимним задорно искрясь,
Они подмигнут нам: «Зима началась!»

Она не на шутку настала, всерьез.
Повсюду хозяин – трескучий мороз
Нас встретит на улице стужей большой
И греться прогонит скорее домой.

Быстрей побежим, ну не спорить же с ним?
На улице он до весны господин.
Под властью морозной застыла земля,
Но это же здорово! Это – зима!

До завтра – далеко (3: 50)

Три - пятьдесят. Часы удивлены,
что так неторопливо ходит стрелка,
так громко долбят каблуки.
И в темноте, как в омуте, не мелко,
совсем наоборот –
боишься утонуть и не проснуться,
боишься: темнота залезет в рот,
боишься темнотою захлебнуться.
В подушку вдавлен головою,
руками ищешь – опереться!
Распластан, как погибший воин
в какой-нибудь паршивой оперетте.

И сон нейдет, и утро, кажется, не близко,
а голова – как на вершине обелиска,
так высоко, что распахнешь глаза –
и голова закружится, захочется назад –
во тьму, свою, ведь там не так опасно,
лишь только глубоко,
а есть ли черти там – не ясно.
Но знаешь, что до света далеко.
И знаешь, что до утра далеко.
Ты знаешь? ведь до завтра – далеко.

Декабрь 2009

Железный король.

Жил только кровью и наживой,
Служил на радость господам,
Был окружен заботой мнимой,
Дешевых и порочных дам.

С рожденья закалялся сталью,
В боях и казнях наблюдал,
Глаза с предсмертною печалью
Врагов убитых наповал.

И дух дитя навек испорчен,
И путь ему определен,
Убийцей быть и днем и ночью
И быть железным королем.

***

Он господин и он жесток,
Пирует сидя на погибших,
И зла судьба, неволен рок,
Он со спины едва ли слышит:

«Ты слеп, железный господин,
Ведь явного не хочешь видеть
И думаешь, что ты один,
Никто не может вас обидеть.

Но Боги! Смерть всего сильнее
Вот я тебе того пример:
Вчера силен, повеселее,
Сегодня я потух и смерк.

А завтра твой черед, король,
И сколько бы ты не был горд
Тебе предписана та роль,
В которой погибает род!»

А после он навек умолк,
Король поднялся со врага,
И грациозно, словно волк,
Подкрался налегке слуга.

-Мой господин он был в бреду…
-Оракул где?
-Сейчас найду
Король был явно не в себе.

Но господин был нерушим,
Глаза не знали чувства страха,
Оракул, старый Серафим
Увидел сон, увидел плаху.

На плахе лежа, но не спал,
Он государя ярко видел,
Озвучил сон – блеснул кинжал,
Оракул дрогнул – тут же сгинул…

И мысль поглотила разум:
Найти потерянное миром,
И пусть он всё погубит разом,
Но станет мировым кумиром.

***

Ещё когда он был мальчишкой,
Когда лицо не знало шрамов,
К нему попала чья-то книжка,
Толи саксонов, толи ганов.

И там описывалось место,
О том, как жить не погибая,
О том, как легче стать известным,
Не знав ни ада и ни рая.

Он прочитал её так быстро,
Жизни захваченный идеей,
Но после паренек наш вырос,
И поостыло настроенье.

В книге писали про озёра,
Вода, в которых лечит раны,
Но «спрятаны от мародёров!»
Писали греки, либо Ганы.

Теперь идея мальчуганства,
Опять зажглась с былою силой,
Дорога дальниего странства,
Была реальною, не мнимой.

Глаз стеклянных взгляд холодный,
Смерть слаба - металл бесплотный,
Жизнь оставит нам одни фантомы -
Вечность знает лишь свои законы.

Мёртвый мир своё простит убийство,
Сменит, как и холодом - единство,
Нам гнилое сердце на стальное,
Нефть заполнит в душах всё пустое.

Узкоглазый оранжевый старец
Кормит зиму соленым песком,
Исполняя заученный танец
На заре со своим черенком.
Тошнотворно текущее время,
Нестерпимо горячечный чай,
Длинный шарф, на ветру рея,
Задевает его невзначай.

А потом - лихорадка маршрутки,
А потом - по сугробам пешком.
А потом ещё целые сутки
Мне сидеть под одним потолком,
Разбирая пустые страницы,
Что покрыты плетением букв.
Протирая пусты глазницы
Надоевшим движением рук.

А хотелось бы, думаю робко,
Сразу, вмиг, насовсем, навсегда.
Чтоб лишь зонт да бокал на коробке
Провожали меня в холода.
Рельсы, шпалы, путёвые стрелки...
По утрам сквозь решётку ресниц
Провожали б меня на тарелке
Лишь глаза заскорузлых яиц.

Тошнотворно текущее время.
Нестерпимо горячечный чай.
Вожжи и удила! Ногу - в стремя!
Только бы не упасть невзначай.
Лихорадочный танец в прихожей.
По ступенькам покатым бегом.
Опоздал. Апельсиновый старец
Покормил уже зиму песком.

Я не поэт, я лишь любитель,
Я не умею мысли выражать,
Писать красиво, вдохновлять.
И муза мне не тянет руки
я просто часто то пишу,
Те думы, что ко мне приходят
Я их в стихи ложу.
Поэт же должен окрылять,
Он будет всех тех вдохновлять,
Всех тех, кто стих его читает.
И муза нежно глядя на него,
она всегда с поэтом рядом.
Я не поэт, я лишь любитель,
Мне с ними рядом не стоять,
Но я творю и хватит мне того
Что я пишу!

Море, пляж и облака
есть друг заветный, как звезда!
Я с ним встречаюсь в те месяца,
Когда пора на юг купаться,
Морем, солнцем наслаждаться!

Мы с ним почти не говорим,
А только молча так сидим.
Присутствием тиши мы наслаждаясь
так от всех уединяясь.

О друг! Как здорово с тобою
Вот так вот просто посидеть,
И в тишине попеть.
Я не забуду те мгновенья,
что ты мне в память подарил,
я буду друг мой незабвенный грустить, грустить, грустить…
Но помни, нет на свете грусти,
Что будет длиться много лет,
Ведь встретимся с тобою
Чтоб снова тот мотив напеть!

сидя у моря, моря голубого,
моя душа хочет творить,
писать пейзажи и портреты,
волна шумит.
штиль душу мне своим покоем
вдохновенья принося, как зеркало
все отражает и дно я вижу далека.
волна шумит, все преображая
белые барашки начиная нагонять
и ветер стал сильней кричать.
дева-шторма начинает танцевать
свой танец страстный, яркий начинает представлять
и тучи в шерстяной клубок собравшись
посылают гром и гул,
свое приветствие волны брызгами дают
света счастья и волнения молнии горят зорей
пора скорей идти домой!
Но я запомню тот мотив:
и ветра пляску и как штормит
и как бьются волны начиная ту игру,
с счастьем в сердце я уйду!

http://forum.nov.ru/uploads/monthly_...1206467714.jpg

По сияющей глади безмерных полей,
По сверканью снегов в замерзающей сути,
Мы идем мягкой поступью сытых теней,
В облаках обязательств стремительных судеб.

Пусть нелегки шаги, пусть стремленья избиты,
Пусть не розами устлан предсказанный путь,
Пусть мы смутные ловим виденья, что скрыты
Милосердным предвиденьем, лишь бы взглянуть.

Мы уснем, мы во снах искупаемся вволю,
Мы прервем плавный ход механизма часов,
Изберем мы творенья нелегкую долю,
И падем мы под грузом несказанных слов.

Что для мира мы значим, что норны нам спряли?
Где узнать этой жизни конечную цель?
Мы покорно идем в бесконечные дали,
Чтоб услышать небес отвлеченную трель.

Где ж закончим мы путь, что лежит перед нами?
Сможем мы удержаться, не валяться в грязи?
Вновь сияют возможности перед глазами,
Время брызжет и тает в сомнений связи.

Снегом землю всю укрыло,
Звёзды светят в синем небе,
Ты признайся - сердцу мило,
Мир отдался зимней неге...

Солнце изредка проглянет,
Чтоб укрыться, вмиг, трусливо,
Нимб луны в ночи блистает,
Смотрит на весь мир игриво...

Пусть уходят горе и печали,
Внёс свои порядки праздник,
С вьюгой мчатся в вечны дали,
Ветер кружит вихрь, проказник...

Вновь январь подходит тихо,
Пусть улыбки с лиц не сходят,
Новый Год мы встретим лихо...
В небе звёзды танцы водят...

Ты слышишь, как плачут ангелы?
Как стонут они над нами,
Наши души оплакивая,
Над мертвыми берегами.

Ты слышишь, как бьют они крыльями,
С себя сдирая покровы,
Тела и лица царапая
И умываясь кровью?

Небо над нами расколото,
Стонет земля под ногами,
И словно гигантским молотом
В лепешку расплющена память.

Страшно в застывшем зеркале,
В заиндевелой корке
Видеть лицо заплаканное
И губы, поджатые горько.

Стонет душа и корчится,
Время стоит и мчится вперед,
А я живу ожиданием,
Что ты вдруг появишься у ворот.

Что ты придешь и снегом присыпанный,
Войдешь, оставив мороза улыбку.
И мы, обнявшись и застыв в поцелуе,
Вместе признаем свою ошибку.

Связала двух ребят судьба.
Был майский день приветлив.
Один был весел - улыбался,
Друга заприметив.
Другой, слегка потупив взор,
Раздумьям придавался.
Друзей порыв, их сил напор
Всем вмиг передавался.
Одним словцом способны враз
Дискуссию устроить -
Ничто не скрыть от этих глаз -
Их мир не перестроить.
Бок о бок долгие года
Брели они по свету,
Но, как бывает иногда,
Всё изменилось к лету.

Один влюбился - вмиг второй
Решил помочь советом.
И дал намек ему простой,
Куря табак при этом.
- Чтоб впечатленье произвесть
О кротком зная нраве,
Ты отведи ее поесть
В роскошном ресторане.
Узнай цветов любимый тип,
Что пить предпочитает,
И песни сладостный мотив,
Что уши ей ласкает.
- Спасибо, друг, твои слова
Запомню, как молитву.
Моя кружится голова,
И светом всё залито.

Прошла неделя - первый друг
Вернулся от невесты,
Пошел событий странных круг,
Он знал - ей тут не место.