Восемнадцатых уже лишили надежды на возвращение домой, может хоть Семнадцатые проживут дольше…

- Господин, посмотрите сюда!

Илай подошел к дружиннику, и выглянул в пролом в стене. Отсюда было видно площадку перед павильоном, где находилось сердце ставки Восемнадцатого священного похода. Только теперь это была не обитель славы и богатства, с пирами и дипломатией. И даже не плац для прирученных волков-мутантов. Больше всего это напоминало фреску на тему "Ужасы Коллапса", изображавшую последние дни древних Сиятельных городов. Впрочем, одернул он себя, это на самом деле повторение истории, как в целом, так и в частности того, что он уже видел на складе. Сюда сбежались те, кто не мог или не хотел покинуть лагерь, но не мог и сражаться. И кого те, кто забрал припасы, точно так же посчитали бесполезными. Вся та орава сторонних людей, которые Столица, да и чего говорить, сам он, Укуль Илай, посчитали нужным взять с собой в оба этих окончившихся катастрофой похода. Младшие жрецы, миссионеры, те их целителей, кто оказался малоэффективен в лишенных доброй магии странах, служки, конюшие, кравчие, Мириады помилуй, арфистки… А еще те личности, которые, формально принадлежа к названным категориям, на самом деле предоставляли воинам и магмастерам совсем другие услуги. Лорд-Командующий Семнадцатых не испытал гордости, но отметил, что их тут намного больше, чем было даже у него в начале похода, когда он был еще таким наивным и неопытным. Намного больше…

Сеньео, гори ты в пламени Киньича тысячу перерождений, как ты мог взять с собой в Ядолунье столько гражданских?

Молящиеся, плачущие, обнимающие друг друга, или дерущиеся за возможность быстрее попасть в павильон, обманчиво безопасный. Простецы младших каст и безупречно-рожденные, сейчас малоотличимые друг от друга. Перекошенные ужасом лица, с которых скоро начнет сходить привитая магией красота и благородство, если, конечно их обладатели вообще переживут сегодняшний день. Брошенные, как кувшины с вином на складе, вот только если разбить, потечет красное, а не синее. Бесполезные шелка, драгоценности, впрочем, зачастую ободранные еще с живых взбунтовавшимися варварами. Впрочем, судя по тому, что он уже успел услышать, может статься, что этот так называемый "культ Укуля" на самом деле сохранил верность своим господам. Вот только не тем, которые ожидала Столица.

- Я не смогу спасти их всех, - сказал себе Укуль Илай, уже зная, что правда. Еще он вспомнил жертвенники в Альт-Акве и то, как дикари рубили на них головы пленным, а он сам вынужден был смотреть, неспособный даже перебить чужое плетение и развеять проекцию с передатчика.

Он подозвал дружинников, вылез из пролома и пошел к толпе, на ходу поправляя шлем. За этот сезон Илай успел разочароваться в этом символе своего звания. Шлем был вычурный и декоративный, с непрактичными крыльями и преломляющими свет кристаллами. Такой же, каким Лорд-командующий все чаще чувствовал себя. Но сейчас эта красота пригодилась.

Он и его люди начали восстанавливать порядок, командами, окриками, ободрением, а иногда и просто ударами и затрещинами. Задача казалась неподъёмной, но как-то неожиданно начала претворяться в жизнь. Возможно, откровения последних дней заставили его утратить веру в сородичей больше, чем они того заслуживали.

- Эн-ши, лорд Хартанг изрек, что мы сюда только за калориями и магией, - дернул Илая за рукав следопыт из федератов. Илаю некогда сейчас было разбираться в варварской экспрессии, но ему показалось что южанин встревожен еще больше, чем по дороге сюда, - У нас мало конских сил. Кан-Каддахи вступают.

- Я еще не ваш вождь войны, - огрызнулся Илай, - И даже если стану им, то точно не ценой того, что бросил здесь доверившихся вождям нашего клана!

И впрямь, осталось только морду растатуировать.

Илай зашел в павильон. Он уже примерно представлял себе, что там увидит. И едва удержался от того, чтобы подойти и плюнуть на труп "родича". Остановило не то, что это неподобало знатному человеку, и даже не опасение окончательно раздавить боевой дух Восемнадцатых. У тела Сеньео сидел один из нашедшихся-таки офицеров злосчастного похода. Похоже, он едва пережил этот день - доспехи посечены и оплавлены, шлем потерян. Он смотрел на убитого командира без вассального горя, тоски, или, хотя бы страха. Но все-таки предал его трупу благопристойную позу и даже вложил в руки меч.

- Его убил Волчий сотник? - спросил Илай. Ему было все труднее называть лорда Тулун Иолча даже не по титулу и касте, а по имени.

Восемнадцатый скривил лицо, из-за ранений ему явно было трудно улыбаться. Если это, конечно, вообще задумывалось как улыбка.

- Его недомутант-питомец. Что одно и тоже. Пока я, клятвенный телохранитель господина, воевал внизу.

Последнее желание сказать "А я знал, что так произойдет!", пропало.

- Пойдем с нами, - предложил Илай.

- Не хочу. И смысла нет. Я слышал, что говорили о ваших запасах. Вы не уйдете далеко.

- Мы можем догнать Волчьего сотника и вернуть взятое. Нам всем должно хватить.

- Попробуй, - раненый вяло кивнул в сторону центрального бассейна. Лорд-командующий подошел туда и увидел царапины и следы, которые намекали на то, что дно - на самом деле отъезжающая плита. Теперь уже вернувшаяся на место.

- Иолч свалил туда, вместе с волками и культистами. Мы уже пробовали взломать ход. Слишком сильная защита, - сказал Восемнадцатый.

- Мы?

- Остальные лорды и дружина, кто решил не менять клятву и выжил, возражая. Большинство вернулись в кратер. Одерживать славное поражение. Я и сам пойду… только отдохну слегка. Я не хочу голодать душами.

"Не то, что ты и твои" - послышалось Илаю. Сейчас не время было злиться.

- Постой, их были сотни, они бы не смогли уйти все вместе через этот ход так быстро. Остальные должны же были отправиться другой дорогой... Куда?

- Мне нет до этого дела, - пожал плечами Восемнадцатый.

- Вождь! - крикнул вбежавший в зал федерат, - Десять и восемь добили на поле. Кан-Каддахи вошли в лагерь.

- Быстро они. Что ж, удачи вам, - раненый, шипя сквозь зубы, поднялся с пола и заковылял к выходу.

"Мы не успеем вывести людей" - Илай знал это уже давно, но до сих пор продолжал надеяться.

- Я буду удерживать павильон, отвлеку Черно-Красных, а ты проследишь, чтобы до встречи с Хартангом и Айлилем дотянуло как можно больше этих, - сказал Илай Лорду-Кормчему, когда сам выскочил на площадь. Большинство людей уже покинули ее, оставались безнадежные, остатки восемнадцатого воинства и немногие уже его дружинники.

- Чадо мое…

- Это приказ.

- Я не подчинюсь, - улыбнулся жрец.

- Снова за свое, старик? - Илай хотелось что-нибудь разнести в пыль.

- Я стар и уже медленно умираю. Не отказывай мне в праве сделать это красиво, чадо.
- Мне сейчас не до проповедей, старик.

- Мне тоже, - Лорд-Кормчий улыбнулся шире и Илай заметил, что зубов у древнего святоши уже не осталось, - Будешь прятаться от своего долга за словами, прокляну. Ты куда нужнее нашим людям, чем я.

- От меня мало пользы, я… - Илай почувствовал, что все-таки ломается под тяжестью сегодняшнего дня.

- Значит ты нет так хорошо разбираешься в людях, как думаешь, чадо.

Из носу у Лорда-Кормчего закапала кровь. Илай ахнул, бросился к нему, но старик отстранился. Илай перевел зрение в магический диапазон и увидел, что, пока они говорили, жрец успел сплести целую сеть защитных и боевых заклинаний. Вплетая в энергетические сети и каналы дикий фон и искаженную битвой магополе Уллу-Ксая. Из-за истощения имплантатов, считай, свою жизненную силу, вплетая.

- Подсмотрел у выродков, - прохрипел старик, - Всегда хотел попробовать какую-нибудь замечательную ересь. А теперь прочь отсюда. Здесь остались только те, кому уже не увидеть завтрашнего дня…

- Чертовы сушеный бунтовщик… - выругался Илай, потом положил руку ему на плечо, отвернулся и ушел. Потом, убежал. Он не признался, но ему на самом деле все еще хотелось жить. Хотя, если старик хоть в чем-то не ошибся в своей оценке его характера, возможно, эта слабость Семнадцатому священному еще пригодится… Должна пригодиться.

В криках из лагеря уже отчетливо слышались рычащие, варварские слова. И прежде чем Илай нагнал отступающих дружинников и беженцев, их перекрыл один голос, спокойный, ненавидящий. Лорд-Командующий все еще мало что знал из варварской речи, но эти слова понял:

- Добейте их.

Потом снова загрохотали выстрелы и зазвенели заклятия. Потом Илай свернул за угол огромного многоэтажного дома и звуки стали отдалятся, затихать.

- Добейте их.

Услышать это оказалось приятнее, чем исполнять. Когда клановцы прорвались через ряды к сердцу вражеской ставки, Сиятельные прекратили бегство и встали насмерть. Любимые архитекторами Омэля террасы и узкие лестницы, ведущие к центральным башне и павильону, помогали им восстанавливать счет в свою пользу. В перерывах между боями, дожидаясь подхода куда менее расторопных дикомагов из Тавалика и Дасаче, Аэдан слышал, как другие бойцы говорили, что вернувшейся храбростью орденцы обязаны тому факту, что осознали - без своей хваленой магии далеко им не уйти. Называли их золотыми крысами в крысоловке. Норхаду эти слова не нравились, после долгих лет за Контуром от белоплащников его, признаться, тошнило как от облученного жаркого, но в храбрости он им отказывать не стал бы. И еще он знал, что загнанные в угол крысы куда опаснее бегущих. Тем более, что правый фланг южной коалиции тоже в один момент вынужден был бежать. Интересно, как там сарагарский демон, жив еще?

Еще Аэдан, хорошо знающий речь внутреннего полушария, смог расслышать, как один из диких магмастеров, расплетая поля, оборонил, с толикой уважения, что Орден внезапно научился импровизировать.

Даже отец замедлил свой ход, перестал лезть на рожон, стал осторожнее. Выждал подхода не только ближайших отпрысков, но и обычных воинов клана. Впрочем, и последняя, отчаянная храбрость ведьмаков и витязей Ордена, не смогла остановить его надолго.

Южане выбили Орден из башни и окружили павильон. Стены последнего зияли свежими проломами в тысячелетнем литье. Аэдан возглавил атаку в один такой.

Перескочив через груду обломков внутрь, он скрестил клинки с витязем, явно высокого посвящения. Возможно, даже телохранителя одного из белоплащных набольших. Впрочем, уже поймав измотанного врага на простой прием и прорубив следующим ему доспехи, Аэдан заметил, что этот Сиятельный отличался от прочих. Какой-то бледный, изможденный на вид, в теплой накидке поверх брони. А еще в штанах. Норхад даже аккуратно повернул ему голову острием двуручного меча. На него уставились серебряные глаза, уже подернутые голодной чернотой. Странно, в этом лагере ему еще такие не попадались…

У Норхада было время разглядывать врага. От защитников почти никого и не осталось. Лишь немногие в другом конце зала, рубящиеся, вернее, убиваемые или обезвреживаемы отцом. И один латник, сидящий на бортике сухого бассейна по центру. Когда Двадцать Шестой подошел к нему, орденец поднял голову и прошелестел, едва слышно:

- Вряд ли ты поймешь меня, но я Иьехелле Даилам, сын Иньехелле Кеилама, сына… Впрочем, это надолго. Мне сто тридцать лет, и я устал.

Лицо у него и впрямь было уже не просто древнее и измученное, а прямо-таки огарочье.
- Обезвредь нелюдя! - крикнул от входа отец, на какой-то момент снова оживший голосом и манерами, - Я славно с ним побеседую на…

Старик вздрогнул, уловив если не слова, то тон обещания. Двуручный меч из маг-стекла свистнул в воздухе и голова Иньехелле Дайлама покатилась по беломраморному полу.

- Упс, - сказал Аэдан

- Интеллектуально ограниченная личность, неудачное копирование, - отец снова сузил глаза и перешел на автоматонную речь. Потом, словно поборов невидимого прочим призрака-душителя разума, заорал: - Ты хоть понимаешь, идиот, что этот хрен держал на себе всю оборону и был тут самым главным?

Судя по выражению лица магмастера-дасачче, стоявшего за плечом отца, даже для знатока магии такая точность определения была внезапной. Интересно, откуда отец успел понабраться знаний?

Аэдан обтер клинок обрывком белого плаща. И впрямь, хорошее оружие.

- Я тебя упеку обратно в болота еще на десять лет. Нет, я прогоню тебя на Север, еще на шестнадцать!

Норхад успокоился и положил меч на плечо. У бассейна уже суетился тот самый дикомаг, из Дасаче.

- Господин мой, - с легкой опаской сказал огарок, - Здесь сильные замыкающие чары… их сложно будет расплести. Даже с прок… священным металлом.

- Надейся, что ты не угробил мага, кто мог это отпереть, Аэд... Что бы это ни было, - шепнул Норхаду брат.

- Сканируй камень, как вы это умеете, - бросил отец.

Дасачче приложил ладонь к мрамору, закрыл глаза.

- Господин мой, тут что-то странное, чары не показывают сигнатуру, характерную для Укуля…

- Сканируй камень! - прорычал Сойдан Кан-Каддах, - Ход можно открыть? Он свободен?

Дикомаг промокнул лоб платочком.

- В половине забега отсюда плетение-ловушка. В забеге отсюда проход обрушен… Отец наш Иль-Дасач, эти подземелья огромны…

- Как давно обрушен? - прервал его древний Кан-Каддах.

- Больше часа назад, господин мой, чары уже остыли.

- Тебе повезло, Двадцать Шестой, - отец пнул латным сапогом безголового жреца, развернулся и пошел к выходу, - Мы возвращаемся в Верхний город! Немедленно!

Аэдану не нравились скачки настроения у старого демона в этот и без того изматывающий день.

---

… Пламенной яростью, огнем праведности, блестел меч Элеиса Ллао, несокрушима душа его отваги, тверда его вера! Все же, в обители Черного Выродка он был в одиночестве. Славный воин, но против полчищ. Благородный витязь, но против подлецов. Маг, высокого посвящения, в обители распада и радиации!
И когда изломил он свой клинок, когда пылью осыпались его доспехи, испустил герой, сокрушитель сотен, крик яростный, что слышен был по всему мертвому городу. Лишь одно его печалило, что не узнают о последнем подвиге его милые родичи.
Но когда уже повалили его на землю презренные, прижали руками сморщенными, навалились, обдавая смрадным дыханием, услышал Ллао вой свирепый, чистый, благородный. То друг его явился на зов! Бросился на врагов Белый Клык, пылая гневом на тех, кто посмел тронуть друга его и господина, того, кто прогнал светом Учения тьму мутации из его разума, хоть и не мог изгнать её из его тела. Кто, единственный, к неправдено угнетенным проявлял сострадание! Посеянным в нем ростком новой души узнал зверолюд славный, что грозит Ллао опасность и примчался за три луны. И вот теперь рвал он на части извергов, орошая отравленной, но не для себя, кровью свой густой мех. Бугрились мышцы и топтали черепа копыта. Мощные крылья сбивали на землю выродков. Возрадовался этому Ллао и сладостная радость дружбы разлилась по его членам! Восстал он и, копье перехватив, врезался в спины недругам, воин мощный, пламенный! Ведь то был не конец, а новое начало!

- Сказ об Элеисе Ллао и Ррархе Белом Клыке.
Внесен в перечень запрещенных текстов конклавом Лордов-Кормчих Благословенного Укуля.
Запрещен к распространению в Ламан-Сарагаре.
Изъят из продажи в Теркане волей Сойдана Кан-Каддаха.

---

В этом зале пыли не было, полы, каменные столы и постаменты, ажурные скамьи из маг-стекла, расставленные тут и там экране, они же, вплавленные в стены - все выглядело так, словно древние Омэлли ушли на банкет и вот-вот должны вернуться. Прежде чем Верный начал всерьез размышлять о причинах подобной чистоты, позади что-то пискнуло. Подскочив, крутанувший на месте - клятый волк опять пробуждался и делал его пугливым - питомец Тулун Иолча увидел прозрачный шар, катавшийся по полу. Сфера, жужжа и позвякивая, всасывала в себя грязь, только что нанесенную из соседнего, куда хуже сохранившегося коридора. Закончив, уборщик юркнул к украшенному отверстию в стене и сгинул в нем, словно привиделся.

Хозяин улыбнулся вслед работнику, тепло, как редко улыбался людям. И тем более - нелюдям. Подошел к центральному креслу, расположенному напротив диска проектора-передатчика, такого же, какой был на памятной презентации, но намного, намного больше. Кресло выглядело дороже, чем трон князя Нгардока. И было, пожалуй, куда изящнее.

- Пост управления защитной системой города, господин, - Верный снова едва не подпрыгнул, когда проекция хранителя Уллу-Ксая возникла над проектором. Здесь она была заметно ярче, а звук куда более четким, - Укуль называл такие устройства "кабинетом Лорда-Коменданта", господин.

Интересно, способны ли проекции древних на собственные разум и чувства, иронию, или, боги сохрани на затаивание обиды? Верный попытался спросить об этом хозяина, но то ли до сих пор умел это плохо, то ли у Волчьего сотника были дела поважнее и он закрыл свой разум от посторонних сигналов. Спрашивать его вслух питомец не посмел.

Тулун Иолч занял место "Лорда-Коменданта", аккуратно закрепил ключ-кристалл в пазу на подлокотнике.

- Выведи мне на экран схему города.

Призрак Омэля исчез и на его месте появилась вся котловина Уллу-Ксая, с ее пустошами, малыми кратерами, лесами и руинами. Опять же, все похоже на то, что они видели на "презентации", но намного, намного более четкое и яркое. Маштабирование тоже происходило куда легче и быстрее, лорд Тулун менял слои изображения и точки обзора с мастерством опытного игрока в Четырех Вождей за легендарной игровой доской. Он явно хорошо умел обращаться с такими системами. Раз, и повинуясь едва заметному движению кисти, и то, сделанному скорее по-привычке, чем по необходимости в столь насыщенном магией месте, и город пропал, вместо него появилась объемная схема коридоров и залов подземелья города. В прошлой жизни Верный читал про ледяные горы в холодных южных морях, и ему пришло на мысль сравнение с такой - надземный город, при всем своем масштабе, был лишь малой частью всего комплекса.

Присутствовавшие в зале Сиятельные восторженно охали, посвистывали. Они заметно возвеселились душами, попав в столь богатое магией место. Вероятно, от того, чтобы подключиться к довоенному фону напрямую и пить, пить, пить чистейшую энергию их останавливал лишь страх перед лордом Тулуном и его новым слугой, духом-хранителем города. Потускневшие было лица и глаза снова наливались здоровым, металлическим блеском. Многие впали в эйфорию, как от макового дыма. Многие даже не обратили внимания на то, как проекция возникла снова, над соседним, меньшим диском и сказала:

- Господин, зафиксирована магия у входа, через который вы воссоединились с Домом. Попытки проникнуть внутрь.

- Успешные? - спросил Хозяин, не переставая бегать взглядом по схеме, похоже, оценивая и запоминая её со способностями, более бы присущими саванту. Седая башка рассказывал о таких, когда-то…

- Нет, господин. Вероятность такого развития событий исчезающе мала, но я позволил себе укрепить ваши плетения.

- Хорошо…

- Господин, попытки и сканирование продолжаются. Прикажете активировать протокол войны и очистки?

- Да. Моим правом.

- Хорошо, господин. Полная готовность через пять, четыре, три…

- Погоди! - рявкнул Хозяин, заставив исстрадавшегося неожиданностями Верного схватиться за сердце, - Внеси всех Сиятельных в пределах котловины в списки дозволенных к нахождению, предоставь носителям маркеров нашего Дома малый доступ к системам города!

Са-Омэль Иолч сказал это несколько поспешнее, чем привык Верный. Если паранойя питомца-варвара отношению к духу-хранителю и была обоснована, то никакого разочарования проекция не выказала. Лишь вновь поклонилась, сложив руки у живота.

- Как вы повелели, господин. Полная готовность через пять, четыре…

Верный слышал, как начал молиться, схватившись за амулет, тот самый витязь, из более сомневающихся.

- …два, один.

Земля вздрогнула, словно не подземный комплекс и город, а живое существо вздохнуло и расправило плечи. С потолка посыпалась пыль, из отверстий в стенах тут же выкатились сферы, одна из которых с мелодичным звоном лопнула, не доехав. Лорды и магмастера схватились за виски, носы и сердца, даже для потомков древних Сиятельных волна высвобожденной магии оказалась мощновата.

- А вот теперь началось, - улыбнулся Хозяин.

Это нагнало их на полпути к акрополю. Что именно это было, Аэдан пока что точно определить не решился. Он успел уже заново привыкнуть к горячему нраву родных краев, вспомнить, что такое вулканы и землетрясения, но на обычную "сейсмическую активность" это не походило.

Да и день сегодня слишком перенасыщен магией для простых совпадений. Пока они шли к Верхнему городу, Норхад успел заметить… разное. Некоторые из увиденных, краем глаза, аномалий раньше ему встречались только в учебниках. В разделах "опасности крайне зараженнных земель".

На одной площади их вымочило темно-красным дождем, прекратившимся так же быстро, как налетел. И судя по всему, это действительно была кровь. Потом пришлось обходить два столба из маг-стекла, между которыми проскакивали разряды, выжигая наросший за века лишайник.

Аэдан надеялся, что у него не начнут выпадать зубы и волосы.

- Стой! - вскинул руку Сойдан Кан-Каддах, нехорошо молчавший всю дорогу, - Поворачиваем!

- Орден? Культ? - вслух встревожился брат.

- Поворачиваем! - отец ожег его свирепым взглядом. Старик, казалось, дичал с каждым пройденным кварталом. Аэдан подумал то, что в клане обычно предпочитали не обсуждать: интересно, таким он был в Темные Века?

- Я ничего не чувствую… - пробормотал себе под нос, хмуря редкие брови, маг-дасачче. Беда с этими волшебниками, вечно считают свое мнение важным и определяющим. В Темные Века его-то уж точно не было вообще

И вот когда они вышли на эту же улицу обратно, обогнув подозрительный участок дворами, вот тогда город и накрыло. Руины, деревья, сама земля дрогнули, вниз посыпались камни. Двадцать шестой почувствовал, словно через него волна прошла. По бронестеклу пробежали отблески и искры, даже по тому, что было сварено тысячу лет после Коллапса и другими Домами. Норхад с трудом удержался от того, чтобы выбросить меч. Сойдан Кан-Каддах же почти неразличимым движением выхватил свой клинок и воткнул в землю. По священному металлу пробежала синяя искра, разряд ушел в почву. Старик единственный не пошатнулся или вообще не хлопнулся навзничь.

Аэдан выпрямился, посмотрел на прочих соклановцев и машинально пригладил ладонью встопорщенные дыбом волосы.

- Что это … - говорливый маг не унимался, даром что сейчас хватался за стену дома, чтобы не упасть, - Что это бы…

Он так и не закончил фразу. Та самая стена разъехалась в стороны и из открывшейся ниши, словно биотный костожор из кокона, выскочило нечто желто-белое, быстро окрасившееся брызгами красного. Когда оно прекратило кромсать дикомага и замерло, Аэдан увидел подобие человека из бронестекла и омэльской псевдо-кости, присыпанное пылью веков. Подобие отдаленное, ажурное и усаженное лезвиями. В глазницах маски-черепа плясал фиолетовый огонь.

Потом оно бросилось на него.

Аэдан едва успел отскочить в сторону. Что бы это не был за конструкт, он оказался дьявольски быстр. Ударить удалось не сразу, да и тогда это мало что дало - его меч лишь скользнул по подставленному "предплечью". Норхад споткнулся, проститься с жизнью не успел - чья-та рука рванула его за плечо в сторону. Потом этот же человек всунул ему в ладонь эфес меча, тонкого, но тяжелого и… стального.

- В кость бей! - рявкнул отец и встал между ним и древней тварью. Тварь… начала пытаться его обойти, дотянуться мимо него, хотя бы отодвинуть в сторону.

У Норхада не было времени на чудеса и безумие. Он ударил отцовским мечом по конструкту, "кость", видимо менее стойкая к времени чем стекло, поддалась и голова твари отлетела в сторону. Вероятно, это мало бы ей помешало, но сталь прореагировала с магией и огоньки в её глазах погасли, потом с шелестом осыпающегося и звоном бьющегося осело на землю и "тело".

Аэдан не успел задать вопрос "почему ты не сделал это сам?". Ниша, похоже, оказалась на самом деле выходом из подземной шахты. Со свистом воздуха в ней появился диск, на котором стоял еще один конструкт. Аэдан успел еще подумать о том, что это напоминает "пневмопочту", изношенные или вообще не работающие реликты которой он видел в некоторых канцеляриях за Контуром. Потом ему стало не до размышлений. Посылка оказалась не единственной, и не только из этой шахты.

Счастье еще, что мало какой из автоматонов сохранился так же хорошо, как первый. Некоторые и вовсе прибыли грудой обломков, другие разваливались на ходу или сгорали, слишком быстро сконфликтовав питавшей их магией со злым современным фоном. Но даже и так, клан и союзники потеряли многих.

Сойдан Кан-Каддах подсказывал потомкам, мешал их убийцам, но в полную силу в бою не участвовал. Аэд вполне верил, что у Старика есть на то причины, и наверняка веские. Может, даже благородные. Но когда он, свалив очередного голема, стоял, смывая кровь из рассеченного лба… ему снова захотелось знатно расквасить этот родной нос. Все равно заживет.

Отец подошел к нему, и, пока забирал меч, Аэдан успел-таки проморгаться и увидеть его лицо. Бить Демона Юга он передумал даже в мечтах. И если и впрямь это не просто реакция древней защитной системы на сегодняшний маг-шторм, а происки врагов, то им теперь Двадцать Шестой не завидовал.

- Ты и ты, останетесь с ранеными. Остальные идут дальше.

Он сказал "идут" и побежал. С невероятной скоростью, но быстро замедлившись, явно вспомнив о немощи прочих.

Аэдан понял, что ему не нравится, когда Праотец бегает вне ритуалов и тренировок.

---

Ханнок слышал, как один из молодых горцев жаловался соплеменнику, что после бегства их фланга Кан-Каддахи и озерники будут смотреть на них, как на ничтожества. Тот, куда старше и опытней, лишь пожимал плечами и повторял, что эти высокоотродия уже давно на всех так смотрят.

Самому сарагарцу уже мало было дела до подобных мелочей, которые раньше он мелочами не счел бы, а если боги будут благосклонны, то когда-нибудь снова не сочтет. Он вымотался, ушибы и покусы саднили. По пути к акрополю еще два раза пришлось укрываться от аномалий и молний, и смотреть, как южане рубятся с заблудившейся волколюдской стаей. Его тошнило. При этом, он был голоден.

Он хотел бы сказать, что скучает по дому. Прекрасной, теплой стране с виноградниками и оливковыми рощами, домиками, крытыми черепицей и поместьями знати, выыстроенными под Укуль. Где головы хоронят вместе с прочим телом. Где с неба не падают кристаллы, из стен не вылезают костяные шипы и не самовозгораются деревья. Где само слово "аномалия фона" - ругательство и оправдание головной боли, а не угроза жизни… Хотел бы. Но вряд ли теперь получится. Зверолюд подумал, что даже если Север вдруг разрешит ему вернуться свободным и в полном праве, то ему все равно не забыть при взгляде на земляков, что за чудовища скрываются в столь многих них, проклятых страшнее, чем козлодемоны, еще ничего не подозревающих. И не был уверен в том, что даже если захочется, то хватит сил их об этом предупредить.

Уже на подъеме к воротам в верхний Уллу-Ксай землю тряхнуло и вновь ставший от усталости неуклюжим драколень упал. Уже на глазах гарнизонных.

Пожалуй, ему все еще не до конца все равно.

- Эй, вы из кратера? Что творится в городе? Много там колдовской мути?

Ханнок словоохотливого дозорного Черно-Красных у створок проигнорировал. Фреп на него и вовсе зарычал, заставив попятиться. Сарагарец дошел до ближаешей стены и сел там, под козырьком, обхватив колени руками и обернув хвост вокруг лодыжек.

- Почему нас не пускают внутрь? - спросил господин Матоленим.

Присоловевший демон огляделся и понял, что и впрямь, не пускают дальше переделанной в захаб нижней террасы.

- Странные вещи внизу творились. Вожди беспокоятся, - пояснил все тот же дозорный.

- Учитель! Почему вы все еще снаружи? Заходите внутрь!

Не повернув головы, Тилив Ньеч улыбнулся, несмотря на все тревоги этого дня. В разговорах наедине ученица все чаще звала его по имени, хотя и предпочитала официоз при посторонних. Потом посмотрел на небо и вновь помрачнел. Облака, алые и черные, прямо как цвета Кан-Каддахов, завивались спиралью вокруг центрального холма котловины, как раз вокруг того места, где они сейчас находились. Аэдан уже как-то сказал ему, что люди его клана куда устойчивее к маг-штормам, чем прочие южане, но видно было, что и они опасаются собирающийся бури. Она еще не ударила в полную силу, но если сосредоточиться, то уже можно заметить вспышки и полосы от шальных обрывков заклинаний.

По-хорошему, и впрямь надо было убираться прочь, под свинцовую крышу. Все равно ничего не видно, высокий забор мешал толком разглядеть что-нибудь за пределами подворья. Но звероврач продолжал стоять и смотреть. Он чувствовал себя ненужным, знал, что с этим сейчас ничего поделать нельзя и оттого злился.

Да, у Кан-Каддахов и без него хватает целителей, куда более подкованных в анатомии южан в целом и демонов в частности. Да, он даже куда уж там требовать, чтобы ему позволили работать, просто спрашивать об этом не стал и так понятно, что стражники не дадут ему покинуть двор. Да, он свою клятву вручил далеко отсюда и Иштанне, а не Тейорре. Формально принести присягу новообретенной богине кодексов и исцелений он не успел, некогда, да и негде было, и по понятиям южан врачом сейчас и не являлся. Нет, забыть о том, что он вообще ее приносил он тоже не мог.

- Учитель!

- Уже иду, - Ньеч покачал головой и поборол себя. И в самом деле, хватит.

- Новости? - уже за спиной гаркнул от ворот стражник. Похоже, кто-то проходил мимо. За побег илпеша страже крепко влетело и охранявшие подворье вояки на время утроили бдительность. Все же, время шло и желание узнать, как идут дела внизу, на кратерной равнине, явно их одолевало. Как и самого Ньеча. Уже взявшись за ручку двери, он замер, вслушиваясь.

Продолжения не последовало, видимо, кто бы там не шастал, он был занят делом.

"В отличие от меня, тьмать"

- А ты куда собрался? - раздраженно сказала из прихожей Сонни. Ньеч едва успел отойти от двери, прежде чем та открылась наружу и во двор выскочил… Шаи. Последние дни Норхад был занят делами клана и без его внимания молодой пустынник дичал и страдал бездельем.

- Я не могу так просто сидеть! Надо что-то делать! - лихорадочно зачастил меднокожий.

"Сильны вы в иронии, о боги великие…" - подумал Ньеч. И сказал:

- Идите в дом, вождь. Вам и впрямь опасно выходить наружу.

- Это потому что я законтурный, да? - внезапно вскипел юноша, - Вы все считаете меня бесполезным? Даже ты, немочь скорченная? Да проваливайте вы все к тьматери!

Он продолжил сбивчиво ругаться, непривычно для сынов Тсаана частя и путая слова. Таваликки перестал его слушать, а еще оценил, что Шаи даже более краснокож, чем обычно, а глаза у него лихорадочно блестят. Потом уловил запах спирта. Как всегда здесь, на юге, с ароматическими присадками. В прихожей, сжигаемый взглядом его ученицы, мялся черный кентавроид.

- Та-ак, - протянул Ньеч, отодвинул в сторону возмущенно вякнувшего нобиля и подошел к разом как-то съежившемуся кошаку, - Если вы залезли в мои запасы…

- Нет! - рыкнул варау и Ньеч сразу понял, что да, залезли, - Да я совсем чуть-чуть… Он меня извел… У него реакция на шторм, плохая… Я думал, что это поможет… А он и с этим среагировал!

- Ты хоть понимаешь, что это для моей работы, ты, чертов мут… - Ньеч понял, что и сам сейчас начнет орать и оборвал себя, прежде чем наворотит непоправимого. Тяжелый сегодня день. Вздохнув и выдохнув, он сказал:

- Послушай, это уже проблема. Почему бы тебе не объяснить нам с Сонни, что у вашей разновидности за зависимость такая? Мы врачи, мы никому лишнего не расскажем. Мы здесь чужаки и смеяться не будем…

Кот внезапно прижал уши и оскалился. На долю мгновения северному огарку показалось, что он таки сказал непоправимое и эта дурная туша сейчас полоснет его когтями. Но Караг лишь указал пальцем во двор.

Ньеч обернулся и увидел, что стражник ползет к крыльцу, оставляя за собой красный след на камнях вымостки.

- Святые константы…

За забором уже звенела, грохотала и кричала война.

Ньеч опомнился и подбежал к так и замершему посреди двора бойцу. Но успел разве что убедиться, что уже ничем не сможет помочь, прежде был ухвачен за шкирку шестолапскими когтями и уволочен обратно в дом. Потом Караг захлопнул освинцованную дверь и лязгнул засовом. У узких окон первого этажа уже засели прочие постояльцы "подворья" с огнестрелом и луками. За луком же метнулся на второй этаж и обратно и сам кентавроид. Что бы Ньеч не говорил несколько минут назад, он признал, что кот опять сумел протрезветь.

- Ч-что происходит? Ээй?!

Таваликки поморщился. А вот пустынник - нет!

- Хвост на заклад, опять культисты, - зло проурчал гильдеец, снаряжающий тетиву, - Только подумать, эти нетопыри еще обвиняют нас в ненадежности…

Шестолап прицелился в окно, но затем с видимым разочарованием опустил оружие.

- Это клятая палка никуда не годится.

- Я схожу за ружьями, - сказал Ньеч.

- Мы будем драааться?

- Нет, вождь, это на всякий случай. Кан-Каддахи сами справятся.

Тилив Ньечу хотелось в это верить. Как и в то, что что нобиль успеет протрезветь до того, как станет жарко. И уж тем более раньше, чем вернется Аэдан.

---

- Держи, друг, - сказал на настоящем языке Мато-Ксав и протянул ему фляжку.

Фреп-Врап принюхался и, после некоторых колебаний, отрицательно помотал головой. А еще напомнил себе, что огарка-дасачче лучше приучиться звать "господин Матоленим" даже в мыслях. Странные дела творятся здесь, в северных землях.

- Как знаешь, - пожал плечами маг и отдал фляжку Ханк-Шору. Вождь ее взял и приложился. Фреп это одобрил. Демон из полуденной страны явно навидался сегодня такого, чего его сородичам не следовало бы видеть. Возможно, следует улучшить момент и поговорить с ним. Или все же начать с этого Аэд-Нора, которого вождь сам считал вождем, хотя возможно, и не подозревал об этом? Но, по-хорошему, надо было бы вначале запросить разрешения у Парового Убежища, или, хотя бы, посольства при Университете… Фреп-Врап решил обдумать это позднее.

- Как думаешь, когда мы сможем уйти на восход? - спросил Мато.

Мохнатый фольклорист нарочито широко зевнул, сверкнув клыками. Огарок понял намек и настаивать на продолжении разговора не стал.

Илпеш едва успел задремать, свернувшись у стены, как его разбудили крики. Назойливые северяне, никакого от них покоя! Он вскочил, встряхнулся и разом занывшие ушибы заставили его вспомнить, что сегодня за день. А потом снежный зверолюд посмотрел через ворота акрополя и увидел, как по ведущей к нему лестнице уже бегут големы-сервиторы. Похожие на те, что он видел дома, но явно древнего литья и не переподчиненные. И со встроенными лезвиями, кристаллометами и косте-жалами вместо бытовых инструментов. Они нападали на тех из воинов отступившего фланга, кто решил расположиться за пределами стен. Их было много.

Уллу-Ксай злил и пугал Фрепа все сильнее. Он вновь с тоской вспомнил потерянное ружье.

Кан-Каддахи не сразу решились закрыть ворота. Фреп понял, что они не успеют. На долю мгновения его охватила черная ярость на такую бестолковость. Потом звуки изменились, илпеш повернул ухо в сторону акрополя и понял, что привратники могли уже и не спешить. Враг как-то уже оказался в центре города.

Слишком, слишком похоже и непохоже на дом.

Мато бросился к своему отряду, расположившемуся у противоположного края террасы. Фреп догнал его и повалил на землю, оттащил обратно к стене. Потом извинится. Если вообще понадобится… Нет, не понадобится.

Там, где были дасачче из земли вырвался штырь из маг-стекла, разворотивший древний бетон, положенную поверх него новоселами брусчатку и зазевавшегося стрелка. Все-выше и выше, пока не замер и не распустился венчиком из раструбов, дул и кристаллов на гибких, сегментированных щупальцах.

Устройства со скрипом дернулись из сторону в сторону, навелись и начали стрелять. По набившимся в захаб людям ударили разогнанные магией кристаллы, лучи и сгустки странных энергий, шипы из псевдо-кости. Конечно, годы сказались на старинном оружии, оно заклинивало, гасло, снаряды разбивались о доспехи и подставленные щиты, но ранило и убило многих. А еще среди и без того уже деморализованных бойцов началась паника.

Фреп часто ненавидел тот факт, что чахлые северяне строят ходы и укрытия не под его стать. Фрепа ожгло шальным заклинанием. Больно, ледяные черти! И паленым пахнет. Взревев, илпеш отпихнул шально мечущегося озерника, путающегося под ногами, и начал пробиваться вдоль стены к внутренним воротам. Мато все рвался к другим огарком, приходилось тащить за собой. Хорошо хоть вождь не геройствует. И хорошо, что по нему не попадает… Тьмать. Нет, сейчас уже хорошо, что рогатые демоны хотя бы хорошо сопротивляются заклинаниям.

Снежный зверолюд выщелкнул пальцы и забрал павезу у одного из посеченных кристаллами дасачче. Эту отдал Мато, следующую оставил себе, большому по здешним меркам.

Движение застопорилось, паникующие люди, многие из которых были ополченцами, не профессионалами, ломились к воротам по головам и спинам. Фольклориста им сбить с ног, или, хотя бы, замедлить, не получалось. Потом ему и самому пришлось наступить на одного из раненых. Что-то сломалось, тот взвыл и затих. Фреп искренне попросил у него прощения. Впереди, в проходе, люди уже сбились в кучу, перекрывая движение, хотя, сохрани они силу духа, смогли бы пройти. Так, уже близко, надо бы разогнаться и выбить этих…

Какой-то идиот обрубил веревку, удерживающую подъемную решетку, и та с жутким грохотом, перешедшим в хруст и чавканье, рухнула прямо на сбившихся в узком ходе. Хуже всего, что это было не просто жестоко, но и бесполезно. Из центра акрополя клубами валил черный дым, там что-то вспыхивало и разрывалось. Кричали. У дальнего края нижней террасы уже появились автоматоны. Один из них полез прямо по стене, вбивая заменявшие ему кисти "рук" клинки в щели между камнями. Потом еще один и еще. Другие дрались с ополченцами, еще сохранившими волю и навык сражаться.

Илпеш начал пробиваться обратно на площадь. Сомнительное благо, но тех, через которых надо было пробиваться, становилось все меньше. Смысла в том, чтобы пытаться сдвинуть решетку, или у ужасе просовывать в ячеи лапы, он не видел. Даже для него она была слишком тяжела и массивна. Ему удалось укрыться у штабеля ящиков при воротах, выкинув оттуда уже труп кого-то менее удачливого. Естественно, это укрытие не смогло бы полностью защитить его одного, а ведь он старался дать место Мато и вождю…

В подставленную павезу ударила очередь из костяных шипов. Несколько застряли, один пробил ее навылет, хорошо, что дальше ушел мимо.

Еще один идиот, а может, и тот же самый, начал палить из ракетных установок на верхней стене. Явно второпях, снаряды летели как придется. Фреп подозревал, что автоматонов починить или заменить проще, чем подрываемых с ними людей. Впрочем, одна ракета, синяя, противомагическая, вильнула по дикой траектории и врезалась в основание орудийного штыря Омэля. Это было хорошо. Но плохо, что их приложило взрывной волной и Фреп опять потерял слух. В ушах звенело, шальной оссколок пробил шкуру на плече. Когда проморгался, увидел, что по колдовскому стеклу у самой земли пробежала трещина.

- Сможешь свалить его? - рявкнул Фреп господину Матолениму. То есть, он надеялся, что сказал именно это. Вождь, как и следовало ожидать, не понял вообще ничего. Мато, похоже, понял даже меньше, чем обычно. Но судя по тому, что он положил ладонь на землю и замер лицом, огарок начал что-то колдовать.

Черная трещина, издали тонкая, как шерстинка, различимая лишь для зверолюдских глаз, попозла дальше, выпустила отросток, начала выкрашивать древнее стекло.

Боевые и волшебные приспособления на верхушке установки задергались из-стороны в сторону, заизвивались. Фрепу вспомнилась биотная гидра в университетском террариуме, когда ее злили для экспериментов жрецы-биологи. Или когда она пыталась сожрать спускаемый на тонкой нити кусочек мяса. А потом отростки одновременно выгнулись в их сторону и сходство пропало. Илпешу вообще стало не до сравнений. Он лишь глубже забился в щель между стеной и ящиками, молясь, чтобы не придавить насмерть друзей. И чтоб выдержало бронестекло павезы. Дома недолюбливали поделки Дасаче, считали черноглазых не до конца отсиявшими и хуже того - промышленными конкурентами. Но сейчас именно их литье сохраняло ему жизнь.

От пробоя пошла трещина, теперь уже по павезе. Скоро начнет осыпаться, даже несмотря на то, что Мато все свои знания каменного лорда пускал на ее поддержку. От ящиков разлеталась щепа и кристальные осколки, так что даже если выдержит щит, скоро не за чем будет укрываться.

Установка прожгла и продолбила крайние ящики и принялась за следующий ряд. И вот тут Фреп почувствовал разом злорадство и негодование. Злорадство, потому что из проломов в досках посыпалась синяя крупа соли-маголюбки, а лучи и огнесферы запалили свертки и вязанки биотного мха. Негодование - на кого-то дурного или хитрохвостого, кто положил стратегический запас разметкой внутрь. Надо будет найти и загрызть - им троим подобное злое растяпство может и спасло жизнь, а вот другие…

Снежный зверолюд закашлялся, глаза слезились из-за синего дыма. Но высокие плетения через такую завесу почти не пробивались. Да и шипами установка замедлила огонь, некоторые из "щупалец" бессильно обвисли. Неужто боевой ресурс заканчивается? Интересно, ей вообще кто-нибудь управляет, или она автономна? Из того, что Фреп знал про техномагию Сиятельных, ничего нельзя было сказать опр…

Кристаллы установки зажглись лиловым светом и клятый подсвечник опять растопырился, засверкал.

Фреп выскочил из-за ящиков, понимая, что больше они его не защитят. Как и почти в крошку разбитая павеза. Снова молясь, на этот раз, чтобы Мато сумел разобраться в обстановке и поддержать его волшбой. И надеясь, что его вес, разгон и размер решат.

Илпеш врезался в опорный штырь, выставив щит вперед. За момент до столкновения он успел увидеть, как эта пластина бронестекла разгорается багровым. А вот это уже - цвет дикой магии.

От удара у него потемнело в глазах. Штырь хрупнул и покосился, "шупальца" задёргались, словно в предсмертных конвульсиях. Одно из них удлинилось сразу втрое и полоснуло не успевшего встать илпеша костяным лезвием. А потом выгнулось, нацелились на лежащего, как скорпионий хвост. Инстинктивно, безнадежно заслонившись лапой, фольклорист подумал:

"Духи адского ледника, неужели это вообще нельзя уничтожить?"

Хруст и звон усилились и установка тяжело, как подрубленное дерево, рухнула на стену. Фреп-Врап, оскальзываясь на обильно текущем по мостовой красном пытался встать и видел, как ближайших автоматонов тоже вырубило, в искры и опадающие осколки. Остальные оббегали рухнувший пилон по дуге. Интересно, как это объяснит Мато? А, вот и он…

- Владыки, у тебя же весь бок распорот! - выдохнул огарок и упал на колени рядом с ним.

"Что, неужели так плохо?" - удивился Фреп. Потом боль догнала сознание. Илпеш зарычал, от того чтобы схватиться за рану, кататься по земле или рвать других его удержал только опыт.

- Сейчас, сейчас, - лихорадочно бормотал дасачче, водя над ним руками. Атакующие стену конструкты начали пробегать все ближе и ближе от них. Ханк-Шор отпихивал и гвоздил их где-то подобранной дубиной.

Матоленим был все-таки посредственным целителем. Но при этом военным, а не кабинетным магом. Опытным, к тому же. И, откровенно говоря, достаточно черствым человеком. Он сплел ровно столько останавливающих кровь и болеутоляющих заклинаний, сколько было нужно, ни больше, ни меньше. Фрепу все равно было больно и тяжело, никакого сравнения с тем, как его лечила порезанная волшебница из-за контура, когда это она была на свободе, а он, Фреп, в клетке. Но илпеш смог встать. И даже сшибить ударом щита особо настырного голема.

Мато положил окровавленную ладонь на гладкую поверхность поваленной штыря-колонны. Что именно он задумал, сказать было сложно. Големы уже кишели вокруг, какие-бы остаточные аномалии не отпугивали их, они уже слабели. Маг-камнепевец сам сейчас напоминал голема - на морщинистом лице застыло отстраненное выражение лица, глаза остекленели. Даже обильно выступивший на лбу пот казался конденсатом. Разве что, когда кровь из носу закапала, стал выглядеть чуть человечней, хотя радоваться этому уж точно не получалось. Похоже, силы у него на исходе и он заменяет их концентрацией. Как бы его не выжгло насовсем, если вообще, конечно они вообще переживут этот день.

Полупрозрачная колонна пошла рябью, сразу в нескольких местах, цепочкой, как вода в озере от брошенного "лягухой" камня. Фреп-Врап уж точно магом не был, но ему опять показалось, что древнее устройство сопротивляется прямо-таки на элементарном уровне. Потом, технология Омэля сдалась, рябь сложилась в ряд лунок, словно это было выдолбленное лесными дикарями под лестницу бревно.

Илпеш не стал тратить времени даром, подхватил обмякшего камнепевца себе на спину и полез наверх. Позади, рычал и тьматерился Ханк-Шор. Вождю, с его копытами, наверное, приходилось особенно тяжело. Но он тоже карабкался. Впереди, на стене, кто-то, ополоумев от страха, пытался спихнуть колонну обратно на нижнюю террасу. Его самого оттаскивали прочь. Фреп дичал и переставал разбираться хоть в чем-то в этом неблагом хаосе.

Собрав остаток сил, снежный зверолюд перебросил Мато на стену, потом перелез на гребень сам. Когда разворачивался и протягивал лапу вождю, как-то отстраненно заметил, что сломал себе два когтя.

Рядом уже суетился кто-то из Черно-Красных. Фреп соображал плохо, из того, что смог разобрать в нгатайских воплях понял лишь, что автоматоны сами теперь лезут по колонне вверх. Мато встрепенулся, схватился за одно из бессильно змеящихся по кладке "щупалец". Штырь установки тут-же переломился пополам и она рухнула вниз, похоронив под собой с десяток големов. Ксав-Уилаге Матоленим на мгновение ожил лицом, прямо-таки засветился как твой Сиятельный:

- А я… всегда… го… говорил что Омэль нам не ровня… Мы - повелители камня! Дасаче… истинные…

Закатил глаза и упал в обморок. Забрав с собой обезболивающее плетение. Фрепу надолго стало ни до чего.

---

Ханнок Шор перехватил подобранный топор удобнее и врезал по голове голема. Голова разбилась. Пока сарагарец помогал южанам отбиваться от прущих и прущих под оружие автоматонов, успел заметить, что чем больше повреждается вся волна в целом, то тем более хрупкими становятся оставшиеся. Даже вообще еще не тронутые пулями, остриями и лезвиями. Странное знание. Он, когда-то полукровка, с боку припека, разведенный кисель, он, подкупающий жрецов за право издали посмореть на Сиятельные фрески… навидался за этот год магии больше, чем ее искренние почитатели из земляков. Ну, может кроме тех, что сейчас волками служил законтурным господам. А может побольше многих из этих господ…

Драколень поймал себя на том, что продолжает дробить поверженного конструкта, уже в мелкие, нетающие ледышки. Выпустил из рук топор и вспомнил, как устал.

Ханнок огляделся. Чуть дальше по стене группа Кан-Каддахов в черно-красных доспехах спихивала големов обратно на нижнюю террасу. Чужане не выглядели так, словно нуждаются в его помощи. В них, похоже, даже вновь проснулся типичный варварский энтузиазм. А их враги, его враги подчинялись своей логике, возможно и вовсе нечеловеческой. Прямо у него на глазах сверкая и позвякивая, по площади внизу пробежала группа… а может стая или звено из древних машин, напрочь игнорируя уничтожаемых собратьев. Хотя нет, один автоматон отделился от общего потока, свернул к стене и… врезался лбом прямо в кладку. Встал, разбежался и снова ударился. На третий раз вообще разбился. У Ханнока на мгновение ёкнуло сердце, ему показалось, что аппарат нарочно принес себя в жертву и сейчас все, ну например, взорвется. Но обломки постепенно угасли. Кан-Каддахи выли и потрясали оружием.

Серый зверолюд выдохнул, утер пот со лба. И заковылял к ближайшей целой "многоэтажке". Вернее к рядам лежанок и подстилок с ранеными на первом уровне. После первого хаоса и паники южане смогли урвать и защитить место для импровизированного госпиталя. Потом из глубин акрополя пришло подкрепление и волшебных сервиторов отбросили за внешнюю стену. Интересно, где сейчас волки? Ханнок по бывшим сородичам не скучал, но их отсутствие в рядах нападающих настораживало….

- Опять ты? - огрызнулся на него лекарь, - Достал уже.

Ханнок смутно припомнил что кажется да, уже приходил и даже успел перелаяться с этим коновалом, чтобы тот врачевал по совести, и его друзей в первую очередь. Если подумать, то синяк под глазом врача мог образоваться его же усилиями. Но уверен он не был. С головой твориться тьмать знает что. Впрочем, учитывая какой сегодня выдался день, это объяснимо.

- Я сказал, иди прочь отсюда! Все с этими двумя хорошо. Свали!

Некогда элитный сарагарский гончар задумчиво почесал когтем бровь. Наработанное и еще не забытое чувство прекрасного настойчиво убеждало его, что синяк под вторым глазом будет хорошо гармонировать с первым.

- Вождь! Прошу вас, подойдите сюда. Этот драк мне угрожал. Наверное, он вообще из озерных дикарей, уберите его отсюда, он мне мешает работать! Пошел отсюда, утуджейская морда!

- Эй, ты! Проблемы? Клянусь, если бы я не видел как ты рубишься со стеклянными демонами…

Ханнока сравнение с озерниками разозлило. Но, наверное, амок сейчас это и впрямь не совсем хорошо… А еще призванный врачом на помощь десятник для него великоват.

- Спирт есть? - все же спросил сарагарец и удивился, какой рычащий у него самого оказался голос.

- Нгаре, мать наша… На, бери и иди отсюда! - врач сунул ему фляжку в руки.

Ханнок ушел. Недалеко, к выходу из здания. Стоны и крики раненых и здесь действовали ему на нервы, но стены давали хоть какую-то защиту от пошедшего в разнос фона. Он стащил накопытник, чтобы снова обработать полученный еще в кратере укус. После всей этой заварушки лишним не будет. Так, по прежнему выглядит паршиво но…

Шкура была уже почти цела. Словно неделя прошла.

- Тьмать! - северянин хватанул не пригодившегося спирта прямо из горла. Потом, успокоившись, прислонился к стене и закрыл глаза. Надо отдохнуть…

---

Элеис Миэн открыла глаза. Едва подавив стон, ощупала висок. Похоже, когда магия вырвалась из-под ее контроля и отшвырнула её от окна, она упала и ударилась.

Мир плыл и дрожал, взбесившийся фон извивался жгутами недоплетенных заклинаний, клубился опасными полями, конденсировался вокруг предметов… Миэн смогла наконец сфокусировать зрение и снова себя удержала от крика, на этот раз вызванного не болью, а яростью.

Она была так близка к успеху!

Последний стержень решетки перекосило, растянуло на весь проем. Еще бы чуть-чуть и она бы аккуратно подточила его заклинаниями и незаметно выломала. Может и иллюзию навешивать не пришлось бы. Теперь же полурасплавленный штырь мешал ей выбраться и наверняка был отлично виден снаружи. Если, конечно, ее попытку сбежать не обнаружили уже тогда, когда через комнату прошла аномалия и ее плетения со звоном и искрами разметало на забег вокруг…

Может, они уже крадутся к двери и не дают о себе знать лишь из-за варварского коварства и жестокости?

Страх придал ей сил.

Придерживаясь за стену, Миэн встала и мелкими шажками направилась обратно к окну. По пути она достаточно пришла в себя, чтобы не только мир волшебных энергий, но и мир тварный, материальный вновь стал хорошо видимым и ощущаемым. Она даже перевела зрение в простецкий диапазон. А потом и слух вернулся.

Укулли осознала, что снаружи идет бой. Совсем близко. Причем к варварским воплям и грохоту камня и металла примешивались звон бронестекла и отзвуки боевых плетений. Неужели пока она преступно потеряла сознание, Орден свершил великий подвиг и победил в мнимо безнадежном бою? Вот что творит сила и вера настоящих Сиятельных, даже в самом сердце отравленной страны!

Сол-Элеис Миэн рассмеялась, мало уже заботясь о том, что ее могут услышать. И даже о том, что, откуда-то снизу, из окон первого этажа, явно стреляли из языческих огненных палок. Она вновь ощутила себя Сиятельной. И поняла, что утратила контроль над плетением заклинаний не потому, что была слаба и проклята, хотя и это сыграло свою роль. Просто тот источник чистой и благословенной энергии, что подпитывал ее, внезапно превратился в бурную, все сметающую на своем пути реку. Она испугалась и уже наведенное заклинание перекосило по всем векторам, потом разорвало в клочки. Ничего, сейчас она будет осторожнее…

Осторожнее? Она посмела подумать - "осторожнее"? К козлиным демонам осторожность! Сегодня боги снова видят праведных, подвиги на поле бое наверняка искупили грехи сразу нескольких веков!
Миэн оттолкнулась от стены. Обрела равновесие. Столь жалкая вещь, как гравитация, ей сейчас не указ. Женщина чуть подняла голову, раскинула руки в стороны, словно хотела обнять древний город. В этом не было смысла - магмастер ткет плетения разумом и имплантатами, а не мясом. Но Миэн отчего-то именно так казалось особенно уместным.

Сиятельная позволила магии течь и воплощаться через себя. Да, её искалеченное тело с трудом могло просто вместить малую толику такого напора, остальное приходилось рассеивать и отклонять. Более того, она и в лучшие свои дни не смогла бы его обуздать. Чистая, священная сила была перемешана напополам с ядом дикого фона и потом ей наверняка будет очень плохо… Но так она не чувствовала себя с тех пор, как попала в плен, нет, с тех пор как вообще покинула пределы благословенного Контура. Дом… Часть подаренной ей богами магии ощущалась такой близкой, привычной… родной…

- Эй, что тут творится? Эй, ведьма, отвечай немедленно!

Прибежали-таки, нелюди. Судя по голосу, в дверь колотилась рыжая самка. Это сейчас не важно. Миэн переполняло чувство всемогущества. Она сейчас творила высокое искусство сразу из нескольких типов потоков. Укуль, запретное знание Элеисов, новая, но уже принявшая ее под свою опеку сила… Восторг от этого забивал даже робкие мысли о том, что, когда она попыталась так экспериментировать в прошлый раз, уже в минувшей жизни, в лагере около Альт-Акве, все закончилось для нее плохо. Тогда слишком сложное плетение не сработало и ее подстрелил рогатый демон…

Это больше не повторится.

Дверь вздрогнула, начала открываться. Укулли и не надеялась, что подставленный стул и наспех наброшенное на него плетение сумеют сдержать кого-нибудь надолго.

- Сонни, аших! Аших!

А это уже перекошенный выродок. Миэн презрительно искривила губы. Далась они ей сейчас, эта толстая дура и ее наставник-во-тьме. Она - Сол-Элеис Миэн, она превыше малой, скорой мести. Она воин, магмастер, благородный побег. Огненный карающий клинок в руках богов! Ее никто не отвлечет и не остановит.

Женщина выбросила вперед руку, ладонью к окну. Снова лишний жест, снова должно быть именно так.

Последний штырь вынесло на улицу. Вместе с рамой. И стеной. Сразу трех этажей.

Пыль еще не успела осесть, шелест осыпающихся обломков - затихнуть, как Миэн развеяла защитный экран и слеветировала на улицу, на груду битого камня. Чудовищно расточительное плетение, но это даже хорошо - рассеется избыток заемной силы. Миэн и так чувствовала, что зачерпнула ее на пределе возможности здорового Сиятельного организма, не то что ее теперешнего, резаного и выпотрошенного.

Вероятно, если она не найдет, и скоро, места отдохнуть, с чистым и спокойным фоном, то долго в сознании она не продержится…

Нет, так не пойдет. Стоит задуматься и воля начинает слабеть. Миэн изгнала из себя все мысли о будущем.

Она сбежала вниз по битому щебню, осколки камня кололи ей босые ноги. Свернула за угол соседнего дома, дальше по улице. Еще из окна она видела, что рядом с ее темницей есть поросший так до конца и не сведенным лесом участок. Два раза ее окликнули, один раз над плечом свистнула пуля. Но и только. Неужели варвары опять не принимают ее всерьез?

Миэн перескочила через шаткий, дощатый забор, спряталась за деревом. Она хотела убивать, Мириады свидетели. Но надо было хоть немного отдышаться и прийти в себя. Магию, высшую, священную, такую родную, было все тяжелей удерживать. Даже ту, что так помогла ей в последних плетениях. Пожалуй, особенно ту, что так ей помогла…

Мало сородичам будет пользы, если она выгорит в двух шагах от сломанной клетки.

А еще увиденное, хоть и мельком, заставило ее насторожиться. Где Укуль? Она заметила варваров, дерущихся с такими же варварами, только с повязками на руках. И варваров, дерущихся со странными конструктами из маг-стекла. Дома были похожие, но лишь как экспонаты в музеях, и как диковина-другая в дворцах и башнях богатейших семей. Дорогие, невосстановимые, капризные, хрупкие. Если их и показывали гостям и даже активировали, то лишь чтобы впечатлить и пустить пыль в глаза. Сервиторы были слишком драгоценны, чтобы выполнять свою роль кравчих, лакеев или, тем более, уборщиков. И требовали слишком большой подпитки магией. Простецы справлялись с этим куда лучше и были обычно довольны, что получили хоть такую работу. Да и мало сохранилось под благословенным Контуром настройщиков или, хотя бы, архивов и учебников управляющих плетений. Великий дом Укуль никогда не славился умением изготовлять големов и сервиторов. Тех немногих, что она видела вживую, далекие предки закупили у домов Кечина и Коёмче. Или, по крайней мере, до ее эпохи только такие и дожили…

И Миэн точно помнила, что ни разу не видела сервитора бронированного, со встроенным оружием. Тем более, она не видела таких при ее Священном походе…

Женщина скрипнула зубами, едва подавила стон. Похоже, надо был все-таки сгореть быстро, но со славой. Магия утекала из ее хватки, как вода. И уносила прочь саму ее жизнь. Пришлось отпустить.

Из-за угла выбежала группа нелюдей и выродков. Без повязок. Она перелаивались на дикарском наречии. Одно слово Миэн все-таки распознала:

- Дэрга!

Ведьма. Похоже, здешние темные не были столь же легковерными, как те, что были в Альт-Акве. Ее искали. И нашли.

Последними крупицами высокой магии Сиятельная сплела простейший волшебный кнут и вытянула самого ретивого по шлему. Вроде бы насмерть, хотя с этими бездушными ни в чем нельзя быть уверенной. Жаль, честное слово, она надеялась успеть причинить больше неприятностей. И изящней. Но и за это хвала Мириадам…

Слева и справа от нее из кустов повыскакивали еще дикари. Повязочные. Может быть, они внезапно сочли ее за "свою". Знать бы еще за какую именно. Они схлестнулись с охотниками. В том, что обе группы были так хорошо вооружены и умелы было что-то неправильное. Миэн метнулась по краю схватки, подобрала упавший меч. Маг-стекло, боги великие, выплавленное для демонов и подобий маг-стекло…

Почва задрожала и к этому хаосу присоединилась третья сила. Прямо сквозь деревья проломился конструкт. Громадный, под три ее роста. Отдаленно человекоподобный верх был насажен на платформу с колесами. Четыре "руки" топорщились странными механизмами. Фокусирующие кристаллы, лезвия, крюки, что-то, похожее на дикарские огненные палки.

Колесной сервитор со скрипом и грохотом повернул похожее на бочку тулово, направил "руки" на варваров и начал стрелять. По тем и другим. Не разбирая. В упор. В клочки и пепел.

Потом этот древний кошмар повернулся к ней, еще не остывшие орудия светились. Пахло раскаленным маг-стеклом и горелым мясом. Миэн собрала волю в кулак и выпрямилась. Даже если это не орденский артефакт, а случайно разбуженный войной демон, надо хотя бы постараться умереть достойно.

Автоматон нацелился на неё. Потом отвернулся, зачавкал сегментчатыми колесами прочь. Скрипнул, дзенькнул, развернулся обратно. Выпустил странную антенну из "головы", покачался из стороны в сторону. Словно бестолковый брошенный питомец. Было бы забавно, кабы не было так страшно.

Миэн перевела зрение в магический диапазон, всмотрелась в вихри и сгустки магии, бежавшей через броневые пластины, конденсирующие, направляющие и преобразующие кристаллы. Это совершенно точно не была современная работа - необыкновенно сложная, использующая широкий спектр энергий, порой таких разных и нестабильных, что они должны были отказать и под защитой благословенного Контура. Её знаний, Сол-Элеис Миэн, Госпожи малых реликвий, хватало лишь на то, чтобы понять самый базовые принципы работы устройства. Сложное, великолепное, восхитительное… И расточительное. Конфликтующая с фоном магия хлестала из древних накопителей как вода из решета. Где-то рядом должны были находиться если не питающие сервитора внешние источники, то хотя бы защитные контуры, за которыми он мог переждать Коллапс и Темные Века… Так, а еще здесь явно чувствуется тот самый спектр, который одарил ее силами чтобы подорвать стену темницы…

"Боги всемогущие, а что если это не вы снизошли ко мне милостью, а я просто присосалась к случайно ожившим сторонним источниками как вампир-магопивец?"

Сложившиеся было обратно под защитные пластины орудия внезапно вновь выскочили, в глазницах загорелся недобрый огонь. Сервитор угрожающе загудел, похоже, ему не понравилось, что его сканируют. Он покатился к женщине. Даже и стрелять не понадобится, просто задавит.

За мгновение до столкновения Миэн, озаренная все тем же внезапным наитием, прогнала загадочный спектр через себя. Так как делала это дома, перед входом в Башню Элеисов, чтобы устройства ее родовой крепости распознали ее волшебные маркеры и предоставили ей доступ.

Сервитор замер и начал сканировать уже ее саму, вернее то, что простецы называли "аурой" Сиятельных.

Последовательность рода Элеис, занесенная в Спиральные архивы Столицы, яркая, четкая, хорошо известная способностями к управлению малыми артефактами. Но, увы, слабой склонностью к целительству и лишь приемлемой - к созданию щитов.

Древнее боевое устройство осталось немым и недвижимым, но Сол-Элеис Миэн каким-то образом поняла, что эти ее маркеры сканировщика не радуют.

Дальше. Тайная последовательность рода Элеисов - умение слышать камень и плавить стекло, иногда выдаваемое за следствие тем самых хорошо известных способностей к управлению малыми артефактами. Нелюбимая, осененная клятвой молчания. Не понравилась она и стеклянному монстру. Кристаллы его боевых установок начали опять разогреваться.

И тут сканировочные плетения скакнули в какие-то совершенно дальние и непричастные диапазоны. Миэн и не знала, что эти, считавшиеся пустыми и простецкими отрезки, вообще могут нести какую-то важную информацию. Но сервитор ее там нашел. А еще выстрелил в Сительную чем-то, напоминавшим иголку из псевдо-кости, на гибком тонком шнуре. Иголка полоснула ее по щеке, заставив женщину вскрикнуть и выругаться. Зажав порез ладонью, она заметила, как кровь стремительно впитывается в белый шип. Сервитор втянул его в себя и заурчал, почти как домашний кото-модификант. Его собственная "аура" сместилась в более спокойные, небоевые частоты. Похоже, ее снова признали "своей".

- Служи и защищай, - одними губами прошептала Миэн фразу, часто попадавшуюся в семейных хрониках.

Автоматон предоставил ей доступ к управлению. Более того, разослал сигнал дальше - похоже колесная разновидность сервиторов могла координировать более мелкие, двуногие. Миэн каким-то образом почувствовала месторасположение других устройств, они начали пересылать Сиятельной непонятные ей плетения, от которых у нее болела голова и вспыхивали разноцветные пятна в глазах. И что ей со всем этим делать?

- Поезжай туда! - приказала она координатору, показав в сторону, откуда он приехал. Может, удастся там затаиться и наладить диалог с артефактом... Но тот лишь вопросительно пискнул, не двинулся с места. Одно из его направляющих заклинаний призывно сверкнуло незавершённым, открытым узлом, словно на что-то намекая. Вряд ли древние случайно оставили такую уязвимость. Миэн вспомнила, как обменивалась открытыми плетениями с дозорными Семнадцатого похода, которые надо было достроить на ходу. И раньше, в довоенной жизни, с другими людьми и по другим поводам. Вот только тут иметь дело приходилось с куда как более сложными плетениями и с куда более высокими ставками. И времени мало - где-то поблизости уже снова было слышно варваров. Перешедший из автономного режима под ее управление сервитор терпеливо ждал указаний.

Миэн на ходу создала простенькую последовательность из обрывков своих знаний о кодировке малых артефактов, полузабытых воспоминаний о музейных пояснительных табличках и подсмотренных вокруг обрывков загадочной магии. Подсоединила ее к свободному узлу.

Автоматон разом вскинул все четыре свои "руки" и принялся расстреливать ближайшую стену.

- Да нет же, бестолочь! - крикнула Миэн, - Прекрати!

Аппарат продолжал разносить в крошку кирпич и бетон. Осколки и пыль посыпались и с самого механизма - судя по всему, Ядолунье взялось за пережиток ушедшей эпохи всерьез, подточенная диким фоном аура легко шла вразнос от любого повышения нагрузки, дробя откатом древнее бронестекло. Даже если ей удастся, чудом, быстро освоить управление - сервитор скоро развалится сам собой.

Голем ненадолго остановился, перезаряжая кристаллы-лучеметы. Стало слышно шипение потекшего со стены расплава. И ругань дикарей, похоже, привлеченных шумом и уже подобравшихся совсем близко. В плечевой сустав верхней-правой "руки" ударила пуля. Отважные бездушные стервецы, не отнять!

Миэн метнулась под защиту конструкта. Похоже, какая-то толика автономии у него осталась и он поднял энергетический щит, прикрыв
себя и женщину. Та, до сих пор находившаяся в техническом состоянии разума, отметила, что экран неожиданно слабоват. Дома и сейчас послушники могли сплести лучше. Сиятельная укусила себя за костяшку пальца - теперь она точно уверилась в том, что Укуль не создавал это устройство. Почему же оно ее защищает?

Автоматон вернулся к стрельбе по стене. Миэн пыталась его остановить, но уже понимала, что не сможет - если это творение другого Дома, то и кодировка у него должна быть своя, непривычная ей. Чудо или случайность, что удалось добиться и такого результата.

Пули и стрелы продолжали отскакивать от броневых пластин, выбивая в них щербины и трещины. Поврежденная "рука" отвалилась и разбилась о поверхность луны. Аппарат переехал так, чтобы прикрыть Сиятельную.

У Миэн на глаза навернулись слезы. Не от угрозы ее жизни и не от ее неудачи - к этим свойствам своей новой судьбы она уже успела привыкнуть. Ей стало горько за уничтожаемого сервитора. Она понимала, что это лишь механизм, конструкт, бездушный даже больше, чем мутанты Ядолунья. Но он был первой сущностью за долгие трети, что проявила к ней участие и стремилась ее защитить. А она помешала ему исполнять свой долг и подставила его под удар…

- Вар-хатта! Шив-эй. Тэй-хо!

"Железо. Они притащили проклятый металл!" - Миэн даже отсюда чувствовала аномалию. Рвущая фон мерзость сквозила от забравшегося на груду камня стрелка, рогатого и с очень длинным ружьем, которое тот уместил на откидную подставку.

Козлодемон нажал на спусковой крючок, пошатнулся от мощной отдачи. В сервитора ударила крупнокалиберная пуля, пробив и волшебный щит и броневую пластину торса, застряв в сложной кристальной начинке. "Руки" у автоматона разом бессильно обвисли, машина задрожала, разваливаясь на глазах. Звон ломающихся механизмов стремительно нарастал, превращаясь в угрожающий гул. Словно у перегретого парового котла. Миэн поняла, что накопители вот-вот взорвутся к темной дикарской матери. Она метнулась прочь и лишь когда несколько уже обычных, свинцовых пуль отскочили от нее, не причинив вреда, осознала, что слуга древних из последних сил продолжает поддерживать ее волшебный щит. Она перепрыгнула низкую каменную ограду, проскочила между деревьями. И на ходу, в качестве последнего извинения и благодарности, помогла гибнущему сервитору доплести последовательность самоподрыва.

Заросли впереди осветило отблеском пламени, потом в них же швырнула Миэн ударная волна. Едва не напоровшись насмерть на одну из обломанных ветвей, она покатилась по луне, прикрывая руками голову. Потом, не сразу, но встала. Болели поврежденные уши. За ней никто не гнался.

Женщина подобрала меч и пошла вглубь рощи, ориентируясь на уже угасающий волшебный след, оставленным сервитором по пути сюда. В ее разуме янтарным огнем горела одна и та же мысль, зацикленная, как слетевшая кодировка, девиз ее рода:

"Служи и защищай. Служи и защищай. Служи и защищай…"

---

Служи и защищай!

Ханнок открыл глаза и вскочил со своего места, рыча и щерясь во все зубы. Изрядно напугав этим лежавших рядом раненых. Оглядев залу шалелым взглядом, он бросился туда, где оставил Фрепа и господина Матоленима. Лежащие пытались отползти с его пути, лекари и их помощники с проклятиями отшатывались, чтобы их не зашибило сдуревшее парнокопытное.

- Что случилось? Кто звал на помощь? - рявкнул сарагарец, затормозивший рядом с друзьями. Выражение огарочьего лица лучше слов сказало ему: нет, это ты мне ответь, что с тобой случилось?

- Вы видели что-то странное снаружи, господин Шор? - после паузы поинтересовался господин Матоленим.

- Нет… - озадаченно впился когтями в гриву Ханнок, потом встрепенулся и показал на лежащего без движения илпеша, - Он?

- Фреп спит. Не стоит ему мешать.

- Хорошо, - выдохнул сарагарец. Приснилось, наверное, что-то…

Служи и защищай!

Драколень взвыл и схватился за голову.

- Что с тобой? - встревожился огарок, - Санитар, подойдите сюда, я сегодня уже не могу колдовать…

- Все хорошо. Все хорошо. Не надо звать! - отдышавшись, прорычал зверолюд. На самом деле хорошо ему не было. В голове засела необходимость служить и защищать. И самое странное - Ханнок даже примерно знал где именно это надлежит делать.

- Он совсем блаженный? - поинтересовался пришедший лекарь, тот самый, с фонарем.

- Нет. Сегодня все устали, нам все надо успокоиться…

- Я иду на подворье, - сказал Ханнок.

"Точно, блаженный" - промелькнуло в глазах Мато.

- Куда? Опомнись, маг-шторм в самом разгаре! - огарок схватил его за перепонку крыла. Демон раздраженно дернулся, скинув руку, - Вожди сказали, чтобы до сигнала нонкомбатанты не покидали укрытия!

- Я комбатат… Воин. Я иду на подворье, - повторил рогатый, - Проследите, чтобы Фреп не вздумал меня спасть.

- Пускай валит, - сплюнул лекарь.


Служи и защищай!


- А ты… Дай мне что-нибудь от магии, са-ни-тар! - процедил Ханнок, угрожающе нависнув над целителем, - И еды!

- Да у него амок! Нет, серьезно, пусть валит отсюда! - несмотря на тон, офонаренный все-таки сунул ему в лапы каких-то свертков и пузырьков. И пару банок с гильдейскими консервами, - Десятник! Вышвырните этого бешеного отсюда!

Ханнок не стал дожидаться прихода десятника. Процокал к выходу, открыл освинцованную дверь. Увиденное снаружи едва не заставило его пожалеть о поспешном решении.

Мир окрасился красным, словно зверолюд одел очки из рубинового бронестекла. И амок, унаследованная от древнего демона ярость, тут был ни при чем. Слишком ясно он сейчас мыслил для амока. Облака светились, по зданиям и предметам плясали странные, неправильные тени. Почти непрерывно рокотал гром, в башни дома Омэль били и били молнии. И хотя некоторые их этих "многоэтажек" еще в древности были оборудованы привлекающими и отводящими магию шпилями, это все равно пугало.

- Решил валить, так вали! - заорали ему в спину. Ханнок отпустил дверь и ее тут же перехватили и захлопнули. Громыхнул засов. Драколень забросил в пасть крупинку синей соли и пошел к подворью. Он никогда не страдал тем, что на древнем языке называлось "топографическим кретинизмом", но слишком хорошо понимал сейчас, куда надо идти.

На пути ему встречались немногие. И из них все, почти без исключения, зверолюди. Нормалы и огарки попрятались по убежищам. Да и по виду демонов и шестолапов, те и сами предпочли бы сейчас отгородиться от маг-шторма пластиной свинца, или, хотя бы, прошитой биотой тканью палатки. Даже свирепость и неугомонность варваров пасовали перед маг-штормом. На остриях копий, штык-ножей и на кончиках демонских рогов светились и потрескивали наведенные фоном разряды. Ханнок подозревал, что и сам сейчас так сияет.

Служи и защищай!

Кан-Каддахи могли позволить себе загнать уязвимых к магии в укрытия. Серый зверолюд не увидел по дороге целых автоматонов, только обломки. Часть этого скрапа пыталась еще шевелиться, возможно потому что еще действовали хозяйские плетения, а может просто хаотично реагировали на текущую через них магию. Потом зверолюд увидел, как черно-красные демоны волокут тела убитых к выбоине в земле и скидывают туда. На этих трупах были печально знакомые Ханноку повязки культистов. Прежде чем его заметили и учинили допрос, сарагарец поспешил миновать опасное место.

Он завернул за угол многоэтажки и вздрогнул, едва подавив желание метнуться обратно, под защиту каменных стен - отсюда открывался прекрасный вид на поле утреннего боя. В самом центре кратера бушевала воронка смерча, громадная, казалось, дотягивающаяся до небес. В отличие от того, что Ханнок читал про такие в книгах, она не двигалась, а застыла на одном месте. Вряд ли павшим теперь удастся оказать правильные почести.

Служи и защищай!

Ощущение подкрадывающейся беды становилось нестерпимым. Драколень побежал, все меньше заботясь о том, что это может выглядеть подозрительно. Он промчался мимо зверильни с открытыми дверями, вдоль забора подворья. Странное чувство нарастало, но вело его прочь отсюда. Ханнок послал его к тьматери. Прежде он должен убедиться, что "дома" все хорошо…

Хорошо там не было. Задняя стена центрального дома подворья обрушилась на улицу, перекрытия торчали вскрытыми сотами. Повезло еще, что сам дом не сложился целиком. И выжившие явно были - выходящие в пролом двери были наскоро закрыты досками или затянуты синей тканью. Более, того все это вообще выглядело так, будто основной удар был нанесен изнутри дома… С эпицентром в его, Ханнока Шора из Сарагара, комнате.

Служи и защищай!

Крылатый зарычал и до крови впился когтями в ладони. Как он мог быть таким глупцом все эти трети? Дорого же он заплатил за этот морок благородства…

Спеша и оскальзываясь, он вскарабкался по груде щебня на первый этаж. Шарахнул по уцелевший двери кулаком. Похоже, не рассчитал силы и высадил ее внутрь. Из открывшегося коридора на него тут же нацелилось несколько ружей.

- Эй! Все хорошо! Не стреляйте! - сказал Караг. Кентавроид пытался выглядеть приветливым.

- Тьмать твоя, это же этот мерзавец! - зарычал знакомый демон-стражник, тот самый, что несколько дней назад приносил им консервы.

- Чертов любитель колдовских мумий! Ты ее сюда притащил! Ох с какой бы радостью я тебя сейчас вскрыл, козел…

Бросаться в драку Кан-Каддах, впрочем, не спешил. К счастью для обоих рогатых - у черно-красного рука висела на перевязи, а северный, несмотря на чувство вины, не был уверен, что не доведет дело до нехорошей точки.

Служи и защищай!

- А где остальные? - спохватился Ханнок.

- В подвале, - кошак кивнул в сторону лестницы, но когда сарагрец пошел туда, сказал вдогонку: - Эм, друг, я тут подумал… давай-ка лучше не надо…

На Ханнока это повлияло прямо противоположным образом, он сбежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Из двери подсобки для прислуги сочился свет. Зверолюд заскочил туда и увидел лежанку. Над лежанкой нависал Тилив Ньеч, сгорбившийся, перекошенный больше, чем обычно. На лежанке, прикрытая одеялом, была Сонни, неподвижная и бледная, с закрытыми глазами. Химерье сердце пропустило удар.

- Явился-таки, - устало бросил огарок, не оборачиваясь.

- Она…

- Жива. Без сознания. Состояние стабильное. Её накрыло откатом от плетения Сиятельной.

Слово "Сиятельная" таваликки произнес с такой же интонацией, с которой сами высокородные говорили о "выродках".

Из соседней каморки застонали, стон перешел в крик:

- А-а-а! Помогите мне! Аха-аа, больно… Тьматерин выродок, почему ты ничего не делаешь…

- Я же сказал ему, что он выживет! - Ньеч выпрямился, с грохотом опрокинул табурет. По пути к двери его шатнуло, он схватился за притолоку, чтобы не упасть.

- А с Шаи что? - вполголоса спросил Ханнок, отходя с дороги, чувствуя, что сейчас улетит в Сораково пекло.

- Ногу перебило упавшей балкой. Я остановил кровь и наложил шину. Но я мало что могу сделать в разгар маг-шторма и без своих инструментов. Их разметало по всему кварталу. С таким фоном мне нельзя выходить на улицу, или я сам слягу.

- Вот, у меня есть спирт. И в этом свёртке должны быть какие-то лекарства… - Ханнок поспешно сунул выбитый у "санитара" припас звероврачу, отчаянно надеясь, что там и впрямь найдется хоть что-то полезное. Огарок кивнул, с безразличной вежливостью.

- Ооо, боги, зачем я покинул свой дом, отец, мать, почему я вас оставил…

Служи и защищай!

- Как она смогла преодолеть магию от ошейника? - Ханнок сразу пожалел, что задал этот вопрос.

-Я не знаю.

- Я могу еще чем-то помочь? - попросил химер.

Огарок остановился и впервые посмотрел на него прямо. Лицо у него было злое и истощённое.

- Ты ранен? - холодно поинтересовался тавалики.

- Нет. Но я…

- Послушай, Ольта Кёль, я сейчас осознаю тот факт, что сам помогал тебе дотащить сюда эту ведьму. Я осознаю и то, что давал клятву помогать нуждающимся. Так что твоими богами тебя заклинаю, если тебя прямо сейчас не нужна моя помощь - отстань от меня! Хочешь помочь, так посиди в сторонке, жги смолу и не лезь мне под руку!

Ньеч остыл так же быстро, как зажегся.

- Не. Сейчас.

И скрылся за занавеской в каморке для раненого нобиля.

Ханнок поднялся наверх, но комнату искать себе не стал. Аккуратно отодвинул заслонявший пролом на улицу щит, закрыл за собой. В багровой отравленном свете начал ходить по обрушенным завалам, искать. Потерянных инструментов Ньеча и впрямь, не нашлось. Целых, по крайней мере. Из под рухнувшей балки, может быть, той самой, он вытащил кожаную врачебную сумку. Внутри остались лишь осколки стекла, осадок и пятна от пролившихся эликсиров. А еще он подобрал книгу, анатомический справочник с пометками и закладками. Переплёт порвался, страницы выпадали. Выпал оттуда и засушенный, синий цветок с горных пустошей за Кохориком.

Служи и защищай…

- Да иду я уже, иду, - сказал Ханнок Шор и проверил, хорошо ли ходит меч в ножнах.

Миэн с яростью ударила кулаком по крышке люка. Та не поддалась. Энергетический след колесного сервитора уже истаял, сметенный диким фоном, но успел еще привести Сиятельную сюда, в неприметное полуподвальное помещение. Судя по всему, за все века прошедшие со времен Коллапса, варвары так и не нашли эту камеру, и, если бы автоматон не выехал на улицу прямо через стену, она имела все шансы и дальше оставаться незамеченной.

В дальнем от пролома углу виднелась арка, сейчас перекрытая сегменчатым диском из псевдо-кости. Судя по всему, ход, куда бы он не вел, закрылся сразу после того как сервитор уехал на свое последнее задание. Когда Миэн прижималась к гладкой, до сих пор белой поверхности диска, она могла ощутить за ней стабильность здорового фона. Те крупицы тайной магии рода Элеисов, что еще подчинялись, сообщали - дальше, под уклон вниз, идет округлая шахта, на пределе слышимости камня расширяющаяся в большое помещение. Там была магия, чистая, изобильная, пускай и все больше в тех самых, непривычных диапазонах. Так близко и так далеко…

Насмешкой языческих богов, в полутьме, по гребню арки светились непривычные, но понятные значки шрифта Дома Омэль.

"Услужебное, оборонное! Тревожность."

Опять накатила тошнота. Миэн согнуло пополам, но на этот раз не осталось даже желчи. В один момент ей показалось, что она больше не сможет вздохнуть. Потом отпустило. И это еще слой камня и бетона дает какую-никакую, но защиту от маг-шторма. Миэн передернуло от осознания того, что за катаклизм творился сейчас снаружи. Последние мысли о том, чтобы вести партизанскую войну она оставила уже давно.

Она села рядом с запечатанным ходом, оперевшись спиной о стену. Щелкнула пальцем по ободку ошейника-подавителя. Дьявольское устройство продолжало мешать ей работать с высокой магией. Хотя двойной удар из всплеска местной доброй силы и разбушевавшегося шторма и подточил темный артефакт. Пожалуй, она могла бы попробовать распутать подавляющие чары и разрушить его стекло тайным родовым умением… Вот только сил не оставалось. Даже в нелюбимых диапазонах тайного родового умения. Оставалась лишь местная магия, с началом бури съежившаяся обратно под поверхность луны, но еще ощутимая. Наверное, подумала Миэн, это отголосок павшего Дома Омэль. Тогда понятно, почему от него ей мало толку. Удивительно, что вообще что-то получилось.

Снаружи громыхнуло, засвистело, застучало по бетону ее укрытия. Миэн начала молиться. Это долженствовало придать ей сил. И заглушить нет-нет, да и проскакивающую в пограничье разума еретическую мысль - если бы выродки-мясники не вырезали из нее благословенные имплантаты, она давно была бы уже мертва. Благодарности к черноглазым женщина, впрочем, не испытывала. Она вполне предпочитала умереть целой, чем сейчас прозябать вот так, полуогарком.

На всем этом фоне до сих пор приходившие сигналы от "внешних устройств", о которых ей сообщил погибший сервитор, казались сущим издевательством. Какой ей прок сейчас от древней технологии, которую царивший наверху кошмар должен был начисто вырубить? Даже знай она, как управлять этими союзниками? Вон, большинство давно уже не отвечает. Наверняка уже рассыпались в кристальную щепу и пыль. А уцелела лишь та глупая техника, что застряла в какой-нибудь укрытой щели… Вот ближайшей устройство, например…

Миэн вздрогнула и подобралась. Усилиям воли прогнала позорную жалость к самой себе. Эта слабина помешала ей заметить, что один из сервиторов уже подобрался совсем близко. Миэн прикрыла глаза для концентрации, хотя в этой полутьме и так мало что видно. Так, совсем недалеко. Продолжает движение. Может удастся-таки найти способ им управлять?

Проснувшиеся было надежда и радость разом истаяли. Миэн вспомнила, что сама недавно пробежала там, где она сейчас каким-то образом ощущалось наличие "устройства". Это была площадь, открытая всем ветрам и аномалиям. Устройство как раз пересекало ее.


Ни один волшебный механизм, даже древний, особенно - древний, смог бы сейчас уцелеть снаружи, в самом сердце маг-шторма.

Шторм обжигал. Шторм промораживал насквозь. Шторм слепил и оглушал. Зрение, слух, осязание и обоняние - казалось, все чувства сошли с ума от текущей через тело магии. Ханнок видел звуки, слышал цвета. Постоянно рокочущий гром приобрел странные, звенящие, металлические отзвуки. Металл был и на языке. Горло раздирал кашель, сарагарец не смог бы сейчас говорить и на зверолюдском диалекте. Дождя не было. Тошнило.

Ханнок видел призраков. Они кружились вокруг, мелькали в провалах окон, пели на ушедших языках. От их слов щетинило гриву. Наведенные магией миражи? Возвращенные штормом к жизни души омэлли, вырванные древней катастрофой из круга Сиятельных перерождений? Победное шествие его безумия? Да и не был ли сам услышанный им "зов" лишь первым знаком того, что он сходит с ума?

Шторм выпивал силы, гнул к земле.

Ханнок споткнулся и упал. Покатился по мостовой, подгоняемый ветром, и лишь чудом смог удержаться на самой бровке огромного котлована. От увиденной глубины перехватило дух. Химер вжался в бетон, вцепился когтями в щель между большими литыми плитами, устилавшими центральную площадь акрополя, прижал крылья к спине, чтоб не сдуло вниз. Потом, когда шквал утих так же внезапно, как налетел, отполз прочь.

Безумие безумием, а вот попытка пересечь центральную площадь акрополя, мимо созданного трудами Кан-Каддахов раскопа, была уже простой глупостью. Как и сама его месть. Как и предыдущее благородство. Зов утих. Затерялся в хаосе злого фона. И спросить дорогу не у кого. Чертовые нетопыри попрятались по щелям и норам, даже зверелые. Как надо было прятаться ему самому.

Рядом ударила молния. Грома не последовало. А может, демон просто избирательно оглох. Проморгавшись от остаточных вспышек в глазах, он, пригибаясь, пошел к ближайшей башне, из окружавших площадь. Хотелось бы побежать, но опять поднялся мешающий ветер. Надо найти укрытие. Срочно. Вон тот пролом в стене выглядит многообещающе…

…и защищай…

Зверолюд зарычал. Потому что сказать "иди ты к тьматери!" не получалось.

Служи и защищай!

Стоило подойти к укрытию ближе, как зов окреп, пробился через шторм. Неведомо как, но он прозвучал радостно и торжествующе. Ханнок оскалился и на ходу вытащил меч из ножен. Уже совсем близко…

Служи… и защищай?

А вот теперь - словно кто-то засомневался. Боится.

Правильно делает.

---

Миэн ухватила несколько нитей правильной, родной магии из кипящего вокруг фона. Вполне может статься, что это посмертное излучение от какого-то павшего в кратере внизу героя. Интересно, его души уже отбыли пред очи Мириад, на наверняка милостивый суд перерождений, или еще могут порадоваться тому, что эта энергия способна кому-то помочь? Или же, скорее, прийти в ярость от того, что благую энергию украли нечестивцы вроде нее…

Женщина попробовала направить эти крохи на поддержку истощенного тела. Но проклятый ошейник заблокировал большую часть, а оставшееся просто прошло через нее насквозь, не в силах задержаться, потому как не было в ней теперь священных имплантатов. Миэн бросилась опять перехватывать себе эту утекающую прочь магию, что уже было отчаянным и позорным делом. Будто бы она и впрямь несчастный выродок, огарок из квартала Сострадания при одном из городов Укуля, жалкий магоман, пытающийся напиться чужой силы в тщетной надежде сойти за безупречно-рожденного…

Хотя, кого она сейчас обманывает? Выродок и есть.

Миэн сжала зубы до скрежета и, чувствуя себя насильницей, попыталась загнать магию хотя бы в подобранный клинок - единственный, казалось, невраждебный предмет из маг-стекла вокруг. Впрочем, и он отказался принимать благословенную энергию. Пекло Киньича, а ей сейчас нужна любая сила!

Странно, но на брошенное уже то ли в ярости, то ли в отчаянии пробное плетение нелюбимой, почти простецкой магии Элеисов меч среагировал куда более благосклонно. Даже сверкнул шафранно-желтой вспышкой. Это было очень интригующе, но вот время экспериментировать, увы, вышло.

Устройство добралось до ее укрытия. Миэн почти не удивилась, когда в проломе появился знакомый, крылатый и рогатый силуэт. На фоне багрового, сияющего кошмара снаружи - черный.

Демон не стал тратить время зря. Бросился на нее с мечом наголо. Миэн сразилась с ним, клинком, отвагой и яростью…

Впрочем, когда они отшатнулись друг от друга, мутант и выродок, пытаясь прийти в себя, по противоположным углам подвала, Миэн подумала, что "сражаться" было, пожалуй, слишком возвышенным словом для их… драки. Она, изгнанница, маг без магии, посвященный с угасшими телом и душами. И зверь. На предпоследнем издыхании, его шатало, он тяжело, хрипло дышал. Спотыкался и задевал рогами потолок. Миэн вдруг осознала, что глаза у него не отсвечивают красным светом снаружи. А по-настоящему светятся.

Сигналы от "устройства" продолжали терзать ее черепной имплантат, тот, что побоялись удалять черноглазые.

"Да заткнись уже" - мысленно прошипела женщина и подкрепила это пожелание слабым, уж какое получилось, плетением в стандартной, символьной кодировке.

Мутант дернулся, словно ему отвесили затрещину. Похоже, искаженному это заклинание не понравилось. Но, прежде чем укулли успела воспользоваться этим новым знанием, дракозел бросился на нее. Будто бы новые силы обрел.

Сол-Элеис Миэн отшагнула с пути осатаневшего животного, дала инерции увлечь его дальше. А потом от души полоснула врага в открывшийся бок, перехватив непривычный, тяжелый для нее сейчас меч обеими руками. Лезвие пробило доспех, может даже пропороло прочную, зверолюдскую шкуру. Миэн не обольщалась, что один это удар принесет ей победу. Но бросить хотя бы такое достижение в копилку ее новой жизни было приятно.

Козлодемон крутанулся на месте, врезал ей тыльной стороной лапы по лицу. И только потом взвыл и схватился за рану. Миэн бросило в глубину подвала, на входной диск шахты. Что именно туда, она поняла не сразу - в глазах плясали искры, перекрывающие и видимый и магический диапазоны.

- Шимиа-хэ, дэрга! - прорычало чудовище. Наверное, перехватило оружие удобнее, намереваясь нанести последний удар. Миэн не смотрела на него. Она смотрела на кровь из своего разбитого носа, красной россыпью запятнавшую псевдо-кость диска. Кровь стремительно впитывалась в гладкую, белую поверхность.

Потом диск раскрылся, быстро и бесшумно, и она продолжила падение вглубь шахты.

Сиятельная несколько раз перекатилась по полу круто уходящего вниз коридора-шахты. Милостью Мириад ухитрилась затормозить и встать на четвереньки. Подняла голову, взглянула назад, в сторону входа.

Диск затворился так же стремительно, как и дал ей дорогу. Но мерзкий демон, упущение богов, ухитрился как-то проскочить следом за Сиятельной. Даже хвоста не лишился. И крови из раны текло куда меньше, чем понравилось бы дщери рода Элеисов. Миэн посмотрела на все это, вскочила и побежала вглубь подлунного комплекса. Это не было трусостью, это было тактическим отступлением. Здесь и впрямь оказалось много доброй, хотя и малознакомой магии. Пускай ее истерзанной тело, лишенное имплантатов не могло бы ей сейчас воспользоваться в полную силу, помогало уже одно то, что местное магополе стремительно вытесняло из нее отравленный фон. Сейчас время на ее стороне.

Похоже, понимал это и демон. За ее спиной по плиткам пола загрохотали раздвоенные копыта. Миэн прибавила скорости. Возможно, сейчас сил придавала ей новая магия. Может быть и та душа, которую склонные к старой терминологии медикосы называли "адреналином". Или сами боги, безошибочно и оценивающе смотрящие на нее даже сквозь толщу камня и почвы. Или просто, надежда, давно забытое чувство…

Потолочные светильники зажигались при ее приближении.



Миэн свернула за угол, другой, змеящегося зигзагами коридора. И уперлась в завал.

На мгновение надежда разбилась, укулли накричала на бездушный камень чернейшими словами. Затем она поняла, что осыпь древняя, может даже времен Коллапса, а следы колес в многовековой пыли упираются в стену. Если бы не это, опознать тайный ход было бы сложно. Торопливо проведя под сломанным носом рукой, она положила окровавишуюся ладонь на костяную панель, молясь, чтобы за ней оказался ход дальше, а не глухой альков лишь для служебных автоматонов.

Панель среагировала не сразу. Но долю мгновения Сиятельной показалось, что она и вовсе откажется открываться. Да и когда дверь начала отъезжать в сторону, в боковой паз в стене, то делала это медленно. Мучительно медленно.

Дракозлиные копыта цокали уже совсем близко, за поворотом. Правда, как-то замедленно и без ритма. Когда мутант вышел на свет, то стало видно, что его шатает. Будто он не просто вымотан фоном, а пьян или и вовсе превратился в одного из мифических зомби. Кончик меча, который зверолюд тащил за собой, словно тот весил как хороший двуручник, противно скрежетал по полу. Миэн хотела бы верить, что это ее удар так подкосил презренного. Но привитая этим сезоном трезвая самооценка так делать не позволила.

- Что, не нравится, тварь, сила истинных богов, благая магия? Каково тебе находиться пред взором Мириад, что видят твои жалкие души насквозь? - прошипела Миэн, придавая себе силу, разжигая священную ненависть.

Демон поднял голову и посмотрел на нее мутными, красными буркалами. Почти бессмысленными, слезящимися. Из полуоткрытой пасти свешивался розовый язык и капала слюна. Словно и впрямь насмерть ухмелился. Или отравлен. Миэн обеспокоенно сжала рукоять чужого меча, молясь, чтобы это не было свойством подобранного оружия. Ей не хотелось, чтобы эта хоть и малая, но ее победа оказалась запятнанной пусть и чужим, но низким коварством.

Зверелый варвар зарычал, с такой бешеной, свирепой яростью и ненавистью, что Миэн быстро передумала играть в благородство. А еще осознала, что дверь заклинило на полпути. Мутант выронил меч и пошел прямо на нее, скрючив когтистые пальцы.

- Пекло. Пекло! Пеклопеклопекло…

Миэн схватилась за дергающуюся, будто в конвульсиях, панель, и начала на ходу выправлять слетевшее плетение в механизме.

Демон подошел так близко, что она почувствовала его жаркое дыхание.

- Да стой ты на месте! - рявкнула женщина, одновременно вскидывая клинок. Ниша продолжила открываться. Со зверем случилось что-то странное. Он и впрямь замер как вкопанный. Ярость на хищной морде сменилась выражением запредельного, первобытного ужаса. Мутант вдруг отмер, развернулся и тяжело затопал прочь, к выходу наверх. Остановился. Пошел опять. Бросился вперед. Замер. Начал колотится рогатой башкой о стену. Замер, до крови впившись когтями в нос. Снова ударился о бетон…

Миэн стояла, сжав рукоять меча, позабыв про открывшуюся наконец дверь, смотря на все это широко открытыми глазами. Как бы она не ненавидела эту тварь, посмевшую взять ее в плен, отдавшую на мучения в руках выродков, но увиденное было жутким и каким-то… неправильным.

Женщина спохватилась и перевела зрение в магический диапазон, подозревая, что сработала система защиты городища. Она тут же распознала, что вокруг несчастного чудовища и впрямь клубятся, свиваются плетения той самой, местной магии. Но… она не различала в них привычных, оборонных, атакующих или, хотя бы сканирующих компонентов. То, что было, отдаленно напоминало последовательности, которыми дома управляли музейными сервиторами. И которые она заметила здесь, недавно, в исполнительных цепях того автоматона, чей след привел ее сюда.

Вот только эта магия была еще на порядок сложнее. Даже в зените своих сил и навыков Миэн по сравнению с этим высшим ткачеством сама была бы не магмастером, а так, едва горящей простячкой из самой низшей из волшебных каст. Или и вовсе - выродком.

А ее заклинания лишь рогожей рядом с драгоценным, перевитым золотом шелковым знаменем.

Скулящий мутант и вовсе упал ничком на пол. Из того, что Миэн вообще могла понять в творившемся перед волшебстве - уже даже не в бытовом, а в мистическом смысле этого слова - она смогла различить, что нити местной, может и омэльской магии центрируются на энергетическом узле у затылка рогатой головы. А еще, запоздало, что это узел очень похож на то открытое плетение, через которое она подключилась наверху к колесному сервитору. И в третьих, что среди нитей и прядей высокой магии проскальзывает одна очень хорошо ей знакомая последовательность, сейчас, по сравнению с прочими казавшаяся грубой, плебейской. Провинциальной.

Это были ее, Сол-Элеис Миэн, дочери коменданта цитадели Шестого Сектора, маркеры Спирали. Укулли почувствовала, как по виску стекла капля холодного пота.

Что бы это не было за плетение, оно доплелось. Мутант прекратил дергаться, хрипеть и пытаться уползти. Аккуратно, почти изящно встал на ноги, мало напоминая обычного, нескладного себя. Встряхнулся. И посмотрел на нее.

У Миэн ёкнуло сердце. Ей показалось, что древнее заклинание не сработало или Обитель Суровой Луны и вовсе с самого начала решила помочь этому чудовищу. Потом переплетенный зверолюд почтительно склонил голову и прорычал:

- Ушшр-ррх. Хотоууу. Хррап.

- Чего? - только и смогла сказать Миэн.

Мутант чуть сморщил морду, растянул губы, не показывая клыков. Химерья улыбка. Неприметная решетка в стене рядом с ним хрюкнула, пыхнула облачком пыли, дзенькнула и сказала приятным, женским голосом:

- Ххк. Устройство готово к работе. Устройство подключено к городу.

В красных глазах плескались отчаяние и жуть.

- Ххк. В силу обнаруженного конфликта управление временно перемодулировано под укульские кодировки. Предоставлены малые управления права. Если модуляция была проведена неверно, перешлите уалле-хе в пятом-яростном. Четыре. Три. Два. Один. Возражений не прислано. Для завершения привязки модификанта пройдите в центр обслуживания и настройки на минус-пятом ярусе.

- Ха, - сказала Миэн, и тяжело осела на пол рядом с так и стоявшей бесцельно открытой дверью. Женщина засмеялась, прикрыв лицо рукой, вздрагивая всем исхудавшим телом, размазывая пальцами по коже кровь, слизь из разбитого носа, а может быть - и слезы.

- Ха-ха. Я все поняла. На самом деле я давно сошла с ума. Я сижу в языческой темнице в ожидании казни и сейчас мне отрубят голову. Ха. Ха! Идите в пекло Киньича, демоны безумия. Во льды Атли, искусители Ядолунья! Чтобы вас всех разметало вдали от света солнца, лун и планеты…

- Чк. Команда не распознана.

- Возьми и вгони себе меч в брюхо, тварь! - прошипела Миэн, разом подавшись вперед и всмотревшись в красноглазую морду.

- Хшш. Операция требует двойного подтверждения.

- Да, да, еще раз да, миллион раз да!

Козлодемон подошел к валявшемуся на полу дикарскому мечу, подобрал. Приставил к животу и начал давить. Делал он это машинно-неумело, через слишком хороший доспех и кривым клинком, предназначенным рубить, а не колоть. Миэн смотрела за этим с каким-то пьянящим интересом.

"Боги милосердные, что я творю?"

- Эй. Стой! Прекрати! Не надо! - крикнула женщина, вскочив с места, но подбегать и выбивать оружие не понадобилось. Серый зверолюд послушно и аккуратно положил меч обратно, и в то же положение, из которого взял.

Миэн снова трясло. Она едва не наплевала на сразу несколько из важнейших статей Зерцала Воинской Доблести! Она и не ожидала, что это по-прежнему может столько для нее значить.

- Ххк. Для завершения привязки модификанта пройдите в центр обслуживания и настройки на минус-пятом ярусе, - напомнил все тот же голос.

По каменному полу пробежала светящаяся, янтарного отсвета дорожка. Местами ее не было видно из-за нападавших за века пыли и обломков. Местами, похоже, выгорели проводящие ленты из маг-стекла. Но того, что работало, хватало, чтобы понять - ее приглашают пройти вниз, через и впрямь оказавшийся не нишей а коридором лаз, в самые глубины подлунного комплекса Омэля.

"Что ж. Выбор тут несущественен."

Миэн вступила на этот путь. И сразу же едва не сошла - прозвучавший неожиданно громко грохот копыт за спиной ясно показал, что демон собирается отправляться туда вслед за ней.

- Владыки, да когда же это уже все закончится и я героически сдохну! - сказала Миэн. Почти искренне. И в волшебном свете пошла дальше.

…и пока отгорало великое сожжение восставших племен, Уортаггерине, эорджед Полуденных джедов, любовался отрубленными головами у побережного кромлеха. Пришел туда вождь заморских наемников и был принят весьма благосклонно. Ему запрягли четверную колесницу, напоили кислым молоком и пивом разных сортов. Говорят и такое, что эорджед нарочно хотел, чтобы вождь помрачился от непривычного и свалился под колеса, но так ли это было на самом деле, сейчас уже сложно рассудить.
Когда вождя провожали, его одарили лучшими циновками, сырами в воске, а еще ценимой его народом смолой. Вождь принял это весьма благосклонно. И попросил стальных топоров, для завершения дела. Ему не дали, сославшись на Ржавь. Он попросил меди. Ему поднесли кувшины с оливковым маслом. Он попросил обсидиана. Ему поднесли кувшины с медом. Его брови стали нахмуренными. И тогда ему поклялись поставлять зерно и мясо и вручили золотую гривну с шеи самого эорджеда. Возрадовался вождь и пропел:
- Славная это земля, счастье ей насельникам! Стада и краски разных цветов, початки и тонкие ткани! Пусть умножатся закрома владычных и проч.
- Ступай же, герой, дорогами подвигов и проч. - пропел ему в ответ Уортаггерине.
И когда вождь уезжал, вождь сказал:
- Друг мой, ты сказал правду. Здесь и в самом деле богатые и мягкие края. И проч.
…когда эорджед протрезвел, он отправил колесничих удальцов схватить вождя наемников и очистить Полуденные джеды от поселений его людей. Они сожгли половину варваров великим сожжением, но вождь и его дружина положили свои каноэ себе на плечи и добежали с ними до моря, хотя и был трехлунный отлив.
Этого вождя звали Шака Нге-Тоэй Тиираган, из детей Кау и Нгаре. Он стал первым царем царей за двести лет среди людей Четырех богов. Он рассказал им про богатые и мягкие края за южным морем.

--- Из Книги Завоеваний Внешней Стороны.

---

- Умри, старый черт!

Зря он так. Лучше бы сохранил дыхание для боя. С другой стороны, против Предка и военная мудрость - ненадежное подспорье…

Хрясь.

Демон в черно-красных доспехах, с повязкой на правом роге, сложился пополам и упал, нелепо оттопырив широкое крыло. Беззвучно. Другой культист, из нормалов, и так бледный как таваликки, выронил меч. Бухнулся на колени.

- Отец, мы хотели как лучше! Цордан сказал нам…

Хрясь.

- Аааа!

Вообще-то, одним из первых уроков, который давали юным Отпрыскам военные наставники Кан-Каддахов заключался в том, что пытаться нанести нелетальную рану для взятия в плен с помощью меча или огнестрела - опасно. И если желаешь сохранить пленному жизнь, пытаться делать так надлежит в самом крайнем случае. Люди хрупкие. Сам Сойдан, вроде бы, тогда это и говорил…

- Аааа!

"Да заткнёшься уже наконец?" - подумал Норхад, - "Не убьет это тебя, отец точен, что твой хирург".

- Законсервируйте это. Мы поговорим потом, - отец стряхнул кровь со стального клинка и, не глядя, филигранно вогнал его в ножны.

Хотя если подумать, сейчас раненый мог пытаться наораться авансом…

Повинуясь словам старого нетопыря, назначенные дружинники потащили культистов прочь. Нейт-Дан Семнадцатый и Йариддан Второй. Эти имена скоро исчезнут из Медного перечня.

Аэдан Двадцать Шестой почесал нос и задумчиво посмотрел на приставшие к ногтю чешуйки кожи. Перебор дикой магии. Как бы со всем этим и рога не отрастить…

- Вождь! - приклацавший копытами с другого края акрополя правнук ударил кулаком в ладонь.

- Докладывай.

- Мы вырубили предателей из теплиц. Верхний город снова наш.

- Благодарность. Тамошний раскоп удержан?

Приосанившийся было правнук сник, обвис крыльями.

- Нет, вождь. Они успели подорвать проход.

- Плохо.

Это простое слово нагоняло жути сильнее, чем если бы Сойдан Кан-Каддах начал крушить мебель и тьматериться. Из того, что успел уже узнать Норхад явствовало, что из всех целей акрополя ходы в подземный комплекс культисты атаковали в первую очередь. И уничтожили. Включая тот, что был у центральной площади, к которому так яростно спешил отец, игнорируя даже разошедшийся по полной маг-шторм. У которого они сейчас стояли. Прежде чем Старик пробился обратно к своей ставке, через этот лаз внутрь даже успели провести большинство волков, Ра-Хараште и ламанни. Вначале открыв им ворота.

Заговор охватил куда больше клановцев, чем хотелось верить Аэдану.

Старший Кан-Каддах посмотрел туда, где почти показались было на солнечный свет лестница и большие, двустворчатые ворота в нижний Уллу-Ксай. Теперь их снова завалило обломками и землей, да еще проплавило магией. Ход вниз запекло в единую, черную массу. С краю из нее торчали скелеты самых нерасторопных из волколюдей Ордена.

- К длинному дому, - сказал Предок, не договорив, но ясно обозначив "его-то хоть удержали?"

У крыльца в вождескую залу лежали тела Кан-Каддахов. Рядами - верные, кучей сбоку - предатели. Аэдан не привык, да и не ожидал, что понадобиться привыкать к подобному зрелищу. Он посмотрел на горбатую, свинцовую крышу. И подумал, что не прочь оказаться под ней поскорее. И остаться там надолго. Когда они зашли в прихожую, отец сказал:

- Принесите мне мой доспех и снаряд с последней озёрной войны. День еще не окончен.

Конечно же, рано обрадовался. Хотя, интересно, зачем Старику эта памятка сейчас?

- Уардан! Иди сюда.

Седобородый брат приблизился. Норхад уже знал, что отступление из кратера под ударами шторма далось порученным ему отрядам тяжело.

Старик снял перевязь с мечом и отдал Уардану. Потом начал стягивать доспех. Вынесли сменный. А заодно старинный, каменный клинок. И еще синюю соль, для задержавшихся на штормовом пекле. Норхад взял с предложенного подноса несколько крупинок, но, прежде чем успел проглотить, отец незаметно возник рядом и треснул его по руке. Соль упала на пол. Сойдан взял Двадцать Шестого за подбородок, повернул лицо так, этак, всмотрелся.

- Уберите соль. Ты стабилен. Со мной пойдешь.

"Мне расценить это так, что я прощен и снова в чести?" - подумал Аэд.

- Не обольщайся, - сказал Сойдан, - возможно я теперь просто боюсь потерять тебя меньше прочих.

Он перешел к следующему, Шердану.

- Стабилен. Со мной пойдешь. Захвати свои кодексы.

Следующий. Это имя Норхад не помнил. Молодой. Отец смотрел на него особенно долго. Даже веко оттянул. Норхад заметил в глазах красноту, полопавшиеся сосуды. У многих сейчас, наверное, такие… Хотя первый нетопырь выглядит, пожалуй, даже лучше и моложе обычного…

- Ты мутируешь. Как только шторм утихнет, обратись в зверильню.

Незапомненный побледнел, пошатнулся. Потом заново обрел клановость, выпрямился.

- В то время, что мне отпущено до новых признаков, я почту за честь сопроводить вас…

- Исключено, - отрезал старший Кан-Каддах, потом все же счел нужным объясниться, хотя и вряд ли из-за проснувшейся сентиментальности:

- Под городом злая магия. Особенно для изменившихся.

"Так вот куда мы направляемся" - подумал Норхад.

- Уардан! Ты один из тех, кто еще исправно исполняет мою волю. Ты меня заместишь. Ты будешь убивать любого изменившегося, всех разновидностей, кто попытается последовать за мной, или попасть в подземелье другим путем. И оборотней тоже.

- И отпрысков тоже? - ошалел старый вояка, даже для него это было чересчур.

- Особенно их, - отрезал отец.

Свежий оборотень, совершенно раздавленный, шатаясь шел внутрь Длинного Дома. Норхад устало прикрыл глаза рукой.

- Ты стабилен.

- Ты стабилен.

- Ты мутируешь.

- Где Кхардан?

- Погиб у кратера, - глухо сказала Токи, - Да поднесет ему Нгаре полную ча…

- Ты стабильна. Пойдешь с нами. Если у кого есть сталь и биота - пусть оставит здесь.

Отец приспособил к шлему боевую маску. И вышел под алое небо Уллу-Ксая. Избранные отпрыски, переглядываясь, последовали за ним. На счастье, под фоном долго идти не пришлось. Сойдан привел их на первый этаж полузаброшенной башни. Здесь хранили мешки с порченной солью. Древний отбросил несколько прочь из самого дальнего угла. Выдрал проросшее поверх большой, бетонной плиты деревце. И, упершись обеими руками, в одиночку своротил глыбу с места. Открылась узкая шахта вниз, с вбитыми скобами из маг-cтекла.

- Прежде чем пойдете дальше, вы поклянетесь высшей клятвой молчать о том, что там увидите и услышите.

- Так. У нас есть выбор? - задал явно общий вопрос Аэд, пожалев еще не до конца просадивших по отношению к себе мнения Старика братьев и сестер.

- Можешь присоединится к тем двум, Двадцать Шестой, - отец даже не назвал культистов по именам.

Норхад пожал плечами, опустился на колено и упер клинок в пол.

- Мечом, колесницей, молотом и ладьей, я клянусь исполнить эту волю своего вождя. Пускай боги не пустят меня на порог без четверного искупления, если я ее не удержу клятвы.

Остальные последовали его примеру.

- Полезайте, - кивнул отец на шахту.

Устройство номер 44-1105 шло по коридору, продолжая процесс настройки. Из-за нестабильного фона снаружи, отъедавшего на компенсацию значительный процент имеющихся мощностей города, процесс обещал затянуться надолго.

Это огорчает. Надо служить лучше.

Ханнок кричал. Ханнок выл. Ханнок колотился о стены своей темницы. Пленник в самом себе. Призрак, отголосок прошлого. Сейчас он не смог бы даже завершить себя. Ему оставалось лишь бессильно следить за тем, как тело, большее не бывшее его собственным, спускалось за Хозяйкой все ниже и ниже в глубину подземного комплекса. Почему, почему во имя всех богов и предков судьба привела его в это проклятое место? За какие грехи? Какое черное безумие овладело им, что он решился проследовать за Сиятельной в ловушку? Что за колдовство помешало ему прикончить волшебную тварь еще тогда, давно у Альт-Акве? Почему он называет так Кохорик? Как ему уничтожить все это…

Плохо. Жуть. Нельзя так думать!

Какая-то часть его самого была сейчас абсолютно счастлива, что нашла себе цель. Ее мир едва возник, но уже был наполнен смыслом. Госпожа шла впереди, освещая дорогу прежде недоступным и невидимым ему светом. Магия, благородная, совершенная, переливающаяся невозможными цветами, текла через нее, вытесняя яд фона, та самая магия, что лечила и направляла сейчас его самого. Он чувствовал себя частью чего-то большего, наполненного смыслом, ради чего не зазорно отдать жизнь… Без вопросов, без сомнений. Во имя великого, истинного. Света знания, где раньше было невежество. Цели, где раньше была растерянность. Отвага, где раньше был страх. Чувство принадлежности, где раньше было лишь одиночество.

Всесильно. Всезнающе. Безупречно. Божественно.

Устройство номер 44-1105 на ходу раскинуло руки в сторону, беззвучно, чтобы не отвлекать Хозяйку, славя Вселенную, за то, что та подарила ему такое счастье!

"Заткнись. Расточись. Сдохни. Спокойно, Ханки, спокойно... Ты еще жив!"

Копыта стучали по полу, очень тихо, аккуратно. Зверолюд шел сейчас с куда большей ловкостью, чем когда-либо в жизни. Похоже, до того он вообще делал что-то неправильно. Теперь же его координировала неведомая сила, подсказывающая самые оптимальные точки опоры, сокращающая мышцы ровно настолько, чтобы энергия тратилась самым оптимальным образом. Привычная неуклюжесть не просто пропала. Её заменили. Это не было похоже на то, что ногами, крыльями, хвостом, управляет кто-то, словно дергая марионетку из плоти и крови за невидимые ниточки. Скорее просто всплывали шаблоны и протоколы, настолько точно подогнанные и вшитые в подкорку его разума, что им просто не было смысла сопротивляться…

Сознание Ханнок Шора из Сарагара наслаивалось на все это, как слишком качественная глазурь на неравномерно пропеченный кувшин.

Зверолюд был сейчас куда более растяпист и неуклюж, чем когда-либо в жизни. Он ударился рогами, проходя под косо упавшей с потолка балкой. Возникшая за мгновение до столкновения "подсказка" оказалась недостаточной. Эти шаблоны были в своих рамках ювелирно оточенными, но, как и всякие шаблонов, на все их не хватало. Ханнок давно это знал, вначале будущих мастеров гончарного круга из клана Кенна учили традиции, древней, почтенной, что и делало их хорошими гончарами. А потом они учились работать поверх нее, что делало их гончарами знаменитыми.

Можно ли то как-нибудь воспользоваться этим знанием? Перетасовать трафареты так, чтобы получилось узнаваемое, но новое, интригующее? Высказать цветом и линией доселе не виданное? Раскрасить дарственную чашу так, чтобы заказчик слишком поздно понял, что это насмешка, а не хвала?

Следующую балку он тоже зацепил, но не так сильно. Возникшая было надежда едва снова не разлетелась на куски, увяла на корню. Неужели дремавшая всю жизнь, но проснувшаяся и перехватившая над ним контроль сила способна учиться? Или же доходит до конца та самая "настройка"? Сарагарец ведь чувствовал, как на границах его уцелевшего "Я" он переходит в "устройство номер 44-1105", сливается с ним. Даже и границ по большому счету не было, они сдвигались, шли волнами…

Может ли статься, что скоро Ханнок Шор угаснет, как волчий разум, запоздало превратится в одного из тех питомцев Сиятельных, бешеных, зверелых, преданных и бессмысленных, что сам убивал в кратере внизу, да и на всем пути в это чудовищное место? Или и того хуже, окажется так, что все те бесчисленные сарагараи, ламанни, майтаннаи, нгардокаи, северяне, кинаи, кто попадал из ям в зверильни, из зверилен в шахты или на плантации - все эти несчастные на самом деле так же оказывались заперты в ставшим чужим оборотническом мясе, как он сам сейчас. Что когда Ольта Кёль был ловцом, он обрек многих и многих на еще более страшную участь страдать в рабстве не только духовно, но и телесно… Боль-то ему не отключило, он все так же чувствовал все то, что чувствовало тело. Только управлять не мог. Даже не движущийся паралитик, а одержимый.

Прав был Коннот. Это очень, очень стра…

"Коннот. Коннот!"

Бледному хмырю как-то удалось сбросить с себя власть отца. Даже если предположить, что Хал-Тэп отключился, или был нейтрализован, потом она не восстановилась. Но… козлогарок был магом, у него могли быть свои способы защиты и взлома чужой магии. Что он там говорил, что? Забыл…

Ханнок запретил себе думать о неудаче. Вцепился в новую надежду как утопающий в плавучую корзину. Да и мало иных вариантов ему оставалось.

Впереди, на перекрестке, Хозяйка… Миэн… проклятая ведьма споткнулась, схватилась за бок. Застонала. Когда поднесла ладонь к лицу, химер увидел, а потом и учуял свежую кровь. При всем желании чтобы причиной оказался он сам, он не мог вспомнить, чтобы задел ее там клинком или когтями. Наверное, где-то еще зацепило. Или недавние шрамы разошлись. Хорошо бы насмерть, сейчас он не возражал бы даже подохнуть в корчах, как те волки при убитых орденцах…

Ужас! Ужас! Что же делать? Что же делать? Ужас!

Ханнок со злорадством наблюдал, как тормозное устройство 44-1105 заметалось по коридору. Разве что внутренне, невидимо морщился, когда ошалевшая зверюга врезалась в стены. А потом устройство увидело значок на стене, едва заметно отблескивающее отраженным светом от волшебной световой дорожки. Северянин никогда таких не видел. Но от чего-то вдруг понял, что оно означает.

"Пункт первой помощи".

Стрелочка показывала, куда бежать. Устройство подхватило испуганно, протестующе вскрикнувшую ведьму на руки и понеслось вперед.

"Тьмать" - разочарованно подумал Ханнок Шор.

---

Аэдан Норхад отпустил скобу и спрыгнул вниз. Подошвы сапог стукнули об омэльский бетон на дне шахты. Он лез предпоследним. Отец, спустившись, взял у него мешок и извлек оттуда несколько странных, прозрачных цилиндров. Двадцать шестой таких еще не видывал, но решил, что они отдаленно напоминают технологию дома Дасаче. Старик безжалостно согнул один о колено, но тот не только не разбился или порвался, но и выпрямился обратно, загоревшись мягким, зеленовато-желтым светом.

В усилившимся освещении Аэдан смог разглядеть древний скелет в уже почти истлевших обрывках биотного шелка. Он лежал у выхода в куда более широкий коридор. Череп через один висок в другой насквозь прошил кусок арматуры из маг-стекла.

Старый демон улыбнулся, глядя на него. Доля секунды, и на лицо его вернулось пугающе отстраненное, сосредоточенное выражение. Если бы Двадцать Шестой знал отца хуже, мог бы решить, что ему привиделось.

- Так. - сказал Аэдан, - Твоя работа.

- Отсюда я вышел в новую жизнь, - сказал отец, - Большего я объяснять не буду, вы у меня замечательные, умные. Сами все поймете, когда увидите. А сейчас важное - если почувствуете будто вами кто-то овладевает, скажите мне. Я вас обезврежу.

- Так.

- И еще… дальше, пока я не скажу обратного, мы будем объясняться на языке жестов.

- А если темно будет? - спросила Токи.

- Стучи в морской кодировке. Для вас же лучше будет, если вы не забыли ни того, ни другого.

Аэдан поморщился. После всех лет в Училище язык жестов клана Кан-Каддах и морские "постукалочки" он был вспомнил бы и вусмерть пьяным, и зверея. Но… зачем все это? Обе разновидности альтернативного общения уже давно не были тайными. Их знают и предатели из культистов и многие в других кланах. Цордан уж точно. Илпеши вообще, говорят, переняли их вместо своего старого немого языка. Шифром это не будет…

Сойдан Кан-Каддах вскинул мешок на плечо и показал на пальцах свободной руки:

"Вперед."

Словно глотка огромного биотного червя зиял округлый тоннель, явно служебный. Наращённые за века капелью известковые иглы казались хитиновыми, сенсорными щетинками.

---

Бамс!

Устройство 44-1105 разогналось и ударило в заклинившую дверь плечом. Подсвеченная полуожившим городом вывеска мерцала в темноте. "Пункт первой помощи эллти-пять. Минус второй ярус."

Бамс!

У, больно! Ханнок почти пожелал, чтобы древнее стекло не выдержало. Потом укрепил свою волю. Лучше сейчас помучиться, но не жить рабом….

Радость в услужении безгранична. Она превосходит границы перерождений.

Бамс!

Ханнока мороз продрал, хотя он думал, что страшнее уже не будет. Неужели клятый зверь его осознал и начнет борьбу всерьез? Сожрет и его призрак? Поглотит. Переварит. Усвоит…

Бамс! Дзак! Скрииип!

Устройство продралось внутрь. Вблизи от уже потерявшей сознание ведьмы загорались светильники, подсвечивались тонким, янтарным контуром лежанки на колесах, столы и шкафы с пузырьками, кристаллами и непонятными устройствами из металла и маг-стекла. Непонятными… Непонятными?

Скоросшиватель, на коротковолновом диапазоне. Накопитель разряжен. Банка с маг-адсорбентами, просрочены тысячу тридцать пять лет назад. Кристальные резаки… не стерилизованные. Портативный перемодулятор Ксолот Иниолла…

Непрошенные знания лезли в голову. Ханнок проклинал весь мир, отчего-то уже понимая, что милосердие безумия ему не грозит вплоть до самого последнего "его" мига.

Женщина застонала, не придя в себя. Кровь уже не шла, но ей явно становилось все хуже. Внутренняя рана? Переоблучение дикой магией?

Устройство запаниковало, смахнуло лапой с самой целой лежанки мусор веков, сгрузило на него раненую. Забегало по санитарному пункту, сшибая хвостом и крыльями стулья, штативы и установки, хрустя копытами по полуистлевшим костям.

Ничего не работает!

В углу нашлась еще одна дверь. Овальная. Целая, прочная, намертво вросшая в пазы в стенах. Надпись сообщала что это "ультра-стазисное хранилище". Индикатор целостности содержимого до сих пор выдавал близкий к сотне процент. Устройство 44-1105 дергало за дверь, упираясь ногами, вкладывая всю мутантскую силищу.

Не поддается. Что же делать? Что же делать?

За покрытым морозными разводами стеклом виделись штабеля упаковок, цвета яркие, словно вчера из лабораторий. Пузырьки. Бутыли. Накопители. Имплантаты. Хозяйке так нужно все это…

"Сдохните! Сдохните вы все!"

- Хккк. Настройка модификанта завершена на четверть, - сказал на омэлли уже знакомый женский голос из стенного динамика.

Отправлен запрос. Затребован доступ в хранилище.

- Хкц. Доступ запрещен.

Код - наивысшая важность. Защита жизни безупречно-рожденного.

- Щщщ… Объект обладает лишь гостевыми правами. Слишком малая каста. Нет профессиональных маркеров. Доступ запрещен. Повторные попытки будут классифицированы как покушение на имущество Великого Дома Омэль и встречены бескомпромиссной, убийственной яростью. Доброго дня.

Ужас! Ужас! Что же делать? Что же делать? Ужас!

Сойдан Кан-Каддах отколупнул ногтем заглушку в стене. Выбил замысловатую дробь по тускло светящимся кнопкам показавшейся на свет фонарей панели. Сдёрнул с цепочки на шее амулет - блеклый камень в бронзовой оправе. Норхад знал, что видит его впервые, но брелок казался и странно знакомым. Старик воткнул его в открывшийся паз. Камень замерцал, едва видимо. Похоже, тоже маг-кристалл, только совсем уж кустарный. В соседний паз отец вставил иглу, подсоединённую к гильдейскому настроечному коробу. Аэд видел похожий у Карага, только у того такая же громоздкая штука еще и совмещала функции передатчика. Норхад не знал до сего дня, что достопочтимый предок разбирается в устройствах Проводников. Впрочем, сегодняшний день уже был богат на сюрпризы и останавливаться явно не собирается.

Путь дальше по коридору на первый взгляд был чист и безопасен - все та же полутьма, тишина и нетронутая пыль веков. Но Старший Нетопырь напрочь запретил им соваться дальше, пока он "вскрывает город". Он все нажимал кнопки, следил за показаниями на экране короба, подкручивал регуляторы диапазонов, щелкал рычажками. Это явно было оправдано. Это длились долго.

Аэд вздохнул и поправил меч на плече. После всех предупреждений старого демона, загадочных и свирепых, его дети опасались к чему-либо прикасаться и чего-либо спрашивать. Даже опереться о стену не решались. Двадцать Шестого этот день изрядно вымотал, он бы не отказался и просто лечь на пол, поспать, пока отец возится с древней технологией.

Шердан что-то строчил в записной книжке. Прочие братья и сестры, не столь закаленные жизнью среди Сиятельных как Двадцать Шестой и не столь склонные к науке как Шестнадцатый, беспокоились, изматывали себя настороженностью. Озирались по сторонам, слушали зловещую тишину. Были бы зверелыми, наверняка прядали бы ушами и внюхивались бы в холодный, подземный воздух.

Отец внезапно занес кулак и едва не ударил по коробу в полную силу. Удержал себя у самого края. Похоже, что-то не получалось. И для древнего демона такой подход был совсем не характерным.

Откуда-то из глубины комплекса донесся грохот, звон и отдалённое рычание. Аэдан вздрогнул от неожиданности, перехватил меч по-боевому, жалея, что пистоль из-за стального замка пришлось оставить наверху.

"Тихо. Ждите." - не оборачиваясь показал им отец.

---

- Протокол малого очищения. Очищения. Малого, - пальцы Хозяина барабанили по гладкому маг-стеклу подлокотника, - И впрямь.

Почти все сенсоры, камеры и передатчики наверху вырубило вскоре после того, как шторм вошел в полную силу. Но те, что еще работали, показывали обескураживающую картину. После первого замешательства и потерь варвары сумели не только отбросить слуг города прочь, но и продержаться до тех пор, пока сервиторов, лучевые турели и стержни координации не расколотил слетевший с катушек фон.

Изображения с разных камер сменялись на центральном экране, повинуясь указаниям Волчьего сотника. Южане доламывают молотами последних целых големов в подвале какой-то башни. Южане ухаживают за ранеными на первом этаже башни другой. Южане строят баррикады вокруг запечатанных при прорыве вниз культистами ходов. Странные, мохнатые чудища волокут осадную пушку к центральном спуску. За ними следит седобородый дикарь в богатом, черно-красном доспехе.

- Что ж. Не стоило ожидать большего. Время безжалостно.

- Мой лорд, - подала голос проекция Уллу-Ксая, - Большинство задействованных мощностей были специально выбраны как менее приоритетные. Сервиторов и стекло для обороны объекта поставлял дом Кечина. Несмотря на принесенную вассальную клятву, Высокий Совет не доверял им и положил использовать их конструкты в заменимых сферах и режимах. Как вы видите по уровню показанной эффективности, Высокий Совет был прав в своих подозрениях. Поделки низших домов не ровня искусству Великого Дома Омэль.

Верный подумал, что последнее предложение было сказано куда более живым тоном, чем обычная машинная речь древних. Са-Омэль Иолч едва заметно поморщился.

- Прикажете активировать автономные литейные для восстановления числа сервиторов, мой лорд?

- Действуй, - шевельнул пальцами Хозяин.

Откуда-то снизу донесся скрежет и гул, вначале прерывистый, сбивающийся, потом ровный и нарастающий.

- Литейные активированы, мой лорд. При текущем уровне обеспечения материалами и энергией я смогу подготовить вторую волну по лучшим спецификациям дома Кечина через три дня.

- Это хорошо и отрадно, - улыбнулся Хозяин, - А я все еще жду от тебя большего.

- Большего, мой лорд?

- Пока что ты и впрямь сражался лишь тем, что даровано всем Сиятельным. Я еще не видел славы нашего дома в деле. Или ты не сохранил её? Упустил? Растратил?

- Мой лорд. Как вы конечно же знаете, искусство нашего дома посвящено живым тканям, сохранность, вывод из стазиса и быструю активацию которых сложнее обеспечить в условиях…

- Ну так приступай, - Верный сказал бы, что в хозяйском голосе прозвучала сталь. Если б не боялся, что сравнение с проклятым для него металлом разозлит Са-Омэль Иолча.

- Мой лорд! - на этот раз эти слова произнес не призрак города. Они прозвучали от входа, сбивчиво, запыхавшись.

- Что случилось?

- Мой лорд! Мы смогли добраться до оружейных на верхнем этаже. Но защитная система не пропускает нас внутрь! Она требует более высокого уровня доступа! Он сканирует наши маркеры, господин, это унизительно…

- Обязательно было бежать всю дорогу? Почему не через передатчик?

- Передатчик на том ярусе тоже требует другого уровня! Михле из пятой сотни и его люди зависли между этажами, система подъемника также запрашивает…

Призрак Великого Дома Омэль мерцал над тарелкой проектора. Сияющий, изящный, улыбающийся безукоризненно-вежливой улыбкой.

- Уллу-Ксай, предоставь всем Сиятельным доступ к системам жизнеобеспечения города. Дай людям с маркерами нашего дома доступ необходимый для того, чтобы они могли участвовать в обороне в полную силу.

---

Что же делать? Ужас! Что же делать?

Ведьма пришла в сознание лишь для того, чтобы закричать от боли и страха, неосознанно попытаться сползти с лежанки и сбежать прочь. Это усилие далось ей слишком тяжело, она закашлялась, кровью. Ханнок пожелал ей таки сверзиться вниз и чего-нибудь сломать. Устройство 44-1105 его чувств не разделяло. Оно бросилось к женщине и уложило ее обратно. Потом, совершенно ошалев от тревоги за обожаемую госпожу, опять начало ломиться в дверь хранилища.

На этот раз даже не было голоса из динамиков. Просто над входом открылось неприметное окошко и из него выскочила и нацелилась прямо между рогов устройства кристаллическая призма. Начала разогреваться.

Сарагарец не мог даже прикрыть глаза, чтобы этого не видеть. Интересно, какое его ждет посмертие? Нгатайское? Укульское? Персональный ад для сервиторов, не выполнивших свою задачу? Были на свете племена, полагавшие что умерший рабом и на том свете им останется…

Призма накалилась до красноты.

---

- Мой лорд! - ожил передатчик у кресла, - Есть связь, хвала богам! Господин, странная сила перекрыла нам дорогу к выставочной зале. Она изолировала волков, творит с ними… странное. Она называет их "неоткалиброванными модификантами" и…

- Понятно. Уллу-Ксай, предоставь модификантам доступ к системам города, сопоставимый с тем, который есть у их хозяев. Привяжи модификантов к текущим хозяевам и не пытайся перехватить контроль… Ты слышишь меня?

- Ваша воля и право, мой лорд.

---

Призма дошла до белого каления и… убралась обратно.

- Хх... повышен статус объекта "Устройство 44-1105".

Повторный запрос на доступ в хранилище.

- Щщщк… объект "Хозяин устройства 44-1105" отказывается кооперироваться.

"Законтурная ведьма, похоже, уже не соображает, где находится" - понадеялся Ханнок.

Объект "Хозяин устройства 44-1105" не отзывается. Повторный запрос на оказание экстренной помощи безупречно-рожденному. Код наивысшей важности.

- Тц.… Принято. Добро пожаловать в Уллу-Ксай, госпожа.

Дверь с шелестом уехала в стену, так быстро, что выпустившее ее устройство шмякнулось на пол, ударившись крыльями. Быстро вскочило, подхватило раненую и бросилось внутрь. И там оно увидело, что в закутке за стеллажами был еще один аппарат. Подгруженная в память информация назвала его "автодок". В отличие от брошенных на милость времени в соседней комнате, этот оказался рабочим. Зверолюд сгрузил Хозяйку на лежанку с белой, необыкновенно белой простыней, подобной которой не видел ни в одной из своих жизней.

Миэн посмотрела на загоревшийся в магическом диапазоне светильник над ее головой, на пришедшие в движение захваты, лезвия и шприцы. И закричала. Наверное, проснулись воспоминания о тех днях, что провела прикованной к постели в Кохорике. Впрочем, Ханнок Шору из Сарагара сложно было сейчас испытывать к ней жалость.

Ведьма попыталась сбежать. Устройство не позволило. Женщина била по серой шкуре кулаками, лягалась. Жгла слабыми, но ощутимыми плетениями. Больно! Потом устройство поймало выпавшую с потолка маску и, повинуясь подсказке города, прижало к лицу быстро уснувшей раненой. С надеждой и великим страхом стало наблюдать за тем, как механизм режет, правит, штопает и впрыскивает, выводит и очищает, модулирует поля.

---

Кнопки панели сменили цвет с тревожного красного на мирный янтарный. Отец расслабился. Да и сам Аэдан перевел дух. Когда от стены раздался воинственный писк, а отец схватился за кинжал, Двадцать Шестой, начал готовится к драке. Может быть, и последней.

"Подойдите" - поманил их Сойдан. Потом показал на стеклянное окошечко в панели.

"Крови сюда. Каплю. Каждый."

Норхад удивился, но послушно уколол палец и приложил к стеклу. По коже пробежали мурашки.

Старик встал, убрал гильдейскую аппаратуру обратно под кожух короба. Глубоко вздохнул и первым перешагнул невидимую черту, которую запрещал пересекать прочим. Постоял так. Обернулся и поманил их снова.

Когда Аэдан проходил мимо предка, то заметил, что за прорезями маски древний демон вспотел. Он все еще чересчур глубоко дышал, зрачки расширены. Тьмать, да ему же страшно!

"Зачем?" - показал Аэд на все еще кровящий палец.

"Теперь город видит вас своими"

Двадцать Шестой подумал, что это мало что объясняет.

Пока они шли дальше, Старик почти успокоился. А потом из странной решетки в стене зазвучала проклятая речь древнего Омэля:

- Хххш… Устройство номер 40-12, вас по-прежнему ожидают в зале для тестирования.

Старик вздрогнул, медленно повернулся к решетке.

- Хщщ... Кодировка не опознана. Устройство номер 40-12, по завершению текущей задачи пройдите в центр настройки для модификантов на минус-пятом ярусе для отладки.

- Переключаю кодировку на вокальный диапазон, - сказал Сойдан Кан-Каддах, некогда звавший себя Сорок-Двенадцать из Терканы, - Передайте господам, что я скоро прибуду в залу для тестирования. По завершению текущей задачи.

Его омэлли был безупречным. Изысканным. И машинно-неживым. Аэдану Норхаду стало по-настоящему страшно.

- Ххх… Устройство номер 40-12, выполнение вашей предыдущей задачи просрочено на тысячу триста и семь циклов Владыки. Немедленно проследуйте в залу для тестирований под страхом высшей кары или приказа о самоуничтожении.

Отцова рука снова потянулась к ножнам.

---

- Мой лорд!

- Ну что еще?

- Цордан говорит, - проурчал из передатчика вожак гильдейских переметчиков, - что город упорно пытается его себе захапать. Волчий хрен у него это получается, но это нас отвлекает. Да и мне неуютно. Вождь, не могли вы вправить плетения этой блестяшке, чтоб она не мешала работать?

- Понятно. Уллу-Ксай, предоставь модификантам последних поколений, находящимся в автономном режиме, возможность и дальше выполнять свои задачи. Не пытайся их переподчинить.

Са-Омэль Иолч размеренно растирал пальцем висок.

---

Сойдан Кан-Каддах, это "устройство номер 40-12" стоял, держа обнажённый кинжал перед собой. Хуже всего, что из такого положения было совершенно невозможно понять, куда предок собирается бить - в пустоту омэльских призраков, в динамик, в ближайшего своего отпрыска, а им сейчас был он, Аэдан Двадцать Шестой, или самому себе в горло.

- Ххщ… приказ приостановлен. Устройству номер 40-12 дозволено и дальше выполнять текущую задачу.

Аэдан не спешил опускать меч. Как и прочие его братья и сестра. И тогда отец показал им несколько жестов. Из самых нгатайских, фольклорных и непристойных. И они пошли дальше.

---
Миэн вздрогнула и открыла глаза. Не сразу вспомнила где находится. Туман маг-анестетика, если это, конечно, был он, мешал осмысливать. Думать. Лезть в глубины памяти. Там были боль, страх и ярость. Здесь же - тепло, забота, волшебный свет с необыкновенно чистого, белого потолка... Неестественно чистого.

Разом осознав себя Миэн дернулась, обнаружила, что ее прижимает к лежанке скоба из-маг стекла. Паника вернулась.

- Выпусти меня! Выпусти!

Скоба послушно ушла вверх. Миэн вскочила, едва не упала. Вжалась в стену. Осмотрелась.

Белые стены. Стеллажи, густо уставленные смутно понятными устройствами и медикаментами. Лежанка на колесах. Сегментчатые "щупальца" машины, починившей её, отравленную фоном. На стене висел плакат с улыбчивой древней, в белой тунике медикоса. В руках у рисованной лекарши была огромная клизма, впору и слону. "Исцеляй на радость! Исцеляй изящней Ксолота! Исцеляй во славу Омэля!". Миэн вздрогнула.

У выхода торчал мутант. Почему-то он не вызвал такого страха, какой должен бы.

"Ах да. Он зачем-то спас меня. Ох. Его же приложило магией и он ведет себя как верный питомец… Пекло. Ну и как теперь ко всему этому относиться?".

Сол-Элеис Миэн вполне осознавала, что запоздало накатившее отравление диким фоном она бы не пережила без помощи этого чудища. Такое Элеисы не забывают, даже если помощь была вызвана к жизни не осознанной честью, а чужой магией.

"А если подумать" - безжалостно напомнила ей как-то не вовремя укрепившаяся память, - "Не он ли вытащил тебя тогда с алтаря, на который, впрочем, сам же помогал затаскивать? Что-то легко дщерь рода Элеис, ты это забывала когда тебе было приятно."

Ох и расшатало ее разум за последний сезон…

На серой, красноглазой морде застыло обожающее и восторженное выражение. С виду вполне невинное, так смотрят малые дети и собаки. Но женщина все равно поежилась, запахнула распоротую механическим целителем рубаху и приказала:

- Отвернись.

Зверолюд послушно повернулся к стене. Сиятельная сняла с полки стопку белых, целительских халатов, похожих на тот, что на плакате. Выбрала. Переоделась. Затянула кушак. Еще раз осмотрелась.

Явной опасности нет. Здесь. За пределами круга света, за порогом комнаты, этого оазиса цивилизации, вновь начинался мрак и мерзость запустения.

Процветай среди варваров! (Выдержки)
Путеводитель по Ядолунью. Творение Тачи Ильтаэ, человека Великого Дома Дасаче, много видавшего.

Слава вам, Тьолль, владычица кодексов Дома Тавалик и консорт её, Хоккун, господин калама и чернил! И конечно же Иль-Дасач, обсидиановый кузнец, отец наш! Да придет удача в ваши дома и наши.

Приветствие вам, мечтающие стать дальнестранниками! Да умножатся ваш достаток, да будут участливы к вам предки и боги!

В последние декады все больше дасачче могут позволить себе покинуть грибные грядки, кристальные шахты и литейные, и посвятить время путешествиям. Это славно и отрадно, но за пределами анклавов нашего человека подстерегают многие опасности. От некоторых убережет житейская мудрость, другие помогут избежать хорошие проводники, но, как я убедился, мало что может подготовить воспитанного камнепевца к бедам, вызванным устарелым представлениями о Ядолунье, или, тем паче, непониманием путей и обычаев его народов. Я сам был таким и оказался выброшен в большой мир без знаний и опыта, и не перечесть проблем и опасностей, к которым привело подобное начало пути. Засим я решил написать этот путеводитель, в надежде что мой скромный опыт, советы встреченных мной знающих людей и цитированная мудрость древних помогут свежему путешественнику избежать самых распространенных ловушек Ядолунья и, при этом, насладиться теми красотами и роскошью, которые эти дикие края могут предоставить. Я также взял на себя смелость дать сведения о нашем же Великом Доме, Дасаче, так как мой же обескураживающий опыт ясно показал мне, что многие выходцы из дальних шахтных городков и агроанклавов оказываются прискорбно обделены знаниями о собственных обычаях и истории. Мне не пристало осуждать прочих за такую неосведомленность, ибо воистину фермеры, шахтеры и земледельцы суть кровь и плоть нашего дома, опора и соль его и та истина, что трудом их стоит весь наш народ, делает долю и кругозор простого человека достойными священного сочувствия. Однако же, если вы нашли время и достаток для того, чтобы отправится в дальнее путешествие, настоятельно рекомендую все же уделить внимание и фактам о Доме Дасаче. Потому как четырежды нехорошо, когда потомки былых владык Этлена оказываются невежественнее о себе, чем варвары, к которым они отправляются.

Автор выражает благодарность Каменным Лордам Альт-Чеди и нашим вождям из Озерного края, да продлятся их дни, за то, что они расширили мне пределы дозволенного, без чего многое из узнанного мной никогда не смогло бы попасть на эти страницы. Автор выражает благодарность академии Альт-Чеди, чьим почетным словознатцем он имеет честь состоять. Автор выражает благодарность Университету Аэх-Таддера за предоставленные материалы и средства, хотя и испытывает Уважительную Настороженность по отношению к подобной щедрости. Автор выражает благодарность роду и клану своему за Спираль и Обычай, а также судьбе, за то, что та провела его живым и относительно невредимым теми дорогами, которыми другие, куда более таланные и сильные, пройти живыми не смогли.

---


…Политическое и социальное устройство княжеств людей Четырех Народов. Сословия, князья и кланы.

Для забредших в край далекий добродетель слышать чутко.
Осторожность, здравый смысл - лучшие из нош в пути.
Кто язык смирять умеет, всех искусней в делах клана.
- Речи Саэвара.

Читатель может удивиться, зачем ему нужно читать про такие скучные вещи, когда он всего лишь хочет посетить целебные источники Альт-Акве (см. Кохорик), покататься на каноэ между зиккуратами Аэх-Таддера или подивиться (издали) на шпили и башни падшего Дома Омэль? Однако же читателю следует знать, что люди Четырех Богов по-прежнему во многом остаются народом архаичным, я бы даже сказал осознанно архаичным. Чем, похоже, искренне наслаждаются. На практике это означает что неосторожный странник может нажить себе множество проблем просто по недосмотру или сентиментальности ввязавшись в кровную вражду между кланами, оскорбив чувство долга княжеского дружинника или просто не так обратившись к бедному, но гордому "знатному" паромщику на переправе. Конечно, варваров в наши дни уже сложно удивить зрелищем идущего средь бела дня по их улицам потомка Сиятельных и многие из них привыкли давать туристам определенную скидку на невежество. Однако и теперь, причем чем дальше от центральных оазисов, тем чаще, платой за ошибку вполне может стать ваша голова, срубленная бронзовым топором, засушенная, просоленная и выставленная на показ в местном святилище. Автор не ставит себе целью отпугнуть вас от посещения варварских городов и общения с варварами, но напоминает, что несколько простейших правил легко могут сделать вашу жизнь безопасней. И избавят Дом Дипломатии от головной (боги, простите мне этот каламбур) боли из-за необходимости выкупать ваши безмозглые останки у дикарей.

Примечание от 1020 н.э. - Хвала богам, конклав жрецов Озерного Края последовал за многими другими и запретил охоту за головами! Теперь, если ваш череп заберут варвары, вы сможете подать на это официальную жалобу. Автор рекомендует обращаться к оракулу Ткачихи в Нан-Дахаке, тамошние Говорящие с Духами считаются лучшими в Озерном Краю!

Клан. Слово, которое желающему понять политику варваров требуется выучить в первую очередь. И которое путешественник будет слышать часто, будь то формальное приветствие от деревенского вождя, который дарует вам гостеприимство от имени своей общины, будь то торжественные речи при коленопреклонении перед князем или же крики за окном, когда вас угораздит проснуться и сознать что вам повезло оказаться пойманным в сердце ночного набега одного клана-кровника на другой.

Для словознатцев: по-нгатайски клан будет звучать как "цакэм", на языке Тсаана, соответственно, как "тсаах-ам", по чогдайски "чагэм", а на языке Канака как "тс'ак'ам" (хотя вот этот вариант вам, естественно, вряд ли удастся услышать вживую). Лингвисты Университета говорили мне что и утуджейское "дзага" - отряд гребцов, войско - также восходит к этому корню, но боги вас сохрани от того, чтобы сообщать истовому утуджею о его предполагаемом культурном родстве с ненавистными завоевателями!

Примечание: Варвары шутят, что, оскорбив человека, можно легко понять из какого он племени по тому, как именно он будет клясться мстить за честь своего клана. Вам, о многомудрый читать, так делать естественно не стоит, чтобы зазря не опечалить Дом Дипломатии.

Клан. Итак, слово это вы будете слышать часто. Однако же, что именно за смысл оно несет? Общение с варварами нескоро научит вас этому, а сами попытки такого общения поначалу будет вызывать у варвара досаду и раздражение. Сейчас с этим проще, чем во времена моей молодости, однако же определенную осторожность и терпение проявлять по-прежнему стоит. Как и во всем поначалу, до того, как научитесь и поймете, что делаете, изображайте смирение и желание учиться. Это действует на варваров успокаивающе.

Проще всего определить клан по привычному нам значению, некогда существовавшему у самых ранних из известных нам предков народов Внутренней Стороны: совокупность родичей, восходящих к единому предку и представляющих определенное легальное и социальное единство, основная ячейка примитивных обществ. Звучит крайне сухо и канцелярски, не так ли? И весьма обманчиво, ловушка для словознатца. Да, в глуши вдали от основных оазисов, в горах или в пограничье "клан" и впрямь может занимать всего одну деревню, состоять из близкой родни (примечание: никогда не шутите с сельскими клановцами на тему инцеста) и быть под рукой человека, который может гордо звать себя "эн" - вождь - но мало отличаться по силе власти и полномочиям от нашего сельского старосты, артельного прораба или командира деревенского ополчения. Некоторые подобные общины, в самых бедных и отравленных областях, и вовсе не имеют постоянных поселений, а кочуют между стоянками и росчистями. Кочевников по традиции называют лесными клановцами, даже если они плавают в лодках по болотам и литорали, пасут чахлые стада на горных лугах, охотятся в степи и лесов в их области и вовсе нет. Мелких клановцев, особенно из крепко спаянных родством общин, легко можно опознать по тому, что название их клана содержит приставку "аска-" - кровь, потомки. Аска-Доннхаде - потомки мужчины по имени Доннхад. Аска-Иштаве - потомки женщины по имени Иштав. Впрочем, как и повсюду в Ядолунье, здесь есть свои ловушки. Второе традиционное название одного из самых многочисленных, уж точно не малых кланов - Кан-Каддах - звучит как Аска-Сойдане "Потомки Сойдана Кан-Каддаха". И чтобы окончательно убедить в важности быть внимательным стоит упомянуть, что название нашего собственного Великого Дома по-нгатайски звучит как "Аска-Дасат-Цэ" - "потомки Иль-Дасача", отца нашего, да славится его имя многомириадно!

В целом такие "малые кланы" хоть и называются таковыми (нгат. "ивиш-цакэм"), на деле играют важную роль только в областях, находящихся в состоянии анархии, настолько отравленных и бедных, что не в состоянии поддерживать сложное правительство или же недавно колонизированных. Даже если такие области и подчиняются какому-нибудь князю, то их обязательства часто ограничиваются отправкой людей, в ополчение, платежем ясака или кормлением проезжающих княжеских людей. Кстати, насчет колонизации - одной их причин быстрой нгатайской экспансии в последние три века называют тот факт, что этих варваров сложно выбить даже с недавно захваченной земли - поселенцы быстро, почти инстинктивно организуются в крепкие сообщества и вместе заботятся о защите своей "клановой земли" (нгат. "вар-цакэм"). Впрочем, опять же, как у всего в Ядолунье, здесь есть и оборотная сторона - подобные мелкие, почти или полностью независимые кланы очень быстро начинают враждовать между собой, потому как обида, нанесенная одному общиннику, затрагивает и всех его свойственников. Некоторые из варваров, особенно, что характерно, городских, с которыми мне доводилось общаться, хорохорятся, утверждая, что постоянная междоусобная грызня делает народ сильным, отсеивает слабаков. Однако же мне доводилось бывать на свежих, братоубийственных пепелищах и я должен заметить, что выжившие в очередной резне уже отнюдь не так склонны воспевать столь архаичный строй.

В сколько-нибудь населенных и богатых областях, тем более - в оазисах, варварское общество обычно намного сложнее. Малые кланы здесь лишь низшая ячейка общества, лишь немногим выше большой семьи. Членство в таких общинах хотя и обставлено надлежащими ритуалами и родовой терминологией, на деле достаточно свободно. Как говорил один мой знакомый "вольный человек вправе сменить свой клан, хотя делать это надлежит красиво". Если читателя вдруг заинтересует, что именно в данном случае понимается под словом "красиво" (варварские каноны изрядно отличаются от наших) то я отсылаю его к эпосу "О занятии дальнего Юга", главный герой которого основывает новый клан так, что это считает эталонным. Заодно вы сможете при случае впечатлить варвара-нгатая начитанностью и знанием истории первопредков большинства южан. Возвращаясь к теме богатых оазисов: малые кланы по большому счету выполняют низовые административные роли, организуют оборону деревень, полевые работы, сбор податей или, в случае городских, поддержание инфраструктуры в своем квартале. Могут существовать клановые училища, бани, площадки для игры в мяч или военные сообщества.

Совет: находясь в городе, следите за символикой над воротами того или общественного здания. Если там изображен лишь крупный эмблемный иероглиф города или правящего клана (см. ниже), то скорее всего это и есть общественно здание в полном смысле этого слова. Если же там есть и другая иероглифическая символика, то с большой долей вероятности перед вами клановый дом. В просвещённых княжествам вас вряд ли даже побьют за вход туда без приглашения, но могут содрать тройную цену за услуги (учитывая, что вам, как потомку Сиятельных и так часто будут завышать тарифы, такое посещение может обойтись воистину дорого).

На деле же для крупных княжеств куда важнее так называемые "большие кланы" (нгат. "мхор-цакэм", впрочем, куда чаще их и называют просто "клан", по умолчанию). Их вожди уже без всяких оговорок носят титул "эн-цакэм", собственно, вождь клана. Им подчиняются вожди малых кланов. Ими повелевают князья "ри". Для многих из моих соплеменников возможно, станет сюрпризом, что варвары Нгата эти дети Ярости и Хаоса, на самом деле привыкли мыслить иерархически. Не перечесть случаев, когда наши купцы, дипломаты и военачальники, прослышав про бурно цветущий среди дикарей индивидуализм и жажду личной славы и богатства, были при встрече неприятно (а порой и насмерть) поражены умением этих самых дикарей быстро сплачиваться в кризисных ситуациях. Вассальные связи (причем обоюдные, вождь так же связан клятвой перед своими людьми, как те перед ним) занимают центральное место в их картине мира. Нгатай видит себя объединённым в структуры все высшего порядка, от общинника к старосте к вождю к князю к великому князю и так далее. Даже их (а теперь и наши) боги встроены в эту систему и жрецы и старшие князья считаются вассалами богов, связанным с ними такими же четкими и понятными каждому варварскому простецу обязательствами, как и сами простецы связаны со своими вождями.

Важно: никогда не называйте нгатайского вождя, жреца, да и вообще, кого бы то ни было из детей Четырех Богов распространенной в древнем языке формулой "раб божий". Варварам нет дела до тонкостей нашей теологии и вашей образованности. Они искренне считают себя любимыми детьми своих богов. У них чуждое чувство юмора. Они поймут вас буквально. В лучшем случае вы просто обозлите собеседника, сорвав выгодные переговоры. Говорят, что в диких областях кто-то нарвался и на поединок. Этот слух ваш смиренный слуга лично проверять на намерен.

Следующей над большим кланом ступенью является клан великий. Это уже не столько родоплеменная, сколько политическая структура. На самом деле, некоторые варвары с которыми мне доводилось говорить, были немало опечалены недавним (по историческим меркам) возникновением и возвышением таких кланов, которые по их словам подрывают древний обычай и вообще подсмотрены у "вас, черноглазых". Я вполне уверен, что эта фраза подняла многим читателям брови. Однако же такие традиционалисты всерьез считают это явление скопированным с наших Великих Домов. Как вы можете догадаться, общаясь с такими людьми стоит быть особенно осторожными.

Великие кланы порой насчитывают сотни тысяч человек. Их людей легко можно опознать по тому, что они говорят о себе, например, "Я человек клана Санга" не заботясь перечислять меньшие структуры, даже если они и есть, то лишь для удобства внутрикланового общения, а не для посторонних. И так вездесущий варварский гонор у подобных личностей может достигать планетарных значений. Будьте учтивы и осторожны. Впрочем, многие такие великолановцы за напускной важностью скрывают неуверенность от того, что оказались со своим вождем (обычно это князь) один на один, без посредников. Или и вовсе считаться ревнителями традиций наглыми выскочками. По словам традиционалистов такие кланы возникают как чудовищное и противоестественное разбухание общины, в которой князья плюют на древний закон раздела людей между наследниками и начинают из поколения в поколение наращивать дружинный и чиновничий аппарат. Иногда это провоцирует кризисы, в которых младшие кланы обвиняют великие в попытке подмять под себя их старинные права и воли. Оказавшись в варварском городе в разгар такого кризиса будьте осторожны.

Нередко великие кланы получаются из кланов правящих. Правящий клан это личная дружина князя, его ближайшая семья и вассалы. Из них же набираются высшие сановники. Все кланы княжества обычно связаны с правящим кланом вассальным договор и ревниво чтут свои привилегии. Если какой-то из вождей разрывает клятву это обычно приводит к тяжелым и кровопролитным междоусобицам. В последнее время междоусобица все чаще оканчивается тем, что малый клан оказывается разгромлен великим и вынужден либо потерять древние права, либо и вовсе влиться в княжеский. Естественно, староверы и традиционалисты видят в этом очередное подтверждение, что настают темные времена.

Совет: для тех моих сородичей, кто знает, что делает, рекомендую при встрече с важными людьми представляться общинником рода (подставьте свой), подчиненного великому клану Аска-Дасат-Цэ, подчиненного великому клану Мхор-Риагхайн, владыкам Озерного Края. Я знаю, что многим из нас до сих пор претит тот факт, что нам пришлось подчиниться варварам (а некоторые, я уверен, до сих пор даже и не подозревают, что мы подчинились), однако же это во-первых позволит варвару быстро вписать вас в его картину мира. А во-вторых намекнет ему, что вы хотя бы формально состоите в одной из самых могущественных конфедераций Ядолунья и запросто шутить с вами себе дороже. Примечание: естественно, оказавшись среди текущих врагов озёрников, стоит, напротив, об этом помалкивать. Изображайте из себя таваликки. Для сельских варваров мы все на одно лицо.

Миэн укрепила свою волю. Как бы не хотелось ей остаться здесь, надо идти дальше. Происходящее сейчас слишком значительно, чтобы она могла позволить себе отлежаться, да и неизвестно, одна ли она сейчас в подлунном комплексе или сюда проникли еще варвары. Или даже союзники? Что-то же пробудило затерянный город к жизни…

Необыкновенная магия ушедшего Дома исцелила женщину куда лучше, чем она вообще считала возможным, после всего того надругательства, что учинили с её организмом эти ложные лекари, выродки. Сейчас Сол-Элеис Миэн чувствовала себя почти Сиятельной. Но все же не Сиятельной. Без имплантатов даже благотворный, чистый фон и мастерство древних могли помочь ей немногим. Да и с ними вообще чудо, что она стоит на ногах. Даже легендарный Дом Ксолот были мастерами магии, а не чудотворцами. А претворенные в чудо милость и внимание Мириад она точно не заслужила. Её понадобятся лекарства и ресурсы.

Миэн, все еще держась за стену рукой, так, на всякий случай, пошла вдоль стеллажей и полок, быстро просматривая этикетки и символику многочисленных упаковок, пузырьков и ампул омэльского врачебного припаса. И с каждым пройденным шагом все больше понимала, что мало что понимает. Как воительница Ордена и настройщица артефактов, она, конечно, изучала не только современную "медицину" (само это слово после увиденных чудес казалось наглым самозванством), но и кое-что из терминологии и теории ушедшей эпохи. Но сейчас снова, в очередной раз ощутила себя простячкой-деревенщиной.

Доколлапсовые омэлли пользовались священной терминологией с легкостью и безрассудством владык мира, собирая корни и приставки в угрожающе выглядевшие конструкции. Их классификация сильно отличалась от теперешней, знаний Миэн порой хватало лишь на то, чтобы понять: их лекарства были крайне сильнодействующими и зачастую влияли не только на одну из традиционных третей высшего организма: плоть, дух и имплантаты, но и две или даже все сразу. Более того, Миэн подозревала, что даже "мягкие, простецкие" лекарства для нее сейчас окажутся чересчур сильными. Может и насмерть. А может были бы для неё таковыми даже еще в прошлой жизни. И диалект у омэлли коварен. Похоже, лучше перестраховаться и ограничиться такими вещами, которые помогли бы даже бездушным…

- Илотоквеньэлли-девять, гранулированное, растворимое, - все же прочитала она, не удержавшись, вслух одну из этикеток, - Помогает при ауратических сбоях в яростном спектре, канальных зажимах в… таком-то спектре, подагре и острой квиэнья… квиэньэ… Пекло. А уж какой список побочных эффектов! И что бы это самое "квиэнъэ" могло значить, раз ради него нужно идти на такой риск?

Она уже начала разговаривать сама с собой. Похоже, до милосердия помешательства немного уже осталось…

- Грраух! Хррах.

- Ок-кельо Прозорливица! - схватилась за сердце Миэн, совсем позабывшая про мутанта рядом, он теперь казался странно к месту, - Что случилось?

Но демон уже отвернулся к стене с передатчиком и скоро оттуда послышался уже знакомый голос.

- Чххх… Квёнъе-Э, известное как "Грусть первопроходца" на укулли, есть острое хроническое заболевание, возникающее при переизбытке дикого излучения в духовном рационе. Часто встречается у исследователей космоса, внешних лун и аномально хаотических областей, каковой прежде была и колониальная половина Этлена. Характеризуется деградацией ауры, некрозом благословенных гланд, режущими болями в районе печеночного имплантата и…

Голос древних продолжал и продолжал рассказывать ужасы из медицинских справочников. Что интересно, многие из симптомов совпадали с его собственным вырождением. Интересно, это ей повезло выцепить нужное лекарство или же и в великом прошлом существовали недобросовестные целители, готовые найти у тебя любую болезнь и выписать на неё очередную панацею?

- Погоди! - спохватилась женщина. Передатчик послушно умолк. Но обращалась Миэн и не к нему, - Это ведь ты сейчас мне это сказал?

Красноглазый демон закивал головой, радостно оскалившись. Похоже, ему было приятно, когда на него обращали внимание.

- Ты разбираешься во всем этом? - укулли обвела рукой полки и стеллажи.

- Хххк… Устройство нового поколения поставляется с базовым пакетом знаний по выживанию в дикой природе для сопровождения странствующих безупречно-рожденных, включая оказание первой помощи. Устройство обладает ограниченной возможностью к ретенции знаний из предыдущей стадии в своем онтогенезе. Устройство отличается повышенной способностью по загрузке и освоению знаний из дозволенных Верным призрачных архивов.

Зверолюд выглядел донельзя довольным собой.

- То есть даже если ты не знаешь сейчас, то сможешь научиться что от чего помогает, так ведь? - уточнила Миэн, все еще пытавшаяся разобраться в омэльском канцелярите.

Очередной мордатый кивок.

- Тогда сделай это! - велела Сиятельная в последний момент удержав себя от глупого желания вызывающе при этом подбочениться и вздёрнуть нос. Её "нормальные" вассалы остались далеко.

- Шшш… на это потребуется время, госпожа.

- Давай сюда свой рюкзак!

Миэн покидала в услужливо скинутую с зверолюдского плеча суму многого понемногу, уповая больше на внезапно проснувшуюся удачу, чем тратя время на вчитывание в малопонятные ярлыки и пояснения. Потом разберется… разберутся, когда время будет.

Уже собираясь покинуть гостеприимную комнату, Миэн обратила внимание на плоский ящик, задвинутый под самый дальний стеллаж. Коря себя за проснувшийся грех алчности - судьба и так непривычно щедра - она вытащила его на свет ламп. И оцепенела. На крышке стазисного чемоданчика мерцала надпись "имплантаты, экстренный запас". Дрожащими руками укулли отщелкнула крышку. Вообще-то там стоял замок, под чужие маркеры, но жизнь сегодня дозволяла ей непривычно многое.

В лицо пахнуло морозцем. Внутри, в многочисленных отсеках, заботливо завернутые в странную, прозрачную пленку, лежали священные кристаллы. Полный набор для младших каст, некоторые для высших, а некоторые были ей незнакомы. Судя по маркировке, они предназначались для чрезвычайных ситуаций, для того чтобы подержать пострадавшего, пока не найдут откалиброванную под него замену. Миэн достаточно хорошо разбиралась в имплантатах чтобы понять, эти "временные" кристаллы были куда лучше, чем её прошлые, положенные безупречно-рожденной леди Укуля, одного из знатнейших его родов.

- Мириады…

Миэн вытерла разом вспотевший лоб. И спросила:

- Этот авто-док способен устанавливать имплантаты?

- Хщщ… Да, благородная леди.

- Сколько потребуется времени на отладку и восстановление сил после операции.

- Тчк… Две недели, благородная леди.

Миэн молчала, тяжело дыша и сглатывая. Потом с чудовищным усилием воли закрыла крышку чемоданчика и набросила защелку. Даже при том, что обещанный срок намного меньше чем тот, который требовался ей дома, чтобы после очередной церемонии взросления и посвящения в сан привыкнуть и усвоить новые кристаллы, этих недель у нее все равно сейчас нет… Но, боги, как же хочется попробовать!

Укулли решительно покачала головой, передала драгоценный ящичек зверолюду и пошла к выходу из комнаты. Уже покидая её, она неожиданно для самой себя сказала чудищу:

- И еще… это… Спасибо тебе.

Мутант блаженно заурчал, застучал хвостовым клинком по стене и полу. Миэн зябко передернула плечами и, наугад выбрав коридор, пошла дальше, подсвечивая дорогу подобранным в пункте первой помощи осветительным камнем. Она пыталась понять, куда хочет идти.

Сословия. Если читатель добрался до этого места, поборов искушение швырнуть книгу в кристальный горн и даже не утратил интереса к тонкостям варварской политики, то предлагаю усложнить задачу: перемножить клановые вариации на такую вещь, как сословия. Но здесь с самого начала следует оговориться: то, что понимаем под этим словом мы, и то, что понимают под этим ядолунцы, не одно и то же. Проще всего вспомнить кастовый строй, привычный для наших кузенов с Внутренней стороны, но простота это обманчива. Тем более что в нашем Великом Доме он был распространен куда меньше прочих и потому новые поколения помнят его плохо. Праотцы, в мудрости своей, выжидали, притворяясь бедным и простецким Домом, и даже наши Великие Ораторы в тогдашней Спиральной иерархии считались малоодаренными. Пока не грянул коллапс, низвергший надменных магмастеров к самому подножию выстроенной ими же лестницы. Тогда мы сполна оценили предусмотрительность предков. Впрочем, Иль-Дасач, отец наш, благоволит скромным и самокритичным. Мы во многом и были бедным и простецким народом, хотя и сыграли непропорционально важную роль в судьбе Этлена. Если вы нашли тут противоречие, будьте уверены, что варвары его тут не найдут. Если вы планируете жить среди них, возможно имеет смысл научиться хотя бы иногда видеть мир, как они.

Совет: если вам точно необходимо что-то поругать в присутствии варвара, ругайте кастовый строй Сиятельных. Вы найдете благодарного слушателя, причем даже неважно человек ли это Четырех Народов, утуджей или даже полуварвар, таваликки. Более того, это один из тех немногих вопросов в которых они будут солидарны. При господстве старой магократии все аборигены-внешники были ниже низких, бездушными. Таваликки лишь немногим выше варваров, да и наши предки немногим выше сынов Тавалика. Так что, по мнению моих знакомых из Дома Памяти, вы вполне можете присоединиться к варварам искренне и даже распить бутыль праведного гнева на четверых.

Сословия по-варварски это не просто группы людей, различающие по месту в общественной иерархии и по соотношению прав и обязанностей. Более того, как раз-таки одной из коварнейших ловушек для словознатца и дальнестранника будет то, что, по крайней мере у людей Четырех Народов и по крайней мере формально, благородные сословия равны. И сословия эти включают тех, кого мы назвали бы мещанами и высшей прислугой. Повторюсь, свободнорожденные нгатаи и прочие их кузены считают себя детьми богов. Равными между собой, разве что предку-эпониму Канака, как первенцу, оказывалось большее ритуальное почтение. Впрочем, с практическим полным исчезновением этого племени и этот сам этот вопрос стал чисто ритуальным. Ученый и учтивый варвар при случае постарается вас убедить, что любой божий потомок драгоценен в глазах священных прародителей.

Важно: на самом деле долгие наблюдения со стороны позволяют мне предположить, что варвары все-таки часто и рьяно выясняют, кто из божьих потомков равней. Но да будут милосердны те самые боги к "чужаку", который попробует в эти семейные разборки влезть напрямую!

Совет: варварский гонор может быть совершенно несносен и вам придется его испытать на своей шкуре. Каждый захолустный вождик будет требовать почтения, которое мы дома и Великим Ораторам не спешим выказывать. Каждая подавальщица в придорожной корчме поджимать губы при разговоре с вами, словно вы пьяный грибной фермер, заявившийся на светский раут (прежде упреков замечу, что и сам был грибным фермером). Каждый поселянин будет задирать перед вами нос, хвастаясь своей белокостной родословной, даже если из всех предков он только самих богов и может упомнить. Впрочем, часто мне попадались экземпляры, способные упомнить свою генеалогию на двадцать-тридцать поколений назад и совершенно не стесняющиеся эту самую генеалогию вам зачитать по поводу и без. Имея дело с такими помните, что Иль-Дасач выковал нас терпеливыми и мстительными. Впрочем, этот же гонор можно использовать и в свою пользу. Во время третьей озерной войны Ильве Лаитаи, каменный тысячник, смог выкупить проигравший отряд малой ценой, когда поймал варварского вождя на слове, что один нгатай стоит десяти чужаков.

Совет для тех, кто понимает, что делает: на большом совете десятого века в Кауараке, вскоре после нашего поражения в четвертой озерной войне, жреческий собор постановил считать Иль-Дасача, да укрепится его слава, потерянным братом Четырех Богов. Я отлично понимаю тех читателей, у которых это событие вызывает горечь, гнев или даже священную ярость. Я, опять же, знаю, что многие об этом читают впервые. Однако же если вас сильно допекло, напомните особо наглому варвару, что вы и сами теперь потомок богов. И, если вы помните мой предыдущей совет насчет называния себя человеком клана Аска-Дасат-Цэ, то вы автоматически попадаете в разряд "благородных сословий". О, в мире мало столь же приятных вещей, как вид варвара, который вынужден говорить с вами, "выродком", с такой же вежливостью, какая обычно зарезервирована для его сородичей. Почему же я не советую делать так постоянно? Потому что это несет за собой не только почет, но и определенные обязанности и необходимость уже вам следовать правилам этикета, которые вам неплохо бы вначале хорошо изучить. Потому что варварские боги тоже выковали своих детей терпеливыми и мстительными. И потому что в некоторых княжествах велик шанс нарваться на староверов, которые точно так же как наши фанатики, со своей стороны отказались признать резолюцию большого жреческого собора. Такие в лучшем случае глумливо посмеются над вами, а в худшем потащат вас на жертвенный алтарь и отнюдь не для того, чтобы дать вам восхититься изысканным его декором.

Что же это за благородных сословия (нгат. "кан-ицтада" или "мхор-ицтада")? Как во всем у людей Четырех Народов, благородных сословий тоже четыре. Именно эту четверку вам и нужно изучить в первую очередь, потому как прочие хоть и существуют, играют куда менее важную роль. Итак:

1. Общинники (нгат. "айавара" - "люди добрых земель") Собственно, клановцы в самом основном смысле этого слова и именно к в первую очередь ним применимы все те абзацы, написанные выше. Отвечают перед вождями по принципу вассального договора, причем в мелких общинах вождь может быть выборным и играть роль нашего квартального магистра. Владеют землей и могут свободно покупать и продавать участки, вписанные в общинный фонд области. Более того, во многих областях для того, чтобы быть полноправным общинником, требуется владеть таким участком, даже если это клочок земли, целиком помещающийся под фундаментом жилого дома. Имеют право, а часто и обязанность, владеть качественным оружием.

Разумному страннику следует быть осторожным при общении с общинниками. Ловушка для нашего человека тут в том, что "общинник" не обязательно равно "простец". У варваров иное представление о знатности, чем у нас, и тем более другое, чем у законтурных Сиятельных. Мне доводилось слышать весьма поучительную историю о том, как один тепличный укулли вздумал называть встреченных общинников словом "мещанин". Поначалу те его просто не поняли - на заметку: торговля и ремесло никогда не считались у внешников зазорными занятиями, в отличие от коренных Сиятельных Домов. Однако безупречно-рожденный настаивал и даже счел нужным разъяснить. Как вы можете догадаться, вскоре он обнаружил, что у таких вот мещан дома на законных основаниях может храниться много интересного, от мечей и копий, до пищалей. И даже пушек - в пустошах водится много опасных тварей. И добрые люди добрых земель не стесняются применять всё это интересное не только на мутировавшей живности и биоте, но и на наглых чужаках.

Конечно, я верю, что дасачче куда лучше научены жизнью, чем высокородия Укуля. Но все-таки напомню, что в Ядолунье внешность обманчива. Не бросайтесь словами, о которых потом пожалеете. Недостаточно быть учтивым лишь по отношению к богато одетым и вооруженным варварам (хотя это и помогает - ядолунцы любят вычурную одежду, украшения и оружие, так что чем значительнее человек, тем он обычно помпезней). И корчмарь в белом фартуке, и пустошный фермер в мехах, и даже швея в шелках, изящная пальцами, внезапно могут оказаться наследными военными вассалами какого-нибудь легендарного вождя. И в первую очередь считать себя таковыми вассалами, а не людьми труда. Будьте осторожны. И просто вежливы. В конце концов, это никому еще не вредило, само по себе достойно доброго дасачче, и многие из нас сами не так давно врубались в породу или копали грядки во славу нашего Дома. Тем более, что для варваров многие наши люди сами теперь такие "общинники". Можете этим и насладиться, с умом, конечно.

Особенно это касается Нгата, который всегда был военным фронтиром Четырех Народов и сохранил больше всего архаичных обычаев. А поскольку иметь дело, по крайней мере на первых порах, вам предстоит с нгатаями, то это касается и вас. Большинство нгатайских вождей и князей и сами, по крайней мере формально, принадлежит к "общинникам". Это и порождает многие странности, которые так режут глаза нашему человеку при наблюдении за варварским этикетом. Варвары охотно кланяются своим вождям, тщательно и замысловато их славословят, с перечислением титулов и званий, или даже падают перед ними на колени. Мы так делаем редко, а у законтурных укулли, как я слышал, вообще так не делают. Какой безупречно-рожденный согласиться встать хоть на одно колено перед другим безупречно-рожденным? Мне говорили даже, что сыны и дщери Укуля поэтому считают варваров (и нас, выродков) людьми с рабским менталитетом (немногим нынче знакомо это слово…). Впрочем, когда я обсуждал это с моими озёрными знакомыми, то я тоже слышал, да и говорил, много интересных слов, которые я не буду приводить на страницах этой книги, чтобы не пришлось делать искупительное пожертвование в святилище Дома Учтивости.

Потому как на самом деле в варварском представлении между князем и его клановым дружинником мало качественной разницы, той, которая стояла бы непреодолимой стеной между Сиятельным витязем древности и его кнехтом из низшей касты. Мне доводилось видеть своими глазами, как, стоя на тех же коленях, князя столь же учтиво посылали к тьматери, когда он потребовал от вассала большего, чем, как тому показалось, мог по праву кланового вождя. Что характерно, ничего пославшему за это не было. Что дважды характерно, впоследствии этот же общинник вызвался возглавить отряд смертников, своими жизнями выкупивший вождю время увести клан из попавшей под атаку деревни. Конечно, это был случай из тех, которые сами варвары потом заносят в зерцала и наставления, как пример "доброго" поведения, но в менее выраженных формах он пронизывают всю варварскую повседневную жизнь. Люди Четырех Народов по-прежнему связаны многими обычаями и установлениями, которые мы бы назвали наследием родоплеменного строя.

Несмотря на то, что общинники играют непропорционально важную роль в жизни варварских государств, они не обязательно составляют там большинство населения, особенно в крупных, сложных княжествах. И доля земли, которая доступна для купли-продажи составляет от общего земельного фонда весьма небольшой процент. На случай если это кого непредвиденно заинтересует - скажу, что пробиться в нгатайские общинники вам будет не запрещено, но практически невозможно, да и задайте себе вопрос - нужно ли оно вам?

Важно: имея дело с торговцами, будьте внимательны. Как уже говорилось выше, торговля у внешников никогда не считалась зазорным делом для знатного человека. Если у купца на вывеске есть клановая символика, то велика вероятность, что и он сам вхож в местную общину. Это не значит, что надо бояться торговаться и ругать обвес или плохой товар. Более того, правильно подбирая слова, можно воззвать к клановому кодексу поведения, либо пристыдив общинника, либо напомнив, что вы тоже теперь божий потомок. Но будьте осторожны, понимайте, что делаете, не переходите границ и не дайте варвару повода решить, что вы оскорбляете его клан! Особенно в дальних оазисах Нгата. Община, торговля и война идут здесь рука об руку. Очень может статься, что вон вот бронзовый меч или иссеченный доспех над прилавком, это не украшение заведения, а памятка хозяина с прошлой войны или набега. По своему опыту скажу, что сладкий, улыбчивый негоциант может в один момент превратиться в холодного и опытного таежного убийцу. Еще хуже, если на его защиту кинется вся община. Намного, намного хуже, если вас угораздило связаться со староверами. Не превращайте поход в лавку в международный инцидент.

2. Княжьи люди (нгат. "кхаттари"). Более точный перевод был бы "княжьи слуги", но я лучше буду и дальше применять устоявшееся название, чтобы избежать еще одной ловушки. "Кхатта" это не прислуга и не крепостные в старо-сиятельном понимании, хотя мне и доводилось слышать, что в некоторых карантинных княжествах (по мнению моих варварских информаторов - дурно управляемых) они и приблизились к таким смыслам. На Юге, то есть и у нас, (я позволю себе напомнить читателю, что несмотря на то, что, хотя мы на востоке от Контура и Карантина, мы все же считаемся "Югом") - это все еще "благородное" сословие. Еще одна ловушка заключается в том, что слуги это могут быть и вождескими и даже воеводскими, но мало кто будет проводить такие границы в разговорной речи. Основное отличие княжьих людей от общинников заключается в том, что общинник владеет землей напрямую, а княжьему человеку она дается за службу и может быть отобрана при условии невыполнения обязательств, или и просто так, хотя разумный вождь не будет злоупотреблять таким правом.

Княжьи люди тоже объединяются в кланы. На словах равные общинным, но на практике их связи могут быть куда слабее чем у айавара. Что, впрочем, не удивительно, потому как "княжников" могут перебрасывать с место на место, из клана в клан, отправлять заселять свежезавоеванные области в качестве военных колонистов или и вообще держать на жаловании. Некоторые такие кланы и вовсе учреждаются княжеским декретом, туда записывают всех, кто оказался в нужное князю время в нужном князю месте. Мне доводилось наблюдать излишне спесивых городских клановцев, которые такие "штампованные" общины не признают за настоящие и ведут себя по отношению к княжьим людям откровенно презрительно. Те, впрочем, отвечают "обожравшимся клановостью хлыщам" взаимностью и вообще княжьи люди склонны считать себя дисциплинированной, эффективной силой, костью-и-кровью княжества, трудом и слезами которых общинные раздолбаи могут позволить себе хорошо жить и воспевать славные обычаи предков. На мой сторонний взгляд, правда, как обычно,где-то посередине. Особую пикантность таким спорам придает тот факт, что последние сто лет знают примеры как "княжеских" кланов, внезапно пробившихся наверх и завоевавших полную независимость (см. Санга), так и древних, некогда вольных и гордых общин, вынужденных идти на поклон к князьям, или и вовсе принужденных к этому войной.

На практике нашему человеку гораздо проще иметь дело с кхаттари, чем с общинниками первого сословия. Княжьи люди обычно куда спокойнее относятся к непониманию чужаками их обычаев и причинённым по незнанию обидам. Нарочно злить я все равно никого не рекомендую, оружие княжникам может и достается с владычного склада, а не по наследству от славных предков, но менее смертоносным оно от этого не становится. Впрочем, если князь местной области сам настроен по отношению к потомкам Сиятельных враждебно, то, напротив, велика вероятность, что и люди его волей или неволей последуют его примеру. Будьте бдительны.

Совет: Княжьи люди обычно куда более скованы в том, что могут позволить себе продавать и покупать, так что, если вы человек торговли, учитывайте это. Но преступления по отношению к их имуществу караются строже, чем по отношению к имуществу общинников, потому как вы посягаете не только на честь благородного человека, но и на государственную экономику.

3. Люди храма (нгат. "санга", не путать с одноименным великим кланом!). Конечно же, и здесь есть своя ловушка. Наиболее точный перевод этого слова на старосиятельный - "жречество". Но лишь малая часть таких "жрецов" на самом деле является служителями культа. Тех, кто непосредственно творит ритуалы, правит жертвенные пиры и поёт гимны богам можно опознать по уважительной приставке к имени. У мужчин это "Ах-", примерно значащее "священный господин", у женщин, соответственно, "Иш-", священная госпожа. Чтобы еще больше запутать читателя упомяну, что далеко не все такие священные господа на деле являются людьми храма. Князья и знать тоже могут пройти посвящение в жречество и участвовать в ритуалах, более того, последние три сотни лет это все более и более популярная практика. Так, на момент 1035-года нами правит великая княгиня Озерного края Иш-Тангареи.

Пустошные вожди в глухих областях даже могут содержать местное святилище и выполнять в нем обязанности старшего жреца, при этом в прочее время оставаясь общинниками по сословию. Впрочем, бывает и наоборот, старший жрец может в свободное от ритуалов время исполнять вождеские обязанности для своей деревни и в случае столь частых здесь кризисов и катастроф организовывать ополчение или спасательные работы. Бывают и храмовые общины вообще без жречества! Варвары любят противоречия и исключения. Впрочем, у них своеобразные отношения со своими богами, что вы уже наверняка успели понять хотя бы по этой книге. По большому счету, стоит принять за правило, что в пределах своего диоцеза старший жрец это такой вождь клана, которому по долгу приходится еще чаще отчитываться перед божественными предками, чем прочим детям Четырех Владык, и который выдает своим вассалам землю или ресурсы под условие того, что те будут так или иначе работать на храм. Как вы можете заметить, в конечном счете у варваров все сводится к вопросам вассальных клятв, обязательств и вознаграждения за службу. Только в случае важнейших жреческих общин их клятва вручается не князю, а непосредственно богам, что сильно ограничивает возможности местного князя влиять на храмовников. По мнению самих варваров иногда это к лучшему. А иногда и нет.

Важно: сходство с клановыми вождями усиливается тем, что варварским жрецам начисто чужды привычные нам концепции аскезы (за пределами четко оговоренных искупительных и очистительных ритуалов), целибата, пацифизма и нестяжательства. Многие из них передают власть и имущество по наследству, ходят в шелках и золоте, носят при себе оружие, вплоть до огнестрельного, и не стесняются пускать его в ход. И при этом считаются образцовыми вассалами божьими! При общении с таковыми не вздумайте вести себя как проповедники и морализаторы. В лучшем случае вас не поймут или выставят на смех. В худшем вас примут за укулли. Вам не хочется, чтобы вас приняли за укулли, если, конечно, вы не решили отправится к Иль-Дасачу, отцу нашему, особо замысловатым способом.

Большинство храмовых людей, что ожидаемо, приписаны к тому или иному храмовому комплексу. Их общины правильнее всего было бы называть словом "орден", но после эпохи священных войн с Орденом Священного Контура само это слово оказалось изрядно скомпрометировано. Большинство тех, кого мы назвали бы простолюдинами, работает на полях и в мастерских храма, или даже участвует в торговых экспедициях. Словосочетание "жрец торговли", которое бы ввергло Сиятельного священника в праведную ярость, здесь приемлемо и, даже, почтенно.

Храмовые земли обычно обладают значительными льготами, впрочем, от храма ожидается, что в случае бедствий (а они здесь часты) его амбары и сокровищницы будут вскрыты, а средства пойдут на помощь пострадавшим. На практике все конечно, зависит от благоразумия, твердости воли и порядочности конкретных вождей и конкретных жрецов. Храмовники также (если они не давали клятву сидеть на земле и платить урожай) обычно обладают куда большей свободой передвижения. Дело тут даже не в том, что на дорогах Ядолунья стоят кордоны и заставы (даже богатейшие княжества редко способны контролировать пустоши за пределами оазисов), сколько в том, что большинство клановых и княжеских войн, постоянно сотрясающих Нгат, обходят храмовые города стороной. Один мой знакомый жрец даже с гордостью утверждал, что именно храмовники, с их налаженными связями между разными священными городами, нейтралитетом в мелких войнах и культурным значимостью и являются той силой, которая удерживает Нгат от окончательного сползания в пучину междоусобиц. Впрочем, в противовес я все-таки упомяну, что вражда между иными храмовыми городами может гореть не меньшая, чем между свирепейшими воинскими, а храмовые стрелки из Хатцэрэна, считающиеся лучшими на Юге, свой навык оттачивали не по биоте стреляя.

Важно: впрочем, особо священные города существуют на самом деле. В их черте запрещено ношение оружия, кроме храмовой стражи и случаев нападения чужаков или монстров с пустошей. В них могут найти убежище уцелевшие люди погибших кланов, кровники, беглецы и изгои. Это, например, главный культовый центр южного Нгата, Кауарак, место, где проходят переговоры между князьями южан и где зажигается главный огонь Кау в Ядолунье. Имейте в виду, что там в случае чего сможете найти убежище и вы, но вам также стоит вести себя там предельно учтиво и смиренно. Впрочем, не так давно Сойдан Кан-Каддах ввел в священный город войска во время события, получившего название "резня в день Киновари". Только время покажет, как после этого из ряда вон выходящего случая будет развиваться история.

Что интересно, нашему человеку иметь дела с храмовниками проще всего (если, вновь повторюсь, это не староверческий город). Большинство важных санга неплохо образованны (именно храмы Хоккуна спонсируют большинство университетов) и, как не странно, лишены суеверий. Нгатайская религия (если её вообще можно назвать такой) весьма прагматична, и если вы не будете колдовать неположенную магию в неположенном месте вам проблем от них ждать не стоит. В значительной мере благодарить за это следует наш клир. Подмастерья Обсидианового Кузнеца, славны его удары, сумели наладить вполне рабочие отношения с коллегами из варваров. И даже недавно организовали факультет магии в университете Аэх-Таддера. Странник, постарайся не пустить их труд насмарку! В том числе высшей магией. Наш народ давно и осознанно отрёкся от этого наваждения. И официально отречётся от вас, вздумай вы пойти дорогой Сиятельного.

Кстати, с храмовниками средний путник и будет очень часто иметь дело. Одной из обязанностей жречества является то, что мы бы назвали "обеспечением культурного досуга сограждан". Именно храмы организуют большинство праздников и фестивалей, которые так привлекают туристов в варварские города, и далеко не всегда это религиозные праздники, так что даже тем набожным путникам, кто не решился еще принять новую доктрину, есть на что посмотреть. Культы новых богов, Шанад и Цамми, также присматривают за многими священными местами для утуджеской веры, а места эти включают в себя красивейшие священные рощи, водопады и лесные кромлехи. Не говоря уже о тех самых зиккуратах, которые стали для чужеземцев символом Четырех Народов. Но и вне комплексов пирамид и стоячих камней могут оказаться храмовничьи общины, хотя путник даже может и не подозревать что они таковые. Многие санга лишь номинально приписаны к своему храму, а на практике держат постоялые дворы и гостиницы, служа добродетели гостеприимства. В таких храмовых постоялых дворах тоже могут действовать запреты на вендетты и ношение оружие. И нет, дорогой читатель, вам в таком случае не удастся повести себя как герой из дешевого законтурного романа, который обманывает суеверных дикарей тем, что магия - это, якобы, не оружие. В большинстве таких заведений установлены блокираторы заклинаний. А попытка колдовать вызовет скандал. Или привлечет к вам внимание староверов.

Некоторые храмовые общины в дальнем Тсаане даже включают себя жриц любви в прямом смысле этого слова. Если вы вдруг возжелали навестить их, следует напомнить об опасности для здоровья, о том, что это ритуал, а не услуга, и о том, что это крайне уважаемые у тсаанаев люди, и поведя себя с ними как к с обычными продавщицами ласк, вы смертельно рискуете. Тсаанаи считаются более спокойным и утонченным народом, чем их южные кузены, но более спокойный и утонченный варвар - все равно в первую очередь варвар.

Кстати, ученые и учителя, или, как их называют варвары "люди калама и кодекса" также зачастую, пока крайней мере формально, принадлежат к жречеству. Ваш покорный слуга, например, считается младшим жрецом Тейорре (так нгатаи называют Тьолль, богиню-книжницу Тавалика) и консорта её, Хоккуна, да снизойдут они до меня вдохновением! Но на практике я не принимаю участия в ритуалах.

Важно: в крупнейших священных городах действуют оракулы. Если вы назовёте себя потомком богов, то вы можете посетить их и задать вопросы. Но будь осторожны и понимайте, что делаете! Дело тут даже не в обидчивости варваров и острых глефах храмовой стражи. Многие годы тому назад один молодой дасачче вздумал в кураже юности пошутить над язычниками и задать нарочито дурацкий и воистину коварный вопрос их богам. Когда рассеялся дым от жертвенной жаровни, на всю приемную залу прогремел сверхъестественный голос, на чистейшем языке Дасаче назвавший юнца придурком и в деталях разъяснивший ему все скрытые камни его вопроса. Я не берусь утверждать, была ли тут уловка жрецов (повторюсь, не обманывайте себя, это действительно образованные и искусные люди) или же в тот день Кау и впрямь посетил свой оракул. Но теперь нашего человека пускают туда только под присмотром, уже немолодому дасачче до сих пор припоминают эту дурость, а самое главное варвары получили лишний повод похохотать над безрассудными и излишне гордыми потомками владык этого мира!

4. Люди гильдий (нгат. "цамт-айок", "тангвата"). И здесь дорога переводчика трудна и извилиста. "Гильдия", за неимением иного точного и емкого аналога в нашем языке, это не просто объединение людей по ремеслу или ради торговли. Как уже упоминалось выше, вполне существуют, например, общинные или храмовые купеческие союзы, или "княжьи" ремесленные или шахтерские поселки. Опять же, "гильдия" это в первую очередь разновидность клана. Вот только если общинник присягает клановому вождю, княжий человек - князю, а храмовник - богу, то "гильдеец" всему своему княжеству. В чистой теории такому человеку все равно, кто сидит в данный момент на циновке власти. Летописи сохранили свидетельства, например, о чиновниках из этого сословия, которые с поклоном приветствуют очередного кланового вождя, свергшего предыдущий правящий клан, рассказывают ему о доходах и ресурсах княжества, и все это у еще не остывшего тела прошлого владыки. И лишь для того, чтобы так же встретить следующего повстанца, разгромившего уже этого вождя. И все это ставится в пример "доброго" профессионального поведения! Впрочем, даже в возвышенных эпосах подобное отношение не должно было выходить за пределы княжества и от гильдейцев все же ожидалось, что они будут сражаться с завоевателями из других народов.

В принципе, в древности это явление было куда больше распространено в северных, куда более тогда населенных и урбанизированных областях. В Нгате же, этом вечном фронтире с непокорными аборигенными племенами, куда реже, чему, возможно, способствовали особенно крепкие родоплеменные традиции нгатаев. Дальний южанин все-таки в первую очередь ассоциировал себя не с княжеством или нацией, а лишь со своим кланом. И даже сам приведенные выше пример добросовестного чиновника вызвал бы если и не открытое (все же благородная, освященная эпосами древность), то подсознательное неприятие. Мне кажется, что если бы не любовь группировать все важные явления в священные четверки, то о четвертом благородном сословии и вовсе уже забыли бы и мне не пришлось бы утомлять читателя его обсуждением.

Однако же после Коллапса произошло несколько событий, которые и привели к тому, что современному нашему человеку о гильдейцах стоит все-таки узнать. Во-первых, после Коллапса и наступления пустынь в Канаке с Тсааном и ледников в горах Чогда, из этих областей на Юг хлынули беженцы, которые далеко не сразу смогли встроиться в южную клановую систему. Эти полу-изгои вынуждены были организовываться в свои общины и многие пошли по привычному, гильдейскому опыту. Многие из известнейших на Юге гильдий, такие как странствующие певцы из Шагающих Княжичей или торговый дом Тсом Таав начинали с таких переселенцев, по той или иной причине заброшенных во враждебное нгатайское Ядолунье.

Во-вторых, рост городов и междоусобицы последних лет привели к тому, что появилось много людей, уставших от вечной грызни, сложностей и склок клановой системы. Или же личностей амбициозных и неуемных, которым в клановой системе тесно. Такие люди все чаще отвергают сложившийся порядок и организуются в сообщества, которые формально принадлежат к четвертому сословию, но на деле представляют собой нечто непохожее на традиционные общины. И нечто непохожее друг на друга. На своем пути я встречал и эгалитарные союзы, у которых даже клятвенные подписи ставятся по кругу, дабы никого не унизить. И гильдии, в которых настолько суровые порядки, что начинаешь думать, будто они были организованы лишь для того, чтобы обойти запрет на рабовладение в Кодексе Саэвара. И едва официальные культовые и экзальтические общины, которые один мой знакомый жрец называл старосиятельным словом "секты". Впрочем, есть и такие "гильдии" (тот же торговый дом Тсом Таав, например), которые ведут себя как знатный клан и даже содержат собственные армии, что вкупе с зачастую большим богатством начинает вызывать у традиционных владетельных кланов беспокойство.

Мне доводилось говорить с самыми разными варварами на эту тему, и разброс мнений по поводу новых "гильдий" столь же велик как разница между этими самими "гильдиями". От полного неприятия со стороны староверов и традиционалистов, которые, конечно же, видят в них тлетворное влияние Сиятельных и черноглазых выродков (надо ли мне опять напоминать о том, что с такими людьми надо быть особенно осторожными?). До тех, кто верит, что это символ явления нового, более справедливого и живого порядка вещей. Встречаются и такие, кто, может быть - парадоксально, видят здесь возвращение к седой благородной древности, когда было лишь четыре бога, четыре вождя и четыре клана, и мир был проще и свободней. Я подозреваю, что нашему человеку все это будет малоинтересно, если не считать того, что диспуты между варварами бывают весьма волатильны и склонны перерастать в вооруженные столкновения.

Третья причина, по которым стоит знать о гильдиях, это Гильдия. Да, официально это "Гильдия Проводников", но когда средний человек говорит само это слово, то обычно подразумевают именно эту гильдию. Это архетипический пример "новой" гильдии, хотя ей уже почти тысяча лет. Проводники возникли в Темные века, вскоре после Коллапса, когда мир пребывал в хаосе и не было уверенности в том, что цивилизация и даже само человечество во всех его новых разновидностях, уцелеет. Ранние Проводники прокладывали дороги через зараженные области между уцелевшими стабильными оазисами, собирали информацию о мутациях и новых болезнях, организовывали оборону против заполонивших пустоши монстров и автоматонов падших Великих Домов. Говорят даже, что в то суровое время это была единственная организация, что хоть как-то выступала как общая власть. Впрочем, жрецы могут это оспорить, но вряд ли будут, потому как у Гильдейцев на удивление хорошие взаимоотношения с некоторыми важными храмами, включая Кауарак. Тогда же сложились некоторые черты, ставшие характерными как для самих Проводников, так и младших и современных гильдий, которые создают свой устав по их примеру. Поскольку в темные века клановые междоусобицы угрожали самому существованию Нгата, на время службы гильдейцы отрекались от всех клановых и родственных связей (впрочем, куда вернее будет сказать, что не отрекались, а лишь приносили клятву всей Стране Четырех Народов, как верховной общине). Поскольку в темные века хороших специалистов в магии, медицине и ушедшей технологии сложно было отыскать, Гильдия отличалась крайне свободным и прагматичным допуском кандидатов в свои ряды. В какой-то мере это справедливо и сейчас. Проводники и их дочерние гильдии зачастую пополняются людьми из прочих разгромленных и обедневших общин, которых в другом случае ждала бы изгойская участь. В теории, даже Сиятельный может влиться в ряды гильдейцев, не принося клятвы отречения от Мириад, но на практике последние полтысячи лет такого не случалось. Впрочем, оборотной стороной тут является тот факт, что если уж человека с позором выгнали из Гильдии, то с большой долей вероятности его не примут уже никуда и его ждет изгойская участь не в скучно-легальном, а в самом мрачном смысле этого слова.

В современную эпоху Проводники продолжают выполнять свои древние задачи и клятвы, разве что к ним добавились задачи по обеспечению карантина не просто по отношению к очагам агрессивного фона или признанными опасными городищам Дома Омэль, но и всей той области, которую читатель наверняка и знает, как Карантин (так же, как и Проводники - с заглавного слога). Надо сказать, что решение объявить Укуль и сопредельные княжества запретной страной до сих пор вызывают массу толков и пересудов, не в последнюю очередь потому, что подписавшие договор о карантине главы гильдий, князья и конклав жрецов до сих пор не разъясняют до конца причин. Впрочем, после вспышки массового озверения в Кин-Тараге сомнений значительно поубавилось. Даже шайки горских и болотных приграничных варваров нынче грабят земли Карантина очень осторожно. Довольно-таки скандальным признан и тот факт, что гильдейцы нынче активно берут на службу варау, причем независимо от их фракционной принадлежности. Но, досточтимый читатель, при попытке проникнуть на запретные территории помни - как бы варвары двуногие не относили к варварам шестилапым, те по-прежнему хорошо стреляют. И о том, что Альт-Чеди тоже подписал договор о Карантине, так что проблемы тут будут не только от гильдейских патрулей, но и от наших кампнепевцев Дозора.

Из всех сословных групп именно Проводникам больше всего позволено, но и больше всего запрещено. С одной стороны почти по всему хоть сколько-нибудь освоенному Ядолунью раскинулась сеть гильдейских постов и застав и гильдеец может перемещаться по стране куда свободнее прочих как с легальной точки зрения, так и с точки зрения обеспеченности припасом и приютом. С другой имущество Проводников крайне жестко проверяется и контролируется Гильдией, а сами они обязаны повсюду носить с собой лицензию. Им разрешено ношение оружие (и Гильдия считается опасным врагом если ее разозлить), но они почти не имеют права участвовать в местной общественной жизни. Проводникам отданы огромные территории, как для рекультивации, так и для того, чтобы Гильдия оставалась независимой от щедрости князей и жрецов, но это самые опасные и суровые территории Ядолунья. Гильдейцы имеют доступ к лучшим технологиям и ресурсам, но от них требуется быть на острие вечной войны с пустошами и тамошними тварями. Проводники играют основную роль в торговле мутантным сырьем и биотой, но платят за эти товары своим здоровьем. Быть Проводником и великий почет, и почти изгойство.

Важно: перемещение частных лиц между оазисами во многом контролируется Гильдией. Конечно, в теории лишь потому, что каждую группу путешественников должен сопровождать лицензированный Проводник, чтобы уберечь оазисы от распространения эпидемий, опасных артефактов и тварей с пустошей. Но вас угораздило попасть в черный список Гильдии, то можете быть уверены, что встретите массу проблем, от затянувшегося сидения в карантине после "внезапно" встреченной аномалии, до наведенного на вас княжеского патруля, горящего желанием устроить вам проверку имущества. Надо помнить и о том, что гильдеец имеет право убить сопровождаемых, если угроза эпидемии будет слишком велика. Поговаривают и о контрабандистах среди гильдейцев, или даже о любителях подкинуть вам магию, а потом вымогать деньги за закрытие глаз. Хотя надо отдать Проводникам должное - они достаточно дорожат сложившейся репутацией, чтобы такие случаи были редкостью. С другой стороны, если в пустоши вас настигла природная угроза, то гильдейская застава или патруль обычно будет для вас самой надежной целью для спасения.

Важно: не стоит думать о том, что раз Проводники на время службы отрекаются от клановых связей, то с ними можно безбоязненно шутить на эти темы. Конечно, многие из них и не знают другой организации, кроме своей родной гильдии, но все же среди них хватает таких, которые служат временно. В частности, среди многих знатных семей считается почетным хотя бы на время отправить отпрыска на стажировку к Проводникам. Мне доводилось слышать историю о том, как молодой камнепевец вел себя запанибрата с одним таким во время важной экспедиции и нашел, что тот вежливо поддакивает и ответно шутит на разговоры про то, как его старый клан проиграл в войне с одним из наших анклавов. И про то, как варварский вождь плакал, подписывая мирный договор. Это видели многие. Говорят, они расстались очень тепло. А десять лет спустя уже отслуживший гильдеец не поленился подняться в наши горы, чтобы зарубить обидчика. Он и сам не пережил того дня, но семье камнепевца от этого вряд ли стало легче.

Астрономия и география.

Система в целом.

Надо признать, при составлении первого издания у меня были сомнения насчет того, стоит ли вообще включать подобный раздел в путеводитель. Знакомые из Дома Пустоты убедили меня, все же, дать в книге базовые сведения о нашей луне, её месте в системе и немного о самой системе в целом. Я даже процитирую один совет: "Друг, пиши так, словно имеешь дело с вытащенным из стазиса беспамятцем, свежим волком или, вообще, будто на тебя с неба сверзился пришелец-иномирянин из Сиятельных романов". Оглядываясь назад, я вижу мудрость в этих словах - подозреваю, что не я один из дасачче вырос в столь суровом месте и времени, что сама возможность выйти за пределы защищённых от фона куполов и убежищ, хотя бы чтобы посмотреть на звездное небо, выпадала нечасто. Не перечесть и мифов со стереотипами, что буйно процвели в Темные Века и так до сих пор и не сдали своих позиций. Географическое невежество простого дасачче может и объяснимо, и даже способно вызывать сочувствие, но все же требует искоренения.

Итак, наша все еще благословенная и обитаемая, хоть и изрядно искалеченная луна кружится вокруг массивной Планеты, которая в свою очередь обращается вокруг солнца, дарующего тепло и свет, а также одну из основ магии. Ученые Дома Пустоты объясняли мне, что звезда наша весьма тусклая, мелкая и молодая по меркам вселенной. И, что, если бы не защита Великой Планетой своих лун, они были бы слишком холодны и уязвимы перед космическими лучами, чтобы поддерживать на себе жизнь. Жрецы варваров используют это как метафору важности клановой иерархии, когда сильные кланы защищают малые, как звезды защищают свои планеты, а те - свои луны. Клирики храма Кузнеца читают на эту тему проповеди о незначительности человечества перед божественным. Но, при этом, и нашей значимости, ибо слишком яркие звезды столь же неспособны поддерживать жизнь, как и слишком тусклые. Тот же факт, что слишком яркие звезды и сгорают слишком быстро, а наша звезда проживет эоны, стал притчей о том, как наш маленький, бедный, но упрямый дом Дасаче пережил куда более могущественные и яркие Сиятельные дома, перед гибелью отравившие своей магией нашу луну, так же, как взрывающиеся звезды выжигают все вокруг жесткими лучами. Могу ли я представить себе взрывающуюся звезду? Не уверен.

Впрочем, я уже вижу, как хмурятся мои друзья из Дома Пустоты, а потому вернусь от теологии к понятному, я надеюсь, даже выдуманным иномиряням повествованию.

Помимо Великой планеты, солнечная система включает в себя еще как минимум одну крупную планету со по соседству с Нашей. Тоже с собственной системой лун, хотя и явно менее пригодной для жизни чем Наша. Поскольку её орбита лежит дальше, там должно быть холоднее.

Есть и каменистый, ближайший к солнцу мир, раскаленный и безжизненный, размером лишь чуть больше нашей благословенной луны. Он до сих пор порождает между словознатцами яростные, хотя и непонятные простецам споры. Иные считают, что планетой допустимо считать лишь правильный, надлежаще огромный газовый или водный шар, беспрекословно царящий над своими спутниками. Другие полагают, что так можно называть любой мелкий мир, самостоятельно вращающийся вокруг звезды, лишь бы он был шарообразным.

Есть и некоторое число внешних, замерзших вдали от солнца миров. А в недавно найденных архивах древних есть намеки и на то, что Красная Звезда - на самом деле малый, едва достойный самого звания звезды объект, видимый лишь потому, что является карликовым вассалом нашего светила.

В целом же, как ни странно для народа потомков Сиятельных, мы до сих пор крайне мало знаем о других планетах кроме нашей. Да и сами Сиятельные после первых подвигов своей космической эпохи, похоже, по каким-то причинам свернули исследования далеких объектов и больше не покидали окрестностей Великой Планеты. Почему они так поступили до сих пор неизвестно и это до сих пор порождает оживленные дискуссии в Доме Пустоты и университетах варваров. Мы знаем лишь то, что знаем еще меньше древних Сиятельных - Коллапс уничтожил многие архивы и обсерватории.

Перейдем к тому, что известно куда лучше, да и значит куда больше для простого дальнестранника. Итак, наша ближайшие (по космическим меркам) объекты системы:

· Великая Планета.

Она же просто Планета в большинстве языков и диалектов. Конечно, обычно имеются те или иные официальные Её имена, но, чтобы вас поняли, обычно достаточно и одного этого слова. Особенно много эпитетов и прозвищ у Неё в Сиятельных языках. Древние, в общем-то, были согласны в том, что там обитает верховное божество и называли Планету его обителью, владением или просто именем. Беда в том, что каждый Великий Сиятельный Дом норовил считать верховным именно своего божественного покровителя. Так, омэлли знали Её, собственно, как Ом-Эль, а уцелевшие укулли, говорят, по-прежнему зовут Планету "Обителью Мириад". Мы выделялись среди Сиятельных тем, что были достаточно умеренных в своих притязаниях и не селили там Иль-Дасача, отца нашего, да признают все его могущество!

Наша луна всегда обращена к Планете одной стороной, которую принято называть внутренним полушарием. То, с которого Её не видно, получило название внешнего. Ту сторону, которая обращена по направлению движения луны вокруг Планеты, называют ведущей стороной. Ту, что против - ведомой. Таким образом нашу луну можно разрезать, как яблоко, на четыре доли, которые называются четвертьшариями. Это внешне-ведущее, внешне-ведомое, внутренне-ведущее и внутренне ведомое. С большой долей вероятности, вы, почтенный читатель, держите эту книгу в руках, находясь на внешне-ведомом полушарии, где расположились новые коренные владения нашего Дома.

Немало камня в фундамент Сиятельного, да и нашего самосознания заложило то, что цивилизация внутренней стороны зародилась под ликом Планеты. Мы всегда видели Ёе свет, пробивавшийся даже сквозь пасмурное небо. Она всегда царила по центру небосвода. Ночи внутренней стороны никогда не были по-настоящему тёмными. Варвары намекали мне, что именно поэтому потомки её уроженцев так плохо, по их мнению, видят в темноте. У варваров даже есть выражение, которое можно перевести как "ведьмина слепота" - так они называют это. Бывают, внешники этим насмехаются над нами и таваликки, не говоря уже о Сиятельных, которые плохо видят в простецком диапазоне и по нашим меркам. Если вас это заденет, вспомните, что те же варвары вообще не способны узреть магию. Опять же, возможно потому что именно взаимодействие магополя нашей луны с магополем Планеты и породило добрый магический климат тогдашней внутренней стороны и тем дало способность жившим там замечать магию, направлять эту силу и творить великое.

Немало камня в фундамент Сиятельной гордости, и нашей, ибо тогда мы были ими, заложило завоевание внешней стороны. Мы встретили тут аборигенов, и не подозревавших о том, какое великолепие видно с противоположного полушария. Они не были способны видеть магию, а некоторые и вовсе верили, что мир плоский. Жителям внутренней стороны это было смешно - наши предки всегда наблюдали в небе не только прочие луны, но и Планету, и изучая их танец легко разгадали, что и сам наш мир - лишь такая же луна.

Еще больше камня из фундамента Сиятельной веры, да и нашей, хоть мы и перестали быть ими, выбил Коллапс. Мы утратили возможность восторгаться ликом Планеты. Внутреннюю сторону выжгло великой войной. Столетия спустя отправленные туда корабли возвращались, если могли, рассказывая о чудовищных штормах в дальнем океане, кажется, так и не утихших со времен катаклизма. И о стремительно нарастающем, по мере приближения к искалеченным континентам, фоне. Никто не смог там высадиться. Лишь один экипаж пробился достаточно далеко, чтобы вновь узреть диск Планеты целиком, в оке очередного великого урагана. Впрочем, и они вернулись полубезумными, отравленными радиацией и ядовитой магией, и хоть мне хочется верить в то, что хоть кто-то из людей этой эпохи видел обитель богов во всей славе Её, я не стану за это ручаться. Говорят, что с дальних островов Ледяной Дуги можно увидеть самый краешек Планеты, поднимающийся над горизонтом, но мне там бывать не доводилось.

Теперь и эти экспедиции запрещены, может быть и оправданно. Нам, тем кто уцелел, остаётся изучать, как выглядит Планета по воспоминаниям поколения Коллапса, выцветшим фрескам и атласам, да еще редчайшим, драгоценным пластинкам светописи. Эти источники говорят о огромном диске, в четверть неба, синем, расчерченном белыми и охряными облачными поясами, вечно текущими, вечно меняющимися, в вихрях столетних бурь, что могли бы легко проглотить три такие луны, как наша. Планета столь огромна, что регулярно затмевает солнце и тогда заметно, что Она пусть и тускло, но светится собственным светом. Она увенчана двумя коронами полярных сияний. Молнии в Её атмосфере заметны даже с крайней луны. Когда камнепевец достигает наивысшей сосредоточенности сознания, он может услышать песнь Планеты, взаимодействие Её полей с лунными, солнечными и звездными. Тогда можно еще почувствовать в своих костях отголосок того тепла, что согревал наших предков. И вновь осознать, чего именно мы лишились. Как писал оставшийся безымянным поэт Темных веков:

Сто лун не в силах эту бездну заполнить
Трех солнц не хватит возместить потерю
Того, что было для нас как данность
Того, что мы ценить позабыли
Взоры не в силах в зенит подняться
Осиротела ночь и люди забились в щели
Смотрит на нас с высоты пустота
Разорваны тоги, согнуты шеи
Ужель лишь за последним порогом
Смогу вновь увидеть Божью обитель?
Пепел на языках, бьют лбы в плиты пола
Вчерашние праведники обрастают шерстью…

(Прим. - Вопреки устоявшемуся мнению, я не думаю, что этот отрывок, известный как "Плач Тоскующего по Планете", относится ко времени эпидемии Серой Скорби и тогдашних массовых озверений. Судя по оригинальной метрике на старосиятельном, стих был написан вскоре после Коллапса, а указание на "шерсть" скорее отражает ужас древних магмастеров от того, что старые косметические заклинания сдали и у них снова начали расти волосы, которые тогда считались атавизмом).

Среди Сиятельных ходили легенды и домыслы о жизни в этих клубящихся облаках, царстве газов и пара, разрядов и кипения. И даже о том, что расчеты орбит и течений позволяют предположить, что у Неё очень массивное твердое ядро. Под конец Янтарного века несколько сект сражались между собой за то, надлежит ли им именовать Её "газовым гигантом" или же "сверх-камнем с великой атмосферой". Однако, сама конструкция тогдашних приборов и кораблей пустоты мешала Сиятельным приблизится к божественному близко и проверить - вблизи Планеты магополе и радиация столь сильны, что выжигали самые защищенные устройства. Наследие же техников, грубое, простецкое, но надежное и прочное, было не в чести, и попытка направить его в сторону Планеты была бы сочтена кощунством. Впрочем, на излете эпохи, туда послали несколько артефактов по еретическим чертежам, названных в хрониках "зондами". Они сгорели в атмосфере Планеты. Вскоре сгорела и цивилизация Янтарного века. Уцелевшие Сиятельные не считают это совпадением.

Примечание от 1025 г. - знакомые с кафедры памяти Университета Аэх-Таддера сообщили мне, что изучение древних иероглифических текстов варваров, записанных еще до того, как нога первого мага ступила на внешнюю сторону, позволяет предположить, что аборигены имели какое-то представление о существовании Планеты и даже Её первого спутника. И даже звали их своими именами. Если это и впрямь не лукавство внешников, вызванное желанием доказать, что они ничем не хуже нас, то это расчищает перед учеными новое поле для подвигов. Детали и ход этих новых дебатов, сотрясающих сейчас Дома Знания по всему Ядолунью, лежат за пределами темы этого путеводителя, но я все же воспользуюсь случаем и упомяну, что на нгатаике Великая Планета известна как "Ахау" - "Священный Лазуритовый Владыка", на классическом утуджейском сходное по смыслу имя будет звучать как Эор-Уалаг.

Коридоры и комнаты изменились. Голые бетонные полы, стены и потолки, исполосованные непонятными трубками и трубами из маг-стекла и позеленевшей от времени меди, прикрылись панелями из псевдо-кости. Кристаллы светильников сменили защитные клетки-решетки на изящные плафоны. Некоторые даже зажигались при приближении Сойдана Кан-Каддаха. Сора, пыли и обломков, кажется, стало меньше. Костей и черепов, наоборот, больше. Не все принадлежали Сиятельным. Временами коридоры разветвлялись, порой в стенах попадались двери, овальные, как закрытые, так и такие, которые словно бы выломали внутрь. Сорок-Двенадцать сворачивал уверенно, он явно знал путь, которым идет.

Двадцать Шестой смотрел в спину предка, идущего впереди. Пожалуй, Аэд мог теперь понять Цордана. Простить костокрылого брата - нет, а вот понять - вполне.

Увиденное за последний сезон уже и так подтачивало выстроенную за всю его жизнь картину мира. Услышанное только что и вовсе било в её стены паровым тараном Великого Дома Дасаче... или лучше сюда подставить Омэль?

Сойдан Кан-Каддах, первый этого клана, Великий, Демон-Магобойца Юга, Сорок-Двенадцать - Сокрушитель Сиятельных, отец… Устройство номер 40-12.

Норхад переложил меч на другое плечо. Посмотрел на братьев и сестру, цепочкой идущих через древнюю тьму за ставшим опасно непонятным праотцем. Притихшие уже не только потому, что им запретили общаться вслух. Озирающиеся. Переглядывающиеся. Наверное, у него самого сейчас такое же ошеломленное лицо. Шердан Шестнадцатый, вон, даже и позабыл зарисовывать все встреченное в свою книжку. Хотя до сего дня Норхад думал, что этого неуемного и вечно имеющего свое мнение человека кодексов невозможно сбить с метафизических ног…

Аэдан едва не споткнулся сам, уже в прямом смысле слова, осененный внезапной мыслью. Почему из всего этого многочисленного поколения отец отобрал именно эту группу, да и его самого? Норхад знал, что сейчас в городе немало людей из Медного перечня. Конечно, вскрывшаяся прямо среди почтенного семейства ячейка культистов должна была список изрядно проредить… но и сейчас Норхад мог с лету назвать пяток-другой имен, куда более ответственных и преданных, тем более - почтительных, чем тот же Шердан. Не говоря уже о нем самом, столько раз идущем поперёк отцовской воли.

Двадцать Шестой снова посмотрел на спутников и понял, что тут собраны сплошь такие же. Разве что Токи выбивалась из общего ряда, но возможно это лишь потому, что Аэд не успел достаточно хорошо её узнать. А так - все они неприкаянные, успевшие пожить своей, внеклановой жизнью, повидавшие много. Слишком себе на уме, чтобы быть хорошими солдатами вроде седобородого Уардана, оставшегося служить и бдеть наверху. Недостаточно амбициозные, чтобы быть при этом хорошим материалом для кузницы вассальных вождей. Склонные к запретным знаниями и знакомствам, но при этом, скорее всего, так и не бросившие свой жребий в чаши культов и сект.

Интересно, старый демон специально отобрал таких, которых увиденное и услышанное внизу не смогло бы сокрушить так, как, вероятно, сокрушило оно костокрылого Цордана, Двадцать Первого? Звезду и романтика поколения, такого верного, такого полезного, талантливого, почтительного, до озверения так похожего на отца и верящего что тот - непогрешимый, всеблагой и всезнающий хранитель Юга…

Или же "Не обольщайся, возможно я теперь боюсь тебя потерять меньше прочих"?

Норхаду такая мысль не понравилась. Жертвенность потомков ради предков конечно ценность традиционная и ожидаемая, но, чтобы обрести подлинное благородство, она должна быть еще и добровольной. Или, хотя бы, осознанной. Конечно, для Сойдана Кан-Каддаха так разбрасываться жизнями отпрысков нехарактерно. Но в свете всего приключившегося - а насколько хорошо, собственно, они знают своего отца?

Впереди Сойдан со своим чемоданчиком остановился у очередной двери, снова начал подключаться, вскрывать. Снова предоставил своим чадам молчать и маяться мыслями.

Четыре вещи не воротить назад:
Стрелу, что с тетивы слетела.
Слова, сорвавшиеся с языка глупца.
Из дыма и золы не воссоздашь полено.
Ну, и невинность мира, что пропала,
С тех пор как к нам пришли Сиятельных Дома.

- Четверки Внешнего Варанга, классическое собрание.

---

Чудище, зарычав, отжало-таки заклинившую дверь в следующее помещение. Не то чтобы Миэн хотела идти именно туда, но другие ближайшие пути оказались обрушены еще в древности. К тому же, она с третьего раза сумела-таки добиться от "устройства" не озадаченного "повеление не распознано", а радостного "поиск ресурсов для войны, да, благородная госпожа!"

Сиятельная вынуждена была признать, что мутант оказался крайне полезен. Грубая сила сейчас была к месту, он лучше видел в полутьме подлунного мира и, к тому, же, был подключен к городу. Миэн не отказалась бы работать с древними устройствами напрямую, но, после пары пробных попыток, их бросила. Незнакомые плетения опасно брать нахрапом, да и само непривычное ощущение что в твоем мозгу есть ещё… что-то, чужое и оценивающее, пугало. До холода в пальцах и перестука крови в висках. И мигрень разом проснулась. Интересно, поэтому ли дома об этом умении забыли? Или это оно было вообще местным, чисто омэльским?

А вдруг это наконец отказывает её мозговой имплантат, причем отказывает опасно, с угрозой опухоли, деменции или кровоизлияния?

Укулли подавила приступ паники. Она подошла к открывшейся двери и едва сдержала разочарованную ругань. Впереди были тьма и разгром. Большая комната, дальняя стена теряется во тьме. Перевернутые стулья, круглые столики, обломки их же. По омэльским меркам, похоже, они были простецкими, литыми и штамповаными потоком и из дешевых маг-стекла и псевдокости. Впрочем, даже простецкая древняя мебель сумела пережить эпоху. Один угол занимал подиум с остовом арфы. Конструкция была странной. Инструмент для магомузыки? Миэн что-то слышала о таких, на них играли разом и привычными, звуковыми волнами, и в магическом диапазоне.

Несмотря на всю экзотичность материалов и остатков убранства было совершенно ясно, что мутант привел ее не в оружейную, как она надеялась. И даже не в охранный пункт. Сиятельная была вполне уверена, что это трапезная. Или как там говорили древние? Столовая дли низших каст?

Миэн с досадой поддела носком сапога лежащую в вековой пыли пластинку псевдокости. В неверном мерцании светильника сверкнули буквы. Заинтересовавшись, женщина подняла оказавшийся табличкой предмет, протерла.

- Чертог лапшичного чревоугодия "Отрада Воина"! - зачла Миэн название, - Обитель веселящих напитков и крутого перчения… Бестолочь, ты куда меня приволок?

С морды "бестолочи" разом пропало счастливое выражение - как же, он ведь только что был полезным. Вместо него воцарилось столь неподдельное горе, что Миэн стало стыдно. В конце концов не виновата эта несчастная мерзость, или как там ее правильно величать, модификант, в том, что ее разум явно остался в Янтарной эпохе. А новая хозяйка не разбирается в омэльских кодировках, и даже в их разновидности старосиятельного языка.

- Так, успокойся. Все хорошо, - эти слова оказали прямо-таки волшебное действие, с людьми бы так, - Ну, показывай, что тебе тут показалось интересным.

Рогатый радостно рыкнул и ломанулся прямо сквозь мебель и обломки, с цокотом и грохотом. Впрочем, Миэн показалось, что он уже был куда тише и ловчее, чем в медицинском пункте. Интересно, можно ли его обучить?

Демон завернул за прилавок, к видимой за ним двери, чем-то громко хрустя. Подоспевшую Миэн передернуло, когда она увидела, как под его копытами трещат и ломаются кости. Судя по количеству, сюда набилось много народу. Из паза над дверью дохлой змеей свешивался кабель со стрелковой призмой, точь в точь такой же, как в медпункте. Сиятельная плохо помнила тот эпизод, но что система города едва не убила её мутанта отчего-то знала. Похоже, среди этих костяков не оказалось того, кто обладал бы нужными маркерами для допуска в защищенное помещение… Она снова поёжилась. Порядки тут у них!