Не дойдя до резной каменной изгороди, девушка остановилась. На сегодня не назначалось никаких занятий, день был свободен. Но только для неё и ещё троих аколитов, что вместе с ней получили от магистров третью ступень. Для остальных же это был обычный день – продолжались занятия в теоретическом корпусе, шелестели толстенные тома в его внутреннем дворе, где-то раздавались звуки практических упражнений. Слишком уж громкие звуки…
– Нария! – послышался вдруг голос подруги.
С Сиддэей, и ещё двумя младшими девочками она делила просторную комнату, отведённую хозяевами школы специально для них. И она как раз тоже получила сегодня новую ученическую степень.
– На Тварном поле сейчас аттестация! Я думала, ты уже давно там.
Сиддэя подошла ближе и хитровато улыбнулась.
– С чего ради? – поначалу хмыкнула Нария, но через миг любопытство взяло-таки верх. – А чья аттестация?
Бэллумийка заулыбалась ещё сильней.
– Где же ты витаешь, подруга?! – с характерным акцентом воскликнула она, приняв деловитую позу. – О ком думаешь, поделись? Хорошо, пошли скорей, а то опоздаем к началу. Сегодня выпускная аттестация у элементалистов и… – пару секунд она вспоминала подходящее слово на всеобщем.
– Факультет Огня, – подсказала Нария, уже сама увлекая подругу в сторону полигона. Она не знала. Она увидела. В небе над Тварным полем пронёсся пы¬лающий феникс – излюбленное волшебство мэтрин Къестилль, главы Огненного факультета. Увидев его, кто-то нерадивый из числа занятых чтением во Внутреннем дворе порывался было бросить всё и тоже побежать к полигону, где, как известно, время от времени происходили незабываемые действа, но по¬том всё-таки передумал.
– Так ты не знала? – удивилась Сиддэя. Улыбка на её лице с каждой минутой становилась всё шире. – Сегодня твой Адам получит статус мага и, возможно, уплывёт на родину, а ты об этом ничего не знала?
– Он не мой, – они только что не бежали, успевая почтительно приветствовать встречающихся волшебников Сот. Не преподавателей и лекторов, а самых на¬стоящих, боевых волшебников.
Несмотря на то, что большинство аколитов всё же продолжало обучение, народа возле Тварного поля собралось немало. Если не сказать большего. Сам полигон, где непосредственно проходили практические пробы аколитовых сил, был обнесён не то изгородью, не то барьером полудугой, какие разделяют скачущих друг на друга рыцарей с ванульского ристалища. За него никто не мог зайти – дальше зона открытой, экзаменационной, а значит непредсказуемой, магии. Бывали случаи – редко, но бывали – когда слишком рьяный ученик терял контроль над собственным заклинанием и страдали такие же рьяные зрители, решившие подойти поближе к красочному зрелищу. В основном подобное случалось с совсем ещё молодыми, с новиками – рассказывал мэтр Синг, в первый раз показывая неотесанной девчонке пропитанное всеми Силами поле.
Девушки так и не успели к началу. Когда они коснулись деревянной отгороди, Тварное поле уже захлёстывал оживший ветер.
– Te radda bella! – восхищённо воскликнула Сиддэя.
Кружащий, почти уже материальный поток лизнул пространство над отпрянувшими зрителями, и, натолкнувшись на незримую преграду, вновь закружил рядом со вскинувшим руки аколитом. Не дрогнули только состоявшиеся волшебники в бессменных чёрно-зелёных одеждах, пришедшие взглянуть на возникновение нового поколения. Некоторые из них, знала Нария, находились здесь далеко не из любопытства.
Поток ветра взвыл, в очередной раз сделал попытку ускользнуть из невидимых сетей творимого молодым ваном волшебства, но вдруг дёрнулся, дрогнул, подобно раненой змее, и стал медленно опускаться на землю. Следом опускал сжатые кулаки и сосредоточенный аколит.
– Ты знаешь что это, а? – восхищённо спросила подруга, не отрывая взгляда от незавершённого заклинания. – Элементаль Воздуха! Нам с тобой никогда не со¬творить ничего подобного!
В чём-то она была права. Но разве можно восхищаться насилию над духами стихий?! Её возможности тоже были вне всякого подражания, на самом деле – вне всякого. Разве ещё кто-нибудь в стенах школы, кроме мэтра Синга конечно, видел истинный Пламень? Нет. И её Сила заслуживает того, чтобы её использовали подобным и даже ещё более жёстким образом. Как и Сила, которой была на¬делена Сиддэя.
О членах настоящей гильдии Сот Нария не думала. Школа – только часть знаменитого Мерцающего острова, на нём ещё голосил колоколами древний город, о кото¬ром никто из аколитов ничего не знал, кроме разве что стороны света, в кото¬рой он находился. А ведь там сосредотачивался весь свет гильдии закона и порядка, как она привыкла думать о Садах. Оттуда волшебники в чёрно-зелёных одеждах раз за разом отправлялись в большой мир, с тем, чтобы вновь стать гарантом его спокойствия.
Между тем элементаль обрёл силуэт и черты человекоподобного существа, не касаясь земли, он распростёр огромные руки, словно хотел заключить в объ¬ятья вызвавшего его. Негромкие голоса вокруг сразу притихли, наступил самый важный момент аттестации молодого элементалиста.
– Не сумеет ведь… – послышалось откуда-то. – Дух океанских ветров непокорен… не сумеет.
Вот оно что. Дух океанских ветров. Нария невольно напряглась, увидев взявшихся за руки магов, преподавателей Элементалистики.
Объятья целенаправленно смыкались, сейчас аколит уже стоял в кольце и, казалось, не замечал этого. Глаза молодого человека были закрыты, руки прижаты к груди так, как если бы он стеснялся своей наготы.
Неожиданно раздался громкий хлопок и ван открыл глаза. Извиваясь, громадные руки вызванного стали быстро уменьшаться в размерах, ветряное кольцо лопнуло, полупрозрачный силуэт на мгновенье исказился и по полю пронёсся еле уловимый, тяжёлый гул. Нария видела, как маги отпустили ладони друг друга, разрушили усилительную связку. Аколит справился с поставленным заданием – неукротимый дух медленно снизился, мельчайшие вихри уплотнённого воздуха коснулись-таки земли и, прежде чем исчезнуть, элементаль замер в выражающей покорность позе.
– Великолепно! – не уставала повторять то на своём родном, то на всеобщем языке Сиддэя – она, наверное, и среди своих была слишком уж живой – всплеснула руками и воскликнула. – Нария, смотри – Адам!
На смену чуть покачивающемуся вану, который теперь мог полноправно называть себя магом седьмой ступени, выходил другой его соплеменник. Адама, наверное, знали не только учащиеся магической школы, но и все её преподаватели. Неудивительно – за последние десятилетия лишь двое подобных ему учились здесь. Все знали о том, что он наделён Зерном Сил. За это его уважали и, естественно, многие боялись. Но никто не видел в высоком, статном парне того, что с самого начала узрела в нем аколит Демонологии.
– Адам Байран Фиерель, – почтительно поклонившись присутствующим боевым волшебникам Сот, чего, судя по реакции окружающих, не сделал его предшественник, назвал он своё полное имя. Кому-то, быть может, была известна эта фамилия – древний дворянский род Ванулии. – Аколит первой ступени факультета Огня, ученик мэтрин Къестилль.
Конечно, парень слукавил. Его наставниками можно было смело назвать всех самых умелых и искусных магов школы – магистры лично оберегали и воспи¬тывали его, что не было удивительным. Возможности Адама распространялись далеко за пределы стихии Огня, но числился он всё равно на одном из факультетов. Того требовали нерушимые правила школы.
Стоило ему начать заклинание, как замолчала даже неугомонная Сиддэя. Нария вдруг поняла, как именно Адам хотел пройти и без того уже давным-давно пройденную аттестацию. Что бы ни говорили о том, что Огонь и Пламень всегда были полными противоположностями друг друга, только что-то объединяющее их, пусть и не видимое даже большинству магистров, всё равно оставалось. Как родниковая вода и серная кислота, как чернозём и иссушенный солонец.
Девушка отвела взгляд, отступила на шаг от деревянных поручней. Мимолётное, очень неприятное ощущение пронеслось по спине сотнями жарких змеек, где-то не в этом мире проснулись было до боли знакомые и отвратительные голоса, но тут же смолкли, повинуясь мысленному приказу норны. Только не спешащее угаснуть эхо ещё будоражило вздрагивающее сознание.
Вновь подняв глаза, Нария вздохнула. Такое бывало не часто. А в последнее время низшие демоны вообще прекратили попытки самостоятельно дотянуться до неё. От более сильных, тех, что кишели ниже первой Купели, названной Хинном, аколита оберегал мэтр Синг.
– Не понять, что же он творит… – проговорил тот же зритель из числа магов, что сомневался в успехе другого аколита несколько минут назад.
– Он непременно станет боевым волшебником Сот! Да? – Сиддэя не заметила, как побледнела вдруг её подруга, как мелко задрожали тонкие пальцы, лишь секунду назад снова коснувшиеся дерева поручней.
Нария промолчала. Она знала ответы.
Адам сплёл пальцы в замысловатые фигуры, шептал ему одному известные слова, складывающиеся в незримую пирамиду заклинания. Слова заклинания – чуть меньше, чем полноценный язык, чуть больше, чем просто слова. Дрожащие веки в какой-то миг сомкнулись, чтобы уже через секунду явить всем исполненные чистого Огня глаза мага. Да, именно мага.
Не было долгих противостояний и напряжённого ожидания, мэтрин Къестилль не порывалась подсобить ученику своим чародейством тлао – всё за¬вершилось, едва успев начаться. В раскрытой ладони парня рождался живой огонь. Рождался – это поняли все, даже не имеющие отношения к Силам Стихий.
Любой, более или менее искусный волшебник, вышедший из стен факультета мэтрин Къестилль, способен сфокусировать энергию огня в своих целях – метнуть огнешар, для вражеского устрашения объять своё тело горящими языками. Но он заимствует эту энергию, огонь является к нему, исчезая где-то в ином месте. Такова уж суть непокорной и яростной стихии, одной из составляющих незыблемой основы этого мира. Создать же, заставить воз¬никнуть из ничего…
Норна вздрогнула, точно её ужалила оса, когда увидела отблеск страха, мелькнувший во взорах даже состоявшихся волшебников. Сиддэя изумлённо посмотрела на неё, но ничего не сказала, только покачала головой. Нужно было уходить.
– Постой. Это же ещё не весь факультет…
Она лишь махнула рукой. Нужно идти.
Адам встретился ей вечером, у подножья косогора, на вершине которого она проводила свободное время. А ведь в первый раз они встретились там же, только после этого он больше не появлялся здесь, бесконечно занятый с магистрами.
Он стоял там один, стоял целенаправленно. Нария увидела его первой, отметила – по-взрослому, спокойно, отметила – волнуется. Волнуется ли? Да нет же, зачем? Их нечастые встречи, ещё более нечастые слова, разница не только в возрасте, но и в силе, в Силах. Глупые слухи, глупые взгляды. Ещё более глупые надежды. Нет, он ждёт не её…
– Дура набитая, – со злостью на себя прошипела Нария и двинулась дальше, нарочито близко прошла мимо парня.
– Нария! – окликнул он и ноги окаменели сами. Она обернулась. – Я думал, ты не придёшь сегодня. Не станешь практиковаться, ведь ты получила ступень…
Знает! Знает о её тайных занятиях! Но как?!
И… знает о третьей ступени – потеплело вдруг внутри, смыло нахлынувший испуг.
– Не бойся, я никому не говорил.
– А я и не боюсь.
Адам улыбнулся.
– Разреши, я поднимусь с тобой? – он взглядом указал на вершину косогора, где под кронами деревьев аколита ждал невидимый для остальных, бездонный колодец. И старательно выложенная за несколько недель из побережных камней фигура, укрытая от нежелательных глаз листвой. В всём правоверном мире её называли треорой, она являлась знаком Низвергнутых.
– Разрешаю, – пожала плечами девушка. Потом оглянулась на Внутренний двор, ещё раз мысленно ругнула себя за подобные односложные фразы. – А тебя не станут искать? Ведь ты…
– Не станут, – он взял её за руку и повёл наверх. – Правила всё же иногда нарушаются. Мэтрин Къестилль тоже покидает Мерцающий остров. Завтра. Поэтому с лёгкостью дала мне разрешение выйти на территорию школы после аттестации.
Нария только кивнула, уставившись себе под ноги. Надвигающиеся сумерки не спасали – и без того румяное лицо девушки наливалось предательской краской, она чувствовала это, а сделать ничего не могла. Но Адам не позволил себе даже улыбки на этот счёт.
Океанский бриз радостно встретил старую знакомую, задорно разметав русые волосы. Негустая, но достаточно тёмная роща, в которой время от времени пробуждался окутанный матово-бордовой пеленой колодец, осталась позади, обиженно шелестя крупными листьями. Ей поспешил составить компанию ветер, вдруг прекративший трепать лёгкие одежды аколитов, вышедших на край косогора.
Хотя нет, уже нет. Аколит теперь там был один. С плеч Адама поднимались угловатые, изгибающиеся вверх наплечники, скреплённые сливающимися в медальоне на груди золотыми цепочками. Не понятно отчего, но Нария только сейчас увидела в его левой руке короткий золотистый жезл. Адам маг.
– Мне здесь нравится, – норна отняла свою руку, шагнув к почти отвесной про¬пасти ещё ближе. – Здесь я могу остаться одна. Никто не поднимается сюда. Здесь – мокрый ветер. Постоянный, непрекращающийся. Тёплый ветер.
– Правда? – он скрестил руки на груди. Воздушные потоки сейчас огибали их только по его воле. Зерно дарило ему толику власти даже над Воздухом.
Нария не заметила весёлых ноток в голосе. Повернулась, набравшись смелости.
– Знаешь, меня считают не такой, как все. Стараются не подпускать слишком близко. Не показывают этого, но я ведь вижу.
– О чём ты? – улыбнулся Адам ещё шире, почти рассмеялся. Не зло, а как-то по-доброму снисходительно.
Норна потупилась, поняла, что сказала совсем не то.
– Ты и должна быть такой, – неожиданно произнёс молодой маг. Он резко переменился, шагнул к ней, обнял за хрупкие плечи. Провёл пальцами по непослушным волосам, вдруг прижал к себе ещё сильней.
Под дрогнувшими ресницами возникли слёзы, стали искать выход. Но такового не было. Нария никогда не плакала, если была не одна. И тем более рядом с ним, с Адамом.
– Ничего не говори, – шептал он. – Не говори, я знаю всё сам. Знаю всё, что ты хотела бы мне сказать, поверь. Не нужно слов, ни к чему. Ведь впереди целая жизнь. Века, Нария.
Ещё не верилось. Какие-то минуты назад он был неизмеримо далёк, а сейчас… Она подняла взгляд.
– Послушай, – не давая сказать, шептал Адам. – Я пришёл попрощаться. Сказать, что буду ждать тебя на Виэлдоре. Найду тебя сам, где бы ты ни была и сколько бы времени ни прошло. Обещаю, – последнее слово отзвучало в го¬лове приятным, звонким эхом. Но вдруг он настороженно осмотрелся, коснулся губами её уха, перейдя на совсем почти неразличимый шёпот. – Будь осторожна, Нария. Прошу тебя. Огонь где-то соприкасается с Пламенем, и ты это знаешь. Ведь так я выследил твои самовольные занятия. Что-то изменилось в последнее время и изменится ещё. Я чувствую. Тебе грозит опасность, я ощущаю её, но не могу определить. Остаться, чтобы защитить тебя, я тоже не могу, на меня возложен слишком большой груз. Позже поймёшь сама. Береги себя, заклинаю. На острове…
Заслонявший от ветра купол лопнул, словно мыльный пузырь, впуская ото¬шедший было на задний план окружающий мир, звуки которого жадно вцепились в голос парня, заглушив его. Обернувшись, Нария отстранилась от Адама.
– Нам пора, – негромко сообщила тёмный эльф своему бывшему ученику. Слова пронзили влажный поток, бьющий лектору факультета Огня в лицо, легко донеслись до влюблённых и на бесконечно длинный миг до боли сжали их горячие сердца.
– Да, мэтрин Къестилль, – также негромко отозвался парень, неотрывно глядя на сорвавшиеся-таки слёзы русоволосой норны.
– А тебя ждёт мэтр Синг, Нария, – равнодушно закончила тлао. – Давно ждёт.

Типичные ошибки
«немного осторожно», «и не очень сильно», «небольшим замиранием сердца» - избавляйтесь от слов «немного», «не очень», «небольшой», «хороший» и т.д., разве что ни в диалогах, в данном же случае вы усиливаете усиление.

Усиления
- «сдувать его прямо на рыцаря»
- «и так…(, а)» - регулярно пользуетесь этим приемом – это скорее разговорный прием, чем повествовательный.
- «Собственно, Лэндорн во многом из-за этого И поехал— показать этим дурням, что И соблюдение» - тоже разговорный прием, вы им пользуетесь по тексту практически в каждом предложении. А без усилений никак не получится у вас писать? Это же не сказка для детей, усиления ни к чему.

Витиеватые фразы
«на котором почти наверняка было бы принято решение» - я для себя решила писать проще, и вам советую, эти уродливые словообороты бросаются в глаза и выглядят неубедительно.

Предложения отвратительные, ужооссс, исправьте как-нибудь:
1)«Получалось не особо: здешний тракт и так не отличался хорошим состоянием, а после дождя превратился в одну большую лужу, в которой лошадь в буквальном смысле слова плыла.» - ужосссс.
2)«Но неделю назад дракон явился сюда, и вот что в итоге с ней стало. По свидетельству тех, кто благоразумно успел умчаться в лес , дракон буквально выжигал деревню, превращая в головёшки всё, что только видел.» - ужосссс.
3) -- Бывай, друг. -- сказал он. -- Если со мной что-нибудь случится, едь в мой замок, чтобы все знали, что барон Лэндорн погиб в бою с ужасным чудовищем. – ужоссс, бредятина.
4) «С лязгом вынув из ножен меч, Лэндорн проверил, не ступился ли он за время пути, отрубив им ветку ближайшего дерева» - почитайте что-нибудь про рыцарей, хоть будете знать типичные для их культуры фразеологизмы и словосочетания.
5) «во всяком случае, не раз видели, как он прилетал после разбоя именно сюда» - кто видел?
6) «Он не сомневался, что конь, как всегда, понял его» - с чего бы это он не сомневался?? Ху из конь?
7) «Самой бестии пока не было видно» - ой, шалун какой этот дракон.

Выводы: до конца читать не стала, нет смысла. У вас ошибки типичные, и кроме ошибок ничего интересного пока в тексте нет. Впечатления по замыслу – на начало не похоже, а если это начало рассказа, то советую прежде ознакомиться с классическими литературными приемами, а затем переписать рассказ. Мне рассказ напомнил первую серию Шрека, там тоже рыцарь отправился принцессу вызволять из лап дракона – думаю, что если бы задание было описать тот эпизод, то вы бы примерно справились. Немного упростить, добавить шуточек, и прочих затравочек для детей. Если задача другая – то пока плохо, желаю оттачивать мастерство!

<ПРОЛОГ

Он чувствовал, что куклы идут по пятам. От них словно исходит веянье сухого льда. Они двигаются почти бесшумно, но он мог различить едва заметное уху жужжание механических суставов. Точнее будет сказать, едва заметное уху киборга – простой человек не услышал бы ничего и непременно погиб.
Но он слышал.
Киборг лет тридцати-тридцати пяти. Рослый и мощный, как и все киборги, он мог оставаться совершенно неподвижным, даже сейчас – когда большая часть его лица сошла кровавыми лоскутами от удара лазерной плети одной из кукол. Бесполые, обтекаемые существа, покрытые щитками из белого пластика, издевательски-антропоморфные и так же чуждые человеческой природе, как титановые кости, заменившие скелет того, кто прятался сейчас от погони среди развалин какого-то промышленного здания. Он замер, затаил дыхание. От кукол это не спасёт, но они хотя бы потратят больше времени на то, чтобы запеленговать его своими био-радарами.
Этого времени с лихвой хватит для атаки.
Он чуть прикрыл глаза, подсчитав по звукам приближающихся шагов, когда…
Один молниеносный бросок из-за кирпичной стены, два размашистых удара титановыми когтями, и две куклы, даже не успев поднять плети, падают на гору щебня, грохоча, как мешки с консервными банками.
Только теперь он смог перевести дыхание. Вернулась боль, от которой хотелось взвыть. Но он закусил губу (точнее, то, что от неё осталось) и переждал приступ. Стабилизаторы и нейро-блокираторы размывали болевые ощущения и не давали впасть в болевой шок.
Он присел на корточки рядом с одной из кукол и быстро срезал когтем белое пластиковое «лицо». На левой скуле – штрих-код, который пеленгуют ультрафиолетовые лучи прочих полицаев. Запеленговал – свой. Не запеленговал – нарушитель комендантского часа. Подлежит уничтожению.
Киборг приладил лицо куклы к своему, изуродованному лазерной плетью, наскоро примотал его к голове какими-то проводками и бросился бегом к шоссе. Там остался аэробайк полицаев, засекших его полчаса назад. Теперь эти ходячие горы пластика и железа никого больше не засекут!
Боль ползла по всей голове, сжимая виски и затылок ледяными скользкими щупальцами, и киборгу казалось, что пластиковое лицо прирастает к его собственному, и скоро он сам превратится в одну из кукол. Чушь. Просто боль. Потеря крови. Усталость. Шок. Он выдержит. Совсем немного осталось.
Чёрт возьми, сегодня он совершил то, что не удавалось никому прежде – проник за Периметр! К сожалению, не довершил начатое – слишком не равны были силы. Ну ничего. Немного подлататься, учесть прочие ошибки и снова попробовать.
На пути в кварталы нижних уровней мегаполиса пару раз встречались патрули. Приходилось снижать скорость до приемлемой. Его сканировали и пропускали.
Тупые куклы! Как их легко обмануть!
Когда в глазах стало темнеть, и измученный организм потребовал немедленно остановиться, угрожая отключиться, киборг наклонил штурвал, снижаясь. Где-то тут, поблизости Притон. Едва ли не единственный из сохранившихся в этом квадрате.
Как только к власти пришёл этот чёртов ублюдок Велиар, Притоны смели с лица земли. Даже те, которые регулярно платили дань. Но несколько всё же осталось. Вероятно, их существование было выгодно новому правительству. Наверняка из соображений шпионажа, а вовсе не прибыли, как раньше. Ничего. За ним не удастся пошпионить. Сегодня он умрёт. И родится другим человеком. То есть, киборгом.
На настойчивый стук кулаком в дверь отреагировали почти сразу.
- Кого принесло? – прошипел за дверью сиплый голос. Послышалось щёлканье затворов.
- Мне нужно новое лицо, - хрипло ответил киборг, тяжело дыша. Кровь капала из-под пластиковой маски и щекотала разорванные ноздри.
Маленькое окошечко в двери слегка приоткрылось, раздался судорожный, испуганный вздох, но стрелять не стали – быстро сообразили, что перед ними не кукла.
Дверь приоткрылась. Киборг быстро спрыгнул с аэробайка и втащил его в узкий, захламлённый ящиками и пластиковыми контейнерами коридорчик.
Дверь сразу же с лязгом захлопнулась.
В коридоре толпилось несколько человек с самодельным огнестрелом.
Кто-то присвистнул:
- Откуда у тебя эти игрушки?
- Не важно, - прохрипел киборг, мотнув головой. – Плачу двести теневых кредитов. Мне нужно лицо.
С этими словами он сорвал маску. Кто-то коротко вскрикнул.
Невысокий сутулый тип с обширными залысинами, стоявший чуть впереди всех, и являющийся, судя по всему, хозяином этого Притона, поморщился:
- Ух ты ж, приложило! Давай, быстро за мной. Только платишь вперёд. А то вдруг сдохнешь. Наркоза нет. Времена такие, знаешь ли, дефицит.
- Вытерплю. Я всё-таки киборг.
- Извини. Не заметно, - сутулый указал на нижнюю губу, намекая, что оной у клиента больше не имеется, а именно на нижней губе ставилась метка у всех киборгов – чёрная вертикальная полоска.
– Ну да ладно, хватит пререкаться, - хозяин Притона повёл киборга за собой в маленькую комнатушку, выложенную растрескавшейся плиткой. Того пару раз шатнуло, но он не отстал и не приваливался к стенам, хотя больше всего на свете хотел сейчас упасть и не двигаться.
- Итак, двести кредит-единиц предоплатой, как договорились, - сказал сутулый, протягивая киборгу маленький ноут устаревшей модели. Киборг быстро вынул из нагрудного кармана потёртой военной куртки кредитку и вставил её в специальную выемку. Затем перевёл на счёт дельца двести кредит-единиц.
- Хорошо. Теперь ложись, - велел сутулый, кивнув на операционный стол. Сам повернулся к ржавому умывальнику и тщательно вымыл руки с жидким дезинфицирующим мылом.
- Ну, лицо будешь своё восстанавливать или новое выбирать? – хозяин Притона повернул к киборгу экранчик ноута, запуская специальную программу моделирования.
- Нет. Я уже выбрал. Архивное.
Сутулый поджал губы. Все, кто находится в Архиве – мертвы. Кто же этот тип, что предпочитает натянуть на себя личину какого-нибудь мертвеца, а не восстанавливать своё потерянное лицо? Впрочем, если у него был аэробайк и лицо полицая, значит, не так-то он прост! Скрывается, по всему видать. Умно поступает. При любом регистрирующем сканировании его новое - чьё-то мёртвое - лицо будет восприниматься Сетью как существующее (а оно и правда существует, но в Архиве). И только если кому-то придёт в голову направить уточняющий запрос Сети, которая не делала различий между живыми и мёртвыми, игра этого киборга будет раскрыта.
- Хорошо, выбирай, - коротко буркнул сутулый, пододвинув ноут киборгу.
Слегка дрожащие окровавленные пальцы застучали по клавишам. Сперва надо замаскировать адрес того компьютера, с которого поступает запрос. Затем сгенерировать код доступа к Архиву. Надо успеть за минуту – иначе Сеть засечёт запрос и зарегистрирует его. Но этого времени должно хватить.
Он слишком хорошо знает, чьё лицо хочет носить теперь. В тот момент, когда три хвоста лазерной плётки срезали с него большую часть лица, он подумал, что теперь наконец-то имеет шанс стать Им. Тем, кого любил более пятнадцати лет, кто всегда был недоступен. Кто вообще не подозревал о том, что какой-то мальчишка влюблён в него. Если Он так и не оказался в объятиях тайного обожателя, то пусть теперь станет частью его. И навсегда останется с ним.
- Этот, - коротко сказал киборг, быстро сохраняя регистрационную карту с биометриками на жёсткий диск ноута. И вышел из Архива за три секунды до того, как Сеть отреагировала на вторжение.
- Хм. Ну, этот так этот, - пожал плечами сутулый. Затем он вынул из дребезжащего холодильника несколько контейнеров.
Из одного извлёк полупрозрачную склизкую сетку, которую аккуратно и ловко распределил на кровавом месиве, когда-то бывшем лицом пациента. Киборг напрягся, едва не дёрнувшись от пронзительной боли.
Хирург, по совместительству хозяин Притона, расторопно залил сплошную рану дезинфицирующим раствором (а ведь удобно, что не надо срезать старое лицо для того, чтобы нарастить новое!) и подсоединил капсулу с нанороботами к специальному порту в ноуте, программируя микроскопических созданий на генерирование мышечных волокон и кожи определённого образца.
- Получишься чуть моложе, чем он был в момент смерти.
- Плевать, - прохрипел киборг, закрывая глаза.
- Ну, поехали, - выдохнул хирург, вынимая капсулу из порта и подключая её несколькими электродами к органической сетке-основе.
Нанороботы принялись за работу. Сочащееся сукровицей мясо стало выравниваться и затягиваться слоями кожи. Согласно заданной траектории построения, мышцы легли чуть иначе, кожа сперва была того оттенка, что задавала программа, но нанороботы согласовали его с оттенком кожи пациента. Границы совершенно не будет заметно. Никаких шрамов и рубцов. Отлично выйдет.
Хирург внимательно контролировал процесс, изредка аккуратно поправляя специальной стеклянной палочкой органическую сетку. И на его глазах проступали черты человека, погибшего несколько лет назад. То есть, не человека, а киборга. Мертвец возвращался к жизни.
И вот лёгкий писк генератора сообщил, что процесс удачно завершён.
Хирург быстро отсоединил датчики, стёр программу нанороботов и погрузил их в анабиоз. Вернулся к киборгу.
Тот лежал, абсолютно неподвижный, не подающий ни единого признака жизни. Так бывает. Слишком много ресурсов тратит организм. А этот бедолага приполз сюда ещё и истекая кровью. Хирург вздохнул и отвернулся.
Но вдруг рука киборга резко взметнулась вверх, к его горлу. Блеснули титановые когти, выдвинувшиеся за секунду, и хирург, шатаясь, осел на пол, тщетно пытаясь зажать руками распоротое горло.
Киборг сел на операционном столе, осторожно поглаживая новое, свежее лицо. Затем переступал подёргивающегося, агонизирующего человека и подошёл к стеллажу с зеркальными створками. На него смотрел мужчина, о котором он грезил едва ли не с детства. Киборг мягко улыбнулся и нежно поцеловал собственное отражение в губы.
Затем вынул из стеллажа несколько баночек с Топливом, спрятал их за пазуху куртки, развернулся и зашагал из «операционной», намереваясь уничтожить всех, кого встретит на пути. Они слишком много знают. Они могут проболтаться. Или, что вероятнее, полицаи просто просканируют их память. Ведь куклы наверняка уже спешат сюда, запеленговав местонахождение пропавшего аэробайка. Но беглеца здесь уже не застанут. И пусть ищут. Теперь нигде больше сканеры не зарегистрируют его старого лица. А новое, принадлежащее мертвецу, не наведёт на него полицаев.
Сеть не делает различий между живыми и мёртвыми.
>

- ну, да самый смак для киборга, тридцатилетние это вам не старички под сорок, и уж тем более не эта железная пацанва)))
- последний писк моды)
- один на всех что ли? тогда лучше напиши что среди толпы был один с огнестрелом.
- киборги - они такие лапули)))
- возможно, я не прав, но может стоит называть вещи полными именами? или это специфичное словечко для романа?
- вообще удали. такое впечатление, что ты сам не определился как его называть.
- роботов и в анабиоз? а не проще ли их отключить=)

<О Стирателях

Поговаривают, что «старые» киборги превращаются в так называемых Стирателей – странных существ с изуродованными телами и торчащими наружу имплантантами, живущих очень замкнуто, обособленно даже друг от друга и относящихся скорее к разряду городских легенд. До сих пор нет более-менее аргументированной версии о происхождении и природе Стирателей. Но интересно то, что первые упоминания о них относятся к тому же времени, когда были изобретены стабилизаторы, а количество Стирателей (по свидетельствам современников) перестало увеличиваться аккурат тогда, когда ближе к десятому веку после П.В. стабилизаторы были упразднены, так как технология производства киборгов изменилась, и им больше не требовались ни стабилизаторы, ни инъекции, ни Топливо.
Названием Стиратели обязаны своему основному ремеслу – к ним обращались тогда, когда требовалось стереть память какому-нибудь человеку или киборгу. Странно то, что за свои услуги в этой области Стиратели не брали никакой платы. Побочными видами деятельности этих странных созданий являлись кибер- и сикеро-медицина (лечение химер), иногда взлом тех или иных ресурсов Сети или программ киборгов. В общем, Стиратели – это непревзойдённые мастера во всём, что связано с генной инженерией, высокими технологиями и Сетью.
Многие считают Стирателей особого вида киборгами, каким-то новым (или наоборот, древним) их видом. Многие всерьёз уверены в том, что Стиратели – это начавшие самостоятельно мыслить и получившие автономность от тела имплантанты, так как некоторые из них выглядят как скелеты, некоторые – наоборот приземистые, непропорциональные, перекошенные, неравномерно усохшие или наоборот мускулистые, а некоторые – как высоченные мужчины атлетического сложения, но полностью лишённые кожи. Будто и правда тело киборга после 45 лет «сходит» с имплантантов, которые он успел в себя вшить, как варёное мясо с костей, а то, что остаётся от мозга – электронная его часть – управляет оставшимися группами имплантантов. Что ж, все версии имеют право на существование. Но единой до сих пор нет.
Многие называют их «Хранителями Истории», так как Стиратели действительно поднаторели в вопросах истории и изъясняются несколько архаичным языком, а также любят рассказывать древние легенды или сказки, завуалировано и загадочно отвечая на вопросы или пытаясь что-то выразить таким образом.
Но о своей природе сами Стиратели никогда не рассказывают. По крайней мере, прямо.
>

Классификация кораблей
Класс «А» - сверхмалые суда. Экипаж от 1 до 4 человек: учебные, транспортные шаттлы, авиация палубного базирования (истребители, штурмовики и т. д.) и прочие.
Класс «В» - малые суда ограниченного радиуса действия. Экипаж от 6 до 15 чел.: патрульные катера, почтовые суда, разведчики и т. д.
Класс «С» - средние суда, наиболее распространённые. Экипаж от 50 до 300 чел.: корветы, фрегаты, эсминцы, крейсера, торпедоносные суда, лёгкие броненосцы, бомбардировщики и т.д.
Класс «D» - тяжёлые суда. Экипаж до 500 чел.: броненосцы, тяжёлые крейсера, авиаматки, дредноуты, суда огневой поддержки.
Класс «Е» - сверхтяжёлые суда. Экипаж до 1500 чел.: линкоры, старсейверы, суда планетарной осады (бомбардировщики и старсейверы класса «Разрушитель миров»), авианосцы. Большие десантные суда, ракетные платформы и прочие.

Альдарийский конклав кланов
И последней из рас «Большой Четвёрки» мы рассмотрим расу альдарийцев. Они – самые молодые члены «Четвёрки». 374 года назад разведывательные суда Неройской Империи открыли неподалёку от границ своей страны обширную населённую область, принадлежащую ранее неизвестной гуманоидной расе.
Альдария – это не планета, а звезда. В её систему входят сразу три пригодных для жизни мира – Тимраэль, Эстиальгия и Пенор. Но разум в своё время зародился лишь на одной из них – Тимраэле. Однако благоприятные условия способствовали к быстрой экспансии тимраэльцев на соседние миры. Вскоре после открытия космических путешествий (к чему они пришли примерно на столетие позже землян) тимраэльцы заселили Эстиальгию. Ещё век спустя, с изобретением фотонного двигателя, позволявшего преодолевать межпланетные расстояния за считанные недели, началась терроформиризация (или, точнее, тимраэлеформиризация) пустынного, мало пригодного к жизни тамриэльцев, но очень богатого рудами Пенора. Физический облик альдарийцев сильно отличается от человеческого, хотя они и относятся к гуманоидам. Тимраэль – небольшая, лёгкая даже в сравнении с Землёй, планета. Сила тяжести там – 90% от земной. Благодаря наклону планетарной оси практически вся суша планеты находиться в тропиках. Из-за близкого расположения к солнцу, обилия водных пространств и густых лесных массивов атмосфера Тимраэля так насыщена влагой, что человеку-землянину трудно дышать там без специальных приспособлений. Впрочем, это правило действует и в обратную сторону – альдарийцы, оказавшиеся на Земле, пользуются специальными увлажнителями воздуха. Предки альдарийцев были стадными амфибиями (любопытный феномен, на Земле или Стэлоне не встречающийся), что и отразилось на их разумных потомках – любой тимраэлец в состоянии задерживать дыхание под водой до сорока минут, а специально подготовленные пловцы – до двух часов. Средний рост альдарийцев – около двух метров, при этом телосложение довольно хрупкое, тонкокостное. Устройство скелета гуманоидное – две ноги, две руки, голова. На конечностях – по семь очень гибких, но сильных пальцев, между ними на уровне второй фаланги – рудиментарные перепонки. Кожа – зеленовато-серая (причём цвет не меняется в зависимости от области проживания), влажная. Волосяной покров отсутствует. Пропорции тела вполне человеческие, но принять альдарийца за землянина можно только если не видишь его лица – ушные раковины отсутствуют, вместо них уши прикрыты специальными перепонками. Глаза непропорционально большие, приспособленные к подводному зрению, однако обладают веками, что для глаз земноводных нехарактерно. Рот заметно больше человеческого, похож на лягушачий, но с мелкими острыми зубами. Нос совершенно плоский, практически сливается с лицом. По своим пищевым потребностям альдарийцы больше похожи на стэлонцев – в принципе всеядны, но предпочитают мясную диету. Из потребностей физиологических можно отметить нужду в частом увлажнении кожи – её высыхание причиняет альдарийцам неприятные и даже болевые ощущения. Избавлены от этого лишь альдарийцы Пенора, которые за века жизни в покрытом пустынями мире успели адаптироваться к засушливому климату и потерять практически все свои земноводные качества, и жители планет, заселённых выходцами с Пенора.
В устройстве альдарийского общества очень сильна и по сей день клановая система. Каждый клан состоит из нескольких семей (в особо крупные и влиятельные может входить до сотни) и подчиняется только своему главе. Общее управление страной производиться советом глав всех альдарийских кланов. Но, конечно, реальную власть имеют лишь несколько самых влиятельных, остальные только поддерживают ту или иную группировку. При этом, что интересно, вражда между кланами отсутствует – скорее здоровое соперничество. В своей борьбе представители разных кланов никогда не переступят через неписаный кодекс чести, в частности, запрещающий политические убийства (хотя, разумеется, бывают и исключения). Религия – вполне типичное единобожие, поклонение творцу мира, его сподвижникам и пророкам. При храмах существуют ордена рыцарей-храмовников (тамплиеров), в зависимости от храма специализирующихся на том или ином типе ведения боевых действий. Это элитные войска, также строго соблюдающие кодекс чести. В общем, можно сказать, что цивилизация Альдарии куда ближе к нам, чем сиргхи, но куда дальше чем стэлонцы…
Выдержка из лекции профессора ВГИК (Все
Галактического Института Ксенологии)
Антонио Чезаре. 3501г.

<ТХранители информации

Их, как обычно, было четверо. Парни «пост-армейского» возраста, в дутых куртках, в тёртых джинсах, в разношенных берцах, в маленьких чёрных шапочках. Порядочные граждане, как правило, стараются держаться подальше от таких компаний. Особенно в тёмное время суток.
Сейчас – тусклый осенний день, укутанный в желтоватый смог, как древняя старуха в шерстяную шаль. Пыльный свет лениво переваливается через растрескавшиеся рамы окон в замызганном подъезде, прыгает неровными квадратами на чёрные или тёмно-синие джинсы четверых. Они идут вверх по ступеням, переговариваясь о чём-то будничном, иногда похохатывая – несдержанно и развязно, как и положено таким, как они. Им надо в квартиру на последнем, пятом этаже этой «хрущобы». У них назначено.
Договориться было небольшой проблемой, но потом всё уладилось. Они всегда умели договариваться. Нужно собрать кое-какую информацию. Им обещали помочь.
Вот – квартира. Железная дверь, обитая дерматином того качества, которое часто называют «дерьматином». Когда-то местная шпана даже прожигала его спичками. Звонок с обширным сально-тёмным пятном под ним.
Низкое хриплое «трееееень!». В то время как большинство звонков в эту эпоху железных дверей способны на более мелодичные и замысловатые трели.
Открыл какой-то верзила в растянутой некогда белой майке. Смерил взглядом из-под русой чёлки всю компанию.
- Это вы договаривались?
- Да.
- Хм… - он ещё раз оглядел всех четверых, особенно тощего и низенького, в шапке до самых бровей, из-под которых глядели острые, блёкло-голубые глаза, похожие на осколки стекла.
- Ну проходите. – верзила посторонился, и четвёрка протиснулась в крошечную прихожку, оклеенную простыми бумажными обоями, которые, возможно, помнят все эпохи этой многострадальной страны.
- Туда, – верзила кивнул в сторону единственной комнаты в квартире.
Четверо пошли в указанном направлении, не снимая ботинок. Они никогда не снимали обувь.
В комнате их ждала та, которая должна была передать информацию. Обычная тётка, застрявшая где-то в восьмидесятых, или даже в семидесятых. Сидит и неторопливо курит, закинув ногу на ногу. Цветастый халат, тапочки с китайского рынка, на голове – нагромождение чёрных кудрей, давно ставших похожими на паклю. Слегка угрюмый и величавый лик советской тётки проступал сквозь сизоватые клубы сигаретного дыма, которыми была заполнена вся комнатка.
Четверо сели на диванчик, обитый едва ли не остатками какого-то старого половика. Приготовились слушать. Женщина затушила сигарету в пепельнице.
- Ну, - пробасила она, выпрямляясь, - значит, теперь вы и до нас добрались?
- Да уж добрались. Давно примеривались, – ответил один из четверых, здоровый, основательный и квадратный, - мы вас слушаем.
Вся четвёрка словно по команде синхронно расстегнула куртки. На шеях парней оказались совершенно не мужские украшения – тоненькие ремешки из чёрной кожи, а на них бусинка из черного непрозрачного стекла.
Женщина вздохнула и начала монотонно, будто лектор у кафедры, рассказывать что-то о строении галактик, размерах звёзд, наклонах орбит планет, газовых скоплениях, пульсарах, белых карликах и красных гигантах, сверхновых, туманностях, расширении и сужении… Она говорила всё быстрее, её голос повышался, переходя за грань слышимого человеком звука, заменяя слова мыслеформами, постепенно поднимаясь на тот уровень передачи информации, который лучше воспринимался Ими. Потом слова стали не нужны, информационный поток полностью подстроился под их рецепторы.
Они сидели на диване и смотрели на женщину-передатчик спокойно и буднично, словно она рассказывала им что-то о погоде или ценах на местном овощном рынке. Бусинки впитывали в себя информацию об этом мире. Об этой отдельно взятой вселенной. Одной из миллиардов вселенных. Даже больше, чем миллиарды. Есть вселенные, где существуют числа и количества, миллиард рядом с которыми – просто песчинка.
Вся информация превращается в строительный материал новой клетки и новой вселенной. Они всегда приходят к самому финалу, чтобы собрать последние крохи, принять последний вздох погибающего мира. Они ищут тех, кто передаёт им наследие былого существования, всё принимают в себя и идут дальше. Их всегда четверо.
Один из них, тот самый, что всегда жмётся за спинами остальных и приходит последним, вдруг по неизвестному наитию поднял глаза вверх, немного отвлекшись от своей непосредственной функции.
Потолок был старым. Да, очень старым, гораздо старее всей этой жалкой планетки и даже галактики, в которой она вращалась. Теперь это было видно.
По потолку скользнула трещина.
Они должны были успеть. Что это за ерунда? Они всегда успевают прийти и забрать необходимую информацию, прежде чем мир погибнет. Но что-то пошло не так.
Передатчик всегда уходит вместе с миром. Но, как правило, передатчик всегда дожидается Четверых в одиночестве. Вот, в чём дело – в этом русом верзиле.
Он вдруг метнулся вперёд, прежде чем Четвёртый что-либо предпринял. Налетел, сорвал с тонкой бледной шеи бусинку и нырнул в колыхающуюся разноцветную туманность, в которую давным-давно превратилась стена позади диванчика.
Это нарушение. Из погибающего мира должны уходить только Четверо – те, кто забрали всю информацию. Иначе – ошибка, погрешность, парадокс. И ни один из Четверых не должен оставаться.
Передатчик зашкаливало – последние крупицы информации втекали в сущности Четверых. Скоро поток сведений иссякнет, и наступит коллапс. Четверо должны покинуть это измерение. Только четверо – не больше и не меньше. Но теперь один из них не сможет этого сделать.
На протоны и нейтроны распадались последние молекулы. Только передатчик плыл в лишённом какого-либо цвета пространстве, оплетая его своими волосами. Теперь это не волосы. Это Ничто. Ничто тоже имеет массу, плотность, скорость и срок существования. Но постепенно все эти понятия исчезают. Хранители информации застегнули куртки, поднимаясь и перетекая в иное состояние, словно шарики ртути.
Четвёртый может стать причиной парадокса. Они замерли, глядя на него глазами, поглощающими свет как мириады чёрных дыр и в то же время излучающими энергии больше, чем мириады сверхновых.
Все миры когда-то исчезают. Не планеты, не системы, не галактики. И даже не вселенные. А капсулы, в которые заключены безмерное количество вселенных. Они исчезают, чтобы Четверо возродили их заново – отсеяв накопившиеся ошибки и погрешности. Потому Чётверо существуют всегда. Даже тогда, когда самого этого понятия больше не существует.
Третий протянул руку и сжал ладонь Четвёртого. Они стали одним.
Когда через бесконечно малое мгновение возникнет новый мир, пройдёт все те же стадии развития, что и только что исчезнувший, и на какое-то ничтожное мгновение породит одну из низших ступеней Разума, этот разум вспомнит о Слиянии. И даст ему множество антонимичных названий.
Так было всегда и так будет – Чёрное и Белое, Порядок и Хаос, Жизнь и Смерть.
Тот, кто всегда за спинами, кто приходит последним, бледный на коне бледном – он же существует и в иной ипостаси. И каждый раз он будет сливаться с Третьим, предотвращая парадокс.
Взрыв.
Заново.

29.11.06
>

самое начало и уже столько проблем со временем. определитесь, всё это было, или происходит в данный момент?
И парочка личных придирок: 1) лишнее "будет". 2) последнее "он" автоматически относится к "простому человеку", приходится секунду-две размышлять, кто "он"?
на месте первого смайлика уже хочется, чтобы предложение наконец закончилось, а на месте второго, уже не только забывается начало предложения, но и вообще хочется бросить текст. разбейте на два или сократите вычурную описательность, никто ж не заставляет писать так скомканно.
может, это и дешёвая придирка, но почему бы не сократить число числительных?
вот смотрите: Молниеносный бросок из-за кирпичной стены, два размашистых удара титановыми когтями, и (две/пара) куклы, даже не успев поднять плети....
Ну уж точно никому не интересно знать - один он совершил бросок из-за стены, или два, или девятнадцать.
что-то не до конца понятно, насколько киборг - человек, и насколько чувствует боль, чтобы закусывать губу
слишком много по тексту "каких-то". не показывайте читателю слабые места. напишите: "к голове теперь уже бесполезными проводками" или "проводками, ранее связывающими что-то с чем-то...". А можно вообще: "к голове проводками", без всякой описательности.
такое ощущение, что ранее текст был написан от первого лица. будто "чёрт возьми" это мысль героя, а не автора. хотя... чем чёрт не шутит.
с самодельнЫМИ огнестрелАМИ
гей.
в общем, это минус, я бы дальше не читал.
но автор ступил на почти нетронутую почву. возможно, это чего-то стоит.
как будто автор ошибся и исправился. надо как-то по-другому подавать такое: "Ну, не совсем человека. Киборга." - как-то так.
переступил
о боже. я уже говорил, что бросил бы такую книгу? я бы ещё её сжёг)))

По ходу киборг все-таки оказался *идоргом, как бы вы там не старались. Ходите по лезвию.

Там далее по тексту много таких сполов в скобочках. Это от какого лица?
Вы уверены, что именно болевой?
Альтернативная вселенная? Дизель-панк, 42 год, окупированная территория? Чем вам не угодила родная милиция? Не "по-киберпанковски"?
Может лучше пускай они будут зелеными?
Может уже как-то определимся? Или вы имеете ввиду, что по всей голове боль ползла, а вышеуказанные части человеческого, "т.е. киборгского" черепа еще параллельно сжимала некими щупальцами
Вы красиво впаиваете про когнитивный диссонанс, поэтому синопсис в студию. Какие "прочие"?
Определитесь со стилем.
Малевича?
Он плохо слышит? Ему мерещится? Губа закушена? Грибы невкусные?
Ангина? Скарлатина? Ректальный свищ? Хламидиоз?
На полставки?
Я так понял это ключевая фраза произведения. Может вынести ее в заглавие?
РедБулл, Соляра? НОАЗ? Рапс? Вишневый шмурдяк?