"Níl an damsel chomh simplí. Comhaontaithe Guy Okrut agus ní raibh blush fiú. Ní mór dúinn a bheith cúramach leis ...*" С этими мыслями Эсси постучалась в дверь капитанской каюты. Потом еще раз постучалась. Как бы не пришлось на виду всей команды говорить с ним... Как в воду глядела. В каюте царила тишина. Придется искать на палубе... Впрочем, долго блуждать не пришлось - синьор капитан обнаружился на своем законном месте. Не поднимая взгляда, девушка передала водаччианцу слова Лусии. Об авантюре с документами она не стала ничего говорить - пусть они с синьорой сами как-нибудь. Лучше не сказать нужного, чем сболтнуть лишнего. Стать помехой в водаччианских игрищах Эссильт хотела бы меньше всего.
Когда синьор позволил уйти, она вернулась в каюту кастилийки. Внезапно проснувшийся азарт доводил до озноба, а в голове крутилась только одна мысль - как же эта домашняя аристократочка там сможет обвести тертого жизнью хлыща вокруг пальчика. Вся эта сложная гамма эмоций вызвала головокружение. Девушка присела на краешек кровати, борясь с искушением упасть ничком и хоть на минуту зарыться в мягкие одеяла и подушки. К счастью, почти сразу скрипнула дверь.

- Вот...это было у Роджера под рубахой... Письма, похоже, на авалонском...Я не смогла прочитать. А ты сможешь? Или просто понесешь их синьоре из Водачче?

Эсси вскочила, как ужаленная.
- Простите, сеньорита, я не хотела... - Она приблизилась, чтобы посмотреть на бумаги, но разочарованно покачала головой. - Эх, нет, тут я не мастак. Я знаю только oghaim** и старые руны, сеньорита. Простите... Давайте отнесем это все госпоже из Водачче, уж она-то в таких делах разбираться должна, ведь при дворе, небось, тёрлась...
По дороге к каюте Ульдериги девушке чуть не смыло особенно высокой волной. Не успев даже понять, что происходит, Эсси ухватила Лусию за талию здоровой рукой, а раненой намертво вцепилась в леер. Когда вода схлынула, она помогла кастилийке подняться и насколько возможно отжать юбки. К счастью, бумаги за плотным корсажем даже не промокли.
Только вот к ознобу авалонки прибавилась еще и дергающая боль в ранах. Похоже, они снова открылись.
Медленно переступая под порывами ветра, заговорщицы добрались до нужной каюты и скрылись внутри.
И тут Эсси осенило.
- О! Третьего дня заговорил со мной один из ваших, пассажиров то бишь. Тоже с Авалона, земляка признал. - Она улыбнулась и продолжила - Этот парень, который со старичком-книжником все время. Уж он-то умеет по-авалонски читать, к бабке не ходи! Велите позвать?

*Девица не так проста. Согласилась окрутить незнакомого мужика и даже не покраснела. Надо с ней поосторожней... (гаэльск.)
** огам,

Некоторое время назад...
Проводив Бруно до искомой каюты (Вот это по нашему! Как вскочил - так сразу и по бабам!), Магнус сам было решил воспользоваться его примером, но тут его осенило: кто ж тогда будет охотится на воров?!
Воров вестенец никогда не любил, главным образом потому, что они - как колдуны, - раз! - и денег нет. А поймать их за руку не так уж легко. Но трудностей бояться не надо! Так, кто у нас наверняка вор?! А кто разбойник - тот и вор! Оба, как говорится, из одной канавы и от одной суки. Руководствуясь этой народной мудростью, Магнус совершал обход корабля, пока не наткнулся на знакомую рожу. Рожа сия принадлежала тому пирату с "Акулы", что недавно пел дивные песни про свой Кодекс - и вроде бы остался чем-то недоволен, возможно тем, что его не вздернули за разбой?
- А ну, стой, сукин сын! - рявкнул сын Эрика пирату, пытающемуся при виде вестенца убраться с палубы.
-Завелась у нас тут корабельная крыса. И таскает чужое, - Магнус навис над пиратом как гора, - думается мне, что это кто-то из вас, разбойников!
- Я не....
-Молчать! - с горы начали сыпаться мелкие камни, предвещая землетрясение, - вы собаки, будете отнекиваться и друг дружку покрывать! Ха! Может, и на кого из честных моряков укажите, аль на пассажиров - мол, - они воры, да?!
Магнус приказал бы пирату вывернуть карманы - да их не было.
-Я выслушал твои оправдания,- заявил он, - если визг пойманной в чужом огороде свиньи можно считать оправданиями. Так что берегись! - с этими словами гора развернулась и, по-видимому раздумав сегодня превращаться в вулкан, продолжила свой путь по "Альбатросу".
Возможно, пираты тут ни при чем, - размышлял Магнус про себя, - надо думать, что теперь висельник попросит помощи у своих, хотя бы в сочинении более-менее пристойного оправдания. Или решит с их помощью избавиться от меня. Ха! Так или иначе, круг подозреваемых сузится. И останутся...
И тут он поймал себя на том, что не помнит всех членов экипажа, а с командой так и вовсе не знаком!

Фаррел поднимался на палубу, когда был перехвачен юнгой с сообщением, что его хотят видеть у синьоры из водачче.
Когда он постучал в каюту senora Litta Arese, впустила его кастилийка, она же поведала о письмах на авлонском, которые нужно было прочитать.

Кроме письма было

- Вы уверены, что боцман хотел получить именно эти бумаги? - хотя внешне Фаррела был невозмутим, словно речь шла о списке блюд на ужин, он с некоторым опасением поднял взгляд на кастилийку. Сеньора Агилар смотрела расширенными глазами на бумаги в руках О'Брайена. На вопрос поспешила ответить хозяйка каюты, сославшись на свои способности ведьмы судьбы и интуицию. Получив утвердительный ответ инисморец задумался.
- Если эти бумаги - действительно то, что здесь написано, ими можно устроить большой скандал. Можно попытаться шантажировать Гленэйр, но для этого нужно иметь большую дерзость, а лучше большую силу за плечами. Например, какое-нибудь другое правительство.
- Мне не нравится ни то, что письмо написано открыто без всякого кода, ни его путь. Если бы оно было более невинным, можно было предположить - зашифровано. Или использованы невидимые чернила.
Возможно, какой-нибудь секретарь по оплошности отправил бумаги не туда. Или, оскорбившись, решил так отомстить своему господину, а Роджер был отправлен вернуть их.
- Если же письмо подложное... Либо Роджера хотели подставить, либо это всего лишь приманка.

- Приманка...но кого приманивают? - Лусия растерянно взглянула на хозяйку каюты и Фаррела. - Конечно, если бумаги настоящие, то их вполне можно было бы пустить в ход...вот только имеются ли у нас для этого возможности? И если Роджера подставили, это одно, а если бумаги специально подсунули нам - это совсем другое. Надо посоветоваться...может быть, с капитаном?
Senora Litta Arese усмехнулась и пожала плечамим. Кастилийка снова посмотрела на Фаррела.
- Может быть, сударь, вы будете столь любезны и пригласите капитана? Или, мы можем просто пойти к нему и все рассказать. Или...

- Нам? Нет, как цель приманки вероятнее тот, кто и нанял боцмана добыть эти бумаги.
- Я схожу и позову, полагаю капитан должен знать с какими проблемами мы можем еще столкнуться.
Фаррел аккуратно, что ненароком не не быть сбитым очередным качанием корабля, вышел из каюты. Позвать капитана - это был хороший повод взять паузу и перевести дух.
"Конечно, если бумаги настоящие, то их вполне можно было бы пустить в ход...вот только имеются ли у нас для этого возможности". Инисморец не знал конкретного расклада кастилийской политики и отношения к ней сеньоры Агилар, но простейший вариант пришедший ему в голову - был передачей этих писем, например, Инквизиции. Насколько же он знал о Её Величестве Королеве Эйлин - политические требования кого-либо с континента о наказании её рыцарей - будут уже причиной этого не делать. Публично. А вот в буре, что поднялась бы потом, О'Брайен мог не только сам пострадать, но и подвести семью.

Хлопок паруса и холодные брызги приветствовали O'Брайена, когда он поднялся на палубу юта. Буря заствавляла повышать голос, что бы собеседник стоящий в шаге хоть что-то услышал и она же могла разнести слова слишком далеко.
- Капитан, - на монтеньском почти прокричал Фаррел, - Вас просят к senora Litta Arese. Собственно, ей плохо, и зовет Вас доктор.

Иинисморец намеревался в каюте ввести де Анжелиса в курс дела, а затем, вооружившись лупой, изучать бумаги и слушать.

«Письма с фрегата, теперь ещё и вор, причём не простой, а маг, скорее всего, родом из Монтени – искусство мгновенного перемещения – их прерогатива…»
Ситуация начинала выглядеть все более и более интересной.
«Ну, и зачем ты согласился на всё это?»
«Альбатрос» неторопливо переваливался с волны на волну. Шторм продолжался, но гребни шли пологие, что превращало обыкновенные «скачки» в относительно плавные подъёмы вверх, и столь же плавные, неторопливые движения вниз.
«Вор…вор…вор…пираты…бумаги, разыскиваемые покойным боцманом, бумаги, бумаги. Стоп! Бумаги!»
Картина происходящего начала складываться, но получающийся пейзаж отнюдь не радовал. Боцман искал у пассажиров документы; напавшие пираты якобы хотели заполучить «Альбатрос», а теперь появился любитель мгновенных перемещений, разыскивающий некую пропавшую вещь. Совпадения, совпадения, совпадения из тех, за которые в Водачче можно получить кинжал в спину, или яд в вино, просто потому что подобные стечения обстоятельств, скорее всего, не случайны.
Очередная раскачка шхуны на гребне заставила меня поморщиться – канат постарался вырваться из левой руки, причём довольно резко и грубо, а на подобное действие сразу же отозвались старые и новые заживающие раны.
«Поймаю любителя корреспонденции – выброшу за борт вместе с его почтой. Если количество жаждущих получить её в свои лапы не убавится – даже и не знаю, что предпринять… кроме крайне радикальных мер».
Впрочем, чем более я пытался размышлять на эту тему, тем более путались мысли. Да и палуба в шторм – не лучшее место, для поисков ответов на подобные вопросы.
Очередная волна довольно грубо «толкнула» корабль.
«Интересно, а на берегу в Терамо, или в Мантуе сейчас холодно? И, несмотря на это, тебя ждали, Ренцо…»
Из внутренних помещений вынырнул ученик профессора.
- Капитан, вас просят к senora Litta Arese. Собственно, ей плохо, и зовет Вас доктор.
- Хорошо, спускаюсь, - откликнулся я.
***
В каюте Сорте Стрега, помимо самой ведьмы, находилась кастилийка, выглядевшая бледнее обычного. Следом за мной пришёл и авалонец, оставив своего патрона – светило от мира науки в одиночестве.
- Надеюсь, что вы меня не зря беспокоили, дамы и господа. Слушаю вас внимательно, - я прислонился спиной к стене, прищурился, коснулся правой рукой медальона на шее.

- Мы смогли найти бумаги, которые неудачно искал предыдущий боцман, - сеньоры рассказали как они добыли эти бумаги, а затем Фаррел зачитал письмо.
- Инициалы Д.Б. вероятно означают Джеремию Берека, - О'Брайен достал лист с прошением на продление каперского свидетельства, - Эти бумаги могут быть опасны, но я не могу понять их путь из Водаччче и незашифрованость письма. И чем больше я думаю о реакции Королевы, тем меньше верю, что она подастся на шантаж. А посол, что войдет в Гленэйр, размахивая этими бумагами, обратно - убежит. Конечно можно расстроить отношения Берека с Королевой и, еще, с вендельцами...
Фаррел прервался, просматривая список ограбленных кораблей, затем продолжил:
- Но самое интересное окажется, если капитаны этих судов заявят, что их никто не грабил, и вообще, они в это время в порту стояли.
- Все это может быть, как чудовищной в своей нелепости накладкой, так и тщательно спланированной интригой - а нам теперь нужно решить, что со всем этим делать.

Я аккуратно принял из рук ученика профессора документы, скользнул взглядом по ничего не говорящим мне строкам.
Кто-то неизвестный где-то далеко заключил в эти ровные буковки очередную грязную тайну, и так уж несчастливо сложилась судьба, что сий секрет оказался на борту "Альбатроса», тем самым принеся бедствия всем нам. Чистенькая, беленькая бумажка, синие чернила, в обмен на липкую, красную кровь.
- Слишком много совпадений, вьюноша, - мне с достаточно большим трудом удалось побороть в себе желание вышвырнуть документы за борт немедленно. – Они уже превратились в закономерность. Боцман, пираты, вор… Кстати, у кого это… изъято?
- У Роджера, - негромко ответила Ульдерига.
- Прекрасно. Теперь , по крайней мере, мы знаем, кто у нас был источником всех проблем. А утащили их, синьора, вы? – я поднял глаза на кастилийку. – Давно не были на родине? По глазам вижу, давно, и стремитесь ей помочь… Итак, дамы и господа, два варианта – либо мы вышвыриваем эту мерзость за борт, или же отдаём их добытчице. Можно, конечно, вернуть их Роджеру, но это меня мало устраивает – рано или поздно жаждущие заполучить эти бумажки доберутся и до него, а отсутствие документов станет для них «приятной» неожиданностью. В любом случае, у кого бы они не были – это серьёзный риск, и в Монтени с Авалоном о подобном «грузе» лучше не распространяться... Заберёте эту пакость, юная особа? – улыбка чуть тронула мои губы.

Заберёте эту пакость, юная особа?

Лусия внимательно посмотрела на капитана. Его глаза смеялись. Он явно не воспринимал ее всерьез. И его вопрос на самом деле не был вопросом. Капитан твердо решил избавиться от этих писем, и он избавится. А если она их возьмет, то избавится вместе с ней. Кастилийка на мгновение вспомнила о нереализованной возможности остаться с братом далеко от этого корабля и от этих людей. Но только на мгновение. Она вздохнула и пожала плечами:
- Вы ошибаетесь, синьор. Я вовсе нее стремлюсь обладать этими бумагами. Раздобыть их - это был план синьоры Ульдериги. И мне очень жаль, если он не совпал с вашими представлениями о том, как нужно было разыскать эти письма. Что касается родины, то она вполне обходилась без моей помощи все эти годы. Значит, обойдется и в этот раз. Делайте с бумагами то, что сочтете нужным.

- Хорошо, - я неторопливо свернул документы.
«Надеюсь, Бернулли найдёт им достойное применение».
- Итак, с этим покончено. Остаётся побеседовать с Роджером, и с пассажирами по поводу вора. Юная синьора, полагаю, вы способны разъяснить ситуацию? Тогда… вьюноша, будьте столь любезны, соберите их где-нибудь, лучше – в одном из помещений юта, где-нибудь через полчаса. Да, наш пассажир из Вестена понимает только монтеньский, учтите это, - оброненная фраза успела проскочить в ещё не захлопнувшуюся за моей спиной дверь каюты.

Пассажиры один за одним собирались в одной из кают. Стало ясно, сейчас начнётся очередная тайная вечеря. Ужин в компании молодой кастилийки, роковой колдуньи и горячей авалонки – это ли не счастье? Но Баюна не пригласили. На выставке котов Баюну бы дали приз за самый жалостливый взгляд. Он ободряюще вздохнул и подумал, ну и ладно.

Проходя мимо авалонки, Василий почувствовал необычный запах, хотел было уже прицелиться носом к его источнику, но промахнулся. Судно качнуло. Баюн мог бы опереться на Эсси, но не стал этого делать и грохнулся на мокрую палубу. При этом угодил рожей в какую-то металлическую деталь переборки… Тут надо напомнить, что если уссурского охотника стукнуть лицом об острый угол, вряд ли он произнесет искрометную и отдающую благородством фразу. От его краткого и емкого вскрика краснеют палубные доски и падают чайки. Это национальная особенность языка, дело тут даже не в воспитании.
Авалонка, видимо, уловила не только суть намерений уссурца, но и суть тирады, посмотрела на национальную особенность угрожающе, но простила. Наверно. В общем, всё закончилось хорошо. Мальчики пошли налево, девочки направо. Баюн - в свою каюту, Эсси - в лазарет. О чем думала Эссильт, Баюн не знал, но имел сильное желание разнюхать. Сам он размышлял о том, что стало причиной сбора, и прикидывал, откуда лучше подслушать?
А еще думал о женских фигурах. И мокрых досках палубы.


Маркиз Дю Саж в это же время обедал в родовом гнезде и бросал сосиски в своих охотничьих собак. Двое лаяли и ловили на лету, одна давилась счастьем молча. Маркиз поглядывал на часы, за окном шелестели буки, скрипели телеги и матерились дворовые.
Жена маркиза, дама очень симпатичная, спросила, приказать ли подать салат. Дети обедали молча и вели себя послушно. Очень трогательно. Маркиз благодарил и потом пил чай с уссурскими пряниками. Потом посол заперся у себя в кабинете, и никто не знал, чем он там занят и о чем разговаривает с важной гостьей. Всё-таки, иметь свой замок - это прекрасно.
Глаза у маркизы дю Саж были грустные, почти как у Баюна, которого тоже не пригласили на совещание, но, как и Баюн, маркиза не собиралась сидеть сложа руки.

Когда я, распахнув дверь, перешагнул порог одной из пустовавших не столь давно кают юта, то сразу же убедился, что ученик профессора выполнил свои обещания, собрав почти всех. Для полного комплекта не хватало разве что уссурийца – надо будет потом полюбопытствовать, почему авалонец упустил охотника… Хотя, зная врождённое чутье последнего – можно было предположить самостоятельное появление лучника.
Судя по прихваченной с собой еде, пассажиры вознамерились устроить коллективный ужин.
«Неет, не сейчас…»
- Дамы и господа, трапеза откладывается, - с усмешкой бросил я, закрывая дверь, и прислоняясь к переборке рядом. – Вначале – насущные проблемы, затем – заботы более обыденные. Итак, самое главное - на борту – вор. Неизвестно, кто это, неизвестно, что он ищет. Тем не менее – ваши ценные вещи – под угрозой. План простейший – всё в одну каюту под охрану надёжного человека. Другие предложения?
Шхуна продолжала неторопливую раскачку, а вместе с ней её начинала спрятавшаяся где-то на задворках сознания боль.

Техническое - персонаж исключительно крепко спит в каюте корабельного врача. И будет спать около 10-12 часов. Повезло, сепсис отменяется. Утром будет слабенькая, но бодрая.

-Есть предложение. Найти мерзавца и спустить с него шкуру, - процедил Джакоза сквозь зубы. Он покрутил головой (единственный глаз не давал полного обзора) стараясь рассмотреть как отреагировали другие пасажиры на сообщение о воре.
Кем бы ни был неизвестный ловкач, если он заглянул не в одну каюту, то ему наверняка досталась приличная сумма. И он вот так вот запросто уйдет с ней? Ну уж нет!

-Это всё-таки корабль, если вор не прыгнул за борт, то он всё еще здесь. И украденое либо при нем, либо где-то спрятано. Если, конечно, негодяй не побросал всё в воду!

Охотник за головами скрестил руки на груди, пытаясь успокоится, и поморщился от боли в напомнивших о себе ранах. Проклятый медведь! А ведь с него даже шкуры не осталось. Колдовство? Слишком много колдовства на одну посудину. Слишком много тайн.

Когда Камилла дю Саж вошла в его каюту, Алваро Торрес встал и поклонился. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Затем женщина закрыла за собой дверь и, покраснев, что было удивительно для такой высокопоставленной особы, как супруга посла, сказала:
– Я… я… добрый день, синьор, мое имя Камилла дю Саж. Месье дю Росс сказал, что мой муж встречался с вами и, если это не противоречит вашим возможным обязательствам, я бы хотела узнать у вас, зачем?
– Меня не связывают обязательства, – ответил Алваро, – но и помочь вам нечем. – Заметив, как женщина побледнела и вздрогнула, он поспешил уточнить: – Даже если бы захотел, я мало что могу сказать, мадам. Господин маркиз имел какое-то дело к моей сестре, кажется, связанное с поиском некого предмета на Альбатросе – судне, на котором она путешествует в Монтень. Это то, что было озвучено вслух. Каковы бы ни были точные мотивы и цели вашего супруга, мне они неизвестны.
Камилла сложила руки в замок и о чем-то задумалась.
– С… с… спасибо за откровенность. Мой муж ищет документы… – Приблизившись на несколько шагов, маркиза заговорила шепотом. – И они могли бы вас заинтересовать.
Алваро недоверчиво взглянул на неё.
– Что-то я не пойму, с какой стати вам сообщать мне об этом? – поинтересовался он язвительно.
– Вы мне не друг, но и не враг, – ответила Камилла, пытаясь улыбнуться. – Как и я вам. Монтеньский престол не пошатнется без переписки Авалонской короны с Братством морских псов, а вот жизнь моего мужа, вероятнее всего, подвергается опасности из-за упомянутых бумаг.
Женщина замялась.
- Единственный способ эту опасность отвести – это сделать так, чтобы бумаги исчезли. По-крайней мере из поля зрения тех, кто их ищет. Уверена, смелый человек мог бы извлечь выгоду из этой ситуации.
В воздухе повис вопрос:
– Хотели бы вы оказать услугу своей короне?
Алваро хмыкнул.
– Кажется, я знаю, кто может помочь вам… и кастильской короне.

Алваро постучал в дверь каюты.
- Abierto!* – донеслось из ее внутренностей.
Лейтенант кастилийского капера сам не до конца понимал, что натолкнуло его на мысль обратиться именно к этому человеку. На вид он выглядел не старше самого Алваро. Более того, спроси любого на корабле и он не ответит, какая цель стоит перед этим кастилийцем. Сам молодой человек неоднократно говорил что, «целью его странствий является собрать как можно больше разгадок, к тому ребусу, что люди унаследовали от Теуса» и что он «путешествует, дабы прославить Кастилию, ее престол и Ватицинскую церковь на весь мир» и прочую пафосную ерунду. По мнению Алваро так мог говорить только желторотый глупец или ловкач желающий выставить глупцами всех окружающих. Пассажир же дураком явно не был и, как показали несколько заварушек, в которых довелочь участвовать каперу, был человеком не только храбрым, но и благородным. Впрочем, если бы необычный постоялец покинул Эль Мангосту, никто больше не докучал бы команде расспросами и требованиями изменить маршрут, так что офицеры еще поблагодарят Алваро за смекалку.
Сеньор Торрес открыл дверь и вошел в каюту, госпожа дю Саж, как фрегат сопровождения, держалась позади него.
Пассажир лежал на кровати, уставившись в потолок. При этом он играл с небольшим кожаным мячиком, подбрасывая и ловя его одной рукой.
– Эмм, сеньор… У меня к тебе новое предложение... – Начал Алваро.
Хозяин каюты вздохнул: – Кажется, я уже отказался от всех предыдущих, указав достаточно веские причины. Но так и быть, ради тебя, повторю. – Мячик продолжал движения вверх-вниз. – Во первых. У меня осталось очень много связей на суше, я не готов вот так легко разорвать их!
- Но посл…
- Во вторых, – быстрый речитатив с которым говорил постоялец, не оставлял Алваро ни единого шанса – Если я стану пиратом, то у моей мамы случиться сердечный приступ. А я люблю свою мамулю!
- Послушай, я всего лишь хочу…
Пассажир в очередной раз подхватил мячик и резко бросил но не вверх, а назад. Тот, преодолев небольшое расстояние, стукнул лейтенанта по плечу, заставляя умолкнуть, и устремился к дощатому полу. Но ловкач резко выкинул руку назад и подхватил предмет на лету.
- И в третьих, ваш кок просто отвратительно готовит!
- Как у тебя это получилось? – Алваро был и поражен и возмущен поступком гостя – Ты ведь даже не оглянулся!
- Alcornoque!** Над койкой висит ЗЕРКАЛО!
Постоялец, похоже, все-таки решил взглянуть на своего собеседника и обернулся: - Почему ты не сказал что с тобой сеньорита?!
Кастилиец вскочил с койки и разгладил шерстяное одеяло: – Прошу вас садитесь.
– Merci, – маркиза прошествовала к предложенному месту.
– Por favor,– появившийся на лице пассажира свет исчез, и он бухнулся на табурет. Мячик перекочевал из его рук на старую подгнившую бочку, которую предприимчивые пираты приспособили под тумбу.
– Вы жонглер? – полюбопытствовала дама.
– Знаю некоторые трюки, – отмахнулся хозяин каюты: – но уже продолжительное время не практиковался. Например, только что я целился этому amigito в лоб.
– Вы хорошо говорите на монтеньском.
– Он входил в университетский курс.
– Ох, мне следовало… - Маркиза немного ссутулилась и собрала пальцы в замок. – Мое имя Камилла дю Саж и у меня есть информация способная вас заинтересовать.
Кастилиец молчал, и Камилла сбивчиво начала пересказывать ему подробности истории с бумагами.
– Понимаете, мой муж…
– Me rompes el corazón!***
– Простите что?
– Не мог подумать, что вы замужем! Продолжайте.
– Ах. Мой муж, маркиз Мишель дю Саж, посол Монтени в Авалоне, по роду службы обязан выполнять порой достаточно щекотливые поручения, в которые ни я, как его супруга, ни кто бы то ни было не должен вмешиваться, но недавно он ввязался в очень опасную игру с ши… В данный момент мой муж пытается найти тайную переписку между Гленейром и братством Морских Псов…
– Погодите! А мне какое дело до исподнего королевы неверных?!
– Это, как вы выразились, «исподнее», напрямую касается вашей державы. Если вы хоть немного слышали о том, чем занимается братство Морских Псов.
Кастилец помрачнел: – Продолжайте!
– Мой муж заключил сделку с ши, дабы добраться до этих бумаг! И теперь… - маркиза готова была расплакаться – ...ему угрожает опасность! Сиды избавятся от него, как только добудут письма! Я уж не говорю о том, что у авалонских пиратов длинные руки, легион забери всех этих Береков и Борсов! – Маркиза уже не на шутку всхлипывала. – Прошу вас, мне нужно всего лишь, чтобы бумаги куда-то пропали. По-крайней мере вам удастся выиграть время и у моего мужа не получиться выполнить условия сделки. Тогда мon pauvre Michelle**** сможет вернуться домой живым и здоровым! А мне большего и… и… – Маркиза закрыла лицо руками.
– Если вы пришли сюда, только ради того, чтобы попросить кастилийца спасти монтеньца, то вы совершенно безумная, авантюрная, cabronazo, женщина, – молодой человек слегка наклонился вперед – Мне это нравится!
Он, кажется, хотел похлопать даму по плечу, но передумал.
– Как выглядит этот ваш Мишель?
Маркиза начала успокаиваться: – Он высокий, худой, обычно носит голубой камзол с позолоченной вышивкой и накрахмаленный парик…
- О Теус всемогущий! Мне что же теперь, вообще не драться с монтеньцами?!
Гостья изменилась в лице. Поняв, что он сболтнул лишнего, пассажир сменил тактику:
– Где сейчас ваш муж?
– Он может быть где угодно. Он мастер Порте…
– Так что, мне по всему миру за ним бегать?!
– О, в этом вовсе нет необходимости. Как я говорила он охотиться за бумагами, нужно спрятать их или уничтожить.
– Хорошо, где эти легионовы письма?
– Этот молодой человек, – рука маркизы протянулась в сторону Алваро, – утверждает что они, скорее всего, находятся на другом корабле.
– O dios mio! Вы точно пришли сюда поиздеваться надомной! Как же я попаду на другой корабль? Вплавь?
Дама улыбнулась: – Точно так же, как я попала сюда. – Она поднялась с кушетки, – Если вы согласны, собирайтесь. Я… хм… проведу вас… – и направилась к выходу.
Алваро посторонился, чтобы дать маркизе пройти. А пассажир бросил вдогонку аристократке:
– Если вдруг ваш муж, по возвращении домой, какое-то время будет отказываться сидеть и станет спать на животе, это будет признаком того, что мы с ним все уладили…
__________
* Открыто! (исп.)
** Болван! (исп.)
*** Ох, вы разбиваете мне сердце! (исп.)
**** мой дорогой Мишель (фр.)

План простейший – всё в одну каюту под охрану надёжного человека. Другие предложения?
Капитан вопросительно взглянул на собравшихся.
Лусия вздохнула и уже собралась заговорить, но тут вмешался Джакоза, и кастилийка промолчала. После слов охотника за головами в каюте поднялся ропот, кое-кто был согласен с капитаном, некоторые тоже решили, что слишком много тайн. И Лусия все же решилась. Она поднялась и, дождавшись, когда все взгляды будут обращены к ней, заговорила:
- Вор ищет что-то определенное. Более того, мне кажется, я точно знаю, что именно. Некие бумаги, - девушка быстро взглянула на капитана и продолжила. - Этот человек владеет магией Порте, он появляется и исчезает на корабле, когда ему вздумается. Маркиз...да, именно маркиз предложил мне сотрудничество. Он просил меня помочь ему найти нужную вещь, и, кажется, мне удалось это сделать. Наш вор появится в моей каюте, возможно, уже скоро. Я не знаю, как поступить в данной ситуации. Возможно, вы можете дать совет?
Она нервно сжала руки и оглядела присутствующих.

- Этого ворюгу-колдуна надо сразу по голове бить, - поделился богатым жизненным опытом Магнус, - еще опоить можно. Но по голове - это наверняка. Потом - вязать. Колдуны на море опасны - я бы ему рот заткнул, глаза завязал, в уши воску - да в трюм. А в Монтень приплывем, там и вытрясем из него все. А если тут его испросить хотите, то я бы ему уксуса в глаза налил и перцем осыпал - чтоб колдовать ему было несподручно.

« Синьора, ну и зачем? Зачем вы это сказали? Не хватало ещё только наводить порядок среди начавших паниковать из-за визитов колдуна пассажиров…»
- Поступим так, дамы и господа – колдуна в любом случае надо ловить. Из того, что мне известно о Порте – в принципе, нашего гостя достаточно оглушить и связать. Пользоваться вашим крайне богатым жизненным опытом, - я повернулся к варвару, стараясь не выказывать своей неприязни, - пока что не требуется, к тому же у нас всех есть к нему вопросы… и претензии, - последовал кивок в сторону одноглазого пассажира, заколовшего медведя. – Но помощь потребуется в любом случае. А для вас, - я повернулся к кастилийке, - отдельная просьба. Вижу, что вы особа весьма бойкая, но попрошу быть крайне осторожной – не хотелось бы, чтобы вы были использованы в качестве живого щита. Разыграйте спектакль, а там уже мы подтянемся… А теперь - вопрос – знает ли кто-то из присутствующих другие способы предотвратить появление портала , кроме как выведение из строя самого колдуна?

- Теоретически, - подал голос Фаррел, - существуют сирнетскийе артефакты, вроде Печати Талаузи, блокирующие магию; теоретически, магия Порте не действует в присутствии призраков. А можно просто найти метку колдуна и уничтожить.

Итак, вор был колдуном. И,таким образом, мог свободно посещать корабль из того места где он сейчас находится.
Джакоза поморщился. Это уже не поимка корабельного воришки. Колдун наверняка подготовлен к тому, что на корабле его могут ждать неприятные сюрпризы. Ловить и допрашивать колдуна - опасная игра, в которой у них было не так уж много козырей. Кроме магнусовских уксуса да перца...

-Если у кого-нибудь из присутствующих есть ручной призрак или случайно завалялся сирнетский артефакт, печать Тала (как её там?)... хотелось бы сейчас об этом услышать.

Охотник за головами с сомнением оглядел присутствующих. В конце концов на корабле собралась пёстрая компания, Теус знает, что у них есть, а чего нет. Взять хотя бы ту же молодую кастилийку, которая и сообщила о воре-колдуне. Воре-колдуне-маркизе. Почему он связался с ней?

- Насколько помню, метка невелика по размерам, и, как правило, является каплей крови. Мы замучаемся её искать – сутки назад на этом корабле сией жидкостью было забрызгано и залито всё, что только возможно забрызгать и залить. В любом случае, нам нужен человек с опытом организации засад… Вьюноша, - я повернулся к ученику профессора, - почему вы не пригласили охотника из Уссуры? Полагаю, что его помощь была бы весьма кстати. Если вас не затруднит, исправьте сие недоразумение, а мы пока что подождём. Как он явится - изложу план действий.
"Будем надеяться, стрелок найдёт его быстро..."

Дю Саж вздрогнул от мелькнувшей в сознании мысли, что может произойти, когда он скажет фаэ о том, что не смог выполнить условия сделки. Он понимал, что время вышло, и все вдруг стало маркизу безразлично.
— В чем дело, человечек? — спросила она. — Ведь ты же все обмозговал, верно? Кишка тонка? Может, ты думал, что я не узнаю о том, что происходит?
Маркиз посмотрел на нее с ненавистью. Сейчас он не понимал, как раньше мог находить фаэ привлекательной? Она была отвратительна, как чужеродное холодное создание.
— Я скажу то, что хотел сказать тебе сразу: выметайся! Вон из моего дома!
Фаэ следила за выражением лица человека.
— До чего же вы отчаянны! – она попробовала изобразить смех, но вышло похоже на квакание. – Отчаянны, только если вас загнать в угол. Твоя жена у меня. Но ты еще можешь выкрутиться.
Она подняла со стола шкатулку, пошарила в ней и вынула кожаный футляр для драгоценностей.
— Смотри, как красиво!
Большой прозрачный камень тускло светился в полумраке комнаты. Приглядевшись, внутри камня можно было увидеть крохотную женскую фигурку.
- Выбирай! Ты говорил, что хочешь всегда быть с ней вместе! Вы можете быть с ней вместе в сфере иллюзий, или… Мы вдвоем начнем новую жизнь.
- Жизнь? С тобой? - маркиз содрогнулся. Холод пробрал его до костей. - Верни мне Камиллу. Ты, чудовище. Ты не можешь быть посланницей королевы Небес. Она никогда бы не совершила такое!
Фаэ сперва застыла, затем чуть подалась вперед. Ее зеленые глаза горели безумием.
— Несчастный дурак, — сказала она. — Неужели ты вообразил, что я позволю тебе кому-нибудь об этом рассказать?
Фаэ с присвистом втянула в себя воздух, совершая заклинание. Маркиз схватился за шпагу в приступе неистовой ярости, но фаэ, казалось, не заметила, как сталь пронзила ее насквозь. Ее тело словно было из воздуха, а не живой плоти.
— Я тебя предупреждала, балбеса, — произнесла сеидхе словно про себя.
Маркиз закричал, выронил оружие, обхватил двумя руками голову и без чувств свалился на ковер.


Примерно в это же время, когда Эссильт распласталась на койке в каюте корабельного врача, а Баюн примостился на похожей в одной из кают юта «Альбатроса», в этой самой каюте вместе капитаном ди Анджелисом находился Волькер Дорк, синьорита Литта Аресс, Магнус ап Ларсфолк, Фаррел, Лусия и другие пассажиры, которых удалось собрать. В нескольких словах Ренцо и Лусия рассказали остальным о найденных у Роджера бумагах, о том, что, судя по сведениям, добытым Сорте Стрега, в них причина злоключений, преследующих корабль и его пассажиров, а так же о том, что злоключения эти еще не закончились, ибо и сейчас некто продолжает их искать. Следует ли вернуть бумаги Роджеру или передать дю Сажу, если нет, то как с обоими поступить? И чем может обернуться каждое из решений? Общая проблема связала между собой пассажиров и создала подобие дружбы или приязни, которая при других обстоятельствах вряд ли была бы возможной между столь разными по происхождению и убеждениям людьми.
Лусия склонялась к тому, чтобы поставить дю Сажа в известность о том, что бумаг тому не видать, и ждать дальнейшего развития событий. Магнус и Джакозо, впрочем, имели, что сказать маркизу. Как и другие пассажиры, чьи личные вещи оказались бесцеремонно перерыты или пропали.

Чтобы изловить «мерзавца» было решено устроить засаду. Ведь, если блокировать действие порте, то маркиз не сможет ускользнуть в портал, и вынужден будет ответить на все вопросы. Проблемой было осуществить задуманное, но, как это часто бывает, помог случай. Не известно по какой причине, но за Волькером Дорком увязался призрак с Черной Жемчужины - ворон. Вреда от него до сих пор не было никакого, а пользу можно было извлечь. Присутствие в комнате призраков не позволяет магам порте использовать способности и рвать ткань мироздания.

Таким образом, собравшись в назначенный час у каюты Лусии, мужчины ждали появления ночного гостя. Вместо вина, корзинок с сыром и фруктов, было приготовлено угощение в виде веревки и увесистого кулака Магнуса. Волькер Дорк со своим призрачным «питомцем» был рядом.

Время шло, но ничего не происходило, и собравшиеся уже начинали клевать носом, когда со стороны юта раздался истошный крик.

Абсолютно не понятно, кто или что могло убить матроса, ибо на палубе никого не видно. Хотя призрак ворона в руках боцмана очень странно себя ведет, каркает и словно порывается что-то показать.

Когда Волькера позвали (послав за ним одного матроса), тот немного удивился. И удивление не переставало расти. На собрании ему рассказали (ну или он смог услышать, на слух ему жаловаться пока не приходилось) об очень ценных документах, которые вез Роджер. И о маркизе – мастере Порте, который в их поисках перерыл весь корабль. Только вот зачем ему понадобились зеркало и фляга чистого спирта – этого Дорк никак понять не мог. Разве что вслух предположил о втором маге, который ведет себя куда более приземленно.
Вопрос – как поймать монтеньца оказался несколько проще, чем ожидал айзенец. Юная кастилийка призналась, что маркиз говорил с ней и он вскоре (в пределах этих суток) должен прийти еще раз. А уссурец рассказал о том, что ворон, которого пригрел Волькер, не такой уж и ворон…
- А я-то думал, что призраки только человеческими бывают, и птицами не становятся… - протянул боцман. Впрочем, выбрасывать птицу за бор он не собирался – взялся ведь выхаживать, ну и проклятие… оно может усилиться. Наверно. Только о своей особенности бывший речник никому не сказал пока. А в засаде участвовать согласился.
В назначенный час Дорк вместе со своим пернатым ручным (почти) привидением ждал сигнала. Основная группа находилась недалеко от каюты Лусии, а боцман с призраком, похмыкивая, стоял поодаль. Нужно, чтобы монтенец смог прийти, а потом уж входить с вороном в комнату…
«Чего уж не ожидал, так это того, что я когда-нибудь буду выхаживать призрака. Шайне, до такого даже Хайнцль не додумался!» - думал айзенец, посматривая на ворона. Тот помалкивал и смотрел на человека в ответ. Находился призрак у Дорка в руках. На плечо садить потустороннее существо боцман опасался.
Шло время. Маркиз пока не появлялся (Заблудился, что ли?). От слипающихся глаз всех присутствующих спас предсмертный вопль матроса. И ворон, который раскаркался и пытался куда-то отвести непонятливых бескрылых.
- Шайне, что это было? И ты что раскричался? – с этими словами бывший речник посмотрел на птицу. Потом он все понял и пересадил ее на плечо.
- Нет, это так оставлять нельзя... кто со мной к юту?– Волькер оглянулся на остальных членов засадной группы.

Нет ничего более утомительного, чем ожидание. Особенно если событие, которое должно произойти, неизвестно по своей временной привязке, а также по вероятности его свершения – гадать, когда телепортирующийся вор посетит нашу скромную компанию, можно было очень и очень долго. А значит… оставалось только одно – торопить время, в надежде, что либо любитель чужого имущества проявит себя, либо закончится шторм.
Участники засады занимались своими делами из тех, что не мешали участвовать в означенной.
Предпринимались и попытки отоспаться, но от этой идеи мне пришлось отказаться сразу – стоило задремать, и видение пустого коридора между каютами с крохотной женской фигуркой в конце мигом возвращало к реальности. Подобные сны приносили множество дурных мыслей…
Результат ожидания оказался несколько неожиданным – с откуда-то сверху донёсся вопль, весьма громкий, и заставлявший думать о том, что человеку, издавшему этот звук, определенно, плохо.
Первым отреагировал айзенский наёмник:
- Я, синьор Дорк. Господа, подъём! Кто-нибудь, останьтесь с синьорой из Кастилии, остальные – прошу глянуть, что это было. Догоню вас на палубе, только заберу рапиру… мало ли.

Не дослушав капитана, Джакоза сорвался с места и устремился к юту. Похоже, вор стал еще и убийцей. То, что причиной шума был "маркиз" не вызывало у охотника за головами в тот момент никаких сомнений. Вот и ворон айзенца расшумелся, видно, почуял волшебство. Колдун ведь не обязательно должен был появится прямо в каюте кастилийки. Метка могла быть в любом месте.

"Маркиз" рисковал, навещая корабль. До этого дня ему везло. Но сейчас его удача кончилась.

Фаэ была красива и холодна, как лед. Высокая, с бледной кожей, абсолютно нагая, если не считать того, что было прикрыто длинными бесцветными волосами с зеленоватым отливом.
Матросы проходили практически сквозь нее, на миг застывая и удивленно глядя по сторонам. Сейчас люди не могли ее видеть, но у большинства из них инстинктивно просыпалось чувство страха перед чем-то необъяснимым в присутствии сида. Мужчины поеживались и сторонились, не решаясь приблизиться к телу своего товарища, разорванному пополам.
Фаэ же, зная, что невидима, и сама словно никого не замечала. Не торопясь, ровно держа голову, она шла по кораблю, словно на приеме у королевской особы. Для нее люди были чем-то вроде забавных насекомых, на которых можно не обращать внимания, пока они не мешают, но лучше раздавить, если попробуют укусить.
Она пересекла шкафут – широкий центр палубы, окруженный окошками носовых и кормовых кают – в направлении юта. Медленно, покачивая бедрами, девушка направлялась к каюте корабельного врача, туда, где ощущала присутствие хладного железа, и где свернувшись клубочком на узкой койке спала Эссильт О’Лири.
Фаэ уже было потянулась к двери, как её тонкая ручка замерла на полпути, когда она увидела Джакозо и Волькера, спешащих из коридора. Ворон над плечом Волькера издал яростный клекот, и внезапно чары невидимости, наложенные сидом, рассеялись. Фаэ с любопытством посмотрела на мужчин и попыталась состроить гримасу, долженствующую выражать веселье, но вышло похоже на лицевую судорогу.
Она остановила их жестом:
– Замри или умри!
С этими словами Фаэ открыла дверь каюты и исчезла за ней, а мужчины почувствовали, словно ноги их покрываются льдом.
– Не двигайтесь, – громко произнес Баюн, внезапно нарисовавшийся за спинами Волькера и Джакозо. Эта зараза наложила гейс недвижимости: сделаете шаг раньше утра – будет то же, что с тем матросом.
Уссурец мрачно кивнул на труп на шканцах.

Эссильт проснулась от шума на палубе и разглядывала гостью, вломившуюся в дверь нагишом. Спросонья авалонка даже не сразу смогла сообразить, кто она такая. Но сомнения ее длились недолго, мысли Эссильт кружились, словно ветер в шторм, и создавали инверсионный след, затягивающий в себя любые эмоции, кроме страха. К горлу авалонки подступил предательский комок. Сейчас она жалела, что покинула берег.

написано совместно с Санни
 

Отец. Почему старейшина МакЛеод так ужасно кричит на него? Не разобрать ни слова, словно чаячий гвалт на берегу. Отец отвечает. Крик ястреба вырывается из его груди, он надвигается на старейшину, теснит его, бьет себя кулаком. Может это птицы заглушают ссору? Нет. Они сами как птицы. Спорщики машут крыльями, не видя, как крадется к ним котище, огромный словно валун. У кота человеческие глаза, лукавые, зеленые. Кот подмигивает ей и бросается на добычу. Новый крик, отчаянный, смертный. В когтях зверя изуродованный труп отца - как в ту ночь. Кот слизывает кровь с манишки и широко улыбается. Она не может даже пошевелиться... Он здесь, у ее постели. Он нашел ее.
Задыхаясь, Эсси приоткрывает глаза. В неверном лунном свете она видит незванного гостя. Гостью. Гостья словно соткана из соленых брызг и серебристого сияния луны. В этом мире нет подобных ей. Это видение на границе сна и яви.
"Проклятый уссурец, неужели seidhe накликал?! Но как он смог?"
Эсси состроила на лице самое восторженное выражение, на которое была способна и прошептала:
- Вы чудитесь ли мне, предивнейшая леди? Чем заслужил я счастье видеть вашу красоту?
Фаэ замерла и внимательно посмотрела на авалонку. Если бы сиды умели испытывать эмоции, то можно было бы сказать, что фаэ испытывает сомнения. Она наклонила голову близко-близко к Эссильт, так, что ее дыхание касалось лица авалонки и ответила вопросом на вопрос:
- Счастье для тебя связано с красотой?
- Здесь, в открытом море, среди грубой черни, нет места красоте. Если вы снитесь мне, то не будите, будьте милосердны!
Некоторый эффект действо все же возымело. Девушка не зря общалась с мэтром Болоньетти - хитрые водаччианские модуляции, лишь чуть-чуть исказившие древний aishling, сбили незванную гостью с толку. Впрочем, ненадолго.
- Что же привело вас в сон смертного, дивная госпожа? - Эсси честно пялилась на выдающиеся и неоспоримые достоинства фигуры seidhe, как и должен был на ее месте поступить любой нормальный парень.
- Дорога в Авалон, - ответила фаэ так, чтобы ничего не ответить. - Скажи-ка, деточка, откуда у тебя этот пояс?
Она с непередаваемым выражением брезгливости на личике указала на металлические звенья, свешивающиеся с края кровати.
- Какой пояс, светлоокая леди? Вот этот вот пояс? - Эсси извернулась, выудила ремень из-под скатки и споро обернула вокруг талии. - Да это отцова памятка. Оставил его мне родной батюшка, хоть я ему не сын.
- Да ты никак смеешься надо мной? - фаэ уставилась на громита с подозрением. - Как такое может быть, отвечай, негодник!
Девушка развела руками
- Как я смею? У людей такое сплошь и рядом.
- Если отец тебе родной, то и ты ему тоже. - безапелляционно заявила фаэ. - Какие же вы все-таки нелогичные! С вами невозможно вести дела.
Неожиданно о чем-то задумавшись, фаэ сменила тон.
- Ох, прости, юноша. Если ты не родом из Монтень, то наверняка еще не привык к тому, что к тебе в окно залазят голые женщины.
Закончив фразу, Фаэ произнесла еще несколько непонятных слов и мгновенно оказалась одета в не слишком закрытое, но все-таки платье.

...продолжение воспоследует, как только совместными усилиями допишем диалог.

Раздался восхищенный вздох.
— Вам очень идет! — ахнула Эсси, хлопая ресницами.
— Если ты считаешь, что лесть тебя спасет, то ты ошибаешься — холодно ответила фаэ, и Эссильт тут же почувствовала магическую волну, разбившуюся о круг железа. «Сейчас начнется!» — авалонку бросило в пот.
— И почему я должна терять время и играть с тобой в загадки? — презрительно поинтересовалась пришелица и придвинулась к авалонке.
— Потому что вы не успели еще оценить все преимущества знакомства с таким ценным человеком, как я, — быстро выпалила Эсси и, внезапно для себя самой предложила: — А играть в загадки очень интересно. Они могут сказать все, чего у мертвеца не выспросишь. Первую я уже задала. Ответ на нее – дочь. Видите, как просто!
Фаэ на миг застыла и задумалась — Хм. Так ты не мальчик? Спасибо, и это все? — она присела на край эссиной койки, и свесив ноги, прикоснулась к Эсси рукой.
— Ох-х, — сказала Эссильт, чувствуя, что словно время замедляется сжимается в комок и исчезает. Движения ее сковала сила чар, стало тяжело дышать. – Это только начало. Можете загадать мне загадку. Если отвечу на вашу загадку, загадаю свою. Кто первый ошибется, тот сдается. А выиграете, просите, чего хотите. Идет?
Фаэ прикусила губу, так что Эсси даже показалось, будто сиды умеют чувствовать сомнения.
— Так, значит, я могу загадать?
Эсси осторожно отвела руку фаэ в сторону и кивнула головой:
— Угу.
Слабость отступила. В ожидании слов фаэ, ее сердце забилось чаще.

— Пять свечей зажгли, две упали, сколько осталось?

"Она злится. Ну погоди, котяра, если выберусь живой, ты об этом пожалеешь, будь ты хоть трижды уссурский лорд!"
— Пять свечей зажгли, две упали, сколько осталось?
Эсси бросила на противницу быстрый взгляд из-под ресниц. Та наслаждалась моментом, поэтому девушка изобразила на лице напряженнейшую работу мысли. Лихорадка еще давала себя знать: по виску побежала капелька пота.
- Никак пять свечек и осталось, леди. Две упали, а не совсем пропали-то! - На лице seidhe появилась довольная гримаска, видимо, ответ был не верен.
Эсси прикрыла глаза и приготовилась встретить свою судьбу.

Фаэ окинула авалонку самодовольным взглядом. Человечек ожидаемо проиграет! Откуда-то изнутри фейри послышался тихий рокот — словно эхо морских волн. Прислушавшись, Эсси поняла, что это смех.
— Нет, — сказала фаэ. — Упавшие свечи потухли, значит сгорели только три, а остались две. Как ты неразумна, а мне хочется поиграть подольше. Ладно. На твою первую загадку я не ответила, так что мы квиты. Давай еще по одной. А там — один неверный шаг и…
Фаэ отвернулась, не договорив, но Эсси самостоятельно закончила мысль.
— Еще! — поторопила фаэ. — Загадывай!
И точно. Сиды обожают танцевать и играть. Это же каждый ребенок знает. Нужно дать фаэ то, что она хочет. Эсси облизнула пересохшие губы.

- Три еще горят, две упали. Осталось пять. Вот через некоторое время те три сгорят, тут ваша правда, леди. Но тогда и две, что упали, тоже свечками быть перестанут, как только воском от сгоревших их зальет сплошняком. - Эсси почесала в затылке. - А уж если свечки из жира сделаны, так упавшие первыми и пропадут - мыши да крысы до сальца великие охотники. Да и восковые они портят, только в путь! Тут бабушка надвое сказала... А если от упавших пожар займется? Свалятся они, положим, на кудель или льняные очесы, так весь дом и займется враз. Все сгорит, не только ни одной свечки не останется, а и весь скарб непосильно нажитый выгорит подчистую!

Ее понесло.

- Да и, если так дело повернуть, свечки-то сгоревшие тоже никуда не деваются. Ведь что есть свеча? Кусочек воска, кусочек льняной веревки. Воск и пепел от сгоревшей свечи остаются на столе. Бережливые хозяйки собирают их и делают новые свечи. Так одна и та же свеча может вечно возрождаться, чтобы вновь и вновь сгорать... - Девушка на мгновение задумалась, не пора ли начать ковырять в носу для пущего эффекта, но миг спустя отбросила идею как явное лицедейство.- нам не дано знать, сколько раз уже горели эти пять свечей, и сколько еще будут гореть...

Представительница Дивного народа выглядела слегка ошарашенной, как если бы пыталась жонглировать готовыми обделаться младенцами и одновременно декламировать сложносоставный кеннинг на придворном диалекте туата а дананн. Поэтому Эссильт сочла за лучшее закруглиться, пока противница не потеряла терпение.

- Вот так мы видим, что свечной вопрос слишком сложен, чтобы такой мудрой и знатной леди обсуждать его с глупой девчонкой из смертных. Вот моя загадка, леди. "Есть у моего отца дом из двух досок и камня. У дома ограда, цветник, подвал. Но не выходит отец из своего подвала ни на цветы полюбоваться, ни иное какое дело сделать. Не двигается он, не ест, не пьет." Вы знаете, почему, леди?

— Шутница, — хмыкнула фаэ, выслушав пассаж о круговороте свечей в природе.
Наглость авалонки сиду пришлась по нутру. Цель игры — получить удовольствие. А какое удовольствие было бы от пинания тряпки?

Загадка авалонки заставила фаэ задуматься:
— Есть у моего отца дом из двух досок и камня. У дома ограда, цветник, подвал. Но не выходит отец из своего подвала ни на цветы полюбоваться, ни иное какое дело сделать. Не двигается он, не ест, не пьет. Вы знаете, почему, леди?

В этот раз молчание фаэ было долгим. Она то поглядывала на Эссильт, то подходила к одной из переборок каюты, порой присаживалась на корточки, порой начинала ходить из угла в угол. Наконец, фаэ прервала молчание.
— Я когда впервые людей обнаружила, никак не могла понять, что такое время? Только сейчас начинаю смекать, что к чему?
Фаэ посмотрела в глаза Эссильт.
— Тебе крупно повезло, если ты загадала не его.
Сжав кисть в кулак, фаэ произнесла что-то на древнем наречии и в ее ладони оказались сжаты часы.
— Две стрелки — две доски? Ось — камень? Циферблат — ограда? Цветника тут нет, но отец в подвале — это время, которое отсчитывают часы. Конечно, оно не ест и не пьет, и никуда из часов не выходит.
— Признавайся, чертовка, решила смухлевать, спросив о том, чего я не могу знать? — фаэ, казалось, уже не так безразлично смотрела в сторону авалонки. Может ли быть, что фаэ ее… боялась? Несмотря на требовательный тон собеседницы, на миг Эссильт померещилось, будто фигурка в прозрачном платье поежилась, а в глазах промелькнул страх.
Мерещится, конечно. Фаэ снова торопила:
— Ответ правильный? Ну же. Говори, живо!

- Нет, леди. Такой дом ждет каждого из людей в конце его пути. Вот и мой отец умер и похоронен... Ваша правда, бессмертные жители Фаэ не знают в лицо Разрушительницу Собраний. Я лишь по скудоумию своему об этом не подумала. - Унылая и покаянная рожа Эсси должна была подсластить пилюлю для незванной гостьи. Неуверенность опасной противницы подарила ей тень надежды. В затуманенной лихорадкой голове авалонки родился новый безумный план. "Рано себя хоронишь. Деревянный пирожок еще успеет начинку получить. Вот черт же меня дернул признаться, что я не мужчина... Теперь все будет куда трудней. Да, задним-то умом все крепки!"

— Хм. Никогда не любила инисморцев, — покачала головой фаэ. — Ты изначально собиралась играть нечестно?
Авалонка в этот момент, вероятно, думала о том, что хитрость — это единственный эффективный инструмент переговоров с сидами.
— Смерть, говоришь? — сказала фаэ ровным тоном. — Это ты удачно придумала. Поиграем по твоим правилам.
Эссильт с ужасом подумала, что последняя шутка оказалась последней в ее жизни, но она ошиблась. Фаэ задумала что-то свое. Не успела Эссильт испугаться, как соперница уже загадывала новую загадку:

— Четыре изящных птицы и один пингвин путешествуют вместе по дорогам, что ведут и в трактир, и во дворец, и в поле. Выберут три дороги — идут пешком, да по-уссурски галдят. Шесть — порхают да щебечут на кастильском. А если увидишь их в карете, то что споют?

- А я и не с Инисмор, леди. Сейчас я из Водачче, а росла в Марках... - Эсси широко улыбнулась, всем видом излучая открытость и добродушие, и кивнула на тартановый плед, свешивающийся с края кровати. - Ваша правда, в команде было много ребят с Изумрудного острова, словечек ихних да говора я нахваталась по горлышко.
Выслушав загадку, девушка задумалась. По виду фаэ было ясно, что долго размышлять над ответом та не даст.
- Простите великодушно, сиятельная леди, но кто такой пингвин?
Незванная гостья презрительно усмехнулась и ничего не ответила.
- Если подумать, то четыре птички и этот...пингвин, который неуклюжий, больно на пальцы смахивают. Они же, как у нас говорили, и в пир и мир. Три уссурские дороги... хмм... Наверно, babalaika. Этих ребят, болтают, хлебом не корми, дай только на babalaika играть целыми днями. И чтоб непременно медведи плясали vprisyadku. Дикие люди, чего с них взять.
Шесть кастильских дорог тогда будут ихней гитарой-шестистрункой. Видала я как в Водачче ловкачи-трюкачи на них наяривают - аж корпус дымится!
С каретой-то уж вы мне задали жару, леди. То ли диковина какая, в которую пальцы совать нужно, то ли такой инструмент, на котором руки ездят. Был у нас в прежней команде на скрипке играть мастак. С Инисмор, кстати. Бывало, как начнет на ней шпилить "Инисморского Бродягу", так даже марсовые на вантах приплясывают, ничего с собой поделать не могут. Так мой ответ - руки, которые играют на скрипке инисморские джиги с рилами.

Женщина недовольно прищелкнула языком и качнула головой.
— Загадала то я вовсе не джиги… — глаза фаэ опасно сверкнули. Тем временем крики и гвалт на палубе приблизились к каюте.
— А ну-ка впускай нас! Живо! — приказал знакомый голос и раздался требовательный стук в дверь.
В тот же миг под ударами топора начали ломаться в щепы мореные доски, заставляя фаэ повысить голос.
— Но все же их, как и баркаролы, тоже играют на скрипке. Так что ответ верен. Ты, видно, слыхала только трактирные пьесы да песни, я же обожаю капризы Ниньо Пагани, сонату до минор и особенно третью часть сонаты ми мажор Иоанна Траха.
Еще до того, как в образовавшуюся в досках щель просунулась рука, Фаэ задала последний вопрос:
— Ты победила в игре, значит имеешь право просить желание. Но не испытывай мое терпение — только одно, после чего мы закончим нашу беседу. Итак, твое последнее желание?

После слова "последнее", Эсси почувствовала, как к горлу вновь подступил комок, и ладони покрылись потом. Ее мысли понеслись с лихорадочной быстротой. Сид может обмануть на деле, если формально слова обещания можно будет считать соблюденными. Но явно не держать слово да еще и бесчестить себя отказом соблюдать правила игры, ни один уважающий себя сид не станет. Его изведут собственные сородичи.

"Sin an deis!* Думай, голова, думай, шапку куплю!" Эсси осторожно, чтобы не тревожить подживающие раны, поднялась с кровати и приблизилась к противнице.
-Вы и впрямь прекрасны, госпожа. Я не лгала. - Девушка стала обходить фаэ по кругу, не отводя от нее больших честных глаз. - Поклянитесь, что сейчас вы покинете судно, не причинив никому вреда, и впредь ни вы, ни ваши наймиты, холопы или друзья не вернетесь на этот корабль или не станете преследовать всех, кто сейчас на нем есть, любым другим способом.

*Вот он, шанс! (гаэльск.)

- Вы и впрямь прекрасны, госпожа. Я не лгала. - Девушка стала обходить фаэ по кругу, не отводя от нее больших честных глаз.
- Можешь подержать меня за руку и взять автограф, – ехидно заметила «госпожа».
- Поклянитесь, что сейчас вы покинете судно, не причинив никому вреда, и впредь ни вы, ни ваши наймиты, холопы или друзья не вернетесь на этот корабль или не станете преследовать всех, кто сейчас на нем есть, любым другим способом.
Обдумывая эдакую дикость, фаэ взвешивала, что выгоднее – согласиться или нет. Размышления ее были недолги.
- Да, пожалуйста. В будущем я и пальцем вас не трону. Если только вы сами не начнете преследовать меня. Так будет честно, согласна?
Эсси нервно кивнула, все еще не веря в собственную удачу и глянула на дверь, которая уже открывалась мужской рукой.
- Стой! – крикнула Эссильт уссурцу. – Не нападай.
Возможно, подвох был именно в том, что фаэ предвидела действия мужчин. Тем не менее, уссурец замер, бросил на Эссильт вопросительный взгляд, но затем, только что не высунув язык, уставился на наряд волшебницы.
- Что? – глупо вытаращился оборотень.
В каюту также проскользнул Ренцо, а за их спинами виднелись приближающиеся Джакозо и Волькер, с которых спали чары гейса недвижимости. Очевидно, фаэ, как и обещала, отменила их действие.
- Здесь становится тесновато, - заметила она.


В каждом уважающем себя портовом городе, тем более, в портах Водачче, найдутся люди, которые за деньги достанут любую инфомацию о грузе и пассажирах судна. В день, когда Эссильт О’Лири ступила на борт Альбатроса, женская фигура, закутанная в плащ подошла к одному из бродяг на пирсе, вручила ему горсть золотых монет и через несколько минут, когда бродяга вернулся в место условленной встречи, фаэ отправилась на борт корабля, боцман которого так не любит платить матросам заработанные потом и кровью деньги. Мало кто сокрушался, когда узнал, что старый хрыч пошел на корм сиренам.

Если бы Эссильт умела путешествовать во времени, и если бы она оказалась рядом в день, когда ее отец узнал, что такое месть сидов, то женскую фигуру в плаще она узнала бы из тысячи, даже через много лет.


- Было приятно познакомиться, Эссильт О'Лири, - церемонно кивнула фаэ. - Мы еще встретимся.
Авалонка в ужасе молчала. Она ведь точно не называла своего имени. Но нити реальности уже потянулись по выбранному пути. Память сида, существа вне времени, послушно предоставила хозяйке все, что ей полагалось знать в этой реальности.
Присутствующие замерли в ожидании слов фаэ, но уже после того, как сид вытянула руки вперед и, сложившись ласточкой, бросилась в окно, из моря донеслось три слова:
- Меня зовут Даркли...

Боевой азарт, заставлявший сердце Эсси биться втрое чаще, а голову - мыслить ясно, разом схлынул, когда фаэ назвала ее имя. Девушка могла поклясться всеми каменными крестами Инисмор, что не называла его никому. Кроме Фиделио и мэтра Андреа, но они знали, что она - не парень, а seidhe нет, иначе не купилась бы на первую загадку. Тяжело дыша, она бездумно водила взглядом по каюте, где вдруг стало очень людно, пока не уперлась в мечтательную физиономию уссурца. Тот все еще смотрел в окно, где скрылась ночная посетительница.
Злость толкнула Эсси на очередной дурацкий поступок. Прыгнув с места, она сбила охотника с ног, несмотря на значительную разницу в габаритах, и прорычала:
- An bhfuil go bhfuil tú, cat tattered, ar a dtugtar anseo na seidhe? * - Спохватившись, девушка перешла на водачче. - Говорите правду, синьор кот-фейри, здесь все свои. Это вы призвали свою подружку-фаэ?

*Какого...., котяра драный, ты вызвал сюда сида? (гаэльск)

Холод сковал ногии, кажется, покалывал все тело. Предупреждение уссурца пришлось очень кстати, иначе бы Дорк попытался бы рвануться вперед… наверное. Что сидхе его шпага? Так, пустяк. Впрочем, множество пустяков вполне могут… ну и стоило попытаться хоть что-то сделать, а не смиренно ждать своей гибели?
Но пока Волькер мог только скрежетать зубами и мысленно бранить весь этот корабль и возникающих невесть откуда волшебников со всеми их фокусами. Одноглазый наверняка делал так же… или нет. Да и смотреть, как уссуриец-оборотень тихо подкрадывается к двери, за которой исчезла сидхе. Только вот что ей там было нужно? Не спирт же с бинтами? Или… там кто-то лежит, так?
«Эх, парень, что ж тебе не повезло так, а?» - с сожалением подумал боцман, отвлекшись от поругания всего на свете. Впрочем, как оказалось, паренек был весьма удачлив или смекалист. Холод куда-то пропал и не обещал вернуться, и айзенец сделал шаг вперед. Ничего. Все в порядке. Можно…
… просто перевести дух. Сидхе выпрыгнула в окно. Ворон-призрак что-то каркнул вслед. «Чтоб ты утопилась!» на-вороньем, наверно. Впрочем, вместо покинувшей борт недоброй леди уссурийцу пришлось разбираться с недовольным юнгой, обвинявшем его во всем произошедшем.

- Парень, слезь с уссурийца и отдышись. Второй раз родился ведь и отмечать это по-другому нужно… и с чего ты это взял? Фея поцеловала? – поинтересовался айзенец, опустив шпагу. «Что же это за шлюп такой? Не призраки, так монтеньцы –клептоманы с подру… стоп…»
- А эта… она не с нашим вором-монтеньцем пришла, нет? – больше себе сказал Волькер. Видимой связи вроде нет, но как-то слишком много событий для одного корабля. И… скорей бы вернуться. Вдруг тот монтенец уже приходил.

Забрать «Ауфсписпапир» со столика было минутным делом, а вот пистолет я предпочёл оставить – поди воспользуйся им, когда за бортом шторм и всё мокро от брызг и пены. По этой же причине добираться до юта через палубу совершенно не хотелось - внутренние помещения в данном случае были более удачным путём.
Источник вопля, вернее останки источника обнаружились на шкафуте, рядом с люком. Беглый осмотр давал абсолютно невероятную картину – вахтенный не то лопнул, не то попал на зуб чему-то крайне прожорливому и голодному, и это что-то долго-долго его пережевывало, словно бы загадочному гостю доставлял удовольствие сам процесс перемалывания человеческой плоти.
Бросать мертвецов, даже в таком состоянии, не принято – если бы шторм по-прежнему бушевал с той же силой, что и раньше, море бы само похоронило одного из своих незадачливых слуг, а так ошмётки лишь впустую перекатывались по палубе.
Кой-как сумев «отгрызть» при помощи даги довольно крупный кусок парусины от чехла на ставший бесполезным штурвал, я, ругаясь, на чём свет стоит, правда, в основном себе под нос, принялся за выполнение многочисленных акробатических этюдов целью которых был сбор «вахтенного», преуспев минут через пять, измазавшись в чужой и своей крови – тело в очередной раз намекнуло хозяину, что с ним поступают не должным образом.
Спихнув сочащуюся кровью «котомку» в люк рядом со шкафутом (позже похороним по всем правилам), я устремился вниз, чтобы увидеть, как одноглазый пассажир и Дорк спешно направляются, по всей видимости, к каюте врача. Путь был срезан крайне простым образом – прыжком через ограду юта на палубу.
В каюте находилось трое – юнга, только что вошедший охотник, и синьора, которую мне не довелось видеть среди пассажиров. Впрочем, неудивительно – некоторые черты лица выдавали в ней кого-то из Благих или Неблагих, с кем, слава Теусу, мне не приходилось иметь дела.
С этими словами синьора спешно покинула наше общество через иллюминатор, а юнга вцепился в охотника.
– вмешался в зарождающуюся потасовку боцман, вошедший в каюту чуть позже меня.
- В самом деле, вьюноша, не стоит пытаться задушить нашего незадачливого оборотня, - я пытался оттереть перчатки от крови, правда без толку – содержимое человеческих жил лишь ещё больше расползалось по ним, - вы оставите синьориту Торрес без слуги… Кстати, это наша гостья разодрала вахтенного, или у нас на борту бродит ещё что-нибудь с размышлениями в духе «кого б ещё съесть?»

Когда Мишель дю Саж добрался до ворот летней резиденции королевы Элейн, было уже далеко за полночь. Маркиз обозлился, потому что прокинуть портал через стену оказалось невозможно, и ему пришлось надорвать горло, чтобы разбудить стражников, которые, как и полагается добропорядочным слугам закона, спали мертвецким сном. Чтобы расцветить унылые требования открыть ворота, маркиз чередовал их с проклятиями в адрес стражников и их родни до десятого колена на монтеньском и авалонском. Разбуженный начальник караула отвечал монтеньцу на одном языке, но не менее красочно. Разумеется, о том, чтобы ночью попасть к Дервиддону, нечего было и мечтать. Вместо того, чтобы проводить маркиза к советнику королевы, его оставили в одной из комнат кордегардии, где дю Саж мог бы отдохнуть, если бы его не подстегивали страх и еще кое-что. Нельзя сказать, чтобы монтенец был без ума от своей супруги, в конце концов, династические браки крайне редко заключаются из сентиментальных соображений, и все же, к чести маркиза стоит признать, что с тех пор, как он увидел свою супругу заточенной в сфере иллюзий, мысли о карьере и благополучии стыдливо ушли на второй план. Монтеньца мучили муки пострашнее любви – муки совести. Именно он втянул Камиллу в историю с сидом.
Время шло, а в кордегардии, кроме маркиза, не было ни души. Ушедший стражник, казалось, снова отправился видеть сны, и Мишель уже подумывал о том, чтобы вновь попробовать воспользоваться порталом и поискать Дервиддона самостоятельно. К счастью для дю Сажа, ему не довелось узнать, какими последствиями оказалась бы чревата подобная попытка. В комнате появилось лицо, которое он знал, не друид, а другой человек, немолодой, в теле, с окладистой бородой, в простой шерстяной одежде и в килте, но державшийся с достоинством, присущим лордам. Борс Мак Алистер, доверенное лицо королевы Элейн, «черный рыцарь» двора. Борс, как хорошо было известно маркизу, был уполномочен выслушивать сведения, предназначенные исключительно Элейн и Дервиддону. Маркиз учтиво поклонился и извинился за поздний визит. Горец лишь отмахнулся и поинтересовался причинами переполоха.
— У вас послание от короля Луи?
— Нет, милод. У меня к друиду личное дело, не терпящее однако отлагательств.
— Вы ведь уже немного знакомы с Дервиддоном и должны понимать, что в общении с ним вам все равно понадобится посредник. Выбора у вас нет, так что предлагаю свою кандидатуру и перейдем к делу. Выкладывайте, маркиз, почему у вас язык на плече, сапоги в пыли и камзол в крови?

Через два часа, когда "черный рыцарь" двора, закончил долгий разговор с послом Монтени в Авалон, его брови были нахмурены, а пальцы задумчиво водили по стеклу окна. Непохоже на то, чтобы маркиз соврал ему. За долгие годы службы тайным советником, Мак Алистер научился отличать людей, которыми движет страх или жажда наживы, от тех, кто действует за совесть. Во многом именно это умение и способствовало тому, что обладая средствами, значительно уступающими возможностям кровных магов, люди на службе Борса добивались значительных успехов там, где другие терпели крах. Все еще в задумчивости, горец водрузил свое грузное тело за письменный стол и, тщательно выбрав перо, приступил к составлению короткого послания.

"Борс — Джеремии, — выводил Мак Алистер, прищуриваясь. — Первое: время ушло, операцию «Монтенец» отменить. Второе: Вор во Дворе, до особых распоряжений активных действий не предпринимать, выходить в рейд только с друидами третьего круга".
Перед рассветом гонец был за воротами. Всадник пришпорил жеребца и послал в галоп. Гонец ненадолго перевел дух лишь у круга фей, в который шагнул, даже не расседлав и не привязав породистого скакуна.
Время торопило.

- Говорите правду, синьор кот-фейри, здесь все свои. Это вы призвали свою подружку-фаэ?
- Парень, слезь с уссурийца и отдышись. Второй раз родился ведь и отмечать это по-другому нужно… и с чего ты это взял? Фея поцеловала? А эта… она не с нашим вором-монтеньцем пришла, нет? – вмешался в зарождающуюся потасовку боцман, вошедший в каюту чуть позже Ренцо.
Последний тоже поспешил разнять громита и охотника.

Уссурец был не против того, чтобы авалонка посидела на нем еще немного. Он густо покраснел и не делал абсолютно никаких попыток освободиться, только защитил глаза руками. Кошки в ярости имеют нехорошую привычку выцарапывать все, до чего дотянутся. Сейчас глаза уссурца уставились на тугую повязку, стягивавшую грудь Эссильт, а поток его мыслей из всех событий, требовавших немедленного анализа, выбрал вопрос о том, что скрывается за ней.

- Éist, leanbán, - Баюн перешел на низкий гортанный шепот. - Ní féidir liom gá cabhair Seidhe a defeat... leat.*
Оборотень почувствовал, что если продолжит, то может сказать что-нибудь лишнее, потому, неожиданно разозлился.
- Слезь уже с меня, идиотка. И сиды, и ты, и ваши закидоны, у меня уже вот здесь, - Баюн продемонстировал где, проведя рукой по шее.

- В самом деле, вьюноша, не стоит пытаться задушить нашего незадачливого оборотня, - Ренцо пытался оттереть перчатки от крови, правда без толку – содержимое человеческих жил лишь ещё больше расползалось по ним, - вы оставите синьориту Торрес без слуги… Кстати, это наша гостья разодрала вахтенного, или у нас на борту бродит ещё что-нибудь с размышлениями в духе «кого б ещё съесть?»

- Да, я бы не против перекусить, - раздался новый голос из-за плеч мужчин, - но едва ли стану кусать матросов.

На палубе "Альбатроса", оперевшись на шпагу в ножнах, стоял маркиз дю Саж в обществе еще одного неизвестного человека. Как и маркиз, он был высок и худощав, но был куда моложе и вместо белого завитого парика носил смоляные волосы до плеч, а вместо отороченного вышивкой голубого камзола - кожаное одеяние и шпагу, выдававшие в нем кастильца.

В воздухе раздались удивленные возгласы, нестройный хор голосов разразился криками: "Откуда они здесь взялись? Кто вы такие? Что за чертовщина?"

- Прошу прощения за необъявленный визит. Маркиз Мишель дю Саж к вашим услугам, - произнес первый.
- Кажется, мы немного опоздали, что ж, давайте знакомиться: Риккардо Пронто де Гайегос, - добавил второй.
______________________________________
* Ní féidir liom gá cabhair Seidhe a defeat leat. - Чтобы одолеть тебя, помощь Сида мне не нужна.

Ругая себя, что не прирезала сразу, девушка освободила уссурца. Подчеркнуто не глядя в его сторону, она поклонилась Ренцо.
- Синьор, позволите поговорить с вами наедине?
Выйдя из каюты, Эсси вполголоса рассказала, что произошло.
- Если эта seidhe и явилась спервоначала за бумагами Роджеровыми, то она нашла кое-что поинтересней для себя. Не любит это племя чародейное наш род. Дело-то старое, да только плевать им на давность. У вас-то в Водачче тоже, сказывают, такая вражда бывает - до последнего кровника.
Беду я принесу, вот что. Эта леди хоть и поклялась не вредить никому на корабле и холопов с наймитами впредь по нашему следу не пускать, а всё может найти лазейки в клятве. Позвольте мне взять лодку с припасами, как шторм кончится, синьор. Не дело это, чтобы из-за моей-то вражды всех товарищей подставлять. Наше оружие супротив них - так, чих комариный.
Потупясь, она продолжила.
- А что до уссурца, так он выболтал, что связи имеет с миром ихним, сидским. Сами посудите - как эта ведьма могла наш корабль посреди моря отыскать, да путь прокинуть, если не навел кто-то? Да только не вяжется кое-что. Она мое имя знала. А уссурец - нет. Может и напрасно я его...того... Присмотритесь к нему, синьор. Все же нечисто что-то с ним.

Я привычно повернулся на каблуке.
Пара мужчин – первый, в белом парике, судя по произношению – монтенец, во втором – темноволосом, кариглазом с определённым трудом можно было узнать уроженца Кастилии.
«Вор кого-то притащил. Посмотрим, что ты нам скажешь…»
Поднявшийся шум я прекратил одной-единственной фразой, резкой и грубой, сорвав заодно своё плохое настроение и раздражение от очередного кровоизлияния:
- Панику отставить и заткнуться всем!! Магов никогда не видели?
Повернулся к боцману:
- Синьор Дорк, сопроводите наших визитёров в мою каюту, разговор будет не из простых.
Отозвал юнгу в сторону.
- Значит так, вьюноша, - я стянул перчатки и цапнул мальчишку за подбородок, заставляя юнгу поднять голову и смотреть мне в глаза, что на моей не столь далёкой родине фактически считалось вызовом, но в данной ситуации было лишь попыткой понять собеседника, скорее всего не знавшего об этой особенности. Цапнул, совершенно позабыв о заляпанных в крови руках, и с удивлением отметил, что кожа под пальцами кажется слишком… нежной? - Никакой шлюпки, никакой высадки. Тут у каждого по полторы сотни либров грязи за душой, и то, что на хвосте у тебя сидит фаэ, меня абсолютно не волнует. Ты – один из экипажа, один из семьи, и вышвыривать тебя на верную гибель я не имею ни желания, ни права – морской кодекс запрещает подобное. Так что – прекрати нести глупости - свободен. Марш на очередную перевязку, и спать! – рявкнул я, глядя в янтарные глаза юнги. Что – то в лице его мне казалось неправильным, но думать об этом не было сил и времени…
Отпустив собеседника, вновь отряхнув руки, и ругнувшись про себя, я торопливо отправился к нашим визитёрам.

Волькер резко обернулся, отчего ворон или ворона недовольно каркнул, пытаясь удержаться на плече человека. Взгляду предстали вполне себе обыкновенные люди... если не считать монтеньца-портиста. Ну кто еще может появиться из ниоткуда, не считая сидов?
Впрочем, с вороном... но кто сказал, что они прямо тут вышли?
Хотелось сказать что-то, вроде6 "Буфет в другой стороне и меонтеньских булоче у нас нет", но синьор Ренцо опередил айзенца.

- Идемте, сеньоры. - сказал боцман, выполняя приказ капитана. Хотелось расспросить прямо здесь, что магу с подручным тут понадобилось, но... ну и они же не пленные! Пока...
Краем глаза Дорк заметил, как капитан с юнгой отошли в сторону о чем-то поговорить. Ну и одноглазый... кажется, если бы взгляд мог убивать, то монтенец (несомненно, причастный к краже кошелька Джакозы, как и других вещей) бы моментально превратился в кучку пепла. Ну или бы снесло, словно пушечным ядром... Взгляды остальных матросов были помягче... в какой-то мере. Вещей же немало пропало...
Волькер молча и ни о чем пока не спрашивая провел гостей до каюты капитана. Ворон при этом косился на адепта Порте, словно подозревал его в желании присвоить себе его фамильный сервиз и все сбережения в придачу.

- Combien à vue d'œil les tout a changé*. Я подрядился помочь вашей жене спасать вас, в итоге помогаю вам спасать жену. Занятно!
- Только я не просил вас о помощи.
- Вы не сделали это вербально.
-…?!
- А кто это так красиво поет?
- Ну, вы же всегда можете открыть глаза и проверить…

Маркиз наконец-то остановился, да и Риккардо перестал чувствовать, будто идет по блевотине, и ощутил подошвами своих сапог неровные доски. Молодой человек открыл один глаз. Монтенец не соврал, они и правда, находились в носовой части небольшого корабля. Волны методично били о борт, будто бы хотели забраться на корабль, но моряков беспокоили совсем другие гости. Они в ужасе уставились на пришельцев. Рик абсолютно их понимал, они испытал нечто подобное, когда пошел за маркизом в его чародейскую дыру. Но, по крайней мере, он пережил это путешествие и позволил себе открыть второй глаз.
Разношерстные лица, пялящихся на него, матросов выдавали явную торговую принадлежность судна. Ветер свистал в вантах, разнося громкие крики… ворон?! Кастилец потряс головой: «Ну откуда воронам взяться среди моря!», он поднял голову и посмотрел на небо. Небо было затянуто свинцовыми тучами, и лишь краешек постепенно светлел. Тучи ветер и волны совместно говорили о том, что не так давно здесь бушевал шторм, но, как и все мирское, он сходил на нет. Если верить слухам, то в Седьмом Море небо венчают солнце и луна, а вовсе не тучи, потому эту версию тоже можно было отбросить. «Наверное, это кричат чайки, просто у меня проблемы со слухом из-за проклятого монтеньского колдовства!» И правда, с тех пор как парень ступил в зев портала, его внутренности будто перемешались.
Тем временем, маркиз, который явно так же не знал, что делать дальше, двинулся прямо. Увы, этот маневр ему не совсем удался, так как стоило дю Сажу сделать несколько шагов и его начало шатать вместе с кораблем. Риккардо, который в отличие от попутчика не испытывал подобных проблем, двинулся вслед за ним. Сопровождаемые отборной руганью матросов, которые, к счастью, решили не тягаться с колдуном, попутчики спустились с баковой надстройки и достигли юта.

В итоге стратегия маркиза оказалась выигрышной, так как в одной из кают кормовой надстройки происходило занятное действо. Какой-то паренек, местный юнга или громит, добивал светловолосого человека одетого в меха, явно северянина. Вокруг них суетились еще трое, толи судьи поединка, толи зрители. В глубине каюты, рядом с окном, стоял человек, судя по резким чертам лица – айзенец, точнее сказать было трудно. Рядом с дерущимися копошились два водаччианца, один – толстяк с темными усами и седеющей головой, второй – высокий с пепельными волосами. Еще один, с темными неаккуратными волосами и многодневной щетиной, стоял возле входа, окидывая новоприбывших суровым взглядом единственного глаза, и, похоже, охранял происходящий поединок. Толстяк сыпал ватицинскими терминами всуе на чистом тейянском языке, видимо его боец проиграл. Высокий пытался разнять дерущихся и выяснить что происходит. На удивление, ответил ему маркиз.
«Проклятый квакун, тебе еще хватает наглости шутить о еде!» - Риккардо не знал, от чего его мутит больше, от недавнего колдовского путешествия, или от запаха монтеньской парфюмерии, которой попутчик явно поливал себя без меры.
- Прошу прощения за необъявленный визит. Маркиз Мишель дю Саж к вашим услугам, - представился монтенец.
Кастилец решил не отставать - Кажется, мы немного опоздали, что ж, давайте знакомиться: Риккардо Пронто де Гайегос, уроженец славной Кастилии… - «маркиз Мишель дю Саж» ощутимо ткнул его ножнами в ступню. Похоже, попутчик решил, что говорить будет только он.
Пепельный оглядел новоприбывших и отдал несколько приказов на водаччианском. Судя по последнему, он должен быть большим офицером на этом маленьком судне, если пришельцев отведут в его каюту, наверное, старпом или капитан. Стоявший в глубине айзенец вышел из каюты, и стало возможным разглядеть короткие темные волосы, короткие темные усы и ворону, сидящую у человека на плече. Она была… ЗДОРОВЕННОЙ!!! «Наверное ворона тоже из Айзена и уж точно не испытывает недостатка в пище», подумал молодой человек: «По крайней мере, хоть карканье мне не почудилось». Кастилец вытаращился на ворону, а она на него. «Интересно, кто кому более любопытен, я вороне, или она мне?» задумался Рик.
- Идемте, сеньоры. - Айзенец повел их по кораблю. Маркиз, по дороге, сдал и начал идти, держась за переборки, стены, леера и встречные предметы. Учитывая, что любитель тыкать в людей ножнами был вне досягаемости, молодой человек решил воспользоваться моментом и выяснить ответы на некоторые, интересующие его, вопросы.
- Занятного попутчика вы выбрали для морского путешествия герр Дорк. – обратился Риккардо к провожатому – У вас в трюме часом нет ручного драхена?
__________
*Все меняется прямо на глазах (фр.)

- Шлюп у нас не самый большой, так что припасов немного, а кормить драхена провинившимися матросами нельзя - капитан запретил... Но вниз все равно не заглядывайте, - полусерьезно на монтеньском ответил Дорк, посматривая на монтеньца. То ли ворон так действует, то ли укочало, то ли притворяется... Впрочем, ни айзенец, ни ворон-призрак бдительности не ослабляли.

- Здесь. Подождите капитана. Он скоро придет, - остановился Волькер у двери, ведущей в каюту капитана.

Ругая себя, что не прирезала сразу, девушка освободила уссурца. Баюн убрал руки с ее талии, и авалонка поднялась. Подчеркнуто не глядя в его сторону, она поклонилась Ренцо.
- Синьор, позволите поговорить с вами наедине?
Баюн, который слишком давно был в море, наслаждался каждым подарком судьбы, даже если это всего лишь прикосновение к женскому телу. "Освобожденный" человек-кот зажмурился и сжал кулаки от сожаления. Она, понятно, этого не увидела. Выйдя из каюты, Эсси вполголоса принялась рассказывать о том, что произошло. Как оборотень не напрягал слух, услышать, о чем речь, не удавалось. Мешали другие голоса.
– Занятного попутчика вы выбрали для морского путешествия, герр Дорк, – обратился Риккардо к провожатому – У вас в трюме часом нет ручного драхена?
- Шлюп у нас не самый большой, так что припасов немного, а кормить драхена провинившимися матросами нельзя - капитан запретил... Но вниз все равно не заглядывайте, - полусерьезно на монтеньском ответил Дорк.
Черноперая птица, сидевшая на плече Волькера, склонила голову и глянула на кастилийца круглым немигающим глазом. Мужчина невольно поежился.
- Тикарр! - сказала птица.
- Что?
- Имм-ииим! Тик-а-а-арр!
Кастилиец вытаращился на ворона.
- По-моему, он говорит, что от тебя много шума, - буркнул Баюн, бывший до сих пор немым свидетелем сцены. Он изо всех сил старался не улыбаться.
- Имм-Трр!
- Я же пошутил. Прикрой-ка клювик.
Птица безразлично уткнула клюв в перья и принялась их ерошить.
Когда через несколько минут Ренцо присоединился к Волькеру, проводившему дю Сажа и его спутника в отдельную каюту, маркиз попросил беседы с капитаном с глазу на глаз. Сговорились на том, что в каюте также задержится Волькер и Риккардо. Остальные, в том числе и Баюн, настороженные, под различными предлогами остались вблизи каюты.

- И что же вы имеете нам сказать? - капитан поставил стул совсем близко к маркизу и внимательно смотрел в серые глаза, которые выдержали взгляд, а затем опустились.
- Дело это весьма деликатное, - маркиз пожевал краешек платка. - Нельзя его изложить в двух словах. Тут придется положиться на взаимное чувство долга. Не знаю, могу ли я доверять вам, и пойдете ли вы навстречу мне, но выбора нет.
- Начните хотя бы.
- Это и есть самое трудное. Если бы я знал, с чего начать? – улыбнулся маркиз.
- У господина посла нет слов, - Ренцо улыбнулся в ответ. - Кто бы мог подумать? Ну, можете попробовать жестами.
Настал черед маркиза бросать испытующие взгляды на капитана. Расценивать ли его шутку, как насмешку или как попытку разрядить атмосферу? Маркиз пришел к выводу, что интуитивно капитан ему нравился, светловолосый и какой-то светлый в целом, безупречно вежливый, энергичный. Он не смердел, как те пираты, что обычно бороздят эти воды, манера говорить и держаться подчеркивала в нем дворянина не только по фамилии, но и по воспитанию. И все же, он из Водачче… Маркиз отогнал навязчивое ощущение тревоги и, наконец, приступил к рассказу:
- Как я уже имел честь сообщить синьорите Лусии дель Торрес, в данный момент я являюсь послом их величеств Короля Луи в Авалон. По долгу службы мне приходится выполнять поручения большей частью дипломатического характера, однако, мы с вами все в курсе, что это лишь часть работы посла.
Маркиз глянул на Ренцо и Волькера: понимают ли они, о чем речь? Мужчины внимали с вежливым любопытством. Риккардо слушал рассказ дю Сажа не менее заинтересованно.
- О чем я?.. Ага. Думаю, синьор де Гайегос как никто другой в курсе, что Монтень сейчас в состоянии войны с Кастилией и с Уссурой. Армия генерала Монтегю осаждает Новогоров, а флот Кастилии, разгромленный авалонской эксадрой, еще не успел оправиться от удара, потому западное побережье Кастилии стало легкой целью для высадки монтеньского десанта с моря. Нам удалось захватить ряд важных портов, однако, сухопутные войска Кастилии понемногу стягиваются к фронту, и дальнейшее продвижение невозможно без тяжелых потерь. Обе армии завязли в ложных маневрах и атаках, ожидая перемещения противника с целью поймать его артиллерию на марше. Уссурская армия, напротив, не имеет достаточной численности для открытого контрнаступления, но отряды их гуэриллас успешно сковывают действия монтеньских войск в тылу, а Новгоров может выдержать осаду не менее полугода, в то время, как армия Монтегю уже испытывает проблемы со снабжением и медикаментами. Сложно сказать, кто выдержит дольше? Сейчас на фронтах установилось временное равновесие, которое может быть нарушено малейшим вмешательством извне. Айзен только что пережил гражданскую войну, он истощен, и Конрад Фаунер Пезен сохраняет нейтралитет, не желая терять людей в военной авантюре. Княжества Водачче и торговцы Венделя также не вмешиваются в боевые действия, тем не менее, успешно зарабатывая на торговых поставках всем сторонам конфликта. Нужно ли говорить о том, что монтеньский двор имел основания искать способ повлиять на позицию Авалон по отношению к текущему, хм, состоянию дел?
Кастилец, слушавший маркиза, выругался на родном диалекте, и Мишель дю Саж развел руками, как бы говоря: «Эх, война!» Затем на минуту замолчал, приложив руку ко лбу, словно в задумчивости.
- Чтоб мне провалиться, если бы еще третьего дня я знал, как это сделать? Элейн далеко не глупа, чтобы ввязываться в войну, когда два извечных соперника Авалон впервые за добрых пару сотен лет сошлись на поле брани друг с другом. Даже во сне не предполагал, что ответ сам придет ко мне домой.
В каюте раздалось только удивленное «хм». Мужчины ловили каждое слово маркиза.
- И ответ этот оказался очень необычен, - продолжал маркиз задумчиво. Мысленно он перебирал воспоминания, которыми сейчас выборочно делился. – Ши. Фаэ. Сиды. Я знаю о них совсем немного, кроме этих названий. Но до сих пор мне казалось, что это те, кто должен поддерживать Элейн, так что я порядком удивился, когда некто Даркли третьего дня появилась в моем замке с предложением помочь королю Луи в его поиске способов влияния на королеву Авалон. Если подумать, переписка короны с авалонскими пиратами – едва ли тот самый способ, но именно ее предложила мне раздобыть фаэ. Возможно, мы чего-то не знаем об этой переписке или об истинных целях ши, но факт остается фактом. Даркли искала некие бумаги и готова была передать их в Монтень. По ее словам, Элейн вынуждена была бы пойти на уступки континентальному соседу, ради возврата этих и других бумаг. О каких других бумагах речь, можно только догадываться, но вероятно, речь снова идет о чем-то компрометирующем корону. Между прочим, одним из условий поиска было сохранить участие фаэ в тайне.
- Так значит, исчезновение личных вещей на «Альбатросе» - это ваших рук дело, маркиз?
- О, мне кажется, этот способ лучше, чем высадка десанта мушкетеров или личный визит ши. У меня не было лучшей возможности провести обыск, чем переносить вещи в портал. Смею вас заверить, что теперь, когда карты открыты, я верну все до последнего носового платка.
Голос маркиза неожиданно набрал громкость. Казалось, он разрешил какие-то внутренние сомнения, и это придало ему сил.
- Вещи – ничто. Господа, как вы думаете, почему я здесь и так откровенен с вами?
- Думаю, потому, что вам нужны эти чертовы бумаги.
Горло маркиза издало смешок, но выражение лица осталось мрачным.
- Будь проклят тот день, когда я встретил ши. Да, мне нужны эти бумаги. Я собираюсь передать их непосредственному адресату... В Авалон.

Вор пришёл с предложением. Надо сказать, весьма и весьма неожиданным.
Слушал я маркиза спокойно, неторопливо отирая руки о платок. Настолько холодно и безразлично, насколько вообще возможно – то ли усталость, то ли обширная кровопотеря заставили эмоции уйти на дно, затаиться, скрыться, а оставшийся чистый разум взялся за анализ услышанного.
«Вот даже как?»
- Хм… пожалуй, начну издали. Во – первых, ши побывала здесь до вас, но ничего не добилась. В частности, скорее всего, что бумаги так и остались на борту. Да, Волькер, - бросил я наёмнику через плечо, - будьте столь любезны, проследите, чтобы матросы убрали останки вахтенного, столкнувшегося с сидом, из люка рядом со шкафутом. Но это позже. Второе, - мой взгляд вновь вернулся к маркизу, - откуда столь благородное желание? Мне казалось, что вы должны воспользоваться столь удобной оказией, и надавить на Авалон при первой же возможности? И третье – вы уверены в своём спутнике? Абсолютно ничего не имею против любви к отчизне, но бумаги, после того, как окажутся у вас, могут в один прекрасный момент перекочевать к нему… - я неторопливо поправил высокий воротник, на мгновение запустив пальцы за плотную ткань – проверить, продолжают ли кровоточить старые раны.

Все это время Риккардо стоял, подпирая стену, и старался изображать предмет мебели, предоставив возможность высокопочтенным господам вести беседу. Он время от времени бросал взгляд на айзенца и герр Дорк отвечал ему взаимностью, чего нельзя было сказать о вороне, сидящей у того на плече. Птица показательно не смотрела в сторону молодого человека, демонстрируя полную заинтересованность переговорами. "Такое впечатление, будто тот весельчак-северянин вовсе не шутил и я действительно ей не нравлюсь" подумал Рик, но тут же отогнал глупую мысль, ну какое могло быть дело до него какой-то там вороне.
В этот момент молодой человек кивнул, по видимому своим мыслям, и уголки его губ легонько приподнялись. Он тоже абсолютно ничего не имел против любви к отчизне, а так же, по видимому абсолютно ничего не имел против того, что обсуждаемые документы "могут в один прекрасный момент перекочевать к нему…"

Айзенец с подозрением посмотрел вначале на уссурийца, потом на ворона. Оба упорно делали вид, что... Ну, уссуриец что-то недоговаривал, это понятно. Впрочем. стоит лезть в птичьи тайны, если есть монтеньские? Или это тайна призрака... тогда тем более. Ну и кажется упорно, что это какой-то пустяк. Волькер решил пока что придерживаться этого мнения...

А в разговоре с вором-магом (он сам признался) выяснились очень интересные подробности о бумагах. "А это не мои?.. Нет. Даже если и так, то все равно нет," - решил для себя боцман. Во время переговоров он только помалкивал, да поглядывал за остальными присутствующими. Аристократы же беседу ведут.
На просьбу капитана айзенец просто сказал:"Я прослежу". Только еще выходить не пора было.
"А сиды же, кажется, более-менее неплохо к авалонской короне относятся и помогают ей. Ну, так говорят. Или это просто заблуждение, а этим все равно? Но зачем им тогда бумаги? Обычно они конкр...мда. На трезвую голову не поймешь, но до ближайшей земли столько..." - размышлял наемник, наморщив лоб. В общем, было видно, что боцман все слышит и обдумывает что-то тяжелое.
Но беда в том, что жизнь (год-два) в Водачче разбираться в интригах бывшего речника еще не научила... и навряд ли он этому скоро научится.

Когда монтенец начал свое кваканье, Риккардо решил, что разумно будет прикинуться, будто он не понимает водаччианского языка. Но по мере того, как маркиз изливал свое красноречие, кастилец забыл не только про разницу языков, но и все те важные вопросы, которые он хотел задать айзенцу все это время. К концу маркизовой тирады все присутствующие были поражены, в том числе и ворона.


"Будь я на родине, ни за что бы, ни ввязался в эти колдовские штучки, но это море…" Рику вспомнились слова сеньора Оруньо "В море человек вынужден, мирится с морскими законами, а они не всегда соответствуют ватицинским", или как Алаваро, более доступно интерпретировал своего капитана "Это не суша, здесь все можно!" Впрочем, водаччианец-капитан был поражен меньше всех, что не удивительно. В Водачче царили жесткие нравы, судя по словам отца, подобные казусы там творились через день, а раз в неделю и похлеще... В таких условиях быстро учишься ничему не удивляться.
Потому не удивительно, что капитан сразу же задал несколько каверзных вопросов своему собеседнику. Риккардо тем временем придавался своим мыслям, но из этого состояния его вывело странное чувство…


Молодей человек поднял взгляд и заметил, что ворона снова уставилась на него. Вдоль хребта знакомо промаршировали мурашки. Рик хотел было сказать птице что-то язвительное, но в присутствии трех мужчин это выглядело бы глупо! "И все-таки это, наверное, ворон" подумал кастилец "уж больно он здоровый, как для самки".
Но вовсе не это было причиной беспокойства молодого человека, по крайней мере, он хотел так думать. Риккардо казалось, что их кто-то подслушивает. Вот и пернатый обратил внимание на вход в каюту, в то время как взгляды остальных членов команды были прикованы к маркизу. Последний натянуто улыбнулся капитану и продолжил свое кваканье. Кастилец же решил, что к тому моменту, как его попутчик закончит, стоит медленно и плавно, не привлекая лишнего внимания, переместится ближе к входу.

Маркиз подошел ближе к капитану и понизил голос.
- Безусловно, возврат бумаг в Авалон – это не попытка загладить вину. Я бы передал их, куда считаю нужным, если бы фаэ не оказалась столь непредсказуема. Сейчас моя жена зачарована ею, и мне пришлось обратиться к другому, хм, сиду, чтобы снять чары, – голос маркиза был холоден. – Будем считать, что безопасность гонца и сохранность бумаг –плата за работу.
- Вот даже как? - мысленно удивился капитан.
- У меня есть пара строк, начертанных тем, кто должен встретить гонца. Найдите мне этого гонца, капитан, и я ваш должник. Я ценю свою службу монтеньскому двору не только из любви к желтому металлу, и мне знакомо чувство долга по отношению к стране и короне. Но, выбирая между ними и семьей…
Дю Саж не закончил. Он покраснел и с видимым трудом выдавил из себя два слова:
- Помогите мне.

А вот и причина. Банальнейшая, надо сказать… если, конечно, гость не изображает трагедию вперемешку с драмой и прочими театральными и не очень театральными жанрами, что также очень может быть.
- Pourquoi pas*? – я задумчиво потеребил воротник, чувствуя, как стекают по пальцам крупные липкие капли вперемешку с сукровицей, - но с условием. Выдавать своего пассажира неизвестно кому – признак, мягко говоря, дурного тона. Поэтому, чтобы не нарушать морские обычаи, да и в целом не действовать как обыкновенный морской разбойник, поступим следующим образом . Приведите сюда кого-нибудь из авалонского двора – можно из известных придворных, а можно из военного флота. Думаю, что курьер, которому мы объясним ситуацию, и подготовим его к вашему визиту, в таком случае окончательно удостоверится, что последовав за вами, он попадёт по месту назначения – в Авалон, а не непонятно куда. Заодно это сыграет и на руку вам – сможете сочинить красивую сказку для подданных королевы Элейн о том, как искали посыльного и уговаривали меня отправить его с вами, - я хмыкнул, глянул на испачканную руку, утёр кровь платком. – И да – посоветуйте им быть честными в плане сделки – если сюда придёт абордажная команда, судно они захватят…но вот бумаг – не получат.
___________________________
* - почему бы и нет? (монт.)

- Это невозможно, - покачал головой маркиз.
Сперва он не собирался объяснять капитану подробностей отказа, но при виде его замешательства, добавил:
- Вы же понимаете, что будь человек, которому адресовано письмо, публичным, мы оба были бы здесь? Однако, и я прекрасно понимаю, что курьер, перевозящий бумаги, вряд ли рискнул бы соваться в портал с монтеньским маркизом. Для того, чтобы убедить его в том, что я пришел из Авалон, у меня есть вот это.
Дю Саж показал на выглядывавший из-под камзола краешек письма.
- Так вы поможете мне найти гонца? – мысленно маркиз добавил: «или мне придется бегать за каждым из пассажиров самостоятельно?», но вслух дипломат добавил лишь слово «господа». Голос дю Сажа был спокоен, выражение лица благожелательно, а поклон учтив, но костяшки пальцев на эфесе шпаги побелели.

- А на письме, насколько понимаю, тоже нет никаких признаков того, что оно родом из Авалона? - в моей интонации мелькнула нотка ехидства. - Забавно будет, если курьер вам не поверит... Впрочем, я уговаривать его тоже не намерен, всё в ваших руках. Синьор Дорк, - брошенная через плечо фраза, казалась повисла в загустевшем, тревожном воздухе, - будите этого растяпу, Роджера и ведите сюда. Скажете, что к ему прислали депешу. Прошу вас, а не юнгу, потому что означенный субъект может быть... в несколько неуравновешенном состоянии. А вам господа, - я повернулся к "гостям", - остаётся только ждать. Увы, особых кулинарных изысков предложить не могу, всё холодное, но есть неплохое вино, если желаете, - я откинулся спиной к стене и прикрыл глаза.

- Да, капитан, - отозвался Волькер и вышел. По рассеянности - вместе с вороном на плече, но ведь маркиз пока никуда не денется, так ведь? Он и сам в этом не заинтересован пока... Пара встреченных матросов говорила, что из своей каюты Весельчак еще не выходил, а большего знать айзенцу и не нужно было.
Шторм вроде бы потихоньку начинал стихать (тьфу-тьфу), но все равно пару фокусов выкинуть смог. На очередном повороте Дорка сильно качнуло. Неужели, волны? Или он так устал.
-Ккаррам!! - недовольно каркнул ворон прямо в ухо человеку, еще и ударив крылом, пытаясь удержаться. "Не дрова несешь! И крыло больно!" - наверно так это переводится. И уссурцем быть не надо, чтобы понять.
- Тихо ты, шайне, и без тебя у всех голова болит...
- Крр...
Дальше человек с птицей шли молча. Вскоре боцман нашел нужную каюту и постучал. Вежливо. Но все равно громко. Судя по звуку, там кто-то был живой. А здоровый или не совсем - это детали. Идти до каюты капитана недалеко.
- Роджер! Вы здесь? Или нет уже? - осведомился Волькер. - Вас капитан звал по важному делу.

Роджер нечасто видел сны, да и те, что случалось, проснувшись, не помнил. Если только это не были кошмары...
Из клубка каких-то неясных, но вызывающих дрожь фигур, странных и насекомоподобных выступил образ красивой девушки. Ее светлые, развевающиеся волосы отливали изумрудным оттенком, таким, какой можно увидеть у aes Sidhe. Роджер хотел предупредить ее о надвигающейся опасности, но не смог сказать и слова. А она, казалось, не замечала серые тени, с обворожительной улыбкой подошла к нему и обняла, унося мысли дальше и дальше в дебри страстного безумия. Руки ее были холодными, но ласковыми, а поцелуй долгим. Внезапно, Роджер осознал, что в этом поцелуе нет жизни, что ему нечем дышать, и что только что казавшиеся нежными руки впились в кожу когтями хищной птицы.
Мужчина не мог вырваться или закричать. Мог только мысленно взмолиться предкам и смотреть, как изо рта незнакомки вырывается тьма
- Изыди! - мысленно приказал он наваждению. Но ничего не изменилось. На плечи и грудь его навалилась тяжесть, время исчезло, превратив эту тяжесть в бесконечную пытку. Роджер смог закричать. лишь когда проснулся. Крик был громким и пронзительным. Мужчина не сразу пришел в себя.
Волькер, стучавший в каюту корсара, вздрогнул от неожиданности и приоткрыл дверь.
Роджер какое-то время лежал неподвижно, все еще во власти кошмара. Затем вытянул из-под подушки мешочек и ощупал живот. Гильдеры, полученные на дорогу, были в кошельке, а пакет, пакет с бумагами пропал. Пакет, который он должен был доставить в Авалон. «Тысяча чертей и одна каракатица! Кастильская сучка!»

Волькер уведомил незадачливого ухажера о том, что капитан желает видеть его по важному делу. Как некстати этот вызов, когда нужно бежать искать кастилийку. Впрочем, куда она денется с корабля то? Скрепя сердце, Роджер поспешил к капитану. Короткий путь до каюты Ренцо мужчина провел в раздумьях об обманчивости женской внешности.

У корсара были основания подозревать, что предстоящий разговор с капитаном будет отличаться от званого обеда. Однако, Роджер не ожидал, что отличие будет настолько велико. Кроме синьора ди Анджелиса, в каюте находились невесть откуда взявшиеся монтенец и кастилец; первый налегал на вино, второй на фрукты и сыр.
- После этой чертовой солонины, нормальная еда кажется райским нектаром, - кастилец интенсивно работал руками и челюстями. – Буэнос диас, синьор, - кивнул он вошедшему, не отрываясь от стола. Дю Саж отставил в сторону вино и поднялся навстречу новому участнику беседы.
Предложение последовало после долгого, откровенного и эмоционального разговора. Разговора, который временно стер налет гордыни и ожесточения между Монтень и Авалон. Предложение дю Сажа оказалось для Роджера неожиданным, но не настолько, чтобы последний долго думал, стоит ли его принять? В иных ситуациях дипломат умел настаивать так, что каюта сотрясалась даже в шторм и со стен сыпалась пыль, но, поскольку Роджер достаточно быстро утвердился во мнении, что его собеседник говорит правду, использование силы не понадобилось.
После прочтения письма от Борса, корсар согласился бы на любое предложение маркиза. Даже на перспективу хлебнуть чашечку кипящего металла в компании древнего Драхена.
- Есть только одна проблема, - крякнул Роджер. И, опустив несколько важных деталей вечерней беседы с Лусией, высказал предположение о том, у кого сейчас бумаги?
Дю Саж вскинул бровь:
- Так значит, синьорита все же нашла бумаги? Если так, то отведите меня к ней.
Обоих, Роджера и маркиза, внимательно слушали капитан и Риккардо, из темного угла каюты мужчин осматривал неприятным, вызывающим беспокойство взглядом зеленых глаз, полосатый котяра...

Дорк, к моему вящему удивлению, управился довольно быстро - видимо, пират, обнаружив пропажу бумаг, оклемался в мгновение ока.
Гости неторопливо уничтожали снедь, я же к еде даже и не притронулся - хотя следовало бы "уничтожить" пару - тройку кусков мяса - организм остро нуждался в материале для производства крови, но бумажки были важнее.
Упрямиться Роджер не стал, довольно быстро согласившись на предложение монтеньца, но сделав акцент на одном маленьком нюансе - отсутствии требуемых документов.
- Думаю, что это не потребуется... - я поднялся с места, и прошествовал к сундучку, лязгнул ключом в замке, стукнул крышкой с выцветшей эмблемой, вытянул сверток после непродолжительных поисков, бросил Роджеру. - Полагаю, это ваше, проверьте. Р-редкостная дрянь, скажу вам. Ради этих белых листочков с синими чернилами пролилось огромное количество липкой и красной крови. Предлагал синьоре из Кастилии оставить их себе по праву добытчика - отказалась. Счастье, что не выбросил за борт, хотя надо было бы...