Как, все таки, бывает в жизни. Иногда - проснешься в чистой теплой постели, рядом с любимой девушкой, рядом на столике джин с тоником, или хорошее виски. Приятно потягиваешься, потому что сегодня не на работу, да и завтра тоже. И вообще у тебя отпуск.
А бывает и так, что очнешься на заплеванных и заблеванных нарах и узнаешь, что всю ночь дебоширил, устраивал беспорядки, и всячески морально разлагался. И еще на развалинах старинной крепости (-Простите, а крепость тоже я? -Нет, она сама, два века тому назад.) кидался в туристов тухлыми яйцами и помидорами, которые неизвестно как достал.

Но иногда бывает и так - приходится всю ночь без сна торчать на крыше небоскреба, цепляясь из последних уже сил за шпиль. И не выбраться никак, кроме спрыгнуть вниз, потому что у ненормального архитектора, сотворившего сей архитектурный выкидыш, не хватило терпения или времени, чтобы спроектировать дверь на эту узкую, как голова треотравра, крышу.
И ведь занесло сюда не изза пьянки или прочих активных возлияний, или же изза того, что ночью по снегу пришел к столбу, решил заночевать у него, а наутро снег стаял - и вот ты на крыше в километре ну земли.
Нет, всему причиной неисправное кольцо, забросившее неизвестно куда. Полметра в сторону - и бездна.
Кое как цепляясь за шпиль, человек попытался снова использовать кольцо, но оно бездействовало.
Тонкое колечко из нерадиоактивного урана, массивно покрытое золотом и черный рубин. Оно стоило немалых денег даже как простое кольцо, а не маяк-передатчик для отслеживающего телепортатора.
"Оно не может быть разряжено, там нрурана на пятьсот лет хватило бы еще. Может, что-то другое?"
С этой мыслью человек свободной рукой дотянулся до передатчика, аккуратно спрятанного в мочке уха, но эфир молчал. Что было странно вдвойне. Вокруг небоскреба растирался огромный мегаполис, вдалеке виднелись индустриальные районы, дымящие смогом, медленно живущие спальные районы, от одного взгляда на которые хочется заснуть, но нельзя - можно свалиться. Еще хорошо видны оживленные площади, народу на которых - всех не пересчесть. Хотя они и казались отсюда мелкими, словно муравьями, но все они жили своей жизнью, а не торчали на высоте без возможности спуститься.
-Муравейник, чтоб его. И как в таком крупном городе без хотя бы радиосвязи?!
Словно поджидая этого момента, передатчик пискнул, выдал трель и замолк, успев на прощание передать всего несколько слов:
-Лорд Паук, ответьте, пожалуйста, ответьте...
"Час от часу не легче, связь есть, но ее нет. Врядли Коалиция сможет мне помочь, нечего было в независимый мир прыгать. А в Замке меня засечь не могут, кольцо не работает. Или я застрял на этой планете или одно из двух. Не хватало еще мне с самим собой разговаривать. Пауков то я не чувствую"
За горизонтом послышался раскат грома.
-Вот только этого мне хватало. Грозы. Кому тут нужен хорошо прожаренный арахнопат?
Налетевший небольшим ураганом ветер едва не сорвал Лорда и сдвинул большую металлическую пластину, образовывавшую покрытие крыши.
Лорд Паук задумчиво приподнял бровь, уже обдумывая детали побега.
-И почему люди не летают как птицы, разные!- Громогласно произнес он, резким движением отрывая пластину и с новым порывом ветра прыгая вниз.
"Первая попытка аэросерфинга. Надеюсь, первый блин комом не будет? Моим комом"
Стремительное, почти отвесное падение сменилось столь же стремительным планированием, стоило только ветру подхватить аэросерфера.
Сердце уютно пряталось в пятки, живот скручивало, если бы не бессонная ночь на высоте, Паук с радостью поделился с окружающим миром последней трапезой, только была она часов двадцать назад.
Лист металла не отличался высокими летными свойствами, все время норовя уйти в крутое пике или сбросить надоедливого наездника. Наезднику пришлось вспоминать опыт полетов на кораблях и укрощения диких контиов, очень похожих на обычных лошадей.
Безумный полет могли видеть многие, ведь не заметить такое сложно. Если только ты не слишком погружен в заботы и работу, что не можешь смотреть в небо. Дети наверно, видели его способ спуска. Лишь бы повторять не захотели.
Предстояло еще и найти место приземления. Заявиться на какую-нибудь площадь сейчас было бы пафосно, но рискованно. Местные жители не оценили бы по достоинству.
К счастью, рядом с городом протекала река. Аккуратно изменив курс, Лорд продолжил снижение, но как-то быстро расхотелось ему погружаться в местные воды. Скорее всего, виной тому был ржаво-зеленый цвет воды и поднимающийся от нее пар.
По еще более невероятному счастью, он пролетал над двумя домами с натянутыми между ними бельевыми веревками.
Падать вниз, цепляясь за чужое белье, простыни, одежду, оказалось менее увлекательно и безопасно.
-Будет что вспомнить, когда выберусь с этой планеты. Или "если" выберусь.
Лорд Паук поднялся, стряхивая с одежды грязь и чужую одежду, присоединившуюся к нему в полете. Плащ остался где-то наверху, от него быстро пришлось избавиться, когда тот зацепился за веревку.
Дуя на окровавленные ладони, он собрался было выйти из небольшого переулка, где ему угораздило оказаться, как путь ему преградили несколько человек в грязной одежде, вооруженных чем-то наподобие железных бит.
-Так, и кого это к нам занесло?- Лениво спросил один из них, явно главарь, если обращать внимание на обилие татуировок и пистолет за поясом.
-Из огня да в полымя. Знал бы где упаду - соломки бы подстелил.
На лицах грабителей появилось в начале недоумение, а затем злорадная усмешка. Через секунду Лорд почувствовал сильный удар в затылок, способный проломить кости. Последним он услышал смешок, кажется, женский...

Мир за маской тьмы
Странные размышления о реальности

Часть 1
Маска Тьмы

Свет это всего лишь маска тьмы. Кажется, ты можешь потянуться рукой и достать до неё. А ухватившись за край, потянуть на себя и обнажить тьму бесконечной пустоты, что скрывается позади.

Пустота, то, что стоит за декорациями. Настоящее лицо мира. Словно негатив фотографии, отлитый из серебра. Пустота холодна ко всему. Она не знает печалей и радостей.

Ты чувствуешь её каждый миг. Может, она стала твоей частью, открыв тебе скелет вселенной, мира со стальными рёбрами. Теперь ты видишь сквозь грань, которая, словно занавесь, отделяет твою колыбель от изнанки существования.

Мрак словно стрелы пронзают серебряные нити судьбы. Ты можешь дотронуться до одной, но что-то подсказывает тебе правильный ответ, и ты только проходишь мимо. А нити, словно призраки, застревают в твоём разуме.

Видеть лицо реальности. Недостаточно, что бы изменить мир, застывший в безразличии к его обитателям. Но этого хватает, чтобы странные строки торопливой рукой рождались на бумаге.

У каждого своя бумага. Листок в клетку или экран компьютера. Может, только мысль, электрическими разрядами пробегающая по нейронам твоего мозга. Но разум помнит. Помнит...

Часть 2
Белый Оловянный Свет

Новый день приносит лишь новую горсть пыли, в которой живут призраки ушедших мест и лет. Эту пыль разносит ветер, блуждающий между мирами. В месте, где властвует вечная ночь. Этим ветром дышит само существование.

Но вырастает новый день, и в ярко-белых лучах света проступают тени. Они знают, что рассвет принесёт им пробуждение. Освободит их от страха перед ночью, лишающей их имён.

И солнце дарит им рассвет, раскрашивая мир в единственный ведомый ему цвет. Мир литого серебра уступает, обращаясь в олово. Реальность становится стопкой странных размытых рисунков.

Лишь пыль не теряет власти над своей странной жизнью и проносится по улицам игрушечного города. Места, которому ты не принадлежишь, а оно не принадлежит тебе. Мгновения светящимися листками проносятся мимо.

Ты заглянул за маску тьмы, и теперь взгляд словно не замечает преграду, устремляясь сквозь неё. Ты видишь лишь фальшивые лучи оловянного солнца, встающего вдали. Эта иллюзия покидает твой разум, стекая с плоскости твоего пути.

Нельзя увести кого-то за собой, просто протянув ладонь. Но, тебе открыто иное. Ты даришь слепок своих странных образов и мыслей, склеенных непростыми чувствами, бросая их как снежок в далёкие тени наугад.

Не оборачиваясь, ты уходишь вперёд, скрываясь в пустоте.

Часть 3
Серебристый Лунный Ветер

Деревья, как стрелы, выпущенные могущественным божеством, упрямо стоят вокруг. Как стрелы... А может, это струны Земли, дрожащие мелодией жизни. Мелодией, исчезающей в небесах.

Кто слышит волшебные звуки странного мотива? Лишь немногие почувствуют их и бережно сохранят в сердце своего духа. Но, может быть, есть и тот, кто расслышит тихие слова напева. Слова мира, текущие вместе с его судьбой.

Луна наполнила отражённый свет волшебством, и серебристое сияние окрасило вершины древесных стволов, укрытых сверкающей снежной пеленой. Тьма разорвана лучами, зовущими вдаль. Тьма, власть которой не уходит вместе с ароматом ночи.

В открытое окно врывается хлад ночного ветра, странника который прочёл историю с самого начала и останется с нами созерцать конец. А пока он зовёт нас заглянуть за край горизонта, словно хочет поделиться с нами своей тайной. Молчание не скуёт его беспокойный нрав.

А за краем ждёт окутанная серебристым мерцанием тропа, истлевающая вдали. Она петляет среди седых стражей-деревьев. Где-то рядом ты чувствуешь портал, который уведёт тебя дальше желаний и выше страхов. Сияющая арка открывается твоему взору.

Ветер шепчет, почти касаясь твоего уха. И слова ясным прозрачным потоком устремляются в твой разум. Ты понимаешь, что нашёл билет. Билет единственного шанса. Подарок. Ведь такие ключи не теряют, и сегодня волшебство зимней ночи связало тонкими нитями два мира только для тебя.

Ночь обретает полное могущество. И ты делаешь единственный выбор.

_______
© MMIX – MMX Евгений «Sacren»
Alive Fantasy

16-е число
После трапезы решил совершить променад по парку. Вокруг летали какие-то мелкие кровососущие мошки, и некоторые из них решили употребить меня в пищу. Убил восемь или десять, после чего впал в меланхолию и, воспользовавшись чердачной лестницей, полез на крышу.
Сидел там, думал: почему люди не летают как птицы? Всегда чувствовал некую духовную близость с пернатыми. Было бы забавно – люди в перьях. Почему люди не летают… Хорошая фраза. Надо подсказать какому-нибудь писателю. Из новых.

19-е число.
Сегодня был забавный случай. Но я голоден. Напишу позднее…

21-е число
Ходил на реку купаться, хотя и зарекался больше так не поступать. Видимо, твердость моего характера обратно пропорциональна возрасту. Очередной раз убедился в тщетности попыток как плавать, так и нырять. Вода выталкивает меня на поверхность, как мне кажется, с пренебрежением, как чужеродное ей тело. Стань я тем, что я есть, пораньше, непременно предложил бы свое тело сеньору адмиралу в качестве плавательного средства. Убежден, что плаванье было бы не лишено приятности.

25-е число.
Вспомнил про свою коллекцию трубок и несколько часов потратил на ее осмотр. Я уже и забыл, какие там есть интересные экземпляры. Когда-то я был страстным курильщиком. Любил и хорошее вино. Получается, что я разом избавился от двух вредных привычек. Забавно!
Правда, приобрел одну другую. Но меня не беспокоит, что она пагубно отразится на моем здоровье. На чужом – отразится. Обязательно.

3-е число.
Увидел сегодня мальчика с абсолютно бесстрашным взглядом. Лет сто назад таких мальчиков не было вовсе, да и теперь – редкость. Пожалуй, я поражен. И еще мне это не нравится. Это излишнее новшество. Так что завтра я еще раз посмотрю на этого мальчика. И даже улыбнусь ему.

Цитата от Morte: они отправят душу к дьяволу, - Добавил бы - твою. Герой к кому-то обращается, и здесь возникло ощущение, что всякая душа - к нему...
Что далее могу сказать, что если это облизать - получим стих, и ставлю пять. Поскриптума не избежать, как с искушеньем совладать? Меняем мненье, что, опять? Героя речь собой манит, де - отморозок и бандит, потом пьянящая свобода нас встретит радостно у входа...

Часть 4
Тропа Планарных Осколков

Ты идёшь вперёд, а под ногами хрустальным звоном отзываются осколки тебя. Начала и конца, ушедшего и грядущего. В каждом из них ты видишь своё отражение, искажённое по воле случая. Взгляд ловит его сквозь мрак и серебристые проблески лунного света, пронзающего голые кроны деревьев.

Непришедшие печали и несбывшиеся надежды. Их тени отражаются на странных зеркалах-осколках, и ты видишь почти угасший свет минувшего, тревожащего твою память. Перечеркнув свою судьбу, ты получил ключи от места, где тебе открывается переплетение чужих путей и дорог.

Чувствуя дыхание ветра, ты стал духом Ночи, хранителем тропы в другомирье, которое не принадлежит тебе. Тайный созерцатель или страж. Твой разум пронзает реальность, проникая в плоть сущего, а мысль несётся по его жилам.

Её узор уже почти стал частью тебя самого, и ты вплетаешь его в ткань сшитых тобой историй, что вертятся в клетке твоего разума. Нерассказанные и непроизнесённые. Узор реальности, скрытой от чужих глаз, светится волшебным сиянием, то и дело меняющим свой цвет.

Бесконечная дорога тысячей переплетающихся троп проведёт путника навстречу страхам и желаниям. Но лишь Хранитель неподвластен ей. Он чувствует серебряные струны судеб, одиноко звенящие на ветру. Их мелодия рассказывает ему историю, бесконечную, как плетение ткани времени. А осколки под ногами, как духи историй, манят случайных гостей в двери чужих миров, созданных тобой.
_________
© MMX Евгений "Sacren"
Alive Fantasy

Обжигающая сталь тремя пронзительно острыми ахроматическими лезвиями глиссирует, перемалывая рыхлую лилейность повседневности. Для неё нет преград: препоны – мизерные волоски, и они стаивают мартовским снегом, стираются навеки, без надежды и предсмертного крика. Куда они уходят? Что оставят после себя? Безмолвие – вот ответ.
Горячий водопад извергается, переливается бирюзой и серебром. Он клокочет, пламенный и пылкий, манит скользящую бритву: нырни, окунись, насыться беспредельной энергией и беги дальше, не останавливайся, пока не довершишь начатое, пока мир вокруг тебя не превратиться в полыхающее синевой безукоризненное пространство, пока...
- Нет, ну совесть есть у тебя?! Ты выйдешь из ванной сегодня? Я опаздываю, сколько можно повторять?
Я фыркаю надменно: плюшевая женщина! ей не понять!
- Заканчиваю уже! – кричу дрожащим от неудовлетворённости голосом, бросаю станок и вытираю с лица остатки пены.

Сестренка.
1
Время – такая странная штука. О нем можно сказать только банальность, и именно с нее-то я, пожалуй, и начну.
Оно так быстро идет. На самом деле каждая секунда становилась еще одной каплей моего чертового прошлого; на самом деле время играло мной, играло моей памятью, играло моей жизнью, ничуть не заботясь о моих чувствах. На самом деле теперь, после стольких лет, заполненных непонятно чем, мне все еще двадцать семь, и я все еще сижу в кофейне со своей сестрой, и она перебирает копейки у себя в кармане, и я сжимаю зонтик коленками, потому что раскрывать его в помещении неприлично, а если я отпущу ноги, он сразу же взорвется и наверняка сметет этот хилый столик и мою хилую сестренку с картонным стаканом горячего кофе, и…
На самом деле, ничего не изменилось.
Та старушка, которая была моей первой знакомой в новом доме, моим первым аборигеном, с которой я когда-то здоровался и пару раз пылесосил ее квартиру за 5 долларов в час, пока ее любимая горничная из cleaning company уходила в декрет, до сих пор была жива ( живее всех нас!). Она всегда так улыбалась, даже чуть смеялась, видя меня, русского парня двадцати семи лет. Она была первой настоящей, коренной жительницей канады, с которой я познакомился. Еще одним моим соседом был еще один русский – здоровущий мужик, захвативший с родной земли только диски Михаила Круга… Его голос будил меня, и каждое утро я вваливался в комнату своего соседа, усталого до бечувствия, чтобы вырубить его магнитолу.
Моя старушка всегда так смеялась и улыбалась, видя меня, такого нормального парня, выходящего из комнаты своего соседа. Она была очень веселой женщиной. На самом деле она думала, что я голубой.
Я говорю обо всем в прошедшем времени, ведь на самом деле – вся моя жизнь есть только ком чертового прошлого.
Я мало о чем тоскую, кроме тебя, моя сестренка. Но память моя откалывает всякие фокусы, и я помню царапину на твоем мизинце, но забываю твой голос… Наверное, это странно, ведь голос Вики до сих пор сидит во мне.
Ничего не изменилось, но в последнее время что-топ роисходило, и я чувствовал это; ты приходила ко мне, ты, моя сестренка. Чаще всего так было, когда я сидел в офисе, когда я копался в документах, когда канадские законы разгрызали на моих глазах чью-то жизнь, когда я забывал русский язык, когда я молчал.
Когда в нам приходили люди в форме полицейских и долго слушали, как мы говорим между собой, и смотрели на наши испуганные лица, и задавали всякие странные вопросы, наш начальник, старик Лившиц, проворно выскакивал из своего «аквариума». Он сидел за толстым оргстеклом и ждал таких вот посетителей. Если Лившиц вступал в дело, нам стоило расслабиться. Нам даже можно было снова начать болтать по-русски.
Один такой парень в форме пришел к нам утром в понедельник.
Я не могу вспомнить, над тогда все смеялись. Но все эти ребята, русские, как и я, сидящие в офисе под большой неоновой буквой G в названии фирмы, укрепленной на кромке крыши дворца из стекла и бетона. Я не знаю, над чем смеялись все эти люди, сидящие со мной рядом, но наш пластиковый стол, такой длинный, хрупкий и такой идиотский, трясся от Мишкиного могучего хохота.
А этот парень стоял в дверях и теребил пластиковую вермишель жалюзи; он слушал нас, а на лице его была болезненная улыбка.
- Привет, - сказал он.
Я не помню, над чем все они смеялись, но, должно быть, они опять потревожили память нашей старой клиентки мисс Монро.
Наверное, мое серьезное лицо приманило этого парня. Лившиц как раз высунулся и начал спрашивать его по-английски, в чем дело; парень снял фуражку, тяжело развернулся, вздохнул. Он сморщил лоб, готовясь к объяснениям:
- Добрый день… - но Лившиц уже улез обратно.
Андрей поглядывал на нас; парень молчал, тупо уставившись на пачку моих бумаг, он не мог начать.
- Над чем эти смеялись?
Ни в чем нельзя было быть уверенным.
Обычным объектом их насмешек была miss Fucker. Им, lawer-ам из серого офиса, не требовалось слишком многого для пары минут сокрушительного хохота. И каждое посещение мисс Факер становилось поводом…
А ведь она была моей клиенткой. Среди своих коллег именно меня избирали все эти женщины и мужчины, которых всякие обстоятельства перегрызали пополам, а ведь я никогда не был милосердным сострадательным собратом. Ведь я никогда не предлагал им чашку кофе, как делал Михаил со всеми своими симпатичными клиентками, я не утирал их слезы, что сделала бы ты, сестренка, скорее всего. Может быть, я просто меньше смеялся.
Больше всего в своей работе я ненавидел долгие проекты. Все эти кипы документов, и люди, воспринимающие тебя как родственника по количеству проведенных вместе часов – это было не для меня. Но новая страничка, только что отпечатанная на струйном принтере, чистая и живо-горячая, вливала в меня новые силы. Она давала мне надежду, что это именно дело будет быстым и легким, а эту замученную женщину мне придется увидеть лишь пару раз, и она не будет всякий раз терять или забывать дома все свои документы.
Мисс Факер как раз была моим долгим делом, и, кстати, не самым неприятным.
Мисс Факер была еще одним экземпялром из галлереи чудес света… Ее лицо было живым портретом Мэрилин Монро, и сама она могла оказаться кем угодно. Этот художник-хирург, что делал ей пластическую операцию, оказался в первую очередь художником, но даже искусство не смогло ее спасти… Что-то внутри этого живого механизма, полного проблем, заработало не так, и теперь прекрасная щека с рисованной родинкой сокращалась в нервном тике каждые десять минут, и каждые пять – когда мисс Факер изнутри грызла какая-либо простуда, новый штамм гриппа, сенная лихорадка или цитрусовая аллергия.
Ее жизнь напоминала мне простуду. Лихорадочный бред, постельный режим, лоскутное одеяло-хиппи. Ее родственники пытались отсудить ее квартиру, а она даже по счетам платить не могла… «Если уж платить, так все!» - говорила она, и отправлялась на распродажу последних коллекций. Такова была моя Мэрилин Монро.
Она собиралась сделать себе еще одну пластическую операцию, хотя она не могла даже позволить себе роскоши питаться регулярно. Ей пообещали, что тик пройдет.
Кто этот мужчина, ради которого она так старалась? Кто этот сумасшедший в миллоне сумасшедших?
Я бы хотел показать эту даму своей сестре, как будто та была картинкой в журнале или статьей в Википедии.
Во всех нас, русских канадцах, не было ни капли жалости. Должно быть, она заканчивалась сразу же за чертой immigration.
Я работал с Петей, торонтским полицейским с рязанскими корнями, а в это время надо мной кружили все эти призраки.
Этот парень говорил, глядя мне прямо в глаза, и я не мог уйти в себя. и думать в это время о совем, ведь он – его жизнь разгрызало на части… а ведь у него двое детей. Тогда у него есть шанс на пособие… Его жизнь не была так плоха, как казалось.
Знаете, у меня, кажется, большие проблемы.
Как вы думаете, это помешает моей работе в полиции?
Он смотрел на мир своими голубыми глазами, и в его будущем я видел работу охранника. Я видел его входищим в одно странное здание, где круг из девяти мужчин тридцати-сорока лет слушал курс, как стать хорошим охранником. Я видел их инструктора, болтающего что-то на ирландском ангийском.
А в это время надо мной порхали цветные призраки.
И мисс Факер тоже была там.

вроде бы повторения сделаны специально, и если "на самом деле" ещё вписывается в конструкцию, то остальные повторы режут слух.
слишком длинное предложение, а всё из-за мыслительной цепочки. Можно разделить на два, или на несколько, хоть на целый абзац, если автору так важно рассказать про старушку.
ты американка, не знающая русский? Можно же кучу русских эквивалентов подобрать, на крайний случай придумай какую-нибудь абревиатуру или "Уборка на дому" (в таком духе)
во-первых, коряво. Я о себе никогда бы не написал - белорусский парень лет двадцати.
во-вторых, возраст уже упоминался, не стоит снова акцентировать внимание. Бессмысленно.
был, был
ужасное предложение. Особенно убивает "такого нормального парня". Переделать. Тотально.
может, выкидывает фокусы? или как там правильно говорится? Проделывает фокусы? Но никак не откалывает.
:)
ЧЕМ!!!!!! Перечитывать надо.
незаконченное предложение
лучше и то, и то прилагательные убрать.
угадай, что тут не так)
дурацкий глагол
опять двадцать пять! во-первых, звучит тупо в этот раз. Во-вторых, к чему повторять одно и то же столько раз в тексте? Пускай она спросит:
- Что смешного?
Или:
- Расскажите мне, что их так развеселило? М?
адвокаты - такого русского слова нет? юристы на крайняк.
...
...
...
короче говоря, сил на текст больше нет. Дальше поспешно проглядел.

Меня кто - то позвал.
Потом ещё раз, очень тихо, но отчётливо и по - имени. Голос, сливаясь с шорохом листьев, сам становился похож на шорох.
Я села на постели и осмотрелась, хотя знала, что в комнате никого быть не может. Да и во всей округе никто не мог знать моего имени. Мы лишь пять дней назад въехали в этот дом в Подмосковье, купленный за смешные деньги. Дом был большим, двухэтажным, старым, он требовал ремонта. Он стоял немного в стороне от посёлка почти на самом берегу круглого озера, вокруг которого росли осины и берёзы. Но возле дома прежние хозяева посадили разлапистые клёны. Сейчас, в конце сентября, клёны облетали и засыпали своими листьями большую открытую веранду.
Мне этот дом понравился с самого начала; ещё до того, как мама дала согласие на его покупку, я уже знала, что мы будем в нём жить. Дом был одинок и печален. Ему нужна была семья, и не любая, а именно наша. Только нас он ждал всё время с самого своего рождения, и только мы должны были им владеть.
- Инга,- шелестело по комнате.- Инга...
Я осторожно опустила ноги с постели и встала. Точно помнила, что закрывала окно, когда ложилась спать, но теперь оно было распахнуто настежь, и зябкий ветер гулял по комнате, разбрасывая фотографии, до этого сложенные на столе. Я закрыла окно и, не придумав ничего лучше, принялась ползать по полу, собирать фотографии и складывать их в стопку. Мельком взглянула на циферблат электрических часов, стоящих на прикроватной тумбочке - 3:47