В комнате стояла гробовая тишина, лишь тихо посвистывало работающее оборудование. Из ламп мягко лился нежный лазурный свет. Джек, закрыв глаза и сжав в руке бокал с виски, сидел в кресле, закинув ногу за ногу. Ничто не нарушало его спокойствия.
Десяток лет назад он бы предпочел шумную пьянку в баре, дешевую шлюшку и хорошую драку, но сейчас убийцу интересовал только покой.
Тихо скрипнув, открылась дверь. Джек лениво разомкнул глаз и сонно произнес:
- Кто?
Вошедший оказался доктором Уильямсом. Собственно, никого другого Джек и не ожидал увидеть. Разве что…
- Где Призрак? Почему он сам не пришел? – хрипло поинтересовался Потрошитель, встав в полный рост и потянувшись. Гулко захрустели затекшие суставы, и Джек издал стон удовлетворения.
Уильямс все молчал. Облокотившись на край стола, он молча наблюдал за действиями Потрошителя. Что-то оттягивало его левый карман.
Джек тут же нахмурился.
- Что он сказал? – коротко вопросил убийца. Уильямс болезненно покачал головой и вынул из кармана окрашенный черным шар небольших размеров с выбитой на нем единицей. Потрошитель рухнул на кресло, поболтал в стакане остатки виски и задумчиво произнес:
- Вот значит как. Я понял. Она уже выписалась?
- Дэниел забрал её к себе домой, как и обещал. Призрак сказал, как закончишь, отправляйся в штаб. Отец захочет поговорить с тобой по поводу присвоения нового звания, - уныло ответил Уильямс.
- Что с клеймом? Ты его не свел?
- Нет. Сабрина сама отказалась. «Оно все еще напоминает мне, что я принцесса»… - сказал доктор.
- Сколько у меня есть времени?
- Полгода. Не больше. Иначе ситуация выйдет из-под контроля. Она и так уже хорошенько встряхнула Старый Город. Второе подобное потрясение нам ни к чему.
Джек насупился еще сильнее:
- Это согласно прогнозу?
Доктор кивнул:
- Именно.
Джек недовольно покачал головой и допил остатки виски. Отложив стакан, он двумя пальцами вытянул из пачки сигарету и внимательно осмотрел её со всех сторон. Такая же, как и все остальные в упаковке – мятая и потрепанная. Джек моргнул несколько раз и снова уставился на «белую палочку смерти». Теперь она расплывалась в глазах убийцы, множилась и распадалась на составные цвета. «Пора менять оптику…» - как-то совершенно отрешенно отметил про себя Джек и тихо спросил:
- Дэниел. Ты ему веришь?
- Он ограниченный солдафон, ненавидящий Синдикат. Как ты думаешь, можно такому верить? Да он пойдет за первым, кто укажет ему «путь истинный». Из таких и вырастают фанатики, - презрительно высказался Уильямс. – Его легко переманить на нашу сторону. Теперь Сабрина – его слабое место. Стоит лишь чуть-чуть надавить, и бравый рядовой Роско тут же окажется у нас в услужении. Кстати, он не спрашивал тебя о твоих мотивах?
- Я наврал ему с три короба. Сказал то, что он хотел услышать, - с сожалением в голосе ответил Джек. В мозгу убийцы картина мира уже давным-давно покрылась ржавчиной, и этот «ограниченный солдафон», как охарактеризовал его Уильямс, сильно выделялся на общем дерьмовом фоне. «По крайней мере, - невесело думал Потрошитель, - ему не приходится все время лгать себе…» Подняв глаза, Джек произнес:
- Не успел я вернуться, как снова отправляют убивать. Ладно. Скажешь Призраку, что я, как и всегда, покорно повинуюсь судьбе и соглашаюсь выполнить приказ. Не более и не менее.
- У нас еще есть время поговорить. Как прошел твой «искупительный поход»? – участливо поинтересовался Уильямс. – Расскажи, что с тобой произошло. И как ты теперь относишься к каннибализму?
- Все так же плохо, - коротко ответил Джек. – Есть тела Орков – это одно. Есть тела людей – совсем другое. Все это время я на бесполезных зеленокожих кусках дерьма оттачивал боевые и кулинарные навыки – умертвлял гадов и готовил их. Но был момент, когда меня чуть не коснулась темная десница – Орки свалили вашего покорного слугу на землю и принялись отчаянно рубить топорами. Я уж обрадовался: наконец-то долгожданная смерть. И тут же испугался. Всего один миг отделял меня от покоя, Уильямс. Я струсил. Проиграл инстинкту самосохранения. Это… нечестно. Я живу в долг, а люди не должны так жить.
- Кстати, насчет долга… Я бы хотел поговорить с тобой о проекте, - задумчиво начал Уильямс. - Пару месяцев назад меня похитили. Не помню, что именно мне вкололи, но эффект вышел знатный – если Дэниел не врет, я болтал всякую чепуху о «сердце тьмы» или чем-то подобном. Но не в этом дело. Похищение – лишь ширма. Им нужны были мои работы по биосинтетике… и чертежи проекта.
Джек удивленно вскинул бровь.
- Они сожгли все. Ничего не осталось. Так что если проект выйдет из строя – а это обязательно случится, рано или поздно – нам тебя уже не вернуть. Копий нет, а Виктор куда-то исчез. Боюсь, скоро ты можешь распробовать смерть по-настоящему, Джек.
- И слава богу, - процедил Потрошитель. – Есть идеи, кто мог тебя похитить?
Уильямс пожевал губу и ответил:
- Это только догадки… но да, есть. Рукис.
- Губернатор? – удивился Джек. – Какой ему прок?
- Мы получили данные… пока рано о чем-либо говорить, но имя я уже назвал. Просто прими к сведению – Рукис может быть опасен.
Джек кивнул и поднялся с кресла. Поправив воротник плаща, он мрачно заметил:
- Знаешь Уильямс, ничего не поменялось за девять лет. Хороших людей убивают, а плохих оставляют жить. Но я это скоро изменю. Так и передай Призраку.


Капитан Карас заявился на службу только под вечер – и не в самом лучшем расположении духа. Дела шли хуже некуда. Принцессу нигде не могли найти. В том, что она смогла бежать обвиняли именно армию, а не охрану дворца. И так не слишком популярная в народе военщина стала объектом обидных шуточек и памфлетов. Благо, Грегори быстро придушил свободу слова на территории Старого Города, и Полк Самообороны смог вздохнуть чуть свободнее. Однако, среди подчиненных капитана упорно ходили слухи, что, дескать, Карас – синдикатовский информатор. Это было не так. Да, капитан поддерживал режим, установленный принцем, но быть цепным псом он не подписывался, поэтому сплетни очень сильно раздражали его.
У входа на базу Караса встретил нервического вида юноша в очках и мешковатом мундире личной охраны Королевской семьи. В руках он крепко держал некую толстенную папку. Капитан лишь кивнул ему и прошел мимо, но юноша вдруг увязался за Карасом и даже осмелился окликнуть его по имени, не упомянув при этом звания. Офицер не обращал внимания на маленького посыльного до тех пор, пока не расположился в удобном кресле своего кабинета. Там он наконец снизошел до того, чтобы спросить у юноши, с какой целью тот прибыл.
- Сэр, у меня к вам донесение от принца Грегори, - пробормотал запыхавшийся курьер. – Вот… вот здесь…
Он передал капитану папку. Карас тут же вскрыл ее, внимательно прочитал приложенную к ней записку, осмотрел фотографии и, наконец, сказал:
- То есть, вы хотите сказать… что среди личной охраны предателей обнаружено не было? – юноша утвердительно кивнул. – Что это, черт возьми, значит? У нас в Полку «крот»?!
- Сэр, принц гарантирует стопроцентную достоверность фактов. Каждый человек, дежуривший в тот день, был несколько раз проверен и перепроверен. Имевшие доступ к выходам также были опрошены по всей форме, иногда даже с применением сыворотки правды. Никаких следов предательства или заговора во Дворце нет. Поэтому нам нужен человек, который начнет внутреннее расследование в армии. Вы и ваша рота были присланы помочь нам в поисках, поэтому логичнее было бы начать именно с вас.
- А если я откажусь? – ехидно поинтересовался Карас, закинув ногу за ногу и скрестив руки на груди.
- Тогда я предполагаю, что вас тут же поставят к стенке… сэр… - неожиданно резко оборвал капитана юноша. В его голосе зазвучала сталь. – Принц не спрашивает, согласны вы или нет. Он приказывает вам начать поиски предателя – ваши же капризы никого не интересуют. Мы не допустим, чтобы среди нашей основной силы – армии – были изменники и инакомыслящие.
Капитан молчал. Он знал человека, виновного в побеге принцессы. И меньше всего офицеру хотелось, чтобы этого человека допрашивали как предателя, пытали как предателя, судили как предателя, а потом расстреляли как предателя.
- Ну что же, я согласен, - после некоторого молчания проскрежетал Карас. – Дайте мне семь дней, и я найду вам вашего инакомыслящего изменника.
Неожиданно на столе капитана зазвонил телефон. Карас, не задумываясь над тем, что эту линию должны были отключить лет пять назад, поднял трубку, выслушал доклад и, побледнев, ответил:
- Слышу тебя, 63/19. Задержи их до прибытия подмоги, – бросив трубку, капитан уставился на юношу и потрясенно заметил: - Неужели Сеть еще действует?.. Не может этого быть… ведь тогда говорили, что Отдел распущен, а все оперативники арестованы?..
- Мы не можем так бездарно разбрасываться своими самыми ценными кадрами, капитан, - резонно заметил юноша. – Новость была лишь для успокоения народа – пусть думают, что Синдикат больше не следит за ними.
- Любопытно… - пробормотал в ответ Карас, отслеживая на интерактивной карте маршруты движения отрядов. Присмотревшись к именам над точками, он включил интерком и проговорил: - Стэнли, бар «Ночной сверчок», отправь туда отряд подавления Уиткерса. Код 98, «Самозванка». И еще… - немного подумав, капитан наконец закончил фразу: - Сабрина нужна нам живой! Ты слышишь? Обязательно передай это сержанту.
- Есть, сэр, - пискнул в ответ Стэнли и отключился.
Карас снова погрузил свое тело в уютное кресло, сложив руки перед собой, будто прилежный школьник. Он даже не заметил, как юноша из личной охраны покинул его кабинет, так и не попрощавшись. Усмехнувшись, капитан буркнул себе под нос:
- Роско. Я даю тебе только один шанс спасти девчонку. Не оплошай.


- Эй, Дэн, ты как?
Оцепеневший рядовой сбросил с себя оковы мрачных мыслей и уставился на Очкарика.
- Чего?
- Чо ты такой хмурый, спрашиваю, - произнес Очкарик. Он был ровесником Дэниела, примерно одного с ним роста и с такой же комплекцией. Даже черты лица чуть ли не повторяли друг друга, однако у Очкарика на голове вечно царила нечесаная копна огненно-рыжих волос, а физиономию обрамляли веснушки.
- Забей, - недовольно произнес Роско. – Так, о своем, девичьем размышляю…
- Поделись-ка со мной, братишка! – хохотнул Очкарик. – Всегда хотел узнать, о чем девчонки думают!
Дэниел воззрился на друга испепеляющим взором, и жизнерадостная улыбка тут же сошла с губ Очкарика. Он весь осунулся и начал смотреть во все стороны, исключая ту, с которой сидел Роско.
Дэниел не обижался на сослуживца. Очкарик был его самым лучшим другом, да и вообще количество друзей Роско превышало всякие мыслимые пределы. Рядового уважали как обычные солдаты, так и офицеры – первые за верность братьям по оружию, а вторые за принципиальность во взглядах. В плане того, что даже несмотря на усилия, которые предприняла звездная семья рядового, пытаясь протолкнуть своего отпрыска вверх по карьерной лестнице, Дэниел отчаянно упирался и ни в какую не хотел содействовать повышению. Без сомнения, офицеры это очень ценили и поощряли.
Грузовичок весело прыгал на ухабах, и несколько раз рядовой довольно сильно стукнулся копчиком о перекладину скамьи. Схватившись одной рукой за поручень, Дэниел вернулся к своим невеселым размышлениям. Теперь идея выгнать Сабрину уже не казалась ему столь разумной. Бешено стучало сердце, к лицу прилила кровь. Принцессу мог кто-то узнать (маловероятно, но…). Поймать в переулке и изнасиловать. Просто ограбить или похитить ради выкупа. Воровато оглядев своих братьев по оружию, Роско сглотнул вставший в горле ком и подумал: «Успокойся. Все нормально. Это просто очередное задание. С ней ничего не случилось. Бояться совершенно нечего». Но сердце вовсе и не думало успокаиваться. В конце концов рядовой плюнул на это дело.
- Пора рассказать вам о задании, ребятки, - весело сообщил сержант Уиткерс, поворачиваясь лицом к подчиненным. Если бы Дэниел хоть раз в жизни видел солнце, то подумал бы, что сержант сейчас похож на эту огромную глазунью, от которой исходят ярко-желтые лучи тепла. – Не хотел говорить сразу – сюрприз как-никак. Капитан отправил нас на перехват Самозванки.
У Дэниела сперло дыхание и потемнело в глазах. В мозгу заметались вопросы, на которые Роско не мог найти ответа: «Как? Почему? За что?» Но рядовой понимал, что истина проста и незатейлива.
«Ты должен был защищать её, а вместо этого бросил».
Где-то на краю сознания улыбающийся Уиткерс весело продолжал: «Накрываем сучку, скручиваем и везем прямиком к принцу! Каково, а? И чтобы все прошло гладко, как попка младенца!»
Вдруг рядовой осознал, что ради спасения Сабрины он не дрогнув готов перебить всех этих «друзей», а потом бежать – хоть на край света, лишь бы только с ней. От этой мысли к горлу подступила тошнота. «Все еще можно исправить», - твердо сказал себе Роско и покрепче сжал рукоятку автомата.
Солдаты натянули на головы балаклавы и застегнули каски. Лица рядовых представляли собой средоточие всей серьезности мира. Серьезнее всех был, почему-то, Очкарик. Он важно сопел и через каждую секунду вытирал кулаком нос. Дэниел тяжело вздохнул и принялся следить за убегающей в сторону горизонта дорогой. Мимо пролетали неказистые магазинчики, покосившиеся лачужки и обвешанные неоновыми лампами бордели. Различный люд восхищенным взглядом провожал грузовик с защитниками мира и порядка в Старом Городе.
«Мы все братья и сестры, плоть от плоти и кровь от крови Старого Города. Почему вы все еще позволяете этому кретину Грегори манипулировать вами? Почему вы не посмели противиться воле мерзавца, который готов вырезать любого несогласного, даже своего родственника? И даже не ради чьего-то счастья – да хоть из чувства эгоизма! Почему? Почему?..»
Наконец грузовик остановился неподалеку от прогнувшегося от тяжести собственной вывески бара. Надпись гласила, что заведение называлось «Ночной сверчок» и что сегодня здесь вечер любителей виски. В радиусе десяти метров держали кольцо полицейские констебли – как всегда в белых рубашках и зеленых бронежилетах. Кепка одного из них была лихо заломлена набок, из ушей торчали провода наушников, а на лице гуляла безобразная улыбка. Парень явно наслаждался происходящим. На груди у него сиял жетон сержанта. Уиткерс, продравшись сквозь толпу зевак, взял парня за пуговицу и шепотом произнес:
- Я так понимаю, вы держите вход, чтобы она не сбежала?
Полицейский воззрился на Уиткерса как на ненормального, но через секунду ухмылка снова вернулась на его лицо:
- Не, ребят, вы сильно опоздали. Самозванка дохлая там валяется. Кровища, кишки повсюду! Там одного опытного криминалиста чуть не стошнило даже. Вы если хотите, сами гляньте. Надеюсь, сегодня никто из вас не завтракал!
Уиткерс аккуратно отодвинул сержантика в сторону и знаком приказал солдатам следовать за ним. Сердце Дэниела стучало все сильнее и сильнее. Глаза застилал выступивший пот, хотелось скинуть с себя все снаряжение и охладиться, но рядовой старался держать себя в руках. До самого последнего момента он был уверен, что это какая-то ошибка.
- Восемнадцать ножевых ранений, лицо полностью выедено, внутренности вынуты и разбросаны. Короче, жуть, - сообщил один из криминалистов Уиткерсу.
- Выеденное лицо? – поинтересовался сержант.
Криминалист кивнул и продолжил:
- Можно конечно подумать, что тут постаралась какая-то дворняга, но в этом нет смысла. К тому же, отметины определенно от человеческих зубов. Охренительно острых человеческих клыков.
Дэниел ничего уже не слышал. Он медленно шел вдоль столов, над которыми копошились специалисты из экспертизы. Обошел труп бармена и проскользнул мимо фотографа, снимающего место преступления. Рядовой снимал каску, сдирал балаклаву и очки, сбрасывал бронежилет – так трудно было дышать. В легкие вливался сотни раз регенерированный воздух бара, с неизменно вплетенными в него ароматами пота и алкоголя.
Дверь в женскую уборную была открыта. Прильнув к стене, рядовой наклонился и заглянул за угол.
Он не мог не узнать её.
Тело лежало в удивительно расслабленной позе, тонкая бледная рука покоилась на светло-зеленом кафеле уборной, волосы мягко стелились по полу. Умиротворяющая картина, если бы её не дополняли кровь, размазанная по полу и стенам, и методично вынутые внутренности, лежавшие рядом с трупом. Лицо отсутствовало – на его месте осталось только одно большое безобразное пятно красного цвета.
Сабрина была мертва, и никто уже не мог ничем ей помочь.
Ужас погнал Дэниела на улицу, где не давят стены и мертвый воздух. Вырвавшись из бара и попав в толпу зевак, Роско энергично заработал локтями, пробивая себе путь к свободе. Рядовой еле дышал, душу терзало чувство опустошенности – будто кто-то несколько раз вывернул его наизнанку. Но Дэниел знал, чем можно унять боль.
Где-то там во Дворце сидел принц Грегори, отдавший приказ устранить единственное доброе существо на всей гребаной планете, и смеялся над ним. Смеялся над всеми, потому что он достиг своей цели. Больше никто не мог ему помешать.
- Но я еще жив… - прошептал Дэниел. Выбравшись из толпы, он выкинул каску и хотел было уже бежать, как на плечо ему легла чья-то сильная жилистая рука.
- Не делай глупостей.
- Карас. Ты ублюдок. – Сказал Дэниел и, дернув плечом, попытался сбросить руку капитана. Но тот не ослаблял хватки.
- Твой отец был великим человеком. Он спас мне жизнь. Ты оскорбляешь его память, но я бы не хотел, чтобы ты еще сильнее втоптал в грязь имя своей семьи, погибнув как предатель! Мне плевать, почему ты увязался за этой дурой. Но мой долг не дать тебе погибнуть по её вине. Даже лучше, что она мертва.
- Я убью Грегори, - процедил Дэниел.
Капитан поморщился и отпустил рядового. Карас был бледен. В уголках его рта появились трагические морщинки.
- Ты в этом уверен? – ровным голосом поинтересовался капитан. Дэниел кивнул. – Что же, тогда у меня не остается выбора.
С этими словами Карас сорвал с формы рядового все нашивки Синдиката. Дэниел с удивлением воззрился на старого командира.
- Спустись на Пятый уровень. Улица Освободителя, дом сорок семь, квартира двадцать. Назовешь пароль «чернее ночи». Скажешь, что от капитана Караса. Ты понял?
- Да. Это те, о ком я думаю?
- Именно. Может и не помогут… а может и помогут. Все зависит от тебя.
Капитан вдруг сгорбился и произнес:
- А все-таки зря ты так…
- Она того стоила, Карас.
- Но почему? – устало спросил капитан.
- Она была свободна, - убежденно ответил Дэниел. – Не бездушная марионетка, как все мы. Ты понимаешь?
- Нет.
Роско пожал плечами, закинул автомат за спину и двинулся к переходу на Нижние уровни. Его снедала горечь потери, но один вопрос донимал еще сильнее.
- Эй, Карас! – крикнул он удаляющемуся капитану. Тот обернулся, лицо выражало утомление. – Ты меня не заложил… В этом было что-то кроме долга перед отцом, верно?
- Твоя «принципиальность», - буркнул капитан и исчез в толпе.