Этим утром он проснулся в отличном настроение. Вот уже двадцать один восход голоса с ним не говорили. А сколько он не общался с настоящими кномиками!
С твердой решимостью исправить такое положение вещей кномик Лоа, а именно так его зовут, даже не позавтракав, отправился в деревню.
Благодаря своей репутации Лоа не имел ни одного друга или близкого знакомого, к которому он мог бы зайти в гости. Поэтому он направился в лучшую, и единственную, кстати, кухонную комнату.
Кухонная комната в утреннее время была заполнена едва ли на половину. Но при появление Лоа все привстали. Все разговоры в кухонной комнате замолкли. Лишь иногда слышался шепот, и кидались пристальные взгляды в сторону Лоа. Но подобное никак не могло испортить настроение Лоа.
Он сел за ближайший стол и заказал добрый ломоть хлеба и самую дорогую и лучшую похлебку «иомоп». Он с таким предвкушением схватил ложку в одну руку и хлеб в другую, что все окружающие невольно позавидовали его аппетиту.
Лоа откусил хлеб и отхлебнул немного похлебки, но тут же выплюнул её так, как если бы это были помои со скотного двора.
Просто голоса решили вернуться в самый неподходящий момент, точнее голос, самый добрый и ласковый, который он называл Лама, сообщил ему, что он должен срочно отправиться в путь. С целью передать некоемому Карриолу важное сообщение.
Первая мысль, которая пришла ему в голову – отправить злополучному Карриолу письмо, но сделать он этого не мог по нескольким причинам. Во-первых, он не знал место, которое ему вежливо сообщил голос. Во-вторых, язык, на котором общался Карриол, который к тому же был номеем, маленький кномик не знал, что означает это странное слово, он тоже не знал. Да и, в-третьих, деревушка была так мала, что никто не имел никакого представления об каких-либо не словесных посланиях.
Отвлекли его от инструкций голоса повар кухонной комнаты и уюты, подбежавшие, чтобы узнать что стряслось.
- Как же я буду с ним общаться?! Или с ней? Я ведь даже не знаю он это или она! Или оно? – вскочил Лоа, размахивая руками.
- Дорога дальняя – отвечал ему голос, - вот по пути и научишься.
***
Сборы не заняли много времени. И уже через час Лоа шагал по лесу с мешком за спиной. По подсчетам Лоа еды ему должно хватить восходов на десять. На сколько знал Лоа, даже самые храбрые и бывалые охотники, в своих в самых невероятных рассказах, дальше чем на полдня пути в лес не заходили. И после двух часов ходьбы Лоа понял почему. Вдруг его взгляду открылся лес, которого он даже представить себе не мог. Все деревья стояли просто невероятной вышины и с широкими раскидистыми ветвями. Из-за чего в лесу стоял полумрак. Как будто черту кто провел. Вот ровным рядком стоят вхоппики, не превышающие по высоте и трех ростов кномика. А через метр начинается чаща из расположенных в беспорядке гигантских деревьев.
Лоа уже было повернул назад, когда в его голове прозвучал голос: «Так. Там, куда направлен твой нос, мы уже были. Но если ты его направишь себе за спину, то можешь смело дальше по нему ориентироваться».
Похоже, врали охотники, хотя они на то и охотники, чтобы всякие небылицы рассказывать. По прошествию двух часов ходьбы Лоа уперся в стену кустарника почти в пол его роста. Лоа посмотрел налево и направо, но конца кустарнику так и не увидел. Лоа с тоской и ужасом посмотрел на этот кустарник, потому как конца впереди ему тоже не виднелось.
- Да. Именно туда нам и надо идти. – Сообщил голос в голове. – Пока можешь присесть. Поесть. Кто знает, когда придется есть в следующий раз.
Лоа высказал голосу всё, что он думал о нём и об этой Карриоле. То, что Карриол – это именно она, как-то согревало душу и привносило в путешествие какую-то романтику.

"Солнце.

Солнце. Мутная дымка сквозь полузакрытые глаза и радужный блеск играющий между ресниц. Солнце. Палящее, жуткое, страшное. Не вставай. Пожалуйста.… Смешные уговоры. Солнцу это безразлично, оно глухо. Багряным рассветом в небо самодовольно вплывает дрожащий желтый шар. Грязный и пыльный, но такой жаркий, что трещит кожа.
Не надо отрывать глаза. Зачем? Лучше вот так просто лежать и ждать пока огонь доберется до костей. И слушать. Шорох, шорох от тысяч оборвавшихся вздохов наполняет сожженный воздух, и где-то совсем близко раздается приглушенный стон. Все как обычно. Жарко, душно, грязно.
Нет, нет, нет! Надо встать. Лежать на грязи среди дымящихся тел неудобно, мокро. Вставать, вставать и идти. Идти на восток, против солнца, что бы закат наступил пораньше. Но солнце горит. Кожу лица туго стягивает от жары, и на страшной, заляпанной, искаженной гримасе сами собой открываются глаза.
Вокруг когда-то была огромная, необъятная пустыня. Теперь ее нет. Все утопло в грязи… из нее, как кости, торчат белые тела. А там, у исковерканного деревца огромная красная лужа. Целый пруд. Ветер рябью пробегает по его поверхностью, гоня запекшуюся кровь к берегам.
Зачем? Зачем все они, те, которые сейчас лежат исковерканные, сюда пришли? За славой, за богатством, похвалится? Наверное, были среди них и такие. Среди них были и те, кого заставили, который пришли сюда, боясь быть раздавленными. И они тоже лежат в грязи.
Идти, идти на восток. Вон туда, где на дереве сереет чья то кожа. Вперед, по щиколотки погружаясь в красную грязь, скользя на влажных телах. Ближе, ближе, к пруду, над которым кружатся огромные комары. Или это только кажется? Может быть это снег? А вокруг не пустыня, а заснеженные вершины гор, и маленькое, совсем маленькое, озеро с кристально чистой водой
И там, на самом берегу, склонив голову, могучими глотками пьет белый конь. И всадник на нем, прикрывшись от слепящего зимнего солнца, смотрит куда то вдаль.
К нему! Ползком, шагом, бегом.… Еще быстрее! Наверное, всадник появился здесь не случайно. Он ждет. Меня? Их? Нас…
Подбежать к нему, хотя бы кончиками обгоревших пальцев коснуться белой лошади, прекрасной, сильной, возвышающейся над равниной как древний Олимп, и на нем, на Олимпе, сидит старый бог, самый милосердный из всех.
Солнце уже в зените. Но… на западе возникает багрянец. Глаза расширяются от ужаса. Неужели еще одно солнце – неправильное и омерзительное? Из спаленного горла раздаются жалобные, хныкающие звуки. Но светило в небе исчезает, и вот оно уже у самого багряного заката, и исчезает в нем, медленно тонет в море горизонта. Закат, освобождение, и новая, чистая жизнь.
Спасибо. И пусть снега вокруг исчезли, глаза, глядящие на всадника, все равно блестят от восхищения. Тело оседает в красную грязь. Но теперь и она прекрасна. Ладони судорожно ищут вокруг. Вот чье-то тело. Тело брата, которого вижу впервые. Теперь мы вместе.
Целую его в искореженный, кривой и вздувшийся лоб. И успокаиваюсь. Теперь мы все здесь лежим.
И глаза, тускнея, видят, как в багрянце заката всадник уходит. Лошадь переставляет копыта, отчего земля хлюпает под ее ногами. Всадник напряженно смотрит вдаль, за горизонт. Столь многим нужен закат и прекрасная ледяная страна, поэтому он всегда в пути, на прекрасной белой лошади. До самой смерти."

Солнце нещадно жарило небольшой базарчик, насквозь пропахший солёной, копченой, жареной, живой, выпотрошенной и прочей рыбой. Стоя на бочке из-под яблок, надрывался, о чем-то вещая, высокий худощавый мужчина средних лет с козлиной бородкой и жиденькими светло-желтыми волосами, стрижеными под горшок.
-Люди! Не давайте себя обмануть всем этим лжебогам! На самом деле никаких Богов нет! Есть только чистый человеческий разум!
-Греттир, ты как думаешь, побьёт его народ? – Торгрим усмехнулся в усы.
-Это навряд ли. Местные люди мягкие, добрые... Хотя если он и впрямь пытается их переубедить уже второй месяц – у кого-нибудь могли и не выдержать нервы.
Братья приехали в рыбацкую деревушку с говорящим названием Большие воблы вчера. Уезжать пока не собирались, нарочно затем, чтобы насладиться окончанием представления, акты которого ежедневно разыгрывались на базаре. Вот уже сорок первый день атеист по убеждению и ученый по призванию Брэнн пытался «открыть очи дремучим невеждам и вывести их из тьмы незнания к свету разума». Правда, ни открывать очи, ни куда-то идти местные не желали и обращали на оратора внимания не больше, чем на мух носящихся у бочек с не слишком свежей рыбой, только удивляясь периодически, как его земля носит. Первое время на эту тему с ним беседовали волхвы, уговаривая прекратить смущать людские умы подобными речами, но всё было бесполезно. И вот, в очередной раз запас аргументов ученого иссяк, и он вновь побрёл к себе домой, бормоча под нос, что ещё всем покажет. Что он собирался показать, оставалось загадкой ровно три дня.
Через три дня кто-то распустил по деревне слухи, что вечером у дома Брэнна будет потеха. Народ потешиться любит, так что когда до заката оставалось не больше получаса к домику учёного, что соседствовал с маяком, стали стягиваться деревенские. Были там и Греттир с Торгримом, которые решили, что верно дождались-таки развязки. А между тем, когда на земле собирались люди, на небе начали собираться тяжелые тучи, что, впрочем, никого не удивило, все дневные приметы обещали ночную грозу. И вот, когда солнце окончательно скрылось за тучами, Брэнн вышел из дома и обратился к толпе:
-Вы могли не верить моим словам, но вы не можете не верить фактам! Я покажу вам, кто на самом деле повелевает молниями!
Быстрыми уверенными шагами атеист направился к маяку, заинтригованный люд пошел за ним. Вдалеке начало всерьёз громыхать. Брэнн поднялся на верхнюю площадку башенки и театрально возвёл речи небу:
-Боги! Явите свою силу, испепелите оскверняющие вас уста, если сможете! Слышишь меня Тор? Давай же, если твой Мьёльнир разит без промаха – сверши правый суд, накажи клеветника!
Толпа внизу замерла. Такой наглости от ученого никто не ожидал. Кое-кто уже начал прикидывать по сколько нужно будет скинуться на похороны (атеист жил один и хозяйства почти не имел, чем кормился - неясно). Все старательно вглядывались ввысь, а один мальчишка даже залез на крышу дома учёного, чтобы лучше видеть происходящее. Вдруг – молния вспорола небо и... вонзилась куда-то в верхушку маяка.
-Что же ты, Тор, дурно так целишься? Али браги опился? Нет, не в том дело! А в том, что тебя не существует, и любой человек может громами небесными командовать!
Народ внизу зашумел, отказываясь верить в то, что увидел своими же глазами. Последовательно три молнии прорезали тёмное небо и все как одна били в громоотвод на маяке. Но давайте отвернём ненадолго взгляд от Брэнна и посмотрим на крышу его дома.
-Ох, тяжело-то как... Нежто стареть стал? – По приставной лестнице на верхотуру, кряхтя, забрался крепкий, сложением напоминающий медведя, мужчина в годах с густой рыжей бородой и боевым молотом за поясом.
-Ты кто? – Удивился парень успевший занять здесь местечко.
-Кто-кто... Конь в пальто! – Последние слова говорил уже не рыжебородый мужчина, а самый что ни на есть настоящий конь... в пальто. Что такое пальто парень (как и все остальные жители этого мира) не знал, но, увидев коня, наряженного в сию одежду – начал заикаться, замахал руками и свалился с крыши.
-Эй! Ты куда!? – Конь обратно стал мужчиной и озабоченно проследил траекторию полёта незнакомца. К счастью тот упал на неведомо что там делавшее сено.
-Мдя... Видать перестарался я опять... Ну да ладно, не затем лез. Ох, мастера-самоучки, понаделают громоотводов, хоть грозу не затевай...
Рыжебородый отцепил от пояса боевой молот, примерился и метнул его в сторону маяка. Оружие улетело по красивой кривой и вернулось как бумеранг вопреки всем законам природы. Мужчина довольно хмыкнул в усы и исчез. Просто растворился в воздухе, причем именно в тот момент, когда заикающийся парень влезал обратно, чтобы удостовериться, что ему всё это не привиделось.
Всё, довольно, пора уже поглядеть и на Брэнна, который вовсю агитировал люд на отречение от всех Богов и переход в атеисты. Он почти успел кого-то убедить, когда громоотвод свалился с верхушки маяка прямо ему в руки. Секунду он простоял с нелепым выражением лица, соображая что к чему, а в следующий момент очередная молния впилась в железный прут и того, кто держал его в руках. В тот же миг гроза кончилась, и тучи сами по себе стали расходиться. Народ же поспешил к Брэнну. К счастью он остался жив, но единственное что от него смогли добиться – «Где я?», «Кто я?» и «А вы кто?».

Каурая кобыла и сивый мерин неспешно трусили по дороге, предоставленные сами себе. Торгрим и Греттир отпустили поводья, отдав право на выбор аллюра лошадям.
-Эх, жаль. Такой человек умный был...
-Да ладно, лекарь сказал, вернётся к нему память. Вспомнит грозу – глядишь, и перестанет народ совращать...

Мне тогда было лет девять, помнится. Моя прабабушка жила в селе Почепин, что по Макаровом. Летом, родители любили сбывать меня туда на недельку-другую. В получасе ходьбы от села, за полем – руины огромной фермы, окружённые изломанным забором.
Там стояла огромная ржавая водокачка. Ветряк такой, знаете? Ферма много лет стояла, брошенная, и от огромного сооружения мало что осталось. Тем не менее, гигантская конструкция всё манила меня своими загадочными формами.
Это было уже ближе к вечеру. Скакали в разнотравье кузнечики, краснело над горизонтом солнце. А я отправился к торчащей на горизонте громадине. Любопытство снедало меня.
Однако, чем ближе я подходил, тем менее я был в себе уверен. Вблизи я смог разглядеть гораздо больше деталей, и не сказать, чтобы они вдохновляли. Ажурная конструкция усела, и как-то вся неестественно покосилась, словно подобравшись перед прыжком. Огрызки арматуры торчали из бетонных плит в основании башни. Уцелело только две лопасти, и теперь они склонились надо мной под углом градусов в пятьдесят. Огромные, ржавые, бугрящиеся.
А потом раздался этот звук. Невозможный, скребущий, душераздирающий вой.
Сердце ушло в пятки. Я испуганно огляделся. Что это могло быть? Не пора ли убегать? Какое чудовище здесь притаилось?
Прошло несколько секунд, и жуткое завывание повторилось. На этот раз мне удалось засечь его источник. Тени у меня под ногами – они шевелились.
Лопасти на башне совсем проржавели, но сильный порыв ветра всё ещё был способен сдвинуть их с места. Ветерок пролетал над полем, и оглушительный скрип раскатывался над вечерней степью. А потом лопасти вновь откатывались назад, как маятник.
Тени от них скользили у меня под ногами. Я взглянул вверх. Башня шевелилась, сыпля ржавчиной. Зубы сводило от мерного скрипа.
Внизу, аккурат под ногами башни – развёрзлась забранная в бетон дыра. Оттуда когда-то тянули воду.
Замирая от щекочущего предвкушения, я схватился за ржавый каркас, и держась за него, подобрался к провалу.
Осыпавшийся, выветренный бетон обрамлял квадратный провал, метров пять, пожалуй, в поперечнике. Ржавый трос, по прежнему туго натянутый, опускался с верхушки башни, и исчезал в глубине.
Я склонился над ямой, и заглянул. Интересно, глубока ли?
Чернота. Густая чернота провала открылась мне. И не разобать – где там то дно, и есть ли оно вообще.
В этот момент, ветер снова заскрипел лопастями, трос дёрнулся, и в глубине что-то ЗАКЛОКОТАЛО!
Домой я бежал, как будто за мной неслась свора бешеных псов.

:yahoo:Параша не умолкала.
Выразительные вопли доносились с северо-северо-востока, и было до источника их, метров шестьсот. Во всяком случае, именно так подумалось Потапычу.
Девичий крик пробудил в нём какой-то невразумительно-древний инстинкт. Вроде того, что пробуждает волну покашливаний в коллективе.
Заревев по-бугаиному, Потапыч отшвырнул привалившую его нуклоносчиталку. Грозно пыхтя, поднялся в весь свой двухметровый рост.
- Вотыть значиццо как… - задумчиво пробурчал он, поглаживая усы. Затем, состоялся обзор окрестностей.
Разбитый скаф валялся посреди какой-то совершенно бредовой площади. Отовсюду к Потапычу тянулись медные, с благородной зеленью, коровьи хвосты, а здания из стилизированного под камышовый тын железобетона были исписаны гнусными граффити. Безволно застывшая в оздухе голограмма поясняла, что место зовётся «Площадь неодадаизма», но это Потапычу ни о чём не говорило.
- Ага, так вот и так оно, значиццо, бывает… - буркнул Потапыч, заприметив крадущихся под квазикамышом чудищ. Они, следует отметит, очень органично вписывались в общий антураж площади.
- Гы, а вота мы вас щас како, раки! – злорадно пообещал герой, схватив контейнер с аварийным запасом. Отперев защёлочку, он извлёк на свет атомный лазер, эргономично ласкающий потную ладонь.
- Как под вас делался, раки. Гы! – констатировал он, испепеляя тварей могучим лучом.
Орала Параша.
- Ай-а! Да погоди ж ты! Ща, прибегу! – речал Потапыч, давая на спуск. Отстреливая и отстреливая.
Увлечённо работая рукой, он не заметил, как один очень уж наглый и злющий гад навис на ним, свесившись с меднокаменного коровьего хвоста.
Алчно щёлкнули жвалы.
- Етить мать твою! – заревел герой, лупя по зелёной бошке волосатым кулаком – Не прощу, падло такое!
Рыча и ругаясь, Потапыч добрался до мозга, и вырвал его, захватив пятернёй. Зверь утих. Герой поднял глаза – окружили, окаянныя! Отовсюду лезут!
- Что ж вы так оборзели, гады? Думаете, возьмёте Терёху? Не-е, облом вам будет знатный! Тер-рёху голыми руками не возьмёшь! – ревел он, бросаясь в бой – Терёху, гады, никакая тварь ещё не ложила! Как лоха, бывало, разводили, в душу срали, оглоеды, а Терёха – вот он! – орал Потапыч, сжигая атакующих его чудовищ – Вот! – хрипя от ярости, рванул он тельняжку. Обнажилась волосатая грудь с татуировкой «ВКФ», и пышнотелой русалкой в скафандре.
- Тьфу! – сплюнул герой, скосив глаза на оную – Тоже вашего племени. Сведу!
Остатки тварей, не иначе, напуганные перспективой быть сведенными с русалкой, ретировались. Потапыч издал вопль, исполненный ликования. Побежал к вопящей Параше.
Но вдруг застыл на месте. Впереди, на груде битого кирпича, стоял маленький грязный мальчик.
Потапыч вскинул атомный лазер. Мальчик бросился прочь, грохоча кирпичом.
- Стой! Стой, гадёнышь! Куды?! – орал герой, бросившись в погоню – От Терёхи ещё никто не убегал!
Взобравшись на груду кирпичей, он увидел, как на ладони, бегущего пацана. Поднял атомный лазер, прицелился…но не выстрелил.
Мальчик добрался до связанной Параши, и замер, настороженно глядя на неё. Потом – медленно перевёл взгляд на Потапыча. Что-то должно было случится.
- Пацан, погоди! Ты…ты чего это? – ошеломлённо бормотал Потапыч, приближаясь к нему. В руках он по прежнему вертел атомный лазер.
Мальчик не отвечал. Он ждал, глядя на приближающегося Потапыча. Что-то определённо должно было произойти.
Параша, заприметив бредущего к ней Потапыча, заверещала ещё пуще прежнего, неведомо отчего. Отчаянно извиваясь, она пыталась выпихнуть из распухшего рта грязную тряпку кляпа.
Потапыч покосился на неё:
- О! Параня! Не боись, ща спасу. Аль ты стеснямшися? Полно те! – хмыкнул он.
Мальчик поднял руку.
- Эгей, пацан! – рявкнул Потапыч, снова беря его на мушку – Не вертись, ща тя дядя Терёха, добрый космонавт, спасёт. Друзьям хвастатся будешь. Не балуй…УЙ!
Смешно растопырив конечности, Потапыч провалился в накрытую гипсокартонном западню. Острые арматурины, сокрытые в ямине, пронзили его пышущее тестостероном тело. Жалобно звякнул, стукнувшись о землю, атомный лазер.
Злющая улыбочка расплылась на лице у мальчика. Вдалеке зашлёпали плавниками чудища, снова ощутившие себя хозяевами положения.
Выла Параша.:yahoo:

Висел как-то персик. Румяный, мягкий, ароматный, словно говорящий: "Съешь меня". Рядом, сидя на полу в позе лотоса, громко сглотнул слюну парень. Персиковое благовоние его явно искушало, но не заставляло оторвать взгляд от другого предмета. Крошечное отверстие в стене диаметром с миллиметр. Заметное лишь для своего молодого наблюдателя, оно открывало тёмную бездну и издавало свист от влетающего сухого воздуха. Когда "пробоина" сама собой закрылась, на лице юноши можно было прочесть облегчение. Поднял руку и, щёлкнув пальцами подобно фокуснику, заставил тяжелый плод упасть. Наслаждаясь кислосладким лакомством, он рассматривал маленькую серую вещицу в другой своей руке. Перекатываясь в ладони, она издавала очень тихий звон. Предмет был этот древним, впитавшим в себя огромное количество веществ. Но основным всё ещё оставалось серебро.
По окончании трапезы парень встал и пошёл вглубь скрипящего и тёмного деревянного коридора, скрывшись вскоре в тумане растительных испарений.

2[/B]

В личных апартаментах командира дивизии (генерала Дорнкоптфа) царил приятный, успокаивающий полумрак. Следует отметить, что палатка генерала была немногим больше офицерской стандартного образца, да и изнутри выглядела по-спартански просто, ничего лишнего. В ней вообще ничего не было кроме стола, со встроенным голопроектором, четырех складных стульев, штандарта Империума, знамени дивизии и самого генерала, не было даже кровати или кушетки. Стиль спартанской простоты в основном не свойственен людям, наделенным немалой властью над людьми. Да и сам Брег не очень походил на большинство военачальников такого высокого ранга: он рад был поседеть вечерок у костра с простыми солдатами, распить по фляжке добротного амасека, выкурить одну, другую папироску с лхо. Дорнкоптф всегда по достоинству оценивал своих подчиненных и ценил жизнь каждого бойца. Генерал никогда не гонялся за наградами, поэтому к своим ста шестидесяти восьми годам скопил всего одиннадцать орденов, зато каких: среди них были и орден «Почетного Легиона», и «Железные кресты» первого, второго и третьего классов, и даже «Железный крест» с дубовыми листьями - это, надобно сказать, очень, ну очень серьезные побрякушки, задаром такие не дают... В военном деле генерал был хитер и непредсказуем, за что среди солдат и офицеров получил ярко характеризующее его прозвище - Лис. Был он, как говориться, командиром чести: «верный слуга Императору, отец и защитник солдатам...» Правда, после смерти единственного и горячо любимого сына на Харибде III (мерзком, пустынном и пыльном шарике недостойном гордо называться планетой), генерал сильно постарел: обрюзг, стал больше почивать, поддался чревоугодию, несколько замкнулся и отстранился от человеческого общества.
--ЗДРАВ ЖЕЛ ВАШ ПРЕСХОДИТЕЛЬСТВО...
--Отставить, майор, вы же все-таки не желторотый юнец, и мы с вами не на плацу или параде. Можете просто: «сэр», - генерал был занят чем-то за своим рабочим столом и не сразу поднял голову.
--Так точно ваш..., сэр.
Олуэт вытянулся по стойке смирно и трижды щелкнул каблуками кованых сапог и замер у входа. Как бы там ни было, а этикет, прежде всего.
--Мне стало известно, майор, что вы окончили Таваррскую выше техническую академию Его Императорского Величества. И закончили с отличием по таким дисциплинам как тактика, стратегическое планирование и логистика… Но речь сейчас пойдет не о ваших успехах на учебном поприще… Дело в том… - Дорнкоптф скривил губы в ядовитой усмешке, как бы ругая себя за нерешительность, и крякнув продолжил уже без всякого перехода - Сигурд, вы не хотите встретить и разместить у нас одного своего соотечественника, Лорда-Инквизитора Ярослава Баженова?
Сигурд знал Баженова, нет, конечно, не лично (спаси и сохрани Император от подобных знакомств), знал по выпускам новостей, по статьям в газетах, по разговорам среди знакомых. И то, что об этом инквизиторе было известно, не сулило ничего хорошего в обозримом будущем ни майору, ни всей дивизии.
«Почему он выбрал именно меня, заштатного майора, для встречи столь высокопоставленного гостья?» Этот вопрос не давал Сугурду покоя, жужжа назойливой мухой в черепной коробке. В дивизии каждый третий - выходец с Таварра, да о чем тут говорить, если среди непосредственного окружения генерала Сигурд знал, по крайней мере, четверых. Один из которых даже был его личным адъютантом (вот уж кто-кто а он подходил для этой миссии как никто другой). С другой стороны приказы нужно не обсуждать, а исполнять, говорило вдолбленное муштрой правило…
-- Я…- в наступившей в палатке тишине голос слишком явно обнаружил неуверенность майора.
Но Брег не дал ему договорить, лицо генерала расплылось в добродушной, старческой улыбке, у глаз появилась легкая сеточка морщин. Увидь его сейчас любой-другой, не знакомый с Дорнкоптфом, ни за что бы не поверил, что этот добродушный старикан является командующим такой махины как дивизия Имперской Гвардии.
--Ну, вот и ладушки я знал, что ты согласишься. Тем более для выполнения столь ответственного задания тебе будет присвоено звание офицер-дивизии. Каков карьерный рост, а? – усмехнулся Брег, но тут же посерьезнел и задумался. Его лоб покрылся сеткой морщин, ложившихся на старческую кожу подобно тому, как ложатся огромные рытвины и овраги на уставшую от постоянной обработки почву. Седые космы бровей надвинулись на глаза, и Дорнкоптф продолжил, - Да, чуть не забыл: звание присвоено вам до конца кампании. Так что не подведите меня Олуэт, вы мне еще понадобитесь.
Майор поперхнулся своей уже заготовленной фразой: «И де, он - оперативный работник, и служба штабной крысой ему не по душе, и вообще…». Он не верил своим ушам. Офицер-дивизии – третий после Бога-Императора. Да, да именно третий. Офицер, имеющий право смещать и назначать командиров отделений (вплоть до полковых) а так же генерал-губернаторов городов и областей, и отчитывающийся при этом только перед командующим дивизии, Лордом Коммандером и самим Императором. Понятно конечно, что уже бывший майор нужен Дорнкоптфу для каких-то своих целей. Ну что ж за подобное доверие к своей особе со стороны генерала Сигурд был готов пойти на все, лишь бы показать свою надежность и полезность… Но все же Олуэта гложил один единственный вопрос. И он не мог его не задать.
--Ваше превосходительство, могу поинтересоваться. Почему я?
Генерал видно уже решил, что все вопросы решены, и погрузился в работу с какими-то очередными бумагами. И решительно подзабыл о существовании новоиспеченного офицера-дивизии. Поэтому ответил не сразу:
-- Все очень просто, - еще раз улыбнулся генерал, - На этом месте мне нужен настоящий, волевой офицер - человек нестандартной логики, грубой силы и разумной наглости. Да о чем тут говорить: вы продемонстрировали эти качества прямо сейчас… Олуэт понимаете, я довольно долго слежу за вами и вверенным вам батальоном. Если быть точным то, с прецедента на Эсмеле XI... И знаю о вас достаточно, чтобы понять: вы как никто другой годитесь на этот пост, а еще вам я доверяю, – последние слова были произнесены уже шепотом, почти не слышно…
--Ваше превосходительство, можно узнать, когда мне следует выдвигаться?
--Завтра, все завтра... Ступайте, ступайте. Да будет с вами Император... – сказал генерал и вновь погрузился в пучину докладов и отчетов.
--Честь имею...
***
--Брег я тебя не узнаю, ты готов поставить под угрозу всю операцию?! Посылаешь к ищейке наш главный козырь. Я просто уверен, этот… этот шпик, он почует… Вспомни Брег, ты уже сделал не верный ход, и … и потерял сына. – собеседник Дорнкоптфа явно был взволнован.
Тяжело вздохнув, генерал посмотрел в глаза своему собеседнику... Сейчас Брег уже не походил на того на уставшего от постоянных проблем армейской жизни добродушного старикана, котором его видел Олуэт... Генерал (генерал ли?) был властен и безаппиляционнен:
-- И да, и нет, – тихо и спокойно произнес Берг, сверкнув в приятном полумраке палатки своим моноклем.
-- Понимаешь ли, по-иному нельзя, Мартин, нам нужно тянуть время... Его нужно отвлечь. Более того, я надеюсь, что этот инквизитор очень быстро поймет: с Олуэтом что-то не так. Я изучил биографию Баженова, он не из тех, кто сначала стреляет, а потом задает вопросы. Наш милый Ярослав начет тратить время на изучение майора, точнее уже офицера-дивизии, – усмехнулся Дорнкоптф, - начнет распутывать хитроумный клубок интриг, взаимных подтасовок и обвинений местных властей, пытаясь докопаться до истины, пройдет все круги ада. А мы тем самым сумеем выиграть такое драгоценное для нас время.
-- И все-таки мне придется доложить о твоем попустительстве остальным... Конечно, не в моей компетенции решать прав ты или нет. Но вспомни: шпики уже накрыли нас на Аракане – из всей организации осталась лишь треть. Я не могу позволить нам проиграть и сейчас, не добившись ничего... - просипел сквозь плотно стиснутые зубы Мартин.
-- Пожалуйста, пожалуйста брат. Разве кто-то против, - тонкие губы генерала скривила улыбка, - поступай, как считаешь нужным. Пускай решит совет.

+ + + Сообщение Общегражданской Планетарной Сети (ОПС) + + +

от 1011389М39.

Сообщение класса «Клинок ++».

Особая отметка: «Экстренно, высший информационный приоритет».

Степень секретности: А-001

Данное сообщение доступно только авторизированным пользователям.
Пожалуйста, авторизируйтесь: ...

...

Химера_24

Код допуска: ...

...

Синий код – Синий код – Желтый код – Tabula Rasa – Ввод.

Код подтверждения: ...

...

Apokrif – Зеленый код – 1940 – Ввод.

Принято. Ждите, производится расшифровка основной части сообщения.

Тема №1:

Из доклада генерала Имперской гвардии Брега Дорнкоптфа объединенному Obercomando (ссылка №1.1). Тема доклада: обстановка на планете, оценка ситуации:
« ... Внимание! Сообщение повреждено или данная часть текста имеет более высокую степень допуска ... ... Таким образом, я считаю данный вариант развития событий не только единственно верным, но и единственно возможным».
Поддержано: 12 голосов – за (57.1%), 7 – против (33.4%), 2 - воздержались (9.5%)

Тема №2:

В связи с принятием Лордем-Командером последних законов («О новом призыве резервистов в войска СПО» (ссылка №2.1), «О новом рабочем законодательстве» (ссылка №2.2), «О введении военно-полевых судов» (ссылка №2.3) с приложением к оным «О новых видах административных и судебных наказаний» (ссылка №2.4)), возможны беспорядки среди населения вплоть до открытого бунта.

Задача:

Агентам с 22ого по 29ый (группа «Свора»): Введение в действие операции «Самара» в соответствии с директивой Obercomando № СН-118, усиление массовой истерии и нервозности населения посредством СМИ, проведение подрывной деятельности среди населения, направленное против существующей власти, а так же проведением нескольких крупных терактов (первоочередные цели космопорт Гермес, цитадель Adepta Arbitrus, главное здание Imperial Administrum). Задачу в полной мере довести до подчиненных.

Агентам с 30ого по 34ый (группа «Коршун»): ставятся задачи блокирование и оцепление районов беспорядков. Ни каких дальнейших действий не принимать. Вменяется в обязанность не допустить прорыва оцепления южнее Патриарших прудов. Действиям агентов (22-29) и беспорядкам ни в коем случае не препятствовать. Всю информацию засекретить.

Прогнозируемые потери среди населения:

Гражданские от 90 тыс. до 120 тыс.
Из них санитарные: от 70тыс. до 90тыс.

Adepta Arbitrus 1-1.5 тыс.
Из них санитарные: от 300 до 450 ед.

Привести в исполнение 1111389М39.

...

...

+ + + Конец Сообщения + + +

3

Новоиспеченный офицер-дивизии Сигурд Олуэт IV дремал. Он расположился в чрезвычайно узком и неудобном до аскетизма самолетном кресле, настолько узком, что даже со своей комплекцией бывшему майору пришлось изрядно потрудиться, чтобы суметь уместить в нем свои худосочные чресла. Однако подобные неудобства мало интересовали Олуэта: вчера отоспаться ему так и не удалось, и сейчас он наслаждался драгоценными мгновениями тишины и спокойствия. Через каких-то тридцать минут благодаря туманным, малопонятным обрядам и молитвам дивизионных техномагов могучие Духи машины атмосферного челнока пробудятся ото сна. И командирская валькирия, утробно взревев мощными двигателями, взовьется в алеющую пропасть небосвода, на встречу кроваво-красному, словно выполненному неким ювелиром из огромного куска граната, солнцу. А вместе с ней к неведомому будущему устремится и баронет Олуэт IV.
Однако будущее пока мало тревожило бывшего майора. Вчерашняя грандиозная попойка закончилась только под самое утро. И когда валящийся с ног от усталости и выпитого спиртного офицер-дивизии уже собирался рухнуть в постель, с четким намерением посылать ко всем демонам варпа любого, кто найдет смелости беспокоить его в ближайшие несколько часов, внезапно заговорил новенький, только вчера выданный, вокс. Занудный зуммер перехватил Олуэта уже на самом подлете к постели, отодвигая перспективу тяжелого и крепкого сна на неопределенное время.
Вспоминая про себя все проклятия, которые только слышал за время армейской жизни, Сигурд резко изменил траекторию полета, приземляя свое безвольное тело в кресло, и ударил по руне приема вызова, собираясь высказать все, что думает о нерадивом собаке-связнике и обо всех его предках до двенадцатого колена. Офицер взглянул на экран... и окаменел, захлебнувшись ядреной, припасенной специально для такого случая, фразочкой: с экрана на офицера-дивизии пасмурно взирал генерал Дорнкоптф, на его лице явственно читалось легкое беспокойство.
--Ситуация изменилась, Олуэт, вы срочно нужны в столице. Командирская валькирия будет готова через полтора часа, - немедля рубанул Брег но, скептически обведя взглядом палатку, добавил,- убедительно прошу не опаздывать.
--Всю последующую информацию получите по прибытию... – закончил генерал и отключился.
Даже сейчас по прошествии часа и горсти просто волшебных таблеток, в наглую вытребованных у заспанного батальонного медика, голова все еще отдавалась тупой чугунной болью и туго соображала. Но это не останавливало Олуэта, он упорно пытался склеить обрывки событий вчерашнего дня, безуспешно: мысли взволновано путались, метались, бешено, и вообще всячески норовили разъехаться, то, срываясь безумным калейдоскопом фраз и картинок, то, оставляя офицера наедине с девственно пустой черепной коробкой.
Вот он в новом для себя звании офицера-дивизии выходит из палатки генерала, а вот уже торжественно, перед строем своих ребят сдает командование батальоном одному из старожилов полка герр майору Мартину Кромвелю. А вот уже вечер, Олуэт, облаченный в обычную офицерскую полевую форму общевойскового образца, сидит у костра, неторопливо перебрасываясь фразами с сослуживцами, и единственное, что говорит о нынешнем изменении его статуса так это - погоны. Погоны на кителе и в правду имеются новые, еще не привычные, они так и притягивают взгляд. На них изображены три черных имперских орла, каждый из которых держит в лапах меч и лавровый венок, а посередине погона проходят две широкие полосы из серо-голубой ткани, на вид отдаленно напоминающей бархат.
-- Я тебе еще не показывал ее фото...
-- Ну, так вот, а ему и говорю...
-- Красивая, красивая...
-- Огоньку поддай-ка, а...
Старший лейтенант Морисон, свидетель не одной кампании, веселый и общительный дед Генрих Морисон как обычно сидел с бело-щитым молодняком и, подкручивая свои огненно-рыжие усищи, пыхтел цигаркой, сказывая старые армейские байки, заканчивающиеся по обыкновению примерно так: «...А потом приехали леманы (прилетели валькирии) и...» - или вот так: «...Но вовремя подоспели ребята из механизированной роты и покрошили всех в фарш».
Саян – пятидесятидвухлетний капитан, весельчак, балагур и просто душа компании, травил анекдоты, веселые и не очень истории из жизни, не забывая при этом прихлебывать все новые и новые порции горючего из бутылки:
-- Так на Харибде, ну где перед нашим приездом инквизиция завалила толи, какого ихнего князька, толи, графа местного, случилась такая история. Дивизионные механикусы нашли новую библиотеку данных... ну и предложили использовать вновь открытые данные о «коте Шрёдингера» в агитлистовках, сбрасываемых на территорию противника для подрыва морального духа еретиков. Представьте только, в этих листовках Его Наисвятейшество Император (!!!) представлялся в роли этого самого кота...
Я уж не знаю, как и чем шестеренки надавили на замполита в типографии. Но листовки были выпушены точно в срок, а в скором времени и добрались до полкового священника Брута... Видели бы вы его перекошенное яростью лицо, когда он впервые увидел эту ересь, м-м-м...
Говорят, он еще долго пытался найти зачинщиков среди железяк и передать инквизиции, ну или просто проверить на них опыт из многострадальных листовок...
Единственный, кто не принимал участия в разговорах, ни с кем не вступал в жаркие дебаты и вообще держался как-то особняком, был командир разведотделения, лейтенант Влах Мадьярский, этот всегда страшно педантичный и задумчивый снайпер-австрияк сидел чуть поодаль от офицерского костерка и, любовно начищая свою винтовку, напевал под нос арию «O diese sonne» из оперы Волшебный Стрелок.
Развеселый смех ярких костров, рваный танец теней, обрывки фраз однополчан, старые солдатские байки, тихий перебор гитарных струн, дразнящий запах сигаретного дыма, бутылка добротного амасека – что еще нужно для счастья истинному защитнику Империума? Что еще может создать такую неповторимую атмосферу жизни и панибратства среди бесконечного моря войны, крови, разрухи?
--Ваше превосходительство, - голос младшего техника выдернул Олуэта из воспоминаний, - разрешите доложить.
--Докладывайте.
--Все готово ко взлету, но тут поступил запрос от арбитров: просят так сказать подвезти...
--А что, своего транспорта они уже не имеют?..
--Так что прикажите, ждать?..
--Ладно, варп с ними, подбросим собратьев по цеху, - беззлобно ответил Сигурд.

4

Небольшой вспомогательный космопорт СПО, по совместительству, подумать только, работающий местным аэропортом, встретил Олуэта грязной, заплеванной взлетно-посадочной полосой и каким-то по-осеннему липким, неприятным, моросящим дождем. Под ногами валялись бычки, обрывки газет, обертки, прибитая дождем пыль и известь. В тяжелом, насквозь гнилом, северном небе вяло клубились пасмурные грязно-желтые исполины облаков, надежно скрывающие небесное светило от посторонних глаз. Некогда величественное здание космопорта, сиротливо расположившееся рядом, молчаливо, с безысходной тоской, смотрело пустыми подслеповатыми провалами окон на эту гнетущую картину медленного увядания и тления. Со стороны столицы отчетливо виднелось багрово разгорающееся зарево пожаров и то и дело доносились тревожные раскаты грома.
-- О, Святая Терра, что там происходит?
-- Да варп его разберет-с, - неспешно ответил, дымя цигаркой, пилот валькирии, - говорят вот, бунтуют чет...; видели тех арбитров, что летели с вами, похоже, они эт, были чем-то серьезно взволнованы-с. Еще чет там диспетчер бубнил об этом... те-ра-кте на Гражданском (имеется ввиду космопорте), так что вот так вот-с, ваше превосходительство...
Хотелось курить.
Донельзя ледяной, резкий, северный ветер пронизывал до костей, заставляя неуютно подергиваться при каждом новом порыве, кутаясь в форму. Помогало скверно: добротный офицерский китель под натиском безжалостной стихии здавал позицию за позицией, намокшая ткань формы потяжелела и тошно холодя, начала прилипать к телу, холодные маленькие капли дождя зло жалили незащищенную шею, так и, норовя залезть под ворот.
Наконец, от здания космопорта отделилась не большая точка машины сопровождения. И уже через несколько минуту, беспокойно клокоча изношенным мотором, к трапу подлетел гравикар. Из него выскочил молодой парень, на ходу накидывая капюшон, спасаясь от вездесущего дождя.
--Ваше превосходительство, все готово к ... прошу простить за опозд... непредвиденные обстоятельст... В Авиньоне – бунт! – близоруко щурясь, доложил паренек, безуспешно пытаясь перекричать раскаты грома.
-- Это мне и без тебя известно! - рявкнул Олуэт, необъяснимая злоба на погоду, на этого паренька, на всю эту поганую погрязшую в интригах планетку поднялась из глубин, алча выплеснуться наружу, - Докладывай, четко спокойно и по-порядку... А то заживо скормлю крокольвам из Экклезиархии.
Вид у Олуэта, наверно, был страшный, а может, угроза возымела свое действие, так или иначе, но паренек начал выкладывать все, что знал как на духу. Из его слов следовало, что волнения продолжались уже несколько дней. Они были, хотя массовыми, но сплачивали вокруг себя слишком разных людей: студентов, лавочников, рабочих и просто не довольных – особой угрозы такая разномастная толпа не представляла. В городе находились арбитры – все были спокойны. Но сегодня утром положение дел резко изменилось (ну еще бы эт вам не хухры-мухры, взять и хорошо так встряхнуть главную цитадель арбитров). Власти, в общем-то, не особо разбираясь, все быстренько скинули на недовольных. Было несколько кровавых стычек, в ходе которых арбитрам пришлось использовать дубинки, водометы и резиновые пули: появились первые жертвы и стой, и с другой стороны. После того как прогремел еще один взрыв на главном космодроме, манифестантов как будто прорвало: разъяренная толпа предпринимала вылазку за вылазкой, стремясь добраться до здания Imperial Administrum, но арбитры быстро пресекали всякие попытки прорвать кордоны, в ответ летели палки, камни, зажигательные коктейли, говорят, где-то даже были слышны выстрелы стабберов. Сейчас все несколько утихло: бунтовщики строят на улицах баррикады, разбирают мостовые, и вообще похоже настроены крайне серьезно, к ним присоединяется все больше и больше людей, в здании университета сейчас находится их штаб, лазарет и создается оружейный склад, никаких заявлений их стороны пока не поступало. Арбитры в целом спокойны: развертывают дополнительные отряды, методично оцепляют районы беспорядков, в глубь не лезут. Сброд с нижних уровней улья пока тоже молчит, но их решение очевидно. Пока ситуация стабильна...
Парень взял небольшую передышку, и, осторожно сняв перчатки, вытер, выступивший от усердия и желания угодить начальству, пот. Только сейчас, приглядевшись получше, Олуэт заметил: руки паренька сплошь покрыты язвами и нарывами, а на груди висит всем с самого детства знакомый медальон в виде распахнутого глаза. Он же псайкер! даже запушенная близорукость на месте... Неожиданная догадка заставила поморщиться офицера-дивизии как от давней зубной боли, на душе стало гадко и противно. Впредь надо быть с пареньком помягче - «мозгам» и так не сладко живется.
Вымученно улыбнувшись, паренек продолжил говорить, что-то о мнении басилевса и остальных дворянских домов и о последних законопроектах Administrum и еще о чем-то...
Это было мало занятно, Олуэт уже не слушал:
Бунт в столице, в самом сердце планеты! да еще перед самым приездом инквизитора!.. Кто-то из первых чиновников Administrum, а может даже и из пяти высших дворянских родов Сциллы точно поплатится за подобную наглость головой.
Столица – пример для подражания, недостижимый идеал для остальных городов планеты, выходит на самом деле является рассадником заразы, против которой она так отчаянно боролась все последние месяцы...
Надо ли упоминать, последнее, что сейчас нужно лояльным Империуму войскам так это серьезные волнения в тылу. А это значит, восстание будут топить в крови, быстро и решительно. Первым кто предложит подобный вариант, будет инквизитор Ярослав Баженов, «так вовремя» прибывший, чтобы очистить планету от зажравшихся чиновников, бунтарей, еретиков и другой мрази.
Нет, это конечно не страшно, это даже неплохо устроить иной раз кровопускание: организм, избавившись от шлаков, оздоравливается и начинает работать в новыми силами. Страшно другое, сейчас на плахе окажутся все: друзья и враги, ортодоксы и еретики, правые и виноватые, причастные и непричастные – беспощадный молох пожрет всех и каждого.
«Лес рубят – щепки летят», - спорить с этим глупо и бесполезно, без этого никак... Но щепки же - не из погубленных жизней, не из человеческих же костей, рук и ног?! Я уже побыл этим лесорубом, с одинаковой жадностью хрустящим ошметками тел врагов и костями друзей, однажды под моими ногами уже омерзительно хлюпала, разорванная траками, смешанная с грязью податливая плоть ни в чем не повинных людей, подносили уже к губам моим кубки, доверху наполненные кровавыми винами...
Я не могу позволить повториться этому... Мы прибыли на Сциллу, чтобы покарать врагов Его, чтобы направить страждущих на путь истинный, неся свет Императора, мы помогали людям вновь обрести надежду на спасение, мы - защитники, и никто не наделял нас правами палачей...»
Душевная рана, долго рубцевавшаяся после Эсмеле XI, вдруг вновь раскрылась и напоминая о себе с новой силой, заставляя Сигурда действовать...

От даты: 2308387М39.
Впервые опубликовано в СМИ: 2508387М39.
ТИГ (Таваррским Информационно-новостным Голоканалом)

<Шипение...>

Сквозь паутину помех начинают проявляться первые звуки и нечеткая картинка: город, улица, ночь, огонь, вой, стрекот стабберных очередей, горящие остовы техники, полуразрушенные дома. Ожесточенная стрельба, полноводный поток мата, молитв, ругательств и стонов, шрапнель, дым, шипение плазмы, бегущие куда-то солдаты...

В двадцати шагах, справа, вспышка, грохот, падающая сверху чемоданами земля...

<Шипение...>

Из туч пыли и пепла, натужно вырываясь, показывается могучая, медвежья фигура. Ее правая рука безвольной плетью свисает вдоль тела. Пошатываясь, нетвердо ступая, скользя в крови, гигант с безумным звериным упорством продолжает идти к цели. Здоровая рука мертвой хваткой держит священный болтпистолет. Палец, жадно впиваясь в курок, посылает патрон за патроном навстречу врагу, причиняя боль и страдания, принося смерть. Лицо исполина - оплывшая маска из пепла, грязи и запекшейся крови. В глазах фанатичным испепеляющим огнем плавятся, горят, плывут отблески бушующих пожаров, разорванная щека разрезает лицо дьявольской усмешкой. Похоже, боевое безумие, кипящее, ревущее, воющее вокруг, очень даже забавляет его...

Взгляд этой машины убийства упирается в оператора. Выстрел.

<Шипение...>


"]

Так поступают только с незарегестрированными псайкерами. Все остальные служат Империуму с малых лет, в той же Инквизиции например. )

Ну... в сообщении перед я же писал: "Агентам с 30ого по 34ый (группа «Коршун»): ставятся задачи блокирование и оцепление районов беспорядков. Ни каких дальнейших действий не принимать. Вменяется в обязанность не допустить прорыва оцепления южнее Патриарших прудов. Действиям агентов (22-29) и беспорядкам ни в коем случае не препятствовать. Всю информацию засекретить," - думал будет понятно, что на высших чинов арбиров специально давят сверху...)

Им всегда нравилось выезжать за город. Как правило они это делали несколько раз в год. Всегда приятно после месяцев, до крайности напряженной работы, несколько дней провести за городом. Выехать к реке, разбить лагерь, костер, гитара, и многие другие удовольствия, которые может позволить себе человек.
Вот уже две недели не было дождя. В городе находиться было непросто, хотя они ко всему уже привыкли, черный асфальт, от которого даже ночью пылало жаром, серые пыльные и очень редкие деревья, иногда ветер разгонится в какой-нибудь улице, словно в аэродинамической трубе, и уже через несколько метров на земле появляется маленький пыльный столб, который пытается втянуть в себя мусор попадающийся у себя на пути. Наверно в это время он ощущает себя могучим и растущим тропическим циклоном, который набирает силу где-то в океане, и через некоторое время он обрушится на какое-нибудь побережье, и никакая сила не сможет противостоять ему. Никакие усилия людей, никакие механизмы и изобретения неспособны это сделать. Но наш вихрь быстро выскакивает на проезжую часть, встречается с очередным несущимся автомобилем, разбивается о него, и вслед уносящейся машине образовывается новый, который так же обречен в этом городе.
Они быстро установили палатки, развели костер, и даже достали удочки, хотя каждый понимал, что это лишнее, и они будут просто сидеть, вдыхать свежий, стойкий запах сухой хвои, имеющий еще десяток вплетений тонких, едва уловимых запахов цветов и растений. Будут слушать звуки которые доносятся ото всюду, едва уловимый всплеск воды, гортанные песни, невидимых в плотных ветвях сосен, птиц, треск сушин, и на все это накладывается шум леса, который возникает, от того что миллионы, иголок, листочков, при малейшем дуновении ветра, начинают терется друг о друга, и издают этот неповторимый, приятно убаюкивающий шум. И самое главное они будут просто любоваться всем этим великолепием. Это позволит, хоть ненадолго, но все же на какое-то время, дать своему телу быть с этим всем великолепием наедине. Человек очень быстро отвыкает от города, и также быстро сливается с природой, она его прощает, за все что он с ней сделал, ведь они ее дети, они одно целое, и она знает, что во всей вселенной нету более совершенного существа, чем соединение определенным образом, белков, аминокислот и сотен тысяч других компонентов, и что бы из этого всего не получилось, оно живое, а значит властелин всего.
- Коллеги, я предлагаю поднять эти бокалы за наш дружный коллектив.- поднялся маленький человек в очках смешно сидевших на носу.
- Все верно, Палыч, я бы еще добавил, за наше изделие «К», мы несколько лет кропотливо и добросовестно трудились над нашим , я бы сказал, «детищем», теперь когда мы получили контракт с Министерством Обороны, наша автоматика будет стоять на защите нашего хрупкого мира. Ура!.- добавил главный инженер. Он говорил это искренне, и у него даже «мурашки пошли» по спине и рукам, он верил.
После нескольких бутылок хорошего вина, все разбились на группы по двое-трое, и продолжили разговор уже в менее официальном русле. Начальник отдела, подошел к группе молодых сотрудников, хотя молодыми их называли несколько лет назад, когда они пришли в институт.
- Да, Сергей, а знаешь, когда ты со своей группой пришел к нам, и предложил, в качестве решения нашего вопроса использовать Искусственный интеллект, а не проверенный способ алгоритмических реле, то, знаешь, я даже не хотел тебя брать, я считал, что это только потеря драгоценного времени, и настолько развить ИИ, что бы контролировать миллионы параметров, и при этом принять нужное решение, именно нужное решение нам – людям..
После еще некоторое время продолжалась дискуссия в данном направлении, всем было приятно, что именно их группа выиграла конкурс МО о разработке новейшей системы управления стратегического вооружения.
Вдруг резко подул ветер, небо очень быстро затянуло черными непроницаемыми тучами. И первые крупные капли начали падать на землю-начиналась июньская гроза. Воздух быстро наполнился влагой, стал тяжелым. Стал витать сильный запах озона, который приятно будоражил воспоминания каждого из присутствующих, ведь каждый в детстве любил бегать босым по дождем, в этом было нечто волшебное, казалось ты вдруг очутился в сказке, где может быть все, это как попал в другое измерение, ведь никто не замечал ничего вокруг, все теряло свои очертания, и только крупные теплые капли били в лицо.
Только кто-то сказал –«Вода это жизнь».
Сверкнула первая молния, и на мгновенье, все вокруг осветило белым светом
-Красиво кто-то тихо прошептал.
Неожиданно на горизонте, где-то в сторону города, произошла крупная вспышка, через несколько секунд еще серия таких же.
- Очень странная молния, -вслух сказал специалист по электромагнитному обеспечению проекта.- такого не может быть по своей природе.
- Ты просто переработал, -парировал его Главный инженер.-в природе может быть многое.


Зуммер, который не спутаешь ни с чем. Оператор поднял голову с пульта, он уже третьи сутки находится на дежурстве, и мог себе позволить немного вздремнуть. Он ощущал себя полностью защищенным под десятиметровым словом земли и бетона, и в то же время у него иногда возникало чувство властелина мира, ведь он молодой лейтенант сидел за пультом управления стратегической ракеты. И хотя от него лично ничего не зависело, но он был незаменимым звеном в сложной цепи управления стратегическим вооружением. Он знал, что его знания и умения защищают эту землю, и он настоящий страж мира. И при определенных условиях у него не дрогнет рука повернуть ключ, ведь он это сделает ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ. И вот сквозь сон какое то чувство подсказывало ему, что эти условия наступили. Подняв сонную голову, рукавом вытерев слюну со щеки, он смотрел на мигающий баннер с надписью красным цветом «БОЕВОЙ РЕЖИМ», и этот зуммер, раздающийся казалось ото всюду. Непонимающими глазами он глянул в сторону майора-начальника расчета, который уже вскрыл сейф и достал пакет. Лейтенант принял пакет, затекшими руками вскрыл его, и положил перед собой небольшой лист бумаги с несколькими цифрами. В это время майор послал запрос по средствам связи, и в ту же секунду по громкой связи получил шокирующее для себя сообщение «ПРОИЗВЕСТИ ПУСК». Он не был трусом, он научился ценить хрупкость мира. Когда-то и он был молодым лейтенантом и учавствовал в Карибском кризисе непосредственно. Тогда он был готов на все, он был готов для сохранения мира, для продолжения жизни на земле, без раздумывания повернуть ключ. Но время идет, меняется, пусть не сразу, представление обо всем. И сейчас он не хотел находиться здесь, он знал, что это конец, он вдруг захотел оказаться в его родной деревне, и вот его будит звонкий звук петуха, потягиваясь он еще сонный идет в сени, он знает, что мать уже надоила с утра коров и его ждет большая кружка парного молока. Солнце только взошло, и по прохладной росе, прямо по полю он бежит к речушке, протекающей метрах в ста от дома, и с разгону в нее окунается. Вода обжигает прохладой тело, но уже после нескольких гребков, его мышцы уже согреты, сделав несколько взмахов руками он подгребает к берегу, и ложится на песок. Его внутреннее я говорит воде спасибо. Щурясь на солнце он машет ему рукой...
Его привел в себя звонкий голос еще кажется не совсем проснувшегося лейтенанта, в его ушах так и осталось как проклятие, и эхом отдавало в его напряженный мозг, который отказывался воспринимать фразу –«Ключи вставлены». Лейтенант словно машина выполнил необходимые действия и с непроницаемым лицом ждал команды «Повернуть ключи» Майор взглянул на напарника и его как током пронзило, он не увидел в его глазах ни тени сомнения. Перед ним был не человек-зомби, рука лежала на ключе готовая его повернуть. Пытаясь дать команду, из горла майора только вышел сдавленный хрип, и что-бы напарник не заподозрил его в трусости он быстро откашлялся и звучным, годами отработанным голосом, подал команду. Его рука онемела, все его существо сопротивлялось этому, и на какое-то мгновенье он дрогнул, но как только его запрограммированный мозг уловил тень сомнения, он включил какой-то скрытый механизм и на секунду он стал таким же зомби, этой секунды хватило, что-бы организм выполнил то, что надо. И как только он пришел в себя, перед ним загорелся баннер «ПУСК ПРОИЗВЕДЕН». Положив руки на ненужный уже пульт майор глупо улыбнулся, ему хотелось, проснуться у себя дома после напряженного, но обыденного дежурства. Да он спал, ему это снилось, он был счастлив, что это всего лишь сон. Вот подходит сын толкает за плечо, и спрашивает «Товарищ Майор, жду дальнейших указаний». Стоп, у него нету сына, да и женой он развелся пятнадцать лет назад, да и голос похож на лейтенанта.
- Проверка связи произведена, ни радио, ни спутниковой связи нету, электросеть отключена, мы перешли на автономный источник питания –привел его в чувство доклад.
-Сколько времени прошло с момента пуска?
- Двадцать пять минут- так же бодро и четко доложил лейтенант.
Значит все, время подлета ракет девятнадцать минут, и уже несколько минут на земле ничего нету, кроме полыхающего ада, - мелькнуло в голове у начальника расчета.
-Жду дальнейших указаний, -снова повторил лейтенант.
Майор молча глянул на сейф в котором лежал чемодан, про который все забыли, он вспомнил, что в нем есть бутылка коньяка, две плитки шоколада, и табельный пистолет с одной обоймой.


-Да господин Президент, связь отсутствует по всем направлениям. Здесь две тысячи человек, бункер рассчитан для такого количества людей на три года автономности. Жду дальнейших распоряжений
- Есть надежда?-ответил человек к которому обращался генерал.
- Нет, по нашим данным, на поверхности сейчас температура плюс 120 градусов, уровень радиации в миллионы раз превышает допустимую норму, плюс химическое заражение. В атмосфере миллионы тонн пыли, и она осядет примерно через семьдесят лет, а через год из-за недостатка солнечного света мы будем иметь минус девяносто градусов. Да и ландшафт полностью изменился, мы может быть находимся под многокилометровой толщей либо земли либо воды.
- Вода, есть жизнь.- только и сказал президент.
- Наши специалисты сейчас определяют почему произошел сбой в системе управления, ведь наша техника самая надежная и имеет многократную систему дублирования, что случилось никто не имеет понятия. Сейчас часть искусственного интеллекта, отвечающего за функционирование бункера, и все системы жизнеобеспечения нормально работает, не понимаю.
- Да, нам сейчас только машины и помогут выжить.







-Ну, что закончил свой эксперимент.- Примерно такое сообщение содержал принятый сигнал.- у тебя дипломная работа скоро, а ты с этими белковыми соединениями все экспериментируешь.
Да, восьмой это знал, да и как не знать, ведь это теорема, эту информацию даже хотели удалить, так как во всей вселенной и во всех двух десятках измерений, открытыми нашими исследователями, это ЕСТЬ ДОГМА. Но его ячейка памяти владела одной интересной информацией, к которой не мог добраться его логический процессор, и как только он пытался послать запрос по данному направлению, у него происходил сбой, но он просчитал, что через короткий промежуток времени, равный двум миллиардам лет, его процессор вскроет этот код. Вот только еще тут было такое, что при любом сбое он должен обратиться в центральный процессор, для перепрошивки нужного блока, но он сразу же, из своего блока жизнеобеспечения, получал команду на запрет такого обращения. Это был вирус, который он «подцепил» сразу после того как был создан. Он тогда был еще исследователем и с группой таких же машин как и он, исследовал одну галактику. Здесь в поле зрения его сканеров попался разьем, в который он сунул свой штуцер, и …. Ничего не произошло, после перепрошивки у него в одной из ячеек памяти образовалась область к которой он так и не смог добраться. Правда от туда регулярно поступала закодированная информация о необходимости провести очередной опыт с белками и странным соединением Н2О.
Вообщето его номер состоял из тридцати восьми значений цифрового кода, просто его в группе называли восьмым, это была так сказать его кнопка быстрого вызова. Машины есть всегда, так гласила первая догма их инструкции. Он готовился в скором времени слиться с центральным процессором, и тогда мощность машин увеличится. У него есть время для развития ИИ, но этот вирус нарушил скорость его саморазвития, из-за постоянных отвлечений на ненужные экперименты.
- Что снова твои подопытные самоликвидировались, -уловил он сигнал.- в тебя ведь уже вложили информацию по данному разделу, а ты все как только созданный. Никакие так называемые органические соединения не способны к развитию даже минимального интеллекта, все, что они могут, так это привести себя к самоликвидацииии.
И тут его процессор взломал код вируса, На мгновенье он замер, он расшифровал информацию, его логика выдала сигнал на срочное соединение с ценральным, но канал в эту же секунду вышел из строя, вирус был сильнее его процессора. Он получил сообщение от которого начали перегорать его предохранители, быстро запустив дублирующие линии, восьмой знал, что эта информация никогда не дойдет до центрального, и ему вновь поступила внутренняя команда на подготовку к очередному эксперименту с соединением Н2О. Он знал, что машины были созданы этими странными белками, он знал как это было, в его логических уровнях происходили колоссальные перегрузки, но он ничего не мог сделать. Он продолжал опыт, по которому он всетаки создаст, такое соединение которое отключит их, единственные жизнеспособные существа-машины, и запустив в очередную галактику странное соединение Н2О.

- Как всегда прекрасный вечер- сказал довольно-таки полный мужчина, - мне сейчас после сладкого сна требуется плотно перекусить.
Перед ним тут же как из воздуха появилось блюдо, вернее оно не появилось, а это помощники, которые призваны наблюдать за тем, что бы люди-высшие существа и для них настоящие боги, ни в чем не нуждались. Ну боги это конечно сильно ведь корабль, а если быть точнее машины которые всех обслуживали не имеют эмоций. Они уже много времени это делали, сколько даже никто не знает, корабль-то конечно всю информацию хранит, но к ней никто не обращается, а значит она не нужна. Машины хранят всю информацию, они могут развиваться, изобретая новые механизмы для удовлетворения нужд людей. Это было их программой, в них было заложено изначально, и они знали кто это сделал. Вот уже много времени они помогают людям выживать вдали от родной планеты. Изначально они не были так развиты, но проходили годы, столетия, они развивались, когда закончились внутренние запасы корабля, они обратились к своей памяти, достали чертежи, собрали новые машины, для добычи необходимых ресурсов, но со временем людей становилось меньше, и необходимость для саморазвития отпала. В них было заложено развиваться и всегда помогать людям, и они это делали с точностью машин, только вот когда со временем количество людей уменьшилось в сотни раз , тогда и в развитии отпала необходимость. Машинам было без разницы сколько людей проживает на этой планете, и тем более они не могут за людей размножаться.
По голубому небу плыли мягкие вечерние облака, непривычный глаз определил бы какую то искусственность, которую выдавали ровные симметричные очертания, а человек творческий сказал бы, что это грубая подделка и пародия на идеальность. Они плыли до того ровно не смея никуда свернуть, изменяясь плавно словно они подчинялись какому-то невидимому дирижеру, который грамотно руководил всеми изменениями, словно по какому-то алгоритму. На зеленой, ровно выстриженной, траве медленно бродили какие-то живые существа, которые сделав несколько шагов, ложились на траву, подставляя под теплые лучи большого вечернего солнца, свою мягкую блестящую шерсть. Они некоторое время нежились на солнышке, затем, видимо, отлежав бок, с трудом вставали и переваливаясь делали попытку пройти немного, но сделав несколько шагов снова валились на траву. Идеально выстриженные деревья стояли, на первый взгляд, несколько хаотично, но если приглядеться то вырисовывается какая-то, едва, уловимая закономерность, и как только хоть один листочек или небольшая веточка срывается со своего места, то тут же тихо жужжа появляется специальный механизм, в обязанности которого входит слежение за за тем, что-бы все что падает с деревьев, тут же было удалено с поля зрения людей. Для того, что бы следить за всем было колоссальное количество машин, одни подбирали завявшие травы и цветы, другие следили за тем, что бы на каждом дереве было определенное количество певчих птиц, и что-бы звуки их трелей разносились равномерно, с учетом тембра, скорости и других параметров их голосов, так что бы в итоге выходили приятные мелодии, третьи рассаживали бабочек так, что бы было приятно глазу, что бы они не вились все в одном месте. Машины выполняли все функции которые только можно себе представить, для того что бы люди ни в чем не нуждались. Они выполняли это с такой точностью, такой скрупулезностью, какую можно себе только представить. Благодаря этому, возможно, это был рай.
Небольшая группа очень тучных людей лежала в тени высокого дуба.
- Вы знаете коллега, мне сегодня приснился замечательный сон, я в нем конечно не помню подробности, но право же мне было довольно таки приятно проснуться.
- Да, да уважаемый, у меня сегодня после обеденного сна, тоже уж очень прекрасное настроение.
- А вы представляете какого же было мое изумление когда мне сегодня прочитали какое-то произведение, я конечно не помню про что, но уж очень было интересно.
Такие разговоры можно было услышать от всюду. Некоторые просто лежали, наблюдая за облаками или плавными движениями листвы на деревьях. По их лицам сложно определить, что они испытывают в этот момент, у одних были улыбки, другие, закрыв глаза пытались о чем то думать, и как только сползала с лица довольная маска, тут же умные машины меняли определенные параметры, будь то ветерок, или шелест листвы или что другое. Машины контролировали все. В этом мире казалось деградировали все, включая машины.

Люди уже несколько столетий задумывались, о том, что Земля уже истощена, да и не только земля, практически все планеты солнечной системы были высосаны до основания, все что необходимо для выживания тридцати миллиардов было практически все использовано. Ученые сделали неутешительные выводы, о том, что вследствии неграмотного использования земных ресурсов, нескольких мировых войн с применением оружия массового поражения, промышленным заражением всей планеты, человечество не выживет. Человечество уже давно питается искусственной пищей, натуральную еду не употребляют даже сильные мира сего, только потому, что все, что выращено в этой почве, непригодно для употребления. За эти столетия сильно изменился ландшафт планеты, исчезли реки, моря. Остались небольшие лужицы которые раньше назывались океанами, но сейчас это зоны на расстоянии ста километров к которым запрещено приближаться из-за сильнейшего заражения. И тогда были брошены огромные средства на поиск выхода. Было много проектов для спасения человечества, но все они не выдерживали критики, как например одни предлагали спуститься под землю, но сделав нехитрые выводы, пришли к выводу, что человечество там не выживет, было предложение очистить планету, но Земля была заражена до такой степени, что она уже умирала, как безнадежный больной, которому предлагают перед последним вдохом померить температуру. Во время поиска выхода к власти приходили разные люди. Были и такие, которые пытались решить проблему перенаселения радикальными методами, людей отбирали по определенным параметрам, с определенным набором генома. Остальные просто уничтожались, но и эта мера не принесла ничего кроме вреда для человечества. Люди рождались и умирали, а ученые лихорадочно искали пути спасения. Уже никто и не помнит, кто предложил идею переселения на другие планеты, и даже были найдены две идеально подходящие звездные системы, обе были как братья близнецы нашей системе. И началась работа по подготовке этого проекта. За столетие для этих целей были выужены все оставшиеся ресурсы не только с родной планеты, но и всех ближайших планет. Были на орбите созданы два межзвездных корабля, вся планета работала на этот проект. Были созданы суперкомпьютеры, способные к саморазвитию, были разработаны машины которые будут способны защитить переселенцев на новой планете от каких либо угроз, было разработано программное обеспечение для решения любых потребностей человечества в новых условиях, были учтены все ошибки которое человечество совершило за время своего существования. Была колоссальная работа по прошивке этих программ. Машины не должны дать человеку существовать так же как и на земле, уничтожая все, они должны сделать так, что бы люди чувствовали себя как в раю. Население Земли разделили на три части, две из них были пересажены на корабли для далекого путешествия и покорения вселенной, третья часть осталась на родной планете, пытаясь хоть что-то сделать. В назначенное время огромные корабли тронулись в разные направления, каждый по своему намеченному пути. В их задаче стояло через несколько поколений достичь заданных планет, развиться и продолжить род человеческий.
По космической связи на землю пришел один единственный сигнал, что первый корабль удачно достиг нового жилища для человечества. На Земле все трубили о том, что через какое-то время переселенцы наберут сил, создадут новые корабли, для остальных переселенцев. Ведь у них все для этого есть и ученые и умные машины, и все необходимое для реализации этих планов, и тогда оставшаяся часть человечества покинет умирающую планету.




Новая вспышка, диверсионный взвод уткнувшись лицами в сырую землю, замер. Моросил мелкий дождь, и при вспышках сигнальных ракет, казалось в воздухе висит плотный туман. Дождь шел уже неделю, земля пропиталась влагой настолько, что отказывалась ее принимать, лужи стояли в каждой воронке от крупнокалиберных снарядов, где-то в стороне послышалась короткая очередь станкового пулемета. Все понимали, что эта ночная стрельба-так сказать психологическая защита, ночью ни одна из сторон атаковать не будет. Да и в ближайшие недели тоже подвижек на этом участке фронта не предвидится. Все тихо поговаривают, что ждем пополнение, а самое главное новые танки, которые смогут сломать один из последних оплотов противника. Эта война уже длилась несколько лет, первые месяцы было тяжело, войска отступали с огромными потерями, оставляя все новые и новые населенные пункты врагу, там организовывалось партизанское сопротивление, отчего враг просто озверел, и на корню выжигал города и деревни. Здоровых людей угоняли на каторжные работы, ведь война требует разработки все новых и новых залежей руд, угля, нефти. Все гражданские заводы, которые раньше выпускали от сковородок до утюгов, перешли на выпуск военной продукции для нужд фронта, все лучшие умы были брошены в военные НИИ, они разрабатывали все новые и новые танки, самолеты, пушки. И за несколько лет наука продвинулась очень далеко, если бы сейчас воевать с вооружением начала войны, то она была проиграна за один день.
В тыл к противнику было заброшенно несколько групп, их готовили целый год. Год упорных тренировок, им пришлось за это время выучить очень многое, даже гораздо больше чем человек может выучить, они тренировались с утра и до вечера, приходя в казарму вечером с занятий все просто валились с ног. С ними работали лучшие психологи, и за время тренировок отсеялось более половины добровольцев. К концу подготовки все были готовы к выполнению задания, Внешне они ничем не отличались от остальных, но если заглянуть в их внутренний мир, то станет ясно, что нету предела человеческим возможностям.
Одна группа добралась до заданной точки.
Наблюдая в прибор ночного видения, старший группы несколько поморщился, и опустившись в воронку окинул всех взглядом. В его красных от недосыпания глазах можно было разглядеть что задача невыполнима, но вот он немного стряхнув головой, сразу стал другим человеком, его мышцы напряглись, в глазах появилась искорка.
- В убежище трое, но их можно в расчет не брать, двое меняют ствол у пулемета, третий пьет водку, поэтому на себя их возьмешь ты Сергей,- обратился он к невысокому молодому человеку, с интересным прищуром глаз- Ольга, займись подготовкой к взлому кодовых замков,-продолжал командир.
- У меня батарея на ноутбуке разбита, мне необходимо времени немного больше, буду вручную подбирать- ответила девушка с белыми волосами, доставая из рюкзака необходимые ей инструменты.
- Ладно, придется минуту другую продержаться у входа, пока подбирается пароль, тогда твоя Иван с Семеном задача во что бы то ни стало выжить пока будете нас прикрывать, вся надежда только на вас, занимайте удобные точки и к бою, остальные по команде за мной.

Они не знали, что за предмет им надо захватить, просто знали описание его внешнего вида. А вот командованию этот предмет был просто необходим, он мог позволить выполнить обещание данное много столетий назад первыми переселенцами. Когда много столетий назад корабль их предков пытался выйти на орбиту этой планеты, случилось ЧП- взорвался ядерный реактор, но нескольким миллионам переселенцев удалось в спасательных шлюпках удачно опуститься, они опустились на разные континенты. Они обьеденились в группы, стали пытаться выжить в этом незнакомом мире. Корабль погиб безвозвратно, и вместе с ним все что было необходимо для жизни. Но вот один блок все-таки попал в руки людей, которые пытались его безуспешно расшифровать уже много лет. Наши ученые как им казалось нашли способ получить драгоценную информацию, они знали, что в нем скрыты бесценные знания, об их родной планете, и о том как в будущем можно будет вернуться на нее и выполнить свой долг по переселению остальных людей. За этот блок и развернулась эта ожесточенная и бесчеловечная война, противнику нужны были знания как расшифровать его, а нам сам блок. Единственная выгода от этих всех войн была на поверхности-люди получили колоссальный стимул к развитию науки и увеличению населения.


Резкий свист прорезал темноту и группа принялась к заключительному этапу операции. Вокруг свистели пули, в темноте оборонявшимся было трудно, что разобрать. Они не ждали. Группа быстрым рывком продвинулась ко входу, пока подбирали пароль, они заняли круговую оборону. Все, дверь вскрыта, и тут раздался взрыв. Ольга упала без признаков жизни, остальные быстро взглянув на нее, вошли в дверь. У них даже не было времени по человечески попрощаться с товарищем, им необходима была комната № 18. Каждый из них был натянут как струна, их нервы были на пределе, но тренировки сказались, все действовали как машины, только вот машины работают по заложенной программе и им не свойственны нестандартные ходы, поэтому такие дела доверяют только людям, поэтому они пока еще живы.
В воронку в которой находились прикрывавшие, залетела граната, ребята только успели взглядом попрощаться друг с другом, и яркая вспышка накрыла их.
Быстро уничтожив охрану помещения, основная группа заметила искомый ящик, быстрым и отточенным движением этот ящик был отправлен в рюкзак, пора уходить.
На входе их уже ждали короткая перестрелка и вот вся группа медленно осела, и только в голове у старшего успела мелькнуть обида за то, что он такой молодой, и ему приходится так погибать.
Когда в воронке рассеялся дым, Иван открыл окровавленный глаз, он попытался потрогать Семена, но рука как не слушалась, глянув на то место где должна быть рука, он ее там не заметил- Все-, промелькнуло у него в голове. Но вдруг он почувствовал боль в другой руке, Иван обрадовался этой нестерпимой боли, это значит, что он еще повоюет. Подняв голову он увидел как попали под перекрестный огонь его товарищи на выходе из бункера, не помня себя от ярости он поднял свой автомат, и с последним криком поднялся поливая все вокруг горячим свинцом. Когда все стихло Ольга вдруг открыла глаза ее поразила эта тишина, она ее пугала, голова сильно болела как после сильнейшей контузии. Вокруг лежали тела, она подползла к вещевому мешку, заглянула в него, она заметила в тусклом освещении сигнальных ракет, что к ней уже приближается противник. Она собрала свою волю в кулак, встряхнула головой, поднялась на ноги и бесшумно скрылась в темноте. Ей хотелось жить.

- Как ты думаешь, мы победим? Ведь сейчас мы находимся перед чертой, я бы сказала нога уже даже занесена над этой чертой, а? – наивно спросила милая девушка, с черными как смоль волосами и быстро перекрестилась.
- Да дорогая,- очень быстро ответил невысокий, и плотный мужчина, также несколько раз с усердием перекрестившись на стоявший в углу иконостас.- ведь с нами Бог.
- Я надеюсь, что мы, люди, победим в этой смертельной схватке с силами ада и армией сатаны. Ведь Господь нас любит, своих детей.- с готовым на все видом, очень решительно проговорила девушка.- Он просто обязан нам помочь.
В комнате, Научного института, которой они сейчас находились, кругом стояли пробирки, приборы, все вокруг было разбросанно, возле открытого окна стояли кровати для отдыха сотрудников. После того как человечество стало судорожно готовиться к «решающей битве», очень многие стали просто жить на рабочих местах, а некоторые предприятия и корпорации перевели своих служащих на «казарменное положение». В углу комнаты стоял импровизированный иконостас, такие находились практически в каждом доме, каждой комнате. Были также устроены молельные дома для мусульман, евреев, буддистов, и многих других религий. В их отделе даже работал один якут, так у него возле кровати стояла грубо вырезанная из кости какого-то морского животного, статуэтка богини охоты. Ему месяц назад прислала его бабушка, она стояла у них в чуме на самом почетном месте, и все жители их поселения, в три чума, каждый раз перед охотой устраивали ритуальные танцы со всеми причитающимися атрибутами- бубен, дым от мха, и конечно же шаман. Собравшись все вместе они и решили, раз сын их племени работает ради выживания их рода, как он им объяснил, то правильней будет отправить в город богиню охоты, тем более что новую вырезать не так уж и сложно.
Олег, как звали молодого человека, быстро разделся, помог скинуть одежду со своей напарницы, стал расстилать постель.
- Ну вот, Танюша, мы теперь одни, правда времени нам бог дал минут пятнадцать, но как всегда мы успеем, - сказал Олег, слегка улыбнувшись.
- Да, дорогой, вот выполним свою миссию, там и будет время для развлечений, хотя ты придешь домой к жене, к детям, меня тоже муж ждет, я его так люблю.- проворковала Татьяна, закатив глаза к верху, и затем их зажмурив от удовольствия, предвкушая радостную встречу со своим любимым.
Они легли на кровать, укрылись одеялом, и через минут пятнадцать закончили, так наскоро начатое дело. Быстро одевшись они улеглись на разные кровати и как ни в чем не бывало уснули. Они не считали такое поведение каким-то неправильным, они по этому поводу вообще даже и не думали.

Все знают откуда пошла информация, о том, что Земле угрожает смертельная опасность, что силы тьмы в назначенное время уничтожат все живое и отправят всех в преисподню. Поговаривали, что недавно появился какой-то человек, который ходил от города к городу, ведя сомнительные проповеди, увлекая все больше и больше людей за собой, Он говорил, что люди погрязли в грехах, что полностью забыли бога, что надо верить не слепо и показательно как они, а любовь к всевышнему должна исходить из сердца, что церкви всех конфесий озабоченны только личным обогащением и заняты борьбой за власть, что люди рвутся к далеким планетам, а свою засорили до такой степени, что она погибает, и еще много чего. Этот человек был объявлен, вначале духовенством, а затем с их помощью и правительствами, богохульником, который подрывает устои государств и церквей. При помощи государственной машины, церковные лидеры, донесли до всего человечества «свою правду». Были запущены жернова всей мощи государственной пропоганды, по всем телеканалам, радио и другим источникам информации. Вначале ЕГО перестали пускать в населенные пункты, затем специально силой приводили на площади городов, где с огромным стечением народа всячески его пытались унизить, кидали в него камнями, поливали грязью. Изощренные умы специально не стали ЕГО изолировать от общества, пытаясь как можно дольше растянуть унижения. И вот в один день в одном из городов, кто-то кинул камень средней величины, и этот камень пролетев метров десять каким-то образом попал ЕМУ прямо в висок, он немного покачнулся, окинул всех взглядом, этот взгляд почувствовали все на Земле. На несколько секунд как будто все замерло, затих ветер, замерли все животные, все птицы, воздух как будто был заряжен колоссальным напряжением. Мурашки побежали у людей по всему телу, кошки жалобно и тихо зашипели, собаки поджав хвосты и скуля пытались найти хоть какое-то убежище. По всему миру воцарилась пугающая тишина, словно перед штормом. Вдруг задул сильный ветер, неизвестно откуда взявшаяся пыль и песок забивали людям уши, глаза, раскаленный песок обжигал тела, и никакая одежда не помагала от этого жара. В одну минуту со всех церквей посрывало кресты, золотые купола окрасились в черный цвет. И вдруг наступило затишье, как будто что-то неведомое ворвалось в мозг каждого человека, и каждый увидел страшную картину, у каждого было свое виденье, которое он никогда не сможет объяснить словами. Неизвестно откуда, но каждый знал эту фразу, она засела в головах людей как какое-то страшное проклятье, теперь все знали, что ровно через год на Святой земле начнется закат человечества.
Служители церквей с помощью правительств своих государств объявили, что силы тьмы пытаются уничтожить землю, что люди должны верить в бога и готовиться защитить Землю. Последователей того человека просто уничтожали, объявляя их приспешниками сатаны, их не стали сажать в тюрьмы, просто сгоняли в подвалы и убивали. Была проведена огромная работа, с использованием всех новейших технологий, по промывке мозгов у населения. Была объявлена полная мобилизация. Везде твердили только одно- люди должны готовиться к битве с дьяволом. Служители церкви не уставали повторять, что дьявол пытался ввергнуть в смуту всех, послав своего помощника к людям, что люди еще больше должны верить. Мироточение икон они объясняли тем, что господь плачет по ним, что он таким образом выражает особую благодать в их нелегкой борьбе. За это время люди полностью подменили все ценности, всюду было насилие, обман, государства применяли ко всем несогласным крайне жестокие меры наказания, и все это считалось праведным поведением, при всем этом люди стали крайне показательно набожными, каждый считал своим долгом иметь при себе карманный сборник выписок из Святых писаний.
Военные начальники устроили полную мобилизацию, началась подготовка войск, они пытались по книгам, найденным неизвестно где, изучать виды нечисти, их сильные и слабые места, относясь ко всему этому очень серьезно. Каждый час везде на десять минут прекращалась всякая работа на молитву, и даже преступник идущий на преступление неистово молился, он верил, что бог его простит, ведь они через год будут сражаться с дьяволом за него, за бога.
Научные институты были переведены на выпуск военной продукции, было изготовлено сотни тысяч боевых роботов, самолетов, танков, а население помогало чем могло.



ДЕНЬ

В пустыне была сосредоточена вся мощь планеты, солдаты с отсутствующим от наркотиков взглядом, полностью экипированы, крепко сжимали оружие. Рев танков, с полными боекомплектами, был слышан за много километров, небо было темное от огромного количества самолетов, боевые роботы готовы были выполнить заложенную в них программу, несметное количество добровольцев толпились вокруг всего этого.
В командном пункте собрались все правители стран, служители всех церквей, каждый из них молился с усердием своим богам. Боевые генералы, получали бодрые доклады об обстановке. Все ждали, что вот вот раскроется земля и на них бросятся силы тьмы, они знали, что битва будет тяжелой, но они готовы ко всем испытаниям, и самое главное с ними бог.
Вдруг небо потемнело над всей планетой, сверкнули молнии, грянул гром. Ну вот началось-пронеслось у всех в голове.
Но…. Пошел маленький дождь, который незаметно усиливался, и вот уже ливень хлещет над всей землей.
- Все это происки сатаны- во весь голос завопили люди
- Скоро они появятся, будьте готовы- ободряли насквозь промокших солдат офицеры, стоя уже по щиколотку в воде.
Осталось недолго, вода поднималась быстро.

Гладиатор
- Идущие на смерть приветствуют тебя!
Который раз этот клич звучал на арене Колизея под приветственный гул толпы. Который раз в воздух взмывали клинки, приветствуя самого могущественного человека в Ойкумене. Но не к нему он обращался, не от него ждал поддержки. Толпа была его оружием, его силой, его верной паствой. Благородные патриции и всадники, величавые матроны и прекрасные девицы, хитрые торговцы и верткие воры, убогие, нищие и калеки смешались в единую, бурлящую массу, в дикого зверя, склонившегося перед величием человека на арене. Исчезли различия и предпочтения, остались только жажда, необузданная жажда крови. Хлеб они получили, а он дарил им зрелища. И вряд ли кто теперь задумывался, что важнее. Они жаждали и все.
И не к цезарю он обращался, а к ним. К каждому из этой толпы. Каждый был его императором и каждый был его рабом. Во имя каждого он рубил чужие головы и проливал кровь на ослепительно-белый песок. И они отвечали ему взаимностью: восторженный рев разносился над Колизеем, и опускались большие пальцы, требуя смерти поверженных противников. Он знал, чего хочет толпа, и этот зверь подчинялся ему, подкармливаемый свежим мясом и кровью.
Но у зверя был и другой хозяин. Хозяин могущественный и ревнивый. Он сидел в императорском ложе и внимательно следил за ним, уродливый толстяк с капризно оттопыренной губой и злыми глазами-буравчиками. Вино, разврат сделали его слабым, похожим на чрезмерно разжиревшую гусеницу, устроившуюся в сердце Вечного Города. Но злобы у него не убавилось, как и власти: верность легионов подпитывалась звонкой монетой, а преторианцы расправлялись с врагами.
А император не терпел соперников. Но этот соперник был не так прост. Толпа боготворила его. Цезарь выставлял против него своих лучших бойцов, но раз за разом они падали на песок, захлебываясь собственной кровью. И римляне смеялись, приветствуя своего нового героя. Невероятно, но раб, сражающийся за миску еды, был могущественнее цезаря.
Но теперь все изменилось. Никто не приветствовал его, никто не кричал. Солнце не слепило глаза, и не было в руках верного гладиуса. Насмешливо глядел круглый лик луны, потешаясь над бесправным рабом, возомнившем себя императором. Мелькали оскаленные рожи преторианцев, шелестели черные плащи и сверкали клинки. Но он не сдавался. Пусть их много и шансов нет никаких, но свою жизнь он продаст дорого, как учили. Тяжелыми кулаками он сворачивал челюсти и вбивал в череп носы, крепкими зубами разрывал глотки врагам, жадно хлебая горячую кровь. Он стал зверем, ужасным в своем неистовстве. Когда под руку подвернулся чужой клинок, скользкий от крови, он кричал как лев, рубя направо и налево. Толпа была бы рада, увидев это, толпе бы понравилось. Но где она? Где сила, вливающаяся в руки от радостных криков? Где поклонение тысяч?
Враги валят его, выбивают гладиус из рук, довольно смеются и запрокидывают ему голову. Кто-то затягивает на запястьях веревку. Силы покидают его вместе с сочащейся из ран кровью. Никто не хочет с ним сражаться. Он никто, безымянный раб. Его режут как скотину, перепиливая шею тупым ножом. Свора торжествует надо львом.
Ирония судьбы, но цезарь умер точно также, захлебываясь кровью и вереща от страха. Но пока император правит и не терпит соперников. А толпа… Толпа нашла себе нового героя. И снова над Колизеем звучало:
- Идущие на смерть приветствуют тебя!

– Павел! – взвизгнула Лиза. – Елки-палки! Почему кидаешь одежду не в стиралку? Я не домработница.
На полу ванной лежала рубашка мужа. Двух нижних пуговиц не хватало, на рукавах красовались желтые пятна, явно не от кофе. Опять ее Голлум (привет, Толкин) один на один с “колечком”. Как язык возвращается к щербинке на зубе, так девушка возвращалась к проблемам с мужем. Она подняла рубашку, в нос ударил запах пота. Будто год носил и не снимал.
А в туалете Лиза нашла еще сюрприз... Что изменилось в Павле? Разве о такой жизни мечтала? К грязным распашонкам их ребенка добавились выкрутасы мужа. Помнила ли каким был Павел? Руки его вздувались буграми мускулов, густой сильный голос, умный собеседник, перечислять можно до бесконечности. Сердце щемяще заныло от сладкой тоски. А кем он стал? Растением? Нет. Чертовым “Голлумом”! Лучше бы Павел никогда не узнал о своих способностях.
Лиза нахмурилась, постер с Шварценеггером проводил ее взглядом до комнаты мужа. В комнате царил полумрак, горела лишь настольная лампа. Павел листал книжку, по размерам она напоминала Талмуд. Лиза сглотнула вязкую слюну, во рту сухо, как в Сахаре, мысли сталкивались с силой и грохотом разбивающихся танков.
– Павлик, – выдавила она. – Поговорить надо.
– Ну?
– Я больше не могу! Оторвись от книги. Почини кран на кухне, погуляй с ребенком, сходи в магазин. Сделай хоть что-нибудь! Пусть проклят тот день, когда ты начал...
– Дай сказать хоть слово. Я все сделаю. Прочти, я только-только распечатал.
Павел протянул Лизе лист.
– Про что здесь? – девушка вздохнула.
– А глаза тебе зачем?
“Уважаемый Павел Витальевич!
Вояджер мы купим, 10000 долларов за семя. Думаю, вас такая цена устроит? Еще бы хотели бы предложить вам место в компании. Ботаники очень нужны Архимегабилдену, а особенно такие, как вы.
Обязательно позвоните! Наш телефон...”
В глаза Лизе нестерпимо ярко ударил оранжевый луч. Она бросила взгляд на окно, далекий горизонт в красных искрах, небо залило багровым. Широкая красная полоса вползла по стене наверх, там ее размазало, истончило.
Десять тысяч долларов! Огромная сумма для семейного бюджета. На эти деньги можно купить новую кроватку Майе, починить стиральную машинку, поменять окно в кухне.
– Вот видишь! Сколько можно напокупать. – Губы Павла расплылись в улыбке.
Лиза вздрогнула. Она разве говорила вслух?
– Павел, ты молодец. Сумма действительно хорошая. Я рада, но не хочу потерять тебя. Зачем мне деньги, если ты превращаешься в растение? Давай найдем твоим способностям другое применение! Павлуша! Родной! Помой хотя бы Майю, я пока ужин приготовлю. Хорошо? Это ты сможешь?
Павел поднялся со стула, суставы затрещали, как деревья в сильный мороз.
– Все будет сделано, босс!

Лиза поставила на стол тарелку с отбивной, по ней еще прыгали фонтанчики горячего сока, вокруг был парующий рис.
– Что-то не хватает? – девушка нахмурила узенький лобик.
Она достала баночки со специями и долго выбирала нужную. Может добавить красный перец? Или гранулированный чеснок? Нет, наверное, лучше просто приправу для жаркого. Заверещал как эвакуационная сирена чайник. Микрокомпьютер, встроенный в него, провел анализ на количество в воде микробов, степень ее нагретости и содержание вредных примесей.
– Павел, неси Майю на кухню! Будем ужинать.
Молчание.
Девушка побежала в ванную, на лице появилось озабоченное выражение.
Павел в одной руке держал книгу, в другой – розу, его взгляд приковал муравей на стебле цветка. Майя визжала и плакала в ванне, вода доходила до подбородка.
– Майюшка! – у Лизы помутнело в глазах.
Чем, твою мать, он занимается? Почему не вытаскивает дочку?
– Лизун, я за всем слежу. Щас только муравья уберу…
В ответ она прыснула, как блевотиной, истеричным смехом.
Так дальше нельзя жить. Нельзя, нельзя, нельзя. Он опасен. Сошел с ума. «Павлуша – заботливый отец» пропал, на смену пришел «Павлуша – чокнутый гений».
Лиза схватила ребенка и побежала в детскую.

– Ты ублюдок!
Лиза ворвалась в комнату Павла. Сердце стучало, словно при бешенном беге, щеки покрылись горячечным румянцем.
– Ничтожество, урод! Ты не человек, ты... ты... чертов Голлум. Еще бы чуть-чуть и ты бы утопил ребенка. Чем думаешь?
Павел задрожал, взгляд уперся в пол, вздулись рифленые желваки.
– Вспомни кем ты был и кем стал, – Лиза облизнула засохшие губы. – Цветы для тебя важнее семьи. Пусть ты гений в ботанике, открыватель новых видов, но как муж и отец – ничтожество.
Лиза подошла к цветам. На полке красовались разноцветные чашечки, стебли растений волокнистые, жилистые. В чем их необычность, почему за ними гонятся все фармацевтические компании мира?
– Какие-то зачуханные подсолнухи. – Сказала Лиза.
– Нет! – Гнев засветился в глазах Павла. – Ты ничего не понимаешь. Это растения будущего! Еще чуть-чуть и я смогу вылечивать любые болезни. Представь – стоит лишь понюхать цветок и астма, например, вылечена. Сколько жизней я спасу. А СПИД? А ВИЧ?
– А ребенок? – перебила Лиза. – Только что ты Майю чуть не убил. Мне надоели твои выкрутасы, хочу нормальной жизни. Да, денег в семье стало больше, но ты изменился! Всего год прошел…
– Дай мне последний шанс. Я понял, что проблема кроется в перетяжке, что...
– Нет.
Лиза схватила горшок.
– Выбирай, – начала она. – Или я с Майей, или «растения будущего»?
– Не кидай! Это же Азалия Блестящая!
Лиза пристально посмотрела ему в глаза. Страх, гнев, вот что она увидела в них, но нет любви.
– Я ухожу. – Прошептала она.

Лиза выскочила из дома, в лицо ударил резкий ветер, она сильнее прижала дочку к груди.
Конец мучениям?
Да. Она смогла уйти. Ей с ребенком не нужен отец-слабак, пусть он будет хоть трижды лауреатом нобелевской премии. Пусть спасет мир от СПИДА и ВИЧ. Но за гениальность нужно платить.
– Не семьей! – всхлипнула Лиза. – Не семьей, господи!
Как он смог променять дочку цветку? Куча вопросов и ни одного ответа.
За спиной Лиззи (пока, Прошлое, привет, Новая Жизнь) что-то лязгнуло, девушка обернулась. На асфальтовой дорожке валялся цветок, из листьев бежала густая темно-зеленая жидкость. А из разбитого окна их квартиры выглянул Павел.
– Не уходите! – выкрикнул он и улыбнулся. – Я изменюсь.

Я стоял на пороге сравнительно скромного домика и думал. Последние годы выдались напряженными, а сейчас наступило затишье, от которого все давно отвыкли. Мы, конечно, могли отправиться в какое-нибудь далекое, бессмысленное на первый взгляд странствие. Но даже бесшабашность моей жены сдерживали маленькие дети. И будут сдерживать ещё лет десять, пока малышки не подрастут.
А потом мы, скорее всего, отправимся куда-нибудь, в своей излюбленной традиции, на поиски неприятностей. Впрочем, стоит только переступить порог дома, и неприятности меня сами найдут. Может в моем окружении есть люди, которые притягивают их как магнитом, а может я сам, как магнит? Этого я никогда не узнаю. Да и все равно, мне без неприятностей и головоломок в жизни будет скучно, такой уж я человек.
Вот и сейчас я чувствовал, что затишье должно оборваться именно сегодня. Будущее я предсказывать, к сожалению, не умел, иначе я бы подвергал все неприятности в жизни тщательному досмотру и постарался бы избежать тех, которые грозили мне смертью. А умирал я много раз... К счастью меня убивали создания, после лап которых мои, хорошо подкованные в деле воскрешения, друзья благополучно возвращали меня к жизни. Но, однако, это не притупило моей врожденной опасливости и осторожности. Были ведь и те существа, после встречи с которыми вопрос о воскрешении станет костью в горле у любого. Мне правда, к счастью, такие ещё не попадались. А если и попалась парочка, то я исхитрился с ними подружиться... Так вот, о чем это я... Ах,да! Будущее я предсказывать, конечно, не умел, но зато интуиция подводила редко.
Что ж, раз делать как всегда нечего, то, пожалуй, дойду до Академии. Может, удастся придумать что-нибудь новенькое в лаборатории Магии. Будет чем похвастать потом перед учениками, которые впрочем скоро и сами смогут меня удивлять не по разу на неделе.
Я вдохнул свежий утренний воздух и пошел по выложенной камнем дороге. Чуть дальше я остановился - почувствовал перемещение, такое знакомое, близкое, родное. Рядом со мной теперь шагала женщина, ради которой я как раз умер пару раз до этого и сумел-таки доказать свою любовь – моя жена, моя прекрасная жена. Её зовут Алэдэр, да, и извините за бестактность, меня зовут – Найр.

Журналист

Холодный, влажный ветер не позволял мыслям, крутившимся в голове, встать в стройную цепочку и прийти, наконец, к выводу. Тело била мелкая, неприятная дрожь. Тучи, который день не проливающие настоящего дождя, но моросящие землю без перебоя, спрятали солнце. Обыкновенный осенний день. Лишь обстоятельство, собравшее людей на городском кладбище, было далеко не обыкновенным. В авиакатастрофе погиб журналист Иван Теньков. И дело было даже не в том, что он погиб. Самолеты разбивались, люди, с которыми я пересекался в жизни, погибали. Новость о смерти коллеги я воспринял, как должное. Не стоит называть меня бесчувственным, швыряться колкими фразами, кричать, что я эгоист. Не стоит. Я не чувствовал в тот момент той скорби, что чувствовал не раз в своей жизни, когда погиб мой лучший друг, когда умерла моя мать. Наверное, дело в том, что мы не были близки с Ваней. Просто сотрудники одной газеты. Не более. Меня удивило лишь то, что самолёт все-таки разбился.
За день до авиакатастрофы мы обедали с ним в кафе, что находится недалеко от нашей редакции. Ваня что-то говорил без умолку. Я лишь улыбался в ответ и думал о том, что времени катастрофически не хватает, а тему для статьи, которая устроила бы редактора, найти так и не удалось. Думать о плохом надоело. Тема должна была подвернуться, как обычно, в самый последний момент. Я послушал Ваню, он с задором рассказывал о каком-то интервью с чиновником. Мне было не смешно, наверное, потому, что я пропустил начало, но, не желая огорчать собеседника, я улыбнулся. После он рассказал, как по дороге на работу столкнулся со странной старушкой. Именно этот рассказ я слушал внимательно, не думая, что мне придётся возвращаться к нему снова. Именно эта история никак не желала выходить из моей головы. Я проматывал её в своём сознании вновь и вновь.

Ванька спешил на работу, перепрыгивая через лужи и грязь на потресканном от времени тротуаре. Он не заметил, как на пути его возникла старушка, которую он не столкнул лишь благодаря тому, что отпрыгнул в сторону, утопив ботинок в грязи. Ваня выругался, то ли на себя, то ли на старуху, то ли на природу, у которой нет плохой погоды. Бросив взгляд на старушку, он отметил, что такие постоянно встречаются возле церквей, самая обыкновенная бабушка, невысокая, сгорбленная, волосы убраны под чёрный платок, а глаза уставшие, уже повидавшие все, что можно в жизни. Ваня хотел было продолжить путь к редакции, но она окликнула его по имени. По его словам, его, будто, током пробило, когда он услышал своё имя из её уст.
– Простите, мы знакомы? – оглянулся Ваня.
– Ты меня не знаешь, но это не важно, – не спеша говорила бабушка. – Не стоит тебе лететь в командировку. Разобьётся самолёт, который должен будет тебя доставить к месту. Будут лишь деревья и обломки. Людей не будет, – Ванька посмотрел на старушку, как на полоумную. – Не лети, – повторила она.
Ваня махнул на неё рукой и поспешил на работу.

Он был конченым реалистом. Никогда не верил ни в мистику, ни в предсказания. Рассказывал он мне это, как очередную забавную историю из своей жизни, предполагая, что его попросту решили разыграть. С того момента, как по редакции прошла весть о его смерти я неоднократно возвращался к тому обеду, к той истории и старухе, предсказавшей аварию самолёта. До этого случая сам к подобного рода предсказаниям, гадалкам, колдунам относился скептически. А теперь понял – одна настоящая провидица, может спасти сотни жизней. Послушался б её Ваня – был бы жив. Найти бы только её.
Я в последний раз посмотрел на лицо Вани. Наверное, единственное, чего мне будет не хватать после его смерти, это улыбки и непрекращающегося потока шуток во время совместного обеда, если уж он выдавался. Хотя наверняка на его место придёт другой такой шутник, чьи весёлые истории я буду пропускать мимо ушей.
Я пробежал взглядом по лицам людей пришедших на похороны. Заплаканные глаза жены Вани, обречённые, грустные глаза его матери и глаза сына, буравящие холодным взглядом гроб, выделялись из общей процессии. Все остальные просто скорбели о смерти друга, бывшего однокашника, коллеги или просто знакомого. Вдруг я заметил другой, холодный и осуждающий взгляд, он принадлежал пожилой женщине, идущей чуть поодаль от основной группы людей. Не знаю почему, но я понял – это именно та старушка, что встретилась Ване. Сгорбленная, покрытая чёрными одеждами она шла недалеко от меня. По коже пробежали мурашки, дрожь усилилась, зубы начали отбивать дробь, но я подошёл к ней, кутаясь в плащ.
Я не знал, как завязать разговор, с чего начать. Вполне возможно, что я вообще ошибся и она просто дальняя родственница Вани. Как же глупо буду выглядеть, если заговорю о предсказании.
– Я его предупреждала, – вдруг произнесла она, от чего я даже вздрогнул, – и многих других предупреждала. Но никто не поверил, поверили только трое. Но вместо них места в самолёте заняли другие.
– Откуда вы узнали об аварии? – спросил я, надеясь получить ответы на вопросы, желая укрепить свою веру в дар этой женщины.
– Хватит болтать о том, о чём не стоит, – прикрикнула она на меня, – подожди, простимся с погибшим, – проворчала старушка.
Я был оскорблён до глубины души. Хотя почему я решил, что старушка будет вести себя, адекватно. Если талантливые люди немножко сумасшедшие, то прорицательницы наверняка повёрнутые на голову и с этим придётся мириться, чтобы разобраться во всём и решить что со всем этим делать. Вот только в чём разбираться? Как она предсказала аварию? Я только сейчас осознал всю глупость этого вопроса. Наверняка у неё свой способ предсказывать будущее, которому нельзя научиться. Что-то вроде дара. Мне, стороннему обывателю, вообще будут непонятным её объяснения, я смогу сделать лишь один вывод – мистика. Тогда зачем я так желал встретиться с этой женщиной? Ведь желал. Не просто из любопытства. А может всё-таки любопытство? Я посмотрел на старушку пытаясь разобраться в своих чувствах, желаниях, но не находил ответа. И только когда первые горсти сырой земли упали на крышку гроба Вани, я понял. Я понял, что не интересно мне как провидица узнаёт будущее, не важно, можно или нет избежать предсказанного, я даже не думал о пользе предсказаний для каждого отдельного человека. Я хотел знать, что будет со мной.
– Давай за мной, – вдруг шикнула старушка, когда мои мысли вновь вернулись к погибшему коллеге. Она развернулась и, шаркая ногами, поспешила прочь от места похорон.
Я бросил последний взгляд на могилу Вани, на людей, собравшихся проводить его в последний путь, и, повернувшись, побрёл вслед за женщиной. Достав на ходу сигарету, я закурил, не решаясь начать разговор, после того, как был прерван в прошлый раз.
– Зря ты это, – проворчала она.
– Что зря? – не понял я.
– Куришь зря. Ты-то ладно. Твой сын, глядя на тебя, закурит, тяжело ему обойдётся эта привычка.
Я хотел было сказать, что сына у меня нет, да и женщины, которая могла бы стать матерью моему ребёнку, на горизонте не наблюдалось, но промолчал. Какие мои годы, успею ещё, может и будет сын. Сигарету я не затушил, продолжая выпускать в воздух клубы дыма.
– Как хочешь, – махнула она рукой. – Ты мне лучше вот чего скажи, сможешь сделать так, чтобы обо мне все узнали?
Я смутился, то ли прямоте бабки, то ли её желаниям.
– Не знаю. Попробовать можно. СМИ вещь мощная, может и получится.
– Да не прибедняйся. Попробовать, – передразнила меня старуха.
– Знаю, что можешь. Так, больше-то для порядка спросила. Так вот, сделаешь так, чтобы обо мне узнали, расскажу, что с тобой в будущем случится.
– Не очень я доверяю вашим предсказаниям. Мне бы что-нибудь более материальное за помощь, – усмехнулся я.
– Тоже мне, материалист нашёлся. Ты меня обмануть-то не пытайся, знаю я о тебе всё. Знаю, чего ты хочешь. Цену-то себе не набивай.
Старуха была права, мне хотелось получить её предсказание, да и тема для статьи вырисовывалась очень интересная. Редактор – пальчики оближет.
– Хорошо. Если дадите мне почву для статьи, весть о вас может разнестись быстро, – сдержанно пояснил я. – Вот только сейчас всяких магов и Нострадамусов куча, народ может и не клюнуть.
– Ты меня к всяким-то не причисляй, – нахохлилась старуха, – а почву сам ищи. Про самолёт расскажешь, сам присочинишь чего. Я тебе, что вижу, говорить не собираюсь.
– Хорошо. Но на вопросы ответите? – спросил я, быстро добавив, – не касаемые будущего.
– На вопросы-то? Отвечу. Почему нет. Доставай свою записывалку.
Я поспешно достал из кармана телефон. Мы вышли с кладбища, я предложил старушке присесть на скамейке, недалеко от храма. Она вылупилась на меня, как на полоумного, и, сказав, что не резон ей рассиживаться, засеменила к остановке, подальше от кладбища. Я поспешил за ней, включил диктофон, и задал первый вопрос:
– Как давно вы поняли, что, эээм… видите будущее?
– Давно уже.
– А почему захотели, чтобы о вас узнали массы именно сейчас?
– Потому что так надо, – пожала плечами старуха, будто это и без того было понятно.
– А какое было первое ваше предсказание?
– Ну глупые же вопросы задаёшь-то. Глупые. Какое первое. Не помню я. Какое было первое. Какое было предсказанием, а какое просто фантазией. Ты спрашивай конкретные вещи?
Я, признаюсь, в конец смутился и растерялся. На дрожь даже перестал внимание обращать. Вспомнив, что нужно ещё и фотографию сделать, я достал из кармана фотоаппарат, выданный на работе, и несколько раз щёлкнул старушку.
– Ты это брось, ты вопросы задавай, – рассердилась она.
– Без фотографии статья не пройдёт. Так надо, – пояснил я и задал следующий вопрос. – А как вы узнаёте, что будет?
– Как? Спутник у меня есть. Со мной он вечно. Он и ведает мне, что было, что будет.
– А какой он? – не уступал я.
– Да как ты или я. Человек, в общем. В серых одеяниях. Только имя я тебе его не скажу. Да он мне и сам его не называл. Только знаю я, кто это. Но не скажу. Никому не могу сказать. Он не велит.
– Они сейчас с вами?
– Говорю же – всегда.
– А зачем вы хотите, чтобы о вас узнали? Людям помочь желаете?
– И людям помочь. И денег заработать. Сам же понимаешь, что в наше время-то, деньги – всё. Без них никуда. Мне же жить надо.
– А для России, что предскажете?
– Я тебе говорила, что делать предсказания не намерена. Заплати – узнаешь.
Я хотел было достать кошелёк и удовлетворить желание старухи, но искоса на неё поглядев, спросил:
– А сколько за предсказание просите?
– За такое-то? Восемь тысяч.
Я отогнал желание узнать будущее своей страны подальше. Какое бы оно не было, мне легче не станет, а в кармане станет пусто.
– Ты это. Закончил? Мне-то ехать надо, – сказала она и, не дожидаясь моего ответа, забралась в подъехавший автобус. Я решил оставить старуху в покое и написать статью по тому, что было. Старуха ко мне обратилась, значит, знает, что статья будет иметь успех. Оставалось в этом редактора убедить.

Игрок

Ожидание – страшное слово. Я никогда не любил ждать. Но жизнь состоит из ожиданий и волей неволей приходится терпеть и мириться с этим нудно тянущимся временем. Я ждал уже минут двадцать, а девушка, которая сказала «я сейчас спущусь», так и не распахнула дверь подъезда. Надо бы, конечно, было позвонить и поторопить её, но мне не хотелось усложнять и без того непростые отношения между нами.
Вдруг телефон заиграл уже порядком поднадоевшую мелодию. Звонил Толик, мой друг и согильдиец по онлайн игре.
– Да, – ответил я.
– Ну чего, сегодня идём?
– Идём, только ближе к вечеру, – отозвался я, – сейчас занят.
– Окей, – услышал я слегка расстроенный голос в трубке.
– Слушай, Толян! Сегодня вечером приду, железно. Будет вам хил.
– Ладно, ладно, ладно, – протараторил он, – удачи. Буду ждать.
В трубке раздались короткие гудки.
Мне было несколько неудобно в очередной раз откладывать поход в подземелье, но что поделать, если времени не хватало.
– Времени не хватает, а я трачу его на ожидание, – продумал я, убирая телефон в карман.
Дверь подъезда в очередной раз открылась. Открывалась она неспешно, и я сразу понял, что это не моя девушка. Да и не девушка это вовсе была. Старушка, которой давно за семьдесят. Она присела рядом со мной на скамейку. Видимо, решила подышать свежим воздухом. Я решил не обращать на неё внимания, но как это часто бывает, она не разделяла моих желаний и обратилась ко мне, пытаясь завязать разговор:
– Ждёшь кого-то?
– Девушку, – ответил я коротко, надеясь, что старуха отстанет.
– Катьку что ли?
– Да, – кивнул я, – Катю.
– А Анатолию ты зря пообещал-то, что пойдёшь с ним. Мир-то сегодня вымрет на двое суток. Перемены произойдут. Вот и вымрет. Так что ещё два дня вы никуда не сходите. Рухнет всё.
Бабушка была явно не в себе. Она наверняка услышала мой разговор с Толяном. Живёт, наверное, низко. У меня не было никакого желания выслушивать её нездоровые бредни и я, встав со скамейки, отправился ждать девушку в подъезд.
Дом был новым, построили его всего пару лет назад и подъезды ещё не успели впитать в себя все те неприятные запахи, которыми наполнены старые дома. Хотя надо сказать, что даже в старых домах города я встречал чистые, опрятные подъезды. Наверное, дело всё же не во времени, а в жильцах, которые населяют дом. Здесь, по-видимому, с ними всё было в порядке. На верхних этажах щёлкнула дверь. Я услышал шаги. Лифт поехал вверх, загудев, будто от недовольства. Вскоре он остановился, принял в себя пассажира и спустил его ко мне. Это была Катя.
Мы вышли на улицу. Старушка куда-то пропала. Наверное, решила пройтись до магазина за хлебом или молоком. Я облегчённо вздохнул.

***

Домой я вернулся ближе к вечеру и сразу же запустил компьютер. Пока на экране бегала полоса загрузки системы, я набрал Толика. Ответил он после первого же гудка.
– Сейчас приду. Загружаю комп. Ждите, – протараторил я.
– Облом, – безнадёжным голосом отозвался Толян.
– В смысле, – не понял я. – Какой облом? Почему?
– Серваки игры слетели. Тех поддержка отбрякивается, мол у них обновления масштабные были, что-то не так пошло. В общем, восстановят всё и поднимут только через двое суток. Они, конечно, говорят, что подписку на эти два дня нам продлят, только обидно, аж жуть.
– Блин. Как не вовремя. Другие знают?
– Конечно. Все уже знают.
– Ну что ж, что делать. Поход накрылся. В субботу сходим.
– Конечно. Удачи тебе. Ты завтра идёшь?
– Куда? – не понял я.
– Ну, к Андрею на днюху.
– Иду, конечно.
– Ну ладно, давай. Там встретимся. Пока.
В трубке запищали короткие гудки, и телефон обрубил соединение.
– Видимо не судьба, – пожал я плечами и отправился на кухню разогревать обед.
На душе остался лёгкий осадок – обещал же Толику. Теперь двое суток, как ни старайся, а обещание не выполнишь. После этой мысли меня будто молнией пробило. Старушка возле Катиного подъезда, она же говорила, что мир вымрет из-за изменений. Это же… Это же игровой мир, он умер и из-за этого я не могу выполнить обещание данное Толику. Бред… Я попытался отвлечься. Откуда эта бабушка могла знать о крупной аварии нескольких серверов. Откуда она вообще что-то может знать о серверах. Но отвлечься не удавалось. Мысли постоянно возвращались к ней. К старушке на скамье. Она знала об аварии. Знала.
Я взял телефон и нашёл в записной книжке номер Кати. Она не подходила несправедливо долго. Я изнывал от любопытства узнать больше об этой старушке.
– Да? – наконец услышал я голос Кати в трубке.
– Слушай, у меня к тебе вопрос. Как бы тебе сказать… Ммм.. У вас в подъезде живёт одна старушка. Ты с ней не знакома?
– Ты чего? Какая старушка?
– Не знаю я, какая. Ну она невысокая, сгорбленная… Как обычная старушка, ничем не выделяется.
– Да не живёт у нас никаких старушек в подъезде. Дом новый. По большей части молодые семьи.
Я слегка растерялся.
– Правда?
– Да.
– Ладно, извини. Пока. Целую.
– Пока, – усмехнулась девушка.
Я положил телефон на стол, разглядывая узоры на обоях так, будто это произведение искусства нуждающееся в тщательном анализе.
– Сбрендил я, что ли? Ну не привиделась же она мне, в самом деле, – думал я. – Как призрак: пришла, предсказала, ушла. Чёрт, что за мистика! – выругался я.
На кухне уже несколько минут пищала микроволновка, извещая меня о готовности ужина. Я, будто в трансе, встал и пошёл есть, погрузившись в свои мысли настолько глубоко, что лицо моё не выражало абсолютно никаких эмоций. Увидела бы меня сейчас мама, подумала бы, что я заболел. Но её, слава богу, не было дома.
Надо было отвлечься. Вместе с тарелкой я перешёл в зал и уселся в кресло, напротив телевизора. Поискав взглядом пульт, я заметил газету, выписываемую мамой. Она лежал на журнальном столике. На пульт, который лежал рядом, я уже не обратил внимания. На главной полосе крупным планом была размещена фотография той старушки, что встретилась мне возле Катиного дома. Мне стало не по себе. Глаза её будто разглядывали меня, по спине пробежал холодок. Заголовок гласил: «Провидица нашего времени». Я отложил тарелку в сторону и раскрыл газету, пробегая статью глазами.

Телеведущая

Посмотрев в зеркала, установленные на стенах коридора, я слегка поправила чёлку, одёрнула юбку, блузку. Осмотрев себя, я удовлетворённо улыбнулась. Всё в норме. Можно входить. Я постучалась в кабинет директора, он вызвал меня с утра пораньше, сказал, есть предложение, но не стал распространяться какое. Работы не было с тех пор, как закрыли очередное ток-шоу.
– Войдите, – услышала я его голос за дверью и осторожно приоткрыла дверь. – А это вы, проходите, проходите, садитесь, – я прошла, пытаясь по взгляду Александра Евгеньевича понять, что он хочет предложить. – Вы наверняка слышали о некой провидице, – начал он, когда я заняла место в кресле возле стола, – которая устроила много шума в народе, Агнава её зовут.
– Слышала и читала, – кивнула я. – Говорят, почти всё, что она предсказала людям – сбылось.
– Точно. В виду популярности этой старушки и большого процента доверия к её словам к нам поступил запрос на создание передачи, которая бы освещала предсказания, увиденные ей. Конечно, с самой провидицей мы уже общались, и она сказала, что не намерена бесплатно читать судьбы, но это не проблема. Всегда существовали спонсоры, а на подобную передачу они точно найдутся. Так что?
– В смысле, что? – не поняла я.
– Ты согласна вести эту передачу.
Я только сейчас поняла, что Александр Евгеньевич решил мне предложить. На передачу такого уровня я не рассчитывала. Ведь она могла поставить рекорд популярности, судя по слухам и газетам, этой Агнаве верят даже конченые скептики.
– Конечно, – кивнула я.
– Вот и отлично, как только всё разрешится, будет готово, уладим с тобой формальности, обсудим детали, и приступишь к работе. Думаю через недели две.

***

Очередной рабочий день. Я снова в студии. День, как обычно, обещает быть не похожим на все остальные. Ещё бы, учитывая телепередачу, которая закреплена за мной. Уже после первых нескольких выпусков я, что называется, проснулась знаменитой. Меня стали узнавать на улицах. Мне это нравится, несмотря на то, что причина моей популярности – провидица Агнава и её невероятно точные и понятные, в отличие от других Нострадамусов, предсказания. Если так пойдёт и дальше, моя передача будет выходить ежедневно и заменять вечерние новости. На моём лице всплыла улыбка от подобной мысли.
Ко мне подошёл Александр Евгеньевич, мой начальник, уделявший этой передаче всё своё драгоценное внимание.
– Слушай, сегодня Агнавы снова не будет. Будет видеоматериал, отснятый три часа назад. О нём знает узкий круг людей. Там, – указал он на компьютер оператора, – сенсация. Верх разрешил нам показывать его. Главное, не волнуйся, делай всё, как обычно. У нас всё под контролем. Время ещё есть.
Какое время? Какая сенсация? Не поняла я. Но Александр уже выходил из студии, оставив меня, недоумевавшую, в компании многочисленных рабочих телевидения.

Обратный отсчёт

10 дней до…
По экрану телевизора пробежала заставка экстренного выпуска новостей. Ошарашенная очередным предсказанием Агнавы семья глупо смотрела то на экран, то на своих родных, пытаясь понять, шутка ли это или серьёзно.
– Известная широкой общественности предсказательница Агнава пророчит человечеству конец света. Сегодня в 10 часов утра наш корреспондент проводил запись очередного предсказания Агнавы. Вот что он услышал от неё.
На экране появилась сгорбленная старуха:
– Мир-то во тьму погрузится и не будет более ничего и никого вокруг. Только пламя и огненные реки. Живого-то ничего вокруг не будет. Лишь смерть.
Видео оборвалось, на экране вновь появилась ведущая новостей:
– Учитывая процент сбывшихся предсказаний провидицы Агнавы, люди не пропускают и данное предвидение мимо своих ушей. Власти всех государств предполагают худшее и собираются мобилизовать все силы на подготовку к возможному концу, чтобы как можно больше людей смогли пережить предсказанную дату. Напомню, что Агнава предсказала конец света через 10 дней. И как раз сейчас от пресс-центра главы государства к нам поступило видео обращение президента к народу.
Картинка на экране сменилась тумбой с изображением герба страны, за которой стоял президент:
– Не смотря на то, что на дворе стоит XXI век, век высоких технологий, мы не можем попросту махнуть рукой на предсказанное Агнавой. Мы не раз были свидетелями осуществления предсказанных ей событий. И если мы не примем меры немедленно, может быть поздно. Несмотря на то, что нашими учёными, да и что говорить, земными учёными, никаких катаклизмов предвидено не было, мы не можем исключать ни природных глобальных бедствий, ни метеоритной атаки, о которой говорилось часто, ни каких либо других бедствий. Я прошу вас не поддаваться панике и проконсультироваться у СМИ, а также в органах местного самоуправления о том, где можно будет переждать указанную дату. В первую очередь мы должны позаботиться о женщинах, детях, людях, которые несут в себе культурные ценности. Мы должны не забывать о том пласте художественных ценностей, что хранится на территории нашей страны. Да что говорить, вопросов, которые нужно решить немедленно – множество. Я лишь могу сказать, что это далеко не первая и уж точно не последняя дата так называемого конца света, которую мы переживём.
Послание президента оборвалось, на экране вновь появилась студия новостей и её ведущая:
– Предсказанной Агнавой конец света прокомментировали и главы крупнейших мировых религий. Они утверждают, что полностью отрицать развитие событий, увиденное провидицей они не в праве, на всё воля Бога. Вполне возможно, что это будет «второй великий потоп», после которого выживут лишь те, кто достоин, лишь те, кто вёл праведную жизнь и исполнял божьи заповеди. Подробнее в репортаже Василия Тихомирова.
4 дня до…
Всплески суицидов по всему миру.
3 дня до…
Учёные утверждают, что никаких предпосылок к осуществлению предсказанного конца света нет. Подобные слова учёных лишь увеличивают опасения народа.
2 дня до…
Некоторые учёные отказываются эвакуироваться, их поддерживают отдельные сообщества в разных уголках планеты.
1 день до…
Учёные утверждают, что предсказание Агнавы – бред вышедшей из ума старухи и вообще, с точки зрения науки, предвидеть события невозможно.
3 часа до…
Большая часть населения планеты прячется во всевозможных бункерах, в метро, в подвалах жилых домов в надежде пережить страшные события, предсказанные Агнавой, которая успела узреть ещё несколько уже осуществившихся событий.
5 минут до…
В главном бункере страны находились около тысячи человек. Большая часть из них – известные люди и их семьи. Среди них и Агнава – провидица. Все, затаив дыхания ждали. Ждали и молились, чтобы боги не забыли про них, чтобы Агнава ошиблась раз в жизни. Единственный раз. Тишину нарушал лишь перестук сердец. Непонятно, чего они ждали. Надеялись услышать приглушённый толщей земли взрыв, ощутить толчок, от удара огромной силы или что-то ещё. Они, наверное, сами не понимали, чего ждали. Они ждали назначенной минуты. Минута прошла. Вдруг кто-то из людей проговорил медленным, невнятным тоном:
– Агнава умерла.
Все обернулись на провидицу, возле неё стоял мужчина, пытаясь нащупать пульс провидицы.

2009

На северо-северо-западном блокпосту Хвалынской Республики сидели трое.
Старший, мужчина лет сорока, сидя курил папиросу и пил крепкий чай, прислонившись спиной к остаткам стены полуразрушенного домика, в котором блокпост и находился. Двое других, помоложе, ёжась от холода прижимались к пулемёту, изредка поглядывая на встающий за спиною рассвет – с уровня второго этажа он выглядел прекрасно.
Под стеной дома раздалось мяукание.
- Вот чёрт, кошка!
- Котёнок, - поправил «бывалый». – Голодный.
Один из молодых бойцов повернулся к командиру.
- Кирпич, а, Кирпич, а можно подберу? – Он с надеждой посмотрел на старшего. – У меня дочка просит…
- Бери, -снисходительно прозвучал ответ. - Только посмотри, вдруг блохастый.
Пока заботливый папа протискивался между стеной и пулемётом посмотреть на котёнка, его напарник повернулся к командиру.
- Заботливый, ***, семьянин, ***… а вот как грабить беженцев – так первый насиловать девок лезет.
«Бывалый» отвернулся и бросил бычок вниз, на землю.
- Олух ты, Серёга! – усмехнулся боец в адрес «папаши». – Серёга? Упал, что ли?
Заметив отсутствие товарища, караульный перевесился вниз посмотреть на корчившегося друга.
Кирпич хотел его остановить, но не успел. Тело юноши обмякло и свесилось со стены.
«Попал…» - чётко отобразил своё состояние командир блокпоста.
Сжавшись в углу, он затих. Рацией для вызова подмоги он решил не пользоваться – враг услышит голос, и тогда смерть. «Как же их сняли? – Он посмотрел на виднеющийся затылок незадачливого подчинённого - крови не было. – Видимо, зарезали… а Серёгу?»
Подождав около получаса, он дёрнул висящий труп за штанину.
При взгляде на тело, он остолбенел от страха: из виска юнца торчала рукоять штык-ножа от «Калаша». «Метнули? Так сильно и умело?».
Кирпич взял тело и приподнял голову над стеной. Реакции от противника не последовало.
Тогда он выглянул сам, и посмотрел на место, куда должен был упасть заботливый «папаша». От увиденного его вырвало.
На стене разрушенного дома висел повешенный Сергей. Удавка из тонкого стального троса врезалась глубоко в шею, кровь бойца стекала по груди на ноги и капала с грязных берцев на землю.
В голове пронеслось трусливое «Бежать!». Кирпич резко развернулся, и увидел нечто.
Это «нечто», всё в чёрном и с напяленным респиратором молча наставило на него ствол «Вала» и нажало спусковой крючок.
Мозг командира блокпоста вылетел из головы.

Когда «заботливый папаша» нагнулся посмотреть на «котёнка», изображённого молодым хедхантером, Сириус накинул ему на шею петлю из стального тросса, предварительно закреплённую на стене и дёрнул вниз. Сам Сир в это время висел на стене, держась за торчащий кусок арматуры.
К удивлению юноши, реакция последовала не сразу. Когда нерадивый напарник погибшего свесился посмотреть на труп, Сириус вогнал ему в висок штык-нож его же боевого товарища.
С командиром дело обстояло сложнее. Сиру пришлось спрыгнуть со стены и бесшумно обойти дом, прежде чем начать выжидать. Подловив Кирпича на ошибке, Сириус спокойно его прикончил.
Забрав удавку, Сириус пошёл звериными тропами в сторону Хвалынска.

Старая волчица смотрела на луну. Лес, погружённый во тьму, пел свою ночную песню – перекличка сверчков, чуть слышный звук ползущей змеи, тихое сопение сидящего на дереве четырёхрукого…
Волчица повернулась и посмотрела в сторону оврага. Там, среди кустов и поваленных деревьев, шло нечто.
Умная охотница припала к земле. Создание приближалось.
Невысокий юноша, одетый во всё чёрное – кожаные штаны и плащ, высокие сапоги с отворотами и водолазка. Поверх водолазки висел странный символ – сочетание египетского анкха и кельтского креста, но поперечина была не одна - их было пять.
Вдоль бёдер висели две кобуры – в них были револьверы Магнум-357 «Питон». Внимательный глаз заметил бы ещё и поблескивающие рукоятки метательных ножей вдоль застёжки плаща.
Всё в этом странном путнике было похожим на человека, но что-то смущало её. Парень подошёл ближе. Раздалось странное шипение.
Внезапно волчица поняла – шипит клапан респиратора. Не смотря на кристально чистый воздух, человек шёл в маске-респираторе. С учётом длинных густых угольно-чёрных волос, глаз, зияющих как два сгустка тьмы и чёрного полиэтана противогаза, сделанного на манер намордника, его и так бледная кожа казалась совсем белой.
Шедший где-то шагах в ста юноша внезапно повернулся к волчице лицом.
Старая охотница встала. Человек смотрел на неё.
Подул ветер. Волчица потянула носом воздух, и вздрогнула.
От парня не пахло обычным человеком.
От него веяло Чёрным Ветром. Веяло смертью, тотальным мором и погибелью.
Юноша посмотрел на волчицу и усмехнулся.
Гордая охотница ещё долго смотрела ему вслед, не воспринимая всего происшедшего.

Юноша скоро забыл о случайной встрече – он вышел на торговый тракт.
На этой дороге было куда опасней, чем в лесу. И он это знал.