«- Там были звезды, - сказал он. - Они обожгли мне глаза.»
«- Я идиот.
- Нет, Папа. Просто ты человек.»
«Снежок в лицо - бесспорно идеальное начало верной дружбы.»
Маркус Зусак "Книжный вор"

В тот день на Ипподроме находились люди, для которых гонки были важнее самых великих войн, смены власти и святой веры. Так бывает всегда. Подмастерье, десятки лет спустя, может вспомнить, что войну объявили в тот день, когда горничная наконец-то согласилась забраться с ним на сеновал. Рождение долгожданного здорового младенца родителям запоминается лучше, чем сообщение о вторжении вражеской армии или об освящении храма. Необходимость закончить жатву до морозов подавляет любую реакцию на смерть правителей. Расстройство желудка заставляет забыть о самых весомых декларациях патриархов церкви. Великие события эпохи представляются живущим в это время всего лишь декорациями для гораздо более важных событий их собственной жизни. Да и как может быть иначе? (с) "Сарантийская мозаика" Гай Гэвриел Кей

Человек должен хоть раз в жизни оказаться в кромешной глуши, чтобы физически испытать одиночество, пусть даже задыхаясь при этом от скуки, почувствовать, как это — зависеть исключительно от себя самого, и в конце концов познать свою суть и обрести силу, ранее неведомую.

У меня дурацкая память. Я помню преимущественно ночи. Дни, свет - это быстро забывается, а вот ночи я помню прекрасно. Поэтому жизнь кажется мне полной огней. Ночь всегда празднична. Ночью люди говорят то, что никогда не скажут днем. Вы заметили, что ночью голоса у людей, особенно у женщин, меняются? Утром, после ночных разговоров люди стыдятся смотреть друг другу в глаза. Люди вообще стыдятся хороших вещей, например, человечности, любви, своих слез, тоски, всего, что не носит серого цвета.

Однажды я напишу свои мемуары.
На своем веку я повидал много удивительных вещей, так что те, кто эти страницы прочтут, будут думать, что всё, изложенное на них — сплошная выдумка. Ведь не может же быть, чтобы такое количество зла было в этом мире.
Я даже не удивлюсь, если мои воспоминания в конце концов будут опубликованы в виде детективного романа…
Они непременно будут хорошо продаваться. Народу нравятся ужасные истории…
Как иронично. Я умру богатым и непонятым.

О нас кошках есть много клише. Одни говорят, что у нас девять жизней. На самом деле я никогда не хотел бы проверить это. Другие-что мы имеем что-то против крыс. В общем, это правда. Особенно если они совершают ошибку и проскальзывают в твой дом с пушкой. (c) Хуан Диаc Каналес «Блэксэд»

Дикая горечь. Боль.
- Сержант?
Так, попробую встать. А, черт! Почти ведь получилось...
Я вытер губы рукавом и посмотрел на да Корсо снизу вверх.
- Что, капрал, первый раз видишь, как человек выблевывает свою совесть?
Молчание.
- Значит?
- Значит, я обманул нашего доброго майора. Понятно, капрал? Обвел вокруг пальца. Кинул. Облапошил.
- Сержант, вы же дали слово?
- Верно, капрал. И тем самым подставил ребят из шестой мотопехотной. Это хорошие парни... мне жаль. Но мне в сто раз дороже один зануда Джиро из второго взвода, чем вся их шестая мотопехотная.
Понимаешь, да Корсо? Есть свои и есть чужие. Нельзя любить все человечество - можно любить конкретных людей. И все. Весь мать вашу гуманизм.

Шимун Врочек, "Сержанту никто не звонит".

"Любой школьник на уроках физики может поставить опыт, чтобы убедиться в правильности той или иной научной гипотезы. Но человек, проживающий одну-единственную жизнь, лишен возможности проверить гипотезу опытным путем, и ему не дано узнать, должен был он или не должен был подчиниться своему чувству."(с)

"Невыносимая легкость бытия", Милан Кундера.

Ты выбрался из грязи в князи,
Но быстро князем становясь,
Не позабудь, чтобы не сглазить,
Не вечны князи — вечна грязь...

Омар Хайям

История, — усмехнулся ведьмак, — это реляция, в основном лживая, о событиях, в целом несущественных, оставленная нам историками, в основном идиотами. (с) "Сезон гроз" Анджей Сапковский

Он вернулся в Ливан ровно через месяц, вместе с тремя сотнями российских саперов, которые приехали в страну восстанавливать разрушенные израильтянами мосты. Те лежали, перегораживая автострады, речки, точно скелеты пришедших на водопой животных, которым перебили позвоночники, да так и оставили умирать. На объездных дорогах скапливались многокилометровые пробки, но машины с российскими саперами пропускали в первую очередь, точно на их крышах были мигалки. Вот только стоявшие в этих пробках провожали саперов взглядами, совсем не похожими на те, которыми смотрят на машины чиновников в Москве. Слово «тепло» не совсем подходило, чтобы выразить чувства ливанцев. Саперов встречали как спасителей, хотя конечно почти сотню разбитых мостов они восстановить не могли.

Александр Марков, "По обе линии фронта".

Во все времена были люди, одержимые гневом. Иногда это гнев пророка Илии — огонь Господень. Такие люди становятся или святыми, или великими реформаторами. Их гнев способен сдвинуть горы, чтобы облегчить участь человечество. Иногда гнев бывает разрушительным, и тогда появляются великие злодеи, которые уничтожают целые народы. Но так или иначе, великий гнев всегда устремлён вовне. (с) "Ярость" Генри Каттнер

(c) Т. Дювер. "Рецидив".

- Не бойся смерти! Лучше в любой момент умереть человеком, чем всю жизнь жить скотом. Экклезиаст был неправ: мёртвый лев лучше живой собаки.

х/ф "Сердца трёх"

Она поднялась.
— Нам с Олегом пора домой. Спасибо тебе, Эли! Спасибо! Ты всегда был верным другом Андре, я даже ревновала его к тебе иногда. Но сейчас, после его гибели…
— Исчезновения, — сказал я с тихой яростью. — Исчезновения, Жанна!
Она минуту глядела на меня с испугом.
— Я не узнаю тебя, Эли. Я подумала было, что это результат ранений, но ты стал другим. Временами я тебя боюсь.
Я через силу улыбнулся:
— Тебе-то, во всяком случае, нечего меня бояться.

***

В действительности все они, эти десять крейсеров, как спущенные с цепи псы, яростно пожирали простор — мы четко локировали их волнами пространства. И я не мог не удивиться мужеству наших врагов. Нет, я не перестал их ненавидеть! В зловредах сконцентрировано общественное зло, открытое нами в космосе. К злу нельзя относиться по-доброму, с ним нельзя примириться, его немыслимо уважать. Презрение, ненависть, истребление — вот единственное, чего оно заслуживает.
Но зловреды были храбры, это надо признать. Они могли бы разлететься от обреченной планеты. На спасение собственных жизней тем, кто сидел в крейсерах, хватило бы и времени и скорости. Вместо этого они бросились на верную собственную гибель, чтоб попытаться уберечь от уничтожения остававшихся на планете. И, вспоминая все, что тогда произошло, я не перестаю удивляться, почему их отчаянно смелый план не удался. Во всяком случае они были близки к его осуществлению, так угрожающе близки, что, может, лишь тысячных долей секунды им не хватило для успеха.

***

Их все изумляло, этих славных парней, четыреста двадцать лет назад стартовавших в космос и вскоре затерявшихся в его просторах. Они восхищались всем, что видели и о чем слышали. О корабле они сказали: «Летающий остров, вот что это такое!». Их поражало, что внутри звездолета имеются не только машины, но и городок с парком и бассейнами. И они чуть ли не со страхом глядели на нас: наш рост поражал их, пожалуй, больше, чем размеры корабля. А когда они узнали, что мы движемся в сверхсветовой области и превращаем пространство в вещество, в материальные тела, как говорили в их времена, и столь же легко создаем гигантские пустоты из уничтожаемых материальных тел, то решили, что мы шутим. Физика двадцатого века старой эры с ее непониманием вещественности пространства, с преклонением перед необъяснимо предельной для всех тел скоростью света, засела у них в мозгах как гвоздь, мы не могли ее оттуда выдернуть. Громан пробовал даже спорить. Круглолицый, черноволосый, быстрый в словах и движениях, он сильно отличается от медлительного, длинноголового, белокурого Камагина, а оба они еще больше отличаются от любого из нас.

***

- <...>Мы только выползли за околицу нашего земного домика, а вокруг нас огромный, неизвестный, таящий неожиданности мир!

Не могу сказать, что его зловещая речь не произвела на нас действия. Имел значение также и страстный тон его пророчеств. Впрочем, все пророки страстны, особенно пророки гибели — уравновешенных пророков никто бы не стал слушать. Они воздействуют скорее на чувство, чем на разум.

***

Ромеро посмеялся над общим восторгом:
— Грубая, вдохновенная, великолепная — какие странные слова! Жить здесь нельзя, проработать два-три года — допускаю. Нашли в океане космоса каменистый островок, приспособили его под перевалочную базу и восхищаются — как ладно получилось. А пока все это дурная копия ничтожной части того, что имеется на Земле и чем, я согласен, можно восхититься.
Говоря это, он уписывал пирожки с синтетическим мясом и запивал фруктовыми соками, — не думаю, чтоб еда на Плутоне казалась ему дурной копией земных яств.

***

Сперва преобразился Орион, от него оторвалось блестящее его окружение — Капелла, Сириус, Поллукс, затем и само созвездие сжалось и переместилось. Большая Медведица значительных перемен не претерпела, но появились блуждающие звезды, быстро, словно планеты, передвигающиеся по небосводу. Вдруг сорвался с места Сириус, вначале он бурно летел влево от нас, потом повернул назад и стал уменьшаться. Через месяц путешествия мы удивлялись: неужели вон та скромная звездочка — красивая, конечно, красоты у ней и сейчас не отнять, — неужели это и есть прекраснейшее из светил земного неба? А за Сириусом пришла в движение торжественно-холодная Вега, она покинула созвездие Лиры и устремилась к Змееносцу и Скорпиону. Потом все стало бурно мешаться: одни звезды стушевывались, другие выплывали, на небе разгоралась исполинская Капелла, явственней очерчивались Гиады, жарче пылал Альдебаран, — мы мчались в их сторону. Лишь Плеяды, маленькое туманное пятно, клубок сияющей шерсти, не увеличивались, они были так далеко, что наше движение не сказывалось на них.
И вовсе не менялся Млечный Путь, исполинская звездная река Вселенной, поток миров, выхлестывающий на берега. Мы можем годами мчаться с этой нашей многократно сверхсветовой скоростью, — грандиозный и недоступный, он будет оставаться тем же.

***

С. А. Снегов, "Галактическая разведка".

Перед уходом Эверард отдал Джантину-хаму небольшой слиток металла — теперь его семья сможет позволить себе кое-какие новые вещи. Древний мир, несомненно, имел ряд преимуществ перед двадцатым веком: по крайней мере здесь не было подоходного налога и налога на подарки. (с) "Патруль времени" Пол Андерсон

Слушать вас - всё равно что соблазнять замужнюю даму или курить гашиш: и вредно, и приятно...

... Одни только гяуры могут шуметь так! А правоверный - нет: прощаясь с обидчиком, он бы вежливо поблагодарил его за мудрую беседу, а придя домой, как следует наточил бы свою саблю.

- Проститутки, господа, и те умеют жертвовать для отечества!
- Ну, нашли, что сравнивать: ведь это же русские проститутки, а не русские чиновники... (с) Пикуль В.С. «Баязет»

Уродливы только шрамы на чести.

Анджей Сапковский. Владычица озера

— Вы вчера говорили про моего призрака. Я понял причину его самостоятельности, но это не объясняет его жестокость.
— ... Мальчик говорит, что женщина напротив него — толстуха. Но это не значит, что он плохой ребенок. Скорее всего, его мать любит посплетничать, а он просто повторяет за ней. Как и в случае с тем фермером, поведение призрака тесно связано с характером хозяина. Предположим, ты ненавидишь людей. Это и может быть причиной жестокости твоего призрака. Хочешь изменить поведение твоего призрака?.. Тогда сначала измени своё.
— Люди не меняются.
— Ну да. (c) "Ajin" Сакурай Гамон

- Иди уж, чудо!
- Куда?
- В задницу, разумеется. По дороге можешь заглянуть домой, но учти: я свяжусь с задницей, и если выяснится, что тебя там не было...

Макс Фрай «Власть несбывшегося»

- Одна жизнь, одна смерть?
- Да.
- Если бы только эти вещи были равноценны.
- А разве нет? Ты живешь, потом умираешь. Вот и всё.
- Нет, Кэнди, не всё. По пути к последней смерти каждый из нас умирает тысячами маленьких смертей. Мы умираем от стыда и унижения. Мы угасаем от отчаяния. И конечно, мы умираем от... - Он посмотрел на усыпанную мусором землю, не в силах произнести последнее слово.
Кэнди произнесла это слово за него.
- От любви.
Он кивнул, все еще глядя вниз.
- Ничто не ранит так глубоко и так непоправимо. Ничто так не лишает нас надежды, как нелюбовь того, кого мы любим. (с) Клайв Баркер «Абарат. Абсолютная полночь»